С самого момента моего возвращения наши счета за отопление зашкаливают за страшные суммы. Как же хорошо быть в тепле. Когда идет дождь и я дома, я наливаю большую кружку чая, сажусь у окна и думаю обо всех тех беднягах, кому сейчас приходится таскаться по горам.

Как показал тест оценки перенесенного стресса, пережитое нисколько не тронуло меня эмоционально. Определенно, ночные кошмары меня не мучат. Мы уже большие мальчики и знаем, по каким правилам играем. Всем нам уже не раз приходилось встречаться со смертью лицом к лицу. Это нужно принимать. Разумеется, никому не хочется, чтобы это произошло, но время от времени такое случается — особенности ремесла.

В каком-то смысле, как это ни странно, я даже рад тому, что у меня за плечами есть этот иракский опыт. Конечно, мне бы не хотелось его повторения, но я рад, что это случилось.

Однако некоторые вещи останутся со мной до конца моих дней.

Звон ключей.

Лязг засова.

Грохот металлической двери.

Ненависть к зоопаркам.

Запах свинины.

Я пошел в армию, для того чтобы выбраться из того дерьма, в которое меня загонял закон, но я никогда не собирался оставаться в ней полный срок в двадцать два года. Мне очень повезло. Я объездил весь земной шар, занимаясь жуткими вещами, которые тем не менее доставляли огромное удовольствие. Но сейчас пришло время двигаться дальше и найти себе какое-нибудь другое занятие. Мне тридцать три года, но в душе своей я остаюсь семнадцатилетним мальчишкой, потому что все это время я слишком усердно строил из себя солдата. Я хочу наконец заняться тем, чем хотел заниматься всегда.

В тюрьме мы шутили: «Ну, по крайней мере, от этого мы не забеременеем», и я усвоил, что все на свете не так плохо, как кажется. То, что злило меня в прошлом, сейчас меня почти не трогает: неисправная машина, красное вино, пролитое на светлый ковер, подтекающая стиральная машина, потеря какого-нибудь ценного предмета. Теперь я лучше знаю свои пределы, однако это только сделало меня более уверенным в себе. Я больше ничего не принимаю на веру. Я стал гораздо больше ценить простые, повседневные вещи; вместо того чтобы ехать в центр города на машине, я стараюсь гулять в парке.

Раньше главным приоритетом был полк, на первом месте всегда стояла работа. Теперь, если у Кэти в школе спортивные занятия, я обязательно прихожу, чтобы ее подбодрить.

Находясь в тюрьме в Багдаде и потом, когда я вернулся, я постоянно прокручивал в голове все свои решения, пытаясь определить, правильно ли я поступил. В конце концов я пришел к выводу, что некоторые мои решения были правильными, другие — ошибочными, а от третьих просто ничего не зависело. Но в конечном счете я их принял. Столкнувшись с проблемой, надо ее оценить и принять решение. Решения не будет — и ты труп. Не нужно ли мне было вместо того, чтобы прятаться, идти к сирийской границе? Несомненно, ответ может быть только таким: нужно. Правильно ли я поступил, показав иракцам, что сломался? И снова — да, я поступил правильно. И в тактическом, и в моральном плане.

А что касается того, кто на войне прав и кто виноват, — что ж, меня это никогда не волновало. Я был солдатом, за это мне платили деньги. Это было очень волнующее ремесло, и я занимался им с радостью.

Ну а что касается тех, кто меня допрашивал, — если я завтра столкнусь с кем-либо из них на улице и решу, что мне за это ничего не будет, я его замочу на месте.