— Что ты сказала?

— Ты что, не слышишь — беременна.

— Черт побери, — вылупила глаза Порция, — и давно?

— Вроде четыре с половиной месяца.

— Когда же вы с Фрэнклином поженитесь?

— До того, как рожу.

— Ну, похоже, мы с тобой на одной волне.

— Что ты имеешь в виду?

— Когда тебе рожать?

— Первого января — даже не верится.

— А мне восьмого декабря.

— Что?

— Восьмого декабря.

— Постой, Порция.

— Я и так стою, — рассмеялась она.

— Провалиться мне, ты действительно говоришь, что тоже беременна?

— Вот именно!

— Да ни за что не поверю. Ты, Порция? Мисс Заклятый-Враг-Семьи?

— А кто сказал, что я возлюбила семью?

— А от кого?

— От Артура.

— Но он же женат!

— Ну и что? А Фрэнклин?

Я понимаю, что она не хотела меня задеть, но это было вроде пощечины.

— Не путай, Порция. — Я хотела объяснить, что у нас разная ситуация. — Фрэнклин собирается развестись. А что вы с Артуром собираетесь делать?

— Я не хочу, чтоб он разводился.

— Ты спятила?

— Почему? Я не люблю его. Просто, поняв, что залетела, я сказала себе: провались все пропадом! На сей раз баста, пусть будет как будет.

— Но он хоть знает?

— Ха, еще бы, он в таком восторге. И его жена знает. Ну и стерва! Он будто свихнулся, хочет развестись, да только я ему говорю: не выпрыгивай из штанов, сиди тихо, детка, обойдемся без разводов.

— Но как же, Порция? Это ведь…

— Не бойся, подружка. Я не первая девица на земле с ребенком без всякого муженька. Артуру и так досталось. Он мне дает деньги, я могу хоть сейчас свалить с работы. За ребенка уже заплачено, но Артур начинает действовать мне на нервы. Я же тебе говорила, что он дурак.

— Но зачем же тебе ребенок от него?

— Да просто все надоело, и точка.

— Что надоело?

— Коптить воздух, гоняться за призраками и ничего путного в жизни не сделать. В конце концов, есть же что-то важнее такого существования.

— Ушам своим не верю. Что ты несешь?

— А ты поверь, подружка. И учти, что я выметаюсь ко всем чертям из вашего треклятого Нью-Йорка.

— Куда?

— Назад, в Нэшвиль.

— Да брось ты, Порция. С чего это? И когда?

— Все очень просто. Здесь мне моего щенка не выкормить, вот так-то. А уезжаю я, скорее всего, перед Днем Труда.

— А ты родителям-то говорила?

— Само собой.

— А они?

— От счастья до потолка прыгали. Папаша тут же решил примчаться сюда и убить Артура, да я его осадила. Втолковала ему, что сама так решила, что я уже взрослая и намерена завести ребенка. Мамаша, та без затей, велела мчаться домой и ни о чем не беспокоиться.

— Нет, я не могу в это поверить. Порция Макдональд беременна!

— Да ты на себя посмотри!

— Об этом знают только в школе. Но и там, если хочешь знать, я наврала с три короба.

— Кому и о чем?

— Я наплела в школе, что замужем с Четвертого июля.

— Да какого черта врать? Милая, нынче двадцатый век. Коль тебе приспичило родить без мужа, рожай на здоровье. Ни одна тварь слова не скажет. Выгнать тебя они не могут.

— Знаю, но мне просто не по себе. Я никогда не думала заводить ребенка без мужа, ты же знаешь.

— А я вообще не собиралась заводить детей.

— Почему же ты мне раньше не сказала? Объясни, пожалуйста.

— Просто хотела увериться в том, что обратного хода уже нет. Друзья, знаешь ли, всегда на нас влияют, а вот этого я и не хотела. Мне нужно было самой принять решение, надо же когда-нибудь для разнообразия и своими мозгами пошевелить.

Клянусь Богом, я просто не узнавала Порцию.

Но тут она сказала:

— Послушай, давай-ка измерим, у кого брюхо больше.

Да, передо мной была все та же Порция.

Кое от чего в жизни приходишь в ужас. Скажем, когда наталкиваешься на сопротивление. А тут еще мой отец. Я просто не могла придумать, как рассказать ему все по телефону. Лучше уж подождать, а там будет видно. Не хотелось мне врать ему насчет замужества. Это все равно, как просить у Бога того, чего ты не заслуживаешь. Вот я и решила повременить, а потом видно будет.

Фрэнклин, как обычно, задерживался на сверхурочных, и я как-то случайно оказалась в своей музыкальной комнате за пианино. Я очень скучала по урокам пения, хотя и не признавалась в этом. Как ни странно, сейчас, во время беременности, я стала все чувствовать гораздо острее. За первые три месяца без всяких уроков я написала пять хороших песен, и, честно говоря, писать их было так же приятно, как и петь.

Я запустила кассету:

Неужели это действительно я? Звучит, будто песенка Одетты. Глаза мои наполнились слезами.

— Не смей, — сказала я себе, но сердце меня не слушалось. Признаюсь, я и сама не знала, отчего плачу. Выключив магнитофон, я села. И тут это и произошло: я почувствовала, как что-то шевельнулось у меня в животе. Уж не съела ли я чего-то: откуда это странное ощущение? Вдруг в животе что-то опять задвигалось. И тут до меня внезапно дошло: во мне что-то зреет и рвется к жизни. И я до смерти этого боюсь.