Слышно было, как Джимми на бегу кричит в спину удирающей от него женщине, предлагая ей остановиться для выбивания зубов, перелома челюсти и отвода в тюрьму сроком на десять лет. Как ни странно, эти посулы не показались ей заманчивыми. Она только прибавила ходу.
Через несколько минут Джимми вернулся в бар, совершенно запыхавшись. Он смотрел виновато: не догнал.
— Ради Бога, извините, мистер Мак-Лауд! С вами все в порядке?
Мак-Лауд не отвечал. Он сидел, будто окаменев, и взгляд его был погружен внутрь себя. Он помнил, что регенерация сохранялась у него еще и после того, как начался процесс старения. Сохранялась несколько лет, постепенно слабея. Сейчас раны затягивались у него нисколько не лучше, чем у прочих людей. Но вот…
С такой скоростью последний раз порезы у него закрывались давно, очень давно… Еще до того, как он остался Единственным.
— …С вами все в порядке, мистер Мак-Лауд?
— Да, — медленно сказал он. — Со мной все в порядке…
Выходя из бара и направляясь к машине, он по-прежнему был погружен в себя. Поэтому шагнувшую к нему женщину он сначала попросту не заметил.
— Мистер Мак-Лауд? — женский голос вывел его из состояния сосредоточенности (или отрешенности — это как посмотреть…).
Голос был звонок и мелодичен, но он сперва было подумал, что вернулась давешняя толстуха. И рука его медленно сжалась в кулак.
Нет. Это была совсем не она.
Совсем еще молодая девчонка — среднего роста, худенькая, пожалуй, даже изможденная. Держится не совсем уверенно, с какой-то робостью или настороженностью. Но в черных омутах глаз — непоколебимая настойчивость.
— Да, это я, — произнес он все так же медленно.
— Я Луиза Маркос.
Некоторое время оба молчали. Мак-Лауд ждал продолжения, но оно так и не последовало.
— Чем могу служить, мисс?
— Мне нужно поговорить с вами.
Мак-Лауд пожал плечами:
— Что ж, если вам нужно только это… — он взялся за дверцу машины.
— Привет вам от Лесли О'Майера, — сказала Луиза чуть более быстро, чем намеревалась.
Ладонь Мак-Лауда замерла на ручке дверцы.
Они сидели рядом и разговаривали. Вернее, говорила в основном Луиза Маркос, а он больше отмалчивался.
Собственно, в «линкольн» он ее все-таки не приглашал — она сама села рядом. Мак-Лауд тогда не нашелся, что противопоставить ее упорству. Но сейчас в нем уже начинала закручиваться пружина раздражения.
— Вы террористка? — наконец спросил он прямо.
Луиза вздрогнула:
— Почему вы спрашиваете об этом?
— Потому что только что вас показывали по телевизору. Послушайте, вы, наверное, еще не очень отдаете себе отчет в том, что происходит. Вам сейчас пора искать нору потемнее. За вами сейчас охотятся, ваша голова дорого ценится.
От этих слов, совпавших с ее собственными мыслями, Луиза снова вздрогнула.
— Да, вот так-то, девочка моя. И скрыться вам будет куда труднее, чем организовать налет на энергоразрядник.
— Мы… Мы убили кого-нибудь? — спросила она с неожиданным испугом.
Мак-Лауд едва сдержал улыбку. Странная, однако, реакция у главы террористов!
— К сожалению, нет. Зато потеряли много своих.
В машине воцарилась тишина. С удивлением (и еще каким-то сложным чувством, которое он не смог тогда расшифровать) Мак-Лауд увидел, что по щекам девушки бегут прозрачные капли. Еще более странная реакция для опытной террористки.
— Лесли был с вами? — спросил он неожиданно для себя (он уже намеревался прервать этот разговор).
Она молча кивнула.
— Ну, и что с ним?
— Не знаю…
Она не покривила душой — ей и в самом деле не довелось видеть собственными глазами, что случилось с Лесли О'Майером. Хотя чего уж тут неизвестного, когда человек остается прикрывать отход с арбалетом против десятка автоматов…
Впрочем, Мак-Лауд понял ее правильно.
Не задавая больше вопросов, он как-то весь обмяк на своем сиденье. И девушка впервые почувствовала, насколько он стар…
«Нет. Ничего не выйдет. Только зря мучаю старика». Она уже была близка к тому, чтобы выйти из автомобиля.
Значит, все было напрасно? Зря отдана жизнь полковника Лесли, жизни остальных ребят, ее собственная жизнь (теперь уже не отсидеться, не спастись…).
И главное, самое главное, — жизни, судьбы, надежды миллиардов людей планеты!
Она обязана совершить эту попытку. Ради всех них. В том числе ради несчастного старика, который не так давно еще был способен на мудрость и доброту…
— Послушайте, ведь вы же умели читать судьбу человечества, как книгу! Помогите нам!
Он вдруг взглянул на Луизу с неожиданной резкостью (она не поняла — почему):
— Какое там человечество. Я — старик!
— Не прикрывайтесь своей старостью, словно щитом! Мир гибнет, Мак-Лауд! Вы спасли его однажды — попытайтесь сделать это еще раз!
«Попытайтесь еще раз… Хотя бы попытайтесь!»
Мак-Лауд молчал. Разочарование росло в нем с каждой минутой. И — тоже с каждой минутой — мозг вновь окутывала вязкая пелена дряхлости, отступившая было недавно, когда он увидел, как затягиваются раны на руке.
Неужели она — фанатик идеи? Боже, сколько встречалось таких на его пути…
Таких было немало и в корпорации «Шилд» — во всяком случае, в начале ее истории. И действительно: Проект, спасение человечества — куда как благородны такие цели! А потом…
Впрочем, «потом» ведь всегда фанатики и идеалисты сменяются циниками. Это — всеобщий закон. И вот уже вместо того, чтобы отдать Идее свою жизнь
— отдают чужие. Иногда — раньше своей.
А чаще — вместо своей…
Только что, когда Луиза плакала при мысли о погибших друзьях, ему хотелось погладить ее по голове, как гладят ребенка (которого у него никогда не было). Но сейчас…
— Будьте добры, покиньте машину, мисс Маркос, — сказал он холодно.
— Нет! — ответила она с той же страстностью. Глаза ее уже были сухи.
— Нет. Никогда!
— Что ж, пеняйте на себя.
И он с места дал полный газ.
Он и сам не знал, что собирается делать… Может быть, покатать ее на виражах на полной скорости, пока она не начнет визжать и проситься наружу?..
В том, что все будет именно так, Мак-Лауд не сомневался. Машину он даже в теперешнем состоянии водил виртуозно. Чувствовали они друг друга, словно всадник и лошадь.
(Опять?! Лошадь… Железная лошадка… Хелм Эдор!)
Он не помнил, когда отец в первый раз посадил его на лошадь и оставил одного среди поросших вереском холмов, как не помнил, когда у него в руках оказался маленький меч — точная копия прапрадедовской клейморы. Не помнят этого мальчики из воинского рода — ибо слишком рано такое с ними случается…
Но имя первой лошади осталось в памяти. Хелм Эдор звали смирного буланого конька, что на старошотландском означает «хранящий воина». Он еще не был воином, поэтому лошади приходилось хранить его за двоих.
А потом Хелм Эдор умер, и он плакал над его трупом — ибо короче конский век, чем человеческий…
Особенно — чем ЕГО век!
Мак-Лауд очнулся. Луиза смотрела на него с испугом, но не пыталась открыть дверцу и выскочить.
— Вы по-прежнему хотите говорить со мной? — устало спросил он.
Она только несмело кивнула в ответ.
— Хорошо. Едем, Хелм!
Луиза так и не поняла, кому он сказал это — автомобилю, что ли?
Рука Мак-Лауда нежно огладила изгиб руля, словно конскую шею…
…Где это было? По холмам какого из миров скакал буланый конек — и хохотал, взвизгивал от восторга на его спине маленький Конан Клеймора?
Он уже знал ответ. Вереск обоих миров мяли копыта Хелма. Обоих, или сколько там их есть еще…
— Спрашивайте, — устало сказал Мак-Лауд. Он вновь чувствовал, как пелена дряхлости подкрадывается к его мозгу.
— Вы возглавляли Проект?
— Да, возглавлял.
— Скажите, нет ли у вас впечатления, что корпорация «Шилд» намеренно сохраняет нынешнее положение?
Напористость Луизы вновь слегка покоробила Мак-Лауда. Хотя — недостаток ли это? Нет ничего выше Чести, но именно Честь порой требует поставить долг выше дружбы.
Не он ли сам только что видел внутренним зрением, как бегущие в атаку воины перешагивают через убитых и раненых?
Таков уж мир… Иногда нельзя задерживаться рядом с упавшими друзьями за счет друзей, продолжающих бой…
— Впечатление такое есть, а вот уверенность… Уверенностью я его не назову.
— Но если у вас имеются данные…
— Девочка моя, этим данным — под три десятка лет. Все уже устарело… Безнадежно устарело. А что до новых данных… — Мак-Лауд выразительно покосился на Луизу. — Может быть, вы заполните этот пробел? Как я понимаю, вы побывали в «мозговом центре»?
Луиза не решилась сообщить ему правду — слишком уж невероятной она была. Девушка потупилась:
— Нам ничего не удалось узнать. Нас сразу обстреляли, и…
— Понятно… — он сделал вид, что поверил ей. — Но тогда я ничем не могу помочь. Информация времен Проекта как раз давала основания предположить именно такой ход событий. Другое дело, насколько полной она была тогда, в первые годы. Все устарело… включая меня… — продолжил он тихо. — Я старик, я умираю… Я — чучело прежнего Мак-Лауда.
Он начал говорить эти слова, сам считая их правдой. Но мгновение спустя они тоже стали «устаревшими»…
Короткая судорога вдруг передернула тело Мак-Лауда. И еще. И снова.
Не веря себе, Луиза увидела, как вокруг его тела расплывается призрачное пятно голубоватого света.
Она встряхнула головой, и видение исчезло. Но тут же перед глазами ее встали два уже отнюдь не призрачных светящихся пятна. Впереди, в глубине улицы…
Они медленно приближались.