Как только Паша увидел Гошку, он сразу понял, что у Гошки на уме что-то необыкновенное.

— Знаешь, Паша, какая профессия самая замечательная, после, конечно, космонавта?

— Ну?

— Дрессировщика!

— Профессия неплохая, — степенно ответил Паша. Гошкины слова его разочаровали. — Профессия неплохая, требует большой выдержки и смелости. А ты что же, уже изменил космонавтике?

— Я?! Ну, знаешь, если бы ты не был мне друг, я б тебе такую оплеуху залепил! Ну, так и быть, объясню. Во-первых, это будет не основная профессия, а хобби космонавтов. Знаешь, что такое хобби?

Паша презрительно фыркнул.

— Так вот, — продолжал Гошка, — у каждого современного человека должно быть хобби, понял? А кроме того, это совсем не измена космонавтике, а совсем даже наоборот. Ну-ка, пошевели мозгами. Думаешь, прилетишь на какую-нибудь планету, а там тебя встречают на космодроме и рапортуют по всей форме: «С прибытием вас, дорогой товарищ Павел Сергеев. Планета Альфа готова к принятию советских космонавтов!» Так, думаешь, будет? Да, может, там даже и космодрома никакого не будет, может, один только дикий лес, может, какой-нибудь паук с тигриной головой ка-а-к выскочит на тебя… Ну, что ты будешь делать, скажи? А если ты дрессировщик, сразу контакт с ним устанавливаешь. Потому что твое хобби дрессировка зверей, и тебе это раз плюнуть.

— Да, Гошка, — сдался Паша, — чего-чего, а насчет космонавтики у тебя голова работает. Ну, что же ты предлагаешь?

— А вот что. Мы устраиваем цирк зверей.

— Цирк зверей? А где возьмем зверей?

— То есть как это где? Как это где? А по-твоему, Бемби — это что, не зверь? Мой Пират — это не зверь? А Васька, а Ленкин попугай Риорита, а ваш кот Мишка, да мало ли наберется в одном только нашем доме! Нет, ты только представь: устраиваем мы концерт, приглашаем весь двор. Я объявляю: «Дорогие товарищи, начинаем наш концерт!» Тут оркестр играет марш, выходят на сцену все участники, по росту, делают круг почета…

— Постой, а почему ты объявляешь и где ты возьмешь оркестр?

— Фу ты господи! Что ты перебиваешь мою мысль такими пустяками! А магнитофон на что! Так вот, выходят, значит, все по росту. Первый — твой Бемби, потом все остальные, и обязательно все на задних лапах идут.

— Ну не знаю, пойдет ли мой Бемби на задних лапах…

— О господи! А для чего же репетиции, тренировки! Конечно, пойдет.

— И потом, ты представь, когда он встанет па задние лапы, он чуть не до потолка будет, малыши его испугаются.

— Да ну тебя, Пашка, с тобой невозможно придумать ничего интересного, вечно ты: то нельзя, это нехорошо. Ну и характер у тебя! Как только с тобой живут твои родители, просто не понимаю!

— Мучаются, наверное. Зато у тебя в голове вечно какие-то бредни.

— Ах так, ну, знаешь, я пошел…

— Постой, Егор, так не годится. Мы еще ничего не начали делать, а уже поссорились. Давай садись, я беру лист бумаги, и мы составляем план действий. Во-первых…

Гошка с надутым видом уселся на стул, но через минуту глаза его уже горели огнем.

— Слушай, я придумал такой номер, такой номер! Все просто упадут…

Скоро о цирке зверей узнал весь двор, да какое там двор, пожалуй что, и вся улица, а может быть, даже и весь район.

К Паше и Гошке приносили и приводили самых разных животных. Владельцы расхваливали понятливость и таланты своих подопечных.

Больше всего, конечно, было котят, но Паша и Гошка отказывали им решительно и безоговорочно. Приводили кое-кого и поинтересней — черепаху Тортилу, морскую свинку Маринку, лисенка Рыжика, медвежонка Машку, бесчисленное количество собак. Один мальчик принес даже аквариум с золотыми рыбками. И этот мальчик доказывал, что они прекрасно поддаются дрессировке и могли бы принять участие в представлении.

В отборочную комиссию вошли, кроме режиссеров-постановщиков Паши и Гошки, еще хозяйка попугая Риориты — Лена Плясуля и еще другая Лена, с соседнего двора, — хозяйка фокстерьера Чарли. Комиссия строго и беспристрастно просматривала номера зверей, желающих стать актерами.

Очень, конечно, всем хотелось принять лисенка Рыжика и медвежонка Машку. Но, когда их привели на репетицию, остальных зверей обуял ужас.

Кот Мишка выпрыгнул в окно (хорошо еще, что репетиции проходили у Паши, который жил на первом этаже), великан Бемби, трусливо поджав хвост и жалобно заскулив, пытался забраться под низкую тахту, под которую и кошка едва бы протиснулась. Пират тихо-тихо ретировался на кухню. Только бесстрашный фокстерьер Чарли вцепился лисенку в нос. Ко всему этому неописуемому ужасу Рыжик и Машка подрались между собой. Нервная Риорита от страха выдала весь запас своих знаний.

— Алешка, — кричала Риорита старушечьим визгливым голосом, — немедленно вставай, в школу опоздаешь! Шляешься до двенадцати ночи, а потом дрыхнешь. — И тут же, без передышки, Риорита перешла на ломающийся баритон, изображая какого-то оболтуса Алешку. Потом Риорита залилась звонким смехом, потом тоненьким детским голоском прокричала: — Дяденька, подай мячик, он к вам на кухню залетел. — И тут же, снова переходя на густой бас: — Я вот те подам такой мячик, у, хулиганы!

Когда дым сражения рассеялся и хозяева немного утихомирили разбушевавшихся питомцев, комиссия продолжила работу.

— К сожалению, вам придется отказать, — сказал Паша владельцам лисенка Рыжика и медвежонка Машки. — Вы сами видите, что ваши актеры не вживаются в наш коллектив. Если бы у нас было больше времени, я по сомневаюсь, что мы бы перевоспитали их дикие инстинкты, но представление уже назначено на конец месяца, так что сами понимаете… — И Паша развел руками.

Все очень расстроились. А Паша сказал:

— Конечно, мы потеряли двух великолепных актеров, зато нашли одного такого, какой нам и не снился. Комиссия непонимающе смотрела на Пашу.

— Неужели вы не поняли, какая у нас победа! Ведь Риорита под действием страха заговорила то, чего она никогда не говорила. Лена Плясуля, скажи, говорила Риорита раньше все это?

Лена Плясуля решительно замотала головой.

— Вот видите, даже Лена не знала, что Риорита прекрасно говорит целыми фразами. Я думаю, что Риорита вполне сможет взять на себя роль ведущего.

Все согласились, что это будет здорово.

Репетиции продолжались.

Вокруг Пашиного дома постоянно дежурили несколько десятков любопытных, пытаясь подсмотреть в окна или подслушать у двери, что там творится. Но двери были плотно закрыты, а окна плотно занавешены.

Ребята, у которых совсем никаких зверей не было, предлагали свои услуги в качестве музыкантов, оформителей, клоунов, осветителей и даже уборщиков. Но Паша был неумолим. Он выходил во двор, чтобы утихомирить страсти толпы, и говорил:

— Труппа уже укомплектована. Все остальные примут участие в представлении в качестве зрителей.

…И вот наконец настает день генеральной репетиции. Актеры показали себя как сплоченный, дружный и работоспособный коллектив. Комиссия устроила последнее решительное совещание. Где же все-таки устраивать концерт?

— У нас нельзя, — сказала Лена, хозяйка фокстерьера Чарли, — у меня папа работает дома.

— Ну, значит, ты отпадаешь, и точка, — заявил Паша.

— А у меня мама сейчас болеет, — сказала Лена Плясуля.

— И у нас нельзя, — сказал Паша, — к нам в воскресенье тетя с дядей из Южно-Сахалинска приезжают. Придется, Егор, у тебя! И комната у вас как раз большая, небось метров тридцать.

— Тридцати нету, но не в этом дело: ты что же, забыл про Боровкова? Да его инфаркт хватит.

— Инфаркт — это его личное дело. Нам важно не нарушать законные правила. Что сказано в Положении о правилах поведения жильцов в коммунальных квартирах? Разве там сказано, что нельзя устраивать цирк зверей?

— Нет, вроде бы не сказано, — сказал Гошка.

— Может быть, там сказано, что школьники не имеют право проводить свой досуг в коммунальной квартире?

— Нет, и такого не сказано, — вынужден был согласиться Гошка.

— Вот и прекрасно!

— Да если он увидит такое количество зверей!.. Он же их терпеть не может! Он из-за одного Пирата писал на нас заявление в товарищеский суд. А тут он в настоящий суд подаст.

— Глупости, — авторитетно заявил Паша. — Нет такого закона, чтоб не устраивать цирк зверей. Я вижу, тебя твой Боровков до смерти запугал.

— Ничего он меня не запугал, просто связываться неохота, — проворчал Гошка, но сдался.

— И потом, мы можем так все устроить, что твой Боровков зверей и не увидит, а слышать через дверь он будет только Риориту, так она же говорит человеческим голосом. Как он сможет доказать, что это зверь?

Вечером Гошке еще предстояло вырвать у мамы разрешение, и ему пришлось немного недоговорить. Вместо «цирк зверей», он сказал просто «цирк». Папа с трудом согласился на магнитофон.

И вот наконец во дворе было вывешено большое объявление:

30 ОКТЯБРЯ В 16.00 ЧАСОВ В КВАРТИРЕ ГОШКИ ВОВИКОВА СОСТОИТСЯ ЦИРК ЗВЕРЕЙ. ПРИХОДИТЬ СО СВОИМИ СТУЛЬЯМИ.

Уже в три часа у Гошкиного подъезда собралась огромная толпа ребят со стульями и табуретками, а дошкольники, те дежурили еще с раннего утра.

Но режиссеры объявили, что пускать будут только за десять минут до начала. Ведь актерам надо одеться и приготовиться.

Среди собравшихся возникло опасение, что Гошкина комната не вместит всех желающих, поэтому на лестнице, до самого четвертого этажа, выстроилась очередь со стульями и табуретками.

Ровно без десяти минут четыре бешеный поток стульев и табуреток хлынул в Гошкину комнату. Гошкиной комнате, наверно, никогда не снилось, что она может вместить такое количество народу — ребят набилось около полусотни. Пришлось часть стульев оставить на кухне и садиться вдвоем па один стул.

Животные-актеры пока что помещались за шкафом.

Погас свет на минуту или две. Все сидели в жуткой темноте, и только было слышно сопенье зрителей.

И вдруг из-за шкафа вынырнул красный луч и осветил всех таинственным кроваво-багровым светом. Малыши на передних стульях завизжали от страха. Честно говоря, всем было страшновато. Но в этот самый момент красный свет сменился радостным желтым, заиграл веселый марш, и на манеж вышел директор цирка в блестящей накидке и в цилиндре. Почти даже нельзя было узнать, что это Паша Сергеев.

Директор поднял вверх серебряный жезл, и музыка стихла.

— Товарищи, прошу соблюдать тишину и полный порядок. Начинаем наше представление — Цирк зверей! — произнес он громовым голосом.

Зрители дружно захлопали.

— Дорогие товарищи зрители! Познакомьтесь с ведущим нашего спектакля Риоритой. Режиссер Лена Плясуля.

Тут снова заиграла музыка, но уже другая, забавная, веселая песенка, и притом совсем тихо. На манеж вышла Лена Плясуля, на вытянутой руке у нее сидел попугай.

Лена дала Риорите кусочек сахару, та взмахнула крыльями и сказала громким скрипучим голосом:

— Привет, привет, начинаем наш концерт.

А потом снова заиграл марш; манеж освещался то красным, то синим, то желтым светом, и под звуки марша из-за шкафа торжественно выходили участники спектакля.

Первым в параде участников важно выступал на задних лапах великан Бемби, за ним Пират, за ним, также на задних лапах, шествовал кот Мишка, за ним, правда, не на задних лапах, а на всех четырех, следовали морская свинка Маринка в черепаха Тортила, а замыкал шествие фокстерьер Чарли. Он шел, представьте себе, на передних лапах!

Тут зрители не выдержали. Восторгу не было конца. Все запрыгали.

— Браво, Чарли! Браво, бис!

Некоторые в возбуждении повскакали со своих мест, с передних рядов артистам бросали конфеты.

Вперед вышел директор-распорядитель и объявил, что те, кто будет бросать артистам конфеты, будут удалены из зала. Угощенье артистам можно давать только после спектакля.

Наконец водворилась тишина, и спектакль продолжался. Зазвучал вальс, на манеж выскочил Бемби, только сейчас он был конем, и какая чудесная золотая уздечка спадала с его гривы! На спине у него было седло с вышитыми цветами и с кисточками по всем четырем углам. А па седле — подумать только! — плавно покачиваясь в такт вальса, сидела свинка Маринка в пышной голубой нейлоновой юбке и в шляпке с оборочками.

Какая-то зрительница пронзительно закричала:

— А я узнала, узнала — это платье моей куклы и шляпка тоже!

Но все на нее зашикали, и номер кончился под оглушительные аплодисменты.

Потом выступил Гошка со своим Пиратом. Гошка наигрывал на губной гармошке «Яблочко», а Пират в тельняшке и в одетой набекрень морской бескозырке исполнил матросский танец. Этот номер имел невероятный успех.

Риорита объявляла все новые и новые номера. Восторг зрителей дошел до предела. Никто не мог сидеть на своих местах. Все то и дело вскакивали со стульев. В азарте были съедены все подарки, предназначавшиеся артистам. Кошки, не принятые в артисты, не хотели больше сидеть на коленях у своих — хозяев, мяукали и царапались. Выступающие артисты тоже заметно стали нервничать.

И тут Риорита объявила новый номер. Свет погас, но из-за шкафа вынырнул синий луч, который падал не на манеж, как прежде, а на занавеси. И только тут все увидели, что на занавесях блестят и переливаются чудесные серебряные звезды. Луч плавно кружился по всей комнате, и казалось, что это кружится синий небосвод со сверкающими серебряными звездами, и каждый, буквально каждый сидящий здесь, почувствовал себя парящим в бесконечном прекрасном космосе. Раздалась песня «На пыльных тропинках далеких планет останутся наши следы…», и Риорита объявила название номера: «Звери-космонавты».

На манеж вышел Бемби. Он был впряжен в чудесный космический корабль. Через прозрачную крышу корабля были видны космонавты в космических костюмах и шлемах. Просто едва можно было узнать Гошкиного Пирата, и свинку Маринку, и кота Мишку, и черепаху Тортилу, и фокстерьера Чарли, который тоже был в космическом костюме и шлеме и при этом вдобавок стоял на передних лапах.

Громко звучала песня космонавтов. Риорита каждую минуту выкрикивала: «Привет космонавтам!»

В этот самый момент ребята заметили, что корабль начал вибрировать, словно в нем заработал мотор. Бемби в страхе отступил, и постромки, соединявшие его с кораблем, разорвались. Гул нарастал все сильнее и сильнее. Ребята чувствовали уже, что вибрирует не только корабль, но и пол, и стены, и их собственные руки и ноги. Они услышали какой-то звук сверху, задрали головы и увидели, что потолок комнаты медленно расходится в разные стороны, как занавес в театре. И они увидели настоящее синее-синее небо и в нем звезды и луну, все самое настоящее.

Все ахнули разом, как один (даже сами устроители спектакля нисколько этого не ожидали), корабль вздернул свой тупой сигарный нос и вдруг… оторвался от пола, взлетел к потолку, вынырнул в синий проем и стал исчезать в небе со все возрастающей скоростью. Скоро он был уже в темном небе, словно огневой столб, а еще через несколько мгновений он превратился в светящуюся точку.

Их корабль, их собственный корабль, с их собственными зверями только что благополучно вышел на орбиту и помчался навстречу далеким мирам. Громкое «ура» и салют из тысячи конфетных бумажек ознаменовали это событие…

И вдруг отворилась дверь, зажегся самый обыкновенный свет, ребята не понимали, где они и что с ними происходит, с недоумением смотрели на появившегося па пороге комнаты соседа Боровкова.

Лицо его меняло цвет от белого до малинового. Глаза метали громы и молнии.

Крутящийся синий небосвод с серебряными звездами в ту же минуту остановился и погас; крики восторга замерли на губах у зрителей; кошки как бешеные ринулись в коридор. У Чарли, стоящего в корабле вверх ногами, не выдержали нервы, и он залаял. Кот Мишка выпрыгнул из своего космического кресла и, пробив головой целлофановую крышу корабля, с воем кинулся на шкаф. Пират в космическом шлеме выскочил из корабля вслед за Мишкой и вцепился в боровковскую штанину. Бемби поднял морду и завыл. Риорита кричала, от страха перепутав все на свете:

— Подать мяч в правый угол! Привет космонавтам! Бей, не жалей! Молодцы, ах молодцы, мальчишки! Сосед Боровков прошипел:

— Малолетние уголовники!

Чуть не сбив Боровкова с ног, мимо него пронесся стремительный поток собак, кошек, мальчиков, девочек, стульев и табуреток. Вслед этому потоку Риорита голосом соседа Боровкова кричала:

— Малолетние умывальники!

Что и говорить! Цирк зверей, так чудесно начавшийся, кончился не очень хорошо.