1
ЯНВАРЬ
Чужие брюки
Дневник садовода
В книге по садоводству, которую мама подарила мне на Рождество, говорится, что насущные задачи садовода в январе — чистить садовый инвентарь, сортировать семена, вскапывать грядки и междурядья, сажать ревень и подрезать все, что нужно, особенно глицинию и фруктовые деревья.
И вот я пытаюсь отмыть от грязи старую выгребную лопату в сарае, а наконечник шланга соскакивает, и у меня полные галоши ледяной воды. Альфи считает, что я выдумываю. Тогда я решаю рискнуть покопать, но земля до того смерзлась, что мне приходится балансировать, стоя на лопате двумя ногами и пытаясь хоть как-то воткнуть ее в землю. Естественно, я падаю — и шлепаюсь в шипастый куст, что-то вроде ежевики, наверное, или гигантского чертополоха. Я сдаюсь и решаю подрезать деревья, а так как я не знаю точно, на что похожа эта самая глициния, то обкромсала какие-то вьющиеся растения, украшавшие садовую ограду. Мама потом просветила меня, что это были клематисы, которые цветут по весне, а ветки, которые я срезала, были как раз цветоносными. Замечательно.
— Какова главная особенность интимной жизни патагонских зайцев?
— Господи, Молли, ты вроде говорила, что вопросы будут легкие?
— А откуда я могла знать, что они будут такие каверзные?
В этом и беда деревенских ночных викторин: вся деревня получает возможность любоваться твоей тупостью.
— Вот будет стыдоба, если мы ни на один вопрос не ответим правильно.
— Куда Фрэнк и Пэт едут в свадебное путешествие в сериале «Ист-эндцы»?
— Блин, мы так и не ответили на предыдущий!
— Кто изобрел акушерские щипцы?
— Это легко. Полный ублюдок.
— Так и написать?
— Именно.
Мне почему-то казалось, что «полный ублюдок» — это неправильный ответ, но я все равно записала.
— Сколько градусов в каждом из внутренних углов восьмиугольника?
— Давай, Алиса, ты должна это знать. Ты ведь изучала углы в своей архитектурной школе?
— Было немного.
— Что лассо Чудо-женщины заставляло делать людей?
— Просить пощады?
— Молли, нам нужно ответить правильно хоть на один вопрос. Давай ты будешь записывать ответы, а я пока подумаю над углами.
— Как называется нехватка одного очка для равного счета в гольфе?
— Вот черт!
— В какой стране изобретено короткое пальто с капюшоном?
— Ну, слава богу, это я знаю. В Бельгии.
Молли выглядела очень довольной собой.
— Несколько лет назад я возила школьников в Бельгию, и мне приходилось писать для них упражнения.
— Держу пари, это была замечательная поездка.
— Да уж. Мы потеряли второклашек на пароме, когда возвращались домой, и замдиректора едва не заработал сердечный приступ, пришлось вызывать скорую, вот так-то… Но все обошлось. Думаю, он просто принял это слишком близко к сердцу. Никто бы его ни в чем не обвинил, даже если бы дети упали за борт.
— А они упали?
— Ты что, конечно, нет! Один из них — Уэйн Томпкинс, он вообще псих. На прошлой неделе на уроке информатики приклеил учителя к стулу суперклеем.
— Наконец-то мы ответили хоть на один вопрос.
В итоге мы ответили на шесть. Из тридцати. Это было прискорбно, но к тому моменту, когда закончился подсчет очков, мы обе были настолько пьяны, что нам было уже все равно. Молли собралась с силами и разразилась саркастическим пассажем об учителях, которые знают гораздо меньше, чем должны бы, но, к счастью, никто не захотел поддержать эти рассуждения. Все были поглощены спорами о собственном положении в турнирной таблице. Наконец, мы узнали, что патагонские зайцы абсолютно моногамны, а Пэт и Фрэнк ездили на Гавайи, хотя женщина за соседним столиком все еще пыталась убедить одного из судей, что в Испанию. Некоторые команды восприняли все слишком серьезно, и судьи просто кипели от ярости. Но мы были счастливы, что не прошли в следующий тур, и могли идти домой, внеся свою лепту в деревенский фонд. Надо было спасать Дэна от необходимости приглядывать за двумя трехлетними детишками, которые отнюдь не выглядели уставшими, когда мы уходили.
— Ну что, пошли?
— Черта с два. Я выпью еще немного, и мы поглядим, кто победит.
— Круто. Я надеялась, что ты это скажешь.
Молли принесла выпивку. Правда, ждать ее пришлось целую вечность — все пабы уже были закрыты.
— Я взяла тройные. Думаю, это сэкономит время.
— Правильно мыслишь. Ого, а они крепкие.
Водки действительно было больше, чем нужно. Долить, что ли, еще тоника? Хотя, с другой стороны, так даже лучше.
— Что на работе?
— Дурдом. На следующей неделе едем в Национальный исторический музей. Тридцать два неуправляемых четырнадцатилетних подростка и один учитель. Придется быть бдительной, как целая служба безопасности. А как у тебя?
— То же самое. Предстоит разговор о перестройке амбара с клиентом, который терпеть не может амбары, так что работы больше, чем с кухнями в этой долбаной ИКЕЕ.
— Круто.
— Вот скажи мне, какого дьявола покупать амбар для переоборудования, если ты ненавидишь амбары?
— А его нельзя просто снести и построить то, что нужно?
— Это не вариант, Молли, но в любом случае мне придется с этим разбираться. А прямо напротив амбара живет председатель местного приходского совета, и всякий раз, как я прохожу мимо, он следит за мной из-за кустов.
— Может, он эксгибиционист?
— Наверное. Тогда мне просто повезло. Если мы придем к соглашению и передвинем хоть один кирпич, ему придется уняться. Все было бы замечательно, если бы клиент не был полным кретином. Ладно, а что там сейчас у тебя в школе? Ну, кроме похода в музей?
— А, все как обычно. Слишком много детей, не хватает лекарств… и тому подобное. Ничего особенного. Правда, если смотреть на мир с позиции мазохиста. В иные дни мне кажется, что школа — просто рай, а вот дома я совершенно не справляюсь. Давайте мне в нагрузку хоть сотню дебилов каждый день, но при этом убедите Лили, что нельзя идти в вечернем платье в детский сад. Я сегодня утром целых сорок пять минут ее одевала.
Когда мы только переехали сюда, и я познакомилась с Молли, то сразу подумала, что Лили из тех детей, которые внушают мысль о твоей абсолютной никчемности. Она была полной противоположностью Альфи. Лили всегда выглядит безупречно, предельно вежлива, опрятна и любит хорошие вещи. Однако позже я поняла, что больше всего на свете ей нравится досаждать своей матери, и это меня слегка приободрило. Лили категорически заявляет, что будет носить только розовое или другие пастельные оттенки, предпочтительно с блестками, и скорее умрет, чем позволит надеть на нее брюки. Этакая маленькая мисс Совершенство!
— Как выглядела сегодня Дженис?
— В новых кружевных колготках.
Дженис — это няня Молли. Она водит Лили в тот же детсад, куда ходит и Альфи, и забирает ее к ланчу. Дженис всегда хотела дочку, но вместо этого у нее родилось три сына, и теперь она наверстывает упущенное, наряжая Лили как маленькую принцессу, сочетая розовый с персиковым, иногда добавляя ядовитый аквамариновый.
— Я забыла тебе рассказать последнюю новость. Она начала прибираться.
— Кто?
— Лили. Она бегает с тряпкой для пыли, и, кажется, ей действительно нравится мыть посуду, стоя на стуле перед раковиной. А Дженис принесла ей маленькую швабру.
— О боже!
— Ну да. Лили обожает это. Это так унизительно. Такое чувство, будто она осуждает меня. Я никак не могу понять, за какие грехи бог наградил меня трехлетней пост-феминисткой, которой нравится вытирать пыль? Дэн считает, что у меня нервы.
— Ты уверена, что относиться к уборке с удовольствием — это пост-феминизм?
— Да, черт возьми. И я сыта этим по горло! Я почти добилась того, чтобы Дэн понял: бегать по дому с тряпкой и шваброй и убирать за ним — не моя работа. И вот, пожалуйста, Лили перевернула все с ног на голову.
Молли ненавидит пост-феминизм. Она считает, что возврат к домашнему рабству — позор для женщины.
— Может, тебе нанять уборщицу? Или это противоречит твоей идеологии?
— Да нет, эксплуатация женщин, которые беднее тебя, будет всегда. И если ты хорошо им платишь, это нормально — перераспределение богатства и прочая ерунда. Но у нас нет денег, и даже если бы они были, ни одна уборщица в здравом уме и трезвой памяти не согласилась бы работать в нашем доме. Дэн начал разбирать камин внизу, так что там сейчас груда битого кирпича, в углу валяются куски штукатурки, а там, где был старый камин, в стене огромная дырища. Надеюсь, он сначала закончит ремонт в одной комнате, а потом начнет ломать где-то еще, или я сойду с ума.
Дэн — строитель и занимается в основном перепланировками. Поэтому он может часами подбирать штукатурку для лепного карниза, однако когда дело касается утомительных домашних работ, он абсолютно беспомощен.
— Значит, труженица Лили любит вытирать пыль? Можешь оставлять ее у меня в любое время, пока я на занятиях.
— Пожалуй, это идея. О, кстати, ты знаешь, Дженис говорит, что видела сегодня новоселов, которые въехали в большой дом — женщина с двумя детьми вышла из магазина и села в «Рейнджровер». Все стекла тонированные, а сиденья наверняка из черной кожи. Так что тебе придется подняться к ним и познакомиться. Потом все расскажешь.
— Не могу же я просто так заявиться туда как разведчица.
— Конечно, можешь, ты ведь их ближайшая соседка, возьми с собой баночку варенья или что-нибудь в этом роде.
— Альфи слопает его раньше, чем мы выйдем из дома.
— Ну, тогда возьми бутылочку чего-нибудь в подарок на новоселье. Понимаешь, мне это ужасно нужно. Я сказала Дженис, что ты обязательно к ним зайдешь. Мне надо узнать о них как можно скорее, а то она подумает, что я зря болтаю.
— У меня вроде была где-то бутылка вина, но, боюсь, оно не слишком шикарное. Вдруг они суперснобы и посмеются над моей примитивностью.
— Ну, сходи, пожалуйста, одолжу я тебе бутылку.
— Ладно, но только если ты пообещаешь зайти ко мне в следующие выходные, когда здесь будет Патрик, и поможешь портить ему нервы.
— С превеликим удовольствием.
— С ним приедет Синди.
— Придурок.
Патрик считается отцом Альфи. Собственно, он и есть отец в биологическом смысле. Однако с тех пор, как он бросил нас, когда Альфи было пять месяцев от роду, ему вряд ли присудили бы звание Отца Года. Он вообще не Патрик, а Патриция, хоть и с членом, как любит говорить мой брат Джим, когда Патрик иногда объявляется. Мы познакомились в колледже. Он сказал, что любит независимых женщин, а брак считает буржуазным пережитком, и что детей лучше воспитывать в семье, основанной на доверии и равенстве, а не на устаревших принципах. Это звучало вполне разумно до того прекрасного дня, когда он бросил меня ради своей секретарши Синди. Она носит пушистые джемпера в обтяжку и коллекционирует на письменном столе мягкие игрушки, каждую из которых как-нибудь зовут. Короче, это было просто замечательно. Мы только что переехали в деревенский дом — Патрик считает, что дети не должны расти в городе. И вот я торчала в этом доме, который еще нужно было обустраивать, не зная никого в деревне, на грани истерики. Альфи почти не спал, и я тоже. Знакомство с Молли в деревенском магазине буквально спасло мне жизнь.
— А я как раз думала о нем прошлой ночью.
— О боже! Только не говори, что ты собираешься снова сойтись с Морком! А то мне придется тебя зарезать. Или еще что-нибудь с тобой сделать.
По какой-то ей одной понятной причине Молли прозвала Патрика и Синди Морком и Минди. А теперь это подхватил даже мой брат Джим.
— Господи, конечно, нет, я еще не сошла с ума! Я просто думала, что была дурой, раз провела столько времени с этим полным идиотом. И даже не подозревала об этом, пока жила с ним. Да я должна была быть просто сумасшедшей, хотя, наверное, и до сих пор полоумная, просто не знаю об этом. А тебя, смотрю, это беспокоит. Тебе нужно пройти какой-нибудь психологический курс, например, «Дрянные мужики, и как их избегать», «Меня зовут Элис, и я западаю на дурных мужиков».
— Не будь так сурова к себе, мы все одинаковы.
— Но не все такие дуры, чтобы связываться с Патриком.
— Ну, не знаю. Парень, с которым я встречалась до того, как познакомилась с Дэном, тоже был тот еще фрукт. Он утверждал, что моногамия — это патриархальный миф, и спал с половиной моих подруг. А я спускала это на тормозах, считала, что он «в свободном полете».
— Ну, ты, мать, даешь.
— Угу, а потом однажды напилась и полезла целоваться к одному из его друзей, а у него вдруг язык развязался. Я была в шоке, если честно. Как будто до сих пор носила очки с неправильными линзами, а потом надела правильные и увидела, наконец, что он за дерьмо.
— Прямо как Уоллас и Громит.
— Что?
— Ну, знаешь, «Чужие брюки».
— А, точно. Если на то пошло, да, все мы получили свою долю парней в чужих брюках. А женщина, которая избежала этого, — просто стэпфордская жена.
Молли делит всех женщин на Настоящих Женщин и стэпфордских жен, и мне кажется, она права. Настоящие Женщины носят мятую одежду, вечно опаздывают в детский сад и понятия не имеют, как печь меренги. Стэпфордские жены всегда выглядят безупречно, никогда никуда не опаздывают и сами готовят даже майонез.
— У Патрика была пара кожаных брюк. Но у него слишком тощие ноги — того гляди, лодыжки хрустнут. Он смотрелся просто смешно.
— Верю. Но это формирует характер. Это делает тебя Настоящей Женщиной.
— Классно. Ну, тогда меня это делает просто супернастоящей. Я хочу за это выпить. За мужчин в чужих брюках!
— Или вообще без брюк.
К тому времени, как победитель викторины был, наконец, объявлен и награжден помятого вида коробкой шоколадных конфет из деревенского магазина, мы все были пьяны вдрызг. Один из судей, похоже, вообще отрубился, а Эльзи Томас орала какие-то грубые песенки времен Второй мировой войны. Молли завела длинный разговор с миссис Померой, которая возглавляет местное общество садоводов и много о себе мнит, а я уже собиралась потихоньку слинять, пока Рэй Дженкинс грузил меня подробностями своей карьеры в водном департаменте. Молли была в баре, когда я возвращалась из уборной, которая оказалась на удивление неудобной, потому что у меня неустойчивые сапоги. То есть обычно у меня с ними не бывает проблем, каблуки довольно низкие, но почему-то именно сегодня они меня подвели.
— Хм, Молл, разве кое-кто не собирался остаться трезвым, чтобы сесть за руль и отвезти нас домой?
— О господи!
— Вот именно.
— Ну что, попросим кого-нибудь подбросить нас?
— Ладно, только не Рэя Дженкинса. Он слишком много сквернословит для женского уха.
— Ну, он натура увлекающаяся.
— Ага, и очень прилипчивая.
— Мы можем прогуляться.
— Тут около двух миль.
— Да. Но сейчас не холодно. Это пошло бы нам на пользу.
— Молли, ну холод же собачий!
— А давай возьмем с собой кого-нибудь? О! Вот этот подойдет. Откуда он взялся? Я его раньше не видела.
Высокий блондин в превосходных джинсах и старой кожаной куртке стоял у стойки бара почти рядом с Молли.
— А у него классный зад. Вот кто определенно не носит чужие брюки.
— Прекрати, Молли, он услышит.
— Плевать, пусть слышит. Мужчинам, знаешь ли, тоже нужны комплименты, Элис.
— Если бы мужчина сказал, что у тебя классный зад, ты бы задушила его поцелуями.
— Точно. Честно горворя, я бы так и сделала. Наверное.
— «Горворя»? Молли, тебе не кажется, что мы слишком много выпили?
— Ну и что? Это же здорово, разве нет? Он вон тоже выпил. И заметь, не выглядит таким твердолобым, как бедный старина Рэй. Давай, подойди и спроси, не подбросит ли он нас до дома. Ну же, давай!
— Не могу же я подойти к абсолютно незнакомому человеку и вот так запросто попросить его отвезти нас домой.
— А почему нет?
О боже! Мужчина встал и направился в нашу сторону. Вот он застыл в нерешительности, вдруг покраснел и попытался улыбнуться милой извиняющейся улыбкой. Похоже, он не из тех мужиков, которые привыкли выслушивать в пабах комплименты от женщин в адрес своей роскошной задницы. Ну, сейчас он нас отчитает, или еще возьмет и накатает на нас какую-нибудь официальную жалобу в комитет. Боже, как стыдно! Нас распекут перед приходским советом за неприличные комментарии в общественном месте. Но он, не задерживаясь, прошагал мимо и вышел за дверь.
— О, молодчина, отлично сработано! Ты его действительно раскрутила. Приятно сознавать, что нас отвезет домой приятный незнакомец.
— Что-то я не заметила, чтобы ты что-нибудь сказала.
— А я предоставила тебе полную свободу действий. Не думаю, что Дэн был бы в восторге от того, что меня привозят домой незнакомцы с роскошными задницами.
— Пожалуй, ему бы это не понравилось. Так, значит, нам пора идти?
— О, черт! Надо спросить у миссис Померой, не возражает ли она. Она рассказывала мне о садоводческом обществе, и жаловалась, что ей очень нужны новые помощники. Ну, и я сказала, что мы вступим в общество, собрание будет на следующей неделе. А это поважнее, чем подвезти нас домой.
— О нет. Я не говорила, что хочу куда-то вступать. Это только тебе нравится выращивать всякую ерунду.
— Но ты же сказала, что хочешь привести в порядок свой сад.
— Ну да. Но я имела в виду, что его нужно просто сохранить, чтоб не зарос, а потом нанять кого-нибудь, кто будет заниматься этим за деньги.
— Но мы можем вместе сходить на несколько собраний и получить пару советов. Это может быть забавно.
— Вовсе это не забавно.
— Ну, Элис, пожалуйста. Не могу я пойти одна — а вдруг они там все ненормальные? Эта миссис Померой очень уж мнит о себе. Если я куплю тебе еще выпить, ты пойдешь со мной?
— Ладно, но только на одно собрание.
Поездка домой в обществе миссис Померой была просто нескончаемой. Отчасти это из-за того, что она совершила ровно сорок восемь попыток вывести свой «Рено Клио» с парковки у паба, так как ее вряд ли можно назвать водителем от бога. Но главным образом потому, что она достала нас историей садоводческого общества и тем, как важно привлечение в него новых членов. Оказывается, существует жестокое соперничество между садоводами нашей деревни, Нижнего Моста, и садоводами деревни Верхний Мост. Они терпеть не могут друг друга с тех пор, как много лет назад Верхний Мост завоевал приз «Лучшая деревня в цвету». Миссис Померой сказала, что тогда даже предъявлялись обвинения в коррупции и ходили слухи, будто судьи были подкуплены. Но в прошлом году она выиграла соревнование «Лучшая цветочная корзина» в региональном финале, натолкав в одну корзину почти пятьдесят желтовато-розовых бегоний и миленько оттенив их плющом и лобелией. Кажется, лобелия — это такие фиолетовые лохмотья, и если я права, то эта корзина выглядела, должно быть, просто из ряда вон. Хотя я точно не знаю, на что похожа бегония, так что, может, это было совсем не так ужасно.
Когда мы вернулись, Дэн крепко спал на софе, Лили и Альфи посапывали на Дэне, а видик продолжал показывать мультфильм про Питера Пэна. Дэн выглядел вконец замотанным. Когда Молли споткнулась о валяющуюся на полу Барби, он вздрогнул и открыл глаза.
— Слава богу, я уж думал, один из этих монстров опять проснулся. Ты хорошо провела время?
— Отлично, спасибо. А ты?
— Не будем об этом, ладно?
— Что, так ужасно? — улыбнулась Молли.
— Да, эти мучители меня доконали. В следующий раз, когда вам обеим захочется пойти на вечеринку, мне нужен напарник. Да, хороший профессиональный напарник. Альфи еще ничего, он заснул довольно рано, забравшись в нашу постель. Но потом Лили разбудила его, и у него открылось второе дыхание.
— Бедняга.
— А потом Лили захотелось что-нибудь покрасить.
— Ну, я надеюсь, ты ей не разрешил?
— Я что, похож на идиота?
* * *
Мы сели пить чай на кухне, и Молли начала рассказывать о том, что планирует делать в саду. Она так этим загорелась, что собирается выращивать овощи и, может быть, даже фрукты, особенно ревень. А еще она хочет завести цыплят, и даже разразилась целой лекцией о том, что овощи, выращенные на органических удобрениях, гораздо вкуснее. Наконец Дэн заявил, что если она не прекратит, он немедленно ложится спать, и вообще, он терпеть не может ревень. Дэну и вправду не очень-то нужно это садоводство, он слишком занят ремонтом дома, который, кстати сказать, стоит на небольшом возвышении над деревенским лугом. У них с Молли крошечный огород перед домом, а задний двор просто огромный, и, как считает Дэн, идеально подходит для того, чтобы держать там ведра и складывать кирпичи. Мой дом расположен не намного удачнее: я в прошлом году чуть ли не с мачете прорубалась к водопроводу. И чтобы исправить положение, мне, наверное, нужен огнемет или что-нибудь в этом роде, но я не думаю, что садоводческое общество это одобрит.
Дэн согласился отвезти нас домой, но Альфи напрыгался по кроватям и теперь раскричался, отказываясь надевать уличные ботинки, так что мне пришлось отнести его в машину. А это не так-то легко, потому что он ужасно тяжелый, особенно когда полусонный. Внести его в дом и подняться по лестнице с малышом на руках, ухитрившись ни обо что не удариться и не вскрикнуть ненароком, было ненамного легче. Я совершенно выбилась из сил и, когда наконец добралась до спальни, дышала как после хорошего кросса. Если я ложусь в таком состоянии, у меня начинает кружиться голова, так что все кончилось тем, что я села на постели с чашкой чая и в шерстяной шапке, потому что дома чертовски холодно — центральное отопление давным-давно вышло из строя. Можно было, конечно, спуститься и попытаться растопить паровой котел, но у меня не было сил даже думать об этом. Когда мы купили этот дом, у нас были наполеоновские планы перенести стены и пристроить новую кухню и ванную, планировался и новый паровой котел, но до этого так и не дошли руки, главным образом потому, что у меня не было денег. Патрик начертил несколько планов кухни, ни один из которых мне не понравился, чем дело и закончилось. Он все еще дулся на меня за это, когда уходил.
Патрик — приверженец минимума пространства и максимума света. Это, конечно, замечательно, но его проекты дизайна обычно включали изогнутые стены и идиотские крошечные раковины, в которые можно было поставить только одну тарелку, и ту под углом. Когда заходишь в дома, созданные по его проектам, то вместо чувства головокружительного восторга, которое бывает, когда видишь что-то действительно необыкновенное, обычно испытываешь только раздражение, потому что все вокруг буквально пропитано самодовольством и напыщенностью. Хотя, кажется, существует множество людей, которым нравятся подобные дома с раковинами, непригодными для мытья посуды. Что ж, наверное, это и правильно, тем более что если послушать Патрика, то он балансирует на грани безработицы, и именно поэтому якобы не может регулярно выплачивать алименты на воспитание Альфи. Хотя непонятно, в таком случае, где он взял деньги на новый БМВ, на котором приезжал в прошлый раз? Может, это был подарок благодарного клиента? Или, как утверждает Молли, он просто скупой ублюдок? Но, если честно, я не пристаю к Патрику с этим. Чем просить у него денег, я скорее буду ходить босиком — не зимой, конечно, и определенно не по гравию, это я так, образно говоря. В любом случае, это в моей квартире мы жили в Лондоне, дом в деревне тоже куплен на мои деньги, и у меня еще осталось немного на крайний случай. Именно их Патрик планировал потратить на ремонт дома. Сейчас они у меня отложены на черный день. Или, может, на новый паровой котел.
Пожалуй, самое худшее, что мне довелось испытать, когда я обнаружила, что вовсе не чувствую себя убитой горем из-за того, что Синди прибрала Патрика к рукам, так это унижение. Я просто оказалась полной дурой, потому что, как выяснилось, все, кроме меня, считали его абсолютно ненадежным практически с самого начала. А это крайне неприятно — осознавать, что все друзья за твоей спиной перешептывались: «О боже, ну разве он не ужасен?», а тебе не говорили ни слова. И только когда он ушел, признались: «Мы всегда знали, что он пустое место, и как же мы рады, что ты с ним рассталась». Но я думаю, что только хитрые стервы могут сказать: «Твой новый парень — просто кошмар», а стоит тебе отвернуться, выходят за него замуж и потом годами не разговаривают с тобой, даже после того как разведутся. Так что единственное, о чем я думаю, это Альфи. Я чувствую себя виноватой перед ним. Джим говорит, что для мальчика будет лучше не видеть ежедневно перед собой Патрика в качестве образца для подражания, и я думаю, он прав, но все-таки мне трудно. Особенно когда бывший муж предстает перед ним как мистер Щедрость, заваливая сына подарками, а я оказываюсь в роли злой ведьмы, которая заставляет его есть капусту и надевать носки. На это как ни посмотри, все равно чувствуешь себя виноватой, и если Альфи вырастет наркоманом или еще кем-нибудь в этом роде, я буду знать, что это целиком и полностью моя вина. И что самое ужасное, Патрик тоже будет так думать. Ты словно знаешь заранее, что ничего не выйдет, а все равно приходится пытаться вести себя прилично, когда он заходит в гости. Я делаю это ради Альфи — вдруг однажды Патрик станет хоть сколько-нибудь приличным отцом и научит сына каким-то сугубо мужским навыкам, о которых я и понятия не имею? Как писать стоя, например, или что-нибудь не менее важное. Никогда ничего не знаешь заранее. Хотя вообще-то Джим сказал, что он сам всему научит Альфи, а я не возлагаю серьезных надежд на Патрика в области мужских разговоров. У него всегда находятся «более важные дела в эти выходные». Но теоретически он еще может оказаться полезен, и я вынуждена терпеть, мирясь с человеком, которому на самом деле ужасно хочется дать в глаз и больше никогда его не видеть, потому что он на самом деле полный ублюдок.
Печь пироги вместе с трехлетним ребенком, когда у тебя похмелье, на словах звучит далеко не так ужасно, как оказывается на практике, когда ты держишь деревянную ложку и пытаешься убедить ребенка не класть тесто в карман твоего передника. Альфи обожает кухарничать, но только если ему разрешают все делать по-своему. Обычно это означает, что он может вдоволь стучать деревянной ложкой и съедает половину теста, прежде чем пирог оказывается в духовке. Мы смешали ингредиенты, что отняло немного больше времени, чем обычно, потому что я забыла достать из холодильника масло. Я попыталась разморозить его в микроволновке, но от него осталось только небольшое коричневое пятно на тарелке, и нам пришлось начать все сначала. Теперь пора раскладывать готовое тесто в формы, и делать это надо как можно быстрее, пока Альфи его не съел. Сейчас он готов в любую минуту сорваться и начать бегать вокруг, намазывая тесто на софу, так что приходится пошевеливаться. А я до сих пор не разожгла огонь в гостиной, так что мы рискуем замерзнуть еще до того, как ляжем спать. К тому же мне надо попытаться закончить планы интерьера кухни для Доусонов, где необходимо выделить место для их нового американского холодильника гигантских размеров. Они придут завтра, и мне нужно уже что-то им показать. Если они еще раз попытаются сказать, что не могут решить, хотят ли они кухню в прованском стиле или в смешанном, я запру их в этом проклятом холодильнике.
И в этот момент раздается телефонный звонок. Это Патрик. Наконец-то.
— Я в эту субботу не смогу приехать.
— Ясно.
— Я ужасно занят на работе, но думаю, в следующие выходные у меня получится.
— Альфи будет волноваться.
— Тебе обязательно нужно все усложнять. Честно говоря, Элис, мне кажется, ты просто испытываешь удовольствие, воспринимая все в штыки и копья.
«В штыки и копья» — это одно из новых выражений Патрика. Он подцепил его от своего адвоката, который устраивал наш странный развод — мы ведь не были женаты, хотя, с моей точки зрения, это было чертовски похоже. Не воспринимать все в штыки и копья было, очевидно, ужасно важно для него, особенно если в этом замешаны дети. И когда постоянно отсутствуешь дома и не хочешь, чтобы это ставили тебе в вину.
— Я сейчас очень занята. Мы печем пироги.
— Ладно, не буду тебе мешать. Не хочу прерывать столь жизненно важный процесс.
Я положила трубку, буркнув себе под нос «Вот ублюдок». Уже второй раз в этом месяце он плюет на свои обещания приехать. Не то чтобы Альфи сильно расстроится, но могло же быть и так. Ведь Патрик не знает, что его сын не сидит тут, расплющив носик о стекло в ожидании, когда же приедет папа. Ну, он, может, и догадывается, но я не вижу причин, почему должна быть с ним честной, когда он поступает подобным образом. По правде говоря, Альфи совершенно не страдает от того, что папочка не появляется; ему нравится получать подарки, а Патрик, чтобы загладить свою вину, обычно приносит как минимум одну пластмассовую ерундовину, которая производит ужасный шум или стреляет чем-нибудь тебе в ноги, но беспокоиться всерьез Альфи и не думает.
— Смотри, мам, я Питер Пэн.
— Это замечательно, дорогой. Пойди умой лицо и руки.
— Питер Пэн никогда не умывается.
— Ну конечно, умывается. Если он печет пирожки, то потом обязательно умывается.
Деревянная ложка Питера Пэна пролетает в миллиметре от моего носа.
— Я Питер Пэн, и я умею летать.
И он бежит вниз, в холл. О боже! Я мчусь вслед за сыном и ухитряюсь поймать его почти готового к полету с лестницы, чтобы в тысячу первый раз объяснить, почему он не может летать взаправду, даже если наденет зеленую фетровую шляпу.
— Альфи! Мы с тобой уже говорили об этом. Не надо летать по лестнице, запомни, в следующий раз ты можешь ударить ногу.
— Да, но я уже летаю гораздо лучше. Я уже могу слететь с горки в детском саду, точно могу. Я вчера это делал. Миссис Тейлор сказала, что я очень умный.
— Да, но ведь под горкой лежит толстый мягкий матрасик, не так ли?
— Ты будешь Капитан Крюкер, а я убегу.
— Крюк, Альфи. Крюк, а не Крюкер.
Важно, чтобы он запомнил, наконец, как говорить правильно. Потому что он продолжает меня просить побыть Крюкером, когда мы качаемся на качелях, и люди смотрят на нас довольно странно. Хотя, думаю, я могла бы просто поддать ему и сидеть рядом, разбирать свою сумочку. По крайней мере, это было бы проще, чем угрожающе оглядываться по сторонам.
— Не хочешь посмотреть видик?
— Питера Пэна! Пожалуйста, можно мы посмотрим Питера Пэна?
— Ладно, но только если ты не будешь прыгать с софы.
Я ненавижу Питера Пэна. Думаю, Венди надо было закрыть это чертово окно и сказать ему, чтобы он убирался. У меня это вызывает ностальгию по временам Тома Сойера. Я пытаюсь быстро прибраться в гостиной, пока пекутся пироги, но Альфи мне только мешает, а потом еще и начинает носиться туда-сюда и визжать, что хочет есть. Он действительно маленький обжора, как любит говорит моя мама. Это отличный способ сказать, что мой сын настоящий откормленный поросенок, как его называет Джим. Я стараюсь не обращать на Альфи внимания. Жду, пока ему надоест визжать, и он успокоится сам собой, но малыш, кажется, не намерен этого делать, а его визг меня раздражает.
Свой чай Альфи выпивает за полминуты и продолжает требовать еще пирожков все время, пока я одеваю его для прогулки (надо же, наконец, увидеть новых жильцов большого дома). Одевание отнимает кучу времени, потому что один резиновый сапог у Альфи потерялся — в конце концов я обнаружила его в корзине для овощей. Я вовсе не собиралась ничего вынюхивать и заводить разговоры с таинственными незнакомцами, так что Молли придется постараться, состязаясь в сплетнях с Дженис. У нее вечно ни на что не хватает времени — это ахиллесова пята всех работающих матерей. Мне повезло, что за Альфи присматривает моя мама. По крайней мере, собственной матери ты можешь пожаловаться, что ребенок ест слишком много шоколада, и лелеять слабую надежду, что она услышит тебя прежде, чем скормит внучонку очередную сладкую плитку.
На улице чертовски холодно, хорошо хоть дождя нет. Надеюсь, за такую короткую прогулку Альфи хоть немного устанет перед сном. Было бы замечательно, если бы он заснул пораньше. Тогда бы мне удалось хоть чуть-чуть поработать, а не бегать вверх-вниз по лестнице, чтобы поймать его и вернуть в постель, или принести ему сока, молока или воды. Хотя вряд ли так выйдет. Обычно сын часами скачет на кровати именно в те дни, когда у меня уйма дел. Я всерьез подумываю о том, чтобы купить ему жесткий матрац. По крайней мере, он не будет прыгать так высоко, и для осанки это будет очень полезно. Хотя, думаю, наверняка существует какое-нибудь правило, запрещающее класть трехлетних детей на жесткие матрацы. И в любом случае, мама мне этого не простит. Она только недавно примирилась с тем, что Джим завел кровать, наполненную водой.
На часах только шесть вечера, но за окном уже кромешная тьма, так что нам приходится вооружиться фонариком, купленным на случай отключения электричества, что происходит примерно раз в два месяца. По неизвестной причине свет отключается по всей округе обычно в тот момент, когда я наливаю чай. Альфи очень боится темноты, и поэтому захватил свой меч — вдруг мы встретим Капитана Крюка.
Большой дом находился вверх по улице, если идти от нас. Единственный фонарь горел у подъезда, а входная дверь была широко открыта. Альфи почуял свободу и попытался взобраться на одну из двух гигантских фур, припаркованных у обочины. Большие грузовики — еще одна его страсть. Я схватила сына за руки и потащила к двери, и в этот момент на пороге появилась женщина.
— Добрый вечер — Альфи, прекрати, — меня зовут Элис. Я живу в соседнем доме вниз по улице, и подумала, что если я зайду и поздороваюсь, и — Альфи, прекрати немедленно!
— О, как это мило с Вашей стороны. Заходите, мы как раз только что закончили переезд, и грузчики уже все перенесли. Половина наших вещей еще в Лондоне.
Бог мой, сколько же у них вещей? Весь наш дом мог бы поместиться в кузове одного из этих грузовиков.
— Меня зовут Лола, Лола Баркер. Приятно познакомиться. А, вот вы где!
Из темноты появился мужчина. Он как будто пытался скрыться.
— Прекратите прятаться за грузовиком и объясните мне, что происходит. Нашелся он наконец или нет?
— Ну, как я уже говорил, мадам, мы очень сожалеем. Он недалеко, только что выехал из Мэйдстона, у него села батарейка на мобильнике, но он звонил из автомата. Главный офис хочет, чтобы мы вернулись на базу, так что если у Вас нет к нам претензий, то мы поедем.
— Нет, у меня как раз есть к вам претензии. Господи! Можете подождать здесь и помочь разгрузить вещи, пока все не выяснится.
— Но мадам, мне придется снова звонить в главный офис, а там этого не любят.
— Это не мои проблемы. Я вас никуда не отпускаю. Нет, я просто в восторге, что вы умудрились потерять половину моей мебели!
— Ничего не потерялось, мадам, я же Вам объясняю. Он проколол шину, и ему пришлось задержаться, а потом поехал немного не в ту сторону. Но уже скоро будет здесь, он только что выехал из Мэйдстона.
— Ну да, только вот интересно, в каком направлении он сейчас движется. Он кретин. Вы это знаете. И я знаю. Единственная разница в том, что я этому идиоту плачу деньги. Просто невероятно, что вы не можете сделать даже такое простое дело — положить вещи в коробки, доставить их и разгрузить. Даже обезьяна смогла бы.
Грузчик попятился.
— Вот что я вам скажу. Позвоните в свой офис — пусть ищут этого придурка хоть с собаками. Но вы отсюда никуда не двинетесь до тех пор, пока вся работа не будет сделана. Вам все ясно?
— Да, мадам.
— Отлично.
— Может быть, вы позволите нам выпить чашечку чая, пока мы ждем?
— Думаю, вряд ли. А вы как думаете?
— Да, мадам.
Грузчик застыл на месте.
— Извините, что так получилось. Вы проходите. Чарльз! Где ты? — крикнула она, повернувшись в сторону дома. У меня закралась мысль, что на зов прибежит лабрадор, но вообще-то я была почти уверена, что она зовет мужа. Альфи все это время молчал, видимо, потрясенный ее криками, и сейчас попытался снова прокрасться к грузовику. Но вдруг он заметил лазерный меч из «Звездных войн», лежащий на полу, и схватил его за какую-то секунду до того, как черноволосый мальчик сбежал вниз по лестнице и вцепился в Альфи.
— Отдай, это мое!
Какой милый ребенок.
— Эзра, дорогой, не будь таким невоспитанным, отпусти его.
— Не пущу!
— Вы извините, он хороший мальчик, просто у него был трудный день, он устал. Обычно он не такой буйный. Хотя, конечно, я не совсем права — а, Чарльз, вот ты где, что ты там делаешь?
На верхней площадке лестницы появился мужчина с маленькой девочкой на руках. Она вырывалась и требовала, чтобы ее опустили на пол. Мужчина спустился по лестнице и поставил малышку на пол, которая тут же протопала к своему братцу и принялась толкать его.
— Дорогая, объясни Эзре, что нельзя запирать Мейбл в гардеробе.
О боже! Этот же тот самый парень из паба, о котором Молли сказала, что у него роскошный зад. По крайней мере, вроде бы он. Вот черт. Интересно, узнает он меня или нет? Мы ведь видели друг друга всего пару минут, и шумела в основном Молли.
— Чарли, это Элис.
— Добрый вечер, Элис.
Я почти уверена, что он меня узнал. Мужчина натянуто улыбнулся. Черт возьми, как неприятно.
В этот момент Эзра решил, что самое время пронзить свою младшую сестру лазерным мечом, но не тут-то было. Девчонка была куда упрямее, чем казалась — она ответила ему таким ударом, что он чуть не повалился на пол. И оба начали орать. Довольно громко, на мой взгляд. Альфи был поражен.
— Прекратите, ради бога! У меня в одной из сумок на кухне есть шоколадные конфеты, но только для тех, кто не кричит.
Удивительная женщина. Она не только умудрилась застращать грузчиков, но и оба ребенка немедленно замолчали. Даже Альфи немного подтянулся, надеясь, что и ему дадут шоколадную конфету. И все дети гуськом пошли за ней, когда она направилась в дом — видимо, туда, где была кухня. Дом был просто огромный.
— Не удивительно ли, дорогая Элис, — что бы мы делали, не будь на свете шоколада? По-моему, мы были бы в полной заднице.
Как это здорово — новая соседка вовсе не стэпфордская жена, и она способна произнести слово «задница». Молли будет в восторге.
— Кухня в той стороне.
Чарльз придержал входную дверь, чтобы я могла войти в холл.
— Спасибо.
— Я не мог видеть Вас в пабе прошлым вечером? Я совершенно вымотался, подыскивая строителей, и мы зашли немного выпить. Там, кажется, была какая-то викторина.
— Хм, возможно. Боюсь, мы с подружками столько выпили, что я смутно припоминаю.
Господи, я говорю как тринадцатилетняя девчонка. «Мы с подружками».
— Ну, кажется, вы хорошо развлекались.
Слава богу, он вроде бы не собирается вспоминать инцидент с задницей. Ладно.
— Должен признать, мне было крайне приятно услышать столь изысканный комплимент от Вашей подруги. Это обеспечило мне настроение на весь вечер.
Наверное, лучше всего было бы не обращать внимания и сделать вид, что я плохо понимаю, о чем он говорит. Но он все еще ухмыляется, глядя на меня. Твою мать!
Шоколадные конфеты были распределены, после чего появилась молодая женщина по имени Сэм, и Лола приказала ей увести детей смотреть телевизор. Та нехотя подчинилась.
— Терпеть не могу надутых нянечек, а Вы?
Я не знала, что ответить, ведь у меня никогда не было никаких нянечек. Я неопределенно кивнула и промолчала, потому что не была уверена, что Сэм нас не слышит. Но Лоле, казалось, не было дела до этого.
— Я бы с удовольствием рассчитала ее, но найти новую — это всегда просто ужас что такое. Чарли, у нас есть джин?
— Вряд ли. Думаю, он в другом грузовике.
— Не понимаю, как все самое необходимое может быть именно в другом грузовике. А не в другом хоть что-нибудь было?
Повисла неловкая пауза. Но Чарли, казалось, не очень-то расстроился из-за того, что его отчитывают при незнакомых людях. У меня было чувство, что подобное происходит не так уж редко, и он просто не обращает на это внимания. А он довольно красив — красотой милого мальчика-школьника: голубые глаза и открытое, располагающее к себе лицо. Лола смуглая, темноволосая и выглядит экзотично — худая, как модель, в вельветовых брючках, которые, наверное, стоят целое состояние, и в чем-то вроде кардигана, какой не купишь в каком-нибудь там «Маркс энд Спенсер».
— Я принесла бутылочку вина. Правда, дешевого, но думаю, оно вполне подойдет для импровизированного празднования новоселья.
— Потрясающе! Вы ангел.
Выяснилось, что штопор тоже в другом грузовике, но стаканы оказались уже распакованы, и Чарли, повозившись, умудрился вытащить пробку вилкой.
— Чувствую себя студентом. Я провел полжизни в колледже, открывая вино вилками.
— Правда, дорогой? Как мило. Что же ты не купил штопор?
Чарльз покраснел, но Лола, кажется, не заметила.
— Элис, вы давно живете в деревне?
— Всего пару лет, но я выросла в этих краях, в одной из деревень неподалеку.
— Чарли тоже вырос в деревне. Он обожает рассказывать о прелестях сельской жизни, правда, дорогой? Мы, на самом деле, поэтому и переехали, а еще потому, что сейчас не купишь приличный дом в Лондоне дешевле, чем за миллион. А это не шутки.
Мы поговорили о ценах на жилье в Лондоне и о том, насколько больше можно купить за те же деньги в пригороде, так что я собрала для Молли всю необходимую информацию. Лола работает в рекламном агентстве в Лондоне и действительно получает целое состояние, а сейчас она собирается работать на дому, а в Лондон ездить только пару раз в неделю. Ее отец вроде бы известный композитор, чью музыку я никогда не слышала, но Лола, видимо, очень им гордилась, потому что дважды с благоговением упомянула его в разговоре. О своей матери она сказала только, что та посвятила свою жизнь «великому человеку» и была не очень-то хорошей матерью. Родители Чарльза, видимо, очень богаты, потому что они, похоже, владеют большим участком в Гемпшире. Лола именно поэтому решила переехать сюда, чтобы его матушка не могла нагрянуть в любой момент. Та разводит лабрадоров и очень много мнит о себе, и Лола говорит, что она просто корова. А Чарльз — делец от искусства. Он покупает картины на местных аукционах, отдает их на реставрацию, а затем перепродает, кроме тех немногих, которые он полюбил. Это можно заметить по тому, как тщательно упакованы картины, которые лежат здесь повсюду, загромождая проходы. Он совершенно меняется, когда начинает рассказывать о картинах. И, кажется, воспарил в неведомые выси, когда показывал мне пейзаж, который недавно нашел, — покрытый слоями грязи лот аукциона. Или картину, на которой изображена ваза с кремовыми розами, действительно очень красивыми. Чарли рассказывал мне о художнике, написавшем их, пока Лола не потребовала, чтобы он заткнулся, потому что это становится слишком скучно. На самом деле мне было вовсе не скучно, но я не знаю, как сказать об этом, чтобы не показаться грубой.
Лола, кажется, очень заинтересовалась тем, что я архитектор, хоть я и объяснила ей, что по большей части занимаюсь перепланировкой, а вовсе не проектирую новый Тэйт Мэйдстон. И тогда она завела неизбежный разговор на вечную тему «Как бы обустроить нашу кухню». Это беда любого архитектора: люди начинают просить тебя придумать что-нибудь для их дома, в котором ты впервые оказался пять минут назад. Хотя, думаю, то же самое происходит с врачами — люди тут же спускают штаны и демонстрируют тебе свою сыпь на заднице. Лучше уж общаться с теми, кто заводит разговоры о недостатках современной архитектуры и ждет, что ты будешь часами отстаивать старые традиции. Жаль, что я всего этого не знала, когда только поступала в колледж. Иногда я избегаю разговоров на подобные темы и заявляю, что моя главная работа — это быть мамой Альфи, потому что тогда люди смотрят на тебя как на идиотку, удостаивая снисходительной улыбкой, и убираются к черту.
— А теперь, Элис, расскажите-ка мне о деревне. Я хочу познакомиться со всеми. Здесь интересная общественная жизнь?
Как-то я не могу себе представить, что Лола будет наслаждаться здешними видами или вступит в общину баптистов.
— У нас есть садоводческое общество. Моя подруга Молли собирается туда вступить, и на следующей неделе как раз будет собрание, я тоже туда пойду. Могу позвонить Вам и назвать время, если Вас это заинтересует.
— Замечательно. И если Вы знаете каких-нибудь хороших нянечек, которые ищут работу, направьте их ко мне. Я как раз скоро буду проводить собеседование, так что если у Вас есть кто-нибудь на примете, пусть позвонит. Но только чтобы она не слишком нуждалась и не была нервной. Этого я уже нахлебалась.
— Не могу никого припомнить.
— А Ваша Вас устраивает?
— Простите?
— Ваша нянечка.
В ее улыбке было что-то хищное, что заставило меня подумать, что Лола принадлежит к тому типу женщин, которые переманят твою нянечку без предупреждения, стоит тебе зазеваться.
— У меня нет нянечки. За Альфи присматривает моя мама в те дни, когда я работаю.
— Неужели! Это просто фантастика. Как Вы думаете, она могла бы присмотреть и за другими детьми? Эзра по большей части в школе, так что остается только Мейбл.
О господи! Могу себе вообразить мамино лицо, если бы я вдруг попыталась подсунуть ей еще одного карапуза. Ну, иногда она присматривает за Лили, но это только из благосклонности к Молли. Она вовсе не собирается заниматься ясельным бизнесом.
— К сожалению, ей хватает Альфи.
— Вот как? Он кажется таким спокойным. Я уверена, она и не заметит еще одного. Может, она зашла бы на чашечку чая, и мы бы поговорили. Вдруг она согласится? Как Вы думаете, могу я ее пригласить?
— Не думаю, что она согласится.
— Да, но она ведь может просто зайти на чашечку чая, не так ли?
— Лола, прекрати пытаться свалить на Элис наши проблемы с детьми. Я же тебе говорил, что с удовольствием постараюсь справиться с ними сам, пока мы разбираем вещи.
— Да. Спасибо, Чарли. Но согласись, твой способ и мой сильно различаются. Я имею в виду, что если мы не хотим, чтобы наш дом выглядел так, будто здесь взорвалась бомба, то работу нужно поручать профессионалам. В любом случае, Элис, спросите ее, я буду Вам очень благодарна. Потому что я предпочитаю, чтобы нянечка жила поблизости, иначе мне придется платить ей за транспорт до Лондона.
А, ну теперь мне все ясно.
— Пожалуй, мне пора. У вас ведь так много дел. Но если вдруг вам что-нибудь нужно, то мой дом следующий вниз по улице.
Конечно, кроме решения ваших проблем с нянькой для детей — но вслух я этого не сказала. Ладно, может, она вовсе не хотела показаться такой непреклонной в этих вопросах. Уж я-то знаю, в какое отчаяние впадают люди, когда дело касается присмотра за детьми. Молли, пока не нашла Дженис, всерьез подумывала о том, чтобы бросить работу или прятать Лили под своим рабочим столом.
Дети смотрели телевизор, и Альфи, казалось, был в экстазе от того, что Сэм поглаживала его рукой по спине. Он всегда просто балдел, когда его гладили по спине. Сэм сказала, что он очень хороший маленький мальчик, и выразительно посмотрела на Эзру, который увлеченно распускал рукав своего вязаного джемпера. Но тут Альфи начал подвывать, и мы поспешили уйти, пока Сэм не изменила свое мнение о нем. Лола сказала, что он может прийти завтра и досмотреть фильм, в котором, по-моему, было слишком много драк с применением кунг-фу. Мне удалось вывести сына за двери, и мы проделали половину пути, прежде чем он сообразил, что мы направляемся домой, и ему предстоит лечь в постель. Тогда Альфи разозлился и принялся демонстрировать на мне удары кунгфу, затем зашвырнул свой меч в кусты и потребовал, чтобы я его принесла. Но к тому моменту, как мы вернулись домой, он наконец-то устал. Я быстро напялила на него пижаму и почитала самую скучную книжку, какую только смогла найти, пока он, наконец, не заснул. А я отключилась перед камином и проснулась за полночь от того, что у меня затекла шея. О, господи! Завтра придется вставать в несусветную рань, чтобы закончить эти чертовы планы. Просто превосходно!
* * *
Мы с Молли должны были быть на собрании садоводческого общества в восемь. Однако на улице лил дождь, так что мне пришлось посадить ее к себе в машину, и мы прибыли, как раз когда Лола выходила из своего супермодного «Вольво». Она немедленно повергла нас в шок тем, что оказалась на дружеской ноге с большинством жителей нашей деревни — мы не всех знали по имени. А ведь она живет здесь всего несколько дней. Лола, совершенно не стесняясь, подходила к людям и сама представлялась им, что очень впечатляет, хотя я заметила, что миссис Померой немало удивлена тем, что ее оттеснили на второй план в самом начале вечера. На Лоле был потрясающий твидовый костюмчик пурпурного оттенка и модные сапожки, что заставляло меня почувствовать себя тусклой в поношенных джинсах и свитере. Надеюсь, у нее теплое белье, потому что в зале уже становится холодно. Я попыталась украдкой подмазать губы блеском. Но это довольно затруднительно делать в темноте, и я перестаралась, так что мне пришлось стереть его вовсе, и пальцы остались жирными. Надеюсь, нам не придется пожимать руки коллегам по садоводческому искусству, а то они подумают, что я очень неаккуратно ем, или еще что-нибудь.
Народу собралось уже много, все стулья перед сценой заняты. Большинство кутаются в шарфы и выглядят так, будто надели как минимум пару свитеров под пальто, а парочка садоводов даже не снимает шерстяные шапки. Комитет деревенских старост начал усаживаться за столом на сцене — ни один не обходится без пары помощников, чтобы подняться по ступенькам. «Может, мы перепутали день, и сегодня заседание клуба „Помогите старикам“?» — сказала Молли.
— Если они начнут играть в лото, сваливаем отсюда.
Лола засмеялась.
— Боже, как же здесь холодно. Расскажете мне, если что-нибудь произойдет — я выскочу накину пальто.
Она вернулась в восхитительном оранжевом пальто из шерстяной байки с настоящим мехом по подолу — по крайней мере, он выглядел как настоящий.
— Прежде чем вы спросите, скажу сразу: его отдала мне мама Чарли. Думаю, она надеялась, что кто-нибудь обольет меня краской на Слоун Сквер. Это случилось с одной из ее закадычных подруг, когда она вышла в норковом манто. Жаль, я этого не видела. Ладно, для деревни сойдет. Я имею в виду, его очень хорошо видно в темноте. И мех, слава богу, искусственный.
— Я так рада, что ты это сказала. Ты тоже против настоящего меха?
В университете Молли была известна как ярая противница охоты. Однажды какой-то ублюдок на невероятно крупной лошади гнался за ней около мили, трубя в охотничий рог.
— Нет, дорогуша, мне плевать на эти бредни, я бы носила шубку хоть из хомяка, будь это модным, но носить мех — это дурной вкус, не так ли?
— Тебе понадобится тысяча хомяков, чтобы сшить пальто по размеру.
Лола засмеялась, и Молли тоже, но я заметила, какой неприязненный взгляд Лола бросила на нее. Затем надменного вида дама в симпатичной зеленой шляпке захлопала в ладоши, и миссис Померой начала зачитывать повестку дня и напоминать всем, что пора заплатить членские взносы, потому что новые карточки уже готовы. Под конец она объявила, что некто мистер Ченнинг принес фотографии, и если кто-нибудь в этом году собирается выращивать брокколи, то они должны обязательно подойти к нему после собрания. Пожилой мужчина потряс в воздухе пакетом с фотографиями и поощрительно улыбнулся аудитории. Один или два члена комитета заерзали на своих местах.
«Что такое брокколи?» — довольно громко прошептала Лола, и Молли сказала, что это, должно быть, сорт капусты.
— Боже, неужели ты не можешь быть серьезной? Ты меня до истерики доведешь.
Не знаю, что принято говорить, когда тебе демонстрируют фотографии капусты. Может быть, надо восклицать: «О, как это мило!», как в тех случаях, когда кто-нибудь показывает фотографии своего малыша, даже если он выглядит как поросенок. Собрание продолжалось, началось обсуждение овощной палатки на летней ярмарке, и народ немного оживился. Женщина в синем бушлате военно-морских сил предложила в этом году попробовать что-нибудь новое — например, выставить несколько растений в горшках. Другая, сидевшая в нескольких рядах от меня, заявила, что лично она не знает, кто может вырастить хорошую герань, а вот она может, и не раз завоевывала призы. А рассаживать герань по горшкам — это адский труд, но если комитет не хочет привлекать ее к участию, так ей же лучше. Затем подключился мистер Кеббеджс и сказал, что, по его мнению, растения в горшках — это замечательная идея, и они были бы превосходным дополнением к овощной палатке, однако без герани это сделать, пожалуй, невозможно. После этого все немного успокоились и принялись обсуждать тему обмена сортами растений. Не уверена, что у меня есть что-нибудь на обмен, разве что сорняки, но я не думаю, что комитет их имел в виду.
Когда я уже надеялась, что они наконец-то перейдут к чаепитию, на сцену вышла симпатичная женщина и начала говорить о выращивании роз. Было очень интересно, если забыть о некоторых совершенно непонятных фразах о каких-то чайных гибридах и флорибундах. Она принесла несколько фотографий своих любимых сортов, которые носили звучные названия вроде «Ледяная Джинджер» или «Румянец Древнего Китая», и пустила их по рядам. А затем сказала, что нужно быть очень осторожным, если собираешься заниматься «Золотым Дождем». При этих словах мы трое чуть не сбежали, но оказалось, что это всего лишь название сорта прекрасных желтых роз. Лола фыркнула, и Молли тоже похихикала. Наконец две женщины вкатили столик с чаем, а миссис Померой объявила о Национальном состязании садоводов и флористов, организованном Би-Би-Си и каким-то журналом, и сказала, что было бы здорово, если бы наша деревня подала заявку, потому что, как она случайно узнала, деревня Верхний Мост уже работает над своей заявкой. И все сказали: «Тьфу ты, ну как всегда».
Пока мы с Молли стояли в очереди за чаем, Лола пошла разыскивать миссис Померой. Вернувшись, она заявила, что считает возможным подписать Чарльза на участие.
— Ну, я имею в виду, что у нас слишком много земли, которая заросла травой, и мы не знаем, как ее использовать.
— Он что, заядлый садовод?
— Нет, но он мог бы научиться. По крайней мере, я могла бы указать ему, на чем следует сосредоточиться. На мой вкус, он проводит слишком много времени вдали от дома, гоняясь за своими проклятыми картинами.
— Может, стоило бы начать с чего-нибудь полегче — с клумбы, например?
— Возможно. Чувствую, его ненаглядная матушка тут же вмешается в это дело. Но мы должны что-то делать. У нас невообразимо скучные ландшафты — лужайки и несколько старых клумб. Знаю! Элис, ты наверняка сможешь спроектировать для нас что-нибудь потрясающее!
О господи!
— Клянусь, Элис, ты сможешь.
Иногда мне хочется убить Молли.
— Нет, вряд ли, то есть я, конечно, буду рада помочь, но я же не знаю простейших вещей о садоводстве.
— Ну, это ты зря. Но я думаю, садоводческое общество нам поможет, не так ли? Ты можешь придумать дизайн, а они пусть высадят растения. Мы предоставим землю, и тогда деревня сможет участвовать в состязании. Прекрасно!
— Мы можем сделать это общественным проектом и привлечь всех желающих.
— Ну, я даже не знаю…
Конечно, я знаю. Это смехотворная идея. Я понятия не имею о дизайне садов, и не представляю, что себе думает Молли, соглашаясь с Лолой, но у меня появилось большое искушение врезать ей как следует.
Лола выглядит очень довольной.
— Превосходно, судьям просто не может не понравиться. Все буквально помешаны на этой общественной ерунде, а поскольку многие из наших садоводов мне в прадеды годятся, то у нас получится скорее Общество заботы о пожилых людях. Сад стариков. Это прибавит нам очков, клянусь.
— Ты знаешь, мы можем посадить огород, и тогда узнаем все об овощах и их выращивании, пока будем этим заниматься.
— Я не хочу ничего знать об овощах, Молли. Это ты хотела их выращивать, а не я.
Но Лола считает, что это великолепная идея, и просто брызжет энтузиазмом.
— Я, кажется, способна влюбиться в собственный огород, чтобы там растения и все такое… Я обожаю растения. Это великолепно. Итак, мы предоставим землю, а ты придумаешь дизайн. Превосходно!
Лола наградила меня ослепительной улыбкой, которая, честно говоря, показалась мне довольно плотоядной.
— Давайте подойдем к этой женщине.
И прежде, чем я успела ее остановить, она направилась к миссис Померой. С ума сойти!
Твою мать! Кажется, у нас появился новый общедеревенский проект. Мне придется продумывать дизайн огорода для Лолы и Чарльза, а садоводческое общество будет заниматься всеми посадочными делами. Они решили сформировать специальный подкомитет, и Чарльз вызвался помочь им, а Молли сказала, что принесет всем свои книги. Миссис Померой пришла в возбуждение и уже хвалила меня за мой общественный дух. Еще раз твою мать! Ну ладно, придумаю какой-нибудь план с кучей стальных трубочек и разноцветным цементом. Для них сойдет. Или с акрами гравия и стальным гамаком. Дома я немного успокоилась, когда Лола на вершине триумфа отправилась восвояси, а мы с Молли раздавили бутылочку винца. На самом деле Молли тоже, в общем-то, получила по заслугам, а Лола так круто взялась за дело, что большую часть бутылки прикончила я, после чего не очень-то крепко стояла на ногах.
— Я не смогу это сделать. Не смогу, и все.
— Конечно, сможешь! В любом случае, уже поздно отказываться, мы должны это сделать. Да ладно тебе, это всего лишь пара стенок и несколько клумб. Ничего сверхсложного, мы просмотрим книжки, должно же там что-нибудь быть.
— Молли, для такой работы мало просмотреть несколько книжек.
— Я уверена, ты справишься, а я тебе помогу, правда, помогу. О, я только думаю, нам нужна система орошения.
— Что?!
— Ну, пруд, или фонтан, или еще что-нибудь в этом роде.
— Разумеется. Может, выроем колодец? Только глубокий, чтобы я могла броситься туда, когда эта затея накроется медным тазом, и вся деревня возненавидит меня.
— Медный таз! Великолепно! Как раз то, что надо для фонтана. А еще у нас должны быть фруктовые деревья.
— Какие еще фруктовые деревья?
— В каждом настоящем огороде обязательно бывают фруктовые деревья. Ну там, айва, груши…
— Я даже не уверена, что знаю, как выглядит айва.
— На самом деле, я тоже не знаю, но думаю, что здорово, я в этом уверена. А деревня будет благодарна нам по гроб жизни. Ладно, уже поздно, мне пора, у меня еще куча дел, которые надо сделать до завтра.
Потрясающе. Похоже, мне придется включить этот дизайн сада-огорода в первую строку списка неотложных дел. Поднимаясь в спальню, я отметила, что возле мусорного ведра выстроилась целая батарея бутылок из-под вина. Надо завтра их выбросить, прежде чем приедет мама. На прошлой неделе она прочитала мне обстоятельную лекцию, что «никому не нравятся пьяные женщины». А когда я сказала, что большинство известных мне мужчин неравнодушны к девушкам навеселе, мама ужасно обиделась. Я постоянно забываю пойти сдать бутылки, и в последний раз, когда была в приемном пункте стеклотары, чувствовала себя как лидер группы анонимных алкоголиков. Но за то, что мама присматривает за Альфи три дня в неделю, ей можно простить постоянное ворчание и маниакальную приверженность к чистоте. Она даже за холодильником моет. Я не знаю никого, кто мыл бы пол за холодильником, и если вдруг обнаружится, что где-то недостаточно чисто, ей обязательно будет до этого дело. Но она любит Альфи, и гораздо более снисходительна к нему, чем была к нам, никогда не заставляет его есть печенку и лук. Джим обычно прятал печенку в носки. Ему было проще, потому что у него носки были серые, почти такого же цвета, как печенка, а у меня были белые носки. И когда я пыталась спрятать в них печенку, это обычно кончалось для меня нотацией о неблагодарных детях. Но с тех пор, как мама пережила шок, когда Патрик бросил меня, с ней стало общаться гораздо легче. Сначала она немного расстраивалась, но в основном из-за чувства вины, что неправильно меня воспитала. А потом шокировала всех заявлением, что она даже рада уходу Патрика, потому что он никогда ей не нравился: у него были бегающие глаза. Да и в любом случае, я уже взрослая, у меня есть работа, и я могу сама себя обеспечивать. Так что, может, это и к лучшему, что у меня нет мужчины, который бы висел у меня на шее и требовал, чтобы я готовила ему ужин. А потом она все испортила, заявив, что если бы можно было повернуть время вспять, то она, может быть, вообще не связывалась бы с мужчинами, потому что от них всегда такой беспорядок. И вообще, сексуальные желания недолговечны, а «когда доживешь до моих лет, поймешь, что на самом деле имеет значение — нужно просто не упустить свой шанс немного развлечься в этой жизни».
Мама говорит, что видела где-то симпатичную синюю шерсть и хочет связать Альфи жилетку или жакет, а может быть, славненькую шапочку и несколько пар носков. Думаю, ей не важно, что я не разделяю идею насчет носков, потому что это слишком кропотливая работа. Ей пришлось выпить пару таблеток после того, как я открыто высказала ей то, что думала. Однако когда я уходила от нее в тот день, она уже спорила с бабушкой, что шапки с ушами гораздо практичнее, чем с кисточками, и что мальчикам не пристало носить одежду лимонного цвета.
Пока я чистила зубы, Альфи проснулся и забрался в мою постель, но я так устала, что уже не сопротивляюсь. Он стянул на себя все одеяло и завернулся в него, как сосиска в тесте. Мне пришлось бороться с ним за кусок одеяла, чтобы не проснуться среди ночи от холода. Сын заснул в позе морской звезды, заняв большую часть кровати, раскинув руки шире некуда, так что я упираюсь головой в спинку кровати и медленно сползаю с постели. Конечно, это замечательно и очень помогает мне уснуть. Просто здорово.
