Анна чувствовала себя совершенно разбитой и умоляла тех, кто был вокруг нее: «Сделайте хоть что-нибудь!» Последние 10 часов ее жизни наполнили ее тело болью, сердце – предвкушением, а мысли – неверием в собственные силы. Около полуночи ее тело решило: пора! Муж начал считать схватки, и Анна сказала ему, что нужно собрать сумку по списку. Считая секунды и переключая внимание то на часы, то на жену, Грегг прочитал в списке: «Свободная и удобная одежда». Ощущая груз ответственности за правильность своих действий, он приносил штаны и футболки на ее одобрение. В ответ он слышал свирепые крики Анны: «Ты шутишь? Это, по-твоему, удобная одежда?» Итак, рано утром Анна и Грегг пустились в путь к родительству – неуверенные и полные решимости, взволнованные и потрясенные, с нетерпением ожидающие ребенка, которого они уже успели полюбить.

С восходом солнца приехали мама и доула Анны, чтобы сопроводить их в роддом. После 7 часов родов схватки шли с периодичностью в полторы минуты, по пути к машине у Анны они случились 10 раз. Позже она вспоминала, как ее злило, что на улице люди не уступали ей дорогу. «Я смотрела на часы – 6:52 – эти люди идут на работу? Весь мир ведет себя как ни в чем не бывало, как будто это самый обычный день? Разве они не видели, что я рожаю? Я хотела взреветь, как Феззик из фильма «Принцесса-невеста»: «ВСЕ С ДОРОГИ!» – сразу попасть в больницу».

В роддоме она попросила обезболивающее, и ей дали подышать через газовую маску. «Я пристрастилась к этому газу, он стал моим дыхательным ритуалом. Я делала глубокие вдохи через маску, Грегг мне помогал». Через 2,5 часа ей сказали, что раскрытие не идет. Она застряла в нескончаемых боли и гневе. Первый раз с начала родов Анна почувствовала себя поверженной – как будто она не могла ничего контролировать: «Оно просто происходило со мной».

Анна хорошо запомнила момент, когда что-то начало меняться. Ее доула посмотрела на нее и сказала: «Это твоя работа». Анна рассказывает: «По какой-то причине эти слова вызвали чувство, что я могу это сделать, что я делаю все, что нужно». Ход родов изменился почти тотчас же. Анна вспоминает, как на пике сильной боли она вновь чувствовала себя активной участницей родов. «В ответ мое тело стало действовать более интуитивно, меньше реагируя на внешние обстоятельства». Оглядываясь назад, она говорит, что сложнее всего было быть «зрелой личностью, не паниковать и осознавать, что чем сильнее ты сопротивляешься, тем тебе тяжелее. Мне нужно было раскрыться навстречу этой ситуации и боли, чтобы найти выход». Следующие 2 часа на каждом вдохе Анна сосредотачивалась на нескольких словах, которые направляли ее. Она говорила с сыном и повторяла ему снова и снова: «Я жду тебя, я жду тебя, я жду тебя». В ответ на ее щедрое приглашение сын Мэтью появился на свет.

Когда я слушала историю Анны, она натолкнула меня на размышления обо всем, что приходит к нам вместе с родительством, – с этим меняющим жизнь и трансформирующим нас опытом. Это боль, труд, гнев, раздражение, волнения, страдания, крушение надежд, потрясение и опасения, которые, кажется, никогда не закончатся. Но при этом в нас пробуждаются глубокие инстинкты и эмоции, которые подталкивают, поддерживают и направляют к открытию, что мы являемся ответом на нужды нашего ребенка. Независимо от того, каким образом у нас появились дети (путем усыновления, кесарева сечения, суррогатного материнства или вагинальных родов), активация этих инстинктов и эмоций – и есть тот самый способ, которым наши маленькие дети растят нас. Быть может, мы не хотели взрослеть, не хотели знать о своих несовершенствах и замечать свою незрелость, но все это приходит к нам, когда мы воспитываем ребенка. Когда мы берем на себя груз ответственности заботы о детях, мы рождаемся как родители. Быть родителем – это нечто большее, чем список того, что мы делаем, это то, кем мы являемся для наших детей и кем становимся из любви к ним.

 

Эмоции, которые появляются у нас, когда мы становимся родителями

У родителей тоже есть чувства – много чувств! Иногда они неожиданны, нежелательны и неприятны, однако они все равно будут охватывать нас. Иногда мы можем даже обнаружить, к нашему ужасу, что у нас тоже бывают истерики и застревание в сопротивлении, как и у нашего ребенка. Его воспитание предоставляет нам уникальную возможность для развития эмоциональной зрелости, однако при этом неизбежна боль, как и при физическом росте. Дети могут вызывать в нас такие эмоции, о которых мы даже не подозревали. Словно зеркала нашей незрелости дети обнаруживают наши самые слабые места и заново знакомят нас с самими собой. Нравится ли нам то, что мы видим? Расстраивает ли нас наш вид, когда мы смотрим на детей с обидой, смятением или ужасом? Многие родители спрашивают, есть ли способ избавиться от всех эмоций, которые хлещут из них, льются через край и обрушиваются на их маленьких детей. Такого способа не существует, однако это не значит, что мы не можем нести ответственность за наши эмоциональные реакции.

Эмоциональная зрелость не означает, что родителей больше не охватывают разные чувства по отношению к ребенку. Эмоциональная зрелость – это то, как мы принимаем и даем пространство чувствам, которые вызывают в нас наши дети. Как родители мы можем сами решать, как нам обращаться с тем, что у нас на душе. Таким образом, мы, скорее всего, обнаружим, что незрелые реакции маленького ребенка подталкивают нас к тому, чтобы стать более уравновешенными в своих реакциях. Например, раздражение у родителей сочетается с заботой, из чего рождается самообладание, а страх уравновешивается желанием, в результате чего возникает мужество. Наверное, самая великая добродетель, к которой мы можем стремиться, – это стать уравновешенной личностью. Никто не испытывает наши возможности так, как маленький ребенок. Забота о детях порождает необходимость самообладания, терпения, участия, мужества, способности прощать и жертвенности – это те самые шесть добродетелей зрелого характера, о которых мы говорили в главе 2. Это один из жизненных парадоксов: когда мы растим маленьких детей, они дают толчок тому же самому процессу внутри нас. Синхронизация развития родителя и ребенка иронична, если не сказать – прекрасна. Чтобы это развитие шло своим чередом, мы не должны позволять нашей любви к детям остыть. Нам необходимо достаточно контакта и близости, чтобы мы могли выполнять нашу родительскую роль. Мы не можем привлекать «сторонних исполнителей», чтобы они становились ответом на нужды нашего ребенка.

Когда родители берут на себя ответственность за свои эмоции, они должны стремиться поддерживать отношения с ребенком и защищать его сердце от душевных ран. Они увидят, что сложнее всего им справляться с теми эмоциями ребенка, которые они не принимают в себе. Кого-то выводят из себя раздражение и истерики. Есть ли у этих родителей трудности с тем, чтобы выплакать свои слезы, сталкиваясь с тщетностями жизни? Если родители не могут выносить постоянную потребность ребенка в них или его зависимость, есть ли у них самих проблемы с уязвимыми эмоциями в роли альфы, ответственной за другого человека?

Когда мы не справляемся с принятием эмоций наших детей, решение будет в том, чтобы не потеряться в поглощенности собой, а вернуться к родительской роли. Только наша любовь к ребенку способна подтолкнуть нас к тому, чтобы понять, что нам делать с нашими эмоциями, когда мы встречаемся с эмоциями ребенка. Точка роста в родительстве – это когда мы находимся в центре конфликта между тем, как мы обращаемся с ребенком и как мы на самом деле хотим заботиться о нем. Родители становятся более эмоционально зрелыми не в уединении, а в стремлении стать ответом на потребности своего малыша. Наша любовь к нему обладает силой изменять нас к лучшему. Требуется мужество, чтобы посмотреть на разрыв между тем, как мы действуем, и тем, кем мы хотим быть для ребенка, кроме того, нужно принять вину, которая придет вместе с этим осознанием, и позволить ей направить нас в верную сторону. Ирония заключается в том, что чем более эмоционально зрелыми мы будем становиться, тем яснее мы будем видеть все, в чем мы не дотягиваем и с чем не справляемся.

Бывают моменты, когда нам нужно оставить активную родительскую вахту и сделать перерыв, чтобы собраться с мыслями и чувствами. При этом нам не стоит показывать ребенку, что мы не справляемся с ним, что он для нас слишком трудный или что нас одолели чувства. Мы должны двигаться дальше, только когда способны уравновесить фрустрацию желанием не нанести вреда. Бывают моменты, когда нам нужно восстанавливать отношения с ребенком, потому что наши эмоции все-таки обрушились на него. Когда мы с чувством собственного достоинства извиняемся перед ним, мы не должны спрашивать, простил ли он нас, и просить его больше не обижаться, пока он не будет сам готов к этому.

 

Что нам делать с чувством вины?

Мы не можем избежать чувства вины – эта территория будет исследована вдоль и поперек за все время нашего родительства. Вина приходит вслед за принятием на себя ответственности за ребенка и заботой о нем. Это чувство будет нашим спутником. Иногда неожиданно, когда происходит что-то плохое или что-то не получается, или если нам не удается позаботиться о ребенке как следует. Иногда вина скрывается от осознания, когда мы пытаемся избежать ее, направляя энергию на контроль в других сферах. Вина может заставлять нас чрезмерно стараться, становиться сверхосторожными или излишне волноваться о ребенке и его поведении. Мы не смотрим на вину прямо, наша занятость дает нам защиту от нее и временное облегчение.

Чувство вины может быть невыносимым, когда мы думаем о своих несовершенствах и несоответствии идеалам. Однако это чувство предназначено для того, чтобы указывать родителям на то, что они могут изменить и в чем могут улучшить ситуацию, а также чтобы помогать им принимать решения о том, как вести себя иначе. Но все же бывают моменты, когда единственным ответом на вину будут слезы. Это будет печаль, приносящая покой от того, о чем мы сожалеем, от того, что нам не удается, и от нашего бессилия изменить мир ребенка так, как мы бы хотели. Выражение вины словами высвобождает столь нужные слезы. Именно слезы дают нам облегчение от терзающего чувства, что мы недостаточно хорошие родители.

Дети не должны выдерживать груз родительской вины или выслушивать наши сожаления и проявления смирения. Нужно ограждать их от наших неосознанных чувств и того, что мы думаем по поводу своего родительства. Они не должны видеть нашу неуверенность или растерянность. Наш внутренний конфликт и смятение должны быть скрыты, чтобы они не чувствовали, что мы не способны заботиться о них. Это не означает, что мы не можем искать помощи у других взрослых, когда мы в тупике. Это означает, что мы даем понять детям, что отвечаем за собственные чувства и действия.

Вина задумана, чтобы помогать родителям вставать каждое утро полными решимости быть ответом на нужды ребенка и стремиться к своим целям в заботе о нем. Само ее существование является выражением нашего глубочайшего желания быть главной надеждой и опорой для ребенка.

 

Становимся ответом на нужды ребенка

Стимул для роста в родительстве появляется благодаря принятию на себя ответственности за то, чтобы быть ответом на нужды ребенка. Это значит, что мы стремимся быть ответом на их жажду контакта и близости, похожести, принадлежности, значимости, любви и познанности. Это значит, что мы занимаем принадлежащее нам по праву место ведущего и становимся их ориентиром, утешителем, проводником, учителем, защитником, источником тщетности и надежным тылом. В сущности, быть ответом на нужды ребенка – это приглашать их в нашу жизнь, невзирая на обстоятельства и поведение. Дети не должны хорошо себя вести, чтобы быть любимыми, они должны быть любимы независимо от поведения. Пожалуй, самое важное в воспитании ребенка – это стремление стать великодушным родителем. Для этого нам нужно не ставить приглашение к отношениям в зависимость от того, соответствует ли ребенок нашим критериям. Это означает, что, когда ему не удается угодить нам или он не оправдывает наших надежд, мы все равно показываем ему свое желание быть вместе. Быть великодушным родителем – это и есть то, что мы называем «безусловно любить ребенка». Так наши отношения становятся для него колыбелью, в которой он сможет играть и расти.

Я помню это чудесное чувство, когда я ощутила безусловное приглашение быть вместе с моим дедушкой (тогда мне было 5 лет). Я была у него в саду, и мне хотелось угодить ему, поэтому я трудилась изо всех сил, чтобы собрать все цветы и завязи овощей с его растений. Я загнула низ футболки и сложила в эту импровизированную сумку свои сокровища. Дедушка разговаривал с моими родителями, я перебила его и с гордостью продемонстрировала содержимое своей футболки. К моему изумлению, я увидела ужас на его лице. Со своим прекрасным акцентом кокни он воскликнул: «Подумать только! Она собрала все подчистую! Теперь несколько недель не вырастет ни овоща!» Я не поняла, что я сделала, но поняла, что это было что-то неправильное. Вместо радости, теплоты и приветствия, которых я ждала, я увидела разочарование и огорчение. Я попятилась, чтобы найти место, куда спрятаться от страданий. И тут он засмеялся. Это был не просто смех, а громкий и оглушительный хохот. Он подошел ко мне, обнял и сказал, что все в порядке – у нас с ним все в порядке. Я снова увидела огонек в его глазах, и мое сердце успокоилось. Я пообещала больше никогда не собирать у него овощи без спроса. Он дал мне понять, что никакие мои поступки не заберут у меня его любовь.

Мы не можем стать ответом на нужды нашего ребенка с помощью книг, чьих-то готовых формул или указаний. Это ощущение должно зародиться внутри нас из альфа-инстинктов и уязвимых эмоций. В нем столько же заботы, сколько и ответственности. Если мы ждем, что внешний мир направит нас в родительстве, мы не прислушиваемся к собственному сердцу и разуму. Если мы считаем, что для того, чтобы быть главной надеждой и опорой для ребенка, нужны инструкции, то мы испытаем стыд, когда у нас не будет ответов вместо того, чтобы ощутить, что мы сами являемся ответом на нужды ребенка. Если мы не используем свою проницательность и интуицию, чтобы понять ребенка, мы считаем, что чужие ответы лучше наших собственных.

Когда мы стараемся стать главной надеждой и опорой для ребенка, возможно, он станет тем же самым и для нас. Его незрелость порождает нашу зрелость. Сильная потребность ребенка в отношениях вынуждает нас жить в общности с другими людьми, чтобы они помогали растить его. Дети ежедневно напоминают нам о таинстве, величии и истоках, откуда мы развиваемся как личности. Кто-то скажет, что Природа безумна, если выдает нам на воспитание таких незрелых существ, а мне кажется – она мудра. Как взрослые мы смотрим вперед на старение и расставания, но, поддерживая близость с детьми, мы вынуждены смотреть назад, на свои истоки. Природа связывает друг с другом концы нашего жизненного цикла, старое соединяется с новым, окончание – с истоками, противоположности переплетаются, парадоксальное становится цельным, бесконечным. Эти невидимые нити отношений держат нас вместе – и цикл человеческой жизни разворачивается поколение за поколением.

 

Что значит «Покой, игра, развитие»?

Обеспечить покой – это самый значительный вклад, который родители могут сделать, чтобы помочь маленькому ребенку достичь своего личностного потенциала. В вопросах любви и заботы трудиться должны родители – не ребенок. Им необходимо взять на себя ответственность за то, чтобы донести до ребенка, что именно они являются ответом на его жажду отношений. Им нужно обеспечивать и защищать условия, которые позволяют ребенку играть, благоденствовать и процветать. Они должны верить, что они достаточно хорошие родители, несмотря на вину, несовершенства и несоответствие идеалам.

Когда мы обеспечиваем ребенку покой в нашей заботе, он обретает свободу расти таким человеком, каким его может сделать только наша любовь. В свою очередь мы превращаемся в таких родителей, какими нас может сделать только наша любовь к ребенку. Мы должны будем принести необходимые жертвы, выдержать испытания терпения и преданности, которые нас ждут, принять собственные недостатки, которые появятся в попытках стать ответом на нужды ребенка, и набраться мужества, чтобы поверить, что мы его главная надежда и опора. Целью родительства не является совершенство. Вместо этого мы должны освободить детей от зарабатывания нашей любви и дать им возможность принять наше приглашение к отношениям как само собой разумеющееся.

Задача родителей – постепенно отходить к роли советчика, наблюдая как ребенок становится самостоятельной личностью и встает у штурвала собственной жизни. Старея, мы сможем успокоиться, зная, что мы были такими садовниками, которые были нужны ребенку. После выхода на пенсию мой папа рассказал мне, что однажды утром проснулся с ощущением благодарности за то, что прожил достаточно долго, чтобы узнать и своих дедушек и бабушек, и своих внуков. Он напомнил мне о том, что мы обретаем покой не только детьми в заботе других людей, но и взрослыми – заботясь о других.

Ранние годы – волшебные. Но мы рискуем утратить красоту и невинность этого возраста: волшебство, в которое верят маленькие дети, их прямоту и чистоту жизни одной эмоцией и мыслью в каждый момент времени. Раннее детство – особое время, полное импульсивного и эгоистичного поведения, которое приносит вместе с собой и радость, и фрустрацию. Маленькие дети имеют право быть незрелыми, а нам хорошо бы направить свою энергию на размышления о том, как создать им безопасные условия, чтобы быть маленькими, как позволить им играть, обеспечив рамки, и как создать им цветущий «сад» отношений, в котором они смогут развиваться.

В процессе написания этой книги я спросила своих детей, ощущают ли они себя особенными и любимыми мной и папой. Их ответ изменился с того времени, как они были маленькими, тем более, что сейчас они уже вступают в подростковый возраст. Вместо того, чтобы сказать, что они «не знают, почему они любимы и особенны», они ответили мне: «Потому что я твоя и потому что я – это я». Так в нескольких словах они сумели передать суть того, что значит находиться в состоянии покоя, играть и расти: с тобой я как дома, и поэтому я могу свободно расти и становиться самим собой. Мои дети каждый день напоминают мне, что, хоть мы и рождаемся незрелыми, наша способность становиться полноценными личностями развивается постепенно, шаг за шагом.