Клэр стояла в небольшой фотостудии в городе Оахака, в Мексике. Она разглядывала висевшие на стенах портреты маленьких детей – улыбавшихся, смеющихся, плачущих, хмурых, застенчиво отворачивающихся. Изображения каждого ребенка были расположены вокруг центральной фотографии так, что композиции выглядели как арт-объекты. Клэр удивлялась, как кому-то могло прийти в голову запечатлеть истерики и сопротивление, тогда как большинство родителей были бы рады вообще никогда с ними не сталкиваться. Она нашла владельца студии и спросила, зачем он сфотографировал детей в таких состояниях, и он ответил обыденно: «Эти портреты отражают все эмоции и грани жизни. Где-то дети серьезные и задумчивые, где-то счастливые, где-то грустные. Es la vida – это жизнь». Клэр была поражена его объяснением: казалось, он нарушил табу или какую-то неприкосновенную традицию, превратив раздражительность в форму искусства. Ей было интересно, кто родители этих детей и как они пришли к пониманию ценности эмоций, в том числе неприятных.

Портреты произвели на Клэр неизгладимое впечатление. Что должны были сказать нам эти портреты о нашем отношении к детским эмоциям и о стремлении к счастью? Почему те родители не были озабочены тем, как успокоить детей, почему они относились с уважением к их бурным проявлениям? Клэр подумала, что этим детям повезло иметь таких родителей, которые хотят помочь им научиться языку сердца. Эти портреты воплощали собой то, что нужно каждому ребенку, – охрану их уязвимых чувств и мягких сердец.

 

Эмоциональная жизнь маленьких детей

Будучи существами эмоциональными, маленькие дети предсказуемо непредсказуемы. У каждого из них огромный эмоциональный мир, но так мало слов, чтобы описать его. Они полны эмоций, но не имеют средств для ее контроля. Они улавливают эмоции других людей, но не понимают свои собственные. У них есть благие намерения вести себя хорошо, которые теряются в интенсивности эмоциональных переживаний. Они выражают эмоции неуравновешенно, выходя за всякие разумные границы. Родители любого раздраженного или сопротивляющегося маленького ребенка охотно подтвердят, что он эмоционально незрел. Например, когда 3-летний Томас раздраженно ударил папу, тот попросил использовать слова вместо кулаков. Томас послушался и сказал: «Сейчас я на тебя пописаю, пап!»

Зато эмоциональные состояния маленьких детей считывать легче всего. Они всем телом излучают счастье или фрустрацию, их хохот – это сама радость, их ноги пускаются вскачь от возбуждения или топочут от ярости. Обычно чувства маленького ребенка видны как на ладони. Трудность в том, что эмоциональное выражение может быть сильным, чрезмерным, громким, неприятным, хаотичным, и, конечно, оно происходит в самый неподходящий момент. Истерики разражаются в продуктовом магазине, а сопротивление включается, когда в гости приходят родственники. Детские эмоции возникают, когда угодно, независимо от распорядка дня или того, сколько терпения осталось у родителей. Вопрос в том, как нам быть с детскими эмоциями, когда они закипают и рвутся наружу. Чтобы ответить на этот вопрос, нужно рассмотреть, что способствует эмоциональному здоровью и зрелости. Нам предстоит пройти через несдержанное, необузданное и хаотичное выражение эмоций маленьких детей к подростковому возрасту, а затем до эмоциональной зрелости, когда они уже станут взрослыми. Впереди у нас целый эмоциональный марафон.

Научное исследование эмоций раньше было затруднительным из-за того, что по своей природе они невидимы и эфемерны. В поведенческом подходе, который развивал американский психолог Б. Ф. Скиннер, чувства рассматривались как мешающие переменные, подлежавшие ликвидации с помощью режима подкреплений и оперантного обуславливания. Влияние взглядов Скиннера оказалось устойчивым: они являются ведущими в сегодняшнем смешанном подходе к дисциплине, который направлен на уничтожение и утихомиривание эмоций маленького ребенка, когда они извергаются и бьют ключом.

Чтобы еще сильнее осложнить дело, разумность и зрелость были приравнены к отсутствию эмоционального выражения, хотя немногие нейробиологи поддержали бы эту идею сегодня. В настоящее время нейробиологи сходятся во мнении, что человеческий мозг обладает заранее встроенными эмоциями уже при рождении. Такой взгляд на эмоции резко контрастирует с теорией чистого листа, согласно которой человеческое поведение является приобретенным, а врожденных и эмоциональных движущих сил не существует. У эмоций есть цель и задача: они предназначены для того, чтобы оказывать большое влияние и двигать нас в направлении, способствующем выживанию и развитию.

Выдающийся нейробиолог Антонио Дамасио выяснил, что рациональная часть мозга выстраивается поверх и во взаимосвязи с эмоциональным центром, или лимбической системой. Новые научные открытия подготавливают почву для пересмотра роли эмоций, в том числе для понимания функционирования их биохимии, нервных проводящих путей и роли в интеграции мозга. К счастью, нейробиология фиксирует решающую роль эмоций для здорового роста и развития. В своей книге «Целительная сила эмоций» Диана Фоша, Дэниел Сигел и Марион Соломон пишут: «Обладая встроенной способностью к установлению связей друг с другом, мы делаем это с помощью наших эмоций. Наш мозг, тело и разум неотделимы от движущих ими эмоций. Эмоции – это связующее звено между мыслью и действием, между своим «я» и другим человеком, между личностью и окружающей средой, между природой и культурой». Словом, эмоции – это двигатель человеческого развития.

 

Что такое эмоции?

Эмоция определяется как то, что приводит нас в движение и заставляет действовать. Эмоции находятся вне нашего сознательного контроля, они случаются с нами. У мозга есть свои причины для активации эмоций, как бы иррационально это ни выглядело со стороны. Мы не можем спорить с эмоциями, как с чем-то подвластным нашей логике: в их кажущемся безумии есть своя система, а активация имеет определенную цель. Когда пора спать, появляются монстры – что вам подтвердят большинство трехлеток – и объяснениями их не прогонишь. Одна мама подарила своей трехлетней дочке ловец снов, чтобы ей перестали сниться кошмары, но девочка сказала: «Мама, он сломан – монстры все равно появляются, когда я сплю». Другой ребенок выбрал следующий подход, о котором рассказал папе: «Монстры не будут кусать тебя за пальцы, если ты наденешь носки, когда пойдешь спать» и «Я не кладу во сне руки за голову, потому что иначе придут гориллы и будут щекотать меня за подмышки». Маленькие дети стараются найти «логические» объяснения тому, что выводит их из состояния эмоционального равновесия.

Рис. 6.1. Адаптированный слайд из курса Ньюфелда «Значение эмоций с точки зрения науки»

Эмоции создают потенциал действия, который подталкивает ребенка к удовлетворению потребности или решению проблемы. Одним словом, эмоции – это не проблема, они дают импульс и энергию для решения проблем. Если мы хотим понять, что именно движет ребенком, нам нужно посмотреть, как он действует. Если ребенок бежит к родителю за защитой, скорее всего, его туда толкает тревога. Если он стремится исследовать и делать открытия, им движет желание дерзать и расти. Эмоция – это двигатель человеческих действий; именно это оказалось упущено поведенческой парадигмой в попытках измерить и оценить человеческое поведение. Хотя эмоцию не видно невооруженным глазом, мы не можем отрицать ее существование или способность приводить нас в движение. Спросите любого родителя, любящего ребенка до глубины души, – словами не передать, как ему хочется заботиться и приносить все в жертву ради него.

Эмоции необходимы для цельного развития ребенка; они являются двигателем роста личности. Детей не нужно учить тому, как зрело себя вести, равно как и тому, как правильно чувствовать, чтобы стать зрелыми. Они должны получать импульс к осторожности, неравнодушию, к грусти при столкновении с тщетностями в жизни, к доверию, уверенности и мужеству, а также к надежде. Именно уязвимые чувства, особенно неравнодушие и ответственность, делают детей гуманными и цивилизованными людьми. Мягкое сердце чувствует эмоции во всей их уязвимости, и эти эмоции движут им.

 

Пять шагов к эмоциональному здоровью и зрелости

Родители – это первые проводники ребенка к пониманию импульсов, эмоций и волнений в его эмоциональной системе. Задача заключается в том, чтобы развить в нем способность подчинять эмоции системе намерения, рефлексии и принятия решений так, чтобы ребенок начал делиться ими ответственным образом. Если развитие идет в правильном направлении, эта способность постепенно появляется вместе с интеграцией мозга в период от 5 до 7 лет или от 7 до 9 у более чувствительных детей. Родителям нужно работать над обеспечением условий для роста ребенка до эмоциональной зрелости вместо того, чтобы требовать от них эмоционально зрелого поведения.

Рис. 6.2. Адаптированный слайд из курса Ньюфелда «Значение эмоций с точки зрения науки»

Под «Пятью шагами к эмоциональному здоровью и зрелости по Ньюфелду» подразумевается последовательное развитие в эмоциональном плане. Ребенок со временем устанавливает контакт со своими эмоциями при помощи взрослых, которые знакомят его с чувствами. Эти пять шагов нельзя пропустить. Они представляют собой последовательность из пяти все более сложных стадий: выражение, называние, чувствование, смешивание и рефлексия. Родители играют три важнейших роли, помогая детям пройти через эти пять шагов и формируя их полный потенциал в сфере эмоций.

• Родители являются проводниками, способствующими эмоциональному выражению и помогающими ребенку научиться называть свои чувства.

• Родители – это защитники, сохраняющие сердца мягкими и помогающие осознанию чувств.

• Родители – это фактор уравновешивания, они решают, как восстановить баланс и гибкость эмоциональной системы ребенка, помогая ему смешивать свои чувства и размышлять о них.

1. Родители как проводники в мир эмоций.

Эмоции ищут выражения, как вода ищет выход из запруды. Назначение эмоций – приводить ребенка в движение, для этого им необходимо «вскрыть плотину» для выхода и простор для течения. Для маленького ребенка переживание этих эмоций подобно нахождению на плоту, несущемся к порогам по горной реке. Нет смысла бороться с мощью воды, невозможно не поддаться силе ее течения или не унестись вместе с ней. Единственный выход – найти проводника, за которого можно уцепиться и пройти вместе с ним все пороги, перекаты и водопады. Маленькому ребенку необходимо доверие к проводнику в том, что тот проведет его через коварные участки и благополучно доставит к спокойным водам. Уязвимость зависимости будет то и дело заявлять о себе, заставляя ребенка пересматривать, можно ли рассчитывать на заботу проводника. Такой «эмоциональный рафтинг» – ежедневное, если не ежечасное, явление в жизни маленького ребенка и его родителей-проводников. Плот – это их правильные отношения, где взрослый держит курс вперед.

Эмоции поднимаются и изливаются из наших детей. Само по себе их существование не проблема, хотя они могут служить причиной многих проблем. Родителям нужно направлять эмоциональную систему ребенка так, чтобы она оставалась подвижной, открытой и живой. Естественная роль родителей заключается в помощи ребенку в выражении эмоций. Родители должны приветствовать появления эмоций, а также подбирать слова, соответствующие эмоциональным состояниям их ребенка. Чтобы стать проводниками, родителям нужно использовать собственную эмоциональную систему для понимания его состояния. Способность считывать эмоции других людей происходит из лимбического резонанса, это «безмолвная гармония, которую мы видим повсюду, но считаем чем-то само собой разумеющимся, – между матерью и младенцем, между мальчиком и его собакой, между влюбленными, которые держатся за руки за столиком в ресторане». Маленький ребенок ищет эмоциональное пристанище в заботе родителей, родители служат ему ориентиром, когда он потерялся или заблудился. Если родители умеют считывать эмоции ребенка, приветствовать их выражение и давать понять, что будут заботиться о нем, правильные отношения становятся крепче. Способность считывать эмоции маленького ребенка делает родителей проводниками и позволяет детям косвенно узнать, какие эмоции существуют у них внутри.

Выражение эмоций дает исходный материал, на котором родители могут обучать ребенка языку сердца. Люди отличаются от других млекопитающих тем, что мы можем давать названия нашим эмоциональным состояниям. Названия, которые мы даем субъективному определению собственных эмоциональных состояний, – это наши чувства. Чувства – это слова, которые мы сознательно используем, чтобы передать то, что у нас на душе. Когда маленькие дети узнают названия чувств для своих эмоций, эти слова открывают дверь к еще большей уязвимости, осознанности и проницательности. Родители должны помогать выстраивать соответствие между тем, что у ребенка на сердце, и его словами, что заложит основу для будущей целостности и искренности. Если мы не уважаем эмоциональный мир ребенка, то направляем его на путь изменения себя, чтобы поддерживать близость с нами. Мы умаляем и оскверняем его личность, заботясь о собственных эмоциях и чувствах, которые не можем вынести.

Когда ребенка побуждают к выражению своих эмоций, он получает сигнал, что нужно доверять своему сердцу – оно дает ценные сведения. Когда родители признают значимость детских чувств, это сообщает детям уверенность и веру в то, что на свои невыразимые словами движения души стоит полагаться при принятии решений. Если мы поможем детям установить контакт со своими чувствами, они смогут ответственно делиться ими с другими людьми. Нашим детям нужно собственное «я», чтобы делиться им, сердце, которое чувствует, голос, чтобы рассказывать, и вера, что богатство жизни в том, чтобы проживать ее во всей своей уязвимости. Когда родители уважают эмоции ребенка, они формируют ожидания к будущим отношениям в плане эмоциональной и психологической близости.

Проблема с побуждением к эмоциональному выражению

Проблема с тем, чтобы побуждать ребенка выражать свои эмоции, заключается в том, что это выражение может оказаться неприятным, трудным, грубым, беспорядочным и невежливым. Как родителям сохранять нейтральность выражения и поддерживать излияние детских эмоций, если то, что оказывается на выходе, шокирует, отталкивает, ранит и вызывает неприятие? Например, 5-летний Джаспер кричал папе: «Отвези меня в полицейский участок, чтобы меня там пристрелили!» 6-летняя Марина заявила маме: «У тебя отвратительная кожа и кости!» Мама Итана рассказала, как тот в 3 года орал на папу: «Ненавижу тебя! Я тебе выколю глаза и разрежу тебя пилой на маленькие кусочки!» На одном семинаре для родителей я использовала последнюю историю в качестве примера и была обескуражена реакцией аудитории: округлив глаза и охая от ужаса, родители восклицали: «Какой кошмар!» Я была поражена, потому что мне казалось, что 3-летний Итан достаточно хорошо выразил свою токсичную фрустрацию, у него были ясные намерения, и он их четко сформулировал. Там, где я видела личностный потенциал, родители увидели одни лишь преступные наклонности.

Меня не беспокоила незрелость Итана: вместо этого мне хотелось понять причину, по которой его токсичная фрустрация так всколыхнула его. Я попросила его маму рассказать мне, что произошло перед атакующими словами, и оказалось, что мальчик был расстроен папиным выходом на работу, после того как тот был все время дома во время отпуска. Итан хотел поиграть с папой, и его фрустрация стала «токсичной», когда папа сказал, что не может. В качестве оружия он выбрал пилу, потому что любимым совместным занятием с папой было наблюдать, как тот пилит дрова. Итан нуждался в ком-то, кто бы дал его чувствам простор для выражения и назвал словами то, что творилось у него на сердце. Этому эмоциональному процессу и облегчению мог помочь только тот, с кем у мальчика были хорошие отношения, кто понимал его чувства, кто признавал всю сложность принятия ситуации и кто мог смягчить его фрустрацию своей теплотой. Ответом на эмоции Итана была забота. Ему нужно было услышать слова вроде: «У тебя все пошло наперекосяк. Ты хотел бы поиграть с папой, а он не может» или «Ты так недоволен тем, что папе пора на работу?» Как только на глазах Итана навернулись бы слезы, его сердце смягчилось бы, и он бы приблизился к принятию одной из самых суровых жизненных истин: иногда мы не можем удержать рядом тех, кого любим. Зачем наказывать ребенка за то, что он борется с этим? Итан хотел контакта и близости с папой. Он получил момент единения с мамой, которая провела его к причине фрустрации и, в конце концов, к слезам.

Родителям бывает весьма сложно догадаться о смысле эмоций маленьких детей, но помощь в выражении чувств не требует их понимания. В основе родительских сомнений и страха по поводу того, чтобы дать простор выражению, лежит идея о том, что если ребенку «дашь палец, он и всю руку откусит». Родители боятся, что эмоциональное выражение никогда не прекратится – войдет в привычку, и ему не будет конца. Но энергия эмоций никуда не исчезает, пока не найдет выхода. Сдержанные эмоции взрываются и извергаются гораздо более бурно. Если эмоциональная система уже пришла в движение, она будет продолжать давить изнутри и в итоге найдет путь для высвобождения – что угодно, лишь бы снизить внутреннее давление. Эмоции откусят намного больше руки, если вы попытаетесь подавлять их.

Кроме того, родители могут ошибочно полагать, что эмоции – результат научения, и нужно от них отучать с помощью положительного и отрицательного подкрепления и метода последствий. Современная наука об эмоциях доказала, что это неверно. Нам не приходится учить ребенка вести себя раздраженно, тревожно, неравнодушно, грустно – он рождается с возможностью чувствовать эти эмоции и инстинктивно быть движимым ими. Роль родителей заключается в том, чтобы провести ребенка через эмоции так, чтобы в конце концов были достигнуты стабильность, равновесие и самоконтроль.

Но что бы означали для Итана такие слова родителей, как: «Мы сейчас уйдем, если ты будешь так разговаривать!» или «Иди в свою комнату и побудь там 3 минуты», или «Как тебе не стыдно так разговаривать с папой? Такие вещи говорят только грубые мальчишки!» Эти слова создали бы эмоциональную дилемму для Итана. Если выражение фрустрации приводит к потере самых желанных людей, его мозг будет разыгрывать хитро закрученный спектакль-жертвоприношение. Тревога по поводу разделения с фигурами привязанности заставит мозг подавить или зажать эмоции, которые угрожают отношениям. Словно по волшебству после тайм-аута Итан появился бы «успокоившимся» и вообще «золотым ребенком». Тревога, возникшая из-за того, что его выгнали, подавила бы фрустрацию и заставила бы его вцепиться в отношения с родителями. Однако лежавшая в основе фрустрация не нашла бы выхода, мальчик бы по-прежнему беспокоился, не имея возможности ее выразить, но при этом у него не было бы ни восприятия, ни осознания этой эмоции. Взрыв фрустрации Итана мог бы достаться кошке, собаке или другому ребенку, но только не родителям, поскольку мозг мальчика вынужден защищать эти отношения со стратегической точки зрения. Тайм-ауты и разделяющая дисциплина «работают», потому что они вламываются в эмоциональную систему мозга, создавая тревогу привязанности. Если такой тип реакции разыгрывался бы часто, у Итана возникли бы проблемы не только с фрустрацией, но и с тревогой. Разделение – это самое сильное переживание, формирующее ту часть мозга, которая отвечает за эмоции.

Проблема неприятия эмоционального выражения

Что происходит с ребенком, когда его мозг вынужден подавлять эмоциональное выражение ради сохранения отношений с родителями? Какова цена для эмоционального здоровья и зрелости, когда выражение тормозится в системе, созданной для движения? Дети расплачиваются контактом, который они устанавливают с собственными эмоциями, и развитием в эмоциональной сфере. Реагируя на эмоции ребенка, родители сообщают ему, какие из них приемлемы, и, таким образом, формируют «ландшафт» сердца ребенка. Если он хочет отношений с родителями, его мозг будет бессознательно подгонять эмоциональное выражение под то, что приветствуется. Нежелательные эмоции задвигаются в тень, за пределы того, что считается приемлемым, оставляя на виду только часть сердца, будто бы вырезанную формочкой для печенья. Например, если ребенок видит, что его родители не любят, когда он грустит, и пытаются добиться от него позитивного мышления, детский мозг может начать подавлять грустные чувства, чтобы отношения с папой и мамой были в порядке. Ребенок может бороться со своими грустными чувствами в детстве и во взрослом возрасте, если никто больше не смог принять эти чувства и помочь назвать их. Неприятие выражения эмоций также может вести к проблемам с альфа-позицией и целому ряду эмоциональных проблем. Кроме того, это верный путь к депрессии.

Ограничение в выражении эмоций в конечном счете приносит в жертву целостность внутреннего мира ребенка и ощущение жизнестойкости, которое происходит из способности выражать уязвимые чувства. Если родители дарят свое тепло и желание быть рядом, только когда ребенок соответствует желаемой картинке, в таких отношениях невозможно обрести покой. Всегда будет присутствовать озабоченность собственным поведением. Дух ребенка оказывается ограничен, обусловлен и подавлен грузом общественных и родительских требований к правильному поведению. Например, 6-летняя Зоя однажды пришла из школы и сказала, что учительница назвала ее умницей за помощь в классе. Зоя рассказала: «Я люблю Мисс Люсик. Я хочу всегда быть умницей для нее». К счастью, мама понимала потребность в широком принятии всех чувств и поэтому ответила: «Если ты собираешься все время быть умницей в школе, тогда тебе придется быть жутко ворчливой дома, ведь никто не может быть хорошим так долго!» Мама хотела показать Зое, что их отношения смогут выдержать груз любых эмоций, какие бы только она ни захотела выразить.

Рис. 6.3. Адаптированный слайд из курса Ньюфелда «Значение эмоций с точки зрения науки»

Средство против непринятого выражения эмоций – донести до ребенка, что все они приемлемы и не приведут к разделению. Например, один маленький мальчик наблюдал, как мама справлялась с истерикой его старшей сестры. Он спросил маму: «Ты рада, что у тебя только один такой ребенок?» Мама смело ответила: «Да пусть бы у меня было хоть 100 громких детей, я бы смогла о них заботиться. Если тебе хочется устроить истерику, вперед!» Мама рассказала, что он не воспользовался ее предложением, но она была рада возможности донести, что ей не страшна и его фрустрация.

Детям нужно щедрое их принятие взрослыми, чтобы выражать все, что у них на сердце. Неприятные, беспорядочные, обижающие и ранящие черты – это все часть наших детей. Наша ответственность состоит в том, чтобы приглашать к существованию все это, а не только те части, которые нам нравятся. Как детям установить контакт с самыми «неприемлемыми» сторонами собственного «я», если мы не можем провести их туда? Как нам стать защитниками их сердец, если мы не можем видеть их и свои собственные эмоции? Как нам подвести их к цивилизованному и ответственному способу делиться своими чувствами, если мы не позволяем им выражать их? Самый мощный посыл, который мы можем дать детям, – это знание, что наши отношения вынесут груз того, какие они, и того, что от них исходит. В моменты, когда они полны обидных слов, находятся в эмоциональном и физическом расстройстве, нам нужно приглашать их к контакту, который перекроет все, что бы ни встало между нами.

Маленьким детям нужно пространство для незрелого поведения и выражения чистых, ничем не сдерживаемых эмоциональных волнений, которые есть у них на душе. Эмоции не бывают ни хорошими, ни плохими, важно научиться распознавать их и использовать подходящие названия для их ответственного выражения. Задача – подчинить мир эмоций ребенка системе самоконтроля, намерения, принятия решений и рефлексии, но формирование этого даже не начнется, пока не случится переход от 5 к 7 годам (или от 7 к 9-ти у чувствительных детей). И даже тогда детям будет сложно, впрочем, как и взрослым, уравновешивать свои реакции при столкновении с сильными эмоциями. Маленькие дети не могут достичь эмоциональной зрелости без проводника, чтобы правильные отношения позаботились об уязвимых сердцах и сохранили их мягкими.

2. Родители как защитники уязвимых, мягких сердец.

Сердце – прекрасный символ уязвимости, которая появляется вместе со способностью чувствовать свои эмоции. Ровный ритм сердцебиения – это как пульс эмоций, который мы замеряем по мере роста ребенка. Ранить можно не только тело, но и чувства. Если бы у нас не было чувств, мы бы никогда не почувствовали себя напуганными, потерянными, грустными или сбитыми с толку, не узнали бы боли от предательства или разочарования. Еще мы бы никогда не почувствовали любовь, ответственность, удовлетворение, надежду или желание заботиться и свободно играть.

Эмоции движут развитием, а чувства ищут осознания, раскрашивая жизнь яркими красками. Чувства делают нас уязвимыми для эмоциональных ран. Маленькие дети часто чувствуют себя оскорбленными другими людьми. Например, Сайман сказал маме о своей сестре: «Она толкнула и обидела меня» и «Она не хочет со мной играть. Она плохая!» Человеческие эмоции ставят перед нами дилемму: мы не может переживать такие состояния эйфории, как любовь и радость, не рискуя испытать отчаяние и утрату. Любовь открывает дверь чувствам потери. Чувства отчаяния приходят, когда мы теряем то, к чему глубоко неравнодушны.

Как разрешить парадокс человеческих эмоций? Как нам сохранить уязвимые чувства и сохранить сердца мягкими при столкновении с такой огромной душевной болью? Решение – в защите. Есть два ее вида, которые помогают фильтровать мир и обеспечивают укрытие для человеческого сердца, чтобы оно могло оставаться мягким и полным экспрессии: эмоциональные защитные механизмы, сосредоточенные в мозге, и правильные отношения с заботящимися взрослыми.

Эмоциональные защитные механизмы

То, что десятилетиями утверждает психотерапия, а теперь поддерживают и нейробиологи, это существование эмоциональных защит, сберегающих уязвимые сердца. У мозга есть средства для их возведения, чтобы подавлять уязвимые чувства и защищаться от них, если они становятся невыносимыми и перегружают систему. Защиты – это предохранительный механизм, позволяющий нам держаться на плаву в ситуациях, где чувства могли бы помешать нам делать то, что нужно.

Защиты – это стратегический шаг эмоциональной части мозга, чтобы сделать возможным выживание в излишне ранящем окружении. Например, если родители непрерывно кричат на ребенка или запугивают его, чтобы добиться послушания, постоянное состояние тревоги может возвести эмоциональные защиты, чтобы ребенок мог остаться незатронутым, находясь в эпицентре эмоциональной бури. В таких условиях родителям придется кричать еще громче, чтобы вызвать у ребенка тревогу и превзойти стены его эмоциональных защит. Эмоциональные защиты возникают спонтанно и находятся вне прямого сознательного контроля.

Чтобы развитие продолжало двигаться вперед, эмоциональные защиты должны оставаться подвижными, то появляясь, то исчезая. Если произойдет застревание эмоций, могут возникнуть проблемы в развитии, так как защиты сужают спектр ощущаемых уязвимых чувств. Когда защитные механизмы застревают, ребенок больше не испытывает уязвимых чувств, которые нужны ему для развития. В особенности затрагивается чувство неравнодушия к другим людям и восприятие заботы. Кажется, что у таких детей больше нет мягких сердец, которые можно было бы тронуть до слез, которые проявляли бы страх в соответствующих ситуациях. Эти дети представляются нам ожесточенными – без каких-либо признаков уязвимых эмоций.

Уязвимые чувства, от которых, скорее всего, появятся защиты, – это тщетность, обида, зависимость, удовлетворение, смущение, стыд, тревога, неравнодушие и ответственность. Как неравнодушие, так и ответственность требуются для выражения эмпатии, которая будет отсутствовать во взаимодействиях ребенка с другими людьми, если он защищен от этих чувств. Если у ребенка появятся эмоциональные защиты, он, скорее всего, перестанет видеть или слышать вещи, которые могли бы его ранить. В том числе он не сможет замечать свои ошибки, не будет помнить события, которые могут вновь вызвать уязвимые чувства, не сможет видеть надвигающиеся неприятности или отвержение и будет иметь значительные проблемы с вниманием. Одним словом, он не сможет видеть или слышать все, что заставляет его расстраиваться.

Как правило, взрослые не замечают исчезновения уязвимых чувств у ребенка. Зато они видят проблемы с поведением, которые вытекают из отсутствия тревоги, тщетности или чувств неравнодушия, например, ребенок не хочет полагаться на родителей или постоянно заявляет: «Мне все равно» или «Ну, и что». Если эти защиты являются временными или ситуационными, скорее всего, они не создадут практически никаких проблем для развития ребенка. Если же они оказываются постоянными или неизбежными из-за ранящего окружения, они могут дорого обойтись для общего его развития. Когда онемение чувств становится хроническим, сердца детей ожесточаются, и уязвимые чувства исчезают, что отрицательно сказывается на их потенциале взрослеть и становиться социальными, самостоятельными и адаптивными личностями.

4-летнюю Энни отправили к бабушке на 3 недели, потому что мама уехала в командировку. Внезапно Энни перестала замечать вещи, которые обычно ее тревожили. Она играла с соседскими детьми, которые беспощадно дразнили ее, но то ли она не осознавала, что это насмешки, то ли они ее не задевали. Кроме того, с Энни стало все время что-то случаться, она начала мочить штанишки, хотя давно уже умела ходить на горшок. Более того, когда обнаруживались лужи на полу, она была совершенно уверена, что их сделала не она. Уязвимость разлуки с мамой и необходимость остаться с бабушкой, к которой девочка не была глубоко привязана, причинили ей слишком сильные эмоциональные страдания. Ее мозг компенсировал это, подавив мучащие и уязвимые чувства и ощущения. Это позволяло Энни переносить разлуку, однако создавало ряд других проблем. К счастью, когда мама вернулась и потратила некоторое время на общение дочкой, а также на возвращение ее к обычному распорядку дня, эмоциональные защиты наконец спали, и нежные чувства восстановились. Когда эмоциональная система Энни начала оттаивать, девочка перестала мочиться мимо горшка и смогла выплакать то, что ее оставили с бабушкой.

Рис. 6.4. Адаптированный слайд из курса Ньюфелда «Значение эмоций с точки зрения науки»

Кроме того, мозг может выстраивать эмоциональные защиты для того, чтобы уклониться и избежать привязанности к кому-то из опасения, что этот человек может нанести обиды и душевные раны. Например, один папа позвонил мне в отчаянии из-за того, что его 4-летний сын Эйден убежал от него в парке после драки с братом и маминых сердитых слов. Эйден, не глядя по сторонам, перебежал через оживленную улицу и исчез. В конце концов родители обнаружили его дома. Он прятался в своей комнате, отказывался выходить и не хотел никого подпускать к себе. Они ждали, когда он выйдет, и говорили, что будут рядом, но не станут его заставлять. Постепенно его эмоциональные защиты спали, и он показался из комнаты. Родителей встревожило поведение Эйдена, и они искали помощи в понимании произошедшего. Когда они начали понимать, как чувствителен Эйден и как легко его ранить обидными словами, они стали использовать менее эмоционально провоцирующие способы взаимодействия с ним. Нанесение эмоциональных обид часто становится настоящим испытанием при заботе о чувствительных детях. Они способны расслышать нотки фрустрации в голосе родителя и заметить надвигающееся выражение недовольства на его лице, и их мозг может тут же «выключить» их из отношений из-за предчувствия душевных ран. Такие дети убегают, прячутся, не слушают и не подчиняются, делают противоположное тому, что от них ожидается, и становятся неуправляемыми.

Для оптимальной работы эмоций ребенок должен быть способен выражать целый ряд таких уязвимых чувств, как усталость, если нужен отдых, неловкость, когда застали врасплох, осторожность при тревоге, сожаление, когда случилось что-то нехорошее, надежду при мыслях о будущем, неравнодушие к другим людям или обиду, когда оскорбляют. Признаки того, что мозг ребенка возвел эмоциональные защиты:

• ребенок перестает говорить о своих страданиях и обидах;

• он перестает ощущать опасность и тревогу в ситуациях, когда должен был бы;

• он перестает замечать отвержение или не может уберечься от неприятностей;

• он перестает адаптироваться к отсутствию кого/чего-либо и утратам в своей жизни, что часто сопровождается повышением фрустрации и агрессии;

• он перестает ощущать пустоту или желания, сохраняется постоянный уровень скуки.

Когда детский мозг вынужден защищаться от невыносимых ран, работа по смягчению сердца ребенка с помощью отношений падает на плечи взрослых.

Правильные отношения с заботящимися взрослыми

Правильные отношения со взрослыми – это основная защита уязвимого сердца ребенка. Родители уполномочены в роли защитников, если ребенок ориентируется на них в сфере эмоций. Маленькие дети обращаются к родителям за пониманием того, что их мучает, и это не дает мозгу подавлять уязвимые чувства. Правильные отношения с родителями обеспечивают ребенку тех, к кому можно обратиться за прекращением мук стыда (чувство, что с тобой что-то не так), за уменьшением ощущения разделения (когда отвергают, не рады или не приглашают) и за снижением уровня тревоги (чувство небезопасности как физической, так и эмоциональной). Любовь – это главная защита уязвимого сердца ребенка, это великолепный замысел природы!

Именно родители и другие взрослые должны завладеть сердцем ребенка и удерживать его с помощью своей заботы. Если же родители становятся источником обид и ребенок сталкивается с невыносимым разделением, стыдом или тревогой, тогда он вряд ли обратится к ним за помощью со своими эмоциональными проблемами. Достаточно одного взрослого, чтобы защитить сердце ребенка, хотя, конечно, чем больше, тем лучше, чтобы эмоциональная «страховочная сетка» была как можно шире.

В качестве защитников родители смогут помочь ребенку уязвимо выражать свои чувства, если будут сопереживать ему. Сопереживать – значит предлагать ребенку рассказывать вам, что он чувствует, размышлять над тем, что вы услышали, и признавать уместность его чувств. Когда вы поддерживаете его чувства и переживания, вы показываете, что понимаете, что творится у него на душе, и готовы ему помочь. Одна из самых важных вещей, которую могут сделать родители, – это помочь ребенку вывести внутренний мир эмоций на уровень осознания. Когда вы сочувствуете ребенку, вы сопровождаете его через эмоциональные переживания.

Сочувствовать детским эмоциям значит воздерживаться от противоположного – от обесценивания чувств ребенка с помощью утверждений вроде «Ничего страшного, просто иди поиграй» или «Не волнуйся из-за ошибок, мы все так учимся». Не признавая или отрицая детские чувства, мы не создадим пространство, которое нужно им, чтобы распознавать, называть и понимать свои страхи, желания и фрустрацию.

Среди прочих бесполезных ответов – попытки рационализировать чувства с помощью логики, например: «Пусть тебя не беспокоит то, что говорят другие. Их слова не должны тебя задевать!» или «Как это я тебе никогда ничего не покупаю? Какой же ты неблагодарный! Я же на днях купила тебе…» От чувств нельзя избавиться с помощью объяснений, напротив, нам надо вытащить на белый свет свою зависть, грусть и чувство утраты. Также бесполезно в ответ на детские эмоции давать инструкции, как ребенку справляться с чем-либо, или пользоваться возможностью преподать урок: «Если бы твои вещи лежали на своих местах, ты бы знал, где искать то, что тебе нужно». Сопереживание детским чувствам должно показывать истинное желание знать, что у ребенка на сердце, и нести ответственность за помощь в проживании эмоций.

Например, одна мама рассказала, что однажды ее ребенок был недоволен тем, что надо идти в детский сад, и стал называть все подряд «дурацким». Маму это расстроило, и она попросила его прекратить ругаться. Когда он этого не сделал, она пригрозила ему, что запретит в течение недели играть на айпаде. В ответ на эту угрозу сын ударил ее. Мама спросила меня, как ей нужно было себя вести, и я рассказала ей, какие чувства можно было бы достать на поверхность, сопереживая сыну. Можно было бы сказать: «Вижу, ты недоволен, что сегодня надо идти в детский сад», или «Тяжело идти в детский сад в понедельник, после веселых выходных, когда ты мог играть и не нужно было работать…», или «Вижу, ты сегодня расстроен. Что случилось?» Сопереживание фрустрации ребенка помогло бы снизить ее, при этом повысило бы его осознанность по поводу этого чувства и помогло бы научиться выражать ее более уместными словами. Маленьким детям не хватает опыта в понимании собственного эмоционального мира. Сопереживая, родители могут вывести уязвимые чувства ребенка на уровень осознания и показать, как делиться ими ответственным образом.

Один из самых крупных источников эмоциональных обид маленьких детей – это другие дети. Ребенку нужны сильные защитники-взрослые, чтобы оберегать его уязвимое сердце от ожесточения из-за ранящего общения со сверстниками. Родители 6-летнего Джека обратились ко мне за помощью. Поскольку он единственный ребенок, родители организовали для него регулярные встречи с другими детьми для игр. Они исходили из ошибочного предположения, что взаимодействие со сверстниками нужно для обучения навыкам общения. Когда Джек пошел в подготовительную группу, ему нравилось проводить время с ровесниками, и к первому классу он уже был от них зависим. Он постоянно говорил, что хочет быть со сверстниками, был недоволен и скучал, когда расставался с ними, не слушался родителей и учителей и разговаривал со взрослыми неуважительно. Как только родители поняли, что корень проблемы в ориентации на сверстников, они стали как можно активнее налаживать и укреплять отношения с сыном. Родители снизили частоту встреч Джека с друзьями, устраивали семейные ужины, сократили пребывание в группе продленного дня и время игры на электронных устройствах, они стали укреплять отношения между Джеком и его учительницей и привлекли тетушек, дядюшек, бабушек, дедушек и младших кузенов для того, чтобы выстроить естественную иерархию привязанности. За несколько месяцев родители достигли значительных успехов и были в восторге, когда Джек начал слушаться их и обращаться к ним за помощью.

Однажды папа вез Джека домой из школы, и у них случился такой разговор о мальчике с командирскими замашками, который учился с Джеком в одном классе:

Джек: Папа, у меня есть пресс?

Отец: Пресс? О чем ты?

Джек: Кейден попросил меня задрать футболку, чтобы посмотреть, есть ли у меня пресс. Я задрал, и он сказал, что у меня его нет, и все засмеялись.

Отец: Джек, должно быть, тебе было неприятно! Что ты почувствовал?

Джек: Я был очень смущен, потому что не знал, что это такое. Кейден вечно лезет ко мне. Мне это не нравится.

Отец: Представляю, как тебе было неловко и обидно. Мало у кого есть пресс, Джек, и это означает, что эти люди тренируются и у них крепкие мышцы на животе. Посмотри на меня. Есть у меня пресс? Нет. Видишь, у меня тут немного жирка. И это нормально. Ты просто такой же, как я и как большинство людей.

Неделю спустя Джек сел в машину после школы и рассказал папе: «Кейден подошел ко мне сегодня и сказал, что у меня нет пресса. Я сказал ему, что на самом деле пресса нет ни у кого и со мной все нормально. Кейден не знал, что мне ответить, и просто ушел». Рассказав мне эту историю, папа Джека быстро перешел к обсуждению других вопросов, но я остановила его и спросила: «Вы понимаете, что вы сделали для сына?» Его озадачил мой вопрос, и тогда я сказала: «Ваш сын теперь всегда носит в школу кое-что в рюкзаке». Папа все еще не понимал, о чем я, и я добавила: «И это вы. Он всегда берет с собой в школу вас. Ощущение того, что вы любите его таким, какой он есть, таким похожим на вас. Это и есть уверенность, которую вы восстановили». Мы оба помолчали, потому что зрелище, открывшееся нам во всей отчетливости и совершенстве, было прекрасно – папа стал защитой для сердца своего сына.

Исследования психологической устойчивости за последние 35 лет подтвердили связь между эмоциональным здоровьем, социальным успехом ребенка и крепкими заботливыми отношениями со взрослыми. Даже когда ребенок сталкивается дома с буллингом, бедностью, пагубными зависимостями (алкоголизмом, наркоманией и т. д.) или психическими заболеваниями, наличие замещающих взрослых (бабушек/дедушек, взрослых в школе или при церкви) – единственный и самый мощный фактор защиты эмоционального благополучия. Психологическая устойчивость – это одно из самых важных качеств, которые нам нужно развивать в наших детях. К сожалению, идея о том, что отношения – это ответ на уязвимость человека, не была воплощена на практике. По-прежнему существует тенденция учить маленьких детей приемам, методикам и стратегиям, как быть психологически устойчивыми, как будто этому можно научиться, словно школьному предмету. Дети не были созданы для того, чтобы отвечать за защиту и мягкость своих сердец. Психологическая устойчивость появляется естественным образом благодаря правильным отношениям, в которых взрослые становятся защитниками эмоций перед лицом страданий. Важно, к кому ребенок обращается, когда огорчен, кому рассказывает свои секреты, кому проливает свои слезы и кому доверяет руководство над собой. Ребенку необходимо четко видеть, чувствовать и слышать посыл от родителей, что они верят в него и на них можно положиться. Родители должны подтверждать, что обиды – это часть жизни и что решение заключается в том, чтобы держаться за кого-то, кто держится за тебя. Когда дети чувствуют, что они важны для родителей, мнение других людей оказывается не таким уж приоритетным. Нам не нужно беречь детей от ранящего мира, в котором они живут, – это невозможно. Наша задача – ни в коем случае не отправлять их туда с пустыми руками. В основе психологической устойчивости, эмоциональной уязвимости и мягкости сердца лежит простая истина: тот, кому ребенок отдает свое сердце, обладает силой, чтобы защитить его сердце своим собственным. Мы должны взять на себя ведущую роль в танце привязанности, чтобы стать той защитой, которая нужна мягким сердцам наших детей.

3. Родители как фактор уравновешивания.

По причине незрелости у маленьких детей отсутствует внутренний контроль над эмоциями. Зрелая эмоциональная система поможет им понять свои эмоции и ответственно поделиться ими, однако это требует определенного развития мозга. С маленькими детьми дело осложняется тем, что они могут испытывать только одну эмоцию в каждый момент времени. Они не способны смешивать и интегрировать чувства до тех пор, пока их мозг не созреет, а эмоции не будут распознаны по отдельности. Из-за этого они не могут уравновешивать себя, сталкиваясь с сильными эмоциями.

Уравновешивать означает служить нейтрализующей силой или противовесом, чтобы смягчать, умерять, сдерживать, облегчать, снижать или успокаивать. Это слово точно описывает действия родителей, сталкивающихся с сильными эмоциями своих маленьких детей. Уравновешивание – это активная роль, не перекладывающая ответственность за эмоции на плечи ребенка. Для уравновешивания детских эмоций требуется способность считывать эмоциональное состояние ребенка и определять наилучший способ приведения к эмоциональной стабильности и равновесию. Задача взрослого – не запутаться в детских эмоциональных реакциях и не потерять собственное равновесие в процессе.

Когда я думаю о скорости и силе эмоций маленького ребенка, мне в голову приходит образ поезда. Когда ребенок по-настоящему возбужден, он обретает энергию несущегося полным ходом состава. Практически ничто не может остановить его – и еще ко всему прочему есть риск схода с рельсов! Сталкиваясь с такой энергией эмоций, родители чувствуют, будто их парализовало, и обычно говорят ребенку остановиться или прекратить – но безрезультатно. Как-то раз на моей лекции одна мама спросила меня: «Что мне делать, когда мой ребенок дерется и бросается в меня разными предметами?» Ее подруга, сидевшая рядом, ответила: «Уворачиваться!» Несмотря на то, что мы все рассмеялись, в реальности эти действия, может быть, и спасут родителей от ударов, но не вселят в ребенка уверенности в их заботе и не защитят других людей от его токсичной фрустрации. Нам уже известно, что энергии эмоций маленького ребенка нужно дать свободу движения, но как нам взять на себя ответственность за ее проявления?

Родители созданы, чтобы принимать решения по поводу того, когда, где, как и кому разбираться с эмоциями их ребенка. Задачи родителей как факторов уравновешивания – считывать ребенка и продумывать наиболее эффективную в существующих условиях стратегию, которая позволит ему выражать, чувствовать эмоции и восстанавливать их равновесие. Когда разбираться с эмоциями ребенка – сейчас или позже, когда напряжение спадет, или же и сейчас, и позже. Где разбираться с эмоциями ребенка – наедине или в обществе. Например, вы можете предпочесть отвлечь ребенка, пока вы в магазине, и позволить ему выразить свои чувства дома. Как подводить ребенка к уязвимым чувствам – поговорить с ним прямо, прочитать книжку с картинками или помочь ему выразить их в игре. Многие люди могут помочь ребенку разобраться со своими чувствами, но только родители решают, у кого достаточно глубокие отношения с ним, чтобы извлекать на поверхность уязвимые чувства.

Энергия эмоций должна течь свободно – это не подвергается сомнению, но ответственность за создание покоя при помощи уравновешивания и нейтрализации эмоций маленького ребенка лежит на родителях. Например, мама 4-летнего мальчика Кая рассказала, как заказала для него несколько моделей самолетов – это их с папой любимое увлечение. Как только Кай узнал про самолеты, он пришел в возбуждение и стал постоянно спрашивать, когда их привезут. Через 2 дня у мамы кончилось терпение, и она сказала: «Я тебе уже сто раз говорила – их привезут не раньше следующей недели, прекрати задавать мне один и тот же вопрос! Ты можешь понять, что нужно подождать?» Но Кай был не способен на терпение, поскольку для этого нужно смешать два чувства – фрустрацию и неравнодушие. Желание получить самолеты мучило его. Кай чувствовал только сильное желание, но он был слишком закрыт, чтобы дать волю слезам по поводу того, что нужно ждать получения вещи, которую он хотел прямо сейчас. Его папа ответил на его нескончаемые вопросы, сочувствуя его огорчению: «Я знаю, как тебе нравятся эти самолеты, и ты так рад, что получишь их по почте. Очень тяжело слышать, что придется подождать. Тебя так расстраивает, что их еще нет здесь». Применив такой подход, папа смог растопить фрустрацию Кая в слезы. После того как Кай поплакал, он наконец смог осознать тщетность вопросов о самолетах и о том, когда же они наконец приедут, и прекратил это делать.

История Кая служит примером отсутствия у маленьких детей способности приводить в порядок свою эмоциональную систему, когда они сильно взволнованы. Когда мы требуем от ребенка прекратить, это уменьшает или видоизменяет выражение эмоций вместо того, чтобы помочь в понимании переживаемых им чувств и того, что с ними делать. Именно поэтому родители должны стать факторами уравновешивания и перейти от требований прекратить к нейтрализации энергии детских эмоций.

Наши маленькие дети были бы рады, если бы мы поняли, что их эмоциональная незрелость может приводить к импульсивному, агрессивному, нечуткому и эгоцентричному поведению. Им нужна помощь и руководство для становления как эмоционально зрелых личностей и в способности устанавливать ответственные отношения. Это значит, что взрослым нужно будет установить отношения с чувствами их ребенка. Родители должны помочь детям в изучении языка сердца, чтобы дать им время, пока не разовьется контроль над эмоциональными импульсами, и уравновешивать их резкие реакции. Дети не могут развиваться и расти в эмоциональном плане без отношений со взрослыми, которые защищают и оберегают их мягкие сердца.