В полицейский участок вошли трое вампиров. Знаю-знаю, звучит как начало анекдота, только вот анекдот получался больно скверный, и я сомневалась, что к концу его еще будет кому смеяться над развязкой.

Первый из них явно придерживался романтических шаблонов: черный камзол, белопенные кружева на манжетах и воротнике, длинные волосы небрежно схвачены черной лентой. Войдя, он принял эффектную позу: приосанился, руку упер в бедро, после чего раздул точеные ноздри и обвел присутствующих надменным взором. Глаза его пробежались по Алану Хинкли, юному душеспасителю Нилу Баннеру, гоблину Иеремии, добрались до меня и замерли.

По хребту у меня пробежала дрожь.

Видно, нынче вечером из подполья вышли старейшины вампирских семейств. Хотя этого вампира я не узнавала, как и того, предыдущего, с восточными глазами.

В мощной груди Хью глухо заклокотало рычание.

Вампир обернулся, скользнул по троллю пренебрежительным взглядом, потом перевел глаза на Хелен Крейн и, неотрывно глядя на нее, изысканно поклонился:

— Вы прекрасны, мадам. — У него оказался сильный иностранный акцент.

В ответ Хелен Крейн сжала губы, а свой заветный кулон стиснула в кулаке так, что костяшки пальцев у нее побелели. Глаза у инспектора расширились.

Прах побери! Да она боится вампиров! И это не просто обычный страх, который присущ любому, это настоящая фобия. Хорошенькое дело, и как инспектор Крейн собирается руководить отделом расследования магических убийств?

Я покосилась на Хью, но он не сводил глаз с Кружевного вампира.

— Всем вечер добрый, — это появился второй вампир.

Гибко, беззвучно, точно не касаясь пола, он скользнул через порог и встал перед Кружевным. Улыбнулся, не показывая клыков. Улыбка его была само обаяние — да-да, только неподдельный шарм, и никакого гипноза, никакой месмы, просто он тренировался уже много веков подряд. Если журналисты не ошибаются, лет так восемьсот, хотя на вид ему можно было дать от силы тридцать с хвостиком. Голубая рубашка выгодно подчеркивала голубизну сияющих глаз и оттеняла белокурую шевелюру, в остальном же наряд его отличался элегантностью и простотой: блейзер, серые фланелевые брюки и изящные туфли. Живо представляешь себе, как он праздно фланирует по набережной Темзы. Между тем это был не кто иной, как крестный отец всей вампирской диаспоры Лондона.

Повелитель вампиров, Граф.

— Прошу простить нас за эту театральность. — Граф небрежно кивнул на Кружевного. — Луи, мой спутник, несколько обеспокоен участью своего друга Роберто Марта. Боюсь, он не вполне владеет собой, но это вполне извинительно, господа.

Я внимательно изучала Кружевного Луи. Не тот ли это Луи, который так впился в бедняжку Холли, что его якобы пришлось оттаскивать? Не про него ли она сказала, что он будто бы крепко повздорил с Бобби?

Луи все еще сверлил взглядом оцепеневшую Хелен Крейн:

— Я также сожалею, мадам, о, весьма прискорбно.

Из-за спины Луи и Графа показался третий вампир — волоча ноги, прошаркал по линолеуму и встал по о бок Повелителя. Этот себя условностями не обременял и одет был с удобством, граничившим с расхлябанностью: развязанные шнурки ботинок волочились по полу, одежда помята. Торчащий клык оставил кровавый след у него на нижней губе, кровь ржавчиной запятнала несвежий воротник жеваной рубашки. Он недовольно озирался — взрослый, а держится как надутый вздорный подросток.

Граф и Луи его попросту не замечали. Ну как же, он испортил им весь выход!

— Это вампир-адвокат, — нарушив молчание, тихонько пояснил Нилу Баннеру Алан. — Еще вчера вечером выглядел нормально. Что это с ним стряслось?

Отличный вопрос. А еще хотелось бы знать, зачем Граф его притащил.

— Инспектор, рад вас видеть. — Граф протянул руку Хелен Крейн, но та вздрогнула, и Хью тотчас придвинулся к ней и предупреждающе зарокотал.

Помятый молодой вампир попятился. Граф как ни в чем не бывало опустил руку.

— Надеюсь, вы извините, что мы явились без предупреждения, — не смутившись, произнес он. — Когда Вестман, — легкий кивок в сторону расхлябанного вампира, — объяснил мне, что происходит, я ощутил настоятельную потребность немедленно вас посетить. — Улыбка его выражала глубокое сожаление о проступке. — Еще раз просим прощения.

Инспектор Крейн наконец-то оправилась от испуга и откликнулась:

— Да, конечно, лорд...

— Дорогая моя, зовите меня просто Графом, как все. Давайте обойдемся без церемоний. Мои права на титул давно перешли к другому, и я не хочу предъявлять нынешнему обладателю никаких претензий. Бремя никого не щадит. — Он склонил белокурую голову. — Если вы не против, я перейду к делу. Менее всего хотел бы я отвлекать вас от работы, а побеседовать мне, собственно, надобно с мистером Хинкли.

Инспектор Крейн неуверенно смотрела на Луи, но Хью нагнулся и что-то прошептал ей в ухо, и тогда она наконец расправила плечи и тряхнула головой.

Мне все еще было не по себе. Я потерла виски. Что здесь забыл Луи? Дураку понятно, что история насчет тревоги за арестованного друга шита белыми нитками. Граф, который изображает обеспокоенность участью младшего поколения, — это еще хоть как-то понятно, ему нужно, чтобы вмешалась пресса... Только вот не перед кем ему выделываться, здесь же нет ни одного журналиста, который бы, как обычно, жадно записывал графские якобы экспромты, а на самом деле тщательно продуманные перлы.

И тут резонно напрашивается новый вопрос: а почему нет журналистов? Пресса так мало внимания уделяет юридической стороне нынешней истории, будто журналисты — вымирающий вид. Единственный представитель прессы тут — Алан Хинкли, и он ловит каждое слово Графа, но он по понятным причинам не в счет, он ведь явился не как журналист, а как отец арестованного.

— Понимаю, как тяжко нам всем приходится, — проникновенно и сочувственно произнес Граф. В голосе его слышался легчайший призвук вампирской месмы, так что слушатели верили в искренность сказанного. — Если не ошибаюсь, вы отказались от услуг Вестмана.

Услышав свое имя, расхристанный вампир, волоча ноги, подошел поближе. Судя по его виду, ни на какие услуги он сейчас был не способен, и к тому же Нил Баннер с телохранителем-гоблином явно интересовали адвоката больше, чем его недавний клиент.

Что-то тут было не так. Зачем Графу в таком случае понадобилось приводить Вестмана сюда?

Гоблину происходящее тоже было не по вкусу. Он мерно похлопывал себя битой по ладони и глаз не спускал с вампиров.

Отвлекшись на гоблина, я не сразу заметила, что Граф подбирается ко мне, ведь двигался он незаметно и бесшумно.

— Как я рад наконец-то познакомиться с вами во плоти, мисс Тейлор, — произнес он и протянул мне бледную холеную руку.

Стараясь не напрягаться, я ответила на рукопожатие. Рука как рука, теплая, сухая... От прикосновения Графа сердце у меня не заколотилось, жилка на шее не забилась и желания немедленно подставить ему горло не возникло. И вообще я была совершенно спокойна. А все благодаря джи-заву.

— Наслышан, наслышан... — Граф одарил меня благосклонным взглядом. — Мне вас так хвалили, что я чувствую, будто давно с вами знаком, и потому позвольте называть вас просто Женевьева.

Я старательно улыбнулась. Да хоть горшком назови, только в печку не ставь. В смысле — пусть называет, как ему заблагорассудится, но не рассчитывает, что я буду именовать его Повелителем.

— Вы и впрямь необычайно красивы, дорогая. — Пальцы его легко скользнули по моей щеке, будто мимо меня, задев невесомым крылом, порхнула бабочка. Я хотела отшвырнуть его руку, но стиснула зубы и стерпела. Так надо. — Какая изысканная лепка лица, черты тонкие, но четкие. — В голубых глазах замерцали искры сугубо мужского интереса, но что-то подсказало мне: это потому, что он считает, будто я ожидаю галантного интереса к своей персоне. А на деле он восхищения не испытывает. — И сложение у вас прелестное, как у танцовщицы: фигура стройная, подтянутая, но при этом женственная. Словно бронзовая статуэтка. К слову сказать, у меня неплохая коллекция Дега. — Дружеское похлопывание по плечу, интимное понижение голоса. — Буду польщен, если пожелаете заглянуть ко мне на огонек и полюбоваться.

Я все-таки высвободила руку, которую он задержал в своей, а сама с трудом подавила смех. Что за пошлые иносказания!

— Знаете, я не больно-то разбираюсь в бронзе. Но все равно спасибо за приглашение.

Тут я заметила, что Хью и инспектор Крейн все еще играют в гляделки с Кружевным Луи. И мне это совсем, совсем не понравилось.

— В таком случае, возможно, вы могли бы удовлетворить мое любопытство, Женевьева. — Графа мой отказ ничуть не обескуражил. — Я, разумеется, восхищен тем, что вы вызвались помочь нашему дорогому Роберто, но все-таки это несколько странный порыв, учитывая, что обыкновенно вы стараетесь избегать вампирской диаспоры. — Заговорщицкая улыбка. — Каким же образом вы с ним познакомились?

— Через его отца. — Я кивнула на Алана Хинкли.

— О, как интересно. — Граф сопроводил эти слова новой волной месмы, стараясь сподвигнуть меня на большую откровенность.

Но для меня его гипнотические усилия были что жужжание назойливой мухи, от которой я мысленно отмахнулась.

Интересно, Алан и Графу пересказал ту фразу-пароль про брата Сиобан? Впрочем, это не важно, потому что больше Алану ничего не известно. Вон беседует с Баннером, и лицо у него встревоженное, чего не скажешь о душеспасителе, которому, судя по его виду, плевать что на Алана, что на гоблина Иеремию, то есть слушать-то он Алана слушает, но сам смотрит на Вестмана, да как смотрит! Как ребенок на последнюю шоколадную конфету в коробке, которая оказалась к тому же — какое везение! — с его любимой начинкой.

И Вестман отвечает ему совершенно таким же взглядом.

Вот нелегкая!

Отгадка проста: Вестман просто наслал на душеспасителя морок, причем совсем не такой вкрадчивый и осторожный, какой вампир с восточными глазами применил к Алану Хинкли, — о нет, тут в ход пошел обоюдоострый гипноз, так называемая мертвая хватка, а она столь же опасна для вампира, сколь и для его мишени.

Дело принимает скверный оборот.

Вестман облизнул губы и шагнул к душеспасителю.

Тьфу ты, пропасть! Неужели никто, кроме меня, не замечает происходящего?! Может, Хью?

Нет.

Хью все так же играет в гляделки с Кружевным Луи, а инспектор Крейн все так же держится за свой сапфировый амулет, — право слово, как будто кто-то нажал кнопку «пауза».

Между тем Граф рассматривал меня с интересом, но по глазам было видно, он что-то прикидывает и вычисляет.

— Что вы затеяли? — резко спросила я, потому что взгляд этот мне не понравился.

— Я? Что вы, дорогая, решительно ничего. — Он указал на Вестмана с Баннером. — Мне кажется, эти двое нашли друг друга, и мне не хотелось бы им мешать.

Баннер послушно шагнул навстречу потрепанному вампиру.

Гоблин коротко, пронзительно взвыл — предупреждал, что сейчас нападет, но ни вампир, ни его жертва и ухом не повели, а тролль и инспектор Крейн по-прежнему изображали собой статуи.

Гоблин Иеремия занес биту, ощерил зубы и ринулся на Вестмана, а вампир, загипнотизированный собственной хваткой, даже ничего не заметил. Гоблин со всего размаху врезал ему битой сзади — подсечка, вампир рухнул на колени. Иеремия пружинистым прыжком перемахнул через него и вновь ударил битой, теперь уже по животу, с отвратительным, чавкающим звуком. Вестмана согнуло пополам, голова его громко стукнулась о пол. Еще один ловкий пируэт, гоблин изготовился для последнего, решающего удара, призванного добить вампира и разнести ему череп, как гнилой арбуз. Я должна его остановить.

— Иеремия, стой! — завопила я, отчаянно надеясь, что гоблин послушается.

Он обернулся, поколебался и замер.

По вестибюлю разнеслись вопли боли.

Вестман неподвижно валялся на полу.

А кричал молодой душеспаситель Нил Баннер, который корчился в двух шагах от вампира — скреб пальцами по серому линолеуму, силясь доползти до Вестмана.

Я вцепилась в рукав Алана, тот вздрогнул и потрясенно воззрился на меня. Я поспешно пихнула его к обезумевшему Баннеру:

— Не подпускайте его к вампиру!

Эта команда прозвучала не только вслух, но и в сознании Алана, куда я послала сильнейший телепатический импульс. Алан завороженно кивнул, а я ринулась в гущу схватки — проехалась на коленях по полу, наперерез между гоблином и поверженным вампиром, вскинула руки вверх. Глаза гоблина мигнули за затемненными очками, он дернул ноздрями, значит, увидел меня.

— Магия нет уйти, — озадаченно прошелестел он.

— Она собралась воедино, — я сложила ладони и переплела пальцы, — видишь, вот так.

Иеремия вскинул биту:

— Я разбить ее.

— Нет! — Я помотала головой, — Это невозможно, ты поранишь человека, которого должен защищать. — Я сжала одну руку в кулак и обхватила ее другой, потом стукнула ими об пол. — Получится вот так, понимаешь?

Иеремия кивнул, сальные колечки подпрыгнули у него на лбу.

— Плохая работа.

— Нет. Я могу остановить магию.

Гоблин вновь дернул ноздрями.

— Смотри, вот так. — Я медленно разъединила сцепленные руки и развела их в стороны, показывая Иеремии ладони.

Мгновение он пялился на них, потом прошептал:

— Хорошо сделано?

Я облегченно выдохнула, напряжение спало.

— Да, так будет хорошо, правильно.

Иеремия неторопливо опустил биту...

И тут что-то со всей силы ударило меня в спину, так что я опрокинулась набок...

А чьи-то руки подхватили гоблина, легко, как цветочная феечка стрекозу, и метнули прямо в окно, за которым была ночная тьма.

Оглушительно зазвенело разбитое стекло, и наступила обморочная тишина.

Луи приблизился к окну, нажал кончиком пальца на острый осколок стекла, все еще торчавший в раме, и выдавил его наружу. Дзинь! Вампир победоносно ухмыльнулся, оглядел присутствующих и небрежно отряхнул руки о бархатный камзол.

— Господи боже ты мой! — воскликнул кто-то.

Я обернулась. Незнакомый констебль склонился над упавшим Аланом Хинкли. Вот нелегкая! Так, минуточку, а Баннер у нас куда подевался? Подоспели еще двое полицейских — кто-то из людей, а второй — знакомый мне тролль, констебль Ламбер. Эти теснили кого-то в углу, причем Ламбер примирительно распростер руки.

Потом я отыскала глазами Баннера. Граф заслонялся его обмякшим телом как щитом.

У меня за спиной кто-то тяжеловесно промчался к входной двери. Это оказалась Кудряшка. А на меня тем временем надвинулся Луи, и я, приподнявшись с пола, напустилась на него во весь голос:

— Какого дерьма ты вышвырнул гоблина в окно?! — Я села. — Он же остановился. Он бы на тебя не кинулся!

Луи присел на корточки, уперев руки в обтянутые бархатом бедра.

— Кг-асивое словечко — дьер-р-рмо, — раскатисто, со вкусом произнес он и усмехнулся, но глаза остались как у мороженой рыбы. — Мне нг-авится, как звучит. Дьер-мо-дьермо-дьермо.

— Встать! — громыхнул на весь вестибюль разгневанный бас Хью. — Назад от нее. Быстро.

— Фи, эти тг-олли, — Луи невоспитанно плюнул прямо на пол, — хуже дьерма.

Пригнувшись и не поднимаясь, я скользнула по линолеуму в сторону, стремясь отодвинуться от Луи как можно дальше.

— Мисс Тейлор, вы там поосторожнее! — В напряженном голосе инспектора Крейн звучала паника.

А я во что-то врезалась, во что-то неприятно-мягкое. Луи усмехался все той же рыбьей усмешкой.

— Дженни, назад, — коротко велел Хью, — сзади опасность.

Я сделала усилие, чтобы подняться, но...

Слишком поздно.

Стальные пальцы рванули меня за руку, опрокинули набок, и прямо передо мной очутились глаза Вестмана, карие, по-старчески мутные, больные и голодные. Голод вот-вот возьмет свое, окончательно затуманит ему сознание, лишит последних остатков человеческого. И дожидаться этого момента я не собиралась, поэтому с размаху двинула Вестмана кулаком в челюсть. Голова у него мотнулась назад, я ударила вновь, но он, будто и не почувствовав удара, перехватил мою руку. Придется действовать ногами. Я поджала их под себя, затем с силой ударила его в живот. Вот это подействовало. Вестман охнул так, что пахнуло тухлой вонью свернувшейся крови, и меня чуть не стошнило от отвращения. Кисти мои Вестман не выпустил, но отшатнулся.

— Мисс Тейлор, сейчас я его оглушу. — Наконец-то голос Хелен Крейн прозвучал деловито и хладнокровно. — Берегитесь, чары могут задеть и вас.

— Стойте! Не бейте! — в панике вскричала я. — Нельзя, он же держит Нила Баннера под гипнозом! Вы его тоже пришибете!

Мы с вампиром боролись на полу; Вестман упорно тянул меня к себе, точно я была неподъемным предметом. Наверное, сил ему не хватало, потому что он выложился, отражая нападение гоблина. Я попыталась поелозить и отвоевать хотя бы несколько дюймов, но Вестман был сильнее и упорнее, так что получалось по принципу «шаг вперед и два назад». Сердце у меня колотилось где-то в горле. Поняла ли инспектор Крейн мои слова или не расслышала? Вестман рванул сильнее, боль отдалась в плечах. Неужели Крейн не понимает, что оглушающий разряд магии вполне способен уложить наповал и Баннера? Почему просто не отдать Хью и остальным троллям приказ «взять и скрутить»?

Новый рывок. Вот зараза, да Вестман делается все сильнее и сильнее. Крик застрял у меня в горле, дыхание перехватило. Ерзая на животе, я попыталась упереться в пол носками туфель, локтями, чем угодно — были бы когти, когтями бы вцепилась в линолеум, лишь бы сопротивляться. Где-то у меня над головой кто-то что-то выкрикивал, но я уже не понимала ни слова.

Вампир перехватил меня — уже не за запястья, а повыше, и еще раз, и еще, уже за локти, — подтягивал к себе. Толком работали у него только руки, потому что ноги ему, похоже, перешибло битой — они волочились по полу, как пиявки. И все-таки он был сильнее меня.

Белки его глаз побагровели, налились кровью, рот ощерился, блеснула слюна на клыках, и вот уже выдвинулась вторая пара клыков, поменьше, тех, которыми вампиры впрыскивают в вены жертвы яд...

Все, он уже ничего не соображает, жажда крови помрачила его разум окончательно. Я борюсь с диким зверем.

Меня сковал ужас. Мне снова было четырнадцать. Тело мое вспомнило мучительную боль укуса, от которой на глазах выступили слезы. Нет, только не это, только не укус! Я этого не переживу!

Чтобы унять панику, я стукнулась лбом о пол.

— Я тебье помогу, — подметая кружевными манжетами пол, к Вестману подполз Луи и лег бок о бок с ним, тесно прижавшись к собрату. Последовал поцелуй в щеку, от которого Вестман содрогнулся.

Веки у меня опустились, все мышцы расслабились, я глубоко вдохнула...

— А тепьерь пег-егово-гы, — вкрадчиво пропел Луи.

Обращался он ко мне, и я открыла глаза, напоровшись на его пустой холодный взгляд. Может, просто полезть обратно на сковородку?

— К-к-какие переговоры? — со второй попытки выговорила я пересохшими губами.

— Мне нужна самка-вьедьма.

— Кто? — Я не поняла, о чем он.

Луи погладил Вестмана по волосам и быстро затараторил... кажется, по-французски.

Я помотала головой: мол, не понимаю.

— Мисс Тейлор, вы не против, если я помогу? — Голос Графа прозвучал у меня над самым ухом, и я дернулась, потому что стоял-то Граф по-прежнему на другом конце вестибюля. Переброска голоса, вампиры в возрасте так умеют, им это раз плюнуть, вот молодняку посложнее. — Луи хочет, чтобы я переадресовал его требование, — невозмутимо продолжал Граф. — Будьте уверены, все сказанное останется между нами.

Я повернула голову и увидела, что Хью, обеспокоенно уставившийся на Хелен Крейн, вновь замер как статуя, да и она сама тоже.

— Хью! — в отчаянии позвала я, но он не отозвался, и душа у меня ушла в пятки.

— Он вас не слышит, мисс Тейлор, — преспокойно пояснил Граф. — Увы, пока вы так ловко управлялись с гоблином, мистера Баннера обуяла столь острая потребность добраться до Вестмана, что досталось мистеру Хинкли. — Он кашлянул. — И я взял на себя смелость удержать мистера Баннера. К сожалению, досточтимая мисс Крейн, по всей видимости, неверно истолковала мои намерения и, насколько я понимаю, приняла их за попытку захватить заложника.

— Надо полагать, это потому, что вы стиснули Баннера, как любимого плюшевого мишку? — Я нашла в себе силы съязвить.

— Хм... К моему прискорбию, я не могу с ней это обсудить, поскольку тому препятствуют ее разнообразные защитные чары. Я попытался достучаться до сержанта, но наши способности троллей не берут. — Граф разочарованно вздохнул. — Такие непрошибаемые... Поэтому я предпочел заморозить развитие событий и, как говорится, выиграть время.

Хью не двигался. Инспектор Крейн тоже. Неужели Графу по силам и такое — выборочно приостановить время, чтобы для кого-то оно замерло, а для кого-то шло по-прежнему? Вот это мощь! Я вовсе не восторгаюсь, потому что радости мне от графских фокусов никакой.

— Ладно, уяснила. Давайте к делу. Что понадобилось вашему другу? — В последнее слово я вложила как можно больше сарказма.

— О, все предельно просто. Луи хочет, чтобы вы сняли защитные чары, которыми прикрывается инспектор Крейн, — те, что заключены в ее сапфире, — и проделали это незаметно для хозяйки. — Голос Графа звучал так спокойно, точно он обсуждал маршрут совместной прогулки, а не подлый трюк исподтишка, нарушающий все правила, которых придерживаются вампиры и колдуны. — Естественно, я понимаю, что задача эта не из легких, а сама мысль о таком поступке вам неприятна, однако уверен, что он вам по силам.

— Вьедьмы — не дьермо, — с прежней рыбьей ухмылкой встрял Луи, — кг-овь вкусная.

— Итак, если я вас правильно поняла, — тщательно подбирая слова, произнесла я, — у меня роскошный выбор: или уравнять силы вашего Чокнутого Французика и инспектора Крейн, или подставиться другому кровососу, чтобы он накачал меня ядом и попутно выпил до дна. — Сказав это, я подумала, что второй вариант со мной уже приключался и повторения я не хочу.

— Совершенно верно, дорогая. — Граф помедлил. — Вестману требуется кровь, потому что если он не насытится, то не сможет разомкнуть свою гипнотическую хватку на мистере Баннере и тем распутать пренеприятное положение, в которое мы все попали.

— Хватит играть со мной в кошки-мышки! — рявкнула я. — Просто велите Луи накормить вашего кровососа — вот положение и распутается, способ не хуже других!

По лбу Вестмана сползла розоватая капелька пота. Луи придвинулся к нему теснее и ловко слизнул ее. Вот так так!

— Увы, этот вариант исключается, — отозвался Граф, уже не так невозмутимо, как раньше. — Луи мне не повинуется, у него другой сюзерен.

Я так поразилась, что не сумела это скрыть:

— А мне казалось, вы здесь самая важная шишка!

— Мисс Тейлор, Вестману настоятельно требуется кровь, — утомленно повторил Граф, не желая вдаваться в тонкости вампирской иерархии. — Соблаговолите принять решение: вы послужите ему донором или нет?

— А я уже решила. Кормите его сами.

Граф вздохнул и объяснил мне, как школьнице:

— Мисс Тейлор, в нынешних обстоятельствах кровь вампира из чужого семейства лишит его рассудка.

Чтоб вас разорвало с вашими вампирскими тонкостями!

— ...и заодно превратит Нила Баннера в клинического идиота, — закончила за Графа я. — Так?

— Именно. — Граф как будто даже сожалел о происходящем. — Вижу, вы все прекрасно понимаете.

Вестман собрался с силами и снова дернул меня к себе; вскрикнув от неожиданности, я проехала по линолеуму еще дюйм-другой, но тотчас сжала губы. Не дождутся!

Луи обнажил в ухмылке великолепные острые клыки.

Сердце у меня заколотилось как бешеное.

— Луи пытается спасти вас, мисс Тейлор, — пояснил Граф, — но спасение зависит от вас. Вестман очень юн и тяжело ранен. Если он нападет на вас, то, принимая во внимание все обстоятельства, суд сочтет, что его спровоцировали. Ведь гоблин атаковал первым, а вы всего лишь фея-сида, мисс Тейлор, но не человек. Так что наказание за нападение будет не столь уж суровым.

Каждой расе — свои законы. А Граф все рассчитал.

Я глянула на инспектора Крейн и на Хью. Одной рукой она стиснула свой заветный сапфир, но другую успела вскинуть, готовясь метнуть заклятие. Никак она шевельнулась? Или мне померещилось? Точно, у нее дрогнула рука и вновь застыла. Выглядело это так, словно Граф снова и снова жал на невидимую кнопку «пауза», не давая замершему кадру смениться следующим. А Вестман между тем опять дернул меня к себе.

— Боюсь, решение вам нужно принять срочно, мисс Тейлор. — Теперь голос Графа звучал уже издалека.

— Не мешайте, я думаю, — отрезала я.

Выбора у меня, прямо скажем, никакого. Вот приставили вам к виску пистолет (ну, или к горлу голодного вампира) — и что вы предпримете? Сдадитесь на милость победителя? Не хочется. Заявите, что он блефует? С вампирами этот фокус получится только при условии, что вы точно знаете, что они именно блефуют, а эти, по-моему, не блефовали. Значит, остается одно: попытаться перехватить пистолет. Проклятие! А если не поможет?

— Все, мисс Тейлор, время ваше истекло.

Невидимый обруч, сжимавший мне голову, отпустил — я только теперь заметила, что он был и пропал, — и на меня со всех сторон обрушились шум и разноголосица. Что-то басовито кричал Хью, утробно рычал другой тролль, кто-то стонал — не то Баннер, не то бедняга Алан...

Луи метнул мне острозубую улыбку и поманил пальцем. Вестман снова потянул, и сопротивляться у меня уже не получалось. Вампиры волокли меня к себе на расправу.

Я собрала все свои запасы-магии и метнула ее в Вестмана. В мгновение ока их с Луи точно стальной проволокой оплело, и теперь им было не двинуться и не разомкнуться, но я уже не обращала на них внимания, а попыталась дотянуться до магической цепи месмы, которая соединяла Вестмана с Баннером. Она выглядела как толстенный канат, скрученный из красных и белых нитей. Вот эти-то нити и требовалось расплести, но времени было в обрез, поэтому я просто накрепко запечатала их своей собственной магией, обволокла золотистым сиянием.

— Шлюха! — прошипел Луи, едва не сбив меня с боевого настроя.

Он попытался было отодрать пальцы Вестмана, сомкнувшиеся на моих запястьях, но я поддала чар в золотистую оболочку, и руки младшего вампира как прикипели к моему телу. Так что теперь, если Луи захочет освободить Вестмана, ему придется отламывать или отгрызать тому пальцы по одному. Иначе ничего не получится, ведь я не просто пустила в ход магию, а еще и Очаровала обезумевшего вампира, чтобы он от меня никуда не делся.

Это стоило немалых усилий, по лбу у меня градом катился пот, заливал глаза.

В воздухе разлился аромат цветущей медуницы. Натянутый канат — то, что еще мгновение назад было нитью неразрывной связи между вампиром и его жертвой, — теперь, подчиняясь моим чарам, выбрасывал все новые золотистые отростки, прорастал все новыми побегами, а они обвивали Вестмана и Луи, и без того уже оплетенных магической сетью, и окутывали их все плотнее и плотнее, как плющ... Зар-раза! Чары вышли у меня из подчинения, они взбунтовались!

— Проклятие! — Луи вскочил и попятился, молотя руками по воздуху и силясь разорвать магические узы.

Вот именно, проклятие. Я никогда раньше не пробовала одолеть вампира Очарованием, поэтому сейчас действовала наугад, можно сказать вслепую. Раньше я наводила такие чары только на людей. А уж Очаровать сразу двоих кровососов я не собиралась даже пытаться — это явно за пределами моих возможностей, особенно после такого противостояния с голодным Вестманом.

Я призывала магию обратно, но она не слушалась и выплескивалась все щедрее и шире, наполняя воздух золотистым свечением, и нити ее все истончались и истончались...

Хью что-то кричал, инспектор Крейн старалась перекрыть его и о чем-то меня предупредить, но я уже не разбирала слов...

...А потом зеленая молния ударила Луи прямо в грудь, разветвилась, разбежалась мириадами искр по металлической сети, которая оплела его и Вестмана, — и перекинулась на меня.

Все кругом взорвалось и рассыпалось зеленым фейерверком.