- Чуда! — кричали люди. — Соверши чудо!

В глазах ессеев Гард читал страх и ненависть одновременно. Комиссар знал: эти чувства всегда рядом.

Ессеи боялись его. Они готовы были пасть на колени и молиться. Но только в том случае, если он предъявит чудо.

Чудо — Божий пропуск в человеческое раболепство. Есть пропуск — получи раболепство. Нет пропуска — получи ножом по горлу.

- Чуда! — кричали ессеи, сжимая круг. — Если ты посланник Солнца, соверши чудо!

Барак прижался к Гарду.

- Гершен, — прошептал он, — сделай что-нибудь. Они убьют нас.

Гард посмотрел в небо. Если бы по нему плыла туча, можно было бы сделать вид, что он наслал дождь.

Но небо было синее, как на рекламном проспекте в не наступившем еще времени.

Если бы Азгад отдал комиссару комбинезон, то с ним можно было бы совершить немало чудес. Например, ессеи били бы по Гарду ножами, а с Гардом бы ничего не делалось. Хорошее было бы чудо, зримое, как им и надо!

Но комбинезон погиб. И часы наручные — тоже... Часы... Замечательная вещь... Сами по себе — чудо.

Если бы у него было какое-нибудь стеклышко, можно бы с его помощью направить солнечный луч на пожухлую траву, и трава бы загорелась. Было бы эффектно.

Но не может же комиссар сказать:

- Ребята, сейчас я все подготовлю для чуда, и — тогда...

Чудо — это то, что не требует подготовки. Человек с порезанной рукой подошел почти вплотную к комиссару и сказал:

— Я видел тебя. Я знаю, что у тебя шрамы на теле. А у посланника Солнца не может быть кровавых ран. Покажи чудо людям, или мы убьем тебя! Ессеи не любят чужаков, а особенно тех, кто врет! Сдается мне, ты — посланник не Бога, а Рима.

Барак сжался, как будто хотел уменьшиться. Комиссар испугался, что еще немного и парень потеряет сознание.

Впрочем, нельзя отвлекаться. Думай, комиссар, думай.

Итак, чудо — это то, что не требует подготовки. Если и можно что-то использовать для чуда, то лишь то, что есть под рукой.

А что, собственно, у него есть под рукой? Сандалии. Одежда. Веревка на ней. Длинная веревка.

Веревка...

Гард вспомнил. Много-много лет назад. В другой эпохе, в другом времени, в другой жизни.

Вечер. Мама и папа. Гости. Они с папой готовят фокус.

-Учиться делать фокусы так же важно, как учиться писать прописи, — говорит папа. — Это, может быть, никогда не понадобится тебе в жизни, но зато поможет воспитать в тебе качества, которые наверняка пригодятся: аккуратность, умение сосредоточиться.

Папа любил простые фокусы, считал их наиболее эффектными.

Потом, в школе, маленький Гард заслужил первый поцелуй от белобрысой девочки с толстой косой тем, что показал ей фокус с веревкой.

Он, правда, очень давно не показывал эти фокусы, но отец учил: «То, что не запомнит голова, руки запомнят. У рук память гораздо лучше, чем у головы».

Ну что ж, руки, не подведите.

Ессеи не знают, что такое цирк и что такое фокусы.

Сейчас они увидят чудо.

- Я презираю вас! — торжественно изрек Гард и протянул обе руки к толпе.

Ессеи отшатнулись. Смотрели с уважением.

- Вы не увидели во мне посланника Солнца! — продолжал вещать Гард. — И Солнце покарает вас! Оно превратит вас в черные обугленные головешки!

- Чуда! — крикнул человек с раненой рукой. И мальчишки — Иаков и Иосиф — пискнули:

- Покажи нам чудо! Покажи! Гард презрительно усмехнулся:

- У посланника Солнца чудесно все! Каждая часть моего тела... Да что тела... Даже каждая часть мой одежды несет чудо. Вот, например, сандалии... Да что сандалии? Вот, например, веревочка, — комиссар снял веревку и показал ее толпе.

Толпа во все глаза смотрела на веревку. В любопытных глазах пылал такой огонь, что казалось, еще мгновение — и веревка вспыхнет прямо в руках Гарда.

- Это веревка — символ моей жизни! — грохотал голос Гарда. — Символ жизни посланника Солнца! Она такая же прямая и гладкая, как моя жизнь! На ней не задерживаются узлы! Они исчезают сами собой!

Толпа загудела, пытаясь понять сказанное.

Так, не отвлекаться, не отвлекаться.

Надо правильно завязать узлы, но самое главное — правильно обмотать веревку вокруг руки. Голова не помнит, а руки действительно делают.

Итак, незаметно пропустить верхний край веревки сквозь узлы. Вот так. Правильно.

Готово!

Гард поднял голову. Ессеи смотрели, затаив дыхание.

«Как дети, — подумал Гард. — В Бога верить не умеете, а любому фокуснику поверите, будто он пророк. Неужели вы не понимаете: самое главное чудо Бога в том, что Он видит каждого и следит за каждым на этой огромной земле? Все остальные чудеса в сравнении с этим — прах и суета».

Теперь нужно взять тот конец, который прошел в узлы.

Гард подошел к мальчишкам:

- Видите узлы на веревках?

Те испуганно закивали головами.

Подошел к тому, кто резал себе руку ножом.

- Хочешь, потрогай узлы?

Здоровой рукой человек дотронулся до узлов и тут же отдернул руку, словно веревка была горячей.

- Ну! — закричал Гард. — Кто еще хочет потрогать узлы на моей веревке?! Узлы моей жизни! Моей нелегкой судьбы!

Толпа отшатнулась.

- Все видели узлы? — для пущей торжественности Гард прошептал свой вопрос.

Ессеи молча закивали головами: мол, да, видели.

- Можете ли вы, не верящие в меня люди, представить, что узлы эти исчезнут сами по себе?

И снова молча закивала головами толпа: нет, мол, не можем.

Гард отпустил веревку.

Узлы развязались. Веревка была абсолютно гладкой.

Гард понес веревку к толпе.

— Вот моя жизнь! — причитал он. — Как на этой веревке не удержались никакие узлы, так и в ней узлы не удержатся! Узлы неверия и непонимания!

Толпа рухнула на колени.

Гард обернулся. На колени упал и Барак. В его глазах комиссар читал ужас.

Гард несколько раз махнул веревкой над головами ессеев и подумал: «Я могу делать с ними все, что угодно. Могу превратить их в армию, и они пойдут уничтожать того, кого захочу я. Могу любому из них приказать повеситься на этой веревке, и он с радостью повесится.

А что я сделал? Просто показал фокус, которым отец развлекал гостей вечерами. И этого оказалось достаточно, чтобы во мне увидели Божьего Посланника!

Господи! Ну почему Ты создал людей такими?! Неужели с такими тебе интересней?

Впрочем, если я найду Иисуса, я смогу задать ему этот вопрос. Он-то знает...»

Комиссару показалось, что только в эту минуту он осознал наконец-то, для чего ему нужна эта Весть. Слишком много надежд она дарила: и встретить Элеонору, и вернуться на Землю, и — наверное, это все же главное — узнать Истину.

А вдруг эта Истина и вправду поможет людям измениться, стать лучше? Кто знает, быть может, эксперимент с Гардом, который сам он никак не в состоянии понять, и состоит в том, что именно он — человек XXI века — должен принести людям Истину, дабы вся история человечества пошла по-другому?

Почему нет? Может быть, это будет самое главное чудо в истории человечества?

- Я ухожу от вас! — медленно произнес Гард.

- Не уходи, посланник! Не уходи! Не уходи! — раздалось со всех сторон.

- Я ухожу от вас! — повторил комиссар. — Вы не поверили мне, и я ухожу! И покуда звук шагов моих будет достигать ваших ушей, вы не должны поднимать голову. Никто не должен видеть, как уходит посланник.

- Да... Да... Да... — раздавалось со всех сторон.

- А если хоть один из вас поднимет голову, он немедленно превратится в уголь. Вы верите мне? — взревел комиссар.

И толпа завыла на разные голоса:

- Да... Да... Да...

Гард смотрел на толпу людей, стоявших перед ним на коленях, и с некоторым ужасом понимал: ему ужасно нравится эта власть над толпой. И он с удовольствием попросил бы их сделать какую-нибудь глупость. Попросил бы просто так, бессмыс-

ленно, просто чтобы убедиться в своей власти над ними.

Нет, пора уходить.

И тут комиссар заметил, что один из мальчишек, Иосиф, плачет. Плечи мальчика вздрагивали, он не мог сдержать рыданий.

Гарду стало его жаль.

Он подошел к Иосифу. Положил ему руку на голову и произнес торжественно:

- Слушайте меня, ессеи! Два мальчика, Иосиф и Иаков, первыми увидели меня. Два мальчика, Иосиф и Иаков, принесли вам слово обо мне. А вы не поверили им! Теперь ваша вина перед ними - неизбывна. Утешайте их, любите, храните! Они должны стать самыми любимыми среди ессеев, самыми хранимыми! Только если вам удастся принести счастье этим детям, ессеи и сами будут счастливы! Это говорю вам я — посланник Солнца!

Барак плелся вслед за комиссаром.

Бараку было очень страшно.

«Зря я не убежал в новую жизнь, — думал Барак. — Что ж я теперь буду делать?»

На его глазах Гершен совершил чудо! Он, Барак, спас от смерти того, кто умеет совершать чудеса!

А кто может совершить чудо? Только Божий Посланник. Это ясно.

И как же теперь быть? Что же делать, если Учитель и Гершен встретятся?

У Барака не было ответов на эти вопросы. А он знал: если жизнь ставит вопросы, на которые нет ответа, ничем хорошим это не кончится.

Путь до пещеры Егошуа показался Гарду очень близким.

Солнце еще не собиралось никуда уходить, а они уже пришли.

- Я пойду первым, — сказал Барак. — Это очень большая пещера. В ней много разных комнат. Я исследую все.

- Мы пойдем вместе, — твердо ответил Гард. — Мы не знаем, как поведет себя Егошуа, у которого Весть.

От этих слов Бараку стало совсем не по себе.

В пещере действительно оказалось множество разных комнаток. Гард и Барак ходили из одной в другую: пусто.

- То, что Учитель ушел, понятно, — сказал Барак. — Но отчего лее нет ни одного его ученика? Здесь всегда жили его ученики. Всегда. Почему же их нет теперь?

- Это говорит только о том, что Егошуа ушел надолго. Очень надолго. Может быть, навсегда.

В самой крайней комнатке они заметили на лежанке чье-то тело, укрытое циновкой.

Гард сделал Бараку знак остановиться, а сам подошел к лежавшему человеку.

Человек то ли был мертв, то ли — очень крепко спал.

Перекрестившись под недоуменным взглядом Барака, Гард протянул руку, чтобы сорвать циновку.

Но не успел.

Циновка отлетела. Человек сел. Длинные черные волосы рассыпались по плечам.

- Не может быть, — почему-то прохрипел Гард.