Два реальных претендента. «Атлантида, унесенная временем»

Хроника «известных» катастроф

В результате работы ученых – историков, археологов и других специалистов – находки выстраивались в цепочку звеньев: извлеченные из забвения неизвестные ранее события из жизни народов, государств и целых цивилизаций.

Середина 5000-летия до н. э. В Мексике найдена пирамида, значительная часть которой покрыта лавой. Геологи, исходя из даты появления лавы, утверждают, что пирамида была воздвигнута в то время, когда, по мнению археологов, столь высокоразвитая цивилизация не могла существовать. Тем не менее, радиоактивный анализ основания пирамиды показал, что она была покинута людьми еще в 2160 году до н. э.

Шумерский период. Несколько поколений исследователей ведут широким фронтом работы в Двуречье. Но до сих пор раскопано не более 1 % всех городов, существовавших когда-то на этой земле. Остальные лежат погребенными уже не одно тысячелетие.

Библейские тексты и шумерские таблички. В табличках были названы пять городов: Эриду, Баб-Тибра, Ларак, Сиппор, Шуруппак, и они утверждали, что города существовали до потопа. Долго веры табличкам не было, но… уже три города из них найдены. Раскопки показали, что этот район постигло сильное наводнение. И был сделан вывод: библейские тексты подтверждены сведениями на шумерских табличках – реально города были, как было и наводнение.

12 042 год до н. э. Этой датой определяется существование некой цивилизации в Центральной Америке, которая возвела каменную стену с изображениями. Там же имеются, как предполагают, и более древние изображения и надписи.

4 000, 17 000 и 30 627 лет до н. э. Такова динамика представлений ученого мира о возникновении первых государств в долине Нила. Так утверждал «отец истории» Геродот и его современники на основе египетских письменных источников. Но с последней даты начинает историю Египта жрец Манефон (IV век до н. э.).

36 525 и 48 863 года до н. э. Эти даты приводятся в трудах византийского историка Спеллиуса, опирающегося на «Древние хроники» египтян, которые вели с этого года египетские жрецы (дата первая). Вторую дату приводит греческий историк Диоген Лаэртский (III век н. э.), утверждавший, что египетские жрецы хранят записи, уходящие в прошлое до Александра Македонского.

70 000 лет назад. В долине Нила обнаружены каменные орудия, свидетельствующие о присутствии в этих местах человека.

2 000 000 и 4 000 000 лет назад. В Южной Эфиопии (1969) новые находки экспедиций бельгийских, французских и американских ученых снова удлинили время существования человека на Земле.

30 000 000 лет назад. Найдены материальные следы существования человека: на дне озера Титикака в Андах на высоте 4 000 метров обнаружены остатки построек и стен, состоящих их огромных глыб, а также мощеная мостовая длиной в километр… Но подъем этой части суши и появление гор происходили… в третичном периоде, когда, считалось, человека еще не было.

В начале ХХ века утверждалось, что, например, в Америке человек появился 4 000 лет назад, потом – 10 000, 25 000 и, наконец, 40 000. Затем прозвучала цифра 100 000 лет назад. И вот теперь существуют материальные свидетельства, говорящие о прошлом в 4 000 000 лет! И еще раньше…

Предыстория человека оказалась значительно продолжительнее. И не потому ли тем самым возможность жизнедеятельности на Земле неизвестных нам ранних цивилизаций подтверждается? Умножают доверие убедительные факты: древние находки и длительность существования человека.

Столь большой срок жизни человека на Земле позволяет достаточно уверенно предполагать, что в этот период он мог наблюдать многочисленные катастрофы, в разной степени угрожающие для его среды обитания и формы общественного устройства. Это находило место в его письменных материалах, которые до нас в большинстве своем не дошли, а устные обрастали значительными искажениями.

Тем не менее, истоки земных катастроф удается все же проследить по скудным прямым и косвенным доказательствам. И среди них – метеоритные и астероидные атаки Земли, лунные наводнения и даже сведения о цикличности земных катастроф планетарного масштаба.

Так что можно сказать об истоках земных катастроф с позиции сегодняшних сведений о них? Особенно много о катастрофах на Земле говорили лет сто пятьдесят назад. Идею периодичности катастроф предложил талантливый французский палеонтолог Жорж Кювье.

Свое видение причины гибели от катастроф бесчисленных видов живых существ он формулировал так: «Одни, обитатели суши, были поглощены потопами, другие, населявшие недра вод, оказались на суше вместе с внезапно поднятым дном моря…».

За последние два столетия выдвинуто три основных гипотезы происхождения катастроф: геологическая (движение рифов и наводнения), вулканическая и космическая (метеориты и астероиды).

Локальные наводнения случались в районе Средиземного моря. Там тысячелетиями растущие горные цепи перекрыли ему сообщение с Индийским и Атлантическим океанами. Из-за недостатка воды это море постепенно пересохло, местами до пяти километров в глубину. Безводный кризис закончился внезапным прорывом в море атлантических вод через Гибралтарский пролив. Это случилось в результате воздействия трех факторов: подъема уровня океана, тектонических процессов и эрозии стенок котлована. На заполнение моря водой ушло до 20 000 лет, и закончилось оно где-то 5 330 000 лет назад. Колебание уровня Мирового океана зависит от двух основных земельных явлений: во-первых, изменения площади материковых льдов, и во-вторых, расширения в центральных частях в с е х океанов срединоокеанических хребтов. Что это значит?

Массы воды питают ледники, набирая ее в океанах и тем самым осушая шельфы суши. И обратный процесс – ледники тают, и их масса воды давит на дно, порождая новые сети гор и выталкивая воду из чаши океана на сушу. Но океан шаг за шагом отвоевывает у суши в год… по миллиметру. И потому живой мир успевает приспосабливаться к новым условиям и массового вымирания не происходит.

Если говорить о ХХI веке, то в результате потепления карта возможного затопления территории Евразии (при подъеме за все столетие на 1 метр) не скажется серьезно на береговой линии стран. Подтопление станет значительным при уровне в 5 метров: в Голландии, Бельгии и Дании, в Венеции, в России – в районе Краснодара, в море Лаптевых; в Китае – на восточном побережье (Желтое море).

Но если подъем воды достигнет 25 метров, то в России под воду уйдет вся Прикаспийская низменность и многие заливы-губы Северного Ледовитого океана.

Общие потери прибрежных государств Евразии составят от 10 до 20 % суши.

Теперь о метеоритах и их падении на Землю. Опознана людьми лишь ничтожно малая часть следов падения метеоритов. За миллиарды лет существования Земли большинство падений космических тел приходилось на моря и океаны, которые составляют 70 % ее поверхности.

За этот период обширные участки суши и целые материки, опускались и становились дном океанов. Другие районы Земли поднимались, образуя сушу. Так время и геологические процессы постепенно стирали следы падения на Землю космических тел.

И если против жизни на Земле выступала какая-то сила, то это чаще всего были катастрофы, вызванные космическими причинами.

Справка. 250 000 000 лет назад. В Южной Америке была признана метеоритной гигантская чаша диаметром в 40 километров. Она возникла в результате падения большого тела, вызвавшего взрыв, равный силе крупной водородной бомбы.

Десятки тысяч лет назад. Устные предания индейцев племени навахо говорят о боге, который «спустился с неба в долину в огненном столбе, уничтожившем все вокруг». На месте «приземления бога» оказался огромный метеоритный кратер глубиной свыше100 метров и почти 1500 метров в диаметре.

1847. В Богемии, Германия, метеоритный камень упал на дом, серьезно разрушив его.

1868. В районе Варшавы прошел метеоритный дождь – «выпало» 100 000 камней весом до 10 килограммов.

1908. В районе Подкаменной Тунгуски, Сибирь, в небе взорвалось огненное тело, повалив лес на площади в 2200 квадратных километра. В момент падения наблюдался огненный столб высотой в десятки километров.

24 июня 1938 года. В Питтсбурге, США, над городом произошла вспышка яркого света и оглушительный взрыв от упавшего вблизи метеорита.

1790–1954. В Центральной Европе зафиксировано 27 падений крупных метеоритов на дома.

1980–2000-е годы. Сведения нашего времени, причем из России. Поиск следов, оценка находок и выводы по Тунгусскому «метеориту» так и не вскрыли природу падения на Землю этого огненного тела. «Посещение» Тунгусом увязывается с прохождением вблизи Земли кометы Энке или Галлея – «косматой звезды», как назвали ее еще древние греки. Комету Галлея ученые стали наблюдать с ХIV века по сей день: она циклично появляется на нашем небосклоне каждые 77 лет. Кое-кем считается, что из ее хвоста «выпало» Тунгусское космическое тело. Более того, ученые предполагают, что ядро кометы (газопылевое-твердое-ледяное) может достигать нескольких километров в диаметре!

Но если ТКТ было «давно» и «далеко» от людей (1908), то падение Витимского болида в Восточной Сибири (2002) описывают наши современники фактически так же, как в летописных преданиях: «появление в небе огнедышащего змея». Ну, а вывод по Витимскому болиду?

«Хотя на месте падения болида побывало несколько экспедиций, в опубликованных отчетах нет ответа на вопрос: какова природа Витимского космического тела?» Сводки с фронта борьбы за раскрытие тайны Тунгусского феномена не добавили чего-либо нового при обследовании падения и Витимского, и Красноярского, и Калужского метеоритов…

Что же тогда говорить о древних людях, которые, например, в падении метеорита 2 500 лет назад на острове Сааремаа видели того же «огнедышащего дракона»? Не правда ли, это такое же свидетельство, как и от людей нового тысячелетия: древние «огнедышащие драконы» – это увиденная и сохраненная для нас правда о падении космического тела: то ли метеорита, то ли астероида…

Что такое легенда о Фаэтоне? Речь идет о падении на Землю то ли метеорита, то ли астероида. Предположения астрономов: легенда о Фаэтоне повествует о падении на Землю огромного метеорита.

Вокруг Солнца, кроме планет, вращается пояс довольно крупных небесных тел – астероидов. Астрономы подсчитали общую массу пояса и «сложили» ее в одно тело. Получилась «планета» диаметром около 5 900 километров. Был сделано предположение: возможно, такая планета существовала и была одним из спутников Солнца – меньше Марса и больше Меркурия. Считается, что эта гипотетическая планета, названная Фаэтоном по имени мифического героя, погибла в результате какой-то космической катастрофы.

И еще – уже не вывод, а серьезное предупреждение: ее обломки несут угрозу Земле! В мае 2006 года в мире появилось предупреждение: к нам летит метеорит, оказавшийся астероидом из списка особо опасных внеземных объектов НАСА, открытым в конце апреля.

800-метровый астероид летел в сторону нашей планеты с вероятностью столкновения один к шести миллионам. В этот раз «камушек» пронесся рядом – в 432 тысячах километров (это чуть дальше, чем до Луны). Падение? Ну и что?

Но встреча с астероидом такого размера может мгновенно изменить климат на всей территории нашей Ппланеты. При падении в океан астероид может вызвать цунами высотой в десятки метров и выброс миллиардов тонн пара в атмосферу. Прибрежные города были бы сметены огромными водяными массами. При падении на сушу астероид поднял бы в воздух пыль, которая затруднила бы доступ солнечных лучей к поверхности Земли. А это уже – зима…

…Было определено, что размер пролетевшего мимо небесного тела – 410 на 929 метров. И вот сегодня «под контролем» НАСА находится более 700 опасных космических тел из 1100 предполагаемых.

И что по этому поводу говорят древние и не слишком давние наблюдения?

Солон – Платону (VII–VI и V–IV векf). Египетские жрецы рассказывали Солону, что под мифом о Фаэтоне «скрывается та истина, что светила, движущиеся в небе и кругом Земли, уклоняются с пути и через долгие промежутки времени истребляется все находящееся на Земле посредством сильного огня».

В М книге «Сиббилы» говорится о появлении на восточном горизонте какого-то огненного тела, свет которого затмил свет Солнца, и которое затем обрушилось в океан.

Ирландские предания говорят о странных «облаках», возникших на небе после потопа, которые распадались и падали на Землю, причиняя величайшие разрушения.

Индийские предания утверждают, что после потопа на небе взошло семь Солнц, а потом «одно Солнце пожрало шесть остальных».

Из легенды кодекса майя «Чилам Балам»: «Шел огненный дождь, земля покрылась пеплом, деревья клонились к земле. Камни и деревья были разбиты. С неба сорвался Великий Змей… Небо вместе с Великим Змеем рухнуло на Землю и затопило ее».

Китайские предания и тексты упоминают, что во время катастрофы море далеко отступало от побережья, а на противоположной стороне поднялась огромная приливная волна.

Итак, метеориты и астероиды, возможно – кометы. Недавно болгарский астроном Н. Бонев высказал предположение: если астероид Эрос (17 км в диаметре) или Церера (770 км в диаметре) проходили на расстоянии шести земных радиусов (около 30 000 км, что более чем в 10 раз ближе, чем Луна), то они могли создавать приливную волну в 10 раз сильнее обычной.

А вот предсказание американского астронома Г. Юри: встреча с ядром кометы способна причинить Земле бедствие, равное по масштабу энергии взрыва 500 000 водородных бомб (для сведения: падение Тунгусского метеорита по вывалу леса оценивается только в 1000 атомных бомб!).

Предположения и предсказания? На основании чего? Известный астроном Багров, д. ф-м.н., ведущий сотрудник отдела космической астрометрии Института астрономии РАН не исключает, что однажды астероиды могут подлететь к Земле ближе… Если орбита астероида заходит внутрь орбиты Земли…

Но, по мнению ученого, в истории земли было много случаев космических катастроф. Несмотря на миллионы лет эрозии, на поверхности нашей Планеты обнаружено около 20 «звездных ран» – гигантских кратеров от 20 до 300 километров в диаметре. Правда, он считает, что «наносили эти „раны“ не астероиды, а кометные ядра(?), которые были больше по размеру и составу последнего небесного тела, миновавшего нас».

Почему знак вопроса? Известно, что обычное ядро кометы – это, образно выражаясь, большой ком грязного снега и льда, а астероид – это глыба из камня и железа. Наиболее знаменит в истории человечества случай с падением космического тела 65 миллионов лет назад, после которого образовался кратер – ныне Мексиканский залив. С этим «нашествием» связана гибель динозавров и около 95 % всех живых организмов на Планете…

Луна – источник катастроф? Бытует мнение, что Луна – аномалия в космической системе. Среди астрономов существует идея захвата Луны Землей. Период «захвата» сопровождался возникновением на планете приливной волны в несколько километров, что приводило к катастрофам.

Смутные отголоски такого события, когда на ночном небе Земли не было Луны, находятся в преданиях майя в их хрониках, уходящим традициями в допотопные времена, когда «небо освещала Венера».

В карело-финском эпосе «Калевала» и в южноамериканских преданиях считают Луну причиной происходившей космической катастрофы. Бушмены Южной Африки в мифах о катастрофе утверждают, что до потопа Луны не было.

В Греции на юге Пелопоннеса была легендарная страна Аркадия. В этой стране бытовало повествование, что «потоп был давно, до появления Луны», которая возникла после катастрофы и «не сияла на небе».

Апполоний Родосский (III век до н. э.), главный смотритель великой Александрийской библиотеки, писал, что некогда на небе Луны не было. Этот факт смотритель нашел в древнейших рукописях и текстах, впоследствии потерянных или погибших.

Анаксагор (V век до н. э.), греческий математик и астроном, отмечал, что Луна появилась на небе позже возникновения Земли.

Ряд ученых выдвинул гипотезу о существовании «первой Луны», которая упала на Землю и вызвала катастрофу. Масса ее вещества обнаружена на большом пространстве: в Центральной и Южной Америкt, на дне Тихого океана, где найдены однородные слои белого пепла в 5-30 сантиметров и избыток никеля…

Повторение катастроф? Об этих событиях говорят библейские тексты. После указанного выше, когда этим текстам серьезные ученые не верили, а ряд сведений из них подтвердися, к ним начинаешь относиться по-другому.

В текстах, в частности, сообщается следующее: «Солнце померкнет, и Луна не даст света своего. И звезды спадут с неба, а силы небесные поколеблются… О дне же том и часе никто не знает…».

В Индии арии, пришедшие из неизвестной прародины, потрясенные катастрофой, в священных гимнах просят бога «твердо держать Землю». В мыслях о возвращении катастроф прошла вся жизнь майя.

Ожиданием новых катастроф проникнуты пророческие тексты Вавилона. О цикличности катастроф писал Талмуд. У книги индейцев «Пурины» утверждают цикличность таких бедствий, которые могут произойти.

Индийский эпос «Махабхарата» говорит о том, что грядет день, когда «бурлящие воды нового потопа поглотят Землю».

Египетские жрецы – Соломону (VII–VI века). «Вы помните только один потоп, а их было много до этого. Время от времени наша цивилизация, как и другие народы, уничтожается водой, которая обрушивается с неба… Человечество постигли в прошлом и еще постигнут в грядущем многочисленные катастрофы…».

Опираясь, в частности, на сведения, оставленные Соломоном и Платоном, римский историк Цензориус (III век до н. э.) пытался назвать периодичность подобных катастроф: «Земля переживает такие катастрофы каждые 21 600 лет…».

…К чему бы это «отклонение» от «темы»? Да все к тому, что, соглашаясь на право существования катастроф (геологических, вулканических, космических) на Земле в виде наводнений, землетрясений и вулканической активности, мы можем с уверенностью говорить о том, что и Атлантида могла погибнуть таким образом. А среди упоминаний о гибели цивилизаций с развитыми знаниями, вполне возможно, говорится об Атлантиде.

Итак, длительность существования человека, следы прежней жизнедеятельности цивилизаций и катастрофы, их уничтожившие, – это звенья одной цепи. И Атлантида вписывается в эту цепь в виде косвенных свидетельств, причем не только от Платона…

Парадокс двух Атлантид

Как видно из предыдущих записей, о самой Атлантиде говорилось пока мало. И это не случайно. Ведь коллеги по поиску косвенных доказательств существования этой цивилизации (когда, где, как погибла) должны были пройти «ликбез компетентной грамотности» о делах Земли, причем до, во время и после Атлантиды. И они этот курс прошли и даже дипломы получили.

После оповещения капитаном Гором, что «на горизонте остров Санторини», мы оказались перед выбором: где искать Атлантиду – в Средиземноморье или за Геркулесовыми столпами?

Чем наш коллектив располагал? Своеобразной «дуэлью» двух районов существования Цивилизации Атлантида. Причем чаша весов пока была на стороне Платона.

– Что будем делать? – спросил Влад. – Мы ведь уже полюбили свою версию, «Атлантиду Платона»?

– И я уже присох к этой версии, – вторил Стоян.

– А я – против! – решительно заявила Ольга. – Как архивариусу географического клуба, мне удалось покопаться в максимовских НЯПах, особенно в журналах и брошюрах…

– И что же ты нашла? – спросила Рида, все более активно участвуя в наших «атлантделах».

– Понимаете, много еще из темы знаний осталось вне наших голов, – выпалила Ольга.

Ее поддержали Брис и я, говоря, что мы копнули только факты о знаниях для людей.

– Причем речь идет о количественной стороне дела, – сказал Брис. – Но мы не всегда давали качественную оценку с учетом связи разрозненных фактов по месту и времени…

– Значит, Ольга накопала кое-что о качественной стороне? – спросил я. – И что же?

И был поражен, когда Ольга решительно заявила:

– Да, вот я такая! Накопала, но не только в рамках «количество-качество», а глубже… Это, это…

– Ольга, не об этом ли ты говорила недавно? – пришел ей на помощь Влад.

Ольга напряглась и с грустью сказала, обращаясь ко мне:

– Если вы меня не поддержите, то я выйду из членов клуба навсегда!

Смех был гомерическим, и он был столь силен в этой трагико-комической ситуации, что Ольга включилась в общее веселье и захохотала. Правда, сквозь слезы. Я с одной стороны, а Брис – с другой, обняв, в один голос «обозвали» нашу непоседу «птахой». И попросили признаться: что же она узрела между понятиями «количество» и «качество» в оценке фактов?

– Логику! – выпалила Ольга. – Логику в пользу нескольких фактов в момент их качественной оценки.

– И ты можешь привести пример? – просил Стоян, молчавший до сих пор то ли от удивления Ольгиной прытью, то ли от собственного прозрения.

От волнения Ольга даже встала и, держась за леер, объяснила:

– Помните, в «убедительных предположениях» американская дуга в Атлантике? И сколько было попыток увести нас в иные «Атлантиды»? Но мы не поддались – дуга говорила сама за себя!.

– Итак, дети Шлимана, за работу, – призвал Брис. – Властью, мне данной, указываю: все на фронт, в помощь Максиму….

* * *

С этого момента и до прихода в Тиру на Санторини я из каюты не вылезал. И шесть часов лавирования галсами с видом на остров дали мне возможность разобраться в главном – как строить мост: вдоль реки или поперек (это у меня хотя шутливый, но хорошо апробированный подход к дилемме)?

Речь шла от обратного, то есть объявить самим себе, что мы с «атлантической» Атлантидой – неправы! Считая, что место Атлантиды за Геркулесовыми столпами, мы поверили Платону, но нужно было поломать голову над точкой зрения ученых, информированных на уровне сегодняшнего дня.

А они, серьезные ученые-атлантологи, категорически исключали Атлантиду атлантическую! Они чуть ли не хором заговорили об острове Санторини, связывая его с судьбой и гибелью Атлантиды. А тут – ну не странно ли! – какие-то дилетанты за основу будущих логических измышлений в судьбе цивилизации берут не ее деятельность, а призрачные факты и обстоятельства гибели.

Атлантолог Н.Ф. Жиров, крупнейший специалист в этой области и сторонник Атлантиды в Атлантике, однажды заявил: «Мы твердо убеждены, что проблему Атлантиды прежде всего следует рассматривать как проблему геологическую…». Это означает, что решающее слово в вопросе о том, была ли в Атлантике Атлантида, – за геологией и геофизикой.

Значит, дилетантам здесь делать нечего? Тем более, что к 1975 году во время десятилетнего изучения Атлантики ученые продвинулись далеко вперед. И вывод обосновали: «…на дне центральной части этого океана и, в частности, на срединно-океаническом подводном хребте погрузившейся Атлантиды не имеется».

А пока я пересматривал страницы с атлантической окраской. Вот они передо мной – часть из них уже побывала в руках моих коллег по «бумажному поиску» Атлантиды и древних знаний. Книг – 11, журналов с газетами – 18. И все они, начиная с 1963 года, с темой «Атлантида» в тексте – хотя бы строчкой. Конечно, будут повторы, и потому я отберу 5–7 источников сведений об этой не оставившей следов цивилизации.

Есть и тайный умысел: ищу сведения об Атлантиде, а думаю о Санторинеи– обе цивилизации погибли, казалось бы, одинаково, правда, со значительной разницей во времени.

Чьи издания попали мне в руки (датированы они 70-ми – 80-ми годами)? Это – «Знание», «Наука» и «Искусство»; «Молодая гвардия», МГУ и даже «Детская литература». И везде – об Атлантиде и связанных с ней событиях: до, во время и после нее.

Огромное желание сразу засесть за источники, особенно полные сведениями о ней. Но есть еще газеты, журналы, брошюры со статьями о ней. В них много говорится о том, где она была, как погибла и даже об «осколках» Атлантиды. Но начинать нужно все же с малого и менее значимого для «бумажного поиска». Хотя часто обзор прессы дает только общее направление сенсационных оценок судьбы Атлантиды. Это как телеграфный столб: гудит, но никакой информации не передает.

И останавливаюсь на трех скромных брошюрах – триаде общим числом в 250 страниц тиражом от 100 000 до 2 000 000. В одной из них об Атлантиде говорится, что это одна из загадок древней истории; в другой – не исключается реальность ее существования, в третьей пишут о всемирной катастрофе, вероятно, погубившей ее.

Начинаю с катастрофы – от чего могла погибнуть Атлантида? И нахожу оценку атмосферы, в которой работали и работают энтузиасты над гипотезами:

«Если оглянуться назад на историю науки в последние два-три столетия, то видим с немалым удивлением, что почти каждое великое открытие, почти каждая плодотворная идея встречала в научных корпорациях самое грубое непонимание, самое недобросовестное преследование» (Дмитрий Писарев, русский публицист и критик).

Мне представляется, что моим коллегам по «атлантидовому цеху» следует знать мнение историка и писателя Ивана Ефремова, который считал «подлинно отважными людьми тех, кто находит в себе силы биться с трехглавой гидрой из трех „Н“ – гидрами Неожиданного, Неизвестного и Неблагоприятного…».

Теперь – от слов к делу. Есть гипотеза о комете как загадке Солнечной системы, и конкретно – о комете Галлея с ее «сестрами». Катастрофы в истории Земли уже давно отнесли к «астропроблемам». Но речь идет о возврате к теории периодичности катастроф, более того – это взгляд на учет землянами изменений их в их периодичности.

Ведь и Атлантида могла быть жертвой кометы или метеорита. И тому есть доказательства – метеоритные кратеры, которые видели на Луне, Марсе, Меркурии… И только совсем недавно в массовом порядкеобнаружили на…Земле. К 60-м годам их насчитали 100: в Европе – 30, Северной Америке – 26, Африке – 18, Азии – 14, Австралии – 9 и в Южной Америке – 2. Но являются ли метеориты родными братьями комет?

Атлантида погибла (по Платону) от землетрясения, вулканов и потопа, ими вызванного. А как быть с энергией, выделяемой в доли секунды при столкновении крупного метеорита с Землей? Эта энергия будет во много раз превосходить энергию, возникающую при разрушительных геологических явлениях – землетрясениях и извержениях вулканов. Вот и получается, что сегодняшнее состояние поверхности Земли во многом определятся историей ее бомбардировок астероидами и метеоритами. И это может иметь прямое отношение к гибели Атлантиды…

И вот эти рассуждения с большой долей сомнений в те самые шесть часов добровольного затворничества я довел до ведения моих коллег по поиску.

– Будем надеяться, что на острове Санторини мы встретим что-либо неожиданное, узнаем еще не известное, а возможно, найдем факты неблагоприятного для той или иной версии в интересах Атлантиды – то ли атлантической, то ли средиземноморской…

Брис поддержал меня:

– С этого момента в нашей аргументации всех видов доказательств появилась устойчивая дилемма: возможность существования Атлантиды стлантической или Атлантиды средиземноморской.

– А не приведет ли нас следование этой дилемме к действительно неожиданным выводам? – задумчиво молвил Стоян.

– Неужели мы находимся на грани открытия? – воскликнула Ольга. И ее поддержал Влад:

– Вот бы соединить две Атлантиды – атлантическую и средиземноморскую!

– Неужели мы близки именно к этой гипотезе? Но где доказательства? Может быть, после визита на Санторини и Крит они появятся?! – решительно прекратил дискуссию Брис.

А пока мне пришлось рассматривать временные рамки гибели Атлантиды как некие признаки ее существования.

Время гибели – фактор реальности Атлантиды?! Земные цивилизации имеют удивительное совпадение начальных точек отсчета своего существования в рамках летоисчисления. Это – циклы древнегреческого Солнечного календаря в 1450 лет. Это – древнеассирийский календарь с лунными циклами по 1805 лет (шесть циклов назад дают опять – 11542 год до н. э.). Это – древнеиндийский лунно-солнечный календарь с циклом в 2850 лет (три цикла назад – опять 11542 год до н. э.). У древних майя календарный цикл составлял 2760 лет (отложив три цикла назад, получим 11653 год до н. э.).

Не под эти ли циклы катастроф попала Атлантида? Как известно, история Атлантиды изложена только в трудах Платона. И ему приписывают, что его рассказ об этой цивилизации – якобы вымышленный, для того, чтобы… подкрепить свои философские рассуждения. Платон дал миру свою версию, и мир с тех пор спорит не только о местонахождении Атлантиды, но и о самом факте ее существования.

Платон поведал миру об Атлантиде примерно в 355 году до н. э. Но потом, в новой эре, на тысячу лет о ней забыли. И лишь где-то две сотни лет назад снова стали уделять внимание главному вопросу: была – не была, за Гибралтаром или до него?

Искали на дне Атлантики и Средиземного моря, Индийского океана и Балтики, в водах Черного и Каспийского морей. В конечном счете пришли к выводу: не это обстоятельство самое главное в проблеме атлантологии. Здесь наиболее слабым звеном стало отсутствие правдоподобной научной теории глобальных земных катастроф, зная о которых, можно было бы выявить как присеклось существование государства могущественных атлантов.

Есть мнение, что гибель Атлантиды от потопа якобы был вызвана «случайным ударом кометы» Галлея. В подтверждение этого приводят мнение атлантолога И. Донелли (80-е годы ХIХ века), который обратил внимание на довольно странное совпадение. Речь идет о начале летоисчисления у древних народов Египта и Ассирии, Индии и Месопотамии. Оно замкнулось практически на одной дате – времени точки отсчета их календарей и гибели Атлантиды.

Итак, напрашивается многоговорящий вывод: пролет кометы Галлея, глобальная катастрофа, гибель платоновской Атлантиды и летоисчисление древних народов крепко привязаны к одной дате – 11542 году до н. э.

Причем поражает тот факт, что у народов, никак друг с другом не связанных, – шумеров, полинезийцев, американских индейцев (и других) – родились предания и легенды о всемирном потопе! Указанное выше говорит о том, что это не могут быть просто совпадения, связанные с злополучным периодом – серединой ХII тысячелетия до н. э.!

И снова вывод: все это свидетельствует об одном – гибель Атлантиды могла произойти от неблагоприятного сочетания нескольких маловероятных и непредвиденных обстоятельств космического и геофизического характера…

Написав эти строки, я поймал себя на мысли, что рассуждаю об Атлантиде, как о доказанном факте ее реального существования. А почему бы и нет? Вот и пришлось мне рассматривать указанное выше как косвенные доказательства гибели Атлантиды. Более того, в бумагах моих НЯП нашлось и косвенно-прямое доказательство ее существования: им оказался… простой кирпич!

Эта деталь – время «рождения»… обожженного кирпича. Его появление приходится на расцвет Атлантиды, то есть на 14 тысяч лет назад. Именно к этом возрасту отнесены развалины сооруженных из такого кирпича стен в Египте.

Представляется, что следует верить «отцу истории» Геродоту, сообщившему о 345 поколениях египетских верховных жрецов (книга «Истории»). Это из расчета, что за сотню лет правило три поколения жрецов. Простой подсчет дает величину, предвосхищающую дату гибели Атлантиды – где-то 11 968 лет до н. э.

Античный писатель Диоген Лаэртский (первая половина III века н. э.) отмечал, что у египтян имелись записи о 373 солнечных затмениях и 832 лунных. Такие наблюдения египетские жрецы должны были вести не менее 10 тысяч лет.

И что же в остатке? Выходит, что Платон был вовсе не выдумщиком, а мудрым прозорливым летописцем и глашатаем?! И оставил он эту красивую легенду об Атлантиде неспроста.

Поэт Валерий Брюсов о диалогах Платона писал:

«Если бы хотели считать этот рассказ лишь плодом фантазии Платона, нам пришлось бы наделить его прямо-таки сверхчеловеческой гениальностью, благодаря которой он сумел предугадать научные открытия, которые были сделаны спустя тысячелетия».

Пока я работал с печатным словом, наш архивариус Ольга нашла для меня подтверждения более высокого уровня, чем косвенные доказательства. Речь шла о «камнях Кабреры», перуанского ученого, нашедшего своеобразную доисторическую библиотеку в виде каменных книг с историей всего человечества.

Археологическая справка. С момента находки «камней Кабреры» в 1975 году ученые мира исследуют тайну черных овальных камней из перуанского города Ики. Ученые озадачены появившимися в их руках изображениями, тонко выгравированными на камнях. А обилие информации на них просто поражает: операция врачей на сердце, учителя с телескопом, древний географический атлас с доисторической конфигурацией континентов мира (Африки, Европы, Австралии и… легендарной Лемурией).

Но разве это не сенсация в копилку «дела Атлантиды»? На одном из камней рядом с Америками изображена… Атлантида и еще легендарная страна Му!

16 тысяч камней с возрастом более 10 тысяч лет… Не попытка ли это древней перуанской культуры оставить о себе память в преддверии грядущей гигантской катастрофы? Катастрофы, ожидаемой то ли с неба, то ли от катаклизмов на Земле? И полтора десятка тысяч камней говорят, что культура-то была весьма высокоразвитой и, как и в Атлантиде, нам неизвестной!

Сам же Кабрера утверждает, что на камне изображена именно Атлантида. И смутные воспоминания о ней остались у древнеегипетских жрецов и были переданы окружению Платона до его диалогов, гениальных своей кажущейся «прозорливостью»…

* * *

Если встать на точку зрения тех, кто считает гибель Атлантиды следствием очередного пролета возле Земли кометы Галлея в середине 12-го тысячелетия от сегодняшнего дня, то мы должны согласиться с «букетом» возникших геофизических последствий – землетрясениями, извержениями вулканов, ураганами, потопами и другими неприятностями.

Взаимно усиленные, эти явления привели к гибели то ли небольшого материка, то ли большого острова – Атлантиды. Ведь во всех сказаниях и мифах обозначается космическое влияние на указанные явления. А периодичность их, контролируемая даже возможностями того древнего времени, прямо говорит, что этому «хвостатому змию» сегодняшнее имя – комета Галлея. Да и слова жреца из столицы Египта того времени – Саивса, сообщенные Платону, говорят о периодичности катастроф:

«…многим и различным катастрофам подвергались и будут подвергаться люди… Ведь и у вас передается сказание о Фаэтоне – рассказ, конечно, в виде мифа, но под ним скрывается та истина, что светила, движущиеся в небе и кругом Земли, уклоняются с пути и через долгие промежутки времени истребляют все находящееся на Земле…».

Если брать точкой отсчета гибель высокой цивилизации атлантов, то этим событием можно было бы объяснить многие неясности на Земле, в том числе стремительное появление затем иных цивилизаций.

В хронологическом и событийном характере это можно представить в следующем виде. Итак, около 12 000 лет назад, согласно гипотезе, столкновение Земли с космическим телом привело к катастрофическим последствиям:

– изменение климата (быстрое повышение температуры, отступление ледников);

– «помутнение атмосферы» на срок до 2000 лет;

– мифы о первозданном хаосе: «из единого целого произошло разделение света и мрака, неба и земли»;

– утрата многого из прежних достижений и завоеваний человечества;

– IV–III тысячелетия до н. э. – период возрождения xеловечества с гигантским скачком в начальном формировании новых цивилизаций и государств на обширном пространстве, причем вдали друг от друга;

– главных очагов цивилизаций появилось три: Египетскиц (долина реки Нил), Шумерская (долина рек Тигр и Евфрат) и Индийская (долина реки Инд), которые затем перешли рубеж от первобытности к цивилизации;

– II тысячелетие до н. э. – исторический период превращения в более развитые ряда цивилизаций – древнегреческой, малоазиатской, восточно-средиземноморской, северо-месопотамской, южной и среднеазиатской, иранской, древнекитайской и американской.

Но вернемся снова к предмету нашего обожания – Атлантиде. Версия о ней заслуживает внимания хотя бы потому, что хотелось, чтоб так и было!

Мнение атлантолога. Американский ученый И. Доннели считает, что жители Атлантиды могли подняться до уровня цивилизованного человека. Ибо она вышла далеко за пределы своего города-государства – это могла сделать только хорошо образованная страна.

Цивилизация распространила свое влияние, более того, явно подчинила себе население берегов Европы, Африки и Средиземноморья, Египет и Двуречье, берега Черного и Каспийского морей, а на севере – Балтийского; в поле зрения попали Южно-Американские берега Тихого океана и население Мексиканского залива.

Отличительной чертой этих мест стала письменность, древние крупные города, монументальные постройки… Это имело место в основанных атлантами колониях. И не напрашивается ли вывод, что самой древней колонией атлантов стал Египет?

Не Египет ли копировал во многом цивилизацию атлантов? Можно считать, говорит ученый, что Атлантида явилась прародиной всех народов. Алфавит атлантов породил алфавит финикийцев, который стал прародителем всех европейских алфавитов (вопрос на засыпку: а почему египтяне имели клинопись?).

Первоначальная религия атлантов, поклонявшихся Солнцу, воплотилась в мифы Египта и Перу. Отсюда боги и богини у древних греков, финикийцев, индусов и скандинавов – это обожествленные люди, цари и царицы, а также герои Атлантиды.

Действия атлантов – это искаженные в мифах и легендах воспоминания о некогда проходивших реальных событиях. И рассказы о произошедшей катастрофе донесли атланты, малое количество которых избежало гибели и добралось до суши на западе и востоке от погибшей Атлантиды.

У всех народов в легендах говорится о «бородатых людях», населявших Южную и Центральную Америки – от Перу до Мексики (не потому ли, приняв «бородачей» за богов, индейцы не оказали сопротивления жестоким испанцам?).

Древняя Атлантида была могучим государством (или группой государств) и оставила свой след в виде циклопических построек на берегах многих приморских стран и крупных рек.

Соприкасаясь с пространством Атлантического океана, Атлантида стала могучей морской державой. А этот факт стал стимулом к расширению колоний на континентах и даже в Антарктиде…

И чем, кроме этого обстоятельства, можно объяснить появление дошедших до нас древних карт, на которых контуры материков могли быть нанесены с учетом сведений, собранных кем-то, но почему-то не атлантами?

Один из писателей-популяризаторов В. Щербаков говорит о платоновской Атлантиде следующее (и опять в защиту нашей версии):

«…самое поразительное, что его сочинения так точны в деталях, что сами по себе уже дают пищу для серьезных раздумий. Так, с острова Атлантида, как сообщили египтяне, тогдашним путешественникам легко было перебраться на другие острова, а с островов – на весь противолежащий материк, который охватывал то море… Острова в Атлантике за Гибралтаром. Противолежащий материк. Море в собственном смысле слова, т. е. океан.

Все это в тексте Платона не может не вызывать изумления. Ведь „другие острова“ – это Вест-Индия, открытая Колумбом две тысячи лет спустя. Противоположный материк – Америка, открыта им же и его последователями. Истинное море – Атлантика. Да, египтяне знали обо всем этом, им было достоверно известно об Америке и о многом другом (остальное человечество обретет эти знания лишь гораздо позднее). Не потому ли знали египтяне об Атлантиде, что Египет был владением атлантов? Ведь об этом сказано у Платона!»…

Когда я привел эти слова атлантолога Щербакова, мои коллеги заволновались. Но пока я им не мог сказать что-либо вразумительное. И верно – это мнение нынешнее, а современники Платона? Что они говорят об Атлантиде? И я често признался:

– Читая эти строки у Щербакова, я задумался: не выбиваю ли я из-под ног у всех нас, моих коллег, веру в нашу гипотезу, в то, что она, Атлантида, имела место быть?

И я пояснил: разве мнение египтян не «косвенное доказательство»? Или «камни Кабрера»? Или предания, мифы, легенды об «огнедышащем змее»?

Но когда мы добрались до судьбы острова Санторини в Эгейском море, то только укрепились в правоте нашей гипотезы. Правда, раздвоив свою веру на две Атлантиды.

Суть «укрепления» лежит в названии этой главы – «Два главных претендента». А серьезно обнадежил меня в этом вопросе греческий сейсмолог Галанопулос (60-е годы). Он выдвинул гипотезу о том, что катастрофическое извержение вулкана на острове Санторини и сопутствующее ему землетрясение… вдохновили Платона на создание легенды об Атлантиде!

Мнение греческого сейсмолога. В изложении греческого ученого Галанопуласа звучат мысли Платона, который говорил, что гибель Атлантиды произошла примерно за 9000 лет до его рождения, и что она занимала территорию в сотню квадратных километров.

Греческий сейсмолог склоняется к следующему мнению: знаменитый греческий философ зачем-то преувеличил хронологическую и территориальную характеристику Атлантиды ровно в 10 раз! Он говорит: взять хотя бы размеры канала – 1850 км длина и 185 метров ширина. Зачем такие невероятные размеры для сооружения, не имеющего практического значения? Сейсмолог проверил и другие измерения Платона, названные им, и пришел к выводу: все они завышены в 10 раз!

Этот вывод повлек за собой другой, еще более существенный: Платон имел сведения о сравнительно небольшом острове. И это – остров крито-микенской культуры (или минойской), который он превратил в легендарный чуть ли не континент, цивилизация которого занималась почти неправдоподобной деятельностью.

Эврика! Платон имел сведения о… двух Атлантидах? Мы были потрясены простотой в открытии «ящика Пандоры». Значит, будем искать компромисс?! Какой? Возможно, это подскажет нам посещение Санторини и Крита…

Когда я рылся в бумагах об Атлантиде, меня все чаще посещала мысль, что для цивилизации Атлантида не нашлось своего Шлимана. Уж он бы докопался и до косвенных доказательств, и до убедительных предвидений, которые перевел бы в категорию косвенных признаков, правда, в виде реальностей.

Итак, снова – что мы имеем в остатке?

Во-первых, довольно четкую картину с двумя Атлантидами. Первая Атлантида (ее называют еще Платонидой) погибла в Атлантике примерно за 10000 лет до эпохи Соломона, а вторая (или Эгеида) исчезла в пучине Средиземного моря за 1100 лет до создания Платоном своих диалогов.

Во-вторых, внося корректировки в диалоги Платона, можно предполагать, что остров Атлантида был меньше, а Минойская цивилизация с ее эгейской культурой – больше.

В-третьих, Атлантида – далеко в океане, и следы ее еще не найдены, а эгейская культура сегодня перед нами, и ее артефакты, обнаруженные в результате раскопок, можно потрогать.

И снова вопрос: найдем ли мы Атлантиду такой, какой нам подал ее Платон и хотят видеть поклонники его версии? Найдем! Ибо мы и другие «дети Шлимана» верим, что на нашей планете еще не найдены города атлантов и следы других цивилизаций. Пока не найдены! Тем более, что города их предков уже найдены, только мы не знаем, что это потомки атлантов.

Но это не доказано… лишь пока!

Вот на этой оптимистической ноте и было закончено мною эссе с ободряющим названием «Почему две Атлантиды?». И с легким сердцем я попросил Риду сделать небольшой по размерам, но емкий по содержанию лозунг.

Я успел обработать уйму материалов еще и потому, что Эгейское море встретило нас штормом, и мы вынуждены были почти на двое суток задержаться в уютной бухте маленького острова с видом на гористый Санторини и город на вершине его.

А пока моя душа ликовала: углубиться в тайну Атлантиды – не это ли «рыбацкое счастье» для ищущей души? Счастье испытать прикосновение к тайне, как говорил великий Эйнштейн.

И вот на «Доске истории знаний» появилось изречение поэта-декадента Брюсова:

«Атлантида нужна истории и поэтому должна быть отрытой!».

Тогда я еще не ведал, что опыт плавания по волнам в – поиске Атлантиды через десять лет увлечет меня в русло тайны Тунгусской катастрофы и приведет к появлению книги, которая выдержит четыре издания… Почему? Там также шла речь о нетрадиционном взгляде на этот столетней давности феномен!

Санторинская «Помпея»

Сообщение о двух Атлантидах на экстренном заседании клуба во время перехода к острову Санторини вызвало то ли спор, то ли уныние. Но только до момента подробного оглашения обеих версий.

И опять Брис:

– А почему бы нам не взять на вооружение обе гипотезы: катастрофа от метеорита при столкновении планетоида с Землей или катаклизм в Атлантике и катастрофическое извержение вулкана Санторини к северу от острова Крит с его культурой?

– Одна гипотеза – астронома Мука (1979 год), а другая – нашего соотечественника академика Норова, высказанная еще в середине девятнадцатого века, – поддержал я Бриса.

И вдруг вскочила и, чуть снова не упав за борт, заявила Ольга:

– Это же находка – две Атлантиды означают два… похода. Целых два… Правда, при одном условии: я буду участвовать во втором…

Взвился Влад:

– Это значит, снова увидимся вместе и… «в дорогу дальнюю»!

Стоян с грустью смотрел на нас, и я спросил его:

– Ты-то – с нами или без нас?

– Да, мне грустно, что придется расстаться с вами, хотя бы ненадолго…

И клуб принял решение: обязать ученого секретаря подготовить доклад об академике Норове и его видении проблемы средиземноморской Атлантиды. Я засел за бумаги…

Справка об альтернативе. Для восстановления исторической справедливости следует указать, что «эгейский вариант» впервые был рассмотрен русским академиком А. Норовым в работе «Исследование Атлантиды» (1854).

Он писал: «Острова Крит и Родос должны были так же вместе составлять одно целое с Атлантидой; древнее имя Крита, Родоса и даже Лесбоса было одним с Критом: они назывались Атлантида».

Основываясь на древних текстах, академик определил дату катастрофы как 1450 год до н. э. Но эта работа долгое время оставалась малоизвестной.

И вот в 1900 году английский археолог А. Эванс начал раскопки в критском городе Кноссе. Находки поведали миру о древнейшей в Средиземноморье цивилизации, названной критско-микенкой (минойской). Ее гибель пришлась на середину второго тысячелетия до н. э. Следующий шаг сделали шведские и американские исследователи (50-е годы).

В глубоководных отложениях остаточной части моря было выявлено наличие в грунте толстого слоя вулканического пепла. А его территориальное равномерное распределение и последующий анализ говорили о том, что вулкан Санторин (120 километров к северу от острова Крит) взорвался 3400 лет назад.

В 1956 году на самом большом острове Санторинского архипелага – Тира – проводились раскопки греческим археологом С. Маринатосом. Он обнаружил под 30-метровым слоем вулканического пепла развалины большого, некогда цветущего города, существовавшего во времена расцвета Минойской культуры. В свою очередь, советский исследователь И. Резанов нашел в легендах и мифах Древней Греции сведения, говорящие о грандиозной вулканической катастрофе.

Итак, налицо были три мнения приверженцев катастрофы на острове Санторини – академика Норова, сейсмолога Галанопулоса и археолога Маринатоса. Они сошлись на том, что платоновская Атлантида есть не что иное, как древняя критская держава.

И тогда, согласно их гипотезе, Санторин – это крупный город атлантов. Примерно в 1400 году до н. э. вулкан, до этого дремавший (вспомним Везувий и Помпею!), взорвался, середина острова рухнула на дно, по морю прокатилась разрушительная волна. На острове, вокруг на море и на соседних островах выпало вулканического пепла в среднем до 10 см толщиной.

Пеплопад принес островам Минойского царства окончательное опустошение, первоначально вызванное землетрясением, взрывной волной и цунами. Цветущий край на многие десятилетия превратился в бесплодную пустыню. Само государство пало под натиском ахейских племен.

А как быть с несоответствием эгейской версии с диалогами Платона? Если вместо 900 лет до рождения Платона поставить 900 лет, то датой катастрофы на Санторини окажется… 1470 год до н. э. И тогда катастрофы с участием вулканов вписываются в логическую цепочку: Кракатау (1883 год), Лиссабон (1755 год н. э.), Везувий (79 год н. э.)… Санторини (1470 год до н. э.), Атлантида (8499 год до н. э.).

В одном случае виновны небеса, а в другом – земные недра. Правда, от этого земным цивилизациям не легче.

Очередной «окончательный» вывод: свидетельства о катастрофе на острове Санторини сохранились в памяти народов. Причем по поводу гибели минойской цивилизации есть прямые доказательства, которые лежат во многих музеях мира!

После последних строк мне стало легче: коллег не разочарую – будем работать по всей триаде свидетельств, выведенной нами еще в начале пути – от предположений к косвенным доказательствам и признакам! Чего? А того, что Атлантида могла быть на Санторини, и мудрец-философ Платон привлек особое внимание к ее проблеме путем зашифровки в своих диалогах судеб сразу двух цивилизаций.

Неожиданно в обсуждение проблемы Атлантиды вмешался Гор. Чаще всего он был вне наших бесед, разве что внимательно слушал. Его задача была провести нас «по пням и кочкам» морей на маршруте, по которому двигался наш «Аквариус», – Черному, Мраморному, Эгейскому, Ионическому, Адриатическому и снова Эгейскому морям.

А он, оставаясь на шлюпе в дни наших путешествий по суше, кое-что в бумагах накопал. Более того, делал выписки и превращал их в маленькие эссе. И вот теперь, когда мы вплотную подошли к Санторини, «конкуренту» Атлантиды в океане, Гор подбросил нам новенькие сведения. Он не хотел публично выступать, но мы его настойчиво просили, и он сдался.

– Пусть вам будет хуже – буду читать по бумажке на русском языке и потому…

– …и потому все ошибки пойдут за наш счет! – поддержала Гора Ольга.

А я смотрел на Риду – она сияла, вернее всего, потому, что это была ее работа – она уговорила мужа лично высказать свое мнение в дополнение к нашим спорам. И, зная его характер, была уверена – он найдет свой угол зрения на Атлантиду. Рида не ошиблась.

Его два эссе были короткими, но весьма конкретными.

Эссе Гора (о «геологии» взрыва для обеих Атлантид). Выяснение максимально возможной силы геологической катастрофы (вулканы, землетрясения) имеет исключительное значение для решения проблемы Атлантиды – на сегодняшний день это выводы ученых.

Во-первых, следуя тексту Платона, свидетельствующему, что Атлантида была «больше Ливии и Азии вместе взятых», для полного уничтожения такой огромной страны необходима геологическая катастрофа в тысячи раз больше, чем известные. Подобных катастроф ученые предполагать не могут.

И, следовательно, атлантологи вынуждены признать: если Атлантида существовала и была уничтожена каким-то катастрофическим природным явлением, то размеры ее как города-страны и даже цивилизации, созданной ею вокруг себя, должны быть много меньше. Даже на порядок меньше.

Во-вторых, для дальнейших выводов чрезвычайно важно, что извержение вулкана на Санторини, увязываемон с гибелью минойской морской державы, является одним из возможных геологических катаклизмов.

Значит, если нужно объяснить уничтожение Атлантиды геологической катастрофой, санторинское извержение по силе взрыва и площади опустошения подходит для этой цели больше, чем что-либо иное.

Характерным является следующий факт: самое сильное (минойское) извержение вулкана Санторини не было известно в классическую эпоху – ни в гомеровский период (ХI–VIII вв/ до н. э.), ни во времена греческой архаики (VII–VI вв до н. э.) и греческой классики (V–IV вв/ до н. э.), ни в эпоху эллинизма (конец IV–I вв/ до н. э.).

Более того, даже в средние века лишь изучение геологического строения острова Тира в Санторинском архипелаге в конце ХIХ века и последующие морские исследования в Восточном Средиземноморье позволили обнаружить это грандиозное геологическое явление.

Вулкан Санторин, по меркам вулканологов, очень молод – всего 100–200 тысяч лет. Рассчитано, что первое извержение Санторина произошло в доисторическое время – 25 000 лет назад. Об этом говорит пепловый горизонт – тогда взорвался первый конус, и произошло образование кальдеры этого архипелага.

Затем, около 1400 лет до н. э. его активность усилилась и вылилась в грандиозное событие, связанное с гибелью культуры критской цивилизации. Но «минойское извержение» (1450 год до н. э.) не было последним в истории архипелага. 1200 лет вулкан молчал и заговорил вновь, причем многократно: 197 год до н. э., 726 год н. э., 1573, 1650, 1707 годы.

И вот, сравнительно недавно, на памяти людей, в 1886 году дал о себе знать один из древних конусов архипелага на острове Неа-Каймени. Его пробуждение замечали люди острова с конца января и далее в течение года: с горы катились камни, вода в бухте теплела, появлялись облака пара, носился запах серы, и слышен был подземный гул… Чем ближе к катастрофе, тем чаще стали появляться трещины в земле, трясение, от слабого до сильного, трещины в домах… Перепуганные жители, ища спасения, перебрались на самый большой остров архипелага – Тиру.

Оттуда, с высоты трехсот метров, люди наблюдали, как из воды показались окутанные белым паром скалы, и над островом появилось красное зарево. Температура воды стремительно росла – от 40 до 80 градусов. На их глазах рождался новый остров Георгиос. Он просуществовал три недели и взорвался: столб пепла и пара поднялся на высоту несколько сотен метров, а куски раскаленной лавы – на 500 метров…

Люди наблюдали – значит, могли наблюдать и те, кто спасался при взрыве вулкана три с лишним тысячелетия назад?! Они-то и донесли сведения до тех, кто потом поведал их Платону!

Последовали наши поздравления Гору, и оба его эссе заняли достойное место на «Доске истории знаний». Правда, не на специальном крючке, а рядом – в особой коробочке, похожей на почтовый ящик.

* * *

Мы подходили к Санторинскому архипелагу с севера. Задержавший нас шторм еще колыхал море и, сидя в кокпите, мы видели весь главный остров с городком на его вершине.

Брис спускался в рубку и вел с кем-то переговоры по рации. Как я понял, он держал связь с кем-то на берегу. И когда наш «Аквариус» подошел на пушечный выстрел (это три километра), от пристани города Тира навстречу нам выскочил надувной катер. Мы его вычислили, потому что он оставлял после себя пенистый след, который, словно стрела, указывал на нас.

На борт поднялась бородатая личность с повязкой на голове и ослепительной улыбкой, нацеленной, вероятно, на лучшую половину нашего экипажа.

– Брис, друг, рад тебя видеть! – бросился «пират» в объятия нашему руководителю. Стал его трясти крепкими, загорелыми руками, вслух перемежая греческие и английские слова. И обращаясь к нам всем, воскликнул:

– Диодор! Или просто – Дор…

Он пожимал наши руки поочередно и удивлялся нашим именам, безошибочно узнавая нашу национальность:

– Стоян? Вы – болгарин… Влад? Вы – славянин… Максим? Неужели русский?

Риду и Гора признал за своих сразу. Задержал руку Ольги дольше и, закинув голову назад, воскликнул:

– Ольга? Русская? Афродита…

А «Афродита» не преминула пошутить с новым нашим знакомым, явив свой коронный номер.

– Я не поняла: вы – Диоген или… И тогда: где ваша бочка?

«Пират» озадаченно закрутил головой и хотел разъяснить. Но… коронный номер сделал свое дело – от крепкого рукопожатия Ольги он даже присел и замахал рукой.

Пока шло представление, я спросил Бриса: это его старый знакомый?

– Что ты, первый раз вижу, но рекомендовал его мне хороший человек… Сам Спиридон Маринатос, греческий археолог из Афинского университета…

– Откуда ты археолога знаешь?

– Он гостил в моем бунгало, на Закинфе… Любопытная личность… Профессор с большой буквы… О нем ты еще услышишь здесь, на Санторини…

Диодор все еще потирал «ушибленную» Ольгой руку, но в кокпит сел, и мы стали обсуждать план знакомства с островами. План был прост: Тира, вокруг Тиры, острова Камейни, Акротира…

– Друзья, Акротира исключается – это запрет моего учителя Маринатоса… Пока никому до местной «Помпеи» подхода нет… Извините! – ничуть не смущаясь, заявил Дор.

Позднее выяснилось, что Дор – ученик профессора и «болеет» археологией. Фактически стал главным представителем Афинского университета на архипелаге.

В два захода Дор вывез нас на пристань. На шлюпе, как всегда, остался один Гор. И пока мы со скоростью в пятьдесят километров прыгали на волнах, Дор раздал нам любопытную рекламную листовку. Это было одно из обращений местной туристической компании к посетителям. Вот оно.

«Автобусная лига предлагает экзотическую прогулку на…

Вы прибыли на главный остров Санторинского архипелага и его столицу Тира.

Вы увидите научное открытие – именно здесь в середине второго тысячелетия до новой эры катастрофическое извержение вулкана привело к гибели Атлантиды.

Туристов много, а транспорта мало. Мы вам поможем – к вашим услугам четыре вида передвижения: пешком полторы тысячи ступеней вверх, на автобусе, в седле мула и на ослике в одно посадочное место.

Выбор за Вами!»

Когда мы получили в руки этот любопытный документ, читать его не было возможности – лодка прыгала по волнам. И мы попросили сбавить ход. Конечно, не из-за рекламной листовки: хотели испытать встречу с островом трагической судьбы, не торопясь с чувством трепетного приближения к тайне возможного присутствия на дне легендарной Атлантиды.

И вот мы вблизи узкого каменного причала, выдолбленного в отвесной скале, на вершине которой прилепились белые строения Тира, столицы архипелага. Город снизу выглядел похожим на щеточку усов седого пенсионера. У каменной стенки мускулистые руки археолога-землекопа ловко подхватывали каждого из нас и доставляли на берег.

– Вам помочь или вы сами прыгнете? – спросил Дор Ольгу и спрятал руки за спину.

– Ладно уж, давайте руку, – дружелюбно заметила Ольга и взвилась над причалом от сильного рывка «пирата».

Как мы уже знали, подняться к Тире можно на разного вида «транспорте», но все же по тропе, которая едва вмещала одного человека. Дорога извивалась ломаными зигзагами с 600 широчайшими ступенями, высеченными в скальном грунте. Мы сели верхом на мулы, а Ольга – на ослика…

Вот как она сказала:

– Не могу же я оставить этого симпатягу без работы? И лучше я, чем… Максим, – засмеялась Ольга, намекая на мой внушительный вес.

Нас сопровождали погонщики, подстраховывавшие всадников. Панорама архипелага открывалась постепенно, все более и более восхищая нас видом бездонного колодца, на дне которого были разбросаны бесформенные куски суши – гористые и малолюдные с крохотными деревушками.

На вершине горного массива в триста метров тесно жмутся друг к другу белые каменные домики санторинцев. Между домами вписаны многочисленные церквушки причудливой архитектуры – их на островах более трехсот.

– Десять лет назад здесь начал работать Жан-Ив Кусто, французский следопыт океанских глубин, – поясняет Дор. – Здесь, у пустынного острова Диа, он обнаружил след погибшей цивилизации и подтвердил, что она была уничтожена катастрофическим взрывом вулкана примерно за полторы тысячи лет до нашей эры…

– И что думает Кусто по поводу общеизвестной гипотезы о том, чтоАтлантида была в океане? – спросил Влад.

– Он работал много… Его мнение такое: гипотеза, что Атлантида была скромным островом в Эгейском море, не нова… А привели его сюда работы его соотечественника – археолога Луи Фигье, который еще в 1872 году высказался по поводу Санторина как «родины» Атлантиды… Он – сторонник Атлантиды средиземноморской…

Мы смотрели на величавый вид когда-то цельного острова. А Дор говорил об оценке Кусто, данной нынешнему состоянию архипелага:

– Разве не прав Кусто, назвав эти развалины острова так: «…огромный расколотый кубок диаметром в 16 километров… Его неровная окружность – это все, что осталось от большого вулканического острова, взорвавшегося примерно в 1500 году до н. э….».

Я поразился наблюдательности и образности Кусто и зрительно «сфотографировал» все десять островов, включая мелкие осколки скал.

Последующий рассказ Дора вводил нас в историю жизни архипелага. Суть его такова.

Справка о «жизни на вулкане». Для восьми тысяч жителей Санторинского архипелага крылатая фраза «живем как на вулкане» имеет не переносное, а самое прямое значение. Острова рождены вулканом, единственным из действующих в Греции и поныне.

О том, что опасность подстерегает островитян, время от времени напоминают его извержения, а еще чаще – землетрясения. В сейсмической летописи Санторини особо трагичными были последствия извержения вулкана и сопровождавшего его землетрясения. Это случилось в июле 1956 года: 48 погибших, 200 раненых. Две тысячи домов Тира были обращены в руины и сброшены в море.

Легкое предупреждение о том, что вулкан только дремлет и все еще кипит в неведомых глубинах – это пар, слабое трясение, дымок из трещин… Во время его пробуждения в 1925–1926 годах, когда образовался новый кратер, из его огнедышащих недр было выброшено 100 миллионов кубических метров пепла и каменных глыб!

С оглядкой на его опасный норов проходит вся жизнь греков. Ведь их страна расположена в зоне активной сейсмической деятельности. Афинская обсерватория регистрирует в среднем за месяц до 600 подземных толчков.

И тем не менее, жизнь на Санторини идет свои чередом. Чтобы заставить плодоносить свой суровый остров, приходится обращаться за водой за пределы архипелага. Здесь, на острове, нет ни одного источника воды.

Для полива скудных земельных угодий санторинцы запасают дождевую воду и хранят ее в специальных цистернах. А питьевую доставляют на судах с острова Парос.

И все же Санторини чем мог отблагодарил местных жителей за их тяжелый труд: в вулканической почве отлично прижилась виноградная лоза. Из овощей хорошо растут томаты.

Но главный доход в казну острова и семейные бюджеты островитян поступает от туризма и продажи заморским заказчикам вулканического пепла. Так случилось, что лучший цемент – из пепла Санторини. Все цементные заводы – заказчики острова. Кто бы подумал: вулкан и ценное сырье?!

Чтобы не совсем разочаровывать своих коллег, я решил продолжить упирать на тот факт, что мы договорились считать Платона носителем в его описаниях отдельных реальных фактов. Но новые данные о Санторини и Атлантиде мы не имели права игнорировать. Тем более, уже для себя оговорили: две Атлантиды – это лучше, чем одна.

…Столица архипелага Тира сверкала под лучами солнца, купалась в свежем ветре и чистейшем морском воздухе, а потому казалась промытой ими до блеска. Чистота, аккуратность, несуетность – вот главное впечатление от этого трагического для нас уголка земли.

И конечно, все – для туристов. Правда, отель всего один – «Атлантис», но множество маленьких частных гостиниц вроде тех, что мы видели в Альпах. Почта, телеграф, банки… Рестораны и рестроранчики, таверны и кафе – национальное меню к услугам прихотливых и не столь привередливых посетителей.

Зашли в лавку букиниста, а проще – в книжно-сувенирный магазинчик: купили толстый путеводитель по островам и буклет, стали выбирать сувениры. Дор прервал нашу попытку, глазами указав нам на дверь.

Главная торговля изделиями местного ремесла – сувенирами – шла на площади сразу с пятью церквями. Это был шквал «артефактов» эпохи, описанной античным авторами с множеством намеков на Атлантиду. А кое-какие вещи предлагались с явной попыткой использовать «античную» тему. И получалось, что продавцы имели якобы на руках вещи из… «коллекции» Платона!

Но делали они это столь виртуозно и с веселым задором, что обе стороны, понимая и принимая игру, оставались довольными. Сувениры выражали свое отношение к месту, где мы были: орнаментами, рисунками, скульптурами, гончарными изделиями, коваными поделками, ювелирными работами – и чаще всего с подтекстом: это память об Атлантиде.

– Весной шестьдесят седьмого года мой учитель начал основательные раскопки у деревушки на острове Акротири, – рассказал Дор. – Туда его привел местный крестьянин. Случилось так, что его ослик, бродя по винограднику, пробил копытом верхний слой почвы. Оказалось, что он проломил крышу строения… Этот дом был спрятан от людей под слоем пепла почти 3500 лет и сохранил тайну покинутого жителями города… Это и есть наша санторинская «Помпея».

Слово о санторинской «Помпее». Пепел оказался еще и отличным «консервантом». Именно благодаря вулканическим выбросам пепла на острове сохранились следы, возможно, древнейшей цивилизации, которую атлантологи связывают с исчезнувшим городом-страной Атлантидой.

Менее сорока лет назад у санторинцев появилась своя «Помпея», вблизи крохотной деревушки на острове Акротири. Именно там, причем совершенно случайно, было сделано археологическое открытие мирового значения и подлинной научной сенсации! Правда, ученые полагают, что раскопки на Акротири привели к открытию крито-микенской цивилизации.

В санторинской «Помпее», полагают ученые, проживало 30 тысяч человек. В период его расцвета художники расписали великолепными фресками внутренние стены домов. А вулканический пепел словно «забальзамировал» древний город. Сохранились не только его строения, но и обстановка жилищ, вплоть до утвари, предметов быта и повседневного обихода.

Однако, в отличие от итальянской Помпеи, в санторинской не обнаружено ни одного человеческого скелета. Археологи обратили внимание и на почти полное отсутствие в домах предметов украшений и драгоценностей. Предполагается, что жители успели покинуть родные очаги и остров перед страшным взрывом или, вероятнее всего, погибли под гигантским валом цунами. Было ли это концом Атлантиды?

Раскопки возле деревушки Акротири продолжаются. И археологам, историкам, атлантологам предстоит, видимо, дать ответ на ряд вопросов за или против существования здесь Средиземноморской Атлантиды.

…Но вернемся к нашему пребыванию на архипелаге. Сверху мы видели черный глаз вулкана, смотревший в чистое небо из центра бухты. Мне показалось, что он подернут дымкой. Закралась мысль, что греха таить, а вдруг это начало – ну, того самого…

Мы стали спускаться вниз, чтобы посетить центр бухты и посмотреть этот «глаз» вблизи. Нас принял на борт шестиместный катерок, который неторопливо понес нас к острову Камейни.

Когда мы высадились на чуть поднятый над водой берег – вершину вулкана, нас поразила странная картина: ни клочка земли, вокруг самого большого кратера вздыбился хаотично спекшейся сплав темных пород. По соседству, на склонах более мелких кратеров этого островка, кое-где из трещин курился легкий дымок. Это вулкан давал о себе знать, как он уже делал это в двадцатые и пятидесятые годы…

– Мне удалось поработать с двумя крупными греческими археологами, – говорил Дор. – Это мой учитель Спиридон Маринатос и Лахаорос Колонас. Однажды я присутствовал на встрече Колонаса с Кусто – они вместе работали…

– Вы работали с ними здесь, на Санторини? – спросила Ольга, обращаясь к Дору, который при этом демонстративно прятал руки за спину.

– Не здесь, а на севере Греции… Так вот, тогда Колонас сказал, обращаясь к Кусто, приблизительно так: «…мы греки, опасаемся землетрясений больше всего на свете. Недаром наши предки считали Посейдона не только морским владыкой, сколько ужасно обидчивым „колебателем земли“»…

– Эх, побывать бы на раскопках Акратира – тяжело вздохнула Ольга. – Но…

И, видя разочарование на наших лицах, Дор не стал нас мучить, а, широко улыбаясь, заявил:

– Вы – гости моего учителя! И потому будете его и моими гостями в стенах санторинской «Помпеи»!

Оставив остров Кампейни, мы направились к острову Акратира, что лежал в пяти-шести километрах южнее.

И вот мы на его земле размером два километра на три. Причал – блоки на блоках из местного базальта и мраморных глыб, видимо, они здесь были приспособлены достаточно давно. Его стенки покрылись темно-зелеными мохнатыми бородками, которые нежно и беззвучно перебирали местные воды моря.

– В деревне под десятками метров пепла раскопали поселение городского типа площадью в квадратный километр… Остальное увидите сами, – многозначительно заметил Дор.

Перед нами открывались очищенные от пепла постройки в два и три этажа, часть которых сохранилась с крышами, опирающимися на колонны. У одних при входе – небольшие лоджии, у других – вестибюли с каменными скамьями…

– Обратите внимание на высоту стен коридоров, – говорил Дор. – Они ведут во внутренние комнаты… Видите многочисленные ниши и выступы – это для ваз…

– И все оштукатурено! – воскликнула Ольга.

– Смотрите, – показала Рида на более вместительную комнату, – тут камин…

– Все это – летний дворец! – торжественно произнес Дор.

И стало понятным, почему такая торжественность: ведь этот город тянулся поперек всего острова и, как предполагают археологи, заканчивался гаванью.

– Мы видим лишь одну треть города, в котором в доисторическое время жило до 30 тысяч человек… Жили на краю кратера, – серьезно произнес Дор последнюю фразу.

– А где остальная часть? – спросил Стоян. – Ее нашли?

– Археологи разобрались и с этим: при взрыве вулкана и погружении кольдеры архипелага северная часть погибла, южная оказалась, к нашему счастью, засыпанной пеплом, но все же частично ушла под воду, – пояснил Дор.

– «Морскую часть» нашли? – не преминула спросить Ольга.

– Нашли, нашли… На глубине всего двадцать метров лежат остатки городских строений, – заметил Дор.

Вдалеке, за концом раскопок, виднелось огромное дерево – могучее и разлапистое. На него мы обратили внимание Дора, и он рассказал.

– Еще в начале первых раскопок в тридцатые годы и затем в пятидесятые на острове было только это единственное дерево и виноградники… А ведь вы видели, что дерево широко использовалось в строительстве домов – без этого нельзя было обойтись из-за частых землетрясений… И люди того времени это знали…

– Это дерево напоминает сосну, – высказался я. – Но не вашу пинию, а нашу крымскую.

– Это и есть сосна Станкевича, столь редкая даже для этих мест и акватории всего моря. Она – кряжистая и стойкая к ветрам благодаря своим длинным тридцатисантиметровым иглам, – сказал Дор.

А я подумал, что только в Феодосии, в городе моего деда, растет несколько гектаров такой сосны, посаженной в дар горожанам нашим художником Айвазовским в конце девятнадцатого века. И на Кавказе – такие же сосны в районе Геленджика. Там вообще – километра четыре на два по площади…

– Идите сюда, – позвал Дор, ведя нас по узкой улочке к еще одной стороне летнего дворца.

Ошеломленные, мы застыли – на фреске во всю стену дома была представлена процессия женщин, как пояснил Дор, со священными дарами. Фигуры в натуральную величину! И краски свежи, а фреска фактически целая, сохраненная «консервантом» из пепла!

Другая фреска того же дворца поразительна по содержанию и размерам – 16 квадратных метров! Это была фактически «фотография» панорамы-пейзажа острова… до извержения: холмы, конусы вулканов, красные лилии на ветру, летящие ласточки…

И опять, еще одна фреска – с антилопами, которые в наши дни сохранились только в Африке. А фреска с мальчиками-боксерами… И комнаты, расписанные лилиями – на стенах и керамике…

Дор не тревожил нас своими пояснениями – каждый переживал увиденное по-своему: Брис молчал, набычившись; Влад открыл рот, правда, чуть-чуть; Стоян стоял, скрестив руки на груди в задумчивости; Ольга – по-детски прижав руки к груди и широко открыв глаза; Рида – в позе застывшей статуи…

Это тоже надо было видеть: люди, ничему не удивляющиеся в наш техногенный век, робко взирали на шедевры культуры, пришедшие из глубины трех с лишним тысячелетий.

– И вот главный вывод – Атлантида это или нет, но одно ясно: здесь, в кальдере Санторинского архипелага, на нескольких островах располагался крупный город… И здесь, где мы стоим, жила привилегированная часть общества, – высказался Дор.

– Какого общества? – спросил Стоян.

– Конечно, эпохи расцвета крито-минойской культуры, – ответил Дор.

– Мы еще не были на Крите, – заметил Влад. – Но если это – Атлантида, то что же тогда такое столица Крита – Кносс?

– Но это же одно целое! – воскликнула Ольга. – Как ты не понял, Влад? Критская цивилизация! Это – сам Крит, Санторини, другие острова вокруг и вдалеке, берег Средиземного моря…

Вот это да! – подумал я, радуясь обобщениям Ольги и широте ее знаний. Мы, она и все, говорили с профессионалом на одном языке!

– Очень верно подмечено, – сказал Дор. – Если учесть, что многоэтажные дома с замечательными фресками не уступают по красоте исполнения фрескам в Кносском дворце…

Когда мы плыли к центру архипелага, главный остров оставался сзади. Теперь мы приближались к нему лицом к лицу. Отвесная скала зловещего черноугольного цвета высотой в триста метров вставала перед нами из моря вертикально – это ошеломляло и подавляло. Казалось, стена на нас валится, и мы притихли, пока моторка не обогнула остров с юга и не пошла вдоль пологого берега.

Всех нас волновал вопрос: как могла «Помпея» сохраниться здесь, в эпицентре взрыва вулкана? И стоило Дору затронуть вопрос о минойской цивилизации, как мы увели его в сторону «Помпеи».

– Крит с его минойской культурой – далеко, 120 километров от вулкана. Критская цивилизация погибла от вулкана, землетрясения и цунами… А «Помпея» сохранилась, хотя и была рядом?! – начала заводиться Ольга.

– Действительно, как могла «Помпея» сохраниться в десятке километров от вулкана? – воскликнул Стоян.

– А как сохранилась Помпея возле Везувия? – встрял Влад.

Дор молча наблюдал нашу дискуссию по хорошо ему известному предмету – Санторини и его «Помпея».

– Пепел! – крикнула Рида.

– Конечно, пепел, пепел и пепел, – подхватила Ольга. – Пеплопад препятствовал потокам лавы…

– А был он у нашей «Помпеи» в 30 метров толщины… 30! – заметил Дор.

– Лава не дошла до итальянской Помпеи и до этой, на Санторини… Лаве предшествовал пеплопад, – заметила Рида. – Пепел, хотя и горячий, многое предохранил – и дома, и утварь, и людей, точнее их останки… Но это – на той Помпее… Здесь люди успели уйти… Пытались успеть уйти от волны…

– Главное, греческий археолог установил, что его «Помпея» погибла от грандиозного взрыва вулкана в год, который увязывают с гибелью минойской цивилизации и здесь, и на самом Крите, и на островах вокруг, – завершил дискуссию Брис.

Мы распрощались с нашим добрым гидом-ученым Диадором и каждый ему передал что-то на память – брелок, ручку, блокнот, открытку… А еще – фото общего вида архипелага с нашими подписями и пожеланиями на трех языках – греческом, болгарском и русском.

В конце дня мы вышли в море, и еще долго на фоне заката мы видели три высокие, все уменьшающиеся скалы Санторинского архипелага, о которых в легендах и мифах говорится, что, возможно, эта триада скал – трезубец Посейдона. Впереди нас ждал путь почти в сто миль или до десяти часов по времени.

И раз уже мы говорим о Санторини, то в тот же вечер я собрал всех в кокпите и зачитал короткое мнение великого открывателя, исследователя океанов и морей, мудрого ученого Жан-Ив Кусто. Вот оно, вычитанное мною в одной из газет. После экспедиций на Санторини и Крит Кусто высказал следующее:

«… Мне захотелось проверить одну из гипотез, касающихся Атлантиды. Эту гипотезу сейчас (1970-е. – Прим. авт.) считают одной из наиболее обоснованных, и ее авторы полагают, что затонувший материк располагался в Средиземном море, а не за Геркулесовыми столбами (ныне пролив Гибралтар), как писал Платон.

Согласно этой гипотезе, народ атлантов отождествляется с критянами, создавшими великолепную минойскую цивилизацию, погибшую внезапно примерно за полторы тысячи лет до нашей эры.

Наконец, она объясняет, что гибель ее была следствием серии геологических катастроф, самой мощный из которых оказался разрушительный взрыв вулкана на острове Санторини (Тира)».

Итак, мы все более уверовали в следующее:

• Средиземноморская Атлантида имеет право на существование (во-первых);

• ее культура могла быть известна Платону (во-вторых);

• заслуга Платона в том, что, вероятнее всего, он соединил сведения о двух Атлантидах в одну повесть и изложил ее в своих двух диалогах (в-третьих).

Собственно, этим он обогатил нашу память и привлек вимание к тайне на многие годы многих людей – от специалистов до любителей.

И за это ему спасибо!

«Бунт» по поводу трех «альтернатив»

Пока мы шли к Криту, предстояло осмыслить собранные сведения по Критской цивилизации, причем на примере Санторинского архипелага в пользу средиземноморской Атлантиды.

Для обсуждения мы, как обычно на заседаниях клуба, собрались в кокпите.

– Друзья, наше путешествие в защиту сказания Платона подходит к концу, – обратился я к коллегам-единомышленникам-знатокам. – Мы в свое время рассмотрели 22 косвенных признака, 10 убедительных предположений и 5 косвенных доказательств…

– Но ведь в основном речь шла о местоположении Атлантиды? – встряла торопыга Ольга. – Верно, из последней пятерки только одно доказательство говорит о времени гибели, а остальные больше касаются вопроса о том, где она, Атлантида? – заметил Стоян.

– Причем вся эта пятерка не противоречит науке… Не правда ли?! – спросил Влад.

Мы переглянулись и, как бы в растерянности, готовы были искать лазейку в куче вопросов: что делать теперь? Как найти объяснения фактам из многих ручейков сведений, причем «за» или «против» нашей Атлантиды?

– Хватит отступать от главной линии: мы – за нашу Атлантиду! – решительно заявил Влад, опередив Бриса, готового что-то сказать.

– Хватит?! Хватит! Хватит, – даже встал Брис. – Нет, не хватит… Нам нужно что-то делать с массой фактов, полуфактов и фактов в мифах!

Кажется, Рида решилась сказать то, что мы думали все:

– Мы не можем отказаться от Платона, мы не смеем… И не должны… Он слишком велик, чтобы не верить ему… Но мы не можем не учитывать факты сегодняшнего дня… Мы узнали их только что, здесь, на Санторини и в ходе нашего «бумажного поиска»… Не так ли?

Мне была понятна точка зрения моих коллег по углублению в тему – они опасались расстаться с греющей их идей пройтись по фактам в пользу Платона. Я взглянул на Бриса, и он понял мою тревогу, сказав:

– Вы помните присказку: Если не догоним, то хотя бы согреемся! Все кивнули и еще внимательнее стали слушать главу экспедиции. Думаю, никто не ожидал от него сюрприза – было не до него.

– Мы согрелись? – спросил он и сам ответил. – Еще как… Мысль об Атлантиде подвигла нас на поход за три моря и даже в Альпы…

– Уж не искали ли мы в Альпах нашу Атлантиду? – съязвил Влад.

– Не искали… там! – отрезал Брис. – А вот в Андах могли бы поискать… Ее следы или ее влияние на цивилизации… по ту сторону океана… Но с таким настроением – лучше оставаться дома…

Что-то нехорошее стало звучать в этой дискуссии – назревал бунт, правда, крошечный. Хотя все готовы были продолжать поиск, если не Атлантиды, то ее следов или ее собратьев. Нужно было переломить ситуацию, и тогда, как поется, «хорошее настроение не покинет больше нас…».

И я решился громогласно объявить о трех парадоксальных моментах в наших поисках, но все же начал не с этого:

– За бунт на корабле во флоте всех наций вешали на реях (к счастью, их у нас нет!) или выбрасывали за борт (воды у нас хватает!); на худой конец, высаживали на необитаемый остров… Предлагаю выбрать наказание самому себе. И если это остров, то их здесь множество… Лично я – за Крит, друзья! Записывайтесь и… не надо оваций, пожалуйста!

И мы поняли, что «лед тронулся, господа присяжные заседатели», причем нашего шлюпочного разлива. Под несмолкающие смешки я продолжил:

– Вот что, друзья! Где мы сейчас с идеей нашей Атлантиды? Говорите…

Пауза, и первой выступила Ольга:

– Влад, не ты ли мне клялся, что в нашем деле пойдешь до конца? Даже если убедишься, что Атлантида, как ты говорил, – гигантский миф?

– И что же? – переспросил Влад. – Я и сейчас с тобой… И не против нашей Атлантиды…

Чтобы погасить зарождающийся шквал пререканий, пришлось использовать преподавательский прием – вызвать огонь на себя… парадоксальной постановкой вопроса:

– Итак, три альтернативы, – начал я, но меня перебил Влад, сказав, что альтернатив может быть только две.

– И все же я буду говорить о трех, трех вопросах…. Первый: Атлантида есть или ее нет – это согласно нашей вере Платону? Второй: Атлантида – это Санторини и Крит? Третий: Атлантида по Платону – и атлантическая, и средиземноморская; тогда получается, что Платон соединил две Атлантиды в одну? А теперь прошу высказаться…

Высказывались от младшего к старшему. Я напомнил, что это морское правило в кают-компаниях офицеров флота всех стран и морей: первым высказывается младший, чтобы старшие не давили на него своим авторитетом. Все согласно кивнули, но… кто будет первым младшим? Выход нашла Рида, взяв на себя, как она сказала, эту почетную миссию.

– Хочу и верю: Атлантида Платона – да, Атлантида Средиземноморья – да, смесь Атлантид Платона – да!

Встала Ольга и торжественно заявила:

– Хочу и верю: платоновская – да, но в форме третьей, смеси; средиземноморская – это другая Атлантида или вовсе не Атлантида, потому – нет!

Встал Влад из младшего поколения:

– Платону верю – да; смеси Атлантид – нет; Санторини и Крит – хочу, чтобы это была не Атлантида – нет!

Захотел высказаться и Гор:

– Хочу и верю! – повторил он ридовскую преамбулу. – Платоновская – да, Средиземноморская – да, платоновская смесь – нет!

Нужно было подбивать итоги – вот они, в виде «молодежного» счета: за Атлантиду Платона – 3 «да», за средиземноморскую – 2 «да», за платоновскую смесь – 2 «да».

Настала наша очередь – то ли старших, то ли стариков. Первым слово взял Стоян:

– Хочу и верю в самостоятельность двух Атлантид и объединенных Платоном в одну… А потому: да, да, да!

Стоян поклонился в сторону Риды, приложив руку к сердцу в знак признательности, видимо, за союз двоих (позднее он скажет мне: «Я был не столь уж бескорыстен – как журналист, репортер и ведущий телепрограммы». Он объяснил это так: сказав трижды «да», он продлил интерес к теме моих зрителей. Но он честен перед самим собой: сведения по всем трем Атлантидам не убедили его настолько, чтобы он стал отрицать хотя бы одну из них…).

Наступила очередь Бриса, и он преподнес сюрприз с выпадом против меня:

– Конечно, в этом вопросе, как говорится, старший на рейде – Максим! И более старший в делах с Атлантидой тот, кто обладает знаниями большими, чем остальные…

Мы переглянулись и замерли. Такого от Бриса никто не ожидал. Меня же распирало любопытство, ибо я понимал: мой школьный друг раскручивает новую интригу. А он продолжал:

– Почему мифы по миру повторяют легенду об Атлантиде? Почему обычаи народов так схожи? Почему знания пришли из одного центра – атлантидского? Почему много косвенных доказательств в пользу Атлантиды из Атлантики?

– Действительно, – поддакнул Влад, – мы рассмотрели аргументы против Атлантид Платона, причем с позиции Средиземноморья. А там, за океаном…

– Вот именно! Там, за океаном, еще масса фактов – косвенных признаков, косвенных доказательств, складывающихся, дай Бог, в убедительные предположения! – завершил Брис.

– И что же дальше? Твое мнение, Брис? По трем альтернативам? – спросила Ольга.

– Я – за Платона и против всяких смесей и новых Атлантид, – сказал Брис. – Прав Влад, даже в суде рассматривают мнения всех сторон, а мы выступаем с позиции обвинительной версии – средиземноморской!

Тут все вспомнили обо мне и обратили свой взор в мою сторону, причем поднятием вверх руки с растопыренными пальцами в пользу своего счета. Поднял руку и я:

– Только так! – и показал только один палец, утвердив свое согласие с версией Бриса, но добавил словами великого комбинатора, что заседание продолжается, господа присяжные заседатели.

Ольга радостно подпрыгнула и бросилась мне на шею, воскликнув: – Даешь поход за океан! В Мексику! В Перу…

И вдруг – трезвый голос Гора с печальной ноткой:

– А как же Средиземноморье? Разве все это – поход, «бумажный поиск», Санторини, споры… Все это – зря?

Мы замолчали, и все уставились на Гора. А я, указав на Бриса, решительно и с издевкой сказал:

– Пусть он нам ответит: идем или нет на Крит? Продолжим ли работу по всем трем версиям?

– Да, да, да! И пусть меня слопает кошалот… вместе с вами, если нет, – в сердцах выпалил Брис.

– В конечном счете, и младоискатели, и мы, старшие, имеем право продолжить сбор сведений «за» и «против» исследуемых трех версий! Согласны? – завершил дискуссию Стоян.

– Да! – выдохнули мы, почти одновременно.

А Ольга по-будничному призвала всех отойти ко сну. Что мы с удовольствием и сделали. Но еще долго было слышно, как на штурвале шушукались Рида и Гор, явно переживая бурное заседание клуба с конфликтной ситуацией. Ворочались Ольга и Влад. А Стоян встал и ушел на нос шлюпа. Лишь мы с Брисом вели себя, казалось бы, спокойно. Но именно отсутствие даже звуков нашего дыхания говорило за то, что мы думали свои думы.

В полудремоте, как это часто бывало со мной, нашлись полезные советы. В этот раз вспомнились пожелания из суворовских назиданий. И, в частности, о том, что солдат всегда должен быть занят делом.

В голове крутились слова, понятия, имена – в одиночку и группами. И среди них все четче высвечивались: Гомер-Шлиман-Троя… Соломон-Платон-Атлантида… Платон-мифы-предания… мифы-археология– геология… Платон-археология-геология…

К утру в полудремоте вдруг стало понятным, что нужно всех вовлечь в обобщение узнанного через триаду реалий. Вот они: реалии Платона, реалии мифов и преданий, реалии археологии и геологии.

Еще все спали, а на «Доске истории знаний» было вывешено предложение о работе в «бумажном поиске».

По Платону значились: Стоян – «Исторические предания и Платон»; Влад – «Археология и Платон»; Брис – «Геология и Платон».

По мифам, археологии, геологии: Ольга – «Археология и мифы»; Рида – «Геология и мифы»; Максим – «Археология и геология».

Ко всему этому к «Доске» была приколота небольшая приписка: «После завтрака прийти за материалом к Максиму». И все пришли, даже выстроились в очередь. Каждый получил что-то из брошюр, статей, книг и журналов. И еще – указание по срокам и предложение о моей консультации…

Как и с визитом на Санторини, Брис связался со знакомыми из Афинского университета, и потому на Крите нас должны были ожидать. Крит открылся перед нами к полудню.

Вначале узкой полоской на горизонте, чуть приподнятой в центре. Затем остров стал уходить краями в сторону и предстал перед нами огромным трезубцем: в центре – гора Ида метров 2500 высотой и с облаками вокруг нее; слева и справа – горы поменьше, но и они терялись в дымке. Прямо по курсу – главный город острова Гераклион.

Первую ночь на Крите мы решили провести на борту шлюпа. И Брис направил «Аквариус» в известную ему бухточку на острове Дия, прикрывавшем вход в порт. За нами должны были прийти утром.

Нам передышка в этой бухточке нужна была по нескольким причинам: довести наши эссе до логического конца и рассмотреть преамбулу к визиту на Крит в ходе очередного заседания клуба.

Оно состоялось в часы уходящего дня, когда море и все вокруг окрашивалось в пурпурные цвета. Тишина, отражение огней шлюпа на глянцевой воде, даже не слышно шопота волн у бортов – и мы в кокпите со своими беседами на тему.

Вот о чем я рассказал в преамбуле.

Подвиг английского археолога. Открытие – открытием, но до начала ХХ столетия об этой замечательной культуре человечество абсолютно ничего не знало.

Все же нужно быть справедливым – первый шаг к открытию крито-минойской (или эгейской) культуре сделал Генрих Шлиман. Это именно он поверил в реальности, изложенные в древнегреческом мифе Гомером, и начал искать легендарную Трою. Казалось бы, ее нашел в 1873 году, но умер, так и не узнав, что раскопал слои догомеровской Трои, культура которой возникла ранее на целые тысячелетия.

И вот пришел март 1900 года. На Крите начал раскопки археолог Артур Эванс. Он имел богатый опыт музейных работы, этнографических и археологических исследований на Сицилии. В своих поисках он опирался на древнегреческие предания, рассказывающих о критской морской державе.

Историкам были известны предметы из этих мест в виде критских печатей с животными и письменными знаками. Это наводило на мысль, что Крит, а возможно, и Восточное Средиземноморье, могли располагать залежами находок, пока не тронутыми археологами…

И вот первые дни и месяцы работы на северном побережье острова в Кноссе – и потрясающий результат: обнаружены развалины огромного дворца с великолепными фресками, античные вазы, статуэтки… Но великое изумление пришло от того факта, что эти искусные изделия не были… похожими на известные ранее!

Спустя несколько дней после начала раскопок Эванс писал в своем дневнике: «Поразительно, ничего греческого, ничего римского…». И он делает первый вывод: это совершенно новая, доселе неизвестная культура Средиземноморья, на тысячелетия опережающая знаменитую и классическую культуру Греции.

В четырех километрах к югу от побережья на склоне горы Юкотас был обнаружен еще один огромный дворец: масса помещений, центральный двор, переходы, коридоры, лестницы… Ну прямо лабиринт из древнегреческого мифа о Тесее!

Раскопки расширялись и вышли за пределы Крита – на Кикландские острова, Балканский полуостров и в Малую Азию. Так мир узнал о существовании некогда могучей морской державы на Средиземном море в III–II тысячелетиях до н. э.

Яркому развитию культуры в Восточном Средиземноморье способствовало его благоприятное географическое положение – изрезанные берега с удобными для мореходства заливами и бухтами. А еще – миролюбивое население по берегам моря…

Древнюю историю Крита Эванс подразделил на три периода, назвав их по имени легендарного критского царя минойскими:

раннеминойский (раннебронзовый) – 3000–2000 гг. до н. э.;

среднеминойский (медно-каменный) – 2000–1600 гг. до н. э.; позднеминойский – 1600–1200 гг. до н. э.

Но бассейн Эгейского моря (Восточное Средиземноморье) был хорошо заселен еще с эпохи VI тысячелетия до н. э. Раскопки это подтвердили.

Удивителен факт, что Кносский дворец стоял на остатках зданий из… обожженного кирпича. В то время как сам раскопанный дворец был из камня и кирпича-сырца.

В раннеминойский период начинает формироваться архитектурный стиль: дома в два и три этажа на каменном фундаменте, но все же из кирпича-сырца; помещения укрепляются деревянными брусьями для сопротивления землетрясениям; световые колодцы сверху донизу для всех этажей… И конечно, посуда – керамическая, с темно-коричневыми орнаментами на кубках, кувшинах, сосудах разной емкости…

Расцвет крито-минойской культуры наступил во II тысячелетии до н. э. – незадолго до гибели этой державы. Так, архитектура Эгейской культуры именно в этот период разделились на эпохи старых и новых дворцов. Старые дворцы погибали во время землетрясений, и на их месте возводились новые.

Раскопки старых были затруднены, но все же кое-что удалось найти: зрелищные площадки для ритуальных игр с быком, красивые вазы, сосуды для хранения продуктов…

Новые дворцы, будучи разрушенными, все же «выжили» и дошли до наших дней – раскопаны четыре: в Кносе, Фесте, Маллии и у селения Като Закрос. Последний был раскопан только в 60-е годы. Но они были разрушены очень сильно, ибо большинство культурных центров острова не смогли от одного из землетрясений оправиться. Теперь исследователи датируют эту катастрофу примерно 1500–1450 гг до н. э.

К землетрясениям критяне приспособились, но имела место иная геологическая катастрофа именно в эти годы, которая остановила развитие минойской державы. Теперь известно: извержение на Санторинском архипелаге сопровождалось обильным пеплопадом и огромным цунами. Это было не рядовое извержение и не рядовое землетрясение – это была геологическая катастрофа со всеми последствиями природного катаклизма.

– Вот и все, – сказал я. – Теперь ответьте на ряд вопросов, сообща, конечно. Из них первый: почему Критская культура тысячелетиями выживала?

– Если землетрясения, то разрушались постройки, но их восстанавливали; на полях от землетрясения вреда было мало, и скот обычно страдал незначительно, – первой откликнулась Ольга.

– Флот оставался на воде, – сказал Влад.

– Верно, ведь и сейчас при угрозе сильного шторма с большими волнами корабли уходят в море – там безопаснее, – заметил Гор.

– … флот также не должен был пострадать, – продолжила Рида.

– А дворцы? – спросил Стоян, и сам себе ответил, – их можно было отстроить заново…

И вот мой второй вопрос:

– И все-таки, что ликвидировало всю критскую цивилизацию?

– Не просто землетрясение, а катастрофа – как на острове Атлантида: землетрясение, вулкан и потоп, – молвил Стоян.

– А пеплопад? – уточнила Ольга.

– Ну и что? – спросил Брис. – Все четыре компонента уже наверняка бывали в этих местах. Один Санторини трясет тысячу лет и до сих пор…

– Но масштабы?! – воскликнула Рида. – Греция – как пороховая бочка из вулканов и землетрясений…

– Но все эти природные явления не в одночасье случаются и в других местах, – уточнил Стоян. – А тут?

– Подведу итог нашим рассуждениям, – встал Брис. – Два момента в этой трагедии оказались решающими – это геологический катаклизм иного рода… Как говорят, в одном стакане все четыре фактора, а еще, как говорит Рида, масштабы…

Брис обвел всех глазами и увидел серьезность лиц, столь небезучастных к давней трагедии и столь озабоченных ею.

– …но это еще не все: бедствие настигло всю ог-ром-ную стр а-ну – Санторини, сам Крит, острова, побережье… И критская цивилизация оправиться от этого удара уже не смогла. Лет сто пыталась, но пришли ахейцы с континента, и держава потеряла свое владычество на суше и море…

Мы молчали, искренне переживая трагедию давностью в три с лишним тысячелетия назад.

А я подумал о своем отечестве, России: не было войны, эпидемий и мора, триады, как у Крита, – землетрясения, вулкана и потопа… А держава пала, и ста лет не потребовалось – за считанные дни. Вот и получается, что к трем напастям можно и нужно добавить еще одну – государственную: предательство верхов, коим люди моей страны доверили свою судьбу…

Там, на горизонте, в южной части неба что-то светилось – это были огни Гераклиона. Кажется, мы вступали в последнюю стадию нашего поиска, ибо мы запутались в трех соснах: Платон, Санторини платоновская смесь.

Теперь нашу гипотезу мог спасти поиск не «бумажный», а логический. Возможно, мы приблизимся к ответу, когда разберемся с нашими новыми шестью эссе, в каждом из которых и факты, и логика – чужая и своя.

Когда непохожее – похоже…

Утро выдалось свежайшее. К шести мы выспались, и нас буквально распирало от желания видеть друг друга. Чуть ли не каждый искал повод переброситься парой слов.

Как всегда, завтрак делал дежурный по камбузу. В этот раз им была Ольга. И как всегда, ей помогала не дежурившая Рида – мы же, мужской клан, в женские дела с плитой и посудой не вмешивались.

К восьми ждали катер для выхода на берег, и он прибыл точно в срок. У шлюпа остановилось элегантное судно с плавными обводами, явно более комфортабельное, чем тот катер, который неторопливо возил нас по лагуне Санторинского архипелага. Катер пришвартовался к борту, и на нашу палубу выпрыгнул мужчина лет сорока, напоминающий героев из кассовых фильмов шестидесятых годов с любовным уклоном. Но уже первые слова и обращение к нам говорили, что внешний вид его обманчив. Хорошее, немного скуластое лицо выдавало в нем то ли прибалта, то ли скандинава. Весьма значительно коверкая русские слова, он, как мы поняли, из уважения к гостям приветствовал нас по-русски.

Трудности с представлением взял на себя Брис, выступив ему навстречу.

– Грегори, рад вас видеть на борту нашего шлюпа «Аквариус»! – протянул Брис руку элегантной личности. – Это наши путешественники, а с этой минуты – ваши ученики…

– О-оо-ооо, я рьяд не-мно-ж-ко так же, – запинаясь, приветствовал Грегори.

Он протянул руку Брису и затем – всем нам, начиная с Ольги и Риды. В нем подкупало все: естественная элегантность, искренность взгляда и манера на немецкий лад смотреть в глаза, скромность в жестах и деликатность в пожатии руки.

От предложения отведать кофе он не отказался, но сделал так, что мы о кофе забыли.

– Лет двадцать назад случилось печальное событие – новое открытие поколебало веру в выдуманного Минотавра, – несколько смущенно сказал Грегори. – Но об этом – потом, на месте… А пока: прошу в «морской лимузин».

И он первым прыгнул в катер, встал на планшир и протянул руку Ольге. Волнение было небольшим, руки их сцепились, а потом резкий и сильный рывок – и Ольга оказалась на катере. Эту процедуру Грегори проделал с каждым. Мы разместились в открытой части катера.

– Меня зовут Грегори Косис, мои предки по отцу – с острова Кос в Эгейском море. Археолог, доцент университета в Афинах. Защищал диссертацию по гибели минойского морского государства…

Грегори сделал паузу и, обращаясь к Брису, добавил:

– Рекомендован к вам… С удовольствием предложение принял… Как просил сам академик Спиридон Маринатос, помогу… Вам всем большое от него пожелание: узнайте, пожалуйста, много нового о критской культуре…

А пока катер стремительно мчался к причалам, где виден был лес мачт парусных судов. Красивой дугой мы вписались в место, где катер встал у пирса, как вкопанный. Так была продемонстрирована элегантная швартовка.

И вот мы на берегу. Подошли к полуоткрытому микроавтобусу, за руль которого сел сам Грегори.

– Вон там, – указал Грегори на видневшуюся в нескольких километрах от нас гору, – на склоне мы раскапываем Кносский дворец… Копаем уже с 1900 года, когда Артур Эванс впервые коснулся лопатой этой священной для каждого археолога земли… Это – рядом, шесть километров…

Мы быстро миновали малолюдные улочки Гераклиона и начали петлями взбираться вверх. Дворец открылся неожиданно, из-за очередного поворота. Грегори притормозил, и мы высыпали из автобуса, как пробка из бутылки – так быстро хотелось объять столь необъятное зрелище.

– Три с половиной тысячи! Три половиной тысячи лет назад? – шептал Влад.

Дворец огромен даже с расстояния в полкилометра и даже по сегодняшним масштабам строительства – чуть ли не три футбольных поля. Много камня, как полуразрушенного, так и правильной формы. И все в прямых линиях – помещения, лестницы, проемы окон и дверей. Холм, на котором стоит дворец, дополнял его величие – дворец как бы вырастает из земли.

Грегори повел нас к дворцу пешком по какой-то тайной тропе, явно не для туристов.

– Это моя любимая дорога, – говорил он. – Дворец как бы надвигается на меня, заполняя все пространство и затем прямо-таки заглатывает меня… Когда я вхожу в его прохладные помещения – залы, коридоры, лестницы, подвалы, склады…

И мы это почувствовали, но никак не могли понять, почему эти величавые руин не давят на нас.

Брис бывал здесь ранее, и он шепнул мне на ухо:

– Спроси Грегори, почему он любит эту архитектуру, не столь египетскую?

Я спросил, но, конечно, не так прямолинейно:

– Грегори, мне не пришлось побывать в Египте, но что-то говорит: там человек – мошка, а здесь – у себя дома… Не правда ли?

Все заулыбались, а Стоян воскликнул:

– Все мы – мошки рядом с таким величием: и там, в Египте, и здесь…

– Вы верно подметили, Максим, – сказал Грегори, – как, собственно, и вы, Стоян… Мошки? Да, но именно «мошки» сделали и там, и здесь эти чудеса… Но вы, Максим, правыдважды: если мы – мошки, то действительно чувствуем себя рядом с этими замечательными развалинами частью их, мы действительно здесь у себя дома…

Далее, не ущемляя нашего самолюбия дилетантов от археологии, Грегори пояснил, что, в отличие от монументальности в Египте, Кносский дворец не имеет четкого продуманного плана. Он естественно связан с окружающим пейзажем, а далее идут достройки, надстройки, переделы…

– Но в расположении внутренних помещений чувствуется свобода и живописность… Размер дворца – 120 на 120 метров, а центральный большой прямоугольный двор – 60 на 28. Он выложен плитами. Остальные помещения примыкают к нему, причем на нескольких уровнях. И все это строилось годами, десятилетиями… После очередных землетрясений…

– Нижние этажи – для вспомогательных помещений? – спросил Влад.

– И да, и нет. Можно ли назвать вспомогательными помещениями мастерские? Наверное, нет… Хранилища, конечно, можно…

– А что такое световые колодцы? – спросила Ольга.

– Они прорезали все здание сверху донизу, выглядели внутренними маленькими двориками, – пояснил Грегори.

– Для света – это понятно, а еще для чего? – спросил Стоян. – Может быть, это противопожарное устройство?

– Все проще – это для воздуха. Колодцы спасали от палящих лучей солнца в комнатах, которых здесь сотни…

Мы уже вошли во внутренние помещения.

– Вот это, – указал Грегори, – возможно, самая древняя система канализации…

Переходя в большие и малые помещения, мы поражались богатству фресок – вся палитра красок была здесь, а рисунки – выше всяких похвал. Точность живописцев – за счет удивительной зоркости и способности видеть: птицы, животные, цветы…

– Фрески сильно пострадали в момент гибели Кносского дврца – они горели в огне пожаров, утратили свежесть и сочность красок, – говорил Грегори. – Но многое удалось восстановить – сами видите…

Грегори провел нас к «Парижанке». Мы что-то о ней слышали, но увидеть в натуре не ожидали. Я почему-то думал, что эта фреска находится где-то в музее.

Мы замерли, и каждый по-своему воспринимал увиденный портрет, извлеченный из глубины веков, сохраненный временем и восстановленный специалистами. Молодая женщина, на ней отрытое платье из тонкой прозрачной материи. Высокая модная прическа, как было принято у критян, острый силуэт лица… Краски – приглушенные: черные, оранжевые, зеленые и красные, а в целом – теплый тон всей фрески…

Короткий переход по лестницам по пути известному только Грегори, и мы снова у шедевра: «Игры с быком». Это любимое развлечение юношей и девушек – хрупкие тела их рядом с могучим быком. Все говорит, что игроки должны быть милыми и бесстрашными. И рядом с этим прекрасным панно – кладовая, где собраны вазы и сосуды.

– В начале II тысячелетия до новой эры из гончарных мастерских Крита выходили сотни разнообразных по форме ваз с росписями светлой краской по темному фону, – пояснил Грегори, указывая на изделия вдоль стены помещения.

– А почему они не целые, а склеенные? Из-за землетрясения? – спросил Влад.

– Из-за… воров, – просто ответил Грегори, – целые отданы музеям…

– А росписи на сосудах? Они были стилизованными? Или разные? – уточнила Ольга.

Мы заулыбались, вспоминая наш «ширпотреб», который можно было тиражировать по городу, району и стране.

– Конечно, разные узоры: из цветов и листьев, лягушек и рыб, морские чудища, спирали… Я не помню ни одной вещи с повтором узора, а держал я в руках их сотни…

Мы ходили по Кносскому дворцу до дрожи в ногах и сумерек. И только Грегори прекратил это приятное истязание. Ольга, почему-то шепотом, спросила его, не каждый ли день он так бродит по дворцу? Тот ответил, что каждый:

– И если я сюда прихожу, то ног не чувствую… от радости общения с этим богатством человеческого духа… Ноги – это потом, вечером и даже во сне…

Ко второму дню мы подготовились основательно, сняли усталость, встав лишь в девять утра. Снова прошлись по Кносскому дворцу. И где-то после шести оказались в таверне на склоне холма с видом на море, бухту и город.

День медленно угасал, как и наши разговоры: то велись длинными тирадами, то короткими фразами. В общем, как говорят, разговор не клеился. Даже Ольга пригорюнилась. На что ей указал Брис.

– Папу вспомнила – он у меня больной, даже на почту не ходит…

И вдруг она оживилась:

– Наш домик, как и здесь, беленый, стоит на высоком краю устья горного потока… Вот как раз сейчас там в горах тают снега, и за стеной домика бурлит вода, стекая в море… Где-то ближе к скале Алчак… Вода ворочает камни и стучится в берег волнами… А мы ночью ждем, когда шум воды станет слабее – это значит, что вода пошла на убыль…

– А мой домик далеко от воды. И от моря, и от весенних потоков, зато и вид из него отличный: спереди – вся бухта с Алчаком слева и скалой Сокол справа. И на виду – генуэзская крепость на вершине огромной горы-скалы, пологой от меня и обрывистой к морю, – на одном дыхании выпалил Влад.

Брис молчал. Стоян внимательно слушал, улыбался и, наконец, решился.

– Дом свой помню хорошо и долго по нему скучал, когда мы переехали в городскую квартиру… Лет пять мне было, когда я рассматривал на окраине города далекие синие горы. Решил до них добраться. Наметил путь по прямой и пошел к одной далекой вершине со снегом.

Шел весь день, пробираясь по склонам оврагов и пологим полянам, а горы не приближались… Меня подобрали на лесной дороге местные крестьяне и на арбе, огромные колеса которой я хорошо запомнил, привезли прямо домой, опрашивая встречных о моей семье…

Брис молчал. Ассоциации – страшное дело и я не удержался.

– Я ведь тоже однажды потерялся, – сказал я. – Среди лопухов… Это путешествие я до сих пор называю про себя лопух среди лопухов… Меня отец называл Лопушком… Мне трех лет тогда не было… Запомнил и беленый домик, и двор с курами, драчливой козой, доброй собакой и агрессивным петухом…

– Максим, не отвлекайся, – направила мое воспоминание Ольга в нужное русло. – Так почему все же Лопух?

– Вы знаете, отец у меня был геологом. И случилось это на Украине, в самом ее центре, в городке Ромны… Там протекает река Роменка, которая к лету пересыхает и ее русло зарастает лопухами… Огромными – на один лист можно лечь, а другим прикрыться… Бегал я по городку во все стороны, и меня приводили домой всегда… А тут – пропал. Нигде нет… Жители всполошились: у инженера пропал сынишка! А случилось следующее: я забрался в лопухи и заблудился в них… Устал и заснул, а когда проснулся, то пошел на крики: меня звали, аукали и просто кричали…

Брис молчал. Безучастный, казалось бы, Грегори также оживился.

– У меня еще в Дании… Мама у меня оттуда, точнее из страны оленьей – Лапландии, что на севере Финляндии… Так вот: меня так же искали, всей рыбацкой деревней, где мы на лето снимали домик… Между прочим, такой же беленький… Большая лодка стояла, уткнувшись в берег моря, и я, как и ты, Максим, заснул в ней, укрывшись от ветра… Было мне лет семь… Волнами лодку раскачало и унесло в море… Но меня не искали – искали лодку, а нашли меня…

Эти посиделки после визита в древность выдавали в нас ностальгию по дому, укладу нашей жизни и неуверенность в завтрашнем дне.

Брис молчал не случайно: его детство и юность проходили под Житомиром, где семью застала война, и в Подмосковье, а потом был Израиль. Сейчас перед нами же выступал удачливый делец греческого происхождения.

Третий день был завершающий: мы посетили другой дворец, такой же монументальный, но не такой прибранный, что ли. Если в Кноссе велись реставрационные работы, то здесь – только раскопки. Фрески вообще фактически лишь проглядывались.

Еще были дворцы на южном побережье Крита, но они лежали в десятках километров от Кносса. В общем, визит на Крит мы завершили.

В местном музее получили короткую консультацию о последствиях взрыва вулкана на Санторини – кое-что о слоях пепла на острове.

И вот, сидя в таверне с видом на залив, мы обсуждали познанное здесь. Грегори был задумчив особенно. Он отвечал на наши вопросы короткими фразами. Чтобы расшевелить его, был избран безотказный прием: заговорить о детях. Их у него оказалось пятеро, что, естественно, заинтересовало нас.

– В Греции семьи большие, особенно вне городов… На острове Кос, где жил мой отец, в его семье было восемь детей. Причем в самое трудное послевоенное время… А пятеро – это не все мои, точнее – теперь все мои, но двое приемных…

– А у меня только двое, – сказала Рида. – Я почему-то боюсь за них, когда бываю дома… Все время хочу видеть рядом…

– Скучаешь ты по ним, Рида, – вот и думы… А у меня никого такого нет, пока, конечно, – молвила Ольга.

– Будут, скоро будут, – коротко сказал Влад.

Торопыга Ольга промолчала и лишь взглянула в его сторону.

У меня екнуло сердце. По-радостному: а вдруг будет свадьба?!

– Сегодня мы соприкоснулись с вечностью, – произнес я, разряжая обстановку с оттенком ностальгии. – И что такое вечность? Как ее попробовать «на зуб»? Расскажу-ка я вам случай, когда я, можно сказать, впервые задумался о вечности… Это случилось в Ираке… Там я был по делам внешторга…

И я им поведал следующее.

Рядом с тенями прошлого. Это случилось в семьдесят шестом году. За два года до прихода Саддама Хусейна. Сам Багдад – это из сказки, хотя сегодня – тридцатикилометровый современный город вдоль знаменитого Тигра.

Быть в Ираке и не побывать в Вавилоне?! И вот я там, возле основания Вавилонской башни, которое столь велико, что пальмы по его периметру кажутся кустиками. Рядом с одним из семи чудес света – висячими садами Симирамиды…

Побродив среди теней ушедших поколений, мы – меня привез туда сотрудник торгпредства – двинулись к Евфрату. И вот мы на его берегу – этой реки множества народов. Чего только не видели эти воды за тысячи лет истории Двуречья!

Меня удивило, что по сравнению с Тигром, который широк в районе Багдада, Евфрат был значительно уже, метров триста. Правда, вдали было еще какое-то русло… Но он был полноводен необычно – вода стремительно бежала почти вровень с плоским, покрытым густой травой берегом.

Деревушка Вавилон притулилась рядом. На другой стороне – пальмовые рощи, густые и зеленые. По реке быстро сносило вниз две лодки, длинные и низкие, с изогнутыми кверху носами и кормой. В каждой был рыбак, который методично забрасывал в воду сеть, квадратом растянутую на брусьях.

У реки играли дети, которые не обращали на нас никакого внимания. Молодая женщина, хрупкая и гибкая, не торопясь, мыла в реке посуду из темного металла, похожего на серебро: кувшины, какие-то блюда, ковшики…

Выше по течению другая женщина, аккуратно придерживая бурнус из легкой черной ткани, шелковистой и полупрозрачной, набирала воду в кувшин из глины. Недалеко от нее, еще выше по течению, в реку пускал струю мальчонка лет семи, черноглазый и черномазый. Он высоко задрал грязную рубашку-галабию и не смущался ни женщин, ни нас…

Время двигалось ближе к концу дня. Закат наступал на дальний заречный горизонт, заливая шафрановым цветом все вокруг. С восточного края небо быстро темнело и переходило в глубокие фиолетовые и синие тона.

Все это и тишина вызывала умитворяющее ощущение… вечности. Мы молча взирали на эту сотворенную тысячелетиями гармонию. Зелень травы на берегу, окружающие нас изящно изогнутые стволы пальм хорошо вписывались в фон с глинобитными тонами домиков деревушки, рыжий цвет которых выделялся на фоне темнеющего неба. По деревне мелькали фигуры мужчин и женщин. Как тени, сновали они среди грациозно изогнутых стволов пальм.

Мне казалось, что роща – та же самая, что и тысячи лет назад. Среди этих деревьев люди из поколения в поколение жили, поднимали на ноги детей, покидали этот мир… А эти, что передо мной, были потомками жителей одной из величайших цивилизаций. Они были вавилонянами – и это говорило о многом…

Я закончил рассказ и вывел всех из задумчивости фразой:

– И этот мальчик на берегу символизирует для меня мир людей сегодняшнего дня. Его будущее – это наша радость и наш упрек, упрек сытости, в которой мы живем… И если бы только сытости желудка! Духовной сытости, как у Эллочки-людоедки из «Двенадцати стульев», только заключенной в трех или более прописных истинах…

Меня прервал Брис:

– Все верно, Максим, кроме одного… Ну а ты видишь эту сытость в нашей среде? Можешь не отвечать – это ты грызешь себя за то, что не все удалось сделать, когда ты что-то мог… Точнее, мы все вместе могли…

Этой загадочной фразой, но не для меня, завершились бы наши воспоминания, если бы не Грегори.

Он напомнил нам первый день прихода на Крит и загадочное сообщение о неком открытии.

– Я хочу рассказать вам об этом… Вы должны знать, иначе вы бы считали меня неискренним в общении с вами… Мы, археологи, наложили на себя знак молчания – договорились тщательно проверить это открытие. И только потом, пока в узком кругу, начать готовить мир к сенсации о предании с быком Минтавром…

Вот что рассказал Грегори.

Минотавр был?! В 1979 году профессор античной археологии Бристольского университета Питер Уоррен сделал мрачное предположение.

Во вновь открытом подвале дворца, наряду с ткацким станком, бусинками, орудиями труда и керамикой, был обнаружен большой котел с обожженной землей, остатками съедобных улиток и моллюсков, а также с тремя человеческими костями. И рядом в комнате нашли еще около четырехсот человеческих костей детского возраста. А затем – еще и еще…

Надрезы на них говорили о том, что с костей удаляли мясную плоть, как это делается при подготовке в пищу животных. Разобрались и с тем фактом, что это не был похоронный ритуал. Здесь имела место какая-то другая культовая деятельность. И вывод ученых был ужасающим: имело место жертвоприношение… детей, которых затем употреблялись в пищу!

И Грегори заключил:

– Это объяснение ученого до сих пор, к сожалению, остается лучшим, хотя наносит удар по «мирной» минойской цивилизации… Вот и думается, не это ли является подтверждением факта, что мифы не произрастают из ничего?!

– Да, – задумчиво молвила Рида, – Шлиман, Эванс, Мартиранос… и вдруг – Уоррен?

– Правде, казалось бы, все были рады, – сказал Влад.

– Но такому ли открытию? – уточнила Ольга.

Ни есть, ни пить в таверне уже не хотелось. Но это была наша последняя встреча с Грегори! И он, понимая, что огорчил нас, извинился и хотел уйти. Но русские не были бы русскими…

Прощание с Грегори затянулось за полночь и уже на борту нашего шлюпа, который еще позавчера Гор привел из бухты острова Диа в порт Гераклион, существовавший еще во времена катастрофы.

Застолье на борту «Аквариуса» прошло на высоком уровне. Обе стороны – греческая в лице Грегори и наша в лицах экипажа – не позволили себе перейти грань, вроде «Пей до дна!» или «Ты меня уважаешь?». Удалось серьезно углубиться в вопросы «Почему греки так любят русских» и «Как греки вместе с русскими победили Гитлера». Из песен особой симпатией пользовались «Хотят ли русские войны?» и всемирно известная, по мнению Грегори, греческая партизанская песня «Катюша»…

Я и сейчас помню анекдотическую ситуацию под лозунгом «Полиция и народ едины». Грегори собирался сесть за руль, но… Возле его машины стоял полицейский с мотоциклом. Они поздоровались за ручку. Полицейский покивал головой, помотал ею в знак несогласия с чем-то и втолкнул Грегори в машину. Затем полицейский сел за руль, крикнул нам, чтобы мы покараулили его мотоцикл, и уехал в неизвестность. И остались в памяти красные огоньки машины, увозящей греческого археолога, и еще надежда, что не в полицию, а домой…

Говорят, что утро вечера мудренее. Так оно и случилось – мы проснулись от качки далеко в море, но в отличной форме – сон сделал свое дело.

Название книги

Атлантида, унесенная временем

Максимов Анатолий Борисович

Два реальных претендента