1004 год эры Лоэрна.

Одиннадцать ларских воинов продирались сквозь заросший соснами и елями лес. Старались идти быстро, но раненый и находящийся в бессознательном состоянии его светлость граф Ксандр Каркельский не давал возможности увеличить скорость продвижения вперед. А двигаться быстрей было жизненно необходимо, ибо в нескольких сотнях шагов позади среди деревьев уже мелькали фигуры вражеских солдат.

На лоэрнцев они нарвались почти сразу же, как вошли в лес. Где — то сзади на поле, ставшем смертельной западней, солдаты Хелга в эти минуты должны были сдерживать основную массу лоэрнцев, чтобы дать людям Ястреда вынести Ксандра из опасной полосы. Хелг сделает всё, на что способен. Погибнет, но задержит врагов. А Ястред со своим десятком — это все, что осталось от его полусотни — успеет спасти графа. Правда, несколько человек из его отряда оказались сейчас вместе с солдатами Хелга, но вряд ли они выживут в схватке с противником, численность которого в несколько раз больше, чем число пока еще уцелевших ларцев.

И вот теперь Ястред и его люди пытались оторваться от преследователей. Но, увы, расстояние между ними сокращалось. К счастью, у врагов не было с собой луков, а то положение и без того тяжелое, стало бы совсем незавидным.

А у ларцев луки были, но в густом лесу, да отступая в спешке, трудно сделать прицельный выстрел. Разве что не давать врагам слишком быстро сократить расстояние. Остановиться и вступить в бой? Но ларцев всего одиннадцать, из них двое совсем еще мальчишки. Хотя, уже и не мальчишки, по крайней мере, Эйгель. Но и не воины. Много ли навоюешь с кинжалом в руке, да еще и против опытного солдата? А то, что преследующие их лоэрнцы были воинами опытными, говорило хотя бы то, что они удачно отбивались от стрел, время от времени посылаемых в их сторону. Да и преследователей было слишком много для ларцев. Не менее двух десятков. Если бы не тяжелораненый граф, то можно попытаться броситься в рукопашную схватку, рассчитывая на то, что враги, растянувшись по лесу, не вступят в нее одновременно. Тогда, возможно, части ларцев удалось бы уйти. Но у них на руках был раненый граф, и оставалось только спасаться бегством.

И Ястред принял решение, пожалуй, единственно верное в той ситуации. Впереди показалась наиболее густая часть леса с большими и плотно растущими деревьями. Ветви елей тяжело свисали почти до самой земли. Туда и приказал занести Ксандра, а двум парнишкам велел остаться с раненым, тем более от них особой пользы не будет. Больше обузы.

Сам же повел остальных восемь солдат дальше вглубь леса, резко поменяв направление движения. Лоэрнцы из — за большого расстояния и густо растущих деревьев не заметили хитрости ларцев и продолжали преследовать уходящего врага, тем более ларцы вдруг резко ускорили свое движение. Даже расстояние между ними стало увеличиваться. В запарке погони, чувствуя, что загнанная дичь вдруг начинает ускользать от охотников, не сразу и задумаешься о причинах стремительного изменения обстановки, и лоэрнцы не размышляя, бросились за ускользающим врагом, уходя все дальше и дальше от ели, под которой остался раненый граф и двое парнишек.

Шум погони быстро затих, а Эйгель и Серри были всё так же скованы и напряжены. И что с милордом Ксандром? Рану хоть и спешно перевязали, но повязка давно набухла от крови, а бледное лицо милорда только добавляло испуга. Сколько прошло времени, они не знали. Час, два или больше? В таких ситуациях время всегда играет плохие шутки, то резко замедляясь, то, наоборот, стремительно двигаясь.

И совсем неожиданным стало появление бородатого лица в каких — то нескольких шагах от парней. Раздвинув ветви дерева, бородач с интересом и любопытством смотрел на представшую его взгляду картину. Двое парней, то ли солдат, то ли слуг, но с кинжалами в руках, и лежащий на земле человек в богатой одежде и с набухшей кровяной повязкой на спине.

— Ламинт! Смотри, что я нашел! Да иди скорей!

На крик бородача сквозь ветви протиснулся еще один бородач, а за ним еще трое.

— Ба! Добыча! Никак из этих, кого сегодня побили.

— Одежда богатая, только выстирать нужно.

— А куртку, сволочи, на спине располосовали. Не могли снять, чтобы перевязать? Обязательно надо разрезать. Теперь только дешево и продать.

— За этих золотой получим. Как раз на днях к хаммийцам идти надо.

— А этого? С ним что?

— Мертвяк.

— Не, живой.

— А нам — то что с того? За такого никто и медянку не даст. Бран, вытряси тело с одежды, а самого зарежь, чего мучиться?

— Нет! — Вскочил один из парней, а за ним и другой, выставляя вперед руки с кинжалами.

— Вы это, мальцы, поосторожней с ножичками — то, а то ненароком порежетесь.

— Одного или двух с собой заберем!

Бран, шагнувший было вперед, поспешно отшатнулся назад: кинжал первого парня прошел совсем рядом с его лицом. А парень — то метил в горло!

— Серри, держи мне спину!

— Эй! Хватит шалить, — сказал главный из мужчин, достав из — за спины лук и накладывая стрелу. То же самое сделали двое его спутников. — Сейчас перестреляем, как куропаток. Бросай ножички!

— Стреляйте. Только тогда забудьте о золотом.

— Ведь убьем. Насмерть.

— Лучше смерть, чем в рабство, — это уже сказал второй парень, немного младше первого.

— Вот как? Мы можем и в ноги.

— Тогда все равно деньги потеряете. Кому хромые нужны?

— Ну, ползолотого хаммийцы дадут. Половина лучше, чем ничего. Или думаете, что живыми отпустим? Даю слово, что не выйдет. Живыми без выкупа не отпустим. А мое слово — железо. Ни разу его не нарушал. Вот так — то.

— Слово — железо, говоришь?

— Железо. Вот парни подтвердят. Поэтому, если не бросите ножички, стрельнем по ногам. Половину, но получим. Бросайте, хоть хромыми не будете. А, глядишь, и в Хаммие, может быть, вам повезет. Редко, конечно, но и такое бывает.

— Хорошо, бросим. Но при условии.

— Какое еще условие, щенок?

— Да, простое. Обещаете, что милорда не убьете. А перевяжете и лечить будете.

— Не, не вылечить. Пока донесем, помрет.

— А далеко нести — то?

— Так вам и скажи.

— А чего боитесь — то? Если пленить собрались, значит, и вести куда — то на эти дни будете.

— Соображаешь. Ну, пару часиков идти до места.

— Тогда давай слово, что донесешь милорда. А мы кинжалы бросим. Целый золотой за нас у хаммийцев получите. А не ползолотого.

— А твой малявка, ему же лучше смерть, чем рабство?

— Я тоже кинжал брошу, если милорда оставите в живых.

— Хм. Даже так.

Главарь стоял раздумывая. С одной стороны, тащить такого на себе через весь лес. С другой стороны, эти обещали сдаться. И ведь правы, золотой можно заработать.

— Ладно. Даю свое слово.

— Поклянись.

— Как? Чем?

— Семья есть?

— Ну.

— Детьми клянись.

— Да я тебя…

— Если слово сдержишь, чего боишься — то?

— Ладно, детьми клянусь.

Старший парень швырнул кинжал на землю, тот, что помладше свой кинжал кинул следом. Ламинт расслабился, убрал лук за спину, ухмыльнулся и, шагнув вперед, крепко приложил кулаком в живот старшего парня.

— Заставлять, щенок, меня будет… Ну, а вы, — адресуясь к своим спутникам и не обращая внимания на скорчившегося на земле старшего парня, — что встали? Вяжите этих. А это придется нести по очереди. Перепачкаешься еще. Но слово дал.

— Не жалей, Ламинт. Денежки слова стоят. Жаль терять. Не снова же горло резать, как тому?

— Это точно. Ну, как оклемался? — Ламинт обратился к старшему из парней. — Повезло тебе, что не подстрелили. Думаешь, мы раненых с собой бы взяли, чтобы потом вас хромых хаммийцам за ползолотого продать? Нет. Горло всем троим перерезали бы. Вот одежонку и ножички забрали б.

— Ползолотого не жалко?

— Некогда с хворыми возиться. Не напрягайся, слово дал, твоего хозяина лечить буду, если живым донесем. Ритор, дай — ка мешок. Смотри, видишь вещички? Откуда, думаешь? Одного вашего час назад словили. Подстрелили. В ногу, чтобы не бежал, и чтобы одежонку его не спортить. А затем зарезали. С хворыми мороки много. Это я к тому, если бежать вздумаете.

— Гады!.. А кто это был?

— Да не ваш. Из снурских солдат. Враг ваш. Из простых. Будь, конечно, барон или там баронет, тогда другое дело, в живых можно было оставить и подлечить. Бароны в Хаммие и хромые дорого стоят.

— Или графа вашего поймать бы! За него столько можно было б взять! Жаль, что убили.

— Убили? Кого?

— Да графа вашего. Ну, теперь он и наш, граф каркельский. Этот снурец перед тем, как горло ему перерезать, сказал, что сам видел, как графа закололи.

— Не, Ламинт. Здесь ты не прав.

— Это почему?

— Сколько за графа в Хаммии дали бы? Десять, пусть даже двадцать золотых…

— Много…

— Я сказал, пусть. В Лоэрне сто золотых отвалили бы!

— Точно, Ритор. В Лоэрне много дали бы. Больше ста! Он им как кость в горле. Жаль, что убили. Попадись он нам сейчас — озолотились!

— А если он сам за себя выкуп даст?

— Кто? Ты про кого, парень?

— Ну, про графа нашего. Если бы он жив был и к вам попал. Согласились бы на выкуп?

— Ну…

— Погодь, Бран. Не лезь, в чем мало понимаешь. Нет!

— Почему?

— Чтобы потом, после выкупа, он войска послал и нас выкурил бы? Нет. Пусть меньше, но только в Лоэрн. Предложи мне тысячу монет — отказался бы. Как у нас говорят: лучше курица у меня, чем теленок у соседа. Ну, что хорошо связали? Тогда пойдем.

Двое мужчин подхватили милорда Ксандра под руки и потащили спиной вперед, волоча ногами о землю. Эйгель было заикнулся о том, чтобы несли осторожнее, но получил от Брана, шедшего следом за парнями, чувствительный удар в бок. По почке, мстил, значит, за тот испуг, когда Эйгель пытался его достать кинжалом.

А шедший сбоку главарь добавил:

— Не дергайся. Спасибо скажи, что несем. А выживет, нет — на всё воля богов.

Идти по густому и заросшему лесу со связанными за спиной руками было тяжко. Да еще и этот Бран продолжал вредничать. Когда Эйгель зацепился курткой об острый сук и остановился, чтобы с него соскочить, Бран с силой толкнул Эйгеля так, что прочная куртка затрещала, сам Эйгель не удержался на ногах, а на суку остался висеть выдранный клок.

По прошествие некоторого времени их путь пересекла проселочная дорога, уходящая, судя по всему, на юг. Мужчины повернули направо, но шли по дороге недолго, свернув на ее противоположную сторону и опять углубившись в лес. Идти стало чуть легче, почва пошла каменистая, сухих сучьев, корней, а то и поваленных деревьев стало намного меньше.

Примерно через час пути парням завязали глаза и, взяв за локти, повели дальше. Несколько раз они падали, но похитители больше не били, хотя и ругались. Еще через полчаса путь завершился. Повязки с глаз пока не снимали, поэтому приходилось рассчитывать только на помощь ушей.

— Отец, — девичий голос разделся неподалеку от парней, — это кто?

— Это золотой, дочка.

— Золотой?

— Ну, да. Если бы не он, то этих двоих пришлось бы убить, а они потянут на золотой. Так что принимай гостя. Посмотри, что у него там. Постарайся вылечить. Если умрет, значит, судьба у него такая.

Через несколько мгновений повязки с глаз у Эйгеля и Серри были сняты, и те увидели лишь ноги милорда, втаскиваемые в небольшой домик, стоявший в окружении леса.

— Милорду лекаря нужно. И побыстрей.

— Лекаря, говоришь? У нас в округе только медведи водятся, а лекарей не видно, — от этой шутки главаря засмеялись двое мужчин, которые оставались рядом с парнями.

— Но вы давали слово…

— Лечить. Я и не отказываюсь. Дочка будет лечить твоего хозяина, он, кстати, кто?

Эйгель угрюмо посмотрел на Ламинта и не смог сообразить, как правильно ответить. Сказать, что раненый милорд — это граф Ксандр Ларский, значило лишь то, что милорда после того как подлечат, отвезут в Лоэрн, получив хорошую сумму за главного врага лоэрнцев.

К счастью, из дверей дома вышли оба бородача, что втаскивали Ксандра вовнутрь. А следом вышла и девушка. Молодая еще, хотя и не подросток. Это сразу отвлекло Ламинта от заданного вопроса.

— Ну что, дочка?

— Плох он. Крови много потерял. Но это не самое плохое. Рана вся покраснела, горячка начинается, а от нее людей за день сжигает. Мне одной не справиться. Тяжелый он, да и помощники всё равно нужны.

— На нас не рассчитывай. Мы отнесли, обещали лечить, вот и лечи, как сможешь.

— Отец!

— Ну что еще?

— Мне нужен помощник. Лучше два, иначе точно не вылечить.

Ламинт повернулся к парням и задумался.

— Дочка хорошая лекарка. Правда, не так хороша, как была жена — покойница. Но та много успела передать. Так что ваш лекарь даже хуже будет, чем она. Хотите, чтобы вашего хозяина лечила?

— Да! — одновременно раздались два голоса.

— Ладно, так и быть, — Ламинт приблизился к парням и стал по очереди развязывать им руки.

— Если сбежите, то хозяину вашему будет смерть. Это я обещаю. Да и сбежать… конечно, можно, но вот выбраться — это вряд ли. Чужие по несколько седьмиц могут бродить вдоль, да около, но только еще глубже в лес заходят. А и седьмицы для них будет много. Больше в лесу не проживут. Только белые косточки находятся, да и то не всегда. Поняли? Тогда идите дочке помогайте. И учтите, если что, то горло перережу вашему хозяину, а вас на кол посажу. Так, как хаммийцы делают. Слово даю.

Между тем быстро стемнело и остаток вечера парни выполняли распоряжения дочки Ламинта. Звали ее, кстати, Акси. Еще в доме был мальчишка, ее брат по имени Вири. Тот только с любопытством смотрел на пленных гостей, да на то, как его сестра лечит раненого.

Тем временем через пару часов в дом зашел и сам его хозяин, Ламинт.

— Ну, как, дочка?

— Травы нашлись, завтра будет результат. Какой — не знаю. А вот горячка усиливается. Завариваю я травки, но пока плохо помогают. Есть тут еще одно средство, только темно уже, в лесу сейчас не найдешь, утра надо ждать. И вина надо бы.

— А вино зачем?

— Для крови. Кровь красная и вино красное. Одно другое замещает. Да и когда очнется, боли не так почувствует.

— Еще вино на него переводить…

— Отец!

— Ладно, возьмешь. Только немного.

Ламинт перевел взгляд на парней.

— Поняли? Лечат вашего хозяина. Кто он такой?

Эйгель в вечерних хлопотах так и не смог ничего придумать на ожидаемый вопрос и лишь только сейчас стал лихорадочно обдумывать ответ. А Серри, тоже помня слова лесовика о продаже графа в Лоэрн, решил промолчать, отдав инициативу Эйгелю.

— Севир. Бароне… барон Севир.

— Барон? Это удачно мы сегодня сходили. На три золотых барон потянет. Будь он здоровым, то стоил бы больше.

Парней отвели в соседний домик, стоявший чуть в сторонке. В нем не было оконцев, а когда завели внутрь домика, то парни увидели крепкие кольца и железные цепи. Темница! Да, темница, в которой до следующего дня придется им посидеть. А, может быть, и дольше, пока лесовики не отправятся на встречу с хаммийскими торговцами.

— Эйгель, я понял, почему ты назвал милорда бароном Севир. Это для того, чтобы его не отвезли в Лоэрн?

— Да, Серри. Там смерть. И эти не согласятся на выкуп.

— Даже за тысячу золотых?

— Ты же сам слышал.

— Но ведь такие деньги! Пусть взяли деньги, а потом с ними сбежали бы. Атлантис большой. С деньгами где хочешь спрятаться можно. Может, просто так говорили, что выкуп не возьмут?

— Не думаю. Сбежали бы? Вот представь такое. Получают золото, возвращают милорда, бросаются бежать, а лес — то окружен. У нас же несколько тысяч солдат.

— А когда успеют лес окружить? Ведь милорд сильно ранен.

— А его светлость Дарберн? Вот он и прикажет.

— Но граф в Ларске.

— Готов на что угодно поспорить, что как только гонец прискачет в Ларск, его светлость бросится в Каркел.

— Ну, это правильно. Я и не подумал. Но и эти лесовики тоже не подумают.

— А если догадаются? Милорда Ксандра не пощадят, отправят самозванцу Тарену.

— Да, могут. И что тогда делать?

— Весточку бы нашим передать. Что милорд здесь.

— А как? Через кого?

— Только через лесовиков. Но раскрывать имя милорда нельзя.

— Жаль, что милорд Хелг погиб. И неизвестно что с милордом Ястредом. Ушел ли он? Ведь только ему и можно теперь весточку кинуть. Ну, не этому Ильсану же?.. А? Что молчишь, Эйгель?

— Да вот думаю, кто поймет из наших, что мы назвали милорда бароном Севир?

— И что?

— Сообщим, пусть через лесовиков — больше не с кем весточку послать, что здесь барон Севир. Но кто знает, что такого барона не существует? Ведь моего брата казнили. Правда, сейчас новый должен быть, кому наш замок отдали, но новый барон сейчас, наверное, в Гендоване. А могут знать про барона Севира только милорды Хелг, Ястред и Ильсан. Остальные — то ларцы. Слышать — то, может, и слышали, но в подробности не вникали.

— Там еще сто гендованцев было. И каркельцы.

— Каркельцы тоже не знают. А гендованцы — это тот же Ильсан. Как бы он хуже не сделал, если узнает.

— А может?

— Его хвалил мой старший брат. А раз хвалил… Хорошего человека не похвалит…

Утром, когда солнце стало подниматься вверх, парней освободили от цепей и отправили обратно в избушку. Там Акси что — то колдовала, перемешивая в ступке какие — то травы, поливая их из маленького горшка жидкостью странного цвета. Рядом на лавке лежали пучки трав, кусочки какого — то моха, да еще и заплесневелого. А девушка добавляла все это в приготовляемую настойку.

— Ну, вот, почти готово. Сейчас немного настоится и можно поить вашего хозяина. Он кто, барон? Надо же, такой молодой и уже барон. А что это у него со спиной? Вся в рубцах. В бою или лошадь сбросила и по камням понесла?

— Ты собираешься поить этой дрянью милорда?

— Ага. Не нравится?

— Даже отсюда воняет, хоть нос зажимай.

— Ну, так уж и нос.

— А вот и нос, — из — за занавески высунулась мордочка младшего брата Акси, — я тоже нос зажимаю, даже в мой угол дошло.

— Потерпишь. Или сходи на крыльцо, там запаха нет.

— Ага, и все просмотреть?

— Ты слишком любопытный, Вири.

— Ага, как же, любопытный. Был бы любопытным, пошел бы с отцом посмотреть на дорогу.

— Так тебя и взяли! Ведь сам знаешь, потому и не напрашивался.

— Подумаешь, полтыщи каркельцев пошли воевать Снури.

— А что, наши пошли на Снури? — Эйгель насторожился.

— Это тайна, — надулся Вири. — А девчонки всегда их выболтают.

— Все, пора. Настойка готова, давайте осторожно переворачивайте вашего барона так, чтобы можно было настойку ему влить.

— Эту гадость?

— Сам ты гадость. Смотри, твой барон весь в горячке, без настойки до вечера не проживет. Да и рана все еще сильно воспалена, как бы резать не пришлось. Тогда, если выживет, калекой будет. Сгибаться не сможет.

— Ты — то точно знаешь, что это можно пить?

— А то!

— И никто не умирал?

— Не знаю. Я ведь первый раз такое сделала. Раньше надобности не было. Но меня матушка учила! Если не дать — точно умрет.

— Ладно, но смотри, если милорд умрет…

— То что будет? Убьешь?

Эйгель стоял нахмурившись и не знал что ответить. Как же он девчонку будет убивать? Да и не убивал он в своей жизни никого.

Акси насмешливо на него смотрела, а Вири достал откуда — то из своего угла арбалет с уже наложенным болтом. Заранее приготовил! Сам двух вершков, а туда же!

— Ладно. Раз говоришь, что выхода нет, пошли поить…

Потом милорду меняли повязку, а Акси намазывала рану какой — то травяной мазью. Но крови больше не было. Когда солнце поднялось к вершине, один из бородачей, зашедший в дом, снова отвел их в темницу. Но на этот раз на цепь не посадили. Ближе к вечеру их опять позвали в дом. И снова повторилось то, что делали утром.

— Ну, как милорд? — спросили они у Акси.

— Не лучше, но и не хуже. Горячка есть, но дальше не идет. А вы что хотели? Чтобы вот так: раз и всё вылечилось? Шанс, что выживет, есть. Не такой большой, но теперь уже и не маленький. Только долго придется его лечить. Его вообще лучше не двигать, плохо, что поднимать приходится. И на спину не положишь. Вот и приходится его тревожить. Но хоть так, хоть аккуратно.

Когда уже стемнело, в избу вернулся Ламинт, а чуть позже появился молодой парень. Риум, старший сын местного главаря. Акси как раз заканчивала в очередной раз колдовать с раной милорда, после этого парней должны были отвести на ночь обратно в лесную темницу.

— Батюшка, — с порога обратился к Ламинту парень. — Из Каркела подошло еще несколько сот солдат. Во главе кто — то уж больно грозный. На главного барона кричал.

— А ты сам видел?

— Да нет, не видел. Миро сказал.

— Этот щенок может говорить?

— Может, батюшка. Меня хоть и боится, но понимает, что только хуже будет. Бравчен два года назад хорошо над ним поработал.

— И что еще сказал мальчишка?

— Он хоть и был там на втором этаже, когда этот важный барон из Каркела примчался, но многого не понял. Он теперь трясется, когда рядом ругань начинается. Сказал только, что тот барон на этого, как его, барона Краста кричал.

— Краст? Он жив? — воскликнул Эйгель.

— А что, должен умереть?

— Но он же был окружен. И я думал, что погиб.

— Значит, жив остался. Такое тоже бывает. Ты же жив… Пойдем, Риум, отведем их на ночь, а потом дорасскажешь.

— Эйгель, он жив. Ты же хотел, — тихо промолвил Серри, стараясь, чтобы его не расслышали лесовики.

Эйгель, уже было двинувшийся к выходу, остановился и сказал Ламинту:

— Послушайте, уважаемый, вы хотели получить за нашего милорда три золотых. Но ему надо вылечиться, а ваша Акси сказала, что ждать еще долго. А деньги можно уже сегодня получить, или завтра.

— И как же?

— Милорд Севир друг барону Красту. Большой друг. Барон его выкупит. Я думал, что милорд Краст погиб, а теперь получается, что жив.

— Хм. Это мысль. Надо подумать. Постой — ка, даже если ты думал, что этого Краста убили, то почему не предложил идеи с выкупом раньше? Ведь ваших ларцев вон сколько в округе! Что — то темнишь, парень. В чем хитрость?

— Нет никакой хитрости, уважаемый. Я не думал про выкуп потому что, если милорд Краст был бы убит, то командовать нашими солдатами стал бы маркиз Ильсан. А он не очень — то дружен с моим милордом.

— Ты хочешь сказать, что этот Краст, который барон, выше маркиза, раз командует он, а не этот Ильсан? А я вот слышал, что маркиз к тому же брат ларской графини. Не сходится у тебя.

— Нет, уважаемый. Маркиз ведь не ларец, а из Гендована. И еще раньше, когда командовал ларцами, всё время оказывался разбит. Ему не очень — то доверяют войско. Если бы Краста убили, тогда маркиз мог бы взять командование на себя, потому что других сильных ларских баронов поблизости не было.

— Ну — ну. Так ты говоришь, что этот Краст друг твоему хозяину?

— Да, уважаемый.

— И у Краста есть деньги для выкупа?

— Да. Три золотых он найдет.

— Шесть. Шесть золотых.

— Но вы сказали, что хотите продать милорда в Хаммий за три золотых.

— Потому что сильно раненый. За такого больше не дадут.

— А разве он сейчас не раненый? Даже больше и сильнее, чем ко времени будущей продажи в Хаммий. Ведь ваша дочь его еще только должна подлечить.

— А я не тороплюсь продавать твоему Красту. Пусть ждет, когда твой хозяин полностью излечится. Тогда и продам, если не передумаю. Что, согласен? Только согласия твоего никто не спросит. Хочу — продам за шесть золотых, а хочу — назначу двадцать. Понял теперь?

— Понял… Только двадцати у милорда барона может не быть.

— А теперь скажи мне, парень, вот что. Пошлю я своего человека, да вот хоть Риума к этому барону. А он возьмет, да закует моего парня в цепи. Денег ли станет жалко, или не поверит ему, что он послан от твоего господина. Может не поверить?

— Ну… может. Тогда пусть ваш Риум скажет милорду Красту, что барон Севир два года назад посетил гендованский Храм Клятв. А сейчас мой милорд может рассказать о судьбе человека, которого милорд Краст спас тогда от храмовников. С помощью листьев хачху.

— Что за чушь?!

— Это не чушь. Просто… ваш Риум докажет, что он не обманывает и что он действительно послан бароном Севир.

— А храмовники и листья тут причем?

— Я знаю только, что милорд Краст кого — то спас. Они мне не рассказывали, я только чуть подслушал. Зато этого не знает никто и вашему Риуму поверят.

— Непонятно всё это. Посидите пока под замком, все равно идти в ночь нельзя. Но учти, если подставишь Риума, сидеть тебе на колу. И долго сидеть, по — хаммийски…

Вернувшись в дом, Ламинт посмотрел на старшего сына и сказал:

— Сам что скажешь про предложение выкупа?

— Если этот Краст друг нашему раненому барону, то заплатить должен. Этот молодой, как его там…

— Эйгель, — подала голос Акчи.

— Этот Эйгель должен понимать, что если выкуп сорвется, то несдобровать никому из них троих. А если нашего человека этот Краст тронет…

— Если кто и пойдет, то ты, Риум.

— Батюшка, — вмешалась Акси, — а почему не послать Эйгеля? Он знает Краста, все расскажет, тот поверит и даст денег на выкуп. Или боитесь, что он сбежит?

— Нет. Вернется. Он слишком предан своему господину. Второй парень тоже. Это нетрудно понять, если видеть, как вчера они его защищали. Вернется! И деньги принесет. Только после выкупа за ним следом придут солдаты. И вздернут на деревьях всех нас. Мы хоть и глаза завязывали и еще завяжем, только это не очень поможет, парни все равно примерно знают, где мы живем.

— То есть, отец, их нельзя ни в коем случае отдавать за выкуп?

— Нет, этих двоих только в Хаммий. И то на первых порах, после того, как получим деньги за этого, нам всем придется уйти глубже в лес. Получит Краст своего дружка, но откуда к нему пришел наш человек он не знает, значит, в какой части леса мы живем, тоже не узнает. Лес — то большой. Но береженого и боги берегут. Поэтому завтра утром идти тебе, Риум. Возьмешь у Краста шесть золотых и скажешь место, куда мы отвезем этого барона, а они оттуда его заберут. А отвезем его в Зеленую Балку.

— Батюшка, его нельзя везти. Иначе не выживет. За день сгорит.

— Дня хватит. До Зеленой Балки дотянет? Значит, мы выполним обещание. А что дальше с этим бароном будет — уже не наше дело. Главное — чтобы был жив, когда передавать будем. И не спорь с отцом!..

А в домишке, ставшем временной темницей для Эйгеля и Серри, шел свой разговор.

— Эйгель, я тоже ничего не понял. Какой Храм Клятв и эти храмовники? И листья хачху?

— Я и сам чуть не запутался. Решил назвать его светлость бароном, а не баронетом. Хотя барон явно выше и выкуп больше. Они на барона и польстились. Но что подумает милорд Хелг? Ведь он знает двух человек по имени Севир. Моего брата, но тот казнен. И меня. Когда к нему придут от барона Севир, он удивится, ведь я бароном так и не стал. Подумает, что посланец, может, перепутал чего, барона с баронетом. Ведь два года назад в гендованский Храм Клятв, он знает, я ходил. Тогда и решит, что речь идет о моем выкупе… Шесть золотых… За какого — то простолюдина, пусть и бывшего баронета. Вот чего я боюсь. Заплатит ли? Но я специально сказал, что этот Севир что — то знает о судьбе человека, которого милорд Хелг спас от храмовников. А спас — то он его светлость Ксандра. Они же его ищут. Слышал, что полтысячи солдат поехали на Снури? И еще несколько сот сегодня прибыли из Каркела. И еще придут. Должен дать золотые!

— А если милорд станет расспрашивать про нас?

— Мы простые мальчики — посыльные, разве барону интересно?

— А если тот все — таки спросит про тех, кого еще пленили? И бородач назовет Эйгеля и Серри.

— Не должно бы. Откуда им знать наши имена?

— А ты этой девчонке сказал, Акси.

— Нет, не должно быть, — уже неуверенно ответил Эйгель…

На следующее утро Риум отправился на постоялый двор Бравчена. Но в дороге пришлось надолго задержаться: на юг, в сторону Снурского графства проследовал еще один военный отряд, численность которого Риум определил в три сотни солдат. Неужели, начинается война Каркела и Снури? Это хорошо и плохо. Хорошо — будут новые пленники, хорошая одежда и вооружение. А то и кони! Плохо, что война может затронуть их часть леса. Если какой — то отряд наткнется на их маленький лесной поселок?

Из — за этой задержки Риум добрался до хозяйства Бравчена только к полудню. Вначале пошел к хозяину двора, а потом, когда тот сходил наверх, вошел в комнату к самому барону Красту. Тот был не один, недалеко в углу комнаты сидел еще один важный вельможа. Краст оказался молодым парнем, ровесником Риума.

— Ваша милость. Меня послали от барона Севир.

— Кто?!

— Люди, где сейчас барон Севир.

— Барон… Севир? Что такое… И где этот барон сейчас?

— Мой отец со своими людьми его пленил. За выкуп.

— Пленил барона? И когда?

— Так позавчера еще. Когда ваша милость и он попали в засаду. Он в лесу потом скрывался. Под елью…

— Что?! Продолжай.

— Барон Севир два года назад был в Храме Клятв, что в Гендоване. И барон знает, что случилось с человеком, которого ваша милость тогда спасла от храмовников… Да, еще листья хачху…

— Ничего не понимаю. Хотя постой. Этот барон Севир молодой или нет?

— Юноша еще. Моложе вашей милости.

— И где вы его пленили?

— В лесу. Не так далеко от места, где ваш отряд попал в засаду.

— Ты говорил про ель.

— Да, он был под елью. Там его и взяли. За выкуп. Шесть золотых. Барон столько стоит.

— Барон?.. Хотя по идее после казни Рисмуса, он и барон… Он был один или с ним еще были люди? Двое человек.

— Нет, ваша милость, только он один.

Риум помнил наказ отца о том, что двух захваченных вместе с раненым бароном парней ни в коем случае нельзя отдавать за выкуп. А раз так, то их и нет.

— Один… Выйди!

Когда за Риумом закрылась дверь, находившийся в комнате барон Тристок, вскочил со стула и спросил:

— Милорд, я не очень понял, о чем говорил этот разбойник.

— Эйгель. Мальчишка из отряда Ястреда. Его оставили под елью вместе с его светлостью. И он знает, как и куда исчез милорд Ксандр.

— Это я понимаю, но…

— Эйгель — урожденный баронет Севир. Сейчас мог быть бароном. Два года назад в гендованском Храме Клятв отказался от титула и родового имени.

— Я слышал эту историю и значит?..

— Его пленили разбойники и требуют выкуп в шесть золотых. Как за настоящего барона. Я был лучшего мнения о парне.

— Объясните, милорд.

— Вначале подумал, что этот разбойник перепутал титулы барона и баронета. Но теперь думаю иначе. Эйгель испугался. Смерти или продажи в рабство, потому и назвался бароном — за барона мы дадим выкуп. За простолюдина шесть монет разбойникам никто не даст. И простолюдин, в отличие от барона, как должны считать разбойники, нам не интересен. Вот и назвал себя бароном, чтобы за него просили выкуп. А то разбойники зарежут или продадут задешево в Хаммий.

— Это наглость. Шесть золотых монет за какого — то трусливого простолюдина, пусть и бывшего баронета. Золотого и то много. Я предлагаю этого разбойника схватить и прижечь каленым железом, чтобы развязать язык. А потом послать солдат.

— Нет. Тогда нет никаких гарантий, что Эйгель не пропадет или не будет убит. А вместе с ним и тайна исчезновения его светлости. Ведь его оставили под елью вместе с Ксандром.

— Но нет гарантии, что он, взяв шесть монет, отдаст нам Эйгеля. Может быть, этот разбойник все придумал, чтобы выманить шесть золотых. А Эйгеля у них нет?

— Он сказал правду. Те подробности знал Эйгель.

— Но, тем не менее, я не стал бы доверяться разбойнику и отдавать шесть монет. Взяв их, он исчезнет.

— Тогда я сам лично пойду с ним и удостоверюсь, что Эйгель у них. Заодно узнаю тайну милорда Ксандра.

— Разбойники вас убьют, а деньги заберут.

— Значит, я отправлюсь к ним без денег. Деньги получат, когда я вернусь обратно.

— Но это очень рискованно.

— Когда речь идет о милорде Ксандре, я и на больший риск пойду.

Хелг распахнул дверь и крикнул парня из леса. Риум быстро поднялся в комнату, где барон Краст его огорошил известием:

— Я иду сам с тобой. Хочу убедиться, что ты не лжешь. Денег не беру. Если не наврал, то по возвращению обратно получишь свои шесть золотых. Слово барона!

— Я тоже даю слово, — добавил барон Тристок. — Если с милордом что — то случится, то мы прочешем все леса вокруг. Развесим на деревьях всех, но до тебя и твоих дружков доберемся.

— Но, ваша милость, если мы отведем вас к себе, то что стоит вам после того, как вернетесь обратно, деньги не платить, а послать солдат взять барона силой?

— Глупый. Тогда барон может пострадать, даже будет убит. Я не буду так рисковать.

— Тогда пошлете солдат после того, как выкуп состоится.

— Я даю слово, что с моей стороны все будет честно. И если с вашей стороны тоже будет честно, то никаких солдат посылать не буду.

— А другой милорд?

— Я тоже даю слово.

— Хорошо. Но глаза вашей милости я все — таки завяжу. Так будет спокойнее.

— Тогда едем сейчас же.