Через полчаса Дима получил всю необходимую информацию об Амаре и ее муже. Дарвиш, в промежутках между рыданиями, рассказал, что не одобрял этого брака, хотя и не осмеливался возражать.

— Мы с ним поссорились. Очень сильно. Он нехороший человек. Все, чего он достиг, построено на насилии. — Он стукнул кулаком по столу, а другой рукой сделал такой жест, словно хватал Диму за гениталии. — Все его люди у него в кулаке, он держит их за яйца. Он параноик. У него собственная служба охраны, они дежурят круглосуточно. И телохранители не из ССО. Его собственные. И у Амары тоже. Они никогда не остаются на одном месте дольше нескольких дней.

— Она несчастлива с ним?

— Сейчас я получаю сообщения с незнакомого телефонного номера. Я всегда был осторожен в контактах. Но я знаю, это моя Амара. «Папа, прошу тебя, давай помиримся». Разумеется, я готов помириться! Она смысл моей жизни! «Я так сожалею, я совершила ужасную ошибку, я хочу вернуться домой». Она хочет убежать от него, но слишком напугана. Он держит ее практически под замком. А теперь все это — землетрясение, беспорядки! Она в отчаянии. Она посылает мне сообщения каждый день, иногда пять-шесть раз, но что я могу сделать?

Дима прислонился к стене, скрестив руки на груди.

— Скажи ей, что отправляешь людей на помощь. Пусть сообщит, где она находится. Ты получишь обратно дочь, а Газул приведет нас к Кафарову и его бомбе.

На лице Дарвиша отразилось облегчение.

— Так просто.

— Просто, — повторил Дима, прекрасно понимая, что в реальности все будет гораздо сложнее. Фраза «Газул приведет нас к Кафарову и его бомбе» звучала весьма зловеще. Но это было уже что-то, а что-то гораздо лучше, чем ничего. Он поднялся и обнял своего бывшего товарища:

— Дарвиш, дружище, теперь, когда ты с нами, у нас все получится.