Едва занялось серое утро, ребят растолкали мастера. Поезд тихо стоял между штабелей бетонных плит, кирпича, досок… Практиканты кое-как оделись и высыпались из вагона.

— У-у-у, мороз-колотун! — ежились, зарываясь носами в воротники курток и пальто.

— Даешь БАМ!..

Сквозь мглу виднелся приземистый поселок с шапками снега, нахлобученными на самые окна, а дальше — заиндевевшие лиственницы, березы в снежной бахроме. Там щелкало и потрескивало, точно лопались струны. Из туманного миража вывернулся к Ергину круглый мужичок в белом полушубке, весь заиндевевший. Этот мужичок завел ребят в просторную, как стадион, столовую из рифленого цинка, но теплую, потом — в общежитие оставить пожитки и, наконец, повел на ремонтный завод по бригадам.

Взошло солнце, высоко подняло, обновило небо, раздвинуло даль. Сергей увидел на скате сопки, в километре от временного поселка, уже готовые дома, куцые кладки корпусов и мачты кранов. Мимо будущего города летели рельсы, пронзая лес, перемахнули через белую ленту речки, ударились в крутой лоб скалы и неудержимо устремились по другую сторону сопки навстречу солнцу, плавясь в его огне.

— Вот бы нарисовать! — сказал Сергей мастеру Ергину.

— Люди без нас не дремали — работали, — добрым голосом ответил Ергин. — И нам скучать не придется: вон сколько фундаментов для новых домов заложено — стройка в полном разгаре.

С улицы ремонтный завод — главное предприятие станции Узловой — не приглянулся Сергею: показался обшарпанным, вместо окон местами фанера; вокруг завода мусор, ямы, наворочены горы земли. Но зашел внутрь и остановился в изумлении. Цех почти весь из стекла. Высоченный потолок как бы держался сам по себе, невесомо. Грузовики и люди выглядели маленькими, слабыми. «Да разве людскими руками сотворен этот цех! Нет, тут не обошлось без волшебников… Вот бы нарисовать! — опять загорелся Сергей. — Да на трех листах ватмана и — красками…»

— Чего ворон ловите! — крикнул мастер Парков отставшим от группы ребятам. — Будет еще время, наглазеетесь. Догоняйте.

Мужчина в полушубке спрашивал у встречных рабочих, где обитает бригадир Шапкин.

Шапкин запомнился Сергею с первого взгляда. В бытовке, по углам заваленной проводами, светильниками, какими-то приборами в железных коробках, собралась бригада электриков. Сам бригадир, мал ростом, худощав, стоял на свободном пятачке пола перед сидящими на лавке, на ящиках монтерами, размахивал руками и без зла бранил здоровенного, с черными бакенбардами парня:

— Поденки у него, чем удивил! На кой сдались мне твои поденки? Только и похвалить тебя можно за поденки — ежедневные крестики в табеле, а работы от тебя не видно…

— Хватит шуметь, Тимофеич! — бодро сказал бригадиру мужчина в полушубке. — Принимай подмогу.

— Кто такие? Откуда взялись? — резко повернулся к ребятам Шапкин. — И все ко мне? Не возьму…

Мужчина успокаивал бригадира: только семерым приезжим ему надо обеспечить практику.

— У меня свои дети, — Тимофеич сердито кивнул на увальня, — хоть и с бородами. Пятерых беру, не больше. Пригодятся помогать, кому делать нечего.

И тут же велел звеньевым набирать пополнение.

Кабельщик Костя Жигов, одет не в пример другим монтерам чисто, встав со скамьи, оглядывал ребят с насмешинкой в черных молодых глазах.

— Ты и ты, — кивнул на Петю Гомозова и Порошкина. — За дверью арматура, провода разные… Ну-ка дуйте узнать, есть ли кабель марки… Посмотрим, посмотрим, чему вас научили мастера-воспитатели. — Жигов свысока, недоверчиво глянул в лица Паркова и Ергина. — Или только лишь за пивом посылали вас.

— Угадал, дядя! — Ергин драчливо дернул пучками бровей. — Люльку с младенцем качать заставляли, селедку чистить…

Ребята вернулись в бытовку, нашли нужный кабель. Жигов выслушал их и спросил:

— А еще что там есть? Какие провода, какие расцветки?..

Один провод Сергей назвал.

— Будешь моим напарником. — Жигов шагнул к Порошкину. — Только запомни: я тебе покажу один раз, а ты увидь в десять раз больше…

— Что, дядя? — поддел Жигова Ергин. — Слова твои на вес золота или дороже стоят? Ладно. Бывай, племяш, — Ергин дружески коснулся рукой плеча Сергея. — Если кто вздумает притеснять — приходи ко мне, я рядом буду, — мастер напустил на себя строгость, задиристо глянул на Жигова, на других монтеров и вышел из бытовки.

— Это из моей группы чиж, — мастер Парков указал на Сергея. — Голова у него работает, но и лишним кое-чем забита. Не жалейте, старики, ему работенки, выветривайте лишнее…

В бригаде осталось пятеро подростков, остальных мастера увели на другие объекты.

— Ну, а теперь расскажи нам, детина, — тоном сказочника спросил Жигов Порошкина, — кто ты есть, откуда родом?.. Кто у тебя батюшка с матушкой? Нам ведь, парень, придется с тобой сиживать в котловане один на один…

— Да какая у него биография — с гулькин нос, — снисходительно заметил бригадир Тимофеич и хлопнул о свое колено рукавицами-верхонками. — Мальчишка от горшка два вершка. Только и может сказать, когда родился да крестился.

— Как бы не так! — возразил Жигов. — Биография начинается от прадеда и деда, от матери и отца.

«Ну и зануда! — вспыхнул Порошкин. — Уже сейчас притомил, а что дальше будет?» И, поправив на голове шапку, одернув куртку, нарочито сказовым тоном начал:

— Зовут меня Сергей Порошкин. Родился я, товарищи строители, в Белеве, что на Оке стоит. Городок древний, как сама Русь. Славится городок белым-белым цветом яблонь, оттого и название — Белев! Врубаетесь?.. Волшебный тот город, до сих пор загадочный… И нынче из Оки выплывают при ясной луне русалки-симпатяги, ночами ходят по улицам города бородатые, с клюкой колдуны… Неплохо бы парочку леших и сюда привезти, чтоб они кое-кому мозги набекрень поставили, а то шибко умные…

— Хороши помощнички к нам прибыли! — сказал бригадир. — Какие-то все крученые. Тот сивобровый мастер язвил, и этот оголец с чего-то взвился…

— Дальше все ясно, — добродушным смехом перебил бригадира Костя Жигов. — Отец есть? Кем работает?

— Начальником участка…

— Ого! — зашевелился на круге проводов монтажник, которого только что бригадир распушал за поденки. — Это называется профессия по наследству: отец начальник, а сын работяга…

— Недалек ты в мыслях! — ответил ему Костя. — Очень даже правильно, когда будущий инженер начинается с монтера. Потом ты уж его вокруг пальца не обведешь, он с первого взгляда раскусит, где у тебя поденки, а где честный труд… Колдунами да русалками, говоришь, Белев-то славится? — опять рассмеялся Жигов и молодцевато подмигнул: — Да, неплохо бы здесь, на БАМе, иметь окских русалочек!.. Так быть же тебе, Порошкин, кудесником в электричестве! Благословим, монтеры!.. — Жигов застегнул на себе брезентовую куртку, с затылка на лоб сдвинул всклокоченную меховую шапку. — Пройдусь-ка я с орлами по заводу да похвастаюсь, чего мы тут натворили, не возражаешь, бригадир?

Шли по цехам подростки за спиной рослого, подбористого Кости, перестраивались, сбивались, словно гуси в полете, стараясь шагать рядом с монтером, в ногу. Рабочие, встречаясь, непременно здоровались с Костей. Сергею казалось, что и с ним они тоже здоровались.

— Неужели знает вас весь завод? — удивился Порошкин.

— Может, и так, знает, — ответил Костя. — Живем мы, электрики, с рабочим людом дружно, а иначе нельзя, ребята. Сами посудите, пока каменщики не выстроят корпус, а сталемонтажники не поставят станки, вентиляторы, — электрику в цехе делать нечего. Но пока он не приложит руки к вентиляторам да станкам, ржаветь им мертвым железом. И вас, поскольку вы монтеры, встретят приветливо, а будут или нет уважать — это уж целиком и полностью зависит от вас — как в работе покажетесь.

Жигов останавливал ребят возле устройств с красными вывесками: «Опасно для жизни!», «Высокое напряжение!» Распахивал дверцы щитов, панелей с приборами. Наконец подвел к открытой подстанции, огороженной проволочной сеткой, и гордо сказал:

— Вот, орлы, венец нашему делу!

В окружении заиндевевших лиственниц — ажурные мачты, гирлянды фарфоровых и стеклянных изоляторов, высокий взлет проводов, поднебесные пики громоотводов… Сергею так и чудилось, что эти закурженные провода летели откуда-то с неба, от звезд, неся на Землю волшебную силу — электричество, без которого люди не могут жить.