в которой в окно дома Туситалы вплывает военное каноэ, а из окна вылетает древесная лягушка
Услышав шум, Туситала выскочил из своей комнаты на втором этаже и посмотрел вниз. Белла испуганно выглядывала из комнаты, не решаясь выйти. И хотя, как и все в его семье, девушка эта была не из робкого десятка, зрелище, открывавшееся ее глазам, могло испугать кого угодно.
В окно гостиной вплывало военное каноэ, разукрашенное разноцветными листьями. На носу каноэ сидел не то человек, не то дух, лицо которого было размалевано так, будто его обмакнули в палитру художника. Еще двое духов восседали на корме.
Проплыв по воздуху, каноэ ударилось о шкаф и остановилось. Тот, что был на корме — видимо, главный дух, — вскинул вверх руку и заорал нечто нечленораздельное. Двое других последовали его примеру. Тогда главный сорвал с груди ожерелье из ягод — всего на нем висело ожерелий десять — и, не выходя из каноэ, начал рассыпать ягоды вокруг лодки.
На крик прибежали Фэнни и Суанатуфа.
Увидев каноэ, вплывшее в окно, Суанатуфа рухнул на колени, закрыл голову руками, стараясь вовсе не глядеть на пришельцев.
Фэнни замерла у дверей комнаты и скорее удивленно, чем испуганно посмотрела на Туситалу.
— Кто вы? И что все это значит? — спросил Туситала. В голосе его не было и тени страха.
В ответ главный дух повернул к нему свое разукрашенное лицо и дико захохотал.
— Отец, не спускайся к ним. — прошептала Белла, — мало ли кто это и чего они хотят.
Но Туситала уже начал спускаться.
Тогда главный дух три раза ударил веслом о дно лодки, и каноэ чуть «отплыло» назад. Это заставило Туситалу остановиться.
Духи одновременно подняли свои копья и навели их на Туситалу. Туситала сделал шаг — одно из копий оказалось совсем рядом с его сердцем.
— Луис! — вскрикнула Фэнни.
— Все в порядке. — Неожиданно для всех Туситала сел на диван и спокойно развернул газету.
Подобное спокойствие удивило Фэнни и Беллу и возмутило духов. Они одновременно подняли свои копья: казалось, еще секунда — и копья полетят в Туситалу.
— Генри, — сказал хозяин дома, не поднимая глаз от газеты. — Если ты швырнешь копье и попадешь в диван — тебе придется покупать новый. Но поскольку ты никогда и ничего не умел делать хорошо, то вполне можешь попасть в меня. А вот приобрести нового Туситалу, боюсь, будет совсем не просто. Даже с твоими деньгами.
— Да ну тебя, Луис, — расстроенно произнес главный дух, — знаешь, какие деньги я потратил, чтобы нанять белых людей? Никто из самоанцев не соглашался не то что духов изображать, но даже тащить каноэ! А ты меня расколол так быстро.
Фэнни осторожно подошла к каноэ и провела рукой по лбу главного «духа». Краска стерлась, и под ней оказалась загорелая кожа.
— Нет, Генри, ты неисправим. — Фэнни пыталась улыбаться. — Признаюсь: ты меня здорово напугал!
Белла крикнула что-то по поводу того, что как хорошо, мол, уехать из этого сумасшедшего дома, и стрелой вылетела из гостиной.
— Все, ребята, нас раскололи, — вздохнул Генри. — Можете увозить каноэ.
Молча поднялся с колен Суанатуфа. Молча подошел к Генри. Молча — в упор — посмотрел ему в глаза и так же молча вышел.
— Не нравится мне этот слуга, — сказал Генри, — наглый какой-то… И шрам этот бандитский. Ты меня еще вспомнишь: они тебе чего-нибудь устроят.
— Суанатуфа действительно странноват, — согласился Туситала. — За то время, что он работает у нас, он не произнес ни слова. Я раньше думал: немой. Но однажды ночью мне не спалось, и я пошел погулять, вошел в конюшню и услышал, как Суанатуфа уговаривает моего строптивого Джека — ты знаешь этого бешеного коня — слушаться меня, говорит какие-то странные слова о великом счастье возить Сочинителя Историй. Сначала я удивился, даже хотел потребовать у Суанатуфы объяснений. Но потом решил: нельзя же отнимать у человека право быть странным?
— Ты меня умиляешь, Луис. — Генри забыл, что он весь разукрашен и увешан гирляндами, и потому никак не мог понять, почему Луис и Фэнни улыбаются, глядя на него. — Ты напрасно улыбаешься, напрасно, я хорошо плачу слугам, не бью, кормлю нормально. Но позволить, чтобы у какого-то там слуги была от меня тайна? Это уж простите… Фэнни, разве я не прав?
— По-моему, прав Луис, — как всегда спокойно и весомо ответила Фэнни.
Генри Моор не так давно приехал на Самоа и не знал, что в доме Сочинителя Историй был неписаный, но свято соблюдаемый закон: если рядом не было посторонних, домашние могли спорить и даже ссориться друг с другом, но во всех спорах и разногласиях с пришлыми людьми они стояли горой друг за друга.
— Как знаете, — ухмыльнулся Генри, — только я вплыл в ваш дом по спине какого-то туземца с красной повязкой по самые глаза. Он сидел под окном гостиной и явно кого-то выслеживал.
— Туземцы любят меня и не сделают мне зла. — Туситала снова принялся разглядывать газету.
В это время распахнулась дверь и на пороге появился Ллойд.
— Уплыло каноэ, да? Обидно! Как всегда, самое интересное пропустил. Уже вся Ваилима кричит про боевое каноэ, плывущее по воздуху, и армию духов на нем. Говорят, это к войне.
— Слухи на земном шаре везде распространяются с одинаковой скоростью, — рассмеялся Генри. — Скучно у вас, ребята, невыносимо. Магазин мой в Апии работает сам по себе. И чем мне заняться?
Тут Генри поднял свои подведенные краской глаза к потолку, начал философствовать: как все торговцы, он очень любил философствовать.
— Ты знаешь, Луис, на Самоа я еще раз убедился в простой истине: мы в этой жизни всего только наблюдатели, и не более. Вот плывет лист, гонимый ручьем, и как бы ни относился лист к ручыо пусть он его хоть ненавидит, хоть боготворит, — листик все одно несет, мчится он, влекомый потоком, и поделать ничего не может. Ничего! Так же и мы — осенние желтые листья, которые несет в болото забвения, и все, что нам остается, — глядеть по сторонам, впихивать в себя впечатления, которые, если вдуматься, тоже никому не нужны. — Генри перевел дыхание. Когда он начинал говорить длинные речи — совершенно не нуждался в собеседнике. — Вот и приходится розыгрыши придумывать, чтобы хоть как-то развеяться. Деньги платить, чтоб себя и других развлекать. Между прочим, Луис, если бы ты меня так рано не распознал, я бы тебе продемонстрировал еще один сюрприз.
Генри достал из своей сумки сверток, который дергался и издавал странные звуки. Когда Генри все же развернул его, все услышали громкий, резкий звук пилы. В руках Генри держал огромную древесную лягушку.
— Какова тварь, а? — Генри всеми силами старался удержать лягушку в руках. — Я мечтал, как эффектно достану ее и вы все обалдеете от этого звука, а ты…
— Генри, можно подержать? — попросил Ллойд.
— Стой! Не делaй этого! — истошно закричал Туситала, отбрасывая газету. — Генри, признайся, неужели это древесная лягушка?
Вопрос был явно лишним: громкий звук пилящей пилы говорил сам за себя.
— Выброси ее, — взмолилась Фэнни, — ненавижу этот звук. Зашвырни куда-нибудь подальше.
Генри размахнулся, и лягушка вылетела в окно.
— Тут уж выбрасывай, не выбрасывай… — вздохнул Туситала. — Да, Генри, беда пришла…
Генри пытался понять: в шутку говорит Туситала или всерьез. Ему хотелось понимающе улыбнуться, но улыбки не получилось.
— Да, Генри, сразу видно, что ты здесь живешь недавно, — печально произнес Туситала.
— А что? — Голос Генри предательски дрожал.
— Он еще спрашивает: а что? Знаешь ли ты, что каждая, даже безобидная тварь в этом мире обороняется. Любой жучок имеет что-нибудь такое, что помогает ему биться с врагами.
— Может, не надо мне читать лекции по биологии? — взорвался Генри.
— Как знаешь. Только хочу сказать, вдруг тебе это будет интересно: древесной лягушке помогает бороться с врагами ее кожа. Ядовитая кожа. Посмотри, руки еще не гниют? Пожалуй, гниение начнется чуть позже, к вечеру. Извини, Генри, мне искренне жаль…
— Ты меня разыгрываешь, да? Разыгрываешь? — с надеждой спросил Генри.
— Можешь не верить. — Туситала снова принялся за газету. — Сначала у тебя начнет гнить кожа на руках, потом на ногах, потом вылезут волосы, потом ты перестанешь есть, пить и будешь медленно-медленно высыхать. Правда, есть один способ, если я не ошибаюсь.
— Какой?
— Козлиный помет. — Туситала выдержал паузу. — Если как следует вымазать руки козлиным навозом — тогда можно спастись.
— А может, лучше к доктору пойти? — уже совершенно серьезно спросил Генри.
— Делай, как знаешь, — вступила в разговор Фэнни. — Только помни, что время сейчас твой самый злейший враг.
— Слушайте, ребята, — уже не просил — умолял Генри. — У вас ведь есть коза? Даже две. Дайте навозу, ну, пожалуйста.
— Мы вообще собирались завтракать, — еле сдерживая смех, сказал Ллойд.
— Но если ты, Генри, пойдешь к Суанатуфе, — Туситала усмехнулся, — то он, возможно, выделит тебе необходимую порцию.
Генри выскочил из комнаты куда быстрее обычного.
Ллойд зашелся от смеха.
— Мы садимся завтракать или нет? — Туситала был совершенно спокоен. — Пусть еще скажет спасибо, что я денег за навоз не взял. Не появилось еще на свете человека, который мог бы безнаказанно разыграть Сочинителя Историй!
В окно было видно, как Генри что-то говорит Суанатуфе. Суанатуфа долго не может его понять, но потом лопатой кидает ему навоз на руки. При этом вечно хмурое лицо Суанатуфы озаряется детским восторгом.