Глава 29

Элен

9 сентября 2015 года

– Ты уверена насчет этого? – спросила Элен, когда последовала за Рили в старый отель «Хартсборо». Все здесь выглядело странно и создавало легкое впечатление опасности. Прежняя Элен из Коннектикута ни за что не позволила бы затащить себя в жутковатый обветшавший отель, чтобы сидеть рядом с незнакомыми людьми и пытаться установить связь с потусторонним миром. Это было похоже на завязку второсортного фильма ужасов.

Табличка у входа гласила, что на первом этаже находится антикварная лавка. Они остановились в прихожей перед старой приемной конторкой, словно ожидали, когда портье передаст им ржавые ключи, которые до сих пор висели на крючках, вбитых в стену.

– Повторяю, это никому не повредит, верно? – тихо отозвалась Рили. – Дикки каждую среду собирает здесь кружок для общения с духами, куда принимают любого, кто захочет присоединиться. Может быть, если у Хетти, Джейн или Энн есть сообщение для нас, они смогут вызвать их для тебя.

Элен колебалась. Она до сих пор старалась осмыслить логику происходящего. Если что-то должно было случиться, то почему это не произошло в их новом доме? Вещи, которые она приобрела, притягивали призраков. Почему призраки должны были появиться в старом пыльном отеле, расположенном в пяти милях от болота, где приходится платить двадцать долларов за то, чтобы посидеть с зажженными свечами в кругу незнакомых людей, готовых помочь? Тем не менее Элен очень хотелось снова вступить в контакт с этими умершими женщинами. С тех пор, как несколько недель назад она на короткий момент увидела дух Энн, других появлений не было.

Рили решительно собиралась попробовать этот подход, и Элен приходилось признать свой интерес к людям, заявлявшим о своей способности общаться с духами: кто они такие, на что это похоже? Кто может настолько хотеть общения с мертвыми, чтобы приходить сюда и обращаться за помощью?

«Это я, – подумала Элен. – Я – их целевая аудитория».

– Ты здесь бывала раньше? – спросила она.

– Один или два раза, но это было давным-давно, – ответила Рили. – Только ты должна обещать, что ничего не скажешь Олив о нашей вылазке. Она решит, что мы обе чокнулись, а я думаю, что сейчас мы с тобой – единственная стабильная опора в ее жизни.

– А ты должна обещать, что ничего не расскажешь Нату, – сказала Элен.

– Тогда это будет наш секрет.

Рили сама поговорила с Натом и сказала, что они с Элен собираются на дамскую вечеринку.

– Ей нужно немного развеяться от работы и всякой мистики, – сказала Рили. – Обещаю, что буду присматривать за ней.

Они втроем провели день, настилая половые доски в гостиной. Это были старые кленовые доски, и Элен восторгалась ими. Каждая царапина, каждое отверстие от гвоздя придавало им неповторимый характер и теплое очарование, которого нельзя добиться от нового пола. Даже Нат согласился с тем, что дополнительная работа по обрезке и подгонке стоила потраченных усилий. И Рили добыла их по вполне приемлемой цене. Еще Рили нашла для них несколько сотен квадратных футов широких сосновых досок со старой силосной станции, которые они собирались пустить на пол второго этажа. Нат был в восторге, что теперь они вписались в бюджет и даже получили некоторую экономию.

В конце коридора находились двойные двери со старой табличкой «Бар первого класса».

Рили вошла внутрь, и Элен последовала за ней.

В комнате царил полумрак и пахло ароматическими свечами, воскурениями и, возможно, марихуаной. Перед ними находилась длинная деревянная стойка бара с зеркалом и высокими пустыми табуретами. Окна справа были закрыты тяжелыми портьерами. Слева от них находилась группа людей, рассевшихся в круг, зажженные свечи были повсюду – на полу, каминной полке, перед которой сидели люди, на шатких столах и пустых стульях. Люди тихо беседовали друг с другом. Рили повела Элен в ту сторону. Пол был покрыт ветхой ковровой дорожкой, мебель была выцветшей, с дырявой обивкой. В круге находилось шестеро людей, и теперь все они смотрели на них.

– Привет, Дикки, – сказала Рили.

– Рад видеть тебя, Рили, – отозвался мужчина.

– Это моя подруга Элен.

Человек, к которому она обращалась, кивнул и встретился взглядом с Элен. По ее шее пробежал холодок.

– Добро пожаловать, – сказал Дикки. – Прошу садиться.

Он был высоким. Судя по внешности, ему было немногим больше пятидесяти. У него было угловатое, обветренное лицо с маленькими серо-голубыми глазами и большими, лихо закрученными усами. На нем были джинсы с застегнутой на все пуговицы джинсовой рубашкой и сапоги с острыми носками. Потом Элен заметила тяжелый кожаный ремень с прикрепленной кобурой. У Дикки на талии висел револьвер.

Зачем человеку, который говорит с призраками, может понадобиться оружие?

Элен подумала, что лучшим решением будет взять Рили под руку и уволочь отсюда. Но было уже поздно: Рили заняла пустующее место и указала Элен на последний свободный стул.

Элен устроилась на стуле. Она посмотрела на Дикки и попробовала представить его мальчиком, из-за белого оленя потерявшим в лесу своего отца. Что маленький Дикки мог видеть в тот день? Как долго он бегал по лесу и звал отца, видел ли он таинственного оленя?

Женщина слева от Дикки наклонилась и прошептала что-то пожилому мужчине, сидевшему рядом с ней. У него были большие круглые глаза и волосы, торчавшие за ушами. Элен подумала, что он похож на большую хохлатую сову. Человек-сова прислушался и кивнул.

– Прежде чем приступить к делу, давайте вспомним, что общение с мертвыми, к которому мы стремимся, не начинается и не заканчивается здесь, в этом круге, – объявил Дикки.

Человек-сова снова кивнул и удовлетворенно хмыкнул. Дикки откашлялся и продолжил:

– Насколько я понимаю, вы знаете, что толкование сообщений от духов умерших похоже на изучение иностранного языка.

Все согласно закивали.

– Это установление закономерностей, умение быть более восприимчивыми к сигналам от мертвых, которые мы получаем ежедневно. Вы понимаете, что я имею в виду: это сны, которые снова и снова возвращаются к нам, повторяющиеся числа, песни на радио и образы, от которых мы не можем избавиться. Реальность… она не случайна. – Он пошаркал ногой в сапоге с острым мыском. – Духи могут манипулировать окружающим миром и посылать нам сигналы. Нам нужно держать глаза открытыми и слушать, что они говорят.

Привиделось ли Элен или Дикки смотрел прямо на нее, пока говорил это?

– Я постоянно вижу у себя во дворе хохлатого дятла, – сказал мужчина, в котором Элен узнала продавца готовой пиццы. – Это была любимая птица моего брата, и я уверен, что это он.

Послышался согласный шепот, сопровождаемый новыми разговорами о чудесных совпадениях, благоприятных моментах и знамениях: повторяющиеся номерные знаки, которые на самом деле были тайным шифром, голоса с важными сообщениями из статического шума радиоволн, навязчивые сны.

Элен ничего не сказала.

Дикки посмотрел на нее.

– Скажите, Элен, вы испытывали нечто подобное?

Она слегка поежилась и посмотрела на Рили, которая ответила легким кивком.

– Ну что же, – сказала Элен. – В последнее время я регулярно просыпаюсь в три тридцать три ночи. Так повторяется уже несколько дней.

Она стала рассказывать о призраках, которых видела после пробуждения. Хотя Элен была уверена, что эти люди с готовностью прислушиваются к ее словам, она не доверяла им.

Пожилая женщина рядом задумчиво кивнула:

– Духи будят вас по ночам. Это могущественное число, потому что тройка лежит в основе любого общения… и психических способностей. Это число медиумов.

Она повернулась к Элен, оценивая ее реакцию.

– Что происходит, когда вы просыпаетесь, моя дорогая? У вас были видения или какие-то необычные чувства?

– Нет, – солгала Элен. – Потом я просто засыпала.

Женщина кивнула:

– Постарайтесь не заснуть в следующий раз. Держите глаза открытыми и внимательно слушайте. Если вас регулярно будят, этому есть причина.

Члены группы согласно зашептались. Элен чувствовала, что все изучают ее.

– Теперь мы можем приступить к делу, – сказал Дикки. Он взял за руки двоих, сидевших рядом с ним, а потом весь круг соединил руки. Правой рукой Элен взялась за руку Рили, а левой – за руку пожилой женщины. Рука женщины была легкой, хрупкой и слегка подрагивала, как маленькая птица. Дикки закрыл глаза, наклонил голову, и другие последовали его примеру. Элен склонила голову, но держала глаза открытыми и наблюдала за происходящим.

– Мы приносим в круг только лучшие намерения, – произнес он.

– Мы приносим в круг только лучшие намерения, – эхом отозвались остальные.

– Мы открываем свой разум и сердце для тех, кого можем чувствовать, но не можем видеть, – продолжал Дикки.

– Мы открываем свой разум и сердце для тех, кого можем чувствовать, но не можем видеть, – хором повторили члены группы.

– Мы просим духов присоединиться к нам здесь, в этой комнате.

На этот раз рефрена не последовало. В замшелой комнате наступила тишина, прерываемая лишь звуками дыхания.

– Есть ли сейчас духи среди нас? – спросил Дикки. – Дайте нам знак.

Где-то за его спиной, возле старого камина, раздался громкий стук. Элен вскинула голову и всмотрелась в тени.

– Добро пожаловать. – Дикки улыбался с закрытыми глазами. – Выходите. У вас есть сообщения для кого-то из нас?

В помещении должен был находиться другой человек. Кто-то прятался за стеной, слушал и разыгрывал роль призрака. Давал этим людям то, что они хотели получить.

Элен преисполнилась разочарования. Обычное мошенничество; эти люди на самом деле не могли вызывать духов.

Старуха, сидевшая рядом с Элен, сильнее сжала ее руку.

– Я что-то получаю, – монотонно произнесла она. – Это сообщение для Кэй.

Женщина средних лет в красном свитере подалась вперед.

– Для меня? Кто это? Что он говорит? – Ее светлые волосы были выкрашены пергидролем, кожа в свете свечей выглядела желтоватой и болезненной. Густо-синие тени для век доходиди до бровей.

– Это твоя сестра Джесса.

– О! – Кэй взволнованно распахнула глаза. – Что она говорит?

– Она дает понять, что любит тебя. И она говорит… она говорит, что ей очень жаль.

– Ох! – воскликнула Кэй, и ее густо подведенные глаза наполнились слезами, стекавшими по желтушным щекам. – Ох, Джесса! Тебе не нужно ни о чем сожалеть. Я прощаю тебя. Скажи ей, что я прощаю ее!

Она зарыдала. Старуха рядом с Элен умильно улыбнулась.

– Ты сделала ее счастливой, Кэй. Она рада, и теперь ей легко.

«Боже мой, – подумала Элен. – Какое жуткое дерьмо!» Казалось невыносимо жестоким так бесцеремонно обманывать людей вроде Кэй, страдающих людей, у которых явно остались неоконченные дела с мертвыми и которые не знали, куда им податься. Элен представила, что могло бы случиться, если бы она вступила в такую группу сразу же после смерти своего отца, когда душевная боль сделала ее полностью беспомощной и уязвимой. Тогда эти стервятники смогли бы вволю попировать за ее счет, и возможно, она бы поверила им. Тогда ей отчаянно хотелось поговорить с отцом еще хотя бы раз и как следует попрощаться с ним.

– Здесь есть чье-то другое присутствие, – сказал Дикки.

– Для меня? – спросила Элен.

Старуха кивнула и закрыла глаза. Она крепко сжала руку Элен.

– О! У нее очень сильный дух.

Это было уже слишком. Ей не следовало слушать Рили, не следовало приходить сюда. Элен хотела встать и уйти, но вежливость удерживала ее на месте, и Элен думала: «Скоро это закончится, и тогда я уберусь отсюда, чтобы больше никогда не возвращаться».

У нее разболелась голова. Запах благовоний и ароматических свечей был слишком сладким и обволакивающим; он забивал ей горло и затруднял дыхание.

– Это женщина, но она не называет свое имя. Она говорит, вы знаете, кто она такая. Она говорит… говорит, что вам нужно кого-то найти. Это кто-то из ваших родственников? Нет, нет, не так. Это кто-то из ее родственников. Тот человек, которого вам нужно найти.

Рили крепко сжала руку Элен.

– Она говорит, что вам нужно поспешить. У вас мало времени, – сказала старуха, оскалившись в странной гримасе.

– Есть что-то еще? – спросила Рили. – Она говорит, как найти этого человека?

– Подождите! У нее есть другое сообщение. – Старуха открыла глаза и снова сжала руку Элен. – Это только для вас одной. Закройте глаза, дорогая. Закройте глаза и слушайте всем своим существом. Она пытается достучаться до вас.

Элен закрыла глаза, глубоко вздохнула и попыталась забыть о том, где она находится и как у нее болит голова. Элен ощутила дуновение ветра и представила, что находится снаружи, на краю болота.

Тогда она услышала одну короткую фразу или команду, произнесенную стеклянным скрежещущим голосом, который сразу же узнала: «Спаси ее».

Элен едва не открыла глаза, но продолжала держать их закрытыми и сосредоточилась на равномерном дыхании.

Комната и все ее содержимое – запах благовоний, дыхание и шарканье окружающих людей – как будто отступили на задний план. Элен находилась на болоте. Она видела белую олениху, ту самую, грациозную и загадочную, а потом что-то сместилось, и Элен стала белой оленихой. Ее преследовали, на нее охотились. Она бежала к болоту через лес, и там, где ее копыта касались земли, распускались розовые венерины башмачки. Вокруг нее кружили стрекозы, и их жужжание было страшным предупреждением, которое превратилось в режущий голос Хетти: «Опасность. Ты в опасности».

Элен находилась в центре болота, когда раздался выстрел. И она почувствовала, как пуля ударила ей в грудь, в грудь белой оленихи. Элен скользнула в воду и погрузилась в болото – вниз, вниз, вниз…

Элен распахнула глаза с бешено бьющимся сердцем и пересохшим ртом, где ворочался ватный язык. Но она по-прежнему чуяла запах болота и слышала жужжание стрекоз. «Опасность. Ты в опасности».

Ее взгляд уперся в револьвер Дикки.

– Мне пора. – Элен встала, отпустила руку старухи и оттолкнула Рили, которая встревоженно посмотрела на нее.

– Нельзя разрывать круг, – предупредил Дикки.

Элен на нетвердых ногах двинулась прочь.

– Простите, – сказала она.

– Пожалуйста! – воскликнула старуха. – Вы не должны бояться того, что они вам показывают.

Элен поспешно вышла из комнаты, натыкаясь на стулья. Она распахнула дверь и устремилась вниз по лестнице. Рили побежала за ней.

– Элен, подожди! – кричала она.

* * *

Свет в фургоне был погашен, поэтому они сидели в автомобиле Рили и курили косяк.

– Ты расскажешь мне, что там произошло? – озабоченно спросила Рили. Выражение ее лица было странно похоже на лицо Ната, именно так он глядел на нее в последнее время. Элен смотрела на темные окна фургона и думала, как хорошо, что Нат не видел ее нервный срыв в заведении Дикки… и не узнает об этом.

– Ничего особенного, – сказала Элен. – Просто игра моего буйного воображения. Боже, меня все еще трясет от этого места. А те люди, ты же знаешь, что они кормятся чужими желаниями и неудачами?

Рили погрузилась в молчание.

– Прости, – наконец сказала она. – Нам не следовало приходить туда, но я не знала, что все так закончится.

– Ты не виновата. Но разве тебя не пробирает жуть от этого Дикки? Зачем он повсюду таскает с собой оружие? Или он ожидает бунта в своем кружке заклинателей духов?

Рили улыбнулась:

– Ты права, он ненормальный. Просто мы со временем привыкли к этому.

Они помолчали, пока докуривали косяк. Окошки были опущены, и Элен слышала лягушачий хор на болоте, ощущала глубокий запах сырой земли. Она посмотрела на фургон, подумала о Нате, который спал внутри, обложенный своими природными справочниками и тщательными чертежами дома их мечты. Она знала, что должна пойти туда и лечь рядом с ним, обрести покой в его тепле и близости.

Но сейчас Элен хотелось чего-то еще. Она повернулась к Рили.

– Я слышала голос Хетти, – сказала Элен.

– У Дикки?

– Да.

– Что она сказала?

«Опасность. Ты в опасности».

– Она сказала: «Спаси ее».

– Кого?

– Полагаю, того родственника, которого я могу найти. Того, о котором говорила пожилая дама.

Рили нахмурилась и прикусила нижнюю губу.

– Что-нибудь еще?

– Она сказала… сказала, что я в опасности.

– Знаешь, Элен, не пора ли остановиться?

Остановиться? Элен не могла поверить, что именно Рили, а не кто-то еще, предлагает ей отойти от дел.

– Не могу. Не знаю, как это объяснить, но я не могу. Хетти хочет… нет, она добивается, чтобы я это сделала.

Рили помолчала, глядя на Элен.

– А ты когда-нибудь думала о том, что, может быть, она действует не в твоих интересах? Или просто издевается над тобой?

– Почему? С какой стати ей это делать?

– Не знаю, Элен. Потому, что это забавно и любопытно. Потому, что она может это делать.

– Нет. – Элен покачала головой. – Все не так, Рили. Я знаю, что до сих пор она не сбивала меня с пути. И чувствую, что она нуждается во мне.

Рили пристально посмотрела на Элен.

– Хорошо, как скажешь. Но будь осторожна, ладно? Просто помни, что вещи не всегда таковы, какими они кажутся.

* * *

Элен выключила компьютер, потерла глаза и закрыла маленькую записную книжку, которую стала называть «Тайной Хетти». Элен около двух часов проработала в интернете, и все, что ей удалось найти за это время, было именем дочери Энн. У Сэмюэля Грэя и Энн Уайткомб Грэй было двое детей: Джейсон, родившийся в августе 1968 года, и Глория, родившаяся в апреле 1971 года. Элен нашла копию свидетельства о рождении Глории – ее среднее имя было Мэри, и она родилась в 15.40, – но не более того. Были сотни результатов по именам Джейсона и Глории Грэй, но Элен не знала, как сузить параметры поиска.

Нат по-прежнему спал и даже не пошевелился, когда Элен вернулась и включила свет на кухне.

Она посмотрела на угловой стол, где стоял его ноутбук. Он был открыт и передавал зеленоватые изображения с трех видеокамер, установленных во дворе. Элен стала рассматривать их. Там не было никакого движения, кроме деревьев, очертаний фургона, где находились они с Натом, и темного силуэта недостроенного дома, маячившего позади.

Она заметила природный дневник Ната, засунутый под ноутбук, и раскрыла его. Вот первая запись: большая голубая цапля на болоте. Потом дикобраз, самец и самка кардинала, красная белка. Потом набросок оленя, сделанный Натом в тот день, когда он провалился в болото. Рисунок был весьма хорошим, и его художественные навыки увеличивались с каждым следующим эскизом. Перевернув страницу, Элен обнаружила новые рисунки белого оленя с дотошными примечаниями о наблюдениях. Пока она продолжала листать, ее живот завязывался в узлы. Страница за страницей были покрыты рисунками белой оленихи и поспешными записями, которые становились все более неразборчивыми. Например, там говорилось: «Ее глаза меняют цвет… tapecum ludicum?», или «она вышла на середину болота и исчезла», или «следы растворились».

Одна запись гласила: «Это наша игра. Словно детская игра в салочки».

Элен дрожащими пальцами переворачивала страницы.

Нат дошел почти до конца эскизного блокнота, и на девяносто процентов это были рисунки и записи о белой оленихе. Ближние планы ее морды и глаз. Заметки о примерном росте и весе.

– Бог ты мой, – пробормотала Элен, уверенная в том, что видит дневник одержимого человека. Ей стало тошно до мозга костей.

Потом она добралась до последней страницы, где стояло сегодняшнее число.

«Сегодня она дожидалась меня в нашем обычном месте. Она была явно расстроена, что я опоздал. Она посмотрела на меня так, словно говорила: «Пожалуйста, больше не заставляй меня ждать тебя». Потом она ускакала так быстро, что я никак не мог догнать ее».

 

Глава 30

Олив

10 сентября 2015 года

Хетти снилась ей последние несколько недель, с тех пор, как она надела мамино ожерелье. Во сне Олив не только видела Хетти, но и была ею. Она стояла перед своим домом у болота. Потом услышала крики мужчин и лай собак, приближавшихся к ней.

Сны заканчивались одинаково: с петлей на шее и повешением на старой белой сосне. Олив просыпалась на диване в гостиной и сначала была совершенно дезориентированной: она по-прежнему считала себя Хетти, просыпавшейся в тесной кривобокой хижине.

– Ты как, нормально? – Отец стоял над Олив в семейных трусах и футболке. Его волосы были взъерошены, глаза отекли.

– Да, – ответила Олив. – Просто дурной сон.

– Ты кричала во сне, – сказал он. – Напугала меня до чертиков. Я крепко спал, но сразу помчался сюда. Я подумал… не знаю, что я думал.

– Извини. – Она потерла лицо и потрясла головой, избавляясь от остатков сна.

– А когда я прибежал сюда, ты говорила во сне.

– Да? И что я сказала?

– Ты сказала: «Я всегда буду здесь», – ответил отец.

По спине пробежал холодок.

– Ты уверена, что нормально себя чувствуешь, Олли? – спросил отец. Он положил руку ей на лоб, проверяя температуру. – У тебя какой-то странный вид.

– Я в полном порядке, папа, – сказала Олив. Но все было далеко не в порядке.

– Если завтра ты заболеешь, позвоню Рили и узнаю, сможет ли она составить тебе компанию.

– Не надо, папа. У меня правда все хорошо.

– Включая твои дела в школе?

– Там все отлично, – сказала она.

Это была правда: хотя прошло лишь несколько дней, новый учебный год начинался лучше предыдущего. До сих пор Олив не пропустила ни одного урока. Она выполняла домашние задания и приходила подготовленной.

– Хорошо, тогда давай еще немного поспим, – сказал отец. – И постарайся обойтись без кошмаров.

– Больше никаких кошмаров, – заверила она. И это тоже было правдой, поскольку Олив больше не собиралась спать.

Она подождала, пока наверху стало тихо, потом вышла на кухню, где взяла фонарик и сунула его в свой рюкзак. Выскользнув на улицу через заднюю дверь, Олив пересекла двор и пошла через лес на болото. По пути она остановилась у дуплистого дерева на краю двора и пошарила внутри в глупой надежде обнаружить записку. Ничего, кроме сосновых иголок и кусочков древесной коры.

Ночь была прохладной и лунной. В воздухе ощущалась влага, льнувшая к коже.

Когда Олив добралась до болота, оно было окутано туманной дымкой. Олив показалось, что она увидела фигуру на другой стороне, там, где когда-то стоял дом Хетти. Олив провела по воде лучом фонарика и пошла по краю в сторону каменного фундамента, но там никого не было.

Тем не менее Олив чувствовала, что она не одна.

Она достала подвеску от ожерелья и посмотрела, как она качается в лунном свете.

После того первого раза Олив больше не пробовала связаться с Хетти. Потрясение было слишком сильным, и Олив почувствовала, что начинает сходить с ума. Приходилось признать, что она немного боялась новых ответов Хетти.

– Ты здесь, Хетти? – спросила Олив, держа в руке тонкий кожаный шнурок с серебряной подвеской.

Подвеска начала описывать медленные круги по часовой стрелке.

– Я схожу с ума? – спросила Олив.

Подвеска замерла неподвижно.

– Что я вообще здесь делаю? – поинтересовалась Олив, обращаясь скорее к самой себе, чем к Хетти. Олив была готова вернуть подвеску на прежнее место и отказаться от общения с Хетти, когда серебряный круг на конце шнурка начал раскачиваться взад-вперед.

– Что это значит? – спросила Олив. Маятник продолжал раскачиваться, увеличивая амплитуду. Странно. Олив шагнула вперед.

«Да», – сказал маятник, вращаясь по часовой стрелке. Потом он снова закачался взад-вперед, указывая немного левее. Олив рискнула и сделала еще шаг в ту сторону, куда указывал маятник.

– Ты хочешь, чтобы я следовала за тобой?

«Да».

Олив начала идти, сначала двигаясь по прямой. Когда подвеска указывала налево, Олив забирала в левую сторону. Они направлялись к центру болота. Олив достаточно хорошо изучила болото и знала, где находятся глубокие места, но сейчас было довольно темно, и она немного нервничала.

Потом маятник вдруг остановился и замер.

– Почему мы остановились? – спросила Олив. – Здесь что-то есть?

Серебряный кружок снова стал вращаться по часовой стрелке.

Олив надела шнурок на шею и посветила фонариком на землю. Она не смела надеяться на лучшее. Может ли это указывать на сокровище? Неужели Хетти все-таки решила показать, где оно находится?

Тогда Олив опустилась на колени и начала копать. Она не взяла с собой совок или лопатку, поэтому вырывала пальцами кустики травы и вытаскивала кусочки торфа. Фонарик Олив положила на землю рядом с собой, так что луч освещал место раскопок.

Может быть, это не сокровище, но какая-то малая часть. Проба для дегустации. Доказательство реальности.

Олив прокопала неглубоко, когда ее пальцы коснулись чего-то твердого и плоского. Чего-то металлического.

Может быть, это крышка коробки?

Сундук с сокровищами?

С сильно бьющимся сердцем Олив стала быстро, почти лихорадочно, разгребать влажный торф. Она поломала ногти и растянула палец, но продолжала копать и скрести, пока не нашла край металлического предмета, который можно было подцепить снизу и вытащить на свет.

Старая головка топора, покрытая ржавчиной.

– Вот и славно, – язвительно пробормотала Олив. Повернувшись, она обвела взглядом болото и крикнула: – Большое спасибо, Хетти! Как раз то, что я всегда хотела получить!

Олив запихнула кусок металла в свой рюкзак и вернулась домой, измученная, расстроенная и сердитая на Хетти, которая всучила ей ржавую головку топора в обмен на ее мечты. Джинсы и кроссовки промокли насквозь.

Олив переоделась в сухую футболку и тренировочные штаны, а потом вытянулась на диване.

Ей приснился топор.

Во сне она вычистила топор, надела его на топорище и наточила. Но не стала рубить дрова.

Она изрубила на куски свою мать и побросала их в болото.

Олив проснулась с криком.

Через минуту отец прибежал в гостиную и включил свет. Он потянулся к руке Олив и посмотрел на грязные, обломанные ногти, на окровавленные кончики пальцев.

– Боже мой, дочка, – сказал отец. – Что с тобой творится?

Она молча заплакала. Он обнимал ее и укачивал, как маленькую девочку.

– Ш-шш, – бормотал он. – Все в порядке.

Но все было не в порядке.

Может быть, отец прав, и она действительно больна? Больна на всю голову.

Может быть, Хетти каким-то образом пробралась к ней внутрь?

 

Глава 31

Элен

10 сентября 2015 года

Элен открыла глаза. Ей приснилась белая олениха Ната. Животное обратилось к ней скрежещущим голосом Хетти.

«Проснись, Элен, – сказала олениха. – Проснись!»

Элен заморгала и посмотрела на открытую дверь спальни, почти ожидая увидеть там белую олениху, которая вышла из ее сна.

У Элен болела голова. Мысли ворочались медленно и тяжело. Ей хотелось лечь обратно и заснуть, но что-то было не так.

Совсем не так.

– Нат! – Элен сильно толкнула его. – Просыпайся!

– Что? – сонно пробурчал Нат.

– Газ, – сказала она, ощущая подступающую панику. – Пропан! Я чую запах пропана.

Нат сел в постели.

– Господи, – произнес он и закашлялся. – Пошли! – Он схватил Элен за руку и потащил по коридору. Запах пропана на кухне был особенно густым, почти тошнотворным.

– Не включай свет, – предупредил он. – Случайная искра…

Он продолжал крепко держать ее за руку, пока они выходили из фургона навстречу ночной прохладе.

Нат побежал к стенке фургона, где стоял большой белый баллон, и выключил газ.

– Нужно вызвать пожарных? – спросила Элен.

– Думаю, все обойдется, – сказал Нат. – Входная дверь открыта. Пусть газ немного рассеется, а потом мы откроем окна. – Он посмотрел на Элен. – Как ты себя чувствуешь?

– Головная боль и небольшое головокружение, но в целом нормально, – ответила она.

– Я тоже. Нам повезло. Очень хорошо, что ты вовремя проснулась.

«Очень хорошо, что Хетти разбудила меня», – подумала она.

– Что же случилось? – спросила Элен.

– Может быть, где-то произошла утечка.

Они посидели снаружи, взявшись за руки и глубоко дыша. Через несколько минут вернулись в фургон, где начали поднимать жалюзи и открывать окна.

– Нат, – сказала она. – Когда я ложилась в постель, все окна были раскрыты.

– Что? Ты уверена?

– Абсолютно. Я слышала кваканье лягушек.

Вскоре Нат решил, что можно включить свет.

– Элен, – позвал он, стоя перед плитой на кухне.

– Да?

– Иди посмотри на это. – Он указал на плиту. – Газ полностью открыт, все горелки включены на полную мощность, но не зажжены.

– Значит, это была не утечка. – Элен почувствовала, как напрягается ее тело.

– Ты же не оставляла плиту включенной? – поинтересовался Нат.

Элен покачала головой:

– Сегодня вечером я вообще не пользовалась плитой. И какого черта было включать все четыре горелки? Я вернулась домой, немного посидела за компьютером, и все.

«Еще я видела твой безумный журнал наблюдений за природой, полный рисунков и записей о неуловимой белой оленихе».

– Я уверена, если бы газ был включен еще тогда, я бы заметила это. В конце концов, я сидела в пяти футах от плиты.

– Ты уверена? – снова спросил Нат.

– Разумеется, уверена!

– Тогда что…

– Кто-то забрался в фургон. – Паника вернулась, вытесняя кратковременное облегчение. – После того как мы заснули, кто-то проник сюда, включил газ и закрыл окна.

– Но как… кто?.. – Его голос пресекся, а потом он хлопнул себя по лбу. – Камеры должны были заснять их! Мы увидим, кто это был! Мы получим улики.

Вернувшись к ноутбуку, Нат постучал по клавишам и застыл на месте.

– Все камеры отключены, – жалобно сказал он. – Сегодняшние ночные записи отсутствуют. Здесь ничего нет, все стерто.

– Нужно вызвать полицию, – сказала Элен. Она уже набирала 911.

* * *

Через двадцать минут патрульный сержант подъехал к их фургону. Это был пожилой мужчина лет шестидесяти, с румяным лицом, представившийся как сержант Бучер. Он выслушал их рассказ. Элен позволила Нату изложить большую часть истории, поскольку опасалась, что ее голос будет дрожать. Сержант осмотрел входную дверь, окна и газовую плиту. Он терпеливо ждал, пока Нат показывал ему свой ноутбук, снова подключенный к внешним камерам.

– Вот, посмотрите, – сказал Нат. – Все видеозаписи за сегодняшнюю ночь были стерты.

Сержант Бучер кивнул:

– А зачем вы установили эти камеры?

– Для наблюдений за природой, – объяснил Нат.

– За природой? – эхом отозвался сержант.

Нат кивнул:

– За совами, койотами и оленями. В общем, за разной живностью.

– Понятно, – сказал сержант таким тоном, который давал понять, что он глубоко сомневается в этом. Потом он повернулся к Элен и спросил: – Вы уверены, что не пользовались плитой перед тем, как лечь в постель?

– Совершенно уверена. И уверена, что окна были открыты.

– В какое время вы легли спать?

– Поздно, – ответила Элен. – Около часу ночи.

Сержант кивнул:

– А до этого вы уезжали в город с подругой?

– У нее и нашей подруги Рили была женская вечеринка, – пояснил Нат и повернулся к Элен: – Куда вы отправились?

– Да так, ничего особенного, – отозвалась она, гадая о возможных последствиях лживых показаний в такой ситуации. – Посидели в кафе, покушали и немного выпили.

– Значит, вы пили спиртное? – вмешался сержант.

– Нет, – быстро ответила Элен. – То есть да, но я выпила лишь один бокал вина.

Бучер кивнул.

– А наркотики? – осведомился он. Элен подумала, не выглядят ли ее глаза покрасневшими и немного стеклянными после курения травки.

– Ничего подобного, – заявила она.

Теперь Нат и сержант глядели на нее в упор. Нат выглядел так, словно его тоже одолевали сомнения. Как будто она накурилась до полного одурения вместе с Рили, а потом, перед тем как лечь в постель, закрыла окна и включила газ на полную мощность.

– Что теперь? – спросила Элен, тщетно пытаясь скрыть раздражение. – Собираетесь взять у меня отпечатки пальцев или провести анализ крови?

– Нет, мэм, – с легкой улыбкой ответил сержант Бучер. – Я напишу рапорт.

– Рапорт? – повторила Элен с вопросительной интонацией. – И это все?

– Миссис Уэзерелл, здесь нет никаких признаков взлома, – сказал сержант. – Нет следов преступления.

– Но кто-то же сделал это! – воскликнула Элен, теряя самообладание. – Кто-то пришел сюда, включил газ и закрыл окна. Мы могли погибнуть!

– Миссис Уэзерелл, с такой же вероятностью это мог быть несчастный случай, – сказал сержант. – Может быть, вы… как-то задели плиту и не обратили на это внимания. У вас очень маленькая кухня. А окна, что тут скажешь, вы далеко не первый человек, который поздно вечером делает что-то на автопилоте, а потом забывает об этом. Однажды ночью после нескольких кружек пива я съел весь мясной рулет, что оставался в холодильнике. Можете представить, как я разозлился следующим утром, когда решил приготовить сэндвич на ланч? Я даже сказал жене: «Что ты наделала…»

– Прошу прощения, – перебила Элен. – Давайте скажем прямо: вы не собираетесь ничего предпринимать, потому что не верите нам.

– Элен… – начал Нат.

– Что? – рявкнула она. – Это как раз то, что он делает, – абсолютно ничего!

– Я напишу рапорт, – повторил сержант. На его лице снова появилась еле заметная, но довольная улыбка. – И, разумеется, если произойдет новый инцидент, обязательно поставьте нас в известность.

– Спасибо, – сказал Нат. – Мы очень признательны вам.

– Отлично, – проворчала Элен. – Главное, очень полезно.

 

Глава 32

Олив

10 сентября 2015 года

Олив перекатилась на спину и открыла глаза, лежа на диване. Она чуяла запах кофе и блинчиков. Ее отец никогда не готовил завтрак. Единственным человеком, кто это делал, была… мама!

Олив соскочила с дивана и побежала на кухню.

– Доброе утро, соня, – сказала Рили, с улыбкой глядя на племянницу.

Олив заморгала, Рили стояла перед плитой и переворачивала блинчики на маминой большой сковородке из литого железа. На Рили был мамин розовый фартук.

– Я решила, что мы сможем нормально позавтракать, а потом я подброшу тебя в школу.

– Где папа?

– Он рано уехал на работу. Они начинают большой проект с укладкой новой мостовой.

Олив налила себе кофе.

– Твой отец сказал, что у тебя была тяжелая ночь, – заметила Рили.

Олив пожала плечами:

– Парочка дурных снов, только и всего. Это папа позвонил тебе, и поэтому ты приехала? Со мной правда все в порядке.

– Он беспокоится за тебя, Олли.

– У меня просто был ночной кошмар. У всех бывают кошмары, правда?

– Что тебе приснилось?

Олив уставилась в кофе с молоком.

– Я не помню.

Рили положила оладьи на тарелку и поставила на стол. Олив села и потянулась за кленовым сиропом. На самом деле она не была голодна, но с улыбкой присоединилась к пиршеству.

– Какая вкуснотища!

Рили уселась напротив нее. Она хмурилась и внимательно смотрела на Олив.

– По правде говоря, я тоже беспокоюсь за тебя, – сказала Рили. В горле у Олив поднялся комок, и она перестала жевать.

– Но все нормально, – возразила она и снова взялась за оладью. – То есть учебный год только начался, но все идет отлично. До сих пор я не прогуливала уроки.

– Ко мне пришел твой друг Майк, – сообщила Рили.

– Что? – Олив отложила вилку и непроизвольно сжала кулаки. Как Майк мог так поступить? Она убьет его за это.

– Постой, не сердись на него, – поспешно сказала Рили. – Он поступил правильно. Видишь, он тоже беспокоится за тебя, Олли.

– Майк вечно о чем-то беспокоится. Он преувеличивает, паникует и боится собственной тени!

– Он сказал, что этим летом ты нашла на болоте ожерелье своей матери.

Дерьмо! Вот же дерьмо! Ясно ведь было, что этот трусливый предатель все разболтает.

Олив колебалась, оценивая вероятность того, что Рили поверит ей, если она солжет.

– Это правда, Олив?

– Да, я нашла его на болоте. Серебряное ожерелье, которое она носила все время перед уходом из дома.

Рили кивнула:

– Я знаю, что ты имеешь в виду.

– Мама называла его всевидящим оком.

Рили печально улыбнулась:

– Да, я помню.

– Цепочка была разорвана, – сказала Олив.

Обе немного помолчали.

– Где сейчас ожерелье? – спросила Рили.

Олив чувствовала подвеску у себя на груди, скрытую под футболкой и толстовкой с капюшоном. Ей приходила в голову мысль достать подвеску и показать Рили, но Олив испытывала необычное смущение. По правде говоря, она боялась, что Рили сочтет ее желание носить мамино ожерелье глупым и даже театральным поступком.

– Я спрятала его в надежном месте.

Рили смотрела на нее так, словно обладала рентгеновским зрением и могла видеть, где находится ожерелье. Подвеска равномерно пульсировала, и Олив не на шутку испугалась, что может выдать себя. Но, разумеется, это было невозможно.

– Майк еще сказал, что ты ходила к Дикки Барнсу, поскольку слышала, что твоя мама могла посещать его спиритические сеансы.

– Да, я ходила в отель, и там было очень жутко. Я слышала, что мама могла ходить туда, но Дикки сказал, что она никогда не приходила на его сеансы, или как они еще называются. Он добавил, что единственный раз видел маму в магазине, где она работала.

Рили прищурилась, глядя на нее.

– И ты ему поверила?

Олив подумала о подслушанном телефонном разговоре и о своих планах проникнуть к Дикки в воскресенье. Она не могла рассказать об этом Рили; тетя запретила бы ей это.

– Да, я ему поверила. – Олив пожала плечами. – Судя по тому, что я там видела, пока говорила с Дикки, я не могу представить, что мама когда-либо приходила к нему. Они с папой всегда потешались над Дикки и считали его чокнутым. Думаю, она искала сокровище и пыталась больше узнать о Хетти, но она ни за что не обратилась бы за помощью к Дикки Барнсу и его «призрачному клубу».

Рили кивнула:

– Да, я согласна. Твоя мама была невысокого мнения о Дикки.

Олив взяла вилку и снова принялась за оладьи.

– Ты показывала ожерелье кому-то еще? – спросила Рили.

– Нет.

– Значит, твой отец не знает, что ты нашла его?

– Не-а, – протянула Олив с полным ртом. Она проглотила еду и запила кофе. – Майк считал, что я должна показать ему… но еще он говорил, что мне следует отнести его в полицию. Как будто это может быть уликой или чем-то подобным. Но, говорю же, он паникер и склонен все преувеличивать.

Рили молчала, глядя на нее.

– Думаешь, я должна отнести его в полицию? – спросила Олив и снова отложила вилку. – Просто посмотреть, что они думают по этому поводу? Но мой отец никогда не заявлял о пропаже мамы и тем более не говорил про ожерелье.

– Я думаю… – Рили сделала короткую паузу. – Думаю, нам нужно подождать. Посмотрим, что мы сами сможем выяснить. Если привлечь к делу полицию, они начнут задавать вопросы, вытащат на свет историю с любовником… подумай, каково будет твоему отцу.

– А что, если мама не сбежала с другим мужчиной? Что, если с ней произошло что-то другое?

– Милая! – Рили смерила Олив знакомым сочувственным взглядом, который та ненавидела. – Думаю, есть высокая вероятность того, что твоя мама действительно сбежала со своим ухажером. Иногда простые и самые очевидные объяснения оказываются правильными.

Олив нахмурилась:

– Просто у меня дурное предчувствие. И мне все время снятся дурацкие сны.

Рили кивнула, потянулась над столом и накрыла ладонью руку Олив.

– Что тебе снится, Олли?

– В основном это сны о Хетти. Но иногда они связаны с мамой. О том, что с ней случилось что-то очень плохое.

– Расскажи мне, – попросила Рили.

Олив содрогнулась и покачала головой.

– На самом деле я не помню, – сказала Олив. Она ни за что на свете не будет пересказывать кровавые подробности, иначе Рили отвезет ее к ближайшему психиатру.

Рили снова замолчала. Она сжала руку Олив.

– Ты помнишь, когда последний раз видела свою маму? – тихо спросила Рили.

– Я доводила себя до безумия, стараясь вспомнить все подробности. Я знала, что в последнее время она редко приходила домой. Она работала, встречалась с друзьями и так далее. Поэтому я точно не помню, когда последний раз видела ее, но помню, когда последний раз слышала ее голос.

Рили озадаченно посмотрела на Олив.

– Слышала ее голос? Она звала тебя?

– Нет. Но я слышала, как она ссорилась с папой. Это случилось посреди ночи. Мама еще не вернулась, когда я легла в постель. Я заснула, но проснулась, потому что они находились на кухне, прямо под моей комнатой. И кричали друг на друга.

– О чем они спорили?

– Я не могла разобрать, что они говорят, но отец был в ярости. Думаю, он даже что-то сломал. Снизу раздался треск, потом хлопнула дверь. Мама ушла. Когда я встала на следующее утро, ее дома не было. Отец сидел за столом и пил кофе. С тех пор мама больше не возвращалась.

Олив посмотрела на Рили. То, что она увидела, вовсе не добавило уверенности.

Рили выглядела испуганной. Она постаралась овладеть собой и сделать вид, будто ничего не произошло, но Олив чувствовала ее беспокойство.

– Олли, как насчет того, чтобы сегодня вернуться после школы ко мне? Останься у меня на несколько дней, и мы попробуем разобраться, что делать дальше, ладно?

Олив задумалась. Она представила своего отца, который останется в доме наедине со своими воспоминаниями.

– Нет, – сказала она. – Папа нуждается во мне.

– Но, Олли, если ты…

– Нет. Разве ты не понимаешь? В последнее время наши дела пошли на лад. Папа очень рад моим школьным успехам. И мы почти закончили ремонт в моей комнате. Если я уйду из дома и останусь у тебя, он будет беспокоиться и ему могут прийти в голову странные вещи. Я должна остаться.

– Хорошо, тогда оставайся, – уступила Рили. – Между тем я немного поищу вокруг и попробую выяснить, чем занималась твоя мама в те последние дни и что она собиралась делать. Попробую узнать о мужчинах, с которыми она встречалась.

– Значит, ты думаешь, что она все-таки не сбежала?

– Не знаю, что и думать, – призналась Рили. – Но ты должна обещать мне, что перестанешь играть в сыщика, хорошо? И ничего не говори своему отцу. Предоставь это мне. Если я не смогу ничего выяснить в ближайшие два-три дня, тогда обратимся в полицию. Согласна?

– Заметано, – сказала Олив.

Рили пожала ей руку.

– А теперь беги переодеваться. Не хочу, чтобы ты опоздала в школу.

 

Глава 33

Элен

10 сентября 2015 года

– То, что случилось вчера ночью, – это серьезная дрянь, – тихо сказала Рили, чтобы другие посетители не услышали их. После ланча Элен приехала на склад старых вещей, чтобы сообщить Рили последние новости и поделиться своим опасением, что кто-то пытался убить ее и Ната.

– Знаю. Поэтому я вызвала полицию.

– Ты вызвала полицию? – На этот раз Рили забыла понизить голос, и молодые люди, рассматривавшие витражные окна, повернулись к ним.

– Да, но теперь я понимаю, что это было ошибкой, – прошептала Элен. – Сержант решил, что я оставила плиту включенной, потому что была слишком пьяной или обкуренной и ничего не помнила как следует. И я готова поспорить, что в городе уже известно о нашем звонке; тот парень из универмага Фергюсона мог это слышать по своему полицейскому сканеру и разболтать своим знакомым.

– Так что же сделал полицейский?

– Честно говоря, он ни черта не сделал. Только написал рапорт. Он сказал, что нет никаких следов или улик, указывающих на преступление. Только мое слово, а здесь оно, похоже, не имеет никакого веса. Проклятье, даже Нат смотрел на меня так, как будто я случайно включила газ, потом закрыла все окна и почему-то забыла об этом.

Рили раздосадованно вздохнула и убрала голубые локоны, упавшие на глаза.

– Что, если это была Хетти?

– Хетти?

– Что, если… если это она включила газ вчера ночью?

Элен покачала головой:

– Нет, я же говорила: это она разбудила меня, я уверена. А что, если это не какой-то ублюдок из города, который хочет, чтобы я убралась отсюда, поскольку считает меня новой ведьмой на болоте? Что, если это случилось из-за моего исследования? Может быть, в семейной истории Хетти есть что-то такое, чего мне не положено знать?

– Но что это может быть? – недоуменно спросила Рили. – Ради чего стоило бы убивать тебя?

– Понятия не имею. Но одно я знаю наверняка и действительно верю в это: я должна слушать Хетти. Думаю, она направляет меня. Ей нужно, чтобы я кого-то нашла. Кроме того, я должна спешить. Этот инцидент с включенным газом окончательно убедил меня.

– Не знаю, Элен. Мне это сильно не нравится.

– Я должна продолжать поиски. Попытаться найти детей Энн. Я узнала имя ее дочери: Глория Грэй. Она родилась в тысяча девятьсот семьдесят первом году, так что сейчас ей сорок четыре года. Я нашла ее свидетельство о рождении, но не более того. Она как будто исчезла, растворилась среди сотен женщин с такими же именами и фамилиями. Есть короткая газетная статья об убийстве, а женщина, с которой я познакомилась в антикварном магазине, сказала мне, что детей отправили жить к родственникам. Мне нужно выяснить, куда они уехали и кто их принял.

Рили кивнула, не скрывая беспокойства. Элен посмотрела на часы.

– Мне нужно вернуться к Нату. Он не знает, что я здесь. Я вроде как поехала за декоративными гвоздями и шпатлевкой.

– Только будь осторожна, – попросила Рили. – Береги себя… и Ната.

* * *

Элен выехала на подъездную дорожку и увидела битый красный пикап, стоявший рядом с фургоном. Потом она заметила Ната, сидевшего на крыльце нового дома вместе с Дикки Барнсом. Они держали в руках банки с пивом.

– Вот дерьмо, – пробормотала Элен и поспешно вышла из автомобиля с сумкой из магазина стройматериалов.

Какого дьявола здесь делает Дикки?

Нат холодно посмотрел на жену:

– Твой друг Дикки решил приехать, чтобы вернуть твой телефон. – Он поднял аппарат и показал ей.

– Мой телефон?

Дикки кивнул:

– Должно быть, вы обронили его вчера вечером.

Элен затаила дыхание.

– Дикки имеет в виду, на заседании его спиритического кружка, – добавил Нат, глядя на нее. Его лицо было непроницаемым.

Она промолчала.

– Дикки рассказал мне о своих еженедельных собраниях, – продолжал Нат. – И о своем отце. А также о Хетти и белом олене.

– Мне пора. – Дикки допил пиво, аккуратно поставил пустую банку на крыльцо и встал. – Я лишь хотел убедиться, что вы получили телефон и что у вас все в порядке.

– Большое спасибо, Дикки. У меня все хорошо. И я… я извиняюсь насчет вчерашнего вечера.

– Не стоит беспокойства. Надеюсь снова увидеть вас. Мы встречаемся каждую среду в восемь вечера.

– Еще раз спасибо, – повторила Элен.

– Спасибо за пиво, Нат! – крикнул он, когда забрался в свой пикап. Они посмотрели, как он уезжает. Потом Нат потянулся к упаковке и открыл следующую банку. В новом режиме экономии он перешел на пиво «Пабст» с голубой лентой.

Элен внутренне подготовилась к тому, что будет дальше.

– Я еще никогда в жизни не чувствовал себя таким полным идиотом, – наконец произнес он тихим, яростным голосом, четко выговаривая каждое слово. – Ты понимаешь, как это выглядело, когда этот парень приехал сюда, представился и сообщил, что познакомился с тобой в каком-то паршивом спиритическом кружке?

– Извини, Нат. Я…

– Ты солгала мне. Ты сказала, что вы с Рили пили и закусывали в кафе. Не говоря о том, что вчера ночью ты солгала полицейскому!

– Я не лгала. То есть не совсем лгала. – Элен собралась с духом. – Я просто умолчала о некоторых вещах, потому что это могло рассердить тебя.

– Не могу представить, с какой стати, – резким, язвительным тоном произнес Нат. – Ты сказала, что собираешься на дамскую вечеринку в городе. Я полагал, что это будет караоке и танцы под луной, а не общение с мертвецами. Ты пошла туда из-за Хетти, верно? Ты настолько одержима этой женщиной, которую никогда не видела и которая умерла сто лет назад, что решила сесть в кружок с полоумными чудаками и попытаться вызвать ее дух?

– Я думала, что они могут…

Он поднял палец, показывая, что это еще не все и даже не самое главное.

– Расскажи мне об этой каминной полке, – потребовал Нат.

– Что?

– Я кое-что обдумал. Сначала балка, потом кирпичи. Сначала мне показалось, что это отличная затея, что ты пытаешься вставить в наш дом фрагменты истории и выбираешь старинные материалы.

«В самом деле? Тогда почему ты оспаривал каждый мой шаг в этом направлении?» – подумала она, но промолчала.

– Но это уже чересчур, Элен. Ты настойчиво привозишь сюда предметы, связанные с женщинами, которые погибли ужасной смертью. Так скажи: кому принадлежала эта каминная полка? Какая история за ней стоит? Когда ты привезла ее домой, мне было интересно, но я не стал спрашивать. Теперь я должен знать.

– Я…

– Скажи мне правду, Элен. Пожалуйста. Или ты собираешься снова лгать мне? Похоже, теперь это легко тебе удается.

Он выглядел сильно подавленным, и Элен ощущала ужасный груз вины на своих плечах. Как могло дойти до такого? Как она стала женщиной, которая никому не доверяет и лжет собственному мужу, человеку, которого она искренне любила и с которым делилась всеми своими секретами?

«Потому что он не понимает, – прошептал голосок в ее голове. – И никогда не понимал».

– Хорошо. Эта каминная полка принадлежала женщине по имени Энн Грэй. Она была дочерью Джейн и внучкой Хетти.

Нат стиснул зубы:

– Да, я так и предполагал. Но позволь сделать еще одну догадку. Здесь есть нечто большее, правда? Она тоже умерла какой-то ужасной смертью?

Элен подумала, что может солгать, но Нат все равно будет искать в интернете и узнает правду после нескольких быстрых запросов. Она со вздохом кивнула.

– Это было убийство и самоубийство. Муж сначала застрелил ее, потом застрелился сам.

Нат залился неприятным смехом, означавшим: «Не могу поверить, что это происходит на самом деле».

– Значит, эта каминная полка, из-за которой нам пришлось пересмотреть планировку нового дома, где мы собираемся жить и ради которого оставили позади прошлую жизнь, эта самая полка из дома, где какой-то мерзавец убил свою жену, а затем покончил с собой?

– Я… – Элен замялась. – Мне очень жаль, – искренне закончила она. – Понимаю, это звучит безумно и ужасно, но это не так. Я не собиралась лгать. Я просто испугалась. Ты всегда раздражаешься и сердишься, когда я говорю о Хетти и Джейн.

– Ты винишь меня в этом, Элен? Правда? Подумай об этом. Как вышло, что эти люди стали для тебя важнее, чем я?

– Нет, это неправда, Нат. Как ты можешь так думать?

Как она могла это объяснить? Объяснить чувства, которые она испытывала, когда раскрывала крупицы истины о жизни этих женщин и их потомков. Хетти как будто хотела, чтобы она нашла их. Хетти направляла Элен, помогала ей собирать факты и выстраивать картину трех поколений семейной истории Брекенриджей. А теперь еще и попросила спасти одного из выживших родственников.

– Эти открытия и находки были поразительным откровением, – призналась Элен. – Они позволяли ощущать связь с прошлым. Находить предметы, связанные с этими женщинами, с поколениями семьи Брекенриджей, – это как… как будто мне было суждено найти каждый предмет, ведущий к ним, и я…

– Только не корми меня дерьмом о жизненном предназначении, – перебил Нат. – Ты становишься похожа на этого придурка Дикки, болтающего о духах, которые учат и наставляют нас.

– Но я не думаю…

– Ты превращаешь наш дом в долбаный музей полоумной семейки Хетти и ее потомков, которые умерли в страшных муках! Некоторые люди переезжают в дом с привидениями, а ты хочешь построить дом с привидениями, Элен. Что это за извращение?

Он сделал несколько больших глотков пива, запрокидывая банку. Потом вытер рот тыльной стороной ладони и обвиняюще уставился на Элен.

Она еще никогда не видела Ната таким рассерженным и презрительным. Даже его лицо как будто изменилось. Темные круги под глазами уменьшали их и погружали в глазницы. Рука, державшая пивную банку, слабо подрагивала.

Внезапно Элен пришла в голову абсурдная мысль о муже Энн. О том, что могло сломить этого человека и заставить его пойти на такую бессмысленную жестокость. Должно быть, он любил свою жену до тех пор, пока в нем что-то не надломилось.

Неужели каждый способен на такое зло?

Еще несколько месяцев назад Элен не поверила бы, что она может солгать Нату. И если бы кто-то сказал ей, что Нат будет говорить с ней так раздраженно и с таким презрением будет смотреть на нее, она бы не поверила.

Так могут жить другие люди, но только не они. Они отличаются от остальных.

Они любили друг друга. Он посвятил ей стихотворение о том вечере, когда они познакомились; это было прекрасное стихотворение, совершенно покорившее ее. Конечно, у них были свои споры, но она даже не помнила, чтобы он когда-либо выходил из себя до переезда в Вермонт.

– Проклятие, Элен, – продолжал Нат. – Ты что, собираешься разместить рекламное объявление на Хеллоуин: «Добро пожаловать в дом с привидениями у Элен: приходите, если осмелитесь»?

Она промолчала.

– У тебя есть хоть какое-то представление, как все это выглядит со стороны? Ты стала одержимой, Элен. Это болезненная, нездоровая одержимость. Я всерьез думаю, что тебе нужна помощь. И я не имею в виду помощь от Дикки и его спиритуалистов. Мне кажется, что пришло время для терапии. Кто-то должен помочь разобраться, откуда у тебя возникла потребность выяснять происхождение этих вещей.

Элен не ответила. Она просто стояла, стараясь сосредоточиться на дыхании.

– Твой отец не был бы рад этому. Скорее, он пришел бы в ужас.

Этого она уже не могла вытерпеть. Элен рассмеялась холодным, лающим смехом.

– Ты всегда прав, да? Но у тебя есть своя маленькая, извращенная навязчивая идея, не так ли?

– Не понимаю, о чем ты говоришь.

– Я видела твой журнал наблюдений за природой, Нат. Ты заполнил его рисунками и записями об этой проклятой оленихе. Если это не одержимость, то я не знаю, что это.

Нат открыл рот, собираясь возразить, но она не позволила вставить слово:

– Ты подсчитывал в своих умных графиках и расписаниях, как много времени ты тратишь, выслеживая эту белую олениху? И сколько денег ты спустил на свои поиски, на все эти дорогие и ультрасовременные инфракрасные камеры, кабели, мешки с оленьим кормом и камни-лизунцы? Между тем ты склочничаешь и стонешь о превышении бюджета. А сам до сих пор не сделал ни одного четкого снимка?

– Нет, но сделаю. Этот олень настоящий, Элен. Настоящее существо из плоти и крови, в отличие от призраков, которых ты пытаешься вызвать.

– Знаешь, что меня удивляет? Пожалуй, твоя навязчивая потребность проводить исследования и собирать доказательства происходит оттого, что в глубине души тебя беспокоит, что Рили была права. Может быть, этот олень действительно связан с призраком Хетти Брекенридж? А поскольку ты отказываешься признать эту возможность, то решительно настроен опровергнуть ее.

– Это какой-то абсурд, – сказал Нат.

– Ты пишешь об этой оленихе как о человеке. Как будто она обладает волшебными способностями. Как будто у тебя есть особенная связь с ней. Как будто это твоя чертова любовница!

Нат отвернулся от нее и подхватил упаковку с оставшимися тремя банками пива.

– Пожалуй, достаточно, – резко сказал он.

Он пошел к фургону, где с такой силой хлопнул дверью, что каморка с жестяной крышей буквально содрогнулась от удара.

 

Глава 34

Олив

11 сентября 2015 года

– Черт возьми! – воскликнула Элен, когда промахнулась молотком по гвоздю и стукнула по пальцу.

– Вы в порядке? – спросила Олив.

– Пройдет, – отозвалась Элен, болтая ушибленным пальцем. – Просто мне нужно сделать небольшой перерыв.

Элен выглядела усталой, озабоченной и внезапно постаревшей. Под ее покрасневшими глазами залегли темные круги, а кожа была бледной и одутловатой.

Они находились в доме, занимаясь отделкой последних окон. Олив держала наличники, а Элен приколачивала их. Потом она заглубляла гвозди пробойником, а Олив заделывала отверстия древесной мастикой.

Нат уехал в город за новой порцией грунтовки и герметика. Олив испытывала облегчение по этому поводу, поскольку отношения между супругами стали крайней напряженными. Нат и Элен практически не разговаривали друг с другом: они лишь обменивались замерами и передавали взад-вперед деревянные планки. Олив видела, что они серьезно поссорились. Возможно, поэтому Элен выглядела такой изможденной.

Впрочем, Олив думала, что сама выглядит не лучше Элен, так как почти не спала прошлой ночью. Олив ворочалась с боку на бок, думая о своем разговоре с Рили за завтраком и о том, какой испуганной казалась тетя. Олив помнила о своем обещании прекратить розыски и предоставить дело Рили. И о намерении обратиться в полицию.

Когда Олив заснула, то ей приснилось, как она собственноручно срывает ожерелье с маминой шеи, а потом душит ее.

Олив проснулась взмокшей от пота, с сильно бьющимся сердцем. Когда она встала, то выпила три чашки сладкого кофе с молоком и пропустила завтрак; от одной мысли о твердой еде у нее сводило желудок. По пути к школьному автобусу Олив остановилась у дерева с дуплом и задумалась, не стоит ли спрятать там ожерелье, но обнаружила, что просто не может расстаться с ним.

Сразу после уроков она направилась к Элен, даже не заглянув домой, чтобы оставить рюкзак. Ей не хотелось оставаться одной, даже на пять минут.

Олив посмотрела на стопку книг, лежавших на кухонной столешнице: «Призраки и привидения», «Ведьмы в Новой Англии», «Путеводитель по призрачному Вермонту», «Заклинания и проклятия», «Руководство по заклинаниям для колдуньи». Наверху лежала тонкая книга в бумажной обложке под названием «Общение с миром духов».

Олив отложила тюбик древесной мастики, подняла руку и нащупала под рубашкой подвеску. Потом она выбрала книгу «Общение с миром духов» и начала листать страницы, не читая, а скорее просматривая содержание. Вскоре Олив наткнулась на текст, заставивший ее остановиться. На предплечьях выступили мурашки, по загривку пробежал холодок. Она медленно прочитала вслух:

«Дух иногда прикрепляется к предмету. Часто так происходит с предметом, с которым дух имел сильную личную связь при жизни.

Дух также может прикрепиться к живому человеку. Это причиняет неудобства и даже бывает опасно. Если вы испытываете провалы во времени, кратковременную слепоту или кошмары либо вдруг начинаете вести себя ненормальным и непривычным образом, это может означать, что дух захватил власть над вами».

Элен невесело усмехнулась:

– Звучит довольно безумно, да?

– Как вы думаете, Элен, такое возможно? Дух действительно может прикрепиться к предмету или к человеку? Что от этого бывает? Человек становится одержимым?

– Думаю, в этих книгах много странных идей, иногда основанных на реальности, иногда сомнительных, – с улыбкой ответила Элен. – Но я пришла к убеждению, что в мире существует больше, чем мы можем увидеть, поэтому стараюсь без предубеждения относиться к этим материалам.

– Но если бы существовал предмет, принадлежавший духу, и вы бы носили его, то смогли бы вы делать такие вещи, которые обычно не можете делать?

– Некоторые верят, что это так. Но я думаю, что предмет, даже принадлежавший призраку, может иметь лишь ту силу, который ты наделяешь его. Ты можешь выбрать, какое воздействие он производит или не производит на тебя.

Олив задумалась об этом. Она верила, что ожерелье матери обладает некой силой. Но с другой стороны, оно казалось проклятым. Возможно, оно было источником ее кошмаров.

А может быть, это было нечто гораздо большее.

– А как насчет духа, который привязывается к человеку? – спросила Олив ломким голосом, потому что у нее вдруг пересохло в горле. – Вы думаете, так бывает на самом деле?

Элен наклонилась вперед и откинула прядь нечесаных волос со лба Олив.

– Мне кажется, нам с тобой незачем беспокоиться по этому поводу.

Олив тяжело сглотнула и выдавила согласную улыбку.

– Как думаете, я могу ненадолго одолжить одну из этих книг? – спросила Олив.

– Конечно. Это в основном библиотечные книги. Я сверяюсь с ними, потом возвращаю и выбираю новые. Они числятся за мной до следующей недели, но я уже прочитала их и сделала выписки.

– Я могу отнести их в библиотеку вместо вас, – предложила Олив.

– Вот и хорошо, – сказала Элен. – Они твои. Кстати, как продвигается охота за сокровищем? – Она устало улыбнулась. – Ты что-нибудь нашла?

«Давайте посмотрим. Я нашла мамино ожерелье и теперь думаю, что она не уехала из города с другим мужчиной, а с ней произошло нечто другое, возможно, очень плохое.

Я обнаружила рисунок с подвески на полу жуткого старого отеля, куда моя мама могла приходить на спиритические сеансы с этим полоумным типом, который считает себя ковбоем. Да, и я обнаружила, что могу общаться с мертвой женщиной, хотя иногда она разыгрывает меня и показывает ржавую головку топора вместо сокровища».

– Я кое-что нашла, – сказала Олив. – Не сокровище, а другие вещи. Кстати, я принесла вам подарок.

Она сходила за рюкзаком, расстегнула его и достала ржавую головку топора.

– Я нашла это позапрошлой ночью на другом краю болота, где когда-то стоял дом Хетти. Там было много других вещей: несколько старинных монет, горшок из литого железа, дверные петли, гвозди и лошадиная подкова. Но эта штука классно выглядит, правда?

Олив вспоминал, как в одном из недавних кошмаров изрубила свою мать топором.

«Пожалуйста, возьмите его, – подумала Олив, испытывая легкую тошноту. – Я больше не хочу видеть эту вещь».

Элен взяла старую ржавую железку.

– Действительно, здорово.

– Готова поспорить, этот топор принадлежал Хетти, – добавила Олив.

– Возможно, ты права, – задумчиво сказала Элен. – Я не эксперт по топорам, но эта головка выглядит очень старой.

– Настолько старой, что деревянное топорище давно сгнило. Это топор для рубки и обтесывания; об этом можно судить по широкому лезвию. Я уже посмотрела, – похвасталась Олив, и Элен улыбнулась. – Опять-таки, готова поспорить, что Хетти пользовалась этим топором, когда тесала бревна для своего домика.

Элен кивнула.

– Я хочу, чтобы он остался у вас. Подумала, что вы можете очистить его, заточить и надеть на новое топорище. У вас будет отличный топор для того, чтобы колоть растопку. Пожалуй, с его помощью можно будет даже обтесать какой-нибудь кусок дерева для вашего дома, прямо как Хетти.

– Ты уверена? – спросила Элен.

– Абсолютно, – ответила Олив.

Элен нагнулась и обняла ее.

– Спасибо, дорогая, – сказала Элен. – Это потрясающий подарок.

Даже несколько секунд, проведенных Олив в объятии Элен, хватило для того, чтобы она испытала неожиданное ощущение счастья и уюта.

– Ты в порядке? – поинтересовалась Элен, и Олив осознала, что вот-вот может расплакаться.

– Все отлично, – солгала она. – Просто подумала о Хетти.

– Что именно?

– Я подумала о том, как она была бы рада, что ее старый топор снова пригодится кому-то. Это почти как… знаю, это звучит странно, но это похоже на ее частичное возвращение к жизни. Это разумно?

Элен кивнула:

– Да, это совершенно разумно. И я полностью согласна с тобой.

 

Глава 35

Элен

12 сентября 2015 года

Элен замочила головку топора в уксусном растворе, чтобы на следующее утро очистить ржавчину, а затем вернулась к утренней уборке с помощью проволочной щетки и наждачной бумаги. Они с Натом решили отдохнуть в выходные от строительства.

– В понедельник мы вернемся к работе и закончим отделку, – деловито сказал Нат, почти не глядя на Элен. – Покроем полы полиуретаном и положим плинтус. Я позвоню в строительную компанию и в первую очередь закажу черепицу для кровли.

– Хорошо, – согласилась она.

– Приближаются холода, – напомнил Нат. – Мы не хотим оставаться в этом фургоне, когда выпадет первый снег. Но мы не будем переезжать сюда до окончания строительства.

– Совершенно верно, – сказала Элен.

Нат ушел в лес с фотокамерой и зоологическими справочниками. Элен съездила в скобяную лавку и купила новое топорище, специальный напильник и круглый точильный камень для заточки топора. Остаток дня она провела во дворе, работая с топором, удаляя ржавчину, занимаясь заточкой и прилаживанием топорища по инструкциям, найденным в интернете. Это была приятная работа, и к вечеру Элен имела прекрасный топор. Топор с историей. Топор Хетти.

* * *

Элен сидела на крыльце нового дома, потихоньку пила пиво из бутылки и восхищалась своей работой, когда Нат появился на тропе, ведущей на болото.

По мере его приближения, Элен увидела, что он весь мокрый и грязный, а его одежда покрыта илом и местами порвана. Волосы Ната, давно нуждавшиеся в стрижке, торчали под странными углами.

«Ну и кто теперь похож на сумасшедшего?» – подумала Элен, негодуя на себя за такую мысль.

– Что это? – спросил он, глядя на топор.

– Это плотницкий топор, – сказала Элен и повернула топорище так, чтобы Нат разглядел лучше.

– Откуда он взялся?

– Олив нашла где-то в лесу старую ржавую головку от топора и подарила мне. – Элен постаралась не упоминать о доме Хетти или о том, что, возможно, этот топор когда-то принадлежал ей. – Она знает, что я люблю старые вещи. Сегодня я весь день провозилась с ним, купила новое топорище, и вот он, как новенький!

Нат кивнул и наклонился, чтобы снять фотокамеру, висевшую на шее.

– Отлично, – сказал он. – Теперь ты должна увидеть это.

– Что?

– Я получил, что хотел! – с довольным видом заявил он.

– Что именно?

– Фотографию! Снимок оленихи. Я все утро шел по ее следу в лесу и наконец приблизился на достаточное расстояние, чтобы сделать хорошие снимки.

Он повернул камеру, нажал на разные кнопки и взглянул на экран.

– Смотри!

Руки Ната слегка дрожали. Элен заметила, что он давно не стриг ногти, под которыми набилась черная грязь.

Элен посмотрела на крошечный экран его «Никона», пытаясь разобраться в том, что она видит, – по сути дела, размытое пятно перед деревьями, вообще непохожее на оленя. Оно было узким и высоким, как будто Нат снимал спереди, а олень приближался к нему на бегу.

– Это больше похоже на человека, чем на оленя. – Элен прищурилась, пытаясь что-то выделить в размытых очертаниях. Где здесь уши? Где шерсть?

Нат рывком отодвинул камеру и озадаченно уставился на экран.

– Нет, – сказал он и снова передал камеру Элен. – Посмотри, это точно олень!

Нат переключился на следующую фотографию, еще более размытую. Там белая фигура (или вспышка отраженного света?) как будто метнулась за дерево. Опять-таки, она была слишком узкой и высокой, совсем не похожей на оленя.

– Я верю тебе, – сказала Элен. – Я верю, что ты ее видел.

– Я не прошу тебя верить мне на слово, Элен. Я хочу, чтобы ты признала доказательство, которое находится у тебя перед глазами!

Голос Ната звучал так, словно он находился на грани срыва. Это был голос отчаявшегося человека. Не так ли говорил муж Энн в тот последний день?

Элен как следует отхлебнула пива и промолчала. Нат медленно выдохнул и спросил:

– Ты видишь оленя на этом снимке?

Она подумала о возможности солгать и сказать: «Разумеется, я его вижу». Но не такими ли словами Энн перед смертью пыталась успокоить своего мужа?

– Я что-то вижу, – сказала Элен. – Но правда, Нат, это не особенно похоже на оленя.

Нат повесил камеру на шею и удалился в фургон, громко хлопнув дверью.

Вскоре приехала Рили, и Элен показала ей топор. Нат не выходил из фургона, а Элен не собиралась заходить туда.

– Это подарок от Олив. Она нашла его со своим металлоискателем где-то на болоте. Мы думаем, что он мог принадлежать Хетти.

– Ого, – сказала Рили и едва ли не благоговейно прикоснулась к топору. – Топор Хетти! Какая поразительная находка!

– У меня ушел целый день, пришлось просмотреть десяток роликов на YouTube, чтобы очистить его и привести в рабочее состояние, но я ничуть не жалею об этом.

– Красивый, – сказала Рили, возвращая топор Элен.

Та кивнула и спросила:

– Хочешь прогуляться на болото?

– Само собой.

Элен оставила восстановленный топор в доме, прислонив его к стене под балкой между кухней и гостиной: свой последний подарок для Хетти.

Наступили сумерки, и последние сверчки потрескивали на дорожке тут и там. Элен шла впереди. Ей очень нравилось болото в сумеречном свете. Иногда, в такие прохладные вечера, как сегодняшний, над водой лежал тонкий слой тумана, и Элен была уверена, что он движется, как бы пытаясь обрести форму, образовать женский силуэт в платье. Они прошли до камней старого фундамента и уселись на них. Рили закурила косяк, затянулась и передала его Элен.

– Что стряслось с Олив? – спросила Элен. – Она казалась сегодня немного… растерянной. С ней все в порядке?

– Она очень беспокоится о своей матери, – сказала Рили. – Она вообще говорила с тобой об этом?

– Нет. Ни одного намека.

– Она вбила себе в голову, что ее мать не сбежала с другим парнем, как говорят все вокруг. Что случилось что-то другое.

– А ты думаешь, есть такая возможность?

– Нет… То есть я не знаю. – Она немного помолчала, глядя на туман над болотом. – Может быть, что-то напугало ее.

– Что ты имеешь в виду? – спросила Элен.

– Олив сказала, что незадолго до исчезновения матери она подслушала жуткую ссору родителей на кухне. Потом были звуки ударов, как будто дело дошло до насилия.

– Что… ты хочешь сказать, что твой брат мог избить ее?

– Не могу этого представить. Он до сих пор очень любит ее. Но несколько лет назад, когда Дастин сильно пил, он превратился в развалину. Возможно, он немного чокнулся. Он никогда не причинял вреда никому, кроме себя, но…

– Рили, если ты думаешь…

– Нет, – перебила Рили. – На самом деле я думаю, что Лори уехала с одним из ее ухажеров. Возможно, Дастин узнал, что она изменяет ему, и это стало последней каплей. Лори убралась оттуда после ссоры и больше не возвращалась.

– Бедная Олив, – сказала Элен. – Страшно подумать, что ей пришлось пережить.

Рили передала ей косяк, и они немного помолчали, покуривая и глядя на болото.

– До сих пор не могу поверить, что она отдала мне этот топор, – задумчиво сказала Элен. – Поразительный подарок.

– Мне он тоже нравится, – сказала Рили после небольшой паузы. – Но я не уверена, что тебе стоит хранить его у себя.

– Что? Почему?

– Это начинает беспокоить меня. Ты собираешь вещи с жуткими историями.

– Теперь ты говоришь совсем как Нат, – фыркнула Элен.

– Это похоже… как будто ты открываешь дверь.

– Да! – воскликнула Элен. – Прямо в точку.

– Но когда ты открываешь дверь, ты не знаешь, что можешь выпустить наружу, – сказала Рили. – Уже не говоря о том, что ты действительно пугаешь твоего мужа. Он сильно беспокоится.

– Что?

– Сегодня утром он позвонил в мою лавку на складе.

– В самом деле? Что он сказал?

– Он считает твой интерес к Хетти, ее семье и этим предметам… нездоровым увлечением. Он попросил меня помочь тебе остановиться, и он определенно не хочет, чтобы я снова приводила тебя к Дикки. Я узнала, что Дикки приехал сюда с твоим телефоном и рассказал Нату о нашем визите.

– Да, – сказала Элен. – Нат очень рассердился.

Рили кивнула.

– Но он не просто рассержен, Элен. Он боится, что ты утратила связь с реальностью.

– И ты согласна с ним? Ты думаешь, что я перегнула палку?

– Я думаю… – Рили помедлила. – Думаю, ты затеяла опасную игру. Нельзя размывать черту между прошлым и настоящим, между живыми и мертвыми.

– Я слышу твои слова, но могу сказать, что еще никогда в жизни не ощущала такую сильную потребность что-то сделать. И я не смогу это сделать без тебя. Ты поможешь мне?

Наступила долгая пауза.

– Разумеется, – наконец сказала Рили. – Что тебе нужно?

– Я мало что могу найти в интернете, особенно когда Нат все время подглядывает из-за плеча. Думаю, если мы обратимся в историческое общество и изучим все базы данных, какие у вас есть, воспользуемся микрофоном для чтения старых газет и просмотрим все записи о рождении, смерти и заключении брачных свидетельств, то сможем собрать полное генеалогическое древо Хетти. Мы попробуем узнать, куда отправились Глория и Джейсон и что случилось с ними потом.

– Хорошо, – сказала Рили. – Мне известно, что Мэри-Энн занимается реорганизацией с тех пор, как она вернулась из Северной Каролины. Думаю, она почти восстановила прежний порядок, и теперь там даже есть новый компьютер. Завтра я занята, но послезавтра свободна. В понедельник мы пойдем туда и посмотрим, что сможем найти.

 

Глава 36

Олив

12 сентября 2015 года

Олив проштудировала книги, полученные от Элен, – библиотечные издания, которые она читала в новом доме, и еще парочку, хранившихся в фургоне.

– Только не относись к этому слишком серьезно, – предупредила Элен.

– Я все прекрасно понимаю, – заверила Олив. – Не беспокойтесь, я не собираюсь читать заклинания или призывать демонов. Мне просто интересно, понимаете? Я хочу знать, во что верят другие люди.

В одной из библиотечных книг Олив нашла целую главу, посвященную общению с мертвыми с использованием маятника. Там говорилось, что дух способен помочь отыскать пропавшие вещи с помощью маятника. Автор предлагал готовые вопросы, и в книге содержалась таблица с вероятными ответами и указаниями для духа направить маятник к правильному ответу.

Олив перелистывала одну из книжек о колдовстве, когда наткнулась на раздел с магическими символами.

Олив буквально ахнула, как глупая девчонка в фильме ужасов.

Там был рисунок, почти в точности похожий на мамино ожерелье; круг с треугольником внутри, куда был вписан квадрат с маленьким кругом. Олив прочитала, что было написано ниже.

«Квадратура круга является важным символом древней алхимии. Соединение несоединимых символов всегда считалось невозможной задачей. Круг символизирует духовный мир, а квадрат – материальный мир с четырьмя стихиями. Некоторые считают, что треугольник представляет собой магическую дверь, через которую могут проходить духи или даже демоны».

– Вот дерьмо, – произнесла Олив.

«Магическая дверь, через которую могут проходить духи или даже демоны».

Она подумала о символе, нарисованном на полу отеля Дикки. Чем они там занимались? Пытались открыть реальную дверь в мир духов?

А что, если они добились успеха?

Кто (или что) могло проникнуть наружу?

– Олли? – В гостиную вошел отец в рабочем комбинезоне.

Олив вздрогнула.

– Мне нужно на работу. Протечка водопровода недалеко от твоей школы. Впрочем, я скоро управлюсь, – добавил отец и подмигнул.

– Хорошо, – отозвалась она.

– Что ты читаешь? – Он посмотрел на книги. – Это для школьных занятий?

– Не совсем, – ответила она.

Он нахмурился, когда разглядел названия.

– Откуда ты это взяла? – с внезапной яростью произнес он. Он стиснул зубы и дышал носом, как разъяренный бык. – Это Рили дала их тебе?

– Тетя Рили? Нет. – Олив задумалась; она не хотела упоминать об Элен. – Я взяла их в библиотеке, видишь? – Олив повернула книгу так, чтобы он увидел библиотечный штамп на задней обложке.

– Я не потерплю такие книги в своем доме. Хватит книг о колдовстве, больше этого не будет!

– Что значит «больше этого не будет»? – спросила Олив. – Разве у мамы были такие книги?

Лицо отца совершенно окаменело. Он жестко выпрямился.

– Их здесь не должно быть, – процедил он сквозь зубы. – В общем, я заберу их и сам занесу в библиотеку по дороге в школу. – Он сгреб книги и прижал их грязными руками к груди.

– Но, папа, как же…

Он повернулся и вышел из гостиной, громко топая по черновому фанерному полу.