Карла пригласила Сонни, но тот отказался ехать к «Ревущим волкам», вежливо заметив, что ему пора заступать на дежурство в своем магазине.

– Дженевив не будет возражать, если ты задержишься, – наседала Карла. – Ей, вероятно, хочется подзаработать на сверхурочных.

Однако Сонни решительно отказался ехать с ними куда бы то ни было, что ввергло Карлу в депрессию.

– О чем бы я ни попросила, он ничего не делает, – мрачно заметила она, когда они уехали в Уичита-Фолс. – Упрямый как бык.

– Твой муж – я, а не он, – резонно заметил Дуэйн. – Он не обязан беспрекословно тебе подчиняться.

– Дурак!

– Нельзя уж и пошутить.

– И шутки твои дурацкие.

Оставшуюся часть пути они проехали не проронив ни слова. «Ревущие волки» – заведение, где собирались любители помахать кулаками и вдоволь наораться. Чтобы быть услышанным, часто приходилось пускаться на крайние меры. Карла любила пускаться на крайние меры, желая, чтобы ее слышал весь ресторан, но сегодня она была настроена миролюбиво. Дуэйн принялся уписывать мясо, но Карла к своему не притронулась, уставившись куда-то вдаль.

Мимо их столика, покачиваясь, прошел Лути Сойер, ведомый высокой и худой, как щепка, женой. Он был сильно пьян.

– Лути, если ты собираешься бомбить ОПЕК, то поторопись, – бросил ему вслед Дуэйн. – Нефти становится слишком много.

Лути так накачался, что уже ничего не слышал. Когда они с женой вышли, на пороге появились Бобби Ли и Каролин. Хотя за столиком Дуэйна и Карлы было много свободного места, Бобби Ли с Каролин к ним не подсели. У Каролин волосы были черные как смоль и под стать настроению, в котором она сейчас находилась.

– Кажется, их дела идут на лад, – предположил Дуэйн.

Карла не проявила ни малейшего интереса к семейной жизни Каролин и Бобби Ли, хотя, пребывая в другом настроении, могла часами распространяться на эту тему.

– Я должна была влюбить в себя Сонни много лет назад, – задумчиво заметила она.

– А что тебя остановило?

– Ты не поверишь, Дуэйн, но я не из тех женщин, кто бросается на первого встречного, – сверкнув глазами, ответила Карла.

Дуэйн понял, что лучше молчать. С каждой минутой завсегдатаи ресторана вели себя все более агрессивно. К тому времени, когда Дуэйн разделался с ужином, он забыл, почему его понесло сюда. Молчание жены действовало настолько угнетающе, что его чуть было не вырвало. А ведь час назад, на стадионе, она шутила и смеялась.

Они направились к стоянке и поспели как раз вовремя. Старый Турки Клей, водитель грузовика и любитель кокаина, встал в боксерскую стойку, готовый отразить нападение более молодого соперника, которого Дуэйн не знал, – высокого и крепкого рабочего с нефтяного промысла. Не успел Дуэйн сделать и шага, как драчуны принялись молотить друг друга кулаками, впрочем, без серьезных последствий. Устав, боксеры свирепо взглянули друг на друга, и разошлись в разные стороны.

Драка оказала на Карлу положительное воздействие, выведя ее на короткое время из депрессии. Она пошла за Турки, машина которого стояла в дальнем конце площадки. Дуэйн последовал за женой.

– Чего это вы схватились? – спросила она.

– Это была драка, – недовольным тоном ответил Турки. Дуэйн решил, что он не понимает, с кем разговаривает, или делает вид, что не понимает. Не обращая внимания на Карлу, Турки полез за банкой пива, стоявшей на переднем сиденье его грузовика.

– Турки, я – Карла, – осторожно произнесла она. – Я понимаю, что это была драка. Мне интересно знать, почему вы схватились?

– Я назвал его сопляком, вот почему.

– Турки, тебе пора кончать драться с молодыми, – мягко сказал Дуэйн.

– Когда я вижу перед собой сопляка, я обязан пару раз вмазать ему, – гордо ответил Турки. Он сел в кабину, осушил банку и, выкинув ее на ходу, уехал.

– Не надо было проходиться насчет его возраста, Дуэйн, – проговорила Карла, снова впадая в депрессию.

– Черт, нельзя и рта открыть – тебя тут же оговорят! – в сердцах бросил Дуэйн.

Они направились к своему БВМ, и в это время произошло событие, давшее ресторану его фирменное название: началось вытье.

Вытье мог начать любой завсегдатай, которому захотелось от радости (или с горя) повыть на манер охотничьей собаки. После того как завыл первый посетитель ресторана (как бы он себя ни чувствовал), традиция требовала, чтобы его поддержали все присутствующие. В этот миг официантки замирали с тарелками в руках и принимались протяжно выть. С кухни неслось завывание обслуживающего персонала, от мойки подавали голоса те, кто мыл посуду. Дети, по причине того, что не могли выть надлежащим образом, ревели или орали. Парочки, устроившиеся на автомобильной стоянке, часто бросались назад в ресторан, чтобы присоединиться к воющему хору.

Такой концерт мог продолжаться минуты три-четыре, а мог затянуться и на полчаса, в зависимости от настроения исполнителей хорового пения. Поскольку ресторан стоял вдали от города, на краю поросшей бурьяном прерии, завывание не беспокоило соседей, хотя путники, которые не были знакомы с местной традицией, приближаясь по пустынной дороге к Уичита-Фолс, порой страшно нервничали, в особенности если дело происходило летом, когда стекла в автомобилях опущены.

Подъезжая к сверкающему огнями городу и предвкушая наконец встречу с очагом цивилизации, они внезапно слышали завывание. Издалека оно походило на вой стаи изголодавшихся собак, поджидающих в темноте за поворотом. Люди тут же поднимали стекла. Некоторые останавливались и сидели, терзаясь неизвестностью. Одна интеллигентная пара из Сиэтла, потеряв всякую надежду, развернулась и бросилась наутек обратно в Лаббок. Их рассказ, полный опасных переживаний, попал на первые полосы газет: «Ревущие волки» великодушно предложили им оплатить проезд до Уичита-Фолс и бесплатно угостить обедом, но пара отказалась.

Карла с Дуэйном слышали это завывание множество раз. Ресторан ежегодно присуждал приз «Лучший среди воющих», и в прошлом году Карла произвела сенсацию, удостоившись этой чести два года подряд – достижение, которое до нее никому не было под силу.

– Тебе хочется вернуться и немного повыть? – спросил Дуэйн. – Я подозреваю, что твой титул под угрозой.

Карла села в БМВ и заявила:

– К твоему сведению, возвращаться я не собираюсь. Я удивлена, что мой собственный муж считает, что у меня нет иных забот, как только сидеть в компании пьяниц и выть, как собака.

Сказав это, она погрузилась в молчание.

– Боже! – воскликнул Дуэйн. – Что мне делать? Он хотел было сесть в машину, но тут дверь ресторана распахнулась, и из него вышел, пошатываясь, мужчина. Дуэйн пригляделся и узнал в нем одного бурильщика из Дункана, расположенного в штате Оклахома. Дуэйн решил, что тот может передвигаться самостоятельно и ничего с ним не случится. Он уже собрался сесть в БМВ, как вдруг ноги мужчины подкосились, и он, как подстреленная птица, повалился в десяти ярдах от машины. Подумав, что у мужчины отказало сердце, Дуэйн бросился на помощь. Бурильщик, которого звали Бадди, огляделся вокруг, свернулся калачиком и заснул прямо на гравии. Дуэйн подхватил его под руки и оттащил поближе к зданию, где его, по крайней мере, не могла бы переехать машина.

Услышав шум заводимого мотора, он оглянулся. БМВ Карлы тронулся с места.

– Прощайте, синьор Дуэйн! – крикнула на ходу жена.

– Мы это уже проходили! – прокричал ей вслед Дуэйн. – Вернись!

Вместо ответа Карла завыла своим прекрасным сопрано, которое сделало ее двукратным обладателем единственной в мире награды, и вскоре скрылась из виду.

Дуэйн сел в пикап Бобби Ли и сидел там до тех пор, пока не подошли он и Каролин. Каролин была в таком же отвратительном настроении, что и Карла, но они подбросили его до дома.

Карлы нигде не было видно.