Трое людей ухватились за концы грех нитей, ведших, по их мнению, к источнику их волнений и тревог…
Полковник Гаввард, арестовав индуса Абиндру, думал, что именно здесь он найдет разгадку…
Перешагнув через труп Абиндра-Ната, полковник Гаввард стал бороться с мужеством отчаяния: потому, что он чувствовал, что тот неизвестный враг, с которым он имеет дело, во много раз смелее, энергичней и предприимчивей его… Гаввард увидел остатки оборванной нити в своей руке: индус ушел, не оставив ничего, что могло бы навести на след. Единственным вещественным доказательством существования индуса служил маленький пакетик, в котором еще осталось несколько крупинок, несколько белых кристаллов: по заключению доктора Грэхама — цианистый калий, самый могучий, быстро действующий яд, доставленный неизвестно кем и неизвестно каким образом в каюту арестованного индуса…
Показания часовых ничего не дали полковнику Гавварду… И он бережно хранил маленький пакетик из белой бумаги с несколькими кристаллами яда…
Полковник Маршан, которому удалось, при посредстве Анны Ор, также ухватить кончик другой нити, ведущей неизвестно куда, работал над выяснением вопроса: действительно ли британская разведка знала кое-что о последних донесениях французской разведки — и над решением задачи: было ли все, что происходило в последнее время, делом рук Гавварда?..
Некоторые подробности заставляли Маршана думать, что действовал не только Гаввард, но и еще какая-то, может быть, неизвестная Гавварду сила…
И, наконец, третьим лицом, ухватившим третий конец нити, была Анна Ор, измученная двойным шпионажем и любовью, поединком с леди Эдит и ужасом перед наступающей старостью…
Именно поэтому Анна Ор работала для разведки более интенсивно, чем когда бы то ни было: ибо ей было обещано и Гаввардом и Маршаном, после исполнения некоторых заданий — свободный выезд за границу, где она могла бы отдохнуть.
Анна Ор убедилась, что чья-то рука очень искусно и смело действует почти безошибочно, пользуясь враждой обоих представителей европейского империализма, натравливая их друг на друга, заставляя принимать свои действия за действия противника…
Но кто был тот или те, которые осмеливались так дерзко и безнаказанно работать среди деникинской, британской, французской разведки?.. Кто были эти люди?… Большевистские агенты?.. Целый ряд деталей указывал, что эти люди не были большевиками. Большевики вели борьбу совершенно иными способами… Возможно, что неизвестная сила, убившая британского коммерческого агента для того, чтобы завладеть документами и предотвратить целый ряд преступных сделок английских капиталистов с русскими капиталистами — возможно, что эта рука была на стороне большевиков… Даже несомненно… Но она действовала без ведома большевиков… И в то время как пролетариат, предводимый коммунистической партией, героически сражался на фронте, эта дружественная рука помогала ему в тылу…
Концом нити для Анны Ор являлись некоторые документы, некоторые подробности, переданные Маршаном и Гаввардом… Она шла по нити, надеясь, что успеет дойти до конца, до того неизвестного конца, который должен же был находиться где-то…
Четвертый конец нити ухватила леди Эдит… Она решила во что бы то ни было добиться разгадки: кто посещал ее комнаты в гостинице «Бристоль», не прибегая для этого к помощи британского командования…
Так шли эти четверо людей, руководствуясь разными концами разных нитей, ведших к одному и тому же источнику, совершенно не догадываясь о том, что разгадка была гораздо проще и ближе, чем они предполагали…
Анне Ор удалось доставить несколько ценных сведений Гавварду… Выслушав Анну Ор, Гаввард спросил, глядя прямо в глаза актрисы:
— Вы уверены в том, что Маршан получил из Парижа сведения о том, что второй курьер, отправленный им с подлинным пакетом, — что этот второй курьер был ограблен в пути и что пакет был похищен?..
— Да…
— В таком случае…
Гаввард на минуту замолчал…
Затем он спросил:
— Госпожа Ор, это крайне важное обстоятельство… В каких выражениях говорил об этом Маршан?…
— Он сказал мне вчера ночью…
— Вы были одни?..
— Но…
— Бросьте эти пустые условности, дело важней — вы были одни?..
— Да…
— Как сказал Маршан? Точные слова?
— Он сказал: я не думал, что Гаввард может быть хитрей меня. Но он оказался хитрей…
Полковник Гаввард закусил губу… Затем он попросил:
— Дальше…
— Я должна сказать, что Маршан стал очень подозрителен… Мне с трудом приходится добывать у него сведения…
— Дальше…
— Мне удалось выяснить, что курьер Маршана, второй, не первый, который был отправлен со специальной целью ввести вас в заблуждение, что этот курьер был ограблен по пути в Париж, в скором поезде, и что пакет у него был похищен…
Наступило молчание… Гаввард сказал, сжимая кулаки:
— Кто же мог это сделать…
— Этого я не знаю…
— Хорошо, продолжайте работу…
Анна Ор встала… Глядя на нее, Гаввард припомнил, что эта женщина вела двойную игру, что она с его ведома служила в французской разведке…
Он сказал с тяжелой угрозой в голосе:
— Но если вы, мисс, ведете двойную игру — берегитесь… Наше условие — его всегда можно нарушить. Помните?..
— Я знаю, — повторила Анна Ор с содроганием…
Она вышла от Гавварда с головной болью. За последнее время ей нездоровилось, нервы сдали и синие круги под бархатными черными глазами Анны Ор становились все шире…
Гаввард, отпустив Анну Ор, принялся рыться в памяти, стараясь восстановить в своей памяти некоторые даты…
Он вспомнил, что арест индуса почти совпал с поездкой майора Стильби в погоне за фальшивым пакетом… Он вспомнил, что накануне у него были похищены документы, а через неделю, двадцатого числа, исчез его доклад верховному командованию. Сопоставив эти детали, полковник Гаввард пришел к заключению, что организация, с которой он имел дело, была очень сильна, имела много агентов и что Маршан не раз становился жертвой той же организации…
Гаввард решил, что если соучастники или агенты этой организации находятся во флоте, то самое простое — прибегнуть к излюбленному средству британской разведки: к провокации…
Наиболее подозрительными казались на крейсере «Адмирабль» те двое матросов, которые стояли на часах у каюты тогда, когда неизвестно кем индусу было доставлено избавление от допросов Гавварда и от предстоящих пыток: цианистый калий… Кроме того — думал Гаввард — нет никакого сомнения, что кроме них, имеются еще сообщники в городе…
Он решил заняться этим немедленно…
Вызванный к нему Стильби молча выслушал Гавварда…
Уразумев, в чем дело — он сказал:
— Слушаю, сэр…
И добавил:
— Я займусь этим сейчас же…
Гаввард кивнул головой и велел ввести Казарина, пришедшего с докладом…
Майор Стильби сделал все необходимые приготовления. Он не гримировался, не надевал парика, он просто сбрил свои усы, а надев матросскую куртку, превратился в матерого боцмана…
На гичке он подъехал к «Адмираблю» и коротко сказал дежурному:
— Прислан комендантом. Доложить…
Новый боцман был принят командиром, оставался у него около часа, а затем ушел на кубрик…
К вечеру он оказался в лучших отношениях с одним из матросов, стоявших неделю назад у каюты арестованного индуса. А еще через три часа, таинственно наклонясь к матросу, майор Стильби шепотом сказал:
— Я прислан от тех с берега…
— О! — сказал матрос, молодой шотландец.
Он пристально посмотрел на Стильби…
Сердце Стильби запрыгало как у охотника, почуявшего дичь.
Он кивнул головой:
— Да, от тех…
Шотландец пристально посмотрел на него:
— От кого?…
Стильби сделал вид, что рассердился:
— Перестань шутить. Ты знаешь… Я прибыл на помощь к тебе…
Шотландец оказался простосердечным малым. Стильби внутренне улыбнулся, видя, как этот молодец легко шел в ловушку…
Шотландец сказал вполголоса:
— Пойдем туда, на бак, здесь могут услышать…
Полчаса разговора с ним убедили Стильби, что он напал на верный след…
Он спросил:
— Тот, что доставил яд — он отпущен на берег?…
— Не знаю…
— А кто знает?..
Шотландец пожал плечами и закурил трубку. Стильби набрался терпения и молчал пять минут.
Затем он спросил:
— Когда тебе приказано явиться на берег?..
— Завтра, когда получу отпуск…
— Хорошо. И мне тоже…
— Вместе и пойдем…
Когда на другой день матрос съезжал на берег, с ним вместе поехал и новый боцман… Они сошли на берег, сели на извозчика и поехали на другой конец города, в предместье…
И здесь, в грязном и подозрительном трактире, им пришлось ждать около часа. Наконец, дверь стукнула, вошел человек в обыкновенном, купленном, очевидно, в магазине готового платья пальто и отозвал в сторону матроса…
— Наш, — услышал он голос матроса…
Вошедший колебался… Стильби нащупал револьвер в кармане и подошел к ним…
— Дело чисто, — сказал он пришедшему… — Я назначен ему в помощь.
Он кивнул на матроса…
Пришедший пристально поглядел на него… Затем коротко сказал:
— Идем…
Они прошли пустырем в грязный и темный переулок, где стоял мотоцикл с коляской…
— Садитесь, — сказал неизвестный…
Мотоцикл затрещал и помчался по дороге к морю… Уже были сумерки, когда неизвестный, остановив мотоцикл, сказал:
— Здесь…
И в тот же момент Стильби почувствовал удар по затылку, от которого он на момент потерял сознание. Очнувшись, он попытался выхватить револьвер, но его ударили во второй раз… И, теряя сознание, Стильби услышал, как неизвестный сказал:
— В море…
Выброшенный в море, он пошел камнем ко дну… Но Стильби был опытным пловцом, он нырнул несколько раз подряд и поплыл к берегу в полной темноте…
Когда Стильби явился к Гавварду, совершенно истерзанный, с большой раной на затылке — у Гавварда сидел Казарин…
Отпустив его — Гаввард внимательно выслушал доклад майора…
— Чистая случайность, — сказал майор, — что я остался в живых…
Матрос обратно на крейсер не явился и был вычеркнут из списка экипажа… Но второй матрос, стоявший на часах вместе с первым, был арестован…
Он утверждал, что ничего не видел и Гаввард, пребывавший в состоянии хронического бешенства, приказал его держать под арестом, пока он не даст нужных сведений…
Этот матрос был уроженцем Лондона, работал в доках, затем пошел волонтером на фронт. Служил в эскадре в Красном море, затем вместе с «Адмираблем» прибыл в Одессу… По отзыву помощника командира, это был прекрасный исполнительный матрос и ничего подозрительного за ним не замечалось… На втором допросе он продолжал утверждать, что ничего не знает…
Стеки полковника Гавварда ломались с поразительной быстротой. Каждый день ординарец покупал в городе новый стек и к вечеру он был сломан…
Руки полковника Гавварда были единственным, что выдавало его бешенство…
В остальном он был молчалив и хладнокровен, как всегда…
Майор Стильби получил трехдневный отпуск, его рана на затылке была довольно тяжела…
Отпуская его, Гаввард сказал:
— Через три дня майор, снова за работу…
— Слушаюсь, сэр… — ответил Стильби…