1000 год эры Лоэрна.

Мелкий нудный дождик шел, почти не переставая, уже четвертый день. Осень! Даже дороги вокруг Амариса, обычно оживленные, заметно опустели. Ни крестьяне, ни бароны не рисковали везти в такую погоду товары на амарисский рынок. Зачем? Все вымокнет, сгниет, испортится, да и покупателей почти нет. Какая может быть торговля? Лучше подождать несколько дней, выждать появления еще теплого осеннего солнца, вот тогда можно и ехать с товаром в город.

Но если дождь загнал окрестных крестьян под крыши, то трем десяткам всадников, скакавших рысью в сторону восточных ворот города, он был нипочем. Несмотря на сырые накидки и глубоко надвинутые шляпы, нетрудно было заметить, что кавалькада состояла из вооруженных людей, во главе которых ехал немолодой представительный мужчина. Рядом с ним скакало несколько человек, судя по их внешнему виду отнюдь не солдат. Граф со своими баронами и охраной — так бы назвал их внимательный прохожий. И не ошибся бы.

Во главе вооруженной группы действительно ехал граф — граф Бертис, правая рука пиренского герцога, известного во всем Атлантисе, как Черный Герцог. Граф не просто спешил, он очень спешил. До начала коронации на лоэрнский престол оставалось всего чуть больше двух седьмиц. И если не удастся выполнить поручение его сюзерена, то лоэрнский граф Тарен сможет на законных основаниях возложить на свою голову корону Лоэрна.

В самом деле, а почему нет? Король Френдиг умер, пережив обоих своих сыновей. В живых оставалась дочка, но корона передается по мужской линии. Если Алиция была бы замужем, то ее супруг мог иметь какие — то шанцы на лоэрнскую корону. Не меньшие, а, пожалуй, даже большие шансы были бы и у первого графа королевства — графа Ларского. Но граф уже шесть лет, как мертв. В живых лишь недавно отыскался его младший сын, но он всего лишь виконт, а только ларский граф мог претендовать на престол. Самим Ларском вот уже седьмой год владеет Черный Герцог, но графом почему — то короноваться не желает. Оставался еще шурин умершего короля, граф Тарен, которому Френдиг завещал корону.

Вот и получалось, что из четырех возможных претендентов на королевскую власть наибольшей легитимностью обладает граф Тарен. После своей коронации, нетрудно было предположить, что Тарен выступит против Черного Герцога, захватившего Ларск. Ведь Ларск — часть коронных владений Лоэрна. Юный ларский виконт тоже не будет сидеть сложа руки. Не зря он появился в Амарисе, что граничит с Ларском, с тремя сотнями солдат во главе с гендованским графом Тратьенским и младшим сыном герцога Ильсаном. Виконта, без сомнения, поддержат большинство ларских вассалов, да и герцог Амариса, возможно, захочет погреть руки на междоусобице.

Что же получается? А получается, что Черный Герцог обретает всюду врагов. И как ни крути, удержать Ларск становится проблематично. Но потеря крупного города — не такая уж велика потеря по сравнению с последствиями двух других факторов. Один из них заключается в том, что против потерпевшего поражение в борьбе за Ларск Черного Герцога может образоваться целая коалиция, к которой примкнут и другие герцоги Атлантиса. С какой радостью они набросятся на своего ослабевшего давнего врага! А то, что герцог ослабеет — это и есть второй фактор. Потому что, если он станет оборонять до упора Ларск, то всё равно будет вынужден уйти из него, но оставив при этом на стенах города и крепости большую часть своего войска. Из двух тысяч человек усиленного гарнизона Ларска, в лучшем случае уцелеет лишь четверть. Попробуй восстановить войско!

Если бы не чудесное воскрешение ларского виконта, то по плану Черного Герцога, тот, получив извещение о смерти Френдига, должен был возложить ларскую корону на себя и стремительно двинуть войска на Лоэрн. Неугодных ларских вассалов он задержал бы в их замках вторжением орков. Орки напали бы и на близлежащие герцогства, отвлекая тем самым их владетелей от мысли вмешаться в лоэрнские дела. И один на один с графом Тареном его войска смогли бы добиться победы, победоносно войти в столицу, где Черный Герцог мог торжественно короновался.

Но, увы, так некстати откуда — то появился мальчишка — виконт, и весь план герцога полетел в тартарары. Что же, раз не получилось герцогу возложить на свою голову корону Ларска, то пусть это сделает юный виконт. Главное, чтобы он успел это совершить до коронации Тарена. Если успеет, то пусть Тарен делает с лоэрнской короной всё, что захочет, но за короля его никто всерьез не примет. Ни соседи, ни местные аристократы.

А если учесть, что Тарен еще при живом Френдиге стал уничтожать на корню аристократическую верхушку королевства, стремясь к неограниченной власти, то знать Лоэрна, без сомнения, выступит против Тарена. Конечно, часть лоэрнских вассалов является ставленником Тарена. Им граф активно раздавал освободившиеся замки. Еще часть знати, в основном люди слабые, побоятся выступить против узурпатора, имея перед глазами наглядный пример судьбы тех, кто стоял на дороге у Тарена.

Но, к счастью, еще уцелели два видных графа королевства — Снурский и Эймудский. Вокруг их замков должны объединяться все противники Тарена. Будут ли они поддерживать юного ларского графа? Вопрос, остающийся без ответа. Но если Дарберн Ларский заключит брак с принцессой Алицией, тогда судьба Тарена будет предрешена. Ему не удержаться против объединенного войска Ларска и аристократов Лоэрна.

Потом будет коронация в главном храме Лоэрна и совместное правление Дарберна и Алиции. Недолгое правление. Бывшая наложница послушна своему хозяину, тому, кто купил ее в Хаммие. Черному Герцогу. К тому же у герцога останется заложником ее сын, чернокожий бастард. После того, как Дарберн будет ею отравлен, путь к лоэрнскому престолу окажется открыт перед Черным Герцогом.

Теперь все зависело от того, успеет ли Дарберн короноваться в Ларске. Времени почти не оставалось. Вот почему граф Бертис так спешил в Амарис. Здесь, в замке местного герцога остановился будущий лоэрнский король, Дарберн Ларский, или просто Дар.

Следов брата Сашки по дороге из Гендована в Амарис они не нашли. Что делать дальше Дар не представлял. Можно вернуться обратно в Гендован. Ведь Сашка мог вновь появиться там. И Дара к тому же тянуло к Эльзине, дочери герцога. Прошло всего две седьмицы, а он уже скучал по ней, по ее ласковым рукам. Он так и сказал Ильсану, ее брату. Тот только довольно оскалился в ответ. Брат и сестра, а насколько они разные. Общество Ильсана было ему неприятно, но он терпел, не подавал виду. Как ее брат высокомерен! Но ведь будущий родственник! Дар всё больше и больше укреплялся в мысли о браке с Эльзиной. Родственников надо терпеть. Тем более тот благородно и безвозмездно помогает Дару вернуться в Ларск. Триста солдат — немалая сила. Но у Черного Герцога войск намного больше. Что могут сделать триста человек против тысяч солдат неприятеля? Но триста — это только начало. Это костяк его будущей армии, в которую должны влиться баронские отряды его ларских вассалов.

И герцог Амариса встретил его доброжелательно. Граф Тратьенский ненавязчиво ему объяснил, что амарисскому герцогу выгодно иметь в качестве доброго соседа его, Дарберна, а вовсе не Черного Герцога. Тот, чего доброго, еще позарится на соседние земли — земли Амарисского герцогства. К тому же уже шесть с лишним лет, с тех пор, как Черный Герцог захватил Ларск, Амарис несет торговые потери. Не очень любят купцы ездить по неспокойным местам. Вот и пустили часть своих торговых караванов в обход Ларска, а значит, и Амариса.

И королю Лоэрна не с руки иметь сидящего на своих землях врага, готового в любой момент напасть на соседний Лоэрн, благо в руках находится столь удачно расположенный для этих целей Ларск. Может ли Дар вернуть свой Ларск? Вполне по силам, только, увы, это будет еще не скоро. Могут пройти годы. Одно утешало — во главе большой и сильной армии ему будет легче искать брата. Одно дело, когда он лишь изгой, которого приютили из милости сильные мира сего, совсем другое дело, когда он во главе крепкой армии борется за корону первого графа Лоэрна. А в перспективе и всего Лоэрна. И еще утешала мысль об Эльзине. Надо же, он безнадежно влюбился! А ведь совсем недавно он был вонючим уродом, жравшим подачки прямо с грязного пола. Надо же, как взлетел! Жениться на маркизе уже хочет!

Найти Сашку, быть рядом с Эльзиной — что еще ему нужно для счастья? А корона? Зачем ему корона, если есть Сашка и Эльзина? Но без короны никак. Она в придачу его счастью. Будущему счастью…

На следующий день после приезда в Амарис в малом зале приемов герцогского замка находилось пять мужчин, точнее, четыре мужчины и подросток, еще совсем мальчик. Герцог Амариса, пиренский граф Бертис, гендованский граф Тратьенский, маркиз Ильсан и виконт Ларский.

Если герцог Амариса заинтересованно смотрел на своих гостей, ожидая интересной беседы, то оставшиеся четверо были не столь расслаблены. Граф Тратьенский был серьезен и временами хмурился, пытаясь предугадать с чем приехал посланец Черного Герцога. Маркиз Ильсан вальяжно надувал щеки, представляя себя в центре будущих переговоров, не понимая, что со стороны его ужимки смотрятся весьма глупо. Юный виконт, не скрывая, смотрел на графа Бертиса с откровенной ненавистью. А посланец Черного Герцога старался выглядеть бодрым и невозмутимым, но это плохо ему удавалось.

— Милорд, насколько я понимаю, ваше прибытие в мой город не случайно?

— Вы правы, ваше сиятельство. Я проехал расстояние от Пирена до вашего замечательного города вдвое быстрее обычного. Пришлось гнать коней, благо мы имели по два заводных коня. Но даже такая предусмотрительность не спасла семерых из них, которые пали в дороге.

— И чем же вызвана такая спешка, милорд?

— Я должен был встретиться с милордом виконтом до того, как он покинет Амарис. Иначе пришлось бы потратить много времени на его поиски, — ответил посланец Черного Герцога и обратился непосредственно к Дару:

— Милорд смотрит на меня с такой ненавистью. Впрочем, уместной. Мой господин просил начать нашу беседу с принесения извинений милорду в связи с гибелью его родителей. Вина моего господина в этом не столь велика, как можно представить. Он не более как исполнитель.

— Вот как? — удивился герцог. — Разве над герцогом Пирена есть кто — то выше и этот кто — то им распоряжается?

— Не совсем так, ваше сиятельство. По крайней мере, не в том смысле, какой вы вложили в ваш вопрос. И тем не менее то, что я сказал, именно так. Гораздо большая вина в событиях шестилетней давности лежит на короле Френдиге. Именно он настоял на захвате моим господином Ларска. К сожалению, я ничем не могу это подтвердить.

— А Френдиг может подтвердить, но не хочет? — встрял в разговор граф Тратьенский.

— Простите, ваша светлость, разве вы не знаете, что Френдиг умер?

— Как?! — раздались голоса присутствующих.

— Я об этом узнал еще в Пирене, почему мой господин и послал меня сюда с такой спешкой. Через две седьмицы в Лоэрне коронация. В настоящее время граф Тарен имеет наибольшие права на корону. Ведь милорд Дарберн всего лишь виконт, а графская корона Ларска пустует. Кстати, вы не задумывались, почему мой господин, пиренский герцог, за эти шесть лет так и не возложил эту корону на свою голову? Не есть ли этот факт свидетельством того, что захват им Ларска произошел вовсе не из — за желания получения ларской короны?

— Но отказываться от короны глупо. Не глупец же ваш Черный Герцог?!

— Мне понятна причина вашего вопроса, маркиз. Но мой господин не стремится к власти на землях Лоэрна. И захват им Ларска совершен по настоянию Френдига.

— Но это лишь слова, тем более, как вы сказали, Френдиг уже мертв и теперь никто не сможет подтвердить ваши утверждения.

— А вам не показалось странным, почему Френдиг так и не послал войска на помощь Ларску?

— Да, это выглядит странно.

— А почему мой господин, захватив город, не стал подавлять сопротивление местных баронов?

— И почему же?

— Захват Ларска и гибель во время штурма графской семьи была нужна графу Тарену. Он избавлялся от претендентов на лоэрнскую корону.

— Но Френдиг не был бездетным.

— И его старший сын убит сразу же после известия о взятии Ларска. Неужели вы думаете, что это дело рук какого — то сумасшедшего солдата? А два года назад похищение его младшего сына и дочери? Мальчик погиб, а дочь стала рабыней. В убитых похитителях опознали людей графа Тарена. И вот теперь через две седьмицы Тарен коронуется. Он убрал всех, кто стоял на его пути к короне.

— Моих родителей и братьев руками вашего герцога.

— Увы, стечение обстоятельств. Вас мой господин убивать не хотел. Наоборот он желал обезопасить вас от убийц графа Тарена. Именно с этой целью он послал свою личную сотню в погоню.

— И они, желая меня спасти, всех убили.

— Солдаты встретили их мечами. Их убили в пылу сражения.

— И мальчишек тоже в пылу сражения? Их схватили, связали, а потом перерезали горло.

— Увы, это правда. Мой господин наказал виновных.

— Он им тоже перерезал горло?

— Нет, милорд. Ограничился плетьми. Дело в том, что вас не нашли, а приказ его сиятельства был найти вас любой ценой. Мой герцог не мог предвидеть, что его солдаты воспримут его приказ столь буквально.

— А зачем я нужен был Черному Герцогу?

— Спасти, потом передать в ваши руки Ларск.

— Зачем, почему?!

— Милорд, мой господин лишь действовал вынужденно, выполняя пожелание Френдига.

— Френдиг заставил Черного Герцога? Какая глупость!

— Нет, не Френдиг, а жрецы.

— Жрецы?! — одновременно спросили присутствующие.

— Да, именно жрецы. Точно так же, как сто с лишним лет назад именно жрецы заставили прадеда моего господина напасть на Лоэрн. Возможно, вы знаете, что было залогом блестящей победы пиренской армии? Гномьи мечи. Они появились у пиренцев от жрецов. Когда пиренский герцог разрушил столицу, выполняя их пожелание, он стал им не нужен и жрецы тут же сколотили коалицию герцогов Атлантиса против прадеда моего господина. Зачем жрецам была нужна гибель королевской столицы, я не знаю. Точно также я не знаю, зачем им понадобилось уничтожать ларских графов. Надеясь, я смог немного оправдать моего господина?

— И вы прибыли сюда именно с этой целью?

— Нет, не с ней. Точнее, не только с ней. Мой господин помимо извинений просил меня сообщить здесь присутствующим, что он готов оставить Ларск, передав город его законному наследнику. Вам, милорд виконт. Вы вполне успеете короноваться в Ларске до коронации графа Тарена в Лоэрне. Таким образом, став ларским графом, вы, а не Тарен, станете основным законным претендентом на владение Лоэрном. Ведь по древнему уложению ларский граф — первый граф короны. Если вы опередите Тарена, то тот, даже короновавшись в столице, для всех останется королем незаконным. Другими словами, самозванцем. Помимо графа Ларска на корону мог бы претендовать и муж принцессы Алиции, но она не замужем.

Мой господин сумел разыскать принцессу в Хаммие, куда она была продана в рабство. Он перекупил ее не просто за бешеные деньги, а за очень бешеные. В настоящее время принцесса жива и здорова и гостит у моего господина.

Лоэрнская знать ни за что не поддержит самозванца. Но поддержит ли она вас? Ведь вы где — то пропадали целых шесть лет. Я боюсь, что и у других графов Лоэрна появится сильное желание получить королевский венец. А без их поддержки добиться победы над Тареном будет очень сложно.

— Если Тарен, с его ничтожными правами на корону, в сравнении с милордом Дарберном выглядит, как вы сказали, самозванцем, то у лоэрнских графов прав на корону и вовсе нет.

— Да, у них прав нет. За Тареном они ни за что не пойдут. А милорда виконта, скоро графа Ларска, они могут игнорировать, объявив его, простите, поддельным. Ведь все эти шесть лет милорд считался погибшим. А в качестве знамени сопротивления Тарену и вам, милорд, они возьмут принцессу Алицию.

— Женщина не имеет прав на престол.

— Зато ее муж такие права получает. У графа Снури младший сын холост, а у графа Эймуда растет юный внук.

— Но тому всего одиннадцать лет.

— Но и Алиции всего тринадцать.

— И какой же выход?

— Брак милорда Дарберна с принцессой Алицией…

— Нет! — одновременно сказали, даже выкрикнули Дарберн и Ильсан.

Граф Бертис был обескуражен. Ладно, если бы он получил вежливый отказ. Это было бы понятно. Трудно надеяться на быстрое согласие. Политика есть политика. Сначала вежливый отказ, а затем согласие, при этом каждая из сторон пытается выторговать какие — то небольшие для себя уступки. Но такой неожиданно решительный отказ был непонятен. Ладно, если бы это был только один виконт — он мальчишка, у него все поступки опираются на чувствах. Но даже и здесь такой резкий отказ более чем странен. Ведь ему предлагают руку самой принцессы. Непонятно. И уж совсем необычная реакция маркиза Ильсана. А он — то что? Ясно, что он хочет иметь неограниченное влияние на будущего короля, пока тот еще мал и неопытен. Иначе зачем ему встревать в это дело? Но ведь через два — три года мальчишка подрастет, оперится и Ильсан останется не у дел. Или он каким — то образом рассчитывает иметь длительное влияние на Дарберна? Ишь, как щеки надувает! Но ведь с ним еще и граф Тратьенский. Опытная лиса. Недаром граф считается правой рукой герцога Гендованского. Он здесь тоже не зря. Герцог послал опытного и доверенного человека в помощь мальчишке — маркизу.

— Но почему» нет»? — аккуратно возразил граф Бертис. — Юная красивая принцесса, совсем не испорченная, послушная воле мужа, ласковая в постели…

— Нет! Даже речи быть не может!

— Виконт сам выберет свою избранницу, — поддержал Дарберна Ильсан.

А что это с лицом герцога Амариса? Приоткрытый рот, глаза наливаются кровью — верный признак, что тот чем — то недоволен. О, боги! Неужели Ильсан подсунул мальчишке свою сестру? А ведь точно! В королевские шурины метит! А потом?… Граф Тарен тоже был шурином королю Френдигу. И этот туда же! А в случае смерти безрукого калеки, у кого наибольшие шансы на престол? Опять же, у ларского графа. А кто должен стать графом Ларска, когда Дарберн освободит графское место, надев корону Лоэрна? Никак, Ильсан? Ай, да герцог Гендована! Вот почему так раскраснелся амарисский герцог, он понял, что соседи его обошли. Надо признать, что затея с принцессой моему господину не удалась. Ничего страшного, Черный Герцог еще найдет ей применение. Тогда что остается из задач его миссии? Передача Ларска мальчишке с последующей коронацией. Здесь — то отказа не будет.

— Жаль, жаль, впрочем, решать вам. Как бы то ни было, я уполномочен вам передать, что в ближайшие два дня войска моего господина покинут Ларск. Правда, останется небольшой гарнизон, но только до момента вашего появления у стен города. Город нельзя оставлять без охраны. Если вы решите выступить в Ларск, то я пошлю одного из своих людей туда с сообщением. Нужно известить магистрат города и подготовиться к коронации. Итак, милорд, ваше слово?

Все присутствующие обратились к Дарберну. Тот сидел с несколько задумчивым, но одновременно твердым взглядом, о чем свидетельствовали жестко сжатые губы. Дар поднял глаза и медленно произнес:

— Я еду в Ларск…

В Лоэрне царило необычное оживление. Месяц назад скончался король Френдиг, не оставивший наследников. Впрочем, даже последний нищий столичного города знал, кто станет новым их королем. Граф Тарен, верный и преданный помощник покойному королю, к тому же его близкий родственник. Как сообщали королевские глашатаи, Френдиг, в отсутствии детей, назначил графа Тарена своим наследником. Старая династия, основанная более ста лет назад, пресеклась. Теперь власть в королевстве переходит к новому роду, роду Таренов.

Королевских глашатаев можно было встретить по всему городу, и утром и вечером, казалось, они и вовсе не ложатся спать. Их голоса, давно уже охрипшие от многодневных оглашений воли покойного государя, уже стали насколько привычны, что казалось, что они были всегда. Но чем дольше хрипели глашатаи, тем все больше и больше среди жителей города шепотом передавалась иное. Дескать, граф Тарен причастен к гибели детей старого короля, а на западе объявился чудесно воскресший настоящий наследник короны — юный граф Ларский, который, собрав громадное войско, идет освобождать свой город от войск Черного Герцога.

А в последние дни и вовсе стали говорить, что войско юного графа подошло к Ларску, где его встретили бесчисленные рати Черного Герцога. Увидев Дарберна Ларского, солдат герцога охватила паника и они, побросав оружие, бросились бежать. А юный граф, торжественно вступив в город, возложил корону своего отца, погибшего шесть лет назад, на свою голову. А самые смелые горожане добавляли, что Дарберн Ларский торжественно поклялся примерно наказать убийцу и узурпатора графа Тарена и что скоро его непобедимое войско выступит к Лоэрну.

— Ох, что будет, что будет, — качали головой собеседники. А некоторые обреченно добавляли:»Резня будет».

Под влиянием циркулирующих слухов на рынках города резко вскочили в цене продукты, а наиболее зажиточные горожане стали отправлять своих домочадцев за город. Не прибавляли оптимизма и сообщения, что графы Снури и Эймуд уже открыто выступили против Тарена, собирая в своих замках вассалов вместе с местным ополчением…

По лесной дороге, тянущейся вглубь лоэрнских земель, во весь опор скакало семеро всадников, а сзади, на расстоянии двух сотен метров, галопом двигалось несколько десятков вооруженных людей, на щитах которых можно было различить королевский герб. Вторая группа гналась за первой, и ей это удавалось, расстояние между ними постепенно сокращалось, хотя первые всадники нещадно подстегивали своих лошадей. В нескольких километрах от них, на торговой трассе в месте, где от нее ответвлялась лесная дорога, на земле лежало более двух десятков человек. Некоторые еще были живы, и около них хлопотало несколько солдат всё с теми же гербами на щитах. Нетрудно было подсчитать, что половина погибших и раненых была королевскими солдатами, а солдаты другой половины были удивительно похожи на людей из первой группы всадников, сейчас скакавших по лесной дороге.

Расстояние продолжало сокращаться, под одним из семерых всадников пала лошадь, а сам человек кубарем покатился вдоль дороги. Человек лежал неподвижно, то ли повредив себе позвоночник, то ли просто потеряв сознание от удара на землю. Когда он, наконец, очнулся, к нему уже приблизились передовые всадники из второй группы. Человек судорожно выхватил меч, но это было последнее, на что он оказался способен. Мимо него промчались передовые всадники, а человек, выронив меч, уже падал с глубокой раной на голове.

А первая группа всадников даже не заметила потери, продолжая настегивать лошадей. Но когда пала лошадь под другим всадником, оставшиеся пятеро, проскакав немного по инерции, быстро развернули лошадей, вернувшись к месту падения своего спутника. Тот по внешнему убранству своего вооружения заметно отличался от остальных. Богато смотрящиеся латы, красивый шлем говорили о том, что это не простой солдат. Один из всадников спешился и уступил своего коня. Человек запрыгнул на него, оглянулся назад и воскликнул:

— Поздно! К бою!

Действительно, передовые всадники из второго отряда уже были в двух — трех десятках метрах от него. Человек выхватил меч, его примеру последовали и остальные. Два отряда схлестнулись в ожесточенной рубке. Первые преследователи уже лежали на земле, но их число все прибывало и прибывало. И вот с человеком в богатом вооружении осталось только два его солдата, трое его людей уже были убиты. Преследователи окружили трех человек, жить которым оставалось лишь мгновенья. Но со стороны леса полетели стрелы. В пылу сражения, видя перед собой немногочисленного противника, преследователи, окружив трех человек и выставив перед ними свои щиты, оставили открытыми свои спины. Чем и воспользовался неизвестный враг, затаившийся на опушке близлежащего леса. И вот преследователей остается меньше десятка, а со стороны опушки им навстречу мчится полтора десятка неизвестных врагов. И есть еще трое врагов, пока держащихся в седлах, тех, кого они преследовали. Силы оказываются слишком неравными, и оставшиеся в живых солдаты с королевскими гербами позорно бегут с поля боя.

Когда столкновение закончилось, оставшиеся в живых три человека с интересом рассматривали своих спасителей. Старший из них, совсем еще молодой парень, по виду аристократ. Двое или трое солдат, а остальные всего — навсего простые ополченцы. Отнюдь не боевые кони, плохонькие кольчуги, невзрачные мечи в таких же бедных ножнах. Разве что этих людей отличали крепкие и тугие луки, закинутые за спины.

— Ну что, парни, убедились, что вы можете побить превосходящий отряд профессиональных королевских солдат? Их было больше, чем вас и где они?

Затем парень подъехал к старшему из троих спасшихся.

— Баронет Зекар, к вашим услугам.

— Барон Арбадун, специальный посланец герцога Пиренского.

Парень нахмурился.

— Что вы забыли в наших краях?

— Если не ошибаюсь, это уже земли графа Эймудского?

— Вы не ошиблись.

— Герцог Пиренский послал меня для встречи с его светлостью. И я вам благодарен за наше спасение.

— Так вас ждет граф? — Лицо баронета оживилось, теперь он уже не смотрел враждебно на спасенных им людей.

— Нет, специально граф меня не ждет, но я послан с особым посланием от его сиятельства герцога Пиренского к его светлости графу Эймудскому. Моя миссия очень важна.

— Я могу вас проводить до замка графа. Я еду туда же.

— Я вам буду весьма благодарен, баронет. Скажите, как вам удалось побить королевских солдат? Ведь ваши люди, насколько я могу судить, почти все ополченцы.

— Да, это так. Но с одним дополнением. Они не крестьяне, они охотники. Живут и промышляют на земле моего отца. Лук берут в руки сразу после люльки. Стреляют изумительно. И луки прекрасные. Мечи все — таки не для них.

— Но вы же рисковали, поведя их в рукопашную схватку. Восемь опытных королевских солдат — это все — таки ещё сила.

— О нет, господин барон. Лесовиков двенадцать, плюс я и двое моих солдат. А это уже уравнивает силы.

— Только уравнивает! Но не более.

— Но ведь еще и вас трое. Значит, преимущество было на нашей стороне.

— Пожалуй, вы правы, баронет. Если вы не против, мои солдаты осмотрят наших погибших. Вдруг, кто — нибудь из них еще жив?..

Вечером того же дня барон Арбадун был принят графом Эймудским. Послание Черного Герцога, действительно, оказалось собенным. В нем герцог сообщал графу, что юный Дарберн Ларский, только что ставший графом, отказался от руки принцессы Алиции. А так, как герцог Пиренский, вызволивший юную принцессу из хаммийского рабства, не намерен долго держать ее в Пирене, то принцессу следует передать опекуну из Лоэрна. Такими людьми герцог видит лишь графа Эймуда или графа Снури. Тот из них, чьи войска первыми войдут в Лоэрн и прогонят самозванца и узурпатора, тот и станет опекуном принцессы. Он же, опекун, найдет юной принцессе достойную пару. Супруг Алиции, как муж принцессы, должен стать законным королем Лоэрна. В самом конце своего послания Черный Герцог добавлял, что внук графа Эймудского как никто иной наиболее подходит для роли супруга принцессы.

Основать новую династию. Вот что недвусмысленно предлагал Черный Герцог графу Эймудскому. Внук еще мал, а это значит, что реальные бразды правления королевством будут в его, графа, руках. А если он не доживет до совершеннолетия внука, то правление перейдет его старшему сыну. Заманчивое и роскошное предложение. Дело только за малым: выбить Тарена из Лоэрна. И при этом опередить графа Снури, которому поступило аналогичное предложение. На этом» малом» можно сломать шею. Но ведь корона того стоит…

В день коронации на центральных улицах королевской столицы было многолюдно и оживленно. Не каждый год бывает коронация. В последний раз она происходила двадцать четыре года назад. И люди постарше помнят, как люди из свиты нового короля швыряли в толпы людей горстями медянок. Многих людей в давке передавили, но еще большее число уходило с центральной площади, унося, кто в мешочках на поясе, кто во рту за щекой желанные монетки. А вечером на той же площади выставили две дюжины громадных бочек с элем. Вот одновременно и помянули затоптанных накануне днем, и воздали здравицы новому щедрому королю.

Сегодня готовились к повторению давних событий. Казалось бы, знают, что будет давка, слабых снова затопчут, ан нет, по площади шмыгали стайками ребятишки, шли, с трудом передвигая больные и натруженные ноги, старики, то тут, то там мелькали беременные женщины, а некоторые на руках несли младенцев. Цена жизни — несколько бесплатных медянок, за которые еще нужно побороться с такими же алчущими денег горожанами!

Вот на один из столбов, стоящий на площади и предназначенный для казни преступников, но сегодня пустующий, взбирается крепкий мужчина.

— Жители нашего Лоэрна! Многие лета славному королю Лоэрна Дарберну Ларскому!

И в воздух летит горсть монеток. Раздаются крики, люди бросаются, отталкивая друг друга, месить городскую грязь, выискивая в ней медянки. Мужчина, пользуясь сумятицей, спускается со столба и исчезает в толпе. Городская стража, растерявшаяся от неожиданности, слишком поздно бросается к столбу. Но разве можно пробиться через громадный человеческий клубок? А сзади на них налетают новые любители неожиданной подачки.

В это время в другом конце площади раздается громкий мужской голос:

— Долой самозванца! Да здравствует наш щедрый король Дарберн Ларский!

И новая горсть медянок мгновенно собирает возле себя новую толпу. А стражники вновь опаздывают. Тем более, кого искать? Лица мужчины никто не видел, был слышен только голос. Хватать каждого? Тем временем в разных концах площади раздаются новые голоса и швыряются новые горсти монет. Толпа входит в раж, стервенеет. И уже не разбирает никого, даже стражников, которых люди еще совсем недавно боязливо обходили стороной. Стражники, разъяренные неудачами, не понимают, какие произошли изменения в настроении толпы, продолжают грубо толкать, бить людей, пробиваясь к очередному месту выброса денег. И вот уже один, другой, третий стражник, неуклюже вскидывает руки, пытаясь защититься от ударов, сыплющихся на них со всех сторон. А над площадью все громче и громче звучит единый крик:»Да — ар — берн!!!».

Только спустя полчаса со стороны городского замка появляется колонна солдат, скачущая в сторону площади, часть которой уже опустела. Но, не доезжая ее, лошади встают на дыбы. Улица щедро посыпана металлическими шипами. А из окон дома напротив во всадников летит дождь стрел и арбалетных болтов. Солдаты нового короля бегут, оставляя на улице перед домом полтора десятка солдат и лошадей. Люди на площади всё это видят и восторженно ревут, приветствуя бегство королевских солдат. Через полчаса со стороны замка появляется большая пешая колонна солдат, закрывшаяся щитами. Колонна медленно и осторожно приближается к злополучному дому, но окна его пусты, а в доме никого не оказывается. Разъяренные солдаты идут дальше, на площадь, которая стремительно пустеет. Лишь несколько десятков человеческих тел, часть из которых стражники, напоминает о недавних событиях…

Вечером того же дня в малом королевском зале начался расширенный королевский совет. По сравнению с предыдущими заседаниями в зале присутствовало много новых лиц, зато исчезло несколько старых завсегдатаев совета. И среди отсутствующих были графы Снури и Эймуд.

Новый лоэрнский король, взошедший на престол под именем Пургеса Первого, был мрачен. На его лице, читалась растерянность. Те, кто знал его довольно близко, могли бы добавить, что король был еще и напуган. Дневные события оказались слишком неожиданными для него. Ведь это он думал разбрасывать горсти денег в толпу, а вечером, по давней традиции, собирался выставить бочонки с элем для местной черни. Но получилось совсем иначе. Соглядатаи постоянно докладывали, что после разгона людей с центральной площади, народ не успокоился, собирался на улицах, как никогда шумно было в трактирах, где в адрес нового короля отпускались отнюдь не лицеприятные реплики. А еще его тревожили сообщения из графских провинций, куда стекались многие недовольные им. И ряды его противников значительно выросли. Наконец, что будет делать новый ларский граф? Тому вполне под силу выставить несколько тысяч войска и двинуть его на Лоэрн.

Насколько надежны его войска? Ведь часть из них клялась в верности Френдигу. Он, конечно, за последние шесть лет сумел заменить часть командного состава, но только часть. И вот теперь от этих людей зависит, сумеет ли он удержаться на троне. Если волнения охватят город, а мятежные графы двинут войска к Лоэрну, что будут делать командиры? Не переметнутся ли они к более сильному? И захотят ли подавлять протесты мятежных горожан? Ведь среди тех много друзей и родственников солдат.

— Что делать? — первый вопрос, который задал Пургес Первый собравшимся на большой королевский совет людям. Задал вопрос и, взглянув в лица присутствующих, понял, какие ничтожества его окружают. Этим только бы льстиво улыбаться и потихоньку воровать деньги. А денег в казне осталось совсем мало. А будет еще меньше. Все эти волнения повлияют на торговлю. Меньше будет поступлений в казну. Уже сейчас резко подскочили цены на городских рынках, из — за этого и чернь волнуется. Негодяи! Все негодяи! Что за народ ему достался! И эти, всегда преданно смотрящие ему в глаза, опускают взгляды. Ничтожества!

— Молчите? А еще вчера все наперебой бросались мне что — то говорить. Вот теперь я слушаю. И не льстивую ерунду, а деловые предложения!.. Хорошо, я начну сам. Нужно увеличить жалованье стражникам и солдатам. Лучше вдвое. Но денег в казне скоро не хватит и на обычное жалованье. Резервный запас быстро тает. Цена на лоэрнскую древесину падает. Зато ваши доходы быстро растут. Итак, где взять деньги?

— Ваше величество! — из дальнего конца стола поднялся невзрачный рыжий человечек, как он оказался в числе приглашенных, король даже и не помнил, как не помнил как того зовут. — Может быть, запретить горожанам собираться на улицах числом больше трех?

В зале глумливо захихикали, ожидая улыбки короля, но тому сегодня было не до смеха. Он угрюмо смотрел на человечка, а тот сильно сжавшись, продолжил:

— Виновных в нарушении указа короля можно штрафовать. Сумму штрафа установить большую. Очень большую, чтобы боялись и неповадно было.

— Это, значит, и меня оштрафуют? Я ведь везде передвигаюсь в носилках с четырьмя рабами. Всего нас, получается, пять человек! — возмутился один из сановников.

— Рабы не люди, они не в счет. Поэтому вас никто не оштрафует. Тем более своих никто штрафовать не будет, сколько бы их не собралось.

— И какова сумма штрафа?

— Надо сделать очень большую. Полторы тысячи… серебрянок!

Зал ахнул.

— Но ведь это почти сорок золотых! Не каждый купец найдет такие деньги.

— И хорошо, Значит, виновных отдадим в долговое рабство.

Король задумался.

— А почему счет в серебрянках? — спросил он.

Рыжий человечек осмелел и ответил Пургесу:

— Чернь никогда не держала золото в руках, для них и серебрянка большие деньги. Штраф в серебрянках — так будет нагляднее для них.

— Полторы тысячи с человека?

— С виновного, ваше величество.

— Все равно много.

— А если для простолюдинов сумму штрафа сделать в триста серебрянок, для купцов и дворян — шестьсот, а для знати — тысячу?

— Да это же двадцать пять золотых! — ахнул кто — то в зале. — Да и откуда простолюдину найти 300 серебрянок — это семь с половиной золотых?

— Продаст детей в рабство. Это же чернь, быдло. Зато другим будет неповадно.

— А как казна наполнится деньгами? — это уже спросил казначей королевства.

— Рабов будет в казне много. Их продать — вот и деньги!

— Сразу видно, что ты ничего не разбираешься в финансах, — казначей продолжал наседать на человечка. — Если выставить много рабов на продажу, то их цена упадет в разы, а казна не наполнится!

Глазки у человечка забегали, сидящие в зале насмешливо смотрели на выскочку, которого удалось осадить.

— А запретить их продажу за пределы Лоэрна!

— И кто тогда их вообще купит? Что делать с такой прорвой рабов здесь?

— Ваше величество, а вы пригласите в Лоэрн хаммийцев, лучше тех, кто победнее.

— И что дальше? — король не понимал, куда клонит человечек.

— Часть денег с оштрафованных мы все равно возьмем, наполним казну на первое время. А потом пойдут деньги от пришлых хаммийцев. У них не будет сразу денег, чтобы выкупить рабов. Мы их отдадим им в долг с рассрочкой и хорошими процентами. И дома с имуществом преступников тоже отдадим. Ничего хорошего не будет, если за пределы Лоэрна будут проданы мясники, булочники, трактирщики. Продадим — останемся без нужной нам черни. И без налогов с них. Зато продав их в долг хаммийцам, мы оставим их в Лоэрне. И они будут делать всю прежнюю работу. Только не на себя, а как рабы на своих хозяев. Хаммийцы спустят с них семь шкур, но заставят работать с утра и до утра. Как известно, хаммийцы сами работать не любят, зато хорошо умеют заставлять это делать своих рабов. Отдать половину Лоэрна в долговое рабство и заселить дома преступников хаммийцами. Заменить местных, склонных к бунту, на пришлых южан. Те никогда не посмеют выступить против короля. Разве хоть раз в Хаммие были волнения? Ни разу. Все пресмыкаются перед правителем. Так и здесь, пришлые будут верными слугами вашего величества. И они надежны, в отличие от местных солдат. Бунтовать не будут.

— Всем известно, что хаммийцы трусы, у них не армия, а сброд. Неужели они смогут достойно сражаться? Сразу же побегут.

— Да, это так. Но пусть сражаются солдаты из местных людишек. Тех, кого еще не сдали в рабство. Этим придется хорошо платить, но зато они будут верными цепными псами у вашего величества. А стражниками прекрасно смогут поработать хаммийцы. Они безжалостны и разгон толпы для них в радость. Местных же стражников перевести в солдаты. Так и численность армии увеличим.

— Как тебя зовут? — спросил король рыжего человечка?

— Чубис, ваше величество…

Это день в Ларском замке начался не так, как предыдущие. Уже с самого утра в замке царило необычное оживление. Бестолково бегали слуги. Солдаты, то дружно выбегали из казармы во двор, то также дружно возвращались обратно. Ворота замка практически не закрывались, из них то и дело выезжали с поручениями люди, а кухонных подвод увеличилось и вовсе вдвое. Юный ларский граф в волнении ходил из угла в угол своей большой спальни. Камергер со своими помощниками уже давно одел ему костюм для парадных церемоний, а цырюльник еще вчера тщательно выбрил графу голову.

Непонятное оживление понемногу передалось и проснувшемуся городу. Собиравшиеся люди наперебой сообщали друг другу последние новости, узнанные ими по великому секрету от родственников, работавших в замке. Все говорили о готовящейся торжественной встрече некой высокопоставленной персоны. Назывались различные имена, среди которых наиболее часто упоминалось имя Черного Герцога. Вторым по популярности имен среди городских сплетников был новый король Лоэрна, которого все в Ларске называли не иначе, как Самозванец Пургес. Сообщавшие об этом многозначительно смотрели на собеседника и добавляли, что Самозванец едет с покаянием к их графу, везя с собой королевскую корону.

Но все обладатели достоверной информации были посрамлены, когда в городские ворота въехала роскошная карета в сопровождении полусотни всадников. На дверях кареты и на щитах сопровождающих был нарисован герб Гендована. А наиболее внимательные зеваки, вышедшие на улицу, ведущую напрямую к графскому замку, смогли заметить и пассажира кареты. Точнее, пассажирку, потому что в карете ехала маркиза Эльзина, дочь гендованского герцога.

Карета в сопровождении охраны въехала в замок, и к ней стремглав бросилось несколько слуг. А сзади уже сбегал по ступенькам юный граф. За ним следом несколько вальяжно шел маркиз Ильсан и граф Тратьенский. Наиболее расторопный слуга открыл дверцу кареты, появилась изящная ножка, а затем показалась и симпатичная темноволосая головка. Маркиза протянула свою правую руку, которую должен был поддержать кавалер. Но, увы, здесь случилась заминка. Юный граф бросился к дверце кареты, протянул было свою руку, и тотчас же отдернул ее. Ведь вместо полноценной руки у графа была лишь ужасная культяпка. Лицо графа зарделось, он не знал, что делать дальше. Лицо маркизы нахмурилось, но через несколько мгновений разгладилось и она прожурчала:

— Ах, милый граф, дайте же мне скорее свою руку. Я так давно вас не видела и ужасно соскучилась по вашему обществу.

Юный граф нерешительно протянул обрубок своей руки, маркиза с некоторым промедлением его схватила, и слегка опираясь на него, вышла из кареты.

— Милый граф, не обращайте внимания на свои руки, я в вас ценю совсем другое, — тихо, чуть ли не шепотом, сказала маркиза. От этих слов Дарберн еще больше зарделся.

— Я рад вас приветствовать, маркиза, — обратился к гостье граф Тратьенский.

— И я очень рада вас видеть, граф. И вас, мой брат.

Маркиз Ильсан довольно осклабился в ответ.

— Милый граф, надеюсь, вы довольны обществом моего брата и графа Тратьенского?

— Да, маркиза.

— Ну, вот, Дарберн! — несколько капризно сказала маркиза, — Расставание не пошло вам на пользу. Я для вас не маркиза, а просто Эльзина.

— Простите, маркиза, …то есть Эльзина.

Девушка в ответ рассмеялась.

Спустя полчаса, когда Дарберн и Эльзина остались наедине, юный граф неожиданно встал на колено перед девушкой и, цепенея от возможного отказа, произнес:

— Эльзина, будьте моей супругой!