Подтверждения плана пришлось ждать два дня. Конечно, никто не собирался сидеть всё это время на заднице и ждать. Вне зависимости от принятого решения нужно было ехать к врезкам, качать нефть, везти её на «винокурни», чтобы обеспечить себе необходимый запас горючего и наличных. Ещё надо было готовить пассажиров к поездке, учить их двигаться в лесу, прятаться и маскироваться, если случиться такая необходимость.

Обязанности пришлось разделить. Смирнов занялся нефтью и припасами, Новиков – подготовкой людей, а Рустам, естественно, возился с техникой. И если последнему не пришлось ничего особенно менять в привычном ритме работы, то Андрей существенно взвинтил требования к безопасности. Выезжали теперь только с предварительной разведкой, несколько раз уточнив и перепроверив график работы беспилотников. Кроме этого приходилось учитывать возросшую активность наземных патрулей, которые теперь попадались не только вдоль трубы, но и в отдалённых уголках тайги. Спасало то, что местные программисты мгновенно отреагировали на изменение обстановки, и теперь в интранете помимо маршрутов движения вертолётов можно было оперативно узнать, где, когда и в какую сторону проехала наземная группа. Кроме того, ездить стаями меньше чем по три машины такие патрули опасались, поэтому их пока было совсем немного.

Но самая увлекательная работа досталась Серёге. Ему предстояло в кратчайшие сроки обучить преимущественно городских обитателей, избалованных современной цивилизацией, всем навыкам поведения и выживания в условиях дикого леса. Хорошо, что в помощниках у него оказался пастор Майер, который помимо знания русского языка мог помочь дельным советом из времён своего прошлого в спецназе. Пассажиров учили всему: как меньше, чем за минуту укрыться в лесу от глаз воздушного или наземного патруля, как разводить костёр, чтобы не было видно пламени или столба дыма. Как не устроить случайно лесной пожар, разводя в лесу костёр. Учились организовывать лагерь, правильно размещать на местности зоны для отдыха, хранения припасов, приготовления пищи и отхожих мест, а также копать и обустраивать эти самые отхожие места. Тренировались за ограниченное время планомерно уничтожать или маскировать все следы развёрнутого лагеря со всеми вышеперечисленными зонами. Изучали ловушки и сторожевые приспособления, которыми нужно было окружать стоянку по периметру, варили быстрые в приготовлении, сытные и питательные походные блюда из консервов и минимального набора продуктов. А ещё надо было осваивать приёмы первой помощи при самых распространённых в тайге травмах, способы защититься от зловредных насекомых, хитрости, как постирать или просушить одежду, используя подручные средства. И прочее, прочее, прочее. Исходили из того, что с пассажирами сможет отправиться только очень небольшая группа местных «нефтяников», чьё время будет полностью поглощено разведкой, охраной и обслуживанием техники. Всё остальное пассажиры должны будут уметь делать сами.

Во время одного из занятий отрабатывали пеший переход по лесу. Нужно было за определённое время пройти пятнадцать километров, преодолевая разнообразные препятствия и неся при этом всё необходимое на собственных плечах. Хорошо, что для этого не пришлось глубоко забираться в тайгу – ближайшие окрестности турбазы обеспечивали всё необходимое разнообразие ландшафтов, включая завалы бурелома, протоки, участки сосняка с густым подлеском и небольшие заболоченные низины.

Длинную змейку из пассажиров разбили на несколько сегментов. Во главе каждого находился один из членов экипажа, отвечавший за эту группу, за исключением самой головы колонны, где шли пастор Майер и тот самый незадачливый сноубордист Эд с серебряной серьгой в форме черепа, который схлопотал по физиономии от своей подруги за идею прыгнуть с крыла самолёта, утопавшего в трясине. Боже, как же давно это было! Эд с той поры стал вести себя гораздо спокойнее и очень внимательно прислушивался к тому, что говорит Клаус. Его подруга Лиз пыхтела сразу за его спиной, нагруженная своей долей поклажи. Следующее звено в цепи вела Рамона Брукнер, посередине была Кара Купер, ближе к хвосту, как и положено старшей по званию, шла Коби Трентон, а замыкали колонну Лукас Кауфман вместе с Новиковым. Сергей, правда, время от времени перебегал вперёд и назад, проверяя, как идут дела, причём делал это с завидной для его возраста и габаритов лёгкостью.

Коби остановилась передохнуть на секунду, развязала покрывавшую голову бандану. Под платком было жарко, лоб и волосы стали влажными. Она вытерла лицо ладонями, встряхнула платок, отгоняя стайку вездесущих комаров, и снова повязала его на голову – сухой стороной. Подтянула, поправила лямки.

«Чёрт, жёсткие! Надо будет присобачить к ним какие-нибудь мягкие накладки, чтобы не резали плечи».

Нормальных рюкзаков, естественно, не хватало. Поэтому у большинства пассажиров, как и у неё, за спиной были самодельные подвесные конструкции, сделанные из брезентовых или нейлоновых строп в сочетании с кусками старой спецодежды. Этакие мягкие корзины на лямках, в которые можно загрузить всё, что угодно. Сейчас место этого самого «чего угодно» занимали полиэтиленовые пакеты с землёй, имитирующие поклажу.

Сзади по цепочке передали: «Двигаемся, двигаемся, не стоим!». Даже в переводе на английский чувствовался источник приказа – здоровенный русский по имени Сергей, которого за глаза большинство пассажиров шаблонно называли «медведем».

«Ладно, пошли».

Она двинулась, нагоняя своё место во главе хвостового сегмента колонны. Шедшие впереди пассажиры уже протоптали тропинку в стелящемся по земле кустарнике и мягком мшистом ковре. Тропа постепенно спускалась в ложбину, воздух становился влажным и вязким.

Внезапно до неё долетел отчаянный крик. Кто-то в середине цепочки вопил во весь голос, не сдерживаясь, в полную силу, да так, что даже здесь его было отчётливо слышно, несмотря на выдающиеся звукопоглощающие качества тайги.

Коби крикнула своей группе:

– Стойте здесь, никуда не двигайтесь! – попутно она лихорадочно пыталась выпутаться из лямок поклажи. Секунд за пять ей это удалось, и Коби понеслась вперёд, вдоль цепочки остановившихся людей, встревожено переспрашивающих друг друга и вытягивающих шеи в попытке разглядеть, что случилось. Она прыгала, лавируя между стволами, едва успевая разглядеть, куда ставит ноги и закрывая голову поднятыми локтями от хлещущих с разных сторон веток. Сзади её настигал шумный топот кого-то большого, ломящегося через лес с напором бульдозера.

Они почти одновременно вылетели на край крошечной полянки, центр которой занимала лужа взбаламученной грязи. Слева от неё шёл невысокий гребень, по которому, собственно, и пролегала тропа, которую оставили ноги уже прошедших здесь пассажиров. В грязи уже выше уровня коленей увязала Кара Купер и орала во всю мощь испуга и молодых лёгких. Она пыталась выбраться, месила ногами густую жижу и тянула грязные растопыренные пальцы навстречу вытянутым к ней с тропинки десяткам рук.

Коби едва успела затормозить на краю полянки, а вот несшийся следом за ней бульдозер даже не подумал сбавлять ход. Вылетев у неё из-за спины, он материализовался в виде громоздкой фигуры Сергея и с разбегу прыгнул в грязь рядом с Карой. Мутная жижа с противным чавканьем полетела в разные стороны, но отказалась принять в себя «медведя» глубже, чем по его собственные колени. Он подхватил Кару под мышки, как щенка. Выдернулиз грязи, поднял прямо перед собой так, чтобы её лицо оказалось на одном уровне с его глазами. Кара продолжала неистово болтать ногами в воздухе, и инстинктивно пыталась уцепиться за плечи Сергея, за его волосы, уши – без разницы. Он встряхнул её и заговорил, глядя прямо в глаза.

– Ты чего орёшь во всю глотку? Это просто грязная лужа, здесь глубины – по колено! – Сказанное им даже не нуждалось в переводе.

Кара задыхалась, вопли начали уступать место истерическим рыданиям.

– Успокойся. Успокойся! – Сергей легко, как ребёнка встряхнул её ещё раз и подтянул к своему правому плечу. Она плотно, изо всех сил обвила его шею руками. Он, как бегемот, полез по грязи к тропинке.

– Эй, народ, помогите мне выбраться!

В его протянутую левую руку вцепилось одновременно две или три руки, потом кто-то перехватил его за пояс и через несколько секунд Сергей стоял на твёрдой земле, топая ногами и пытаясь снять со своего плеча плачущую Кару.

С головы колонны прибежал Клаус. Порядком растерянный Новиков ухватился за него, как за соломинку:

– Пастор, объясните мне, какого чёрта с ней творится? Нельзя же так себя вести! Случись что, она выдаст нас на всю округу своим криком.

Майер переглянулся с Коби.

– Кажется, я знаю, в чём проблема. Когда мы сели в болото, у неё на глазах два человека утонули в трясине. Быстро, за несколько секунд. Она тогда впала в шоковое состояние, а сейчас, когда сама провалилась в грязь, похоже, очень испугалась.

Сергей ощутимо растерялся.

– А-а! Ну, тогда… в принципе, ясно. Что же нам с ней теперь делать?

– Наверное, ничего. Надо дать её успокоиться.

– Ага. Ладно, попробуем. Эй, малышка, как ты там? Ничего страшного не случилось, ты уже на земле. Всё в порядке, слышишь?

Коби подумала, что очень странно слышать в голосе настолько крупного и грозного с виду человека такие успокаивающие, пусть и неуклюжие интонации. Кара ничего не отвечала, уткнувшись шмыгающим носом в его плечо. Из-под плотно зажмуренных век бежали блестящие ручейки слёз.

– Ладно, – окончательно растерявшийся Новиков махнул Клаусу рукой: – Возвращайтесь на своё место, в начало, и продолжайте вести людей. Мы тут попробуем разобраться сами. Она пойдёт с нами в хвосте – со мной и Лукасом.

Он погладил Кару по участку спины повыше рюкзака и ещё раз указал подбородком вперёд:

– Давайте, давайте! Двигаем! Заканчивайте балаган!

Пастор заспешил вперёд, Коби вернулась на своё место, снова надела на спину импровизированный ранец и повела свою часть колонны, в двух словах поведав о происшедшем. Когда они проходили мимо злополучной лужи, Кара уже отпустила шею Сергея и сидела рядом с ним под деревом. Её рюкзак лежал у него на коленях, а сам он говорил что-то негромкое и держал в левой руке маленькую ладонь Кары, время от времени похлопывая по ней своей второй лапищей. Очевидно, что Кара мало что понимала из того, что он ей говорил, но когда после окончания перехода все возвращались в лагерь, она шла сбоку от него, как привязанная.

Сергей не протестовал. Делал вид, что не обращает на Кару никакого внимания, иногда поправляя её рюкзак, казавшийся игрушечным на его широком левом плече.

 

***

– Ну как? – обычно угрюмый и сдержанный главный механик по имени Рустам был непривычно взволнован и постоянно теребил свою рыжеватую бороду.

Мэнди пока не знала, что ему ответить. Она ещё сама не определилась в ощущениях.

Лукас Кауфман переминался рядом с ней, такой же беспокойный, с красными от недосыпа глазами.

– Не туго затянули? Нигде не жмёт?

Последние пару дней и ночей он был подозрительно деятелен, забегал к ней чаще обычного и несколько раз обмеривал её культю. И ладно бы только её, но и здоровую ногу тоже. Причём к вечеру первого дня зачем-то приволок походные ботинки подходящего ей размера, грубые брюки и толстые носки. Заставил Мэнди всё это надеть. Комплект для левой ноги, естественно, оказался лишним, но Лукас не стал на этом заостряться, просто отшвырнул лишний башмак с носком в сторону, зато долго колдовал со свободным концом левой штанины, подворачивал его и так и эдак. И постоянно измерял получившийся свёрток портновским сантиметром, иногда бесцеремонно тыкал в ткань пальцем и интересовался – не больно ли?

На естественные распросы Мэнди, ради чего весь этот цирк, он только загадочно улыбался: «скоро увидишь». Наконец, напоследок он зачем-то измерил её одетую и обутую здоровую ногу – в нескольких местах. От бедра до низа каблука, от колена до середины подошвы, заставил подвигать носком башмака вверх и вниз, измерил и записал одни ему понятные размеры в этих положениях, после чего удрал, не прощаясь, но прихватив с собой лишний левый ботинок. А ей пришлось самостоятельно избавляться от правого тяжёлого башмака, толстого носка и походных штанов цвета хаки.

И только этим утром всё стало понятно.

Она совсем недавно проснулась, проскакала на костылях в туалет, умылась и заканчивала завтрак, когда к ней заявилась целая делегация. Лукас Кауфман, врач Марина, её помощница по имени Ася, её отец – главный механик Рустам, и Коби Трентон. Помимо них, присутствовала Рамона Брукнер, принесшая ей завтрак и болтавшая до этого о всяких пустяках.

Рустам держал под мышкой свёрток.

Он аккуратно положил его на кровать перед ничего не понимающей Мэнди и коротко сказал:

– Вот.

Выглядел он при этом непривычно взволнованным, скорее даже – воодушевлённым. Хотя по его виду было абсолютно ясно, что за последние двое суток он вряд ли спал в сумме больше шести часов.

Лукас развернул свёрток – в нём лежал протез. Конечно же, ничего общего с высокотехнологичной бионической ногой самого Лукаса он не имел. Эта была чистой воды самоделка, причём сделанная на скорую руку, плод живого полёта инженерной фантазии, сиюминутного творчества, но выполненная с максимальной ответственностью и аккуратностью. Не было ни одного грубого среза, ни единого лишнего наплыва сварки. Всё аккуратно зачищено, пригнано и покрашено. Сделанная из толстой кожи верхняя корзина, куда должна была помещаться культя левой ноги, не имела ни одного ненужного кусочка, ни единой торчащей нитки. Во всей работе чувствовалась рука мастера, его любовь и гордость, огромное самоуважение, которое не допускает убожества в конечном результате труда, даже если приходиться импровизировать на ходу.

Марина достала ещё один свёрток. В нём оказался стёганый мешок, прошитый по верхнему краю резинками в несколько рядов. Лукас начал объяснять:

– Мэнди, извини, что всё на скорую руку, но времени у нас очень мало. Ты же знаешь, что мы собираемся уходить домой. Тебе бы, по-хорошему, надо подождать ещё несколько недель, прежде чем отправляться в путь, но у нас нет такой роскоши. Сама понимаешь, надеяться на то, что всё пройдёт идеально, и ты всё время будешь ехать в машине, не приходится. А на костылях по лесу много не набегаешь. Оставлять тебя здесь тоже никто не собирался, так что нам пришлось немного поизобретать. Точнее, изобретал Рустам, а я ему только рисовал и показывал, какие модели и конструкции протезов мне пришлось повидать за своё время. Короче говоря, вот что у нас получилось.

Он указал на протез и непонятный мешок.

– Главная проблема в том, что твоя… – он хотел было сказать «культя», но потом передумал. – Твоя нога ещё не зажила, как следует. Но у нас нет времени ждать, в том числе и того, чтобы ты привыкла к протезу. Ну, чтобы опорная часть твоей… ноги притерпелась к нему, загрубела в нужных местах, что ли. Поэтому мы все вместе придумали такую многослойную конструкцию. Для начала идёт твоя повязка из бинтов. Поверх неё ты будешь надевать вот это.

Он поднял тот самый стёганый мешок, и тогда стало ясно, что он напоминает верхнюю часть толстого носка.

– Давай-ка примерим. – Он потянулся было к её ноге, но тут вмешалась Марина.

– Так, голубчики, а ну-ка выметайтесь отсюда оба! – она указала головой и на Лукаса и на Рустама. – Мы сейчас поможем ей надеть эту прокладку, потом брюки, а затем уже вас позовём. Идите, идите!

«Чехол» пришёлся впору, плотно, но мягко обложил марлевую повязку на культе. После того, как Мэнди одела и застегнула брюки, мужчин позвали снова.

Теперь она сидела на кровати, опустив ноги, а они присели перед ней на корточках и колдовали со свободным концом левой штанины. Наконец им удалось сложить её каким-то определённым образом и закрепить эластичной лентой. После чего пришла очередь протеза.

Его верхняя корзина была довольно высокой, как голенище сапога для верховой езды и плотно облегала ногу. Плюс к этому поверх неё в два ряда были нашиты ремни с пряжками, чтобы регулировать степень фиксации. Две боковые вставки из жёсткой кожи поднимались до самого колена, где к ним крепилось ещё одно кольцо манжеты, фиксирующее конструкцию уже на нижней части бедра.

Лукас пояснил, что всё это придумано для того, чтобы максимально распределить вес с нижней опорной точки ноги. Совместными усилиями они надели на неё протез, затянули ремни, после чего и поинтересовались:

– Ну как? Нигде не жмёт?

Мэнди ничего не ответила, осторожно покачала ногой. Голень схвачена плотно, как будто высокотехнологичным спортивным трикотажем с армирующими вставками. Однажды она надевала нечто подобное, со встроенными элементами экзоскелета для облегчения долгой ходьбы. Манжета над коленом туговата, но не мешает. Низ корзины протеза помещён в металлическую чашку, из которой к ботинку уходит простая трубка. Из-за краски не поймёшь, из чего она сделана, но по весу похоже на алюминиевый сплав.

Она осторожно попыталась подвинуть ноги друг к другу. Коленки сошлись вровень, высота и длина подогнаны в самый раз. Мэнди попробовала поочерёдно опереться ногами на пол, осторожно перенося вес между здоровой конечностью и протезом. Ощущение в левой ноге было странным. Как если бы она пыталась ощупать какой-то предмет, до которого не может дотянуться и ей пришлось взять в руку палку. Только её протез не был абсолютно твёрдым, что-то внутри башмака, скрытое пластковой заглушкой в его горловине, отвечало на движения Мэнди упругой обратной связью.

– Это тебе не пиратская деревяшка, – глаза Лукаса блестели от смеси гордости, недосыпа и возбуждения. – Там внутри трёхточечная пружинная подвеска. Рустам две ночи сидел, конструировал. Ну и я помогал, немного. Ну как, встать попробуешь?

Она оглянулась в поисках костылей. Рустам понял её без слов, протянул их и что-то добавил. Лукас перевёл:

– Он говорит, что если с протезом всё нормально, то он тебе в дорогу новые сделает. Полегче, чтобы в лесу было проще двигаться.

Мэнди улыбнулась механику в ответ, благодарно кивнула. Уже привычно опёрлась на костыли, встала.

– Ну? Ну как? Попробуй перенести вес на левую ногу.

Она попробовала. Нагрузка почти вся разошлась по поверхности корзины протеза, давления на обрубок голени она почти не ощутила. Покачала ногой взад-вперёд. Ботинок послушно отзывался на её движения, но потом с упругой уверенностью возвращал протез в вертикальноеположение.

Наконец Мэнди решилась. Удивляясь собственной то ли храбрости, то ли безрассудству, она протянула Рамоне правый костыль.

– Подержи-ка его, пожалуйста.

И тут же, не дожидаясь, пока кто-нибудь начнёт её предостерегать и останавливать, шагнула вперёд. Одновременно – левой ногой и костылём. Чёрт его знает, как это у неё получилось, но вышло всё так, как задумывалось. Протез принял на себя нагрузку, костыль помог удержать равновесие, и она тут же сделала второй шаг – здоровой ногой. Все в комнате так и охнули, но она уже остановилась у дальней стены, а затем неловко развернулась к ним лицом.

В глазах у неё стояли слёзы, но Мэнди улыбалась. Она снова могла ходить.

 

***

Странное дело. Стоило Карлу убрать из своего отношения к предложенному плану эмоциональную составляющую, как он немедленно начал проникаться верой в то, что это безумие вполне может сработать. Дело даже не в том, что он смог путём анализа и расчётов однозначно убедиться, что это возможно. Просто в процессе проработки он не смог найти ни единой причины, почему эта затея могла провалиться.

Это одновременно и пугало и вселяло надежду. Как всегда, когда в дело вмешиваются эфемерные субстанции, вроде веры. Обычно правило их работы было неумолимо – вера без фактов мертва и опасна. Однако сейчас у него на руках был просчитанный план нестандартной, неожиданной и, как правильно заметила Анна, в достаточной степени наглой операции. Так что всё действительно могло получиться.

Но непривычное и опасное чувство веры по-прежнему заставляло его нервничать.

Все сомнения разрешил звонок по зашифрованному каналу. Анна не стала тянуть до возвращения в офис.

– Карл, операция утверждена. Нас обозвали авантюристами, но дали зелёный свет. Местные власти не возражают. Точнее говоря, они вообще не в курсе происходящего. Операция пройдёт в рамках сотрудничества спецслужб и при устном согласии премьер-министра. Понял намёк?

– Естественно. – Если что-то пойдёт не так, от них просто открестятся и умоют руки, а расхлёбывать дерьмо им придётся самостоятельно.

Не беда. Чаще всего всё так и происходит.

– Сколько у тебя выбрано точек перехода?

– Одна основная и две запасных.

– Хорошо. Передавай координаты агенту и начинай подготовку на месте. Я хочу получить к своему возвращению подтверждение с обеих сторон, ясно? Чтобы не пришлось в последний момент захлопывать дверь у людей перед самым носом.

 

***

Наступил поздний вечер. Настолько поздний, что сумерки собрались в молочно-серую дымку среди деревьев, а перед некоторыми домиками уже зажглись лампочки. Это значит, что время шло к полуночи.

Андрей обвёл взглядом стоящих перед ним людей. Он жутко не любил выступать перед всеми сразу, но сейчас другого выхода не было.

Пассажиры местами перемешались с местными, но всё же в основном можно было отделить одних от других. Иностранцев было в два с лишним раза больше.

Захотелось оглянуться, зачерпнуть немного силы и уверенности у людей, стоящих рядом. Он сдержался.

Нет.

Всё, что сейчас будет сказано – это его бремя. Ответственность лидера. Обязанность старшего. Ни Серёга с Мариной, стоявшие сразу за его правым плечом, ни Рустам, пастор и старшая стюардесса, ждущие его слов по левую руку, не должны ему ничего. Всё, что он скажет, им уже известно. Ими же одобрено и поддержано. Их часть работы по принятию решения выполнена. Остались пустяки – слова. Слова – это его работа.

Тогда почему же ему так трудно открыть рот и сказать хотя бы одно?

– Народ…

Нет, так дело не пойдёт.

– Послушайте, я не знаю, как мне начать, поэтому буду говорить просто. – Он сделал паузу, давая возможность пастору слева от него и Лукасу внизу перевести его слова.

– Вы все, – он указал на пассажиров. – Хотите вернуться домой. Вы же, – он кивнул своим. – Мои друзья и товарищи, моя семья – вы все хотите вернуться к нашей простой, обычной, скучной жизни.

Из толпы долетели смешки. Кто-то выкрикнул: «Пора бы!».

– И это правильно! – Андрей немного повысил голос. – Но, чтобы это стало реальностью, нам нужно ещё немного поработать.

«Что? Что нужно сделать?» – послышалось снизу несколько возгласов, теперь на нескольких языках.

– Нам предстоит проводить наших невольных гостей туда, откуда их смогут доставить домой. Я не могу приказать вам сделать это, ребята. – Он обращался к своим, родным и знакомым лицам. – Но я прошу вас: давайте доведём дело до конца. Мы уже приложили достаточно много усилий, чтобы помочь этим людям, будет очень жаль, если всё это окажется зря. Предупреждаю сразу – затея предстоит серьёзная. Серьёзная и опасная. Помимо тех, кто будут сопровождать наших гостей к месту встречи, нам понадобятся ещё две группы. Те, кто будет отвлекать внимание. Это риск, большой риск, не буду от вас скрывать. Да я и не скрывал ничего никогда, вы же меня знаете. Но этот риск будет размазан между всеми тремя командами и, значит, будет меньше для каждой из них в отдельности.

– Куда, куда поедем?

– Этого я вам не скажу. Ради безопасности точные маршруты будут знать только командиры – те, кто возглавит каждую конкретную группу. Я поведу ту, в которой будут пассажиры.

Он замолчал, в который раз обдумывая, как же сказать следующую фразу. Ничего дельного на ум по-прежнему не приходило.

– И я пойду с ними до конца. До тех пор, пока они не пересекут границу и не окажутся в безопасности. Более того. Назад я уже не вернусь.

По толпе пробежал шелест изумления.

– Добавлю к этому, что со мной могут отправиться те из вас, кто этого захочет.

«Как? Куда отправиться? Что мы там будем делать? А кому можно пойти?»

Андрей поднял руки.

– Народ, давайте это обсудим чуть позже. Своим кругом. Сразу после того, как я закончу…

«А кто же останется вместо тебя, шеф?».

Он не успел открыть рот, как из-за правого плеча донёсся мощный голос Новикова:

– Я останусь.

Рустам слева поднял руку:

– Я остаюсь тоже.

Серёга продолжал:

– Так что для тех, кто решит остаться, ничего не изменится. Мы будем жить по-прежнему, заниматься знакомым делом. Возможно, примем к себе несколько новых, надёжных людей на замену тем, кто уйдёт через границу. Будем работать и надеяться, что жизнь на нашей земле наладится, и мы когда-нибудь сможем снова встретиться со своими друзьями. Когда границы опять будут открыты. Тогда, может быть, мы сможем навестить вас – тех, кто решит уйти. Или кого-нибудь из вас, – он повернулся и обвёл широким жестом пассажиров. – Или, быть может, вы тогда сможете приехать и снова увидеть эти места. Уже без страха и опаски, а просто, чтобы вспомнить всё то, что случилось здесь с вами. Или показать и рассказать своим друзьям и близким. Я знаю, – Серёгин голос окреп настолько, что никто даже не пытался перебить его. Все стояли, затаив дыхание, слушая его, и голоса пастора и Лукаса, повторявших за ним слово в слово:

– Знаю и верю, что это не займёт много времени. Скоро, совсем скоро мы сможем жить так, как всегда хотели и мечтали – открыто и свободно, никого не боясь и ничего не опасаясь. Да, чёрт возьми! Мы и сейчас так живём! Верим в себя и в тех, кто рядом. Работаем и помогаем тем, кто нуждается. Делаем то, что считаем честным и правильным. И поэтому рано или поздно эта земля, её богатства, красота и достоинство будут принадлежать нам. Потому, что терпение и труд всегда приносят свои плоды. Потому, что так должно быть. Потому, что так правильно. И я в это верю.

Несколько мгновений стояла тишина. Потом в толпе кто-то робко захлопал в ладоши. На другом конце тут же поддержали и спустя пять секунд хлопали все. Кто-то одобрительно свистел. Андрей посмотрел на Серёгу – очень внимательно, как будто только что узнал о нём что-то доселе неизвестное. Поймал взгляд Марины, тоже смотревшей на Новикова с другой стороны. В её серых глазах блестели слёзы и гордость.

Ну что же. Теперь он был абсолютно спокоен за своих людей.

За тех, кто решит остаться.