Глазам и ушам на Лестер-сквер была верная погибель: визгливые возбужденные возгласы, топот подметок по асфальту, фоновый гул ночных машин, взрывы доносящейся из баров музыки, яркие огни, отражающиеся мириадами цветов в подернутых рябью лужах, — и ощущение ледяной сырости на коже. Вечерние туристы и веселящиеся компании обтекали нас, как потоки воды в бурной реке обтекают валун, не обращая ни малейшего внимания: Маликовы фокусы в действии. Он прикрыл глаза, поднял подбородок и втянул носом воздух — искал вампиров.

Куртку я забыла в «Надежде» и теперь дрожала на холодном октябрьском ветру, шелестевшем листвой в сквере посередине площади. Сунув руки в карманы джинсов, я твердила себе, что трясет меня исключительно от холода, а не от перспективы разыгрывать какое-то представление в ночном клубе, набитом кровососами. Хорошо хоть, сейчас ни дриады, ни другие соплеменники из волшебного народа меня не тронут; у них хватит ума не соваться в вампирский клуб, не заручившись какой-нибудь гарантией безопасности. Для меня такой гарантией был молчаливый вампир за левым плечом. Я глубоко вздохнула, чтобы взять себя в руки, и поглядела на место нашего назначения.

Клуб «Голубое сердце» в прошлой жизни был кинотеатром с несколькими залами, а потом кровососы превратили его в место жарких свиданий с клыкастыми звездами первой величины. Над входом высились двухфутовые серебряные буквы, а обе «О» в слове «Голубое» заменяла жутковатая эмблема клуба — голубое неоновое сердце, которое билось, как живое. Выше, во весь фасад, соорудили огромный экран — недавно, уже после моего последнего визита, — и на нем крупным планом красовался Бобби в фирменном образе мистера Марта — сексуальный прищур и капризно выгнутые губы. Поперек его лица побежала кроваво-красная строка: «Назначь мистеру Марту свидание в Звездной гостиной в Хеллоуин!» — а потом ее перекрыла печать: «Все билеты проданы». Картинка поменялась — теперь на экране была дюжина копий Белы Лугоши в полном вечернем облачении под медленно вращающимся зеркальным шаром: «„Укус на память" представляет! Встречайте Хеллоуин на балу у Барона! Билеты в наличии!»

— Не шибко веселая компания для бала, — заметила я, обернувшись к Малику.

Он глядел на вход. Вокруг него все замерло — словно и его самого здесь не было, словно его и не существовало.

— Эй, Малик, очнись! — Я помахала рукой у него перед лицом.

Легкая морщинка у него между бровей стала глубже.

— Женевьева, сейчас нам нужно будет туда войти.

— Что? — От страха у меня перехватило горло. — Погоди, я думала, ты хочешь, чтобы я сначала превратилась в Розу!

— В клубе есть отдельные кабинеты. — Малик подхватил меня под локоть и повлек к входу.

Я попыталась высвободить руку.

— Стой! Мне надо будет во что-то одеться — рубашка еще налезет, но в эти джинсы Розе нипочем не втиснуться! — Я похлопала себя по бедру.

— В клубе найдется множество костюмов, Женевьева, тебе будет из чего выбрать.

Каких таких костюмов? Он что, шутит? Я отмахнулась от этой мысли.

— Там же гоблины! — возразила я. — Ты забыл, что они чуют Очарование? Это же все равно что проорать в рупор, что ты привел в главный вампирский клуб меня — сиду!

— Влиять на мысли гоблинов я не в состоянии, зато могу замаскировать их реакцию на тебя. — Малик в который уже раз оглядел меня с ног до головы. — Ты не хочешь этого делать, да, Женевьева?

— Как это? — удивилась я. — Я же сказала, что согласна.

— Ты нас задерживаешь.

— Нет, просто я стараюсь кое-что предусмотреть… — В голове стало пусто: Малик поднял руку и нежно погладил меня по щеке, потом взял за подбородок.

— Пусть мне и не нравится твое нынешнее обличье… — Он пропустил сквозь пальцы мой длинный блондинистый хвост, потом свободно намотал его на руку. В ответ на его прикосновение магия так и вспыхнула, по телу у меня побежали мурашки. — Однако оно позволит мне легче затуманивать чужие мысли. Никто не узнает, что ты сида. Кроме того, лучше, чтобы Роза появилась не слишком рано, — мягко добавил он, а затем наклонил голову и поцеловал меня.

Губы у него были холодные, и холод передался мне, заглушил легкую пульсирующую боль от предыдущего укуса, скользнул в горло, словно ледяная вода знойным летним днем. Малик выпрямился и улыбнулся мне.

Я весело улыбнулась в ответ — мне так хотелось еще раз поцеловать его, еще раз ощутить этот вкус.

Он взял меня за руку и переплел прохладные пальцы с моими:

— Идем, Женевьева, и сделаем это вместе.

Я поморгала, увидев свое отражение в огромных черных очках крошечного гоблина-билетера, примостившегося на высоком табурете за кассой в «Голубом сердце».

Его волосы, выкрашенные в голубой цвет, торчали над головой спиралью, словно рог единорога.

— Ваш пропуск, мисс, — бодро сказал он, схватил меня за руку и украсил тыльную сторону ладони печатью в виде голубого сердечка размером с фунтовую монету. — Праздник скоро начнется.

Я снова поморгала. Теперь я стояла рядом с Маликом посреди фойе, в центре пустого круга. Огляделась с отстраненным интересом. Был субботний вечер, и народу набежало полным-полно. Люди выстроились перед полукругом билетных касс в длинные очереди, дожидаясь, когда и им поставят печати-пропуски, еще одна очередь с набитыми корзинами протянулась у кассы в сувенирном магазинчике, разукрашенном тыквами и летучими мышами. Но гуще всего была толпа у бара «Голубая жилка», где, судя по всему, напитком дня служило густое темно-красное слизистое пойло с оранжевыми прожилками и завлекательным названием «Коктейль „Аорта" с сиропом „Страшилка"». А напротив гардероба я приметила еще одно нововведение: киоск, к которому тоже тянулась очередь, но покороче, под вывеской «Мистер Нэш, специалист по зубным имплантам и коронкам. Клыки на одну ночь или на веки вечные. Специальное предложение к Хеллоуину!» В очереди приходилось стоять даже тем, кто уже выложил денежки. Очередь змеилась между голубыми бархатными шнурами, взволнованно щебеча и дожидаясь, когда же можно будет войти в святая святых клуба через двустворчатые двери. Вглядевшись в толпу, я обнаружила, что некоторые гости желали сфотографироваться на память либо с клыкастым молоденьким вампирчиком, обнажившим мускулистый торс, либо с Невестой Дракулы в прозрачном платьице и с черными кругами вокруг глаз.

При таких темпах вампирские фанаты быстро истекут своими денежками в перекормленные банковские счета кровососов. Похоже, рекламная кампания «Золоченый гроб» окупается с лихвой, и не только кровью.

Рядом шевельнулся Малик, напомнив мне, как я сюда попала, — скорее даже о том, что я на самом деле плохо понимала, как я сюда попала. Я опустила глаза, увидела наши переплетенные пальцы и выдернула руку.

— Хватит уже дурить меня своими фортелями! — прошипела я сквозь стиснутые зубы. — Говорю тебе, у меня от этого нервы ни к черту! И почему, интересно, Розе еще нельзя показываться?

— Потом, Женевьева, — устало отозвался он, оглядываясь в поисках кого-то или чего-то. — Если мы хотим сегодня решить обе задачи — и эту, и твои проблемы с полицией, — время не ждет.

Я покосилась на него. Он весь побелел, голубые вены под челюстью стали ярче и заметнее.

— Что с тобой? Ты выглядишь хуже, чем пять минут назад.

— Люди, — пробормотал он, и на лице его мелькнуло странное выражение — едва ли не паника. — Оказалось, мне труднее не обращать на них внимания…

Мне стало не по себе, я прищурилась:

— Ты голоден, я понимаю, но ты же ехал со мной в такси, и ничего!

— Ты — другое дело, Женевьева. — Глаза его потемнели. — Ты — не пища, не то что эти.

— Малик аль-Хан! — воскликнул женский голос чуть ли не над самым моим ухом. — Где она, Малик? Ты говорил мне, что доставишь ее сюда сегодня! Зрители в сборе, если им придется ждать представления, они потребуют объяснений!

— «Она»? — спросила я, подняв бровь. — Что это за «она»?

«Женевьева, прошу тебя, держи меня за руку, — настойчиво и повелительно произнес Малик у меня в голове. — И не отпускай. При телесном контакте нам будет легче ее обмануть. Она имеет в виду не тебя».

Я помедлила, но все же положила руку на его протянутую ладонь, его пальцы сжали мои ледяными тисками, по моим жилам заструился обжигающий лед и скопился колючим комком в горле. Я проглотила боль и мысленно вздохнула. Попалась! Малик развернул меня лицом к неведомой собеседнице, заломив мне руку за спину — то, что мы держимся за руки, было не видно, и со стороны казалось, будто он просто приобнял меня за талию… или собирается вывихнуть плечо.

К нам приближалась изящная белокурая вампирша, одетая в стиле двадцатых годов; нижнюю половину лица она прикрывала черным кружевным веером, на платье при каждом шаге брякала гагатовая бахрома. Элизабетта, глава кровного клана Золотого Клинка. Некоторые из гостей-людей так и разбегались от нее, только что не прыгая через головы соседей. Некоторые, наоборот, застыли, разинув рты от ужаса и изумления. Что она с ними сделала, прах побери?!

«Она предстала им в виде Медузы Горгоны, или ангела с крыльями, или с тигром на поводке, — пояснил Малик. — Это ее любимые обличья. Людей Элизабетта не любит, зато она наша союзница и готова сегодня нам помочь».

«Ты меня слышал?!» — подумала я и покосилась на него.

«Когда ты специально направляешь свои мысли в мою сторону, а мы соединены, как сейчас, — да, я тебя слышу».

От его слов меня пробила дрожь. Впрочем, это скорее хорошая новость. В нынешних-то обстоятельствах.

Малик в ответ сжал мне пальцы, а изящная вампирша резко остановилась прямо перед ним. Она была маленькая, заметно ниже пяти футов, и очень юная на вид — похоже, приняла Дар лет в шестнадцать-семнадцать, — но высокомерному выражению ее странноватых бесцветных глаз сравнялось несколько сотен лет и от нее исходила такая сила, что мой Очарованный хвостик так и встопорщился, словно испуганная кошка. Я потрясла головой, чтобы избавиться от мерзкого ощущения.

— Где она, Малик? — властно спросила вампирша, и ее голос отдался у меня в ребрах, словно оглушительный аккорд на бас-гитаре.

Я поморщилась и сжала свободную руку в кулак, чтобы не потереть грудь. И эта туда же — морочить меня своей месмой! Я попыталась ее заблокировать, но из-за ледяного комка в горле у меня ничего не вышло. Тут я обнаружила, что месмой морочат не только меня: люди кругом терли себе грудины, а кое-кто даже схватился за голову.

«Похоже, людей она и правда не любит, — мысленно заметила я. — Я слышала, она против всей этой ерунды со знаменитостями — обратно в Средние века хочет, что ли?»

«Женевьева, прошу тебя, постарайся сохранять на лице выражение восхищенной гостьи, этим ты все упростишь». Малик еще сильнее сжал мне руку, а вслух произнес:

— Роза вот-вот будет здесь, Элизабетта.

Ага. Значит, старушка Лиз высматривает Розу.

— Надеюсь! — Элизабетта раздраженно сложила веер. — Малик, я делаю все это исключительно ради тебя. Будь моя воля, я бы первая вонзила клыки ей в горло, стерве ненасытной! Не понимаю, зачем ты настаиваешь на том, чтобы она жила дальше, когда из-за нее столько проблем!

Да уж, Розу сюда пригласили не для того, чтобы пощебетать о своем, о девичьем. Я изобразила восторженную улыбку, но изнутри было такое ощущение, что вышел гоблинский оскал.

— Элизабетта, Роза всегда отличалась порывистым нравом, — спокойно отвечал Малик. — Я уверен, что она не хотела причинить тебе неудобств.

— Пф! Она только о себе и думает, до других ей дела нет! Охотится без разрешения на нашей территории, таскает лучшие куски с наших столов! Не так уж часто нам попадается кровь волшебного народа, даже разбавленная человечьей! Такую ценность нужно расходовать разумно и мудро, а не забирать себе, тешиться в одиночку, а потом выбрасывать!

«Кажется, Женевьева, из тебя вышла превосходная спасительница полукровок».

«А ты как думал, а?!»

Тут мне стало интересно, откуда он это знает. Но когда я услышала следующую фразу Элизабетты, то позабыла обо всем.

— А теперь она еще и завладела сидой — втайне от нас! — Она всплеснула руками от возмущения, бисерная бахрома на платье взметнулась и забрякала. — Неужели Роза решила, будто никто ни о чем не догадается, будто она сможет противостоять самому Автарху? Только его внимания нам и не хватало!

— Розе не придется иметь дела с Автархом, и никому в Лондоне не придется, если ты, Элизабетта, засвидетельствуешь, что она предложила мне свою вассальную верность. — Малик снова сжал мне пальцы. — Я подожду прибытия Розы наверху, а когда мы будем готовы, пошлю за тобой.

Он склонил голову, затем повернулся ко мне и жестом показал на двойные двери, которые вели в клуб.

— Прошу.

— Стой! — приказала Элизабетта, и команда вонзилась в меня, словно крючок. — Это еще что такое? — Она ткнула в мою сторону пальчиком, обтянутым кружевной перчаткой.

«Приношу мои извинения, Женевьева». Голос Малика звучал у меня в голове устало и раздраженно.

— Ничего, Элизабетта. — Он грациозно повел плечами. — Мне нужно подкрепить силы, только и всего.

Подкрепить силы? Очаровательно. Хорошо хоть он заранее извинился.

— Ты же все равно получишь свою долю!

— Естественно; эта девушка лишь аперитив.

Гм. Значит, я теперь аперитив…

— Она не в твоем вкусе, Малик, — заявила вампирша, с кривой ухмылочкой на изысканных губках пялясь на мои порнографические буфера. — Такая… заурядная.

— У нее крепкий организм, — бесстрастно возразил Малик. — В крови нет вредных примесей, она дала свое согласие — что еще нужно, чтобы просто перекусить?

— Надеюсь, ты не собираешься выпивать ее досуха. — Элизабетта надменно раздула ноздри. — Поскольку в этом случае тебе следует учесть, что здесь не лучшие условия, чтобы избавиться от трупа. У меня будут… сложности. — Она оценивающе оглядела Малика. — Сложности, которые я не смогу сохранить в тайне от людей, — пояснила она.

— То, что я собираюсь делать, не должно тебя заботить.

— Еще как должно! Графа нет, и теперь я — глава Лондонского совета!

— Элизабетта, это решение будет утверждено не раньше чем на завтрашнем собрании, — напомнил Малик.

— Пф! Кто посмеет мне перечить? Черви и Бубны из кланов Сердца и Алмаза не располагают достаточным влиянием, а Деклан со своим Трилистником мне не ровня, на стороне моих Пик численный перевес перед его Трефами! Сегодня или завтра — какая разница? — Она торжествующе улыбнулась, продемонстрировав острые как иглы клыки гораздо длиннее обычного. — Так что в моем праве отказать тебе в кровной доле, Малик! Более того, стоит мне решить, что ты поддался проклятию своего кровного рода, и я могу присудить тебя к смерти!

«Не нравится мне все это», — мысленно пробормотала я.

Малик напрягся, между бровей наметилась складка.

— Элизабетта, направь свои усилия в другое русло.

— Малик, я знаю тебя несколько сотен лет, и за это время ты ни разу не ел что попало. — Она театральным жестом развернула веер. — Значит, это для тебя не просто закуска. — Розовый язычок облизнул клыки. — Любопытно почему.

«Она что, знает, кто я такая?»

«Нет, не знает; если бы знала, то не стала бы с нами разговаривать, а сразу попыталась оторвать мне голову, чтобы заполучить тебя».

«Тогда хорошо, что она тебе друг. Не хотела бы встретиться с кем-нибудь из твоих врагов».

«Она не друг, а союзник. Элизабетте необходима была моя поддержка, чтобы добиться завтрашнего повышения, однако сейчас — по неизвестной причине — она полагает, что поддержка ей не нужна».

— Кругом много людей, а я так никого и не убил. — Малик легкомысленно отмахнулся. — Как видишь, Элизабетта, проклятию я не поддался.

— Ошибаешься — не вижу. — Ее странноватые зрачки сжались в невидимые точки, отчего бесцветные глаза приобрели окончательно непонятное выражение. — Думаю, тебе следует показать мне, что ты в состоянии обуздать проклятие. — Она жеманно приложила пальчик к губам, как будто ее только что осенила блестящая мысль. — Отведай своей закуски прямо сейчас.

— Элизабетта, здесь неподходящее место. — Голос его звучал спокойно, но рука едва не переломала мне пальцы. Меня обожгла боль, потом ее заморозил лед. — Слишком много людей.

— Пф! Я могу снести ей голову, а люди увидят только то, что я им позволю, и больше ничего!

Она провела веером перед лицом, и на миг на ее месте оказалась ссохшаяся старая карга. Толпа зрителей восторженно захлопала. Я остолбенела. Какое из этих обличий правда? Девушка или старуха? Я попробовала включить магическое зрение — и чуть не подавилась ледяным комом в горле.

— Или ты сомневаешься в моих способностях? — На морщинистом личике расцвела широкая улыбка.

— Я не сомневаюсь в твоих способностях, Элизабетта. — Голос Малика был тверд, как сталь. — Я сомневаюсь в твоей верности Автарху. Если ты пойдешь ему наперекор, получится скверно.

— По-моему, Малик, это твоя верность под вопросом! Я ведь не собираюсь утащить у него из-под носа сиду! — Она рассмеялась — смех дребезжал, словно битое стекло. — Как, неужели ты полагал, будто кто-нибудь из нас поверит, что Роза заключила с сидой кровные узы без твоего ведома? — Она кокетливо поглядела на него поверх раскрытого веера — глаза затуманила дряхлость, веки набрякли от морщин. — Ты ловко обошелся с нашими законами, — впрочем, ловкости тебе не занимать. Ты хочешь заполучить сиду, но клятва, данная Автарху, не позволяет тебе ее присвоить. Как удачно, что Роза — единственная из твоей кровной семьи, пережившая проклятие, — сумела соблазнить ее, как удачно, что сразу после этого Роза взбесилась, и теперь ее надо либо усмирить, либо изолировать от общества, а значит, ты сможешь снова заставить ее плясать под твою дудку и наложить руку на все ее имущество!

— Как ты проницательна, Элизабетта, твоими стараниями от моей репутации камня на камне не осталось.

— А ну, кусай ее! — Пигалица резко сложила веер и ткнула им в мою сторону.

Малик сделал шаг назад, потянув меня за собой.

Такого я не ожидала. «Это еще зачем?!»

— Если бы я и в самом деле поддался проклятию, — Малик обвел рукой внимательную и благодарную, хоть и забывчивую публику, — ты бы сейчас спровоцировала кровавую бойню. Такого даже ты не пожелала бы.

— Или ты укусишь ее сейчас и докажешь, что не поддался, или я убью и тебя, и ее, а потом скажу, что это была необходимая мера защиты наших гостей! Дать другие показания будет некому — свидетелей не найдется, правда ведь? Ну и где тогда окажется твоя драгоценная сида, сам подумай? Ничейная собственность — сдастся на милость первому попавшемуся вампиру. А они все только о ней и думают — и к тому же, недоумки, заявляют о своих притязаниях, считают, будто сидская кровь придаст им сил, будто она их защитит! Начнется естественный отбор. К тому же она не сможет даже обратиться к человеческим властям — ее же разыскивают по обвинению в убийстве. А сородичи, конечно, будут только рады от нее избавиться — у них из-за нее столько неприятностей! — Длинные клыки нависли над нижней губой, как у моржа. Вампирша похлопала по ним веером — звук получился неожиданно металлический, а не пластмассовый. — Неужели ты этого добиваешься — чтобы из-за сиды начались свары и ее кусали все кому не лень? А потом победитель выдаст ее кровь Автарху и тем самым заручится его покровительством. Насколько я знаю Автарха, он не посмотрит на то, что сида не в лучшем состоянии здоровья, более того, будет рад, если она не станет сопротивляться!

«Нет уж, я такого не допущу, — пробормотала я в мыслях. — И вообще мы зря тратим время на ее трескотню. Слушай, дай ей по голове и пошли, а?»

«Женевьева, она глава клана Золотого Клинка. Посмотри на ее веер и наших зрителей краем глаза — и увидишь, что стоит за наваждением».

Я повернула голову, посмотрела на вход и на компанию, входившую в фойе, потом поймала Элизабетту боковым зрением. В руках у нее был вовсе не веер, а бронзового цвета палаш, и она вертела им, словно перышком. Острие трепетало в нескольких дюймах от наших лиц. Я невольно отшатнулась, и вампирша рассмеялась — ее лицо снова помолодело. Публика опять зааплодировала, но теперь я видела, что среди восторженных людей расставлено несколько вампиров с каменными лицами, и у каждого был нож или меч.

«Она нас окружила!» Я вытаращилась на вампиршу.

«Естественно. Элизабетта никогда не показывается в свете без личной охраны».

Элизабетта между тем наградила меня презрительным взглядом.

— Так, значит, она не просто пища! Наверное, из твоих смертных приятелей — иначе ты не показал бы ей меня! Впрочем, Малик, ты всегда чересчур сентиментально относился к своим игрушкам… — Она состроила фальшиво-сочувственную мину. — Только не давай Розе запустить в нее клыки, а то опять будет как в прошлый раз!

— Осторожнее, Элизабетта, — глухо прорычал Малик, — а не то я объявлю, что ты тоже взбесилась, и отниму у тебя Дар!

— Отнюдь нет, Малик, ведь я в полном рассудке, и это противоречило бы твоему кодексу чести! Видишь ли, у легкой аморальности есть свои преимущества. — Она описала рукой с мечом плавную дугу, едва не перерезав при этом огорошенным туристам глотку-другую. — Кусай ее! — рявкнула она, и клыки у нее выдвинулись чуть ли не до подбородка.

Чтоб они провалились, эти вампиры, со своими вампирскими играми!

«Вот что, давай кусай меня и покончим с этим», — протелеграфировала я Малику.

«Нет; для нее это будет поводом напасть».

«А если ты меня не укусишь, для нее это будет другим поводом! — Я рассвирепела. — У нее такая беспроигрышная лотерея, а мне вовсе не улыбается попасть ей под горячую руку с этим тесаком!»

«Женевьева, не придавай этому значения, она просто провоцирует меня…»

Я перестала его слушать: моим вниманием завладело невероятное зрелище — по фойе бежала девочка. Она проскочила мимо новоприбывшей компании, рассекла толпу, словно пустое место, а потом вдруг повернула голову и улыбнулась мне. Козетта, мое привидение. Тут она растворилась в воздухе, я уставилась на вошедших, а те, в свою очередь, цепкими взглядами изучали толпу. Один из них с крайним любопытством рассматривал нас. В голове у меня щелкнуло — я кое-что вспомнила, и это замечательно сочеталось со словами Элизабетты.

— Спасибо, Козетта, — шепнула я и улыбнулась Элизабетте.

«Вот тебе, стерва, свидетели!»

— Эй, Деклан! — во всю мочь заорала я и бешено замахала рукой в воздухе. — Давай сюда, моя ирландская конфетка! Давай-давай, и дружков своих веди!

«Попробуй только теперь снести нам головы — мало не покажется!»

— Что она делает?! — возмутилась Элизабетта, но Деклан уже шагал к нам.

Палаш мигом превратился обратно в черный кружевной веер.

— Приветствует своего друга, — как ни в чем не бывало ответил Малик, но в голове у меня прозвучал вопрос.

«Деклан снабжает меня негласными сведениями обо всех пропавших полукровках старушки Лиз. У нас с ним договор».

Интересно, было ли для Малика неожиданностью, что Деклан, глава кровного клана Красного Трилистника, заключил с кем-то договор ради спасения полукровок, которых заманивают в СОС-таун вампирские банды. Впрочем, я тоже не понимала, зачем ему это, и было у меня легкое подозрение, что он просто слабоват и не может забирать их себе, вот и действует по принципу собаки на сене; естественно, Малик бы это сразу понял. Главной загадкой для меня было другое: почему Деклан никогда не требует ничего в награду за предоставленные сведения, ничего, кроме того, чтобы полукровок спасли.

«Ему известно, что ты разгуливаешь в теле Розы?» — спросил Малик.

«Нет».

— Элизабетта, Малик аль-Хан! Доброго вечера вам обоим.

Деклан ухмыльнулся, показав клыки, и от легкого всплеска его месмы у меня закружилась голова и показалось, будто все радости мира пришли меня навестить, — да уж, на это Деклан был мастер.

Ближайшие гости немедленно разразились веселым бодрым смехом, и Деклан ухмыльнулся еще шире, но в глазах его сверкало пристальное любопытство. Справа и слева от него стояли еще два вампира — его братья. Они были ошеломляюще неразличимы — все трое в тугих черных молескиновых штанах, белых льняных рубахах без воротников и с крошечными золотыми сережками-колечками в левых мочках, не говоря уже об одинаковых штампованно-красивых узких ирландских лицах и черных кудрях. Неудивительно, что поток гостей затормозил — все остановились поглазеть.

Деклан повернулся и оглядел меня с теплым мужским одобрением.

— О, золотце мое, как же я мог забыть о тебе — ведь подобную красоту нечасто встретишь!

— Дебби. — Я предостерегающе подняла палец. — Дебби, через две «б».

Я бурно вздохнула, колыхнув своими роскошествами, и с удовольствием понаблюдала, как его улыбающееся лицо слегка затуманилось. Как, прах побери, приятно, когда твоя внешность настолько нравится мужчинам, что они сразу теряют голову.

— Деклан… — Малик поклонился так коротко, что движение было трудно заметить. — Вижу, ты привел братьев. Шеймус, Патрик… — Его подбородок дернулся вниз на миллиметр — какое-никакое, а приветствие. — Неужели «Тир на н'Ог» сегодня закрыт?

«Тир на н'Ог» — это ирландский бар Деклана. Может быть, братья не так уж часто попадают на страницы желтых газет, посвященных сплетням о модных вампирах-знаменитостях, зато они в деле с незапамятных времен — уже триста лет, — и у них своя база шестерок и фанатов. Мне мимоходом подумалось: неужели они завидуют новым «первым красавцам и красавицам в классе»?!

— Разумеется нет. — Деклан поморгал, а потом довольно улыбнулся. — За порядком присматривает Фиона, мой драгоценный компаньон, — как ей и положено. Мы же пришли взглянуть, как вы обойдетесь с Розой. — Улыбка стала еще радостнее. — Надеюсь, мы от души повеселимся.

Позабытая Элизабетта с треском захлопнула веер:

— Деклан, тебя лично сюда не приглашали, предполагалось, что ты просто поручишься своей кровью!..

— Что ты, Элиза, разве мог я пропустить такой судьбоносный момент?! — Улыбка Деклана не дрогнула. — Теперь, когда Графа нет, я не доверяю ничьему мнению — лишь своему собственному, особенно если речь идет о судьбе Розы, этой гнусной интриганки…

Я так и подскочила от изумления. Значит, и Деклан тоже не любит Розу? Похоже, никто ее не любит. Вот почему Малик не хотел, чтобы я превращалась в нее раньше… Но главное — вот они, «свидетели», стоят и улыбаются, так что нам пора удалиться со сцены.

«Малик, приятно посмотреть, как они распускают хвосты, но это нас только задерживает!» Я сжала локоть Малика и посмотрела на него снизу вверх со слюнявым обожанием.

— Знаете, Малик обещал мне сюрприз, когда с делами будет покончено. Поэтому мы, с вашего позволения, удалимся, а потом вас догоним. — Я сделала ручкой всей компании. — Пойдем, мой кролик!

«Бегом!» — рявкнула я у него в голове.

— Сюда! — шепнула я и потянула его к входным дверям. — Не знаю уж, чем ты ее разозлил, но торчать рядом с ней было бы глупо…

Все кругом подернулось дымкой, сжалось в горизонтальную линию, словно перед глазами возникли помехи. Гул взволнованной болтовни мгновенно стих. И я поняла, что Малик окутал нас своей личной тенью, скрыл от посторонних глаз, ушей и носов, а возможно, и от осязания, и теперь мы можем улизнуть. Меня обдала горячая волна облегчения, но тут окружающая нас пустота прокралась в сознание, я споткнулась, начала падать, цепляясь за локоть Малика как за последнюю опору…

…И заморгала, уставясь на собственное испуганное блондинистое отражение в муаровом зеркале.