Зиккурат оказался именно там, где указал Таматика. Из гигантского монолитного здания поднимались шпили, рассеивавшие туман, который исходил из углов. По бронзовому фасаду стекали потоки едкого дождя. Он стоял у края открытой платформы, напоминая какой-то жертвенный храм, а рядом с ним находились две исполинские фигуры.

— Титаны, — сказал Тоик.

Сайбус почувствовал пустоту в груди.

Однако эти машины предназначались для работы и промышленных целей, а не войны. Вместо ракетных установок к броне крепились подъемники. Плазменные аннигиляторы и гатлинг-пушки заменили топливными патрубками и грузозахватами.

Шарроукин, наверное, уже был на месте, но Сайбус не видел смысла гадать, где прячется Гвардеец Ворона.

Большую часть платформы занимала заправочная колонна — объединение чудовищно толстых цилиндров из флексостали, уходившее в облака, словно перевитый веревками ствол самого могучего дерева, какое только можно было представить. У колонны держались, ожидая заправочной операции, паровые буксировщики, представлявшие собой невероятно мощные машины с закрепленными на крышах кабинами пилотов. Сайбус еще не видел кораблей Альфа-Легиона, но знал, что те приближаются. В небе уже разыгрывались бури, вызываемые спуском в атмосферу кораблей немыслимых размеров.

Многотысячное воинство адептов Механикум в темных рясах, сервиторов и грузчиков стояло ровными рядами. В них били дождь и ветер, но никто и мускулом не двигал.

Сайбус не обращал на них внимания. Не они были его целью.

— Нам нужно быть там, — сказал он, указав на навесной центр управления, поднимавшийся над верхними ступенями зиккурата. — Наверху.

Тоик кивнул.

— Времени у нас немного, — добавил он, глядя на серпантинную лестницу, уходившую вверх по мокрой от дождя стене. — А до вершины далеко.

Сайбус оглянулся на два захваченных спидера.

— Шарроукин сказал поспешить, — проговорил Сайбус. — Но сначала я попрошу тебя кое-что сделать, Септ.

— Что?

— Выстрели в меня.

Сайбус врезался в бронированные двери, оставив на металле алый след. Из царапины на руке, где ее задело болтерным снарядом, лилась кровь. Всю лестничную площадку позади него занимали воины в помятых доспехах, стрелявшие вниз по пролету. Он замолотил кулаком по двери.

— Откройте! — закричал Сайбус. — Они уже подступают!

В противовзрывные двери ударяли масс-реактивные снаряды. Сайбус пригнулся и дал очередь из трех снарядов, не целясь. Где-то внизу взорвалась граната. Какой-то легионер взвыл, изображая боль.

— Сетар муттакс! — заорал он. — Сетар-чтоб-вас-муттакс!

Он понятия не имел, что эти слова значит, — только что они были какой-то кодовой фразой. Ему оставалось лишь надеяться, что она не подпишет ему смертный приговор.

На площадку перед дверями отступило еще несколько воинов. Их броню, как и броню Сайбуса, покрывали отметины от взрывов, порезы от цепного оружия и пятна крови. Все были нанесены самостоятельно, но менее убедительно повреждения от этого не выглядели.

— Ну же, ну же, — пробормотал Сайбус, падая на колено и стреляя поверх своих солдат.

Внутри зиккурата отключились магнитные замки, и противовзрывная дверь метровой толщины начала расходиться по середине. Перепад давления вызвал ветер, несущий с собой горячий воздух, наполненный запахом ладана и маслянистого конденсата.

Сайбус вскочил на ноги и попятился внутрь, одновременно зовя своих воинов. Едва оказавшись за дверями, он обернулся и сохранил в памяти мысленную карту помещения. Углы атаки, векторы угрозы.

По бокам от открывавшейся двери стояло двое Альфа-легионеров, по одному — в углах, и еще два — в центре полукруга, образованного когитаторами. Вдоль остекленного фасада шли ряды терминалов для управления воздушным трафиком.

Восемь воинов.

— Внутрь! — крикнул он своим воинам. — Пока они не бросились к воротам!

Через открытые двери начали вбегать остальные воины.

Когда все оказались внутри, Альфа-Легионер ударил кулаком по собственному наплечнику. Сайбусу требовалась вся его сила воли, чтобы не оторвать ублюдку голову сейчас же.

— Кто там? — спросил воин.

— Девятнадцатый, — выдохнул Сайбус.

— Гвардия Ворона? — неверяще уточнил воин. — Невозможно.

Сайбус слышал в его голосе тень сомнения. Он практически видел, как идут мыслительные процессы в голове предателя. Если какой-то легион и мог тайно проникнуть на платформу, это был Девятнадцатый.

Воин принял решение.

— Сколько их?

Бронированные двери закрылись за последним из воинов Сайбуса, и на его скрытом шлемом лице возникла ухмылка.

— А Шарроукин еще говорил, что я лгать не умею.

— Кто?

— Тот, кто, надеюсь, сейчас тебя убьет.

Шарроукин оказал ему эту услугу, отправив в голову Альфа-легионера рой кристаллических осколков. Стоявший на пути у Сайбуса воин упал, и Шарроукин немедленно сменил цель. Благодаря ярким ртутным символам на солдатах Сайбуса процесс выбор целей был элементарен. Пожалуй, даже слишком прост.

Шарроукин застрелил двух воинов в центре контрольного пункта: одного через линзу шлема, второго — в горло. Классическая ликвидация стоящих рядом целей. Альфа-легионеры в углах пригнулись и бросились в укрытие, пропав с его поля зрения.

Пусть. Он сделал отсюда все что мог.

Тиро и Медузон разберутся с остальным.

Было искушение остаться на прежнем месте. Вероятность появления внеплановых целей была высока.

Он помотал головой. Такой подход приводит снайпера к гибели. Нужно сменить позицию. Найти новое расположение для стрельбы.

Убить больше предателей.

Сайбус кувыркнулся в укрытие, спасаясь от масс-реактивных снарядов, пробороздивших пол. Встав на колено, он отправил короткую очередь в сторону, из которой пришли выстрелы. Взрывы отражались в металле стен и стоявшего рядами оборудования. Дисплеи лопались, оставляя после себя скопища мутных осколков.

Бронированное стекло вылетело под ударами, и в помещение ворвался нефтехимический ветер. В воздухе закружились мотки печатных лент и клубы пыли.

Рабы и встроенные сервиторы либо не замечали разыгрывающийся вокруг бой, либо не считали нужным беспокоиться. Большинство из них погибало за пультами. Те, кто имел способность самостоятельно мыслить и двигаться, пытались бежать. Они успели сделать лишь несколько шагов, прежде чем их уничтожило перекрестным огнем.

Помещение пересекали горизонтальные траектории выстрелов. Два его воина упали, доказав, что даже элемент внезапности ничего не гарантирует. Но у Сайбуса еще оставалось достаточно воинов для того, чтобы закончить начатое. Он подполз к краю укрытия — ряду разбитых логических процессоров.

Таматика наверняка будет ругать его за устроенные разрушения, но пусть сам попробует захватить это место без выстрелов! На лице Сайбуса возникла редкая ухмылка.

Большинство воинов не любили бои в тесном пространстве, но Железный Десятый такой тип сражений только ценили. Будь у него абордажный щит, он сейчас стоял бы среди Альфа-легионеров по локоть в их потрохах, по пояс в крови.

Сайбус схватил мертвого Альфа-легионера — того самого, с которым разговаривал, — и, буркнув от напряжения, поставил его вертикально. Трансчеловеческий воин в полном боевом облачении оставался тяжел даже для другого обладателя генетически улучшенного организма. Едва он приподнял тело над верхним краем консоли, град снарядов с треском ломаемых костей и керамита пробил трупу грудь

Сайбус бросил тело и вскочил на ноги.

Альфа-легионер слева.

Он нажал на спусковой крючок, и вражеский воин, лишившийся большей части плеча и половины головы, упал.

Четыре мертвы, четыре осталось.

Преимущество было у Сайбуса, имевшего больше людей, и враги это понимали. Он мог бы уже убить их всех, но, смеясь при мысли об их замешательстве, позволил им вызвать подмогу. Он на нее рассчитывал.

— Септ! — крикнул он. — Подползи с правого фланга. Они будут держаться подальше от окна, так что прижми их к дальней стене. Не вставай потом — мы ударим молотом.

Тоик кивнул и выдвинулся, захватив с собой трех Железноруких. Сайбус подозвал к себе оставшихся. Безостановочный огонь на подавление хорошо действовал на Альфа-Легион; деваться им было некуда, и позади была только стена.

Один из солдат Тоика упал, когда его шлем превратился в чашу с кровавой кашей. Ярость Сайбуса начала превращаться в что-то первобытное.

— Слиток на наковальне! — взревел он. — Пусть же молот опустится!

Когда прозвучало последнее слово, все Железные Руки бросились на пол.

Куски задней стены влетели внутрь под бурей взрывов. Крупнокалиберные масс-реактивные снаряды прошили сталь за Альфа-легионерами. Воздух наполнили обрезки металла, похожие на бронзовые дипольные отражатели, и внутрь проник свет сотрясаемого штормами неба.

Молниеносная атака взрывными снарядами разорвала вражеских легионеров на части. Броню и плоть уничтожало так основательно, словно над ними работали лезвия скотобойни.

Сквозь дыры в стали Сайбусу было видно, как захваченные спидеры двигаются из стороны в сторону и с глухим грохотом и вспышками дульного пламени посылают из тяжелых болтеров высокоскоростные взрывные снаряды.

— Стоп, — приказал Сайбус. — Они мертвы.

Тяжелые болтеры остановились, и мгновение спустя Тоик вышел из укрытия, чтобы убедиться в правильности его слов. Он переходил от тела к телу, каждому всаживая в голову по болту. Во время боя он снял шлем, и теперь Сайбус видел в его глазах ненависть, абсолютно бездонный колодец с ней. После смерти Ферруса Мануса у многих гордых его сынов только ненависть и осталась.

Однако за ней Сайбус увидел сожаление. Это его удивило: он не думал, что Септ Тоик способен сожалеть. Впрочем, не это ли чувство лучше всего соответствовало их войне? Именно с сожалением они смотрели, до чего дошли по вине Гора, и думали, как много будет потеряно к тому моменту, как война закончится.

— Все чисто, — сказал Тоик, и Сайбус кивнул, уже забыв о своих размышлениях.

Он наклонился и сорвал поврежденный шлем с убитого Альфа-легионера. Изнутри раздавались металлические звуки торопливых вокс-сообщений: поток вопросов на мерзком, змеином языке врага. Сайбус не понимал слов, но смысл их был очевиден.

Он сменил частоту.

— Это Сайбус. Центр наш, — сообщил он. — Враг приближается.

Ключевая цель в любой засаде — собрать в огневом мешке как можно больше врагов, прежде чем открывать стрельбу. Другой принцип засады — превратить направление, которое кажется лучшим путем к отступлению, в смертельную ловушку

Засада Железных Рук была образцовой в обоих аспектах.

С восточного и южного направлений на платформу вступили два пол-отделения Альфа-Легиона. Они приблизились к перерабатывающему заводу в зиккурате со всей осторожностью, мастерством и враждебностью, которые только можно было ожидать от легионеров. В измученных облаках вспыхивали рассеянные молнии. Со стороны скалоподобных силосных башен шли грозовые раскаты.

Первую цель Шарроукин убил, когда над Лерной Два-Двенадцать ударил гром. В голову. Лейтенант, судя по знакам различия. Обезглавленный труп рухнул на палубу, а его воины бросились к серпантинной лестнице центра.

Болтерные выстрелы погнали их туда, где ждали воины Кадма Тиро и Шадрака Медузона, и даже у Имперских Кулаков не нашлось бы крепости с лучшей системой анфиладного огня. Благодаря пересечению зон обстрела даже менее квалифицированные стрелки могли обеспечить обстрел убийственной плотности и разнести наступающего врага на части.

Против стрелков, обладавших квалификацией и мстительностью Железного Десятого, спасения не было вовсе.

Вражеские воины умирали под взрывными снарядами, бившими со вех сторон, за несколько секунд. Уже с первыми очередями они поняли, что мертвы, но от сопротивления не отказались. Альфа-легионеры были предателями, но они оставались транслюдьми в броне, а потому не умирали без боя.

Через пару минут были мертвы все Альфа-легионеры, кроме одного. Последний вражеский воин пережил четыре попадания, снесших ему большую часть груди. Он лишился левой руки ниже плеча, но продолжал сражаться. Двое из солдат Медузона пали от его руки, пока Кадм Тиро не добил его наконец выстрелом в висок.

На вершине лестницы показался Вермана Сайбус с кровавым крестом на наплечнике, перечеркивающим изумрудный символ гидры.

Он показал наверх, где гигантское, окутанное молниями брюхо звездного корабля уже раздвигало желтоватые облака, как плуг — отравленную почву. В космосе фантастические размеры ударного крейсера плохо поддавались восприятию; на фоне же уходящих ввысь силосных башен Лерны Два-Двенадцать в них не приходилось сомневаться. Боевой корабль цвета индиго с пятнами обладал массивностью, от которой захватывало дух, и внешняя простота его только убедительней доказывала, как же сложен он внутри.

— Он здесь, — сказал Медузон.

Непрекращающийся ливень, казалось, готов был затопить перерабатывающую станцию. Он водопадами обрушивался с силосных башен и образовывал грязные пенящиеся реки между металлическими конструкциями платформы.

Вместе с ударным крейсером на заправку прибыло еще два боевых корабля, теперь отражавшихся в дрожащем, перечеркнутом радугами зеркале, в которое превратились палубы Лерны Два-Двенадцать. Корабли, конечно, были меньше, однако и их огневой мощи по отдельности хватило бы, чтобы отправить платформу в растущий кислотный океан планеты.

Рядом с ними кружили «Огненные рапторы», готовые наброситься на любого, кто посмеет приблизиться в неугодной им манере.

— Трон, Вермана, обязательно было столько ломать? — возмутился Таматика, пытавшийся вернуть к жизни хотя бы несколько рядов когитаторов. — С таким количеством рабочего оборудования даже делать вид, что Лерна Два-Двенадцать еще функционирует, непросто.

Серворуки Железорожденного торопливо работали за спиной, как лапы паука, плетущего сеть.

— Думаешь, мне надо было только внутрь пробраться, и Альфа-легионеры сразу сдались бы? — поинтересовался Сайбус. — Я был вынужден их убить, а убийство легионеров в закрытом пространстве порождает беспорядок.

— Да, но спидеры? Неужели они были необходимы?

— Работа выполнена, — напомнил Сайбус.

— Только не очень аккуратно, тебе так не кажется? — судя по голосу, Таматика говорил сквозь сжатые зубы.

— Фратер, ты мог бы уже запомнить, что в тактическом лексиконе Сайбуса нет слова «аккуратно», — заметил Игнаций Нумен и засмеялся так громко, что едва не заглушил гром.

Тиро, пробиравшийся между тем через развалины командного центра, был вынужден согласиться. Сайбус никогда ничего не делал вполсилы, но даже для него это выглядело чрезмерным.

На противоположной стороне разрушенного центра Медузон остановился над телом Альфа-легионера.

— До этого дойти… — произнес он с искренним сожалением.

— До чего? — спросил Тиро.

Медузон покачал головой.

— До братоубийства.

Тиро не знал, что ответить. Братья уже несколько лет убивали братьев, еще с Исствана. Неужели Медузон только сейчас осознал абсурдность и ужас этого?

Гаскон Малтак тенью следовал за своим военачальником, у Ашур Мезан же нашлось собственное дело. Он опускался на колено рядом с каждым из трупов и быстрыми, кровавыми движениям гибмессера срезал штифты с их лбов. Тиро не имел ничего против боевых трофеев, но зрелище надругательств над мертвыми оставляло во рту мерзкий привкус.

— Неужели в этом есть реальная необходимость? — спросил он.

Медузон оглянулся на сержанта, занятого этой кровавой работой, и пожал плечами.

— Все мы по-разному справляемся с предательством. Мезан по-своему, ты по-твоему, я по-моему. Я не собираюсь мешать кому-либо утолять свою жажду мести так, как он хочет.

Тиро отвернулся, не желая смотреть на то, с каким равнодушием брат-капитан относится к действиям Мезана, и вернулся к Таматике.

Сайбус и фратер до сих пор ругались.

— Аккуратность мешает делать работу быстрее, — заявил Сайбус.

— Но она сильно облегчила бы задачу мне, — проворчал Таматика, не хотевший, чтобы последнее слово осталось за оппонентом.

— Довольно, — вмешался Тиро. — Мы все еще на миссии.

Задача Таматики заключалась в подаче команд сервиторам, управлявшим титанами на платформе и контроле над движением десятков паровых тягачей, которые поднимали к кораблям гигантские топливопроводы. Горящие конденсационные следы, яркие, как плазма, и похожие на взвесь из фосфора, расцвечивали облака над Лерной Два-Двенадцать огненными полосами.

Ударный крейсер принял коды вызова, которые Велунд выгрузил из реестров «Зета Моргельда»; для экипажей обоих кораблей все должно было выглядеть спокойно.

— От Велунда что-нибудь слышно? — спросил Тиро.

— Пока ничего. Криптос все еще анализирует вокс-трафик между кораблями, — ответил Таматика, сосредоточенно хмурясь. — Смею предположить, что после этого мы достаточно легко определим, на котором из них находится примарх.

— Если он вообще здесь, — уточнил Сайбус.

— Содержание вокс-трафика даст ответ и на этот вопрос.

— А когда мы все узнаем?.. — спросил Сайбус.

Таматика показал на пульсировавшие топливопроводы, загибавшиеся наверх, к крейсеру.

— По этим трубам идет чрезвычайно взрывоопасная смесь топлива, воздуха и химического детонатора отложенного времени действия, — ответил он с совсем не скрываемой гордостью. — Когда корабль запустит главный двигатель, в его топливных баках почти одновременно пойдет химическая реакция, которая разорвет его на атомы.

— Почему бы не сделать это с обоими?

— Потому что реакция второго позволит нам узнать об удаче или неудаче миссии, — ответил Медузон, пробиравшийся через обломки, чтобы взглянуть на небо сквозь разбитое окно в передней части помещения.

— Медузон, — позвал Тиро. — Отойди. Если хоть один из «Огненных рапторов» тебя увидит…

— Если они решат приглядеться так внимательно, нам станет уже все равно, — ответил Медузон. — Потому что тогда они увидят разбитое окно и следы выстрелов на стенах.

Не успел Тиро что-либо ответить, как панель рядом с Таматикой зажглась, сообщая о поступившем запросе связи. Динамик разбили ранее, поэтому фратер перевел сигнал прямо в свой шлем. Он внимательно выслушал сообщение, кивнул, после чего отправил двоичный ответ.

— Что там? — спросил Тиро. — Проблемы?

— Сайбус, тебе нужно немедленно спуститься к платформе, — сказал Таматика. — И на этот раз необходимо действовать аккуратно.

— Почему? — спросил Сайбус. — Что происходит?

— Он спускается, — сказал Таматика.

— Кто?

— А ты как думаешь?

Точка посередине перекрестия на винтовке Шарроукина плавно следовала за Сайбусом и Тоиком, которые вели свой боевой отряд мимо сотен работавших адептов и сервиторов Механикум. В полукилометре от центральной добывающей платформы крест из мигающих огней указывал «Громовому ястребу» путь сквозь ливень.

Он сидел в тени дымовой трубы в трехстах метрах над палубой. Хорошая простреливаемость всех направлений и наличие в зоне видимости как посадочной площадки, так и центра управления, делали это место идеальной снайперской засадой.

Шарроукин отвел винтовку, заметив как перемещаются по платформе два прикрывающих отделения из числа Железных рук Медузона, игравших роль поддержки. Шарроукин был вынужден признать, что они хороши. Они двигались стремительно и бесшумно, не выпуская Сайбуса и его воинов из поля зрения и одновременно аккуратно минуя многосотенные толпы техножрецов и рабов.

Рев двигателей десантно-штурмового корабля пробивался даже сквозь гром, и Шарроукин отнял глаз от прицела, чтобы посмотреть наверх.

Безымянная машина. Ничем не примечательная, но этого и следовало ожидать. Альфарий явно не отличался тщеславием, требовавшим именных самолетов, и был готов использовать любой аппарат, готовый в данный момент к вылету. Шарроукину нравилось такое отношение.

Из солдат, которых Тиро мог отправить к вражескому примарху, Сайбус подходил для обманной операции хуже всего. Он обладал исключительной прямотой — однако теперь шагал на встречу с мастером лжи и дезинформации.

Шарроукин провел перекрестие над пятью воинами, сопровождавшими Сайбуса. Он знал их всех — года, в течение которых они были заперты на одном корабле, не оставили выбора, — но известны ему были не только их имена и совместно пережитые события.

Он тренировался вместе с ними, сражался вместе с ними. Он знал, как они двигались, чем были искусны и с кем из них можно было поделиться своими умениями. Он знал их сильные и слабые стороны, особенности их характеров: одни были склонные впадать в отчаяние, другие держали горе в себе, третьи превращали его в чистую ненависть. В этом отношении он знал их лучше, чем они сами.

Хотя они были облачены в доспехи Альфа-Легиона, и Шарроукин не видел, кто какую броню надел, он мог определить каждого по манере держаться. походке или наклону головы. Сайбус шагал, выпятив грудь, бросаясь на мир, а в Септе Тоике чувствовалась бычья агрессивность, которая, казалось, с вызовом предлагала окружающим проверить его силу.

Брат Гаврил клонил влево: у него была слабая асимметричность бедер. Ведран двигался размашисто, при каждом шаге двигал плечами, всегда был готов к бою. Радеку на Исстване масс-реактивный снаряд угодил в позвоночник, и теперь он едва заметно прихрамывал. Левая рука Олека была сжата в кулак с тех пор, как электромагнитный удар сплавил бионические детали, а заменить ее он Таматике и Велунду не позволил.

Перекрестие Шарроукина вернулось к Тоику и Сайбусу. Инстинкты — те самые, что когда-то привлекли к нему внимание мастеров тени, — говорили, что в представшей ему картине было что-то не так. Инстинкты почти никогда ему не лгали, и он согнул палец на спусковом крючке игольного карабина.

Что же он видел?

Дождь смыл кровь с их доспехов, но было очевидно, что обоих ранило в бою за центр управления.

И все? Только раны?

«Громовой ястреб» провел боевую посадку, накрыв обоих Железноруких слоями пара от струй ревущих реактивных двигателей. Крылья корабля вспыхнули, а посадочные когти выдвинулись так быстро, что машина проскользила небольшое расстояние. Мгновение спустя опустился штурмовой трап, и изнутри торопливо вышло десять легионеров. Оружие они держали у груди, признаки угрозы высматривали везде. Шарроукин знал, что, если бы из корабля должен был показаться Коракс, его легионеры вели бы себя так же.

Хотя Повелитель Воронов, конечно, никогда так не появлялся так открыто.

За ними вышел воин в такой же простой броне, как у боевого отделения — яркой, цвета индиго, блестящей от капель дождя, стекавших по изогнутым поверхностям.

Альфарий.

Он был выше своих воинов, но не настолько, чтобы показаться полубогом. Он поднял руки к шлему, чтобы снять его, и Шарроукин напряг палец, лежавший на спусковом крючке, — достаточно сильно, чтобы отправить пучок игл в казенник карабина, но не настолько, чтобы активировать лазерный целеуказатель.

Шарроукин вытащил палец из спусковой скобы.

Он выстрелил в голову Фулгриму на Гидре Кордатус, но Фениксиец выжил и превратился в нечто, недоступное человеческому пониманию. Нет, сейчас пришло время Сайбуса.