Снежные пирамиды

«Цивилизация Нун известна нам тем, что строила снежные пирамиды — великолепные огромные монументы», — заявил доктор исторических наук Клаус фон Ноф.

Цивилизация Нун была легкомысленна и сиюминутна. Она наслаждалась определенными моментами. Много работала ради этих моментов. А затем недолго наслаждалась. Зима была порой наслаждения. Но весной снег таял...

Одна ветвь народности Нун, прозванная историками Куннун мигрировала в Антарктику. Там она попыталась утвердить красоту снежных пирамид на века...

Остальные ветви цивилизации Нун стали использовать другой строительный материал вместо снега, и понастроили пирамид по всему миру.

Древние египтяне — это потомки цивилизации Нун, создававшей пирамиды из снега.

 

Япония, 22 век

Постановка:

В роли робота — человек.

В роли человека — робот.

Великолепная драма о взаимоотношениях людей и роботов.

Пробы, кастинг.

Огромная очередь выстроилась около заветной двери. Каждый актер на кастинге стремился изобразить робота максимально естественно. Один актер напирал на однообразие. Другой на строгую логичность в поведении робота. Третий на искусственность. И все это у них ловко выходило! Они вполне превратились в роботов.

Один актер детского театра из небольшого городка, обычно игравший роли собачек, изображал робота так, как-будто он изображает гриб на субботнем представлении в своем театре. Получился такой наваристый грибной робот!

Но всех победил актер, импортированный из 21 века. Он и сыграл роль робота. Робот ZCN-12(3) сыграл человека.

 

Потерялся в замочной скважине

Мне было любопытно, что происходило в той комнате. Если это секс, то я хотел посмотреть. Если это ссора, то послушать.

Я нагнулся и приставил свой глаз к замочной скважине. С другой стороны двери кто-то также глядел в замочную скважину. Наши взгляды встретились. Я утонул в этом взгляде, посвященном мне, так он был прекрасен.

Время шло, а я все глядел, и на меня глядели. Я влюбился... я упивался этим моментом. Мы так и не открыли дверь, у нас не было ключей.

 

Дом ушел от меня

Это случилось в среду в пять часов утра. Я проснулся прямо на улице, рядом с дорогой. Я и мой диван, на котором я спал, оказались посреди улицы. Мимо нас проскакал юнец с диким смехом.

Я не знал, что мне делать... Строить новый дом?! Но на это уйдет пару лет. Поселиться в салуне?! Но здесь нету салунов, а гостиница мне не подходит.

Я пошел в police. Там меня приняли, выслушали, отправили наряд по месту моего жительства, и не найдя дом, завели дело. Сначала подозревали моего соседа. Но он в эту ночь обливал керосином мой дом. Значит, он не мог его украсть. Пришлось отпустить соседа.

Через пару дней приехали люди, с которыми я жил. Не найдя дом на месте, они с бранью уехали.

А еще через пару дней дом нашелся. Как я был рад! Мой умный дом! Он устроился у реки в живописной долине.

Я понял, почему он так поступил. Это был упрек в мой адрес. Сколько раз я говорил, что уйду из дома от людей, с которыми мне приходилось жить. Но я оставался.

Мое новое место жительства мои сожители так и не нашли.

 

Психоделическое лето`97

Я уже мало что помню, поэтому буду фантазировать.

Помню, как мы жили в отеле у моря. Было солнечно, совершенно необычно, психоделично. Играла веселая музыка. И мы каждый день по нескольку раз ходили на пляж.

Вода была красивого апельсинового цвета. Люди были кисловатыми на вкус как апельсины (я многих облизал).

Пляж был огромный и состоял из двух зон. Первая зона — для обычных людей. Вторая зона — для нудистов.

Большая часть людей, находившаяся в первой зоне, решила огородить себя от нудистов, построив большую стену из песка между зонами пляжа. За несколько дней стена была создана.

Нудисты не сопротивлялись и не рушили стену. Те же, кто строил стену днем, ночью выковыривал из нее песчинки. Разумеется, они скрывали это друг от друга. 

К концу пляжного сезона стены уже не было. Но и люди разъехались.

 

Дождь, снег

Они познакомились, когда шел осенний дождь. Она собирала увядшие листья, чтобы покрасить их зеленой краской. Он копал яму под дождем. Она помогла ему вылезти из ямы, которую он выкопал для себя. Он поклонился ей, и предложил залезть на дерево. Она согласилась, но с условием, что лезть они будут на разные деревья. С вершин деревьев они выкрикивали друг другу отрывки из Салтыкова-Щедрина. Он из Салтыкова, она из Щедрина.

Подул холодный ветер. Близилась зима, и они в первый раз поссорились. Они перестали целоваться и стали заниматься сексом без поцелуев.

Наступила зима. Выпал снег и они помирились. Их отношения выкристаллизовались как снежинки во что-то конкретное, оформленное, узорчатое и причудливое.

 

Песочные часы

Это было очень давно. Один властитель задумал создать гигантские песочные часы, которые будут отмерять время его правления. Песок он задумал брать из пустыни, что лежала к северу от столицы. Он даже хотел опустошить пустыню, лишить ее песка. Он не хотел знать — насколько пустыня была велика.

Караваны свезли песок из пустыни. Раньше на верблюдах везли мешки с солью и пряностями, а теперь песок. Огромные песочные часы были сооружены в центре столицы. Ради этого разрушили храм местного божка. «Теперь время — наш бог», — сказал властитель. 

Прежде чем засыпать песок, в часы опустили десятки пленников. Затем на них высыпали тонны песка. Песок падал вниз, и через некоторое время поглотил всех пленников. «Пройдет время, и нас забудут также как этих пленников... Мы также пленники времени», — любил говаривать властитель.

Песочные часы отмеряли десятилетия. И их не пришлось переворачивать. Властитель был свергнут, а часы разрушены. А спустя века пустыня поглотила город.

 

Когда ты входишь в комнату

Это было затишье перед бурей. Перед бурей 60-х. Было лето 1961 года.

Он был начинающим музыкантом. Юным и безусым. Играл на гитаре и пел в хоре.

Он любил петь «You should feel what I feel; You should take what I take». Это была своеобразная мантра для него. Напевая эту мантру с хором и под гитару, он погружался в мир своих грез. Он представлял себя в огромной комнате, в которой живет много людей. Он хлопал разок в ладоши и ему отвечали двумя хлопками. Если хлопки казались ему слишком громкими, он возвращался в 1961 год. А хор все пел и пел: «You should feel what I feel; You should take what I take».

Музыкант жил в доме, в котором нету дверей вместе с дядей Джо. Дядя Сэм жил через дорогу. Дядя Джо и дядя Сэм враждовали из-за чашки чая.

Однажды музыкант познакомился с внучкой дяди Сэма. Очень скоро она стала его восхищать. Осенью она не сжигала увядшие листья, а бережно складывала их на чердак.

Каждый раз, когда она входила в его комнату он очень радовался. Он знал, что любовь нельзя купить или измерить, но он еще не знал как это выразить. Он считал, что любовь это частный случай «You should feel what I feel...».

В доме дяди Сэма также не было дверей, как и в доме дяди Джо. Поэтому музыкант забирался через окно к той, что его восхищала. Он играл на гитаре, а внизу у дома пел хор.

Хор доконал дядю Сэма и он запретил приближаться к его дому. В противном случае он обещал открыть огонь на поражение. Но в один из дней, когда дядя Сэм обходил свою плантацию музыкант разломал гитарой стену дома и вызволил свою подругу.

Дядя Джо негодовал. Ведь ему почти удалось помириться с дядей Сэмом. Молодые решили уехать в город, подальше от дядюшек.

Спустя несколько лет музыкант услышал «Can't buy me love». Но на тот момент он уже не был музыкантом. Он был дизайнером и проектировал внешнее убранство домов без дверей.

 

Как белка в колесе

Рядом с местом моей работы находится сельский стадион. Он небольшой. Его вокруг обежать — не проблема. После работы я обычно делаю круг вокруг футбольного поля. Затем еще несколько кругов иду быстрым шагом.

Зимой на стадионе никого не было. Я бегал в одиночестве и видел лишь собачьи следы на снегу.

Я взял отпуск. Но планам поехать на море помешал финансовый кризис. И вот я бегаю по два круга, а скоро буду бегать и по три.

 

Сон в снежную ночь

Этот сон мне приснился в одну из тех снежных ночей, которые кажутся какими-то необычайно теплыми.

Я был один дома. Пил красное шампанское и смотрел на засыхавшую елку. Так я и уснул.

И приснилось мне, что стою я посреди площади один одинешенек, а вокруг меня танки. Они движутся на меня. Я хочу убежать, но не могу двинуться. А танки все движутся на меня со всех сторон. Я кричу, но не просыпаюсь. Я раздавлен танком, но не просыпаюсь. Я роняю бутылку шампанского и просыпаюсь.

 

Дождь для нас

Мы сидели за столом, и пили лимонад под открытым небом. Солнце приятно грело нас, лимонад приятно охлаждал. Нас было трое: человек в соломенной шляпе, человек в короне и я.

— Здесь не очень, вот на Мальдивах, — сказал человек в короне.

«А что на Мальдивах?! — подумал я. — Здесь просто отлично».

— На Мальдивах лимонад разливают что ли? — спросил я.

Все засмеялись.

— Цените прелесть деревень! Дождь льет как из ведра. Ты грязный как свинья. Сапоги придется чистить. Но урожай! — сказал человек в соломенной шляпе.

— Я хочу забраться на орешник и стряхивать детворе орехи, — помечтал вслух я.

— Здесь мало что есть, но есть... Мальдивы, — сказал человек в короне.

Вдруг подул ветер и пошел дождь. Соломенная шляпа слетела с головы одного их моих собеседников. Мы побежали за шляпой. Человек в короне продолжал сидеть. Корона была тяжела, и он не мог встать и побежать вместе с нами.

Шляпа нашлась в орешнике.

 

Песок для развлечений

Мы с Джимми поехали к морю. Очистить себя от кислотных дождей.

Было тепло и слегка тревожно. Мы залезли в морскую воду молочного цвета и рассыпались на тысячи частей. Вода вынесла нас на берег. Мы стали тысячами песчинок на пляже.

Было очень необычно ощущать, как на тебе лежит влюбленная пара, как дети лепят из тебя фигурки.

Разноцветный песок покрыл весь пляж.

 

Трубка мира

Сталин, как известно, любил курить трубку. «Дешево и сердито».

Как-то ему стали подмешивать наркотики в табак, которым он набивал трубку. Кто это делал? Наверное, вредители. Те самые, которые научили советских людей курить коноплю, а не отжимать из ее семян масло.

В один из дней Сталин набил трубку интересной смесью, закурил, подошел к глобусу, раскрутил его и запел: «Крутится, вертится шар голубой. Крутится, вертится над головой. Крутится, вертится, хочет упасть» — и уронил глобус на пол. Глобус разлетелся на части.

Сталин затянулся посильнее. «Мира нет, а трубка мира есть», — подумал вождь, глядя на разбившийся глобус.

Тут в кабинет к Сталину зашла расстрельная команда. Красавцы в форме.

— Товарищ Сталин, нужно расстрелять этого, этого и вот этого. Подпишите, пожалуйста, — попросил участник расстрельной команды, протягивая вождю документ.

Сталин затянулся.

— Давайте, сегодня не будем никого расстреливать, — сказал умиротворенный вождь.

— Но мы уже целую неделю никого не расстреливали. Я не узнаю моего вождя, — сказал все тот же участник команды.

— А давай, мы тебя расстреляем? — предложил товарищ Сталин и улыбнулся.

— Товарищ Сталин, да если это будет выгодно Партии, советскому государству, расстреляйте меня, расстреляйте, сожгите, а прах развейте над фашистскими государствами.

— Много чести, — отрезал Сталин. — Иди, позови Молотова.

Расстрельная команда вышла из кабинета, а вскоре в него вошел Молотов. В кабинете было накурено и Молотов, войдя, развеселился.

— Товарищ Сталин, представьте себе, я прогуливался с Риббентропом, показывал ему Кремль и мы заблудились. Выйти удалось только по кровавым следам.

— А зачем ты Риббентропу Кремль показывал, на будущее? — спросил Сталин и предложил вариант ответа.

— Нихт, нихт. Просто культурная программа, — ответил Молотов и глубоко вдохнул.

— То, что вы заблудились — это еще ничего. Я вот недавно призрак Троцкого в Кремле увидал.

— И что? — спросил Молотов с интересом.

— И побежал в свой кабинет, и закрылся, чтобы призрак не зашел первым в мой кабинет и не захватил власть в стране.

— Разумно, — отметил Молотов. — Но ведь Троцкого ликвидировали в Мексике. Как его призрак оказался в Кремле?

— Сам не знаю, — пожал плечами Сталин. — Надо будет тряхнуть пограничников. Как это они допустили проникновение враждебного призрака на территорию нашей страны?!

Сталину резко захотелось поесть, да что там, пожрать.

— Молотов, принеси мне молоток! Я буду орехи чистить.

Молотов сходил и принес молоток.

— Молоток (т.е. молодец), Молотов!

Сталин сел на пол и принялся чистить грецкие орехи.

— Молотов, а есть ли у нас гильотины? — спросил Сталин, внимательно глядя на орех.

— Зачем? — удивленно спросил Молотов.

— Хочется гильотинировать кого-то, — ответил Сталин. — Мы должны помнить славные революционные традиции. Гильотинирование — одна из таких традиций. Мы возродили казачество, надо бы возродить и гильотины. Так сказать, в противовес казакам, поскольку казачество — это не революционная, а просто традиция.

— А каменные топоры будем возрождать?

— Почему бы и нет? Каменные топоры — это материально-техническая база первобытного коммунизма. А коммунизм не перестает быть коммунизмом, оттого что он первобытный. В первобытном обществе не было классов, не было богатых и бедных. Перейти к первобытному обществу будет даже проще, чем к обычному коммунизму. Я долго обдумывал, как перейти к коммунизму, но так ничего и не придумал. Без центрального планового органа, армии, полиции и управления людскими потоками коммунизма быть не может. Но это уже, по правде говоря, и не коммунизм. Никита (Хрущев) утверждает, что коммунизм будет построен к 60-м годам, но я ему не верю. В любом случае, если коммунизма не получится, виноваты будут колхозники, а не мы. В промышленности у нас все правильно: чиновники управляют, рабочие работают. А вот колхозы разобщены.

— Но ведь колхозы не играют ключевой роли в нашем народном хозяйстве, — попытался возразить Молотов. — Мы промышленная, я бы даже сказал, индустриальная страна. Может в промышленности что-то не так?

— Управляющие управляют, рабочие работают. Деньги вкладываются в производство. Все так, как и должно быть! Нет, проблема в колхозах.

— Значит, всем по каменному топору?

— Нет, сначала гильотины, затем вооружим членов Партии и работников наркоманов, то есть работников наркоматов, — поправился Сталин, — каменными топорами.

— Но ведь в первобытном обществе все ходили с каменными топорами! — заметил Молотов.

— У нас будет лучше, — заявил вождь.

— А что будем делать с промышленностью, с теми же колхозами? — спросил Сталин.

— Уничтожим! Не будем же мы дарить наши заводы фашистам, — ответил Сталин и рассмеялся.

— А можно я буду ходить не с каменным топором, а с каменным молотом? — спросил Молотов.

— Можно, — ответил Сталин и затянулся. В его воображении вырисовывался дивный мир: счастливые племена коммунистических каннибалов бродили по Советскому Союзу и рвали на куски фашистскую падаль.

*************************************************************************

— Здесь так накурено, Витя!

— Тушу, тушу.

Двое в комнате: я — и Сталин,

фотографией на салатово-синей стене.

 

Облако

Иван Прокторович явно перемудрил с самогонным аппаратом. Облако дисперсированного самогона образовалось над его домом и двинулось, благодаря легкому бризу, на город. Метеослужба в это время пила водку и не успела сообщить о надвигающемся облаке самогона. Над городом пошел алкогольный дождь. Алкоголики вынесли из домов ванны, чтобы они наполнились; пьющие же вынесли только ведра.

Дождь загорелся от чьей-то сигареты и каменный город сгорел. Джек Петров ненавидел этот город, но сгорел вместе с ним.

 

Маяк

На маяке жил сторож. Сторож много пил и смотрел вдаль. Много пил и смотрел вдаль. Он видел летающие корабли и следил за их передвижением.

Однажды, он так напился, что решил скурить маяк. Но маяк никак не раскуривался. Тогда сторож захотел скурить летающий корабль. Но корабль был зафрахтован сомалийскими пиратами из фирмы Somalian Airlines. Пираты схватили сторожа и скурили его.

С тех пор они стали смотреть вдаль. Курили же, и пили, и ждали летающие корабли они и до этого.

 

Высота

«А мы монтажники-высотники, и с высоты вам шлём привет!» — пропев это, они стали спрыгивать с огромной высоты и разбиваться. Режиссер внизу заорал: «Не портите оптимистический советский фильм своими пессимистически-самоубийственными падениями! Не разводите самодеятельность!» Но актеры вошли в образ, они почувствовали запах крови и все падали, падали. Съемочная группа пыталась их ловить, но напрасно. Они падали, разбивались и пачкали костюм режиссеру. Сценарист нервно курил и паковал вещи. Он понимал, что хоть его сценарий и ни причем, десять лет без права перепиха ему обеспечено.

Никита Хрущев с трибуны Мавзолея взирал на падающих «монтажников-высотников» и думал: «Хорошо играют, натурально, но сценарий очень странный».

Внизу у Мавзолея тысячи пионеров играли роль послушных мальчиков. Никита Хрущев спрыгнул со своего места на трибуне прямо в толпу, и толпа понесла его как на рок-концерте.

А на съемочной площадке актеры все падали, разбивались, собирались, забирались наверх и снова падали. Где-то на сотом дубле они уморились и пошли пить коньяк.

А в это время толпа несла неизвестно куда членов Политбюро и даже Екатерину Фурцеву в платье. А затем толпа растаяла, и только вечный пионэр Барбосов не мог расстаться с Катенькой (как он называл Екатерину Фурцеву).

 

Пузырьки

Город шумел, гудел, а она наслаждалась журчанием воды. Она принимала ванну днем. Вода журчала, и пузырьки в это время наполнили ее ванну. Они лопались и снова появлялись, лопались и снова появлялись.

Я смотрел на пузырьки сквозь замочную скважину. Я не мог оторваться от появления и исчезновения пузырьков. «Девочка, я это чувствую!» До меня доносился рев улицы, а за дверью лопались пузырьки. Но и появлялись снова.

Я позвонил в дверь. Звонок у нее был в ванной, а не в коридоре как обычно. Она не открыла. Тогда я решил стать пузырьком: округлился, наполнился и лопнул на ее теле. Но и появился снова.

 

Городские джунгли

Я плохо знаю этот город. Не здесь родился, не здесь провел детство.

Мне захотелось ощутить кислотность бытия, и я сел в маршрутное такси с номером 120. Я думал, что этот маршрут мне подходит. Задумавшись, я не заметил, что оказался совсем не там, где мне хотелось быть. Меня окружили пузырьки. Они позвали меня с собой. «Смотри, не лопни от счастья». Елки, которые росли поблизости, обнажились. Все елочные иголки направились в сторону пузырьков. Они стали атаковать их.

Затем я оказался около огромной кучи автомобильных ключей. Рядом находились автомобили не нужные своим хозяевам. Мне понравилась одна машина, но я никак не мог найти ключ, который мог бы ее открыть.

В витринах - манекены. Манекены взбунтовались и разбили витрины.

 

Июньские вечера

Она хотела понравиться мне. Она подбирала наряды и украшения из разных эпох для того, чтобы понравиться мне. Но только тогда, когда я увидел ее голой, она мне по-настоящему понравилась. Я поклонник первобытного стиля. Мы потушили Солнце и занялись любовью.

Она подалась в амазонки и взяла меня в плен. Меня держали в клетке и заставляли повторять чужие слова. Она сбежала от амазонок, но забыла прихватить меня с собой.

Затем она открыла магазин исторической одежды. Продавала туники, рубахи, шлемы, хитоны и пр. Также торговала коронами. Июньскими вечерами я играл роли великих личностей. Одежду я покупал у нее. Однажды я остался в магазине один. Репетируя роль Нерона, я случайно поджег магазин. Приехали пожарные, обильно полилась пена. Они тушили пожар пивом. Из пены вышел батальон Афродит. Я взял командование ими на себя. Мы объявили войны амазонкам. Долго шли войны Афродит и амазонок, но мы победили. Я мог стать правителем Афродит только при условии, что буду кастрирован. Я согласился.

В честь победы над амазонками мы зажгли вечный костер. Мы наняли несколько человек, которые должны поддерживать огонь, покупать дрова и кидать их в костер.

Местные жители хотели пожарить яичницу на вечном костре, но их схватили и посадили в клетку.

 

Время собирать бананы

Их было трое в лодке, не считая собаки, которую они съели в середине пути. Они плыли на лодке через Атлантический океан из Америки в Африку. Двое бледножопых гребли, а их владелец Чорный властелин держал зонт, служивший также и парусом. Они уже почти доплыли, как вдруг с неба появилась огромная чайная ложечка, которая стала перемешивать воду в океане. Они чуть было не утонули в водовороте, но избежали этого. Прибыв в Африку, Чорный властелин указал фронт работ для белых рабов. Они должны были собирать бананы.

Белые рабы стали собирать бананы, а Чорный властелин стал кататься на банане.

Вскоре белые рабы познакомились с расово-классовой организацией «Снег идет». Эта организация белых рабов боролась с Чорным властелином с его черными наемниками за создание Белого государства в оазисах Сахары. Это должно было быть не обычное государство, а ассоциация самоуправляющихся оазисов. Оазисы должны были быть абсолютно равнозначными, чтобы не появился Белый властелин, призрак которого бродил по пустыне.

Но Белый властелин все же появился. Это был один из тех двух рабов, о которых говорилось вначале. Белый властелин обосновался в самом крупном оазисе. В остальных оазисах поселились его наместники, а простых жителей выгнали из оазисов в пустыню. Они должны были искать нефть по запаху.

А Чорный властелин катался на банане и готовился к генеральному сражению с Белым властелином.

 

Свежий утренний вакуум

С вечера я набрал много подушек. Я спал полностью на них, не только головой. Я приготовил подушки для утра, и утро наступило. Кто полезет меня будить?! Саша, получи подушкой в ухо! Кто следующий? Питэр, получи подушкой в ухо! Не сметь меня будить!

Я зарылся в подушки с головой.

Сверху раздался голос: «Нас атакуют!» Я посмотрел на голос. Это был мой двойник. Его звали Джимми.

— Нас атакуют будильники. Уходим!

Я услышал оглушительной силы звон. Огромный будильник вошел в комнату.

— Ты не сможешь подойти к нему и отключить его сзади, — проорал мой двойник Джимми. — Вблизи звук совершенно невыносим. Уходим!

Мы выпрыгнули в окно. 

— Сюда! — крикнул мой двойник, указывая на заросли крапивы.

Я почесал колени.

— Их можно отключить сзади. Я посылал глухого, который их отключал, — продолжал мой двойник.

— А где глухой? — спросил я.

— Он ослеп, — произнес мой двойник с грустью. — Теперь есть только одна возможность победить будильники. Звук не распространяется в вакууме. Мы должны образовать вакуум.

— Как? — спросил я.

— Вакуум — это лишь материальный аспект нирваны. Нужно медитировать.

— Очень трудно медитировать, сидя полуголым в зарослях крапивы, — сказал я.  

Тут я заметил машину, перевозившую вакуум в цистерне. Я подбежал к машине и открыл цистерну. Мы с моим двойником оказались в вакууме. Мы ничего не слышали. Затем мы услышали нечто странно-красивое.

Мой двойник исчез, и я остался один в вакууме.

 

Путь дофамина

Смеркалось.

Она ласкала свои волосы рыжего цвета. Липовый аромат распространялся по всему воздуху.

Смеркалось.

Она щекотала мой пенис на расстоянии. Дерево было сделано давно, а по воде плыла стайка собак. Собаки были рыжие, красивые. Тополиный пух застревал в ее волосах. Она стала похожа на коричневый мухомор.

Смеркалось. 

Я высморкался в ее волосы. Росла зеленая трава. Трава была зеленого цвета. Листья тоже. Листва зеленела на фоне дерева. Дерево было сделано из досок. Ее рыжие волосы источали липовый аромат. Она причесалась и стала еще больше походить на коричневый мухомор.

Я разобрал дерево на доски. На ее лице рос длинный нос, как и на моем. Мы ценим «Приключения Буратино» за реализм.

Смеркалось.

Липы росли на пологом склоне. Я вдыхал их прекрасный аромат, а трава была зеленого цвета.

Смеркалось.

Я схватил ее за попу. За месяц ее попа как-будто увеличилась в размере. Как в рекламе: «ПЛЮС ДЕСЯТЬ ПРОЦЕНТОВ». Я получал энергию ци прямо из ее задницы, лапая ее под завистливые взгляды ее подруги.

 

Великий Деятель

Бунтов Дмитрий Валерьевич был анархо-большевиком. Он дружил и с анархистами, и со сталинистами, и с анархо-сталинистами. Он читал «Государство и революцию» Ленина и говорил, что читал Маркса.

Однако более всего он размышлял о том, как будет стрелять буржуев и нюхать кокс в особняках. Ему нравился лозунг: «Движение — все, цель — ничто». Хоть это и Бернштейн.

Когда-то он был ультраправым, потом вроде стал левым, но от ультраправых замашек не избавился. Например, он ловил хипстеров и стриг их. Состригал не только волосы на голове, но и на ногах и между ног.

Бунтов любил ездить к другу на дачу. Там можно представить, что это особняк расстрелянного буржуя и нюхать кокс. Однажды они с другом резали свинью, и Бунтов представлял, что режет полицейского. Он знал, что «Черные пантеры» именовали полицейских свиньями. Еще они с другом привозили с соседних сел девушек. Одевали их в богатые наряды. Типа, это дщери буржуазии. Правда, непонятно зачем, так как сексом они занимались вдвоем с другом и без девушек. И девушкам самим приходилось добираться до дому.

Однажды Бунтов возвращался с дачи, унюхавшись кокса до потери ориентации. По дороге он заметил немногочисленный митинг. Безработные требовали от правительства внимания к своим проблемам. Бунтов выскочил из автомобиля, достал пистолет, стал стрелять в воздух и кричать: «Революция! Ура! Хватит терпеть произвол! Мировая революция началась!!! Вся власть колхозникам!». Три с половиной человека, участвовавших в митинге поторопились разбежаться, а Бунтова схватили и закрыли на несколько лет.

Выйдя из тюрьмы, Бунтов основал Партию анархо-большевиков. Партия выступала за захват власти непременно насильственным путем, и чтобы побольше крови. Партия критиковала тех, кто смел теоретизировать по проблемам организации-самоорганизации и будущего коммунистического устройства. «Главное, власть захватить, а там разберемся», — говорил Бунтов.

На одном митинге пенсионеров Бунтов заявил, что с его помощью этот митинг перерастет в городскую герилью. Он взял трех стариков и пять старушек и пошел захватывать поликлинику. При этом, формально операцией по захвату поликлиники под кодовым названием «Клизма» руководил один дедок-ветеран.

Герильерос захватили поликлинику. Бунтов взял пробирки с кровью для анализов и разливал их в коридоре. Он любил вид крови.

Бунтова схватили и закрыли еще на несколько лет. Выйдя из тюрьмы, он уехал в какую-то банановую республику и сражался там за социалистический режим генерала Какафи против французских империалистов. Генерал Какафи, правда, был людоедом. Но об этом знал только он и его повар.

Затем Бунтов разочаровался в Какафи, но не по причине его людоедства, и подался к банановым какаоистам. Они тоже за что-то воевали. Где-то там он и сгинул. Аминь!

 

Плодово-овощной текст

Я рвал, блевал и каялся. Каялся за то, что перепил. Игра на понижение градуса чревата обвалом. Но потом я узнал, что в моем состоянии виноват не алкоголь, а нитраты в овощах. ОНИ добавляю нитраты в огромных дозах. ОНИ колют шприцами нитраты в овощи.

Одна женщина собирала помидоры, и большая помидорина взорвалась в ее руках. Семена помидора, подобно осколкам взрывного устройства, зашли ей глубоко под кожу, проросли и дали плоды. Эту женщину так и назвали: «Ходячий урожай». Ее брали на попойки, но к зиме женщина завяла.

А бешеный огурец способен изнасиловать хозяина грядки. Он насилует, насилует, а затем стреляет семенами. У женщин семена прорастают, у мужчин нет.

Одна женщина резала помидоры для салата, и помидор, разрезанный пополам, откусил женщине палец.

А капуста, чтоб ей было пусто! Сколько людей гибнет из-за капусты и прочей зелени?!

У одного человека вместо головы выросла тыква. Его отцом был Мичурин. Тыква вместо головы никак не помешала его карьере. Он даже стал академиком с подходящей фамилией Лысенко. Действительно, нельзя себе представить волосатую тыкву.

Одна девушка пила чай с лимоном, и до того кривилась, что стала некрасивой. А я дрочу и улыбаюсь.

Одну армию командование отправило собирать урожай. Овощи атаковали армию стройными грядками. Армия принялась обороняться стройными рядами. Армия расстреляла растения, не повредив плоды. Битва за урожай окончилась.

Один человек ел куриный помет ложками. В его желудке, как в теплице выросла отличная помидорная рассада. Люди засовывали руки и брали рассаду через рот.

Некоторые ученые считают, что грибы имеют инопланетное происхождение. Грибы — это инопланетяне в шляпках. Таким образом, инопланетяне на летающей тарелке — это такое мистифицированное видение грибов на тарелке.

Я положил грибочков на тарелку. Тарелка взлетела и приземлилась у моего соседа на Луне.

В лесу вырос огромный белый гриб, и под шляпкой этого гриба поселилась семья. Скоро в этой семье стали происходить странности. Брат оказался сестрой, сестра отцом, а мать младшей сестрой. «Все смешалось в доме Обломовых», — как писал Тургенев.

В фильме «Томаты-убийцы: Месть дачников» вместо томатного сока была использована человеческая кровь. Именно человеческая кровь, а точнее кровь режиссера течет в финальной сцене, в которой главного томата-убийцу дачники пилят на салат.

Еще по теме томатов-убийц. Руководителем одного государства был красный рабоче-крестьянский синьор Помидор. Он руководил государством прямо со своей грядки. Его газеты писали о нем: «Под руководством нашего мудрого синьора Помидора мы увеличили урожайность пасленовых, и непрерывно движемся к победе над хмелем, и к полному торжеству тепличных условий!». Еще писали: «Синьор Помидор — лучший друг семейства сложноцветных!». Помидор говорил: «И засуху победим!».

К сожалению, многие обращали внимание лишь на цвет, мол, раз красный, значит красивый, а то, что он был синьором ускользало от… Но такое часто бывает: внешнее принимается за глубинное.

Красный рабоче-крестьянский синьор Помидор создал теплицу, в которой в питательной среде рос гриб. Все люди приходили в теплицу. Также все люди поливали слезами синьора Помидора. И Помидор рос прекрасно. Ведь в слезах есть важные минералы. Помидор рос прекрасно, люди плакали — «Овощи господствуют над людьми» К. Маркс.

Через некоторое время на грядке синьора Помидора выросла неблагодарная кукурузина. Ее не поливали слезами, потому что слезы закончились. По приказу кукурузины было вытоптано то место, на котором рос синьор Помидор. Но где-то есть затерянный мир, в котором живут динозавры, которые помнят и о юрском периоде, и о том, как синьор Помидор боролся с сорняками.

Одна женщина резала свеклу для борща, и свекла так орала нечеловеческим голосом, что у женщины случился нервный срыв. Женщина подумала, что ее будут судить за убийство свеклы. Она вымыла нож, собрала кусочки свеклы в непрозрачный пакет и вывезла их в лес. Там она разбросала их на большой территории.

Через день, проходивший мимо лесник, нашел кусочек свеклы. По этому кусочку следователю удалось восстановить не только первоначальный облик свеклы, но и полную картину преступления. Женщину пришли арестовывать. Во время ареста женщина зарезалась тем же ножом, которым резала свеклу.

Люди гибнут за металл, домохозяйки гибнут за еду.

Одни умные дяди отправили студентов собирать картошку. А один студент собрал мешок алюминиевых огурцов. Где он их нашел? На конопляном поле... не знаю. В общем, собрал он их в мешок и подарил людям. Картошка съелась, а вот алюминиевые огурцы остались.

Одна веселая компания щелкала семечки в подъезде и не могла остановиться. Их смогли остановить только врачи, вколов им ударную дозу героина. Зависимость от семечек была побеждена. Подъезд стал чистым. Дворник разорился и продал свой коттедж.

Одна женщина резала лук и плакала. Она вспоминала своих мужчин и плакала. Лук тоже плакал оттого, что его режут. Женщина и лук стали соревноваться: кто громче заплачет?! В результате женщина потеряла голос и, как следствие, всех своих мужчин. Действительно, какому мужчине нужна немая грудастая женщина?!

В общем, у меня складывается такое впечатление, что овощи намного опаснее алкоголя и наркотиков.

 

Поэт

Когда-то, в общем-то совсем недавно, в Финляндии жил великий поэт. Он бродил по болотам и писал про Советский союз. Он любил СССР, совершал паломничества по ленинским местам. Однажды он совершил коммунистический хадж в Швейцарию. Там он подружился с тамошними мусульманами. Еще он очень подружился с цыганами. Путешествовал вместе с их табором по Швейцарии. Воровал и наводил ужас на простых швейцарских обывателей с колокольчиком на шее.

Именно этот великий поэт является автором бессмертного, вошедшего во многие анналы:

Я люблю Советский Союз,

Я пою об нём блюз,

И Ленин играет мне на трубе,

Оу е, бэйби, оу е!

Это гениальное стихотворение напоминает мне стихотворение моего любимого «поэта, волею яиц» Богаччо:

Ты — доярка, я — поэт,

Ты на суше, я на море,

Мы не встретимся, нет.

Воистину, гениальность, также как и цыгане, не знает границ.

У великого финно-угорско-русского поэта был рыжий кот по кличке Чубайс и рыжая кошка по кличке Латынина. Поэт их бил и кормил прокисшим молоком. Но разве можно осуждать творческую личность? После одного из избиений поэт написал гениальные строки:

Рыжий Чубайс,

Ты не айс, ты не айс.

Я не ангел и не бес,

Я люблю Советский Соез.

После опубликования этого стихотворения поэт три дня прятался на болотах от понаехавших фанатов его творчества. Хорошо хоть на болотах росла развесистая клюква. Было что поесть.

Именно во время этих трехдневных игр в прятки поэту пришла в голову интересная идея, которую он не замедлил воплотить в жизнь. Он стал знакомиться с богатыми русскими туристами и предлагать им экскурсию по ленинским местам. Он приводил туристов на болота, хотя никакой Ленин на тех болотах никогда не бывал. Троцкий может и бывал, а Ленин точно не бывал. Лумумба может и бывал, а Ленин не бывал. Фидель Кастро может и бывал, но Ленин уж точно не бывал никогда. В общем, хитрил поэт, заводил богатых русских туристов подальше на болота и, произнеся патетический монолог: «Продали новые русские Советский Союз!» — убегал и бросал туристов на съедение судьбы. Туристы, пытаясь выбраться, тонули в болотах.

Да, я забыл назвать имя. Поэта звали Алексааандр Грааль. Но поэт настолько знаменит, что я мог и не называть его имя.

Так вот, Сааша не был какой-то там сталинист. Он не хотел устраивать пирушки и командовать людьми: «Ты иди туда, а ты иди сюда, а вот ты иди отсюда». Нет, Сааша просто хотел ощущать свою сопричастность великому делу. Он смотрел записи советских телевизионных передач и восхищался. Где-то в его стране доярки доили, токари сверлили, столяры что-то делали, а дикторы Центрального телевидения диктовали об успехах советской экономики. Тому, кто не бывал в муравейнике не понять этого ощущения сопричастности всеобщему копошению. Сааша бывал в муравейнике: однажды он целый день просидел на муравейнике в лесу. Итак, в СССР его притягивало ощущение сопричастности великому делу. А что это было за дело? Это могла быть война с саламандрами или рытье котлована. Почему нет? Добро должно быть с кулаками и мозолями на руках. Это азы трудовой этики.

Июньскими вечерами поэт топил новых русских.

«Он не гений, не злодей,

Он не ангел и не гей,

Он простой советский парень,

Его звали Юрий Гагарин!»

— …А здесь Ленин распилил пополам очень богатого капиталиста, — сказал поэт группе туристов во время очередной экскурсии.

— Не знал, что Ленин был иллюзионистом, — удивленно произнес кто-то из туристов.

 

Гагарин

Прочитав вот это вот http://kommari.livejournal.com/144489.html произведение моего любимого финского писателя, я не мог не умилиться и не написать что-то в подобном духе.

— Добрый вечер! Здравствуйте! В эфире новое еженедельное шоу «Лицом к звездам». Каждую среду здесь в студии я буду беседовать со звездами политики, бизнеса, музыки и кино. Сегодняшний гость - это поистине легенда вселенского масштаба; первый человек, который побывал в космосе Юрий Алексеевич Гагарин!

— Добрый вечер!

— Добрый вечер, Юрий Алексеевич. Безумно рад Вас видеть!

— Спасибо, спасибо.

— Значит, хотелось бы мне начать вот с чего. Уже довольно давно Вы производите водку «Гагарин» и Ваша водка пользуется огромной популярностью. В связи с этим хочется задать такой вопрос: «Гагарин» — это просто брэнд, это просто водка или что-то большее?

— Вы конечно знаете, что рекламируя эту водку мы использовали следующие рекламные слоганы: «Водка Гагарин: Летим в космос!» и «Водка Гагарин: Поехали!». Обратите внимание, что мы обращаемся не к одному человеку, не только к покупателю, но и к его друзьям, товарищам с которыми он решит разделить радость. И перед тем как выпить люди обязательно произнесут легендарное: «Поехали!». Водка «Гагарин» - это синоним коллективизма, который был в СССР. Это очень важно сохранить в современном индивидуалистичном, эгоистичном мире. Своим слоганом мы обращаемся к коллективу: «Летим в космос!» — то есть, все вместе выпиваем и взлетаем! Я думаю, брэнд «Гагарин» — это больше чем просто товар, это способ взаимопонимания.

— Не ревнуете ли Вы к Вашему брэнду?

— Вы знаете, нет. Я гораздо популярнее своего брэнда.

— Насколько я знаю, поначалу Вашу затею многие восприняли в штыки?

— Да. Многие поначалу недоумевали, как космонавт, человек с отличным здоровьем, да к тому же непьющий может заниматься водкой. Но, знаете ли, со временем ко многим пришло понимание. Ну, а клеветники, завистники... они были, есть и будут. Они завидовали тому, что я сумел найти себя после распада Советского союза. Они завидуют моим нынешним успехам...

— Что Вы можете сказать клеветникам?

— У этих людей нет ничего святого. Но меня поддерживает просто огромное количество людей. Мои фан-клубы есть в России, Израиле, Финляндии...

— Недавно, Вы вмешались в спор сторонников либерализма с поклонниками Советского союза, выпустив в продажу колбасу «Космическая».

— Знаете, меня всегда забавляли эти споры в газетах и в интернете. Что лучше: освоение космоса, которое было при СССР или пятьдесят сортов колбасы, которые есть сейчас? Поначалу, эта идея выпустить колбасу с таким названием казалась мне забавной, но не более. Но затем, обдумав все, я решился. Споры спорами, а мою колбасу едят все. Ха-ха!

— Ха! В начале апреля Вы поддержали освобождение российскими войсками Грузии. С тех пор Ваша позиция не изменилась?

— Нисколько. Я ратую за восстановление Советского союза в его границах. Только Россия, наша русская армия способна восстановить некогда так глупо разрушенное государство.

— Господин Гагарин, Вы поддерживаете фракцию Дрюкиных в КПРФ. Почему?

— Дело в том, что фракция Дрюкиных отказалась от замшелых догм, никому не нужных в наше время. Она ратует за советскую цивилизацию, а не за первобытный коммунизм, за который фракция Коркина. Я ненавижу коммунизм, я ненавижу всеобщее уравнение, я люблю, когда меня обожают. Вы замечали, что в момент восхищения одним человеком другие люди образуют духовно-единый коллектив? Либералы называют это стадом овец, которых пасет пастух. Но тут есть огромное отличие: овцы ничего не понимают, а люди именно, что понимают и соединяются в коллектив на духовных основаниях. Именно такой дух соборности царит в моих фан-клубах. Я люблю СССР и думаю, не за горами то время, когда он будет восстановлен, но с многополярной экономикой и опорой на собственные силы.

— Как известно, Вам чудом удалось спастись, в то время как Ваш напарник...

— Давайте, не будем об этом.

— Хорошо. Не так давно, газета «Независимое время» опубликовала сенсационное интервью с Вами, в котором Вы утверждали, что видели инопланетян в космосе.

— Да, это правда. В советское время я не мог говорить об этом, но я действительно видел инопланетян.

— В интервью Вы описали их так: «Похожи на саранчу метрового роста, прыгают с планеты на планету». Но как Вы увидели, что они прыгают с планеты на планету?

— Я беседовал с ними.

— Каким образом?

— Мысленно.

— Вот как! И когда они прыгнут на Землю?

— Не знаю.

— Хорошо, а сейчас у нас музыкальная пауза. Смотрим клип группы Air France на песню No Excuses. Вернемся в эфир после видеоклипа и рекламы. Не переключайтесь!

— Еще раз добрый вечер! Напомню, что в эфире новое еженедельное шоу «Лицом к звездам», и в гостях у нас легендарный человек Юрий Алексеевич Гагарин, человек первым побывавший в космосе, а ныне известный бизнесмен и политик. Юрий Алексеевич, о чем думали Вы, смотря этот клип? Я думал о красивых девушках, лежащих на пальмах; я думал о двух кокосах и одном банане. А о чем думали Вы?

— О седом паромщике... Простите, но я ничего не понимаю в такой музыке. Мне нравится Пугачева, Кобзон, Skunk Anansie.

— Skunk Anansie — это там, где очень эффектная бритоголовая негритянка?

— Да, да.

— То есть, Вы считаете, что Фантомас сбежал в Африку и поэтому его так и не поймали?

— Пожалуй, Ваше предположение многое объясняет.

— Ну, и я никак не могу обойти стороной одну щекотливую тему. Вы понимаете, о чем я... Конечно, речь идет о заявлении, которая сделала Ваша бывшая секретарша. Якобы Вы ее принуждали к оральному сексу вниз головой.

— Это ложь!

— Вы хватали ее за ноги и поднимали так, чтобы ее голова находилась на уровне Вашего достоинства. Поза невесомости. Она показывала какие-то следы на ногах, якобы от Ваших рук.

— Это ложь! Я уважаемый человек, семьянин. Мне за шестьдесят. 

— Но руки еще держат?!

— Держат!

— Руки помнят?

— Помнят! Мой адвокат уже занимается этим делом. Я подал в суд за клевету.

— А Вы не пользовали свою секретаршу, произнеся перед началом полового акта сакраментальное: «Поехали!»?

— Это ложь!

— Ну, что ж. А теперь несколько блиц-вопросов. Какие книги Вы недавно читали?

— Так, «Астрология для чайников», «Разведение кактусов, ежей, женщин в домашних условиях», ну и перечитывал «Советскую цивилизацию».

— Любимый напиток?

— Сок.

— Любимая еда?

— Любая из тюбика. Я формалист.

— А, вот, кстати, забыл спросить. Ходят слухи, что Ваша колбаса изготавливается из мяса, которое было заморожено еще в советские времена?

— Это чья-то глупая шутка. Мы используем только свежее мясо.

— Хорошо. Ну, и напоследок мы приготовили Вам сюрприз. Запускайте ее под стол, — скомандовал ведущий своим помощникам. — Да, да, Юрий Алексеевич, это Ваша бывшая секретарша. Вам нравится наш сюрприз?

Ведущий заглянул под стол:

— О, я вижу, дело идет к примирению сторон!

— Да, да, я отзываю своего адвоката!

— Ну, что же на этой замечательной ноте мы заканчиваем нашу передачу. Спасибо, что были с нами. Берегите себя!

 

Снегопад в горячем мире

1.

Мангва — охотник, который жил поблизости от одного африканского села. Он охотился на обезьян, леопардов и прочую живность. У Мангвы была любимая девушка, которой он дарил бусы из алмазов и сушеных обезьяньих какашек. Девушке очень нравились такие украшения. Однажды охотник ушел на охоту, а пока он отсутствовал, в селе и в окрестностях села выпал снег. Никогда до этого снег в этих местах не выпадал. А тут повалил, целый день шел. Мангва, придя с охоты, очень удивился, увидев странную белую материю.

— Что это? — спросил он у своей девушки, жившей с ним.

— Я не знаю, но лучше бы с неба бананы упали, — ответила девушка.

— Мне холодно. Одень меня.

Девушка принялась одевать Мангву.

— Идем гулять! — предложила девушка, когда Мангва был уже утеплен.

— Нет, мне очень холодно. Я буду пить банановый ликер, и петь песню о Солнце.

— Какую?

Мангва достал гитару и запел:

Белая гадость лежит под окном,

Я ношу шапку и шерстяные носки.

Мне везде неуютно, и пиво пить влом.

Как мне избавиться от этой тоски

По вам, солнечные дни?

Солнечные дни...

Солнечные дни...

Мёрзнут руки и ноги, и негде сесть.

Это время похоже на сплошную ночь.

Хочется в теплую ванну залезть,

Может быть, это избавит меня от тоски

По вам, солнечные дни?

Солнечные дни...

Солнечные дни...

— Вау! — воскликнула девушка. — А чья это песня?

— Это африканская народная.

— Странно, я никогда ее не слышала.

— Страшно, страшно далека ты от народа!

Девушка вышла из дома и пошла в село. В селе детишки бегали, весело орали и кидались снежками друг в друга. Маленькие девочки лепили снеговика, но не использовали морковку в качестве носа для снеговика, а использовали банан в качестве пениса для снеговика. Маленькие девочки по очереди теребили банан руками, а девушка Мангвы улыбалась, глядя на них. «Какие же они еще маленькие!» — подумала она.

Девушка вернулась домой, когда Мангва уже спал. Под своей подушкой она обнаружила несколько обезьяньих какашек, обрадовалась и легла спать.

2.

На следующий день белые люди привезли в село гуманитарную помощь. Теплую одежду, варежки, шарфы, калорийную еду.

Мальчик-чукча голосом робота давал советы собравшимся селянам: «В случае снегопада не паниковать, а наслаждаться. Одеться потеплее, выпить горячий кофе и выйти погулять. Ни в коем случае не грустить, и не тосковать по солнечным дням. Можно упасть и лежать на снегу, но недолго. Фиолетовый, зеленый, желтый, а теперь белый».

3.

Тем временем, в столице того района, в котором находилось наше село, в избирательном штабе Джонни Лангва обсуждалась сложившаяся ситуация.

— Никто не ожидал, что мы попадем во второй тур. Первый черный кандидат в этом районе среди стольких уважаемых белых людей — и такой успех! И у нас есть шанс выиграть второй тур. Но есть одна проблема... — сказал помощник Лангвы.

— Какая? — спросил Лангва.

— В селе, в котором, похоже, все и должно решиться, кто же победит: мы или белый кандидат, выпал снег!

— Снег?! Снег?! Но как? Снег я видел только в Швейцарии.

— Правильно! — воскликнул помощник. — У нас его и не должно быть. Но Вы понимаете этот символизм?! Белый снег для сельских жителей — это прямое указание богов голосовать за белого кандидата. Мне известно от шамана, что сельские жители прониклись символизмом снегопада и собираются голосовать за белого. Попытки шамана исправить ситуацию не увенчались успехом. «Погода была против нас» — как любят говорить российские футболисты после поражений, — закончил помощник.

— Но нужно же что-то делать! Мы не можем так бесславно проиграть, как это обычно делают российские футболисты. Нельзя позволить снегопаду отнять у меня победу!

— К тому же, белые решили закрепить успех и послали в село гуманитарную помощь. Символизм должен быть подкреплен материальными фактами. Так что — вот так! — с явным неудовольствием заключил помощник.

— Это совсем плохо, — сказал Лангва.

— Мистер Лангва, у меня есть идея, — подключился к разговору второй помощник. — Моя жена работает в театре. А там, в театре есть разные костюмы. Что, если нам нарядиться в богов, и предстать перед сельскими жителями в образе богов? Дать сельским жителям наказ голосовать за Вас, мистер Лангва.

Лангва немного помолчал, а затем сказал:

— Нам ничего иного не остается. Придется сделать так. А что, какие боги популярны в том селе?

— Как и везде. Боги саванн, лесов... — ответил второй помощник.

— Мистер Лангва, Вам не стоит участвовать в этом. Вдруг чего случится!

— Нет, я пойду! — решительно произнес Лангва. — Без меня вы не справитесь. Идем в театр за костюмами, а затем поедем в село!

4.

Я вышел на улицу. Шел снег. Я поднял руки вверх и взглянул на небо. Но снег был такой обильный, что я ничего кроме него не увидел. Из кармана я достал мороженое. Я лизал мороженое, а дети катались на санках. Я катался на мороженом, а дети лизали меня. Затем, я пошел домой и разделся. Кубик льда коснулся моего соска. Я поднес кубик ко рту и вылизал из него себе апартаменты.

Лангва и два его помощника вошли в село. Они неспешно, как и подобает богам, двинулись в центр села, где шаман, по договоренности и небесплатно, уже собрал всех селян. Шаман пообещал селянам нечто запредельное: материализацию духов, богов. Это должно было укрепить его авторитет. То, что шаман ненавидел миссионеров и их белых покровителей, также сыграло немаловажную роль в поддержке им кандидатуры Лангвы.

И вот селяне собрались в центре села. В ожидании богов они разговаривали. Говорили о больших чудесах, происходивших в их селе: сначала снегопад, а теперь вот явление богов, а скоро выборы. Детишки находились рядом с взрослыми. Они кидались снежками друг в друга и ели снег с дольками ананасов. Маленькие девочки держали в руках связки бананов, чтобы вручить их богам, подобно тому, как мы дарим букеты цветов.

И вот боги появились, они пришли! Из кустов торжественно зазвучала вувузела и толпа расступилась. Боги неспешно взобрались на священное дерево, с ветвей которого они и должны были вещать.

— Я — бог лесов, — сказал помощник Лангвы, который был в костюме обезьяны.

— Я — бог саванн, — сказал другой помощник в костюме красно-желтой зебры.

— А я — Солнце русской поэзии, — сказал Пушкин.

— Русской — что это? — раздался вопрос из толпы. Спрашивала подруга Мангвы.

— Русские — это такой северный народ, наподобие чукчей, — ответил Лангва, загримированный под Пушкина.

— Значит, сейчас будут стихи? — спросила подруга Мангвы.

— Нет, я сегодня не в рифме, — ответил Лангва (Пушкин).

Заговорил бог саванн:

— Подобно тому, как банан — господин всех фруктов, у людей также есть господа. Мы явились сюда с одной целью: указать, что вам всем нужно голосовать за господина Лангву. Он будет хорошим господином вам всем. Злые духи, в частности бог болот Бегемот — здоровенный такой кошак, наслали снегопад на ваше село, чтобы вы все проголосовали за белых. Еще злые духи хотели уничтожить весь ваш урожай. Но хорошо, что вы выращиваете съедобные коренья в теплицах.

Узнав об этом деянии злых духов, мы хотели наслать черный снег на ваше село. Но затем поняли, что это неэкологично и решили прийти к вам всем.

Неожиданно пошел снег.

— Опять злые духи! — воскликнул человек в костюме красно-желтой зебры.

Лангва выпрямил ладонь и на его ладонь упали снежинки, которые тут же растаяли.

— Смотрите, люди! — воскликнул Лангва (Пушкин). — Я — Солнце русской поэзии! Я могу растопить снег! Это ли не чудо?!

— Я тоже так могу! — выкрикнула из толпы озорная подруга Мангвы и выпрямила свою ладонь.

Пушкин слез с дерева и принялся лизать снег, лежавший на земле.

— А так — ты можешь? — спросил он.

Подруга Мангвы также принялась лизать снег.

— Могу! — ответила она.

— Ты многого добьешься, — сказал Лангва подруге Мангвы.

— Я-то может и добьюсь, а чего добиваетесь Вы? — хитро спросила подруга Мангвы.

— Что за вопрос?! Я вызываю тебя на дуэль! Не сметь, так говорить с Солнцем! Дуэль! Дуэль!

— Но это же девушка! — вступился за подругу Мангвы шаман.

— И тебя я вызываю на дуэль!

— Пожалуйста, успокойтесь, мистер Ла... Л... Пушкин, — сказал бог саванн.

— И тебя я вызываю на дуэль! — обратился Пушкин к богу. — Всё! Дуэль! Вставайте в очередь, записывайтесь!

— Я согласна на дуэль, — громко сказала подруга Мангвы.

Тут из толпы выбежал сам Мангва.

— Солнце, простите ее! Не жгите ее своими лучами!

— Люди, голосуйте за мистера Лангву! — воскликнул человек в костюме зебры. — Разве вы все не слышите зов крови, зов джунглей?!

Зазвучала вувузела.

— ... вы все должны голосовать за черного кандидата, за мистера Лангву. - закончил человек в костюме зебры. Боги по очереди стали слезать с дерева.

Одна маленькая девочка, стоявшая у дерева, не стала дожидаться, пока боги спустятся с него, и кинула связку бананов богу лесов. Помощник Лангвы, изображавший бога лесов, поймал связку, но рукав его костюма порвался. И все, все люди увидели, что это никакой не бог, а человек в костюме обезьяны. Да не просто человек, а такой же негр, как и они.

Толпа начала возмущенно перешептываться. Кто-то крикнул:

— А боги-то ненастоящие!

Шаман попытался успокоить толпу:

— Друзья, а что это за птица там летит?

Но тут же получил удар в морду лица.

И тут подруга Мангвы произнесла революционное:

— Богов нет!

Боги побежали прочь, и толпа побежала вслед за ними, скандируя:

— Богов нет! Богов нет! Обман! Никаких богов нет!

Лангва и два его помощника бежали прочь.

— Бананов, значит, захотелось?! Бананов, значит, не ел?! Ну ничего, если останемся живы, я тебя накормлю бананами! Я тебе эти бананы засуну...

— Мистер Лангва, я ж автоматически их поймал. Когда Вам что-то кидают, Вы же автоматически ловите!

А толпа сзади орала:

— Богов нет!

Во время погони толпа незначительно поредела, так как люди из толпы побежали жечь дом шамана и здание местных властей.

Толпа гналась за Лангвой и его помощниками, скандируя:

— Богов нет!

Подруга Мангвы бежала впереди толпы. Немного позади нее бежал мальчик с палкой в руке. Подруга Мангвы подняла руку вверх, и ее платье немного порвалось таким образом, что оголилась ее правая грудь. Подруга Мангвы, даже не заметив этого, крикнула:

— Богов нет, будем поклоняться урожайности!

Толпа подхватила:

— Богов нет! Будем поклоняться урожайности!

27.07.2011

 

«Страшнее кошки зверя нет»

Часть 1: Советский Синтеотль

Никита Хрущев прилетел, чтобы проверить кукурузные плантации, которые находились за Полярным кругом.

Когда Хрущев давал указание о выращивании кукурузы за Полярным кругом, он ни на какие урожаи не рассчитывал. Это просто был смелый эксперимент. Вообще, то было время экспериментов. В Китае уничтожали воробьев и прочих вредителей сельскохозяйственных, в рамках кампании 打麻雀运动, 消灭麻雀运动. В ходе этой кампании Мао Цзэдун бегал с детишками и стрелял воробьев из рогатки. Однажды Мао Цзэдун сшиб воробья с плеча у своей жены Цзян Цин. Цзян обиделась и не стала готовить семейный ужин. Но были воробьи! Потом еще одна западная группа написала музыкальный альбом, посвященный кампании 打麻雀运动, 消灭麻雀运动. Альбом наполнен величественной либеральной грустью по поводу торжества тоталитаризма.

Вообще, то, что в КНР вредителей искали среди животных - это прогресс. При Сталине вредителей искали среди людей — а это хуже.

Кому-то может показаться, что все эти эксперименты по уничтожению воробьев и засеванию заполярья кукурузой являются наглядной демонстрацией долбоебизма международного масштаба. Но это были просто смелые эксперименты.

Хрущев внимательно следил за кампанией по геноциду воробьев в Китае, и сделал свои выводы. Мало того, что кукуруза — холодоустойчивая культура, так еще и воробьи за Полярный круг не летают, и не смогут заклевать кукурузу, если она там прорастет.

В общем, в эксперименте по выращиванию кукурузы за Полярным кругом были свои резоны. А не только любовь Хрущева к кукурузе, как думают некоторые. Действительно, Хрущев влюбился в кукурузу с первого взгляда. Но к тому моменту он был уже совершеннолетним.

Ни на какие результаты Хрущев не рассчитывал. Каково же было его удивление, когда подчиненные бодро отрапортовали об успехах в выращивании кукурузы за Полярным кругом. Никита Сергеич не поверил своим ушам и захотел самолично убедиться в том, о чем ему отрапортовали. А может быть он просто хотел охладиться после посещения среднеазиатских республик Советского союза. Может быть и так.

Хрущев полетел на кукурузнике за Полярный круг. Там его встретили и поехали осматривать кукурузные поля. Оленья упряжка, в которой ехал Хрущев и Илларионов (председатель Заполярного крайкома партии) остановилась возле поля.

— Вот, Никита Сергеич, — сказал Илларионов, указывая на голое поле, покрытое мхом, — здесь располагается образцовый участок. Тыща гектаров кукурузы.

Хрущев не поверил своим глазам. Никакой кукурузы он не видел. Он видел только чукчей, которые ходили по голому полю.

Один чукча, стоявший рядом, сказал Хрущеву:

— Кукуруза, однако.

При этом чукча улыбнулся и закрыл глаза.

Илларионов, указывая на чукчу, сказал Хрущеву:

— Познакомьтесь, Никита Сергеич! Это председатель местного совхоза имени Антона Паннекука.

Хрущев крепко пожал руку чукче. И чукча повторил:

— Кукуруза, однако.

А затем добавил:

— Авокадо, однако.

Хрущев спросил:

— Какой сорт кукурузы Вы выращиваете?

— Лайм, однако, - ответил чукча.

Хрущев остался доволен ответом. А чукчи в поле запели:

Кто приголубит мой початок

Он али она?

— Это старинная песня чукчей, — заметил Илларионов.

Спустя какое-то время чукчи повторили этот припев, но Хрущеву послышалось:

Кто пригубит мой початок

Он али она?

Хрущев смотрел на голое поле, на чукчей и недоумевал: а где же кукуруза?! Вдалеке Хрущев увидел пугало. Заметив это, Илларионов сказал Хрущеву:

— Это чтобы отпугивать воробьев.

Хрущев взялся за голову и подумал: «Всё! Больше никогда в жизни не буду инспектировать среднеазиатские поля конопли. Тем более, я не буду пробовать сырье. Мало того, что меня чуть не задушили конопляной веревкой, так еще и дым развели такой, что я там чуть не задохнулся. А может меня хотели убить? Когда не получилось с веревкой, развели дым, чтобы я задохнулся. Нет-нет, это исключено! Это все произошло случайно, как заверил меня товарищ Сулейманов. Товарищ Сулейманов очень уважает и ценит меня. Правда, он носит усы... А может, он недоволен разоблачением культа личности?..»

Размышления Хрущева прервал все тот же чукча — председатель совхоза.

— Оральные приключения, однако, — сказал он.

— Что, что? — спросил Хрущев.

— Сиськи с перцем.

— Что? — возмутился Хрущев.

— Лайм, однако, — сказал чукча и Хрущев успокоился.

— Не обращайте внимания! — сказал Илларионов Хрущеву. — Его просто укусил белый северный сперматозоид.

— Поцелуй меня в жопу, начальник! — подтвердил слова Илларионова чукча.

Часть 2: «Свирепая хрущевская оттепель»

Хрущев приехал в районный центр и стал ждать своего помощника Сережу. Очень скоро Сережа появился у Хрущева.

— Здравствуйте, Никита Сергеич!

— Привет, Сережа! Какие новости?

— Новостей много, Никита Сергеич. Китайские газеты вышли со статьями против Вас и в защиту Сталина. Пишут о свирепой хрущевской контрреволюции, лицемерно названной оттепелью. Вот, пишут, что в СССР расстрелян миллиард пролетарских революционеров, воспитанных Сталиным.

— Про миллиард, они по себе судят. А кто у нас расстрелян? Молотов, Маленков, Каганович или рядовые партийцы?!

— Никита Сергеич, ложь, распространяемая китайской прессой, напоминает мне утверждения троцкистов о миллиарде троцкистских интернационалов, расстрелянных лично Сталиным.

— Миллиард троцкистских интернационалов, расстрелянных лично Сталиным!

— Да. Кстати, на днях появилось три троцкистских интернационала. А в прошлом месяце один швед основал пять троцкистских интернационалов и открыл фирму по ремонту велосипедов. Точнее наоборот. Он открыл пять троцкистских интернационалов и основал фирму по ремонту велосипедов.

— Что там еще пишут? — спросил Хрущев.

— Пишут, что тело Сталина, вынесенное из Мавзолея, странным образом оказалось в музее мадам Тюссо.

— Вот педерасы узкоглазые! — вознегодовал Хрущев. — Мало мы им помогали!

— Албанские газеты пишут, что власть в СССР захватили миллионы зэков, выпущенных из лагерей. Пишут, что Вы у них главный пахан. Еще пишут, что Беломоро-Балтийский канал засыпан землей в знак осуждения сталинских преступлений.

— Педерасы узкоглазые и олбанские падонки объединились для борьбы с Советским Союзом!

— Никита Сергеич, я тут набросал текст с критикой китайских и албанских отщепенцев.

— Прочти, Сережа! Прочти, мой дорогой!

— Дело в том, что писал я иероглифами по-албански, так что читать я буду небыстро.

Сережа начал:

— Чему нас учит исторический материализм, о котором так долго говорили большевики? Тому, что за конкретными мыслями и поступками людей и определенных групп мы должны видеть классовые интересы. Людям кажется, что они руководствуются возвышенной идеей, а на самом деле их поступки вполне объясняются интересами определенного класса. Там дальше идут рассуждения о том, как за возвышенными речами деятелей Просвещения и Ренессанса, Маркс и Энгельс сумели разглядеть прозаическое царство буржуазии. Но я не буду сейчас подробно на этом останавливаться.

— Не надо, Сережа.

— Что стоит за идеей китайцев и албанцев отмежеваться от Советского союза? За этой идеей стоят прозаические интересы правящих китайских мандаринов, которые заключаются в стремлении к гегемонии и неподчинению Советскому союзу. Важным обстоятельством является то, что албанцы почти самостоятельно освободили свою землю от адского фашизма. Соответственно, с какой стати им делиться плодами своей победы?! Они хозяева своей земли, в отличие от восточноевропейцев, которых освободил Советский союз.

Для того, чтобы обосновать свое стремление к гегемонии придумывается некий сталинизм. Очень удобно размахивать трупом! Скажите, знает ли кто-то в нашей стране о сталинизме? Знает ли о нем Вячеслав Михалыч Молотов?

— Уж сколько лет он работал со Сталиным, а не о каком сталинизме не знает. Мы его исключили из Партии, но не удивлюсь, если он на старости лет будет в ней восстановлен, — ответил Хрущев.

— Вот видите! Никакого сталинизма нет. Это такая же выдумка, как и троцкистский ленинизм. Якобы существует некий ленинизм, который противоречит политике нашей Партии в 30-х — 50-х годах.

— Так ведь существует. Сталин нарушил ленинские нормы партийной демократии.

— Да, но это не самое существенное. От самого существенного: коллективизации, индустриализации и пятилетних планов мы не отказываемся. Мы осуждаем сталинские преступления, но не отход Сталина от НЭПа.

— Ну, допустим, Сережа. Но почему отщепенцы не отмежевались ранее, при жизни Сталина. При этом, если сейчас они говорят, что Хрущев — ревизионист, а Сталин — марксист, они могли бы говорить, что Ленин — марксист, а Сталин — ревизионист.

- Да, могли бы и ранее отмежеваться, и при жизни Сталина, как это сделали югославы. Но в те времена китайцы и албанцы были еще слишком слабы. Когда они более менее встали на ноги, они не преминули пнуть Советский Союз. Причем даже с Вами они не сразу поругались. Только когда наступил определенный момент, они завели шарманку про предателя Хрущева. Кстати, я читал некоторые документы китайцев, так в них довольно лихо критиковался Сталин. Готовились отмежеваться от Советского Союза?!

— Не знаю, Сережа... Ты за всем видишь державные интересы. Ты циник, Сережа. Почему ты не веришь, что они искренне хотят коммунизма, а я делаю что-то не так, как они хотят, и поэтому они против меня? Ты считаешь, что для того, чтобы отмежеваться от Советского союза, чтобы выйти из под его контроля и дружеской опеки придумываются различные аргументы, которые далеки от реальной подоплеки?

— Не совсем придумываются. Они не думают: вот, как бы нам отмежеваться от СССР, и чтобы такое для этого придумать. Они искренне верят в свои схемы. Хотя, их схемы жестко привязаны к державным интересам, но они этого не замечают. Актеры так вжились в роль, что сценарий кажется им плодом собственных раздумий. Это похоже на то, как за совершенно красивыми лозунгами «Свобода, равенство, братство» стояло серое царство мещанства. Люди думали, что они борются за братство, а они боролись за царство прибыли.

— Че-то ты загнул, Сережа. Нафиг исторический материализм! Педерасы они узкоглазые! Суки неблагодарные! Сколько мы им помогали. Да их в парашу головой макать надо за такое! Да их на зоне понятиям бы научили! Педерасы узкоглазые!

— Никита Сергеич, а Вы не боитесь, что чукчи нас услышат?

— Какие чукчи, Сережа? — улыбнулся Хрущев. — Это крайцентр.

Зазвонил телефон. Сережа поднял трубку.

— Это Вас, Никита Сергеич. Из Кремля.

— Алло, да.

— Алло, Никита Сергеич, здравствуйте! Из Кремля беспокоят. Тут в Кремле китайский спецназ. Они говорят, что в Кремле видели воробьев, и что их надо уничтожить.

— А вы с китайским посольством связывались?

— Да, они тоже говорят, что в Кремле завелись воробьи.

— Хорошо, держите меня в курсе.

Хрущев положил трубку. Через пару минут раздался звонок.

— Никита Сергеич, все в порядке! Китайский спецназ ушел. Они объяснили, что им дан приказ уничтожить всех воробьев за пределами Китая. Но, Никита Сергеич, появился американский спецназ. Они утверждают, что в Кремле завелись попугаи.

— Пустите американцев, но на будущее заведите кошку у входа в Кремль!

— Есть, завести кошку у входа!

— Держите меня в курсе.

Хрущев положил трубку.

— Никита Сергеич, идите сюда! — позвал Сережа Хрущева к окну. — Смотрите, военные проводят испытания атомной бомбы где-то не очень далеко. Смотрите, какой красивый ядерный гриб! Вот интересно, мы проводим испытания на Севере, а американцы на тихоокеанских атоллах в жарком климате. Что бы это значило?

Хрущев посмотрел на ядерный гриб. Хрущев долго на него смотрел и думал: «Ядерный гриб также красив, как и северное сияние».

Эпилог

Молотов В. М. прожил 96 лет.  В течение ряда лет добивался восстановления членства в партии и в 1984 году при поддержке главного редактора журнала «Коммунист» Р. И. Косолапова Молотов был восстановлен в партии. Генеральный секретарь К. У. Черненко лично вручал ему партийный билет. Однако решение о восстановлении Молотова в партии было проведено без объявления в партийной печати. В 1986 году успел дать интервью газете «Московские новости», в котором сообщил: «У меня счастливая старость. Хочу дожить до 100 лет».

Каганович Л. М. прожил 97 лет. В декабре 1961 года исключён из КПСС. Несмотря на многочисленные прошения, не восстановлен в партии (в отличие от Молотова). Однако имел ранг персонального пенсионера союзного значения и соответствующие этому статусу привилегии.

Маленков Г. М. прожил 86 лет.  На Пленуме ЦК в июне 1957 г. выведен из состава ЦК, переведён на должность директора электростанции (сперва Усть-Каменогорская ГЭС, затем теплоэлектростанции в Экибастузе), а вскоре исключён из КПСС (в отличие от Молотова, не был восстановлен). В старости стал церковным чтецом.

Свирепая хрущевская контрреволюция: «Страшнее кошки зверя нет».

«Свирепая хрущевская контрреволюция».

 

Австрия

«Австрия — это недогермания». Это суть того, что я знал об Австрии, когда отправился туда.

Я приехал в маленький ухоженный приятный городок, находившийся в нескольких тысячах шагов от Вены. Пройдя площадь, заставленную горшочками с цветами, я оказался у старинной ратуши. Ее охраняли два кактуса, горшочки с которыми были расположены у входа. В ратушу я не решился войти, поэтому принялся бродить по городку. Побродив немного, я решил войти в первый попавшийся двор. Я открыл калитку и вошел. На лужайке, располагавшейся рядом с домом, стояла свинья-копилка. Она была на цепи и у нее был грозный, устрашающий вид: свирепая морда, угрожающе вздернутый пятачок и выпученные глаза. Я подошел к ней, наклонился и бросил в нее монету.

Из дома вышел хозяин дома. Это был немолодой крупный мужчина с не очень большим пузом. Он был одет в футболку и в джинсы на голое тело. Заметив меня, он представился. Его звали Гансом.

Я подошел к нему вплотную и представился.

Я заметил на футболке Ганса красное пятно. Я сказал ему:

— Это кровь! Надо дезинфицировать рану.

— Не надо. Я просто не справился с бутербродом.

Ганс предложил мне отправиться в лес, ловить кабана для его свиньюшки. Я согласился. Мы пошли в лес. В лесу родилась елочка. По лесной поляне бегали кабанчики. Мы напоили одного кабанчика пивом, и уволокли его домой.

Вечером мы ели мясо и говорили о политике. Затем я ушел спать в комнату на втором этаже.

Посреди ночи меня разбудил странный шум, доносившийся откуда-то снизу. Я спустился на первый этаж и крикнул:

— Это кто ночью спать мне не дает?!

У микроволновой печи пел сверчок. Но нет, шумел не только сверчок. Я положил сверчка в микроволновую печь на три минуты, но шум не прекратился. Легкий шум доносился откуда-то снизу, под домом. «Здесь есть катакомбы?» — задал я себе вопрос. Мне сразу представились первые христиане. То, как они обобществляли свои катакомбы. Подземный коммунизм. А на поверхности — лабиринт классового общества, в котором все блуждают. Так блуждают, как это описал Булгаков, когда его герой был вынужден бегать за Минотавром — Кальсонером, вместо того, чтобы, хотя бы, бежать от него. Да, это проблема: все бегут к Минотавру и он их съедает. Минотавр зовется Капитал. Сам Булгаков тоже совершил визит к усатому Миминотавру. И еще доставал его своими жалобами. Ну, и чем он умнее своего героя? Также бежал вприпрыжку к Минотавру.

Я вышел в коридор. В коридоре я заметил маленькую дверь. Дверь была заперта. Я занес голову и вышиб ею дверь. На несколько минут я потерял сознание, но оно того стоило. Я очнулся в дверном проеме. Откуда-то снизу доносились звуки военного марша. Я стал спускаться вниз по каменной винтовой лестнице. Звуки становились все громче. К военному маршу присовокупились звуки ударов плетью.

Наконец, я спустился в подвал. Это был просторный подвал, расписанный как католический собор. На стенах были изображены различные святые, но не католические. Вот, например, святой Ганс — покровитель всех сказочников. Худой высокий шатен с длинным носом. Его сожгли на костре суровые социалистические реалисты в Германии в конце 1930-х годов. То есть, наци-социалистические реалисты. Святой Ганс был нигилистом, дадаистом. То есть, дадаистом-нетнетистом. Святой Ганс был хорошим сказочником, поэтому в его сказках и добро, и зло всегда оказывались побежденными. У него была одна очень характерная сказка, которая называлась «Борьба бобра с ослом», как фонетико-шуточная перелицовка фразы «Борьба добра со злом». Бобер был трудолюбивым скотиной. Он строил плотины из бревен. А осел был ленивым и тупым, и ни хера не делал. Но тут появились люди: бобра застрелили, а осла запрягли таскать бревна. Сказка заканчивалась таким предостережением: «Не пей ослиную мочу, козленочком станешь!». Еще на стене была изображена святая Катарина. Она отказалась раздеваться на нудистском пляже, и нудисты живьем закопали ее в песок. А ее мужа нудисты утопили, и он стал водяным. С тех пор он поджидает нудистов в воде; хватает их за яйца или ноги — и на дно. Жена — святая, муж — водяной: история достойная пера самого святого Ганса.

Я переключил свое внимание со святых на происходившее в подвале. Ганс ходил в кожаных трусах, кожаной куртке и в противогазе на голое тело. Рядом с ним находилась женщина. Она была связана и как-будто мычала. Ганс замахнулся плеткой и ударил ее по попе.

Увидев меня, Ганс снял противогаз.

— А, это Вы! Присоединяйтесь! Женщины хватит на всех.

— Нет, нет! Как можно?! Зачем нужно?!

— У нас традиция такая: держать женщин в подвале.

— Странная традиция.

— Европейская цивилизация, хуле. Это не какие-то странные традиции африканских племен. Вы поймите, что мы дали всем свободу. Мы дали свободу своим женщинам. Но полная свобода женщин несовместима с наличием яиц у мужчин. Мы дали свободу женщинам, но не отрезали яйца мужчинам. Вот и мучаемся.

— А свободная женщина Вам не даст?

— Нет.

— Может Вам и в детстве женщины не давали?

— Не давали.

— А! Ну, все понятно: у Вас психологическая травма. Классик австрийской литературы Зигмунд Фрейд считал, что все сексуальные проблемы идут из детства. А раз Вам в детстве женщины не давали – то все ясно! Отпустите женщину; у нее тоже психологическая травма.

«И тебя вылечат!» — сказал я женщине. «И тебя вылечат!» — сказал я Гансу. «И меня вылечат!» — сказал я, указывая на прыщик на своем лице.

— Вообще-то, я чуть было не забыл, — спохватился Ганс. — Был у меня в детстве секс. Секс с матерью.

— А! Ну, это меняет дело. Значит, проблему нужно искать не в детстве.

— Проблема тут одна: женская свобода бьет по моим яйцам.

— А Вы не пробовали бром с коньяком?

— Вы думаете, я один такой?! У барона фон Зальменгофа под замком несколько десятков женщин различных рас и национальностей. Есть турчанки, китаянки, африканки.

— А барону-то кто не давал?! – спросил я удивленно.

— Барон — эстет. Вы бы видели его жену — баронессу. Страшная, ужасная! Вот он и держит симпатичных мулаток под своим замком. Замок у него красивый. В отличие от баронессы. Баронесса вся вздулась от пластических операций и ботокса. Ее признали биологическим оружием.

— Красота спасет мир, — заметил я.

— Под домом каждого добропорядочного австрияка одна, две женщины. Об этом стоит подумать. Когда я состарюсь и потеряю силы, то не исключено, что она сбежит от меня. А последние дни мне не хочется провести в тюрьме.

Я подбежал к Гансу и, размахнувшись, ударил его мизинцем в ухо. Ганс потерял сознание. Я освободил женщину. Женщина выглядела очень грустной. Ее звали Ева. Первым же делом Ева схватила с полки ножницы и наклонилась к Гансу.

— Каковы Ваши намерения? — спросил я у нее.

— Отрезать ему яйца, — спокойно ответила она.

Я ушел спать. Я решил пойти к барону утром. Меня уже тянуло к баронессе.

Австрийская полиция арестовала 73-летнего мужчину, который 24 года держал свою дочь в подвале. За это время она родила от него семерых детей.

В Австрии раскрыто одно из самых громких уголовных дел в истории страны. Найдена девушка, пропавшая восемь лет назад. Предполагаемый похититель, все эти годы державший ее в подвале, покончил с собой. 

 

Мари полюбила Хуана

Начал читать «Бесов» Достоевского и почти на первой же странице застрял. Нахуя мне перипетии личной жизни, ведь как я понял роман не об этом! Что за бразильский сериал! Кто на ком женился и сколько прожил в браке! Еще не хватало описаний природы на две страницы. Типа, желтые листья падали, зеленые листья взлетали.

Желтые листья падали, зеленые листья взлетали. Мари полюбила Хуана. Зеленые листья взлетали вверх. Я оказался один на планете. Мари полюбила Хуана. Я бродил по пустыне. «Французские зыбучие пески засасывают с языком» М. Каддафи. Мари полюбила Хуана. Лопнула атомная бомба. Мари полюбила Хуана. Блондинки в розовом агитируют за сосиал-демократию. Lady in Red агитирует за коммунистов. Богатенькие юные блондиночки в розовых туфельках и в розовых юбочках агитируют за сосиал-демократию. Мари полюбила Хуана. А. С. Пушкин спит с моей подружкой. Мари полюбила Хуана. Поцелуи длились всю ночь. Дворник улетел на Луну на метле и там построил коттедж. Баба-Яга улетела на Луну на метле и стала жить вместе с дворником в коттедже. Должны же люди где-то жить! Мари полюбила Хуана. Кто подставил кролика Роджера? - Заясь, заясь (Американцы вынесли промышленное производство в Китай). Мария, Мария, ты вскружила голову собственной матери! Что уж говорить про меня простого Хуана. Однажды Дева, Рак и Рыбы собрались трахнуть Близнецов. Дева лижет клитор, Рак пялится на зад, а Рыбы тянут в воду. Кто виноват из них, кто прав. Судить не нам, а Близнецам. Драматическая история нашего времени. Это я про любовь Марии к Хуану. Фашистские нудисты зигуют членом. При виде Фюрера они испытывают сумасшедшую эрекцию. А вот у меня уже не встает на Вождей. У Мари тоже, ведь она полюбила Хуана. Одним государством руководили черные-пречерные полковники. У черных-пречерных полковников были коричневые подполковники. У коричневых подполковников были серые подподполковники. Иерархия такова: коричневые подполковники и серые подподполковники трахали блондинок в розовом, агитировавших за сосиал-демократию. Черные-пречерные полковники трахались с Lady in Red. Lady in Red работала дояркой, она доила колхозников. Lady in Red была не такой как блондиночки в розовом. Она тоже была блондинкой, но роковой. Ее можно было взять только силой. Когда-то Lady in Red была одной из тех сладеньких сучек, которые агитировали за сосиал-демократию. Но затем ее сексуальные предпочтения коренным образом изменились. Она увлеклась БДСМ. Черным-пречерным полковникам тоже нравился БДСМ, а вот коричневые подполковники и серые подподполковники наслаждались сосиальными отношениями с розовыми блондинками. Lady in Red пытала черных полковников, черные полковники пытали Lady in Red. Lady in Red в наручниках - это игра. Lady in Red трахали три черных-пречерных полковника — это игра. 

Лесбийская оргия — Lady in Red трахала резиновым членом ЦК юную сосиал-демократию.

Манекены взбунтовались и разбили витрины, а розовые блондиночки были под подподполковниками. Юную безмозглую сосиал-демократию возбуждала сила и иерархия полковников.

Спустя девять месяцев Lady in Red родила полковника, но не черного-пречерного, а какого-то невзрачного серо-коричневого.

После таких страстей мне совестно писать о том, что Мари полюбила Хуана.

 

Улыбка типа смайлик

Ты с обложки улыбаешься мне? Ты, сучка, с обложки глянцевого журнала улыбаешься мне? Да как ты можешь после всего того, что было! Во-первых, я не купил предыдущий выпуск журнала. Во-вторых, я тебя редко видел до этого. В-третьих, ты мне не звонила. И как ты можешь улыбаться мне своей звонкой улыбкой?! Ты никогда не давала мне денег. Ты только дарила смешную улыбку. И в середине чаепития я брошу журнал на пол.

Человека без улыбки я видел, допустим, грустного и вялого. А вот улыбку без человека я увидел только сейчас. Точнее, только сейчас, когда ты улыбнулась мне с обложки глянцевого журнала, я понял, что вижу только улыбку, улыбку без человека. Улыбку типа смайлик. Ты улыбаешься мне как смайлик. Ты никогда не давала мне денег. Ты только продала смешную улыбку. И в середине банкета ты уедешь домой.

 

Эхо войны

Эхо войны.

Покроется небо пылинками звезд,

И выгнутся ветви упруго... 

Тебя я услышу за тысячу верст,

Мы — эхо, мы — эхо,

Мы — долгое эхо друг друга.

Мы — эхо, мы — эхо

— Ежи-ик!

— Лоша-адка!

— Ежик, ты от меня далеко и кругом туман! Знай, что нам объявили войну! 

— Лошадка, я пойду на войну! Лошадка, если я погибну, считай меня коммунистом, а если останусь жив, то я еще подумаю. Есть вариант остаться беспартийным.

— Ежик, войны не будет из-за тумана!

— Лошадка, ты стоишь на краю пропасти!

Лошадка любила Ежика. Но туман помешал не только войне, но и любви.

— Ежик, я давно хотела тебе сказать: Мари полюбила Ху...

— Лоша-а-а-адка, нет! Ты упала прямо в пропасть! Не-е-ет!

— Ежик, если я погибла, считай себя коммунистом!

 

Безголовые всадники

Я вышел на улицу одного из мегаполисов. И что же я увидел?! Вместо автомобилей я увидел много всадников без головы. Они хаотично скакали по дорогам на своих конях, одетые в строгие доспехи. Они не видели дороги и, сталкиваясь друг с другом, падали и образовывали подобие автомобильных пробок. Падая, они калечили лошадей. «Это авария», — подумал я. Всадники без головы «поцеловались». «Это авария», — подумал я. Всадники без головы сбивали детей и похищали женщин, переходивших дорогу в положенном месте. «Это трагедия», — подумал я.

Загорелся светофор. Красный, желтый, зеленый, а теперь голубой. Все огни светофора окрасились голубым цветом. Да, прямо как у Родари! У Джанни Родари голубой светофор дал людям сигнал «Путь в небо открыт!», что означает: можно лететь, лететь в космос. Теперь же светофор дал сигнал, что путь в небо для геев открыт. «Дорогу геям!» — заявил голубой светофор. Геи могут лететь в космос, заселять Сатурн и его кольца. И кольца Сатурна могут стать как бы обручальными кольцами для геев. Это может быть романтика поистине космических масштабов!

«Ну, почему, почему, почему, Был светофор зеленый?» — пелось в одной советской песне Валерием Леонтьевым. «Почему светофор был зеленый, а не голубой как у Родари?» — как бы спрашивал Валерий. А Земляне в ответ раскритиковали космические замашки Родари/Леонтьева: «И снится нам не рокот космодрома, Не эта ледяная синева, А снится нам трава, трава у дома, Зеленая, зеленая трава».

Ну, почему, почему, почему, был светофор голубой? А потому, потому, потому, что был он в жизнь влюбленный, но только нетрадиционно.

Но безголовые всадники не обращали внимания на голубой светофор. Они даже теоретически не могли свернуть с накатанного пути (которого не было), освоить небо, космос и перестать сталкиваться и сбивать друг друга — перестать «целоваться», а стать целоваться.

Безголовые всадники, в общем-то, и на красный цвет светофора не реагировали.

 

Убей немца!

Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца! Убей немца!

 

Поэт-2: Миссия в Лапландии

«Я люблю Советский Союз,

И это мой большой плюс,

Я люблю советский ТЮЗ,

И это мой большой плюс,

Я люблю советский блюз,

И это его большой плюс,

Я люблю американский джаз,

Я шокировал вас!»

Итак, наш любимый поэт, красный эмигрант Сааша Грааль уже полностью перебрался на финские болота. Огни большого города Хельсинки пугали его. Он построил себе шалаш из спичек прямо на болотах. По старой большевистской традиции весной он засеял болота кукурузой, но так и не дождался урожая. А уже была зима, уже приближался Новый год.

Зимним декабрьским днем Поэт сидел в своем шалаше. В шалаше было тепло, горел торф. У Поэта был новый питомец — белый жирный кот по кличке Новодворскый. Он валялся, связанный, у ног Поэта. А Поэт, устроившись поудобней, открыл ноутбук и вышел в интернет. Он зашел на официальный персональный сайт Валерии Ильиничны Новодворской. На сайте Валерия Новодворская оставила сообщение, в котором поздравляла соратников с наступающим Новым годом, попутно отметив, что в свое время проклятые комуняки сослали всех Дедов Морозов в Сибирь рубить елки. «И вообще, в Советском Союзе секса не было!» — утверждала Новодворская в своем предновогоднем сообщении. «Не было секса и после Советского Союза — проклятое наследие Совка!» - добавила она.

«Неправда! — подумал Поэт. — Ложь! Либеральная клевета! Никто в СССР не ссылал Дедов Морозов. Я сам прекрасно помню Новый год с Дедом Морозом и тухлым мандарином. Да и секс в СССР был. Когда мне было 28, за день до распада СССР у меня был секс! Лгут господа либералы!».

Поэт тут же написал гневное сообщение Новодворской на сайт. Новодворская тут же ответила (видимо она была он-лайн):

«Так к Вам, уважаемый господин Грааль Несвященный (Новодворская острила), приходил Василий Иванов, переодетый в Деда Мороза, а репрессировали его предшественника Ивана Петрова, который был лично знаком с Постышевым — основателем Нового года на Союзе. Иван Петров был расстрелян, а его персональная снегурочка Раиса Захарова отделалась десятью годами лагерей».

Поэт ответил: «Правильно! В СССР расстреливали переодетых, ненастоящих Дедов Морозов, поскольку они были замаскированными агентами МОССАДА и японской контрразведки. А настоящим Дедам Морозам в СССР были созданы все условия: им давали мандарины и смазывали их лыжи».

Новодворская ответила: «Настоящих Дедов Морозов не бывает! А в СССР был только один Дед Мороз - это Карл Маркс, который очень похож на Деда Мороза. Остальных репрессировали!».

Поэт ответил: «Настоящие Деды Морозы бывают! В Советском Союзе были настоящие Деды Морозы и свежие мандарины. В детстве я дергал Деда Мороза за бороду, и она не оторвалась. Значит, он был настоящим! Я Верю в Деда Мороза, я люблю СССР!».

Новодворская поела и ответила: «В Бобруйск, жывотное!» (Новодворская снова острила).

Поэт расстроился и хлопнул крышкой ноутбука. По его ресницам потекли слезы. Он пнул кота в угол шалаша и вышел на улицу. На улице были болота. Торф приятно согревал Поэту ноги, а мысли о Новодворской неприятно выжигали Поэту мозг. «А ведь я ее люблю!» — с досадой подумал Поэт. Еще он подумал: «Сегодня, во времена торжества либеральных ценностей, разумеется, настоящих дедов Морозов нет. Есть только переодетые клоуны и новогодний спектакль, который они разыгрывают. Воистину, общество спектакля! Но что если этих переодетых клоунов, разыгрывающих из себя Дедов Морозов перебить?! Всех до одного! Тогда обязательно появятся настоящие Деды Морозы. Это как с новыми русскими. Если перебить всех новых русских, то обязательно наступит коммунизм в отдельно взятой России». Поэт присел на стебель камыша и открыл бутылку «Финляндии». «Решено! Перебью всех фальшивых Дедов Морозов! Нам нужны настоящие красные Деды Морозы, а не это общество спектакля! Перебью всех до Нового года, и в новый год мы войдем с настоящими красными боевыми Дедами Морозами и с их верными боевыми подругами Снегурочками, а не с этими блядями разукрашенными, которые сейчас играют роль Снегурочки! Только большевизм, только на пустую кишку и только с молитвой!» Поэт выбросил пустую бутылку. «Но где до Нового года мне найти Дедов Морозов?! В Лапландии! Точно! Они все там околачиваются. Все, еду в Лапландию!».

Поэт собрал оружие в новогодний мешок для подарков, оседлал олененка Бэмби и поскакал на нем из Финляндии в Лапландию. Поэт долго скакал, пока не увидал табличку: «Добро пожаловать в Лапландию — родину слонов и Деда Мороза!». «Неправда, — подумал Поэт. — СССР — это родина слонов. Опять либеральная ложь!». Тут Поэт увидал одиноко стоящего мальчика-чукчу. Мальчик пас своего оленя в сходных климатических условиях. Поэту тут же пришло в голову хокку:

Впереди и позади,

Тундры, степи и тайги,

Ленин.

— Мальчик, а мальчик, а где живет Йоулупукки (финский Дед Мороз)? - спросил Поэт мальчика на чистейшем финно-угорском.

— Однако! Дядя, говорите по-русски! Я не местный!

«Проклятые русские туристы!» — подумал Поэт.

— Мальчик, где здесь обитает Йоулупукки — местный Дед Мороз?

— Отсюда налево, затем направо, затем прямо... Дядя, Вы загнали своего олененка. Продайте мне его на мясо?

— Лучше лови подарок, малыш! 

После этих слов Поэт развязал свой мешок для подарков, достал оттуда пистолет и выстрелил в голову мальчику. Мальчик погиб. «Да я на книжке про олененка Бэмби воспитывался! Как можно есть оленей?! Общество потребления и общество спектакля - вот что такое современный либерал-капитализм!» — подумал Поэт, пряча труп мальчика в ягеле.

Поэт двинулся дальше. «Вперед, к победе коммунизма!» — подумал он. Но неожиданно с неба спустилась Снежная королева в образе Валерии Новодворской. То есть Валерия Новодворская в образе Снежной королевы. Валерия Ильиничну было не узнать в шубе из белого медведя и в роскошных туфлях изо льда. Новодворская забрала Поэта в свои чертоги.

Стены чертогов Снежной королевы намела метель, окна и двери проделали буйные ветры. Сотни огромных, освещенных северным сиянием зал тянулись одна за другой; самая большая простиралась на много-много миль. Как холодно, как пустынно было в этих белых, ярко сверкающих чертогах! Веселье никогда и не заглядывало сюда! Хоть бы редкий раз устроилась бы здесь медвежья вечеринка с танцами под музыку бури, в которых могли бы отличиться грацией и умением ходить на задних лапах белые медведи, или составилась партия в карты с ссорами и дракой, или, наконец, сошлись на беседу за чашкой кофе беленькие кумушки лисички - нет, никогда этого не случалось! Холодно, пустынно, мертво! Северное сияние вспыхивало и горело так правильно, что можно было с точностью рассчитать, в какую минуту свет усилится и в какую ослабеет. Посреди самой большой пустынней снежной залы находилось замерзшее озеро. Лед треснул на нем на тысячи кусков, ровных и правильных на диво. Посреди озера стоял трон Снежной королевы; на нем она восседала, когда бывала дома, говоря, что сидит на зеркале разума; по ее мнению, это было единственное и лучшее зеркало в мире.

Снежная королева поцеловала Поэта, и Поэт перестал чувствовать холод и стал либералом. В сознании Поэта совершился переход от раннебуржуазного большевизма к позднебуржуазному неолиберализму. Но какая-то часть сознания, наиболее архаичная и древняя, о которой писал в свое время Юнг, сопротивлялась этому переходу. Новодворская сказала Поэту: «Если ты составишь из кусочков льда слово „Свобода“, то я подарю тебе весь свет и пару новых коньков». Но, как ни складывал Поэт кусочки льда, все равно получалось слово «Рабство».

— Свобода — это рабство? — спросил Поэт с надеждой в голосе.

— Да ни фига! — ответила Новодворская.

Расстроившись, она подошла к нему, слегка приподняла ногу и скомандовала:

— Соси шпильку!

— Что?!!

— Соси шпильку на моей туфельке!

— Ни за что! — возмутилась в Поэте наиболее архаичная часть его сознания. — Я лучше буду целовать сапог большевистскому вождю, чем сосать шпильку либеральной проститутке!

— Соси шпильку! — повторила Новодворская. 

После этих слов она повела шпилькой по губам Поэта, и он стал сосать ее шпильку. Шпилька была ледяной и таяла от горячих прикосновений. «Я же говорил, что свобода — это рабство!» — подумал Поэт.

— А теперь, ласкай меня! — скомандовала Новодворская.

— Сейчас! - ответил Поэт.

Поэт отбежал от Новодворской в сторону своего мешка, достал оттуда автомат Калашникова и зарядил по чертогам. Чертоги стали трескаться, а Новодворская стала плакать ледяными слезами.

— Только большевизм! Только на пустую кишку! И только с молитвой! — прокричал Поэт и выбежал из чертогов. Чертоги обвалились, а Снежная королева осталась там навсегда. Политика — командная сила, она важнее любви.

Поэт взял мешок и пошел на гору Корватунтури в резиденцию финского Деда Мороза. На вершине горы он увидел огромный особняк. Он направился к входу. На входе стояла охрана. Охрана остановила его.

— Стой! Зачем идешь?

— Я принес подарки для Йоулупукки, — сказал Поэт, указывая на свой мешок. — Йоулупукки дарит всем подарки, а ему никто ничего не дарит! Это несправедливо! А я за справедливость! Я за русских, я за бедных!

— Ладно, проходи.

Поэт зашел в особняк. Пройдя вестибюль, он очутился в огромной зале. Он не ожидал увидеть того, что увидел. Он думал встретить нескольких финских Дедов Морозов, но тут были все Деды Морозы, всех народов, всех стран. Оказалось, что Лапландия — это автономный край Дедов Морозов в составе Финляндии. Это Поэту сказал на ломаном английском Гусалех — южноафриканский Дед Мороз, крепкий мускулистый негр с приклеенной белой бородой.

Деды Морозы сидели за столами, выпивали и беседовали. К примеру, за одним столом сидели Дедек Мраз - Дед Мороз из Словении, Юлеманден из Дании и Зюзя из Белоруссии. Кстати, по Зюзе было видно, что он уже пьяный в зюзю. Неожиданно свет погас. Поэт сначала испугался, но затем догадался, что все идет по плану. Где-то вдалеке пукнул Йоулупукки. И это как бы послужило сигналом для всех остальных. Все Деды Морозы закричали:

— Snegurochka, snegurochka! 

Они звали Снегурочку, ведь только у русского Деда Мороза была сексуальная напарница в лице Снегурочки. Остальные работали в одиночку.

И тут на маленькой сцене зажегся свет, и появилась Снегурочка — молоденькая невысокая девушка в роскошном полушубке. Раздалась медленная музыка и Снегурочка принялась вертеться около длинного посоха, который держал Дед Мороз. Она скинула с себя полушубок, а затем и прочую одежду. Поэт услышал, как облизывается хозяин вечера — Йоулупукки. А Санта-Клаус воскликнул: «Million dollar girl!»

Снегурочка ушла со сцены, а в зале зажегся свет. Поэт осмотрелся, открыл мешок, достал оттуда автомат и зарядил по Дедам Морозам. Деды Морозы, свежескошенные, падали на пол. С каким удовольствием Поэт застрелил Санта-Клауса — этого словами не передать! Йоулупукки удалось сбежать, а русского Деда Мороза Поэт пожалел. Но он не пожалел Снегурочку, когда она попыталась сбежать. Крича: «Во имя Маркса и Энгельса и святого Ленина! Огонь!» — Поэт расстрелял Дедов Морозов.

На шум прибежала охрана. Один из охранников выстрелил Поэту в спину.

«Это не по правилам. Поэта нельзя убить выстрелом в спину. Его можно убить только на дуэли!» — воскликнув это, Поэт упал на пол. Последнее, что он увидел был Карл Маркс. Маркс был одет в красную шубу, валенки и держал посох в руке.

«Так вот ты какой — настоящий Дед Мороз! — подумал Поэт. — Игра стоила пуль».

Маркс протянул Поэту тухлый мандарин. «Так вот ты какой — коммунизм!» — подумал Поэт.

Это уже был бред.

 

Сказка о рыбаке и рыбке

Жил рыбак с охотником у самого синего моря. Рыбак с охотником были сладкой, сладенькой парочкой. Они жили в уютном бунгало три месяца в году. Рыбак ловил сетями рыбу, а охотник охотился на дичь.

Раз рыбак закинул сеть в море — пришла сеть с одною тиной. Другой раз закинул сеть — пришла сеть с ламинарией. В третий раз закинул он сеть — пришла сеть с одной рыбкой. Непростая была это рыбка, а язь, здоровенный, здоровенный ЯААЗЬ!!! золотая. «Отпусти меня в море!» — взмолилась рыбка по-французски. «Дорогой за себя дам выкуп. Что желаете?». Удивился рыбак, испугался. Многие годы он ловил и карпов и окуней, а вот говорящих рыб ловить ему не доводилось. «Не надо мне ничего от тебя. Плыви себе в море-окиян!» — промолвил рыбак и отпустил рыбку.

Воротился рыбак к охотнику, рассказал ему великое чудо. «Я сегодня поймал было рыбку. Золотую рыбку, не простую. По-нашему говорила рыбка, домой в море синее просилась. Дорогою ценою откупалась: откупалась, чем только пожелаю. Не посмел я взять с нее выкуп; так пустил ее в синее море». Охотник рыбака забранил: «Дурак ты! Гринписовец недоделанный! Хоть бы взял с нее пушку с ядрами, я бы из пушки на дичь охотился».

Вот пошел рыбак к синему морю. Видит, — море слегка разыгралось. Стал он кликать золотую рыбку, приплыла к нему рыбка и спросила: «Чего тебе надобно?». Ей с поклоном рыбак отвечает: «Смилуйся, государыня рыбка, разбранил меня мой охотник. Не дает мне покою: Надобна ему пушка с ядрами». Отвечает золотая рыбка: «Не печалься, ступай себе с богом, будет вам пушка».

Воротился рыбак к охотнику и видит, что тот стреляет из пушки по воробьям. Воробьи присаживаются и гадят на летящие ядра, и звонко чирикают — смеются, надо полагать. Еще пуще охотник бранится: «Дурачина ты, простофиля! Выпросил пушку! Бессмысленное это занятие — стрелять из пушки по воробьям. Воротись, поклонись рыбке. Не хочу быть охотником, хочу быть абсолютным монархом, чтобы всем говорить, что Государство — это я».

Пошел рыбак к синему морю. (Неспокойно синее море). Стал он кликать золотую рыбку. Приплыла к нему рыбка, спросила: «Чего тебе?». Ей с поклоном рыбак отвечает: «Смилуйся, государыня рыбка! Пуще прежнего охотник вздурил, уж не хочет быть он охотником, хочет быть абсолютным монархом, самодержцем». Отвечает золотая рыбка: «L’Etat c’est moi. Все понятно! Не печалься, ступай себе с богом».

Рыбак к охотнику воротился. Что ж? Пред ним царские палаты. В палатах видит своего охотника, за столом сидит он царем. Служат ему бояре да дворяне, наливают ему заморские вины; заедает он дичью лакомой. Вкруг его стоит грозная стража, на плечах топорики держат. Как увидел рыбак — испугался! В ноги он охотнику поклонился и молвил: «Здравствуй, грозный монарх-самодержец! Ну, теперь твоя душенька довольна». На него охотник не взглянул, лишь с очей прогнать его велел. Подбежали бояре и дворяне, рыбака взашей затолкали. А в дверях-то стража подбежала, топорами чуть не изрубила. На конюшню служить его отправили. Вот неделя, другая проходит, и приходит к нему монарх на конюшню. И молвит: «Гляди в сторону горизонта. Что видишь там?». Рыбак говорит: «Не вижу ничего. Я же рыбак, я привык глядеть на мелкие предметы, в частности на поплавок, на небольшом расстоянии». «Вот именно, ты рыбак, а я охотник и вижу вдалеке народ разутый и злой. И народ бежит сюда, монархию свергать. Беги скорей к рыбке и проси ее. Не хочу быть абсолютным монархом, хочу быть вождем мирового пролетариата. Чтобы народ меня за своего считал, и не думал свергать».

Побежал рыбак к морю. (Помутилось синее море). Стал кликать он рыбку. Приплыла к нему рыбка, спросила: «Чего тебе надобно?». Ей с поклоном рыбак отвечает: «Смилуйся, государыня рыбка! Опять мой охотник бунтует: уж не хочет быть абсолютным монархом, хочет быть вождем мирового пролетариата». Отвечает золотая рыбка: «Не печалься, ступай себе с богом! С живым богом!». Рыбка подмигнула.

Воротился рыбак к охотнику. Что ж он видит? Нечто, отдаленно похожее на высокий терем. И надпись на нем: «Мавзолей двухместный». Зашел рыбак в Мавзолей. И увидел в саркофаге лежит охотник. Увидев рыбака, охотник заколотил руками в крышку саркофага. Рыбак испугался и открыл крышку. Выскочил охотник из саркофага и задышал отчаянно. «Фу! Я там чуть не задохнулся. Меня живого в саркофаг заманили. Говорили, поймите, мы не можем ждать вашей смерти. Вы нам нужны уже сейчас как символ, которому можно поклоняться, а чиновников и без вас хватает. Приходили какие-то люди, смотрели на меня влюбленными глазами, но не выпускали, когда я колотил крышку. Говорили, что я жил, я жив, я буду жить. А зачем мне такая жизнь?! Скучно в этом Мавзолее. „Плазмы“ нет, сабвуфера нет. Лежишь целый день. Хуже больницы». Молвил рыбак: «А мне здесь понравилось! Вижу тут одно место свободно, я бы рядом прилег, и мы бы с тобой лежали вместе». «Дурачина ты, простофиля! Не для тебя здесь место берегут. Для таких как ты есть только одно место — в очередях. Ступай к рыбке! Не хочу быть вождем мирового пролетариата, хочу быть фюрером германской нации!».

Вот пошел рыбак к синему морю. (Почернело синее море). Стал он кликать золотую рыбку. Приплыла к нему рыбка, спросила: «Чего?». Ей рыбак с поклоном отвечает: «Прости меня, рыбка. Не хочет охотник светлое будущее, не хочет он коммунизма к пятитысячному году, а хочет он светлое настоящее и за чужой счет. Не хочет быть он вождем мирового пролетариата, а хочет быть он фюрером германской нации!». «Германской не могу, — ответила рыбка. — Могу сделать его фюрером еврейской нации. Ступай, рыбак! Каждому - свое!». Рыбка снова подмигнула.

Вернулся рыбак к охотнику. И увидел, как охотник, одетый в простую военную форму, позирует какому-то художнику. Он держит правую руку поднятой — зигует. У охотника за это время вырос большой нос. Подошел к художнику рыбак и взглянул на картину, ожидая увидеть и большой нос, и поднятую руку. Но на картине художник рисовал большой черный квадрат. «Малевич!» — представился художник и подмигнул рыбаку. А к охотнику подбежал его помощник — тщедушный еврей в очках. «Великий Вождь, каковы будут Ваши указания относительно диких, нецивилизованных арийских племен, этих белобрысых недочеловеков?». Ответил ему Великий Вождь — охотник на человеков: «Блондинов — в расход или пусть перекрасятся! Блондинок обязать носить короткие розовые юбочки и розовые кофточки, как знак их неполноценности». Помощник убежал, а Великий Вождь поглядел на рыбака и промолвил: «Что-то мне твой нос не нравится! Какой-то он не гоголевский! Скучно все это... Пока ты с моря шел, я уже успел все захватить, всех поработить. А что дальше??? Оккупировать Солнце? Нет, не хочу быть великим фюрером! Хочу быть бизнесменом либеральных взглядов. Вложения, дивиденды, акции — это так интересно и сложно! Хочу иметь джип, охрану, свой ресторан и свою либеральную партию... как-то так.

Пошел рыбак к синему морю. Видит, на море черная буря: так и вздулись сердитые волны, так и ходят, так воем и воют. Стал он кликать золотую рыбку. Приплыла к нему рыбка, спросила: „Что на этот раз?“. Ей рыбак с поклоном отвечает: „Прости рыбка! Совсем мой охотник с резьбы сорвался! Не хочет быть великим фюрером, хочет быть бизнесменом либеральных взглядов. Али это деградация, али возвышение?“. Ответила рыбаку рыбка: „Жизнь покажет. Ступай! Peace!“

Вернулся рыбак и не нашел охотника. Зашел он в бунгало, а на столе лежит записка: „Я тебя бросаю! Я с Виталей еду на джипе в Африку на сафари. Цём-цём!“. Рыбак то ли расстроился, то ли обрадовался, и стал жить в бунгало самостоятельно.

Прошла пара недель и возвращается охотник с раздолбанным джипом и агрессивными бабуинами в роли своих охранников. „Ни о чем меня не спрашивай! Дурачина ты, и твоя рыбка дура! Не хочу быть бизнесменом либеральных взглядов, хочу быть владычицей морской!“. Вопрошает рыбак: „Может быть владыкой морским?! Владычицей скорее должен быть я!“. Отвечает охотник: „После того, что у меня было в Африке с Виталей, я хочу быть только владычицей!“.

Пошел рыбак к морю-окияну, а море спокойно, а окиян тоже. Позвал рыбак рыбку. Появилась рыбка из глубин морских и молвила: „Не знаю, кто из вас мне больше надоел, ты али твой пассия!“. „Прости, рыбка! Хочешь, я встану на колени? Совсем поменял ориентацию в этой жизни мой охотник. Хочет быть владычицей морской!“. Ответила рыбка: „Желание клиента - закон! Иди и смотри!“.

Вернулся рыбак, а охотника нет. И бунгало тоже нет. На месте бунгало стоит пруд с чистейшей голубой водой, а в пруду плещется маленькая серебряная рыбка. Рядом с прудом стоит табличка: „Осторожно! Частная собственность! Ловля рыбы запрещена!“ Пошел рыбак за удочкой...

 

Ночью у озера

Ночью, когда моя голова тонет в обрывке летнего дня, в кустах полыни горит фонарь.

Ночью, когда мое тело наверху, в кустах полыни горькой прячутся двое.

Ночью валится фонарь из рук. Я падаю в обрывок летнего дня (тело наверху) и фонарь летит вместе со мной.

Ночью у озера горят огоньки. Это светлячки... сжигают мусор, оставшийся от людей. Кто-то поднимает фонарь и играет им. Звезды мерцают одна за другой. Куст полыни растет в моей голове... Озерная гладь. Погладь, сука, погладь озерную гладь!

Фонарь сгорел дотла.

Вместо того, чтобы кричать „Горько!“ один глухонемой принес на свадьбу полынь в корзине. После этого глухонемой стал слепоглухонемым, и попал к советскому философу Ильенкову с необычным именем Эвальд, который как раз занимался проблемой слепоглухонемых. На приеме слепоглухонемой сказал что-то такое Ильенкову, что Эвальд не захотел больше жить.

Светлячки сжигают горькую полынь - какой запах!  Летней ночью моя голова потонула в обрывке дня.

Слепоглухонемой ел горькую полынь, и у него отказали вкусовые рецепторы. Ему давали трогать красивых женщин, чтобы он не потерял последнее ощущение жизни. Благодаря такой терапии, к нему вернулся вкус к жизни. И слепоглухонемой живет счастливо и по сей день, чего нельзя сказать о его собеседнике, который видел, слышал, говорил (и философствовал).

Кто-то играет фонарем. Луч света... Моя голова попала в водоворот летнего дня. Озеро гладко.

Ночью как днем, а днем как никогда прекрасно!

 

Сталинобас

После теракта, совершенного Андерсом Брейвиком на острове Утойа, в кинотеатрах Европы с оглушительным успехом прошел показ тысячесерийного боевика „Андерс Брейвик на Мадагаскаре“. Был даже придуман термин „Броевик“, поскольку тысячесерийное избиение островных младенцев можно назвать довольно специфичным боевиком.

Также спустя пару месяцев после теракта вышла книга, ставшая бестселлером, „От Гитлера до Брейвика“, в которой повествовалось о белом сопротивлении мультикультурализму. В книге были уникальные фотографии — например, как Гитлер расстрелял ганста-рэперов. Замечательное фото было в главе: „Мультикультурализм не дремлет“. На фотографии было изображено, как растаманы охотятся за Гитлером. Для того, чтобы выманить Гитлера из кустов конопли, растаманы напустили дыму, и ждут, когда Гитлер покинет свое логово в кустах. Прикол в том, что половина растаманов с духовыми ружьями дремлют, так что фраза „мультикультурализм не дремлет“ верна лишь наполовину.

На острове Утойа тем временем установили памятник писающему мальчику. Мальчик как бы описался от страха, увидев дядю с автоматом. Установкой этого памятника жители острова выразили свою скорбь в связи с гибелью многих подростков, застреленных на острове.

Таким образом, если часть европейцев сочувствовала борьбе с мультикультурализмом и зачитывалась книжкой „От Гитлера до Брейвика“, то другая часть оставалась верной идеалам гуманизма и человеколюбия. Однако и эта часть несколько дистанцировалась от мультикультурализма в сторону культурной преемственности и культурной закрытости, что, кстати, хорошо видно на примере памятника писающемуся мальчику. Известно, что самый популярный писающий мальчик находится в Дании. Таким образом, ставить памятники писающим мальчикам — это северная скандинавская традиция.

Тем временем сам Андерс Брейвик отбывал свое наказание. Его закрыли на двадцать лет в роскошной шестикомнатной камере на одном из фьордов. В камере были бассейн и сауна, тренажерный зал и поле для игры в регби. По приговору Брейвик должен был пять раз в день питаться блюдами кухонь народов мира. Для него готовили люля-кебаб, бейзар, сукияки, тонкацу, угали, сабджи и индийский соус карри. Также Брейвик должен был каждый день изучать культуры и традиции народов мира, чтобы изжить свой национализм и антимультикультурализм. Брейвику назначили персонального надзирателя, метиса неопределенной ориентации по имени Джордж. Джордж хлестал Брейвика плеткой и наказывал его пальчиком.

В рамках борьбы с его антимультикультурализмом, Брейвика обязали смотреть передачи на канале Discovery о природе различных регионов Земли. Особенно замечательной была передача „Путешествия натуралиста“, которую вел русский актер Павел Любимчиков. Когда Любимчиков на фоне почти голых африканских племенных охотников на слона совершенно гейским голоском рассказывал о цветочках и пестиках, не оставалось никакого сомнения, что передача должна называться „Путешествия натуралиста, но не натурала“.

У тюрьмы, в которой находился Брейвик, каждый день собиралась толпа подростков, настроенная против мигрантов и чуждых неевропейских культур. Они кричали: „Спасибо Брейвику за наше счастливое детство!“. И Брейвик это слышал.

Пока мысли европейцев крутились вокруг фигур Гитлера и Брейвика, Россию посетила другая, но схожая напасть. Часть россиян была озабочена тем, что недостаточно, так сказать, была учтена роль Сталина в деле победы над Гитлером. А ведь Сталин — организатор и вдохновитель побед и свершений советского народа. И вообще, известно же, что Сталин — организатор побед, банкетов, вечеринок и шоу-программ.

И вот в среде сталинопоклонников вызрела идея сталинобаса, то есть автобуса имени Сталина. На автобусе, курсирующем по столице России, должен был быть изображен Генералиссимус Сталин. Его рисованные звездочки на погонах должны были сиять на солнце, а его рисованные набриолиненные усы должны были сиять на луне. И все это великолепие было приурочено к 9 мая.

И вот под эту затею стали собирать деньги. Деньги быстро собрались. Настала очередь исполнения задуманного. Стали изготавливать автобус им. Сталина — сталинобас. Корпус и руль за наличные купили на Кубе, сиденья купили в Северной Корее, двигатель на тысячу коневых сил купили в Монголии, брелок-елочку купили во Вьетнаме. Водителем автобуса согласилась стать бывшая охранница Каддафи, которой удалось поменять пол, не потеряв девственность, и, таким образом, успешно сбежать из горящего Триполи. Ливийские повстанцы, искавшие девственниц-охранниц по характерному признаку, не догадались, что молодой человек по имени Али — баба.

Собрали и покрасили сталинобас уже в Москве. Сталин на изображении, украшавшем автобус, вышел очень живописным, чем-то неуловимо напоминающим Гитлера.

Настало 9 мая (день поражения пролетариата по календарю майя). В этот день сталинобас пустили по московским улицам. Стояла яркая солнечная погода. С утра на Красной площади шел парад. Президент России принимал парад, развалившись в шезлонге и попивая коктейли. Солнце горячо светило, а по площади шли танкисты, в небе зависли парашютисты. Президент пил холодный зеленый коктейль. Девятое нольпятое.

Сталинобас проезжал недалеко от места проведения парада, и генералиссимус снова увидел Кремль. Кремль стоял, не шелохнувшись.

А в это время из семнадцатой психиатрической больницы бежали психи: Наполеон, Маргарет Тэтчер, Ленин и Гитлер. Они воспользовались праздничной суматохой и бежали на волю. Что касается Наполеона, то такие есть в каждой психушке. Тэтчер все время твердила одну фразу: „Кто подставил кролика Роджера?“. Ленин был непрост, ох как непрост, а Гитлер был прост как валенок. Гитлера звали Иван Салиманюк и был он злостным психом и пьяницей. Ленина звали Джарбан Дурманов. Джарбан считал, что, ни много ни мало, именно он вождь мирового пролетариата. Джарбан ненавидел Европу, так как родился в Азии и заболел местечковым национализмом в самом раннем детстве. Он ненавидел европейское и считал, что будущее за солнечными азиатскими деспотиями и рытьем каналов голыми руками. Джарбан считал, что он, то есть Ленин, является провозвестником таких деспотий. По мысли Дурманова, Европа оккупировала всечеловеческий капитал и паразитирует, поэтому там деграданс и плюрализм. А нужно так, чтобы Вождь, чтобы парады во всех их разновидностях, чтобы по двести рэ на рыло и в хлев. Ничего иного без грабежа колоний быть не может.

Именно Дурманов, увидев на остановившемся автобусе изображение своего ученика т. Сталина, приказал всей группе сбежавших психов захватить автобус. Пассажиры и водитель сталинобаса были вытолканы взашей из транспорта. К сожалению, после операции по смене пола водитель Али не смог оказать сопротивление шайке психов, поскольку все его боевые навыки остались в женском обличье. Если бы Али остался женщиной, он бы оказал достойное сопротивление.

Итак, психи вытолкали водителя и пассажиров. На место водителя сел Салиманюк, то есть Гитлер. В этот день он не пил, поэтому и решил побыть водителем. Психи отправились в путь.

Тэтчер запела на мотив битловской Yellow Submarine: „Все мы живем в желтом доме, желтом доме, желтом доме“. С ней не поспоришь: весь мир — дурдом и все мы — в нём. Ленин-Дурманов встал на сиденье и заорал: „Товарищи! Майские тезисы. Фашистский способ производства. Фашистский способ производства характеризуется тем, что это рабовладение на основе крупной промышленности характерной для капитализма. Фашисты сгоняют в рабство покоренные народы, и они там рабами работают на заводах за похлебку. Рабы прикреплены к месту работы, им запрещено менять место работы, опаздывать и брать отпуска на юга. Фашистский способ производства - это более низкая стадия по сравнению с капитализмом, именно поэтому...“

Что „именно поэтому“ так и осталось непонятно, поскольку Гитлер резко дернул руль и Ленин упал. Гитлер заехал на сталинобасе на тротуар и задавил прохожего. Затем он задавил еще женщину, переходившую дорогу. Наполеон и Тэтчер подбадривали Гитлера, а Ленин чесал расшибленную коленку и тоже подбадривал Гитлера.

Стоял горячий, жаркий день. Солнце слепило, а великие личности давили прохожих. Тэтчер включила радио. По радио звучала композиция Neon Indian — Local Joke. То, что надо!

Подул приятный весенний ветерок, солнце горело ярко, было светло и прекрасно, а великие люди давили простых людей. Вскоре на дороге появился роскошный джип. Гитлер ударил его вбок, а Ленин зааплодировал этому. Гитлеру удалось столкнуть джип с дороги. Джип перевернулся и загорелся ярким пламенем.

А тем временем дорогу сталинобасу перегородили несколько полицейских машин. Полицейские открыли огонь. К полиции присоединились вертолеты. Они как раз возвращались на базу после парада 9 мая. Из вертолетов полетел град пуль. По дороге ехал танк, он тоже возвращался с парада. Танк выстрелил и попал прямо в сталинобас. Из летящего самолета запустили ракету...

От сталинобаса осталось пустое место.

 

Хижина дяди Сэма

Сергей Петрович — российский олигарх средней руки. Правая рука бизнесмена и кандидоза в бывшие президенты Михаила Прохорова. Сергей Петрович в начале девяностых покровительствовал бабушкам, продававшим жареные семечки. Затем он стал покровительствовать девицам, торгующим тыквенными семечками. Вы все видели этих полуголых соблазнительного вида девиц, торгующих крупными белыми тыквенными семечками, и неаппетитных старушек, продававших черные семечки. В свое время я даже влюбился в одну такую девицу. Увидел ее первый раз на своей остановке. Она продавала белые тыквенные семечки и была несколько раздета, бела и худа как глист. Я еще тогда подумал: глист, торгующий тыквенными семечками – нет ли здесь противоречия? И я влюбился в нее. Похудел и потерял аппетит — обычное дело, когда имеешь дело с глистом. И тыквенные семечки, купленные у нее, никак мне не помогли. К тому же они были пересолены, видать, она была влюблена в кого-то другого. 

Сергей Петрович любил тех, кому покровительствовал. И делал деньги. Он купался в семечках как Скрудж МакДак в деньгах. Сергей Петрович разбогател на семечках. Ну, а затем были нефть, алмазы, золото и пряности. Такова вкратце его карьера.

В один солнечный летний день Михаил Прохоров пригласил Сергея Петровича на юг США, якобы для того, чтобы что-то купить. Перелет через океан на личной летающей тарелке господина Прохорова прошел незаметно для обоих. Они приземлились на хлопковом поле, оставив на нем некоторый след от своего приземления. Затем они проследовали в дом, находящийся рядом с полем. Пространство дома и поля было огорожено высоченным мощным забором. Этот забор смутил Сергея Петровича. Еще бы, он был деревянный и зеленый. После того как они поели и переоделись, Прохоров пригласил Сергея Петровича на прогулку по полю. Сергей Петрович согласился на прогулку по хлопку. ОНИ пошли гулять. Было красиво, хлопок рос. Длиннющие нитки торчали из растений — это были хлопковые тычинки.

— А какова вообще цель нашего появления здесь? — спросил Прохорова Сергей Петрович.

— Я хочу купить это поле. Тебе оно нравится? — спросил Прохоров. 

— Еще бы! Никогда не видел фиолетово-желтый хлопок, - ответил Сергей Петрович.

— Тут раньше была хипповская коммуна имени Мичурина, — сказал Прохоров. — Цвета от нее остались. Они не только хлопок выращивали, но и ситец и синтетику. Нейлон — чудо шестидесятых, слышал?

— Да.

— Вот тут его изобрели и выращивали, — поучительно сказал Прохоров. — Посмотри туда, там еще остались заросли синтетики, — и Прохоров указал в сторону.

Сергей Петрович повернулся спиной к Прохорову и посмотрел туда, куда ему указал Прохоров. И тут он получил удар по голове. Его ударили бутылкой французского шампанского урожая 211250733-го года до нашей эры. Это шампанское сделали, жившие тогда на территории нынешней Франции, гигантские лягушки, чрезвычайно похожие на лягушек из компьютерной игры Battle Toads/Double Dragon.

Сергей Петрович потерял сознание и очнулся только тогда, когда на него вылили ведро апельсинового сока. Он лежал в поле, а кругом было довольно много людей. Большая их часть собирала хлопок, а меньшая контролировала процесс с плетями наперевес. Сергея Петровича силой подняли и, хлестнув его разок плетью, приказали собирать хлопок, и даже показали, как это делается. Первое время Сергей Петрович не смотрел по сторонам, но затем надзиратель отошел в сторону и он огляделся по сторонам. Он заметил много знакомых лиц: своего друга Михаила Прохорова, Бориса Березовского, Гусинского. Увидел он и американских бизнесменов: Уоррена Баффета и Джорджа Сороса. Ну и богачей других государств: всяких китайцев, французов, негров. Они все собирали хлопок в поте лица своего под жарким южным солнцем. Взглядом Сергей Петрович нашел и Романа Аркадьевича Абрамовича – крупного российского бизнесмена и губернатора Чукотки. Романа Аркадьевича хлестал плетью по спине надзиратель-чукча, почему-то одетый совершенно по-зимнему в национальную чукотскую одежду. И это в такую жару! Чукча хлестал Абрамовича по спине и приговаривал: „Хлопок, однако“. А Абрамович плакал, потел, но продолжал собирать хлопок. Сергей Петрович, получив несколько ударов от надзирателей других национальностей, придвинулся поближе к Абрамовичу и спросил у него:

— Роман Аркадьевич, что здесь такое происходит?

Абрамович устало повернул голову в сторону Сергея Петровича и ответил:

— А, это ты! С инициацией тебя, Сергей! Мы здесь предаемся рабству. Каждое лето по неделе мы предаемся рабству: собираем хлопок – это своеобразная летняя практика. Знаешь, как у студентов. Капиталисты предаются разнузданному рабству – что бы на это сказал Карл Маркс?! Хи-хи!

Абрамович захихикал и тут же получил удар от надзирателя-чукчи. Чукча заорал: „Однако, хлопок!“. И Абрамович замолчал, будто в рот апельсинового сока набрал. Когда надзиратель отошел Сергей Петрович снова спросил:

— Но если мы рабы, то кто тогда рабовладелец?

— Молодец, сечешь! — шепотом воскликнул Абрамович. — Дядя Сэм — наш хозяин. Знаешь дядю Сэма? Ну, мужик такой. Символ США. Ты знаешь, я сам не понимаю кто это такой. Иногда мне кажется, что это просто наемный актер какой-то, а иногда мне кажется, что это дух, идея сферического господства в вакууме повседневности.

После этих слов Абрамович сделал круглые глаза, хотя до этого сужал их на чукотский манер. Абрамович продолжил:

— Дядя Сэм живет в простой хижине и всем говорит, что это отремонтированный индейский вигвам. Но, ни в коем случае не ходи туда, даже если он пригласит. Тот, кто попадает в хижину дяди Сэма, обратно не возвращается. Недавний случай — был такой публицист Серж Зубатов, писал для общественно-политического журнала „Proраб“ и газеты „Красный птеродактиль“. Помнишь его статью о том, что приезжие рабочие полезнее для бизнеса, поскольку много работают и не рыпаются как местные, а значит, развивают производительные силы лучше коренных горожан.

— Тоже мне — открыл Америку! — воскликнул Сергей Петрович.

— Ну, он-то Америку тогда не открыл, а вот ты ее открыл сегодня, — пошутил Абрамович. — Так вот, — продолжил Абрамович, — этот Зубатов ушел в хижину дяди Сэма и пропал там. Знаешь, как в „Твин Пиксе“ тот агент ФБР попал в черный вигвам. Но тот агент хоть вернулся, хотя он ли это был?!

Надзиратель приближался, поэтому Сергей Петрович поторопился завершить беседу:

— Странно, — удивленно произнес он. — Я думал, что дядя Сэм — это, по сути, образное обобщение американского истеблишмента. Но я смотрю, Баффет и Гейтс пашут на него наравне с нами.

— Да, а бедняга Стив Джобс не выдержал такой тяжелой работы.

— А я увижу дядю Сэма? — спросил Сергей Петрович.

— Да-а. Сегодня в конце рабочего дня, — ответил Абрамович и получил удар плетью.

Сергей Петрович еще пособирал хлопок, а тем временем рабочий день подошел к концу. Наступил вечер трудного дня. Сергей Петрович очень хотел поговорить с Прохоровым, но к нему было не подобраться. А в поле появился дядя Сэм. Звездно-полосатый с цилиндром, ну точь-в-точь с плаката. Дядя Сэм держал в левой руке табель учета рабочего времени. Первым делом он подошел к Сергею Петровичу и пожал ему руку.

— Здравствуйте! Очень рад с Вами познакомиться! Поздравляю с завершением первого рабочего дня! Понравилось? – с доброжелательной улыбкой спросил дядя Сэм Сергея Петровича.

— Тяжела работенка. Да и рабство унизительно.

— Пустяки, уважаемый Сергей Петрович! Бывает и хуже. Учтите, что денег за работу я не плачу. Лишь отмечаю трудодни, „палки“. Знаете, трудодни еще называются „палками“, потому что отмечаются в виде линии похожей на палочку. Один трудодень — одна „палка“. Видите, я уже поставил Вам одну „палку“, — и дядя Сэм указал на табель учета рабочего времени, в которой напротив фамилии Сергея Петровича красовалась линия, похожая на недоделанную единицу. Это и была так называемая „палка“.

— Видите, „палка“ есть. Семь „палок“ и Вы свободны до следующего года. Кстати, в следующем году приглашаю Вас на „палку“ чая — собирать чайные лепестки в Индию.

— Спасибо за приглашение! Я подумаю, — сказал Сергей Петрович и тут же задумался.

— Ну, а прямо сейчас приглашаю Вас ко мне в мою скромную хижину. Будем играть в бейсбол! — предложил дядя Сэм и сделал круглые большие глаза.

— Ой, нет! Знаете ли, я так устал. Так устал! И кожа слиплась от апельсинового сока. Пойду лучше помоюсь и спать. А можно вопросик? — спросил Сергей Петрович.

— Ну, задавайте! — ответил дядя Сэм.

— А чем это меня огрели по башке? И почему? — спросил Сергей Петрович.

— А, — улыбнулся дядя Сэм, — это ритуал такой — получить по голове бутылкой древнего шампанского. Эта бутылка шампанского очень древняя — она как символ того, что богатые были, есть и будут есть… и пить старое шампанское. Еще вопросы?

— У меня был хороший знакомый публицист Зубатов, — соврал Сергей Петрович, — Вы не знаете, что с ним и где он? А то он как в той песне „Lost In The Supermarket“ уехал и потерялся в гигантском супермаркете под названием USA.

Дядя Сэм закусил губу от неожиданности.

— Ладно, отвечу честно. Он у меня в сексуально-идеологическом рабстве, ублажает меня своим литературным языком. Пишет про производительные силы. Мол, не троньте американские производительные силы своими потными мозолистыми руками! Чтобы всякие африканские негры не претендовали на полное равенство с неграми американскими. Чтобы азиатские рабочие даже не думали претендовать на силикон из Силиконовой долины. Потому что в плохих мозолистых руках силикон превратится в нежные и упругие сиськи, а не в научные разработки. И производительные силы ослабеют. А этого нельзя допустить! Недавно Зуб написал статью: „Не дадим Голливуду разориться!“ В статье о том, что если никто не будет смотреть голливудское кино, то производительные силы страшно ослабеют и мир погибнет. В Голливуде уже снимают фильм-катастрофу по сценарию этой статьи. В общем, милый лапочка, мой Зуб! С ним производительные силы будут расти бесконечно! – воскликнул дядя Сэм.

— Вот Вы говорите „производительные силы“, а мы собираем хлопок голыми руками. Почему? — спросил Сергей Петрович.

— Это старая традиция. Еще моя бабушка собирала так хлопок. Моя бабушка — Британская Корона. Знаете, что Британия поддерживала рабство в южных штатах, чтобы брать хлопок для своей промышленности?

— Да, что-то слышал, — ответил Сергей Петрович.

— Вообще, вот что я Вам скажу. Знаете, был такой философ Шопенгауэр. Он считал, что мир — это воля и представление. Воля — эта та сила, которая творит весь мир, и которая в человеке проявляется волей к жизни. На самом же деле мир — это производительные силы и представление. Производительные силы, а не мировая воля — это та сила, которая творит весь мир и управляет человеком, независимо от его воли и сознания. Что же касается представления, то это не то представление, которое у Шопенгауэра, а то, которое есть Спектакль. Производительные силы нужны для продолжения банкета, то есть Спектакля. И чем больше развиваются производительные силы, тем более утонченным и железобетонным становится господство правящего класса, выраженное в Спектакле. Крупная промышленность не создает никакой основы для уничтожения господства человека над человеком. Точно также как сельское хозяйство не создало такой основы. Вот чего не понял папа Карло - Маркс. Скорее наоборот, крупная промышленность плодит массу иллюзий промышленным способом и в промышленных масштабах, в том числе иллюзий возможного приятного сна после затянувшегося Спектакля, но эти иллюзии — часть Спектакля. Эти иллюзии еще называют утопиями. Так вот — промышленная утопия, которую называют „научным коммунизмом“ ничуть не менее утопична, чем сельскохозяйственные утопии времен моей бабушки. Мир — это производительные силы и Спектакль, — кончил дядя Сэм.

„Дядя Сэм критикует папу Карло. Театр одного актера“, — подумал Сергей Петрович. А вслух сказал:

— Как сложно! А я считал, что мир — это реальность второго порядка по сравнению со сном, который является реальностью первого порядка. В реальности мы лишь упорядочиваем пережитое в сновидениях. Я так считал, но Вы умнее меня! — сделал комплимент Сергей Петрович и замолчал. 

— Спасибо за комплимент, — сказал дядя Сэм, — что-то мы задержались. Вы приятный собеседник. Но уже темнеет. Спокойной ночи и до завтра! Завтра продолжим!

— Спокойной ночи и Вам! — пожелал Сергей Петрович.

Дядя Сэм отошел от Сергея Петровича, подкрался незаметно к надзирателю-чукче и обнял его за плечи. Смеясь, они ушли.

Сергей Петрович забрался на холмик и увидел дом и летающую тарелку на поле. Хижины дяди Сэма нигде не было видно.

 

Садовник господина Троцкого

 

1.

Нет лучше работодателя, чем коммунист. Хулио Иглесиас — садовник с многолетним стажем и полный тезка известного в будущем певца догадывался об этом. Нет лучше работодателя, чем коммунист. Особенно русский коммунист. Особенно такой русский коммунист как Лев Троцкий, который переселился в Мексику. Именно поэтому Хулио хотел устроиться к Троцкому садовником.  Хулио знал, что Троцкий недавно уволил своего садовника за ревизионизм и анархистскую партизанщину. Дело в том, что бывший садовник Троцкого жил в саду на персиковом дереве, не читал Троцкого и не собирал персиков, считая их буржуазной пищей. Троцкий говорил ему: „Рамон, только обезьяны и анархисты живут на деревьях. Слезь с дерева немедленно!“. На что садовник отвечал: „Покуда эти ветви держат меня, фашизм не пройдет!“. Такого необоснованного пафоса даже Троцкий не смог выдержать и уволил садовника. Хулио знал обо всем этом, поэтому, чтобы доставить удовольствие потенциальному хозяину, прежде чем пойти устраиваться на работу, он купил томик „Анти-Дюринга“ и читал его по полчаса перед сном. Как говорится: „то, что доктор прописал“. Хулио Иглесиас после чтения спал замечательно, и ему снилось, как он рубит головы буржуям. И отдает головы бедным.

Лев Троцкий после своих скитаний over the world приехал в Мексику в пломбированном вагоне из Канады. Он поселился на вилле на берегу океана. Как говорится: „то, что доктор прописал“. Троцкий, гуляя по пляжу, часто размышлял о том, что жизнь удалась: революцию совершил, по миру путешествовал, а теперь можно и отдохнуть на берегу океана.

7 ноября 193х года Троцкий отмечал очередную годовщину Октября. Он позвал к себе в кабинет своего помощника Хуана Себастьяна Верона, полного тезку известного в будущем футболиста. Хуан Себастьян принес с собой множество подарков, которые прислали Льву Давыдовичу со всего мира в связи с праздником. Американская секция Четвертого Интернационала прислала Троцкому набор трубок и годовой запас отличного кубинского табака. В записке, которая прилагалась к посылке, Секция просила Троцкого быть модным и современным. Троцкий согласился с мнением товарищей, набил трубку отличным кубинским табаком и закурил. Тем временем помощник продолжал выкладывать содержимое посылок на стол. Гавриил Мясников прислал Троцкому тяжеленный молот. Пояснительной записки не было. Помощник прочел на упаковке следующей посылки адрес: „Москва, Кремль“. Помощник переглянулся с Троцким и Троцкий скомандовал: „Распаковывай!“. Хуан Себастьян распаковал посылку. Внутри посылки была записка. Помощник зачитал ее:

Дорогой, Лев, мы — Иосиф и Слава, горячо поздравляем тебя с годовщиной Великого октябрьского социалистического переворота! Если бы не ты, не было бы нас. Мы бы не руководили мощным современным государством. Спасибо, что разгромил белых, зеленых, фиолетовых. Спасибо, что настаивал на перевороте. Ты очистил страну, и теперь мы может планомерно и спокойно руководить. Ну, как спокойно?! Мешают нам твои стороннички, но эта мелочь пузатая может быть забыта в такой праздничный день. Спасибо еще раз, Лева. Высылаем тебе маленький презент. Чао!

— Что же там? — с любопытством спросил Троцкий.

Помощник поставил презент на стол.

— Это глобус! — воскликнул Троцкий. — Это глобус Советского Союза! Все государства мира показаны как советские республики.

— Смотрите, Лев Давидович, Советские Штаты Америки! — воскликнул помощник, тыкая пальцем в глобус. — Советская Франция, Советская Германия, Советское соединенное королевство.

Троцкий с восхищением смотрел на глобус. Оба — и помощник, и Троцкий — пришли в возбуждение от подарка.

— Смотрите! — снова воскликнул помощник. — Есть даже советская республика африканского племени Жопотрах.

— Ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла, танцует небо и вода, — на радостях запел Троцкий. — Отличный подарок. Это глобус Советского Союза — это сферическая мировая революция в космическом вакууме.

И тут Троцкий на радостях раскрутил глобус.

— А почему глобус затикал? — спросил у Троцкого помощник.

Лев Давыдович, не медля, схватил помощника и повалил его на пол с криком: „Ложись!“. Троцкий лег на своего помощника. Раздался взрыв. Глобус разлетелся на части.

— Ты жив? — спросил Троцкий помощника после взрыва.

— Да. Признаться, я кончил от неожиданности, — эти слова помощник произнес томным голосом.

— То ли еще будет! — воскликнул Троцкий, вставая с помощника и помогая ему подняться.

2. 

Садовник пришел устраиваться на работу как раз тогда, когда от Троцкого уходил доктор. Доктор осмотрел Троцкого и его помощника и не нашел повреждений.

— Добрый день! Я к синьору Троцкому, — сказал садовник мускулистому охраннику в сомбреро, который стоял на входе в виллу.

— Заходите! — ответил охранник.

Садовник зашел. Садовник прошел через двор и взглянул на троцкистский сад. Сад был красивый — кофейные деревья, какао, манго и папайя росли в нем. По саду гуляли павлин и индюк. Внутри, в доме тоже было красиво. Только рабочий кабинет Троцкого находился в нерабочем состоянии по причине взрыва, поэтому Троцкий перебрался с бумагами в библиотеку. Однако садовник нашел Троцкого не в библиотеке, а на балкончике. Троцкий пил текилу, дымил трубкой и расслаблялся с помощником.

— Добрый день, синьор Троцкий! — сказал садовник.

— Добрый день! — поприветствовал садовника Троцкий. — Называйте меня не синьором, а товарищем Троцким. Я товарищ и друг всем садовникам!

— Синьор товарищ Троцкий — лучший друг всех садовников! Я это запомню, — сказал садовник и улыбнулся.

— Присаживайтесь и расскажите о себе. Вас рекомендовал мой друг и товарищ Васко да Гама.

— Меня зовут Хулио Иглесиас, — сказал садовник, усаживаясь поудобнее, — мне 48 лет. Я служил 19 лет садовником у синьора Корвалана.

— Корвалан — это тот, который Хорхе — владелец завода, газеты, парохода? — спросил Троцкий.

— Да, это он, — ответил садовник.

— А вы состоите в профсоюзе? — спросил Троцкий. — Мой садовник должен, обязан состоять в профсоюзе.

— Да, я состою в профсоюзе садовников, огородников и тружеников бахчи, — ответил садовник.

— А Карла Маркса вы читали? — спросил Троцкий.

— Да, Карл Маркс был умным евреем, — ответил садовник.

— А глупых евреев не бывает, — уверенно сказал Троцкий. — Иисус Христос тоже был умным евреем.

Тут совершенно неожиданно открылась дверь, и на балкончик вошел Иисус Христос с ледорубом в руке. Он подбежал к Троцкому, который сидел, и замахнулся на него ледорубом. Садовник схватил Иисуса за руку, державшую ледоруб. Троцкий в этот момент достал из-под лыж, хранившихся на балкончике, шашку, которую ему подарил сам Чапаев. Затем Троцкий достал шахматную доску, положил на нее шашку, прицелился и ударил пальцем по шашке. Шашка попала прямо в лоб Иисусу, и, сопротивлявшийся садовнику, Иисус Христос отключился и упал. Тут вбежала охрана.

— Мы его обезвредили. Все в порядке! — гордо воскликнул Троцкий. — А вы где были?

— На посту. Мы не понимаем, как он сюда попал. Чудо какое-то.

— Допросите его, когда он очнется, — скомандовал Троцкий.

Охрана уволокла Иисуса. Помощник Троцкого им помог.

— Санта Мария де Ла Дьябло, до чего же вы храбры, синьор Троцкий! Аки бесстрашный лев! — воскликнул садовник.

— Да. Но без вас я бы не справился. Вы приняты на работу. Приступайте!

— О, синьор! Я так рад! Спасибо вам!

Садовник ушел. А через час Троцкий уже знал, что нападавшего, так похожего на Иисуса Христа, звали Хесус Ночес, и что он — агент НКВД.

3.

Прошла неделя. Садовник работал, а Троцкий сидел в отремонтированном кабинете со своим помощником и разговаривал.

— Представь себе, Хуан, вчера допоздна засиделся, писал статью. Уже очень хотелось спать, а я все писал и писал, пока не дописал. Сегодня же утром я прочел то, что я там понаписал вчера. Да это же откровенный госкап – то, что я написал. Я раскритиковал Советский союз в пух и прах как капиталистическое общество, в основе которого лежит разделение наемного труда и капитала.

— Да, понимаю. СССР нужно критиковать осторожно, а то так и до госкапа дойти несложно.

— Да госкап — это ужас что такое! — воскликнул Троцкий. — Это получается, что я всю жизнь положил на то, чтобы утвердить капитализм, а не уничтожить его. Я как коммунист не мог совершить буржуазную революцию, коммунисты не могут совершать буржуазных революций. У нас коммунистов нет соответствующих талантов и способностей. К тому же, я лично знаю многих руководителей СССР. Они не похожи на капиталистов. Они не толстые, сидят на стульях, а не на мешках с деньгами, и не курят сигар. Сталин курит трубку, но трубка — это не сигара. Сигара — это капитализм. Трубка — это деформированное рабочее государство. Папиросы „Беломор“ — это диктатура пролетариата, — сказал Троцкий, открывая блок „Беломора“.

Спустя несколько минут в кабинет к Троцкому вошел охранник и сказал:

— Товарищ Троцкий, там недалеко от пляжа всплыла желтая подводная лодка с капитаном Немо и матросами Кронштадта на борту. Матросы Кронштадта хотят объяснить вам, насколько вы были неправы, расправляясь с ними. Они сказали, что безоружны и хотят просто побеседовать с вами.

— Вызови береговую охрану и полицию, — приказал охраннику Троцкий.

 

Ruff In The Jungle Bizness

Синие волны омывали африканский берег. У устья Нигера было полным-полно джунглей, в которых жили веселые обезьяны. Мартышки, орангутанги, шимпанзе, макаки и бабуины. Весело и беззаботно они прыгали по деревьям. С дерева на дерево: прыг-скок!

Прыг-скок! Прыг-скок!.. Прыг-скок!

С пальм падали кокосы. Абориген Василий искал сокровища. Отец Пимен крестил аборигенов в водах Нигера. Зимой Нигер замерзал, и отец Пимен шел по льду на ярмарку.

Раф был вожаком стаи шимпанзе. Он кричал и лазал по деревьям. До определенного времени все фрукты, будь то манго, бананы или кокосы съедались на месте стаями обезьян. Но однажды вожак стаи шимпанзе Раф с высокого-превысокого дерева увидел ярмарку — увидел, как люди торгуют. И он повел свою стаю на ярмарку. Вся стая сошла с высоты деревьев. У каждого шимпанзе в руках было несколько фруктов, которые они несли на ярмарку.

На ярмарке Раф продал фрукты и нанял репетитора, чтобы тот научил его считать и торговаться. Так происходило много дней. Скоро в лесу стал ощущаться дефицит фруктов. Фрукты стали выдаваться по талонам, а сушеные манго – в конвертах. Тот, кто был приближенным Рафа, получал сушеные манго в конвертах и обилие фруктов по талонам. Остальные обезьяны рубились за талоны и ели листья. Срывать плод с дерева для пропитания стало нельзя. Каждое дерево охранялось специальным бабуином. Был издан специальный закон о трех полосках манго, по которому бабуины могли избить палками любого, кто покушался на сладкие плоды манго.

Раф стал меняться. Он научился считать, торговаться, разговаривать. Красножопые макаки танцевали для него, а агрессивные бабуины охраняли веселье. Раф стал расчесывать свою шерсть. Затем шерсть стала опадать. Раф стал выпрямляться и прямоходить. Затем он сходил к цирюльнику и стал уже более похож на человека, чем на шимпанзе. Отец Пимен крестил Рафа в водах Нигера. Вот так, благодаря своему бизнесу, Раф стал человеком, тогда как его подчиненные продолжали оставаться обезьянами.

Абориген Василий, не найдя сокровищ, арендовал лодку и поплыл по океану. Океан был синий-синий. Ветра почти не было. Вдруг возле лодки лопнул пузырь воздуха, поднявшийся из пучины океана. И послышалось:

I’d like to be under the sea in an octopus’ garden.

„Это Волшебный Пузырь!“ — тут же догадался Василий. Тот самый Волшебный Пузырь, о котором ходят легенды, что когда он лопается, то освобождается воздух, в котором находится чья-то песня.

Тут же лопнул еще один Волшебный Пузырь:

Oh what joy for every killed boy,

Knowing they’re happy and they’re safe.

We can be so happy you and me,

No one there to tell us what to do.

Оказывается, что здесь затонула английская подлодка во время то ли Первой, то ли Второй мировой войны. Хотя, говорят, что никаких двух мировых войн не было, а была одна война с перерывом. Из пузырьков доносилась волшебная песня погибшей затонувшей команды подлодки.

Да, совершенно точно, что затонувшая команда подлодки живет под водой в саду осьминогов. Ведь только там глубоко под водой есть счастье.

Абориген Василий смотрел на лопающиеся пузырьки и слушал песню, как вдруг из воды выглянула чья-то голова. Это был Андрей Макаревич в костюме аквалангиста. Открыв лицо, он спросил у аборигена Василия: „Хорошо ли я пою песню The Beatles?“. И запел:

Ид лайк то бе ундер вэ се…

Но тут рядом с Макаревичем лопнул Волшебный Пузырь, и всё всем стало ясно.

В голодной России с миллионами нищих Андрей Макаревич вел кулинарную программу „СМАК“. „А сегодня мы будем готовить осьминога, которого я выловил у берегов Африки. И в гостях у нас Анатолий Чубайс — главный электрик и приватизатор страны“, — сказал Макаревич, глядя в камеру.

В студию вошел Анатолий Чубайс в элегантном костюме. Чубайс перебирал в одной из рук пару батареек для успокоения. Он прошел к плите, а тем временем Макаревич достал топор и отрубил осьминогу ногу.

Тут внезапно в студии отключился свет. Кажется, свет отключился по всей Москве.

— Толя! — недовольно воскликнул Макаревич, как бы намекая Анатолию на его обязанность — чтобы свет был всегда.

— Извините, простите, — донесся из темноты голос Чубайса, — это Ванюша, мой сын. Я его оставил там за старшего, а он сорванец, видимо, лампочку выкрутил или на кнопку нажал. Или хуже того — рубильник! И нет контакта. Но не волнуйтесь: скоро свет будет! Наверное…

Макаревичу принесли свечу. Он зажег свечу на столе и стал на ней коптить ногу осьминога, и чтобы зрители не скучали, пел:

Пока не меркнет свет,

Пока горит свеча.

Из дневника отца Пимена: „Вчера крестил семерых в Нигере. Двое утонули. Господи, когда же эта речка замерзнет?“.

Анатолий Чубайс шел со съемок передачи „СМАК“ по темному городу, в котором не было ни капли электричества. Чубайс ощущал себя идущим по джунглям. Каменные джунгли — а в них свой Раф. И у каждого столба по бабуину. Темнота не давала прохожим возможности опознать Чубайса. Только в идеальной темноте Анатолий мог спокойно гулять по городу. И он наслаждался этой возможностью: свободно гулять и чувствовать себя хозяином каменных джунглей.

 

Ребенок во времени

Ребенок идет покататься на карусели. Он оглядывается, чтобы взглянуть на родителей, стоящих неподалеку. Его родители — манекены, блестящие красивые и улыбающиеся. Ребенок машет им рукой и улыбается. Мальчик всходит на карусель и забирается на лошадку. Карусель крутится, манекены мелькают перед глазами ребенка. Лошадка под мальчиком будто оживает. И вот — мальчик уже взрослый на коне и с шашкой. Разгоняет какой-то митинг. Вот он отрубает нос какому-то старику. Он скашивает своей шашкой ряды людей один за другим. Отовсюду слышны ужасные крики, плач, стоны. И вот он уже добирается до центра митинга. В центре на импровизированной трибуне выступает белая лабораторная крыса размером с невысокого человека, которая почему-то стоит на двух лапах. „Я знаю, что такое наука! — говорит лабораторная крыса собравшимся людям. — Пора вскормить жирных котов глупым крокодилам!“. Толпа рукоплещет крысе. И наконец, крыса заявляет: „Вся власть бездомным собакам!“. Хотя крыса говорит о каких-то животных, а на митинге присутствуют только люди, эти люди почему-то ей аплодируют. Увидев казаков с шашками, которые разгоняют митинг, крыса смотрит на них презрительно, опускается на все четыре лапы и бежит прямо по толпе, по головам, избегая острых лезвий.

Карусель останавливается. Ребенок пересаживается с лошадки в красивую красную машину. И вот — он уже взрослый едет в красивой машине с открытым верхом. Он шофер и везет красивую женщину за город в особняк. Эта женщина красива, как машина с открытым верхом. Белокурая немка с роскошным бюстом, слегка прикрытым шарфиком, который изумительно доступен ветру, создающемуся движением машины. Машина едет вперед по прямой немецкой дороге, а немка на заднем сиденье держит огромный бокал пива в руке и отпивает из бокала, весело ахая при этом. Шофер страшно возбуждается от этого и увеличивает скорость автомобиля. Шарфик женщины случайно попадает куда-то в район колеса. Женщину начинает душить шарфиком. Водитель должен остановиться. Но он едет дальше, прекрасно видя, что происходит. Женщина роняет бокал, задушенная своим же шарфиком. А шофер, глядя на это, кончает.

Шофер останавливает машину около леса. Он выходит из машины и уходит в лес. А богатая женщина лежит в машине, так и не доехав до особняка. Шофер идет вглубь леса и останавливается на поляне. Он слышит отдаленный гул. Гул надвигается. Спустя короткий промежуток времени звуки становятся более отчетливыми. Слышится барабанный бой. Затем слышится рояль. К поляне прямо из леса движется толпа людей, окруженная барабанщиками. В центре толпы находится белая лабораторная крыса размером с невысокого человека. Из кустов появляется рояль, который несут несколько строгих людей. Барабаны бьют военный марш, а за роялем сидит почему-то негр, и играет джаз. Крыса делает знак и всё замолкает. Она говорит: „Наука такова: наши враги — жирные коты и серые мышки. Жирные коты с Запада и серые мыши с Востока“. Крыса замолкает, а негр играет коротенький пассаж на рояле. Затем крыса продолжает: „У жирных котов с Запада самые лакомые куски территорий, а серые мыши с Востока установили у себя царство серости. Они хотят свою серость распространить повсюду. Но мы любим яркие цвета! Мы любим блеск золота и стали! А мыши хотят у нас это отнять!“. Крыса бешено негодует. А негр играет еще один джазовый пассаж и крыса продолжает: „Знайте, что за мышами с Востока стоят коты с Запада, которые всегда готовы воспользоваться победой мышей. Никогда мышь не будет сильнее кота — такова природа!“ — восклицает крыса и вскидывает лапу в более чем странном приветствии. А люди одобрительно кричат, хотя крыса говорит о каких-то котах и мышах.

Когда толпа затихает, шофер обнажает свое присутствие фразой: „У меня в машине красивая мертвая женщина. Идем к дороге, я вам ее покажу!“. Услышав эту фразу, крыса одобрительно кивает, а толпа, под барабанный бой и звуки рояля, начинает движение вслед за шофером к машине.

Карусель останавливается, и ребенок слезает с автомобильчика. Затем он забирается в голубой самолетик, и карусель снова начинает вертеться. И вот — он уже взрослый, молодой не старый, летит в самолете. В бомбардировщике. Он летит бомбить старинный немецкий город. Рядом с ним летят огромные, размером с его самолет крысы. Летающие крысы. Самолет подлетает к городу и начинает бомбить его, а летающие крысы начинают испражняться на город. Бомбы падают из самолета. Первым делом, первым делом самолеты, ну, а люди, а люди потом.

Первым делом, первым делом самолеты, ну а молодежь, а старики потом. Первым делом, первым делом самолеты, ну а девушки потом, ну а юноши потом.

Затем ребенок оказывается в другом самолете. Он летит с очень важным грузом. Пролетая над городом, он сбрасывает важный груз на город, и город проникается атомами. Наполнить многолюдный город безжизненными атомами — это называется торжеством демокритии. Город погибает под тяжестью груза. Но в центре пустого города какой-то радио-активный негр сидит за роялем, играет джаз и блюз. И поет: „Энд ай синг ту масэлф: Уат э уандэфул уорлд“.

„Э-э-э-н-н-н-д а-а-а-а-й-й-й с-с-с-и-и-и-и-н-н-н-г т-у-у м-м-а-а-а-с-э-э-э-л-л-ф: У-а-а-а-а-а-т э-э-э у-а-а-а-н-н-н-н-д-д-д-д-э-э-э-ф-ф-у-у-у-у-л у-о-о-о-р-р-л-л-л-д“, — спустя много лет поет японский робот совершенно безжизненным голосом робота.

Карусель еще к-к-к-р-р-р-у-у-у-у-т-т-и-и-и-т-т-с-с-с-я-я, но уже замедляет свой ход. Ребенок слезает с сиденья пилота и покидает карусель. Он спускается к родителям, которые манекены и которые красиво улыбаются и демонстрируют собой благополучие. 1962-й год. Мама в розовом платье и папа в нейлоновых штанах.

Э-э-э-н-н-н-д а-а-а-а-й-й-й-й с-с-с-и-и-и-и-н-н-н-г т-у-у м-м-а-а-а-с-э-э-э-л-л-ф: У-а-а-а-а-а-т э-э-э у-а-а-а-н-н-н-н-д-д-д-д-э-э-э-фул уорлд.

 

Суицидальная Сэлли и Джонни-Гитара

Сэлли, Джонни и Майкл сидели в баре и выпивали. Vodka текла реками по их телам. Они весело болтали. Кроме них в баре было полно других людей, которые также выпивали и болтали за своими столиками.

— А помните, как я вены себе резала? — спросила Сэлли, смеясь. — Веселуха, бляха-муха. Кровища! Джакузи потом долго отмывали.

— Ха-ха! — рассмеялся Майкл. — Джонни тогда тебя спас.

— Да я бы ее не спас, — подключился к беседе Джонни, — если бы струна не лопнула. Я сразу понял — что-то с Сэлли неладно. И вернулся на хату. А там, ёссс, Сэлли! Вены себе вскрыла. Вена на теле лопнула как струна на гитаре. Сэлли издавала такую жалобную мелодию. Это было круто, черт возьми — завораживающе!

— А помните, как я вешалась, но веревка не выдержала моего веса, хотя я была на диете?

— Да, на той веревке только вешаться! — воскликнул Джонни. — Ты бы лучше шнур от моего микрофона взяла.

— А помните, как я спрыгнула с того здания адмиралтейства? Меня потом полгода по частям собирали, — хвалилась Сэлли.

— Ох уж эта Сэлли!

— А помните, когда я хотела застрелиться? — спросила Сэлли. — А пуля в одно ухо влетела, а из другого вылетела.

— Потому что мозгов нет ни хрена, — сказал Джонни, наливая себе. — Вот и пуле не за что было зацепиться.

— А помните, как я в папиной тачке с разбегу в дерево! Хрясть! Машине — трындец! А я несколько часов с кроны не могла слезть. Боязнь высоты вдруг обрисовалась во мне.

Джонни и Майкл засмеялись.

— А помните, как я искала маньяка по объявлению, как я ходила по ночному городу, в чем мать родила?

— Конечно, — ответил Майкл, — как же не помнить, если я был единственным маньяком, клюнувшим на твою удочку. Но твоя суицидальность меня не вставила. А затем я долго лечился и излечился от желания убивать и делать людей несчастными. Хотя мы были бы отличной парой: суицидальная Сэлли и маньяк Майк.

— „Суицидальная Сэлли и Джонни-Гитара“ звучит круче, — прогремел Джонни.

— Ладно, ребята, — сказал Майкл и махнул рукой. — Тема такая: завтра будет митинг, будем прорываться к полицейскому участку. Как говорили бородатые бунтари прошлого: „от каждого по способностям“. Учитывая твои способности и наклонности, Сэлли, ты будешь впереди толпы, вести ее в бой. Так что — если что, то погибнешь первой. Но мы тебя будем помнить. Мы в твою честь улицу назовем: улица суицидальной Сэлли. Веселое название! Может в твою честь мост назовут, с которого все самоубийцы будут прыгать.

— Не неси чушь, Майкл! — взвизгнула Сэлли. — Я знаю, чего ты добиваешься этой революцией: ты хочешь коммунизма, всеобщего счастья. О каких самоубийцах может идти речь в обществе всеобщего счастья?! Не будет самоубийц. И как это ты из маньяка превратился в такого добряка, который хочет всеобщего счастья?

— Да там меня какими-то таблетками передознули. Желтенькими такими, — спокойно ответил Майкл. — Короче, пустой треп. А если откажешься, то революции не будет ни фига. Как показали события в Тунисе, один бесстрашный самоубийца может вдохновить миллионы. А ты же у нас безбашенная, наша любимая мисс Суицид! Значит, завтра в десять штурмуем полицейский участок. Сэлли, оголишь перед штурмом свою грудь. Будешь как Свобода, ведущая народ. А ты, Джонни, возьмешь гитару и будешь играть для штурмующих.

— Что играть? — спросил Джонни.

— Ну, уж точно не классику. Играй по обстоятельствам. Когда будем гнать копов, сыграй „Let It Be“.

Майкл поднялся со стула.

— Ладно, мне пора! — сказал он. — И вы не засиживайтесь. Завтра чтоб были как огурчики.

— Можно ли заниматься сексом в ночь перед Революцией? — спросила Сэлли у Майкла.

— Нельзя, — ответил Майкл. — Самый секс завтра будет! Peace&Vodka!

На следующий день, рано утром, Джонни вызвонил Майкла:

— Майк, Сэлли ночью того… передознулась. Нет больше нашей Сэлли. Видать, она хотела стать такой же доброй и жизнелюбивой, как и ты, наглоталась желтеньких таблетосов, но передознулась капитально. А может она просто, наконец, добилась своего.

— Ёпта, вот и накрылась революция медным тазом, — огорчился Майкл. — Теперь и мне в пору в петлю. Ах, Сэлли!

— Да-а, не получилось нашего совместного выступления. А как бы было красиво: „Suicide Sally&Johnny Guitar“. Но может, теперь ты поведешь толпу? — спросил Джонни у Майкла.

— Нет, тут нужна голая баба. В наше время толпа только за голой бабой и пойдет. А если баба еще и экзальтированная, как наша Сэлли…

— Ладно, пока!

Джонни-Гитара повесил трубку.

„А ведь я, — подумал Майкл, — в долги влез с этой революцией. Проклятый капитализм! Придется фьючерсы на революцию задвигать“.

 

Хорошо известные удовольствия

На конце телефонной линии меня будут ждать хорошо известные удовольствия. В твоей приятной квартире мы останемся вдвоем. Мы будем пить чай, обсуждать книги и играть в шахматы. А город будет исчезать, таять под лунным светом. Я выйду на балкон и увижу лишь пустырь. Город уплывет вдаль. Огни многих лун будут мерцать где-то вдалеке. Ты выйдешь на балкон и удивишься.

— Мы здесь одни, — скажу я.

— Кругом огни, — скажешь ты. — Вдалеке они выглядят так прекрасно.

— Да, чужой город издалека чудесно мерцает, — скажу я. — Когда я был маленьким, я ехал на море и ночью увидел огромный яркий город у моря. Вдалеке он был так прекрасен, так волшебен. Но к концу поездки море мне надоело, вода была теплой, а город был холоден.

— Это удивительно, что город уплыл от нас, — восхищенно произнесешь ты.

— Огни будут гореть еще тысячу лет, а вот города здесь уже не будет, — скажу я.

— Да, город остался в прошлом, — скажешь ты. — В нашем новом мире будем только мы и огни большого города, которого нет.

Мы выйдем с балкона и начнем танцевать. Постучится сосед. Мы ему откроем.

— Спасибо, дорогие мои, что прогнали этот город, — поблагодарит он нас. — Я никогда не был так счастлив. Я воевал, я оборонял это проклятый город, затем я побирался в этом городе. Я вынес несколько лет власти либеральной семибоярщины. Я вынес диктатуру Лжедмитрия Второго и Трувладимира Первого. Хотя это было невыносимо.

— Эх! — воскликнешь ты. — Если бы еще разобрать — кто там первый, кто второй! Они же чередовались как в страшном сне.

— Мне кажется, — скажу я, — это была одна и та же сущность только в разных обличьях.

Сосед-пенсионер уйдет, и мы останемся вдвоем. Мы будем пить чай, обсуждать книги и играть в шахматы. Хорошо известные удовольствия.

А город со всеми своими домами, ресторанами, стадионами и улицами будет лететь в самую глубокую черную-пречерную дыру во Вселенной.

„Дамы и господа, мы плывем в космосе!“ — объявит горожанам мэр.