Дневник садовода

Посадите латук и другие виды поздно созревающего салата, разделите водяные лилии, посадите однолетние растения, придерживайтесь жесткого режима прополки, ухаживайте за лужайкой.

На день рождения родители подарили мне ажурные кованые ворота для сада перед домом. Их привезли частями и тысячу лет устанавливали, но выглядели они потрясающе. Хотя, думаю, чего им не хватало, так это нескольких китайских фонариков в качестве постмодернистского варианта сельских ворот. Я провела несколько часов, нанизывая белые китайские фонарики на чугунное плетение ворот, а затем засунула провод в шланг и замаскировала его в клумбах. Надеюсь, никакое мелкое животное не догадается его перегрызть и потом носиться по саду в поджаренном виде. Я поместила обводной переключатель в углубление в гараже, чтобы Альфи не обзавелся прической в стиле панк, когда в следующий раз решит выкапывать норы для кроликов. Мы провели мини-церемонию зажжения огней, которая сыну очень понравилась, но мама сказала, что это стало похоже на ярмарочные ворота, и не собираюсь ли я начать торговать сластями? Я притворилась, что мне все равно, но втайне забеспокоилась, что снижаю тон всей деревни.

— Ну и как у тебя с Гарри?

— Спасибо, хорошо.

— В котором часу он уехал?

— Около четырех.

— Черт, какая же ты везучая! Лили разбудила меня в пять, надо было к тебе зайти. Вы договорились о новой встрече?

— Нет. Он поступил так, как они всегда поступают — вдруг засобирался и сказал, что позвонит. Что было замечательно, так как мне не хотелось, чтобы он задержался до тех пор, когда проснется Альфи.

— Но вы встретитесь, когда он позвонит?

— Да, определенно. Хотя… я совсем забыла, ты же так устала.

— Прекрати, Элис, единственное, от чего я сейчас устаю, — это подъем по лестнице. А еще я опять выросла из всех своих вещей — сходишь со мной попозже за покупками? Обежим все магазины для беременных, поможешь мне выбрать.

— Конечно.

Молли терпеть не может декретный отпуск.

— Спасибо. И я очень рада за тебя, я имею в виду Гарри. Тебе давно пора было развеяться.

Я, честно говоря, тоже за себя порадовалась, — это было прекрасное противоядие от отзвуков тоски по Патрику. То есть, у нас все только начинается, но я очень надеюсь, что Гарри не собирается заявить, что тайно женат, или признаться, что любит переодеваться патрульным полицейским. Потому что будет очень обидно, если он окажется еще одним ублюдком. А что действительно здорово, так это то, что у меня больше нет навязчивых идей на эту тему. Раньше, если на горизонте появлялся какой-нибудь новый мужчина, я забывала обо всем на свете и часами мучилась: когда он позвонит, и позвонит ли вообще, что надеть, если он пригласит куда-нибудь. Я чувствовала, что это выше моего понимания — как будто сунула палец ноги в воду, а кто-то вдруг выдернул меня на доску для серфинга. И вокруг огромные волны, как в фильме «Столкновение с бездной», или как он там называется, их еще все время возило по песку мордой вниз. Патрик заставил меня его посмотреть, когда собирался заняться серфингом, прежде, чем понял, что для этого надо быть хотя бы спортивным. Но с Гарри я себя так не чувствовала, и не потому, что он скучный или еще что-нибудь. Наверное, все изменилось. Я, видимо, наконец, перестала воспринимать это как смертельный номер, и сама пошла ему навстречу, но все же я почему-то так не думаю. Может, это из-за Альфи, потому что любовь к нему потребовала от меня всех запасов энергии, необходимой для поиска мужчины. А может, я просто повзрослела и не заметила этого. Боже, как это хорошо.

Лола с детьми зашла на чашечку чая. На Мейбл были новые сказочные крылышки, белые и сверкающие, которые подрагивали, когда она шла. Малышка ими очень гордилась. Лоле понравились лампочки на моих воротах, и она сказала, что в новом саду тоже хочет такие же, то есть она вообще хочет, чтобы лампочки были по всему саду. Я потратила кучу времени, чтобы убедить ее, что та элегантная подсветка, которая у нас уже есть, гораздо больше подходит. К тому же, мистера Ченнинга наверняка хватит удар, когда он обнаружит, что по всему саду натыканы лампочки. Вдруг Мейбл пронзительно взвизгнула — оказалось, Эзра уже погнул одно из ее крылышек и собирался погнуть второе, так что Лола накричала на него, и мы смогли попить чаю без дальнейших происшествий. Мейбл уставилась на Эзру, который пнул ее под столом, а затем к ним присоединился Альфи, и Лола сказала, что они вот так весь день над ней издеваются.

— Чарльз уехал покупать свои картины. Почему он решил это сделать именно сегодня, одному богу известно. Наверное, чтобы позлить меня. А Кимберли только что уволилась.

— О господи. Почему?

— Кто ее знает. Она все время опаздывала… Ты знаешь, я думаю, что местные все же лучше — по крайней мере, ты всегда знаешь, где они проводят большую часть времени. Ну, и я сказала ей, что если она опоздает еще раз, я вычту из ее зарплаты, а на следующий день она пришла и сунула мне заявление. Причем так грубо!

Мне казалось, Кимберли была очень милая девушка. Конечно, не победитель конкурса «Лучшие головы Британии», она пыталась вскочить всякий раз, как Лола входила в комнату, но с детьми, казалось, управлялась прекрасно.

— Чарльз продолжает настаивать, что нам не нужна няня, мы с ним и миссис Бишоп можем сами справиться, а потом вот так исчезает на целый день. Нет, это безнадежно, у меня и без того слишком много дел. Придется мне снова звонить в эти проклятые агентства.

— Но Мейбл скоро можно будет отдать в ясли, разве нет?

— Ну да.

— А Эзра будет в школе, так что Чарльз прав. Вы сэкономите на этом кучу денег.

— Ничего подобного, если мне придется торчать с ними весь день. У меня ужасно болит голова. Что мне действительно нужно, так это немного поспать, хотя бы полчасика, ты ведь не будешь возражать, правда? Ох, спасибо, дорогая, ты ангел!

И прежде чем я успела открыть рот, она взбежала по лестнице и направилась в мою спальню, оставив меня внизу с детьми. Лола появилась примерно через час. К этому времени я готова была задушить Эзру, который дважды специально пролил сок и предпринял бесчисленное количество нападений на свою сестру.

— Ах, как же я тебе благодарна, дорогая, теперь я почти чувствую себя человеком. Ну, забираю их домой. Ты уже, наверное, смертельно хочешь от нас избавиться. Да, я же собиралась тебе сказать, что организую поход в «Глиндебурн», у нас на работе куча билетов — не помню, какая там будет опера, но детали можно выяснить позже. Мне нужно собрать как можно больше народу, а мне в любом случае не улыбается полночи обзванивать наших долбаных клиентов. И я решила, что ты, Молли и Дэн сможете прийти, что ты об этом думаешь?

— Ох, Лола, я даже не знаю, это так мило с твоей стороны, но я, честно говоря, не большая любительница оперы.

— Ах, тебе понравится «Глиндебурн», там всегда великолепно. Хорошо. Я позвоню позже, скажу дату и все такое. Слушай, а может, Гарри тоже позвать? Что скажешь?

Блин.

— Это будет несколько затруднительно, то есть я собиралась тебе сказать, он оставался у меня прошлой ночью.

— Что?

— После того, как мы поехали домой, он остался здесь. И, если ты ему позвонишь и пригласишь в оперу, это будет выглядеть так, будто это я тебя упросила, правда же? А мне этого совершенно не хочется.

Лола слегка остолбенела — как это я не позвонила ей сразу же, как Гарри ушел, и не рассказала все в подробностях? Но она довольно быстро оправилась и сказала, что мы оба должны прийти к ней на обед. Это, несомненно, означало, что она решила считать нас парой, а мне так хотелось этого избежать.

— Думаю, мне лучше немного сбавить обороты, ну, пока.

— Ах, перестань, ты же на самом деле этого совсем не хочешь. Давай, позвони ему и пригласи. Думаю, мы теперь можем звонить мужчинам сами — это же пост-феминизм. А может, как раз мы не должны звонить? Точно не помню. Высокие каблуки точно снова в моде, но я не уверена насчет телефонных звонков. Может, спросить у девчонок на работе, каковы последние сводки на войне полов?

— Нет, спасибо. Меня это все не очень-то волнует, думаю, я просто посмотрю, что будет дальше.

— Ладно, если к среде передумаешь, дай мне знать, и я ему позвоню.

Вечером позвонила Эм и сказала, что только что вернулась из Италии на несколько дней и хотела бы приехать ко мне на выходные. Это было замечательно, потому что я не видела ее с Рождества и ужасно соскучилась. Когда мы только приехали в Лондон, то жили в одной комнате в общежитии, а когда Патрик меня бросил, она очень много для меня сделала. Эм без всяких разговоров приехала ко мне и помогла пережить первые несколько дней, когда я думала, что сойду с ума. Джим тоже собирается приехать в эти выходные, потому что Стелла уехала на какую-то стажировку, а я не думаю, что он хочет торчать в городе без нее. И это тоже хорошо. Хотя ему придется спать на софе в гостиной, а Эм я могу положить в комнате Альфи. Она оставит Луку на несколько дней присмотреть за их гостиницей, и я расскажу ей о Гарри. Эм очень удивится, какая я стала спокойная, и скажет, что это хороший знак: значит, я совсем забыла Патрика, и она думает, что это замечательно, так как всегда терпеть его не могла.

Во вторник позвонил Гарри и сказал, что хочет повторить совместный ужин в выходные. Мы договорились на пятницу, и он остался у меня до трех часов ночи, и это было замечательно. Когда он собрался уезжать, уже начинало светать. Я предложила ему поужинать с Эм и Джимом, предполагая, что он откажется, но он неожиданно сказал, что будет рад прийти. Вот только уехать придется не поздно, потому что в воскресенье надо отвезти мать в Лондон на ланч с братом, а ему ужасно не хочется.

— Значит, увидимся? — он снова улыбается и подмигивает мне. Я так люблю, когда он это делает.

— Да.

— Около восьми?

— Отлично.

— Думаю, я поеду домой, вздремну немного, прежде чем снова поступлю в твое распоряжение. Я ужасно устал.

— Неплохая идея.

— Или мне остаться еще на чашечку чая?

— А это еще лучше.

В конце концов он уехал почти в пять. Господи, я совершенно не уверена, что смогу со всем этим справиться, но усталость замечательная, приятная, и Альфи тоже очень доволен, потому что я позволила ему все утро смотреть мультфильмы. Патрик опять отменил плаванье, но, по крайней мере, мне не придется с ним общаться, когда он объявится. Хотя, с другой стороны, было бы неплохо, если он в следующий раз приедет, когда здесь опять будет Гарри. Он ведь совершенно не рассчитывал знакомиться с ним в тот раз, когда Гарри привез Бэзила. Но я знаю, он пришел в бешенство. Он был еще более раздражен сегодня, когда звонил по телефону, чтобы отменить свой приезд.

Эм приехала в субботу утром к неописуемому восторгу Альфи, потому что она привезла ему необъятную банку шоколадного драже и детскую книжку на итальянском, со множеством картинок. На них была изображена собака, которая делала все, что нельзя — воровала салями и бегала по всему городу, когда разгневанные лавочники попытались посадить ее на цепь. Эм нашла забавным мое новое увлечение садоводством, но когда мы поднялись вверх по улице, и я показала ей новый сад, она перестала снисходительно улыбаться и была искренне поражена.

— Ты должна заниматься этим постоянно. Это блестяще.

— Спасибо. Мне действительно нравится. Вернее, сначала я это ненавидела, но сейчас по-настоящему втянулась.

— Ну, так расскажи мне еще о Гарри. Он взрослый?

Эм придерживается теории, согласно которой большинство мужчин застряли в восьмилетнем возрасте, и именно поэтому частенько делают все эти глупости, которые так раздражают. Она считает, что есть и такие, которые взрослеют, но их мало, и надо выбирать очень осторожно.

— О да. Я так думаю. Ну, у нас все только начинается, но чем дальше — тем лучше.

— Он хорош в постели?

— Очень хорош. Особенно на диванных подушках на полу.

— О-о, Элис, что сказала бы твоя мама?

— Одному богу известно. Но думаю, вооружилась бы шваброй.

— А с Альфи он приветлив?

— Да. Ну, они пока не очень много общались. Гарри обычно уезжает до того, как Альфи просыпается, и я считаю, что так лучше сейчас, пока все только начинается. Но когда он приехал в первый раз и привез свою собаку, Альфи был просто в восторге от него. И Гарри был довольно мил с ним. Он одолжил у него экскаватор.

Мы наблюдали за Альфи, который прыгал вдоль дорожки и бил по всему подряд своей палкой.

— Прекрати, Альфи, ты повредишь растения.

Он сделал вид, что не слышит меня, но прекратил и вместо этого принялся колотить по дорожке.

— Он уже такой большой. Всякий раз, как я вижу его, он так подрастает — слишком быстро растет.

— Знаю. Ему опять нужны новые ботинки. А в следующем месяце, ты знаешь, ему исполнится четыре, и в сентябре он пойдет в школу. Это кажется невероятным, правда?

— Да. Господи, я помню ночь, когда он родился.

— Да, я тоже почему-то помню. Забавно, правда?

— Он казался таким крохотным.

— Знаю. Молли ждет еще одного, я тебе не говорила?

— Говорила. Мне так хочется ее увидеть.

— Вот и хорошо. Я сказала ей, что мы завтра зайдем на чай, если ты согласишься.

— Здорово.

— А с гостиницей у вас как, все в порядке? А в личной жизни?

— О да, бизнес идет хорошо. У нас постоянно заняты все номера. А Лука просто замечательный. На самом деле, это как раз одна из причин, почему я приехала — чтобы сказать тебе, то есть попросить… ты не могла бы стать подружкой невесты?

Мне потребовалось около минуты, чтобы сообразить, что она сказала, а потом мы обе принялись обниматься с радостными воплями. Тут подбежал Альфи, и она попросила его нести ее фату. Он сразу согласился, хотя понятия не имел, что такое фата. Честно говоря, с этим могут возникнуть проблемы — Альфи может встать на шлейф ее платья или еще что-нибудь. Эм выглядела такой счастливой — я знала, что у них с Лукой все хорошо. Но она сказала, что в последние месяцы все было еще лучше, и стало ясно, что он для нее — единственный мужчина.

— То есть, я не имею в виду, что он никогда не выводит меня из себя — редко, но бывает. А его мамаша просто чокнутая. Думаю, она бы до сих пор одевала бы его по утрам, если бы могла, вечно поднимает вокруг него невероятную суету. Но я люблю Луку. Правда. И я хочу от него детей, много двуязычных мальчиков и девочек. Мы хотели маленькую скромную свадьбу, но моя мама уже подняла невообразимый шум, и тебе придется мне помочь с ней. Свадьба будет через шесть недель. Знаю, слишком поспешно, но его мать хочет, чтобы мы поторопились, а то вдруг передумаем? Пол-острова думает, что я беременна.

— А на самом деле это не так, верно?

— Да, но я хотела бы. Потому и решилась. Просто невозможно иметь детей и не быть замужем — тебя будут возить напоказ в специальной лодке вдоль всего острова или еще что-нибудь.

Как мило. Она выглядит такой счастливой, и я на самом деле за нее рада. Я пообещала ей помочь уломать ее мать и сказала, что свадьба в гостинице звучит неплохо, а потом мы всерьез разговорились о платье. Эм подумывает о фате и полном свадебном уборе, но, с другой стороны, ей очень нравится идея брючного костюма — главным образом, чтобы позлить мать. Я заставила ее пообещать, что меня она не попытается упаковать во что-нибудь, слишком напоминающее малютку Бо Пип из детской песенки, и бог знает, что наденет Альфи, но если в его наряде будет присутствовать шотландская юбка, она этого не вынесет.

Субботний ужин прошел очень неплохо. Я сказала Джиму, что Эм выходит замуж, поэтому он приехал довольно рано с двумя бутылками шампанского, и мы все изрядно напились, пока Эм занималась ужином, который был великолепен, потому что жизнь в Италии улучшила ее кулинарные навыки, которые и так были неплохи. Она приготовила что-то очень вкусное из ягненка и пучков розмарина, взятых из сада. Джим притворился, будто убит горем из-за того, что она выходит замуж, и сказал, что берег себя для нее. Она — единственная девушка, на которой он когда-либо хотел жениться, и теперь его сердце разбито. Эм проигнорировала это и сосредоточилась на Гарри. Они поговорили о травах, и выяснилось, что она довольно много знает о том, что с чем готовить, и Гарри тоже. А затем они заговорили о вине, и Эм принялась рассказывать ему все о местных винах Итальянского полуострова, которые, по-видимому, имеют фантастический вкус, когда пьешь их там. Но если привезти их в Англию, они становятся похожими на сироп. Джим уложил Альфи в постель, что заняло кучу времени, поэтому есть сели поздно. В конце концов мы устроили состязание, у кого самый противный клиент, и Эм выиграла, рассказав о женщине, которая, вселившись, вручила ей огромную кипу белья на глажку, а посреди ночи позвонила в гостиничный сервис и пожаловалась, что у нее выдохлась газировка. В конце концов она так вывела их из себя, что когда через несколько месяцев снова позвонила, чтобы заказать номер в гостинице, Эм несколько раз нажимала на рычаг телефона и потом извинялась, что их якобы разъединяют. Это напомнило Джиму, как однажды он делал нечто подобное со своим директором по менеджменту, но, к сожалению, тот звонил ему на мобильный и Джим, пытаясь отключиться, ухитрился активизировать какую-то службу дорожного движения, так что ему звонили каждые тридцать секунд со свежим обозрением ситуации на дороге.

Гарри помог мне сварить кофе, и это было очень мило с его стороны, потому что я была довольно пьяная, а он — нет. Гарри уже начал бояться завтрашнего ланча и сказал, что его брат очень негативно относится к сельской жизни и постоянно шутит на тему навоза.

— Наверное, он просто завидует.

— Я так не думаю.

— Ну, никогда не знаешь наверняка.

— Поверь мне. Честно говоря, мне скоро в самом деле пора уходить, или у меня будет чудовищное искушение опять остаться до рассвета, а я уже немного устал.

— Очаровательно.

— Извини, я не это имел в виду. Просто я действительно был сегодня очень занят доставками, у меня был трудный день. А завтра будет еще хуже.

Джим качал орать из гостиной:

— Эй, вы двое, где наш кофе? Ну-ка признавайтесь, что вы там делаете — обжимаетесь, небось?

Мы услышали, как Эм стукнула его чем-то, по звуку похожим на диванную подушку, потому что голос его вдруг резко стал глухим. Гарри улыбнулся:

— Какая хорошая идея!

Когда Гарри уехал, мы открыли еще одну бутылку вина. Странно, но я почему-то почувствовала облегчение. Не считая всего прочего, Альфи спит в моей постели, а Джим ляжет на софе, так что если бы он все же решил остаться, нам пришлось бы разбивать в саду палатку. А у меня ее нет. Но, кроме того, в компании Эм и Джима тоже приятно расслабиться, не надо следить за своим поведением, что практически невозможно в обществе Гарри. С ним я все еще играю себя — втягиваю живот, когда думаю, что он может на меня смотреть, и все такое, а это ужасно утомляет.

— Ну, и каков же ваш вердикт?

— Нормальный парень, я бы сказал, хотя я все равно считаю, что травы — это как-то по-женски. По крайней мере, он может выращивать что-нибудь более мужское — виноградную лозу-убийцу, например. А его мать, как он о ней рассказывает, — просто кошмар. Но сам он кажется мне хорошим парнем, если ты это хотела услышать.

— Вообще-то, я спрашивала не тебя.

Эм сказала, что считает его взрослым, и я ему, кажется, действительно нравлюсь, а это самое главное.

— И он не кажется мне человеком, который вдруг заявит, что ему нужно «пространство» или еще подобная ерунда. Боже, какое чудесное вино.

— Черт, а он и вправду научил тебя, как правильно поддавать, этот твой капитан Кирк.

По какой-то одному ему известной причине Джим решил, что Лука имеет что-то общее с капитаном Кирком. Кажется, это как-то связано с Жан-Люком Пикардом из «Звездного пути».

— Заткнись.

— Смело идти туда, куда не ступала нога человека. А ты точно уверена, что это твой единственный мужчина, тот, кого ты искала? Вот в чем вопрос. Возможно, ты совершаешь ужасную ошибку.

— Не обращай на него внимания.

— Можешь смеяться надо мной, но когда его мамаша окажется клингоном, ты пожалеешь, что не слушала меня.

— А вот здесь ты прав. Хотела бы я получить один из этих лучевых телепортаторов. Шикарный свадебный подарок! Я могла бы отправить ее куда-нибудь, где она будет полезна, когда она станет слишком доставать.

— Для Альфи тоже может понадобиться такая штука. Я до сих пор не совсем уверена насчет идеи доверить ему твою фату. Он совершенно не умеет вести себя спокойно: начнет петь, танцевать на шлейфе твоего платья или еще что-нибудь.

Джим, кажется, пришел в восторг от перспективы, что Альфи начнет орать песни прямо посреди венчания.

— Я научу его некоторым милым мотивчикам, если хочешь: «Старый мусорщик», например, или «Правь, Британия». Ну же, развеселись.

Я жду этой свадьбы с огромным нетерпением.

Воскресенье мы провели читая газеты и пытаясь заставить Джима прекратить учить Альфи песне «Правь, Британия». К счастью, Альфи это на самом деле было не очень интересно. Он все подговаривал нас пойти к Молли и посмотреть на Эдди и других курочек. Джим уехал после ланча, и Альфи потащил нас прямиком к Молли. Эдди стал гораздо крупнее, и все цыплята бегали кругами, истерически хлопая крыльями и клюя друг друга. Эм сделала вид, что ей это интересно, и сказала, что Эдди — самая лучшая курочка, какую она когда-либо видела.

— Но разве Эдди — не сокращение от Эдварда? Это имя для мальчика, а Эдди курочка, а все курочки женского рода, ведь правда?

— Знаю, глупая тетя. Курочки-мальчики называются петушки. Но я хочу, чтобы ее звали Эдди. Девчонки могут носить мальчишеские имена. У нас в группе есть девочка, которую зовут Сидни.

— Совершенно справедливо.

Мы сидели в кухне и наблюдали за Альфи и Лили, чтобы убедиться, что они не слишком разыгрались в курятнике и не затопчут кого-то из цыплят.

— Знаешь, Молли, твой живот внезапно очень вырос.

— Знаю. Если так будет и дальше продолжаться, скоро я не буду влезать в машину. Дэн говорит, что устроит специальную раму в крыше, но меня эта перспектива не впечатляет.

— А я считаю, ты выглядишь чудесно. Мне нравилось смотреть на Элис, когда она носила Альфи.

Лицо Эм приобрело мечтательное выражение.

— Да, это просто прекрасно. Я не могу спать дольше часа подряд, потому что ребенок все время лежит на каких-нибудь жизненно важных органах, а потом еще Лили вскакивает на рассвете. Но даже если она спит, проклятый Бернард начинает кукарекать. Это чертовски действует мне на нервы, должна вам сказать. Думаю, я скоро пущу его на суп.

— Ты же вроде вегетарианка?

— Да. Но для Бернарда сделаю исключение.

— Я в самом деле завидую тебе. Это, должно быть, так замечательно — быть беременной.

— Чертовски мерзко, да, Элис?

— Абсолютно. Пока Альфи не родился.

Меня это весьма задевало.

— Да, я помню это чувство.

— И я тоже. Но оно скоро проходит, поверь мне.

— О, не будь такой ужасной, Элис, ты ведь обожаешь Альфи.

— Да, конечно, я его люблю, но никогда не думала, что это может быть так трудно. Я хочу сказать, твоя жизнь полностью меняется. Полностью. Я уже и вспомнить-то не могу, как это было, когда он еще не родился. Будто мне сделали какую-то операцию, и кусочек мозга навсегда потерялся. Тот кусочек, который мог часами читать или сосредотачиваться на каком-нибудь деле. И с памятью тоже что-то происходит. Раньше мне удавалось планировать и держать все в голове, а теперь приходится записывать на бумажку. Говорят, люди возвращаются к нормальной жизни, но я не могу.

— Я тоже, и мне все хуже. На днях я едва не заблудилась, когда ехала домой: проехала мимо поворота к нашей деревне. Почему? Одному богу известно.

— Да, я понимаю. Все эти разговоры о детях изрядно портят настроение. Ну, что еще?

Молли рассмеялась.

— Извини, это действительно прекрасно, правда, но меняет твою жизнь. Ты больше никогда не сможешь думать только о себе. Дети выходят для тебя на первое место. Навсегда.

— И ты так сильно любишь их, что все время боишься. Ужасно боишься. Иногда я смотрела на Альфи, когда он был крохой, и понимала, что люблю его так сильно, что мне больно. Физически больно. Они такие хрупкие, и только ты можешь их защитить. Иногда мне снятся кошмары, что я не могу спасти его, и это ужасно, словно с тебя сдирают кожу. Когда у тебя будут свои дети, ты поймешь.

— Звучит довольно мило, ну, если не считать пассажа о куске кожи, пожалуй.

— Да, но Элис права, чувство действительно похожее. И потом, конечно, еще мышцы таза.

— Прошу прощения?

Мы объяснили насчет мышц таза и строжайших запретах чихать на публике, если, конечно, ты не делаешь упражнения каждые десять секунд до конца своих дней. Все мы посидели немного молча, с довольно напряженными лицами, сжимая и разжимая таз.

— Господи, это действительно трудно.

— Женщина, которая ведет курсы для рожениц в больнице, говорит, что нужно представить, будто это лифт. И ты поднимаешься с первого этажа на одиннадцатый, а потом спускаешься обратно.

Мы все приняли это во внимание.

— Я могу подняться только до четвертого.

— Я тоже.

— Вот черт.

Мама взяла с меня обещание вернуться с работы пораньше, чтобы выпить чайку в честь моего дня рождения. На работе у нас есть традиция, что ты покупаешь пирожные, а потом во время чая все стоят в неловком молчании, пока Джанет дарит тебе очень дешевую открытку. Но поскольку я собиралась уйти раньше, то произвела раздачу пирожных во время ланча. Джанет была недовольна.

— Ну, если ты настаиваешь, может, я и смогу съесть маленький кусочек прямо сейчас.

Терпеть не могу людей, которые режут шоколадный эклер на три части и съедают только краешек.

Мэлком прошествовал мимо и сгреб большой кремовый рожок, а затем довольно непривлекательно облизал губы.

— С днем рождения, желаю всего-всего. Ты с каждым днем молодеешь, Элис. Раскрой нам свой секрет.

— Я пью много джина.

Мэлком рассмеялся, но Джанет было не смешно. На этот раз Бренда сама подарила мне открытку, которую все подписали. К открытке был прикреплен бэйдж с надписью «Мне всего, и побольше». Бренда расспросила меня о последних новостях насчет свадьбы Эм. Я показала ей е-мэйл от Эм, к которому была приложена подборка ужасных платьев различных оттенков странного цвета. Эм называла его баклажанным, но на самом деле он был фиолетовым. Думаю, что она шутит, но не уверена.

— У нее только две недели, чтобы все организовать, так что приходится очень торопиться. А мать доводит ее до белого каления.

— Моя тоже меня доводила, я едва все не отложила. А потом Брайан напился на приеме и послал ее на три буквы.

— А у тебя, Джанет, были сцены в последнюю минуту перед свадьбой?

— О нет, моя свадьба прошла изумительно.

— Ну, не считая того, что лил жуткий дождь, а половина гостей получила пищевое отравление.

Джанет пришла в ярость. Думаю, она не ожидала, что Мэлком подойдет так быстро.

— Честно говоря, я хотела сказать тебе пару слов, Элис. Я заметила, что у тебя очень обширная электронная переписка с друзьями, а мы, знаешь ли, не поощряем такую практику, когда люди используют рабочий компьютер для личного общения. Он для этого не предназначен.

— Извините, Джанет. Обычно Эм пишет мне домой, но сейчас у меня глючит модем, и я попросила ее прислать письмо сюда. Надо сказать, что я нередко пользуюсь своим домашним компьютером для работы, так что, думаю, это уравновешивается.

Вот ведь скряга! Это должно заставить ее заткнуться.

— Я уверен, что уравновешивается, Элис, и уверен, Джанет не хотела, чтобы ты подумала, будто нам жалко. Правда, дорогая?

О боже! Теперь Джанет точно меня возненавидит. Публичная критика от величайшего из мужчин собственной персоной.

— И если тебе нужно что-то для работы дома, пожалуйста, скажи нам. Я не хочу, чтобы ты платила за то, что делаешь какую-нибудь работу для конторы, совершенно не хочу.

Все лучше и лучше.

Я поехала домой, и мужчина, который стоял за мной на заправке, довольно странно посмотрел на меня и подмигнул. Я вспомнила, что на мне висит бэйдж «Мне всего и побольше» и сняла его, потому что мама не сочтет это забавным. Бэйдж вроде «Мне всего и побольше» не в ее вкусе, хотя «Доместос» начал использовать их в своей рекламе.

Альфи стоял в саду перед домом и высматривал, когда я приеду. Я пообещала закрыть глаза, и он довольно быстро повел меня в гостиную. Я поклялась, что не подглядывала, тогда он сказал, что можно открывать глаза, и подарил мне большую коробку солодовых конфет. Альфи считал солодовые конфеты верхом искушения с тех пор, как однажды я сказала ему, что мы не можем купить большую коробку в деревенском магазине, потому что это только для взрослых.

— Спасибо, дорогой, это так мило.

— Да, и ты можешь съесть их все сама. Хотя делиться — это хорошо, ты же знаешь, мамочка. Очень хорошо. Хорошие люди делятся.

Мама устроила замечательное праздничное чаепитие с сосисками на палочках, чипсами и желе. Воздушные шарики, к сожалению, лопнули, когда мы пили вторую чашку чая, — Альфи постарался. Мама задернула занавески и выключила свет, как всегда делала это, когда мы были маленькими, и внесла торт со свечами. Альфи шел рядом и выплясывал нечто среднее между маршем и движениями кунг-фу. Глазурь на торте была розовая, как жевательная резинка, и ее было очень много, а надпись шоколадными буквами гласила: «С днем рождения, мэм». Это заставило меня почувствовать себя Кэтрин Куксон, пока мама не объяснила, что купила буквы в городской кондитерской, и должно было получиться «С днем рождения, мама», но Альфи съел одну букву «а». Мы задули свечи, и я загадала желание, а потом мы еще раз зажгли их, чтобы Альфи тоже мог загадать желание. Я знаю, что сын загадал собаку, он только об этом и говорил в последнее время. А я загадала, чтобы все дни рождения проходили так же, как этот, хотя, может быть, без такого количества лопающихся шариков. Когда мама уезжала домой с кусочком торта для отца, я обняла ее.

— Спасибо, мам. Большое спасибо.

— Не за что, это всего лишь маленький тортик.

— Да, но чай и все остальное… Что бы я без тебя делала?!. Ты ведь сама это знаешь, правда?

— Перестань, иди в дом, а то становится прохладно.

Мы с Альфи помахали ей вслед, а затем вернулись в дом смотреть телевизор и есть солодовые конфеты. Слава богу!

Гарри позвонил, чтобы поздравить меня с днем рождения, и мы договорились встретиться на выходных. У нас уже стало традицией встречаться в пятницу вечером, и это устраивало нас обоих. Он приходил ужинать и оставался до четырех или пяти часов утра, а потом уезжал, прежде чем Альфи успевал проснуться. Его, кажется, не беспокоило, что мы никуда не ходим вместе, и меня тоже, если честно. Мне нравится медленное развитие отношений, оно оставляет больше свободы и вообще более удобно.

— Ну что, тогда увидимся в пятницу?

— Конечно. Около восьми. Да, кстати, твоя подруга Лола звонила и звала меня на «Глиндебурн», но я сказал, что не смогу. Надеюсь, все в порядке? Просто у меня была куча этих выходов в свет, когда я работал. Корпоративные вечеринки и походы куда-нибудь всем офисом — это не для меня, я всегда это ненавидел.

Я совершенно точно помню, что просила Лолу не звонить ему. Черт! Он наверняка подумал, что это я уговорила пригласить его.

— Все нормально. Я, честно говоря, не знала, что она собирается тебе звонить, а то бы предупредила.

— Ну, надеюсь, тебе повезет, и это будет не Вагнер — его произведения вечно исполняются по три недели каждое. Да, и не забудь взять зонт. По моему опыту, в «Глиндебурне» всегда проливной дождь.

Круто.

Лола как обычно набрала толпу на представление в «Глиндебурне», и сказала, что совсем забыла, что я просила ее не звонить Гарри, и даже немного обиделась, когда он отказался. Она взяла с меня обещание прийти в платье и без галош, и никакого упоминания о садах весь вечер, потому что Чарльз уже утомил ее подобными разговорами, и не нужно его в этом поощрять. Поскольку у меня не было достаточно роскошного платья, приличествующего случаю, мне пришлось в обеденный перерыв обегать все магазины и остановиться на бледно-голубом шелковом платье с маленькими бусинками по подолу, которое я увидела в новом, только что открытом супермаркете. К нему хорошо подходили бледно-голубые босоножки, которые я купила прошлым летом. Мама сказала, что я выгляжу замечательно. Они с Альфи стояли и махали мне рукой, когда я выходила на улицу. Была одна проблема: Молли только что позвонила и сказала, что она слишком устала и плохо себя чувствует. Она надеется, что Лола ее не убьет, если она останется дома и рано ляжет спать. Ей просто не высидеть несколько часов и слушать вопли какой-нибудь женщины, у нее голова расколется. Так что оставались мы с Дэном, а это было неудобно, но Молли настояла, чтобы он обязательно пошел, потому что уже взял напрокат фрак и все такое, и ей кажется, что он действительно с нетерпением ждал этого вечера.

Дверь открыл Чарльз.

— Ого! Какая ты красавица! Ой, извини, я не думал, что это прозвучит так… ну… словом, ты выглядишь великолепно.

Появилась Лола. На ней была длинная шуршащая шелковая юбка фиолетового цвета с узким черным шелковым корсажем, у которого был весьма впечатляющий вырез. Она смотрелась потрясающе и была похожа на дам из «Унесенных ветром».

— Может быть, шампанского, прежде чем мы выйдем? Ты не возражаешь?

Как только Чарльз ушел за шампанским, появился Дэн. Он тоже был что надо, как мужчины в рекламе средств после бритья или еще чего-нибудь такого. Я никогда раньше не видела его в смокинге. Как жаль, что Молли не с ним. Лола тоже была в восторге, и все время хихикала и кокетничала. Думаю, поэтому Дэн ужасно нервничал. Он так чокался бокалом с шампанским, словно от этого зависела его жизнь.

— Возьми бокал с собой в машину, Элис, по дороге еще выпьем. Мы можем выезжать в любую минуту. Дэн, ты тоже возьми бокал.

Было так странно сидеть в «Рейнджровере» и чокаться шампанским, когда на улице еще светло. Нам надо было приехать туда к трем, потому что действо начиналось довольно рано, но предусматривались два перерыва, чтобы все могли устроить себе пикник. По-видимому, пикник — это в «Глиндебурне» самое главное, и люди соревнуются в том, у кого лучше получится. Мы прибыли и встали в длинную очередь шикарных машин, переполненных болтающими снобами, которые пытались разгрузить корзины для пикников. Я никогда не видела такого количества БМВ и «Рэйнджроверов» в одном месте — это было похоже на какой-то слет элиты. Лола начала рассказывать нам об опере, которую, кажется, написал Глюк, о котором я никогда не слышала, но она сказала, что это замечательный композитор. К тому времени, как мы нашли место для парковки, было уже довольно поздно, но Лолу, казалось, это не заботило. Мы прогулялись по садам и встретили кучу ее друзей, которые, казалось, все друг друга знают. А потом какая-то женщина с ее работы, по виду очень взволнованная, подбежала с билетами и программками и сообщила, что приехали все клиенты, кроме Грэхема. Она предложила разгрузить нашу корзину для пикника и добавила, что поставила столы и стулья на балконе на случай, если пойдет дождь. Лола вручила ей ключи от машины, сказав, что корзина в багажнике, и приказала ни под каким предлогом не говорить Бернарду, где мы сидим. Затем дама удалилась, и мы все поспешили за ней.

Кажется, Лола знала половину публики, и проход к нашим местам занял уйму времени, потому что она постоянно останавливалась, чтобы с кем-нибудь поздороваться и поцеловаться. Большинство женщин было в пышных вечерних платьях, а некоторые выглядели просто необычайно: у одной дамы на голове была тиара, и я не думаю, что это в шутку. Когда мы вошли внутрь, нас проводили в ложу, что было прекрасно, хотя стулья стояли друг напротив друга, так что все выглядело как в автобусе. Кто бы ни спроектировал это место, он определенно заботился больше об акустике, чем о дизайне лож для снобов. Но вид отсюда все равно был замечательный, и билеты, должно быть, стоили целое состояние. Полагаю, это все задумано для того, чтобы люди могли показать, сколько они готовы заплатить за роскошный пикник и шанс увидеть платья друг друга. Честно говоря, это заставляет меня испытывать чувство вины: ведь где-то есть настоящие почитатели оперы, которые отдали бы последний грош, только бы сидеть сейчас на моем месте, а я даже не знаю, какую оперу мы сейчас будем слушать.

Здание было великолепно — помню, я читала, как его строили, чтобы заменить старое, которое все любили. Для меня было так необычно, что я с нетерпением ждала начала спектакля. Но вот через десять минут подняли занавес. Сцена и все, что на ней, было совершенно ужасно: залысины белого пространства, черные и белые линии и жуткая плоская подсветка. А все актеры были в современных костюмах и двигались медленно и неуклюже, словно на колесиках. По какой-то неведомой причине хор в полном составе выполз на сцену на четвереньках. Думаю, это как-то связано с греческой трагедией — люди были движимы богами, словно пешки на шахматной доске, но это не производило нужного впечатления. Особенно комично выглядели бои на мечах. Музыка поначалу казалась приятной, но постепенно я поняла, что мечтаю о том моменте, когда она кончится. Чарльз вообще задремал, и у меня было искушение последовать его примеру, но Лола казалась погруженной в происходящее. А Дэн, по-моему, испытывал смутное беспокойство, словно куда-то опаздывал. Он все смотрел в свою программку, а затем наклонился вперед, как будто если сосредоточиться на происходящем, оно может стать более понятным.

Наконец объявили антракт, и мы отправились на пикник. Шел проливной дождь, так что никто не отваживался уходить с балконов, на которых теперь было так людно, что они казались лагерем для беженцев из высшего общества. Женщина, которая встретила нас и вручила билеты, вновь появилась, словно фея, и заняла нам столик, на котором стояли две бутылки шампанского в ведерке со льдом. Она, казалось, испытала огромное облегчение, когда мы все уселись, и спросила Лолу, не нужно ли ей еще что-нибудь, а если нет, то она лучше пойдет и проверит, как устроились другие гости. Они были в ресторане, куда, по-видимому, ушли и все корпоративные коллеги, и именно поэтому Лола настояла, чтобы мы устроили пикник.

— Я на минуточку, — сказала она, — мне придется поздороваться кое с кем. О боже, это Бернард! Он вечно является на наши корпоративные мероприятия, и от него всегда одни проблемы — то опоздает, то вытворит что-нибудь непотребное. В прошлом году в Хенли он умудрился свалиться за борт во время водной прогулки. О, смотрите, это же Тони, Тони Говард, кинорежиссер, вы наверняка о нем слышали.

Она встала и махала ему рукой до тех пор, пока он не направился к нам, при этом выглядел немного озадаченным, потому что не мог вспомнить, как ее зовут. Лола наградила его одной из своих особых сногсшибательных улыбок в тридцать два зуба.

— Тони, Лола Баркер. Мы с вами работали в прошлом году в «Британских телекоммуникациях», помните?

— Ах да, рад видеть вас снова.

— Присоединяйтесь, выпейте с нами бокал шампанского.

— Мы вообще-то как раз идем обедать. Хлоя, дорогая, подойди и поздоровайся.

Очаровательная молодая женщина появилась из-за его спины. На ней было облегающее шелковое платье цвета морской волны. Лола несколько сникла.

— Какое замечательное платьице! От Госта?

— Нет, Топ Шоп.

— Просто чудо!

Честно говоря, меня это несколько раздражало. Я имею в виду, даже если она потратила на него пятьсот фунтов, какое Лоле до этого дело? Готова поставить крупную сумму, он на ней не женат. Но он гений, так что, думаю, все в порядке. Даже я слышала о Тони Говарде, что он очень знаменит. Тони наградил Лолу довольно угрожающей улыбкой.

— Как вам нравится опера?

Лола ответила, что постановка очень интересная, а Глюк великолепен в любом исполнении. Затем этот великий человек повернулся ко мне.

— А как на ваш взгляд?

Вот черт! Даже если бы я знала, что обязана просто сказать что-нибудь вежливое и неопределенное, я бы просто не смогла.

— В операх я не очень-то разбираюсь, но вот того, кто придумал такие декорации, стоило бы расстрелять.

— Я бы тоже очень хотел с ним познакомиться.

Ну вот, теперь он и мне угрожающе улыбнулся. О боже! Хлоя стояла с любезной маской на лице, а Лола ухватилась за эту фразу и сказала, что она легко может это устроить, потому что ее отец — почетный член этого театра. Мистер Говард, кажется, нашел это забавным.

— Ваш отец ведь композитор, не так ли?

— Да.

Лола выглядела крайне довольной собой.

— Тогда, прошу вас, не стоит беспокоить его из-за меня, я всего лишь хотел спросить, что могут означать эти чертовы кубы. Но искать его в такой толпе нужно разве что с собаками.

Чарльз рассмеялся, и, кажется, мистеру Говарду это понравилось.

— Вы тоже не поклонник оперы, как я понял?

— Честно говоря, нет. Но я согласен с Элис, хотя думаю, что расстреливать его — это немного слишком.

— Ну, я не знаю. Всему есть предел.

Лола пришла в себя и заявила:

— Да, вы правы. Я тоже об этом думала, в самом деле. Декорации были немного однообразные.

— Однообразные? Да это просто позор!

Хлоя, кажется, начала скучать.

— Дорогой, нам пора идти, нас все ждут.

— Да-да, конечно. Простите, мы должны идти. Но был очень рад повидаться с вами, Лола, и познакомиться с вашими друзьями. Приятно сознавать, что вся эта новомодная херня раздражает не только таких старых идиотов, как я.

Лола была в восторге.

— Может, пригласить его на обед как-нибудь вечером? И ты тоже могла бы прийти, Элис, я уверена, ему понравилось то, что ты сказала, мне показалось, ты вообще ему понравилась.

— Ты можешь пригласить еще Хлою.

— Не будь дураком, Чарльз, она мне совершенно не нужна. Это всего лишь его подружка, одна из многих, мне думается.

Чарльз улыбнулся:

— Да, я в этом уверен, и в любом случае, она слишком яркая, чтобы быть идеальной гостьей, не так ли?

Лола выглядела раздосадованной, однако Чарльз фыркнул от смеха и сказал, что если она, наконец, закончила встречи и приветствия, то не можем ли мы начать есть, потому что лично он умирает с голоду.

Из корзины появилась разнообразная вкусная еда. Омары, маленькие горшочки креветок, клубника, салат с курицей и множество восхитительных сыров. А еще там был очень аппетитный пирог с дичью и море разных салатов с маленькими бутылочками соусов.

— Боже, Лола, как чудесно! Огромное тебе спасибо за то, что всех нас позвала и организовала все это. Угощение просто великолепно!

— Спасибо, дорогая. Хотя я до сих пор уверена, что ты должна была уговорить Гарри пойти с нами.

— Он не поклонник оперы.

— Жаль. Я всегда считала, что мужчину очень характеризует то, как он относится к опере. Это раскрывает его как человека.

Не думаю, что мне хочется уточнять, что она имеет в виду. Лучше просто не буду обращать внимания. Но она не сдавалась.

— Я подумала, что ему представился прекрасный шанс провести волшебный вечер вне дома, отвлечься от всех этих горшков с растениями. Ладно, Дэн, а ты что скажешь? Ты ведь впервые в опере, не так ли? И ты знаешь, что говорят о первом посещении оперы.

О господи! Дэн отчаянно покраснел. Честное слово, он ведет себя как кролик, случайно попавший в сноп света от фар.

— Так жаль, что Молли не смогла прийти.

Спасибо Чарльзу.

— Нам надо придумать, как ей компенсировать это. Что ты об этом думаешь, Дэн? Я могла бы посидеть с детьми, если ты, конечно, не будешь возражать, когда Альфи будет всю ночь гонять кур.

— Я все пытался ее убедить немного подождать с этим, но она и слышать не хочет.

— Может, отправить ее на массаж или что-нибудь в этом роде? Лола любила ходить на массаж, когда была беременна. Правда, дорогая? А я всегда думал, что быть беременной — это чертовски трудная работа.

Лола уставилась на Чарльза.

— Я обожаю эти процедуры. Закажи и мне тоже сеанс, ладно, милый? Если найдешь что-нибудь поблизости от дома. Массаж всего тела с разными кремами и прочими штучками.

Дэн снова покраснел. Господи, Лола сегодня вечером просто подавляет собой.

— Элис, хочешь клубники?

Кажется, Чарльз пытается сменить тему.

— Да, пожалуйста, клубника выглядит очень аппетитно.

— Скоро у нас будет собственная, из нашего сада. Дождаться не могу. Я сегодня смотрел — все идет замечательно. Просто удивительно, как быстро все растет, я даже представить себе не мог.

— Знаю. Это потрясает воображение, правда? Вот только что это были маленькие росточки — и вдруг обнаруживаешь, что они превратились в полноценные растения. Я никогда не думала, что это может быть так интересно.

Лола рассмеялась.

— Существуют гораздо более интересные и впечатляющие вещи.

— Конечно, дорогая, но садоводство, по крайней мере, не требует публики.

Лола проигнорировала его, но, видимо, заволновалась.

— О, смотри, вон там Мелвин! Я должна пойти и поздороваться с ним.

Мы все объелись, но шампанское хотя бы сделало вторую половину оперы менее тяжким испытанием. Чарльз на сей раз совсем заснул, и его пришлось даже толкнуть локтем, чтобы разбудить, когда он начал похрапывать. Аплодисменты в конце были жиденькими, но, думаю, актеры тоже испытали огромное облегчение, что все закончилось. А когда мы, наконец, добрались до парковки после того, как Лола попрощалась с сотнями гостей, мы не смогли обнаружить свою машину. И, кажется, не только мы: многие столкнулись с той же проблемой и теперь бродили туда-сюда, щелкая своими ключами дистанционного контроля, чтобы обнаружить, у какой из БМВ засветятся фары. В конце концов мы обнаружили машину почти в другом конце парковки, а потом еще уйму времени проторчали в очереди, чтобы оттуда выехать. Поездка обратно была замечательной и тихой, в основном потому, что Лола заснула. Чарльз подбросил домой Дэна, а потом и меня.

— Спасибо, Чарльз, и передай от меня спасибо Лоле. Все было здорово.

— Нет, это тебе спасибо. Правда, хорошо, что мне было с кем поговорить. Жаль только, опера оказалась такой ужасной.

— Ну, спокойной ночи. Приятных снов.

Господи! Не знаю, зачем я так сказала? Это прозвучало, будто я флиртую, хотя совершенно не имела этого в виду. Но слова Чарльза прозвучали так грустно, а он такой замечательный. Должно быть, я выпила больше шампанского, чем мне казалось.

— Спокойной ночи, Элис.

Когда я зашла в дом, мама сказала, что Альфи заснул быстро и довольно рано, чего никогда не происходит, если его укладываю я. Вероятно, он четко придерживается закона подлости для родителей. Мы выпили по чашечке чая, и я рассказала маме, как прошел вечер. Она ответила, что это звучит очень здорово, хотя, ей кажется, Лола ведет себя немного высокомерно. Мама включила один из моих дисков с Фрэнком Синатрой, пока гладила белье, за что ей спасибо большое, а когда она уходила, Фрэнк как раз начал петь о том, что надо расслабиться и успокоиться. Если бы он пел в «Глиндебурне» вместо оперы, у них бы отбоя не было от посетителей каждый вечер. Но я почему-то не могу себе представить старину Фрэнка среди этих декораций. Ну, даже если забыть о том, что он давно умер. Но если бы он был жив, мне почему-то кажется, что он никогда не стал бы выползать на сцену на четвереньках, воя «Я сделал по-своему» и балансируя на кубе. А даже если бы и стал, то, по крайней мере, ему можно было бы подпевать. Пожалуй, я действительно выпила слишком много шампанского.