«Бумажный поиск» Атлантиды

Как-то Брис спросил меня, не считаю ли я необходимым преподнести всему экипажу шлюпа сюрприз – лекцию на тему «Атлантида»?

– Ведь пока и ребята, и Стоян, и я девственники в вопросе Атлантиды… Да и моим морякам будет интересно знать, на что они идут? Так как?

Я обрадовался случаю снова оказаться в «шкуре лектора»:

– Отлично, в первый же выход в море я достану «кота из мешка» и расскажу об истоках сведений об Атлантиде.

…Перед уходом в море мы посидели накоротке в знакомой нам горнице, что у бани, и с грустью расстались с гостеприимными Христо – главой городка, Дино – руководителем рыбной артели, Колей-капитаном, а утром – со всеми, кто пришел на причал нас проводить.

Но стоило нам поднять кливер-парус, как с берега послышался бас благовеста с веселым колокольным перезвоном. Таким звоном нас встречали и таким провожали. В знак уважения многие жители вышли в бухту на своих лодках – под парусом или мотором. Они проводили нас до выхода в открытое море, поглотившее нас золотом вод наступающего утра.

Подняв полные паруса, мы последний раз увидели свою крохотную яхточку-спасительницу, одиноко стоявшую посредине бухты. Вот и она скрылась за поворотом толстого мыса с высоким маяком на нем. На «Кафу» вроде бы нашелся покупатель, и этим вопросом занимался Коля-капитан.

Последними, кого мы увидели из калиакрийцев, были хранитель маяка и его внуки, которые весело махали нам вслед.

Начался наш первый день плавания. Чтобы еще больше возбудить интерес к теме Атлантиды, мы с Брисом подготовили список мест, в отношении которых были гипотетические предположения о том, что там могли находиться останки сгинувшей древнейшей цивилизации или следы ее влияния.

Таких групп мест было восемь – собственно, поиск Атлантиды стал лишь предлогом увлечь всех нас пройтись по интересным историческим местам. И потому добрую игру в Атлантиду все поддержали с удовольствием. Так мы думали, но жизнь внесла в эту «игру» свои коррективы…

Большая часть интересных мест оказалась в Европе – двенадцать, в Азии – пять, в Африке – четыре, в Южной Америке – два, а в Северной – лишь одно. Особо речь шла о Тихом океане, и даже упоминались Арктика и Антарктика. Карту с местами и списком поместили в кают-компании шлюпа. И часто замечалось, что каждый из членов экипажа нет-нет, да останавливался возле списка, иногда в недоумении почесывая голову и озадаченно вертя ею. Еще больший интерес активизировался, когда на «Доске истории» появилось краткое сообщение:

«Наш ближайший маршрут: проливы Босфор и Дарданеллы – порт Измир в Турции».

Теперь каждый норовил заглянуть в кают-кампанию и посмотреть, как этот маршрут выглядит на карте. Все эти атрибуты – гипотезы, карта с местами гибели или следов Атлантиды, курса на Измир – будоражили головы моих спутников, интриговали их… Но первый день движения строго на юг к Босфору прошел только в хлопотах бытового характера.

Разместились мы таким образом: в первом от носа спальном помещении – четыре спальных места для Стояна и Влада и отдельное – для Ольги.

Для удобства семье капитанов было выделено помещение владельца с двухспальной постелью. Проктогор и Ириада обычно по очереди стояли у штурвала, а в ночное время (и это обязательно!) – только кто-либо из них.

Я не оговорился – теперь мы все становились моряками. И, как положено на любом судне такого класса и назначения, пассажиров не могло быть. За каютой владельца размещалась кают-компания с пятью диванными местами. Из нее – выход в кокпит и верхнюю палубу. И потому в кают-компании даже днем мог кто-либо прикорнуть.

В главной кормовой каюте поместились мы с Брисом. Вот так расположилась в этом «ноевом ковчеге» наша вполне великолепная семерка (трое русских, двое греков, болгарин и русско-«грек»).

…Так что же за судно изобрел и представил нам для плавания Брис – наш руководитель-командор экспедиции? Тогда, в день прихода в Калиакрию, я назвал его судно яхтой, и Брис чуть ли не обиделся.

– Слушай, морской волк с дипломом артиллериста, это – шлюп, ш-л-ю-пппп! И не просто шлюп, а бермудский… Мною изобретен и построен. Ты что же, забыл, что я из семьи судостроителей, греческих, с опытом тысячелетий? – рассмеялся Брис.

– Ну, ты такой же «судостроитель», как я родственник Платона… И в чем разница? – подначил я Бриса.

– Напрасно шутишь… Я действительно сам шлюп построил… Он имеет две мачты! Ты до двух считать умеешь? Его корпус – на три метра длиннее типовой яхты и на метр шире, а значит, остойчивее. И еще – корма: она шире обычной, что позволяет судну полого взбираться на волну и не проваливаться в нее острым килем… Усек?

В этом разговоре «на тонах» я с радостью узнавал моего товарища и коллегу по спецслужбе – спорщика и энтузиаста в любом деле. Своей радостью я сразу же поделился с Брисом.

Тогда же я выяснил вопрос с его новым именем – «Брис».

– Это сокращенное от «Борис»? – спросил я. И снова попал пальцем в небо.

– Это очень древнее греческое имя: тысячу лет назад был гончар по имени Бриг, у Петра Первого – генерал Брюс, в Риме – убийца Цезаря Брут… А Брис – это имя, дошедшее до нас, – актерское…

– Ну, – захлебнулся я от смеха, – это имя – твое, больше всего тебе подходит…

Смеясь вместе со мной, Брис сказал:

– Ты еще назови меня Двуликим Янусом, чей мраморный бюст стоит в Летнем саду Питера!

– А что? Разве не так? Только и я такой! Мы оба из спецслужб и значит… Янусы!

Справка о шлюпе. Это широкий крейсерский шлюп с помещениями на восемь человек. Он имеет размеры: длина – 17 метров, ширина – 5, осадка – 2,5. Шлюпом его можно считать по двум признакам: две мачты – грот и бизань, и вооружение – косые паруса. Корпус приспособлен для повышенной остойчивости дополнительными плавниковыми (скуловыми) килями. Особенностью шлюпа стало парусное вооружение на двух мачтах – грот и бизань. Они разные по высоте и меньше обычных для такого класса судна. Общая парусность – 120 кв.м. В остальном – как у всех парсных судов. Например, в форпике, отделении для хранения парусов, имеется набор из трех кливеров: трисель – маленький парус в четыре кв. м, штормовой (10 кв. м) и обычный – маршевый. Каждый из них имеет свое предназначение. Трисель удерживает шлюп в очень бурную погоду в разрез волны.

Такой шлюп легок в управлении, поэтому его экипаж может состоять из сравнительно неопытных моряков. На шлюпе Бриса набрана команда из двух человек, обученных и с опытом управления именно парусными судами. В целом этот бермудский шлюп отвечал мореходным качествам и удобствам для длительного крейсерского плавания. Удлинив корпус и сделав его шире, Брис тем самым смог пристроить еще одну каюту и увеличить вместимость на три спальных места.

Жилые помещения разделены на четыре основные части: в носовой части (за парусным форпиком) – четыре двухэтажных койки, гальюн, каюта с двуспальной койкой, кают-компания – с диванами на пятерых. Имеется камбуз и штурманский уголок. Главная каюта – на корме, с двумя койками. Во все это встроены многочисленные шкафчики и рундучки.

Двигатель расположен под трапом. Планировка палубы шлюпа и его оснащение позволяет работать с парусами механически, не выходя из кокпита, продолжением которого является просторная рубка. Палуба имеет леерное ограждение.

…Нас было семеро, и по возрастному цензу мы серьезно отличались друг от друга: Брис и я – 60 лет, Стоян – 40, Ольга и Влад – по 25, а профессиональные моряки, Проктогор – 30 и его жена Ириада – 27. Вот так случилось, что один из матросов оказался женщиной, гречанкой с обаятельной улыбкой, крепкой хваткой моряка и мастером на все руки.

В общем, компания подобралась отличная, причем и по опыту работы и жизни, и по интересам, и по полезности друг другу и делу.

Задумчивость моих друзей стала выглядеть для меня обескураживающей, ибо они все чаще стали бросать в мою сторону взгляды, пока отличающиеся дружелюбием. Это был вызов: верить или не верить древнегреческому философу Платону? Древнегреческому государственному деятелю Солону? Древнеримскому историку Страбону? И даже каким-то жрецам в Египте?

Ниже дается развернутая гипотеза с явно выраженными реальностями в легенде Платона об Атлантиде, изложенная для нашего экипажа в нескольких беседах.

Была ли Атлантида? На этот вопрос пытались ответить многие ученые и энтузиасты-любители. Они искали возможные доказательства ее былого существования, освещая проблему с разных сторон.

Чаще всего можно услышать: нельзя написать об Атлантиде научную книгу, ибо она выдумка Платона… Но ведь об Атлантиде писали многие искатели и находили достаточно необходимых доказательств в пользу продолжения дискуссий на эту тему (по мнению автора, это – косвенные доказательства).

Закрыть тему об Атлантиде невозможно, ибо эта загадка чрезвычайно привлекательна своей ускользающей неразгаданностью. Кроме того, существует устойчивое мнение, что в любой легенде можно найти что-то реальное. Так что же реальное имеется в нашей легенде – легенде Платона? Конечно, не Атлантида, существование которой до сих пор никем не доказано. Значит, следует искать реальность в легенде?!

Платон ведет повествование от лица ученого-жреца в столице Египта. Изложил он его в диалогах «Тимей» и «Критни». В этих диалогах содержится много конкретных данных. Говорится, что остров Атлантида находится в Атлантическом океане: северная оконечность на параллели современного испанского города-порта Кадис (1); восточная часть располагалась недалеко от Геракловых Столбов – древнее название пролива Гибралтар (2); за проливом в океане имеется много мелких островов, подводных гор у самой поверхности воды, морских мелей большой протяженности, то есть западная часть (3).

Все это указывает на то, что здесь действительно мог быть очень крупный остров или архипелаг. И значит, отсутствие большой глубины в океане в этом месте означает весьма возможную по Платону правдоподобность существования восточной части острова.

На параллели севернее порта Кадис в океане располагаются две глубоководные котловины. Они начинаются почти вертикальным многокилометровым обрывом. И, как доказано, существуют они миллионы лет. Это северная оконечность острова, говорит Платон.

Другая сторона острова, говорит Платон, находится южнее пролива там, где сейчас Канарские острова. Это южная граница острова (4). Если поверить древней легенде, то оказывается: власть атлантов распространялась на всю Ливию – так называлась в древние времена Северная Африка. И Платон отмечал, что она доходила вплоть до Египта. Платон мог выдумать Атлантиду, но упомянутые им реалии он выдумать не мог. И в этом истинная суть легенды Платона!

Но скептики?! Пишущий эти строки – на стороне реалий Платона и тех, кто верит ему и защищает его легенду, ищет «косвенные доказательства». Но раз нет сейчас острова, говорят сомневающиеся, то и нельзя доказать реалистичность и правдоподобность слов Платона? Однако…

Примечание: Историческое подтверждение возможности реальности легенды Платона. Однако придется обратиться к правдоподобности легенды, доказанной уже в ХХ веке, причем на земле Эстонии.

Итак, антология таинственных случаев.

Многие сотни лет внушительные воронки – кратеры острова Сааремаа – будоражили воображение. Со слов ученых, считалось, что это следы «тихого» вулканизма либо валы древних городищ вокруг естественного озера. Но в тридцатых годах удалось доказать метеоритную природу главного 110-метрового кратера – озера Кали.

Метеорит не обнаружили, но из соседних кратеров – их восемь – удалось извлечь около ста граммов метеоритного железа и килограммы осколков. По уголькам древнего пожарища было определено, что падение метеорита произошло около 700 лет до начала новой эры.

Но были ли легенды вокруг этого события? Были. Грандиозная катастрофа в древней карело-финской мифологии отразилась. Из собранных многочисленных рукописных и устных народных преданий был сделан вывод: падение метеорита наложило отпечаток на культуры местных и соседних народов.

В одной из рун народного эпоса «Калевала» говорится (конечно, событие описывается много больше, чем в приводимых далее строках!):

Многие столетия хранили тайну загадочные камни кратеров, свидетели величия катастрофы по силе сравнимой ядерной. Это событие разразилось на глазах древних людей. А раскрытие тайны пришло лишь в 70-е годы ХХ столетия.

Но ведь эпос «Калевала» имеет аналогии о других «небесных» событиях – в индийском эпосе «Махабхараты». И опять за тысячи лет до нашего времени. В нем говорится о некоем «взрыве» со «слепящим светом, огнем без дыма», когда «вода начала кипеть, а рыба обугливаться…» (речь шла о городе-призраке Мохенджо-Даро на реке Инд…).

Платон утверждает, что за островом Атлантида в океане было много мелких островов (5), и с тех островов открывался доступ ко всему этому далекому материку. А это нынешние Азорские острова, которые, получается, были некогда частью Атлантиды (6). За ними – Бермудские, Малые Антильские и ближе к Южной Америке сохранились скалы Сан-Пауло (7).

Тысячи лет назад могли существовать и другие острова, ибо в океане имеются многие подводные возвышенности. И они могли 12–15 тысяч лет назад выходить на поверхность (8).

Не в реалиях ли 5–8 подтверждается правдивость слов Платона? Если учесть, что в то время уровень океана был ниже метров на 200–300? А этот факт установлен современной наукой! Значит, правдивость слов Платона еще более усиливается!

Теперь о времени существования Атлантиды. По легенде, это время приходится на последний ледниковый период, когда материки были покрыты мощными льдами толщиной до 2–3 километров (большая часть Северной Америки, почти три четверти Европы, вся Сибирь, огромные горные массивы в Азии – Тянь-Шань, Памир, Гималаи, Тибет).

Под тяжестью ледниковой нагрузки материки опустились на 400–700 метров в магму и выдавили из-под себя 20 миллионов кубических километров магматического расплава. Тот, в свою очередь, выдавил верх и приподнял океаническое дно вместе с подводными горами (срединно-океаническими хребтами). Причем на многие сотни метров.

Указанное выше – это данные современной науки, и потому очень трудно не поверить в правдивость легенды Платона: в океане могли существовать многочисленные острова во времена Атлантиды (9).

Почему слова Платона не опровергаются современной наукой, а ее исследования делают его сведения еще более правдивыми?

Платон не знал и не мог знать, что в то далекое время материки были покрыты льдами (10), а воды океана имели более низкий уровень (11); не мог он предполагать неизбежность при этом поднятия океанического дна вместе с подводными горами (12), о чем ученые узнали совсем недавно.

По мнению автора этой рукописи, под давлением «косвенных доказательств» реалий 1-12 ряд ученых стали более серьезно относится к легенде Платона и посчитали необходимым изучать в дальнейшем все, что имеет отношение к ней, прямо или косвенно.

Категорически отрицающие существование Атлантиды, конечно, остались. Причем вчера еще сомневающиеся стали искать факты, подтверждающие легенду!

На такой оптимистической ноте я закончил первые три беседы на эту тему. Они заняли по часу каждая, но с перерывами: пришлось отвлечься на пропуск нескольких встречных сухогрузов, для обтягивания ослабевших снастей и для смены галсов под лучший ветер. Мы все вместе сидели в кокпите и в этих случаях терпеливо ждали занятых в парусных делах товарищей.

Обращаясь к моим друзьям по поиску, мне хотелось отметить следующее:

– Убедить человека, что Атлантида действительно существовала, – весьма сомнительное дело. Почему так? – задал я вопрос самому себе.

Мои товарищи насторожились – ведь столько аргументов «за» Атлантиду, и вдруг сам же Максим опять сомневается?!

– Сегодня один из вас прочитает статью о том, что Атлантида существовала в Атлантическом океане, и эта статья в этом якобы факте его убедит. Тебя, например, Влад?

И Влад посмотрел на Ольгу, с которой частенько спорил на более мелкие темы, чем Атлантида!!!

– А ты, Ольга, прочитала бы другую статью о том, что Атлантида существовала в Эгейском море, и доказательства тебя также убедили.

– Мне бы убедить Влада в меньшем, чем существование Атлантиды, – буркнула Ольга.

– А вот Стоян из третьего «убедительного» источника узнает, что Атлантиды вообще не было.

И все вместе уставились на меня: кто подозрительно или настороженно, кто скептически, а кое-кто и ехидно. Как говорят летчики, когда бензин кончается, – договорился, мол, оракул до точки невозврата.? Тем более, что мы уже в пути к этой самой Атлантиде! И чуть ли не каждый, лишь с долей вариации, спросил:

– И что же теперь?

В соответствии с рекомендацией гения театра Станиславского я выдержал паузу и изрек:

– Дорогие друзья, не нужно убеждать в чем бы то ни было! В ситуации, подобно нашей с Атлантидой, умные мира сего о нас позаботились… И как мы уже договорились с вами, слушайте и не говорите потом, что вы не слышали…

Снова пауза, и:

– …ибо всякое не вполне достоверное знание в науке рассматривается лишь как гипотеза! А вот гипотеза имеет право на существование!

В тот же день на «Доске истории» появились еще две выполненные четким почерком сентенции.

«Недостоверное знание в науке – это гипотеза!»

Альберт Эйнштейн: «Самое прекрасное, что мы можем испытать, – это ощущение тайны…».

Таким образом, шаг за шагом мы обсуждали проблему существования и гибели Атлантиды…

Продолжение темы «Была ли Атлантида?». Трагедия этого острова с его цивилизацией привлекала внимание древних больше, чем ныне живущих. Ведь с VI века новой эры человечество… забыло легенду об Атлантиде! И не на столетие, а на тысячу лет! И вдруг снова заговорили о ней. Причем не после открытия Австралии или Антарктиды, а именно после открытия Америки!

Да потому, что в легенде об Антарктиде ничего не говорится о таких материках как Австралия или Антарктида. А вот об американском континенте в легенде сказано ясно и отчетливо: находится он по другую сторону океана и на противоположной стороне его (13), материк лежит напротив Африки и Европы (14), материк ограничивает океан (15).

Более того, когда была составлена карта открытой Америки, то оказалось, что конфигурация американского континента (Северной, Центральной и Южной Америки) напоминает форму дуги, как это описано у Платона (16).

Конечно, Платон не знал о существовании Америки, открытой через 1850 лет после него Колумбом. Значит, Платон не выдумал американский континент? И тем более не открывал его?

Но…Описание «противоположного континента» у Платона столь ясное и отчетливое, что полностью совпадает с действительностью: доступ к материку через острова (его описания емкие, содержательные, конкретные); в словах ясно и отчетливо вырисовывается поперек океана гигантский материк…

Получается так, что Платон в этом описании использовал какой-то очень древний текст?

Римский историк Страбон именно так воспринял платоновский текст об этом материке: существование столь длинной полосы, перегораживающей океан, невероятно; океан не мог делиться на две части и делать невозможным плавание из Европы в Азию через Атлантический океан!

Но в действительности так оно и оказалось. Значит, Страбон не видел карты этого континента? И вот вывод: Платон выдумать такое не мог, ибо кто-то когда-то все это знал!

Итак, описание заокеанского материка и Атлантического океана в легенде Платона вполне достоверно и не противоречит тому, что мы о них знаем сегодня (17).

И тогда возникает вопрос: а нет ли в его легенде чего-либо достоверного, относящегося к самой Атлантиде? Оказывается, есть – это время гибели Атлантиды. Почему так?

Платон ведет рассказ от имени ученого – главного жреца при храме богини Найт в городе Саисе, древней столицы Египта. Жрец говорит, что, согласно древним манускриптам, в которых записана легенда, Атлантида погибла тогда, когда еще Египта не было. И случилось это десять тысяч лет назад.

Жрец рассказал это все не Платону, а знаменитому древнегреческому законодателю Солону. Тот совершал путешествие в Египет в 570-х годах до новой эры. И тогда простой расчет помогает нам понять, что Атлантида погибла за 9570 лет до новой эры, то есть 11 580 лет назад (18).

Платон, со слов жреца, повествует: причиной гибели Атлантиды стало величайшее из всех времен наводнение (19); чудовищной силы землетрясение, от которого Атлантида разрушилась и погрузилась под воду (20); колоссальная вулканическая деятельность, от которой море покрылось продуктами извержения (21).

Как это все похоже на страшную сказку, рассказанную жрецом, чтобы, приведя несколько причин гибели, сделать ее наиболее красочной, впечатляющей, трагической! Тут и вулкан, и волны, и раскол острова на части…

Казалось бы, не очень-то хочется верить этому жрецу, которого Платон представил 90-летним старцем, хотя и умудренным жизнью… Но вот сегодня, с позиции науки, оказывается, что все это было в действительности примерно 11–12 тысяч лет назад: и наводнение (19), и землетрясение (20), и извержение вулканов (21), длящееся на дне океана по сей день!

Об этом рассказала морская геология. Исследования показали, что многие участки океана опустились более чем на два километра – значит, действительно имело место чудовищной силы землетрясение и извержения? Об этом говорят куски лавы, поднятые со дна океана и датированные периодом в 10–12 тысяч лет назад (20, 21).

К этому времени относится интенсивное таяние льдов, покрывавших толстым слоем материки, – уровень океана поднялся на 200 метров. На всей планете Земля вода затопила острова, долины, равнины, высокие берега и все то, что находилось на них, – цветущие поля, города и селения, порты…

Об этом я говорил на очередной беседе.

– Это величайшее бедствие в памяти человечества сохранилось под названием Всемирного потопа. И именно об этом правдиво повествовал египетский жрец в беседе с древнегреческим государственным деятелем Солоном… Соломон беседовал с жрецом об иных цивилизациях, как о реально существовавших в древнейшие века.

Мне показалось, что мои слушатели расстроены таким поворотом событий – им было жалко Атлантиду с ее атлантами. А я говорил о личной трагедии Платона, сберегшего для нас, людей новейшей цивилизации, ценные сведения о том времени. Я продолжал:

– И никто в Греции этому не верил: ни согбенному жрецу, ни старчески дряхлому Солону. Поверил лишь философ Платон, оставив нам загадку из загадок!

В заключение было сказано:

– Наука не на стороне Платона… Но она все больше становится на сторону правдивых реалий в его исторической легенде!

Не выдержала импульсивная Ольга:

– Как бы мы обеднели, если не прислушивались к голосу оттуда, из глубины веков и тысячелетий…

Ей вторил Влад, всегда спокойный и невозмутимый:

– Люди и их память сохраняет очень древние истории… Передает их из уст в уста… А я узнаю это все только в двадцать пять лет…

– … и бережно хранит их тысячелетиями из поколения в поколение! – не промолчал и Стоян, всегда готовый поддержать разговор о чем-то интересном…

Брис подвел черту под обсуждением, с большим чувством заявив:

– Друзья, одна из таких древних историй дошла до нас, причем в виде легенды Платона об Атлантиде. Дошла к нашему счастью!

Задан был и коварный вопрос, что называется, на засыпку:

– А ты, Максим, на сколько процентов веришь в Атлантиду? – без ехидства, но с подковыркой высказалась Ольга, подтвердив тем самым, что коварство женщин безгранично.

– От тебя такой…, такой… неблагодарности я не ожидал, – с деланным негодованием воскликнул я. – Этого я тебе никогда не забуду, но все же отвечу, коварное дитя…

Я попытался сравнить появление на Земле Тунгусского феномена, который видели тысячи людей, но по сегодняшний день так и не поняли, что же это было?!

– Я верю в существование Атлантиды, как верю в Тунгусский метеорит, который, по моему мнению, вовсе и не метеорит… Им я интересуюсь с 1946 года… А вот что меня воодушевляет в плавании по волнам признаков Атлантиды, так это реалии в легенде Платона об американском континенте… Ибо платоновское описание местоположения материка не противоречит науке!

Итог дискуссии: вот так, вдруг и неожиданно, на «Доске истории» появилось еще одно вероутверждающее:

«Платоновские реалии в легенде не противоречат науке!».

Так был сформулирован один из признаков (22-й) косвенных доказательств существования Атлантиды. Но чтобы усилить нашу тягу к поискам следов Атлантиды, я в эту последнюю дискуссию подбросил всем провокационное доказательство существования Атлантиды. Это была карта… XI века новой эры с указанием ее местоположения.

 

Курс – на Босфор

Как хорошо, что мы все вместе. Под парусами нашего бермудского шлюпа оказались семь весьма разных по возрасту, профессиональному и жизненному опыту человека с паспортами разных стран. Это был нашего разлива ноев ковчег.

Мы с Брисом – профессионалы трех спецслужб: советско-русской, израильской и американской, сангвинического и холерического склада шестидесятники, носящие в кармане российский и греческий паспорта. Стоян, болгарский профи, а ныне – журналист и телеведущий, пытливый холерик.

Из младшего поколения – Ольга, имевшая отношение к военному флоту и спецслужбе, импульсивная натура и проверенный надежный товарищ. Не менее надежный Влад, морской судоводитель кораблей среднего класса, спокойный флегматик, но внутренне горячий поклонник всего интригующего. Оба они, Влад и Ольга, вышли из советской среды и не отказались от российского гражданства в момент перехода Украины в самостийность.

Два профессиональных моряка – дипломированные капитаны с опытом хождения под парусами: Проктогор и его жена Ириада, выдержанные в делах и общении с людьми. Они стали ценнейшим «приобретением» Бриса.

Моряки-профи оказались в поле зрения Бриса, потому что их семьи двести лет свято чтили память о русских моряках, вызволивших еще детьми их прапрапрадедов из рук турок, а затем дали им пристанище в столице русской царицы. Они были православными и, как говорил Брис, более всего почитали из святых Николу Угодника, покровителя моряков и военного люда.

Объединяло всех нас еще одно общее качество – мы знали русский язык: кроме нас четверых – Стоян, с момента учебы в нашей спецшколе, и наши греки, парусных дел мастера, – от семей с духовными русскими корнями.

Все имели какой-то опыт в парусных делах: любительский, лет сорок назад, – у меня; Ольга обучались этому в крымской школе, а Влад даже участвовал в соревнованиях. Про Бриса, грека и гречанку – все ясно.

Тогда, в первые дни плавания, мы думали, что пару-другую месяцев походим под парусами по Средиземному морю…

Но простыми беседами моя атака на умы моих товарищей по плаванию не ограничилась. У меня был тайный «вербовочный умысел»: сделать процесс перехода приверженцев в идейные сторонники существования Атлантиды необратимым. А по-простому – заразить их этой идеей на всю оставшуюся жизнь (мне же чувство приобщения к тайне знакомо с глубокого детства, когда я впервые узнал о Тунгусском метеорите в первый послевоенный год).

Не ради интриги следовало бы сделать следующее:

во-первых, хотя бы приблизительно, придать научность нашим оценкам услышанного в беседах;

во-вторых, разобраться со следами, оставленными Атлантидой в виде платоновских реалий;

в-третьих, выработать общие критерии косвенных признаков (доказательств и предположений) на основе этих реалий.

И на «Доске истории» появились 22 косвенных признака, объединенных в пять групп:

• границы острова;

• далекий материк;

• утонувшие острова;

• американский континент №;

• время гибели.

И для наглядности – карта этого региона мира.

– К чему эти вопросы, – спросил Влад?

И ему ответила Ольга, намекая на сильно эрудированное старшее поколение:

– …чтобы не думать, что до нас уже все открыто!

На «Доске», выполненный каллиграфическим почерком рукой капитана Ириады (она оказалась отличным художником!), появился следующий текст:

22 признака косвенных доказательств

существования Атлантиды

(ссылки на беседы Максима)

Границы острова в океане (реалии 1, 2, 3, 4):

– восточная часть (почти сразу за Геркулесовыми Столпами);

– северная часть (от пролива в сторону порта Кадис в Испании);

– западная часть (мелкие острова в океане, часть Азорских);

– южная часть (от пролива в районе Канарских островов).

Далекий материк в океане (реалии 5, 6, 7, 8):

– цепочка мелких островов далеко на запад в океане (Азорские, Бермудские, Малые Антильские острова…);

– подводные возвышенности, близкие к поверхности воды.

Утонувшие острова в океане (реалии 9, 10, 11, 12):

– срединно-океанические хребты;

– покрытые льдом материки;

– низкий уровень океана;

– конец ледникового периода.

Американский континент в океане (реалии 13, 14, 15, 16, 17, 22):

– на западе, на противоположной стороне океана;

– ограничение океана;

– напоминает дугу;

– напротив Африки и Европы;

– описание местоположения материка не противоречит науке (22).

Время гибели (реалии 18, 19, 20, 21):

– за 9570 лет до н. э.;

– великое наводнение;

– чудовищное землетрясение;

– колоссальное извержение вулкана.

Когда все набегались с палубы в кают-кампанию с целью досконального изучения перечня, я пристроил против каждого из 22 признаков полоску бумаги в семь клеток.

Вопрос был поставлен так: все 22 два признака даже сам Платон не мог бы объяснить – применительно к Атлантиде, конечно. Потому нужен блиц-опрос всего населения шлюпа в течение двух дней…

– Почему два дня? Можно за один вечер – вопросов всего-то 22! – встряла в объяснение Ольга.

– А как насчет «утро вечера мудренее», торопыга ты моя? – не без ехидства нанес я ей ответный удар. – Опрос будет негласно-гласный, и вы можете спорить, обсуждать, помечать и зачеркивать… Оценка трехбалльная…

Далее дополнил Брис:

– Косвенных доказательств оставим только десять… Из набравших наибольшее количество баллов… Они станут нашей путеводной звездой в сравнительном анализе всех иных, кроме платоновской, Атлантид… Каждому выдается по клетке против каждого признака…

Протестующих не было. Оваций – тоже…

* * *

На третий день пути мы подошли к Босфору. И тут Брис, по договоренности со мной, коварно изменил план нашего плавания. Недаром он называл себя время от времени королем сюрпризов. Фактически все последующее движение по Босфору Брис интриговал нас новым предложением. И лишь выйдя за пределы вод Босфора, он почти проговорился:

– За пределами Мраморного моря нас ждет что-то такое… В общем, в обиде на меня не будете…

Итак, мы переночевали у берега, не доходя пять километров до входа в Босфор. Ольга хлопотала на камбузе, а Ириада уселась на носу шлюпа и отвела душу с карандашом в руке.

А затем, с рассветом, двинулись в пролив и почти пятьдесят километров шли малым ходом. Зрелище было незабываемое: по обе стороны на берегах распластался Великий город Востока. На воде было «многолюдно», и смотреть нужно было в оба – мы оказались песчинкой среди малых и средних судов, больших кораблей и монстров океанского типа. И потому, пройдя последний створ маяков в западных воротах Босфора, мы остановились на ночлег у крутого берега со спокойной водой.

Торопиться нам было некуда, и мы на следующий день шли в пределах видимости высокого берега Мраморного моря. Лишь к вечеру второго дня, пройдя около ста пятидесяти километров, вышли к проливу Дарданеллы.

И снова остановка, и снова – под прикрытием берега в чудесной бухте с бело-розовым дном из мрамора ввиду заброшенного причала. Как часто бывает на юге, ночь наступила неожиданно и повергла нас в глубокий сон.

Первым ночным вахтенным, по графику после ноля часов, оказалась Рида. Ее силуэт на корме, борту либо на носу можно было видеть все время до начала «собачьей вахты», то есть до четырех часов утра. Шлюп стоял на якоре метрах в ста от берега на спокойной воде, освещенной сильными лампами. Овал света простирался метров на пятнадцать от борта.

В разгар нашего сна нас разбудил ревун – своеобразный колокол громкого боя, свойственный военным кораблям. Мгновенно мы оказались на палубе, а Брис еще и с автоматом в руках, из которого он выпускал в воздух очередь за очередью. Присмотревшись, мы увидели стремительно удалявшуюся от нас к берегу узкую лодку на веслах с несколькими людьми на борту.

– Слава Богу, пронесло, – глухо молвил Брис.

Притихшие, мы сгрудились на корме в кокпите, и Брис, обращаясь к грекам-капитанам, сказал:

– Опять в этом же море, Мраморном… И снова под берегом… И снова ты, Рида, – наша палочка-выручалочка… Вовремя заметила…

А я вспомнил, что перед уходом ко сну Брис что-то тихо сказал гречанке-капитану: что-то вроде «надеюсь на тебя…».

Выяснилось, что здесь же, чуть западнее, на них уже пытались напасть пираты местного разлива. И Брис напомнил, что во время постановки на якорь мы видели несколько человек на берегу, которые издалека, не выходя к кромке воды, рассматривали наш шлюп в бинокль. – Я еще тогда обратил внимание… на бинокль… Вспомнил, что в первое нападение так же появлялись люди на берегу… с биноклем… Происшествие нарушило сон, и спать уже не хотелось. Начались расспросы несведущих о пиратских набегах.

– Что они могли сделать с нами? – спросила Ольга. – Если бы захватили шлюп?

– Ограбили, – сказал Проктогор. – В лучшем случае, конечно, избили…

– А в худшем? – уточнил Стоян. – Хотя что говорить, и так все ясно…

Настроенное было подпорчено, но к обеду мы уже не вспоминали о происшествии, весело оглядывая берега моря, сложенные из цветастого камня.

Чтобы поднять нам настроение, Брис ошарашил нас сюрпризом:

– Мы идем в Трою!

Кроме меня, остальные замерли как в последней сцене «Ревизора». И хотя аплодисментов не было, возражений также не оказалось. Как мне представляется, все озадаченно радовались такому повороту событий. И конечно, посыпались вопросы.

 

Троя и… Русь?

Проход двух проливов – Босфора, Дарданеллы и между ними Мраморного моря – занял у нас почти неделю. Это время мы потратили на изучение вопроса в трех плоскостях: естественно, Атлантида и Троя, которой приписывали также право считаться бывшим городом-государством. А третьей «плоскостью» стала… Русь?!

– А Русь-то причем? – взвилась Ольга. – За какие уши она притянута к Атлантиде…

– По нашей классификации косвенных признаков Русь не причем, – вторил ей Влад.

– Вы считать до трех умеете? – язвительно спросил я присутствующих, но обращаясь персонально к Ольге и Владу. – Я говорю о трех «фигурантах дела» – Атлантиде, Трое и Руси… Речь идет о Трое и Руси…

И все же мои товарищи смотрели на меня озадаченно, как на фальсификатора истории Атлантиды. Мне же хотелось подогреть интригу и «наказать» главных возмутителей спокойствия – Ольгу и Влада. И потому я демонстративно отвел Ольгу от кокпита, где мы все собрались, на нос шлюпа.

– Ольга, ты умеешь держать язык за зубами? – спросил я Ольгу в розовое ушко, отведя локон волос, которые щекотали мне нос.

Она кивнула и заговорщицки спросила, поняв, что ожидается очередной розыгрыш коллег по плаванию.

– Будем их интриговать?

– Еще как! «Слушай меня и не говори потом, что не слышала», – привел я цитату из сказок Шахерезады. – Я дам тебе кое-что почитать, а ты потом всем нам поведаешь о содержимом и выскажешь свое мнение. Это – про Трою и Русь…

Так и случилось. И уже поздним вечером Ольга, пользуясь маленькими квадратиками плотной бумаги с пометками, рассказала нам удивительную историю о том, что война с Троей – это якобы война… с Русью!

Вот о чем поведала Ольга.

Русская Троя? В «Слове о полку Игореве» речь идет о «Земле Троянской», которая употребляется в значении «Земля русская». Летописец рассказывает о «тропе Трояна», о «веках Трояновых» и о «царе Трояне» – одном из языческих богов древней Руси.

Многие современные историки уверены, что знаменитая Троя, с которой воевали греки, и Русь – это одно и тоже. Троян – русский царь, который в союзе с татарами и монголами пошел войной на Запад и без особого труда одержал победу. «Тропа Трояна» – это путь русско-монгольского войска из Малой Азии в Европу. В доказательство этого историки приводят труд александрийского ученого Клавдия Птоломея «Географическое руководство» (XI век новой эры), в котором он пишет о причерноморских городах Арусинии, Арасе, Растиянисе. Спустя семь веков знаменитый ученый – историк аль-Харезми в своем сочинении «Книга картины Земли» также в числе городов Северного Причерноморья называет Арусинию и Растиянис (IX век).

Во всех этих названиях без труда читается корень «рус» или «рас». Спустя еще пару веков (XI век) арабский исследователь аль-Идриси в своей исторической книге описывает «реку руссов», которая соединяла Черное и Азовское моря (нынешний Керченский пролив). В Европу русские пришли вместе с другими восточными народами. И были они союзниками огромной армии.

– Конечно, приятно оказаться причастным к Трое, – начал задиристо Влад. – Но… Мягко говоря, маловато доказательств… Или Ольга что-то упустила важное?

Такое Ольга стерпеть не могла:

– Я выбрала только главное: мнение ученых… А ты, Влад, не очень-то критикуй. Скоро будет твой черед, и тоже о Трое…

Мы решили, что знать о том, что существует в ученом мире мнение: Русь и Троя связаны древними узами, – это хорошо, но… Итог подвел Стоян, заявив, что информацию о Трое и Руси следует отнести к вопросу «кстати, о птичках…». О связи же Руси с Атлантидой никто даже не вспомнил. И так было все ясным.

Сообщение Влада о Трое было коротким, но обстоятельным. Пришлось с ним потрудиться: сократить его речь в три раза. При этом я дождался от него благодарности: «спасибо за науку из многого сделать что-то путное…». Было видно, что Влад увлекся проблемой, которой археолог-любитель Шлиман посвятил всю жизнь.

– Это – человек-гора, – восторженно говорил он коллегам. – Захотел и нашел. Причем у него сведений было не более, чем у нас об Атлантиде! А рассказал он о следующем.

Троя «по Шлиману». Первый шаг к открытию крито-микенской культуры (ее называют еще эгейской, III–II тысячелетие до нашей эры) сделал Генрих Шлиман. Поверив в реальность гомеровского мифа, он начал искать легендарную Трою.

И Шлиману повезло: ознакомившись с западным побережьем Малой Азии, он решил, что древняя Троя расположена на холме Гиссарлык. Здесь все совпадало с описанием Гомера, а прямо на поверхности земли он обнаружил остатки древних строений.

Раскопки начались в 1871 году, Шлиман нашел множество каменных орудий, керамических изделий и посуды. Во время следующих раскопок, в 1873 году, был обнаружен клад золотых вещей, находившихся в большом здании, которое он принял за дворец царя Приама.

Как выяснилось позднее, это была не гомеровская Троя, а поселение, возникшее на тысячелетие раньше. До конца своих дней (Шлиман умер в 1890 году) он так и не узнал, что, раскопав до самых нижних слоев холм, он открыл гораздо более древнюю, чем гомеровская, культуру.

Услышать эту историю одержимого идеей поиска Трои Шлимана было несколько печально, ибо он остался в неведении о своем еще более серьезном открытии. Унылое молчание прервал Брис:

– Друзья, мне кажется, что не только историк, но и историограф, и даже археолог должен стремиться найти в преданиях и религиозных текстах рациональное… Для науки… В этом главное кредо естествоиспытателя в его поиске истины…

– Ну-ка, Ольга, пошевели мозгами: что мы уже сделали – для науки, конечно? – весело закончил Брис.

– Но ведь именно так мы анализировали реальные факты в диалогах Платона, – горячо воскликнула Ольга. – Не правда ли?

– А это значит, что мы, как и Шлиман, на правильном пути, – заметил Влад, который весьма заметно и часто поддакивал Ольге, явно выражая свою симпатию к ней.

– Вы только подумайте, коллеги, – возбужденно стал говорить Стоян. – Немецкий археолог, следуя едва заметному пунктиру, намеченному гомеровскими строками, среди множества земель и стран он… разыскал легендарную Трою… – Стоян перевел дыхание и торжественно продолжил. – И руины ее вновь открылись свету солнца…

Несколько помолчав, разговор продолжил я:

– Не правда ли, идя по следам смутных упоминаний и полузабытых мифов, исследователи выводили из небытия города и целые цивилизации… Как хочется верить, что мы, ты, Ольга, и Влад, ты, Брис, и Стоян сможем кое-что добавить к тайне Атлантиды?

– Значит, – радостно и вопросительно изрек Влад, – нас ожидают «бумажные» путешествия в поисках этих самых «городов и целых цивилизаций»?

– Еще какие! – обрадовал я слушателей. – Есть о чем поговорить, если, конечно, вы поможете мне перелопатить гору, как говорит Влад, «бумажек»…

Вот такой разговор состоялся у нас поздним вечером вблизи выхода из Дарданелл. Мы прошли мимо старого парохода, стоявшего на якоре у берега. К нему приткнулась жилая баржа. Встали на якорь в турецких водах вблизи мыса, в глубине которого где-то высился холм с остатками Трои. А пока мы наметили план нашего визита в это легендарное место.

Ночь прошла почти без тревог, кроме крика какой-то ночной птицы, усевшейся на вершину нашей мачты. Однако, помня недавнюю попытку нападения на нас в Мраморном море, крик птицы поднял нас на ноги вроде колокола громкого боя. Опять на помощь вахтенному Стояну мы выскочили наверх, и опять с автоматом в руках готов был обороняться Брис. Закончилось все смехом, правда, не столь уж веселым. И все же мы еще поспали, и ранним утром Гор отвез нас на берег. Узкая тропинка вывела нас на видневшиеся вдали какие-то строения. Это и был знаменитый холм Гиссарлык. А строения – это подсобные помещения для работавших там археологов.

На территорию раскопок можно было войти через несколько «ворот». Но с нашей стороны прохода не было, вернее всего, потому, что нормальные посетители прибывали сюда со стороны шоссейной дороги, опоясывающей полуостров этой части турецкой территории. Пройдя по пояс по заросшему бурьяном полю, мы обогнули строения и подошли к большому щиту с планом раскопок.

И тут нас поразил Влад: своей предусмотрительностью и глубиной увлеченности делом Шлимана, как он провозгласил о своем участии в изучение проблемы Трои. Дело в том, что каждый из нас носил с собой в таких походах небольшие сумочки для вещей первой необходимости. У Влада в это день сумка была посолиднее, чем у каждого из нас.

И вот у входа на территорию Трои Влад остановился у плана и достал какую-то папочку, в которой оказался вычерченный им план тех самых раскопок.

– Друзья, – торжественно начал Влад. – Мы стоим у тех самых ворот, названных Гомером Скейтскими, где Шлиман интуитивно у внутренней стены обнаружил свой знаменитый клад. Это те самые ворота, через которые троянцы приняли решение втащить внутрь крепости «деревянного коня» с греческими воинами внутри…

Мы почтительно взглянули на нашего Влада, который рукой показал в сторону раскопок, в глубине которых под стеной стоял указатель с какой-то надписью. Почти бегом Влад опередил нас и громко зачитал: «Здесь 30 мая 1873 года немецкий археолог Генрих Шлиман обнаружил клад, условно названный „Сокровища царя Приама“».

Кто-то воскликнул, что Влад сделал отличный перевод с какого-то языка, но подойдя ближе, мы поняли: на указателе был текст и на русском языке. Припекало, и мы присели в тени на отесанные камни останков крепости. А Влад продолжал просвещать нас. Он извлек из глубины своей сумки листочки с крупным каллиграфическим почерком и зачитал следующее: «Однажды одним жарким утром Шлиман окликнул жену: „Сейчас же иди сюда. Это очень важно. Никому ни слова… Пойди и объяви рабочим, что они могут уйти домой и отдыхать в честь дня рождения мужа…“».

А случилось следующее, говорил Влад: «Шлиман натолкнулся на что-то железное. Вместе с женой Софией они копали, пока не отрыли большой медный сундук, внутри которого было золото, ставшее самой великой находкой ХIХ века…».

– А почему надпись на указателе гласит «условно»?

– Ученые-скептики утверждали, что сокровище якобы было найдено на разных уровнях раскопок (их было семь)…

– Ну и что это значит? – удивилась Ольга.

– А то, – возразил Влад, – Шлимана обвиняли даже в том, что он собрал эту коллекцию на рынках антиквариата…

– И кто же прав? – спросил Стоян.

Как лектор-просветитель, Влад сделал паузу, обвел всех взглядом и с видом заправского профессора изрек:

– Вопрос… остается… открытым…

– Что стало потом с кладом? – спросила Рида. – Ведь его в Греции нет… А в Германии его не нашли… После войны…

– Нашли, нашли – в России, в запасниках, кажется, Пушкинского музея в Москве, – отозвался Брис.

И снова вмешался Влад, явно претендуя на звание эксперта по сокровищам Приама:

– Давайте перекусим, и я кое-что вам расскажу и даже покажу такое, что… В общем – после трапезы… И ты, Ольга, не выпытывай у меня ничего…

– Очень надо! – фыркнула Ольга.

И вместе с Ридой начала накрывать на священных камнях легендарной Трои «завтрак на траве» с обычным русским пристрастием к колбасе, сыру, буженине и, конечно, черному хлебу. И еще – овощи: почти синие крупные помидоры, огурцы и перец, который Стоян почему-то называл болгарским, хотя мы купили его на турецком берегу. И конечно, вино – вот оно было точно болгарское, из подвалов наших калиакринских друзей.

Закончив трапезу, когда наиболее нетерпеливые стали поглядывать в сторону Влада, я так же многозначительно взглянул на него, призывая не томить товарищей своим загадочным молчанием.

– Так вот, други, рассказ будет о том, как сокровища Трои нашлись…

И снова пауза, интригующая всех и насторожившая меня. Ведь для сообщений Влада материал подбирал я. Подумалось: насколько удачно он смог ими распорядиться; и я не ошибся: Влад отлично усвоил лекторские приемы с мелким интриганством. Он молча достал из папочки пожелтевшую газетную вырезку, помахал ею перед нашими носами и, не дав посмотреть, сказал:

– Шлиман передал клад в 12 000 единиц золотых изделий в Берлинский музей. В годы Второй мировой войны сокровища хранили в бункере под землей, а в 1945 году они исчезли…

– И оказались… в Москве, – не утерпел я. – После событий девяностых годов… Их у нас обнаружили…

Чем, кажется, здорово огорчил Влада. Но он не растерялся и стал комментировать статью:

– Само название говорит за себя: «Сокровища Трои нашлись в Москве» и подзаголовок: «Кремль хранил свои секреты лучше, чем царь Приам». Это сенсация появилась в газете «Куранты» в сентябре 1993 года. И начиналась она с заявления президента Ельцина в Греции о том, что выставку «золото Трои» он обещал грекам прислать в Афины…

– И что же Пушкинский музей? Наши сотрудники? – спросил Брис. – Ведь вывезенная коллекция может быть за рубежом арестована?

– Точно так говорится в статье, – отметил Влад. – Там на владение сокровищами претендуют четыре страны: Греция, Германия, Турция и… мы, Россия…

– И все же, что говорит российская сторона по этому вопросу? – нетерпеливо требовала Ольга ответа от Влада.

– Вот ответ директора Пушкинского музея Антоновой, зачитываю: «Верните нам Янтарную комнату – тогда мы найдем сокровища Приама». Влад аккуратно сложил ценную статью и категорически заявил:

– Прочитает каждый из вас ее сам… На борту шлюпа, а то замараете ее руками…

И заметка исчезла в емкой сумке Влада. На стенде объявлений заметка появилась сразу же после прибытия на борт шлюпа. И какое-то время самые нетерпеливые заглядывали в кают-компанию.

Сама личность Шлиман заслуживает, чтобы о нем рассказать чуть подробнее: ведь он разрушил твердое мнение ученого мира, что древние легенды, мифы и предания – от лукавого, то есть вымыслы. Найдя через легенды и мифы Трою, он открыл дорогу к поиску с ориентацией на путеводную звезду из недр древних сведений. И о Шлимане хотелось сказать не сухим словом, а в терминах подвига.

«Тропа Шлимана» – в будущее…. Подвиг Гомера и Шлимана. Этот подвиг длился более 2700 лет. Слепой Гомер, знаменитый греческий поэт, признанный «отцом поэзии», жил на рубеже 900 годов до н. э.

Его популярность столь велика, что до сих пор семь городов Греции и Малой Азии оспаривают славу считать его своим земляком (Смирна, Родос, Колофон, Саламин, Хиос, Аргос, Афины). Прославили его две эпические поэмы – «Одиссея» и «Илиада». В последней он описал Троянскую войну.

Подвиг Генриха Шлимана случился в 1868 году, когда он, немецкий археолог-любитель, обнаружил легендарную Трою. Обнаружил, опираясь на Гомеровские строки из «Илиады», причем вопреки твердому убеждению, что эта поэма – вымысел.

Наверное, у каждого человека с детством связан эпизод, который и через десятилетия приводил его к дорогому его сердцу событию, углублению в него или просто добрым воспоминаниям. Такой эпизод случился в начале жизни Генри, сохранив в его душе светлое воспоминание.

Его отец-пастор зимними вечерами развлекал детей пересказом историй из «Илиады» о Троянской войне. И когда в семь лет отец подарил Генри иллюстрированную мировую историю, тот с восторгом принялся читать о Древней Греции и Трое и на десятилетия сохранил к ним глубокий интерес.

Повзрослев, Шлиман уволился из бакалейной лавки и пешком пошел в Гамбург, где за несколько дней преодолел годичный курс бухгалтеров.

Будучи фаталистом по натуре, он был убежден, что в 40-х годах девятнадцатого века на американских континентах он сможет разбогатеть. В самом начале пути в Венесуэлу в шторм его парусник погиб, а он и еще тринадцать человек спаслись и оказались на побережье Голландии.

И вот он в Амстердаме. Простой бухгалтер живет скромно, но благодаря своей незаурядной памяти за год смог изучить языки и бегло говорить на голландском и английском, итальянском и испанском, португальском и французском. Этот дар привел его в крупную фирму, где он изучил русский язык, наладив переписку с Россией.

В двадцать пять лет Шлиман уже возглавлял представительство фирмы в Санкт-Петербурге. Наступило время приличного заработка, получения наследства от умершего брата, путешествия в Калифорнию и увлечения «золотой лихорадкой». Его путь лежит в Нью-Йорк, Панаму, он видит пожар в Сан-Франциско и переносит две жесточайших лихорадки.

Но у него в кармане…400 000 долларов сколоченного капитала, он чудом избегает дизентерии, очередной лихорадки и опасных своих спутников. Он пересек Панаму на муле и снова очутился в России (1852). Успех в торговле еще более обогатил его, а неуспех в семейной жизни длиной в 17 лет довел его почти до безумия. Жил теперь он только работой, но троих детей и жену материально поддерживал.

К 1857 году Шлиман овладел греческим языком и страстно желал начать путешествия в страны его еще детского интереса – Грецию, Египет, Палестину, Индию, Китай, Японию… Теперь на все это у него хватало и денег, и времени. И он уехал САСШ, где открыл успешное дело, стал американским гражданином, развелся, но хандрил из-за пустоты в его жизни.

Через десять лет новая идея захватила Шлимана, и он организовал небольшую экспедицию археологов-любителей в Грецию, где удалось кое-что раскопать в замке царя Итаки. Но одержимый идеей найти гомеровскую мифическую Трою, он начинает раскопки на холме Гиссарлык на турецком азиатском берегу вблизи от входа в пролив Дарданеллы.

К этому времени «вечный раб поиска» Шлиман вначале нашел… по фотографии будущую верную спутницу жизни: гречанку, любительницу поэзии Гомера, нуждающуюся в деньгах, друге в делах и увлечениях, а главное – верную в любви и преданности мужу… Красивая гречанка беседу-испытание прошла успешно, ответив на все вопросы Шлимана коротким «да»! Более чем на двадцать лет брак Генриха и Софии стал союзом необычайно чувствительных людей, а природная мудрость обоих сделала его крепким и сердечным.

Первые раскопки холма оказались неудачными – местные землевладельцы изгнали Шлимана, а турецкие власти его просьбы об официальном разрешении «не слышали». Но раскопки продолжались, и в 1873 году был найден клад из 10 000 золотых предметов, которые Шлиман ошибочно посчитал сокровищами Приама, последнего царя Трои.

Сокровища нужно было спасать от алчных турецких чиновников, и он перевез клад в Грецию, где издал книгу, в которой заявил ученым-скептикам, что город, описанный Гомером, существовал на самом деле. Правда, теперь страсть Шлимана была обращена на поиск царских гробниц в Микенах на греческой территории. Там, на холме Агамемнон, вопреки мнению ученых, интуитивно, он у внутренней стены нашел те самые гробницы с золотыми украшениями и посмертными масками.

Последние десять лет жизни Шлиман прожил в своем дворце в Афинах, но волею случая умирал в одиночестве без медицинской помощи в «чужом» Неаполе, где, потеряв сознание, был принят за нищего. Знаменитый открыватель Трои ушел из жизни в шестьдесят девять лет (1890), и верная ему вдова до конца своих дней в статьях, книгах и встречах с людьми отмечала, что «ее Генри» сам нашел и помог ей найти смысл жизни.

И действительно, преодолевая серьезные трудности, Генрих Шлиман добился богатства ради исполнения своей детской мечты. И был вознагражден славой, а еще любовью замечательной женщины. И помог уверовать многим скептиков, что мифы и легенды – это нить к окрытию…

Это обширное повествование появилось на доске объявлений инеожиданно, но вполне естественно вызвало справедливую критику. А именно: когда все это происходило? И вот мы снова в открытом море, и снова все вместе в кокпите слушаем Влада.

– Я изучил син-хро-нистские таблицы, – солидно и с трудом выговаривал незнакомые научные слова Влад. – Они большие, но нас может интересовать два момента… Минойское царство с Троянской войной и появление поэм Гомера…

Влад обвел нас внимательным взглядом и добавил:

– А о государствах того времени – столетий и тысячелетий, поговорим, когда пойдем на Крит… Не правда ли, Максим? – обратился Влад ко мне.

Я кивнул и показал рукой на Бриса, и тот коротко сказал:

– Пойти-то мы пойдем, но до того будет еще один сюрприз… Влад, продолжай…

– Расцвет Минойского царства был в ХV – ХIII вв. до н. э., и Троянская война случилась около 1240 года, естественно, до новой эры.… Греческая мифология начала формироваться тогда же, то есть в 11 тысячелетии до н. э. И, наконец, написание Гомером «Илиады» и «Одиссеи» относится к IХ – VIII векам до н. э.

Став еще более серьезным, Влад заявил:

– А вот мое собственное мнение о великом человеке-гиганте Шлимане – это он разрушил неверие ученых в мифологию, как источник реальных событий… Именно он открыл зеленый свет поискам других городов… Впереди нас ждет Крит и еще кое-что, – загадочно закончил «гимн Шлиману» Влад.

А я ликовал – ведь вчера еще Влад, грубо говоря, двух слов по научным делам не мог связать, а сегодня? Душа пела и требовала увлечь подобным вниманием к старине Ольгу.

 

Едва ли это Атлантида…

Древняя история оказалась на нашем пути из Трои к Измиру. Где-то южнее в черте береговой линии лежал город, который был даже в названии созвучен Атлантиде. Миновать это место мы не могли и стали докапываться до исторического прошлого этого города.

Рабочая гипотеза работы над источниками: Танталис может быть Атлантидой?! Было подготовлено краткое резюме по этому городу и местности вокруг него, включая Малую Азию и ее Анатолийское нагорье.

Анатолийская Атлантида? Слов нет, история с Атлантидой весьма запутанная. Корень проблемы заключается в достоверности египетского происхождения легенды об Атлантиде. Ведь и Египет, и Афины были значительно позднее Атлантиды…

Вопрос стоит так: признать или не признать роль египетских жрецов в передаче легенды об Атлантиде? Но ведь Солон путешествовал по Ливийскому царству, где составной частью был Египет. И бывал он на Анатолийском побережье нынешней Турции. Более того, Солон обменивался разными историями не только с царем Крезом, но и с великим баснописцем Эзопом.

В Анатолию ведут многие нити мифологического характера. По словам Платона, первым царем Атлантиды был Атлас, и именно в его честь была названа якобы эта островная цивилизация. А Атлас – это знаменитый Титан из греческих мифов, который, поссорившись с богами, был ими наказан и поддерживал небосвод. Гнев богов был столь велик, что на эту работу Титана сослали. Там он свои силы надорвал, уронил небосвод и «организовал» тем самым Всемирный потоп!

И вот что любопытно: изображения фигур атлантов (титанов) известны по барельефам в Анатолии с ХV века до н. э. А значит, за тысячу лет до самых ранних греческих изображений атласов-титанов они стояли с поднятыми руками, якобы поддерживающими небесный свод? Так и хочется верить, что греки говорят правду о том, что ведут свой род от Атласа…, но Анатолийского. Историки античности приходят к выводу, что Тантал, по сути дела, является ливийским аналогом Атласа.

Характерно, что оба имени, Титан и Атлас, происходят от одного греческого слова, означающего «нести» или «терпеть» (русское «сносить трудности и муки»). Отсюда происходит английское слово «тантализм» – «пытки», «мучения».

Тантал правил собственным царством, в центре которого у горы Сипила находилась столица богатой золотом Лидии. Столица Танталис была разрушена сильным землетрясением, и ее развалины опустились на дно озера. Сходство судьбы Танталиса и столицы Атлантиды бросается в глаза: богатые города гибнут в результате землетрясения и потопа.

Получается, что обе истории «генетически» связаны между собой. Причем легенда о Тантале была известна при дворе Креза (около 570 года до н. э.) в то самое время, когда Солон посетил его владения. По свидетельству греческого историка Геродота, во время встречи Солона с царем они обменивались историями о превратностях судьбы.

Казалось бы, теперь все говорит о том, что Солон увез из Лидии историю о Тантале. Причем в ней содержатся якобы ключевые элементы для дальнейшего превращения в легенду об Атлантиде – от невероятного расцвета до катастрофы и гибели.

Но сразу встает вопрос: как могла история о затонувшем городе Танталис в Лидии превратиться в легенду о целом острове-континенте, погибшем за 9600 лет до н. э.? Бытует мнение, что географическое перемещение сцены катастрофы далеко на запад, к месту изгнания Атласа, вызвано тем, что и Солон, и Платон «перевели» имя Тантал в более знакомую греческую форму – Атлас.

И тогда, получив новое «местожительство» вблизи берегов Атлантического океана, история о затонувшем царстве Атлантида стала обрастать подробностями в процессе пересказа в устах нескольких поколений от Солона до Платона.

Вполне возможно, что при дворе царя Креза (VI век до н. э.) с уверенностью говорили о великом городе, построенном Танталом задолго до начала египетской цивилизации. Сам же Платон рождение этой цивилизации относил за 8000 лет до своего рождения. И он-то якобы и пришел к выводу, что Атлантида была еще на тысячу лет древнее Египта.

Итак, если исходить из вывода о том, что источник легенды об Атлантиде существовал на самом деле, то история якобы была вольно изменена Солоном и Платоном. Преувеличения превратили ее в описание мировой катастрофы.

Но зачем это нужно было и Солону, и Платону? Ведь просто описание истории одного или обоих городов уже заслуживает уважения любого бытописателя, даже без преувеличений…

Мы пытались разобраться, где мог находиться не менее легендарный, чем Атлантида, исчезнувший город Танталис. Античные авторы – греческий писатель и путешественник Павасаний (XI век н. э.) называл место гибели столицы царства Лидии у горы Сипила (сейчас – Манис-Даг). Это удаление более чем на 30 километров от современного турецкого порта Измир (Смирна) на побережье Эгейского моря.

Со слов тех же авторов, в этом бывшем городе был престол микенских царей, один из которых объединил греков для похода на Трою…

А пока бермудский шлюп нес нас к турецким берегам.

* * *

Когда, еще до Босфора, блиц-опрос закончился, то случившееся на борту «ковчега» исследование было обобщено и оглашено в Мраморном море. В пяти группах признаков косвенных доказательств очки распределились по степени доверия к Платону (из расчета максимума в 21 балл):

первое место занял «американский континент» (20,4 балла);

второе – «время гибели» (16,0);

третье – «утонувшие острова» (13,6);

четвертое – «границы острова» (12,4)

и последнее место, пятое, – «дальний материк» (10,0).

Таким образом, описание Платоном материка «напротив Африки и Европы» было воспринято нами с наибольшей правдивостью. И десять «призовых» косвенных доказательств выстроились в порядке, наиболее убедительном по отношению к предположениям Платона:

«противоположная сторона» (1 место),

«напротив Африки и Европы» (2),

«ограничение океана» (3),

«напоминает дугу» (4),

«не противоречит науке» (5),

«низкий уровень океана» (6),

«наводнения» (7),

«землетрясение» (8),

«вулканы» (9),

«остров – за проливом» (10).

Кто и какие делал пометки – неизвестно. Каждый проставлял свой балл в свободную клетку. Однако я все же попытался пропустить моих коллег по путешествию через сито в пять ячеек: по триаде – холерик, сангвиник, флегматик – с учетом диады: оптимист-пессимист.

Естественно, все эти ярлыки не однозначны и в человеке существуют во взаимосвязи. Просто чего-то одного больше, а другого… Но чтобы быть объективным, оценку я производил с точки зрения доверия к реалиям Платона в его описании Атлантиды!

Вне сомнения, первые роли в этом минимальном тесте были отведены Брису и Стояну. За ними скромно пристроился Максим, то есть я. Потом – Ириада, Проктогор и Влад, наконец, – почти полный пессимист, а точнее, экстремист-скептик – Ольга. В этом деле себе я дал слово, что мои нескромные рассуждения мои коллеги никогда не увидят. И не увидели – только после прочтения этих строк.

Сделав такие хитрые подсчеты, я вздохнул с облегчением: с таким коллективом дело поиска вести можно там, где Атлантиды нет, не было и никогда не будет! Но это для пессимистов. А оптимисты ориентируются на иной принцип: «Если не догоним, то хотя бы согреемся!».

Говорят, что пессимист – это хорошо информированный оптимист. Может, поэтому мы, старшее поколение, – все же оптимисты?

… От Дарданелл и Трои мы вышли к вечеру. Решили ночью вблизи пролива не идти – слишком велико движение на этой водной трассе. А риск нам был ни к чему. Укрылись милях в десяти от мыса с Троей в маленькой безлюдной бухточке.

Наши капитаны были на высоте: они выбрали место для стоянки не среди торчащих из воды скал, укрывавших нас от ветра. «Наша» бухточка имела пологий берег из песка и гальки.

– Если нагрянет шторм, то он может сорвать нас с якоря и бросить на скалы, – пояснил Проктогор, которого мы звали просто «Гор». Пояснение продолжила Рида:

– Барометр падает, но медленно… Может быть, успеем дойти до порта Измир и укрыться в его гавани?

– А далеко до порта? – спросила Ольга.

Ей ответил Влад, который спокойно отнесся к тому факту, что его в «капитаны» не взяли, хотя несение вахты доверили, правда, пока только в дневное время и в несложной обстановке.

– Миль 100… Сверялся с картой…

Морское примечание. Кстати, коли мы – моряки, то будем теперь говорить о расстояниях на «морском языке». Как и о курсах движения шлюпа. Остальную терминологию освоим в процессе плавания.

При навигационных расчетах расстояние на море измеряют в морских милях. Одна морская миля равна одной минуте земной широты – приблизительно 1852 метра (кстати, в отличие от сухопутной артиллерии, при расчетах морская артиллерия использует те же морские мили, это я подтверждаю как инженер морской артиллерии).

Для ее обозначения используют символ «М». Морские мили делят на 10 кабельтовых. Вот как выглядит в вахтенном журнале стандартная запись «5 миль 2 кабельтова» – «5,2 М». Это около десяти километров.

Единица измерения скорости судна – узел («уз.»). Один узел равен одной морской миле, деленной на один час, то есть «1 М за час». Единица измерения глубины – метр (м), а дробные значения измеряют в дециметрах, например «7,1» означает 7 метров и 10 сантиметров.

На другой день, выйдя из района Дарданелл, мы легли на курс вест-зюйд и, пройдя более 100 миль за пятнадцать часов, вышли к берегам порта Измир. Решили, как и при подходе к Босфору, в порт не заходить – укрыться в нем только в случае сильного шторма. Сильный ветер не был нам помехой. А о штормовой угрозе слышно по рации не было. Мы встали на якорь у припавшего к морю крохотного городка.

По карте получалось: гора Манис-Даг (в прошлом Сипила) располагалась по прямой километрах в 30, причем и от нас, и от Измира.

Ранним утром следующего дня мы покинули шлюп вшестером – на борту остался Гор, любезно отпустив Риду с нами. Кстати, сделал он это без сожаления и гримас даже мимолетного неудовольствия.

Чуть позднее, уже в пути, Рида шепнула мне:

– Гор – по натуре «одинокий странник»… Он не очень-то любит быть в толпе… И чувствует себя лучше всего, когда он в море, за штурвалом и один на один со стихией…

Услышав «одинокий странник», я поинтересовался у Риды, любит ли Гор норвежского композитора Грига с его «Одиноким странником»?

– Очень, – с теплотой в голосе вспоминая о Горе, ответила она. – Он собрал Грига всего…

Нас было шестеро, и мы наняли для визита к историческому месту такси-фургон. Ехали с комфортом, не отягощенные стандартной говорильней экскурсовода. Правда, у нас даже не было простейшего буклета о месте нашего интереса – слишком рано мы выехали из городка: все еще было закрыто – кафе, рестораны, отели, киоски печати… Словом, все места, где могли находиться нужные нам проспекты и книжки.

Нехватку «бумажных знаний» мы восполнили у первой же бензоколонки, собрав не только буклеты о цели нашего путешествия, но и все, что рассказывало об округе Измира и достопримечательностях Турции.

Водитель, турок лет тридцати, лихо вписывался в серпантин дороги, повизгивая тормозами на особо крутых поворотах.

Мы с Брисом переглянулись, поняли друг друга, и он сказал по-русски, что «если водитель верит в свое бессмертие, то жизнь пассажиров в опасности»?! Честно сказать, у нас были к тому основания. Наше кредо звучало по-другому: «Риск – благородное дело, если только его благородство этого требует!».

И Брис попросил не торопиться, пояснив водителю, что мы хотели бы подольше пребывать среди красот турецкой земли, а не пролететь мимо нее пулей.

– Мы ведь только первый час на вашей земле, – говорил он, не кривя душой, по-английски, – ведь перед нами разворачивается панорама воистину изумительная…

Казалось бы, события далекого прошлого станут более ясными, если посчитать город Танталис прообразом Атлантиды и поместить его якобы в место существования этой островной цивилизации. Мне представлялось, что легенды и идущие по их следам история с археологией должны будут показать нам, насколько правдиво можно оценивать это место, как Атлантиду, с позиции реалий легенды Платона.

И вот мы на земле рядом с городком Манис, привлекавшим столь много внимания историков и археологов. Стоим у подножья внушительной горы Сипила, у ее северного склона. Здесь, на высоте 300 метров над уровнем моря, в скальной нише высечена фигура женщины размером в десять метров.

Якобы скульптор, сын Тантала, высек этот образ, который древние и нынешние жители считают скульптурой богини-матери. Хеттские иероглифические надписи указывают на то, что этот уникальный монумент был создан во времена бронзового века – предположительно в ХIV веке до н. э. или еще раньше.

Греческий историк Павасания (XI век до н. э.) говорит, что рядом со скульптурой находилась могила самого царя – «гробница Тантала». И действительно, в нескольких километрах к востоку мы посетили необыкновенную усыпальницу, войти в которую можно было по высеченной в скале лестнице с шестью высоченным ступенями. За четким проемом двери сохранилась гробница с тщательно отделанными ровными стенами. По возрасту гробница относится к доантичному периоду, а ее строение столь необычно, что не с чем сравнить из сохранившегося из тех времен. Но предполагаемое время постройки – бронзовый век.

Между статуей и гробницей на горном утесе находятся руины греческого святилища, по сей день называемого «троном Пелопа». Этот монументальный свидетель якобы посвящен правнуку Тантала.

«Трон» представляет собой гигантское сиденье, вырубленное в камне на самой вершине утеса. Мы не избежали искушения посидеть на нем и уже из уважения к правнуку встали на него, окинув взглядом все вокруг: перед нами внизу круговым обзором простиралась прекрасная долина. В дымке терялись далекие горы…

Хеттская цивилизация оставила подобные «троны», только не столь внушительных размеров. И потому, говорится в буклете, эта «любопытная реликвия», созданная жителями древнего города Сипила (Танталис), также относится к бронзовому веку.

Прямо под утесом хорошо видна глубокая расщелина, из-за которой гора походит на «расколотую пополам, словно по ней прошла некая ужасная судорога природы». Так охарактеризовал эту расщелину один из ученых-исследователей этих мест в ХIХ столетии.

Расщелина имеет собственное имя, данное ей еще античными бытописателями: «Ярик-кайя». Они же сообщили, что гора Сипила оказалась расколотой в результате землетрясения, уничтожившего столицу Танталис. Значит, именно через эту расщелину из скалы хлынули воды, затопившие город? Да и само название содержит намек на воду, ибо в его корне содержится обозначение «вода»!

Еще недавно озеро существовало, но место последнего пристанища руин Танталиса было варварски осушено для пахотных земель местными фермерами.

На старых картах еще лет пятьдесят назад озеро Салое значилось именно здесь – прямо под статуей богини-матери. А сто пятьдесят лет назад, судя по воспоминаниям путешественников, озеро имело значительные размеры. По словам Павасания, некогда здесь находились различимые руины погибшего города. Но они исчезли под наслоениями ила. Ссылаясь на древних греков, английские специалисты по античной культуре рассматривали это место в качестве несомненного положения затонувшего города Танталис.

…Мы стояли на выжженной зимними ветрами и зноем уже жаркого солнца земле: здесь некогда было озеро, поглотившее целый город, и сегодня огромная статуя богини-матери все еще смотрит на долину, тысячелетиями охраняя ее.

Думалось, что, конечно, это каменное изваяние не могло быть творением пастухов-кочевников. Оно создано высокоразвитой культурой бронзового века. И вполне вероятно, это сделали предки тех, кто живет у ног богини сегодня.

Позднее я покопался в своих бумагах по НЯП и нашел кое-что о Танталисе.

Земля Танталиса. Город располагался очень удобно: в плодородной долине и на древнем караванном пути к реке Гедис, главной водной артерии царства Лидии. В хеттских летописях сообщается, что в древние времена жители поселения создали и статую, и «гробницу», и «трон».

Исследователи ХХ века, опираясь на многие источники, с уверенностью утверждают: именно здесь был Танталис из античной легенды. И потому это место стало превосходным объектом для археологов. В то же время они только предполагают, что на равнине вблизи статуи богини-матери погребены останки города, основанного в бронзовом веке.

Один из выводов современных археологов заключается в том, что Сипила (Танталис) была главным звеном между хеттской и микенской цивилизациями.

Археолог Питер Джеймс, автор нескольких книг о тайнах древних цивилизаций с интригующим содержанием, посетив это место, писал: «Мы ожидаем обнаружить там не центр сверхцивилизации, подобный платоновской Атлантиде, а просто крупный город – вероятно, сходный с Троей, которая существовала примерно в то же время на севере…».

О судьбе города можно только догадываться, и гипотеза о мощном землетрясении выглядит весьма правдоподобно. Ведь хорошо известно, что Измирская область Турции расположена в одной из самых опасных сейсмических зон нашей планеты Земля.

Исторические хроники засвидетельствовали опустошительное землетрясение в Лидии в XVII веке н. э. Тогда двенадцать городов погибли в одну ночь, когда «в земле образовывались огромные провалы, проседали горы и вздымались равнины». Так, в тот год в окрестностях Сипилы погибло второе по количеству жертв греческое поселение Магнезия, расположенное неподалеку от древнего Танталиса.

Античные бытописатели говорили в буквальном смысле слова о том, что города-де «уходили под землю». Однако, как говорит нынешняя практика, под воду уходили те из них, которые были рядом с «большой водой». Оползни служили причиной «соскальзывания» поселений в провалы, заливаемые потом водой.

Итак, землетрясение – это провалы, оползни, горные лавины, наводнения… Но разве это похоже на гибель платоновской Атлантиды?

Археологи надеются, что будущие раскопки позволят определить: был ли город Танталис в бронзовом веке? Подобен ли он платоновской Атлантиде? Действительно разрушен землетрясением и погребен под толщей воды?

…А пока мы побывали в месте со свидетельствами былого величия, столице Танталис с триадой монументальных памятников бронзового века. Мы с удовольствием зашли в местное шашлычное заведение с налетом европейского стиля.

Естественно, заказали все местное: мясо, сыры – острую брынзу и «дырчатый» жесткий, зелень, вино. Вид с крохотной терраски местного общепита открывался изумительный: над нами нависала гора, от края до края границы долины терлись в синеве далеких горных вершин, слабо пробивающееся сквозь молодую листву солнце делало ее полупрозрачной. И вокруг гулял ласковый и теплый ветерок, отчего так хотелось оставаться здесь подольше. Наш взгляд привлекли полуразвалины христианского храма, и мы, естественно, захотели на него взглянуть вблизи. Он, видимо, относился ко первой половине тысячелетия, возможно, даже позднее. Чувствовалась греческая манера росписи фресок, кстати, хорошо сохранившихся. Кому посвящен храм, мы не поняли. И только потом сели за стол.

Наш водитель категорически отказался сесть за один с нами стол. Однако с удовольствием принял поднесенное ему угощение, по его заказу и с нашей оплатой.

За столом возник разговор, который начала нетерпеливая Ольга: – Это и есть Атлантида?

– Конечно, нет, – возразил Влад. – Критерии не подходят!

Мы, старое поколение, помалкивали. Брис взял в руки сравнительный анализ в рамках Атлантида-Танталис.

– Давайте-ка перечислим пока только пять групп признаков косвенных доказательств, – сказал он.

Затем он указал на каждого из нас и, исключив себя, предложил:

– Каждый из вас назовет только одну группу… Оценивать коротко: «да» или «нет»… Оля, ты первая, прошу к барьеру…

Ольга вздрогнула и хотела возразить, видимо, с возгласом «А почему я?». Но, увидев мой насмешливый взгляд, сказала:

– «Границы острова» – нет.

Следующим был Влад:

– «Далекий материк» – нет.

– «Утонувшие острова» – нет, – сказала Рида.

– Конечно, «американский континент» – нет, – пылко возразил Стоян.

И очередь дошла до меня:

– «Время гибели» – и да, и нет… Но если землетрясение и прочее, то да… А общее, так это название, да и то в переводе на греческий…

– А в целом, Максим, в рамках всех намеченных нами десяти признаков? – спросил Брис.

– Конечно, нет.

– Итак, – подвел итоги Брис, – со счетом 5: 0 победила команда шлюпа «Аквариус» во главе…

– … с Брисом! – прервала его торопыга Ольга.

– …во главе с… Платоном! – Остановил Ольгу уже я, взмахнув в ее сторону рукой.

И чтобы не расстраивать ее, протянул руку для пожатия. От последних «неудач» Ольги всем стало весело, и мои товарищи накрыли своими руками наши две.

До городка оставалось минут десять езды, и машина бодро катила вдоль высокого берега. На мысу, выдававшемуся в море больше других, еще издалека стала видна вышка ветряной мельницы. Подъехав поближе, мы обратили внимание на кольцеобразную деталь в ее конструкции. На высоте в две трети был смонтирован барабан. Его стенки были изготовлены в виде низкого усеченного конуса, покрытого элементами солнечных батарей.

Как стало понятным, перед нами были генераторы электрической энергии – от солнца и ветра. Но особенно меня на вышке заинтересовали два флага – турецкий и японский. Водитель пояснил, что мы видим устройство японского производства, которое проходит в Турции испытание.

– А для чего электроэнергия? – спросил я.

– Кажется, воду добывают, – неуверенно ответил водитель. – Там каких-то четыре насоса…

Я не выдержал и попросил Бриса заехать на эту установку, ибо в Японии мне приходилось видеть нечто подобное, связанное с опреснением воды.

Мы подъехали к воротам, заговорили с охранником по-английски и тот немедленно вызвал сотрудника станции. Инженер проводил нас в небольшой светлый и чистый зал с опреснительной установкой морской воды. А «четыре насоса» оказались четырьмя источниками питания: от ветра, солнца, автономного дизель-генератора и общей электросети. Зная, что рациональные японцы денег на ветер не бросают, я спросил об экономической стороне дела с опреснением. Инженер пояснил: ветер используется до 70 %, солнечные батарейки – на 40 %, дизель-генератор – на 20 %, а национальная электросеть – только в крайнем случае, потому что… дорого.

– А как вы удаляете осадок от морской воды?

И был несколько удивлен ответом:

– Мы не удаляем, а вместе с опреснительными змеевиками продаем в японскую фирму…

Видя мое некоторое недоумение, инженер пространно пояснил:

– Япония покупает накипь для выделения из нее редкоземельных элементов… И этих средств, полученные от фирмы, хватает, чтобы окупить затраты на электроэнергию из общей сети и дизель-генератора…

– А для кого нужна опресненная вода? – поинтересовался я снова.

– Она идет на нужды турецкой фирмы-владельца этой установки. Такие установки все чащепоявляются в Турции – это японцам выгодно… Нечто подобное я посещал вблизи древней столицы Японии в городе Камакура.

Прошло тридцать лет, и я попытался этой японо-турецкой идеей заинтересовать Бриса. Казалось, Брис за идею не ухватился. Однако при подъезде к пристани Брис вышел из задумчивости и сказал, что на многочисленных греческих островах налицо две проблемы: мало воды и даже дорогого электричества.

– Но начинать следует с японцев, – обрадовался я интересу Бриса. – Они заказчики и могут ставить эти ветряки с солнечными батареями, получая взамен сырье для выделения редкоземельных элементов…

– Ты прав, Максим: вложения быстро окупятся и люди получат устойчивый приток воды и электричества… На каждый остров – по установке…

– Вот и начинай со «своего» острова, Брис…

…Посещение Танталиса было скорым, но никто не печалился тому, что место не оказалось Атлантидой. И хотя наша уверенность выглядела стопроцентной, все же мы осознавали: мерка-то была нашего собственного разлива.

Сигнал на шлюп, и тремя заездами в надувной лодке мы оказались на его борту. По пути к шлюпу Гор заинтересованно слушал наш короткий рассказ, который мы поведали ему, перебивая друг друга. А он, по-доброму поглядывая на молчавшую Риду, кивал нам и сам предвосхитил «поражение» Танталиса перед Атлантидой.

А Рида молчала, потому что после обеда Гор и Рида, тесно прижавшись друг к другу, уселись на носу шлюпа, и она подробно все ему рассказала. Под рокот непонятного для меня их греческого разговора я глубоко заснул в кают-компании.

Отдохнув, все собрались на совет с целью выработать план дальнейшего плавания. Как всегда, совет начинал Брис. И, ни к кому не обращаясь, он сказал:

– Думаю, никто из нас не проиграл, побывав на древней земле исчезнувшего Танталиса…

Естественно, мы не возражали и ждали продолжения спокойной, несколько задумчивой речи Бриса.

– Нам бы неплохо было найти следы связи Танталиса с Русью… – С Русью? Как и Троя? – чуть ли не хором спросили мы. Но Брис уже отвлекся от темы – это с ним случалось. А мы не стали допытываться до сути его короткого упоминания о Руси. Как оказалось, напрасно…

Тем временем Брис взял слово и напомнил, что в Средиземном море имеются еще два места, претендующих на звание Атлантиды.

Это – остров Санторини и остров Крит, оба в южной части Эгейского моря.

– Однако, думаю, вы оказались так далеко от дома не потому, чтобы искали только следы Атлантиды? Конечно, это наша суперцель. Но… Брис обвел всех суровым взглядом и решительно провозгласил:

– Приглашаю всех к себе домой, в гости на остров Занд, а ныне – Закинф, где «Русью пахнет»!

Мы молчали, ибо ни «остров Бриса», ни Крит, ни Санторини в наших лекциях не были еще освоены.

Одно было ясным, что Брис слов на ветер не бросает и всегда предлагает что-либо дельное, а подчас и интригующее.

– Спросите Риду и Гора о местах, ставших мне родными, – это сказка и сплошная история…

Мы сидели в кокпите и могли видеть и слышать друг друга. Конечно, наши два капитана радостно закивали – им светило побывать дома, в родных стенах.

– И сколько времени туда идти? – спросила Ольга, обращаясь к капитану и Брису.

Гор пояснил, что туда менее пятисот миль пути, а значит, – это чуть более двух суток, если идти и днем, и ночью. И если, конечно, будет нужная погода.

– Берег сообщает, – уточнила Рида, – барометр и метеосводка предсказывают хорошую погоду… Я проверила по всей трассе… до Закинфа…

Я искал следы досады на лицах моих спутников, но напрасно – они весьма заинтересованно и дружелюбно смотрели на Бриса и капитанов.

– Санторини посетим на обратом пути, – решительно заметил Брис, – дней через десять…

– А почему не Крит? – засомневалась Ольга.

– Потому что Крит пострадал именно из-за Санторини, – отрезал Брис.

На том и порешили. И каждый фамильярно похлопал в знак согласия по плечу непредсказуемого Бриса. К этому моменту наш «Аквариус» лихо выскочил за пределы бухты, поднял все паруса и пошел на запад в сторону Ионического моря, оставляя Пелопоннесский полуостров к северу.