Когда такси остановилось у клуба «Ривьера» на авениде Виейра Санто рядом с набережной Ипанема, Грэхем уже был весь мокрый. Он взглянул на часы: без двадцати девять. Сиобан сказала, чтобы они были на месте в половине девятого. Но в конце концов здесь это было в порядке вещей — кариоки никогда не отличались пунктуальностью. Он заплатил водителю и выбрался из такси. На нем был черный вечерний костюм, черный галстук и белая рубашка от Кардена, на поиски которой он потратил чуть не полдня. Сабрина, наоборот, занялась своим туалетом перед самым выходом; она надела черное, свободного покроя платье и черное болеро. Она решила ограничиться минимумом украшений — брильянтовые сережки и сверкающее ожерелье; собранные в пучок волосы придавали ей особую утонченность и изящество.

— Прекрасно выглядишь, — нехотя выдавил он, помогая ей выйти из такси.

— Спасибо, — ответила она с улыбкой, понимая, что, возможно, это единственный комплимент, который она услышит сегодня вечером.

— Дай руку.

— Что? — спросила она.

Он протянул ей свою руку.

— Мы же новобрачные, забыла?

Швейцар в ливрее, телосложением и лицом напоминающий боксера, открыл перед ними одну из створок широких стеклянных дверей и вежливо коснулся головного убора, когда они прошли в роскошное фойе. Грэхем подошел к мраморному столу, за которым сидела улыбающаяся девушка. Они представились, и девушка ввела их имена в компьютер, спрятанный под крышкой стола.

— Располагайтесь в креслах, я сейчас вызову мисс Санто Жак и скажу ей о вашем прибытии.

— Спасибо, — ответил Грэхем.

Не успели они устроиться рядышком в креслах, как в конце коридора, ведущего в ресторан, появился Андре Драго. Пока он приближался к ним, они оба вспомнили его портрет, который нарисовал им Ван Дехн: узкое лицо, очки в металлической оправе, бесцветные, прилизанные волосы. Они вспомнили также и о его пристрастии к белому цвету. На нем был белый вечерний пиджак и белый шелковый галстук — только брюки были черные.

Драго представился, его глаза, казалось, никогда не улыбались:

— Пожалуйста, следуйте за мной, мисс Санто Жак ждет вас в казино.

Он подвел их к покрытой красным ковром лестнице.

— Вы знакомы с искусством Бразилии?

Они отрицательно покачали головами.

В середине лестничного пролета Драго остановился и показал на ряд картин слева от них:

— Среди прочих здесь есть Панчетти, Джанира и Ди Кавальканти. — Он улыбнулся. — Естественно, подлинники.

— Вы не искушаете судьбу, так открыто выставив их? — спросила Сабрина.

— Полтора года назад их пытались украсть.

Драго показал гостям на книгу на столе у обитых кожей двустворчатых дверей:

— Вас не затруднит расписаться, мистер Грэхем?

— Нет конечно.

— Воров поймали? — спросила Сабрина.

Драго вытащил из кармана пиджака золотую перьевую ручку, снял колпачок и протянул ее Грэхему. Затем опять повернулся к Сабрине:

— Охранники переусердствовали и пристрелили их на месте. Такая вот трагическая история.

Грэхем расписался в книге и отступил в сторону, пропуская их в дверь. Комната, в которую они попали, была отделана деревом, на стены пошла норвежская сосна, а на потолок — красное дерево, привезенное из Гондураса. Взоры Грэхема и Сабрины невольно обратились к потолку, его отличал сложный геометрический орнамент, освещенный чудесной трехлепестковой люстрой чехословацкого хрусталя.

Драго поднял глаза вверх:

— Ходят слухи, что этот потолок был когда-то в зале летнего дворца короля Педро Второго в Петрополисе. Вряд ли это соответствует действительности, но легенда, во всяком случае, красивая.

Они спустились на несколько ступенек вниз, где, собственно, и находилось казино. Слева стояли столы для игры в кости и рулетку, справа — карточные столы. Бар располагался на подиуме напротив входа.

Сиобан легонько чмокнула их в щеку — традиционное приветствие в Бразилии — и повернулась к Драго:

— Мистер Шредер просил уведомить его о приходе мистера и миссис Грэхем.

Драго холодно взглянул на нее, подошел к столу у стены и что-то шепнул на ухо человеку, который сидел спиной ко входу. Тот что-то ответил, и Драго возвратился к бару.

— Мистер Шредер просит извинить его, он подойдет сразу, как только закончит игру. А пока не выпьете ли чего-нибудь?

— Бокал сухого белого вина, — сказала Сабрина бармену.

— Самого холодного «Перрье», какое только найдется, — попросил Грэхем.

Шредер громко рассмеялся, пожал руки своим партнерам, поднялся и направился к бару. Ему было пятьдесят три года, вся его фигура дышала силой, густая рыжевато-каштановая шевелюра только-только начала седеть на висках. У него были резкие черты лица, орлиный нос, и Сабрина легко представила, почему он пользуется таким успехом у женщин одного с ним круга.

Шредер поднялся по ступенькам, и Сиобан представила своих друзей.

— Надеюсь, Андре не позволил вам скучать, пока меня не было, — сказал Шредер низким голосом и пожал Грэхему руку.

— Он был очень любезен, — ответил Грэхем, бросив взгляд на Драго, который тактично отошел к перилам, где и стоял, сложив руки за спиной.

— Отлично. А вот и ваш заказ.

Шредер подписал счет, поданный официантом.

— Когда вы поженились?

— Вчера, — ответил Грэхем.

— Вчера? — Шредер хлопнул в ладоши. — Это надо отпраздновать. Шампанского!

Драго щелкнул пальцами, подзывая ближайшего официанта:

— Бутылку «Родерер кристал» для мистера Шредера и четыре бокала.

— Уверен, вы с Сиобан старые друзья? — обратился Шредер к Сабрине.

Она поймала взгляд Сиобан и улыбнулась. Они ничего не упустили, когда за ленчем обсуждали подробности своей дружбы. Договорившись о главном, они завалили друг друга вопросами, чтобы убедиться, что знают свои роли. Все должно выглядеть правдоподобно, а значит, их легенда должна быть как можно ближе к реальной жизни.

— Мы познакомились, когда работали фотомоделями в Париже. Кажется, с тех пор прошла вечность. Как давно это было, Сиобан? Десять лет назад?

Сиобан задумчиво перебирала бусинки у себя в волосах.

— Я приехала в Париж... десять лет назад. По-моему, девять лет назад.

— Год мы вместе снимали квартиру, а затем я поехала в Лондон, а Сиобан — в Милан. Мы решили держать связь, но как-то потеряли друг друга.

— А девять лет спустя столкнулись нос к носу у гостиницы «Меридиан», — продолжила Сиобан и коснулась руки Сабрины, как бы приглашая ее к дальнейшему разговору. — И я узнала, что она вышла замуж.

Официант откупорил бутылку шампанского, но Грэхем прикрыл ладонью ближайший к себе бокал:

— Мне не надо, я буду пить «Перрье».

Шредер протянул бокалы Сиобан и Сабрине, затем поднял свой и произнес тост:

— За новобрачных! Вы счастливый человек, мистер Грэхем!

Грэхем улыбнулся:

— Миссис Грэхем дама особенная.

Двусмысленность его слов не ускользнула от Сабрины. Но как-то ответить она не могла, надо было довести игру до конца. Взгляды, бросаемые украдкой, мимолетные улыбки, случайные прикосновения — все было так, как должно было быть у молодоженов.

— Сиобан сказала, что вы занимаетесь перевозками.

— Да, в Нью-Йорке.

Грэхем достал из бумажника свою визитную карточку и протянул ее Шредеру.

— Майк Грэхем, управляющий фирмы «Вайтекер Холэдж», — прочитал Шредер.

— Я купил ее у Джо Вайтекера три года назад, но фирма обладает такой репутацией, что было бы безумием менять название.

— Умный шаг, — сказал Шредер и протянул визитку Драго.

Именно на это и рассчитывал Грэхем. Драго проверит и, обнаружив, что все факты верны, вознесет их еще выше. Фирма по перевозкам «Вайтекер» по существу принадлежала ЮНАКО, выполняя роль ширмы. Таких фирм у ЮНАКО было несколько. Визитные карточки печатались отдельно для каждой фирмы и вручались оперативникам. Большая их часть находилась поблизости от Нью-Йорка и при необходимости можно было подключить около полутора десятка подобных фирм. В действительности в них только несколько человек были связаны с ЮНАКО, остальные служащие оставались в полном неведении о характере своей фирмы, а все доходы благоразумно направлялись на расчетный счет фонда помощи детям при ООН.

Однако Грэхем не знал, что Драго уже навел все справки, лишь только Сиобан позвонила в клуб и сказала, что хотела бы пригласить своих личных гостей. Более того, по своим каналам на Уолл-Стрит он узнал, что фирма «Вайтекер» пользуется солидной репутацией, а ее уставной фонд равен около пяти миллионов долларов. Шредер стремился иметь четкое представление о финансовом положении тех, кто приходит в его клуб: членов клуба он делил на друзей и знакомых, а от кредитоспособности гостей зависело, можно ли их пригласить в казино.

Шредер допил шампанское и поставил бокал на стойку.

— Мистер Грэхем, вы азартный человек?

Грэхем пожал плечами:

— Смотря какие ставки.

— Ставки устанавливаются по желанию игроков. Видите ли, мы играли в блэкджек, и я оставил своих партнеров, чтобы спросить вас и вашу возлюбленную, не хотели бы вы присоединиться к нам?

— Охотно!

— Отлично!

Шредер повернулся к Сабрине и Сиобан:

— Надеюсь, вы тоже получите удовольствие от этого зрелища.

— Разумеется. — Сиобан взглянула на Сабрину. — Это должно быть забавно.

«Забавно?» — подумала про себя Сабрина. Все что угодно, только не забавно. Грэхем будет играть на деньги ЮНАКО и по возвращении в Нью-Йорк ему придется держать ответ перед Колчинским. А так как играть он будет при ней, то ей тоже достанется. Но что она могла сделать? Грэхем никогда не прислушивается к доводам разума, особенно если они исходят от нее.

— Сабрина?

Она подняла глаза на Сиобан:

— Извини, задумалась.

— О деньгах, которые Майк может выиграть? — спросила с усмешкой Сиобан.

Сабрина натянуто улыбнулась, подала руку Грэхему, и они спустились вслед за Шредером в казино.

— И ни слова упрека? — с ноткой сарказма в голосе прошептал Грэхем.

— К чему? Ты же все равно не станешь слушать.

— Нам нужно подыграть Шредеру, если мы хотим, чтобы он нас пригласил на завтрашний прием, ты же знаешь.

— Я знаю, что Сергей сотрет нас в порошок, когда мы вернемся.

— Если я проиграю.

Стол был оборудован на шестерых. Три места уже были заняты.

Шредер представил игроков: майор Алонсо из консульства Чили, Рауль Лажес, местный бизнесмен, француз Гренель.

Драго склонился над плечом Грэхема:

— Крупье даст вам столько фишек, сколько вы попросите, а рассчитаться можете, когда встанете из-за стола.

— Правила Лас-Вегаса действуют и в Рио? — спросил Грэхем, не глядя на Драго.

— Разумеется, но здесь частный клуб, — улыбаясь, ответил Драго. — Мистер Шредер может вводить свои собственные правила, при условии, что они не противоречат международным правилам игры в блэкджек.

— Прикуп пятой карты в клубе принят?

— Да, — ответил Драго.

Грэхем подождал, когда Драго занял свое место за спиной Шредера, и обратился к крупье:

— Есть пределы для ставок?

— Минимум — тысяча, максимум — пятнадцать тысяч крузейро.

Грэхем быстро подсчитал в уме.

Максимальная ставка около двух тысяч долларов, в общем, пустяки.

— Пятнадцать тысяч крузейро, — сказал он крупье.

Сабрина подавила гнев, услышав слова Грэхема. Всякий раз одно и то же, он не мог не принять вызов, невзирая на возможный ущерб себе или ЮНАКО.

Крупье дал ему две голубые фишки достоинством пять тысяч крузейро каждая и пять белых фишек по тысяче крузейро.

Грэхем поставил две фишки по пять тысяч крузейро, и, когда остальные ставки были сделаны, крупье сдал каждому игроку по карте рубашкой вверх. Грэхему выпал туз. Затем крупье раздал еще по одной карте рубашкой вверх. Грэхем взглянул на свою и сразу перевернул ее. Король. У него двадцать одно. Теперь игра носила для него чисто академический характер, если у кого-нибудь тоже окажется двадцать одно, ему вернут его ставку. Двадцати одного больше ни у кого не было, и крупье собрал карты.

Грэхем поставил пять фишек по тысяче крузейро на следующую талию. Грэхему выпала дама и четверка. У Шредера, Алонсо, Лажеса был перебор, Гренель, получив третью карту, объявил, что ему достаточно.

— Мсье? — обратился крупье к Грэхему.

— Еще одну, — попросил Грэхем.

Крупье взял из колоды карту и сдал ее Грэхему. Десятка.

— Перебор, — хрипло сказал Грэхем и оттолкнул от себя карты.

Крупье остановился на девятнадцати. Гренель открыл свои карты. Король и две пятерки. Он промокнул пот на своей лысеющей голове и с несчастным видом сгреб себе выигрыш.

Грэхем перехватил взгляд Шредера.

— Давайте наконец играть на деньги и поднимем ставки.

— Давайте. Объявим пятьдесят тысяч крузейро?

— Ставлю двести пятьдесят тысяч американских долларов!

Зрители затаили дыхание. Сабрина, не веря своим ушам, покачала головой. Это безумие приведет его прямиком в Центр контроля. Ее первой мыслью было, пока не поздно, остановить его. Но тем самым она рискует сорвать выполнение задания. Сиобан улыбалась.

— Ты находишь это забавным? — скептически спросила у нее Сабрина.

— В высшей степени, — ответила Сиобан. — Он явно поставил Мартина на место.

— Ну? — Грэхем нарушил тишину. — Вы прекрасно знаете, что я кредитоспособен, иначе вы не пригласили бы меня за этот стол.

Шредер прикоснулся пальцем к нижней губе, размышляя над предложением нового гостя.

— Одну талию?

— Я — против банка.

Шредер улыбнулся:

— Ваша воля, мистер Грэхем.

Весть об этом быстро облетела казино, все игры были в спешном порядке закрыты, а посетители и персонал с интересом присоединились к зрителям, полукругом столпившимся вокруг стола. Лажес и Алонсо встали со своих мест и перешли к зрителям. Гренель положил свои фишки в карман и, к удивлению Грэхема, прежде чем подняться из-за стола, пожелал ему удачи.

Драго попросил крупье вытащить из банкомета карты и протянул их Грэхему на осмотр. Далее он выложил на стол три новых колоды. Грэхем проверил их упаковку и сорвал печати.

Шредер повернулся к крупье:

— Анри, ты будешь играть с мистером Грэхемом.

— Oui, monsieur, — ответил крупье и взял карты.

Грэхем оглянулся к стоящей за ним Сабрине.

— Только без нотаций, — тихо сказал он.

— Я все расскажу полковнику, — прошептала она в ответ. — Ты сумасшедший, Майк, ты же знаешь, он распнет тебя, когда узнает.

— Если я проиграю. Лучше пожелай мне удачи.

— От всего сердца.

Она пожала ему руку и отошла назад, туда, где стояла Сиобан. Крупье положил перед Грэхемом перетасованную колоду и попросил его снять. Затем положил колоду в банкомет. Шредер и Драго встали справа и слева от крупье, сцепив руки за спиной.

— Блэкджек, — провозгласил Шредер для вновь прибывших. — Правила стандартные. Мистер Грэхем ставит двести пятьдесят тысяч долларов. — И обратился к Грэхему, чуть понизив голос: — Анри будет называть каждую карту, чтобы можно было следить за игрой. Не возражаете?

— Ни в коем случае. — Грэхем посмотрел на Анри. — Начнем.

Анри сдал первую карту:

— Мсье Грэхему — тройка. Следующую он сдал себе:

— В банк — восьмерка.

Грэхем вздохнул с облегчением. Все нормально.

Анри сдал вторую карту:

— Мсье Грэхему — тройка.

Банку он сдал карту рубашкой вверх.

— Еще одну, — попросил Грэхем.

— Мсье Грэхему — двойка.

По толпе зрителей прошел взволнованный гул. Поминали прикуп пятой карты. Следующая карта должна все решить.

Грэхем понимал это слишком хорошо; на лбу выступили капли пота, и он смахнул их кончиками пальцев, чтобы они не потекли по щекам. У него пересохло в горле — надо было все-таки выпить глоток шампанского. Он прогнал из головы эту мысль и кивнул Анри.

Тот вытащил карту из банкомета и ловко перевернул ее:

— Мсье Грэхему — семерка.

Зрители затаили дыхание — пятнадцать очков на четыре карты! Прикуп пятой карты стал вполне вероятен, хотя у банка теперь была очень выгодная позиция. Зрители прекратили заключать пари, Сабрина с трудом сдерживала волнение. Только бы ему выпала хорошая карта! Она озабоченно пошевелила губами — он должен получить ее! Грэхем сидел, абсолютно не реагируя на нарастающее вокруг него волнение; он постукивал пальцем по столу и, размышляя, смотрел на карты перед собой. Наконец он поднял глаза на Анри. Кивнул. Ни Шредер, ни Драго ничем не выдавали своих чувств, искусно скрывая растущее напряжение.

Анри перевернул карту, положил ее рядом с первыми четырьмя и, прежде чем говорить, откашлялся.

— Мсье Грэхему — одно очко.

Среди тех, кто выиграл пари, вспыхнули аплодисменты. Сабрина и Сиобан, не сдержав волнения, обнялись, как две школьницы, а затем смущенно улыбнулись, осознав, что ведут себя неподобающе. В наступившем шуме никто не услышал, как Грэхем снова попросил:

— Еще одну.

Шредер, Драго и Анри переглянулись: не ослышались ли они? Грэхему пришлось повторить.

— Леди и джентльмены, прошу вас, — обратился к окружающим Шредер, подняв руку. — Игра не кончена. Мистер Грэхем решил взять еще одну карту.

Воцарившуюся было тишину разорвал хор голосов. Одни были уверены, что для Грэхема игра проиграна. Зачем искушать судьбу, когда расклад и так не в его пользу? Другие же полагали, что он, видно, надеется на шестую карту.

Сабрина не участвовала в обсуждении, предпочитая держать свои мысли при себе. Хотя она не до конца понимала, на что рассчитывает Грэхем, она, единственная в этом зале, знала, почему он не прекращает игры. Идя на риск, он исходил из своего психологического превосходства над соперником. Такая самонадеянность всегда ставила ее в тупик, но она знала, насколько это было важно для него. И, как ни странно, в душе он действительно не сомневался, что выйдет победителем. По своему обыкновению, он сперва создал у противника ложное чувство превосходства, чтобы потом обратить его в свою пользу. Именно такую стратегию он применил против Шредера. Набрав пять карт, он дал противнику насладиться уверенностью в победе и теперь собирался одним ударом прикончить его.

Грэхем взглянул на официантку, которая по распоряжению Шредера принесла ему бокал «Перрье». Одним глотком он выпил половину.

— Давайте поступим так: Анри сдает мне шестую карту рубашкой вверх, и она будет лежать, пока банк не закончит игру. У вас нет другой возможности, кроме как дать мне шестую карту. Если у банка будет перебор, а моя последняя карта будет шестеркой или старше, я плачу двести пятьдесят тысяч долларов. Если у банка будет перебор, а у меня пятерка или меньше, выигрываю я. Это придаст игре большую остроту.

Шредер согласился и объяснил зрителям возникшую ситуацию; вновь стали заключать пари.

— Карту, — тихо сказал Грэхем и тыльной стороной ладони вытер со лба пот.

Анри вытащил карту из банкомета рубашкой вверх. Затем сдал вторую карту в банк.

— Четверка, — объявил он во всеуслышание. Две карты, двенадцать очков — есть реальная возможность сыграть блэкджек. Взял третью карту — дама. Перебор.

Грэхем все пять карт положил на одну руку, а второй медленно потянулся к шестой, аккуратно пододвинул ее к краю стола, снял мгновенно, чтобы никто не видел, поднес ее к глазам, покачал головой, затем сложил вместе все шесть карт и передал их Анри. Драго улыбнулся про себя. Сабрина закрыла глаза, тихо кляня Грэхема. На этот раз он зашел слишком далеко.

Анри взял карты, развернул веером, сосчитал очки и выложил карты на стол:

— В банке перебор. У мсье Грэхема прикуп из шести карт, всего двадцать очков. Согласно правилам клуба, мсье Грэхему будет выплачено в четыре раза больше его первоначальной ставки, которая составила двести пятьдесят тысяч долларов. Таким образом, банк должен выплатить мсье Грэхему миллион долларов.

Грэхем поймал уничтожающий взгляд Драго, взял свой бокал и допил его до дна.

Глазами он поискал Сабрину.

— Я так и думала, — сказала она, — что ты постараешься сыграть поэффектнее.

— Да? — бесстрастно спросил Грэхем.

— Мистер Грэхем, вы меня заинтриговали, — чуть улыбаясь, сказал Шредер. — Почему все-таки вы решились на шестую карту?

— Считайте, что по наитию.

Шредер сел рядом с Грэхемом, взял у Драго чековую книжку в кожаном переплете и золотую перьевую ручку без колпачка.

— Вы желаете, чтобы я перевел деньги на ваш счет, или хотите получить наличными?

— Верните деньги за фишки, которые я у вас купил, а оставшиеся отдайте на благотворительность. Я уверен, мисс Санто Жак проследит, чтобы они дошли до адресата.

Рука Шредера замерла над бланком чека, и он бросил на Грэхема долгий взгляд.

— Вы продолжаете удивлять меня, мистер Грэхем, — сказал он.

— Почему? В Рио есть жуткие трущобы, и деньги можно было бы направить туда, особенно на помощь детям.

— Я председатель благотворительного фонда, который занимается исключительно детьми фавел. Он называется «Amanha», что значит «Завтра». Думаю, название говорит само за себя.

— Превосходно! — отозвался Грэхем.

Шредер подписал чек, вырвал его и протянул Сиобан, поднялся с кресла и пожал Грэхему руку:

— Спасибо за этот великолепный подарок.

— Надеюсь, он принесет пользу детям, — сказал Грэхем.

— Несомненно, уверяю вас. — Шредер повернулся к присутствующим: — Все, спектакль окончен. Возвращайтесь к своим столам, я хочу восполнить урон.

Раздался смех, и зрители потянулись к игровым столам продолжать прерванную игру.

— Разрешите, я расплачусь за вас в баре, — обратился Шредер к Грэхему и Сабрине.

— Мы продолжим игру. Вам надо отыграться, сами же сказали? — ответила Сабрина, победно улыбаясь.

Шредер расхохотался.

— Отлично, ловлю вас на слове, — сказал он и пошел к бару вместе с Сиобан.

— Майк...

— Оставь, — быстро оборвал он ее. — Я все равно отдал бы эти деньги в фонд помощи детям при ООН.

— Это же были твои деньги!

— Послушай. Таким образом заработанные деньги ничего не значат для меня. Они мне не нужны. Я не из тех людей, что готовы проглотить любой кусок, который только смогут откусить. — Грэхем поднялся. — Пошли, нас ждут в баре.

Их провели к личному столику Шредера, рядом с перилами, откуда открывался вид на все казино. Шредер отпустил официантку и сказал:

— Завтра вечером я устраиваю прием по случаю начала карнавала. Он бывает раз в году. У Сиобан появилась великолепная идея. Почему бы и вам не принять в нем участие? Если, конечно, у вас нет каких-либо других планов на завтра.

Сабрина отрицательно покачала головой:

— По-моему, мы ничего не планировали. Да, Майк?

— Да. — Грэхем улыбнулся Шредеру. — Мы с удовольствием придем, разумеется, если это не создает для вас каких-либо неудобств.

— Какие неудобства! Значит, решено. Утром я пришлю вам в отель приглашение. Машина заедет за вами в половине девятого и доставит вас прямо к моему дому. Единственная просьба — не забудьте, пожалуйста, захватить приглашение с собой, это, знаете ли, в целях безопасности.

Вернулась официантка с напитками.

— Пойду проветрюсь, — сказала Сиобан.

Сабрина поймала ее взгляд, поняла намек и, извинившись, вместе с Сиобан пошла в дамскую комнату.

Когда они вошли в туалет, Сиобан легонько коснулась руки Сабрины, достала из сумочки конверт и протянула его Сабрине:

— Весь вечер я хотела показать тебе это, но не было возможности. Ты, конечно, понимаешь по-португальски, да?

— Немного, — скромно проговорила Сабрина и вытащила из конверта листок бумаги. На нем тупым карандашом было накарябано всего три фразы. Она перевела их про себя: «В ближайшее время майор приедет за товаром в Рио. Мистер Андре Драго может участвовать. Срочно должен встретиться с тобой».

— Я не могу позволить втянуть себя в это дело. Меня могут раскрыть.

— Ты говорила со своим информатором? — спросила Сабрина.

Сиобан покачала головой:

— Я пыталась дозвониться ему отсюда, но не застала. Сейчас хочу еще попытаться.

— Я могу попросить К.В. проверить это. Твой информатор будет говорить с ним?

— У меня идея, — подумав, сказала Сиобан. — Я скажу Карлосу, что письмо послужит для К.В. удостоверением личности. Если он сочтет нужным, пусть сам назначит встречу. Ты позвонишь К.В., объяснишь ему ситуацию, а я возьму такси и отвезу письмо в отель.

— Попробуем, только бы твой информатор был дома.

— Он должен уже прийти, — ответила Сиобан, взглянув на ее часы. — А Майк?

— Я скажу ему потом. Пошли.

Драго неподвижно стоял в комнате контроля, которая располагалась в подвале клуба, и смотрел на один из многочисленных мониторов, полукругом вделанных в стену. Телекамера, установленная в казино, показывала Сабрину и Сиобан, и, хотя изображение не сопровождалось звуком, он улавливал отдельные обрывки из их разговора, читая по губам, — этому приему он научился еще в Восточной Европе. Сейчас он жалел, что не полностью прошел этот курс, иначе бы он знал все, о чем они говорили, включая и содержание письма. Он видел, что жена Грэхема читала или переводила письмо вслух, но понял лишь то, что кто-то должен приехать в Рио и его во что-то вовлекут. Что имеется в виду? Товар? Или конверт? На кого работает Грэхем? На ЦРУ, как и Сиобан? Он узнал об этом только год назад, но Шредеру не доложил. Это был его козырной туз, который он приберегал на случай нужды.

Его размышления были прерваны, когда Сабрина и Сиобан направились к выходу. Он снял трубку ближайшего телефона и ткнул пальцем в одного из двух охранников:

— Вызови срочно ко мне Лаваля!

Затем позвонил в регистратуру.

— Мариза? — сказал он прежде, чем та отозвалась на звонок.

— Да.

— Говорит Драго. Я звоню из комнаты охраны. Если мисс Санто Жак или миссис Грэхем воспользуются телефоном регистратуры, я хочу знать, кому они звонили.

— Да, сэр.

Он бросил трубку; в комнату вошел Жан-Мари Лаваль, сорокапятилетний, неприятный внешне человек с ухоженными черными усиками и рябыми щеками. Он был старшим офицером тонтон-макутов, прежде чем бежал с Гаити после крушения династии Дювалье в 1987 году. Но об этом знал лишь Драго. Официально он был лейтенантом и командовал охранниками в клубе «Ривьера». А неофициально — доверенным лицом Драго по контролю за обитателями фавел.

Драго показал на экран монитора, на котором было фойе. Сиобан стояла у регистратуры, плотно прижимая трубку к уху, и тихо с кем-то разговаривала. Затем она положила трубку и что-то сказала Маризе, которая подошла к стойке и достала телефонную книгу в кожаном переплете, предназначенную для персонала и посетителей клуба. Сиобан нашла нужный номер, набрала его и протянула трубку Сабрине.

— Кто эта блондинка? — спросил Лаваль"

— Это мне и нужно знать.

Сабрина повесила трубку, и Сиобан снова поманила Маризу, коротко ей что-то сказала, и та дала ей фирменный конверт клуба. Сиобан вытащила конверт из свое и, сумочки, переложила записку в клубный конверт и запечатала его. Она написала на конверте ручкой Маризы и поспешно вышла из клуба.

Мариза позвонила Драго, и тот молча выслушал ее доклад.

— Ты знаешь человека по имени Карлос Монтеро? — спросил он Лаваля.

— Да, сэр. Плут, который работает информатором и на это живет.

— Ясно. Похоже, этот Монтеро послал мисс Санто Жак какое-то письмо и попросил встретиться с ним, чтобы обсудить какое-то дело. Однако она не может с ним встретиться. На встречу пойдет человек по имени Витлок. Встреча назначена в кафе «Кана» через час. Поезжай к Монтеро и узнай, что было в этом письме. Но дождись, пока уйдет Витлок. Важно, чтобы он не знал, что мы вышли на него.

— Понял, сэр. За ним нужно установить слежку?

— Необязательно, я знаю, где он остановился.

— Как поступить с Монтеро после того, как он все расскажет? — спросил Лаваль.

— Как обычно. Тело бросишь в залив Ботафогу. Остальное сделают акулы.

Лаваль вышел.

Через какое-то время Драго снова посмотрел на мониторы и увидел, что Сабрина и Сиобан идут через казино к бару. Теперь главная задача — установить, кто такие Грэхем и Витлок. Как только он поймет, с кем имеет дело, он их прикончит.

Витлок провел вечер у себя в номере, шагая JH3 угла в угол. Когда он начинал думать о возвращении в Нью-Йорк и о встрече с Кармен, в голове его все путалось. С одной стороны, ему хотелось позвонить ей и успокоиться, услышав звук ее голоса, но с другой стороны, ему хватало ума, чтобы понять: любой поспешный шаг лишь увеличит пропасть в их отношениях. Кармен нужно время, чтобы подумать обо всем в одиночестве, это он особенно понял после их последнего разговора, однако нетерпение все сильнее одолевало его, и он дважды хватался за трубку телефона, собираясь позвонить ей. В конце концов он все же справился с собой.

Позвонила Сабрина.

Перспектива встречи с информатором Сиобан сразу вдохновила его, она позволяла ему отвлечься от личных проблем. Несмотря на жару, он надел легкий пиджак, чтобы замаскировать кобуру с браунингом и, взяв в регистратуре конверт, который оставили для него, вышел на улицу и сел в такси.

Кафе «Кана» находилось на авениде Президенти Варгас, одной из самых деловых улиц в городе. Витлок заплатил водителю и на мгновение задержался в дверях маленького заведения, чтобы оценить обстановку. Сабрина сказала, что Монтеро носит очки, что ему тридцать лет, что он лысеющий мужчина и что он будет сидеть за третьим столиком от двери. Он был на месте; в одной руке чашка кофе, в другой — пончик, перед ним — развернутая газета. Витлок закрыл дверь, подошел к столику и сел напротив Монтеро.

— Место занято, — сказал Монтеро, не поднимая глаз. — Я жду приятеля.

— Он уже пришел.

Монтеро подозрительно посмотрел на него.

— Докажите.

Витлок бросил конверт на стол.

Монтеро вскрыл его, пробежал глазами записку и протянул ее Витлоку:

— Извините за недоверие, но мисс Санто Жак сказала, что со мной встретится англичанин, и я решил подстраховаться... — сказал он, смущенно пожимая плечами.

— Вы, конечно, ожидали белого?

Монтеро виновато кивнул:

— Надеюсь, я не обидел вас.

— Ничуть.

Витлок взглянул на официантку:

— Кофе, пожалуйста.

— Попробуйте пончики, — сказал Монтеро, дожевывая один из них. — Во всем городе таких не найдешь!

— Нет, только кофе, — сказал Витлок склонившейся над ним официантке и повернулся к Монтеро. — Где вы так научились говорить по-английски?

— В вечерней школе. Я был гидом англо-говорящих туристов, пока не нашел более выгодное дело — извлекать прибыль из преступного мира. Ладно, расскажу, что я подслушал вчера ночью.

Монтеро откусил пончик и, не переставая жевать, заговорил:

— Я сидел в баре на авениде Пастер, когда туда зашли пятеро мужчин и сели за соседний столик.

Витлок схватил Монтеро за запястье, когда тот собирался сунуть себе пончик в рот:

— Ешь или говори, одно из двух.

Монтеро выронил пончик на тарелку. Официантка принесла кофе, поставила его перед Витлоком и положила счет на краешек стола.

— Похоже, пончики входят в обязательный сервис, — пробормотал Витлок. — Продолжай.

— Все они работают в охране Андре Драго. Ты слышал о ней?

Витлок кивнул.

— Они заговорили после того, как выпили качаки. Качакой в Бразилии называют текилу. Говорили негромко, просто мирно беседовали. До меня доносились только обрывки фраз, но суть разговора я уловил. На салфетке я кое-что записал.

Монтеро достал из кармана салфетку и развернул ее:

— Колумбийское грузовое судно «Пальмира» через несколько дней бросит якорь в Рио на пути в Монтевидео. Где-то недалеко от Рио с «Пальмиры» на «Голконду» перебросят партию героина. «Голконда» — яхта Мартина Шредера, которой Драго пользуется как своей собственной. Полиция порта никогда не решится проводить досмотр «Голконды», и наркотики прямиком доставят на частный причал Шредера, где и выгрузят. Вот такие дела.

— Несколько вопросов. Первый: как получилось, что ты их узнал, а они тебя нет? Несомненно, ваши пути когда-то пересекались?

— Они меня прекрасно знают, но я изменил внешность. Знали они меня до того, как я сел в тюрьму, и до тюрьмы я ходил с бородой и волосами до плеч. Освободили меня только на прошлой неделе, и, как видите, теперь у меня короткие волосы и нет бороды. А кроме того, я там был не один, а с молодой девушкой из той же части света, что и вы. Она приехала из Лондона. Всю ночь мы говорили по-английски. Они, должно быть, думали, что мы их не понимаем.

— Второй вопрос: в записке ты написал, что, возможно, в деле замешан Драго. Почему такая неопределенность?

— Один раз они упомянули его, но я не совсем понял в связи с чем.

— А ты лично что думаешь по этому поводу?

— Что касается Шредера, я могу, положа руку на сердце, сказать, что он в этом не замешан. Насчет Драго я не уверен.

— А почему ты так уверен в Шредере?

— Разве мисс Санто Жак не рассказала вам о его сыне?

— Нет.

В досье ЮНАКО о детях Шредера ничего не было.

— Вкратце случилось вот что. Вскоре после того как Шредер приехал в Рио, в одной из газет была опубликована заметка о десятилетнем мальчике, который потерял семью при пожаре в фавелах. Эта история так растрогала Шредера, что он усыновил мальчика. Первые два года они были неразлучны, но повзрослев, тот пристрастился к наркотикам. Шредер узнал об этом, когда его вызвали на опознание трупа в морге. Парень принял слишком большую дозу героина. С того дня Шредер объявил войну бразильским наркобаронам, особенно тем, кто работает в Рио.

— А почему ты не уверен в участии Драго?

— Задания Шредера, которые тот выполняет в фавелах, не позволяют ему рассчитывать на любовь наркобаронов, то есть если у него нет своей собственной клиентуры, я не понимаю, зачем ему связываться с наркотиками.

— Кому известно, что у него нет клиентуры?

— Именно это и делает его участие возможным. Я, правда, не исключаю, что он уйдет от Шредера, особенно после того слуха, который прошел на днях. Один из слуг Шредера вроде подслушал, как Драго сказал по телефону, что перед тем как уехать из Бразилии, он собирается оставить Рио на прощание потрясающий подарок.

— И этим прощальным подарком могут стать наркотики? — спросил Витлок.

— Возможно, но зачем ему уезжать из Бразилии? Это означало бы потерю всего, что он приобрел за последние четыре года. Непонятно!

Витлок достал бумажник:

— Сколько я тебе должен?

— Ничего. Мне платит мисс Санто Жак. В любом случае спасибо.

Витлок допил кофе, взял счет и поднялся. Монтеро посмотрел на него:

— Может, я и преступник, но, как все добропорядочные люди, ненавижу наркотики. Остановите их, мистер, пока еще есть время.

Витлок уплатил по счету и вышел. Монтеро следил за ним в окно, пока он не остановил такси, после чего снова углубился в газету. Через десять минут он тоже встал. В это время по авениде Президенти Варгас идет сплошной поток транспорта, и он решил ехать домой на метро, что несколько быстрее, чем на такси. Он сунул руки в карманы и, тихо насвистывая про себя, пошел по направлению к Сентраль — ближайшей станции метро. Неожиданно перед ним возник черный «мерседес», открылась дверь, и из машины вышел Лаваль. Монтеро увидел, что за спиной Лаваля встали еще двое. Он был безоружен, их было трое — его охватила паника. Спастись можно было, только нырнув на забитую машинами авениду Президенти Варгас. Он бросился на первую линию проезжей части, где лишь на несколько дюймов разминулся с серебристым «БМВ», когда водитель притормозил и уже открыл дверцу, в машину врезался ехавший сзади микроавтобус. Двое подручных вопросительно посмотрели на Лаваля. Тот отрицательно покачал головой. Монтеро, оказавшись между двумя транспортными потоками, хотел перебежать перед самым носом автобуса, но автобус задел Монтеро по спине зеркалом заднего обзора, и тот полетел головой вперед под колеса грузовика. Когда его обмякшее тело исчезло под днищем грузовика, он был уже мертв.

Черный «мерседес» объехал остановившийся грузовик. Лаваль глянул на тело, яростно выругался, закурил и отдал приказ ехать обратно в клуб «Ривьера».

* * *

— Ну и что ты об этом думаешь? — спросила Сабрина Витлока, когда он ей передал разговор с Монтеро.

Они с Грэхемом вернулись в отель через час после Витлока и пошли сразу в его комнату, чтобы обсудить результаты прошедшего дня.

— Помнишь, Сиобан рассказывала о «Голконде»? Что она может сняться с якоря только с разрешения Шредера или Драго. После того что рассказал о Шредере Монтеро, я не думаю, что он замешан в этой операции. Остается Драго. Причины сейчас могут быть не совсем ясны, но, я уверен, за всем этим стоит он.

— Согласен, — ответил Грэхем. — И, следовательно, ты можешь забыть о своих функциях прикрытия. Если груз героина должен быть доставлен «Голкондой» завтра вечером, только ты его можешь остановить.

— Один я ничего не сделаю, и пытаться не стоит.

— Позвони Сергею, он не упустит возможности вырваться из своего офиса, — сказала Сабрина.

— Позвони сейчас же. — Грэхем кивнул на телефон. — Он наверняка смотрит «Опасность» или еще какое-нибудь комедийное шоу в этом духе, которые так любит.

— Позвоню попозже. И заодно доложу обо всем случившемся за день.

— А я пойду спать. — Грэхем подавил зевоту и посмотрел на Сабрину. — Пошли?

— Да, я тоже что-то устала после казино, — сказала она.

— Прежде чем расходиться, давайте еще раз уточним планы на завтра. Я должен встретиться с человеком, которого рекомендовала Сиобан. Его зовут Силва. Он работал у Шредера и расскажет о его коллекции картин.

— Хорошо, — согласился Грэхем. — Тебе проще войти и выйти из фавел незамеченным. Белый слишком бросается в глаза. А я нарисую для тебя план «Голконды» к середине дня.

Они взглянули на Сабрину.

Она закатила глаза:

— Ну хорошо, а я проведу весь день с Сиобан, мы займемся моим карнавальным костюмом. И он будет оригинальным, уверяю вас.

— А ты, Майк, разве не собираешься принарядиться к завтрашнему вечеру? — спросил Витлок.

— Наряд важен для женщин. К счастью, костюм мужчин не так уж важен.

— Вот оно — равноправие, — пробормотала Сабрина и вышла за Грэхемом в коридор, пожелав Витлоку спокойной ночи.

Витлок повалился на кровать. «Опасность» — любимая программа Кармен. Надо же было Грэхему упомянуть именно ее! Снова заныла душа. Он набрал домашний номер телефона в Нью-Йорке, но после первого же гудка бросил трубку и провел ладонями по лицу. Звонок ничего не решит. Он снова снял трубку и позвонил в штаб-квартиру ЮНАКО.

— "Льювелин и Ли", добрый вечер, — раздался записанный на автоответчик голос Сары. — Сейчас наш офис закрыт, но если вы оставите свое имя и телефон после сигнала, один из наших менеджеров будет рад позвонить вам завтра утром.

— К.В. Витлок, идентификационный номер 1852963, — сказал он после сигнала.

Через некоторое время в трубке раздался щелчок, и на другом конце линии сняли трубку.

— Добрый вечер, мистер Витлок, — вежливо сказал дежурный офицер.

— Добрый вечер, Дейв, — ответил Витлок, пройдя через опознавательную систему ЮНАКО. — Мне нужны ВЗ, С5 и три пятнадцатифунтовых М8, все это следует погрузить на один из наших самолетов в течение часа.

ВЗ — акваланг; С5 — портативный кран; М8 — мина с присоской.

— Нет ничего проще, мистер Витлок. Все это есть на складе.

— Пожалуйста, скажи ребятам на складе, чтобы они все сделали. А теперь свяжи меня с Колчинским.

Витлок вкратце отчитался перед Колчинским, как это принято в ЮНАКО.

Колчинский, встревоженный сообщением о грузе наркотиков, немедленно упаковал чемодан и через пятьдесят минут после того, как положил трубку, был уже на пути в аэропорт Кеннеди.