Проезжая по городу, он заметил у магазина Сонни два знакомых велосипеда. Дуэйн остановился и вошел в магазин. Дженевив мыла пол.

– Ты не видела тут никаких близнецов, а? – спросил он.

Женщина усмехнулась. К счастью для себя, она умела видеть в жизни забавную сторону, поскольку собственная жизнь ей не удалась.

– Только что я видела какую-то парочку в видеозале, – сказала она. – Они завтракали молочными конфетами.

Дуэйн заглянул в зал. Двойняшки и вправду были там. Они сидели на спальных мешках и смотрели рок-концерт по миниатюрному телевизору, стоявшему на коробке из-под консервированного мексиканского перца. Перед тем как сбежать из дома, они сделали себе панковские прически. Сейчас их лица закрывали огромные темные очки. Магазинный зал они превратили в комнату, оснащенную современной аппаратурой. Здесь же лежал совершенно новый проигрыватель их матери с большой хозяйственной сумкой, полной компакт-дисков.

– Привет, – сказал Дуэйн.

Брат с сестрой молча уставились на отца, не снимая очков. Хотя их прически были выполнены в разном стиле, невозможно было определить, кто есть кто.

– Надеюсь, Бобби Ли не забрел сюда, – продолжал Дуэйн. – Зайди он сейчас, с ним случился бы удар. Он принял бы вас за ливийских террористов.

– Мы не тронули бы Бобби Ли, – ответил Джек. – В нашем списке его нет.

– А кто есть в вашем списке? – спросил Дуэйн.

– Это станет ясно, когда мы нанесем удар, – вставила Джулия.

Дуэйн присел на один из ящиков и, обведя комнату взглядом, сказал:

– Вы хорошо устроились.

– Мы собираемся тут жить, – сказала Джулия. – Тут гораздо интереснее, чем дома. Дядя Сонни разрешил нам пользоваться душем в его отеле.

– Я не понимаю, почему вам неинтересно жить дома, – удивился Дуэйн. – Для меня каждая минута, проведенная дома, полна приключений. К примеру, вчера трое потерялись.

Близнецы даже не удосужились ответить на слова отца. Они молча повернулись и принялись досматривать свое видео.

Дуэйн решил, что нет смысла загонять их домой. На складе было хорошо и спокойно; он даже позавидовал своим детям, что те первыми нашли это укромное местечко.

– Звякнули бы матери… не переломились бы, – в сердцах заметил он.

– Она накричала бы и заставила вернуть кассеты, – сказал Джек.

– Она переживает больше за вас, чем за кассеты, – заметил строго Дуэйн.

– При желании она могла бы найти нас, – сказала Джулия. – Наши велосипеды прямо у входа.

– Ладно… Не путайтесь только под ногами Дженевив… или Сонни.

– Мы помогаем им по вечерам, – с гордостью произнес Джек. – Он забывает, как пользоваться кассовым аппаратом, но не беспокойся, мы не позволим, чтобы его ограбили.

– Хорошо, я как-нибудь еще заскочу к вам, – на прощанье сказал Дуэйн.

Из магазина Сонни он направился к Сюзи Нолан. Сюзи лежала в гамаке на заднем дворе. Этот гамак сплел для нее Джуниор. На ней была голубая ночная рубашка, а в руках она небрежно держала толстую книгу, которая называлась «Остров страсти».

– Вчера вечером заглянул Дики, – зевая, весело сообщила она. – Я сказала ему, что он пришел в самый подходящий момент… крысенок.

Дуэйн внезапно почувствовал, что не знает, как держать себя с Сюзи. Известие о том, что его сын уже успел побывать здесь, сбило его с толку. Он взял стул и молча сел.

– Пожалуйста, мне надо переодеться и ехать в Уичита, – проговорила она. – Мои дети – в финале теннисного турнира. Они всегда в том или ином финале и всегда выигрывают. Ты не сочтешь меня плохой матерью, если я не поеду?

– Сочту, – сказал Дуэйн, недовольный Сюзи в общем и в целом.

Женщину совершенно не обескуражил такой ответ. Она отметила пилкой для ногтей абзац в пухлой книге и принялась поглаживать то тут, то там свое тело.

– Знаешь, – начал Дуэйн, – мне очень хочется, чтобы ты разрешила Джуниору вернуться. Он в чертовски плохом состоянии, да еще на него наседает банк.

– Я тоже в чертовски плохом состоянии, – ответила Сюзи. – Я – плохая жена и плохая мать.

Дуэйн промолчал.

– После ночи с Дики нет ничего лучше, как полежать в гамаке, – продолжала Сюзи.

Признание в том, что она плохая жена и плохая мать, не вызвало у нее заметных душевных страданий. Дуэйн понимал, что его собственная позиция слаба, поскольку он сам способствовал такому печальному признанию.

– Меня в самом деле очень беспокоит Джуниор, – повторил он. – Сам он не выберется, если ему не помочь.

– Он мог бы завести себе подружку, если бы носил шляпу, – заметила Сюзи. – На его лицо страшно смотреть – все в ожогах. Я вот что думаю: если совсем станет плохо, пойду работать в аптеку или куда-нибудь еще. Лишь бы Джуниора не было в доме.

– Он тебе ничуть не нравится? – спросил Дуэйн. Он сам очень любил Джуниора. У него сложилось впечатление, что Сюзи нравились все, с кем бы она ни встречалась на своем жизненном пути. Но, к сожалению, собственный муж ей чем-то не угодил… Нет, мне определенно не дано понять женщин, сделал для себя вывод Дуэйн.

– Я двадцать один год была замужем за ним, – ответила Сюзи. – Насколько я припоминаю, он только пять раз был счастлив. Ты знаешь, что мне нравится, Дуэйн. Я счастливый человек, а на счастливого человека несчастливый плохо действует. Теперь, когда я даже просто вижу Дики и тебя, я счастлива как никогда. Не то что живя с Джуниором. Нет, возвращаться к старому я не намерена.

Дуэйну нечего было сказать. По прошествии всего лишь нескольких недель ему стало ясно, что несчастье Джуниора может действовать угнетающе. И у того, кто находился с ним рядом в течение двадцати одного года, столько накопилось всего, что видеть и впредь перед собой его лицо уже не было никаких сил.

Сюзи взяла его руку и поднесла к своей груди, но так, чтобы этот жест выглядел дружеским, а не страстным, сказав:

– Он не хочет просто так держать мою руку. Ему не нравится просто сидеть, держась за руки.

Дуэйн понимал, что она имеет в виду Джуниора. Он стоял на некотором отдалении от гамака, и придвинулся ближе, чтобы не затекла рука.

Вскоре Сюзи заснула, не выпуская его ладони. Дуэйн, не зная, как быть, сел рядом. Они находились к тени красивого раскидистого платана. Сюзи любила птиц, и у одной из кормушек ссорились пересмешник и голубая сойка. Пересмешник уступил и перелетел на бельевую веревку.

Дуэйн принялся размышлять о простаивающей нефтяной вышке и Абилене, мастере, отлынивающем от работы. Он осторожно освободил руку и встал. Сюзи приоткрыла глаза, послала ему воздушный поцелуй и опять погрузилась в легкий сон.