Вертолет стремительно направился прямо на восток, потому что его пилот ошибочно полагал, будто за ним следят с помощью радара. Пролетев некоторое расстояние, он резко свернул на северо-запад и совершил посадку поблизости от города Горман. В этом пункте пассажиров пересадили в микроавтобус, который затем остановился чуть южнее Гринфилда. Там состоялась очередная пересадка, на сей раз в вертолет. На всем протяжении этого пути Малдун испытывал страдания, при виде которых у окружающих разрывалось сердце. Ровно в одиннадцать часов вертолет опустился во дворе Адлерхейма. Правда, никто из визитеров этого даже не понял. Капюшоны с них не снимали до тех пор, пока они не оказались в обеденном, а по совместительству молельном зале.

Их приветствовали Моро и Дюбуа. Здесь же присутствовали и остальные члены неофициального комитета по встрече, но их вряд ли можно было считать таковыми, поскольку они окружили своих гостей, сжимая в руках «ингрэмы». Они были в цивильной одежде: привычные для них белые халаты были сегодня неуместны.

Вопреки всем ожиданиям Моро вел себя почтительно.

– Добро пожаловать, господин президент.

– Предатель!

– Ну же, ну же, – с улыбкой произнес Моро. – Мы встретились с вами для переговоров, а не для взаимных упреков. К тому же как я могу быть предателем, если я не американец?

– Вы хуже, чем предатель! Человек, способный сделать то, что вы устроили сегодня с Лос-Анджелесом, способен на что угодно. Даже похитить президента Соединенных Штатов и потребовать за него выкуп. – Хиллари презрительно усмехнулся, наверняка испытывая при этом несравненное удовольствие. – Я подвергаю свою жизнь риску, сэр.

– Если вы опасаетесь этого, то можете тотчас же покинуть нас. Называйте меня, как вам заблагорассудится, – предателем, негодяем, преступником, убийцей, человеком, как вы выразились ранее, совершенно лишенным всяких признаков человечности. Но моя личная честность, мое честное слово, пусть даже оно принадлежит тому, кого вы считаете международным преступником, – в нем не приходится сомневаться. Вы здесь в большей безопасности, чем в Овальном кабинете Белого дома.

– Ха! – Лицо Хиллари медленно налилось кровью от гнева. Мастерское изображение этой эмоции, которое весь мир считал образцом замечательного драматического искусства, принесло ему широкую известность. На самом деле выполнить этот прием не так уж и трудно: достаточно задержать дыхание и как можно сильнее напрячь мускулы живота. Медленно и незаметно расслабив мышцы, Хиллари так же незаметно восстановил дыхание. Его лицо вернуло первоначальный цвет. – Черт побери, кажется, я начинаю вам верить.

Моро поклонился. Это был даже не поклон, а еле заметный кивок, тем не менее символизирующий признательность.

– Вы оказываете мне честь. Абрахам, фотографии.

Дюбуа протянул ему семь увеличенных снимков членов президентской команды. Моро переходил от человека к человеку, тщательно сравнивая каждого с изображением на фотографии. Закончив, он повернулся к Хиллари:

– Можно вас на пару слов, если не возражаете?

Что бы ни почувствовал при этом Хиллари, тридцатипятилетний опыт работы позволил ему превосходно владеть собой, хотя он не был готов к такому повороту событий. Между тем Моро продолжал:

– Почему здесь находится помощник министра финансов? Я, конечно, узнал его, но все-таки почему?

Лицо Хиллари медленно застывало, глаза превратились в ледышки.

– Да вы взгляните на Малдуна!

– Кажется, я понял. Вероятно, вы приехали обсудить, скажем так, финансовые вопросы?

– Среди прочего.

– А тот человек с каштановыми волосами – он похож на полицейского.

– Черт побери, он и есть полицейский. Охранник из секретной службы. Разве вы не знаете, что президента всегда сопровождает агент секретной службы?

– Но на том самолете, на котором вы сегодня прилетели, его не было.

– Конечно. Он является главой моей секретной службы на западном побережье. Я думал, вы лучше информированы. Неужели вам не известно, что во время полета я никогда... – Он резко оборвал себя. – Но откуда вы узнали...

Моро улыбнулся.

– По-видимому, моя разведка почти так же хороша, как ваша. Что ж, давайте присоединимся к обществу. – Вернувшись к остальным, Моро сказал одному из своих охранников: – Приведите доктора.

Это был опасный момент. Райдер понял, что Моро послал за врачом, чтобы проверить состояние здоровья Малдуна. Никто не предусмотрел такой возможности.

– Боюсь, господа, придется вас обыскать, – продолжил Моро.

– Обыскать меня? Президента? – Хиллари вновь покраснел как рак, прибегнув к своему знаменитому трюку, затем расстегнул плащ и пиджак и широко распахнул их. – Никогда еще в жизни я не подвергался такому унижению.

– Прошу прощения. По зрелом размышлении это вовсе не обязательно делать. Однако для одного из вас придется сделать исключение. А, это вы, доктор.

На сцене появился врач, лечивший Пегги. Моро указал ему на Джеффа:

– Этот молодой человек претендует на звание врача. Вы не могли бы осмотреть его чемоданчик?

Райдер облегченно вздохнул и даже не пошевелился, когда Моро ткнул в него пальцем.

– Абрахам, это президентский охранник. Сдается мне, что он представляет собою ходячий арсенал.

Гигант медленно приблизился. Не дожидаясь приказа, Райдер снял пальто и пиджак и бросил их на пол. Дюбуа обыскал его с оскорбительной тщательностью, улыбнувшись при виде сжатых кулаков Райдера, не забыл даже прощупать носки и проверить туфли на предмет двойного каблука. Закончив, он повернулся к Моро и доложил:

– Пока все хорошо.

Затем он поднял пальто и пиджак Райдера и скрупулезно прощупал их, обратив особое внимание на подкладку и швы. Наконец он вернул Райдеру одежду, оставив у себя две шариковые ручки, которые нашел в нагрудном кармане пиджака.

В это же самое время врач проверял чемоданчик Джеффа с такой же основательностью, с какой Дюбуа обыскивал Райдера.

Дюбуа подошел к Моро, взял у него фотографию, вытащил из-за пазухи огромный револьвер, еще раз взглянул на фотографию, протянул одну из шариковых ручек Райдеру и сказал:

– Эта ручка сейчас в нерабочем состоянии. Мне не хотелось бы самому нажимать на кнопку. В наши дни с помощью таких ручек можно выделывать бог знает что. Я не хотел бы вас обидеть, но не могли бы вы что-нибудь написать? Мой пистолет нацелен прямо вам в сердце.

– О господи! – воскликнул Райдер.

Он взял ручку, нажал на кнопку, написал несколько слов, вновь закрыл ручку и вернул ее Дюбуа вместе с фотографией. Бросив взгляд на написанное, тот передал ее Моро со словами:

– Не слишком дружественное послание. Оно гласит: «Идите вы все к черту». – Он протянул Райдеру вторую ручку и напомнил: – Пистолет все еще нацелен вам в сердце.

Райдер повторил те же действия. Дюбуа прочел и, улыбаясь, повернулся к Моро:

– Пишет: «Те же пожелания в тройном размере».

Он вернул Райдеру обе ручки. Одновременно врач возвратил Джеффу его чемоданчик.

– Надеюсь, сэр, – сказал он Моро с осторожной улыбкой, – в один прекрасный день я получу от вас столь же тщательно укомплектованный медицинский чемоданчик.

– Мы все не можем быть президентами Соединенных Штатов.

Доктор улыбнулся немного шире, поклонился и вышел.

– Ну а теперь, – сказал Хиллари, – когда со всеми этими глупостями покончено, я хочу спросить, имеете ли вы хоть какое-нибудь представление о вечерних привычках вашего президента? Я понимаю, у нас не так много времени, но все же сейчас...

– Конечно, вы можете упрекнуть меня в недостаточном гостеприимстве, но я вынужден соблюдать определенные меры предосторожности. Надеюсь, вы это понимаете. Прошу вас за мной, господа.

Оказавшись в личном кабинете Моро, прибывшие смогли воспользоваться всеми сибаритскими удобствами, характерными для какого-нибудь закрытого загородного клуба. Двое из людей Моро, нелепо выглядевшие в строгих вечерних костюмах, обошли присутствующих, предлагая напитки. Моро сохранял свое обычное спокойствие и лишь изредка вежливо улыбался. Возможно, наступил величайший момент в его жизни, однако он не собирался показывать этого. Он сидел рядом с Хиллари.

– Я – президент Соединенных Штатов, – начал Хиллари.

– Мне это известно.

– Кроме того, я политик и, надеюсь, еще и государственный деятель. Я вынужден признать неизбежное. Надеюсь, вы понимаете мое чрезвычайно затруднительное положение.

– Понимаю.

– Я приехал, чтобы заключить с вами соглашение. – Последовала долгая пауза. – Один известный министр иностранных дел Великобритании как-то раз заявил: «Неужели вы пошлете меня голым за стол переговоров?»

Моро ничего не ответил.

– У меня одна просьба. Прежде чем я публично приму на себя обязательства, пусть даже только перед членами моего кабинета, нельзя ли переговорить с вами с глазу на глаз?

Моро явно испытывал колебания.

– Я не вооружен. Если хотите, прихватите с собой вашего гиганта. Или я прошу слишком о многом?

– Нет.

– Вы согласны?

– В сложившихся обстоятельствах мне ничего не остается.

– Благодарю вас. – В голосе Хиллари проскользнуло раздражение: – Разве необходимо иметь трех вооруженных охранников, чтобы приглядывать всего за восемью безоружными людьми?

– Таковы мои привычки, мистер президент.

Неожиданно Малдун, сидевший в кресле, согнулся вдвое. Джефф, на шее которого болтался стетоскоп, сразу же подскочил к министру финансов, держа в одной руке стакан с водой, а в другой – какие-то таблетки.

– Все ТО же самое, доктор? – повысив голос, спросил Хиллари.

Джефф молча кивнул.

– Дигиталис, – произнес Хиллари.

– А! Если не ошибаюсь, сердечный стимулятор?

– Да. – Хиллари пригубил свой напиток, а затем резко сказал: – У вас здесь наверняка есть заложники.

– Конечно есть. Но поверьте, с ними хорошо обращаются.

– Мне трудно понять вас, Моро. Казалось бы, культурный, интеллигентный, умный человек – и занимается всем этим. Что вас на это толкает?

– Я предпочел бы не обсуждать подобные вопросы.

– Приведите ко мне заложников.

– Зачем?

– Приведите их, или, клянусь небесами, я не пойду с вами на сделку. Возможно, я совершаю ошибку, принимая вас за порядочного человека. Может быть, вы – подчеркиваю, может быть, – действительно такое чудовище, как о вас говорят. Если эти люди, боже упаси, мертвы, вы можете убить и меня, но ничего не добьетесь.

После некоторого молчания Моро спросил:

– Вам известна миссис Райдер?

– А кто она такая?

– Одна из моих заложниц. Знаете, создается впечатление, что вы установили с ней телепатическую связь.

Хиллари обозлился:

– Мне приходится постоянно думать о Китае. Мне приходится постоянно думать о России. О Европейском общем рынке. Об экономике. О спаде деловой активности. Человеческий ум не может вместить слишком много вещей. Как, вы сказали, ее зовут?

– Миссис Райдер.

– Если она жива, пусть ее приведут. Если она действительно обладает телепатическими способностями, я заменю ею вице-президента да и многих других.

– Я знал заранее, а миссис Райдер была просто убеждена, что вы об этом попросите. Очень хорошо. Их приведут на десять минут.

Моро пальцем поманил одного из своих охранников.

Эти десять минут прошли достаточно быстро, даже слишком быстро для заложников, но Райдеру они показались бесконечными. Проявляя свое привычное гостеприимство, Моро предложил каждому из них выпить и предупредил, что их привели совсем ненадолго. Центром внимания, естественно, стал Хиллари, который с усталой, но очаровательной улыбкой изображал лучшего президента всех времен и народов. Моро не отходил от него ни на шаг. Даже бесчеловечному монстру не чужды человеческие черты: не каждому выпадает возможность представлять президента его народу.

Райдер со стаканом в руке бродил по залу, время от времени перекидываясь ничего не значащими словами с теми, кто встречался ему по пути. Наконец он подошел к одному из заложников, пятому или шестому из тех, с кем он болтал, и сказал:

– Вы – доктор Хили.

– Да. Откуда вы знаете?

Райдер не стал вдаваться в объяснения. Он очень долго изучал огромное количество разных фотографий.

– Вы можете сохранять невозмутимый вид?

Хили взглянул на него и принял совершенно невозмутимый вид.

– Конечно.

– Моя фамилия Райдер.

– Вот как? – Хили улыбнулся официанту, наполнявшему его стакан.

– Где находится эта кнопка? То есть выключатель?

– Справа. Лифт. Четыре помещения, самое последнее из них.

Райдер пошел дальше, поговорил еще с двоими и опять как бы случайно налетел на Хили.

– Никому ничего не говорите. Даже Сьюзен. – Это уточнение должно было устранить недоверие к нему. – В четвертом помещении?

– Маленькая будка. Внутри стальная дверь. Ключ от двери у него. Кнопка находится внутри.

– Охранник?

– Четверо. Шестеро. Во дворе.

Райдер еще немного походил и сел. Мимо него случайно прошел Хили.

– За лифтом находится лестница.

Райдер даже не поднял глаз. Он незаметно наблюдал за своим сыном, который держался великолепно. Как самоотверженный врач, он ни на шаг не отходил от Малдуна и даже ни разу не посмотрел в сторону матери или сестры. Да, он уже вполне дорос до сержанта. О своем будущем Райдер никогда не думал.

Прошли еще две минуты, и Моро со всей учтивостью положил конец официальной процедуре. Заложники покорно покинули зал. Ни Сьюзен, ни Пегги не обратили никакого внимания на Райдера и Джеффа.

– Простите меня, господа, – сказал Моро, вставая, – но мне необходимо наедине переговорить с президентом. Это займет всего несколько минут, уверяю вас. – Он посмотрел по сторонам: трое вооруженных охранников, каждый с автоматом; двое официантов с пистолетами в потайных карманах. Возможно, он чересчур осторожен, но именно благодаря этому смог выжить в течение всех этих долгих, полных опасностей лет. – Пойдем, Абрахам.

Они вышли вместе с президентом и, пройдя по коридору, вошли во вторую комнату справа. Комната оказалась маленькой, мрачной, в ней стояли лишь небольшой стол и несколько стульев. Моро сразу начал:

– Нам придется обсудить очень серьезные финансовые проблемы, мистер президент.

Хиллари вздохнул.

– Вы так стремительно приступили к делу. Хотите сказать, что у вас больше не осталось этого восхитительного виски?

– Небеса ниспосылают нам... Я бы лучше выразился так: Аллах ниспосылает нам стремление во всем угождать лидеру такой... Впрочем, ладно. Вы упомянули о неизбежном. Я с вами полностью согласен.

Пока Дюбуа, появившийся со стаканами и бутылкой неизбежного «Гленфиддиша», разливал напиток, Моро хранил молчание. Затем он продолжил:

– Ну и что вы предлагаете?

– Надеюсь, вы понимаете, почему я предложил вам переговорить приватно. Я, президент Соединенных Штатов, чувствую себя так, словно торгую Соединенными Штатами. Десять миллиардов долларов.

– За это стоит выпить.

* * *

Райдер, все еще со стаканом в руке, медленно и бесцельно ходил по комнате. Опустив руку в карман пиджака, он шесть раз, как его проинструктировали, нажал на кнопку ручки, и на шестой раз, как и следовало, пишущий наконечник выпал. Харлинсон стоял рядом с одним из официантов. Гриншоу только что попросил еще одну порцию.

Малдун – точнее, Людвиг Джонсон – сидел спиной ко всей компании. Вдруг он вздрогнул и мучительно застонал. Джефф мгновенно наклонился к нему и стал щупать пульс, одновременно приложив стетоскоп к его груди. Лицо Джеффа напряглось. Сняв пиджак с Джонсона и расстегнув толстый жилет, он стал что-то делать с ним. Охранники не видели, что именно, и один из них спросил:

– Что-нибудь не так?

– Заткнитесь! – рявкнул Джефф. – Он очень, очень болен. Я делаю массаж сердца. – Он обратился к Бонну: – Помогите мне его посадить.

Бонн, оказывая помощь, наклонился, и вдруг послышался слабый звук открываемой молнии. Райдер мысленно выругался: ведь пластиковые молнии должны быть совершенно бесшумными. Охранник, задававший вопрос, сделал шаг вперед. На его лице смешались подозрительность и неуверенность.

– Что происходит?

Ближайший охранник был всего в метре от Райдера. На таком расстоянии даже из ручки было бы трудно промахнуться. Охранник издал странный звук, сложился пополам и рухнул на пол. Двое других обернулись и удивленно уставились на него. Трех секунд оказалось более чем достаточно для Майрона Бонна, уголовной звезды из Доннемары, чтобы выстрелить им прямо в сердце из «смит-вессона» с глушителем. В тот же самый момент Гриншоу разделался с официантом, наклонившимся к нему с бутылкой, а Харлинсон вырубил другого, который стоял перед ним.

У Джонсона под рубашкой был надет толстый корсет на молнии. Под ним находился слой пенорезины чуть ли не в тридцать сантиметров толщиной, изображавший нижнюю часть его живота. У самой кожи – еще один слой пенорезины, но не такой толстый. Вот почему трем опытным гримерам понадобилось целых шесть часов, чтобы придать его фигуре облик Малдуна. Между двумя слоями пенорезины были вложены три обтянутых резиной пистолета и составные части двух автоматов Калашникова. Джеффу и его отцу понадобилось меньше минуты, чтобы собрать эти автоматы.

– Бонн, – сказал Райдер, – вы очень меткий стрелок. Встаньте у двери. Если кто-нибудь появится в коридоре с той стороны – вы знаете, что делать.

– А я получу возможность закончить свою диссертацию? Докторскую – на меньшее не согласен!

– Я приду на церемонию присуждения степени. Джефф, полковник Гриншоу и вы, мистер Харлинсон: во дворе есть вооруженные охранники. Убейте их. Не бойтесь наделать шума.

– Папа! – Побледневший от ужаса Джефф смотрел на отца умоляющими глазами.

– Отдай свой «Калашников» Бонну. Эти люди готовы убить миллион, даже миллионы твоих земляков калифорнийцев.

– Господи! Папа!

– Твоя мать у них...

Джефф вышел, сопровождаемый Гриншоу и Харлинсоном. Бонн и Райдер двинулись за ними по коридору, и именно в этот момент сержант совершил свою первую ошибку с того момента, когда расстроенный лейтенант сообщил ему о нападении на Сан-Руфино. В общем-то это была даже не ошибка, просто Райдер не знал, куда Моро и Дюбуа повели Хиллари. А еще он очень устал. В обычных условиях он обязательно просчитал бы ту возможность, что Моро займет комнату между кабинетом и лифтом, который вел к пещерам, расположенным внизу. Но он чертовски устал, хотя всему миру казался сделанным из железа. Человек таким просто не может быть.

Райдер прислушивался к звуку выстрелов из «Калашниковых» и думал, сможет ли Джефф когда-нибудь простить его. «Возможно, нет, – подумал он. – Одно утешение – знать, что миллионы калифорнийцев меня простят. Но позже. Время для этого еще не пришло».

Вдруг в пяти метрах от него, справа по коридору, появился вооруженный пистолетом Дюбуа. За ним следовал Моро, волоча за собой Хиллари. Райдер еще только поднимал автомат, а Дюбуа уже умер – будущий доктор философии жаждал получить свою степень.

Моро попятился, прикрываясь Хиллари как щитом. Дверь лифта находилась всего в пяти метрах от него.

– Стойте, – приказал Райдер. Его голос прозвучал на удивление спокойно. – Посмотрите налево.

Он поставил «Калашников» на одиночные выстрелы и нажал на спусковой крючок. Ему не хотелось делать этого, очень сильно не хотелось. Хиллари жизнерадостно признавался, что он ни на что не годится, но минувшая ночь доказала, что это удивительно славный человек. Смелый, мужественный, веселый и человечный, как миллионы других калифорнийцев.

Пуля попала в левое плечо Моро, однако тот даже не вскрикнул, только заскрежетал зубами, продолжая тащить Хиллари к лифту. Дверь была открыта. Он втолкнул Хиллари в лифт и уже почти вошел туда сам, но вторая пуля успела угодить ему в бедро. На сей раз он вскрикнул. Обыкновенный человек, когда у него перебита берцовая кость, либо теряет сознание, либо впадает в шок и, не испытывая никакой боли – боль приходит позднее – ждет приезда «скорой». Моро же, как стало известно всему миру, был человеком необычным. Дверь в лифт закрылась, и он с визгом стал опускаться вниз, доказывая тем самым, что Моро все еще способен нажать на кнопку.

Райдер с застывшим лицом смотрел на шахту лифта. Несколько секунд он мог думать только о том, как Моро совершает свой путь к апокалиптической кнопке. Потом он вспомнил о том, что ему говорил Хили. Лестница.

Она находилась всего в трех метрах и была не освещена. Где находился выключатель, Райдер не знал. В полной темноте он преодолел первый пролет и упал, налетев на стену. Все же он повернул направо, нашел следующий пролет и осторожно стал спускаться дальше. Автоматически, как это делает большинство людей, он стал считать ступеньки пролета. Тринадцать. Третий пролет был преодолен значительно быстрее. Четвертый уже не представлял никакого труда, тем более что внизу виднелся свет.

Лифт стоял с открытой дверью. Ошеломленный Хиллари сидел рядом с ним, на полу, потирая затылок. Райдера он не увидел, а Райдер не увидел его. Впереди просматривалось несколько пещер. Четвертая, сказал Хили. Райдер добрался до четвертой пещеры и обнаружил Моро. Тот находился внутри деревянной будки, пытаясь встать на ноги. Он, видимо, приполз туда, как раненый зверь, оставляя за собой кровавый след на полу.

Моро поколдовал с замком, и дверь открылась. Он пополз внутрь помещения, безумный мечтатель в своем безумном мире. Райдер поднял автомат. Спешить особо было некуда.

Райдер закричал:

– Остановитесь, Моро! Пожалуйста, остановитесь!

Ужасная рана, полученная Моро, видимо, повлияла на его сознание. Но даже если бы он был здоров душой и телом, то наверняка действовал бы точно так же: для таких моро – к счастью, их немного в этом мире – фанатизм является главной движущей силой, источником всего их существования.

Напрягая все силы, он дотянулся до металлической коробки с циферблатом и стал сдирать пластическое покрытие с красной кнопки. Райдер все еще находился в трех метрах от него – слишком далеко, чтобы успеть остановить.

Он переключил свой «Калашников» на стрельбу очередями...

* * *

– Как ты можешь пить виски этого ужасного человека? – сказала Сьюзен.

– В бурю любая гавань хороша.

Сьюзен трясло, она плакала. Никогда еще Райдер не видел ее в таком состоянии. Он обнял дочь, которая сидела на другом подлокотнике его кресла, и кивнул в сторону кабинета Моро, где Барнетт проводил совещание:

– Что годится для профессора...

– Успокойся. А знаешь, мне даже нравится, как ты сейчас выглядишь. Может, тебе стоит таким и остаться?

Райдер молча отпил немного «Гленфиддиша». Сьюзен продолжала:

– А мне его даже жаль. Он был злодей, но добрый злодей.

Райдер знал, как обращаться со своей женой, поэтому продолжал молчать.

– Конец кошмару, – не умолкала она. – Теперь все хорошо.

– Ты права. Минут через десять прилетит первый вертолет. И носилки для тебя, малышка. Значит, все хорошо? Может быть. Возможно, нам повезет, как Майрону Бонну, и наша экзекуция будет отложена. А может, и нет. Не знаю. Где-то в темноте скрывается чудовище, оно уже на пороге и ждет своего часа.

– О чем ты говоришь, Джон? Ты никогда не говорил ничего подобного.

– Верно. Это мне сказал один профессор из Калтеха. Я вот думаю, не переехать ли нам в Новый Орлеан.

– Господи, да зачем?

– У них там никогда не бывает землетрясений.