Погода в тропиках была скорее переменчивой, нежели совсем плохой. Терикель миновала побережье Тореи на высоте двадцать тысяч футов, повинуясь воздушному течению, которое относило ее на восток или, точнее, на северо-восток. Под ней лежали облака, постепенно превращающиеся в грозовые тучи. Их было много. Терикель начала медленно набирать высоту, понимая, что гроза могла подняться выше, чем та высота, где она еще могла дышать.

Лететь как дракон — это словно ехать на лошади. В руках оказывалось больше силы, чем прежде, и для этого не нужно было ничего делать. Словно лежишь в постели. Терикель подумала о волшебнице, которая научила ее летать. У Уэнсомер были проблемы с весом, поэтому ей не нравилось выбираться из постели до полудня, и она страдала от склонности к чревоугодию. С одной стороны, Уэнсомер казалась последней, кто бы стал учиться летать, но сейчас Терикель поняла, что это являлось легким и расслабляющим занятием. Именно поэтому волшебница любила его. Расслабление тоже было большой проблемой. Заснешь — и заклинание, не прикрепленное к чему-нибудь материальному, могло исчезнуть за полчаса. Если летишь достаточно высоко, то хватало времени на создание новых крыльев. Но просыпаться было делом рискованным и опасным.

— Терикель!

Заклинание произносило ее имя каждые пятнадцать минут. Она совсем не спала, но полное спокойствие считала непозволительной роскошью. Все могло закончиться очередным долгим падением. Небо потемнело, когда солнце скрылось за горизонтом позади нее. Облака под Терикель озарились красными, оранжевыми, розовыми и золотыми вспышками, вдалеке мелькали белые, фиолетовые и иногда зеленые молнии. Терикель лениво приземлилась, чтобы посмотреть на закат солнца, затем сделала круг и полетела дальше.

— Терикель!

Цвета позади нее поблекли, но молния блистала по-прежнему. Терикель была в тропиках, и Уэнсомер говорила ей, что раскаты грома могли подняться туда, где… Она попробовала провести в уме подсчет. Шестьдесят тысяч футов. Она могла дышать на расстоянии лишь в тридцать тысяч футов, и, кроме того, это оказалось в три раза выше ее нынешнего положения. Нужно обойти стороной раскаты грома, перелететь их невозможно.

Появились звезды и Лупан. Терикель собралась с духом и направилась вперед. До Дакостии даже по самым надежным картам и схемам, которые она изучала, было семь тысяч миль. Над океаном. Океан Бесконечности оказался и в самом деле огромным. Его длина превышала двенадцать тысяч миль с юга до экватора — половину всего мира в обхвате. Его мало исследовали, никто не хотел туда плыть. Даже до торейских бурь ни один человек не пересекал Океан Бесконечности. Полет может расслаблять, но если летишь долго, то болит все тело.

— Терикель!

И все-таки она станет первым человеком, который перелетел через Средний Океан Бесконечности. Кто-нибудь другой может попробовать пересечь Южный Океан Бесконечности. Там, где не было ни пяди земли, бушевали ураганы, с ревом носясь над Оксиданическим океаном и сталкиваясь друг с другом в проливе Страха. Это стало обычным явлением. Во время торейских бурь небо и земля словно перемешивались. Казалось, наступал конец света.

Терикель поднялась к звездам и взглянула вниз. Наклонив крылья, она скорректировала свой курс и впервые позволила себе забыться коротким сном. Дальше предстояло лететь с подобными передышками в течение следующих восьми дней.

— Терикель!

Она вздрогнула и проснулась, затем восстановила в сознании образ крыльев. И снова задремала.

Терикель летела уже пять дней, когда заметила Стену Драконов. Начинался вечер, и океан внизу был затянут облаками. Из-за заката они мерцали словно большой лес из светящихся темно-красных деревьев, и Терикель собиралась снова вздремнуть, но вдруг заметила, как озарился весь восточный горизонт.

На мгновение она растерялась. Неужели вместо востока она летела на запад? Терикель резко приземлилась и посмотрела на солнце. Половину диска закрывали облака. Терикель сделала круг. Противоположная сторона неба по-прежнему мерцала. Сияние было золотого и оранжевого цвета, к которому примешивались отблески заката.

— Терикель! — пискнуло заклинание, но сейчас Терикель стало совсем не до сна.

Она решила сделать круг побольше. Вероятно, Терикель совсем потеряла свет времени и перепутала восход с закатом. Прошло несколько минут, и она увидела, как солнце садится за облаками на горизонте. Ориентируясь по звездам, она решила лететь в прежнем направлении. Сияние на востоке не исчезло. Но это не был отблеск заката. Терикель не видела Стену Драконов с такой высоты, но все-таки она казалась знакомой: огромная радуга, венчающая оранжевый светящийся занавес. Если это Стена Драконов, эфирное оружие… какая-то бессмыслица. Согласно господствующим в настоящее время теориям о длине мира, Стена Драконов должна была находиться как раз на противоположной стороне, а не там, где она видела ее сейчас. По небу над Терикель медленно двигалась голубая линия, вращаясь вокруг Стены Драконов.

В Терикель заговорила жрица Метрологов. Если сомневаешься, измерь то, что можно измерить. Она прикинула расстояние от нескольких наиболее ярких звезд до двух лунных миров. Получилось около дюжины градусов к северу от экватора. Это означало, что Терикель находилась над пустынями Северной Акремы, немного севернее каменной кладки Вейстланд. Она подумала было полететь под облаками, но отказалась от этой идеи. Пустыня выглядела так же, как и океан в темноте: непроглядная чернота. С другой стороны, вертикальная колонна голубой энергии врезалась бы в небо в районе каменной кладки Вейстланд и дальше через облака прошла бы до самой Стены Драконов. Это бы помогло Терикель. Она могла бы последовать, ориентируясь на Стену Драконов на юг, приземлиться в пустыне возле каменной кладки Центрас, убрать крылья и доставить дар Учителя к месту назначения.

Терикель сделала большой круг, повернув на юг и спускаясь туда, где преобладающие западные ветра не были такими сильными. Прошло несколько часов, и она посмотрела на звезды. На расстоянии в десять градусов к северу от экватора не было никакой эфирной мерцающей колонны голубого цвета, поднимавшейся с каменной кладки Вейстланд.

Конечно, Терикель не могла поверить своим глазам. Каменные кладки находились на расстоянии десяти градусов друг от друга. Однако Терикель никогда не была в каменной кладке Вейстланд. Вероятно, ее построили в неверном месте, и никто ничего не заметил.

Прошло несколько часов, но Терикель не спала. На рассвете она уже оказалась на расстоянии в пять градусов к северу от экватора. Стена Драконов по-прежнему оставалась на небе, и западный ветер нес ее именно туда. Хотя Терикель и пыталась лететь параллельно с магической эфирной конструкцией, она пролетела всего сто миль, и это в лучшем случае. Под ней раскинулись бесконечные облака. Они затягивали горизонт. Везде. Когда тьма рассеялась, Стена Драконов превратилась в оранжевый занавес в голубом небе. Но ее свет никогда не гас полностью, даже в полдень.

Терикель решила спуститься под облака, когда ночь кончится. Тогда песчаные дюны не кажутся похожими на волны и двигаются гораздо медленнее. Так или иначе нашлось бы место для приземления. Высоту набрать удалось с трудом, и потому быстро снижаться не хотелось, хотя Терикель сейчас было легче лететь, чем когда она пыталась пересечь пролив Страха. Потребовалось время, чтобы принять решение.

Снижение с высоты четырех миль до одной мили заняло около часа. Главным препятствием оказались облака. Спустившись, Терикель попала под дождь. Это было плохо, поскольку дополнительный вес на крыльях сильно отвлекал ее и не давал подняться. Вокруг кружились тяжелые серые облака, и сильные порывы ветра хлестали Терикель по крыльям. Если бы она оказалась над горами, окруженными облаками… то не знала бы, что делать дальше.

Когда Терикель наконец вынырнула из тумана, то до воды оставалось приблизительно двести футов.

Океан. Но на расстоянии в семь тысяч миль не могло быть никакой воды. В голову пришла мысль, что это полоса орошаемой пустыни, но волны казались более похожими на огромные океанские валы, чем на рябь на отмели. Терикель уже видела такое во время путешествий на «Лунной тени», «Мегазоиде» и «Буйной пташке». Набирая высоту, она начала медленно хлопать крыльями. Сжатие! Раздались шипение и потрескивание, доносящиеся от эфирной энергии, когда дар Учителя сжал лучи ее заклинания. Расслабься! Терикель еще немного набрала высоту. Из-за сильного дождя и размаха ее двухсотфутовых крыльев лететь стало сложнее, чем при ясной, безветренной погоде, стоявшей в пяти милях отсюда. Только поздним вечером Терикель смогла вновь пробиться сквозь облака. Взглянув на восток, она поняла, что не удалилась и на десять миль от Стены Драконов. По ее подсчетам, ей пришлось взмахнуть крыльями триста пятнадцать раз. А сколько потребовалось эфирной энергии? Что осталось от дара Учителя?

Задумавшись, Терикель попыталась понять то невероятное, что произошло. Судя по всему, она находилась над океаном, которого не могло быть. Или она пролетела лишних полмира. В десяти градусах к экватору, где, по-видимому, располагалась каменная кладка Вейстланд, не оказалось никакой колонны. Единственным объяснением этого служило лишь то, что Стена Драконов не прерывалась, а опоясывала мир. Однако тогда поглощенная ею энергия не могла бы рассеяться. Если бы повсюду не были построены каменные кладки, то, вероятно, Стена Драконов походила бы на крутящееся колесо со спицами только в одной половине. Вскоре колесо стало бы шататься и развалилось бы на части. Даже одна спица на противоположной стороне обеспечила бы большую устойчивость. А там была эта спица, в середине Океана Бесконечности? Тогда она должна находиться прямо на экваторе, поскольку вокруг нее вращалась голубая линия.

Пока все эти мысли проносились в голове Терикель, она заметила вдалеке голубой столб света. Столб выходил из облаков и простирался по всей длине радуги вплоть до края Стены Драконов. Терикель знала, что экватор близко. Находящаяся там каменная кладка обеспечила бы прочность и стабильность — но стабильность для чего? Энергия вряд ли бы хлынула в землю или в небо. Две экваториальные каменные кладки означали, что кольцо вращения закреплялось в двух точках и вертелось вокруг них. Следовательно, кольцо могло накопить энергию, не подвергаясь воздействиям колебаний высших концентраций энергий. Если энергию было так легко накопить… тогда, наверно, не существовало ограничений ни в мощи Стены Драконов, ни в том, для чего ее можно было использовать.

Каменная кладка Каунтер оказалась на острове, покрытым вулканическим пеплом. Его восточное побережье переходило в шельф, равный по площади небольшому городу. Именно там и находилась каменная кладка. Вокруг острова не стояло пришвартованных кораблей, на нем даже не было никаких зданий. Однако внизу Терикель заметила шевеление и стала пристально вглядываться. На поверхности показалось нечто, по форме напоминающее невероятно большую рыбину, растянуло в стороны огромный рот и снова нырнуло. Морские птицы казались точками на воде по сравнению с ней. Так думала Терикель, находясь в двухстах футах от чудовища. Ни один корабль не выдержал бы нападения этого существа, и если на другой стороне Стены Драконов и находились какие-нибудь суда, то они не могли приблизиться к острову. Следовательно, только морские птицы и прозрачные драконы были в состоянии добраться сюда. Заклинания драконов оказывались видимыми любому, находящемуся в том странном состоянии духа, когда открывается эфирная сущность мира. Все, поддерживающие каменные кладки, находились в этом состоянии, и они замечали дракона издалека. А драконы, ища чистую эфирную энергию, выслеживали таких магов. По сравнению с их могуществом заклинание крыльев Терикель было совсем слабым. И разве кто-нибудь его заметит?

— Конец настанет так быстро, что я его и не замечу, — прошептала Терикель про себя, готовясь к прыжку.

На западе показалась широкая полоса черного песка, и, приближаясь, Терикель начала разминать и вытягивать ноги. Она собиралась поймать ветер, дующий с юга, ветер, который был немного быстрее ее. Терикель снизилась, паря подобно чайке над черной прибрежной полосой, и мягко приземлилась на песок.

«Так хорошо я еще никогда не садилась, а ведь это всего лишь пятое мое приземление», — сказала она сама себе, начиная сбрасывать крылья. Ливень превратился в мелкий дождик, но даже тот почти закончился, когда Терикель решила обойти вокруг вулкана. Остров оказался не особенно большим, и с одной стороны он был сильно завален пеплом. В плодородной почве росло несколько кустарников, но деревьев не было. В воздухе витал неприятный резкий запах серы, было тепло и влажно.

Бредя по шлаку уже дольше часа, Терикель увидела каменную кладку. Издалека ей показалось, что именно этого она и ожидала: каменная кладка полностью состояла из прозрачных драконов. Там было лишь четыре концентрических кольца вместо шестнадцати, но прозрачные драконы сидели не на камнях, а, скорее, занимали удобные им позиции.

На спине, в том месте, где обычно находятся крылья, у них светились голубые лучи, которые, поднимаясь в небо, растворялись друг в друге и образовывали столб. Едва заметный блеск эфирного занавеса — Стены Драконов — был заметен и на севере, и на юге.

Терикель задумалась, что же делать дальше. Все казалось окутанным тайной, но ответы на любые вопросы появлялись сами собой. «Расположение каменных кладок Стены Драконов ведь вовсе не было выбрано удачно, — осознала вдруг Терикель. — Если сдвинуть ее на несколько сотен миль, то она бы стала гораздо ближе к большинству городов, а с ними и к тем удобствам и удовольствиям, которые так ценят маги». Стена проходила через самые обитаемые места прозрачных драконов в Акреме и Торее. Вот и ответ на вопрос о расположении. Какой-нибудь кладке нужно было обязательно находиться на противоположной стороне мира, поэтому каменная кладка Каунтер располагалась именно здесь.

«Драконы, повелевающие каменной кладкой», — подумала Терикель. Наконец-то стало ясно. Каменная кладка, видневшаяся вдали, походила на длинный рычаг под огромной, тяжелой скалой. И скала могла зашататься от прикосновения ребенка.

Терикель почувствовала себя уязвимой, но в каком-то смысле она находилась в безопасности. Ни один дракон или незваный гость не был в состоянии незамеченным добраться до острова, а те, кто устроились на каменной кладке, просто не верили, что существует другая возможность попасть сюда. Ее заклинание крыльев обладало малой силой, и драконы каменной кладки Каунтер не могли заметить его. А когда крылья исчезли, Терикель стала совсем невидимой для магов. Еще оставался дар Учителя, и хотя у нее нашлась бы энергия для взлета, дар был слишком глубоко спрятан, и потому незаметен. Терикель говорили, как избавиться от заклинания, но ей также говорили, что она должна принести его сюда. Теперь она была на месте. Терикель не могла думать ни о чем другом, кроме своей миссии.

Она осмотрела маленькую равнину, залитую лавой. Растительность на ней отсутствовала. Но те, что наблюдали за происходящим, все равно скорее всего не могли заметить человека. «Я верю в это или всего лишь надеюсь? — подумала Терикель. — Большая разница». Она начала продвигаться вперед. С ней ничего не случилось, ничто не шевелилось, кроме нее самой. Терикель подошла к ближайшей бреши между драконами во внешнем кольце. Свет вокруг нее стал бледно-голубым, кожу защипало. Прозрачные драконы слепо парили над ней, хотя они могли и быть сверкающими, просвечивающими фигурами. Терикель миновала следующее кольцо и услышала сзади шипящий треск. В воздухе запахло испарениями вулкана.

«Что случится, если я разрушу заклинание?» — подумала она. Наверно, в даре Учителя была накоплена эфирная энергия за тысячу лет. Драконы его тут же заметят. Терикель уверенно прошла следующее кольцо прозрачных драконов. Недалеко находилось и последнее кольцо. Терикель знала, что разрушит заклинание, это было неизбежно. Вероятно, Учитель принял в расчет ее решимость, когда давал ей задание. Учителю исполнилось более пяти тысяч лет, и мотивы его поступков были не только неизвестными, они являлись необъяснимыми. Терикель решила довериться Учителю, надеясь, что для него ее жизнь была дороже, чем лучнику его стрела.

Она остановилась перед центральным драконом. На нем не было брони, сплетенной из эфирной энергии, и он казался более просвечивающим, чем остальные. Внутри виднелись очертания темной фигуры мага. «Он замечает меня? — подумала Терикель. — Если нет, то скоро заметит».

Терикель произнесла заклинание и быстро прижала руку к груди. Когда она отдернула ладонь, на ней лежал черный шар. Терикель глубоко вздохнула и, поразмыслив о том, что может ждать ее в загробной жизни, попыталась взять себя в руки. Затем она произнесла заклинание освобождения. Поверхность шара стала переливаться разными цветами и, наконец, стала ослепительно белой.

— Прижми меня к центральному дракону, затем уходи, пока не стало слишком поздно, — раздался голос Учителя, который говорил медленно и четко.

Терикель тут же приложила шар к боку дракона и как можно сильнее прижала его. Он растворился в прозрачной коже так же легко, как студень проходит через сито. Терикель сделала шаг назад и, посмотрев на руку, очень удивилась, что она все еще принадлежит ее телу. Оглянувшись назад, на прозрачного дракона, Терикель увидела, как по нему разливается яркий багрянец, и он начинает дрожать. Терикель повернулась и побежала на негнущихся и онемевших от долгой неподвижности ногах.

Ничто не сдвинулось с места, когда она проходила через кольца прозрачных драконов, но сзади разгорался ослепительно-красный мерцающий свет. Мерцающее заклинание — нестабильное заклинание. Это было заклинание, и оно мерцало, и все-таки, вероятно, это было самое выдающееся заклинание, которое когда-либо удалось магам — и драконам. Что случится, если оно исчезнет? Терикель почти прошла внешнее кольцо, когда поняла, что находится под воздействием сил, способных расплавить скалы за мгновение ока. Но с ней ничего не случилось.

Уставшие от бега ноги Терикель пронзила острая боль, пока она пробиралась по вулканическому шлаку. Даже при самых лучших условиях ей пришлось бы нелегко, и Терикель знала, что, упав от усталости, не сможет идти дальше. Впереди показался валун размером с большой дом, и она тут же приняла решение, когда сзади, из-за каменной кладки, вспыхнул ярко-красный свет. По сравнению с эфирным могуществом прозрачных драконов заклинание крыльев оказалось бы очень слабым, но если драконы сейчас разыскивали именно слабые заклинания, то непременно заметили бы ее. Терикель могла или обойти кругом вулкан в надежде, что разрушение Стены Драконов не будет столь мощным и не приведет к обвалу всей горы, или попробовать взлететь. Терикель хотела лишь один раз взглянуть на каменную кладку Каунтер и принять решение. Прозрачные драконы исчезли, на том месте был прозрачный мерцающий цилиндр красного цвета, упирающийся в облака.

Забравшись на валун, Терикель стала расправлять крылья. Несмотря на происходящее с каменной кладкой Каунтер, она держала себя в руках. Появился луч длиной почти в сто футов. Когда луч начал разделяться, Терикель восстановила свой костюм для полетов. Земля уже дрожала у нее под ногами. Дар Учителя исчерпал свою силу и не мог помочь расправить крылья, но у Терикель оставалось еще немного своей собственной энергии. Она не стала произносить заклинание, чтобы согреть свою кровь: времени оставалось в лучшем случае только на вдох перед прыжком.

Терикель поднялась всего на пятьдесят футов над уровнем моря, когда внезапно стала падать вниз. Понимая, что сейчас врежется в воду, она вновь соединила лучи эфирной энергии с помощью своей собственной жизненной силы. Тело пронзила боль, словно Терикель завернули в мешок с иголками, и каждый мускул работал на пределе возможностей в течение четверти часа. «Высота», — подумала она. Если бы Терикель попробовала приземлиться, то на полной скорости вошла бы прямо в середину волны. Оставалось одно. Она снова расправила крылья.

Хотя она думала, что выдержит, если пять раз взмахнет крыльями, она чувствовала себя так, словно бежала на пределе сил не меньше получаса. Да, высоту набрать удалось, но снова расправить крылья уже казалось неосуществимым. Терикель находилась в двух минутах полета от вулкана и пролетела приблизительно милю. Порыв южного ветра подхватил ее и поднял немного выше. Терикель распахнула крылья, пытаясь воспользоваться удачей. Еще одно усилие — и она могла оказаться еще выше, но у Терикель не было сил терпеть боль. Она двигалась плавно, медленно снижаясь и изредка поднимаясь благодаря случайным порывам ветра.

Терикель не видела остров, когда разрушилась каменная кладка Каунтер, но свет, отражающийся от волн и облаков, до сих пор слепил глаза. «Как тихо, — подумала она и начала считать. — Но звук должен появиться. Шесть, семь, восемь. Сейчас день и светло, но после той вспышки кажется, что сейчас ночь. Семнадцать, восемнадцать, девятнадцать. Разве может быть столько света без звука? Двадцать восемь, двадцать девять, тридцать».

Терикель едва не потеряла сознание от грохота, который она ощутила всем телом. Вихрь закружил ее, на теле появились соленые капли. Мимо пролетел еще один вихрь, похожий на ливень с ураганом, и завертел ее в воронке с невероятной быстротой. Из-за жары, пронизывающей темноту, Терикель потеряла из виду остров. «Жара, — подумала она. — Восходящий поток, поток тепла». Она не повернула обратно к острову, но начала кружить вокруг огромного столба пара, поднимающегося в небо. В небо летела пыль и даже булыжники. Но зато Терикель могла подниматься вверх. Она быстро набирала высоту и сконцентрировалась на том, как удержаться рядом с потоками теплого воздуха, которые не заметила прежде, пробиваясь через слой облаков к солнечному свету. Солнце находилось низко на небе, близился вечер. Вдруг Терикель вспомнила, что уязвима для сильного холода на этой высоте. Отдалившись от облаков и теплого воздуха, она высвободила руки и начала произносить заклинание термальной защиты.

Стена Драконов исчезла. По мнению Терикель, это было так, иначе ей не удалось бы обогнуть остров, но сейчас она четко видела: оранжевый занавес растворился. Облако по-прежнему поднималось, а с ним и Терикель. Дышать стало трудно, и ей пришлось лететь самостоятельно. Сориентировавшись по закату солнца и двум лунным мирам, жрица решила стремительно продвигаться на юго-восток.

Терикель не могла знать, что взрыв от разрушения Стены Драконов привел к возникновению трещин в вулкане, откуда лилась вода и смешивалась с расплавленной магмой. Много недель спустя должен был раздаться второй, гораздо сильнее первого, взрыв, и причиной его стал бы пар, а не эфирная энергия. Когда бы пыль, пар и дым рассеялись, острова на том месте уже бы не было.

Уоллес нашел Эндри в «Светильнике», он играл там с Эссеном. Повар и гвардеец недолго, но энергично о чем-то перешептывались и обменивались выразительными жестами. Затем Эндри повернулся к Эссену.

— Поиграй пока еще на моем ребеке, — сказал он. — Есть работа.

— По голове набить? — спросил Эссен.

— Дверь открыть. Вел, ты тут останешься?

— Воскресла из мертвых, вернулась, чтобы сидеть тут. Сейчас буду сидеть. Эссен защитит.

Как только ушел Эндри, показалась Риеллен, которая услышала, как Эссен играет «Лихой молодой маршал» и поспешила на звук.

— Эссен, сир, быстро, мне нужно найти Веландер! — закричала она сквозь музыку.

Эссен не перестал играть, но показал туда, где сидела Веландер. Через несколько минут Риеллен вывела Веландер на улицу.

— Вильбар здесь! — закричала она, в необычном возбуждении размахивая руками.

— Вильбар, приятный молодой человек из Кловессера? — спросила Веландер, скрестив на груди руки. Но в действительности она очень удивилась обеспокоенности Риеллен. — Он был с тобой на «Лунной тени»?

— Ты не понимаешь. Его не было на борту! Он появился только что. Я видела его во дворце, возле гостиницы. Когда я окликнула его, он побежал.

— Он переплыл пролив?

— Ну ты же переплыла пролив.

— Особый способ. Вильбар не смог бы им воспользоваться.

— «Лунная тень» была единственным надежным судном в Логьяре. Как Вильбар добрался сюда, если его не было на шхуне? Значит, так же, как и ты.

— Я сказала, особым способом… — начала Веландер. Затем вдруг замолчала. По словам Учителя, Вильбар научил многих в Альпенниен, как использовать миниатюрные каменные кладки, и хотя он ограничил их действия заклинанием, одновременно он сделал всех, принимающих непосредственное участие, потенциально бессмертными. Те, кто обладал сверхъестественными возможностями, созвали конференцию, собрав магов-противников Стены Драконов в одном месте. Теперь их арестовали и заперли во дворце, а Вильбар появляется на улицах Альберина.

— Сколько ты знаешь Вильбара? — спросила Веландер.

— О, пару месяцев, — сказала Риеллен. — Он просто появился в академии Кловессера в этом году.

— Прошлое не известно, вероятно, может летать, разыскивая магов. А тебе знакомо выражение «вторая линия защиты»?

— Да, и… о нет! — закричала Риеллен, прижав руки к щекам.

— Внезапно все стало ясно.

Для Эндри и Уоллеса не составило бы особого труда освободить Уэнсомер. Но помочь ей исчезнуть оказалось совсем иной задачей. Время от времени Селфорд выносил ее с пира привязанной к стулу, пока на площадке танцевали. Сейчас Уэнсомер находилась в комнате в основании башни «Цитадель» с закрытыми окнами и одной-единственной дверью. Каменная лестница извивалась вокруг башни по внутренней стене, и заканчивалась тяжелой железной дверью, запертой наглухо на висячий замок. Единственным источником света служил светильник, на крюке подвешенный к стене. Стражники, приведшие сюда Уэнсомер, внимательно проверили каждое из окон и удостоверились, что засовы крепкие. Затем один из них взбежал по каменным ступенькам и с грохотом закрыл висячий замок.

Через несколько минут после их ухода Уэнсомер услышала над собой голоса. Насколько получилось, она повернула голову. Высокий мужчина приятной внешности быстро спускался по лестнице, неся корзину для пикника.

— Что за блюдо? — пробубнила Уэнсомер сквозь кляп во рту, пока незнакомец развязывал веревки.

— Я Уоллес, госпожа, новый дворцовый повар, — объяснял он почти дрожащим голосом. — Я просто не мог видеть, каким пыткам вы подвергаетесь с помощью самых изысканных блюд сарголанской кухни, какие я только смог приготовить.

— Как ты вошел?

— Я был тут уже четверть часа назад, мой друг здесь гвардеец.

— Уоллес, ты не поторопишься? — послышался сверху голос Эндри.

— Вот и он. Стражники проверили засов на той двери наверху, но не петли, где не хватало шурупов. Эндри и я вынули их. Теперь пора лезть наверх. Это основание башни. Выйти можно только через эту комнату. Но я знаю еще один способ, как выбраться отсюда. У меня есть клещи, сейчас освобожу вас.

Они стали взбираться по ступенькам. Эндри закрыл за ними верхнюю дверь.

— Что в корзине? — задыхаясь, спросила Уэнсомер, когда они добрались до третьего пролета лестницы. — Веревка?

— Нет, мои самые лучшие пирожные и печенье, кусочек теплого пирога с мясом, кувшинчик охлажденного медового вина и…

— Покажи мне! — потребовала Уэнсомер. — Дай-ка сюда.

Она уставилась на кусок пирога с мясом, и к тому времени как тяжелая запертая дверь с надписью на «Совет по благоустройству дворца» осталась позади, уже успела съесть пять печенюшек и три пирожных.

Пришлось подниматься до последнего пролета. Затем они пролезли через люк, ведущий на крышу башни, и оказались над ночными улицами. Переведя дыхание, Эндри пристроил крышку люка обратно, а Уоллес и Уэнсомер начали распивать бутылку медового вина.

— Я наделся, вы произнесете заклинание и сможете ходить по воздуху, — выпалил Уоллес.

— О, я могу, я произнесу заклинание, но вас двоих нести будет тяжеловато, — ответила Уэнсомер. — Ты держись за мою спину, Уоллес, а что делать с твоим другом-гвардейцем?

Эндри вытащил длинную веревку из-под плаща.

— Свяжите меня здесь, — сказал он нетерпеливо. — Я заявлю, что Уоллес заставил меня помочь тебе, поэтому меня оставили.

— Звучит неправдоподобно.

— Так же неправдоподобно, как кое-какая правда об Уоллесе.

— Когда мы приземлимся на крышу моей виллы, я выстрою вокруг нее защиту с помощью заклинаний, и ни одно оружие не повредит ее, — произнесла Уэнсомер, оглядываясь, нет ли внизу, во дворе, лучников. — Тогда, Уоллес, ты ощутишь мою благодарность…

— Всему свое время, госпожа, — раздался голос из теней между зубцами стены. — Прямо сейчас возвращаться туда небезопасно.

Появилась маленькая пожилая женщина с доброй улыбкой, смахнула пыль со своих юбок и подошла к ним.

— Госпожа, — сказал Эндри, поклонившись. Его глаза широко открылись от удивления.

— Не верится, что мы встретились, — осторожно произнесла Уэнсомер.

— Но это так, — заявил Уоллес, который выглядел испуганным и сердитым одновременно. — Леди Уэнсомер, познакомьтесь с Наблюдателем.

— Наблюдателем за кем? Или чем? — спросила Уэнсомер. — Нет, подождите-ка минутку, я знаю лишь имя…

— Просто Наблюдатель, — ответил Уоллес. — Эта леди — прозрачный дракон.

По выражению лица Уэнсомер казалось, что она не верит ни единому слову.

— Это на самом деле правда, — сказала Наблюдатель.

— Докажите мне, — потребовала Уэнсомер.

— Боюсь, я не фокусница, дорогая, у меня такой образ, когда меня могут заметить люди, и я сохраню его, — извиняясь, произнесла Наблюдатель.

— Зато я могу доказать, — заявил Уоллес, подняв тунику и вытягивая оттуда мешок. Его штаны упали на пол. Там, под защитным приспособлением, оказалось еще что-то.

— Уоллес, это не подождет, пока мы не доберемся до виллы? — спросила Уэнсомер, нервно глядя на Эндри и Наблюдателя.

Защита упала в сторону. Выскочил Уилли, посмотрел на Уэнсомер и зашипел, обнажая клыки и извергая сноп искр в ее направлении. Уэнсомер закричала и отпрыгнула назад, едва не врезавшись в Наблюдателя.

— Моих рук дело, — гордо сказала Наблюдатель. — Можешь теперь убрать Уилли, Уоллес.

Уэнсомер осторожно сделала шаг вперед и съежилась:

— Он кусается? — поинтересовалась она.

— Боюсь, что да, — заверила ее Наблюдатель.

Уэнсомер вынула печенье из корзины и бросила его в сторону паха Уоллеса. Крошечный дракон, выросший из Уоллеса, тут же схватил его и отшвырнул подальше. Уэнсомер снова съежилась, прижав ладони к коленям и наблюдая за Уилли с безопасного расстояния.

— Какой очаровательный, — заявила она. — Конечно, с чисто профессиональной точки зрения.

— Конечно, — согласился Уоллес.

— Спасибо, — сказала Наблюдатель, хлопнув в ладоши. Кажется, она была очень довольна собой. — Тело Уоллеса продуцирует эфирную энергию для Уилли. У Уилли ума как у собаки. И такая же преданность.

— И он очень ревнивый, — добавил Уоллес.

— Обладает выраженной индивидуальностью: острыми клыками, вращающимися глазами, подвижностью. И даже — о, посмотрите, думаю, он застенчивый. Не любишь комплименты, Уилли?

— Он не любит женщин, — сказал Уоллес. — На самом деле, ему не нравится никто, кроме меня, если речь об этом.

— Ладно, спрячь его, — вздохнула Уэнсомер. — Наблюдатель, мы можем как-нибудь вас убедить избавить Уоллеса от… этой беды?

— Это не беда, — ответила Наблюдатель. — Уилли заставляет Уоллеса более… гармонично смотреть на жизнь. Он делает его лучше.

Уэнсомер повернулась к Наблюдателю и покачала головой.

— Это не доказывает, что вы прозрачный дракон, но меня впечатлило качество вашего заклинания. Скажите мне, почему небезопасно возвращаться на мою виллу?

— Потому что время пришло, Уэнсомер. У тебя много врагов, и большинство из них недавно обнаружило, что контролируют Стену Драконов, Огненный Ветер и всю их совокупную энергию.

— Наблюдатель, вы не знаете моих врагов, — ответила Уэнсомер, сложив на груди руки и склонив набок голову, словно пытаясь понять, была ли женщина могущественной богиней или просто обладала информацией, но являлась сумасшедшей. — Многие из них скорее убили бы друг друга, чем меня. Они бы никогда не стали действовать сообща.

— Ты не понимаешь, Уэнсомер. Они все контролируют Стену Драконов. Вот в этом-то и ошибка. Почти пять тысяч людей и драконов сейчас связаны со Стеной, и все они могут воспользоваться ее силой. Четыре тысячи девятьсот четыре бога, и все желают удовлетворить свои потребности. Поэтому прежде не было нападений или разрушений. Они постепенно узнают, что за возможности в их руках, и изредка экспериментируют. Вскоре погибнут все большие города, а также замки, крепости, армии и флот. Маги Лемтаса и Акремы начали сжигать покровителей, учителей, академии и места обитания друг друга.

— Как произошло в Альпенфасте? — спросил Уоллес.

— На Альпенфаст напали три дня назад, но он пока держится. Некоторые части Палиона, Диомеды, Глэсберри, Логьяра и Гладенфалле объяты огнем, а от армий Альпенфаста остались лишь доспехи и обуглившееся мясо.

— Моя мама! — воскликнула Уэнсомер. — У нее академия практической магии в Диомеде.

— Комплекс академии сровняли с землей, — сказала Наблюдатель. — Мне очень жаль.

Уэнсомер села, прислонившись к зубцу стены. Она не плакала, она просто не обращала ни на кого внимания. В башне зазвонил колокол. Кто-то ломился в люк снизу, начал стучать и требовать открыть.

Наблюдатель показала на небо, высоко в котором мерцала голубая линия — Огненный Ветер.

— Вот это оружие, — произнесла она. — Энергии передаются с его помощью от Стены Драконов через каменную кладку Центрас и каменную кладку на краю света. Разве заметит кто-нибудь, обладающий достаточной силой между ними Альберин? Двумя ударами было разрушено почти все, имеющее отношение к магии в Лемтасе — самом большом континенте мира.

— В смысле, не то чтобы я и мама совсем не ссорились, — продолжала рассказывать в пустоту Уэнсомер.

— Мы видели руины Коллегии Воинов, — сказал Уоллес.

— Лишь один или два члена Коллегии были на конференции и обсуждали Стену Драконов. Вероятно, для недовольных был большой соблазн уничтожить всю Коллегию разом. Понимаешь, нам потребовалось много времени, но мы узнали, что на самом деле за этим скрывалось. Маленькая радикально настроенная группа прозрачных драконов считает смертных слишком могущественными созданиями, которые должны служить только для воспроизводства немногочисленных новых драконов. Как можно еще быстрее уничтожить нашу цивилизацию, чем предоставив каждому огромную разрушительную силу безо всяких ограничений? Самым важным считалось сжечь книги, истребить учителей, академиков и магов-отступников. Уэнсомер принадлежит к их числу, и она в большой опасности.

— Мама мертва, — хныкала Уэнсомер. — В смысле, я ненавидела ее. Еще я ненавидела свою сестру, но она заслужила лучшей доли.

— Все маги-отступники сейчас находятся в Альберине, на конференции. Нужно подумать, кто мог организовать ее, и…

Ослепительно-яркая бело-голубая вспышка осветила город. Линия, ставшая ее причиной, казалось, заняла на небе почти вертикальную позицию. Дом Уэнсомер превратился в поднимающийся вверх крутящийся огненный шар, с которого в разные стороны разлетались осколки. Через несколько минут всех оглушила мощная звуковая волна. Уэнсомер отвела взгляд от облака в форме гриба и посмотрела на Уоллеса.

— Если бы я послушалась тебя, то была бы сейчас там! — закричала она.

— И я! — ответил Уоллес.

Новая вспышка озарила город. Раздался взрыв, на этот раз где-то в Варфсайде. С неба градом посыпались обломки храма Метрологов. Часовые башни «Цитадель» бросились на землю, закрыв голову руками. Эндри заметил, что стражники под люком перестали ломиться в него и, вероятно, убежали прочь. Когда все взглянули на огненный шар, разрушивший храм, глаза ослепила еще одна вспышка. За ней последовал новый, более мощный взрыв.

— Это академия, — сказала Наблюдатель. — Ее атаковали из-за библиотеки.

— Почему? — спросила Уэнсомер. — В библиотеке академии не хранилось ничего особенного, даже моя, наверно, лучше.

— Возможно, это просто самая большая библиотека, уцелевшая в Скалтикаре, если не во всем мире. Никто не хочет, чтобы другой обладал какими-то преимуществами. Библиотеки, храмы, академии, армии, замки, порты, верфи, мосты и даже дома выдающихся магов были превращены в пепел и шлак…

Четвертая вспышка заставила Наблюдателя замолчать. На сей раз она появилась прямо над башней и оказалась настолько яркой, что пришлось закрыть глаза руками. «Я мертва», — подумала Уэнсомер. Когда свет немного угас, стало ясно: все живы, а дворец остался неповрежденным. Наблюдатель смотрела наверх и на что-то показывала. Со своего места Уэнсомер могла видеть среди облаков дыма, поднявшихся после трех взрывов, лишь голубую линию, которая означала, что Огненный Ветер затих.

— Случилось нечто важное? — спросила Уэнсомер, медленно вставая.

— Огненный Ветер — часть Стены Драконов, — сказала Наблюдатель, все еще смотря на небо. — Если его нет, то значит, Стена Драконов тоже исчезла. Это малоизученная область, но политики-идеалисты редко этим интересуются. Мы несколько раз пытались уничтожить Стену Драконов. Кажется, все-таки наши усилия увенчались успехом.

Внизу, в городе, словно маленькие искры горели крыши дюжин домов, вспыхнувшие от упавших обломков. До ушей часовых башни «Цитадель» донесся звон сигнального колокола, а с ним и свист, звук горна и крики людей.

— Госпожа, это самая высокая башня в городе? — спросил Эндри, смотрящий в противоположную от остальных сторону.

— Общепризнанный факт, — ответила Уэнсомер, не оборачиваясь.

— Тогда почему вон та сейчас выше?

Все обернулись. Остроконечная крыша северо-восточной башни, на которую показывал Эндри, вдруг оказалась над верхушкой башни «Цитадель».

— Та башня похожа на эту, — сказал Эндри. — У нее не должно быть остроконечной крыши.

— Но у нее она есть! — воскликнул Уоллес.

Пока они смотрели, крыша начала разворачиваться.

— Все пригнитесь! — предупредила Наблюдатель, когда прозрачный дракон начал расправлять крылья.

Уэнсомер ожидала, что дракон резко взлетит в воздух, но вместо этого он посмотрел вниз, а затем изрыгнул пламя. Все, что могло сгореть, включая дюжину стражников, охватил огонь. Дракон спустился с башни во двор и наклонился.

— Смотрит на основание башни, — сказал Эндри.

Шквал огня снес дверь в основании и подобрался к комнате, где томилась Уэнсомер. Сейчас все там было объято жаром раскаленной добела стали.

— Это предназначалось тебе, — сказала Наблюдатель Уэнсомер, когда пламя погасло.

— Вы прозрачный дракон, сделайте что-нибудь! — закричала Уэнсомер.

— Мне бы пришлось убить его, а это привело бы к гибели всего города.

— Что вы имеете в виду?

— Этот прозрачный дракон молод, однако накапливал эфирную энергию в течение многих веков. Его уничтожение тотчас дало бы выход энергии, а это далеко не самая лучшая идея.

— Он поворачивается к гостевому крылу, — сообщил Эндри. — Большинство арестованных магов там.

Дракон зигзагом изрыгнул поток ослепительно-белой плазмы на дом, тут же превратив его в пылающую преисподнюю. Уэнсомер показалось, что что-то не так, и, очевидно, дракон придерживался того же мнения. Не было слышно криков агонии или отчаяния. Словно загоревшееся здание оказалось пустым. Прозрачный дракон пригляделся более внимательно. Именно в этот момент со стороны Варфсайда появилась огромная тень фиолетового цвета и напала на него.

Оба прозрачных дракона весили столько же, сколько их физические тела, но оба обладали огромным количеством энергии, и их эфирные тела были очень сильными. Вокруг башни вращались голубые и фиолетовые лучи, летала пыль от штукатурки, осколки от камня и куски черепицы. Уэнсомер посмотрела вниз, на сплетение мерцающих крыльев, ног, хвостов и голов драконов, которые сошлись в смертельной схватке во дворе.

— Этот дракон на нашей стороне? — спросил Эндри.

— Тот, кто снизу, не совсем дракон, хотя выглядит как дракон, — ответила Наблюдатель. — Ничто не может сопротивляться ему.

— Но второму дракону, кажется, это неплохо удается, — заявил Уоллес.

— Посмотри-ка, — сказал Эндри.

Фиолетовый дракон стоял над другим, широко расставив ноги, держа противника зубами за шею прямо под головой. То, что Уоллес принял за борьбу, было просто судорогами обреченного голубого прозрачного дракона. Приблизительно через три минуты голубой дракон начал мерцать и слабеть. Борьба закончилась.

— Тот фиолетовый называется вампиром, — сказала Наблюдатель. — Он медленно высасывает жизненную силу из своей жертвы, которая пыталась убить Уэнсомер и магов-студентов.

— И меня, — добавил Уоллес.

— Высасывает жизненную силу, — прошептал Эндри.

Наблюдатель положила свою руку на его:

— Мой дорогой, это было лучшее, что мы могли сделать для Веландер. Пока Мираль внизу, она абсолютно нормальная девушка, даже восхитительно нормальная. Она может выпить с тобой бокал вина в «Светильнике», есть котлеты на обед и, теплая, лежать в твоих объятиях с бьющимися сердцами, когда вы занимаетесь любовью. Но если Мираль поднимается, тогда…

— Это Веландер? — перебил ее Уоллес, показывая рукой вниз.

— Ну, всего лишь на следующие десять часов, — с негодованием ответила Наблюдатель. — И она может изменить свой эфирный образ и выглядеть… ну почти как Веландер. Именно этим я сейчас и занимаюсь. Согласись, быть время от времени прозрачным драконом — лучше, чем быть мертвой. Она высасывает энергию из другого дракона, медленно убивая его. Тогда не раздастся взрыв. Город в безопасности, и мы тоже.

Внезапно стало тихо. Внизу больше не мерцал голубой свет, а фиолетовые очертания громадной головы растворялись в темных клубах дыма. Гребень дракона поравнялся с амбразурой, а два голубовато-фиолетовых глаза уставились прямо на наблюдающих на самом верху башни «Цитадель». Голова по размеру могла сравниться со шхуной «Лунная тень». Эндри сделал шаг вперед, положил руки на зубец башни и вздохнул.

— Ох, любимая Веландер, что стало с нами? — произнес он.

Челюсти прозрачного дракона медленно разомкнулись, раздался рев.

— Наблюдатель, прошу вас, уведите Уоллеса отсюда, — сказала Веландер. Ее голос был похож на долгий раскат грома где-то вдалеке. — Нужно перекинуться парой слов с Уэнсомер. Лично. И с Эндри. Только наедине.

Наблюдатель и Уоллес поспешили к люку в центре башни и спустились вниз. Там было достаточно жарко после нападения на тюрьму Уэнсомер. К счастью, все ступеньки были каменными, и, хотя они очень сильно нагрелись, они не сгорели. Наблюдатель остановилась у двери с надписью «Совет по благоустройству дворца», дунула на нее и перешагнула через пепел и угли, которые остались от двери. Она появилась с большим, но легким пакетом.

— Ты же не хочешь, чтобы он пропустил свою свадьбу? — спросила Наблюдатель озадаченного Уоллеса.

Как только они вышли со двора, Уоллес увидел Веландер, уцепившуюся за башню ногами и когтями на крыльях. На вершине башни Эндри смотрел ей прямо в глаза, хотя Веландер разговаривала с Уэнсомер.

— Уэнсомер, выходи замуж за принца, станешь принцессой, — сказала Веландер.

— Выйти замуж за подлого негодяя? — закричала от негодования Уэнсомер, забыв с кем разговаривает и при каких обстоятельствах. — После того, что он со мной сделал?

— Жустива объяснит. Править должен кто-то такой, как ты.

— Но я презираю правителей.

— То, что ты любишь, нуждается в защите.

— Я никогда не стану спать с ним в одной постели.

— Да, правда. Теперь пора. Выходи замуж за принца.

Когда Уэнсомер ушла, Эндри остался наедине с Веландер.

Ему было немного неудобно: ведь рост Веландер достигал ста пятидесяти футов, и она могла сровнять город с землей, если бы у нее испортилось настроение. Но Эндри все равно не верилось, что Веландер была на это способна.

— Для нас все кончено, Эндри, — грустно и громко произнесла она. — Не останусь с тобой. Мираль наверху — я такая. Мираль внизу — я нормальная девушка. Очень скоро, когда Мираль поднимется. Я очень терпеливая. Но не могу заставлять терпеть тебя.

— Нет, любимая. Мы найдем башню, на которую можно сесть, или что-нибудь подобное. Есть такая, разрушенная, на горе к северу от Альберина.

— Эндри, нельзя. Во мне слишком много силы. Должна жить с Учителем, Наблюдателем и Судьей, учиться контролю, мудрости, всему этому. Стена Драконов стала уроком того, что происходит, когда в руках дураков слишком много власти. У меня слишком много силы, поэтому… надо многому учиться. Чтобы стать драконом, магам требуются века. Чтобы стать драконом, вампир просто убивает дракона и высасывает энергию. Так я сделала. Теперь многому надо учиться. В течение веков.

— Мы не можем хотя бы видеться? — спросил Эндри.

— Именно поэтому я здесь. Я пришла к тебе. Увидеть тебя, идти по улице, держаться за руки. Поцеловать тебя, спать с тобой, слушать, как ты играешь в таверне, быть в твоих объятиях. Теперь все кончено.

— Можно потом прийти к тебе? — с мольбой произнес Эндри.

— Ты? С нетерпением жду.

— Где ты будешь?

— Глубоко в горах Риджбэк — мой новый дом. Может, подождать год. Потом приходи.

— Ты не можешь остаться до тех пор, пока не превратишься в девушку? Тогда у нас было бы еще время.

— Лучше не надо. Наблюдатель и я сейчас улетаем. Путешествие слишком длинное для смертного. Если ты не справишься, я пойму.

— Я был на том свете, любимая, и находился на волосок от гибели. Там я попросил перевозчицу не забирать тебя. Как добраться до горы?

Эндри протянул вперед руку, желая коснуться губ дракона. Фиолетовое пламя затанцевало по его коже.

— Удачи, моя графиня и моя любимая, — сказал он.

— Удачи, мой храбрый и галантный воин, — хрипло, но нежно ответила Веландер.

Там, где был убит голубой прозрачный дракон, лежало тело Вильбара.

— Его звали Страж, он же Тальберан, он же Вильбар. Мы были знакомы с ним уже давно, — объясняла Наблюдатель. — Кажется, его группировка после разрушения Коллегии Воинов решила уничтожить всех скалтикарских магов в Альберине. Когда он обнаружил, что здания, подлежавшие уничтожению, были пустыми, то стал сам преследовать их обитателей.

Проходя мимо, Уоллес пнул ногой голову мертвого мага.

— Леди Наблюдатель, а что со мной? — спросил он.

— А что с тобой?

— Могу я снова стать нормальным и полноценным? Понимаете, избавиться от Уилли?

— Тебе не нравится Уилли?

— Нет! Послушайте, я уже достаточно наказан. А почему вообще мне дали Уилли?

— Это не было наказанием, Уоллес. Это была забота о тебе. За века я встречала много талантливых людей, и некоторые напоминали тебя. У тебя огромный потенциал, но желания примитивны. Тебе нужно освободиться от них и полностью реализоваться.

— Превращение в евнуха не поможет мне в этом! — огрызнулся Уоллес.

— Ты не был нормальным человеком, ты был животным.

— Мне нравилось быть животным. Я снова хочу быть полноценным. Помните, без меня Уэнсомер погибла бы. Разве мне ничего не причитается за это?

Наблюдатель вздохнула, затем положила себе на горло ладонь и сжала ее в кулак. Когда она разомкнула пальцы, Уоллес увидел маленький черный шар. Наблюдатель протянула его Уоллесу.

— Уэнсомер расскажет, как им пользоваться, — сказала она. — Конечно, шар может превратить тебя в то, чем ты был раньше, если именно этого вы оба хотите. Однако, Уоллес, помни: Уэнсомер мне нравится, а ты нет. Я не позволю тебе причинить ей боль, и если тебе суждено стать ее спутником, мне хотелось бы знать, что твоя душа изменилась в лучшую сторону. Только Уэнсомер вправе выбрать, как пользоваться шаром, но только ты вправе применять его.

— Неплохо, — заявил Уоллес, забирая шар. — Что делать?

— Тебе нужно прижать шар к своей груди, когда ты решишь, что хочешь измениться. Уэнсомер должна прочитать предупреждение и инструкцию, которые я прикрепила. Теперь я оставлю тебя, Уоллес. Я меняю облик. Мне придется сопровождать Веландер, когда она закончит прощаться с Эндри.

К тому времени, как Уэнсомер показалась из башни, Наблюдатель ушла, и Уоллес поспешил к ней, держа на ладони темный шар.

— Что это такое? — спросил он, протягивая руку.

— Заключенное в оболочку заклинание, — тут же ответила она. — Я тоже могу создавать такие, но тебе понадобится лупа, чтобы увидеть их.

— Они безопасны?

— Смотря как посмотреть, — сказала она, произнося заклинание, которое стало охватывать темную поверхность. Она поднесла шар к лицу и прочитала: — «То, что изменит Уоллеса, то, что захочет Уэнсомер, то, что восстановит Уоллеса». Да, это именно оно, без шуток, ты просто произнесешь нужные слова и прижмешь его к груди. Только прочитаю предупреждение… О, боже! Старая крыса, но у нее есть чувство юмора.

Вдруг послышался звук шагов, и Уэнсомер посмотрела наверх:

— Ах, Жустива, я думала, ты под арестом!

Приближалась Жустива вместе с Селфордом, Парченом и Флез, несущей светильник. Селфорд и Парчен тащили большой мешок.

— Эй, мы только что видели, как маленькая старушка превратилась в дракона. И он был больше, чем тот, — сказал Парчен, показывая на Веландер, которая до сих пор сидела на башне, вцепившись в нее. — Перед изменением она дала нам этот пакет.

Пока он говорил, Веландер, изогнувшись, медленно слезла с башни, затем резко взлетела в небо, оставив за собой клубы пыли и пепла по всему двору и раздув маленькие костры из до сих пор тлеющих искр. Через несколько минут над руинами гостевого крыла появилась Наблюдатель. Затем обе они практически исчезли из виду, превратившись в две едва заметные точки, летящие на запад.

— Меня охватил ужас при мысли, что они собираются получить регистрацию и остаться здесь, — сказала Уэнсомер, смотря туда, где Эндри на вершине башни махал рукой.

— Можно вас на пару слов, госпожа? — спросил Селфорд, нервно поглядывая на Уоллеса. — Очень важно.

— Проходи в тронный зал, там поговорим, и я продолжу принимать участие в пире, — заявила Уэнсомер. — Уоллес, жди здесь. Когда Эндри спустится, отправь его ко мне.

— Эндри? — воскликнул Уоллес. — Почему?

— Ну, я думаю, ему нужно хорошо отдохнуть сегодня вечером, ведь Веландер сейчас нет. Скажем, мы немного повеселимся в тронном зале. Я попрактикуюсь в искусстве быть принцессой, а Эндри сыграет принца. Это поднимет нам настроение.

— А как же я? — негодующе воскликнул Уоллес. — Я должен быть главным евнухом?

— Только если ты желаешь, — засмеялась Уэнсомер, хитро улыбнувшись. — Дамы, господа, пройдем в тронный зал?

Оставшись один, Уоллес быстро утратил остатки хладнокровия. Он уставился на черный шар, лежащий на ладони, затем поглядел на вершину башни, где Эндри все еще смотрел вслед Веландер.

— Значит, ты то, что изменит Уоллеса, то, чего хочет Уэнсомер и то, что восстановит Уоллеса, — сказал он, поднося шар к глазам. — Почему же она сразу не воспользовалась тобой?

Уоллес перевел взгляд на Эндри.

— Она хочет переспать с нашим невинным и галантным молодым гвардейцем, а потом предаться развлечениям со мной, — решил он. — Ну, если справлюсь, то не буду больше проводить ночи в компании Уилли. Заклинание, следуй моим инструкциям! Я хочу получить то, что изменит Уоллеса, то, чего хочет Уэнсомер, и то, что восстановит Уоллеса!

С этими словами шар выцвел до светло-голубого и слегка засветился.

— Да! — победно прошептал Уоллес и оглядел двор, объятый огнем. Неподалеку стояли скамейки — на них сидели стражники, ожидавшие, пока их лошади поедят. Туда и поспешил Уоллес.

— Надеюсь, я не упаду в обморок и не разобью нос, ведь тогда юный невинный красавчик Эндри станет бесспорным любимчиком Уэнсомер, — сказала он, садясь и снимая тунику. Не произнося больше ни слова, Уоллес со всей силы прижал шар к груди.

Уэнсомер и ее спутники вошли в тронный зал, в котором никого не было. Однако лампы ярко горели, и повсюду были разбросаны остатки пира. Взяв себе бокал вина и куриную ножку, Уэнсомер направилась к трону, села на него и взвалила ногу на подлокотник. Она осушила бокал и вгрызлась в курицу.

— Клянусь, это Игоньер предложил пытку со свиньей… — начал Селфорд, но замолчал, когда Уэнсомер кинула в него свой бокал. Но Селфорд стоял слишком далеко, и бокал попал в Парчена. Тот согнулся, потирая макушку.

— Эй, нам нужно поговорить, — сказала Жустива.

— Селфорд, я хочу другой бокал вина и одно из тех больших блюд котлет с орехами и травами, — заявила Уэнсомер. Селфорд поспешил выполнять ее приказ.

— Это не шутка, — предупредила Жустива.

— Я собираюсь превратить свинью в свиные сосиски, — заявила Уэнсомер. — И я хочу устроить пир, где все будет из свинины. Если наследный принц не одобрит, я буду очень, очень злой.

— Особых проблем не возникнет, — сказал Селфорд. — На самом деле, я уверен, наследный принц будет счастлив согласиться со всем, что вы скажете.

— Познакомьтесь с принцем, — произнесла Жустива, жестом указывая на Селфорда, Парчена и Флез.

Уэнсомер села и заморгала:

— Но я видела наследного принца пять лет назад. А это придворный певец, придворный счетовод и служанка принца.

— Наследный принц подавился клубникой в шоколаде, приготовленной Флез, а ягодами жонглировал Селфорд во время одного из скучных финансовых отчетов Парчена, — сказала Жустива. — Принц мертв уже пять лет. Его набальзамированное и мумифицированное тело в этом мешке.

Уэнсомер медленно встала, спустилась по ступенькам тронного возвышения, взяла кувшин вина с одного из столов и вернулась на трон. Она снова закинула ногу на подлокотник и поднесла кувшин к губам. Через некоторое время, показавшееся остальным вечностью, Уэнсомер поставила кувшин на другой подлокотник.

— Думаю, я смогу вам помочь, — объявила она. — Продолжайте.

— Это все, — сказала Жустива.

— Но принц был известен своей худобой, — возразила Уэнсомер.

Селфорд согнулся в подобострастной позе, поднял руку и покачал пальцами.

— Он был мастером маскировки и талантливым шпионом. Кажется, его уши слышали все.

— Вы удивитесь, если узнаете, сколько тайн люди обсуждают за чашкой чая, — произнесла Флез, тоже подняв руку.

— И, полагаю, этим и объясняется тайна, почему, при всей расточительности принца, финансовые дела в Альберине шли так хорошо, — сказала Уэнсомер, поворачиваясь к Парчену.

— Ну да, но перед сном я обычно пью бокал шерри, — добавил Парчен.

Уэнсомер дрожащим пальцем показала на мешок.

— И я должна выйти замуж за это? — спросила она. — Тогда первая брачная ночь оставляет желать лучшего.

— О нет, вы просто выходите за него замуж, а потом мы относим его в башню и поджигаем. Затем объявим, что он умер, защищая вас от дракона — то есть Вильбара.

— Он должен хорошо гореть, — сказала Флез.

— Я могу устроить свадьбу, — предложила Жустива.

— Но почему? — спросила Уэнсомер.

— Этот образ становится уже трудно поддерживать, — объяснил Селфорд. — Люди говорят, что на принца оказывают слишком сильное влияние его певец, счетовод и служанка. Другие хотят видеть его, так сказать, вживую.

— Мы можем объявить, что развлечение со скармливанием деликатесов свиньям было всего лишь шутливой предсвадебной церемонией, чем-то вроде холостяцкой пирушки, — предложил Парчен. — Если бы вы смогли заменить принца, все наши проблемы решились бы.

— При условии, что мне дадут клубники в шоколаде, — заявила Уэнсомер. — Очень хорошо. Не тяните.

Парчен взял одну из рук принца и поднес ее к трону. Затем протянул ее Уэнсомер. Жустива прокашлялась.

— Уэнсомер Каллиентор, вы согласны выйти замуж за принца Альберина? — спросила она.

— Да, — ответила Уэнсомер, положив палец на мумифицированную руку.

— Принц Далзори, вы согласны взять в жены Уэнсомер?

— Да, — сказали хором Селфорд, Парчен и Флез.

— Тогда объявляю брак заключенным.

Парчен и Селфорд поспешили выйти из тронного зала с мешком. За ними последовала Флез с кувшином масла для ламп.

— И если вы увидите гвардейца Теннонера, велите ему явиться сюда, — крикнула Уэнсомер после того, как допила остатки вина из терракотового графина. — Принцесса Уэнсомер, — пробормотала она. — Звучит так, словно я худая, болезненная девственница, которая не может пить даже слабый чай без того, чтобы не упасть в обморок. Ты знаешь, насколько я презираю королей, титулы и весь тот мусор, который съедает наши налоги? Это не слишком абсурдно?

— Абсурдно не более, чем то, что случайно выжившая бывшая проститутка стала старейшиной уцелевших в Скалтикаре Метрологов, — сказала Жустива, оформлявшая документы о заключении брака на одном из пиршественных столов.

Через двойные двери в зал вошел большой черный кот и неторопливо направился к трону по богато украшенному ковру. Он тут же привлек внимание Уэнсомер, поскольку как и любой другой кот, шел неторопливо, словно прогуливаясь. Кот остановился у самой низкой ступеньки тронного возвышения и сел, уставившись на Уэнсомер.

— Я думал, вы сказали, что в заклинании Наблюдателя не было никаких шуток, — произнес голос Уоллеса.

Пустой кувшин для вина выпал из рук Уэнсомер и разбился об пол.

— Скажите мне, что это не Уоллес, — прошептала Жустива.

Уэнсомер встала, снова спустилась к пиршественным столам, взяла кувшин и блюдце, затем подошла к трону и села на самую низкую ступеньку, возле кота. Налив немного на блюдце, она выпила большую часть того, что оставалось в кувшине.

— Снова. Думаю, я могу… справиться, — сказала Уэнсомер. — Очень хорошо, Уоллес, что ты сделал?

— Я просто последовал инструкциям — именно так, как вы велели.

— «Именно так» — это как именно?

— Я сказал: «Я хочу то, что изменит Уоллеса, то, чего хочет Уэнсомер, то, что восстановит Уоллеса».

Уэнсомер поставила кувшин на место, положила локти на колени, а подбородок на руку, затем посмотрела на Уоллеса.

— Это были три варианта, дурачок, не одна-единственная инструкция, — произнесла она медленно и отчетливо. — Первое… оставит тебя с Уилли. Второе… дает тебе… функциональный орган для развлечений и твое… ну… до недавнего времени крепкое и мускулистое тело. Третье… ты становишься Уоллесом… тем, которым ты был до того, как тебе дали Уилли… певроначал… ну, превона… в смысле, первоначально. Там написано… жирные, покрытые мозолями ноги, обожженные пальцы… не помню остальное. Все вместе… изменило тебя, восстановило тебя, дало мне… то, что я хотела.

— Вы хотели кота? — воскликнул Уоллес.

— Мой любимый дорогой котик умер… несколько месяцев назад, — всхлипнула Уэнсомер. — Пуссингтон, о Пуссингтон… я так скучаю по тебе!

Слезы покатились по щекам Уэнсомер.

— Он умер от склероза печени, — сказала Жустива, смотря в свои бумаги. — Пять тысяч людей пригласили на поминки. Каждому следовало быть полностью облаченным в черную одежду и привести с собой кота.

Уэнсомер начала сморкаться, не убирая локтей с коленей. Уоллес покачал головой, сел и начал лакать вино с блюдца.

Когда Эндри спускался с все еще теплых ступеней башенной лестницы, он почувствовал запах, похожий на запах горящей кожи и одежды. Он подошел к основанию башни и увидел Селфорда, Парчена и Флез, сидящих в бывшей тюрьме Уэнсомер вокруг того, что казалось грудой тлеющего мусора.

— Замечательная ночь, — неловко произнес Селфорд.

— Напоминает мне о днях в лагерях Ассоциации Молодых Воинов, — сказал Парчен.

— Тебя ждут в тронном зале, — сообщила Флез.

Эндри направился во двор, перешагнул через тело Вильбара и очутится в тронном зале. Там он увидел Жустиву, убирающую какие-то бумаги и свитки, и Уэнсомер, спящую на ступеньках. Большой черный кот посмотрел на него и отрыгнул.

— Прошу перенести принцессу Уэнсомер на своих плечах в королевскую спальню, — сказала Жустива.

— Принцессу Уэнсомер? — воскликнул Эндри. — Уже?

— Да. Принц женился на Уэнсомер, затем дракон убил его.

— Принц мертв?

— Да. Да здравствует принцесса.

Мадам Ивендель стояла на пирсе возле корабля и смотрела на Лавенци, уперев руки в бедра. Перед тем, как ответить, она наклонилась и проверила дыхание академика, но та не была пьяна.

— Итак, дом Уэнсомер разрушен, но сама Уэнсомер теперь принцесса Альберина? — сказала мадам Ивендель, не веря своим ушам.

— Все это случилось прошлой ночью, пока мы были в море, — объяснила академик-альбинос.

— Итак, мы предприняли столь утомительное путешествие по морю, и обнаружили, что прибыть в Альберин — почти такая же катастрофа, как остаться в Диомеде.

— Но она твоя дочь, она не причинит нам вреда.

— Может, и нет, но Уэнсомер любит исполнять танец живота, а также она чересчур снисходительна, ленива, обожает почести и зачастую страдает от похмелья. Лавенци, Академия мадам Ивендель скоро станет Тайной Академией мадам Ивендель.

Мадам Джилли держала багор в одной руке, а другой подзывала испуганного духа.

— Забирайся в лодку, Вильбар, Тальберан, Страж, или как там тебя еще.

— Ни за что, другие говорили мне, что ты можешь сделать.

— После того, что ты пытался сделать с моими друзьями? Я сделаю гораздо больше. Они такого еще не видели. Давай, нельзя стоять вечно на берегу реки между миром живых и мертвых.

— Я вполне могу подождать. Твой контракт не продлится вечно.

— Нет? Очаровательная богиня Перемена довольна моей работой, но как хочешь. Есть только один способ пересечь реку, а я перевозчица. Кто следующий?

В течение нескольких следующих недель Альберин старались привести в относительно нормальный вид. Стали появляться отчеты о сожженных городах или, по крайней мере, сильно разрушенных, и о кратерах в полумиле от того места, где стояла каменная кладка. От Стены Драконов осталась борозда в сто футов шириной и тридцать футов глубиной, которая протянулась с севера на юг через Скалтикар, Альберин и Лемтас.

Империя Северного Скалтикара перестала существовать. Столица оказалась разрушенной вместе с армией и большинством крупных крепостей. Уэнсомер очень удивилась, когда обнаружила, что Альберин и его земли лишь немного пострадали от Стены Драконов и по сравнению с остальными королевствами сохранились очень хорошо. Она удивилась еще больше, когда в Альберин начали приезжать недавно коронованные или просто выжившие правители бывшего Скалтикара. Уэнсомер поняла, что причина того, что к ней прибудет Ассамблея Монархов Скалтикара — в относительной целостности ее города. Кроме того, ей принадлежал дворец, в котором представлялось возможным провести конференцию.

Самым главным являлось обсуждение договора об упразднении магии ради общественного блага. Естественно, магов обвинили в том, что произошло из-за Стены Драконов, и народ стал относиться к ним с большим недоверием. Провели магическое дознание, которое возглавила Уэнсомер. Тех, кого уличили в использовании магии, наказали по законам королевств, в которых они были пойманы. Одних сожгли заживо, других заперли в темницу, лишив возможности говорить. Однако существовала маленькая проблема: две трети монархов были посвященными восьмого или девятого уровня, а сама Уэнсомер имела двенадцатый уровень посвящения формально и тринадцатый уровень в реальности. Также постановили, что старшим инквизиторам по делам магов следует получить магическое образование, чтобы они могли выявлять других магов.

Была учреждена Союзная Империя Скалтикара, распространявшаяся на те области Скалтикара, которые не были более чем на полумилю похоронены под полярным льдом. Уэнсомер стала императрицей нового государства. Оправившись от шока, она устроила грандиозный праздник для правителей, находящихся на территории королевств континента. Уэнсомер потребовала, чтобы его организовали Селфорд, Парчен и Флез.

Эндри дрожал от мысли, что два стражника приведут его к самой императрице в ее личную спальню. Уэнсомер лежала на диванной подушке размером в большую кровать, ела медовые соты и пила какое-то очень дорогое вино из бутылки. Перед ней лежала стопка бумаг. Она подняла голову и увидела Эндри, который стоял неподвижно и смотрел прямо перед собой.

— Хватит, Эндри, это же я, — приказала Уэнсомер и снова стала разглядывать свои бумаги. — Однажды ты уже относил меня в постель.

— Ваше Величество, я клянусь честью, я не позволял себе вольностей с вами, — пролепетал Эндри.

— Я боялась, что ты скажешь это. Гвардеец Теннонер, тогда был самый худший день в моей жизни.

— Очень хорошо, Ваше Величество, — ответил Эндри, пытаясь говорить серьезно.

— Возможно, за исключением того дня, когда я уничтожила Серебряную Смерть, — продолжила Уэнсомер. — Но тогда была уже ночь, поэтому не считается. Я самый могущественный маг во всем мире, а также глава магического дознания.

— Невесело, Ваше Величество.

— И я стала императрицей. Все, чего я хотела, — это остаться одной и читать интересные магические тексты, улучшать свои навыки, есть и пить так, как я привыкла, развлекаться время от времени с тем, кто мне нравится, и устраивать иногда обеды, на которые одеваться не обязательно. Вот такая я, — сказала она, протягивая руку и поднимая большого упитанного кота с кучи маленьких подушек, затем поправила их. — Иди в кухню, ты, ленивец, и пусть там приготовят вкусный обед на одного человека.

Она подтолкнула кота с края подушки. Он посмотрел на Эндри и заковылял к двери.

— Не откроешь ли ты мне дверь, Эндри? — спросил он знакомым голосом с сарголанским акцентом. — Мне не открыть самому.

— Скажи мне, что ты не Уоллес, — прошептал, придя в себя, Эндри.

— Моя мама учила меня никогда не лгать мужчинам в форме, — ответил кот. — Так что с дверью?

Эндри открыл дверь, и кот медленно вышел из комнаты.

— Но… но как?

— Спускайся на кухню, если ты не на службе, и тогда поговорим о произошедших событиях за блюдечком эля.

Эндри закрыл за котом дверь. Уэнсомер снова оторвалась от своих бумаг.

— Всю свою жизнь я презирала и осмеивала тех, кто обладает властью, — пробормотала Уэнсомер. — И что делает со мной Судьба? Я становлюсь императрицей для пятидесяти миллионов человек и всего континента. На меня сваливается куча проблем. Я организовываю тайную полицию, воспользовавшись своими полномочиями главного инквизитора. Наблюдатель рекомендовала взять тебя туда.

— Правда… Ваше Величество?

— Да. Твои обязанности будут состоять в спасении магов от полицейских управления магического дознания.

— Вы формируете отряд полицейских для подрыва работы своих же собственных полицейских? — спросил Эндри, почесывая затылок.

— Отлично, Теннонер, ты мне нравишься. Маги необходимы, но им нужно чувствовать свою вину и беспокойство из-за того, что они маги, иначе у них появятся идеи. Я не люблю магов с идеями… за исключением самой себя, да. Тебе понадобится специальная подготовка, и я случайно даже знаю, что единственный подходящий инструктор находится в Альберине. Его зовут Ровал, он спал под столом в «Светильнике», когда крепость Коллегии Воинов была разрушена.

— Ровал — это тот Ровал леди Терикель? — спросил Эндри, и у него по коже пробежал холодок.

— Вы знаете друг друга?

— Да, да. Я… ну… играю в «Светильнике». Он пьет там. Но у нас мало общего.

— Я не удивлена. Уоллес говорил мне о тебе и Терикель — но не беспокойся, твой секрет в безопасности. Я установила на яички Уоллеса специальное кольцо. Если он когда-нибудь заговорит о твоей тайне, кольцо начнет сжиматься до размера булавочной головки, что причинит Уоллесу ужасные неудобства.

— Ах, большое спасибо.

— Теперь вернемся к Ровалу. Этот человек очень дорог мне. Когда-то он был в моей охране, и как-то раз мы занимались любовью — хотя все было так запутанно после приема в нижнем белье на крыше во время зимнего солнцестояния. Ровал чувствует себя опустошенным с тех пор, как его бросила Терикель. Ему снова нужно дать ощущение цели. Приведи Ровала в чувства и спроси, не хочет ли он присоединиться к тайной полиции.

— Хорошо, Ваше Величество. Еще кто-нибудь?

— Девушка, которую ты спас в Кловессере, Риеллен. Ты, очевидно, знаешь ее.

— Но она в настоящее время под арестом за измену, Ваше Величество.

— Арест — сильно сказано. Мне кажется, она находится скорее на правах гостя, являясь героем всей империи. Прежде всего, Риеллен ворвалась в гостевое крыло, выкрикивая революционные лозунги, и привела всех студентов-магов к темнице, чтобы освободить магов-отступников. Спустя несколько минут прозрачный дракон спалил гостевое крыло. Конечно, стражники тут же их арестовали, но студенты остались живы. Это, думается, самое главное. Устрой ей побег. Дай взятку начальнику тюрьмы, и если получится дорого, пошли счет Парчену.

— А сколько человек вообще в тайной полиции, Ваше Величество?

— Пока трое… но я думаю, тебе понадобится, по крайней мере, в два раза больше. Есть какие-нибудь предложения?

— Я наведу справки.

— Великолепно. С этого дня будешь связываться со мной через Уоллеса.

— Но я гвардеец во дворце. Не проще ли встречаться с глазу на глаз?

— Не в твоем случае, Эндри. Теперь ты должен держаться от меня на расстоянии. Иди, напейся на службе и скажи что-нибудь не очень лестное обо мне или о моем дворе, — Уэнсомер кинула ему бутылку вина. — Я бы хотела свободных отношений, но подозреваю, ты одержим глупой идеей верности Веландер или Терикель, с кем там у тебя настоящая любовь. Как только тебя выгонят, ступай к полицейским-странникам. У них приказ завербовать тебя. Хватит уже держаться за бутылку, проваливай отсюда, освободи Риеллен, затем напейся и сделай так, чтобы тебя увидели в этом состоянии.

Как только ушел Эндри, появился Ларон.

— Хороший план, Ларон, спасибо, — сказала Уэнсомер, не поднимая головы. — Мне нравится поддерживать дух соперничества среди правителей и магов. Это не дает им расслабиться. Мы создаем хорошую команду. Ты уверен, что не хочешь быть в моей свите и моим советником?

— Думаю, наши отношения должны ограничиваться только деловыми интересами, Ваше Величество, — ответил Ларон.

— Так, опять унизил. Но кажется, ты намного счастливее, чем раньше. Встретил какую-то девушку, да?

— Нет, Ваше Величество.

— Тогда что?

— Мне… семьсот лет, но я выгляжу на пятнадцать. Как ваш советник, я могу говорить как мудрый старик, но на самом деле, я могу быть стариком, прячась в тени и помогая управлять огромной империей. Ведь мне разрешили жить старым и умным человеком. Быть молодым и мудрым — совсем не весело.

— Эндри молод и мудр.

— Нет, он молод, но он учится. Хотя Эндри — достаточно примечательный человек. Я имею в виду, кто еще отправился бы в путешествие к реке между миром живых и мертвых и устроил концерт для перевозчицы только для того, чтобы дать своей возлюбленной шанс выжить? А ведь в то время он тайно любил другую. Эндри спас Веландер потому, что это было правильно, а не потому, что он не мог без нее жить. Эндри видит цвета, не только черное и белое, он обладает большим терпением по отношению к остальным. В этом его сила, и в этом смысле он похож на вас.

— Да? Теперь мы должны стать друзьями?

— Нет, я просто говорю, что он — такой же хороший исполнитель, как вы — хорошая императрица.

Следующей ночью рекконы встретились с Эндри в «Светильнике», желая посочувствовать его исключению из дворцовой стражи. Там также была Риеллен в мужской одежде. Эндри и Риеллен отвели Эссена в сторону, за угловой столик, пока остальные рекконы распевали песни вместе с другими посетителями таверны, и рассказали о плане Тайной Полицейской Инквизиции.

— Значит, инквизиция нам будет платить за спасение магов от инквизиции? — спросил Эссен, сцепив руки над головой.

— Ну да, — ответил Эндри.

— И магов-женщин, — добавила Риеллен.

— Но нас зачислят в ряды полицейских-странников. — Да.

— И наша связь с инквизицией — это кот, который когда-то был Уоллесом?

— Я все еще Уоллес, — раздался голос из-под стола. — И нельзя мне еще блюдце вина? Шардонель 3138 из Ватерглена.

— Ну, это кажется достойным занятием, парень, — сказал Эссен. — А кто будет командовать?

— Вы, сир, — ответил Эндри.

— Нам нужно проголосовать, — заявила Риеллен.

— Все за то, чтобы Эссен стал главным? — спросил Эндри, поднимая руку.

Риеллен нахмурилась, но также подняла руку. Из-под стола раздалось мяуканье.

— Кто против? Эссен, вы маршал Тайной Полицейской Инквизиции. За — две руки и мяуканье. Один воздержавшийся. Поздравляю.

— А что с остальными рекконами? — поинтересовалась Риеллен.

— О, я не скажу им, — сообщил Эссен, прижимая палец к губам.

— Вы не понимаете, мы хотим их тоже завербовать, — объяснил Эндри.

Спустя полчаса Тайная Полицейская Инквизиция расширилась до шести человек и одного кота. На первом собрании было решено, что Дэнол станет наставником Риеллен, а Ровал, вероятно, не является достаточно надежным человеком и потому недостоин членства в отряде. Но он мог бы провести специальную подготовку, разработанную еще в Коллегии Воинов, когда постепенно отвыкнет от вина. Затем Ровала пригласили за их столик, купили большую кружку янтаря и сделали это звучащее вполне безобидно предложение.

— Следовательно, если ты займешься нашей подготовкой, Особый Воинский Отряд не прекратит существовать, — закончил свою речь Эссен.

— Мы все воины, — добавил Эндри и пнул Риеллен под столом, когда она начала открывать рот. — Тебе нужно лишь усовершенствовать навыки, которые у нас есть.

— Не должен… работать не на тех людей, — заплетающимся языком заявил Ровал.

— Наш тайный покровитель — новая императрица, — объяснил Эндри.

— Уэнси? Очаровательная девушка, но кусается больно.

Ровал положил руку ему на плечо, Эндри закрыл рукой глаза. Рекконы выглядели испуганными, Риеллен — озадаченной.

— Так каков твой ответ? — спросил наконец Эссен.

— С серебром согласен, — пробормотал Ровал. — Обстоятельства… сойдет.

— Понятно, — ответил Эссен.

— Страдаю из-за женщины.

— Так случается и с лучшими из нас, — поддержал Эндри, предварительно ударив Риеллен по голени.

— Предала меня, бросила, — сказал Ровал.

— Выпей еще, — предложил Костигер.

— Превратила меня в посмешище.

— Лучше в посмешище, чем в кота, — произнес голос из-под стола.

Жустива и ее Метрологи были жрицами-учеными, поэтому их и выживших Скептиков сейчас очень высоко ценили как учителей — академиков нового мира. Мира, который остался после уничтожения Стены Драконов. Хотя им дали новое здание под академию, Жустива послала петицию Уэнсомер с просьбой восстановить храм Метрологов, символизирующий возрождение науки в империи. За четыре месяца место расчистили, возвели фундамент и установили колонны, поддерживающие крышу. Жустива часто проводила ночи в полумраке недостроенного храма, медитируя. Это было символично, поскольку таким образом получалось, что храм не перестают использовать, хотя его и разрушили и теперь восстанавливали.

Вскоре после полуночи прилетел маленький дракон, бесшумно спустился с чистого темного неба и приземлился на край крыши храма. Жустива наблюдала, как он осматривал строительную площадку. Очевидно, дракон явился в поисках Метрологов. А она была из Метрологов. Жустива прокашлялась.

— Я могу тебе помочь? — позвала она. — Я старейшина Метрологов.

Дракон осторожно посмотрел вниз и убрал назад крылья. Они до сих пор достигали, по крайней мере, ста футов в высоту, но тело дракона оказалось на удивление маленьким. Почти как тело человека.

— Ты можешь залезть на леса? — спросил дракон приглушенным мягким голосом. — Мне слишком сложно спуститься.

Жустива вскарабкалась по лестнице на каменную балку, которую поддерживали колонны, и села перед драконом. Теперь она поняла, что маг управлял очень сложным заклинанием. Он, словно птица, обладал грудным килем, и мог махать крыльями. То, что казалось на расстоянии клювом, являлось изящной маской и подвижным гребешком.

— Значит, Метрологи пережили Стену Драконов? — спросил ее дракон после неловкого молчания.

— Да. На храм было совершено нападение, но мы никого не потеряли. Уцелели даже книги. Теперь мы восстанавливаемся. У тебя к нам дело?

— Отчасти. Я была когда-то жрицей. Я пришла, чтобы отказаться от своих обетов.

— Терикель? — только и смогла произнести Жустива.

— У меня сейчас другое имя. Я слишком долго пользовалась крыльями, поэтому сейчас не могу от них отказаться.

— Ты имеешь в виду, ты в ловушке?

— Да нет. Я обнаружила, что мне нравится парить на расстоянии в пять миль над землей. Я могу там счастливо жить, наслаждаясь видом звезд и пейзажами внизу. Я счастливее всех, если я там, наверху. Мои учителя называют меня «Расправляющая крылья». У моих крыльев на концах — перья, а края острые. Это все тщеславие, да, но мы, драконы, очень тщеславны. Вероятно, придет время, когда мне не нужно будет больше спускаться вниз.

— Терикель, о Ровале, — начала Жустива.

— Нет прощения тому, что я сделала, — сказала Терикель. — Я поняла, я никогда не смогу быть хорошим человеком, поэтому я перестала быть человеком.

— Но я пытаюсь просить о прощении, Терикель. Я предала тебя Ровалу, я презирала тебя за то, что ты сделала… но не мне судить тебя. Я… я объяснила ему, чем ты занималась в вашу последнюю ночь в Альберине. Что еще я могу сказать? Это сломало его, это заставило остальных Метрологов ненавидеть тебя, но больше ничего не принесло. Я чудовище.

— Я единственное здесь чудовище, Жустива. Ты принимаешь мое отречение от обетов?

— Думаю, да. До сегодняшнего дня все считали тебя мертвой. Эндри и Уоллес рассказали, что ты упала с обрыва.

— Пусть так считают и дальше. Я не была хорошим человеком, мне лучше держаться подальше от тех, кому я могу причинить боль.

— Но ты не скучаешь по тому, что делало тебя похожей на нас? Ты можешь жить без вкуса вина и тонких яств, без прикосновений любимого?

— Да. А когда ты в последний раз пила вино, вкушала тонкие яства, чувствовала прикосновения любимого?

Вопрос застал Жустиву врасплох. Терикель была потеряна для нее, но Терикель была счастлива. «Разве можно желать своим друзьям чего-то большего, чем счастье?» — подумала Жустива. Терикель посмотрела наверх, Жустива проследила ее взгляд. Жустива не увидела ничего, но Терикель начала расправлять крылья.

— Мой наставник рассердится, — сказала Терикель. — Пора в путь.

— Подожди, прошу тебя! — воскликнула Жустива. — Ты простишь меня за… за Ровала и все остальное?

— Я дарую тебе прощение, но ты больше нуждаешься в своем собственном прощении. Я никогда не могла бы простить себя, поэтому я убегаю от себя. Когда-нибудь, вероятно, тебе придется сделать то же самое. До свидания.

Терикель прыгнула, не ожидая от Жустивы еще каких-то слов. Благодаря высокой крыше храма она, взмахнув крыльями, взмыла высоко, пролетела над Варфсайдом и быстро скрылась из виду. Внизу раздался негромкий крик, и кто-то начал карабкаться по приставной лестнице. На каменной балке рядом с Жустивой появилась Лавенци.

— Вы разговаривали с прозрачным драконом, — неловко сказала она, кладя руку на плечо Жустиве.

— «Дракон» — слишком сильное слово, — ответила старейшина.

— С кем же тогда?

— Это был призрак. Он пришел, чтобы сказать «до свидания».