I

Гарри Винс вышел из кабинета Энглиша и быстро закрыл за собой дверь. Прижимая к себе бутылку шампанского и два бокала, он направился к Лоис Маршалл.

— Такой гвалт может стоять, наверное, только в зоопарке, — проворчал он, кивнув в сторону кабинета. — Торчать там выше моих сил.

Лоис — красивая молодая брюнетка с выразительными глазами и чудесными густыми ресницами — улыбнулась:

— Знаете, Гарри, я не очень–то люблю шампанское.

— По ведь не каждый день наши выигрывают чемпионат в полутяжелом весе! — возразил Винс, привычным движением снимая проволоку. Пробка вылетела с громким хлопком. — Выпьем за Джоя Рутлина — нового чемпиона. Чтобы всегда разделывал противников, как сегодня.

— Выпьем за мистера Энглиша, — сказала Лоис, подняв свой бокал.

Она работала на Энглиша уже пять лет, с тех самых времен, когда он открыл в Чикаго маленькую контору и целыми днями обивал пороги учреждений в поисках денег для ведения дела. Тогда Лоис частенько оставалась без жалованья, а Энглиш — без обеда. Но именно в первый год работы между ними сложились такие отношения, о которых сейчас она могла только ностальгически вспоминать.

В конце концов старания Энглиша увенчались успехом. Сначала он снял два театра, через год купил с дюжину ночных клубов. Потом ударился в политику. Это благодаря его капиталам Генри Бомонт стал сенатором и, опять–таки благодаря его стараниям, сохранял свой пост.

А Лоис стала просто служащей, одной из многих.

— Согласен, — улыбнулся Винс. — За мистера Энглиша! Нужно признать, он потрясающе умеет вести дело. Чемпионат по боксу на этой неделе, спектакль в мюзик–холле на прошлой. А что на будущей?

Лоис засмеялась.

— Что–нибудь да найдет!

Он выпил. Лоис взглянула на Винса:

— Вы тоже неплохо преуспели.

Он кивнул в знак согласия и с наигранным смирением произнес:

— Только благодаря мистеру Энглишу. Я не строю иллюзий. Без него я бы остался жалким счетоводом без перспектив. Иногда мне просто не верится, что я — его доверенное лицо.

— Он разбирается в людях. И если уж выбрал вас, Гарри, то не только ради ваших прекрасных глаз.

Раздался телефонный звонок. Лоис сняла трубку:

— Офис Энглиша. Добрый вечер.

Винс увидел, как брови ее хмурятся.

— Хорошо, инспектор. — Лоис опустила трубку на стол. — С мистером Энглишем хочет поговорить инспектор Морили из криминальной бригады.

— Проклятые флики! — проворчал Винс. — Уверен, что будет попрошайничать. Два кресла поближе к рингу или пара билетов на следующий спектакль. Может быть, не стоит беспокоить патрона?

— Это срочно, Гарри.

Винс быстро прошел через приемную и открыл дверь. В комнату ворвался шум голосов.

— И приготовьте машину, мисс Маршалл, — проворчал Морили на другом конце провода. — Сейчас он очень заторопится.

Лоис сняла другую трубку и попросила, чтобы машину немедленно вывели из гаража и поставили перед входом. В этот момент из кабинета вышли Винс и мистер Энглиш — очень высокий, крепкий мужчина лет сорока. Ею нельзя было назвать красавцем, но он принадлежал к тому типу людей, которые всегда привлекают внимание.

Лоис негромко попросила Винса:

— Отыщите Чика, Гарри. Я думаю, что он понадобится.

Винс кивнул и вышел. Лоис с беспокойством смотрела на своего патрона, который, склонившись над телефоном, хмурился и нервно постукивал пальцами по столу.

— Я приеду немедленно. Ничего не трогайте… пока. Буду не позднее, чем через четверть часа.

Энглиш повесил трубку. В приемную в сопровождении Чика Эгана вернулся Винс.

— Приготовьте машину, Чик.

— Уже у подъезда, патрон. Я буду ждать вас внизу.

— Ч го–то серьезное, мистер Энглиш? — спросила Лоис.

— Вы знали моею брата Роя?

Она сделала отрицательный жест.

— Ну что ж, вы не много потеряли. — Энглиш взял из шкафа шляпу и плащ — Он только что пустил себе нулю в лоб…

 

II

Около высокого строения, погруженного в темноту, стояли патрульные машины. В двух окнах на седьмом этаже горел свет. Чик остановил машину позади полицейских автомобилей и выключил мотор.

Входная дверь охранялась двумя фликами.

— Инспектор ожидает вас. мистер Энглиш, — сказал один. — Здесь есть лифт. Седьмой этаж.

Инспектор Морили встретил Энглиша на пороге.

— Очень огорчен, что вынужден оторвать вас от приема. — Инспектор говорил ровным и безразличным голосом, напоминая представителя похоронной конторы, обращавшегося к богатому клиенту. — Очень печальная история.

— Кто его обнаружил?

— Ночной сторож.

Энглиш вошел в маленькую, бедно обставленную приемную. На двери, за грязным зеленым стеклом, висела табличка:

ДЕТЕКТИВНОЕ АГЕНТСТВО “МОЛНИЯ”

Управляющий Рой Энглиш

Всю обстановку составляли письменный стол с зачехленной пишущей машинкой, небольшая этажерка и старый ковер.

— Он находится в другой комнате, — сказал Морили, указывая на дверь, возле которой стояли два флика в гражданском.

Энглиш кивнул и вошел в кабине i. Инспектор остановился на пороге.

Два стеллажа занимали стену напротив окна. Пол покрывал изношенный и пыльный ковер. Большой рабочий стол загромождал почти всю комнату. Сбоку от него стояло потрепанное кресло, предназначавшееся, видимо, для клиентов.

Смерть застала Роя Энглиша сидящим за столом. Он повалился вперед, голова лежала на бюваре, одна рука свисала вниз, касаясь ковра. Лицо было залито кровью, капавшей со стола прямо в корзину для ненужных бумаг. В нескольких сантиметрах от пальцев трупа лежал специальный полицейский револьвер 38 калибра.

— Как давно он мертв? — спросил Энглиш.

— Приблизительно два часа. Звука выстрела никто не слышал. Но в конце коридора — газетное агентство, так что шум телетайпов вполне мог заглушить хлопок.

— Самоубийство?

— Очень похоже. Это его револьвер, на оружии отпечатки его пальцев. Но…

Морили вошел и плотно закрыл за собой дверь.

— Я очень огорчен, мистер Энглиш, что приходится говорить вам об этом, но…

— Договаривайте, инспектор.

— Видите ли, мистер Энглиш, два или три клиента, на которых ваш брат работал в прошлом году, ходили жаловаться на него в центральную полицию. Он… пытался вытягивать у них деньги.

— Другими словами — шантажировал?

— Да. И его собирались лишить лицензии на этой неделе.

— Но зачем он…

— Скорее всего, ваш брат крепко сел на мель. Мы просмотрели еще не все его бумаги, но даже судя по некоторым…

— И вы предполагаете, — перебил инспектора Энглиш, — что из–за того, что Рой кого–то шантажировал, его могли убить?

— Все может быть… Хотя все очень похоже на самоубийство.

В комнате повисло молчание.

— Скажите, мистер Энглиш, ваш брат не просил у вас денег? — спросил, наконец, Морили.

— Просил. Правда, это было давно, месяцев шесть тому назад.

— И вы…

— И я ему отказал.

— Понятно…

Энглишу не понравился тон, которым Морили произнес последнюю фразу.

— Вы уже известили его жену? — попытался сменить он тему разговора.

— Пока известил только вас. Но сейчас я пошлю к ней детектива.

— Лучше будет, если я сам сообщу ей о случившемся. — Энглиш немного поколебался. — Честно говоря, в последнее время мы не очень–то ладили с Роем. Я не знаю даже его адреса.

Морили с безразличным выражением лица взял со стола бумажник и протянул Энглишу визитную карточку Роя.

— Вы знаете, где это?

Энглиш пробежал карточку глазами.

— Чик найдет… Послушайте, инспектор, мне очень бы не хотелось, чтобы некоторые факты из этого дела узнала пресса

— Не совсем понимаю вас, мистер Энглиш.

— Журналистам совершенно не обязательно знать, что Рои тянул деньги у своих клиентов. И потом, вы же сами говорили, что все это очень похоже на самоубийство. Пускай так оно и будет — самоубийство на почве нервного срыва.

Энглиш замолчал, вопросительно глядя на Морили. Тот усмехнулся:

— Я слышал, что ваш протеже выиграл целое состояние. Примите мои поздравления.

— Благодарю… Кстати, чуть не забыл, я сказал Винсу, чтобы он держал пари за вас. Сто долларов, которые принесли вам триста. Зайдите завтра, Гарри отдаст вам выигрыш.

— Это очень мило с вашей стороны. Я как раз собирался сделать ставку, но…

— Но у вас не хватило времени? Что ж, я люблю оказывать услуги своим друзьям. Рад, что вам удалось выиграть.

— Спасибо… Да, странный человек был ваш брат. И зачем только ему понадобилось пускать себе пулю в лоб? А если он был на мели, то почему не обратился за помощью к вам? Вы помогли бы ему, так ведь?

— Да. Конечно… Инспектор, мне необходимо знать, почему прогорело дело Роя. Если вы не против, я хотел бы, чтобы Лоис осмотрела его бумаги.

— Хорошо.

— Могу ли я позвонить?

— Пожалуйста.

Энглиш набрал номер своей конторы.

— Лоис? Я хотел бы, чтобы вы отправились в контору моего брата. Посмотрите досье, попытайтесь определить атмосферу, окружающую контору. Дело казалось вполне солидным, когда я покупал его для Роя. Мне нужно знать, почему оно прогорело.

— Хорошо, я займусь этим.

— Возьмите с собой Гарри. Я не хочу, чтобы вы отправлялись туда одна.

— Не беспокойтесь, мистер Энглиш.

— Всего хорошего, Лоис.

 

III

Чик остановил “кадиллак” перед маленьким белым домом. На первом этаже одно окно было освещено. Энглиш с удивлением разглядывал жилище Роя — для человека, до такой степени стесненного в средствах, оно было явно не по карману.

Он нажал кнопку звонка и через некоторое время услышал приближающиеся шаги.

— Кто там? — послышалось из–за двери.

— Ник Энглиш.

— Кто–кто? — переспросил удивленный женский голос.

— Брат Роя, — повысив голос, повторил он. — Откройте, Корина.

Дверь распахнулась.

— Понимаете… — замялась Корина. — Дело в том, что Рой еще не возвращался.

— Разрешите, я все–таки войду, — попросил Энглиш, стараясь, чтобы его голос звучал как можно любезнее. Я пришел с очень грустной для вас новостью.

— Я не очень–то люблю неприятные известия. Наверное, вам лучше будет подождать Роя.

— Вы здесь простудитесь. — Энглиш сделал шаг вперед, тем самым заставляя Корину отступить. Еще шаг — и он закрыл за собой дверь. — К тому же эта новость касается прежде всего вас.

— Что ж, проходите. — Она прошла в большую длинную комнату и вопросительно посмотрела на гостя.

— Прошу вас, сядьте, — начал тот. — Я был бы рад избавить вас от этой новости, но рано или поздно вы все равно узнаете…

— Рой?.. У него неприятности?

Энглиш покачал головой.

— Это хуже.

Ноги отказались служить Корине, и с побледневшим лицом она опустилась на диван. Войдя в дом, Энглиш хотел сразу сказать, что Рой застрелился, во, видя перед собой эти испуганные глаза ребенка, эти дрожащие губы и сжатые кулачки, он думал теперь о том, как бы смягчить этот удар.

— Он ранен?

— Я очень огорчен, Корина…

— Он мертв?

— К сожалению, это так.

— Но… Этого не может быть. Вы просто хотите меня разыграть. Нет! — пронзительно закричала она. — Он не мог умереть!

— Он убил себя, — тихо сказал Энглиш.

Она посмотрела на него и наконец поверила: лицо исказилось, она безуспешно пыталась сдержать рыдания.

Энглиш подошел к маленькому бару, расположенному в углу комнаты, плеснул в бокал коньяка и, прежде чем она успела отстранить его руку, заставил сделать глоток.

— Теперь я одна… Совершенно одна, — тихо причитала Корина. — О, Рой! Рой! Как ты мог так поступить!

Можно была подумать, что жалуется ребенок. Энглиш не ожидал, что известие о смерти мужа так потрясет ее. Он осторожно положил руку ей на плечо, но Корина оттолкнула его с такой силой, что он невольно сделал шаг назад.

— Убирайтесь отсюда! — Она вскочила на ноги. — Я не могу вас видеть! Если бы вы обращались с ним как с братом, он никогда не сделал бы этого!

Энглиш был ошеломлен ненавистью, горевшей во взгляде Корины.

— Ваши деньги! — кричала она. — Только они вам нужны! А на Роя вам наплевать! Даже когда он пришел просить вас о помощи, вы вышвырнули его вон! Это вы, вы у били его!

— Вы неправы, — мягко возразил Энглиш. — Если бы я только знал, что Рой находится в таком отчаянном изложении, я непременно помог бы ему!

— Не лгите! — Корина задыхалась от слез. — Вот уже шесть месяцев, как вы не сказали ему ни слова! Вы не дали ему ни гроша, когда он просил вас! Вы это называете помощью?!

Голос Энглиша зазвучал суше.

— Я не переставал помогать Рою с тех пор. как он закончил учебу. Я дал ему денег, чтобы он начал свое дело. По–моему, вы несправедливы!

— Я не желаю больше вас слушать! — Корина подошла и широко распахнула дверь. — Уходите! И не вздумайте возвращаться!

Энглиш пожал плечами и направился к выходу.

— Я не хотел ссориться… — обернувшись, начал он, но Корина оборвала его на полуслове:

— Убирайтесь немедленно! Вы даже не убийца! Вы хуже! Как вы вообще могли прийти сюда, в этот дом?

Энглиш вышел и направился к машине. За спиной были слышны рыдания Корины.

 

IV

Из ближайшего телефона–автомата Энглиш позвонил Сэму Крайлу — своему адвокату.

— Сэм? Это Ник. Есть работа.

— Надеюсь, не сегодня ночью? — забеспокоился Крайл. — Я уже лег спать.

— Ты занимался делами Роя, не так ли? — перебил его Энглиш.

— В принципе — да, — безо всякого энтузиазма отозвался Крайл. — Но уже несколько месяцев он ко мне не обращался. Что с ним опять случилось?

— Два часа назад он покончил с собой.

— О, Господи!

— Похоже, он был совсем на мели, — продолжал Энглиш, — и стал шантажировать своих прежних клиентов. Его должны были на этой недели лишить лицензии.

— Хорошенькое дело, — проворчал Крайл.

— Я был у Корины. В истерике она обвинила меня в смерти Роя. Видишь ли, полгода назад я отказался дать ему денег. Она вбила себе в голову, что это якобы толкнуло его к самоубийству.

— А она знала, что Рой занимался шантажом?

— Похоже, нет. И я не стал говорить ей этого сегодня — она и так в ужасном состоянии. А впрочем, это ей вообще не обязательно знать.

— И что же должен сделать я?

— Понимаешь, Сэм, я действительно не знал, что дела Роя так плохи. Ты должен убедить Корину в том, что я дал бы ему денег…

— Надеюсь, ты не хочешь, чтобы я сделал это сейчас, — перебил его Крайл.

— Именно сейчас! Если Корина выступит перед журналистами…

— Скажи мне, Ник, почему я на тебя работаю?

— Потому что я плачу тебе больше, чем другие, — жестко сказал Энглиш. — Официальная версия такова- самоубийство на почве нервного срыва. Завтра утром приезжай ко мне в контору.

— Хорошо, Ник, — тяжело вздохнул Крайл. — Ради тебя я готов провести бессонную ночь. До завтра.

 

V

Чик Эган остановил “кадиллак” перед импозантным зданием, выходящим к реке.

— Надо выяснить, где живет секретарша моего брата, — сказал Энглиш, выходя из машины. — Завтра утром отправься к его конторе и расспроси привратника, он может знать адрес этой девицы. Приезжай сюда к половине десятого. Мы навестим ее перед тем, как ехать в офис.

— Хорошо, патрон. Сделать еще что–нибудь?

— Все. Иди ложись спать. Завтра увидимся.

Энглиш вошел в здание, кивнул привратнику и направился к лифту, чтобы подняться в квартиру, которую снял для Юлии. Подойдя к двери, он отпер ее своим ключом и вошел в небольшой холл. Пока он снимал плащ и шляпу, отворилась дверь в комнату и на пороге появилась хозяйка.

Юлия Клер, рослая, узкобедрая, с длинными стройными ногами и высокой грудью, как будто сошла с обложки американского журнала мод. Волосы цвета красного дерева были старательно уложены вокруг головы. Большие изумрудные глаза оживленно блестели.

— Ты опоздал, Ник, — с улыбкой проговорила она. — Я уже стала сомневаться, придешь ли ты вообще.

— Очень жаль, Юлия, но меня задержали.

— Ты выглядишь очень усталым. Что–то случилось? У тебя неприятности?

— Да, если можно так выразиться… Ты помнишь Роя?

Энглиш заметил, что она побледнела.

— Да… А почему ты меня об этом спрашиваешь?

— Он покончил с собой. Только что.

— Он мертв? — спросила она, широко раскрыв глаза.

— Да, мертв. Это единственное дело, которое он довел до конца.

— Не говори так о покойнике, Ник. Какой ужас! Когда это случилось?

— Морили позвонил мне около половины девятого.

— Но зачем он…

— Это и меня интересует, — сказал Энглиш, доставая портсигар. — С Роем вечно случались истории, как и с моим отцом. Я никогда не рассказывал тебе о нем?

Юлия отрицательно покачала головой.

— Отец был скверным человеком, — продолжал он. — Если бы мать не работала, мы бы все передохли с голоду. Видела бы ты нашу конуру! Подвал. По стенам летом и зимой стекает вода…

Юлия наклонилась, чтобы подбросить брикет в камин.

— Да Бог с ним, все это уже в прошлом, — Энглиш закурил сигару и принялся расхаживать по комнате. — Так вот, инспектор сказал, что Рой сидел совсем без денег и пытался шантажировать своих бывших клиентов. Его должны были лишить лицензии на будущей неделе. Но я готов держать пари, что уж Рой–то не стал бы из–за этого сводить счеты с жизнью. Версия самоубийства, конечно, устраивает и меня, и Морили, но я далеко не уверен…

Юлия подняла голову:

— Но послушай, Ник, если полиция так говорит…

— Полиция может говорить что угодно, а я все–таки немного знал своего брата! — В голосе Энглиша появилось легкое раздражение, он нервно заходил по комнате. — И я не могу понять, почему его дело пришло в упадок. Когда Рою удалось уговорить меня купить эту контору, я тщательно все проверил. Не мог же он так быстро пустить все на ветер!.. Я отправил туда Лоис, возможно, она сможет разобраться, что в действительности произошло.

— Ты послал туда Лоис ночью?

— Да. Это очень важно. А что тебя удивляет?

— Нет, ничего… Она, вероятно, влюблена в тебя, — вдруг сказала Юлия.

— Кто? Лоис? — Энглиш рассмеялся. — Абсурд! Просто я хорошо ей плачу. От инспектора я поехал к Корине, — продолжил он. — А она заявила, что это я повинен в смерти Роя, и выставила меня за дверь.

— ?!

— У нее была истерика. Я даже не предполагал, что она так сильно любила Роя. Думаю, завтра она успокоится. Но все–таки я счел необходимым послать к ней Крайла. Нельзя допустить скандала сейчас. Видишь ли, через несколько дней сенатор официально объявит, что я — основатель нового госпиталя. — Энглиш смущенно улыбнулся. — И госпиталю хотят дать мое имя.

— Твое имя? — переспросила Юлия. — И зачем тебе это?

Энглиш снова принялся расхаживать по комнате:

— Я преуспел в жизни, Юлия. Начал с нуля, а сейчас денег более чем достаточно. Но деньги — это еще не все. Если я умру, то через неделю никто и не вспомнит обо мне. Если что и имеет цену в этой жизни — так это доброе имя, которое человек оставляет после себя. И если мое имя будет носить госпиталь, то можно надеяться, что его не забудут так скоро.

Юлия иронически посмотрела на Ника.

— Ты можешь смеяться, — с улыбкой проговорил он. — Я и сам порой чувствую себя нелепо. Но это мне необходимо! К несчастью, самоубийство Роя грозит все испортить.

— Каким образом?

— Если Корина заявит журналистам, что я не давал Рою денег и этим толкнул его на самоубийство, я буду сражен. Члены комиссии урбанистов придут в восторг, узнав о скандале…

Юлия зевнула.

— Пойдем спать, Ник. Не думай об этом сегодня.

— Ты права, от этого пользы мало, — Энглиш поцеловал ее. — Пойдем спать.

 

VI

В узком темном переулке, по обе стороны которого возвышалась двухметровая кирпичная стена, стоял человек. Он стоял уже два часа, совершенно неподвижно, не спуская глаз с освещенного окна на четвертом этаже большого здания под номером 45, улица Ист Пласс, и не переставал жевать резинку. Коричневая шляпа, надвинутая на глаза, скрывала его лицо.

Чуть раньше полуночи окно погрузилось в темноту. Прислонившись к кирпичной стене, человек подождал еще полчаса. Потом нагнулся и поднял свернутый тонкий канат, лежавший у его ног. К одному его концу был привязан тяжелый крюк, покрытый каучуком.

Человек ловко взобрался на стену и спустился в садик позади большого здания. Он быстро прошел его, направляясь к заднему фасаду дома. Перед пожарной лестницей человек на секунду остановился — нижняя секция была поднята и находилась на расстоянии метров двух от вытянутой руки. Он развернул канат и забросил крюк на последнюю ступеньку, затем осторожно натянул. Секция бесшумно опустилась. Человек снял крюк, скрутил веревку и положил ее на землю.

После этого, не медля ни минуты, он стал подниматься. Быстро добравшись до окна четвертого этажа, он с удовлетворением обнаружил, что оно не заперто, а лишь прикрыто. Человек прислушался. Через пару минут он легко толкнул окно — оно отворилось без шума.

Человек скользнул за занавеску, осторожно повернулся, выпрямился и раздвинул штору. Несколько минут он привыкал к темноте, пока не увидел четко кровать, кресло с брошенным на него шелковым халатом и ночной столик, на котором стояла лампа и лежала книга.

Осторожно, чтобы не разбудить спящую, человек потянул за поясок халата и вытащил его из петель. Взяв книгу с ночного столика, он вновь исчез за шторой и уже оттуда бросил ее на середину комнаты. Человек услышал, как заскрипела кровать и женский голос вскрикнул:

— Кто тут?

Зажглась лампа. Девушка приподнялась на кровати и, вцепившись в одеяло, испуганно посмотрела на дверь. Убедившись, что в комнате никого нет, она заметила книгу, лежавшую на полу, и успокоилась. И поступила так, как “гость” и ожидал — встала и начала быстро надевать халат, повернувшись спиной к окну.

Человек выскочил из–за занавески, быстрым движением закинул за голову девушки шнурок и затянул его вокруг шеи. Упершись коленом в спину, он толкнул ее вперед и свалил на пол, все сильнее сжимая петлю.

Продолжая методично жевать резинку, человек созерцал конвульсивные движения тела. Когда жертва затихла, он подождал еще три–четыре минуты, затем снял удавку и перевернул девушку на спину.

Лицо жертвы было перепачкано кровью, вытекавшей из носа. Заметив это, он нахмурился. Затем встал, стряхнул пыль с колен и прошел в ванную комнату. Вытащил из манжеты носовой платок, намочил его, а затем тщательно удалил все следы крови с ковра.

Он потратил еще десять минут на подготовку задуманной им сцены и покинул комнату тем же путем, каким и проник.

 

I

На следующее утро Чик Эган остановил “кадиллак” у дверей дома Юлии около половины десятого. В тот момент, когда он вылезал из машины, Энглиш уже пересекал холл.

— Доброе утро, Чик, — сказал Энглиш, садясь в машину. — Что нового?

— Я ходил повидать привратника, как вы мне сказали, — ответил Чик, облокотясь на дверцу машины. — Это некий Том Калумб. Ему очень нравится звон монет. У вашего брата была секретарша по имени Мэри Севит. Она живет в доме номер сорок пять по Ист Пласс.

— Отлично. Не будем терять времени.

Машина тронулась с места. Энглиш стал просматривать газеты, которые захватил с собой.

Большинство из них посвятили целые столбцы самоубийству Роя. Но нигде пока не была упомянута Корина. Морили, казалось, тоже сдержал свое слово. Он заявил, беседуя с журналистами, что Рой, видимо, страдал комплексом неполноценности и покончил с собой в момент депрессии.

— Мы приехали, патрон, — проговорил Чик. — Это здание слева.

— Не останавливайся перед дверью, — приказал Энглиш. — Поезжай немного дальше. Мы вернемся пешком.

Чик послушно отъехал метров на сто.

— Будет неплохо, если ты пойдешь со мной, — сказал Энглиш и большими шагами направился к дому.

Он уже собирался нажать кнопку вызова квартиры Мэри Севит, как вдруг входная дверь отворилась и из дома вышла старушка с пуделем. Она прошла мимо, даже не взглянув на двух мужчин. Быстро пройдя через холл, они поднялись на четвертый этаж.

Перед дверью Мэри Севит стояла бутылка молока и лежала сложенная газета. Энглиш постучал. Никакого ответа. Он постучал снова… Безрезультатно.

— Чик, ты сможешь открыть эту дверь? — тихо спросил Энглиш.

Эган тут же осмотрел дверь и замок.

— Это легко сделать. Но если она дома, то может позвать фликов.

— Открывай.

Чик достал из кармана связку отмычек, сунул одну из них в замочную скважину, немного покрутил, попробовал другую, третью и открыл дверь.

Энглиш вошел в маленький холл, чистый, хорошо обставленный и украшенный букетами цветов.

— Есть здесь кто–нибудь? — громко спросил он.

Ему никто не ответил. Чик тихонько затворил входную дверь. Энглиш прошел через холл и заглянул в следующую комнату. При слабом свете, который проникал через задернутые занавески, он увидел, что это спальня. Постель была пуста, покрывало валялось на полу.

— Она, вероятно, вышла, — сказал он Чику.

Мало беспокоясь о том, что он делает, Энглиш вошел, повернул выключатель и замер, резко остановившись. По его правую руку находилась дверь в ванную, где на белом шелковом шнуре висел труп молодой темноволосой девушки лет двадцати. На ней был надет белый шелковый халат поверх голубой нейлоновой рубашки. При жизни она, вероятно, была красива, теперь же лицо ее было ужасным, а распухший язык свисал из раскрытого рта.

Энглиш приблизился к трупу и дотронулся до руки девушки.

— Похоже, она мертва уже давно. Это все усложняет, Чик.

— Еще бы! Смотрите, а такой халатик подошел бы моей мышке. Хотел бы я, чтобы она носила такой, но девочка, к сожалению, любит только пижамы…

— Помолчи немного!

Энглиш прошелся по комнате. Взглянув на камин, он среди множества безделушек обнаружил в серебряной рамке фотографию своего брата. Внизу на снимке Рой написал своим тонким, как паутина, почерком:

“Смотри на меня время от времени, моя любовь, и не забывай о том, чем мы станем друг для друга.

Рой”.

— Подумать только, он еще и влюбился! — Энглиш повернулся к Эгану. — Попробуй найти его письма.

Чик действовал с быстротой, методичностью и точностью профессионала. Довольно быстро он обнаружил связку писем, перевязанных голубой тесьмой. Достаточно было просмотреть два или три из них, чтобы узнать, что Рой и Мэри были любовниками и что Рой собирался бросить Корину, чтобы уехать с Мэри. Он с горькой усмешкой сунул письма в карман, в то время как Чик осматривал последний ящик.

— Все, патрон, — сказал он.

— Посмотри, как там, на лестнице.

Энглиш забрал фотографию брата, сунул ее в карман, а затем покинул квартиру.

— В контору, и побыстрей, — сказал он, садясь в машину. — И держи язык за зубами, Чик.

 

II

Зазвонил внутренний телефон, стоявший на большом, красного дерева столе. Энглиш протянул руку и нажал на кнопку.

— Приехал мистер Крайл, — сообщила Лоис.

— Пусть войдет.

Крайл был почти такого же роста, как Энглиш. Темные волосы и бледное лицо с небольшими проницательными глазами. Тщательно подстриженная борода, а ногти на волосатых руках старательно наманикюрены.

Сэм был самым известным адвокатом в городе.

— Добрый день, Ник, — сказал он, усаживаясь в кресло.

Энглиш протянул Крайлу портсигар.

— Как Корина? — спросил он.

На лице Крайла появилась гримаса. Он выбрал сигару, обрезал ее золотым ножичком и выпустил к потолку облако дыма.

— Боюсь, что она еще наделает нам неприятностей.

— Об атом не должно быть и речи, — взорвался Энглиш. — Ты должен помешать ей!

— А как ты думаешь, чем я занимался все утро? — усмехнулся Крайл. — Но она не хочет ничего знать и твердит, что Рой просил у тебя денег, а ты выставил его за дверь.

— Он приходил ко мне занять денег месяцев шесть назад, — заметил Энглиш. — Это не стоит выеденного яйца! Почему же тогда он раньше не покончил с собой?

— Она настаивает, что он приходил к тебе позавчера.

— Ну так она лжет!

— Рой сказал ей, что собирается идти к тебе.

— Но он не был у меня!

Крайл с задумчивым видом смотрел на кончик своей сигары.

— Если Корина выступит перед журналистами, это будет нелегко доказать, Ник. Все газеты заинтересовались этим делом. А версия Корины делает тебя ответственным за смерть Роя…

Энглиш молча нахмурил брови.

Крайл продолжал:

— Еще она утверждает, что Рою требовалось четыре тысячи долларов, чтобы выйти из трудного положения. Четыре тысячи долларов для тебя ничто. Она может изобразить тебя скаредой, а ты знаешь…

— Он просил десять тысяч — и не говорил, для чего, — возразил Энглиш. — Я отказал ему потому, что мне надоело быть дойной коровой.

— Да, конечно, — ответил Крайл. — Но теперь, когда он покончил с собой, все его жалеют. Это угрожает погубить твою затею с госпиталем, Ник.

— Знаю, — сказал Энглиш, подходя к письменному столу. — Теперь послушай меня хорошенько, Сэм. Если Корина будет упорствовать, то у меня для газет найдется версия, которая очень правдоподобна и очень ей не понравится. Секретарша Роя, некая Мэри Севит, была его любовницей. Они собирались вместе уехать и оставить Корину на мели. Но Рою что–то не удалось: вероятно, не смог раздобыть денег и по слабохарактерности покончил с собой. Мэри Севит, по–видимому, ходила в контору и видела его труп, после чего вернулась к себе домой и повесилась.

Крайл широко раскрыл глаза.

— Она повесилась?

— Да. Я ездил к ней сегодня утром, чтобы поговорить о Рое, и нашел ее мертвой. Никто еще ничего не знает.

— А тебя кто–нибудь там видел? — с беспокойством спросил Крайл.

— Видели только, как я входил в дом.

— Ты уверен, что они были любовниками?

Энглиш открыл ящик и вынул фотографию, найденную в спальне Мэри Севит, и пакет с письмами.

— Вот вещественные доказательства. Если Корина не согласится молчать, я передам письма журналистам.

Крайл просмотрел пару писем, потом сунул их в бумажник вместе с фотографией Роя.

— Это будет для нее тяжелым ударом, Ник, — сказал он. — Она обожала Роя.

Энглиш сурово посмотрел на него.

— Совсем не обязательно все ей выкладывать. Все зависит от тебя. Если тебе так жалко Корину, постарайся уговорить ее не делать глупостей.

— Боюсь, что буду вынужден показать письма, — сказал Сэм, — но мне это совсем не по душе…

— Пожалуйста, без сантиментов, хорошо? Что, Рой оставил завещание?

— Да, Корина наследует все его состояние, которое состоит из кучи долгов. У него был кофр; ключ находится у меня. Еще не было времени проверить его содержимое, но уверен, что в нем ничего нет.

— Скажи мне, что в нем находится, прежде чем говорить об этом с Кориной. Надо устроить так, чтобы в кофре был найден страховой полис. Словом; сделай так, чтобы она получала две сотни долларов в неделю.

— Ну, а кто теперь разводит сантименты? — спросил Крайл, улыбаясь. — Не беспокойся, я постараюсь ее уговорить.

 

III

Через несколько минут после ухода Крайла раздался звонок внутреннего телефона. Энглиш нажал кнопку.

— Пришел инспектор полиции Морили, мистер Энглиш, — прозвучал голос Лоис. — Он хочет поговорить с вами…

— Гарри им займется, — ответил Энглиш. — Мне пора отправляться на завтрак.

— Он настаивает на личном разговоре с вами. Говорит, что это срочно и важно.

Энглиш нахмурил брови.

— Хорошо, пусть войдет. У меня есть еще десять минут. Скажите Чику, пусть приготовит машину.

— Вы пришли очень не вовремя, — сказал Энглиш. — Я должен уйти через пять минут. Что произошло?

Морили приблизился к нему.

— Нашли секретаршу вашего брата, некую Мэри Севит.

Загорелое лицо Энглиша оставалось непроницаемым.

— И что же? — спросил он.

— Она мертва.

— Мертва? Что… она покончила с собой?

— Это может быть также и убийством.

 

IV

В течение нескольких секунд Энглиш не спускал глаз с Морили, потом проговорил:

— Садитесь, я вас слушаю.

Морили сел.

— Я позвонил сегодня утром миссис Энглиш, чтобы спросить у нее, была ли у мистера Энглиша секретарша. Она дала мне имя и адрес девушки: Ист Пласс, сорок пять. Я поехал туда…

Он остановился и внимательно посмотрел на Энглиша.

— Я знаю, — сказал тот. — Я тоже ездил туда сегодня утром. Так как на звонок никто не ответил, я решил, что она уже отправилась в свою контору.

— Мисс Хоппер, которая живет этажом ниже мисс Севит, сказала, что видела вас.

— Ну что ж, продолжайте, — сухо проговорил Энглиш.

— Никто не ответил и на мой звонок. У двери находились бутылка с молоком и газета. Это усилило мои подозрения. Мы вошли, воспользовавшись универсальным ключом, и нашли ее висящей на двери ванной комнаты.

Энглиш достал из портсигара сигару и протянул ее Морили.

— Угощайтесь, — сказал он. — А почему вы сказали, что это может быть убийством?

— У полицейского врача не возникло ни малейшего сомнения в том, что это самоубийство, — начал Морили. — Но после того, как убрали тело, я стал осматривать комнату и заметил около кровати, на ковре, маленькое пятнышко. Я обработал его соответствующим реактивом. Это — кровь.

— Я не считаю себя настолько же умным, как вы, инспектор, и я не понимаю, почему вы все же решили, что это было убийство?

Морили улыбнулся.

— Это пятно на ковре — определенная улика. Понимаете, у девушки шла носом кровь. Ни на рубашке, ни на халате — никаких пятен. Так вот, это доказывает, что она умерла на полу, а не повесилась на двери.

— По вашему мнению, ее задушили на полу?

— Совершенно верно. Кто–то неожиданно напал на нее, накинул на шею петлю и затянул. Потом, вероятно, повалил на пол, лицом вперед. Так что у нее вполне могла пойти кровь носом. Оттого и пятно на ковре. Потом он просто повесил трут на двери, чтобы создалось впечатление, что она покончила с собой.

Энглиш некоторое время размышлял, затем кивнул:

— Вероятно, вы правы. Значит, по–вашему, это убийство?

— Я не убежден в этом окончательно, но просто не представляю, каким еще образом это пятно могло появиться на ковре.

Энглиш бросил взгляд на часы. Он уже опаздывал на пятнадцать минут.

— Ну что ж, я очень благодарен вам, инспектор, за то, что вы оповестили меня. Мы еще поговорим об этом в другой раз. В настоящий момент я опаздываю на свидание с сенатором. — Он встал. — Мне необходимо идти.

Морили не шелохнулся.

— Что же еще? — резко спросил Энглиш.

— Ваш брат покончил с собой между девятью часами и десятью тридцатью, — начал Морили. — Мэри Севит умерла между десятью часами и полночью. Мисс Хоппер видела Роя, выходящего от Мэри Севит вчера вечером, без четверти десять. Ваш брат мог убить девушку, вернуться затем в свою контору и покончить с собой.

Энглиш довольно долго молчал, не опуская неподвижного взгляда с Морили.

— А почему вы все это говорите мне, инспектор? — наконец спросил он.

Морили пожал плечами.

— Не я один могу прийти к выводу, что это было убийство, мистер Энглиш. Полицейский врач утверждает, что это было самоубийство, но он, не видел пятна на ковре. Бели бы он знал о нем, он изменил бы свое мнение… Помощник прокурора тоже пока не знает об этом.

— Однако они будут в курсе дела, когда вы подадите свой рапорт, — сказал Энглиш.

— Очень боюсь, что так оно и случится, разве что я забуду сообщить об этом пятне.

Энглиш сверлил глазами бледное лицо Морили.

— Но ведь есть еще свидетельство мисс Хоппер, — сказал он. — Она видела, как Рой уходил из квартиры этой девушки.

Морили усмехнулся.

— Не беспокойтесь относительно мисс Хоппер. Я займусь ею. Я знаю людей ее сорта: она ни за что не пожелает предстать на суде свидетельницей.

Энглиш внимательно посмотрел на полицейского.

— Вы отдаете себе отчет в том, что очень мало шансов за то, что девушку действительно убил Рой?

Морили пожал плечами.

— Если журналисты узнают про пятно, убийцей будет ваш брат, мистер Энглиш. Вы можете держать пари на все свое состояние, что это будет именно так. Тем или иным образом, но учитывая все то, что вы сделали для меня в прошлом, я подумал, что смогу оказать вам услугу, раз представляется такая возможность.

— Очень мило с вашей стороны, инспектор. Я не забуду этого. Может быть, действительно лучше не говорить об этом пятне?

— Как вы пожелаете, мистер Энглиш, — сказал Морили, вставая.

— Итак, — продолжал Энглиш с отсутствующим видом, — вы выиграли пари, не так ли, инспектор? Сколько там у нас с вами получилось?

Морили погладил пальцем свою черную бородку, прежде чем ответить.

— Пять тысяч долларов, мистер Энглиш.

Энглиш улыбнулся.

— Так много?

— Мне кажется, что да, — твердо ответил Морили.

Энглиш встал и направился к несгораемому шкафу, встроенному в стену. Он открыл шкаф, вытащил и бросил на письменный стол две пачки банковских билетов. Морили взял деньги и быстро пересчитал их, прежде чем сунуть в карман. Энглиш вернулся на свое место за письменным столом.

— Однако помощник прокурора может не довериться полностью вашему рапорту, — сказал он. — Он может послать кого–нибудь обследовать квартиру Мори Севит, и тогда, возможно, пятно будет обнаружено.

Морили улыбнулся:

— Может, это было и нечестно с моей стороны, но пятна больше не существует. Я позаботился уничтожить его. — Он подошел к двери. — Ну что ж, не буду задерживать вас. Мне необходимо поехать в комиссариат и оформить свой рапорт.

— До свидания, инспектор.

После ухода Морили Энглиш глубоко вздохнул.

— Проклятие какое–то, — проворчал он вполголоса. — Это ведь настоящий шантаж! Вот подонок!

 

V

Шестидесятилетний сенатор Генри Бомонт спою карьеру начал мойщиком бутылок в каком–то ресторане. В награду за услуги, оказанные им во время войны, ему поручили пост администратора в управлении дорог и мостов. В это время он и встретился с Энглишем, который тогда мечтал запустить в производство свой гирокомпас. Бомонт свел его с бизнесменами, и благодаря этим знакомствам Энглишу удалось наладить дело.

Когда Энглиш обосновался в Эссекс—Сити, он вспомнил о Бомонте и написал ему, предлагая финансовую помощь, если тот захочет выставить свою кандидатуру на место судьи. Бомонт воспользовался предложением и, благодаря деньгам Энглиша, со временем стал сенатором.

Но через шесть месяцев должны были состояться перевыборы, и Энглиш знал, что Бомонт беспокоится за их результаты, так как оппозиция, которую он победил в прошлый раз, была по–прежнему сильна.

Сенатор слегка привстал, приветствуя Энглиша.

— Я уже думал, что вы вообще не придете, — сказал он хорошо поставленным голосом.

— Меня задержали, — сухо ответил Энглиш. — Что мы будем есть?

Пока сенатор продумывал меню, Энглиш заказал бифштекс с кровью, зеленый горошек и бутылку вина. Как только метрдотель отошел от стола, сенатор спросил:

— Что это за история с вашим братом?

— Вот уже несколько месяцев Рой жил почти на одних нервах. Я предупреждал его, что он слишком много работает. Его нервы не выдержали напряжения, и он избрал самый легкий путь.

Сенатор фыркнул. Его лицо покраснело.

— Рассказывайте другим эти глупости, — злобно, но не повышая голоса, проговорил он. — Рой никогда в жизни не проработал и дня. Говорят о шантаже…

Энглиш пожал плечами и проговорил безразличным тоном:

— От этого сброда можно всего ожидать. Слишком много людей были бы счастливы, если бы разгорелся скандал… Рой покончил с собой, потому что у него были неприятности в делах. Вот и все.

— В самом деле? — Бомонт насмешливо взглянул на Энглиша. — А я слышал, что он пытался заставить одну женщину “петь”, и что ему грозило лишение лицензии. Это правда?

— Совершенно верно. Но никто не посмеет этого утверждать, если не захочет, чтобы я привлек его к ответственности за клевету. Я уже говорил с комиссаром полиции. Он не будет копать, так что не беспокойтесь об этом, Генри.

Официант принес бифштексы. Бомонт подождал, пока он отойдет, и сказал:

— Мне, может быть, и нечего беспокоиться, а вот у вас есть для этого веские причины. Это может свести на нет затею с госпиталем.

Энглиш, атакующий свой бифштекс, поднял глаза.

— Если типы из комиссии возражают, что могут повредить мне, то они здорово ошибаются.

— Послушайте, Ник, надо быть благоразумным, — проговорил сенатор, не скрывая своего беспокойства. — Вам не удастся так просто выкрутиться. Пошли всякие неприятные слухи, а вы знаете, что за народ в этой комиссии. Если я им скажу, что вы хотите назвать госпиталь своим именем, они перейдут в атаку.

— Тогда погодите предлагать им это до того времени, когда все это дело будет закончено. Через несколько недель все будет забыто.

— Но на будущей неделе состоится собрание, на котором будет решаться вопрос, какое имя дать госпиталю.

— Ну что ж, убедите их перенести собрание, — Энглиш поднял свой стакан. — Превосходное вино. Вы должны его попробовать вместо того, чтобы все время пить скотч.

— Плюю я на ваше вино! — разъярился сенатор, ерзая на стуле. — Собрание отложить нельзя, вы это знаете не хуже меня!

— И тем не менее оно будет отложено. Кто построил этот госпиталь? Кто его финансировал? Что это означает: “Собрание не может быть отложено”? Оно будет отложено, я вам это говорю, а вы можете объяшить им это от моего имени.

Бомонт провел пальцем по шее, как если бы воротничок был ему тесен.

— Хорошо, я попробую. Но предупреждаю вас, Ник, что это произведет очень плохое впечатление. Райс, помощник прокурора, вас не любит, члены комиссии тоже. Если они будут в силах сделать вам неприятность, они ее сделают, и тогда плакал ваш госпиталь.

Энглиш оттолкнул тарелку, достал портсигар и протянул его Бомонту.

— Это мои заботы.

— Может быть, но я связан с вами, как вы сами понимаете, и если с вами что–нибудь случится, это отразится и на мне, — разволновался Бомонт. — Я не могу ваять на себя такой риск, даже если вы…

— Не беспокойтесь обо мне, Бомонт, — уверенно перебил его Энглиш — Я достаточно силен, чтобы защищаться. Что это с вами происходит? Вы боитесь?

Бомонт пожал плечами.

— Называйте это страхом, если это вам нравится. Вы уверены, что полностью урегулировали эту историю с самоубийством?

— Эту — да, но завтра в газетах появится другая история. У Роя была секретарша, некая Мэри Севит; она тоже покончила с собой вчера вечером.

Глаза Бомонта чуть не вылезли из орбит.

— Боже мой! Но почему?

Энглиш улыбнулся.

— Возможно, она тоже была расстроена.

— И вы воображаете, что кто–нибудь вам поверит? Чем они были друг для друга? Это что, классическое двойное самоубийство?

— Можно назвать это и так, но для этого нет доказательств. Так что есть надежда, правда, слабая, что jtii два самоубийства не будут связаны одно с другим. На моей стороне Морили. Он вытянул у меня сегодня пять 1ысяч долларов.

Бомонт конвульсивно глотнул слюну. Его адамово яблоко дрожало, как лягушка на сковородке.

— Вы… дали пять тысяч долларов инспектору Морили? А если он скажет об этом комиссару полиции? Это, возможно, ловушка! Обвинение в даче взятки, Ник, это, знаете ли, очень серьезно. Они будут рады повесить вам сто на шею. Вот будет букет!

— Не будьте таким пессимистом, — сухо ответил Энглиш. — Морили никогда ничего не скажет. Это вымогатель, и он отлично знает, как следует вести себя со мной Он не пойдет на риск испортить со мной отношения. Па всякий случай я заплатил ему банковскими билетами, которые нигде не были зафиксированы. — Он отодвинул спой стул. — Ну, мне пора возвращаться в свою контору. Не ломайте голову, Генри, все устроится.

Бомонт встал.

— Но почему же они оба убили себя? — спросил он — Должна же существовать какая–то причина!

Энглиш оплатил счет и оставил хорошие чаевые.

— Конечно, причина должна существовать, — сказал он. — И я ее узнаю.

 

VI

Около шести часов того же дня Крайл приехал и офис Энглиша.

— Я открыл кофр Роя, — начал он без предисловия. — Там двадцать тысяч долларов наличными…

Энглиш не поверил своим ушам.

— Двадцать тысяч? — повторил он.

— Да, билетами по сотне. Что ты на это скажешь?

— Но ведь это невероятно! Откуда он взял эти деньги?!

Крайл покачал головой.

— Не имею ни малейшего представления. Я подумал, что тебя надо немедленно известить об этом.

— Ты правильно сделал.

Энглиш стоял посреди комнаты, рассеянно глядя на ковер, и с мрачным видом тер затылок.

— Лоис, соедините меня с квартирой мисс Клер, пожалуйста.

Крайл протянул руку, чтобы взять сигару.

— Я бы выпил стаканчик, если у тебя есть что предложить мне, — сказал он. — Я здорово поработал сегодня.

Энглиш указал ему на бар, расположенный в углу кабинета.

— Обслужи себя сам.

Потом он подошел к телефону.

— Юлия? Это Ник. Меня задержали. Да, я очень огорчен, но сегодня никак не смогу пойти с тобой в кино. Сэм принес мне новость, касающуюся Роя… Очень огорчен. Юлия, мне придется заняться этим делом. Слушай, а ты не хочешь, чтобы Гарри сходил с тобой? Он еще в конторе и будет страшно рад. — Он послушал немного, потом нахмурил брови. — Тогда до вечера. Увидимся в клубе в девять часов. До скорого.

Он повесил трубку.

— Ты, наверное, знаешь, что делаешь, Ник, — сказал Крайл, наливая себе виски с содовой, но я не пустил бы такую красивую девушку, как Юлия, ходить по кинематографам с Гарри Винсом. Он слишком привлекательный парень.

— А почему бы и нет? — Ник улыбнулся. — Ведь подумаешь же ты, что Юлия будет флиртовать с Гарри? Не говори глупостей.

— Ты, вероятно, прав, — со смехом согласился Крайл. — Итак, она идет с ним?

— Это тебя не касается, — ответил Энглиш. — Однако если это тебя беспокоит, скажу, что нет. Она предпочитает ждать, когда я смогу пойти с ней.

— Тебе везет, — с завистью проговорил Крайл. — Каждый раз, когда я приглашаю молодую девушку провести со мной вечер, мне приходится, как минимум, оплатить ее норку, чтобы она согласилась.

— Тебе надо немного порастрясти свой жир. В теперешнем виде ты не слишком привлекателен. Так что ты еще нашел в кофре?

Крайл раскурил сигару и несколько раз затянулся.

— У меня ощущение, что Рой собирался смыться, — сказал он. — У него там было два билета на самолет в Лос—Анджелес, деньги, завещание и обручальные кольца из золота и платины.

— Но как, черт возьми, ему удалось добыть эти деньги?

— А почему, черт возьми, он покончил с собой? — спросил Крайл. — Вот что необходимо узнать.

Энглиш наклонил голову, соглашаясь. Он некоторое время молчал, потом неожиданно спросил:

— А какова была реакция Корины, Сэм?

— Это произвело на нее ужасное впечатление. Она не верила мне, пока я не показал ей пару писем. Тогда она совсем пала духом. Мне кажется, что хотя она делает вид, что ничего против тебя не имеет, все равно следует быть настороже. Если только у нее будет возможность сделать тебе гадость, она обязательно ее сделает.

Энглиш пожал плечами.

— Она не единственная. А потом? Коронер был удовлетворен?

— Конечно. Он ведь тоже парень с головой. Единственное, что ему было нужно, — это определенная причина, и я ему ее дал: нервная депрессия, как следствие переутомления.

Энглиш взял сигару, зажег ее и бросил спичку в пепельницу.

— Мэри Севит была убита, Сэм.

Крайл вздрогнул.

— Что заставляет тебя так думать?

— Меня посетил инспектор Морили. Он обнаружил, что это убийство. Понимаешь… — И он рассказал Крайлу историю о пятне на ковре.

На красном лице Крайла появилось выражение озабоченности.

— Это сделал Рой?

— Почему ты так говоришь?

— Я не знаю, — ответил Крайл, нахмурившись. — Эта мысль только что пришла мне в голову. Поразмыслим немного. У них была связь. Они собирались уехать вместе. Может быть, она неожиданно передумала. И в последний момент сказала, что не хочет уезжать. Рой потерял голову, задушил ее и повесил, чтобы инсценировать самоубийство. Охваченный паникой, он вернулся в контору и пустил себе пулю в голову.

Энглиш улыбнулся, но взгляд его был ледяным.

— Быстро же ты объяснил эту историю.

— Помощник прокурора будет действовать еще быстрее, — ответил Крайл. — Это грязная история, Ник.

— Не настолько, как кажется. Морили обещал мне замять ее. Чтобы воодушевить его, я дал пять тысяч долларов.

— Ты веришь, что это сделал Рой?

— Ни в коем случае. Рой никогда бы не убил. И еще: Рой никогда бы не покончил с собой. — Он встал и начал ходить по комнате. — Если Мэри Севит убита, значит, Роя тоже убили. Что ты на это скажешь?

— Но послушай, полиция пришла к выводу, что Рой покончил с собой. Нашли следы его пальцев…

— Не будь идиотом, Сэм! Достаточно было завладеть пистолетом Роя, убить его, прижать пальцы Роя к рукоятке пистолета и удрать.

— Но у кого могло возникнуть желание убить Роя?

— У многих людей, Сэм. Рой — не ангелочек.

— Но зачем потребовалось убивать его секретаршу?

— Я не знаю. Может быть, Рой шантажировал кого–нибудь, и Мэри Севит была в курсе. Убийца, вероятно, решил, что будет надежнее убрать обоих.

Крайл сделал глоток виски.

— А если это Корина? — предположил он. — Обманутая супруга. Если эти двое в самом деле были убиты, у нее есть очевидный мотив.

Энглиш покачал головой.

— Нет. У Корины просто не хватило бы сил повесить девушку па двери ванной комнаты, это, скорее, работа жертвы шантажа.

Крайл пожал плечами.

— Убийца, вероятно, принимал в расчет, что ты постараешься замять дело.

Энглиш добавил с горечью:

— Он не ошибся. Ты говорил с Кориной о деньгах?

— Я хотел прежде посоветоваться с тобой

— И хорошо сделал. Оставь пока деньги в кофре и займись обеспечением, о котором я тебе говорил Если эти двадцать тысяч баксов действительно получены посредством шантажа, не надо, чтобы Корина их трогала.

— Ладно, я займусь этим. Теперь другое. Кто–то собрался купить дело Роя, Ник. Четыре тысячи долларов. Ты хочешь, чтобы я продал его?

Энглиш остановился и повернулся к Крайлу.

— А кто покупатель?

Крайл пожал плечами.

— Посредником выступил Хурст. Имя покупателя не захотел назвать.

— Четыре тысячи?

— Да. Корина хочет продать.

— Как случилось, что она узнала раньше меня?

— Хурст адресовался прямо к ней. Позвонил ей в девять часов утра — явно не хотел разговаривать со мной. К счастью, Корина была так расстроена, что поручила решать мне. Я сказал, чтобы он подождал несколько дней. Дал понять, что уверен, что мы получим более интересные предложения.

— Очень хотел бы узнать, у кого появилось желание купить это дел© за четыре тысячи, даже не поинтересовавшись его состоянием.

— Основная масса людей — сумасшедшие. Я уже давно не задаю себе подобных вопросов.

— Ну что ж, то ты, а то я, — мрачно проговорил Энглиш. — Если кто–то предлагает столько за предприятие, которое в течение девяти месяцев не имело ни одного клиента, это значит, что он знает о нем гораздо больше моего. Скажу Хурсту, что дело не продается. Я найду покупателя за семь тысяч долларов. Сообщи об этом Корине и дай ей чек.

— А кто покупатель?

— Некто Эдвард Леон. Он придет к тебе завтра утром, — ответил Энглиш. — И запомни, Сэм: я не знаком с Леоном, и он меня не знает. Понял?

— Гм.. Минутку, Ник. Что именно ты собираешься делать?

Энглиш остановился перед Крайлом.

— Кто–то очень торопится прибрать дело Роя к рукам. Леон проверит, не существует ли связь между этим кто–то и убийцей.

— Ты волен поступать, как хочешь. А что ты думаешь делать, если обнаружишь убийцу Роя?

Мрачный взгляд Энглиша задержался на Крайле.

— Раз полиции нельзя заняться этим делом, я сам буду хоронить своих мертвых…

После ухода Крайла Энглиш снял телефонную трубку и попросил, чтобы его соединили с Чикаго. Через десять минут заказ был выполнен.

— Это ты, Эд? — спросил Энглиш.

— Собственной персоной, если кто–нибудь не влез в мою шкуру, — ответил знакомый голос. — Ты оторвал меня от беседы с очаровательной блондинкой, Мне понадобилось два месяца, чтобы уговорить ее прийти посмотреть на мои японские эстампы, и вот ты ломаешь мне ноги в самый психологический момент. Что ты от меня хочешь?

— Садись на первый же самолет завтра утром. У меня ость дело, которое подойдет тебе, как перчатки.

— Оставь меня в покое! — с раздражением проговорил Леон. — Если тебе больше нечего сказать мне, я повешу трубку, пока еще девочка не успела открыть дверь.

— Ты мне очень нужен, — сухо проговорил Энглиш. — Срочное дело, Эд, и совершенно в твоем духе, иначе я не стал бы тебя дергать. Позвони мне перед отъездом, мы условимся, где встретимся. Я не хочу, чтобы кто–нибудь знал, что мы работаем вместе. Ты хорошо меня понял?

— Ни одного слова, — вздохнул Леон, — Но вижу, что придется покориться. Что я буду с этого иметь?

— Пять тысяч баксов, — ответил Энглиш.

Леон протяжно свистнул.

— Звук, который ты слышал, издал мой вертолет, собирающийся спуститься на крышу твоего дома, — с энтузиазмом сказал он, прежде чем повесил трубку.

 

I

Юлия была уже совсем готова, когда Ник позвонил ей и предупредил, что он не сможет сопровождать ее в кинематограф. Энглиш сказал, что поужинает с ней в клубе в девять часов. Она взглянула на часы. Четверть седьмого, так что у нее еще два часа.

Она сняла телефонную трубку и позвонила в контору Энглиша.

Ей ответила Лоис, и губы Юлии сжались. Лоис не нравилась ей, и у нее были основания думать, что эта неприязнь взаимна. Все считали, что Лоис влюблена в Энглиша, и только он сам ничего не замечал.

— Лоис? Это Юлия, — любезно проговорила она. — Что, Гарри здесь? Мне нужны билеты в театр.

— Да, он здесь, — холодно ответила Лоис. — Одну секундочку, мисс Клер.

Она упорно называла ее “мисс Клер”, несмотря на то, что Юлия много раз просила называть ее по имени.

— Добрый вечер, Юлия, — прозвучал голос Гарри. — Я как раз собирался уходить. Я могу что–нибудь для вас сделать?

— Два билета на субботний спектакль, Гарри. — Юлия старалась говорить спокойно. — Думала попросить Ника принести, но наше свидание расстроилось. Он освободится лишь к девяти часам, а мне нужно повидать людей, которым я обещала билеты. Вы не могли бы отвезти их в клуб Ника? Я зайду туда.

— Ну да, конечно! Я как раз собираюсь домой. Я оставлю их в конверте на ваше имя.

— Тысяча благодарностей, Гарри, — сказала Юлия.

Она положила трубку, взяла сумочку., перчатки и вышла из квартиры. Внизу она попросила привратника вызвать ей такси. В ожидании машины она закурила сигарету и с неудовольствием заметила, что пальцы дрожат.

— Куда вы собираетесь ехать, мисс? — осведомился привратник.

— В Атлетик–клуб.

Он открыл дверцу такси и поддержал Юлию за локоть, чтобы помочь сесть в машину. Потом сказал шоферу адрес.

Такси ехало довольно быстро, несмотря на большое движение. Перед поворотом на Вестерн–авеню Юлия наклонилась вперед и сказала:

— Мои планы изменились. Отвезите меня на Двадцать седьмую улицу, дом пять, пожалуйста.

— О’кэй, мисс, — ответил ей шофер, улыбнувшись через плечо. — Мой старик всегда говорил мне, что женщины, которые часто меняют свои намерения, гораздо решительнее, чем некоторые мужчины.

Юлия засмеялась.

— Вероятно, он был прав.

Через десять минут шофер замедлил ход. Такси остановилось у тротуара.

— Мы приехали, мисс.

Юлия расплатилась, поблагодарила и быстро зашагала по маленькой спокойной улочке, которая оканчивалась у реки. Время от времени она бросала взгляды назад, но улица была пустынна. Неожиданно она замедлила шаг и резко обернулась.

Посмотрев направо и налево, она подняла глаза на темное здание перед ней. Убедившись, что за ней никто не следит, она продолжала свой путь по узкой и темной улочке.

Легкий белый туман поднимался от реки, где–то вдали завыла корабельная сирена.

Она снова остановилась, огляделась по сторонам, прошла через входную дверь высокого узкого здания и очутилась в темном вестибюле. Не задумываясь, как будто все это ей было хорошо знакомо, она направилась, в темноту. Перед ней распахнулась дверь.

— Юлия?

— Да.

В темноте она перешагнула порог. Зажглась лампа, девушка повернулась, улыбаясь, и оказалась в объятиях Гарри Винса.

— И ты говоришь, что нам не везет, любовь моя, — сказал он. — Я готовился провести грустный вечер. Думал, что он пойдет с тобой в кино.

— Сэм появился в последний момент, — сказала она. — О, Гарри! Поцелуй меня…

Гарри крепко прижал ее к себе и поцеловал. Юлия скинула пальто и, идя впереди него, оказалась в комфортабельно обставленной спальне. В камине горел огонь. Его отблески, пляшущие по стене, создавали в комнате интим.

— Не зажигай света, дорогой…

Он закрыл дверь и, прислонившись к ней спиной, стал смотреть на Юлию.

Он всегда удивлялся быстроте, с которой она раздевалась. Она быстро расстегнула молнию, потом другую и через несколько секунд уже стояла перед ним — обнаженная и прелестная.

— Юлия, ты самая прекрасная женщина на свете, — хрипло проговорил он.

Юлия повернулась к нему спиной, опустилась на колени перед камином и протянула к огню руки. Он подошел к ней, обнял за талию и притянул к себе:

— Я живу лишь ради таких моментов. Мне кажется, что земля перестает вращаться, что в мире существуем лишь мы двое, и больше никого.

Юлия подняла глаза, закинула руки за его шею, и, притянув к себе голову Гарри, прижала его губы к своим.

Будильник на ночном столике отзвонил восемь часов. Юлия приподнялась.

— Не двигайся, любимая, — прошептал Гарри, обнимая ее. — У тебя еще целый час времени.

— Нет, только полчаса. Я не должна заставлять его ждать.

— Юлия, так не может продолжаться вечно, — говорил Гарри, прижимая лицо к ее груди. — Разве ты не можешь с ним объясниться?

Он почувствовал, как она вся сжалась, и в голосе ее прозвучала тоска, когда она ответила:

— Гарри, милый, ну что ты говоришь? Ты знаешь, что Ник никогда не откажется от меня. И к тому же, как мы будем жить? Ты сам знаешь, что это ни к чему хорошему не приведет.

— Но это опасно… Если он когда–нибудь узнает…

— Он ничего не узнает.

— Почему ты так уверена? Он не идиот. Может быть, он давно подозревает.

— Ну нет! Он даже предложил мне сегодня вечером, чтобы ты проводил меня в кино.

— Боже мой! И что ты ему ответила?

— Что я хочу пойти в кино только с ним.

Гарри на несколько секунд замолчал. Он смотрел на потолок, по которому бродили причудливые тени; огонь в камине еще не погас.

— Если он когда–нибудь обнаружит это, — проговорил он после паузы, — он убьет нас обоих.

— Ты говоришь глупости, мой дорогой, — Юлия поцеловала его. — Ник никогда не сделает ничего подобного, он слишком занят своей карьерой. Он не рискнет скомпрометировать себя. Можешь себе представить, он во что бы то ни стало хочет, чтобы новый госпиталь назвали его именем. И, конечно, не убьет нас.

— Я совсем не уверен в этом. Если он когда–нибудь застанет нас…

— Но это нам не угрожает! Я прошу тебя, не будь глупым, Гарри. Именно теперь он больше никогда не сможет узнать об этом.

— Почему “теперь”? — напрягся Винс.

— Теперь, когда Рой умер.

— А какая связь между Роем и нами?

Она поколебалась, прежде чем ответить, потом нехотя проговорила:

— Рой был в курсе дела. Вот уже шесть месяцев, как он впервые заставил меня “петь”…

Гарри вздрогнул. Страшная паника овладела им, сердце сжалось. Только сейчас он осознал, до какой степени боялся Энглиша, как страшился того, что тот узнает о его связи с Юлией.

Он слез с кровати, надел халат и зажег лампу.

— Рой был в курсе дела? — хрипло переспросил он.

— Да, он знал. Теперь, — когда он мертв, я могу сказать тебе об этом.

У Гарри перехватило дыхание.

— Но почему ты ничего не сказала мне раньше?

— Я боялась потерять тебя. Ведь если бы ты узнал, что Рой в курсе дела, ты, возможно, отказался бы от свиданий со мной. А этого я не смогла бы перенести.

Гарри подошел к столу и налил себе полный стакан виски. Его руки дрожали.

— Хочешь? — спросил он.

— Нет, мой дорогой. И не нервничай так. Все будет хорошо, уверяю тебя. Ведь Рой теперь мертв.

Гарри опорожнил стакан, закурил сигарету и сел.

— Ты сказала, что он шантажировал тебя? Как это получилось?

— Это был настоящий кошмар, Гарри. Я думала, что сойду с ума. Однажды — это было месяцев шесть–семь назад — Рой пришел ко мне. Я совершенно не могла понять, что это ему вздумалось навестить меня. Я ведь его почти не знала. Он стал тянуть время и сказал: “Вы будете приносить мне в контору двести долларов каждую пятницу, Юлия. Я, конечно, не могу заставить вас приходить, но я могу сообщить Нику, что у вас связь с Гарри Винсом. Вы будете мне платить, или мне предупредить Ника?”. Вот и все. Я была до такой степени напугана, что даже не спросила, откуда он узнал об этом. Я ответила ему, что буду платить. И платила. Каждую пятницу.

— Подонок! — со злобой проговорил Гарри, сжимая кулаки. — Значит, это правда, что он был шантажистом! Подонок, мерзавец!

— Ты не можешь себе представить, какое облегчение я почувствовала, когда Ник сказал мне, что этот тип покончил с собой. Моя жизнь становилась адом. Каждую неделю я ходила в его маленькую отвратительную контору и приносила деньги. Он сидел за своим рабочим столом и улыбался. И там же была эта маленькая ведьма, брюнетка, которая тоже улыбалась.

Гарри едва слушал ее.

— Ты не думаешь, что он разболтал Корине? — спросил он. — А что, если она скажет об этом Нику?

— Ты напрасно думаешь, что он сказал ей об этом, — сказала Юлия. — Ведь тут совсем нечем гордиться.

— Мой бедный ангел, — сказал Гарри, притягивая ее к себе. — Ты должна была сказать мне об этом раньше. Во всяком случае я должен возместить тебе убытки. Сколько они у тебя вытянули?

— О, прошу тебя, не будем говорить об этом. Я зарабатывала неплохо, так что выкручивалась… Ну, мне пора одеваться.

— Но я не хочу, чтобы ты потеряла эти деньги! — запротестовал Гарри.

— Не будем об этом говорить. Заплачено и забыто… Я прошу тебя, Гарри!

Винс зашагал по комнате.

— Юлия, — неожиданно проговорил он, — разве мы не могли бы уехать вместе? Разве так необходимо все время рисковать? Было бы совсем иначе, если бы мы были женаты.

Юлия выпрямилась. Один чулок был натянут, другой она держала в руке. Во взгляде у нее была усталость.

— А что с нами произойдет потом? Ник ведь так влиятелен. Меня больше никуда не пригласят, и> ты/не сможешь найти работу. Уж он проследит за этим… Он жесток и до невероятности настойчив… Он извел бы нас, сделал жизнь невыносимой. Будем терпеливы, Гарри. Уже замечательно то, что мы можем видеться с тобой время от времени, а там, может быть, что–нибудь и произойдет. Не будем делать ничего абсурдного или опасного.

— Но то, что происходит, еще опаснее. В настоящий момент мы обманываем. А если бы мы уехали…

— Он нашел бы нас, Гарри. Он никогда не отпустит меня.

— И все же он не всемогущий бог! Я знаю, он очень энергичен, но не сможет помешать мне зарабатывать на жизнь! Это неправдоподобно, Юлия!

Юлия натянула платье, направилась к зеркалу и села перед ним, чтобы привести в порядок прическу.

— Скажи же что–нибудь, дорогая, — жалобно проговорил Гарри.

Она повернулась и взглянула ему в глаза.

— Хорошо, я скажу тебе правду. Ты не представляешь, что значит чувствовать позади себя такую опору, как Ник! Без него я не пела бы в лучшем кабаре города. У меня не было бы роскошной квартиры и всех моих туалетов. У меня не было бы неограниченного кредита во всех больших магазинах. Я не могла бы покупать все, что мне захочется, не задумываясь, откуда взять деньги. Когда я выхожу, каждый мужчина в городе был бы счастлив сопровождать меня… Если бы я покинула Ника, у меня началась бы совсем другая жизнь, и это мне не понравилось бы.

— Я понимаю, — проговорил Гарри бесцветным и усталым голосом.

Юлия встала и прижалась к нему.

— Гарри, любимый мой, будь терпеливым. Я уверена, что в конце концов все устроится. А теперь мне надо идти, дорогой. Я приду, как только смогу. Дай мне мое пальто, пожалуйста.

Через несколько минут Юлия достигла выхода из улочки и посмотрела вокруг себя. Улица была пустынна. Она быстро зашагала прочь, рассчитывая поймать такси.

В тени подворотни, прижавшись спиной к стене, мужчина в коричневом костюме и коричневой фетровой шляпе смотрел, как она уходит. Он размеренно жевал резинку. Мужчина стоял в тени до тех пор, пока Юлия не исчезла из виду, а потом направился к реке, насвистывая какую–то мелодию.

 

II

Эд Леон взялся за дела агентства “Молния” через два дня после звонка Энглиша в Чикаго.

Леон, высокий и худой, казалось, состоял из рук и ног. Люди, как правило, принимали его за парня не очень умного и совершенно безобидного. Выражение его загорелого лица было открытое и простодушное: он вполне мог сойти за фермера, приехавшего в большой город.

Глядя на него, складывалось впечатление, что он по крайней мере неделю спал одетым. Его волосы, очень густые от природы, торчали во все стороны, так как он никогда не пытался пригладить их.

Никто бы не догадался, что Леон — один из самых способных частных детективов в этой части страны. Он дебютировал в роли криминального репортера. Однако у него обнаружились такие способности находить сведения о преступных деяниях — как преступников, так и блюстителей закона, что помощник прокурора решил, что Леону лучше работать в его бюро, чем в газетах, с которыми он всегда конфликтовал. В бюро Леон выполнял очень важную, но скудно оплачиваемую работу.

С Энглишем он познакомился, когда дела того уже пошли вверх. Леон попросил Энглиша одолжить ему денег, чтобы открыть собственное частное детективное агентство. Энглиш, знавший о репутации Леона, охотно помог ему. Уже через два года Эд полностью расплатился с долгами. Дело его процветало, его агентство считалось одним из лучших в Чикаго.

Разглядывая маленькое, жалкое бюро, которое раньше принадлежало Рою, Леон ругал себя за то, что позволил Энглишу уговорить себя взяться за это дело. Конечно, он заработает немало денег, но от мысли, что ему придется провести несколько дней своей драгоценной жизни в этих двух маленьких комнатушках, когда в Чикаго у него имелось роскошное помещение с искусственным климатом, ему становилось не по себе.

Он машинально потирал длинный нос, задумчиво бродя по комнатам и внимательно осматривая помещения. Два часа он провел, проверяя досье и осматривая ящики и шкафы с той педантичной аккуратностью, которая выработалась у него с годами.

Сюрприз ждал его, когда он перешел к камину. Заглянув туда, он обнаружил под самым сводом маленький предмет. Это был миниатюрный микрофон современного типа.

Для начала, подумал он, совсем неплохо. Кто–то хотел слышать все разговоры, которые велись в этой комнате. Микрофон, судя по всему, был установлен довольно давно. Леону хотелось знать, соединен ли он сейчас с подслушивающим устройством и смогут ли прослушивать его собственные разговоры. Он решил, что ночью, когда здание закроют, он проследит, куда ведет провод.

— Девушка, потом парень в замшевой куртке, а уже после него тот, в коричневом костюме.

— А в котором часу появилась девушка?

— В половине десятого. Я это помню, потому что она спросила, который час.

— А остальные?

— Парень в замшевой куртке ждал внизу, когда я спустился, проводив девушку. Человек в коричневом костюме появился четвертью часа позже.

— Вы видели, как они уходили?

Калум отрицательно покачал головой.

— Я их поднял наверх, но не спускал вниз. Нужно же, чтобы их ноги тоже немного поработали.

— Правда, — согласился Леон, вставая. — Автоматический подъемник не работает?

— Я его выключаю в семь часов. Люблю знать, кто приходит в здание после этого часа.

И снова Леон согласился с ним.

— Ну что ж, все это очень интересно. Вы уж оставьте себе бутылку. Если я возьму ее с собой, то могу не удержаться и выпить. Думаю пойти и нанести визит мисс Виндзор — просто так, по соседству. Кто знает, может быть, она скучает!

— Если этой девушке бывает скучно, то значит я — Грета Гарбо… Любите пошалить? Если хорошо заплатите…

Леон протиснул свое тощее тело в дверь.

— Только не я, старина. Я займусь ее воспитанием.

Сказав это, он направился к лифту.

…Когда Эд выходил из кабины лифта, он заметил маленького человечка довольно жалкой наружности, одетого в синий плащ и потрепанную шляпу, который стучал в дверь его конторы.

Услышав, как хлопнула дверь, мужчина быстро повернулся. Ему было лет шестьдесят, лицо его казалось усталым и измученным, небольшие седые усы свисали вниз. Он бросил на Леона унылый взгляд, снова постучал в дверь и попробовал повернуть ручку. Убедившись, что дверь заперта на ключ, он отошел в сторону, явно недоумевая.

— Привет, старина, — проговорил Леон. — Это вы меня искали?

Человек отступил на шаг.

— Нет, спасибо, я искал не вас. Я пришел повидать мистера Энглиша. Но это неважно. Я приду попозже. Полагаю, сейчас его там нет.

— Может быть, я смогу быть вам полезным? — осведомился Леон. — Теперь я занимаюсь делами Энглиша. — Он вынул из кармана ключ и открыл дверь. — Заходите, пожалуйста.

— О, нет, не стоит… — сказал мужчина, и в его покрасневших усталых глазах мелькнуло беспокойство. — Мне нужно видеть мистера Энглиша лично.

Сказав это, он быстро повернулся и чуть ли не бегом направился к лестнице.

Сперва Леон хотел его остановить, но, вспомнив о существовании микрофона в его кабинете, решил, что лучше будет поговорить с ним в другом месте. Вместо того, чтобы воспользоваться лестницей, он предпочел спуститься вниз на лифте. Леон выскочил на улицу и спрятался у входа в какой–то магазин.

Вскоре в дверях появился старик. Он огляделся по сторонам и быстро зашагал по улице шаркающей походкой. Леон последовал за ним, стараясь остаться незамеченным. Он видел, как тот остановился, колеблясь, перед входом в кафе, потом решился и вошел.

Леон заглянул в зал. Там было трое или четверо посетителей. Увидел он и старика, сидящего за столиком в глубине помещения.

Леон вошел в кафе. Человек поднял глаза, но, казалось, не узнал Эда. С отсутствующим видом он машинально мешал ложечкой в чашке с кофе.

Леон окинул взглядом остальных посетителей. Двое сидели за столиками около двери. Девушка возле прилавка читала книгу. Еще один мужчина, скрытый газетой, которую он держал перед собой, сидел как раз напротив стола, где обосновался визитер Энглиша.

Леон устроился рядом со стариком. Тот поднял глаза и узнал Эда.

— Сидите спокойно. Я не собираюсь вас съесть. — Леон повернулся к стойке, чтобы позвать официантку. — Принесите сок, моя прелесть, и немного кофе, пожалуйста.

Девушка наполнила чашку кофе и чуть ли не швырнула ее на стол перед Леоном.

— Спасибо, мой ангел, — Леон адресовал ей ленивую улыбку.

Девушка возмущенно фыркнула и вернулась на свое место, откуда стало гневно смотреть на него.

— Никакого чувства юмора, — обратился Леон к старику. — В сущности, нельзя же заставить всех смеяться… Зачем вы хотели видеть Энглиша?

Человек провел языком по сухим губам.

— Послушайте, — с претензией на агрессивность проговорил он, — вы не имеете права следить за мной. Мистер Энглиш и я связаны личным делом. Это никого не касается, в том числе и вас.

— Напротив, это меня касается. Теперь я руковожу предприятием. Энглиша больше нет.

Человек внимательно смотрел на него.

— Я этого не знал, — пробормотал он, — но мне нечего вам сказать.

— А у меня есть, — заявил Эд, помешивая свой кофе. — Хозяин теперь я. Вы скажите мне, наконец, в чем дело?

— Значит, теперь вы будете получать деньги?

— Сколько раз я должен вам повторять это? — сердито проговорил Леон. — Вы хотите, чтобы я написал поэму, дабы вы могли выучить ее наизусть?

— Но тогда… мистер Энглиш… Как же он?

— О, он отправился в места с другим клиентом. Вы что, собираетесь водить меня за нос и хотите, чтобы я рассердился?

— Нет, конечно, — быстро проговорил тот. — Просто я не знал. — Он вынул из кармана грязный конверт и толкнул его по направлению к Леону. — Вот. Теперь мне нужно уходить.

— Не двигайтесь! — приказал Леон и взял конверт. На нем было написано:

“От Джо Хеннеси, 10 долларов”.

— Это вы Хеннеси?

Человек кивнул.

Эд вскрыл конверт и вытащил оттуда две бумажки по пять долларов. Посмотрел на них, потом на Хеннеси.

— За что эти деньги? — наконец спросил он.

— Я не понимаю. Разве что–нибудь не так?

— Может быть. Не знаю. Почему вы даете мне эти деньги?

Лицо Хеннеси покрылось потом.

— Верните деньги, — сказал он дрожащим голосом.

— Не волнуйтесь. Мне не нужны ваши деньги, — спокойным голосом заговорил Леон. — Я просто хочу знать, почему вы мне их даете? Судя по вашему виду, нельзя сказать, что они у вас лишние.

— Действительно… — с горечью проговорил Хеннеси и осекся. Он смотрел на билеты, лежавшие перед ним на столе, но не трогал их. — Я не хочу ничего вам говорить. Я вас не знаю.

— Осторожнее, — Леон показал ему одну из своих карточек. — Вот кто я такой, старина, и я смогу вам помочь, если вы этого захотите.

— Флик… — произнес Хеннеси с неприязнью во взгляде, ознакомившись с документом. — Нет, спасибо, вы ничего не сможете сделать для меня, мистер. Я ухожу.

— Не двигайтесь, — сказал Леон и, нагнувшись к собеседнику, продолжал: — Энглиш мертв. Он покончил с собой три дня назад. Вы что, не читаете газет?

Хеннеси сжался. Его лицо побелело, рот широко раскрылся.

— Я вам не верю!

— Ничего не могу поделать. Это было во всех газетах. — Посмотрев по сторонам, Леон увидел кучу газет на одном из столиков. — Может быть, здесь мы найдем что–нибудь.

Он встал, перелистал газеты и, отыскав нужную, принес ее Хеннеси.

Старик прочитал заметку. Дыхание со свистом вырывалось из его груди. Закончив чтение, он опустил голову и глубоко вздохнул. Горечь исчезла из его взгляда, как будто с темного окна сняли штору.

— Итак, он действительно мертв, — вполголоса проговорил он. — Никогда бы в это не поверил… Это слишком хорошо, чтобы быть правдой.

— Он в самом деле мертв. Теперь выслушайте меня. Я веду расследование. Вы можете мне помочь. Почему вы платили ему эти деньги?

Хеннеси немного поколебался, потом опустил голову.

— Это не может быть интересным для вас, мистер, — сказал он. — Чем меньше об этом говорить, тем лучше. Теперь мне нужно уйти.

— Одну минуту, — твердым голосом проговорил Леон. — Вы хотите, чтобы я отвел вас в комиссариат? Тогда вас вызовут в качестве свидетеля. Так что для вас лучше, если вы заговорите побыстрее. Энглиш был убит.

Хеннеси снова позеленел.

— Но там написано, что это самоубийство.

— Не важно, что там написано. Я вам говорю, что это было убийство. Так почему вы давали ему деньги?

— Он шантажировал меня. Вот уже одиннадцать месяцев я плачу ему десять долларов в неделю, и, если бы он не умер, так продолжалось бы и дальше.

— Что он знал о вас?

Хеннеси снова поколебался, прежде чем ответить.

— То, что я сделал несколько лет назад. Нечто серьезное. Он угрожал сообщить, об этом моей жене.

— Лица, которые посещали Энглиша, тоже были людьми, которых он заставлял “петь”?

— Я так предполагаю. Я никогда ни с кем из них не говорил, но это были одни и те же люди всякий раз, когда я приходил в его контору. К тому же я понять не могу, что еще мог делать подонок такого рода?

— Есть ли среди них кто–нибудь, кого вы знаете?

— Да, одна женщина, которая живет на моей улице. Я видел, как она выходила из квартиры Энглиша.

— Ее имя и адрес?

— Не знаю, стоит ли говорить. Я не хочу причинять ей неприятности.

— Успокойтесь. Я просто хочу проверить вашу историю. Вам следует сказать мне это, Хеннеси. Вы зашли слишком далеко, чтобы теперь останавливаться.

— Я вас не понимаю, — запротестовал старик. — И не хочу ничего больше говорить. И не буду.

— Вы так думаете? — спокойно проговорил Леон. — Энглиш был убит. А у вас имелся отличный повод для того, чтобы его прикончить. Так что вы будете говорить — или мне, или полиции. Выбирайте.

Хеннеси вытер ладонью мокрое от пота лицо.

— Она живет на Истерн–стрит, двадцать восемь “а”.

— Ну вот, это уже лучше. А как Энглиш вышел на вас?

— Какой–то парень пришел в мою лавку. Он сказал мне, что знает, что я сделал, и что если я не буду платить десять долларов в неделю, он расскажет об этом моей жене. Велел, чтобы я каждый вторник приносил деньги в агентство “Молния”, что я и делал.

— Это был не Энглиш?

— Нет. Но деньги принимал Энглиш, а другой, видимо, был его помощником. Хозяином явно был Энглиш.

— А как выглядел тот, другой?

— Высокий парень отвратительного вида. У него на лице тонкий шрам, идущий от правого уха до рта: можно подумать, что это след от удара бритвой. Левый глаз у него косил. Да, с таким громилой не поспоришь.

— Дайте мне ваш адрес, — сказал Леон. — Может быть, мне понадобится снова увидеть вас.

— Я живу на Истерн, двадцать семь.

— Отлично, старина. И больше ни о чем не беспокойтесь: для вас все неприятности кончились. Идите домой и позабудьте эту историю с шантажом.

— Значит, мне больше не надо платить?

Леон протянул руку и похлопал его по плечу.

— Нет. Если громила придет опять, притворитесь непонимающим и предупредите меня. Я сделаю так, чтобы вам нечего было бояться. Это я вам обещаю.

Хеннеси медленно встал. Казалось, он помолодел на несколько лет.

— Вы даже не можете представить, что это для меня означает, — дрожащим голосом проговорил он. — Это меня разоряло, эти десять долларов. Мы даже не могли сходить с женой в кинематограф и мне приходилось выдумывать разные истории, чтобы объяснить, почему у нас так плохо идут дела.

— Ну, а теперь все кончилось, — сказал Леон. — Я здесь, чтобы помочь вам. И послушайте, что я вам скажу: я ничего не могу обещать, но сделаю все возможное, чтобы эти деньги к вам вернулись. Десять долларов в неделю в течение одиннадцати месяцев, так?

Хеннеси не верил своим ушам.

— Так, именно так, — хриплым голосом проговорил он.

— Очень на это не рассчитывайте, — предупредил Леон, — но я посмотрю, что можно будет сделать.

Он встал, подошел к стойке и заплатил за обе чашки кофе.

— Но вы не выпили свой кофе, — сказала буфетчица, принимая протянутый ей доллар.

— У меня страшная язва, — ответил Эд, приподнимая шляпу. — Но спасибо за стул. Я вернусь сюда, когда устану.

Он вышел на улицу следом за Хеннеси.

Человек, который сидел напротив стола Хеннеси, опустил газету и смотрел, как Леон выходит из кафе. Он не переставал жевать резинку размеренными движениями челюстей. Потом положил газету, встал и подошел к стойке, чтобы расплатиться.

Завороженная его шикарным видом — дорогой коричневый костюм, платочек, засунутый за манжет, — девица томно улыбнулась ему. Он поднял на нее глаза, и улыбка девушки сразу погасла… Она никогда не видела подобных глаз. Желтые, цвета амбры, со зрачками, как булавочная головка, и с белками, напоминающими синий фарфор. Они были одновременно пронзительны и пусты. Будто кукольные, они были лишены всякого выражения, и буфетчица почувствовала, как по ее спине пробежала дрожь.

Он получил сдачу, повернулся на каблуках и направился к выходу. Стоя на пороге, он смотрел, как Леон и Хеннеси вместе идут по улице, потом быстро пересек улицу и влез в старый “паккард”, стоявший у тротуара.

Хеннеси и Леон на минуту остановились на углу, затем, пожав друг другу руки, разошлись каждый в свою сторону.

Человек в коричневом костюме включил зажигание и поехал следом за стариком. Тот быстро шагал, торопясь вернуться в свою лавку.

У жены Хеннеси было больное сердце, и оп торопился, чтобы поскорее отпустить ее отдохнуть, а потому прибавил шагу. Размахивая короткими руками, он думал о том, что сказал ему Леон. “Я ничего не могу обещать, но сделаю все возможное, чтобы эти деньги вернулись к вам”. О, даже если ему вернут хотя бы часть денег, а кроме того, он избавится от необходимости платить десять долларов каждую неделю, он сможет нанять продавца, что немного облегчит им жизнь. Особенно его жене.

Человек в коричневом костюме ехал вдоль тротуара, устремив глаза цвета амбры в спину Хеннеси и не переставая равномерно двигать челюстями. Он ехал медленно и терпеливо, время от времени поглядывая на номера лавочек, как будто медлительность его движения объяснялась тем, что он ищет кого–то по адресу.

В конце улицы находился узкий переулок, по которому можно было скорей добраться до Истерн–стрит. По обе его стороны вздымались огромные склады, и даже теперь, днем, там было сумрачно. Немногие пешеходы пользовались этим путем, но Хеннеси, жалевший свои ноги, всегда ходил по этому переулку.

Человек в коричневом костюме слегка прибавил ходу, когда увидел, что Хеннеси пересекает улицу, чтобы углубиться в переулок.

Когда старик уже шел по узкому проходу, он услышал, что позади него едет машина. Быстро обернувшись, он увидел “паккард”, въезжавший в переулок.

Машины никогда не ездили по этому переулку из–за его небольшой ширины. Тротуар не превышал здесь тридцати сантиметров. Хеннеси понял, что машина едет прямо на него. Страх сжал его сердце и сковал мышцы.

Он замер на середине переулка, бросая вокруг себя отчаянные взгляды. Впереди, на расстоянии двухсот метров, находились ворота, ведущие во двор дома. Ворота были слишком узки для машины, но достаточно широки для него.

Он пустился бежать, старый синий плащ хлопал его по бокам, он задыхался от недостатка воздуха… Хеннеси был слишком стар и слишком слаб для такого бега, но он делал все, что мог…

Человек в коричневом костюме нажал на акселератор, и “паккард” рванулся вперед. Хеннеси, бросивший взгляд через плечо, увидел, что машина его догоняет. Издав вопль ужаса, он сделал последнее усилие, чтобы достичь ворот. Ему оставалось до них метров десять, когда машина настигла его.

Она подбросила старика, как бык подбрасывает матадора. Взлетев на воздух, он упал на спину в нескольких метрах от автомобиля.

Человек в коричневом костюме затормозил и остановился около Хеннеси, который повернул голову, чтобы взглянуть на “паккард” — ему были видны только два колеса и покрытый пылью капот машины. Струйка крови текла у старика изо рта, а грудь разрывалась от боли.

Владелец “паккарда” осмотрел в зеркальце улицу позади себя. Она была пустынна и молчалива. Включив задний ход, он отъехал на несколько метров, потом, переключив скорость, поехал на второй тихо и осторожно, высунувшись из окна, чтобы видеть то, что делает.

Хеннеси, видя, что машина движется прямо на него, закричал.

Человек в коричневом костюме немного вывернул руль и еще больше высунулся из машины. Взгляд старика встретился с его пустыми и равнодушными глазами, похожими на фары. Машина прошла по голове Хеннеси. Человек в коричневом ощутил, как колесо приподнялось, потом опустилось, и на лице его отразилось удовлетворение.

Он прибавил скорость, доехал до конца переулка и влился в поток машин на основной магистрали.

 

III

С руками, заложенными за спину, опустив подбородок, Ник Энглиш шагал по своему кабинету. Было семь часов вечера. Все служащие, включая Лоис, ушли. В кабинете остались лишь он и Эд Леон.

С явным беспокойством Энглиш слушал отчет Леона. Тот устроился в кресле, обхватив руками колени и сдвинув шляпу на затылок. Своим глуховатым голосом он излагал невеселые факты.

— Мне кажется, что теперь все, — сказал оп в заключение. — Я пойду повидать эту Митчел завтра. Возможно, она мне что–нибудь расскажет. Не знаю, что ты думаешь относительно Хеннеси, Ник, но я сказал ему, что, может быть, удастся вернуть ему деньги.

— Я выпишу чек, — Энглиш подошел к своему рабочему столу. — Спроси также у этой Митчел, сколько она ему заплатила. Я уплачу всем.

— Это может влететь тебе в копеечку, — заметил Леон. — Калум сказал, что иногда Рой принимал в день до тридцати человек.

— Никак не могу в это поверить! — воскликнул Энглиш, садясь за стол. — У Роя никогда не хватило бы решимости организовать подобный рэкет.

Леон ничего не ответил. Он взял сигарету, закурил ее и аккуратно положил спичку в пепельницу.

— Если это действительно было так, Эд, то я совершенно ошеломлен, — продолжал Энглиш. — И нужно положить конец активности типа со шрамом. Может быть, это он убил Роя?

— Я расспрашивал привратника, — сказал Леон. — Три человека поднимались на седьмой этаж приблизительно в то время, когда умер Рой. Два парня и одна девушка. Калум утверждает, что она точно приходила к Рою. Двое других заходили в агентство печати. Молодой человек был посыльный, а другой, постарше, справлялся о функциях агентства.

Энглиш нахмурил брови.

— Позднее время он выбрал для этого.

— Я тоже так подумал, но начальник этого агентства сказал, что они его никогда не закрывают. Люди приходят и уходят. И все же нужно будет хорошенько разобраться с этим человеком. Он мог сперва пойти в агентство, а потом убить Роя.

— Ты думаешь, что убийца пользовался лифтом? — спросил Энглиш. — Но ведь убийца должен стараться остаться незамеченным. Скорее всего он поднялся бы по лестнице пешком, незаметно проскользнув в дом. Вот почему я сомневаюсь, что Роя убили этот парень или девушка.

— А может быть, он хитрый и рассчитал, что люди будут рассуждать, как ты. Он полагал, что, поднявшись на лифте и дав себя рассмотреть Калуму, он тем самым отведет от себя подозрения, тем более, что свое появление он может объяснить визитом в агентство печати.

— Верно, — согласился Энглиш. — Попробуй его отыскать. У тебя есть его описание?

— Да, довольно основательное. Двадцать семь–двадцать восемь лет, в коричневом костюме и коричневой фетровой шляпе. Носовой платок носит засунутым за манжет и все время жует резинку. Тем не менее, его будет нелегко найти.

— Ты так думаешь? Ну так вот, я могу сразу же сказать тебе его имя и адрес. Если я не ошибаюсь, его зовут Роджер Шерман и живет он на Корун—Курт.

— Это один из твоих друзей?

Энглиш покачал головой.

— Нет. Я никогда не обменялся с ним и словом, но часто вижу его. Он живет на том же этаже, что и я. Описание, которое ты сделал, подходит к нему как перчатка.

— А чем он вообще занимается?

— Я ничего о нем не знаю. Однако думаю, что он не слишком усердствует. Говорят, он интересуется живописью и музыкой. Его видят на всех вернисажах и выставках мод, также на концертах видных мастеров. Пожалуй, я займусь им сам. Ты же отправишься к этой Митчел.

Леон поправил шляпу, лениво поднялся и потянулся.

— Плохо или хорошо, но я сматываюсь Мне нужно найти уголок, чтобы всхрапнуть. Мой отель выводит меня из себя.

— А девушка, которая ходила к Рою? Ты мне ничего не рассказывал про нее.

— По мнению Калума, она настолько красива, что могла бы сниматься в кино, — ответил Леон, гася сигарету. — На ней была маленькая шляпка, черная с белым, черный костюм с белыми отворотами на жакетке, перчатки тоже черные с белым и браслет с брелоками.

Энглиш неожиданно остановился и бросил на Леона быстрый взгляд.

— Браслет с брелоками?

— Да. Понимаешь, такая золотая цепь, а на ней висят всякие амулеты.

— Вот это да! — вполголоса проговорил Энглиш, проводя рукой по волосам.

— Только не говори мне, что ты ее тоже знаешь!

— Я не знаю… возможно… Я буду держать тебя в курсе дела. Приходи ко мне, когда поговоришь с этой Митчел. Кстати, подожди минутку: я выпишу тебе чек для Хеннеси. Получи по нему и сам отдай ему деньги, не говоря, откуда они.

— Понятно.

Леон сунул чек в карман и направился к двери.

— Я хочу вернуться в контору, чтобы выяснить, куда ведут провода микрофона. Если узнаю что–нибудь интересное, позвоню. Где ты будешь?

— Позвони ко мне домой, после полуночи, — ответил Энглиш, посмотрев на часы. — Или лучше завтра утром.

— Хорошо. До свидания.

После ухода Леона Энглиш погасил свет, надел пальто и спустился вниз к Чику, который ждал его в машине.

— К мисс Клер, — коротко сказал Энглиш.

— Хотите вечерние газеты, патрон? — спросил Чик, протягивая хозяину пухлую пачку.

— Спасибо, — Ник включил свет, чтобы лучше видеть. Он быстро просматривал газетные страницы, пока Чик выруливал на Риверсайд—Драйз. Маленькая заметка привлекла его внимание. Он прочитал ее и нахмурился. Потом снова перечитал текст и обратился к Чику:

— Отвези меня к ближайшему телефону, Чик, и побыстрее.

Чик остановил машину возле небольшого бара. Энглиш быстро прошел в телефонную будку, набрал номер агентства “Молния”.

Леон снял трубку.

— Я прибыл минуту назад, — сказал он, услышав голос Энглиша. — Что случилось, Ник?

— Старика, о котором ты мне говорил, звали Джо Хеннеси?

— Да.

— Истерн–стрит, двадцать семь?

— Точно.

— Он мертв. Это написано в газете. Раздавлен машиной в переулке, где езда запрещена.

— Бог мой!

— Послушай, Эд, это может оказаться и совпадением, но скорее всего вас видели вместе, и кто–то испугался, что Хеннеси слишком много говорит. Немедленно иди к этой Митчел. Могли слышать, как Хеннеси говорил тебе о ней. Приведи ее ко мне. И чтобы она никуда не уходила до моего прихода. Я буду отсутствовать час или два.

— Ладно бегу. А где я смогу тебя найти?..

— У мисс Клер, — Энглиш продиктовал Леону номер телефона Юлии. После чего повесил трубку.

Через десять минут он уже подъезжал к дому Юлии. Квартира была погружена во мрак.

— Юлия!

Не получив ответа, он снял шляпу и пальто, прошел через салон и вошел в спальню. Посмотрев по сторонам, он направился к большому шкафу, встроенному в стену, и открыл двойную дверцу. Среди всевозможных платьев и костюмов он обнаружил костюм из черного шелка с белыми отворотами. Над ним на полочке лежала черная с белым шляпа и такие же перчатки.

Он закрыл дверцу, задумчиво потер щеку и возвратился в салон. Там он подбросил брикет в камни и налил себе виски. Потом сел, закурил сигарету и стал ждать.

Минут через десять вернулась Юлия.

— О, Ник? — проговорила она, входя. — Ты давно меня ждешь? У меня была репетиция, и этот идиот никак не мог сделать то, что надо… Я ужасно огорчена, что опоздала.

Энглиш улыбнулся и встал, чтобы ее поцеловать.

— Ничего особенного, Юлия. К тому же я пришел немного раньше. Ну, как твои дела? Ты, кажется, в хорошей форме.

— Я чувствую себя отлично, только устала, — ответила Юлия, снимая пальто и бросая его в кресло. — Мне нужно выпить что–нибудь.

Энглиш занялся приготовлением коктейля, украдкой бросая на Юлию внимательные взгляды.

— А как твои дела? — спросила она, откидываясь в кресло и закрывая глаза. — У тебя был хороший день?

— О, великолепный! — ответил Энглиш, поднося ей напиток. — Надеюсь, что это достаточно крепко.

— Отлично, — Юлия опорожнила стакан наполовину. Потом она провела рукой по лбу и вздохнула. — Что ты собираешься делать сегодня вечером?

— К несчастью, у меня через час срочное свидание. Я очень огорчен, Юлия.

— Ничего. Я не пойду в клуб раньше половины одиннадцатого. Приму ванну и подремлю.

Энглиш протянул ей сигарету, дал прикурить; потом медленно вернулся к камину.

— Юлия, — спокойно спросил он, — зачем ты ходила к Рою в тот вечер, когда его убили?

Он видел, как она вздрогнула и побледнела. Юлия смотрела на него расширенными глазами, и в них был ужас.

— Послушай, — продолжал он. — Тебе не надо бояться меня. Я знаю, что ты ходила к нему, и хочу знать, почему. Но тебе вовсе не следует так пугаться.

— Нет… конечно, нет… — пролепетала Юлия срывающимся голосом. Она делала тщетные усилия, чтобы взять себя в руки. “Что именно он знает? — спрашивала она себя, почти парализованная страхом. — Знает ли он о Гарри? Не был ли этот вопрос лишь предварительным?”.

— Ты меня удивил, Ник, — сказала она наконец. — Я думала, что это никому не известно.

Он улыбнулся.

— Никто об этом и не знает, кроме меня. Что, Рой заставлял тебя “петь”?

В течение секунды Юлия думала, что потеряет сознание. Ей казалось, что ее сердце вот–вот перестанет биться.

— Сегодня после полудня я обнаружил, что Рой шантажировал многих людей. Тебя видели поднимающейся на седьмой этаж. Я узнал тебя по описанию: на тебе был твой черно–белый костюм, который мне так нравится.

“Действительно ли он знает только это?” — спрашивала себя Юлия, облизывая ставшие сухими губы.

— Да, он шантажировал меня, — ответила она, пытаясь говорить спокойно и лихорадочно стараясь придумать какую–нибудь правдоподобную причину шантажа.

— Бог мой, но почему ты мне об этом не сказала? — воскликнул Энглиш. — Я бы свернул ему шею.

— Я не хотела тебе этого говорить. Мне было слишком стыдно.

— Но, моя дорогая девочка, тебе совершенно не надо было мне говорить, по какой причине он тебя шантажировал. Даже теперь я не хочу, чтобы ты рассказывала мне об этом. Единственное, что для меня имеет значение, это то, что он заставлял тебя “петь”.

Юлия ощутила невероятное облегчение. Он не знал! Она была настолько обрадована, что ей захотелось плакать.

— Вот уже шесть месяцев, как он заставлял меня “петь”, — сказала она. — Я ходила в его контору каждую неделю и приносила ему по двести долларов.

— Ты должна была сказать мне об этом! — Лицо Энглиша исказилось. — Я знал, что он не отличается честностью, но никогда не думал, что он мог пасть так низко! Ах, прохвост! Юлия, ради бога, никогда не скрывай от меня подобные вещи! Стоит мне подумать, что этот мерзавец…

— Я не могла тебе сказать этого… Но я хочу сказать тебе это теперь.

Она понимала, что ей необходимо выдумать какую–нибудь историю, в противном случае рано или поздно, но он начнет ее подозревать. Он мог даже организовать за ней слежку. Она достаточно хорошо знала его. И вдруг ей вспомнились времена, когда она в Бостоне делила комнату с одной девушкой. Она вспомнила неприятное происшествие, случившееся с той девушкой, и, не будучи в силах самостоятельно придумать какую–нибудь историю, решила выдать этот случай за происшедшее с ней.

— Ты совершенно не обязана рассказывать мне, что именно с тобой произошло, — повторил Энглиш, подходя к креслу. Он присел на его ручку и обнял Юлию за плечи. — Я могу сделать что–нибудь, чтобы тебе помочь?

— Это старая история, — ответила она. — Это случилось тогда, когда я жила в Бостоне. Мне было семнадцать. Понимаешь, мне ничего не удавалось. Оставалось только вернуться домой. Я даже не могла одеться прилично, и я знала, что если я не буду одета как следует, меня никуда не примут. Хозяйка пансиона всегда хранила деньги дома. И я… я украла у нее деньги. Надеялась положить их обратно до того, как она хватитея, но она застала меня с рукой в сумке. Позвала полицию, и меня приговорили к восьми дням тюрьмы.

Энглиш похлопал ее по плечу.

— Ты могла и не говорить мне об этом, Юлия. Какое это может иметь значение? Каждый из нас ’когда–нибудь совершает поступки, за которые его можно посадить в тюрьму. Значит, из–за этого Рой и заставлял тебя “петь”?

— Он угрожал сообщить все это журналистам. Я потеряла бы место, да и у тебя тоже были бы неприятности, Ник.

Взгляд Энглиша стал жестким.

— Да, вполне возможно. А что, кто–нибудь еще в курсе дела?

Она покачала головой.

— Ну что же, не будем больше говорить об этом. Сколько ты заплатила Рою?

— Не будем говорить об этом, — с живостью повторила Юлия его слова.

— Но это абсурдно! Я хочу вернуть тебе эти деньги. Так сколько?

— Ник, прошу тебя… Об этом не может быть и речи.

— Сколько? Тысяча долларов?

— Около этого. Но я не хочу, чтобы ты возвращал мне эти деньги. Умоляю тебя, не делай этого! Я заплатила и забыла об этом.

— Ну, посмотрим, — сказал Энглиш, вставая. Юлия, когда ты пришла, Рой был еще жив?

Она утвердительно кивнула.

— Да.

— Ты, надеюсь, отдаешь себе отчет в том, что он умер через несколько минут после твоего ухода?

Она снова кивнула, и ее кулачки сжались.

— По твоему мнению, был ли у него вид человека, который собирался покончить с собой?

— О нет! Он шутил, смеялся. Он даже пытался обнять меня. Случилось так, что я в первый раз оказалась в его контора наедине с ним. Обычно там находилась его секретарша.

У Энглиша слегка задрожали губы.

— И что же произошло?

— Он пытался поцеловать меня, но я отбилась от него, отдала деньги и ушла.

— Ты дала ему деньги? Ты уверена в этом?

— Да.

— Совершенно уверена, Юлия? Это очень важно.

— Да, я дала ему деньги, и он их взял.

— Их у него не оказалось. Нашли всего четыре доллара.

— А между тем я их ему сунула. Он положил их на письменный стол и прижал пресс–папье.

Энглиш задумчиво потер щеку.

— Ну что ж, теперь не может быть никаких сомнений, — вполголоса проговорил он. — Роя убили.

Юлия закрыла глаза.

— А ты не видела кого–нибудь, когда была, там? Или может быть, ты что–нибудь слышала?

— Нет, ровным счетом ничего. Только шум телетайпов из соседнего агентства в коридоре. Они страшно гудели.

— Значит, его кто–то убил и взял деньги.

— Что же теперь будет, Ник? — с тревогой спросила она.

— Никто не знает, что ты ходила туда, и не узнает никогда. Так что больше не думай об этом.

— Но если его убили, значит, нужно уведомить полицию?

— Если станет известно, что Рой организовал целую систему рэкета, хорошо отлаженного шантажа, я пропал, — спокойно проговорил Энглиш. — Нет, я ничего не скажу полиции. Мой человек сумеет найти убийцу, а потом мы подумаем, как нам поступить. При всех обстоятельствах тебе нечего беспокоиться. — Он подошел к ней и взял ее за руку. — Теперь мне необходимо идти, Юлия. Отдыхай и забудь обо всем этом. Я увижу тебя завтра. Может быть, нам удастся пойти в кино.

— Да, Ник.

Она проводила его до холла. Пока он надевал пальто, она с беспокойством смотрела на него.

— Ник, а разве не лучше забыть обо всем этом? Разве так уж необходимо найти убийцу? Ведь если тебе и удастся его отыскать, ты не сможешь отдать его полиции. Иначе он все расскажет о делах Роя.

Энглиш улыбнулся.

— Не беспокойся об этом. Прежде всего нужно, чтобы я нашел его. Рой, может быть, и подонок, и негодяй, но никто не смеет убивать членов моей семьи безнаказанно. До свидания. — Он поцеловал ее. — И не волнуйся.

— Отвези меня домой, — сказал Энглиш Чику, садясь в машину.

В прихожей он снял плащ и отдал его Учи, своему филиппинскому бою.

— Никто не приходил?

— Нет, сэр.

— Никто не звонил по телефону?

— Нет, сэр.

Энглиш прошел в свой кабинет, сел за письменный стол и взял сигарету. После нескольких минут размышлений он снял телефонную трубку.

— Вызовите мне капитана О’Бриена, начальника полиции Бостона, — сказал он телефонистке. — И как можно скорее.

— Хорошо, мистер Энглиш.

Он опустил трубку на рычаг, встал и принялся ходить по комнате. Вскоре раздался телефонный звонок. Он взял трубку.

До него донесся низкий голос О’Бриена:

— Добрый вечер, мистер Энглиш. Как вы поживаете?

— Добрый вечер, Том. Как ваши дела?

— Неплохо. А у вас?

— О, понемногу. Я надеялся видеть вас на матче. Почему вы не приехали?

— Вы же знаете, как бывает. У меня на руках два преступления. Я очень рад, что ваш цыпленок выиграл. Это было славное дельце, а?

— Неплохое. Знаете, я хотел бы, чтобы вы оказали мне небольшую услугу.

— Все, что желаете, мистер Энглиш.

— Восемь лет тому назад молодая девушка по имени Юлия Клер была задержана по обвинению в краже денег у своей хозяйки. Ей дали восемь дней тюрьмы. Вы можете это проверить?

— Да, конечно. Дайте мне три минуты.

Энглиш присел на край стола. О’Бриен вернулся скорее, чем через три минуты.

— Под этим именем никто не был задержан. Никакого досье.

Лицо Ника окаменело.

— Может быть, в этот период времени задержали какую–нибудь другую девушку за кражу денег у хозяйки?

На этот раз ожидание было более долгим. Наконец начальник сообщил:

— Некая Дорис Каспари была приговорена к восьми дням тюрьмы, потому что за месяц до этого уже задерживалась по аналогичному поводу.

Энглиш вспомнил, что Юлия как–то говорила ему о Дорис Каспари, с которой она когда–то жила в одной комнате: он никогда не забывал имена, произнесенные в его присутствии.

— Юлия Клер привлекалась по этому делу в качестве свидетельницы, — продолжал О’Бриен, — но она не была задержана.

— Спасибо, О’Бриен. Я, видимо, плохо понял. Не забудьте предупредить меня, если соберетесь в наши края. До свидания.

Он положил трубку и уставился на ковер. Ему с самого начала показалось, что Юлия лжет, рассказывая историю о краже.

— Я бы очень хотел узнать, что же ты скрываешь, Юлия, — пробормотал он вполголоса.

 

I

Эд Леон выскочил на тротуар и остановил проезжавшее такси.

— Истерн–стрит, двадцать восемь, — сказал он, — И поторопитесь.

— О’кэй, сэр, — ответил шофер.

Он так резко рванул машину с места, что Леон повалился назад.

— Я не говорил вам, что мне нужно разбить морду. — проворчал он, усаживаясь на место.

— Когда мне говорят, чтобы я поторопился, я тороплюсь, — возразил шофер.

В течение десяти минут Эд проклинал себя за то, что приказал шоферу торопиться. Однако когда они въехали в квартал Истерн–стрит с его узкими улицами, складами овощей и обилием всевозможного транспорта, шофер был вынужден замедлить ход и продолжать путь с некоторой осторожностью.

— Если вы так уж торопитесь, то здесь есть улочка, которая как раз выходит на Истерн–стрит. Вы скорее туда попадете, если пойдете пешком.

— Если бы у меня было желание пройтись пешком, разве я сел бы в ваше такси? — фыркнул Леон, вспомнив сообщение Энглиша о, том, что на этой улочке был раздавлен Хеннеси. — Продолжайте и постарайтесь никого не задавить.

— Такого желания у меня нет, но посмотрите, что делается вокруг, — проворчал шофер, беспрестанно подавая сигналы.

Леон закурил сигарету. Энглишу легко было говорить, чтобы он поехал за неизвестной Митчел и привез ее к нему. Это было проще сказать, чем сделать. Девушка, вероятно, подумает, что ее собираются похитить, и позовет полицию.

Леон сделал гримасу и наклонился вперед.

— Еще далеко?

— Нет. Мы почти у места.

— Хорошо. Остановитесь на углу.

Шофер послушался. Леон расплатился с ним, прибавив хорошие чаевые.

— Не хотите ли, чтобы я остался ждать? Вам потом будет трудно найти такси в этом районе, когда вы захотите вернуться.

— Хорошо, если, у вас есть время, останьтесь, — сказал Леон. — Может быть, я быстро управлюсь с делами. Но если я не вернусь через полчаса, тогда вам лучше отправиться в другие кварталы.

— Пойду подзаправлюсь немного, — сказал шофер, вылезая из машины. — Свою тачку я оставлю здесь.

Истерн–стрит оказалась на редкость жалкой улицей с высокими домами, грязные фасады которых украшали пожарные лестницы, проходящие между балконами. Помойные ящики заполняли тротуары. Фонари с разбитыми стеклами бросали слабый свет на всю эту роскошь.

В конце улицы Леон заметил несколько тускло освещенных лавочек с грязными витринами и направился в их сторону.

Он прошел мимо номера 27 и остановился, чтобы посмотреть на витрину. На двери было написано: “Джо Хеннеси — базар”. Лавочка была темной, и Эд, покачав головой, двинулся дальше.

Дойдя до номера 28–а, он остановился. В тот же момент из темноты возникла черная машина и резко затормозила перед ним.

— Эй, ты! — послышался грубый голос.

Леон повернулся. Какой–то человек делал ему знаки из машины.

— Не знаешь, где здесь двадцать восьмой номер? — спросил он.

Леон приблизился к машине. Водитель находился в темноте, но он, нагнувшись, разглядел лицо мужчины, сидевшего за рулем.

Леон узнал его. Шрам, идущий от уха ко рту, косящий левый глаз, лицо, больше напоминающее морду хищного зверя — ошибиться было невозможно: это был тип, который приходил к Джо Хеннеси и угрожал ему:

На лице Леона ничего не отразилось:

— Номер двадцать восемь? — переспросил он. — Я думаю, это на другом конце улицы. Это номер двести двадцать восемь.

Человек со шрамом что–то проворчал вместо благодарности, и машина отъехала. Леон успел заметить другого типа, сидевшего в машине со шляпой, надвинутой на глаза.

У этих мужчин мог быть только один повод искать номер 28–а по Истерн–стрит. Энглиш не ошибся. После того, как они расправились с Хзниеси, они собирались разделаться также и с Мэй Митчел.

Леон пожалел, что он не вооружен. Быстро повернувшись, он побежал к дому и миновал дверь, возле которой висели ящики для писем. Быстрого взгляда на них было достаточно, чтобы узнать, что квартира Мэй Митчел находится на верхнем этаже. Он взглянул на улицу. Машина остановилась в двухстах метрах от него, человек со шрамом стоял на тротуаре и смотрел в его сторону.

Леон прошел в маленький холл, плохо убранный и скудно освещенный. Прямо перед ним был лифт, совсем небольшой, не более чем на трех человек.

Он быстро вошел в лифт и нажал на кнопку. В первую секунду ничего не произошло, потом подъемник задрожал, словно проснувшись, и стал подниматься вверх с завидной неторопливостью.

Леон почувствовал, что он весь в испарине. Он знал, что лишь минуты на три опережает человека со шрамом и его сообщника. И еще пять минут им понадобится, чтобы подняться ни пятый этаж. За это время ему нужно увести девушку, посадить ее в лифт и заставить спуститься. Он надеялся, что эта пара, поднимаясь по лестнице, не заметит опускающийся лифт.

Подъемник затратил сумасшедшее время, чтобы добраться до пятого этажа. Леон вышел из кабины и оставил дверцу открытой. Напротив него находилась дверь, снабженная одновременно и звонком, и дверным молотком. Свет блестел в замочной скважине.

Он нажал кнопку звонка. Звонок был ясно слышен за дверью. Он ждал, задыхаясь и прислушиваясь. Никакого ответа.

Тогда он раза четыре стукнул в дверь молотком, и звук ударов гулко отразился стенами лестничной клетки.

Он колебался: может быть, девица ушла из дому, забыв погасить свет?

Отойдя от двери, он перегнулся через перила, чтобы посмотреть вниз. Слабо освещенный холл был пуст. И вдруг он услышал шаги быстро поднимавшихся наверх людей.

— Что тут происходит? — спросил позади него чей–то голос.

Он, напрягшись, быстро обернулся.

На пороге открывшейся двери стояла девушка. Ее платиновые волосы в беспорядке, рассыпались по плечам. На ней была надета совершенно прозрачная черная шелковая пижама.

Ей было лет двадцать. У нее были голубые глаза, вздернутый носик и высокие скулы. Леон с трудом проглотил слюну, увидев ее соблазнительные формы.

— Что тут происходит? — повторила она, опираясь на косяк двери, совершенно безразличная к своей наготе. — Где что горит? Уж не этот ли сарай, парень?

Приближающиеся шаги теперь были слышны совершенно отчетливо. Мужчины одолевали четвертый этаж. У Леона не было времени на объяснения. Мысль, что одетую таким образом девушку нельзя провести по улице, мелькнула в его голове, но он отогнал ее.

Леон влетел в квартиру, захлопнул за собой дверь и повернул ключ, а потом задвинул оба засова вверху и внизу двери, как раз в тот момент, когда мужчины попытались высадить ее плечами.

Дверь затрещала, но выстояла. “Долго ли она продержится?!” — подумал Леон.

Девица бросилась на Леона и стала царапать его лицо. После короткой борьбы ему удалось прижать ее руки к груди.

— Ты наконец выслушаешь меня, черт возьми? Это те парни, которые заставляют тебя “петь”!

Она была слишком пьяна, чтобы понять, что он говорит. Нагнувшись вперед, она ударила его головой в подбородок, а потом стала бить ногами.

Ругаясь про себя, он схватил ее и отнес в другую комнату.

Это была маленькая комнатка с узкой кроватью, стоявшей около окна. Он швырнул девицу на кровать и повернулся, чтобы запереть дверь на ключ.

Она снова бросилась на него со сверкающими от злости глазами и перекошенным лицом.

На этот раз Эд рассердился по–настоящему. На счету была каждая секунда.

Он размахнулся и сильно ударил, слегка повернув кулак, когда он соприкоснулся с ее челюстью. Ее глаза закатились, ноги подогнулись, и девица упала ему на руки.

Эд швырнул ее на кровать, завернул в меховое манто, потом бросился к окну и распахнул.

Вздох облегчения вырвался у него из груди, когда он увидел, что площадка пожарной лестницы находится рядом с балконом. В соседней комнате послышался голос одного из мужчин:

— Он удирает через окно. Ломай эту дверь, а я спущусь вниз.

Леон не стал раздумывать. Человек со шрамом сядет в лифт, который идет очень медленно, потом ему придется обогнуть здание. Путь через окно опасен, но все же это лучше, чем погибнуть в этой комнате.

Он схватил на руки бесчувственную девушку и просунул ее через окно на площадку пожарной лестницы, а потом и сам перелез туда же. Дверь в комнате уже трещала. Он бросил взгляд вниз, чтобы узнать, где кончается эта узкая улочка, но увидел лишь темную стену соседнего дома. Тогда он посмотрел вверх, но крыша была вне его досягаемости. Значит, необходимо спускаться.

Перекинув девушку через плечо, он начал спуск, судорожно хватаясь руками за поручни и ощущая, как предательски дрожат ноги. Мэй Митчел была не такой уж легонькой, и, достигнув третьей площадки, он уже задыхался. Тем не менее Эд продолжал свой путь, стараясь достичь улицы раньше, чем человек со шрамом.

Когда он добрался до последней площадки, дыхание со свистом вырывалось из его груди, а колени подгибались; но Эд не позволил себе отдохнуть ни секунды.

Ощутив под собой землю, он на мгновенье прислонился к стене, чтобы обрести дыхание. Посмотрел направо, потом налево. Конец улочки, подобно туннелю, терялся в темноте.

Он направился вправо, поспешно, почти бегом. Однако не успел пробежать и трех метров, когда шум позади него заставил обернуться.

В нескольких шагах от Леона открылась дверь, и сноп света осветил улицу. Он увидел высокую и массивную фигуру человека со шрамом, выбежавшего из дома.

Леон задержал дыхание и неслышно продолжил свой путь.

Человек со шрамом стоял неподвижно, пытаясь определить, в какую сторону направился Леон.

Сантиметр за сантиметром продвигался Эд в темноте, готовый каждую минуту пуститься бежать, если человек со шрамом пойдет в том же направлении, что и он.

Неожиданно впереди возникла преграда. Покачнувшись, Эд сумел вновь обрести равновесие. Протянул руку — она уперлась в кирпичную стену. Тупик. Он выбрал неудачное направление и теперь пропал.

Леон прислонился к стене и посмотрел на другой конец улицы.

Человек со шрамом приближался. В тот момент, когда он проходил мимо освещенной двери, Эд увидел в его руке пистолет.

 

II

По шуму движущегося транспорта и отблескам света Леон понял, что магистраль — рядом. Поверни он налево — был бы уже на Истерн–стрит.

Но теперь человек, со шрамом, вооруженный автоматическим пистолетом, преграждал путь. Леон осторожно спустил с плеча все еще бесчувственную девушку и прислонил ее к стене. Он знал, что человек со шрамом тоже не уверен в правильности выбранного пути, что не может ничего знать о тупике.’

Сложившись пополам, Леон двинулся навстречу своему преследователю, который продвигался вперед очень осторожно, прислушиваясь к каждому звуку. Удалившись от девушки метров на двадцать, Леон опустился на четвереньки и прижался к стене.

А приблизительно в пятнадцати метрах от него, держа оружие наготове и касаясь рукой стены, противоположной той, у которой затаился Леон, медленно двигался его преследователь. Эд задержал дыхание и опустил голову, чтобы скрыть свой белый воротничок.

Теперь их разделяли сантиметры. Леон слышал дыхание “Меченого”, как он мысленно его называл, и чувствовал запах бриллиантина, которым были смазаны его волосы. Тень прошла на расстоянии десяти сантиметров от него; Леон собрался, напряг мускулы и бросился на широкую спину противника.

Меченый издал удивленное мычание, споткнулся, сделал шаг вперед и выпустил оружие. Леон обхватил его шею, блокировал правую руку и изо всех сил сжал горло своего врага.

Согнув спину, человек со шрамом поднял Леона в воздух. Детектив, сжав зубы, усилил нажим. Силы его были на пределе, но он знал, что если выдержит еще минуту, противник будет готов.

К сожалению, Меченый обладал достаточным опытом в таких делах. Он сразу же оценил ситуацию и, прижав Леона к стене, согнулся, потом снова выпрямился, пытаясь расплющить его о стену.

Леон не мог вздохнуть, ему казалось, что его легкие сейчас лопнут, но он по–прежнему сжимал горло противника, мобилизуя остатки сил.

Меченый протянул руку назад, но прежде чем ему удалось вонзить пальцы в глаза Леона, тот прижал лицо к плечу врага. Его пальцы сжали ухо противника и с силой дернули его. Затем резким толчком вперед Леон заставил его упасть на четвереньки. Его колени со страшной силой уперлись в плечи Меченого; теперь, имен упор, он смог вывернуть руку противника. В течение нескольких секунд человек со шрамом конвульсивно дергался, но Леон давил со все возрастающей силой, и неожиданно его противник сник и распластался на земле. Леон не ослаблял нажима еще минуты две, потом встал на ноги.

Леон оглянулся, опасаясь появления второго убийцы. Пошарил в темноте и нашел оружие, выпавшее из рук Меченого. Потом он быстро зашагал к девушке, перекинул ее через плечо и вернулся к освещенному дверью пространству.

Левой рукой он поддерживал девушку, в правой сжимал пистолет.

Дойдя до конца улочки, выходившей на Истерн–стрит, он спустил девицу со своего плеча и прислонил к стене, после чего стал легонько хлопать ее по щекам.

— Ну же! — говорил он. — Проснись! Теперь все хорошо. Еще одно маленькое усилие…

Мэй открыла глаза и, не взглянув на него, снова закрыла их. Он потряс ее за плечи.

— Очнись! Мы сейчас проделаем небольшую прогулку. Очнись же!

— Не хочу прогулку, — пробормотала она. — Хочу спать…

Он выпустил ее, чтобы заставить самой держаться на ногах, и она тут же уцепилась за него, чтобы не упасть.

— Что происходит? Где я?

— Ты в темноте, девочка. И далеко от своего дома. Пойдем, я провожу тебя. Ведь ты же не хочешь, чтобы я тебя нес?

Он обнял ее за талию, чтобы заставить идти, и она пошла, шатаясь и наваливаясь на него всем весом своего тела.

Леон увидел неподалеку от себя машину двух убийц, стоявшую в нескольких метрах от дома 28–а, и быстро перешел на другую сторону улицы.

— Я хочу спать, — забормотала девушка. — Не могу больше идти.

— Ну, конечно, конечно, мы уже почти пришли, — ободряющим тоном проговорил Леон.

И тут, прежде чем он успел подхватить ее, девушка опустилась на тротуар.

— Я больше не сделаю ни шага, — мрачно проговорила она.

Появление из темноты какого–то человека заставило Леона вскочить. Прохожий окинул взглядом девицу, лежащую на тротуаре, потом подозрительно взглянул на Леона, но все же продолжил свой путь, не вступая в разговоры.

Леон приподнял шляпу, чтобы вытереть себе лицо. Его терпению пришел конец.

— Встань, — сказал он, наклоняясь к Мэй. — Если ты останешься здесь, то подхватишь простуду.

— А тебе какое дело? — возразила она. — Я отсюда не тронусь.

— Пойдем, милочка. У тебя на редкость идиотский вид на земле.

— А это не ты недавно ударил меня? — спросила девица, прищуривая глаза, чтобы лучше рассмотреть его.

— Я ударил тебя? Да я никогда в жизни не бил ни одну женщину, кроме своей жены. Ну, вставай. Ты хочешь вернуться домой или нет?

Он взял ее под мышки, чтобы поднять.

— Вот здесь я и живу, — девушка указала на номер дома. — А ты хочешь утащить меня, не знаю куда.

— Я хотел предложить тебе стаканчик, — быстро проговорил Леон. — Поторопись, пока еще не закрыли бар.

Она последовала за ним. Поддерживая ее под рук>, он прибавлял шаг, все время оглядываясь через плечо, чтобы установить, не следит ли кто–нибудь за ним.

Неожиданно Митчел замедлила шаг.

— Что с тобой? — нетерпеливо спросил он. — Ты не можешь пройти пяти шагов, чтобы не остановиться?

— У меня ощущение, что я тебя знаю, — ответила она.

— Еще бы тебе меня не знать! — весело заверил ее Леон. — Меня зовут Эд Леон, и я хочу угостить тебя стаканчиком виски. Вспомнила?

— Да, да, это правда… Теперь я вспомнила, Эд. Так когда же будет этот стаканчик?

— Как только мы придем в бар, — ответил Эд. — Поторопись, мой зайчик, мы будем там через минуту.

Они завернули за угол улицы, и Леон облегченно вздохнул, увидев ожидавшее его такси. Шофер ходил около машины, разделываясь с сэндвичем; он сделал Леону знак, что заметил его.

— А я как раз собирался уезжать, — сказал он. — Значит, вы нашли себе компанию?

Девица с подозрением уставилась на шофера.

— Это Сэм, — поспешил заговорить Леон. — Ты помнишь Сэма? Это парень, который отвезет нас с тобой в бар, где мы выпьем.

— О! Ты ничего не говорил о Сэме, — сказала девица, морща лоб. — Салют, Сэм. Так где же находится этот стаканчик, который Эд должен мне оплатить?

— Меня зовут не Сэм, — сказал шофер, — меня зовут Джордж. Хотел бы я знать, кто это решил, что меня зовут Сэм?

— Какая разница? — нетерпеливо проговорил Леон. — Сэм или Джордж, что это меняет? Поехали, мы совершим маленькую прогулку, все трое. — Он открыл дверцу машины и взял девушку под руку. — Входи, моя милочка, мы хорошо позабавимся.

Она вырвалась из его рук и отскочила назад.

— О, нет! Я не до такой уж степени надралась! Никаких разговоров о том, чтобы забавляться! Это еще что за история?

— Я хочу поставить тебе стаканчик, — повторил Леон, изо всех сил стараясь говорить терпеливо. — Идем, моя милочка. Сядем в машину и поедем выпить.

— Я вернусь к себе домой, — проговорила девушка таким решительным тоном, что у Леона по спине пробежала дрожь.

— Но послушай….. Не станешь же ты возвращаться… так рано, — попытался протестовать он.

— Я возвращаюсь, — повторила девушка, засовывая руки в карманы манто.

Этот жест заставил манто распахнуться, и шофер увидел пижаму из черного найлона.

— Боже мой! — осипшим голосом воскликнул он. — Хотел бы я видеть свою девушку в подобной штучке!

— Убирайтесь вы оба, — холодно проговорила Мэй, запахивая манто. — Я иду домой.

Она повернулась и, пошатываясь, зашагала в том направлении, откуда они пришли.

Леон бросился за ней и схватил за руку.

— Эй! Ты не можешь уйти таким образом! — крикнул он. — Нам обоим нужно выпить.

Она попыталась освободиться от него, но он крепко держал ее за руку.

— Я сейчас заору! — сообщила она, наваливаясь на него. — Я знаю, что мне следовало делать все это время, пока я находилась с тобой. Уже десять минут назад я должна была начать кричать.

— Но почему ты хочешь кричать? — спросил Леон, неожиданно отпуская ее. Он вынул портсигар, открыл его и протянул ей. — Вот, возьми.

— Они, по крайней мере, без “травки”? — подозрительно спросила девушка.

— Только те, которые сбоку, — серьезно ответил Леон. — Остальные — “Кемел”.

Она взяла “Кемел”. Шофер с вытаращенными глазами наблюдал за этой сценой.

— Слушайте, — проговорил он наконец, — да что здесь происходит?

— Не вмешивайся, — прошипел Леон. — Занимайся своим такси. — Он взял девушку за плечи и поволок ее в машину. — Итак, милочка, мы ведь выпьем с тобой по стаканчику? Бар могут закрыть, если мы не будем пошевеливаться.

Она отскочила назад.

— Я не хочу идти! Хочу домой.

Леон, к своему глубокому сожалению, понял, что должен опять оглушить ее. Человек со шрамом может появиться с минуты на минуту, и тогда конец всему.

— Не уходи так сразу, — сказал он, сжимая правый кулак. — Взгляни вверх, на луну. Неужели ее вид не придает желания капельку повеселиться?

Она подняла голову. Ее подбородок представлял отличную мишень. Кулак Леона начал свое движение, но прежде чем детектив успел ударить, шофер схватил его сзади за руки и рванул с такой силой, что он потерял равновесие и упал на землю.

— Что это вы надумали? — сердито закричал таксист. — Вы что, воображаете, что я такое допущу? Бог мой, совсем крыша поехала!

— Он меня уже один раз ударил! — злобно сообщила девица. Она стремительно бросилась к Леону, пытаясь ударить его ногой. — Вот, получай! Это научит тебя обращению с женщинами, горилла!

Леон подсек, и она повалилась на него. Он завел ей руки назад, поднял и понес в такси. Шофер преградил ему дорогу.

— Только не в мою машину! — завопил он. — Оставьте ее в покое, иначе…

— Она сумасшедшая, — сказал Леон, стараясь не выпустить девушку. — Мне надо отвезти ее домой. Дайте мне сунуть ее в машину, пока она не разбудила весь квартал.

Девушка откинула голову назад и испустила страшный вопль. Эд попытался зажать ей рот, но шофер ударил его по голове, что заставило Леона отшатнуться назад.

Мэй воспользовалась этим, чтобы удрать. Он протянул руку, пытаясь ее задержать, но лишь ухватился за полу манто. Она выскользнула из одежды и кинулась бежать.

— Что здесь происходит? — раздался чей–то голос, и из темноты возникла фигура полисмена.

— Вот этот парень пытался похитить девушку! Вот эту! — закричал шофер, указывая пальцем на Мэй, которая остановилась и оглянулась.

Свет от фонаря падал на нее, и у полисмена перехватило дыхание.

— Нельзя болтаться на улице в подобном виде, — сказал он. — Это неприлично.

Обозленный Леон бросил манто на землю.

— Тут двое собираются ее пришить, — сказал он. — Я хочу отвезти ее в место, где она будет в безопасности. Я очень прошу, задержите ее, не пускайте домой!

Флик с подозрением посмотрел на, него.

— Кто эти два парня?

— Он лжет, — вмешался шофер. — Он собирался оглушить ее, но я ему помешал. У него есть сигареты с наркотиком, и он пытался ее похитить.

— Заткнись! — сердито бросил ему Леон и повернулся к полисмену. — Пойдемте вместе и поговорим с девушкой. Мы отправимся в комиссариат и там все выяснится.

— Не двигайтесь отсюда, — сказал тот шоферу. — А вы, — он взглянул на Леона, — пойдете со мной. И не пытайтесь хитрить, а то схлопочете по физиономии.

Увидев, что они приближаются, девица повернулась и побежала прочь. Она мчалась по середине улицы по направлению к машине, которую человек со шрамом оставил у края тротуара. Между ней и машиной было около двадцати метров, когда Леон увидел человека, появившегося из темноты.

— Осторожнее! — крикнул он флику. — Это тот парень!

Полисмен замедлил шаг.

— Какой парень?

Леон, продолжая бежать, достал из кармана пистолет, который он отнял у Меченого.

Девушка неожиданно остановилась и повернулась к ним, задыхаясь от бега и прижимая руки к груди.

Желтое пламя метнулось из подворотни, и одновременно с ним послышался звук выстрела.

Девица завопила. Леон крикнул ей, чтобы она легла на землю. Он выстрелил в направлении ворот одновременно с полисменом.

Раздался ответный выстрел, и Леон почувствовал, как пуля слегка задела его волосы. Он кинулся в сторону, чтобы выйти из освещенного фонарем круга.

Флик, распластавшись на земле, три раза выстрелил по воротам.

Снова зазвучали выстрелы, на этот раз с другой стороны улицы. Полисмен схватился за поясницу, слегка поднялся, некоторое время оставался неподвижным, стоя на четвереньках, потом его каска упала, и он повалился на землю с лицом, залитым кровью. Его пальцы, сжимавшие рукоятку револьвера, разжались.

Укрывшись позади ящика с мусором, Леон дважды выстрелил. И вдруг из темноты выпал тяжелый коренастый человек, который, сложившись пополам, держался обеими руками за живот. Он сделал несколько неверных шагов, потом его колени подогнулись, и он покатился по асфальту.

Леон повернулся к девушке. Она неподвижно застыла посреди улицы, прижимая руку ко рту. Леон снова крикнул, чтобы она легла.

Вдруг он увидел в подворотне, напротив него, человека со шрамом, поднявшего револьвер. Леон нажал на спуск на какую–то долю секунды раньше него. Человек со шрамом выронил оружие и побежал по улице, придерживая правую руку. Леон выстрелил в него еще раз, но промахнулся, и тот исчез за машиной.

Леон осторожно выпрямился.

Девица повернулась и снова побежала. Леон на мгновенье задумался, кого преследовать — девушку или мужчину со шрамом. Он решил сперва поймать девушку.

Она бежала быстро и была уже не менее чем в ста метрах от него. Набирая скорость, он помчался за ней.

Из домов стали выходить люди, чтобы посмотреть на происходящее. Двое мужчин кинулись на Леона и сбили с ног. Вне себя от ярости, он завопил:

— Оставьте меня! Мне необходимо ее поймать!..

— Подождешь, пока приедет полиция, — ответил один из них, сидя на Леоне.

Другой крепко держал его за руку.

Резким рывком Леон вырвал руку, стряхнул с себя одного противника, ударил кулаком в лицо другого, и тот покатился по земле. Вскочив на ноги, Леон помчался, как пуля, но девушка уже исчезла.

Мэй Митчел бежала, слепо придерживаясь одного направления, стараясь попасть на улочку, ведущую к ее дому. Задыхаясь, она продолжала бежать, одержимая только одной мыслью: поскорее добраться до дома и запереться на ключ.

Улочка, темная и узкая, показалась ей туннелем. Она свернула, пробежала по ней метров двадцать, а потом, когда темнота сомкнулась вокруг нее, остановилась, словно парализованная ужасом.

Потом ей показалось, что в темноте кто–то шевелится, и она заставила себя продолжить свой путь. Теперь ее сердце билось с такой силой, что, казалось, должно вот–вот разорваться в груди.

— Я ждал тебя, Мэй, — проговорил совсем рядом мужской голос, и она ощутила чужое дыхание на своей щеке, дыхание, отдававшее запахом жевательной резинки. — Я знал, что ты пройдешь здесь, и ждал тебя.

Чья–то рука в темноте дотронулась до ее руки и сжала.

— Мы не хотим, чтобы ты заговорила, Мэй, — продолжал голос. — Ты знаешь кое–что лишнее обо мне. Я сказал Пейну и Фату, чтобы они заткнули твою хорошенькую пасть, но они плохо взялись за дело. Придется теперь мне.

Девушка в ужасе попыталась закричать, но в тот же момент почувствовала острую боль под грудью. Ее рука ощупью накрыла руку мужчины, державшую какой–то предмет, который, казалось, выходил из ее тела.

— Что вы сделали? — застонала она, стараясь освободиться. — Что вы со мной сделали?..

Рука мужчины отстранилась, и пальцы женщины оказались на рукоятке ножа. Теперь она поняла, что этот нож вонзен в ее тело.

Прислонившись к стене, с лицом, мокрым от пота, с подгибающимися коленями, Мэй чувствовала, как боль все расширялась и расширялась в ней, как нечто живое. Она была настолько переполнена страхом, что не могла вытащить нож. Девушка держала рукоятку, чувствуя, как жизнь покидает ее, слезы текли по ее лицу.

— Так что подыхай, паршивка, — произнес голос, и рука, вынырнувшая из темноты, резко швырнула ее на лемлю.

 

III

Ник Энглиш ходил из угла в угол по своему кабинету когда в комнату вошел частный детектив.

Леон упал в кресло и сдвинул шляпу на затылок.

— О, бог мой! — вздохнул он. — Ты, кажется, говорил с вечере? У тебя не найдется для меня стаканчика чего–нибудь подкрепляющего?

Энглиш подошел к бару и приготовил два виски.

— Где девушка? — спросил он, протягивая стакан Леону.

— Я не смог ничего сделать, — ответил Эд, наполовину опорожнив свой стакан. — В настоящий момент бедная девушка, должно быть, в морге.

— Как так? Она умерла?

— Да. Ей всадили нож в сердце. — Леон рассказал Энглишу о событиях этого вечера. — Кто–то поджидал ее на улице, — закончил он. — Я слышал, как она застонала, но когда я подошел к ней, ей уже нельзя было помочь. Ее закололи насмерть. Этот тип подобрал нож, но оставил очень важную для нас примету.

Он вынул из кармана бумажный пакетик и положил его па стол. Это была упаковка от жевательной резинки.

— Эта штука еще ни о чем не говорит, — заметил Энглиш, рассматривая пакет.

— Не сказал бы. Пакет лежал возле трупа; получается, что каждый раз, когда происходит убийство, этот тип со жвачкой оказывается рядом.

Энглиш осторожно положил пакет в ящик стола.

— Что произошло после того, как ты ее обнаружил?

— Флики стали прочесывать местность, и я счел за лучшее смыться. Они могли принять меня за убийцу. Я перебрался через стену и сел в проезжавшее такси. Вылез на Сентрал–авеню и пришел сюда пешком.

— Ты думаешь, они задержали человека со шрамом?

— Возможно.

— А его напарника?

— Я думаю, что он мертв. Я попал ему в живот, вряд ли он после этого долго протянул.

— Сдается мне, что все это очень похоже на гангстерскую организацию, а?

— Мне тоже так кажется. Человек, жующий резинку, вероятно, их шеф…

— Если разговор идет о Шермане, то это не удивительно. Это подтверждает, что Рой был лишь исполнителем. Я всегда считал, что у него не хватило бы организаторского таланта, чтобы наладить такой рэкет.

— Я не вижу пока, что ты можешь сделать с Шерманом, даже если он шеф этих парней. Если ты посадишь его на скамью подсудимых, дела Роя тоже станут достоянием прессы.

— Да, действительно, — сказал Энглиш, вставая. — И все же, плохо это или хорошо, но тебе сейчас надо выспаться, Эд. Мне нужно хорошенько обо всем поразмыслить. Поговорим завтра

Энглиш проводил Леона до двери.

— Мне нужно будет повидать Морили. Этот крепыш, которого ты, как предполагаешь, убил… на него могло быть заведено досье в полиции.

— Не слишком–то шевели грязь, — посоветовал ему Леон. — Будь осторожен. Не нужно, чтобы у Морили появилась возможность сопоставить твои вопросы с описанием моей наружности. У шофера такси хватило времени, чтобы изучить меня как следует.

— Я буду очень осторожен, — заверил его Ник, открывая дверь.

Леон вышел на широкую лестничную площадку.

Лифт, вход в который находился почти напротив двери в квартиру Энглиша, подошел к этажу. Молодой человек, одетый в темный костюм и в коричневую фетровую шляпу, вышел из него. Белый шелковый платок выглядывал из–под манжета. Он кинул на Леона быстрый, подозрительный взгляд и направился к своей квартире, расположенной на другом конце площадки.

— Мистер Шерман? — спокойно осведомился Энглиш.

Человек в коричневом костюме остановился, потом медленно обернулся. У него были самые необыкновенные глаза, какие когда–либо доводилось видеть Энглишу и Леону. Глаза цвета амбры, с крошечными зрачками, они были так Же лишены выражения, как две пуговицы.

— Да, я Шерман, — сказал он мелодичным голосом. — Вы хотите со мной поговорить? Ведь Вы — Ник Энглиш, не так ли?

— Уходи, Эд, — сказал Энглиш вполголоса. — До завтра. — Он приблизился к Шерману. — Действительно, я хочу поговорить с вами. Не могли бы вы зайти ко мне на минуту?

— Если вы не возражаете, лучше зайти ко мне. Я жду очень важного телефонного звонка.

— Охотно, — согласился Энглиш.

Шерман открыл дверь.

— Входите, мистер Энглиш.

Ник вошел в элегантный холл, уставленный цветами. Шерман повесил шляпу, пригладил волосы цвета соломы, после чего отворил дверь напротив. Он нажал на кнопку, и целое море света залило комнату.

Не так–то просто было удивить Энглиша, но при виде п ой комнаты он остановился, не пытаясь скрыть свое го изумления.

Перед ним открылся огромный зал. Ни ковер, ни дорожка не нарушали блеска паркета, простиравшегося до окон, прикрытых черными бархатными шторами. Около окна стоял рояль. Огромные поленья пылали в камине, который украшали два канделябра черного цвета со вставленными в них фальшивыми свечами. Около стены, задрапированной черным бархатом, стояла мраморная копия “Цветы” Микеланджело в натуральную величину. В этом помещении ощущался слабый запах воска, а своеобразное освещение еще более усиливало его необычайный вид, который чем–то напоминал Энглишу могильный склеп.

Заметив, что Шерман наблюдает за ним, Энглиш поспешил взять себя в руки.

— Как человеку, близко стоящему к театру, вам должен понравиться этот зал, — сказал Шерман, направляясь к камину. — Во всяком случае, оригинальное помещение, не правда ли? Безусловно, большинство людей не захотело бы в нем жить… но я не похож на большинство людей,

— Верно, — холодно произнес Энглиш. — Замечательная скульптура.

— Это превосходная копия, — кивнул Шерман, доставая из кармана пачку жевательной резинки. Энглиш заметил, что пакет был такой лее, как тот, который лежал У него в столе. — Что, вы очень интересуетесь искусством, мистер Энглиш?

— Я очень люблю эту скульптуру, — ответил Ник, указывая на “Пьету”, — но не могу сказать, что очень интересуюсь искусством. Не было возможности… Но я не хотел бы вас долго задерживать. Я хотел спросить, были ли вы в агентстве “Ассошиэйтед Нью Сервис”, помещающемся на Седьмой улице, семнадцатого числа сего месяца?

Шерман, старательно отламывающий кусок жевательной резинки, устремил свой лишенный выражения взгляд на Энглиша.

— Мне кажется, что да. Я не уверен, что это было семнадцатого, но я там был на этой неделе… Да, это действительно было семнадцатого. Теперь, после того, как вы меня спросили, я вспомнил. Любопытно, почему вы задали мне этот вопрос?

— У меня есть на то основания. Вы там были около десяти часов пятнадцати минут вечера?

— Весьма возможно. Что–то вроде того. Я специально не смотрел на часы.

— В это самое время, — продолжал Энглиш, сверля глазами лицо Шермана, — мой брат покончил жизнь самоубийством. Он выстрелил себе в голову.

Шерман поднял брови и сунул в рот кусок резинки.

— Это очень печально, — сказал он.

— Не слышали ли вы звука выстрела, когда там находились?

— А! Так вот оно что! — воскликнул Шерман. — А знаете, я слышал что–то похожее. Я еще подумал, что это, вероятно, лопнула автомобильная камера.

— Где вы были в тот момент?

— Я поднимался наверх.

— Вы видели кого–нибудь на площадке седьмого этажа? Может, кто–нибудь выходил из конторы моего брата?

— Значит, у вашего брата была контора на седьмом этаже? Там находится детективное агентство и агентство печати, если я не ошибаюсь. Где же находилось бюро вашего брата?

— Он руководил этим частным детективным агентством.

— Да? Как интересно. Я и не знал, что ваш брат был детективом, — сказал Шерман, усмехаясь.

— Вы видели кого–нибудь у конторы моего брата? — повторил Энглиш.

Шерман сдвинул брови.

— Ну что ж… Действительно, я видел перед дверью женщину. На ней был надет очень элегантный ансамбль из черного с белым. Я даже подумал, что для такою сорта женщин она умеет совсем неплохо одеваться. И что у нее есть вкус.

— А какого сорта была эта женщина, мистер Шерман? — с непроницаемым лицом спросил Энглиш.

Шерман улыбнулся.

— Несколько легкомысленная, по моему мнению. Тип женщины, у которой не может быть особенно много запросов. Большинство моих друзей, менее рафинированных, сказали бы, что она относится к легко доступным

Взгляд Энглиша был холоден и тверд.

— И она находилась в коридоре, когда вы выходили на подъемника?

— Совершенно точно. Она удалялась от агентства и направлялась к лестнице.

— Вы больше никого не видели?

— Нет.

— Сколько времени, по вашему мнению, прошло между моментами, когда вы услышали выстрел и когда увидели женщину?

— Около пяти или шести секунд.

— Ну что ж, я очень благодарен вам, мистер Шерман, — сказал Энглиш, отлично понимая, куда тот клонит. — Не хочу больше отнимать у вас время. Вы сказали мне все, что я хотел знать.

— Очень рад. Ваш брат в самом деле покончил с собой?

— Мне кажется, я уже сказал вам это.

— Да, конечно. Детективы живут очень опасной жизнью, если верить полицейским романам. Может- быть, ваш брат узнал об этой женщине что–нибудь очень важное и она была вынуждена убить его, чтобы заставить замолчать. Ведь такое могло быть, правда?

Энглиш улыбнулся ледяной улыбкой.

— Мой брат покончил с собой, мистер Шерман.

— Да–да. Я просто дал волю воображению. Бывают случаи, когда человека убивают, а полиция считает, что произошло самоубийство. Но раз вы утверждаете, что ваш брат покончил с собой — так и есть. Но если вы не так уверены, мне, пожалуй, следует оповестить полицию о присутствии девушки там, у его двери, вы не находите?

— Нет никакого сомнения в том, что мой брат покончил с собой, — повторил Энглиш спокойно.

Шерман смотрел на него, не переставая жевать резинку. Потом любезно улыбнулся.

— В конце концов вы лучший судья в этом вопросе, мистер Энглиш. Однако мне было бы интересно знать, что она делала в конторе вашего брата. Возможно, он покончил с собой в то время, когда она находилась в его конторе.

Губы Энглиша сжались.

— Она была взволнована? — спросил он.

— Нет, вовсе нет. Она торопилась поскорее уйти. Вы в самом деле уверены, мистер Энглиш, что ваш брат не был убит?

— Абсолютно.

— Можно легко найти эту девушку, — задумчиво проговорил Шерман. — Она, вероятно, работает в одном из ночных клубов. Она похожа на певицу. Я артист, мистер Энглиш. Вы, конечно, не в курсе дела, но я очень наблюдателен и смогу дать полиции исчерпывающее описание этой певицы. Как вы думаете, должен ли я это сделать?

— Полиция уверена, что мой брат покончил с собой. Так что вам совершенно бесполезно давать ее описание.

— Как хотите, — Шерман пожал плечами. — У меня просто очень развито чувство долга.

— В самом деле? — спросил Энглиш, направляясь к двери. — Я благодарен вам за сведения.

— О, не стоит благодарности, — ответил Шерман, не отходя от камина. — Я надеялся как–нибудь поговорить с вами. Ведь вы знамениты…

— Когда вам будет угодно, — Энглиш положил руку нр ручку двери. — Доброй ночи, мистер Шерман.

— Я предполагаю, что если бы полиция оказалась в курсе относительно мисс Клер, это было бы очень стеснительно для нее и неприятно для вас, мистер Энглиш, — вдруг сказал Шерман, слегка повысив голос. — В сущности, у нее была серьезная причина для убийства вашего брата, не так ли?

Энглиш медленно повернулся к Шерману, продолжавшему улыбаться. Его желтые глаза напоминали фары машины.

— Мисс… как? — спросил Энглиш с вежливым любопытством.

— Юлия Клер, ваша любовница. Свидетельства, которые я могу представить, обеспечат ей тюрьму на долгий срок. Она рискует даже электрическим стулом. Правда, демонстрируя свои ноги судьям, она, пожалуй, сможет этого избежать, но получит, по крайней мере, десять лет. Ведь это вам не очень понравится, мистер Энглиш?

 

IV

Наступило молчание. Мужчины смотрели друг на друга в глаза, потом Энглиш медленно прошел на середину комнаты.

— Нет, — спокойно проговорил он, — это мне совсем не понравилось бы. Вы совершенно уверены, что девушка, которую вы видели, была действительно мисс Клер?

Шерман сделал нетерпеливый жест рукой.

— Я знаю, что вы очень занятый человек, — сказал он. — Но, может быть, вы предпочтете сразу обо всем поговорить? Лично я никуда не тороплюсь.

— Ну, а каков же будет предмет разговора?

— Вам не кажется, что мы сберегли бы время, если бы перестали разговаривать как два дипломата? — холодно заметил Шерман. — Я располагаю определенными сведения и готов вам их продать.

— Понимаю, — ответил Энглиш. — Ну что ж, это уже новость! Значит, решили сбросить маску? Интересно, хватит ли у вас силенок заставить меня “петь”?

Шерман улыбнулся.

— Для меня, мистер Энглиш, вы просто богатый человек. Ваше могущество и ваша репутация меня не трогают. У вас есть деньги, а у меня есть сведения. Я предпочитаю продать их вам, но если вы откажетесь иметь со мной дело, я обращусь прямо к ней.

— У меня впечатление, что вы уже к ней обращались. Мне кажется, что она давала вам по двести долларов в неделю, не так ли?

Шерман улыбнулся.

— Я никогда не выдаю своих клиентов, но так как она, по–видимому, ввела вас в курс дела, могу сказать что да. У нас с ней была маленькая договоренность. Предложение, которое я собираюсь сделать теперь, гораздо серьезнее. Дело сводится к тому, чтобы сразу выплатить всю сумму, а не выдавать по двести долларов в неделю.

— Не думаю, чтобы она смогла заплатить.

— Может быть, в таком случае вы сочтете возможным помочь ей?

Энглиш сел и закурил сигарету.

— А во сколько вы оцениваете свои сведения? — спросил он, бросая спичку в огонь.

— От вас, я считаю, будет благоразумно потребовать двести пятьдесят тысяч долларов. Но если мне придется иметь дело с ней, то я не уверен, что газеты не узнают о том, что ваш брат поднимался на поприще шантажиста. За определенную сумму я могу дать вам гарантию, что они ничего не узнают.

Энглиш скрестил ноги. Казалось, у него было отличное настроение, а когда он заговорил, в его голосе прозвучала легкая насмешка.

— А разве так уже необходимо входить во все детали? — спросил он. — Мы с вами должны обсудить только один вопрос. Каким образом Рой вошел в контакт с вами?

— На подобные детали я не считаю нужным тратить время, — возразил Шерман.

— О, у нас его достаточно, и мы можем поговорить обо всем. Как Рой вошел в вашу компанию?

— Ваш брат хотел легким путем получать деньги. А его агентство отлично подходило для приема моих клиентов. Я хорошо оплачивал труды вашего брата. Он получал десять процентов комиссионных.

— Понимаю. И он решил, что ему недостаточно десяти процентов? Ему хотелось большего, и он не отдавал вам все, что получал. Он намеревался уехать вместе со своей секретаршей Мэри Севит и постарался собрать как можно больше денег. Вы заметили это и решили проучить его. Семнадцатого вечером вы застрелили его, инсценировали самоубийство, а прежде чем уйти, стерли отпечатки ваших пальцев и забрали досье, где фигурировали фамилии “клиентов”. Это так?

Шерман продолжал улыбаться.

— Это примерно так, — сказал он. — Конечно, я не буду свидетельствовать об этом перед судом, но между нами… Это похоже на то, что произошло.

Энглиш утвердительно кивнул и пустил к потолку струю дыма.

— Потом вы отправились на Ист Пласс, сорок пять, где жила Мэри Севит. Вы задушили ее и повесили на двери ванной комнаты. Думаю, вы задушили ее потому, что она была в курсе деятельности Роя и могла сказать полиции, что у вас была причина убить его.

— Не могу не отдать вам должное: вы замечательно информированы обо всем, мистер Энглиш, — проговорил Шерман.

— В конце дня некий Хеннеси пришел в контору, — продолжал Энглиш, — чтобы заплатить свой взнос. Он встретился с человеком, который теперь руководит агентством, и тому удалось заставить его заговорить. Вы как–то ухитрились присутствовать при их разговоре, а потом убили Хеннеси, задавив его машиной, когда от! шел домой. Перед смертью Хеннеси рассказал о некой Мэй Митчел, которая тоже стала вашей жертвой. Часом позже вы подстерегли ее на улице и закололи ножом…

Наступило долгое молчание. Шерман рассматривал Энглиша. Теперь его улыбка исчезла, взгляд стал жестким.

— Все это очень интересно, мистер Энглиш, — наконец проговорил он, — но не вернуться ли к теме? Время идет, а у меня через полчаса свидание.

Энглиш улыбнулся.

— Уж не думаете ли вы всерьез, что заставите меня “петь”?

— Ну, конечно же, да, — ответил Шерман. — Вы легко можете найти четверть миллиона. И избегнете многих неприятностей. До сего времени вы пользовались в городе всеобщим уважением. Вы хотите дать госпиталю свое имя. Вы сделали много полезного, и вам будет очень жаль замарать репутацию из–за бесчестного брата. По моему мнению, с вашей стороны будет просто глупо не войти со мной в соглашение.

— Но это не я должен договариваться с вами, а вы со мной, — спокойно возразил Энглиш.

— Что вы хотите этим сказать? — удивленно спросил Шерман.

— В течение последних четырех дней вы убили четырех человек. Я держу вашу жизнь в своих руках.

У Шермана вырвался возглас нетерпения.

— Что за вздор! Между подозрениями и доказательствами лежит пропасть.

— Мне не надо будет ничего доказывать. Это вы должны будете доказывать, что никого не убивали.

— У меня впечатление, что мы зря теряем время, — резким тоном сказал Шерман. — Вы будете платить, или мне обратиться к вашей любовнице?

Энглиш рассмеялся.

— А я‑то думал, что когда найду убийцу своего брата, то сам совершу правосудие. Я знал, что Рой был слабым и безвольным дураком, но тем не менее решил отомстить за него. В нашей семье есть традиция — мы сами хороним своих мертвых. Говоря другими словами, мы предпочитаем сами решать семейные вопросы, не признавая посторонних. Я хотел найти убийцу Роя и заняться им самолично. Ну что ж, я нашел его, но обстоятельства теперь уже не те. Я удостоверился, что мой брат был не только слепым исполнителем, но самым настоящим шантажистом, а я считаю, мистер Шерман, что шантажист не должен жить. Он не заслуживает жалости. Если бы вы не убили его, это сделал бы я. 13 сущности, мистер Шерман, я почти благодарен вам за то, что вы избавили меня от Роя.

У Шермана вытянулось лицо, а глаза горели желтым пламенем.

— Все это очень интересно, но вы не отвечаете на мой вопрос: будете ли вы мне платить, или мне обратиться к вашей любовнице?

— О плате не может быть и речи, — ответил Энглиш. — Я имею в виду и себя и мисс Клер.

— Значит, у меня нет выбора. Я продам свои сведения в другое место.

— Никто не захочет их купить. До сих пор вы заставляли “петь” людей, которые не могли защищаться. Я же могу. У меня много денег и большое влияние. Я не хочу иметь ничего общего с шантажистом, потому что не считаю их за людей. Я буду преследовать вас, как крысу, которая забралась в мою комнату. Крысу я уничтожил бы без всякой жалости и любыми возможными способами; таким же образом поступлю и с вами. Я знаю, что вы убили четырех человек. В настоящий момент у меня нет доказательств, которые я мог бы предъявить суду, но эти доказательства я получу через пару дней. У меня отлично налаженная организация. Мы найдем людей, которых вы шантажировали. Я предложу им безопасность и компенсацию за потерянные деньги, если они выступят против вас. Я оповещу полицию. Уверен, что капитан Морили сам займется этим делом и с большим удовольствием заставит вас говорить. И весьма возможно, вы не выдержите допроса. Вы признаетесь во всем. Если же случайно вы окажетесь более крепким, чем выглядите, то запросто изобретем необходимые показания. Правда, это будет стоить очень дорого, но у меня есть деньги. Найдется фальшивый свидетель убийства Хеннеси. Другой свидетель покажет под присягой, что видел, как вы покидали Мэри Севит в вечер ее смерти. Том Калум — привратник — засвидетельствует, что вы — последний человек, который видел моего брата живым. Организовав эти свидетельства, я найду судью, который будет вас судить. Я знаю всех судей в этом городе, а они только и мечтают о том, чтобы оказать мне услугу. Я также позабочусь о том, чтобы до суда повидаться с присяжными и пообещать им приличную компенсацию, если они обойдутся с вами как должно. Клянусь вам, что после того, как вас задержат, мистер Шерман, у вас останется до смерти лишь несколько месяцев. Так что не стройте иллюзий на этот счет.

— Уж не думаете ли вы в самом деле запугать меня? — с угрозой спросил Шерман. — Вы просто блефуете.

— Я не говорил бы так на вашем месте. Если я отдам вас полиции, то очень возможно, что газеты узнают о том, что мой брат был шантажистом. Готов признаться, что, устроив ваш арест, я и сам подвергнусь некоторым неудобствам, но коль мне приходится выбирать между этим и тем, чтобы быть шантажируемым или сделать мисс Клер жертвой шантажа, я все же предпочту полечить вашу шкуру, а уж если я начну, то ничто не спасет вас от электрического стула.

Он резко встал и начал ходить по комнате, заложив руки за спину. После паузы он заговорил снова:

— Я не могу позволить вам оставаться в городе и шантажировать людей. Я делаю вам предложение. Выдать вас полиции? В настоящий момент это меня не устраивает. Вы должны покинуть город и больше никогда сюда не возвращаться. Если вы не уедете и не перестанете шантажировать людей, я выдам вас полиции и готов гарантировать вам электрический стул через полгода. Итак, если это помещение не опустеет в субботу вечером, в воскресенье утром за вами явится полиция. Это мое последнее предупреждение.

Он подошел к двери и взялся за дверную ручку.

— Так как я не надеюсь больше увидеть вас, то говорю вам не доброй ночи, а прощайте.

Шерман стоял бледный, как бумага. Его желтые глаза горели злобным пламенем.

— Война заканчивается только после последней битвы, мистер Энглиш, — проговорил он.

Энглиш смотрел на него с гримасой отвращения.

— Это и есть последняя битва, — сказал он, открывая дверь.

Он вышел на лестничную площадку и прошел в свою квартиру.

¨

 

I

Корина Энглиш принесла кофеварку в салон и поставила ее на стол. Потом села, зевнула и провела рукой по волосам.

Было почти двенадцать; в ярком солнечном свете она казалась особенно угрюмой. Корина никогда хорошо не выглядела по утрам, и начинала приходить в себя только после первого коктейля.

Она налила кофе и после недолгого колебания направилась к шкафу, чтобы достать бутылку коньяка.

После смерти Роя она стала основательно пить. Пустой дом, открывшаяся связь между Роем и Мэри Севит, ее ненависть к Нику Энглишу, — все это настолько угнетало, что она все чаще стала прибегать к помощи алкоголя, чтобы уменьшить страдания.

Добавив в чашку добрую порцию коньяка, она присела к столу. Бутерброд не лез в горло; Корина с отвращением отодвинула его. Она выпила половину чашки и перебралась на диван.

На ней был розовый пеньюар поверх черной пижамы, и сейчас, прислонившись к подушкам дивана, она вспомнила, что была одета точно так же, когда Ник Энглиш пришел сообщить о смерти Роя.

При мысли об Энглише взгляд ее стал жестоким. Она никогда не думала, что способна так ненавидеть. Она продолжала считать его виновником смерти Роя. С того момента, когда он стал угрожать обнародовать письма Роя в прессе, ее ненависть стала еще сильнее от сознания, что ничего не может с ним поделать.

Она допила кофе, встала и, взяв бокал, наполнила его коньяком.

— Лучше напиться, чем сидеть и думать об этом негодяе, — вслух сказала она себе.

Эта привычка разговаривать с собой появилась у нее после смерти Роя. Она ходила по пустому дому и говорила. Иногда она разговаривала с Роем, как будто он сидел в салоне и слушал ее. Иногда обращалась к Сэму или Элен Крайл, или еще к какой–нибудь подруге, представляя, что слушают они. Подчас она задавала им вопросы, на которые сама же и отвечала, делая вид, что это говорят Рой или Сэм.

Она закурила, опорожнила стакан и снова наполнила его.

— Надо что–то делать с этим подонком, Рой. Он не должен остаться безнаказанным. Все, что мне надо, это хорошая идея. Дай мне идею, мой любимый, и я клянусь, что уничтожу его. Я обещаю тебе это. Я готова сделать все. Убью его, если ты мне скажешь.

В тот момент, когда она собиралась сесть, раздался звонок.

— О, проклятье! Это, вероятно, Кити…

Она пошла открывать дверь.

На пороге стоял молодой человек. Он приподнял свою коричневую шляпу, приоткрыв волосы цвета соломы. Он улыбнулся Корине, не переставая жевать резинку, и взгляд глаз цвета амбры охватил ее пышные формы, как ласка.

— Миссис Энглиш?

Инстинктивно Корина провела рукой по волосам. Она знала, что вид у нее неприглядный. Как всегда по утрам, она не потрудилась заняться своей внешностью.

— Да, но я не принимаю визитеров в это время. Кто вы такой?

— Меня зовут Роджер Шерман, миссис Энглиш. Я прошу прощения за то, что беспокою вас в столь ранний час, но у меня к вам очень важное дело. Я старый друг Роя.

— О! — произнесла Корина, отступая на шаг. — Пожалуйста, войдите. Дом, правда, в беспорядке, моя служанка еще не пришла.

Шерман вошел в прихожую и закрыл за собой дверь.

— Пожалуйста, не беспокойтесь, это не имеет никакого значения, — проговорил он, адресуя ей свою самую любезную улыбку. — Я, конечно, должен был позвонить вам по телефону, прежде чем прийти, но надеюсь, что вы простите меня.

Корине сразу же понравился Шерман. Рой никогда не говорил о нем, но и так было совершенно ясно, что это богатый человек. Она заметила огромный “кадиллак” перед дверью, а одежда и манеры Шермана тоже произвели на нее впечатление.

— Войдите в салон, пожалуйста. Я сейчас вернусь.

Она устремилась в свою спальню и быстро закрыла за собой дверь.

Шерман окинул взглядом салон и поморщился. Заметив бутылку коньяка и стакан, он покачал головой Потом подошел к калориферу и, засунув руку в карманы, простоял возле него с непроницаемым лицом около четверти часа.

Наконец появилась Корина, возбужденная и оживленная. Она подкрасилась и надела лиловый пеньюар, предназначенный для особых случаев. Если бы не темные круги под глазами и не несколько лишних килограммов веса, она была бы весьма соблазнительна.

— Простите, что заставила вас ждать, — сказала она, — но мне хотелось выглядеть прилично.

— Вы очаровательны, — с улыбкой сказал Шерман. — Значит, вы жена Роя. Он часто говорил мне о вас и о вашей красоте, и теперь я вижу, что он не преувеличивал.

Давно не слышала Корина подобных слов. Она на мгновение забыла про измену мужа, и воспоминания о былом счастье вызвали слезы на ее глазах.

— Рой никогда не говорил мне о вас, — она вытерла глаза. — Вы, значит, один из его друзей?

— О, да! Я был совершенно потрясен, когда узнал о его смерти. Я пришел бы раньше, но был в отъезде. Вы представить себе не можете, до какой степени я вам сочувствую.

— Прошу вас, не будем говорить об этом, — сказала Корина, усаживаясь. — Я никогда не оправлюсь от этого удара… Этот ужасный скандал…

— Не надо говорить такие вещи, — ласково запротестовал Шерман. — В конце концов, ведь это не вина Роя. Вы знаете, я полагаю, что его брат был в курсе…

Корина выпрямилась.

— Вы думаете?.. Откуда вы это знаете?

Взгляд Шермана устремился к бутылке с коньяком.

— Могу я попросить у вас немного коньяка? Я люблю в такое время капельку выпить, но, может быть, это не входит в ваши планы?

— О, нет! Пожалуйста, налейте себе.

Шерман взял с буфета бокал и плеснул в него коньяка.

— Могу я также немного налить вам, миссис Энглиш?

Корина заколебалась: она не желала, чтобы этот очаровательный молодой человек подумал, что она пьет в такое время, но ей очень хотелось выпить.

— Ну что ж, один маленький глоточек, — сказала она. — Я что–то неважно чувствую себя сегодня утром.

Корина выпила половину, в то время как Шерман едва пригубил свой.

— Мы говорили о Нике Энглише, — напомнила она. — Откуда вы знаете, что он — причина смерти Роя?

— Рой говорил со мной об этом, — ответил Шерман, садясь рядом с Кориной. Его рука коснулась бедра молодой женщины. — О, простите, пожалуйста.

— Что же он вам сказал? — спросила она, даже не заметив, что он дотронулся до нее.

— Он говорил мне о деньгах. Вы, конечно, в курсе дела?

— О каких деньгах?

— Ну, о двадцати тысячах долларов, которые вам оставил Рой, — ответил Шерман, подняв брови. — Ваш адвокат, вероятно, уже отдал их вам?

Голубые глаза Корины широко открылись.

— Двадцать тысяч долларов? — повторила она. — Я никогда о них не слышала.

— Но вы, очевидно, что–то получили? Прошу прощения за свою нескромность, но я ведь был лучшим другом Роя и считаю, что моя обязанность — удостовериться, что его жена ни в чем не нуждается.

— О, спасибо, — проговорила Корина. — Вы даже представить не можете, насколько я одинока. Коне! о, Сам Крайл очень мил со мной, но он так занят. И он все–таки не просто друг, а адвокат Роя.

— Он также адвокат Ника Энглиша. — заметил Шерман.

Корина напряглась.

— В самом деле? Я этого не знала. Но ведь это не имеет значения, не правда ли? Он ему ничего не рассказывал, да?

— Он занимается бюджетом Энглиша. Это ни для кого не секрет. И делает то, что ему приказывает Ник Энглиш.

— Но что я могла сделать? — воскликнула Корина. — Если бы я знала, то не позволила бы ему переступить порог!

— Могу я осведомиться, на какие средства вы собираетесь жить? — спросил Шерман, наклоняясь к ней.

— Рой оставил мне пенсию, двести долларов в неделю.

— И никогда ничего не говорил вам о двадцати тысячах долларов?

— Нет, я впервые слышу о них. О каких двадцати тысячах идет речь?

— Вы, вероятно, в курсе… его дел с этой Мэри Севит, я полагаю?

Корина отвела глаза.

— Да, я в курсе… Как только Рой мог позволить себе подобное…

— Многие мужчины позволяют увлечь себя женщинам, лишенным совести, миссис Энглиш. А она была без совести. Но это не продлилось бы долго. Он бы понял свою ошибку.

Корина положила ладонь на его руку.

— Спасибо. Я тоже так думала. Рой никогда бы не бросил меня. Уверена, что он вернулся бы ко мне.

— Он и не забыл вас. Он сделал одно дельце, которое принесло ему двадцать тысяч долларов. Эти деньги он намеревался оставить вам, когда уедет с Мэри Севит.

— Рой заработал двадцать тысяч долларов? Но это невозможно! Рой никогда не зарабатывал ни цента!

— Случай действительно невероятный. Вышло так, что Ник Энглиш наметил одно дело, а Рой совершенно случайно пошел повидать этого же клиента по совершенно другому поводу, и клиент спутал его с Ником. Рой не сказал, кто он, и провернул это дело; Ник Энглиш был настолько обозлен, что вызвал полицию. Полицейские уже ехали к Рою, когда тот, охваченный паникой, покончил с собой.

— Вы хотите сказать, что этот тип пожелал, чтобы арестовали его собственного брата?

— Боюсь, это так. Рой положил деньги в кофр, ключ от которого доверил Сэму Крайлу. Крайл должен был отдать его вам. Но он этого не сделал, вероятно потому, что Энглиш приказал передать эти деньги ему.

Корина неожиданно выпрямилась, глаза ее сверкали гневом.

— Другими словами, он украл эти деньги?

Шерман пожал плечами.

— Весьма возможно. Но ни вы, ни я не сможем доказать, что эти деньги существовали.

Корина сделала большой глоток коньяка. Алкоголь, первые порции которого она приняла еще до прихода Шермана, начал действовать: ей стало легко, она чувствовала себя готовой на все.

— Так вот! Он так легко от меня не отделается! Я займусь им, этим негодяем! Я отомщу ему! — закричала она, вскакивая на ноги.

— Я прекрасно понимаю ваше возмущение, но как вы думаете осуществить это? Ник — влиятельный человек, он очень силен.

— Что–нибудь придумаю! — ответила Корина. Неверными шагами она пересекла комнату и налила себе порцию коньяка, пролив половину на ковер.

— Может быть, я смогу вам помочь, — сказал Шерман, вставая.

Она повернулась к нему.

— Как?

— Я не думаю, что можно будет получить обратно деньги, но если вы хотите отомстить ему…

— Да! Я хочу отомстить! Вы знаете, как это можно сделать?

— Да. Но действовать придется вам. Вы знаете Юлию Клер?

— Я ее не знаю, но слышала разговоры о ней. Это его любовница, не так ли?

— Энглиш сильно увлечен ею. А я знаю, что она обманывает Ника с его личным секретарем по имени Гарри Винс.

Корина замерла на месте, глядя блестящими глазами на Шермана.

— Вы уверены в этом? Вы совершенно уверены?

— Абсолютно. Она ходит к Винсу каждый раз, когда у Энглиша деловое свидание. Я сам это видел.

— Вот этого я и ждала! — воскликнула Корина, возвращаясь на диван. — О! На этот раз я заставлю его страдать! Если бы только я могла застать их вместе! Если бы я могла ткнуть его туда носом!

— Это легко устроить. Он обедает сегодня вечером в ресторане с сенатором Бомонтом. А она несомненно отправится к своему любовнику. Почему бы вам не предупредить Энглиша об этом?

— А вы пойдете со мной? — спросила Корина.

Шерман покачал головой.

— К сожалению, не могу. У меня деловое свидание в это время. Энглиш придет в ресторан около восьми тридцати. Вы можете отправиться туда к девяти.

— Я поеду, — сказала она, сжимая кулачки. — Я устрою ему сцену, которую он никогда не забудет… Подумать только, он угрожал мне, что опубликует в газетах письмо Роя, в то время как его любовница лежала в постели с другим! Ах! Вот возможность, которую я так ждала!

— Я думаю, вы сможете хорошо использовать эти сведения.

Неожиданно взгляд ее стал подозрительным.

— А почему вы сказали мне об этом? Вы тоже хотите свести с ним счеты?

— Если бы речь шла об этом, я расправился бы с ним сам. Просто меня возмутила несправедливость. Так обойтись с вами! Я подумал, что должен дать вам оружие против него. И я вам его дал.

Корина улыбнулась ему.

— Я вам очень благодарна. — Она скрестила ноги, и ее пеньюар распахнулся, обнажив колени. — Просто не могу выразить, насколько я вам благодарна.

— Есть только одна вещь, о которой я хотел бы попросить вас, — сказал Шерман. Его взгляд задержался на голых коленях молодой женщины. — Вы сможете позвонить мне по телефону, после того как поставите Ника Энглиша в известность?

— Конечно.

Он протянул ей визитную карточку.

— Я буду у этого телефона с девяти часов вечера. Позвоните мне, как только поговорите с ним? Я хочу знать, что он будет делать. Это очень важно. Могу ли я рассчитывать на вас?

— Конечно же, — ответила она, беря карточку. — Я позвоню вам сразу же после девяти часов.

— Спасибо. — Он бросил взгляд вокруг себя в поисках шляпы, и она вдруг обнаружила, что ей не хочется, чтобы он уходил от нее. В первый раз после ее замужества с Роем ей довелось встретить такого привлекательного молодого человека.

— Ну, теперь мне пора уходить, — сказал он. — Вы разрешите мне навещать вас?

— Как, уже? — спросила она, взбивая белокурые локоны. — А вы не хотите выпить еще немного коньяка?

Он покачал головой:

— Нет, спасибо.

— Ну что ж! Надеюсь, что вы еще заглянете ко мне. Вы не можете себе представить, до какой степени я одинока. Рой и я всегда были вместе… И мне страшно недостает…

Глаза цвета амбры на секунду задержались на лице Корины.

— Мы могли бы в один из ближайших вечеров сходить в кино. Вас это устраивает?

— О, да! Я целую вечность не была в кино. А до смерти Роя я ходила три или четыре раза в неделю.

— Тогда я обязательно зайду, — заявила Шерман, направляясь к двери.

Корина проводила его до вестибюля. Неожиданно он повернулся к ней.

— Никогда бы не подумал, что такая очаровательная женщина может быть одинокой.

Корина почувствовала себя несколько неловко. Выражение, появившееся в глазах Шермана, испугало ее.

— Меня всегда удовлетворяло общество Роя, — пролепетала она. — У меня почти нет друзей.

— Вы слишком красивы, чтобы долго оставаться одной, — сказал Шерман, подходя к ней. — В сущности, я не настолько уж тороплюсь.

Корина сделала шаг назад. Она почувствовали страх. Глаза цвета амбры излучали пугающий блеск.

— Не… не беспокойтесь обо мне, — быстро проговорила она. — В общем я чувствую себя не так уж плохо.

— В самом деле? — спросил он, беря ее за руку. — Но вы ужасно одиноки, не так ли?

Это было совсем не то, что ожидала Корина. Она хотела легкого флирта, но теперь мечтала, чтобы Шерман поскорее ушел.

— Но существует множество людей, которые чувствуют себя одинокими… — начала она и замолчала, увидев, что он улыбается… От этой улыбки по спине пробежала дрожь. — Вы очень любезны, что беспокоитесь обо мне…

— Это не вопрос любезности, — спокойно проговорил он, — это вопрос влечения. К чему терять время? Все равно это случится рано или поздно. Почему же не сейчас?

— Я не понимаю, что вы хотите сказать… — Она думал только о том, как бы избавиться от него.

— Неужели? Куда ведет эта дверь?

— Она ведет в мою спальню… Оставьте меня, прошу вас… Вы… вы делаете мне больно!

Он протянул руку и открыл дверь.

— Идите, — сказал он. — От одиночества есть лекарство вы же знаете.

— Нет! Прошу вас!.. — закричала Корина, пытаясь оттолкнуть его. — Не нужно… Это нехорошо!

— Вы находите? Значит, вы беспокойтесь о том, что хорошо и что плохо? А я вот нет, — сказал он, толкая ее в комнату.

— Я запрещаю вам входить сюда! Как вы смеете! Оставьте меня в покое!

Он силой заставил ее войти. Корина почувствовала, как край кровати ударил ее по ногам. Она резко села и попыталась вырваться из его рук.

— Не будьте идиоткой, — сказал он. Желтые глаза гипнотизировали.

— Не делайте этого, прошу вас! — закричала она в отчаянии. — Оставьте меня!

— Да замолчи, наконец! — проговорил он жестким голосом.

Потом он схватил ее с такой силой, что она закричала от боли и страха. У нее было ощущение, что она оказалась в лапах дикого зверя.

 

II

Лоис Маршалл заканчивала диктовать письмо стенографистке, когда Эд Леон вошел в кабинет. Было девять часов утра.

— Мистер Энглиш здесь? — спросил детектив, приподняв шляпу и усаживаясь в кресло.

— Да, он ждет вас, — ответила Лоис. — А вот и мистер Крайл, — добавила она, увидев входящего адвоката.

— Спорим, что вы хорошо позавтракали, — с завистью проговорил Леон. — Вероятно, ваши округлости внушают доверие клиентам?

— Совершенно точно, — ответил Крайл, проводя рукой по своему животику. — Если бы у меня были ваши габариты, мне пришлось бы прикрыть лавочку. Худым адвокатам не доверяют. — Он повернулся к Лоис. — Мистер Энглиш у себя?

— Да, — ответила она, снимая трубку внутреннего телефона. — Мистер Энглиш, мистер Крайл и мистер Леон здесь, — доложила она. Потом сделала знак обоим мужчинам.

— Пожалуйста, войдите.

Леон вылез из кресла и последовал за Крайлом в кабинет Энглиша.

Энглиш сидел за письменным столом. Гарри Винс с папкой для бумаг кивнул Крайлу, посмотрел на Леона и вышел из комнаты.

— Кто этот парень? — поинтересовался Леон, падая в кресло.

— Ты не знаешь Гарри? Это мой личный секретарь и доверенное лицо, — ответил Энглиш.

— Что нового, Ник? — спросил Крайл, садясь. — Я не могу долго задерживаться у тебя. В десять тридцать у меня слушается дело.

Энглиш взял сигару, подвинул коробку Крайлу и, приподняв брови, посмотрел на Леона.

— Я нашел убийцу Роя, — просто сказал Энглиш.

— Вот это да! — воскликнул Крайл, выпрямляясь. — Кто он?

— Шерман? — спросил Леон.

— Да. — И Энглиш пересказал им разговор, произошедший с Шерманом накануне вечером.

— Четыре убийства? — ужаснулся Крайл. — Это чудовищно! И он сознался?

— Он не отрицал, — ответил Энглиш.

— Ну что ж, черт возьми, хотел бы я увидеть рожу помощника прокурора, когда ты скажешь ему об этом, — Крайл довольно потер руки. — Ему даже в голову не приходило, что все четыре убийства совершены одним человеком!

— Я ничего не скажу помощнику прокурора, — покачал головой Энглиш. — Это его дело — найти убийцу. А у меня нет ни малейшего желания оповещать всех, что мой брат был шантажистом. Я дал Шерману время до вечера субботы, чтобы он покинул город.

Крайл бросил быстрый взгляд на Леона; лицо частного детектива выражало полнейшее безразличие.

— Но ты не можешь так поступить, Ник! — с жаром проговорил Крайл. — Ты делаешь себя его соучастником, да и я могу оказаться в той же луже.

— Это одна из неприятностей, к которой должен быть готов каждый работающий со мной, — улыбнулся Энглиш. — Не расстраивайся, Сэм! Ведь только я и Эд знаем об этом.

В разговор вмешался Леон.

— Ты считаешь, что Шерман уедет?

— Ему будет хуже, если он этого не сделает. Все козыри в моих руках. Займись им, Эд. Я хочу, чтобы ты ни на минуту не выпускал его из поля зрения до того момента, пока он не уедет.

Леон кивнул.

— Хорошо.

Крайл был напуган.

— Но ведь вы с Леоном не можете просто так отпустить человека, на совести которого четыре убийства!

— Он выпутается из них, — возразил Энглиш. — У меня нет ни одного убедительного доказательства, которое я мог бы предъявить судьям. Если он не сделает то, что я ему сказал^ тогда я сфабрикую их, но не раньше. Если же этот парень попытается надуть меня, то он сядет на электрический стул. Мы с тобой займемся этим.

— Ну вот, какая прекрасная программа подготовлена для вас, — улыбнулся Крайлу Леон. — Что ты думаешь о Шермане? — спросил он, обращаясь к Энглишу.

— У меня впечатление, что это сумасшедший, — -твердо ответил Энглиш. — Я почти уверен, что он попытается сделать из меня пятую жертву. Поэтому я записал наш с ним разговор. — Он протянул пленку Крайлу. — Я хочу, чтобы это хранилось у тебя, Сэм. Если со мной что–нибудь случится, отдашь Морили.

У Крайла был встревоженный вид.

— Надеюсь, ты говоришь серьезно?

— А о человеке со шрамом никаких новостей? — спросил Л“он.

— Нет. Он, вероятно, сбежал. Я говорил с Морили. Сказал, что Мэй Митчел когда–то работала на меня, и этим объясняется мой интерес к убийству. Твой таксист не стал дожидаться, когда его начнут расспрашивать; Морили даже не знает о его существовании. Все, что ему известно, это то, что девушку закололи, что убили одного флика и какого–то крупного мужчину. Два человека дали описание твоей наружности, но очень неопределенно. Морили полагает, что ты виновен в трех убийствах.

Леон вздохнул.

— Вот что значит работать с тобой, Ник. Хотя, в сущности, меня это мало трогает. Но в случае, если меня все же задержат, я буду рассчитывать на тебя, Ник.

Энглиш весело улыбнулся.

— Он тебя не узнает. Те два типа сказали, что ты красавец.

— Разве я виноват, что моя рожа пугает людей! — воскликнул Леон с гримасой. — Даже мне самому она иногда кажется страшной.

— Мне нужно идти, Ник. — Крайл взглянул на часы. — Ты больше ничего не хочешь сказать?

— Какой жадный! — покачал головой Леон. — Ему недостаточно четырех убийств для одного утра.

— Нет, больше ничего, — ответил Крайлу Энглиш. — Но ты все время должен быть готов к действиям, Сэм.

Крайл покачал головой и встал.

— Когда заседание комитета? — спросил он.

— Я заставил их отложить заседание.

— Ты напрасно сделал это, Ник. Райс тебя не выносит, а он помощник прокурора и хороший друг главного комиссара.

Энглиш презрительно усмехнулся.

— Ты заставляешь меня умирать от страха. До свидания, Сэм.

Крайл пожал плечами и вышел из кабинета.

— Кто этот Райс? — спросил Леон, закуривая очередную сигарету.

— Президент комиссии муниципальных урбанистов. И городское начальство.

— Он может доставить тебе неприятности?

— Если я не дам повода, — нет.

— Ты уже дал ему повод, — заметил Леон, — не заявив об этих четырех убийствах. Разве Райс не сможет привлечь тебя за это к ответу?

— Сможет, если узнает; но не узнает. — Энглиш погасил сигарету и тоже посмотрел на часы. — Итак, Эд: не спускай с Шермана глаз. Это очень важно.

— Не беспокойся… Да, я забыл тебе сказать: из конторы Роя провода шли в комнату, находящуюся на том же этаже и принадлежащую так называемой портретистке по имени Глория Виндзор.

— Ты считаешь, что она член банды? — спросил Энглиш, не обнаруживая особого интереса к этому сообщению.

— Безусловно. Она шпионила за Роем. Вероятно, она слышала разговор между Роем и Мэри Севит, когда они строили планы на будущее. Вот откуда Шерман узнал, что Рой его обманывает.

— В конце концов что сделано, то сделано, — проговорил Энглиш. — Достаточно избавиться от Шермана — и банда распадется сама собой.

Леон встал.

— Будем надеяться. Я не спущу с него глаз. Если мне покажется, что он что–то затевает, сразу же позвоню тебе.

— Спасибо, Эд. До скорого.

После ухода Леона Энглиш углубился в работу. Когда за несколько минут до обеденного перерыва Лоис пошла в его кабинет, он все еще трудился. Подняв голову, он улыбнулся ей.

— Вы не забыли позвонить в “Тур—Аржент” и заказать мне столик на сегодняшний вечер? — спросил он.

— Нет. Заказала на восемь тридцать.

— Мне следовало бы помнить, что вы ничего не забываете. Это замечательное качество.

— Мне платят за мою работу, — весело ответила Лоис.

— Возможно, — Энглиш наморщил лоб, — но секретарей, равных вам, очень мало. Послушайте, а ведь уже пять лет, как мы работаем вместе!

Лоис улыбнулась.

— Да, исполнилось ровно пять лет в прошлую субботу. Вечером.

— Не может быть! Вечером в субботу? Как вы запомнили?

— У меня отличная память на числа. Вы завтракаете в час дня с Хоу Бернстайном, мистер Энглиш.

— О, помню, — с гримасой ответил он. — Но нашу дату нужно отметить! Ведь мы славно проработали эти пять лет, не так ли, Лоис?

Она охотно согласилась.

— Иногда я вспоминаю о маленькой конторе, с которой мы начали дело!.. II та пишущая машинка! Вы стучали на ней весь проклятый день, пока я обивал пороги в поисках денег. Наконец, слава богу, все кончилось. Держу пари, теперь вы довольны, что у вас большой кабинет и электрическая пишущая машинка.

— О, да! — ответила Лоис.

Энглиш поднял глаза.

— Но вид у вас не слишком довольный. Так вот, заявляю вам официально, что мы с вами в субботу отправимся обедать. Отпразднуем пятую годовщину нашей фирмы. Что вы на это скажете?

Она немного поколебалась, прежде чем ответить.

— Я думаю, что не смогу быть свободной в эту субботу, мистер Энглиш. Я уже приглашена.

— Тогда мы все отправимся в “Тур—Аржент”, чтобы повеселиться как следует. Согласны?

— Я не могу отменить свое свидание, — тихо сказала Лоис. — И тем не менее, спасибо, мистер Энглиш.

Огорченный, Энглиш задумался, потом улыбнулся.

— Ладно, Лоис. Если вы не можете отказать своему дружку, то пусть это будет в другой раз.

— При чем здесь дружок! — воскликнула Лоис с горячностью, удивившей Энглиша. — Просто я занята в этот вечер.

Сказав это, она быстро вышла из кабинета, захлопнув за собой дверь.

Энглиш нахмурил брови.

— И после этого Юлия утверждает, что она влюблена в меня, — пробормотал он. — Какая чушь! Лоис не кочет принять от меня даже приглашение пообедать.

Минут через десять он положил авторучку и направился к двери. Когда он надевал пальто, послышался легкий стук в дверь, в комнату вошла Юлия.

— О, Юлия, здравствуй! — сказал он.

Девушка подняла голову и поцеловала его.

— Мне нужны деньги, — сказала она. — Я иду завтракать с Джой Гибонс, а вышла без денег.

— Я очень хотел бы позавтракать вместе с вами. — с сожалением проговорил Энглиш, доставая кошелек. — Тебе достаточно будет пятидесяти?

— Конечно, дорогой. Мы с ней едим главным образом салаты. А ты с кем завтракаешь?

— С Бернстайном, — ответил Энглиш с гримасой. — Он хочет, чтобы я помог его протеже.

— Если ты что–то хочешь получить, ты получишь, — сказала Юлия, пряча деньги в сумочку.

— Где вы завтракаете?

— У Валдорфа.

— Отлично, мне это по дороге. Пошли.

Одновременно с ними в приемную вошел Гарри Винс. Он бросил на Юлию смущенный взгляд и посторонился.

— Добрый день, Гарри, — тепло поздоровалась с ним Юлия. — У меня к вам просьба.

— Да, Юлия? — несколько напряженно сказал Винс.

Его тон заставил Лоис поднять голову. Она сидела за письменным столом возле окна, и ни Юлия, ни Гарри не заметили ее присутствия.

— Я хотела бы получить еще два билета на спектакль, который идет сегодня вечером. Вы могли бы мне их дать?

— Да, конечно, — ответил Гарри, меняясь в лице.

— Послушай, Юлия, — с улыбкой сказал Энглиш, — ты хочешь меня разорить?

— Это для Джой. Я ей обещала.

— Она купается в золоте. Разве она не может купить их сама?

— Не будь скрягой, — Юлия взяла его под руку. — Люди считают совершенно естественным, когда я даю им билеты на спектакли.

— Ладно, сделайте это, Гарри.

— Хорошо, мистер Энглиш, — хрипло сказал Гарри.

— Ты обедаешь сегодня с этой старой бородой, с сенатором? — осведомилась Юлия, направляясь с Энглишем к двери. — В котором часу у вас свидание?

— В половине девятого. Я не смогу прийти к тебе сегодня вечером.

Они вышли в коридор.

 

III

Чик Эган остановил “кадиллак” перед входом в “Тур—Лржент”.

— Приедешь за мной в десять тридцать, Чик.

— Вы не хотите, чтобы я зашел с вами, патрон? — спросил Чик, обшаривая маленькими глазками тротуар.

Энглиш покачал головой.

— Нет, Чик, здесь я ничем не рискую. Вот когда мы отъедем, смотри в оба.

— Я всегда смотрю в оба! — буркнул Чик. — Значит, в десять тридцать?

— Я буду ждать тебя в фойе.

Чик вышел из машины, посмотрел по сторонам, не вынимая руку из кармана, открыл дверцу и замер, наблюдая за Энглишем, который быстро пересек тротуар и вошел в ресторан.

— Добрый вечер, сенатор, — приветствовал он Бомонта. — На этот раз я не заставил вас ждать?

— Как дела, Ник?

— Очень хорошо.

Бомонт закурил сигарету. Вид у него был недовольный.

— Вы не должны были откладывать совещание, Ник. Райс в бешенстве.

— Я в этом не сомневался.

— Я вас предупреждаю, что они не будут долго терпеть подобные вещи… Он мне так и сказал.

— Выпейте “хайбол”, это вас успокоит.

— Райс сказал мне, что настало время забить в вас первый гвоздь и что он с удовольствием сделал бы это сам.

— А как он думает взяться за это? Я имею в виду гвоздь. — Энглиш холодно улыбнулся.

— Этого он мне не сказал, но я знаю, что у него был разговор с прокурором. Он в курсе всего, что касается Роя.

Лицо Энглиша помрачнело.

— Как так?

— Он слышал разговоры о шантаже. Он хочет, чтобы прокурор начал следствие.

Энглиш пожал плечами.

— Тут нечего расследовать. Пусть делает, что хочет, но если не сможет доказать, я буду преследовать его за клевету.

— Именно это я ему и сказал, — кивнул Бомонт. — Он был в ярости. Однако, Ник, если во всем этом есть хоть доля правды…

— Не говорите глупостей, — резко сказал Энглиш. — Райс не в состоянии доказать, что Рой был шантажистом.

— Ну что ж, я очень рад это слышать! Вы говорите мне правду, Ник?

— Ну конечно! Он ничего не сможет доказать.

— А девушка? Секретарша Роя?

— С ней все в порядке. Ни пресса, ни прокурор не смогли связать ее с Роем. Морили честно заработал свои пять тысяч долларов. Так что, прошу вас, не расстраивайте себя подобными вопросами.

— Легко сказать, — проворчал Бомонт. — Мне ведь тоже надо думать о моем положении в этой ситуации… Ну вот, — прибавил он, — стоит заговорить о волке… Вот и Райс собственной персоной.

Энглиш поднял глаза.

На пороге стоял мужчина лет шестидесяти, полный, коренастый. Он разговаривал с красивой девушкой, одетой в вечернее платье, поверх которого была накинута голубая норка.

— Хотелось бы мне знать, купил он эту норку или взял напрокат, — кривя уголки губ, произнес Энглиш. — Это Лола Вегас. Она танцевала в “Голден—Эпл”, пока я не вышвырнул ее оттуда.

— Не говорите так громко, ради бога! — прошептал Бомонт.

Райс подошел к стойке бара и приветствовал их чуть заметным кивком. Энглиш ответил на его приветствие, подняв руку. Он помахал также Лоле, которая бросила на него злобный взгляд и отвернулась.

— Когда она стала так усердно гоняться за дичью, что это стало сказываться на ее работе, я решил, что для нее настало время переменить место охоты, — продолжал Энглиш. — Она до сих пор не простила мне этого.

Бомонт поспешил переменить тему разговора. В течение получаса он говорил о своих делах, а потом Энглиш, подняв глаза, заметил Корину, остановившуюся на пороге бара.

— Вот жена Роя, — сказал он. — Сегодня я последний раз — в этом ресторане. Кажется, здесь собрался весь цвет этого города.

Бомонт повернулся.

— Боже мой! Ведь она мертвецки пьяна! — содрогнулся он. — И идет к нам.

Энглиш отодвинул кресло и пошел навстречу Корине, которая приближалась неверной походкой.

— Добрый вечер, — сказал Энглиш, — улыбаясь. — Вы одна? Не хотите ли составить нам компанию?

— Добрый вечер, мерзавец! — громко ответила она. — Я предпочитаю сесть в одну клетку с тигром, чем рядом с вами!

Шум в баре приутих. Все взоры обратились к Энглишу, который не переставал улыбаться.

— Мне очень жаль, Корина, но я не могу разговаривать с вами в подобном тоне.

Он повернулся к своему столику.

— Не уходите, — сказала Корина. — Мне многое надо сказать вам.

Возле стойки бара возник мужчина в смокинге. Он бросил взгляд на Энглиша и шепнул бармену несколько слов.

— Твоя шлюха спит с Гарри Винсом! — закричала Корина. — Уже два месяца, жалкий осел! Она и сейчас лежит с ним в постели!

— Не хотите ли, чтобы я вывел ее, мистер Энглиш? — спросил, приблизившись, человек в смокинге.

— Не беспокойтесь, — проговорил Энглиш. Его лицо было непроницаемо, голос звучал спокойно.

— Я провожу вас, Корина. По пути вы сможете рассказать мне все.

Корина сделала шаг назад. Она ожидала бурной реакции, возмущения, негодования.

— Вы мне ее верите? — заорала она. — А я вам говорю, что Юлия Клер спит с вашим секретарем!

— А что мешает ей делать это? — спросил Энглиш, по–прежнему улыбаясь. — Это не касается ни вас, ни меня, Корина.

Райс сделал вид, что хочет встать.

— Боже мой! — послышался голос Лолы. — Это же невероятно!

— Пошли, Корина! Вам нужно вернуться домой, — повторил Энглиш, взяв ее под руку.

— Вам что… это все равно? — простонала Корина, стараясь освободиться.

— Ну, конечно, — Энглиш говорил тоном, которого придерживаются взрослые, разговаривая с детьми. — Вы сами отлично знаете, что это неправда. Идемте. Смотрят на вас, Корина.

Корина заплакала. Весть, которую она так лелеяла, произвела не больше шума, чем подмоченная хлопушка. Люди приняли ее за пьянчужку, которая устроила сцену порядочному человеку.

— Но это же правда! — вопила она, — стараясь освободиться. — А потом вы убили своего брата! Вы украли у меня двадцать тысяч долларов! Оставьте меня!

Какой–то мужчина начал смеяться, и она поняла, что окончательно все испортила.

Энглиш мягко, но настойчиво направлял ее к холлу. Она следовала за ним, чувствуя, как дрожат ее колени.

— Вы все это расскажете мне дома, — спокойно уговаривал Энглиш. — Но сначала вам нужно немножко отдохнуть.

Они вышли в холл. Человек в смокинге последовал за ним.

— Луис, — обратился к нему Энглиш, — я буду вам благодарен, если вы проводите ее домой. Пожалуйста, вызовите такси.

— Хорошо, мистер Энглиш.

— Я хотела заставить вас страдать так, как вы за ставили страдать меня, — стонала Корина.

— Откуда вы знаете, что это вам не удалось? — спросил Энглиш, посмотрел ей в глаза. — То, что вы мне сказали, правда?

Она кивнула.

— Ну что ж, теперь мы с вами квиты. Я не должен был угрожать вам публикацией писем Роя в печати.

Вернулся Луис.

— Такси у двери.

— Пожалуйста, — попросил его Энглиш, — будьте с ней помягче.

— О, конечно! — Луис взял Корину под руку. — Ну, дамочка, в дорогу.

Энглиш смотрел, как она уходит под руку с Луисом, как тот усаживает ее в такси. Потом он зашел в гарде роб, взял пальто и шляпу и вышел на улицу.

Скрывавшийся в телефонной кабине человек, лицо которого украшал длинный белый шрам, снял трубку и набрал номер.

 

IV

Без десяти минут восемь Роджер Шерман погасил свет в своей спальне и подошел к окну, выходившему на улицу. Он немного раздвинул шторы и посмотрел на улицу. Дождь заливал стекла, смывая его наблюдения. Но все же он разглядел фигуру человека в парадном соседнею дома.

Шерман задернул штору, вошел в гостиную и включил все лампы. Затем он прошел на кухню и, не зажитая света, приблизился к окну, чтобы посмотреть на маленькую улочку, проходившую позади его дома. Он увидел другого человека, стоявшего под деревом.

Еще с полудня Шерман заметил, что за ним следят. Он попытался оторваться от преследователей, но безуспешно. Агенты Энглиша не теряли его из вида. Вот и теперь они контролировали оба выхода из его дома.

Шерман покачал головой. Для того, чтобы его план удался, необходимо оторваться от слежки.

Он вернулся в салон и включил радио. Потом достал из кармана шелковые перчатки, обтягивающие пальцы, словно вторая кожа. Открыв один из ящиков письменного стола, он вытянул кольт тридцать восьмого калибра. Убедившись, что он заряжен, Шерман поставил его на предохранитель и сунул оружие в карман.

Затем он осторожно подошел к двери, тихонько открыл ее и выглянул наружу. Справа от него находилась опертая дверь в квартиру Энглиша, напротив — дверь лифта. Площадка была пуста. Шерман вышел, закрыл за собою дверь и быстро взбежал на следующий этаж.

Окно, возвышавшееся над улицей, по крайней мере, на пятьдесят метров, имело одно преимущество: оно выходило на крыши соседних домов. Шерман, не колеблясь, проскользнул в пугающую пустоту. Держась за водосточную трубу, он поставил ноги на узкий карниз и закрыл окно.

Труба и карниз были мокрыми и скользкими. Но это был для Шермана единственный способ избавиться от преследования.

Он вытянул руку и начал медленно наклоняться, пока тело его не приняло почти горизонтальное положение. Потом ноги его оторвались от опоры, и он повис на руках.

С легкостью гимнаста Шерман передвигался на руках, и так достиг водосточной трубы.

Когда он переходил с карниза на вертикальную трубу, его правая рука сорвалась, и он удержался на одной левой. Глядя в черную бездну под ним, он продолжал размеренно жевать резинку, совершенно спокойный и уверенный в себе. Он обхватил трубу коленями, и только тогда освободил левую руку.

Девятью метрами ниже находилась плоская крыша ресторана, расположенного в том же здании. Отдохнув минуту другую, он продолжал спуск и вскоре достиг крыши. Согнувшись, он быстро добрался до края крыши, а потом по пожарной лестнице спустился вниз.

Оказавшись на темной улочке, заставленной коробками и ящиками, Шерман бесшумно двинулся вперед. Дойдя до угла, он осторожно выглянул.

В тридцати метрах по левой стороне находился вход в здание, где была его квартира. Агент по–прежнему стоял на своем посту, не спуская глаз с двери.

Шерман глубже надвинул на глаза шляпу и, стараясь все время держаться в тени, стал удаляться. Он был похож на краба, спешащего покинуть опасное место. Мужчина в парадном не смотрел в его сторону, и Шерман, свернув за угол, удовлетворенно вздохнул.

Теперь можно приняться за осуществление плана.

Отойдя на приличное расстояние, он остановил такси.

— На Седьмую улицу, дом пять, — бросил он водителю.

 

V

Юлия подняла глаза и посмотрела на будильник: девять часов три минуты.

— Еще не время? — спросил Гарри Винс, притягивая ее к себе. — Сегодня Энглиш будет занят долго. А если ты не пойдешь в клуб?

— Не думаю, что это понравится Нику, — сказала Юлия, прекрасно понимая, что и сама не захотела бы оставить клуб. — К тому же, если я не буду работать, он захочет проводить со мной больше времени, Гарри.

— Что ж, весьма возможно, — грустно проговорил Гарри. — В сущности, я должен быть благодарен и за то малое, что ты мне уделяешь.

— Разве это “малое”, мой дорогой?

— Ты хорошо понимаешь, что я хочу сказать. Я хочу, чтобы ты была только моей, чтобы ты всегда была со мной.

— Я тоже, — сказала Юлия, но не очень уверенно.

— О, милая! — Гарри часто задышал. — Забудь этот проклятый клуб хоть бы на сегодняшний вечер. Останься со мной.

— Мне нужно быть там, Гарри. Иначе они поинтересуются, куда это я пропала. И если они позвонят Нику…

— Да, согласен, — вздохнув, ответил Гарри.

— Не сердись, мой дорогой. — Юлия осторожно отодвинулась от него и села. — Нужно быть благоразумными.

— О да, нам нужно быть благоразумными, — с горечью повторил Гарри. — Но как это сделать?

Она с улыбкой повернулась к нему.

— Я обожаю эту комнату. Я люблю огонь в этом камине и я люблю тебя, мой дорогой.

Гарри обнял ее.

— Я схожу с ума, Юлия! И ты… ты все же опаздываешь сегодня!

— Тогда скорей, мой любимый!

Время для них, казалось, замерло. В комнате лишь их напряженное дыхание да тихие стоны Юлии.

Неожиданно Гарри почувствовал, как ее ногти впились ему в плечи, а тело напряглось.

— Что это? — спросила Юлия.

Она оперлась на обе руки и приподнялась, напряженно вглядываясь в темноту.

— Что с тобой? — спросил Гарри.

— Я что–то услышала.

Даже при слабом свете камина он увидел, как побледнело лицо Юлии.

— Кто–то есть в квартире, — прошептала она.

— Это невозможно. Дверь заперта. Ты просто слышала чьи–то голоса.

— Нет, Гарри, кто–то есть, — настаивала Юлия, сжимая его руку. — Я уверена!

Он колебался: а что, если Энглишу удалось войти сюда? Что, если он открыл дверь? Гарри откинул покрывало, спустил ноги на пол и протянул руку, чтобы взять халат…

Роджер Шерман появился на пороге. Он приближался, как привидение, держа кольт в правой руке. Его плащ был совершенно мокрым, со шляпы капала вода.

— Не двигайтесь! — приказал он.

Гарри невольно почувствовал облегчение, когда увидел, что перед ним не Энглиш.

— Убирайтесь отсюда! — закричал он не совсем уверенно, не спуская глаз с кольта.

Шерман подошел к креслу, стоявшему около камина, и сел. Движения его были спокойные и непринужденные.

— Оставайтесь на месте, — сказал он, закидывая ногу на ногу. — И не делайте глупостей.

— Но… кто вы такой? — спросила Юлия, внезапно осознав, что этот элегантный мужчина не может быть простым взломщиком.

— Меня зовут Роджер Шерман. Вам это ни о чем не говорит. — Его взгляд остановился на Юлии, которая прикрывала простыней грудь. — Добрый вечер, Юлия. Вы меня не знаете, но я вас знаю. Мне кажется, что вы рискуете многим, приходя сюда. Ведь вы платили Рою, чтобы он не выдавал вас?

— Откуда это вам известно? — спросил Гарри.

— Дорогой мистер Винс, это я дал Энглишу указания и доказательства. Я руководил им.

— Это шантаж? Хорошо, сколько?

— О, на этот раз мне нужны вы, а не деньги. Я собираюсь воспользоваться вами, как приманкой.

Юлия вздрогнула. Гарри повернулся к ней и взял за руку.

— Не понимаю, — сказал он.

— Ник Энглиш становится совершенно невыносим, — пояснил Шерман. — А теперь я имею возможность его обезвредить.

— А какое это имеет отношение к нам? — спросил Гарри, делая попытку подтянуть к себе халат.

— Не двигайтесь! — приказал Шерман. — Вы мне нравитесь без одежд.

— Дайте нам хотя бы одеться, — взмолился Гарри.

— Идиот! — воскликнул Шерман. — Я хочу, чтобы Энглиш увидел вас именно такими.

Гарри попытался встать, но под угрозой кольта застыл на месте.

— Вы приведете его сюда?

— Я жду его, — с улыбкой ответил Шерман. — Теперь Энглиш все знает. Я уверен, что он примчится сюда

— Послушайте, — начал было Винс, — все равно, сколько это будет стоить. Итак, что вы хотите?

— Дело не в деньгах… — задумчиво произнес Шерман, но телефонный звонок прервал его. — Не двигаться! Это меня!

— Да! — сказал Шерман, снимая трубку. — Отлично! Я займусь остальным. — Он повернулся в кресло. — Энглиш уже в пути…

— Но таким образом вы не избавитесь от Энглиша, — заговорил Гарри, стараясь, чтобы голос звучал убедительно. — Это еще больше его настроит против вас. Да, я согласен, это будет для него ударом, но вы не знаете Ника…

— О, напротив, — перебил его Шерман, вставая. — Это оружие, — он кивнул на кольт, — принадлежит Энглишу. Я выкрал его сегодня днем из его квартиры, и Энглиш будет задержан за убийство…

Винс сжался.

— Что это значит?

— Это значит, когда я услышу, как его машина останавливается перед домом, я убью вас обоих. Кто сможет доказать, что убийца — не он?

У Юлии вырвался приглушенный крик. Винс крепче сжал ее руку.

— Он блефует, моя дорогая. Он не посмеет сделать это.

Юлия взглянула на Шермана. Его пустые желтые глаза наводили смертельный ужас.

— Нет, он это сделает, — прошептала она пересохшими губами.

— Безусловно, сделаю, — любезно подтвердил Шерман. — Вы хорошо позабавились, и теперь расплатитесь за это.

— Вы не сделаете это! — закричал Гарри, который наконец осознал, что Шерман не шутит.

— Посмотрим, — сказал спокойно Шерман, и от его голоса Винс почувствовал, как кровь стынет в его жилах.

— Дайте ей уйти, — хрипло проговорил он. — Не трогайте ее. Одного убийства будет достаточно.

— Сожалею, но не смогу оказать вам эту услугу. Вы прекрасно понимаете: я не могу допустить, чтобы она ушла после того, как я убью вас. Она же донесет…

— Нет, — сказал Гарри, — Юлия даст вам клятву ничего не говорить.

— Увы… — вздохнул Шерман. — К тому же двойное убийство это так сенсационно! Энглиш мог бы выпутаться, если бы я убил только вас, но судьи никогда не простят ему убийства Юлии. Вам недолго осталось жить на этой земле. Хотите помолиться? Не стесняйтесь? Я не буду слушать.

Гарри решил, что имеет дело с сумасшедшим и что бесполезно умолять его о пощаде. Надо было как–то отвлечь внимание Шермана, вырвать у него пистолет. Тогда он может спасти свою жизнь и жизнь Юлии.

Он прикинул расстояние, разделявшее их. Его позиция, увы, была крайне неудачной, поскольку он сидел по другую сторону кровати, а не напротив Шермана. Между ними было по крайней мере метра три.

Заговорила Юлия.

— Я отдам вам все деньги. Все, что у меня есть. Двадцать тысяч долларов сразу, и потом еще…

Шерман покачал головой.

— Не утруждайте себя. Деньги мне не нужны.

Он кинул взгляд на свои часы, а Гарри, воспользовавшись этим, отвел руку назад и сжал пальцами подушку.

Юлия заметила это. Она поняла, что Винс будет действовать.

— Я… я… кажется, сейчас потеряю сознание… — пробормотала она, закрывая глаза.

Протянув руку, словно желая ухватиться за что–нибудь, она толкнула ночной столик, который с грохотом опрокинулся. Шерман на мгновение потерял бдительность, и Винс швырнул в него подушку.

Гарри с застывшим, как воск, лицом и пылающими глазами рванулся к Шерману. Он понял, что не достигнет его раньше, чем тот выстрелит. Его губы пересохли, сердце бешено колотилось.

От выстрела задрожали оконные стекла.

Гарри, раненый в колено, падая, ухватился за пояс плаща Шермана. Тот ударил его рукояткой кольта и отшвырнул от себя. Шерман был абсолютно спокоен, его челюсти по–прежнему размеренно жевали резинку. Он бросил быстрый взгляд на Юлию: она была похожа на мраморную статую.

Гарри, из простреленной ноги которого текла кровь, со сжатыми зубами полз к Шерману.

Тот отступил на шаг и улыбнулся.

— Герой! — проговорил он. — Бедный сумасшедший дурак!

Гарри продолжал приближаться. Боль, причиняемая раной, наполняла его безудержной яростью. Он не испытывал страха. Единственное, чего он хотел в эту минуту, — схватить убийцу.

Шерман поднял кольт и старательно прицелился.

— Не–е–ет! — страшно закричала Юлия.

Пуля попала Гарри между глаз, отбросив его назад, и он упал, конвульсивно сжимая и разжимая пальцы.

Услышав, как хлопнула дверца машины, Шерман улыбнулся:

— А вот и он.

Шерман быстро скользнул к окну. Раздвинул занавеску и выглянул наружу.

— Встречайте его, Юлия, — тихо приказал он, указывая на дверь.

Юлия не шелохнулась.

В дверь постучали.

— Идите же, Юлия! — повторил Шерман. — Это Энглиш. Он, пожалуй, спасет вас.

Она стояла на коленях, словно каменная статуя, и во взгляде ее бился сумасшедший страх.

— Юлия! — закричал за дверью Энглиш. — Ты здесь, Юлия!?

Она повернула голову в сторону двери. Шерман, оставаясь неподвижным, смотрел на нее, держа палец на спусковом крючке.

— Ты здесь, Юлия?

— Да! — неожиданно закричала она. — О, Ник! Спаси меня! Спаси!

Она вскочила и, как слепая, бросилась из спальни.

Шерман спокойно жевал резинку.

Двигаясь за ней, как тень, он включил свет как раз в тот момент, когда Юлия вскочила на ноги и рванулась к двери.

— Ник! — вопила она. — Он меня убьет! Спаси меня, Ник!

Входная дверь трещала под тяжестью тела Энглиша.

Шерман поднял кольт в тот момент, когда пальцы Юлии сомкнулись на ключе. Он целился точно между лопаток.

Казалось, что–то предупредило жертву: она обернулась. Ужасный вопль слился со звуком выстрела. Сила удара прижала ее к двери, колени подогнулись.

Шерман выстрелил снова: тело Юлии конвульсивно вздрогнуло, пальцы пытались ухватиться за дверь, скользнули по гладкой поверхности, и она упала лицом вниз.

Шерман бросил возле нее кольт и подошел к окну спальни. Стоя на подоконнике, он услышал, как входная дверь треснула. Невозмутимо спокойный, он неторопливо задвинул занавески, потом открыл окно…

 

I

Лоис Маршалл никак не могла настроиться на пьесу Элиота. Она зажгла торшер, помешала угли в камине. Дождь продолжал барабанить по оконным стеклам.

Лоис бросила взгляд на часы, стоявшие на камине: девять часов десять минут.

Она с горечью подумала о приглашении Энглиша пообедать в субботу. В первый раз он пригласил ее пойти вместе с ним, и это ее удивило. Первое побуждение — согласиться, но потом подумала, что Юлия, конечно, узнает об этом, расскажет Гарри Винсу, а тот всем остальным. Оловом, вскоре вся контора будет говорить, что патрон, наконец, решил пригласить эту бедную Лоис…

Она была уверена: весь персонал, и Гарри в том числе, знает, что она влюблена в Энглиша. Кровь бросилась ей, в лицо при мысли о том, какие разговоры могли ходить на ее счет. Да, она действительно любила Ника. А Энглиш был единственным человеком, который не догадывался, что она его любит.

В этот момент раздался звонок. Немного поколебавшись, она пошла открывать.

— Кто там? — спросила она.

— Могу ли я войти, Лоис? — послышался за дверью знакомый голос.

Она почувствовала сначала страшный холод, потом жар. Быстро взяв себя в руки, она широко распахнула дверь.

На пороге стоял Энглиш.

— Прошу прощения, что пришел столь поздно, Лоис, — спокойно произнес он.

— Нет–нет, конечно, входите! — сказала она. Никогда еще Лоис не видела его в таком состоянии.

По выражению его лица она поняла, что с ним что–то случилось и что он пришел к ней потому, что ему больше некуда было пойти.

— Давайте мне ваше пальто, — сказала она.

Он улыбнулся.

— Не будьте так официальны сегодня вечером, Лоис. Называйте меня Ник.

Он снял пальто.

— Я отнесу его в ванную комнату. А вы пройдите к огню, Ник, — сказала она.

Когда Лоис вернулась, он сидел возле камина. Лицо его было серьезно, брови нахмурены.

Лоис направилась к шкафу, приготовила виски с содовой и подала ему стакан. Он взял у нее стакан и улыбнулся.

— Вы всегда знаете, что мне нужно, не так ли?

— Что же случилось? — спросила она.

— Сегодня вечером убили Юлию. И Гарри. Обвиняют этом меня.

— О! — воскликнула Лоис. По лицу ее разлилась бледность. — Что же произошло, Ник?

— Я сидел с Бомонтом в баре. Появилась Корина, она была пьяна. Устроила сцену. Все, включая Райса и Лолу Вегас, слышали, что она говорила. А она сказала, что Юлия и Гарри — любовники, и это продолжается уже шесть месяцев, и что в данный момент Юлия находится с Гарри. Я отделался от Корины, взял такси и отправился к ним. Дверь была заперта. Я позвонил. Юлия мне не ответила. Сразу стало ясно, что она в ужасном положении. Она кричала, что ее убивают. Умоляла меня спасти ее. Я никак не мог взломать дверь. Вдруг раздался выстрел, потом другой. Наконец мне удалось высадить дверь. Юлия лежала на полу…

Он умолк, чтобы сделать большой глоток из стакана,

— Она не заслужила такой смерти, Лоис. Она сказала, что это Шерман стрелял в нее, а сам бежал через окно. Я держал ее на руках, пока она не умерла…

С отсутствующим взглядом Энглиш стал шарить сперва в одном кармане, потом в другом. Лоис взяла из портсигара сигарету, зажгла и дала ему.

— Спасибо, — сказал он, глядя сквозь нее. — Надеюсь, я немного облегчил ее последние минуты. Мне кажется, она не сознавала, что умирает. Умоляла меня простить ее…

Лоис вздрогнула.

— Что же произошло потом? — спросила она.

Он поднял голову и нахмурился.

— Я вошел в спальню. Гарри лежал на полу мертвый. Я посмотрел в окно, но никого не увидел: было темно и лил дождь. Я направился к телефону, чтобы вызвать полицию, как вдруг заметил пистолет, лежавший на полу. Он показался мне знакомым, и я поднял его. Идиотство с моей стороны, но я ничего не соображал. Это был мой кольт. Несколько лет он лежал в ящике моего письменного стола. Шерман, вероятно, украл его. Только тогда я понял, в какую ловушку он меня поймал. Дюжина свидетелей подтвердит, что Корина сообщила мне о Связи Юлии с Гарри. Шофер такси покажет, что отвез меня к дому Гарри. Кольт, из которого их застрелили, принадлежит мне. Они были убиты за минуту или две до моего появления. Итак, причина, время, оружие! Чего же больше может желать прокурор?

— Если это Шерман убил их, — спокойно заметила Лоис, — то Леон должен быть в курсе дела. Ведь он следил за Шерманом, да?

Энглиш выпрямился.

— О, бог мой! Я совсем забыл про это! Ну конечно же, Эд не мог выпустить его из виду! Попробуйте найти его.

Набирая номер, Лоис спросила:

— Вы не уведомили полицию?

— Нет. Я уехал. Хотел подумать.

— Вы оставили пистолет?

— Да.

Леон снял трубку.

— Алло?

— Это Лоис Маршалл, — сказала девушка. — Вы следили за Шерманом весь вечер?

— Он не выходил из своей квартиры, — ответил Леон.

— Вы уверены, что он не мог выйти? — переспросила она.

— Разумеется, уверен. Оба выхода находились под наблюдением. И потом я сам каждые полчаса подходил к двери его квартиры. Музыка не переставала играть, и в комнатах горел свет.

— Он уверен, что Шерман не покидал дома, — обратилась Лоис к Энглишу.

— Скажите ему, пусть немедленно идет сюда.

— Пожалуйста, приезжайте ко мне, — сказала она. — Франт–стрит, двадцать четыре, последний этаж. Это срочно.

— Я жду Энглиша, — нетерпеливо проговорил Леон. — Что произошло?

— Я не могу сказать вам это по телефону. Приходите немедленно.

— Ладно. Иду, — проворчал Леон и повесил трубку.

— Не хотите ли, чтобы я привезла мистера Крайла? — спросила Лоис.

— Да. Хотя я, по правде говоря, не вижу, что он может изменить в сложившейся ситуации… — Он взял ее за руку. — Просто не знаю, что бы я делал без вас.

Лоис освободила свою руку и быстро направилась к двери.

— До скорой встречи, — проговорила она тихо.

 

II

Роджер Шерман ухватился за поручни железной лестницы, осторожно подтянулся, бросив взгляд на пустынный берег, потом быстро поднялся по ступенькам.

Скорым шагом он дошел до сарая на другом конце пристани, открыл дверь и вошел в помещение, заполненное пустыми ящиками и сломанными инструментами.

Из одного ящика он достал большой чемодан, который накануне там спрятал. Сняв мокрую одежду, он старательно вытерся полотенцем. Потом достал из чемодана полный комплект одежды и переоделся во все сухое. После этого он вышел из сарая, осмотрелся и бросил чемодан с мокрой одеждой в реку. Тот сразу же затонул.

Шерман уже подходил к метро, когда услышал завывание полицейской сирены. Шерман остановился, чтобы посмотреть, как две патрульные машины стремительно мчатся к Пятой улице.

Метро доставило его на Семнадцатую улицу. Здесь он остановил такси.

— Мезон–стрит, — сказал он шоферу.

Сидя на заднем сидении, он время от времени внимательно смотрел назад, чтобы убедиться в отсутствии слежки.

На углу Мезон–стрит он попросил шофера остановить машину и пошел по направлению к дому Корины Энглиш.

Улица была пустынной. Сильный дождь потоками обрушивался на него.

В доме Корины было освещено только одно окно. Он пересек садик и, чутко прислушиваясь, подошел к дому Подойдя к двери, он нажал на пуговку звонка, подождал немного, потом позвонил снова.

В холле зажегся свет, и дверь приоткрылась. Выглянула Корина, ее дыхание коснулось лица Шермана.

— Вы меня забыли, Корина? — тихо спросил он.

Он видел, как женщина отшатнулась и схватилась за ручку двери. Он успел поставить ногу на порог, чтобы лишить Корину возможности захлопнуть дверь.

— Что вам нужно? — спросила она.

— Я ждал вашего звонка, но вы не позвонили.

— Я не хочу, чтобы вы входили!

Он втолкнул ее в холл.

— Я совсем промок, — сказал Шерман.

Она повернулась к нему спиной и неверными шагами прошла в салон. На камине стояла полупустая бутылка коньяка и стакан.

Шерман снял мокрый плащ и шляпу, бросил их на пол в холле и спокойно запер дверь. Потом с улыбкой на губах прошел в салон.

— Вы видели Энглиша?

— Да, я его видела, — ответила она, тяжело опускаясь на диван.

— Вид у вас не очень–то радостный. Разве ваша идея не удалась?

— Это была ваша идея, а не моя. И к тому же совершенно идиотская. Ему наплевать на все это.

Шерман подошел к шкафу, взял стакан, выпил и вернулся к камину.

— Коньяк–то неплохой, — сказал он. — Это Рой выбирал его?

— Я не предлагала вам пить, — воинственно воскликнула Корина. — Кем вы себя считаете?.. Приходите сюда, пьете мой коньяк…

Он рассмеялся.

— Не будьте смешной. Я — ваш любовник, Корина.

— Ваши идиотские штучки мне неприятны.

— Это была превосходная идея, — сказал Шерман и хлебнул коньяка. — Расскажите же мне, что там произошло.

— Превосходная?.. Это было ужасно! — ответила Корина. — Я не должна была слушать вас… Они смеялись надо мной.

— Кто “они”? — спросил Шерман настороженно.

— Я не знаю. По–моему, все. Они мне не поверили. Все видели, что я пьяна.

— Кто это, “они”? — настаивал Шерман.

— Люди, которые были в баре, конечно, — раздраженно ответила Корина.

— Вы сказали Энглишу, что она спит с его секретарем, или не сказали?

— Конечно! Ведь это вы велели мне так сказать? По ему от этого не было ни холодно, ни жарко. Он велел какому–то типу из клуба проводить меня домой. Вот что дала ваша блестящая идея!

Шерман кивнул. Теперь он знал все, что хотел знать: Корина устроила Энглишу сцену при свидетелях. Он опорожнил свой стакан и вытер губы носовым платком.

— Может быть, вам будет интересно узнать, — сказал он, — что после вашего ухода Энглиш отправился к Винсу. Он застал Юлию и Винса в ситуации, которую можно назвать пикантной. Он убил Винса, а потом Юлию. Полиция проводит расследование, и я полагаю, что Энглиш уже задержан по подозрению в убийстве.

Корина с ужасом смотрела на него. Ее круглое кукольное личико вытянулось, голубые глаза потускнели.

— Он их убил? — прошептала она.

— Совершенно верно, — ответил Шерман, доставая из кармана жевательную резинку. — Вы по–прежнему считаете, что моя идея была глупой?

— Я вам не верю.

— Ну что ж, завтра вы прочтете об этом в газетах.

— А откуда вы это знаете? Слушая вас, можно подумать, что вы там присутствовали.

— Я был неподалеку, и — с улыбкой ответил Шерман, — я более или менее присутствовал при том, что там происходило.

Корина встала.

— Я не хотела, чтобы он их убивал, — сказала она. — Я только хотела причинить ему боль.

— Вы причинили ему зло. И даже больше: вы уничтожили его. Вероятно, его посадят на электрический стул.

— Но я не хотела его убивать, — простонала Корина. — Он был так добр со мной…

— Как это трогательно! — издевательски усмехнулся Шерман. — Однако это не помешало ему украсть у вас двадцать тысяч долларов.

Корина, глядя ему в глаза, сжала кулачки.

— Я уверена, что у Роя никогда не было столько денег. Я была сумасшедшей, когда слушала вас. Это вы виноваты во всем! Это была ваша мысль! Вам нужно было сделать подлость — и вы воспользовались мной.

— Совершенно неожиданно вы становитесь очень рассудительной, — с улыбкой проговорил Шерман. — Но даже если предположить, что все так, что вы можете сделать?

— Я пойду в полицию! Это ужасно, то, что я сделала! Если я расскажу им, что произошло, они, может быть, оставят Ника в покое.

— Не будьте дурой, Корина! Единственное, чего вы добьетесь, — станете всеобщим посмешищем. Теперь можно только молчать.

— Это мы еще увидим! — возразила Корина. — Я встречусь с капитаном Морили. Он скажет, что я должна делать.

Шерман пожал плечами.

— Ладно, валяйте. Я, конечно, не могу вам помешать. По лучше не вмешиваться во все это…

— Я обязана вмешаться! Меня допросят, как свидетельницу, зададут кучу вопросов. И не воображайте, что я не расскажу им про вас. Так и скажу, что это была ваша мысль.

Шерман покачал головой с задумчивым видом. Прошелся по комнате, не переставая жевать резинку, с неподвижным лицом и руками, засунутыми в карманы.

— Да, пожалуй, я начинаю думать, что вы действительно все им расскажете, — сказал он, останавливаясь перед окном.

Красный шелковый шнур, продетый в занавеси, был прочен.

— Как это мило, — проговорил он. — Вот уже несколько недель, а мне все не попадался такой цвет.

Он отрезал кусок шнура и подошел к лампе, чтобы получше рассмотреть его.

— Вы не помните, где покупали его?

— Какое вам дело! — агрессивно проговорила Корина. — Не пытайтесь переменить тему разговора!

— Я не собираюсь менять тему разговора, — спокойно возразил Шерман. Шнур свисал с его пальцев, как красная змея. — Я просто хочу, чтобы вы вспомнили, где купили его!

— Не помню, — ответила Корина, снимая трубку. — И ничего не трогайте. Ужасно не люблю, когда трогают мои вещи.

— Ну что ж, если не можете вспомнить, тем хуже, — Шерман пристально посмотрел на нее.

Корина наклонилась над телефоном. Шерман подошел сзади, сложив шнур в петлю.

Она подняла удивленные глаза и увидела отражение Шермана в зеркале. Корина мгновенно поняла, что он замыслил. У нее хватило воли, чтобы, не оборачиваясь, сделать шаг в сторону со словами:

— Я пойду открою… Там… Звонок…

Прежде чем он успел задержать ее, она на дрожащих ногах побежала к двери и распахнула ее.

На пороге стояла высокая темноволосая девушка в мокром плаще.

— Миссис Энглиш?

Корина утвердительно кивнула. Она дрожала так, что едва держалась на ногах.

— Я — Лоис Маршалл, секретарь мистера Энглиша, — сказала Лоис. — Я могу войти?

— О, да! — пролепетала Корина. — Да, войдите.

Лоис внимательно посмотрела на нее и вошла в холл.

— У вас такой испуганный вид…

— Испуганный? — едва слышно проговорила Корина. — Я… я умираю от страха… Тут мужчина…

В дверях появился Шерман с кольтом в руке. Он тихо сказал, улыбаясь:

— Заходите, мисс Маршалл. Я не ожидал вашего появления, но вы будете желанной гостьей.

Корина поднесла к лицу дрожащие руки.

— Я… он собирается задушить меня… — прошептала она и упала без сознания.

 

III

— Вот и вся история, — закончил свой рассказ Энглиш. — Что вы на это скажете?

Крайл достал носовой платок и вытер потное лицо.

— Все это очень плохо, Ник, — мягко сказал он.

— Это слишком слабо сказано! — воскликнул Леон. — Вы сказали, плохо? Это еще хуже, старина. Это катастрофа.

— Ты очень плохо справился со своими обязанностями, Эд, — сухо проговорил Энглиш. — Я говорил, что нужно следить за этой тварью. Я предупреждал тебя, что он попытается сыграть со мной скверную шутку.

— Не будь несправедливым, — сказал Леон. — За ним следили. Я нанял двух агентов у Блека, а они знают свое дело. В Кроун–стрит только два выхода, и оба охранялись. Я находился в твоей квартире и каждые полчаса выходил послушать у двери Шермана. Он был дома, у него было включено радио.

— Но он убил Юлию и Гарри!

— Ты уверен, что она не ошиблась?

— Абсолютно. Она описала мне убийцу, это — несомненно Шерман.

— Он не мог покинуть квартиру.

Вмешался Крайл.

— В настоящий момент он там?

— Он должен быть там. Когда мисс Маршалл позвонила мне, я оставил Бурта и Хорвилла у обоих выходов. Если Шерман вышел из дома, они должны это знать.

Энглиш подошел к телефону, набрал номер Шермана.

— Он не отвечает.

— Это не доказывает, что его нет дома, — сказал Леон.

— Можно сделать только одно, — сказал Крайл. — Поедем вместе в полицию и расскажем всю историю.

— Можешь быть уверен, что комиссар будет в восторге! И Райс тоже. А также и мэр. Ты воображаешь, что они мне поверят? Пи одного шанса.

— Он прав, — сказал Леон. — Этого не следует делать.

— Наоборот, нужно так поступить во что бы то ни стало! — воскликнул Крайл, поворачиваясь к Энглишу. — Разве ты не понимаешь? Для тебя это единственная возможность оправдаться!

Энглиш покачал головой.

— Если они наложат на меня лапу, я уже не выберусь оттуда. Никогда, Сэм. У меня слишком много врагов.

— Но это абсурд! — закричал Крайл. — Если ты убежишь, то тем самым подпишешь себе смертный приговор. Позволь мне защищать тебя, Ник! Я клянусь тебе, что это будет процесс века, твой процесс!

— Когда он сядет на электрический стул, его уже не будут интересовать процессы, вошедшие в историю, — сказал Леон. — Не вмешивайтесь в это, Крайл.

— Хорошо. Но не забудь, что я предупреждал тебя, Ник. Я сделаю все, что смогу во время судебного разбирательства, но ты очень усложняешь мою задачу.

— Дайте мне ваш носовой платок, — сказал Леон. — Кажется, я сейчас заплачу.

— Я тебя предупредил, — повторил Крайл, не обращая внимания на слова Леона. Он поднялся, взял пальто и шляпу. — Ты знаешь, где меня найти, если я тебе понадоблюсь, Ник. Желаю удачи.

Энглиш подошел к нему, чтобы пожать руку.

— Не расстраивайся так, Сэм. Я неплохо вел свой корабль до сих пор, и уверен, что это был правильный путь.

— Увидим. К тому же, где ты будешь прятаться? В этом городе тебя знают все.

— Не расстраивайся из–за меня. Я как–никак выкарабкаюсь. До свидания, Сэм. Увидимся на процессе.

После ухода Крайла Энглиш налил себе виски и залпом проглотил. Его лицо было бледным и осунувшимся.

— А ведь он прав, Эд, и ты это знаешь, — сказал он, начиная ходить по комнате. — Если мы не найдем Шермана, я пропал.

— Мы найдем его и заставим говорить.

Энглиш посмотрел на часы на камине.

— Мне очень бы хотелось, чтобы Лоис поторопилась, — сказал он, садясь. — Вот уже полчаса, как она ушла.

Леон протянул длинные ноги к огню.

— А куда она пошла?

— За Кориной. Я не говорил об этом Крайлу, но Корина, вероятно, работала на Шермана. Надо заставить ее признаться. Она может оказаться полезной в разоблачении Шермана. В присутствии такой свидетельницы, как Корина, Шерман многое не сможет отрицать на суде.

— Будем надеяться, что он не сделает такие же выводы, — проговорил Леон, доставая из кармана пачку сигарет.

Энглиш напрягся и выпрямился.

— Что ты говоришь?

— Я сказал: надеюсь, что Шерману не придет в голову мысль, что мы сможем заставить Корину свидетельствовать против него. Если же нет, то бедная девочка находится в опасности.

Энглиш встал. Выражение его глаз поразило Леона.

— Что с тобой происходит? — спросил он.

— Я, вероятно, совсем потерял голову! — закричал Энглиш. — Я позволил Лоис пойти…

— И что же? Что тебя беспокоит?

— А если Шерман там? Если он нападет на нее?

— А почему ты считаешь, что он там? Нельзя так распускаться, Ник. Гораздо вероятнее, что…

— Мне плевать! — бросил Энглиш. — Я не должен был позволять ей идти туда. Этот парень — маниакальный убийца. Я должен знать, что случилось с Лоис.

— Гм, минутку, — задумчиво проговорил Леон. — Ты, очевидно, забыл, что флики ищут тебя, а? Пойду я. Возможно, она вернется раньше меня.

— Я пойду с тобой.

— А если она придет с Кориной и никого не застанет? Будь же благоразумен, Ник.

Энглиш подумал, потом пожал плечами.

— Ладно, ты прав. Действуй, Эд. И ради создателя, поторопись!

— Не беспокойся, — Леон схватил шляпу, плащ и ринулся к двери.

Дождь лил по–прежнему. Леон бежал к машине, шлепая по лужам.

Пришлось пересечь весь город, чтобы достигнуть Лоуренс–бульвара. На улицах часто попадались патрульные машины. “Вероятно, ищут Энглиша!” — подумал он. — Вот так ситуация! Энглиш в бегах!” Он вытер обшлагом потный лоб и задумался. Просто невероятно. Ника Энглиша преследуют как грязного гангстера!

Лоуренс–булвар был тих и безлюден. Леон остановил свою машину немного далее дома Корины.

Окна его были освещены. Он позвонил, подождал немного, позвонил снова. Никто не ответил. Дом был совершенно безмолвен.

Он взялся за дверную ручку. Дверь оказалась запертой. Леон попытался заглянуть в дом через окно гостиной, но занавески были задернуты. Он обошел вокруг дома, заметил позади дома мусорный ящик и еще один, полный пустых бутылок из–под коньяка. Обнаружив черный ход, нажал ручку двери, и она открылась.

Он сделал несколько шагов и очутился в маленькой кухне. Его нога зацепилась за что–то, шум отозвался в комнате, и Леон вполголоса выругался. Потом он достал из плаща маленький фонарь.

Кухня была в ужасном беспорядке. Стопка грязных тарелок стояла на столе, пол был засыпан мукой, пылью, хлебными крошками. Несколько бутылок с коньяком стояли в углу. В комнате царил запах прокисшего молока.

Леон открыл дверь и проскользнул в коридор. Там тоже было темно. Леон осторожно подошел к двери, ведущей в салон, и открыл ее.

Салон был пуст. На ковре, около камина, лежала опрокинутая коньячная бутылка. Разбитый стакан валялся на полу. В камине догорал огонь.

На диване он заметил белый кусочек материи, наполовину спрятанный под подушкой. Оказалось, что это женский носовой платок с вышитыми инициалами “Л. М.”

Он покачал головой. Лоис, вероятно, уговорила Корину последовать за ней, и они, уходя, забыли погасить свет в гостиной.

Он поискал глазами телефон, чтобы позвонить Энглишу и спросить его, вернулась ли Лоис, и его взгляд обнаружил еще одну бутылку с коньяком. “Значит, Корина была пьяна? — подумал Леон. — Может быть, звонок Лоис заставил ее опрокинуть бутылку? Впрочем, маловероятно”, — решил он и вернулся в холл.

Напротив находилась дверь, и он открыл ее. Комната была погружена во мрак. Он пошарил по стене, нашел выключатель и нажал на него.

Это была спальня, такая же грязня, как и кухня. Посреди комнаты на полу валялся розовый пеньюар, на кровати — чулки, белье, меховое манто. Туалетный столик был покрыт пудрой, а зеркало явно нуждалось в тряпке. Бутылка с лосьоном была опрокинута, и ее бледно–розовое содержимое вылилось на паркет.

Леон поморщился и уже собирался выключить свет, когда внезапно замер, прищурив глаза.

Его внимание привлекла дверь, ведущая, по–видимому, в ванную. Она была приоткрыта на несколько сантиметров; красный шнур, привязанный к вешалке, уходил в щель и скрывался за дверью.

Леон быстро пересек комнату и толкнул дверь. Какой–то предмет, подвешенный на шнуре, болтался по другую ее сторону.

Леон с бьющимся сердцем перешагнул порог ванной комнаты. Он уже почти не сомневался в том, что его ожидает, но тем не менее сжался в приступе тошноты, когда увидел искаженное лицо Корины Энглиш.

Она висела позади двери, и поза ее была ужасна — поднятые колени, кукольное личико, теперь распухшее и багровое, с открытым ртом и посиневшим языком между маленькими белыми зубами. Красный шелковый шнур глубоко впился в ее кожу, а скрюченные руки походили на лапы зверя с выпущенными когтями, как будто она пыталась поцарапать своего врага в минуту агонии.

Леон дотронулся до ее руки. Она была еще теплой. Он сделал шаг назад. Некоторое время он размышлял, не глядя на труп, потом быстро вернулся в салон. Теперь он думал о Лоис: приехала ли она сюда после того, как Корина была убита, или до убийства?

Леон почувствовал, как пот заливает ему глаза. Если он скажет об этом Энглишу, тот покинет свое убежище. Ничто не остановит его, если он будет считать, что Лоис находится в руках Шермана.

Леон вытер лицо носовым платком. Все говорило о том, что Шерман похитил Лоис. Он поразмышлял еще немного, а потом решил, что прежде всего следует убедиться, не вернулась ли Лоис к себе. Может быть, это ложная тревога.

Он нашел в справочнике ее номер телефона. Нетерпеливо ждал, слушая, как стучат часы и как звонит звонок на другом конце провода. Потом раздался треск, и мужской голос спросил:

— Кто это?

Леон сжался: это не был голос Энглиша. Во всяком случае, он его не узнал.

— Это Вестсайд 57794? — осторожно спросил он.

— Да. Кто у телефона?

Теперь Леон был уверен, что с ним говорит не Энглиш.

— Я хотел бы поговорить с мисс Маршалл.

— Ее здесь нет. А кто у телефона?

— В сущности, — проговорил Леон, — это я должен спросить вас, кто вы такой? И что вы делаете у мисс Маршалл, когда ее нет дома?

— Это капитан Морили из уголовной бригады, — пролаял голос. — Этого вам достаточно? Кто у телефона?

Леон почувствовал, как по его спине пробежала дрожь. Морили! Удалось ли Энглишу бежать? Он быстро повесил трубку.

 

IV

Ник Энглиш, засунув руки в карманы, озабоченно расхаживал по комнате. Прошло уже больше часа, как ушла Лоис, и больше четверти часа, как Леон последовал за ней.

Энглиш рассчитывал, что Леону потребуется минут двадцать, чтобы добраться до Лоуренс–бульвара. Даже если он не обнаружит там Лоис, это еще не будет означать, что она в опасности. Девушка могла покинуть виллу до приезда Леона.

Какой неосторожностью, какой глупостью с его стороны было позволить ей отправиться туда, с отчаянием думал он. И должен был сообразить, что Корина представляет опасность для Шермана!

Энглиш остановился, чтобы рассмотреть гостиную. Именно такой представлял он себе комнату Лоис: хорошо меблированную, комфортабельную, веселую и приветливую. Если с ней случится что–нибудь…

И вдруг он осознал, что по–настоящему привязан к ней. Теперь, когда Юлия была мертва, он отдавал себе отчет, что его связывало с ней чисто физическое влечение. Кукла, с которой он играл и с которой ой спал. А Лоис работала вместе с ним в течение пяти лет, и он знал, что его успех в какой–то степени зависит и от ее работы, и от ее веры в его силы.

Если с ней что–нибудь случится!..

Он быстрыми шагами подошел к окну и, раздвинув занавески, посмотрел на мокрую от дождя улицу. Так стоял он некоторое время в надежде увидеть подъезжающую к дому Лоис.

В тот момент, когда он собирался опустить занавески, он заметил фары машины, которая быстро приближалась. Наконец–то!

Машина остановилась перед домом. Энглиш увидел красный фонарь на капоте машины, разглядел черные и белые полосы. Он быстро опустил занавеску. Полиция!

Были ли они уверены, что он здесь или просто проверяют квартиры его персонала? Он быстро прошел через комнату, схватил свое пальто и шляпу и вышел в холл. Там он остановился…

Он даже не знал, есть ли служебный ход в этом здании. Собственно, если даже таковой имелся, то, скорее всего, он тоже был под наблюдением полиции, Энглиш поразмыслил минуту, потом бросил шляпу и пальто и вернулся в салон.

Раз его поймали, значит — поймали. Он не хотел быть пойманным во время бегства. Энглиш остановился перед камином и стал ждать, заложив руки за спину. Проходили минуты. Он уже стал надеяться, что тревога была ложной, когда у входной двери прозвучал звонок. Он быстро снял трубку и набрал номер Крайла. Тот сразу же подошел к телефону.

— Сэм? Это Ник, — проговорил Энглиш быстро и тихо. — Ты выиграл. В данный момент они звонят в дверь.

— Ничего не говори, — крикнул Крайл. — Я приеду в комиссариат раньше тебя. Я позабочусь обо всем, Ник. Не говори им ни слова. Где Леон?

— Его здесь нет. Держи с ним связь, Сэм. Теперь я могу рассчитывать только на вас двоих.

— Рассчитывай на нас, — заверил его Крайл. — Молчи, и дай мне действовать самому.

— Отличный совет, — с горечью произнес Энглиш. Снова зазвенел звонок. — Я увижусь с тобой в комиссариате.

Он повесил трубку и пошел открывать дверь.

Морили стоял на площадке, держа правую руку в кармане пиджака. Его худое, похожее на лезвие ножа, лицо было бледное, взгляд подозрителен.

— Могу я войти, Мистер Энглиш?

— Вы один?

— Со мной еще человек, но он внизу.

— Войдите, — Энглиш посторонился.

Морили вошел в холл, закрыл за собой дверь и сделал Энглишу знак пройти в салон. Энглиш прошел первым, подошел к камину и повернулся к инспектору.

— Я здесь один, — сказал он, — мисс Маршалл ушла.

Морили провел ногтем большого пальца по своим тонким усикам.

— Я думаю, нет нужды говорить вам, мистер Энглиш, что привело меня сюда.

Энглиш улыбнулся.

— Вот уже долгие годы, как я перестал пытаться догадываться о чем–либо. Может, вы все же скажете, какова, цель вашего визита?

— Вы обвиняетесь в убийстве Юлии Клер и Гарри Винса, — ответил он, отводя глаза.

— Я поражен, что вы занялись этим делом, инспектор, — сказал Энглиш. — Я полагал, что вы на моей стороне.

— Я всегда на вашей стороне, — ответил Морили. — Потому–то и пришел. Я подумал, что будет лучше, если я сам позабочусь о вашем аресте.

— Что вы хотите этим сказать?

— Вы будете не первым, получившим пулю в спину за отказ следовать за нами, — сказал Морили. — Существует масса высокопоставленных лиц, которые с восторгом избавятся от вас, мистер Энглиш.

— В том числе и комиссар?

Морили сделал утвердительный жест.

— Не знаю, поймете ли вы меня, но я подумал, что окажу вам услугу, если сам займусь этим делом. Это чрезвычайно серьезно, мистер Энглиш. Помощник комиссара, например, уже считает, что дело в шляпе.

Энглиш ничего не сказал.

— Вы в самом деле ходили к Винсу? — спросил Морили.

— Крайл сказал мне, чтобы я ничего не говорил, — небрежно проговорил Энглиш. — В свое время я передал ему немало денег, так что теперь предпочитаю слушаться его советов.

— Хорошо. Понятно, — Морили снова погладил усы. — Но вам будет трудно оправдаться.

— Ну что ж, я не хочу заставлять вас ждать. Поехали?

В этот момент зазвонил телефон, Энглиш хотел подойти, но Морили сам снял трубку. Энглиш смотрел на него напряженным взглядом, затаив дыхание.

— Кто это? — сухим тоном спросил Морили. Немного послушав, он ответил: — Да. Кто у телефона?

Новая пауза.

— Ее здесь нет. А кто у телефона?

Энглиш почувствовал, как холодная дрожь поднимается по его позвоночнику. Это, должно быть, Эд, который хочет справиться о Лоис. Значит, он не нашел ее у Корины.

— Это капитан Морили из уголовной бригады. Этого вам достаточно? Кто у телефона?

Потом Морили выругался сквозь зубы, и Энглиш понял, что собеседник капитана повесил трубку. Морили сердито застучал по рычагу аппарата.

— Мисс! Это говорит капитан Морили из полиции. Откуда был этот телефонный звонок?.. Ладно. Спасибо. Дайте мне префектуру, пожалуйста… Баркер? Это Морили. Пошли машину на Лоуренс–бульвар, двадцать пять, как можно скорее. Боюсь, что там что–то случилось. Позвони мне по номеру Вестсайд 577994, как только получишь оттуда сведения.

— Это адрес моей невестки, — сказал Энглиш. — Что дает вам повод думать, что там что–то стряслось?

Морили бросил на него холодный недоброжелательный взгляд.

— Почему она не отвечает на телефонные звонки? И что там делает Леон?

Энглиш нахмурил брови.

— Леон?

— Я узнал его голос. Правда, я не вполне уверен. Ваша невестка для нас очень важный свидетель. Комиссар будет весьма огорчен, если с ней что–нибудь случилось.

— Почему вы так хотите, чтобы с ней что–нибудь случилось? Итак, мы едем или будем ждать?

— Мы подождем, — ответил Морили и начал бродить по комнате, бросая время от времени на Энглиша косые взгляды.

Ник сел. Сердце его сильно билось, во рту пересохло. По крайней мере, он узнает, если у Корины что–нибудь произошло. Он налил себе немного виски.

— Стакан виски, капитан?

Морили отрицательно покачал головой.

Он стал ждать. Стрелки часов, казалось, замерли на месте.

Резко зазвонил телефон, и Морили поднял трубку.

— Да, Морили у телефона… Что? Вот это да! А что, Леона взяли? Говорю вам, он был там десять минут назад. Я хочу, чтобы мне доставили этого парня. Да, я приеду, как только смогу… Скажи Джемисону, чтобы он нанялся этим делом. О’кэй, до скорого.

Он резко повесил трубку.

Энглиш напрягся. По выражению лица Морили он видел, что случилось нечто серьезное.

— Вашу невестку только что обнаружили повешенной! — прошипел Морили, вне себя от ярости. — Что вы на это скажете? Вы не посылали к ней случайно Леона, чтобы он заставил ее замолчать раз и навсегда?

— Она мертва? — спросил Энглиш, вставая.

— Убита! Повешена, как Мэри Севит, но на этот раз я не собираюсь покрывать вас! — злобно заорал Морили.

“Где же Лоис? — тревожно думал Энглиш. — Как найти ее?”

— Что, десяти тысяч долларов будет достаточно, капитан? — спокойно спросил он.

— Не стройте иллюзий! — отрезал Морили. — Кончились ваши золотые денечки! С завтрашнего дня ни один банк не станет платить по вашим чекам. Комиссар не забыл, что ваша сила в основном кроется в деньгах, он принял соответствующие меры. На этот раз с вами покончено. Так что бесполезно совать мне под нос ваши доллары, у вас их больше нет. Следуйте за мной!

— У меня есть наличные в конторе. Не будьте дураком, капитан! Никто не знает, что я здесь. Дайте мне последнюю возможность, и вы получите десять тысяч.

— Около вашего несгораемого шкафа уже находится флик. Комиссар полиции подумал обо всем, — проговорил Морили со скверной улыбкой. — У вас нет больше ни цента! Пошли!

Энглиш пожал плечами. Он твердо решил, что не допустит, чтобы его посадили за решетку, пока Лоис находится в опасности. С равнодушным видом он сделал несколько шагов по направлению к Морили, но того это сразу же насторожило, и он быстрым движением достал револьвер.

— Осторожней! Без глупостей, Энглиш, или я вас убью. Проходите вперед и не пытайтесь бежать — буду стрелять без предупреждения.

Энглиш улыбнулся.

— Не устраивайте мелодраму, капитан. Даже если мне удастся убежать, куда я денусь? Предпочитаю защищаться в суде.

— Идите вперед и ведите себя спокойно, — повторил Морили.

Они спустились с четвертого этажа по лестнице.

В холле находился коренастый детектив, жевавший зубочистку. Он бросил взгляд на Энглиша, потом повернулся к Морили.

— Поехали, — нетерпеливо проговорил тот. — У нас в руках еще одно убийство, так что надо скорее покончить с этим парнем.

— Проклятие! — возмущенно воскликнул детектив. — А я надеялся сегодня успеть на матч.

— Посмотришь его в другой раз, — ответил Морили. — Ну, двигайся.

Детектив вышел из здания и сел за руль ожидавшей их машины. Энглиш последовал за ним, а Морили шел позади него. В тот момент, когда они садились в машину, Морили ткнул его пистолетом в бок.

— Если вы попытаетесь выкинуть какой–нибудь фокус, я сделаю в вашей коже дырку, — со злобой проговорил он.

Энглиш улыбнулся.

— А вы неблагодарный, инспектор, если учесть, что вы — один из моих должников.

— Пффф!.. В дорогу, Нанкин! И не забывайте нажимать на педаль.

Энглиш чувствовал прижатый к его боку пистолет Морили и сидел совершенно неподвижно, хотя внутренне кипел. У него было очень мало шансов удрать, и теперь он мог рассчитывать только на Эда.

В тот момент, когда машина свернула в сторону Блекстон–бридж, у Энглиша невольно вырвалось восклицание:

— Но ведь это дорога не в комиссариат! Что это вы задумали?

Морили усмехнулся.

— Есть у меня одно дело до комиссариата. Не нервничайте. Разве вы так уж торопитесь туда попасть?

— Но тем не менее он туда попадет, — рассмеялся Нанкин.

Энглиш откинулся на спинку сидения.

Ему уже давно следовало понять, что инспектор не посмеет привезти его в комиссариат живым, Морили прекрасно понимает, что Энглиш слишком много знает о нем. К тому же совсем недавно капитан получил от него пять тысяч долларов. Более того, Морили не только хотел обезопасить себя, но и оказать одновременно услугу особам весьма высокопоставленным. Старый, как мир, метод, которым пользуются, когда хотят избавиться от щекотливого и сложного дела.

Энглиш бросил взгляд на револьвер. Он по–прежнему был направлен на него, и Морили держал палец на спуске. Затеять что–нибудь в машине — явно безнадежно. Ему придется попытаться воспользоваться случаем, когда они станут выходить из машины.

Теперь они ехали вдоль реки. Дождь барабанил по крыше машины. Берега были пустынны.

“Место для сведения счетов выбрано отлично, — подумал Энглиш. — Пуля, потом река…”

— Остановитесь, Нанкин, — приказал Морили. Панкин затормозил и остановил машину перед ангаром.

— Выходите, — обратился Морили к Энглишу.

Тот посмотрел инспектору в глаза.

— В чем дело? Официальная экзекуция?

Морили прижал оружие к его боку.

— Выходите! Я не собираюсь марать подушки сидений.

Энглиш открыл дверцу. Нанкин быстро вышел из машины, контролируя движения Энглиша, пока Морили вылезал через заднюю дверцу.

— Вы напрасно делаете это при свидетеле, — спокойно заметил Энглиш. — Он же будет шантажировать вас, если вы меня убьете.

Нанкин засмеялся.

— Мы работаем вместе, старина, капитан и я. Не обольщайтесь на этот счет.

Морили поднял револьвер и направил ствол на Ника.

— Для вас все кончено, Энглиш. Я не заинтересован в том, чтобы вы говорили. Отойдите к стене.

Энглиш напряг мускулы. Однако он был слишком далеко от реки, чтобы прыгнуть в воду, и слишком далеко от Морили, чтобы напасть на него. Энглиш был удивлен, что не чувствует ни страха, ни паники. Он сожалел только о том, что не успел отомстить Шерману.

Он сделал шаг назад…

— Бросьте ваши игрушки! — раздался голос позади машины. — Быстро, или я вышибу вам мозги!

Нанкин послушался немедленно. Морили круто повернулся к машине с дрожащими от ярости губами.

Раздался выстрел. Морили вскрикнул и, выронив оружие, схватился за руку.

Из–за машины появился Чик Эган.

— Я решил, что будет лучше, если я поеду с вами, патрон, — весело проговорил он. — Никогда не было у меня доверия к этим плоскостопым!

— Ну что ж! Ты действительно дождался последнего момента, Чик, — проговорил Энглиш с саркастической улыбкой.

Он нагнулся и подобрал пистолет Морили, а оружие Нанкина бросил в реку.

— Лучше поздно, чем никогда, — заметил Чик, страшно довольный собой. — Что будем делать с этими прохвостами?

— Я хочу, чтобы меня оставили в покое на несколько часов, Чик, — ответил Энглиш. — Что ты предлагаешь сделать?

— Это очень просто, — ответил Чик, подошел к Нанкину и ударил его рукояткой по черепу.

Нанкин упал на живот, а Морили сделал шаг назад.

— Не двигайтесь! — предупредил Энглиш. — Уж очень мне хочется всадить в вас пулю!

Морили взорвался.

— Вы мне за это заплатите! — закричал он.

Чик ударил его по затылку и он упал на колени. Второй удар уложил его на дорогу, мокрую от дождя.

— Останься с ними, Чик. Спрячь их где–нибудь. Мне необходимо два или три спокойных часа.

— Вы не можете ехать один, — с беспокойством проговорил Чик.

— Останься с ними! — резко повторил Энглиш. — Это приказ!

Он подошел к полицейской машине и сел за руль. Потом включил мотор и высунулся из окна машины.

— Спасибо, Чик. Я вспомню тебя в своем завещании.

Затем, сделав обратный разворот, он помчался по направлению к городу.

 

V

Лоис открыла глаза и сразу же зажмурила их от боли, которую причинил ей свет лампочки, висевшей на потолке.

Долгое время она лежала неподвижно. Ее мозг медленно и постепенно преодолевал окружавший ее туман. Где она находится? Она помнила, как Корина упала без сознания, помнила, как она наклонилась над ней. А потом свист над головой и больше ничего.

По всей вероятности, она находилась в каюте какого–то судна. Помещение было обшито панелями и роскошно обставлено. Лоис лежала на кровати. Девушка поспешила удостовериться, одета ли она. С нее были сняты только плащ, шляпа и туфли.

Она медленно подняла голову и невольно сделала гримасу, почувствовав, как усилилась боль в голове.

— Значит, вернулась на землю? — спросил мужской голос. заставивший ее вздрогнуть.

Она бросила взгляд налево. Крупный мужчина, лицо которого обезображивал тонкий белый шрам и косящий левый глаз, сидел в кресле около каюты. Сигарета свисала с его тонких губ, а на правый кулак была наложена толстая повязка.

— Здорово тебя успокоили, — продолжал он, осматривая ее с головы до ног. — Вот уже больше часа, как ты валяешься здесь без сознания.

Увидев его глаза, она инстинктивно протянула руку, чтобы натянуть юбку на колени.

— Не беспокойся, — сказал человек со шрамом, доставая из кармана пачку сигарет. — Это не первая пара ног, что я вижу, и, безусловно, не последняя.

— Где я нахожусь? — спросила Лоис каким–то чужим голосом.

— На яхте Шермана. Он должен скоро прийти. Хочет с тобой поговорить.

— А кто вы? — спросила Лоис, приподнимаясь на локтях.

— Меня зовут Пенн, — ответил тот, расплываясь в улыбочке. — Я занимаюсь делами Шермана. Сейчас — тобой.

— Почему меня привезли сюда?

— Я же тебе сказал, что он хочет поговорить с тобой. Между нами говоря, девочка, мне кажется, что тебе недолго осталось жить. Он ликвидирует людей с такой быстротой, что я не успеваю их считать. Сегодня вечером он уже успел расправиться с Кориной. Любит развлекаться с красивыми девочками, что ты с ним поделаешь! Ты знаешь, что он свернул Корине шею?

Лоис ощутила приступ дурноты.

— Если ты будешь мила со мной, — продолжал Пенн, уставясь на нее правым глазом, — я, может быть, смогу уговорить его пересмотреть решение. Что ты об этом думаешь?

— Если вы подойдете ко мне, я буду кричать! — с отчаянием проговорила Лоис.

Пенн покачал головой и стряхнул на пол пепел сига–роты.

— Когда Шерман покинет судно, ты сможешь орать, сколько тебе будет угодно. И сейчас никого, кроме Шермана, нет на расстоянии десяти миль. Впрочем, если ты хочешь быть сердитой, то я ничего не имею против. Немножко возни, мне это будет только приятно

Лоис ничего не сказала. Она осторожно окинула взглядом каюту В ней была лишь одна дверь, и Пенн сидел возле нее

Вдруг он наклонил голову набок и встал

— Вот он, — сказал Пенн. — Будь осторожна, девочка. Он плохой, когда его сердят.

Он отодвинул кресло, загораживающее вход, и дверь открылась.

Шерман стоял на пороге, засунув руки в карманы и смотрел на Лоис.

— Выйди, — сказал он Пенну

Громила беспрекословно покинул комнату и закрыл за собой дверь. Шерман подошел к креслу и сел.

— Огорчен, что был вынужден вас ударить, мисс Маршалл, — любезно проговорил он. — Вы появились в неудачный момент. Почему вы пришли?

— Почему вы привезли меня сюда? — спросил Лоис, садясь на край кровати.

— Ответьте на мой вопрос, — голос Шермана стал угрожающим — Если вы не будете слушаться, я позову Пенна и поручу ему заняться вами. Зачем вы пришли к Корине Энглиш?

Лоис колебалась. Холодные, пустые глаза Шермана ужасали ее, но она твердо решила не говорить ему, что собиралась уговорить Корину свидетельствовать против него.

— Я слышала, как рассказывали о сцене, которую она устроила в “Тур—Аржент”, — спокойно ответила она — И хотела узнать, действительно ли мистер Энглиш распорядился отвезти ее домой

Шерман смотрел на нее, не понимая, лжет она или нет

— А вы не знаете, где сейчас мистер Энглиш.

Лоис отрицательно покачала головой.

— Вы уверены в этом?

Она снова покачала головой.

— Без сомнения, вы уже знаете, что он убил Юлию Клер и ее любовника и что полиция его разыскивает?

— Я слышала о том, что их убили, но уверена, что мистер Энглиш тут ни при чем.

Шерман улыбнулся.

— Естественно, потому что вы влюблены в него. Я не сомневаюсь в этом.

Лоис промолчала.

— Вы ведь влюблены в него, не так ли?

— А разве вас это касается?

— Очень может быть, — ответил Шерман, глядя на нее с задумчивым видом. — Видите ли, полиция еще не схватила его, а когда такой человек как Энглиш на свободе, он может быть очень опасным. Нужно, чтобы его поскорее остановили. Ну, а если это не произойдет…

— Вы бы лучше отпустили меня, — сказала Лоис. — Ведь похищение — это серьезная вещь.

Шерман улыбнулся.

— Убийство тоже. Но я не хочу немедленно убивать вас. Подожду до утра. Если до этого времени Энглиш не будет задержан, мне придется самому взяться за это дело, и вот тут–то вы мне и пригодитесь. Я не думаю, что возникнут трудности после того, как он узнает, что вы в моих руках. Он буде; г вынужден согласиться на все мои условия, а потом… он покончит с собой, как это сделал его брат. Его найдут мертвым, с револьвером в руке. Вас найдут немного позже утонувшей и подумают, что вы >мерли так, как умерла Мэри Севит. Вы просто не смогли жить после того, как умер ваш любовник. Это проверенный метод, почему бы мне еще раз не прибегнуть к нему.

— Вы, вероятно, сумасшедший, — уверенно проговорила Лоис. — Ни один человек в здравом рассудке не говорил бы это.

Шерман пожал плечами.

— Я сумасшедший? Может быть. Почему некоторые пугаются при мысли, что их могут принять за сумасшедших? Мне лично все равно. Я вполне удовлетворен тем, как работает мой мозг. В сущности, сумасшедшие — это вопрос точки зрения. Вы претендуете на ясный разум. Ну что ж! Однако посмотрите, где вы находитесь. А для меня ситуация отнюдь не столь плачевна! Человек с ясным разумом, такой, как вы, отступает перед убийством, а для меня убийство — единственный выход из положения. Я не отступаю перед ним, а вы на основании этого утверждаете, что я сумасшедший. Прежде всего, мне совершенно безразлично, сумасшедший я или нет. Фактически моя мать была сумасшедшей, так, по крайней мере, считали все, окружавшие ее, но она была самой умной женщиной, какую я когда–либо встречал. Ее поместили в лечебницу, в которой она и умерла. Если бы она убила моего отца, как я ей советовал, она не попала бы в лечебницу, а она отступила перед убийством. Это был урок, который я никогда не забывал… — Он скрестил ноги. — Любопытно, что смерти нарастают, как снежный ком. Я не попал бы в такое положение, если бы Рой, ничтожный слизняк, не начал меня обманывать. До того, как я нашел его, у меня было солидное дело. Теперь, если я не буду очень внимателен, все может пойти прахом. А ведь оно приносит мне двести пятьдесят тысяч долларов в год, и я вовсе не хочу лишиться этих денег. Я убил Роя Энглиша в приступе гнева. Было бы гораздо проще вышвырнуть его за дверь, но я до такой степени вышел из себя, когда обнаружил, что меня обкрадывают, что убил его. И снежный ком начал нарастать. Мэри Севит должна была исчезнуть. Она знала обо мне столько же, сколько и Рой. Узнав о его смерти, она могла заговорить. Потом этот старый дурак Хеннеси, у него оказался слишком длинный язык; его пришлось утихомирить. Точно так же, как и Мэй Митчел. Но на этот раз мистер Энглиш, слишком умный, вывел меня на чистую воду. Но ему пришла в голову скверная мысль угрожать мне. Сперва я хотел просто убить его, но забавнее, чтобы он сам погубил себя. Я сделал так, что он узнал о связи его любовницы с Гарри Винсом, а так как я не был уверен, что он их убьет, мне пришлось сделать это самому. Вот тогда–то вы и ввязались в это дело. Я понял, что Корина Энглиш может стать для меня опасной. Нужно было убрать ее. Видите, как я откровенен с вами. Убийство — это способ, который меня устраивает. Скоро я убью вас, потом убью Энглиша. Можно и остановиться, но есть еще Леон. Он знает слишком много, и его, безусловно, тоже придется уничтожить. Одно убийство потянуло за собой целую серию. Интересно, не правда ли?

Лоис с ужасом смотрела на него.

— Энглиш беспокоит меня, — продолжал Шерман. — Он — как бык, нападает, не думая ни о чем, и может причинить мне много неприятностей, если я не остановлю его вовремя.

— Он действительно может причинить вам много хлопот, — сказал Лоис, — но не воображайте, что он будет беспокоиться из–за меня. Это безжалостный человек. Я не представляю для него никакой ценности, так что бесполезно пытаться воспользоваться мной, как приманкой. Из этого ничего не выйдет. Он, конечно, атакует вас, но по собственному плану и в тот момент, который он сочтет наиболее подходящим.

Шерман рассмеялся.

— Ну что вы! — сказал он, вставая. — Энглиш — из рода рыцарей. Он смотрел слишком много фильмов. Он прибежит сюда, даже если действительно вы для него ничего не значите. Я подожду до завтрашнего утра. Если полиция к тому времени не поймает его, я сам позабочусь о ловушке. Он придет сюда. А вы пока будете находиться здесь. Удрать отсюда невозможно: мы на расстоянии шести миль от берега. Я приду навестить вас завтра утром.

Он открыл дверь и сделал знак Пенну, чтобы тог приблизился.

— Стереги ее, — сухим тоном приказал он. — Я вернусь завтра утром в десять часов.

Пени усмехнулся.

— Она будет здесь.

— Надеюсь на это… ради тебя, — бросил Шерман, удаляясь по коридору.

Пени с гадкой улыбкой на губах прислонился к двери. Он долго стоял неподвижно, склонив голову набок. Потом услышал шум мотора отходящей лодки. Пенн по–прежнему стоял, прислонившись к двери. Лоис смотрела на него, ее сердце мучительно сжималось, холодные как лед руки бессильно лежали на коленях.

Шум мотора затих вдали. Пенн вошел в каюту и закрыл за собой дверь. Потом повернул ключ в замке и положил его в свой карман.

 

I

Эд Леон медленно проехал мимо дома Лоис, внимательно вглядываясь в темноту, но ничего не заметил. Возле дома не стояла полицейская машина, окна квартиры Лоис темны.

Он остановился на углу и пешком вернулся к дому. Что произошло с Энглишем? Поехал ли он вместе с Морили? Сэм должен быть в курсе.

Он вернулся к своей машине и проехал до первого телефона. Набирая номер Крайла, он посмотрел на часы. Было без двадцати минут десять. Линия оказалась занята. Эд неторопливым жестом повесил трубку и закурил сигарету.

В этот момент он вспомнил о Глории Виндзор. Может быть, она знает, где прячется Шерман? Он решил нанести ей визит и снова набрал номер Крайла.

Ему ответила Элен Крайл.

— Говорит Эд Леон, — сказал он. — Сэм дома?

— Он только что вышел. Если это необходимо, я, пожалуй, успею его поймать. Сейчас он выводит машину из гаража. Он едет в комиссариат. Вы знаете, Ника задержали.

— Понятно. Сходите за ним, пожалуйста. Это срочно.

— Одну минуту.

Леон прислонился к стенке кабины. Если ему не удастся добиться своего, Ник пропал.

— Алло! — прозвучал в трубке голос Крайла. — Это вы, Эд?

— Да. Итак, они забрали Ника?

— Он позвонил мне несколько минут назад. Полиция стучала в дверь. Я отправляюсь в комиссариат. Ах, боже мой! Он должен был сразу же поехать туда, как я ему говорил. Не знаю теперь, как мне удастся его вытащить.

— Не надо так расстраиваться, — сухо сказал Эд. — Лоис исчезла. Шерман, вероятно, утащил ее. Корина Энглиш убита.

— Что вы говорите?! — завопил Крайл.

— Лоис отправилась к Корине. Ник думал, что Шерман и Корина работали вместе. Лоис хотела привести ее к Энглишу, чтобы заставить говорить. Я нашел Корину задушенной, и никаких следов Лоис. Но она, безусловно, там побывала, я нашел ее носовой платок. Мне нужно ее найти, Крайл. Скажите Нику, что я отправляюсь немного потрепать эту девицу Виндзор. Может быть, она что–то знает. Это наш единственный шанс. Скажите Нику, чтобы он не волновался: я найду Лоис даже ценой собственной шкуры.

— Кто эта Виндзор?

— Это я объясню вам позже. Ник знает, вы только уведомите его об этом. Я должен бежать.

— Позвоните мне потом, — сказал Крайл торопливо.

— Согласен. Как только увижу Лоис. Когда вы вернетесь?

— Я не знаю. Полагаю, через час. Так что позвоните мне через час.

— Хорошо, — ответил Леон.

Он вернулся к машине, а через десять минут уже стоял перед зданием, где размещалось агентство “Молния”.

Подойдя к двери квартиры Глории Виндзор, он поднял медный молоток и два раза ударил им. Держа руки в карманах плаща, он протянул вперед ногу, готовясь блокировать дверь, если понадобится.

Через некоторое время дверь открылась.

Высокая рыжая девушка, одетая в зеленый пуловер и брюки табачного цвета, вопросительно посмотрела на него. Ей было лет двадцать восемь — двадцать девять. Красивое лицо несколько портили твердый рот и упрямый подбородок. Фигура у нее была великолепная: даже сейчас Леон не мог отвести глаз от ее бюста, плотно обтянутого пуловером.

— Мисс Виндзор? — спросил он, приподнимая шляпу. — Да. Что вам угодно?

— Меня зовут Эд Леон. Я детектив и хочу с вами поговорить.

Она продолжала улыбаться, но взгляд ее стал настороженным.

— Вы шутите! — воскликнула она. — Если вы из плоскостопых, то я — Маргарет Трумен!

Леон достал бумажник и показал ей свой значок и карточку.

— Вы убедились?

— Ах, частный! — презрительно протянула она. — Тогда проваливайте, бойскаут, у меня нет времени, чтобы терять его с вами.

Она захотела закрыть дверь, но Леон сунул в щель ногу.

— Я сказал, что хочу поговорить с вами, — сказал он. — Идемте, опустим наши зады на что–нибудь подходящее и поболтаем.

Она сердито отшатнулась.

— Вы заработаете неприятности, если будете так разговаривать со мной.

— Ничего, я все же попробую, — возразил он, переступая порог и закрывая за собой дверь. — Не часто приходится иметь дело с рыжей девицей, столь прекрасно сложенной. Удовлетворите мое любопытство: это устроил какой–нибудь декоратор… или вы сами, одна?

Насмешливый огонек появился в ее глазах.

— А вы шутник! — сказала она, поднимая глаза. — Что–то мне везет на эту публику — попадается тринадцать на дюжину. Ну, раз уж вы здесь, делайте ваш маленький номер и убирайтесь. Я хочу посмотреть по телевизору матч.

— Вы тоже? Подождите хоть секунду, я еще не успел войти, — сказал Леон, проходя в маленькую гостиную. — Ну что ж, у вас определенно тяга к комфорту, — добавил он, осматривая комнату. — У меня такое ощущение, что вы неплохо справляетесь с вашими силуэтами.

— Прекратите ваши шутки, иначе я оторву вам уши, — сказала она, падая в кресло.

— А может быть, этот доход вам приносит шантаж? — продолжал Леон, наблюдая за ее реакцией.

Она косо взглянула на него и губы ее сжались.

— О чем вы говорите? — ледяным тоном спросила сна.

— Вот вы и попали в грязную историю, моя красавица, — Леон устраивался около камина, помешивая угли. — На этом ваша карьера кончается. Вам хочется провести лет десять в небольшой уютной тюремной камере?

Она повернулась и в упор посмотрела на него.

— А что заставляет вас думать, что я могу попасть в тюрьму, плоскостопый?

— Некоторые факты и кое–какая информация.

— Какие факты и какая информация?

— Рэкет Шермана лопнул. Вы работали вместе, вы и он. Его скоро поймают, а в ожидании этого события можно сорвать плод помельче… вас.

Она подняла брови.

— Шерман? Кто это? О ком вы говорите?

Леон улыбнулся.

— Не утруждайте себя ложью, красотка! Вы отлично знаете, о чем я говорю. Это вы заложили Роя Энглиша. Вы были осведомителем Шермана. Слушали все, что говорилось в его конторе и рассказывали Шерману. Так что вы его соучастница.

— Вы сумасшедший! — со злостью закричала она. — Убирайтесь отсюда вон, или я позову фликов!

— Ну так действуйте, не стесняйтесь! Это избавит меня от необходимости самому отвозить вас в комиссариат.

Она выпрыгнула из кресла и подбежала к телефону.

— Флики отлично знают, как поступать с подонками вашего сорта! Послушайтесь моего совета: убирайтесь отсюда, пока еще не поздно.

— Так зовите же их, — ответил Леон, прислоняясь к креслу. — У вас верные шансы заработать десять лет. В наше время шантаж карается очень сурово.

— Вы не сможете ничего доказать, — сказала она, держа руку на телефоне.

— Я могу доказать, что вы работали вместе с Шерманом. Он убил пять человек: Роя Энглиша, Мэри Севит, Джо Хеннеси, Мэй Митчел и последней, час назад, Корину Энглиш. Вы соучастница в убийстве Роя Энглиша. Это я могу доказать. И если вы не будете очень осторожны, вас посадят на электрический стул.

Она повернулась, сняла телефонную трубку, потом быстрым движением положила ее обратно, мгновенно выдвинула ящик стола, выхватила оттуда пистолет двадцать пятого калибра и наставила на Леона.

— Ни с места, — сказала она с напряженным лицом и сверкающими глазами. — Мне очень хочется пустить тебе пулю в живот, а потом сказать фликам, что ты пытался меня изнасиловать.

Леон попытался блефовать.

— Что? Из этой игрушки? Ты не выпустишь из меня ни капли крови, девочка!

— Это мы увидим.

— А что это улучшит в нашем положении? — спросил он. — Подумайте немного и будьте благоразумны.

— То есть?

— Мне нужен Шерман. Вы меня совершенно не интересуете, и я могу дать вам возможность уехать. Он где–то прячется. Где он может быть?

Она напряженно размышляла.

— Предположим, что я знаю и скажу вам об этом. Что же потом?

— Я дам вам двенадцать часов на сборы. Учтите эту деталь. Я, конечно, буду обязан сообщить фликам, что вы работали с Шерманом, но с двенадцатью часами форы при современном транспорте можно уехать довольно далеко.

— При условии, что будут деньги, — сказала она.

— Это верно, — согласился Леон.

— Сколько?

— Две тысячи. Это разумное предложение, моя дорогая. Две тысячи и двенадцать часов времени.

— Это меня не заинтересует, — холодно ответила Глория. — Это просто пыль. Убирайтесь отсюда.

— Ваше предложение?

Она подумала.

— Десять.

Леон засмеялся.

— Невероятно! Десять долларов за сведения, которые флики получат от вас после первой оплеухи! Но все же я готов подняться до пяти тысяч, и только потому, что вы рыжая. Рыжие всегда приводили меня в восторг.

— Тогда семь. Вы дадите мне деньги и двенадцать часов форы, если я скажу вам, где он находится, да?

— Да. Где он?

— А как я получу деньги?

— Сэм Крайл, адвокат, вам их выдаст.

Она опять немного подумала и, наконец, решилась.

— У него есть яхта, которая стоит в бухте Бей—Крик. Там он проводит уик–энды. Если он действительно где–то прячется, то только там. Вы не сможете ошибиться. Это единственная яхта в том месте.

— А вы случаем не обманываете меня?

— Нет, нет! Зачем мне это делать?

Леон подошел к письменному столу у окна, нацарапал несколько слов и подал ей бумагу.

— Дайте это Крайлу, повторите ему то, что сказали мне, и он вам заплатит.

— Если только он не…

— Он вам заплатит. Может быть, не сегодня, но завтра утром безусловно. И я обещаю вам двенадцать часов форы.

— А я могу пойти к нему сегодня?

— Лучше было бы подождать до завтра. В столь поздний час он может не достать семь тысяч.

— Тем не менее, я пойду. Он может дать мне часть теперь, а остальное прислать завтра.

— Как хотите, — ответил Леон, направляясь к двери. — Ну, а у меня неотложное дело.

После ухода Леона Глория немного поразмыслила, потом отправилась в спальню, достала из–под кровати два чемодана и стала быстро складывать туда вещи. Потом, накинув поверх пуловера меховое манто, взяла оба чемодана, направилась к двери и открыла ее. Тут же она замерла на месте, а ее сердце сжалось от испуга.

— Добрый вечер, Глория, — приветливо проговорил Шерман, стоявший на площадке лестницы с руками в карманах плаща и в шляпе, мокрой от дождя. Размеренно жуя резинку, он смотрел на нее.

Она ничего не ответила.

— Спасаетесь бегством? — спросил он, глядя на чемоданы.

— С чего вдруг? — возразила она не слишком уверенно. — Я просто отправляюсь на уик–энд.

— И не собираетесь возвращаться. Вы испугались, Глория?

— Почему вам кажется, что я испугалась? — спросила она, стараясь говорить спокойно. — Что с вами происходит? Неужели я не могу отправиться на уик–энд без того, чтобы вы вообразили бог знает что?

Он пожал плечами.

— Не имеет значения, куда вы едете, Глория. Вы спасаетесь, не правда ли?

— Вовсе нет! — возмутилась она. — С чего вы взяли?

Шерман улыбнулся.

— Можно мне зайти на минутку? Мне надо сказать вам несколько слов.

— Я… я не хотела бы опоздать на поезд.

Он пошел прямо на нее, и она отступила. Шерман вошел в гостиную. Медленно, как загипнотизированная, она опустила чемоданы и прислонилась к стене, неотрывно глядя на него.

— А ведь вам совершенно нечего бояться, Глория, — заговорил Шерман, прохаживаясь по комнате. — Теперь я держу Энглиша, а не он меня. Больше он не сможет причинять мне неприятности. Его разыскивает полиция: он убил свою любовницу.

Она ничего не отвечала, только следила взглядом за его перемещениями. Он подошел к окну.

— Сперва я думал, что он сможет доставить мне неприятности, но теперь все кончено. А как у вас дела с финансами, Глория. Мне кажется, я вам кое–что должен, разве нет?

— О!.. Это подождет… — Голос ее звучал хрипло. — Я… я в настоящий момент ни в чем не нуждаюсь.

Шерман улыбнулся.

— В первый раз слышу от вас такие слова, моя дорогая. Может быть, теперь мои деньги пугают вас? Знаете, это нелепо.

— Если они у вас есть, я с удовольствием возьму их, но я не так уж тороплюсь.

— И все же я думаю, что это не совсем так. — Он остановился перед окном и начал рассматривать шнурок от занавесок. — Смотрите, это любопытно — такое совпадение. Вот уже несколько недель я ищу подобный шнур. Невероятно, но мне никак не удавалось найти этот цвет. — Он снял шнур с гвоздя и внимательно осмотрел его. — Вы не помните, где купили его?

— У Саквилла, — ответила Глория, с неприязнью наблюдая за действиями Шермана.

— Вы в этом уверены? — спросил он, приближаясь к ней. — Мне кажется, что я побывал и у него.

Она смотрела на шнурок, который свисал с его пальцев, и в глазах ее появилось выражение ужаса. Она прижалась к стене.

— Не подходите! — закричала она истошным голосом.

— Что с вами? — спросил он с улыбкой. — Чего вы боитесь? Только не говорите мне, Глория, что у вас нечиста совесть.

Теперь он был на расстоянии пятидесяти сантиметров от нее. Она стремительно бросилась к двери, но он догнал ее быстрыми и легкими прыжками, и в тот момент, когда она уже положила ладонь на ручку двери, закинул ей на шею петлю.

Ужасные вопли девушки замерли, когда он скрестил руки на ее шее и затянул шнурок.

 

II

Силуэт мужчины возник из темноты в тот момент, когда Крайл выходил из машины.

— Сэм?

— Ник! — воскликнул Крайл, оглядываясь по сторонам, чтобы убедиться, что их никто не видит. — Что ты тут делаешь? Что произошло?

— Войдем, хорошо? — устало проговорил Ник.

Крайл выключил фары, направился к входной двери и открыл ее. Энглиш последовал за ним в холл.

Элен Крайл сразу же появилась в салоне. Это была высокая, стройная молодая женщина со светло–каштановыми волосами, очень приятная. Энглиш часто задавал себе вопрос, почему она вышла замуж за Крайла. Она была очень красива и намного моложе своего пожилого мужа, который к тому же всегда был страшно занят. Но несмотря на такое различие в характерах и в возрасте, а может быть, благодаря этому, они, казалось, отлично ладили друг с другом.

— Подойдите к огню, Ник, — сказала она. — Сейчас я позабочусь о стаканчике.

— Нет, прошу вас, Элен, не беспокойтесь. Извините, но мне необходимо поговорить о делах с Сэмом… О, нет, не убегайте.

Элен бросила быстрый взгляд на мужа. Тот кивнул.

— У тебя есть новости об Эде? — спросил Энглиш.

— Да, он звонил мне, — ответил Крайл. — Сними пальто, оно совсем промокло. Что с тобой произошло? Я отправился в комиссариат, ждал, но у капитана Винни не было никаких сведений. Он сказал, что тебя разыскивают, но что пока он не получал никаких рапортов относительно тебя. Я не сказал ему, что тебя нашли. Ты спасся?

Энглиш только слабо улыбнулся.

— Видишь ли, в конце концов Морили удалось устроить мой арест на дому, и он попытался воспользоваться этим, чтобы уладить собственные делишки. Что произошло с Лоис?

— Я не знаю. Эд ее ищет. Он должен позвонить мне попозже. Теперь это уже скоро.

Элен взяла пальто Энглиша и унесла для просушки.

— Он сказал, что удалось узнать у Корины? — спросил Энглиш.

Крайл кивнул.

— Да. Там побывал Шерман. Задушил Корину. Лоис тоже была там. Эд нашел ее носовой платок, но он не знает, утащил ли ее Шерман с собой или нет.

Энглиш сжал кулаки.

— Нам абсолютно необходимо захватить его, Сэм!

— Но сам ты поступил плохо, — озабоченно проговорил Крайл. — Ты должен был спокойно отдаться в руки полиции, когда Морили приехал за тобой. А убегая…

— Я совсем не убегал. Я позволил себя задержать.

И Энглиш рассказал все, что с ним произошло.

Совершенно ошеломленный, Крайл только вытирал платком потное лицо.

— Я сию же минуту отправлюсь и расскажу обо всем комиссару, — сказал Сэм. — Он должен будет выслушать меня. Где ты оставил Морили?

— На Хемптонской верфи. Чик сторожит его. Возьми с собой журналистов, Сэм. Это неплохая мысль. Может быть, нам удастся отправить Морили на скамью подсудимых.

— Рассчитывай на меня, — Крайл снова надел пальто. — А пока, Ник, оставайся здесь и никому не показывайся. Я этим прохвостом займусь.

Когда он ушел в гараж, Элен обратилась к Энглиш.

— Вы беспокоитесь о Лоис, правда, Ник?

Он кивнул.

— Не думайте об этом. Отдохните немного.

— Если этот негодяй убьет ее…

— Не беспокойтесь, Леон ее найдет. Он знает свое дело, Ник.

— Но Морили направил полицию по его следам, а Леон даже не знает об этом! Если его задержат, что тогда будет с Лоис?

— Не беспокойтесь о Леон. Он сумеет выкарабкаться.

Энглиш упал в кресло.

— Если бы я только знал, где можно найти Шермана! Но ведь я не могу обшарить весь город! Меня задержат через десять минут!

— Эд сказал, что пойдет повидаться с одной девушкой… Ее зовут Виндзор, мне кажется. Он полагает, что она может знать, где скрывается Шерман.

Лицо Энглиша прояснилось.

— Да! Я совсем забыл! Эд считает, что она работает вместе с Шерманом. Очень хотелось бы узнать, что удалось Эду выведать у нее.

— Он с минуты на минуту должен позвонить.

— Может быть, в данную минуту он у нее! — воскликнул Энглиш, выскакивая из своего кресла. — Я попытаюсь позвонить туда…

Он торопливо разыскал в справочнике телефон Глории Виндзор и набрал номер. После довольно долгого ожидания бросил трубку.

— Не отвечает. Может быть, ее не было дома и он не смог с ней встретиться. — Он посмотрел на часы. — Когда я подумаю о Лоис… Боже мой! Мне необходимо что–то делать! Я не могу сидеть и ждать.

— Не нужно так нервничать, Ник!

Какая–то машина остановилась со страшным визгом тормозов перед домом.

Энглиш направился к окну, но Элен оттолкнула его.

— Осторожнее, Ник! Это может быть полиция. Дайте мне посмотреть. — Она подняла занавеску и тут же повернулась к Энглишу с радостным лицом: — Это Эд! — закричала она и побежала к двери.

Леон собирался звонить, когда Элен открыла ему дверь. Он промок до костей, взгляд его был тревожен, он казался измученным.

— Сэм дома? — спросил Леон.

— Входите, — ответила Элен. — Здесь Ник.

Энглиш спешил им навстречу.

— Вот это я называю везением! — воскликнул Леон. — Я не надеялся тебя увидеть.

— Где Лоис? — спросил Энглиш.

— Я еще не уверен полностью. Сюда я пришел за деньгами. Мне нужно нанять лодку. У Шермана есть яхта, стоящая на якоре в шести милях от берега у бухты Бей—Крик. Я думаю, что Лоис на борту яхты. Мне необходимо сто долларов, чтобы нанять лодку. У тебя есть деньги?

— Да, конечно, — ответил Энглиш. — Я еду с тобой.

— Лучше не надо. Флики ищут тебя повсюду.

— Тебя они тоже разыскивают. Морили собирается повесить тебе на шею убийство Корины. Пошли.

Ник надел пальто.

— Далеко этот Бей—Крик? — спросил он.

— Около четырех миль, — ответил Леон, открывая дверь.

— Скажите Сэму, куда я поехал, Элен. И спасибо за вашу заботу, — сказал Энглиш.

— Желаю удачи, Ник, и будьте благоразумны.

Энглиш последовал за Леоном и сел рядом с ним в машину; детектив резко рванул с места.

— Мне удалось заставить говорить эту девчонку Виндзор. — сказал Леон, — но это будет стоить семь тысяч долларов и, может быть, ни к чему не приведет. Мне все же кажется, что Шерман отвез Лоис на яхту. Ну а ты? Что с тобой произошло?

— Морили пытался меня убить. Если бы не Чик — мне конец.

Леон кинул на него быстрый взгляд.

— Ну да. Боялся, чтобы я не заговорил. К тому же это пошло бы на пользу не только ему. Где находится этот Бей—Крик, Эд?

— Ты знаешь, где гольф–клуб? Ну так Бей—Крик на милю дальше. Там есть лодочный ангар. Я видел яхту Шермана, она стоит на якоре на расстоянии миль шести, в лимане. И кто–то есть на борту — там горит свет. По парень, у которого есть лодка, не хочет везти меня, если я не выложу сотню долларов. Я чуть не тронулся, уговаривая его, но он ничего и слышать не хотел. Вот мне и пришлось вернуться к Сэму за деньгами.

Энглиш бросил взгляд в заднее стекло машины.

— Нас преследуют, Эд!

Леон до отказа утопил педаль газа.

— Флики?

— Думаю, они. Вероятно, записали наш номер. Я же говорил, что тебя ищут.

— На этой развалине от патрульной машины не оторваться, — с беспокойством пробормотал Эд. — Что же делать?

— Гони поскорее. Потом разделимся. Искать Лоис пойду я. А ты отрывайся и будь неподалеку. На левом повороте притормози — я выпрыгну и постараюсь удрать.

— Поймают, — вздохнул Леон, прибавляя газ. Стрелка спидометра перевалила за сто десять, и расстояние между машинами немного увеличилось.

— Приготовься, правый поворот!

Почти доехав до поворота в поперечную улицу, Леон резко затормозил и повернул что называется на двух колесах. Сзади раздался визг тормозов — преследователям тоже пришлось тормозить. Но очень скоро фары полицейского автомобиля осветили машину Леона и стали приближаться. Еще несколько секунд — и Леон крутанул влево и резко затормозил.

— Удачи, — успел крикнуть Эд, пока Энглиш открывал дверцу.

Ник прыгнул, пробежал два шага и тяжело повалился на землю. Несколько раз перевернувшись, он вскочил на ноги и кинулся в темную улочку.

Полицейская машина подлетела к перекрестку через несколько секунд. Громовой голос приказал Нику остановиться, но он продолжал бежать.

Вспышка осветила ночь, раздался звук выстрела. Пуля просвистела возле самого уха. Ник инстинктивно наклонился и помчался дальше, вслепую, в темноту улицы, выходящей к пристани. Еще несколько секунд — и за спиной забухали тяжелые башмаки полицейского. Не замедляя бег, Энглиш стал лихорадочно высматривать укрытие. В нескольких шагах от него находилась огромная груда пустых ящиков; он бросился туда и спрятался за ними.

Секундой позже на улице появился флик с револьвером в руке. Он осмотрелся по сторонам и прислушался.

Энглиш наблюдал за ним с горькой усмешкой на губах. Ник Энглиш прячется от фликов! Как это было бы комично, — подумал он, — если бы Лоис не находилась в опасности!

Он был уверен, что флик не станет смотреть за ящиками, и ошибся. Тот начал обходить ящики с противоположной от него стороны.

— Выходите, я вас вижу! — неожиданно заявил полицейский, поднимая оружие. — Выходите немедленно, или я буду стрелять.

Энглиш не шевельнулся, так как твердо знал, что тот не может его видеть. Так они сделали полный оборот вокруг ящиков. Потом флик, недовольно ворча что–то себе под нос, двинулся в сторону пристани; его револьвер и электрический фонарик были направлены вперед.

После того, как он исчез, Энглиш быстро прошел на соседнюю улицу и остановил такси.

— Знаете, где находится гольф–клуб? — спросил он шофера.

— Конечно, — ответил тот. — Но неужели вы собираетесь сыграть в такую погоду в партию?

— Немного дальше находится лодочная пристань. Я хочу проехать туда.

— Да, я знаю, где это. Это у Тома Керра.

Энглиш влез в машину.

— Двадцать долларов, если вы доставите меня туда за десять минут.

— Это невозможно, но за пятнадцать минут я вас довезу.

— Поехали!

Ник откинулся на подушки сиденья и стал шарить в карманах в поисках сигареты. Он чувствовал себя усталым и растерянным. Лоис ушла из дома более трех часов назад. Много шансов за то, что она уже мертва, задушена этим дьяволом. Но на этот раз Шерману не удастся уйти безнаказанным. Он отомстит ему, — думал Энглиш с мрачной злобой.

Выехав из города, такси понеслось по шоссе, которое извивалось среди песков. Через десять минут они промчались мимо ярко освещенного клуба. А еще через четыре минуты шофер заявил:

— Ну вот и ангар Керра.

Энглиш наклонился вперед и увидел большое строение возле реки. Окна деревянного дома были освещены. Он протянул шоферу двадцать долларов.

— О, за такую цену я готов ждать всю ночь! — с жаром заявил тот.

Машина остановилась перед ангаром.

— Керр должен находиться в кабине, самой дальней от пристани, — сказал шофер, пряча деньги.

Энглиш быстро прошел в кабину и постучал. Дверь открылась. Седой человек в свитере и высоких резиновых сапогах вопросительно посмотрел на него.

— Вы Том Керр?

— Он самый. Входите.

Энглиш вошел в уютную теплую комнату. Молодая женщина, сидевшая у окна, баюкала ребенка.

— Мне необходима моторная лодка, — сказал он Керру. — Сейчас, немедленно. Как скоро мы сможем выехать?

Керр внимательно посмотрел на него.

— Что–то не совсем ладно, мистер Энглиш? — спросил он.

Ник горько усмехнулся.

— Иногда бывает приятно, что тебя все знают, — сказал он. — Я хочу посетить яхту, что стоит на якоре у Бей—Крик.

— Отвези его, Том, — вмешалась молодая женщина твердым голосом. — И не задавай ему никаких вопросов. Разве ты не видишь, что мистер Энглиш торопится?

— Хорошо, — сказал Керр. — Подождите, мне понадобится минут пять. Я пройду к лодке.

Он взял свечу и вышел из комнаты.

Энглиш вытер лицо, мокрое от дождя. После минутного молчания он посмотрел на молодую женщину.

— Вы знаете, что меня разыскивает полиция? — спросил он. — Я не хотел бы причинять вам неприятности.

Женщина улыбнулась.

— Мы никогда не вмешиваемся в дела других. Ни Том, ни я. Но мы очень любим ваши спектакли, мистер Энглиш. Мы смотрели по телевизору ваш большой матч. Мы очень рады оказать вам услугу, мистер Энглиш.

— У меня больше друзей, чем я думал, — сказал Ник.

Дверь открылась, и Керр просунул через нее голову.

— Готово, мистер Энглиш. Хотите, я одолжу вам плащ?

Энглиш покачал головой.

— Нет, спасибо. Я мокрый с головы до ног. — Он повернулся в сторону женщины. — Еще раз спасибо, миссис Керр.

Они снова вышли на дождь и уселись в мощную моторную лодку, качающуюся на волнах. Керр помог Энглишу устроиться и дал газ.

— Мы с вами не договорились о цене, — сказал Энглиш. — Сотни долларов будет достаточно?

Керр утвердительно кивнул.

— Отлично, мистер Энглиш.

— На яхте может произойти небольшая драка, — продолжал Энглиш. — Была похищена молодая девушка, и я полагаю, что она находится на борту яхты. Я должен освободить ее. Вы останетесь в лодке.

— Если будет драка, рассчитывайте на меня, мистер Энглиш, — с довольной миной проговорил Керр. — Я до своей женитьбы был чемпионом–тяжеловесом в Мидл—Весте, но вот уже немало лет, как мне не приходится пользоваться своими кулаками.

— Вам нужно думать о своей жене и ребенке, — возразил Энглиш. — Такие негодяи дерутся не кулаками.

— И все же разрешите мне действовать.

— Что ж, если на борту будет больше одного человека, я позову вас на помощь.

Они уже достигли начала лимана. Вдалеке стали заметны огни яхты.

— Скорей! — торопил Энглиш, сгоравший от нетерпения.

Сощурив глаза, Энглиш всматривался в очертания яхты. “Если Лоис нет на борту… — думал он. — Если мы все же ошиблись…”

Теперь, когда они вышли из–под защиты берега, ветер свистел в ушах, и море стало неспокойным. Была надежда, что на яхте не услышат, как подойдет лодка.

— Замедлите ход, — распорядился Энглиш. — Мы подойдем к яхте по инерции. Не надо, чтобы они знали о нашем появлении.

— Понятно, — проговорил Керр, выключая газ.

Лодка продолжала плыть и через несколько минут достигла яхты.

Энглиш ухватился за борт, в то время как Керр разворачивал лодку вдоль яхты. Потом они оба прыгнули на палубу.

Палуба была безлюдна, но в двух иллюминаторах горел свет.

— Я пойду впереди, — прошептал Энглиш. — Старайтесь не обнаружить себя. Если будет нападение, держитесь позади.

Внимательно прислушиваясь, он осторожно двинулся в сторону каюты и, дойдя до верха лестницы, остановился. Не услышав ничего подозрительного, стал медленно спускаться вниз. Он достиг последней ступеньки, когда дверь каюты, находившейся в конце коридора, открылась

Энглиш ждал, пригнувшись и напружинив мускулы. Он понимал, что не может ни пойти вперед, ни вернуться назад. Если человек, который сейчас появится из каюты, вооружен, то ситуация совершенно безнадежна.

И тут он увидел Лоис.

Она выбежала из каюты бледная, с безумным взглядом. Ее белая нейлоновая блузка была разорвана на плече, а один чулок болтался на щиколотке.

— Лоис! — тихо позвал он.

— О, Ник! — закричала она, бросаясь к нему.

 

III

Дойдя до середины лестницы, Керр замер с широко раскрытым ртом. Он собирался сразиться с бандой убийц, но при виде Энглиша, держащего в объятиях девушку, у него перехватило дыхание.

Однако Нику было не до Керра. Он крепко прижимал к себе Лоис, благодаря небеса, что нашел ее живой.

— Вы не ранены? — с беспокойством спросил он.

— Нет, это пустяки… Я… я думала, что это Шерман возвращается. О, я так счастлива, что вижу вас!.. — проговорила она в замешательстве и слегка отодвинулась от него. — Простите, что я так бросилась к вам в объятия, но я так боялась…

— Моя дорогая, — начал Энглиш и тут же замолчал, понимая, что теперь не время говорить об этом.

— Кто–нибудь еще есть на борту? — спросил он.

— Есть еще Пенн. — Она указала на другую каюту. — Не смею вернуться туда. Я его оглушила…

— Вы его оглушили? Как это произошло?

— Он… он хотел меня изнасиловать. Мне удалось вырваться и ударить его бутылкой по голове… Я… я думала, что убила его.

Энглиш заметил, что она делает страшные усилия, чтобы удержаться от слез, и обнял ее за плечи.

— Не нужно так расстраиваться, — сказал он. — Я увезу вас отсюда. — Он повернулся к Керру. — Посмотрите, пожалуйста, что там произошло.

Керр прошел в каюту и через минуту вернулся с сияющим лицом.

— Вот это да! Здорово вы его тюкнули! — с восхищением проговорил он. — Но — жив. Череп поврежден, вскоре он придет в себя.

Лоис прижалась к Энглишу.

— Идемте, — сказал он. — Я отвезу вас домой.

— Нет, подождите, — сказала она, беря его за руку. — Это очень важно, Ник. В этой каюте есть то, что мы должны взять с собой.

— Ладно, — Энглиш повернулся к Керру. — Как вы думаете, сможете ли вы перенести этого типа в лодку? Мне он очень нужен.

— Ну конечно, — ответил Керр. — Положитесь на меня.

Энглиш последовал за Лоис в каюту, соседнюю с той, в которой она была заперта.

— Вот что я нашла. Ник, — сказала она, указывая на чемоданчик из кожи. — Это магнитофон. Мне кажется, что Пенн собирался шантажировать Шермана. На лентах записаны разговоры между Пенном и Шерманом. Здесь есть один разговор, который полностью вас оправдывает. Шерман пришел в эту каюту и говорил со мной, а Пенн, видимо, включил магнитофон. Вот, послушайте эту запись.

Она открыла чемоданчик и запустила ленту. Катушки начали крутиться, и в каюте зазвучал голос Шермана:

— “…смерти нарастают, как снежный ком. Я не попал бы в такое положение, если бы Рой, ничтожный слизняк, не начал обманывать меня. До того, как я его нашел, у меня было солидное дело. Теперь, если я не буду очень внимателен, все может пойти прахом. А ведь оно приносит мне двести пятьдесят тысяч долларов в год, и я вовсе не хочу лишиться этих денег. Я убил Роя Энглиша в приступе гнева. Было бы гораздо проще вышвырнуть его за дверь…”

Стоя плечом к плечу, слушали они спокойный металлический голос Шермана, и когда он сказал: “Я сделал так, что он узнал о связи его любовницы с Гарри Винсом; а так как я не был уверен, что он убьет их, мне пришлось сделать это самому…” Энглиш обнял Лоис за плечи и привлек к себе.

— Ну вот! На этот раз мы спасены!

— Идемте отсюда, Ник, — сказала Лоис, выключая магнитофон. — Мне хотелось бы посмотреть на лица фликов, когда они услышат это.

Энглиш внезапно насторожился.

— Мне кажется, что я не защелкивал дверь… — Он приблизился к двери, толкнул ее, потом отступил на шаг. — Странно. Она заперта на ключ.

— О, Ник! — в панике воскликнула Лоис. — Неужели это он вернулся?

— Эй, Керр, — закричал Энглиш, пытаясь выломать дверь. — Нас заперли!

— Ник, он включил мотор.

Энглиш действительно почувствовал, что стена слегка вибрирует.

— Вы правы. Может быть, Керр решил отвести судно к берегу?

— Это не Керр… Это Шерман. Я в этом уверена!

Ник бросился к иллюминатору, чтобы выглянуть наружу. Он подоспел вовремя, чтобы увидеть лодку, уходящую в темноту.

— Шерман на борту. Он обрезал канат, прикреплявший лодку к яхте.

Вибрация становилась сильнее, яхта набирала скорость, и Лоис, которая тоже смотрела в иллюминатор, увидела, что вода пенится у борта яхты.

— Что же теперь делать?

Энглиш смотрел на дверь.

— Эта проклятая дверь открывается снаружи! Нам ни за что не удастся сломать замок. Но необходимо выйти отсюда, Лоис. Эх, будь у меня пистолет!

— Стоп! Мы можем воспользоваться им как тараном!

— Это идея! Давай попробуем. Беремся с противоположных сторон…

Они сорвали стол с креплений и понесли его к двери.

— Раз, два, три!

После второго удара поверхность двери треснула.

— Еще раз, — сказал Энглиш.

Угол стола протаранил дверь, образовалась дыра.

— Отлично, — сказал Энглиш.

Ударом ноги он расширил отверстие, сунул в него руку и повернул ключ. Дверь отворилась.

— Послушайте, Лоис, вы останетесь здесь… Или еще лучше, запритесь в другой каюте. Возьмите с собой запись. Нам ни в коем случае нельзя ее потерять. А я пойду посмотрю, что происходит.

— Нет, я прошу вас, Ник, не оставляйте меня! Если с вами что–нибудь случится…

— Я буду очень осторожен. Идите и ждите меня в другой каюте.

Он снял с магнитофона полную катушку, потом вытолкнул Лоис в коридор.

— И не беспокойтесь обо мне.

Прежде чем она успела запротестовать, он сунул ей в руку бобину и направился к лестнице.

Лоис смотрела ему вслед. Лицо ее было бледным, взгляд настороженным.

Энглиш, напряженно вслушиваясь, стал подниматься по лестнице. Но он ничего не слышал, кроме шума мотора и плеска волн о борт яхты. Добравшись до верха лестницы, он остановился и бросил взгляд на палубу. Она была пуста, мостик также. Шерман, вероятно, блокирует руль, а сам где–нибудь прятался.

Вдруг Ник заметил движение какой–то тени и быстро пригнулся.

Из темноты прозвучал голос Шермана.

— Добрый вечер, Энглиш. Предупреждаю вас, я вооружен.

Энглиш посмотрел в направлении, откуда раздавался голос. Шерман находился слишком далеко, чтобы он мог прыгнуть на него. Он спустился на одну ступеньку и замер в ожидании.

— Я не сомневался, что рано или поздно вы попадете в мою мышеловку, — продолжал Шерман. — Лоис не хотела верить мне, когда я говорил, что вы поспешите ей на помощь.

— И куда же вы собираетесь отправиться? — спросил Энглиш. — Вся полиция ищет вас.

— Это ложь, и притом глупая, возразил Шерман. — Они, может быть, и начнут искать меня через несколько часов, когда Керр придет в себя от моего удара, но тогда будет уже слишком поздно.

— Это вы так считаете. Не думаете же вы в самом деле ускользнуть от них на яхте?

Шерман засмеялся.

— Нет, конечно, но когда начнутся поиски, судно будет уже на дне, — ответил он. — Вот куда мы все направляемся, Энглиш, — вы, девушка и я. На дно моря. На этот раз я хочу покончить со всем этим раз и навсегда. Я устал. Мне не следовало убивать Глорию. Привратник видел, когда я выходил. С меня довольно. Это не остановится само собой. Я решил покончить с этим — и с вами.

— И как же?

Он уже не сомневался, что Шерман не лжет, но понимал, что пытаться атаковать его бесполезно. Расстояние слишком велико. Не успеть.

— Я поджег яхту, — ответил Шерман. — Скоро состоится отличный фейерверк! У вас есть выбор между возможностью сгореть заживо или утонуть. Мы находимся, приблизительно в трех милях от берега и плывем в открытое море. Лично я предпочитаю утонуть.

Теперь Энглиш узнал все. Он соскользнул вниз по лестнице. Лоис стояла у подножия трапа и слышала весь диалог.

Она побледнела, но держала себя в руках.

— Он настоящий сумасшедший, — сказал Энглиш. — Говорит, что поджег судно. Может быть — лжет, если же нет, то попытаемся спастись вплавь. Вы умеете плавать, Лоис?

Она улыбнулась.

— Да. Не беспокойтесь обо мне.

— Сейчас не время и не место, но я должен сказать, что я вас люблю. Я, вероятно, любил все эти годы, но осознал это сейчас, едва не потеряв. Жаль, что понял так поздно… А теперь, когда я сказал все, нам нужно искать возможность спастись. Прежде всего — спасательные пояса. Они должны быть в каюте!

Она бросила на него быстрый взгляд, потом вошла в каюту. Через несколько минут они нашли три спасательных пояса и два пластиковых непромокаемых мешка.

— Катушку мы запакуем в мешки и привяжем к спасательному поясу, — сказал Энглиш. — Меньше всего я хочу потерять ее и сделаю все возможное, чтобы сохранить.

— Где–то горит, Ник, — сказала Лоис, расстилал мешки на полу. — Вы чувствуете запах?

Энглиш вышел в коридор. Дым проникал через пол. Когда он нагнулся и пощупал настил, то почувствовал сильный жар.

Он вернулся в каюту и помог Лоис прикрепить катушку к спасательному поясу.

— Выпрыгнуть можно только с палубы, — сказал Энглиш, помогая Лоис закрепить пробковый пояс, — а он сторожит выход с лестницы. Подождите здесь, я пойду посмотрю, что он делает.

— Будьте осторожны, Ник!

Он поднял ее подбородок, чтобы поцеловать.

— Надо выбираться отсюда!

Струя дыма ворвалась в каюту, и они закашлялись. Энглиш выглянул в коридор: полон дыма, а жар стал невыносимым.

— Пойдемте, Лоис. Здесь нельзя оставаться.

Они побежали к лестнице.

Красный свет разливался на месте, где находился руль. Жар на палубе был так силен, что Энглишу пришлось прикрыть лицо рукой, чтобы хоть что–нибудь разглядеть в плотном дыму. Он отчетливо слышал гул пламени, которое пожирало палубу, неумолимо приближаясь к ним.

Он осторожно вылез на палубу, Никаких следов Шермана.

— Лоис! — позвал он вполголоса.

Девушка быстро присоединилась к нему.

— Нигде не видно. Идем.

— Вот ваш пояс, — сказала она, протягивая ему спасательный пояс.

Он взял — и увидел Шермана, вынырнувшего из дыма. Энглиш выпустил пояс, схватил Лоис на руки и бросил ее в воду. В этот момент Шерман заметил его.

Энглиш отскочил в сторону, изловчился и бросил в воду катушку. Когда он положил руку на планшир, чтобы прыгнуть в море, Шерман выстрелил.

От страшного удара в бок Энглиш не удержался на ногах и плашмя свалился на раскаленную палубу.

Мокрая одежда задымилась, а когда он приподнялся, кожа ладоней прилипла к палубе. Он покатился к борту и попытался перевалиться через планшир.

Шерман бросился к нему, схватил за щиколотку и оттащил назад.

— Не удерешь! — закричал он с демоническим смехом. — Поджаришься вместе со мной! Ну, что теперь, Энглиш? Как тебе нравится преддверие милого ада, а?

Ник резко ударил ногой — и достал Шермана; тот упал и покатился по палубе. Пистолет вылетел из рук, но прежде он успел нажать на спуск, и пуля, прожужжав рядом с головой Энглиша, ударилась в мачту.

Энглиш кинулся на Шермана, стараясь прижать его к палубе.

С перекошенным от боли и бешенством ртом Шерман, подобрав пистолет, начал вскидывать руку — но Энглиш перехватил его запястье обеими руками и прижал кисть врага к металлической обшивке.

Шерман завыл — раскаленный металл впился в тело. Несколько секунд Шерман молотил Ника кулаком по лицу, но так и не смог заставить ослабить захват. Пальцы разжались, и пистолет выпал за борт.

Энглиш вскочил — но темная вспышка боли от раны на несколько секунд погасили сознание.

Очнулся он от жара и удушья: снизу — раскаленная палуба, а сверху — Шерман; упираясь коленями в грудь Ника, он вцепился в горло.

Энглиш схватил убийцу за руки и, вывернув, оторвал от своей шеи. Шерман снова протянул руки к горлу, но сильный удар Ника отбросил убийцу в клубы дыма. Не дожидаясь повторной атаки, Ник перевалился через планшир и тяжело рухнул в море.

Но холодная вода удержала уходящее сознание; Ник вынырнул и перевернулся на спину.

Яхта пылала, освещая море словно огромный факел.

— Ник!

Чья–то рука коснулась его плеча. Энглиш повернулся — Лоис! В другой руке она держала пояс с привязанной магнитофонной катушкой.

— Ты ранен?

— Ничего, — ответил Энглиш, — обойдется. Что с Шерманом?

— Я думаю, что он еще на борту.

Энглиш протянул руку и схватил спасательный пояс, чтобы удержаться на воде. Ноги висели, как гири.

— Останься около меня, Лоис, — попросил он. — Я ранен…

— Я буду поддерживать тебя. Не выпускай пояс.

Когда он переворачивался на спину, то заметил подплывающего Шермана.

— Осторожно! — закричал Энглиш, отталкивая Лоис подальше от себя.

В тот же миг рука Шермана сжала плечо Энглиша.

— Мы пойдем на дно вместе! — пронзительно завопил он. — Это конец, Энглиш!

Ник пытался ударить его, но у него не хватило сил. Он не смог оттолкнуть сумасшедшего, и почувствовал, как пальцы противника оставили его плечо и добираются до горла.

Они погрузились вместе. Шерман душил. Лоис, видя, как они исчезли под водой, попыталась нырнуть за ними, но пробковый пояс тут же вытолкнул ее на поверхность. Она судорожно пыталась развязать узлы, чтобы освободиться от него, но веревки разбухли в воде.

Вода забурлила. Лоис увидела обоих мужчин, тела которых по–прежнему были тесно сплетены; они вынырнули несколько в стороне. Она видела, как рука Энглиша потянулась к лицу Шермана и его пальцы вонзились в глаза противника. Потом море снова сомкнулось над ними.

Она ждала, и сердце ее готово было разорваться от страха за Ника.

На темной глади моря вспенивались пузырьки воздуха. Прошло несколько мучительных секунд — снова сражающиеся появились на поверхности. Шерман, казалось, одерживал верх: его руки и ноги плотно обвивались вокруг Ника, который тщетно пытался освободиться.

Она поплыла к ним — и опоздала. Сплетенные тела исчезли под водой, когда до плеча Энглиша оставались считанные сантиметры.

Потом, после бесконечно долгого ожидания, кто–то всплыл и слабо забарахтался, пытаясь удержаться на поверхности.

Она подплыла к нему и, перевернув за спину, облегченно всхлипнула, увидев бледное лицо Энглиша.

Лоис так и поддерживала голову любимого над водой, когда четвертью часа позже их подобрал Керр поблизости от еще пылающего остова яхты.

 

IV

Сэм Крайл нашел Энглиша в палате на первом этажи новенького, сверкающего белизной госпиталя.

Рядом с Ником, на столике, громоздилась кипа писем и телеграмм.

А в углу палаты сидел с воинственно поднятым подбородком и настороженным взглядом Чик Эган. Вот уже трое суток, с того момента, как сюда привезли раненого Энглиша, Чик торчал здесь неотлучно, благо в палате были все необходимые условия. И сменить его не удавалось никому из персонала госпиталя. Его пытались выпроводить, но пока что даже самому Нику Энглишу никак не удавалось от него освободиться.

— Привет, Ник! — сказал Крайл, подходя к кровати, — как дела?

— Добрый день, Сэм. Возьми стул. Недурно. Рана затянулась, да и ожоги хорошо рубцуются. Не понимаю, почему вокруг меня подняли столько шума.

Крайл наморщил лоб.

— Ты два дня находился в коматозном состоянии. Если ты и выкарабкался, то только благодаря своему железному здоровью. Так, по крайней мере, сказал врач. — Он бросил взгляд на Чика. — Пойдите прогуляйтесь, Эган. Ник ничем не рискует со мной.

Чик насмешливо улыбнулся.

— Да? Вы только посмотрите, что с ним случается, как только я спущу с него глаза. Нет, я не сдвинусь отсюда. Никто больше не посмеет причинить ему зло, пока я могу этому помешать.

— Оставь его, Сэм, — со смехом проговорил Энглиш. — Я пытался освободиться от него, но из этого ничего не вышло. Что у тебя нового?

— Все идет хорошо, — ответил Крайл. — Магнитофон произвел фурор. Теперь тебе не нужно ни о чем беспокоиться. Не удивлюсь, если комиссар приедет к тебе извиняться.

— Не имею ни малейшего желания его видеть, — сморщился Энглиш. — А Шерман?

— Его тело нашли. Ты–таки свернул ему шею, Ник.

— А как чувствует себя Лоис?

— Очень хорошо. Я звонил ей сегодня утром. Она уже в полной форме.

— Она не говорила тебе, что собирается меня навестить? — с тревогой в голосе спросил Энглиш. — Я все жду…

Крайл пожал плечами.

— Она мне ничего не сказала, но полагаю — придет.

Ник хотел что–то сказать, но сдержался и только спросил:

— А что с Керром и с тем другим бандитом?

— Он под замком, Керр перетаскивал его в лодку, когда Шерман подкрался сзади и оглушил его. Керр упал в лодку, которая поплыла по течению. Когда Керр пришел в себя, то увидел пылающую яхту и подплыл поближе. Он вытащил вас как раз вовремя.

— Это замечательный парень, — сказал Энглиш. — Сделай для него что–нибудь, Сэм.

— Согласен. Обязательно повидаюсь с ним.

— По словам Чика, — проговорил Энглиш, — Морили признался. Что с ним теперь будет?

— Он обвиняется в попытке убийства. И нужно добиться его осуждения, Ник. К счастью, я привел с собой несколько репортеров. Комиссару не удастся замять дело. Теперь эта скотина долго посидит на привязи.

— В сущности, все кончилось как нельзя лучше. Правда, в городе сейчас найдется несколько разочарованных. Райс, вероятно, даже пролил несколько слезинок.

— Еще бы! Он был совершенно уверен, что на этот раз прикончит тебя. Одно нехорошо. Вся история, к несчастью, получит огласку. Не удастся замолчать действия Роя.

Энглиш пожал плечами, что вызвало у него гримасу боли.

— Проклятье! Мне еще очень больно, — проговорил он, стараясь принять более удобное положение. — Что же, раз нельзя избежать… — продолжал он. — Впрочем, теперь мне совершенно безразлично, Сэм.

— Ты говоришь серьезно? — удивился Крайл.

— Совершенно серьезно. Но не рассчитывай на легкую жизнь и сперва хорошенько подумай. Тебе придется бросить свою адвокатуру, но то, что я тебе предложу, стоит этого. Я соглашусь на двадцать пять процентов дохода и оставлю тебе дело, если ты согласишься.

— А как же ты? Ведь в этом бизнесе вся твоя жизнь, Ник. Ты не можешь бросить его так.

— Эти двадцать пять процентов дадут мне достаточно денег. Мне хочется путешествовать, повидать мир. А когда мне надоест, я начну с нуля. Знаешь, Сэм, самые лучшие дни моей жизни — те, когда у меня еще ничего не было, когда я только начинал дело. Так что я постараюсь снова попасть в эту атмосферу. Я ухожу, это решено.

Крайл встал.

— Ладно. Я должен подумать. Правда, мне кажется, что и думать тут нечего. Мне нужно только поговорить с Элен, и тогда я дам согласие.

Немного позднее, днем, — Энглиша посетил Леон.

— Пришел поглядеть, как идут твои дела, — сказал Эд, пожимая руку друга — Мне нужно возвращаться в Чикаго. Думаю уехать сегодня. Я тебе больше не нужен?

Энглиш отрицательно покачал головой.

— Нет, наверное. Спасибо за все, что ты сделал для меня. Как только вернусь в контору, сразу же вышлю тебе чек. Мы неплохо справились, не так ли?

— Неплохо, — согласился Леон. — Если бы ты видел фликов, их рожи, когда Лоис появилась с магнитофонной записью!

— Я только не понимаю, почему она ни разу не пришла повидать меня. Все навестили меня, кроме нее.

Леон рассмеялся.

— Ты что, думаешь твое дело идет само по себе, пока ты валяешься в постели? Ты, видно, забыл, что сегодня вечером новый спектакль? Лоис работает по двадцать часов в сутки! У бедной девочки нет времени даже на то, чтобы попудрить носик!

— О! Будь он проклят, этот новый спектакль! — со злостью сказал Ник. — Мне наплевать на него. Я хочу ее видеть!

— Придет! Она говорила, что собирается зайти сюда вечером, перед театром. Ты должен быть ей благодарен. Она делает твой бизнес.

— Да, согласен, — ответил Энглиш. — Но ей пора сменить занятие.

— Это твое дело, Ник… А теперь мне пора бежать. До скорого, старина. У тебя было достаточно переживаний — хватит до конца твоих дней.

После ухода Леона Чик смущенно спросил:

— Это правда, патрон, что вы покидаете бизнес?

— Да, меня ждет другое дело, совершенно неотложное. Дело, которое займет у меня самое светлое время моей жизни и которому я посвящу долгие годы.

Чик широко раскрыл глаза.

— А для меня там найдется что–нибудь?

Энглиш покачал головой.

— Не думаю, — весело ответил он. — Это сугубо личное. Я собираюсь жениться и поехать путешествовать.

Выражение изумления на лице Чика показалось Энглишу таким смешным, что он громко расхохотался.