1000 год эры Лоэрна.

Стояла глубокая осень, но здесь ее совсем не чувствовалось. Деревья не потеряли свою листву, горя на солнце яркой зеленью. Солнце хорошо припекало, давая возможность днем ходить без рубашки. Правда, ночью явно холодало, и без теплого одеяла можно было, если не замерзнуть, то наверняка продрогнуть. Хорошо, что чаще дули южные ветра, несущие теплый влажный воздух с моря. Вот что значит южные земли. Какой замечательный климат! Не то что в Гендоване. Сейчас там царит промозглая осень, а скоро наступит зима, такая же мерзкая и сырая. Ночью будет идти снег, а днем он будет таять, увеличивая и без того обширную грязь на жалких городских улочках. Даже в квартале благородных, что селятся возле герцогского замка, без грязи не обходится. Разве что там нет таких глубоких луж и ям, какими изобилуют городские окраины. Правда, когда ударяет мороз и выпадает свежий снежок, становится чуть лучше. И промозглости меньше и глазу приятно видеть белые шапки на лачугах городской бедноты. А потом снова теплеет и всё погружается в еще более непролазную грязь.

Зато здесь, на юге, наверное, снега вообще не бывает. Только в сезон дождей земля превращается в подобие болота, но дожди заканчиваются и за два — три жарких солнечных дня все быстро подсыхает. Это, к тому же, происходит в долине. А на возвышенности, где вместо мягкой черной земли под ногами твердая, местами каменистая почва, болота вообще не появляется. Прекрасная местность, райская! Но людей здесь нет. Или почти нет.

Когда Хитрец спустился с возвышенности, неся в руке тяжелый мешочек с припрятанным им ранее золотом, он сразу же направился к невзрачной лачуге, немного особняком стоящей в пустующем поселке. Рядом с ней в амбарной пристройке он накануне сложил выкопанные им с бесхозных грядок различные овощи. По прикидкам, их вполне должно хватить до конца весны. А весна здесь ранняя. Если мало будет, то и не выкопанных грядок еще предостаточно. Времени у него много, можно не торопиться. Во всей округе он здесь один. Надо будет только сделать схрон понадежней, не жить же открыто в этой лачуге?

Хитрец подошел к ней и остановился. Чувство опасности, с юных лет присущее ему и много раз спасавшее жизнь, снова подавало сигнал. Что — то здесь не так. Но что? Дверь в амбар. Он ее приткнул палкой, но палка была чуть правее середины, а теперь она упиралась в дверь почти рядом с ручкой. Он ушел из поселка рано утром, почти на рассвете. Сейчас дело идет к вечеру. Пока он отсутствовал, кто — то был здесь, заглядывал в амбар. Посторонний стал бы закрывать обратно дверцу? Нет. Значит, за ним следили и, дождавшись, когда он уйдет из пустого поселка, наведались к нему. Без сомнения — рылись, искали. Но здесь ничего кроме овощей и нехитрого скарба нет. Что дальше? Покопались и ушли? Тогда зачем закрывать дверь? Устроили засаду? Уже вернее.

Как бы он сам поступил на их месте? Все зависит от количества людей. Если один, то лучше ждать в лачуге, неожиданно подстеречь, убить или ошеломить. Убить можно и из лука или арбалета. Но ведь не стреляют. Значит, лука нет. Тогда что? Меч, нож, какая — нибудь оглобля или крепкая дубинка. Или вилы. Хитреца немного передернуло.

А если их не один, а несколько? Тогда кто — то подстерегает в лачуге, а остальные ждут где — нибудь поблизости. Что же делаем? В лачугу ни в коем случае ходить нельзя, наоборот, надо держаться от нее подальше. Мешок с золотом… М — да, проклятье! Тяжелый, но не бросать же его. Да, расслабился. Раньше бы ты ни за что не пошел сюда с мешком, а оставил бы его где — нибудь поблизости, чтобы подойти налегке и проверить, что изменилось за время твоего отсутствия.

Если придется бежать, то с тяжелым мешком далеко не уйти, нагонят. Бросить — потерять всё, что у него осталось. Тогда напасть самому. Вначале на одних, а затем, если повезет, расправиться с ними и напасть на тех, кто в лачуге. Благо те уже сами выскочат. Но вопрос только в том, сколько их. Больше чем с двумя ему одновременно не справиться. Но вряд ли их много. Было бы много, то зачем им таиться перед одиноким пожилым мужчиной. Пусть и с мечом на поясе. Пять — шесть человек таиться не станут. Окружили бы его и сделали свое дело. Значит, их немного. Теперь другой вопрос, где они скрываются? Вариантов всего два. Или за амбаром или вот за тем пригорком в кустиках. Что выбрать? За амбаром ближе, но как оттуда наблюдать, чтобы он не заметил? Значит, в кустах. Мешок будет мешать. Бросаю его на землю, а сам бегу к кустам, доставая на ходу меч.

Так Хитрец и сделал. Но кинулся он не прямо к кустам, а сделал небольшой крюк, по возможности, удаляясь от лачуги. И, наверное, сам не ожидал, что свернув в сторону, он отрезал тем, кто мог прятаться в кустах, путь к отступлению. Какое отступление, если люди сидят в засаде, собираясь на него напасть?

Держа меч в правой руке, Хитрец обогнул кусты и неожиданно напоролся на двух человек. Неожиданно — не потому, что не ждал, наоборот, он рассчитывал встретиться с сидящими в засаде людьми. Неожиданность была в другом. Двое людей оказались детьми. Девочка лет четырнадцати и мальчик на пару лет младше. Те, вскочив с земли, испуганно смотрели на Хитреца. Девочка, наконец, опомнилась и бросилась на него с ножом. Хитрец уже пришел в себя от неожиданности этой встречи и слегка сместившись, ударил кулаком, сжимавшем меч, девочку по голове. Та упала, потеряв сознание. Ничего страшного, просто сильный ушиб. Тем временем мальчишка бросился следом за девочкой. В руках он тоже держал нож. Но в отличие от нее он громко кричал, то ли от ярости, то ли от обиды. Возможно, от того и другого. Хитрец без труда выбил нож из его рук и отшвырнул мальчишку от себя. Тот не успокоился и рыча снова бросился на Хитреца, уже безоружный. И снова отлетел на пару метров от него. Так продолжалось несколько раз, пока Хитрецу не надоело, и он не приложился мальчишке в скулу. Тот заверещал, упал, начал поскуливать, но больше не пытался подняться на ноги.

Во время этого побоища, Хитрец не переставал контролировать окружающую местность, справедливо полагая, что рядом могут оказаться и другие люди. Но никто не появился, никто себя ничем не выдал. Были бы еще люди, то обязательно показались. Значит, кроме этих двоих никого нет.

Мальчишка тем временем пришел в себя и зло посматривал на Хитреца правым глазом. Левый уже оплыл и под ним наливался громадный синяк.

— Ты кто?

Но мальчишка молчал. А вот и девочка стала приходить в себя. Уже очнулась, приподняла голову, уставившись непонимающим взглядом на него. Потом огляделась, увидела мальчишку и вспыхнула — значит, вспомнила, что произошло.

— Ты кто? — задал вопрос уже девочке. Та тоже молчала и рассматривала Хитреца.

— Будете молчать — у меня есть хороший способ развязать языки. Поверьте мне. Надежный и верный способ. Только кому — то из вас он очень не понравится. Отрежу пару пальцев на ногах — сразу разговоритесь. А потом мечом по шее. Зачем мне здесь калеки? Ну так как?.. Я ведь дважды повторять не буду, а если начну, то меня уже не остановишь.

И Хитрец сделал движение, показывая, что собирается достать нож.

— Я Ялина, а это мой брат Эрник.

— Так, и дальше что?

— Мы здесь живем.

— Где это здесь?

— Ну, здесь в поселке. Мы с отцом и братом. Но людей забрали солдаты. Мы в это время яблоки собирали.

— Какие яблоки? После таких дождей?

— Их до дождей собрали, но не все, самые верхние остались. После дождей они еще больше налились, сочные и сахарные стали. Дерево потрясешь — яблоки падают.

— А как твой отец здесь оказался?

— Мы ушли от барона… — девочка замялась. — Здесь земля лучше. Урожаи — не чета прежним.

— Так вы свободные были?

— Да, да! — дети затрясли головами, но что — то в их поспешном ответе не понравилось Хитрецу.

— Вот, ты, как тебя?..

— Эрник.

— Подойди ко мне.

— Зачем?

Хитрец удивленно поднял бровь и повторил:

— Эрник, подойди ко мне. Быстро!

Мальчишка вскочил и нерешительно приблизился к Хитрецу.

— А теперь повернись спиной. Ну!

Когда тот повернулся к нему спиной, Хитрец легко задрал мальчишке рубашку. Так и есть! Рабское клеймо. Мальчишка дернулся, но уже все стало ясно. Семья беглых рабов.

— У тебя тоже клеймо?

— Да, — обреченно ответила девочка.

— А теперь правду, зачем бежали?

— А зачем рабы бегут? — неожиданно зло ответила она.

— А не боялись, что поймают и посадят всех на кол?

Дети притихли.

— Так из — за чего бежали?

— Барону я пригляделась. Еще год с лишним назад.

— Ну и что? Обычное женское дело.

Девочка молчала, а ее брат выпалил:

— Ага, а потом на заднем дворе замка свежая могила. Ни одна от него не вернулась!

— А если бы барон… как его? Ну?

Дети молчали.

— Боитесь, что барону верну? Нужно больно связываться из — за пары серебрянок. Искать замок, везти вас, а потом ждать, когда барон захочет милостиво бросить пару монеток? Если и бросит, то до меня деньги не дойдут. А мне, если повезет, пинка под зад. Я за вас те же две серебрянки в Лакаска получу. И без проблем.

Дети напряглись. Сейчас побегут, решил Хитрец.

— Только зачем мне это? Я по мелочам не работаю. Бежать хотите? Ну — ну. Одного догонит нож в спину. А второго? Кто быстрее бегает, не знаю. Второй, может, и убежит. Только кто из вас будет первым, а кто вторым? Значит, так. Сдавать я вас не собираюсь. Хлопотное это дело. Но что делать дальше? Зарезать или пригодитесь? Сами то, что думаете?

— Дяденька, не надо… Я еще ни с кем не была… Только не убивайте…

— За дурака меня держишь?

— Дяденька…

— Чтобы в первую же ночь сама или твой братец мне горло перерезал? Есть у меня такие опасения. Вот почему и думаю, что, может, для моего спокойствия, вас лучше зарезать. Или не стоит? Не будь меня здесь, что вы делали бы? Как думали жить? Говорите.

— Еды осталось много. Если все собрать, то на год или два нам хватит. А по весне можно еще овощей посадить.

— Дети вы малые ещё. Да любой, кто сюда придет, у вас всё и отберет. Или убьет. А если снова солдаты нагрянут, то быть вам снова в рабских ошейниках. Если на кол не посадят. Или дикари из леса налетят. Слышали о них?

Дети испуганно покачали головами.

— Не бойтесь, оставлю вас здесь с собой. Если удастся, постараюсь защитить. А спать… спать будете в другом доме. Согласны?

Дети закивали головами.

— Признавайтесь, что делали в амбаре?

— Мы… овощей наворовали. А как вы узнали?

— Будете послушными, поучу разному, что в жизни пригодится. Но запомните: мое слово закон. Чуть что драть буду нещадно, дурь выбивать. И не сметь дуться!

В конечном итоге, по здравому размышлению, с этими двумя хоть и хлопотнее, но выжить будет легче. Хитрец, оставив их в живых, не был таким уж гуманистом. Скольких людей у себя в Гендоване он убил сам или приказал убить своим подручным! И мужчин и женщин и детей. Этих двоих взял отнюдь не из жалости. Одному трудно. А эти, если что, могут и посторожить, проследить за кем — нибудь. За теми же старателями. Ведь вернутся к зиме трое выживших? Должны вернуться. Нет, одному здесь быть неповадно. А этих он выдрессирует. А девчонка со временем сама к нему ляжет. И бояться, что ночью зарежет, уже не придется. Надо только терпеливо подождать. А он ждать умеет.

С тех пор незаметно промелькнуло три с лишним месяца. Отношения Хитреца с детьми давно наладились и, хотя он по — прежнему предпочитал спать в одиночку в своей лачуге, уже не опасался повернуться спиной к своим попутчикам. Девчонка, правда, еще немного дичилась, справедливо опасаясь будущего их сближения, зато мальчишка относился к Хитрецу как к родному или почти как к родному. Несколько раз, когда Хитрецу пришлось его выдрать гибкой хворостиной, немного охлаждали их взаимоотношения, но через день — другой всё восстанавливалось. Хитрец теперь не очень опасался подставлять под нож мальчишке свою голову, которую регулярно брил два раза в седьмицу. Он помнил слова старателей о бродящих где — то неподалеку в южных лесах лесных дикарях, срезающих кожу головы вместе с волосами. Тех, кто был тщательно выбрит, дикари трогать брезговали. Хитрец и мальчишку также регулярно брил. Предложил выбрить голову и Ялине, но та только фыркнула и наотрез отказалась. Хитрец не стал настаивать. Ведь девчонка ему больше нравилась с этими красивыми черными волосами, чем наголо выбритая.

Две седьмицы назад он посчитал, что время приближается к моменту нового сбора листьев хачху. Ребятишкам при хачху, трезво рассудив, не стал ничего говорить. Но раз в седьмицу, навещая дальние возвышенности, где рос кустарник, брал и их с собой. Втроем легче наблюдать за местностью. Да и он, уходя к зарослям вожделенного кустарника, мог чувствовать себя в чуть большей безопасности, нежели когда был один.

На ветвях кустов уже появились молодые побеги листьев. Через две — три седьмицы можно было начать их сбор. Но Хитрец помнил и про трех старателей и про отряд, вырезавший их группу несколько месяцев тому назад. Он ведь тоже должен вернуться к началу сезона сбора листьев. Тут важно найти нужное время, когда листья уже немного подрастут, но солдаты за ними еще не появятся. А еще могли появиться и солдаты из Лакаска. Те самые, что схватили местных жителей. Поэтому Хитрец с недавних пор переселился в схрон, устроенный им в полукилометре от поселка. Не очень удобно, зато безопасней.

Ялина больше занималась домашним хозяйством, поэтому основные обязанности по наблюдению за окружающей местностью, в первую очередь за дорогой, что шла с развилки, он возложил на Эрника. Опасное это дело, конечно, но Хитрец был рад, что Ялина меньше рисковала. Девчонке пора бы перестать дичится, а без брата она будет чувствовать себя одинокой и кто, кроме него, Хитреца, ее пожалеет?

Через две седьмицы Эрник, запыхавшись, прибежал в поселок.

— Люди! На возвышенности чужие люди!

— Много? Сколько их?

— Несколько человек.

— Солдаты?

— Нет, не похоже.

Ну вот, и старатели пожаловали. Как раз подгадали к началу сбора. Теперь надо подготовиться к встрече. Он один, тех несколько. Расклад неудачный. Лишний он окажется. Зато, если он будет не один, трогать поостерегутся. Но Эрника и Ялину всерьез не воспримут. Захотят его пустить под нож и их туда же за компанию. Слишком малы и слабы. Будь у мальчишки арбалет, расклад бы изменился. Хитрец вспомнил летний случай в Гендоване, когда они грабили баронский дом. Там, у того мальчишки, Сашки, оказался арбалет, который их и спас. И Сашка был только на год старше Эрника. Но где здесь найти арбалет? Придется исхитриться, недаром его прозвали Хитрецом. Эрника и Ялину надо переодеть так, чтобы издали не заподозрили в них детей. Люди небольшого роста, такие часто встречаются. Посадить их где — нибудь вдалеке, но чтобы были видны. Вот тогда можно и со старателями поговорить.

Хитрец так и сделал. На следующий день ближе к полудню он подошел к району пещер. Его заметили еще издалека. Да, действительно, старые знакомцы, три старателя, уцелевшие после резни солдатами. Встретили настороженно и весьма недоброжелательно. Это читалось на угрюмых лицах старателей, двое из которых держали руки на рукоятях мечей, а третий поигрывал большим ножом, скорее, кинжалом.

Хитрец, не доходя десяток шагов до своих бывших приятелей, повернулся влево и махнул рукой. Из — за вершины соседней возвышенности появились две фигуры странной формы, чуть постояли, а затем почти скрылись, лишь две головы говорили об их присутствии. Старатели их заметили, и радости им это не принесло.

— Здорово, приятели! Я рад, что вы выжили. Что такие хмурые?

— Ты тоже выжил. И как тебе это удалось? И нас не предупредил о солдатах.

— А откуда мне про них было знать?

— Ты же вещие сны видишь. Про первый отряд прознал, а про этот почему — то нет. Странно. И выжил.

— То, что я спас ваши задницы в тот первый раз, вы уже забыли. Если бы не я, со всеми тогда покончили бы. Я что, пророк? Мне что, вещие сны постоянно снятся? Так какие предъявы ко мне? Странно, что я выжил? Так и вы странно выжили. А двое из вас и вовсе проворонили солдат. Проспали что ли? Зря хмуритесь, я же не хмурюсь. А должен был после всего, что произошло. За листьями наведались? — переменил Хитрец тему разговора. — Со дня на день можно собирать. Листьев на всех хватит. На четверых делить не сложно.

— А эти кто?

— Эти? Эти со мной. В добыче доли их нет. Встретил я тут десяток человек. Помог кое в чем. Вот они и вызвались меня сопровождать. С мозгами, конечно, у них проблема, зато мечи острые. Всё понятно?

— Ты первые три года должен работать не за долю, а только за плату. Забыл?

— Забыл. После того, как всю ватагу вырезали, так сразу и забыл. Не хотите взять в равную долю, воля ваша. Я могу и уйти, вам больше достанется. Работайте, старайтесь. Чем больше соберете, тем больше достанется солдатам. Те, ведь, наверное, снова заявятся. А я отсижусь, продуктов хватит, да и не один я, не скучно. Ну, будьте здоровы!

— Постой, постой. Это мы так. Скажи, вещие сны тебя всё еще снятся?

— Снятся, но не каждую ночь. Я же не пророк.

— А как в последний раз? Что снилось?

— Баба снилась.

— Тьфу тебе. Я же про солдат или еще про что опасное. Этого не было.

— Нет, этого не было. Но если на днях приснится, то скажу.

— Эти твои… знакомые. Они могут здесь посторожить, пока мы собираем листики?

— Надо с ними поговорить.

— Всего — то седьмицу покараулить. Начиная с завтрашнего дня.

— Почему всего седьмицу?

— Опасно дольше. Солдаты вдруг раньше времени заявятся!

Так за разговорами прошло пару часов. А затем, как и несколько месяцев назад, неожиданно появились солдаты. Но в этот раз звона мечей не раздалось, четверых старателей быстро окружили, легко разоружили и споро связали руки за спиной. А через несколько минут к ним подвели и двух наблюдателей Хитреца, также внезапно схваченных.

— Да это же дети! — тихо произнес один из старателей.

— Девка! — воскликнул один из солдат. Другие сразу же оживились.

Подошел и их командир, вальяжный мужчина с гербом на накидке. Барон, наверное.

— Это всё?

— Да, милорд.

— Кентин, допроси их. А я пока поговорю с девчонкой. Не грязная? Нет?

К пленникам подошел мордастый солдат в сопровождении двоих помощников, посмотрел и сказал:

— Давайте по одному.

Подручные схватили одного из старателей и поволокли его к краю площадки. Вскоре раздались дикие крики. Когда с первым старателем было покончено, и подручные схватили второго, до Хитреца долетели крики Ялины, хотя барон уже, оказывается, давно стоял перед входом в пещеру. Отдал ее солдатам, догадался Хитрец. Действительно, в той стороне было заметное оживление, солдаты толпились полукругом. Лишь несколько человек были рядом с пленниками, сторожа их.

— Нам не достанется, — зло промолвил один.

— Возьми мальчишку, — со смехом ответил другой.

— Я тебе что, хаммиец? Нужен он мне больно. — Второй солдат только сильнее расхохотался в ответ.

Тем временем увели третьего старателя, а затем забрызганные кровью подручные Кентина вернулись за очередной, четвертой жертвой. Взяли мальчишку. Тот оцепенел от ужаса и не мог двигать ногами. Один из подручных без труда схватил легкое тельце и понес его к краю площадки. Но дошел только до ее середины. Солдат изогнулся и упал вместе с мальчишкой на землю. Эрник ударился головой о камень и затих, а солдат корчился лежа на животе: в спине его торчала стрела. Стали падать и другие солдаты. А из — за дальнего края площадки с диким улюканьем выскакивали почти обнаженные, в одной лишь набедренной повязке люди, размахивающие маленькими обоюдоострыми топориками. Оставшиеся в живых солдаты выхватили мечи, пытаясь отразить неожиданное нападение, но нападавшие не дали тем близко к себе подойти, ловко кидая топорики в солдат. Вскоре все было кончено.

Нападавшие начали деловито осматривать добычу, снимая с трупов кольчуги, забирая мечи и другое вооружение. Внизу раздалось ржание захваченных лошадей. А затем Хитрец оцепенел вновь, в который раз за сегодняшний день. Дикари, а нападавшие именно такими и выглядели, многие из которых были разукрашены татуировкой, стали срезать кожу с голов убитых солдат. Те, видимо, за время нахождения в пути, не брились, головы их слегка заросли, в отличие от бритой головы Хитреца, Эрника и трех старателей.

Хитрец видел, как один из дикарей нагнулся над лежащим мальчиком и что — то презрительно сказал. Затем он подошел к Хитрецу и повторил то же самое. Ругается, наверное, подумал Хитрец. Дикарь немного постоял, а затем повернулся и ушел дальше. Спустя полчаса площадка опустела, лишь были слышны где — то вдали внизу голоса лошадей.

Неужели жив? Неужели они ушли? Хитрец не мог в это поверить. Надо будет срочно развязать руки, не ровен час, кто — то из солдат схоронился и остался жив. Но как развязать руки, связаны они мастерски?

Тем временем мальчишка очнулся и смотрел вокруг себя непонимающим взглядом.

— Эрник! Эрник! — Хитрец попытался привлечь внимание мальчика, но это плохо удавалось. — Эрник! — Наконец мальчик повернул голову на голос. — Подойди и развяжи меня.

Но мальчишка неожиданно попятился и отрицательно помотал головой.

— Это я, Хитрец, твой друг. Мы спаслись, нам нужно уходить отсюда, здесь опасно. Ну, развяжи же меня!

Но мальчишка отползал всё дальше и дальше. Что же это такое, сейчас он и вовсе уйдет, бросив его здесь.

— Эрник! Мерзавец! Быстро подойти сюда! Давно плетей не получал? — стал жестко кричать Хитрец. И это подействовало. Мальчик встал и испуганно подошел к Хитрецу.

— А теперь быстро развяжи меня! Кому я сказал! Не можешь руками, помогай зубами. И побыстрее.

Жесткий командный тон подействовал. Не зря, видать, Эрник носил рабское клеймо на спине.

Почувствовав руки свободными, Хитрец слегка их растер, а затем почти без замаха громко влепил сильную оплеуху мальчишке. Тот отлетел в сторону и захныкал. У Хитреца росло сильное желание как следует того проучить, но он все — таки сдержался. Не зря же столько времени возглавлял воровскую гильдию в Гендоване. Чувства и желание — хорошо, но только тогда, когда они не ведут к опасности. Изобьет он мальчишку, а дальше что? Тот ведь седьмицу не сможет встать, а срочных дел сейчас множество. Надо избавиться от трупов, иначе от их вони не продохнешь. Надо раздобыть где — то хотя бы нож, дикари забрали все оружие. Без ножа точно пропадешь. Надо еды натаскать с долины. Чтобы хватило на месяц.

Это еще вчера он рассчитывал пробыть здесь не больше седьмицы, чтобы не попастись солдатам. Ан нет, либо просчитался, либо солдаты раньше времени пришли. Зато теперь, если все действующие лица убиты, то он остался один. Ну, и Эрник, конечно. Весь зимний урожай хачху теперь его. Это ж, сколько золота можно заработать! И собирать листья можно на пару, вдвоем с Эрником, так вдвое больше и быстрее выйдет. Или же один собирает, а другой следит, чтобы посторонние внезапно, как сегодня, не появились.

Надо, конечно, мальчишку выдрать, хоть на ком — то злость сорвать, проглядел он с сестрой солдат. Хотя, по правде говоря, вины его почти нет. Сам же Хитрец и наказывал: смотреть из — за пригорка сверху на него, чтобы старатели их тоже видели. Вот они и смотрели вниз, а не по сторонам.

— Ладно, не хнычь. Оплеуху получил за дело. Хотя заслужил не ее, а хороших плетей. Другой на моем месте выдрал бы тебя, но я не такой. Я не зверь. Не бойся, не брошу. Страшно было? — И не дожидаясь ответа мальчишки, продолжил:

— Мне тоже страшно было. Но теперь все в прошлом.

— А Ялина?..

— Хм… Ты постой пока здесь, я пройдусь.

Дойдя до большой живописной кучки с убитыми солдатами, даже видавшего виды Хитреца передернуло. У всех была срезана кожа головы. Чуть дальше в сторонке валялись тела еще двух солдат и Ялины.

— Эх, девчонка, предлагал же я тебе побриться…

Обойдя всю площадку, Хитрец добрался и до места, где лежали старатели, точнее, то, что от них осталось. Здесь же валялся в какой — то замысловатой позе и их палач Кентин, весь забрызганный кровью и тоже со снятой кожей на голове. Зато все старатели сохранили головы в целости и сохранности, за исключением таких мелочей, как уши. Ведь старатели, как и Хитрец с Эрником, брили головы регулярно.

Этот и следующий день прошли в нескончаемых хлопотах, но зато успели управиться со всеми делами до заката. А на следующее утро, взяв мешки, Хитрец и Эрник вышли на сбор драгоценных листьев хачху.

— Хитрец, а зачем тебе нужны эти листья?

— Они лекарственные, — Хитрец решил не раскрывать правды, зачем мальчишке ее знать?

Сбор листьев растянулся почти на полтора месяца. Зато и набрали их десяток больших мешков. Сушили листья тут же, на месте сбора, только на ночь оттаскивая их в пещеру, где разжигали костер. К концу сезона сбора оба валились от усталости и постоянного недосыпа. Даже еду готовили сразу на пару дней. Времени и сил просто не оставалось. Но при этом Хитрец не забывал два раза в седьмицу приказывать Эрнику брить ему голову. Сам же Эрник оставался не бритым. А на его вопросы о причинах этого, Хитрец отмалчивался.

В последний день они вдвоем перетаскали девять мешков с высушенными листьями в дальнюю, с почти неразличимым входом пещеру, оставив себе только один самый большой мешок. Эрник снова выбрил голову Хитрецу, а после тот занялся, наконец, головой мальчишки. Хитрец усадил перед собой Эрника, взял нож и выбрил полоску на его голове.

Тот растерянно смотрел на Хитреца и хлопал глазами.

— Завтра утром отсюда уйдем. Пойдем сначала в Лакаска, а затем на восток, далеко отсюда. Будешь перед всеми изображать раба. Благо учиться этому не надо, раз с клеймом на спине. На — ка примерь ошейничек, неказистый получился, но уж какой есть. Будешь хорошо себя вести, правильно вести, получишь свободу. А нет, останешься до конца дней своих рабом. Понял?

— Хитрец, а как же…

В пещере раздался звук пощечины.

— Забыл, как ведут рабы перед своими господами? Давно плетей не получал? Ну — ка, покажи, как правильно нужно себя вести.

Мальчишка смешался, слегка задрожал и встал на колени, опустив вниз голову.

— Господин, пожалуйста!

— Разрешаю, говори!

— Господин, я думал… — горло мальчишки сковал спазм.

— Ладно, Эрник, сними пока ошейник, сегодня веди себя как обычно, но завтра привыкай к новой жизни. Господин с мальчишкой — рабом мало привлекает к себе внимания. Мужчина со свободным мальчиком более заметен. А ты же не хочешь, чтобы тебя, беглого раба, опознали?

— Нет, господин.

— Я же сказал, сегодня веди себя как обычно. Понял?

— Да, госпо… Хитрец.

— Ладно, успокойся, все будет хорошо, — и Хитрец потрепал мальчишку по его мокрой щеке, отчего она стала еще мокрей…

На седьмой день их пути стали появляться небольшие деревеньки, хутора и другие населенные места, пока еще редкие. Но вскоре встреченные два небольших замка оказались границей, за которыми на север протянулись уже по — настоящему обжитые места. В первом же попавшемся небольшом городке Хитрец купил старенькую лошадь с телегой и неказистый, но добротный кинжал, а также кое — какой скарб. Все это ему обошлось в сущие пустяки. Гораздо больше он потерял на заставе у городских ворот. Стражники остановили путников, Хитрец кинул им две медянки и уже собрался войти в город, но стражники сделать этого не дали.

— Откуда?

— Так, с хутора.

— Что в мешке?

— Да вот набрал листьев и трав, подсушил, думаю, может, продам.

— Что за травы?

— Лечебные. Помогают от подагры.

— А ну, покаж!

Пришлось развязывать мешок. Стражник покопался в нем, засунул поглубже руку и вытащил со дна мешка небольшую кипу сушеных листьев. Точно такие же были и сверху мешка. Стражник, видимо, думал, что Хитрец под ворохом листьев проносил что — то недозволенное. Неудача рассердила солдата, и тот в досаде отшвырнул листья на землю в грязь.

— Проваливай!

— Эй, подожди. — Остановил Хитреца второй стражник. — Дай — ка я возьму твои листочки. От подагры помогают? А еще от чего?

— Только от подагры.

— А что с ними делать надо?

— Привязать к больному место и так ходить. Потом выкинуть.

Второй солдат засунул руку в мешок и вытащил объемистую кипу листьев. Хитрец даже позеленел от злости, но сдержался.

— Так у тебя подагра, али у твоей жены? — спросил первый стражник.

— Да нет, боги миловали. Это я так, впрок, вдруг ноги заболят… А ты чего встал? Давай, иди…

Хитрец прикинул цену потерянным листьям и позеленел еще больше. Часть валялась в грязи под ногами стражников, часть будет валяться где — нибудь в чулане, пока ее тоже не выбросят. Обидеть бедняка может каждый, Хитрец раньше об этом даже и не задумывался. Если ничего ценного, кроме каких — то сухих листьев нет, то хоть листьев забрать, хоть чем — то поживиться. Вот почему Хитрец сразу же пошел покупать лошадь и скарб в телегу. Теперь на мешок с листьями, валявшийся на самом дне телеги, никто внимания не обратит. Мало ли что лежит в телеге? Может, мешок вместо подушки?

Теперь нужно найти место, где можно продать листья хачху и договориться на следующую партию. На землях Лакаска, памятуя об осеннем нападении, в доме, который он тогда приобрел, продавать Хитрец не решился. Даже на свой домик взглянуть не захотел. Вдруг его до сих пор ищут? Поэтому он даже сделал крюк, объехав стороной стольный герцогский город. Куда теперь? Везде опасно с таким товаром. Зарежут и листья отберут. Оставалось только ехать в Гендован. За полгода его отсутствия там могло измениться многое. И его место давно занято. Хотя он и не думал о возврате его. Найти кого — нибудь из старых воровских приятелей и через него продать мешок с листьями. После сразу же уходить обратно за новой партией.

Его взгляд упал на уже обросший волосами затылок Эрника, правившего лошадью. Что делать с ним? Слишком много знает. Сейчас это не опасно, мало ли что за листья они собирали? Но когда он выставит листья хачху на продажу, вот тогда если мальчишку схватят, тот приведет любопытных на то заветное место, да еще и пещерку с оставшимися девятью мешками покажет. Для сохранения тайны мальчишку по приезду в Гендован надо зарезать, на убийство хозяином своего раба никто внимания не обратит. Жаль, конечно, нет, не мальца, который к нему привязался, здесь жалости у Хитреца не было. Жалко было терять спутника, который был полностью в его власти, готовил, убирал, стирал, правил лошадью и чистил ее, а еще, что более важно, Эрника никто в Гендоване не знал. Тогда мальчишка очень пригодится, ведь Хитрецу нельзя самому показываться на улицах города, а кто тогда поможет разыскать покупателя на листья?

Так и не приняв решения, Хитрец оставил всё до въезда в город. А, подъехав к городским воротам, он ощутил себя абсолютно голым, казалось, что все обращают на него внимание, узнают его. Значит, без Эрника не обойтись.

Въехав в город, Хитрец приказал мальчишке свернуть в район бедняков, сам же с головой укутался в теплый платок, благо по — зимнему было холодно, на крышах домов и лачуг лежали шапки снега. Заехав на одну из улочек, он остановил лошадь возле колодца, попросил одну из женщин с ведрами отлить воды в котелок. Пока Эрник поил лошадь, Хитрец разговорился. И уже вскоре лошадь въезжала внутрь двора, огороженного кривобокой изгородью, к такому же неказистому дому. Ночлег ему обошелся в три медянки в день. Хитрец был рад, что нашел тихое место для ночлега, а хозяйка дома была довольна неожиданно свалившимся ей деньгам.

Теперь оставалось найти нужного человека, кто сможет организовать продажу его листьев. Такой у него был на примете. В число приближенных тот не входил, но с Хитрецом его связывали общие дела. Когда надо было сделать, что — нибудь такое, о чем не должен догадываться ближний воровской круг, Хитрец шел к Сапожнику. Тот и в самом деле раньше был сапожником, да и потом не забывал свою профессию. К нему и отправил он Эрника, дав тому подробное наставление как себя вести в той или иной ситуации.

Мальчик, найдя нужный дом, постучался в дверь. Ее открыла толстая женщина с красными воспаленными глазами.

— Чего тебе?

Эрник, как и положено рабу, сдернул жалкую шапчонку с головы, низко поклонился и сказал:

— Меня хозяин послал. Заказ сделать.

— Заходи. Смотри, негодяй, не наследи…

Сама же, слегка пошатываясь, ушла внутрь дома. Эрник робко вошел, закрыв за собой дверь, и стал дожидаться, когда его позовут. Ждать пришлось долго, женщина просто забыла про него. Спустя некоторое время из одной из дверей выскочила девушка.

— Ой!.. Ты здесь чего?

Эрник снова поклонился и повторил те же слова.

— Ага! — сказала девушка и шмыгнула в соседнюю дверь. Потом высунулась оттуда и сказала:»Заходи».

Эрник зашел в комнату, низко поклонился хозяину, мужчине средних лет и с такими же красными воспаленными глазами, как и у той толстой женщины.

— Ну, чего надо?

— Мой хозяин просил передать, что ему нужно заказать сапоги из красного атласа.

— Что?.. Издеваешься, щенок!

Эрник испуганно вздрогнул и попятился назад.

— Нет, господин, нет. Мой хозяин сказал, что вы уже делали ему такие сапоги. Девять лет назад, на хуторе.

Мужчина, начавший уже подниматься с кресла, вдруг остановился и осмысленно взглянул на мальчика.

— Так он жив? — хрипло спросил Сапожник.

— Да, господин. Он велел мне сказать, что ждет вас сегодня вечером на противоположной стороне от трактира Старой Хохотушки. Там проулок есть.

— Знаю, — отрезал мужчина. — Буду сразу, как стемнеет…

— Ты, Хитрец, жив!

— Жив — жив, как видишь. А что, меня уже похоронили?

— Да, ходили такие слухи. Исчез ты слишком внезапно. Все и подумали, что, может, охота началась. Потом и Пиявка с Прыщом тоже исчезли.

— Пиявка? Вот как… И про него больше не слышно?

— Нет, Хитрец. Как в воду канул.

— Ну, ладно. Я к тебе по делу. Видишь листочек?

— Ну…

— Это хачху. Богатенькие выкладывают за такой листочек чуть ли не серебрянку. У меня есть две тысячи таких листочков.

— Это…

— Не считай. Я отдам их по полсеребрянки. Купец на них вполне хорошо заработает. Продам через тебя. Твоя доля десятая.

— Пятая!

— Не спеши жадничать, Сапожник. Десятая доля — это два с половиной золотых.

— Пятая!

— А ты подумай своей головой, Сапожник, с чего это я к тебе обратился. Мог бы и сам купца найти и продать. Всё было бы мое. Продал, получил денежки и прощай купец! Зачем ты мне нужен тогда? А затем, Сапожник, что я еще привезу листочков, да поболе этих. И все буду толкать через тебя. Тут речь идет не о золотых, а о десятках золотых. Заживешь как богатый купчина. Дом, а то и поместье, с наложницами. А? Впрочем, ты ведь не один в Гендоване. Других можно найти, которые и за меньшую долю согласятся. Десятая доля или я ухожу!

— Согласен, — прохрипел Сапожник.

— Тогда найдешь купца, да скажешь ему, что через три месяца будет еще товар, и побольше этого. А встретимся мы с тобой через три месяца не в Гендоване. Есть такой трактир на западном тракте. Там еще рядом мельница стоит. Поэтому трактир называется» У мельницы». Вот там и будешь меня дожидаться. А сейчас держи пару листочков, покажешь купцу, пусть попробует… на ком — нибудь другом. О встрече договоримся через мальчишку…

Спустя четыре дня Хитрец, кутая лицо в теплый платок, подходил к гендованскому рынку рабов. Хитрец решил, что следует подкупить еще пару ребятишек. Вместе с Эрником их будет трое, значит, вдвое быстрее они смогут собрать новый урожай листьев, срок начала которого должен подойти через месяц. Как раз они успеют к его началу. Но вчетвером управятся на пару седьмиц быстрее.

Из — за мороза покупателей на рынке почти не было, да и сами рабы стояли на зимнем ветру замерзшими фигурами. Рабов было мало, а мальчишек нужного ему возраста и вовсе оказалось всего несколько.

К Хитрецу подскочил продавец, чувствовалось, что он сегодня регулярно прикладывался к кувшинчику горячительного.

— Рекомендую, господин, вот двое мальчиков. Сильные, выносливые. Проданы родителями за долги. Этим летом на север прорвались орки, урожай собрать не удалось, вот их и продали.

— Так они новенькие? — Хитрец сморщил нос.

— Новенькие, всего два месяца, но я их лично выдрессировал. Очень послушные и исполнительные. И клейма уже поставлены, вам не придется разоряться на уплату за клеймение.

— А этот?

— О, господин, он уже три года в рабстве. Очень вышколен. Очень умелый. Служил в самой дорогой гостинице Гендована. Но этим летом на нее напали орки. Представите себе, орки! В центре города! Хозяина убили, а новый разорился, вот и продал всех гостиничных рабов.

Хитрец заинтересовался информацией. В самом деле, событие из ряда вон выходящее, такого на его памяти не было. Он решил расспросить маленького раба.

— Как тебя зовут, раб?

— Серри, господин, — мальчик, опустив глаза, низко поклонился.

— На гостиницу напали орки?

— Они были внутри террасы, в саму гостиницу не заходили. Там были другие, какие — то солдаты, которые всех убивали. И еще потом двое, похожи на бандитов.

— Вот как, а они что делали?

— Там был раненый мальчик, они его похитили. Для какого — то Пиявки.

— Как? — Хитрец был ошарашен. — Что за мальчик?

— Там был рыцарь с оруженосцем. Они его знали.

— Мальчишка на год — два тебя постарше, светловолосый?

— Да, господин, но волосы у него были рыжие.

— Ярко — рыжие?

— Да, господин.

Рыжие волосы, как в том сне. Точно, Сашка, но почему — то рыжеволосый. И Пиявка тут как тут. Вещие сны! Хитрецу, несмотря на холодную погоду, стало жарко. Опять этот мальчишка с Хитрецом. А Хитрец пропал. Пора быстро делать ноги из города. Этого мальчишку покупать не стоит, мало ли что.

— Хозяин, сколько просишь за тех двоих?

— По пятнадцать серебрянок за каждого. Мальчишки сильные!

— Два десятка за обоих.

— Двадцать восемь…

В тот же день Хитрец купил вторую лошадь с телегой, закупил провизии, сена для лошадей, а потом не удержался и в оружейной лавке купил четыре арбалета. Этот Сашка тогда удачно подвернулся с арбалетом, пусть и эти учатся стрелять. Значит, Сашка был ранен и его похитил Пиявка, а после оба исчезли. Что же произошло?