В небесах над Террой войска Империума Человечества готовились к войне. Внизу, под дымкой пепла, вращалась родная планета человеческой расы; её поверхность испещряли гигантские городские застройки и хитросплетения ульев. Это был стиснутый кулак из железа и камня, из которого вырастали долговязые башни орбитальных элеваторов и шлейфы, оставляемые маневровыми двигателями тяжёлых транспортников. Планета была окружена ореолом платформ промежуточных станций. Самые разнообразные по размеру и сложности конструкции, они были разбросаны по пространству низких орбит и кластерам, базирующимся в точках Лагранжа с нулевым тяготением. Между ними, сияя дюзами двигателей, перемещались корабли, похожие на крапинки ртути на чёрном бархате.

Вокруг Терры обращалась пребывающая в вечном движении армада, окутывая собой планету, как пеленой. Конструкции, не уступающие размерами континентам, плыли, будто грандиозные металлические тучи. Часть из них была артиллерийскими комплексами — не более чем орудиями в свободном полёте, которые были нацелены в пустоту вовне, словно пушки на зубчатых стенах древнего замка. Другие являлись постами боевого управления, пунктами сосредоточения войск, верфями и космическими доками, которые щетинились военными кораблями всех типов и любого тоннажа, чьи корпуса переоснащались новым оружием. Некоторые орбитальные станции были частными жилищами имперских аристократов и сановников, но даже их высокое положение не уберегло их от приказа о фортификации. Повеление, в свое время оглашённое Императором, относилось ко всем без исключения. Терра находилась на военном положении, она облачалась в свою кольчугу и вострила клинки, наблюдала, ожидала…

Снаружи, за орбитой Луны, уже были размещены второй и третий рубежи обороны. Там, во мраке, плавали поля автономных артиллерийских роботов и сети датчиков. Астероиды, которые подтащили тендерамииз пояса за орбитой Марса, образовывали бастионы огневого заграждения, засечный рой и прочие узлы оборонительной герсы. Они подготавливались к тому дню, который обязательно придёт — к дню, когда в небе станет тесно от боевых флотилий мятежников Хоруса Луперкаля.

Изменник Воитель, первый среди равных из числа сынов-примархов Императора, ни на миг не спускал с Терры глаз. Эта планета была не просто духовным сердцем Империума, не просто Стольным Миром и родиной человечества. Прагматичные тактики могли говорить, что для успешной войны с Императором, возможно, и вовсе не потребуется добираться под свет звезды Сол, но в это никто не верил всерьёз. Хорус придёт. Здесь был дом его отца, и если он не сожжёт его, чтобы провозгласить своим, то он никогда не сможет заявить об окончательной победе. Император прекрасно это понимал и совершил приготовления.

Конструктор укреплений, казалось, был рождён для подобной задачи — Рогал Дорн, самый верный и непоколебимый из сынов Императора, примарх VII Легиона Астартес, Имперских Кулаков. Говорили, что Дорн является величайшим знатоком оборонной стратегии во всей Галактике, и что цитадель, спроектированную Кулаками, вообще нельзя взять. Хорусу предстоит проверить это утверждение.

Дорн координировал грандиозную фортификационную кампанию со своего флагманского корабля и космической крепости, могучей “Фаланги”. Размером с небольшую луну, она была вынуждена держаться вдали от терранских судоходных маршрутов из опасения, что её огромная масса окажет приливное воздействие на орбитальные станции меньших размеров. Космическая крепость, стоящая на страже ведущихся фортификационных работ, была грандиозным золотым шедевром. Её бока покрывали крепостные валы и башни, похожие на соборы здания и акры куполов. “Фаланга” была не только флагманом VII Легиона, но также и его домом, на чьих жилых ярусах хватало места для сотен тысяч воинов и подсобной обслуги.

Подступы к крепости пестрели вереницами военных и грузовых судов. Космические корабли вели замысловатый танец, курсируя туда и обратно под верховным командованием Дорна. И среди них, затерявшись в свистопляске показаний ауспиков и помех от рассеянного назад излучения, подкрадывалась всё ближе на замаскированных двигателях маленькая челночная капсула.

* * *

Корабль с трудом заслуживал подобного названия. Челночная капсула, чьи размеры были не больше, чем у лэндспидера, содержала лишь одного-единственного пассажира, примитивную двигательную систему и авто-навигатор. Всё остальное пространство, что оставалось внутри бесшовного, не поддающегося сканированию корпуса, было забито аппаратурой глушителей датчиков и щитов-отражателей. Как правило, подобными судами пользовались имперские агенты или ликвидаторы Официо Ассасинорум, но в данном случае пассажир явно преследовал другую цель.

Капсула выписывала спираль в направлении корпуса “Фаланги”, автономные системы управления ждали до последней возможной секунды, не позволяя тормозным двигателям замедлить скорость сближения. Выдвинувшиеся магнитные захваты протащили капсулу последний короткий отрезок пути до места стыковки. Когитаторы корабля задействовали режим “невидимки”, вводя в заблуждение стыковочные датчики и скрывая внеплановый прилёт.

Так могло продолжаться лишь считанные мгновения, но их было достаточно. Нарушитель, не замеченный Имперскими Кулаками, очутился на борту их судна, призрак по сути своей, как бы иначе он ни звался. Челночная капсула, полностью выполнившая своё назначение, отстыковалась и уплыла прочь, вновь сливаясь с суматохой космических трасс. Её единственный пассажир отважился на однократный выход на связь, послав короткий импульсный пакет с сжатым сообщением по зашифрованному каналу секретной полосы вокс-диапазона. Ответа не будет. Единственного сигнала уже было достаточно, чтобы возник риск обнаружения.

(Искажённый голос): Я на борту. Продолжаю выполнение задания.

Воин укрылся в длинной тени, его массивная силовая броня призрачно-серого цвета наполовину растворилась во мраке. Поверх доспехов на нём были просторные одежды из тонкого металлического материала, которые придавали ему облик монаха из древней легенды. Подтянув их к себе, он включил вшитое в рукав устройство, и поверхность одеяния замерцала. Воин превратился в стеклянистый эскиз самого себя, его контуры нарушились, как будто видимые через окно с залитым дождём стеклом. Технология была малораспространённой и капризной, но обманный балахон мог скрыть от случайного свидетеля даже бронированного гиганта.

Под капюшоном кривил лицо Натаниэль Гарро. Он не одобрял подобные подковёрные действия, но у него не было другого выбора. Он очутился здесь по прямому приказу Малкадора Сигиллита, Регента Терры. Когда-то Гарро был боевым капитаном в Легионе Гвардия Смерти, но он уже давно сложил с себя это звание, став тем, кого некоторые называли Странствующими Рыцарями, — одним из секретных агентов Малкадора посреди хаоса галактической гражданской войны.

Он двигался во мраке теней, которые отбрасывали огромные декоративные колонны, перемещаясь с места на место, когда экипажные серфы и Имперские Кулаки направляли свой взгляд в другую сторону. Гарро пересёк огромный Зал Побед, следуя маршрутами Сада Скульптур и Галереей Героев. Он уже был однажды на борту “Фаланги”, но при очень отличных обстоятельствах. Тогда Гарро был гостем Седьмого Легиона, вырванным из лап смерти самим Рогалом Дорном, и ему было не по сердцу, что его возвращение происходит под завесой секретности.

Коридоры и залы флагмана являлись впечатляющими творениями утилитарной военной архитектуры. Увешанные флагами, знаменующими сотни тысяч побед, и наполненные произведениями искусства, которые прославляли Легион Дорна и высшие идеалы Империума, они были блистательным зрелищем. У Гарро не было времени ими любоваться. Он считал, что во время выполнения этого задания он находится на вражеской территории, и собирался действовать в соответствии с этим. Он отступил от своих обычных приготовлений лишь в одном, появившись здесь только со своим мечом, Вольнолюбцем, и не взяв с собой свой болтер. Этим он показывал, что при выполнении этой задачи он не станет — не сможет— проливать кровь, но он сомневался, что Имперские Кулаки, доведись им его сейчас обнаружить, окажут ему такое же уважение.

Тщательно следя за тем, чтобы оставаться невидимкой для своих собратьев-легионеров, Гарро медленно и осторожно продвигался во внутренние помещения необъятного космического форта при подспорье полученной им подготовки и обманного балахона. Место назначения, к которому стремился воин, находилось глубоко внутри “Фаланги”, на её нижних палубах неподалёку от гигантских центральных двигательных узлов флагмана. Для этого отсека существовало лишь одно название — Секлюзиум — и никакого другого.

* * *

Перед ним возвышалась огромная овальная дверь из голубого титана, опоясанная запорными устройствами. Глаза Гарро привлек символ, который был выбит на металле поверх засова, — бронированный кулак на фоне белого диска, эмблема VII Легиона. После того, как была закрыта эта дверь, Рогал Дорн лично нанёс этот знак, и это ему Гарро окажет открытое неповиновение, если он её откроет.

Внутри запечатанного помещения, за барьерами экранирующих стен из черного фазового железа и противо-псионических приспособлений, созданных во времена Тёмной Эры Технологий, примарх Имперских Кулаков повелел держать в заключении команду своих собственных сынов. Они не совершили ни единого проступка, не сделали ничего, что навлекло бы позор на их собратьев. Это были преданные воины, которых отозвали со службы на передовой, бойцы, которым прародитель их Легиона приказал разоружиться и сложить с себя обязанности. Они были Имперскими Кулаками, суровыми и непоколебимыми, истинными сынами Дорна до самых кончиков ногтей, и, тем не менее, они беспрекословно подчинились повелению примарха. Единственный грех этих легионеров состоял в том, что они носили на себе проклятие идущих от варпа способностей. Лексикании, кодициарии и эпистолярии, они были боевыми братьями Библиариуса, обученными использовать в качестве оружия мощь своих разумов.

Эдикт, испущенный Императором после Собрания на Никее, в одну секунду покончил с этим подразделением. Заигрывания примарха-чародея Магнуса Красного с непредсказуемыми силами варпа привели к тому, что библиариям было отказано в их оружии. Приказы Императора запрещали какое бы то ни было использование псионических способностей в Легионах, и теперь библиарии Дорна проводили долгие дни в тихих медитациях, изолированные от своих собратьев и не знающие, что их ждёт в будущем.

Гарро полез в сумку на своём поясе и достал устройство, которое втиснул ему в руки сам Малкадор. Маленькая кристаллическая вещица имела неизвестное Гарро происхождение, но он так и не смог полностью отделаться от необъяснимого ощущения, что она не была человеческой. Когда он спросил Регента Терры об этом своём подозрении, Малкадор не сказал ничего, а просто упёрся в него твёрдым холодным взглядом.

Устройство заработало. Под его влиянием запоры, удерживающие дверь закрытой, начали открываться в быстрой последовательности друг за другом, но это действие не прошло незамеченным.

(Механический голос): Именем Легиона, стой и назовись!

Потайная ниша развернулась вокруг оси, являя пару бронированных орудийных сервиторов в жёлтой расцветке Кулаков. Подневольные создания, превращённые в автоматы, мялись в неуверенности, прилагая все силы, чтобы отследить замаскированного воина. Гарро не дал им времени, чтобы прицелиться. Он атаковал, не оставив сервиторам ни единой возможности поднять тревогу. Безмозглые машины зашатались и рухнули на палубу с перерубленными нервными трактами. Оставив их лежать там, где они упали, Гарро развернулся обратно к двери в тот момент, когда отошёл последний запор.

* * *

Брат Масак грезил. Он не погружался в сон, поскольку био-имплантаты Астартес покончили с нуждой в подобных вещах, но грёзы к нему приходили — в том странном ментальном пространстве его медитаций, когда его сознание обращалось внутрь себя, и он сосредотачивался на своей судьбе. Во мраке, он временами видел проблески того, что казалось нереальным, неземным. Небеса, в которых черным-черно от боевых кораблей. Твари, которых нельзя отнести к инопланетным, исковерканные и чудовищные. Война, сжигающая Галактику от спирального рукава и до ядра…

Масак и прочие псайкеры, изолированные от всей остальной Вселенной, потеряли счёт времени. Недели перетекали в месяцы, а месяцы — в годы, и ход времени ощущался всё слабее, пока не осталось лишь вечное настоящее. Масак был готов ждать в заключении этого отсека так долго, как только пожелает его примарх. Это было его долгом.

“Когда мы понадобимся Империуму, он придёт. Когда наступит время, Дорн за нами вернётся”. Слова пришли внезапно, но убеждённость, стоявшая за ними, казалась эфемерной. Ни один из изолированных библиариев не высказал каких-либо сомнений по поводу их заключения, но невыносимая мысль, похороненная глубоко в сознании Масака, грозила всплыть на поверхность. Что, если Дорн не вернётся?

(Масак): Дверь Секлюзиума!

Разум брата Масака резко вернулся в бодрствующее состояние, и он вскочил со своей койки. Что-то было не так. Он ощутил, как затрепетала и померкла жизнь в орудийных сервиторах, когда были задуты тусклые свечки их умов, а затем воспринял смутный образ ещё одной души, которая была укрыта за крепкими стенами противо-телепатического обучения и жёсткого мышления. Это мог быть только легионер, но кем именно является этот воин, было невозможно уловить, а прибегнуть к своим способностям, чтобы протиснуться глубже, означало нарушить Декрет. Вместо этого Масак выискал горстку своих собратьев и призвал их к оружию.

(Масак): Тут что-то не так! Врата не должны открываться с такой лёгкостью! Это какое-то нападение, не иначе!

Обернувшись, Масак увидел человека в серой броне, который появился, когда упал на палубу обманный балахон. Он был очерчен ореолом света, падающего из наружного коридора, а в его руке потрескивал силовой меч. Сам библиарий предпочитал двуглавую силовую секиру с изогнутыми лезвиями из пси-резонантного металла. Она в тот же миг очутилась в его руке, а его братья, стоящие рядом с ним, достали свои мечи и силовые посохи.

(Масак): На тебе нет ни цветов, ни эмблемы, нарушитель. Назови мне своё имя и Легион, отдай свой меч…

(Гарро): Я отказываюсь. Это оружие в ваших руках — всего лишь холодный металл, если оно не заряжено вашей псионической энергией.

(Масак): Его будет достаточно.

(Гарро): Идём со мной, и нам вообще не понадобится скрещивать клинки.

(Масак): Ты нам не приказывай. А сейчас отдай свой меч.

(Гарро): У меня нет желания с вами сражаться, но свой меч я не сдам.

(Масак): Тогда ты заплатишь за своё вторжение.

Масак и его боевые братья напали на нарушителя дружным скопом, проводя непрерывную серию атак, каждая из которых получила жёсткий отпор. Библиарий пытался понять истинную цену воину. Тот двигался немного неуверенно, выдавая этим наличие аугметического заменителя конечности, но он не был нерасторопным. Его огромный силовой меч отразил оружие Масака и заставил библиария отступить на шаг назад.

Безымянный воин обладал покрытым шрамами лицом закалённого в битвах ветерана и отвагой мученика. Имперские Кулаки прилагали все усилия, чтобы пробиться через его защиту, но он сдерживал их, выказывая беспримерную собранность и мастерство. Масак скривился, переходя в наступление. Он дал своим братьям совершить стремительный обманный манёвр и затем ударил мощным взмахом секиры. Их клинки встретились, блокируя друг друга, так что полетели искры. Масак впился глазами в нарушителя, выискивая в выражении его лица хоть что-то, что позволило бы понять, зачем он здесь очутился.

(Масак): Кто ты такой?

Несмотря на весь железный самоконтроль Масака, в пылу рукопашной какая-то крошечная частица его сверхъестественного восприятия прошлась по периферии разума его противника. В нём вспыхнуло озарение, дав ему мимолётнейший проблеск понимания причины появления в Секлюзиуме этого легионера. Его истинные намерения были почти у Масака в руках.

(Голос): Прекратить!

Возможность разлетелась вдребезги, как хрупкое стекло, когда в отсек вступила новая сила — пылающий безжалостный разум военного вождя. Неподатливый, как гранит, сияющий холодным огнём, он затмил собой всё остальное, полыхая беззвучным пожаром абсолютной воли.

(Дорн): Приказываю убрать оружие.

Присутствие Рогала Дорна было таким весомым, что он, казалось, заполнил всё помещение. Его аура была точным подобием бронированного кулака на его богато украшенной броне. Примарх, по бокам от которого стояли его хускарлы, обвёл псайкеров неистовым взглядом и проследил за тем, как все они опускаются на колено и склоняют голову. Масак последовал их примеру, то же самое сделал и нарушитель в серой броне. Дорн был сыном Императора, ходячей крепостью в лице человека, более неодолимой и неподатливой, чем любая конструкция из камня и стали. Немногие могли набраться мужества, чтобы бестрепетно встретиться с ним взглядом, но, к удивлению Масака, воин-ветеран это сделал.

(Гарро): Рад встрече, лорд Дорн.

На лице повелителя Масака промелькнуло нечто похожее на удивление.

(Дорн): Натаниэль Гарро. Я спрашивал себя, не пересекутся ли снова наши пути. Это онтебя послал?

(Гарро): Не сочтите за дерзость, милорд, но я думаю, что вы уже знаете ответ на этот вопрос.

Глаза Дорна сузились, и он сделал жест одному из своих людей:

(Дорн): Доставьте его в мои покои. Я скажу ему пару ласковых.

Масак проследил за тем, как Гарро убрал свой меч в ножны и ушёл под стражей. Когда он пересекал порог Секлюзиума, то кивнул Масаку, возможно, выразив этим жестом своё уважение. Библиарий отвернулся и обнаружил на себе изучающий взгляд примарха.

(Дорн): Не следовало тревожить вас в вашем… уединении. Ответственные за это будут наказаны. Возвращайтесь к своим медитациям. Дверь будет заперта вновь.

(Масак): Повелитель…

Дорн остановился, но не обернулся, чтобы посмотреть ему в лицо.

(Масак): Милорд, если мне будет позволено спросить… Как идёт Великий Крестовый Поход?

Примарх молчал долгое мгновение. В воздухе повис невысказанный вопрос, настоящийвопрос: “Когда мы сможем вернуться к своему Легиону?”

(Дорн): Ситуация осложнилась. Это уже не Крестовый Поход, теперь это война. Война, дикая по размаху и ужасная в своей горести.

(Масак): Мы готовы к службе.

(Дорн): Я знаю, сын. Я знаю.

* * *

Гарро осмотрелся, заново охватывая взглядом санкторум примарха. Из богато украшенных покоев, расположенных в верхней точке самой высокой из башен “Фаланги”, открывался впечатляющий вид на космическую крепость. Обширное овальное помещение сейчас казалось ареной, а он был жертвой, отправленной найти погибель на её лазурном полу. Он почувствовал чьё-то присутствие за своей спиной.

(Дорн): Ты припоминаешь, что произошло в тот прошлый раз, когда мы стояли вместе в этой комнате?

(Гарро): Я наблюдал за концом “Эйзенштейна”.

(Дорн): После этого.

Гарро напрягся. Это здесь он впервые предъявил Дорну факты, свидетельствовавшие об измене Хоруса. Тот среагировал так, как сделал бы любой любящий брат: сначала было отрицание, за ним последовал страшный гнев, достаточно сильный, чтобы Гарро испугался за свою жизнь. Он развернулся лицом к примарху, тщательно взвешивая слова:

(Гарро): Я принёс вам тяжёлую правду. Бремя моего долга…

(Дорн): Как мне вспоминается, ты спросил меня, уж не ослеп ли я. И, возможно, так оно и было, но это в прошлом. Теперь я вижу ясно. Я должен заботиться о том, чтобы обеспечить выполнение моегодолга. Император поручил мне оборону Терры и командование всеми своими армиями. Это моёбремя. По сути, я теперь и есть Воитель — во всём, кроме титула.

Дорн навис над ним, его глаза искрились, как кусочки кремня.

(Дорн): Я знаю, чем ты занимаешься, Гарро, я знаю о планах Малкадора и его секретных предприятиях. Я знаю, что ты и этот старый Волк Круз теперь стали его агентами. Сигиллит использует вас для сбора информации и вербовки людей. По причинам, которые ещё не вскрылись, многие из них являются псайкерами. И всё это происходит в явном пренебрежении приказами Императора.

Тяжёлые латные перчатки примарха сжались в кулаки.

(Дорн): Эта… призрачная броня, которую ты носишь, с тавром Малкадора на твоём плече… В каких-то других местах Империума она, может, и позволяет тебе бывать везде, где ты захочешь, но не здесь. “Фаланга” принадлежит Седьмому. Появляясь втайне в моих владениях, не ожидай, что тебе это сойдёт с рук. Ты дашь мне объяснения, — он поднял руку и указал пальцем на Гарро, — или на этот раз я не буду сдерживаться, когда я тебя ударю.

(Гарро): Не сочтите за неуважение, милорд, но я не могу раскрывать своё задание. Даже вам.

(Дорн): Гарро, ты обязан мне своей жизнью. Ведь это Имперские Кулаки спасли тебя и твоих людей из глубокого космоса! Вы были в дрейфе и стояли перед лицом верной смерти! Ты так легко об этом забыл?

(Гарро): Я, милорд, не забыл ничего. Да, я в полной мере осознаю, насколько я вам обязан, и тем не менее, мой долг перед Сигиллитом стоит выше этого.

(Дорн): Что за долг может потребовать, чтобы ты, как вор, прокрался на борт моего корабля, нарушил мои приказы и потревожил тех, кого я держу в изоляции? Мы уже подобрали твою капсулу, Гарро. Как ты собираешься бежать? Чего ты хотел от моих библиариев? Ты дашьмне ответы!

Гарро сделал глубокий вдох, собираясь с мужеством для открытого неповиновения примарху.

(Гарро): Сожалею, но я не могу, милорд.

Какой-то долгий миг Гарро опасался, что Дорн осуществит свою угрозу и уложит его ударом, но затем примарх отступил, кипя надменной яростью.

(Дорн): Я не принимаю твой отказ. Ты останешься пленником на борту “Фаланги” до тех самых пор, пока не решишь дать потребованные мной ответы. Если понадобится, ты будешь находиться здесь, пока не потухнут сами звёзды.

Прежде чем он успел вызвать своих охранников, чтобы они сопроводили Гарро прочь, двери санкторума отворились сами.

(Масак): Повелитель, простите моё вторжение, но я должен с вами переговорить.

(Дорн): Брат Масак, я не давал тебе позволения покинуть Секлюзиум. Вернись туда сейчас же.

(Масак): Непременно. Но сначала я должен просить вас об этой аудиенции. Нарушитель, Гарро… Я знаю, зачем он здесь.

Прищуренные глаза Дорна обратили на сына всю испепеляющую мощь своего взгляда.

(Дорн): Объясни.

(Масак): Я чую правду, которую он прячет. Она притаилась в глубине его сознания. Если вы позволите, то я могу вытащить её на свет.

Примарх скрестил руки поверх своего золотого нагрудника.

(Дорн): Ты смеешь предлагать использование псионических способностей? Ты лучше любого другого Имперского Кулака знаешь, что мой отец это запрещает!

Но пока Дорн произносил эти слова, Гарро видел в его глазах внутренний конфликт. Зная, что честь обязывает его следовать Эдикту Императора, примарх никоим образом не мог сбросить со счетов огромную ценность псайкеров как боевого оружия в арсенале Легионов.

(Масак): Ему не скрыть от меня ничего, повелитель. Если только вы позволите мне допытаться у Гарро ответов…

(Дорн): Я не ослушаюсь Никейского Эдикта, как не сделаешь этого и ты. Даже малейшее использование порождённых варпом способностей означает неповиновение. Оно открывает дорогу к злоупотреблению, точно также, как злоупотреблял ими мой брат Магнус. Нет, Имперские Кулаки верны Императору во всём. Решение моего отца — окончательное слово в этом вопросе.

(Гарро): Если мне будет позволено сказать, лорд Дорн, то я бы предложил компромисс.

(Дорн): Говори. Я тебя выслушаю.

(Гарро): У библиария превосходное чутьё, и оно право. Я появился здесь ради него. Я открою приказы Малкадора, но только брату Масаку и никому другому. Он поймёт, говорю ли я правду.

(Дорн): А если я откажусь?

(Гарро): Тогда, милорд, как вы и говорите, я буду составлять вам компанию до тех самых пор, пока не потухнут звёзды.

* * *

Допросная комната не превышала размерами салона бронированного транспортника. Металлические стены, тусклые и безликие, перерастали в усеянный люм-сферами потолок. Решётка слива в центре пола предательски свидетельствовала о том, что здесь случалось проливать кровь, и часто. Гарро и Масак стояли друг напротив друга, разделённые пустой комнатой. Бывший Гвардеец Смерти сохранял невозмутимость и был неподвижен, как статуя. Имперский Кулак смотрел на него изучающим взглядом, следя за его лицом в ожидании первого признака какого-нибудь предательского микровыражения, которое могло бы раскрыть истинные намерения Гарро.

(Гарро): За нами следят?

(Масак): Нет. В этом месте нас не сможет услышать даже примарх. То, что ты должен мне сказать, останется только между нами.

Гарро кивнул.

(Гарро): Расскажи мне о грёзах, Масак.

Библиарий много чего ожидал услышать, но только не это. Масак никому не рассказывал о тех приводящих в смятение картинах, которые навещали его медитирующий разум в последние недели, появляясь всё чаще с каждым проходящим днём.

(Масак): Я не вижу снов.

(Гарро): Мы все их видим, сородич. Возможно, не в той манере, как это понимают обычные люди, но мы это делаем. И ты, со своими способностями, ты и в самом деле грезишь совершенно иным образом. Ты не рассказывал об этом, так ведь?

(Масак): Так.

(Гарро): И всё же Сигиллит знает. И, следовательно, знаю я.

Выяснив, что его мысли открыты другим, Масак чрезвычайно обеспокоился. Но, с другой стороны, было известно, что, не считая Императора Человечества, Малкадор является величайшим псайкером из всех ныне живущих в Галактике, и, как говорили, он может читать любой разум, как распахнутую книгу.

(Масак): Я… виделгрёзы… о небесах Терры, полнящихся чёрными боевыми кораблями. На них эмблемы в виде злобного глаза. Полчища уродливых страшилищ в союзе с предателями опустошают планету. Омерзительные твари, подобных которым доселе не видели в царстве смертных существ…

(Гарро): Демоны.

(Масак): Это довольно подходящее слово.

(Гарро): Они не просто фантазия, не обман воображения. Они реальны.

Гарро хладнокровно и без всяких околичностей рассказал библиарию о мятежах, распространяющихся под верховодством Хоруса. Он открыл легионеру всю кровавую правду о происходящем, глядя на борьбу эмоций на его лице. Сначала это был шок, затем отвращение и, наконец, — ярость.

(Гарро): Я сражался с этими тварями, видел, как они возникают из плоти мертвецов. Твои видения…

(Масак): Значит, будущее?

(Гарро): Возможный вариант. То, что ты увидел, и есть причина, по которой я здесь нахожусь.

Гарро придвинулся на шаг, в его манерах появилась торжественность.

(Гарро): Сигиллит послал меня, чтобы найти тебя и забрать с собой. Малкадор ищет сильных и благородных людей для начинания, чья цель — защитить Империум от подобной угрозы в грядущие тысячелетия. Он избрал тебя, Масак. Он избрал тебя для исполнения долга, который превыше твоей верности Рогалу Дорну и Имперским Кулакам.

Серый воин протянул Масаку свою бронированную руку.

(Гарро): Идём со мной, сородич. Твоя изоляция закончится. Тебе вернут твою мощь.

Брат Масак посмотрел вниз на протянутую руку Гарро. Он понимал, что означает это предложение. Это был шанс покончить со изоляцией, шанс снова стать полезным, шанс сражаться за Империум. Но он покачал головой, отворачиваясь прочь.

(Масак): Нет, я отказываюсь. Скажи Регенту Терры, что я не могу принять его предложение. Я — Имперский Кулак, сын Дорна, я подначален своему примарху, и это превыше всего прочего. Я не покину свой Легион.

(Гарро): Масак, ты понимаешь, от чего ты отказываешься? Если ты не пойдёшь со мной, то лорд Дорн вернёт тебя в изоляцию Секлюзиума! Ты будешь там пленником, изгоем в своём собственном Легионе! Ты можешь никогда не получить ещё одной возможности быть освобождённым от исполнения Никейского Декрета!

(Масак): Мы есть железо и камень, сэр, мы поступаем так, как гласит приказ нашего примарха. Я не ищу, как бы освободиться от распоряжения Императора, я принимаю его! Я из Седьмого Легиона, а мы повинуемся!

(Гарро): Даже если приказ заставляет тебя усомниться?

Масак вытянулся по стойке “смирно”, в его взгляде не было неуверенности.

(Масак): Если приказания отдаёт Дорн, то сомнений не существует. Мои… видения… Если ты говоришь правду, Гарро, если Воитель предал нас, если он заключает соглашения с чудовищами, то мой долг — стоять плечом к плечу со своим примархом и своими боевыми братьями и встретить эту измену лицом к лицу.

(Гарро): Этого может не хватить, чтобы его остановить.

(Масак): Я верю, что этого хватит.

Ответ Масака, похоже, задел какую-то струнку в душе воина, и после секундной заминки Гарро кивнул, принимая сказанное.

(Гарро): Я тебя понимаю. Мне очень хорошо знакомо это… бремя долга. Я позабочусь о том, чтобы донести твои слова до Малкадора. Он будет недоволен, но я заставлю его отнестись к твоему выбору с пониманием.

Гарро отсалютовал ему Аквилой и пошагал к люку, Масак же не двинулся с места, обдумывая его слова.

(Гарро): Счастливо оставаться, брат Масак. Надеюсь, что придёт тот день, когда я буду иметь честь сражаться с врагом бок о бок с тобой.

(Масак): Этот день… он придёт раньше, чем мы думаем.

(Гарро): Да. Именно так.

* * *

Рогал Дорн ожидал его, стоя в своём санкторуме и неотрывно глядя сквозь огромные окна галереи в направлении далёкого шара Терры.

(Дорн): Прибыл транспортник, которого не было в расписании. Под штандартом Регента. Твой рейс до дома. Малкадор, похоже, всегданачеку.

(Гарро): Мой опыт это подтверждает, лорд.

(Дорн): Гарро, я имею полное право тебя убить. Время сейчас военное, и с тайными деяниями разбираются самым жёстким образом. Разве недостаточно того, что нам приходится защищаться от ассасинов и шпионов предательского отродья? Я что, вдобавок должен охранять себя от тех, с кем я на одной стороне?

(Гарро): Я не возьму на себя смелость сказать.

(Дорн): Конечно, нет. Ты верный сын Империума. Разногласия у меня с тем, кто отдаёт тебе приказы. Твоя же единственная ошибка состоит в том, что ты, возможно, отдал свою верность неподходящему человеку. Или что ей злоупотребляют.

Дорн наконец-то развернулся, и звёздный свет рельефно высветил резкие линии его лица.

(Дорн): Не испытывай терпение Имперских Кулаков ещё раз. Это предупреждение относится и к тебе, и к Малкадору. Сделай так, чтобы он это уяснил. Свободен, капитан.

Гарро поклонился, но задержался ещё на минутку:

(Гарро): Лорд Дорн… Ваш воин, Масак… Он обладает великой способностью к прозрению, которая остаётся без внимания в его заключении. Он и его собратья-библиарии… Придёт время, когда они снова вам понадобятся. Вы должны доверять Сигиллиту, следуя…

(Дорн): Я слышу твой голос, но слова принадлежат Малкадору. Я ценю прозревательные способности Масака сильнее, чем ты можешь знать. Сигиллит полагает, что моими действиями руководят невежество и страх. Он не понимает. Библиарии находятся именно там, где им необходимо быть.

(Гарро): Взаперти в сейфе? Они… они просиживают время в утробе вашей крепости, как приговорённые в ожидании эшафота!

(Дорн): Нет. Они стоят наготове, прямо под рукой, в сердце моего Легиона. Время буду выбирать я, Гвардеец Смерти, а не ты и не Малкадор.

(Гарро): Вы многого от них попросили, милорд.

(Дорн): Времена такие, они многого просят от каждого из нас.