Готовясь к сеансу связи, подполковник Михайлов снова и снова прокручивал в памяти события последних дней.
«Не прошляпил ли я чего?»
Вроде бы – нет.
В ближайших окрестностях от места падения самолёта больше ничего не происходило. Лес и его обитатели словно впали в спячку. Ни по линии местной полиции, ни от патрулей «Транснефти» не было ни одного сигнала. А вот подальше, в стороне, начали замечать подозрительное движение.
«Значит, предчуствие меня не обмануло. Они действительно ушли. Вот только куда именно?»
Монитор перед ним включился, на нём появилось румяное и ухоженное лицо полковника Нуралиева.
– Добрый вечер, подполковник.
– Здравия желаю.
– Какие у вас новости?
– За истекшие сутки было замечено несколько случаев передвижения в интересующих нас районах. К сожалению, большая часть информации была получена в результате анализа данных аэрофотосъёмки, поэтому провести оперативную проверку или организовать перехват не представляется возможным.
– А что именно было замечено?
– Естественно, что мы отсеиваем все одиночные транспортные средства или такие, которые не подходят для перевозки людей. Одинокий трактор на лесной дороге нам не интересен. Мы искали только признаки передвижения в колонне. За последние дни такие мы находили несколько раз. После перепроверки и исключения тех, кого удалось идентифицировать, удалось выделить три следа, причём координаты последнего места получены как раз сегодня. Вот посмотрите.
Он добавил на экран карту, которую мог видеть и его собеседник.
– Одну неизвестную колонну заметили юго-восточнее Плисецка. Не знаю, как они смогли уйти так далеко, но если это наши клиенты, то движутся они куда-то в направлении Котласа. К сожалению, это оказался единственный сигнал с того направления и подтвердить дальнейшее направление движения не удалось.
Нуралиев на экране кивнул.
– Не беда. Переправы через Северную Двину мы заблокировали, теперь добавим ещё посты по линии Котлас-Вологда. Территория большая, но если они действительно двинулись вглубь страны, то рано или поздно попадуться снова. Это всего лишь вопрос времени. Я уверен, что наши оппоненты это тоже понимают, так что юго-восток – это, скорее всего, кто-то посторонний.
– Или отвлекающий маневр, – вставил Александр.
– Возможно. Но нас гораздо больше интересует север. Что происходит в направлении Белого моря?
– А вот в этой стороне как раз всё самое интересное. Об этом я и хотел доложить. Сначала нам удалось заметить движение неопознанной колонны севернее зоны падения самолёта. Снимок с беспилотника был сделан несколькими часами ранее, поэтому вылетать на место смысла не было, но нам удалось неплохо рассмотреть состав колонны. Так вот, при анализе сегодняшних данных моей группе удалось обнаружить ту же самую колонну, но уже значительно севернее.
– Вы уверены?
– Настолько, насколько это возможно при анализе аэрофотосъёмки. Тип транспортных средств, их внешние контуры, состав колонны – всё совпадает. И если это действительно они, то наличие второй точки позволяет определить приблизительный вектор движения.
– Куда они направляются?
– Похоже, что в сторону выступа между Онежской губой и Двинской. Судя по карте, это практически незаселённая территория площадью в сотни квадратных километров. И там длинная береговая линии, из любой точки которой их можно забрать.
Нуралиев размышлял секунд десять.
– Что ж, похоже, что прогнозы наших аналитиков подтвердились.
– Мы успеем их перехватить?
– Должны. Северный флот сейчас берёт под контроль выход из Белого моря в океан и организует патрулирование береговой линии. К сожалению, их внимание здорово отвлекают участившиеся провокации иностранных субмарин, но моряки должны справиться. Что касается вашей группы, то мы в Генштабе больше не видим смысла в вашем сидении на базе охраны «Транснефти». Давайте команду своим людям собираться, через пару часов мы пришлём за вами вертолёт. Перебазируетесь в Северодвинск, будете работать в кооперации с флотом. Пусть наёмники «Транснефти» возвращаются к своим обычным занятиям.
Александр поморщился.
– Кто должен сообщить им об этом?
Нуралиев чуть заметно улыбнулся.
– Расслабьтесь, подполковник, это сделают без вас. Ваша задача прежняя – отыскать и перехватить колонну.
Михайлов почувствовал, как с души свалился камень. Встречаться ещё раз с Кузнецовым ему хотелось в последнюю очередь. Тот наверняка не откажется от пары напутственных слов в адрес военных, а Александр опасался, что может не сдержаться и дать волю рукам.
Драка или даже перестрелка между охранниками и его бойцами им была сейчас нужна, как удаву – крылья.
– Слушаюсь!
И от избытка облегчения не удержался и поинтересовался:
– На других участках всё спокойно? Как думаете, мы нигде не ошиблись?
Полковник Нуралиев пожал плечами.
– Пока что все события укладываются в рамки прогноза наших аналитиков. Суета в Баренцевом море это только подтверждает. Да и не так уж много у беглецов вариантов. Восток мы прикрыли, на юг полез бы только самоубийца, а на запад их сейчас не пропустит сама природа. Так что остаётся север. Север, подполковник, север. Наиболее вероятный вариант и ваши данные это подтверждают.
Уже собираясь отключиться, Михайлов всё же спросил:
– А что такого на западе?
Нуралиев удивлённо поднял бровь:
– О чём вы?
– Вы сказали, что на запад их не пустит природа. Что там происходит?
– А, вы об этом! Там начинают сказываться последствия засухи. На финской стороне границы уже несколько дней замечают очаги лесных пожаров, а сегодня, похоже, природа решила пошалить всерьёз. Там сейчас полыхает фронт в несколько десятков километров шириной, и ветер гонит всё это на восток. Если в том месте оказались беглецы, то они сейчас должны драпать обратно вглубь России, чтобы не поджариться. Хотите, я вам пришлю снимки того района со спутника? Посмотрите, пока будете лететь в вертолёте. Они развеют все ваши опасения относительно западного маршрута.
Михайлов хотел было отказаться, но Нуралиев уже кивнул ему и отключился.
Следующие два часа прошли в сборах и хлопотах, так что Александр успел позабыть о концовке разговора. Только когда они уже заняли свои места, и над головами загудел мощный ротор, посылая вибрацию через весь корпус, связист протянул ему планшет.
– Товарищ подполковник! Вам тут из Генштаба спутниковые снимки прислали.
Он несколько секунд смотрел на него, не понимая, о чём идёт речь, а потом вспомнил.
– Давай.
Взял планшет, посмотрел на даты и время файлов.
«Совсем свеженькие».
Первое же открытое фото содержало общий план района. На серо-зелёном фоне тайги разрасталась широкая чёрная клякса. Местами она светилась оранжевыми искорками, как уголёк зажжёной сигареты. От кляксы вглубь территории России тянулись длинные серые космы дыма, застилающие собой весь ландшафт.
Александр подумал:
«Чёрт, действительно! Знатно горит».
Вертолёт оторвался от земли, двигатель гудел, поднимая машину всё выше и увлекая на север. Подполковник Михайлов посмотрел в иллюминатор на удаляющийся городок базы службы охраны «Транснефти», а потом снова вернулся к планшету. Что-то беспокоило его в снимке с орбиты, а он никак не мог понять, что именно. Он смотрел на него с разных сторон, увеличивал и уменьшал масштаб, вертел планшет так и эдак.
А потом вдруг всё понял.
Понял и похолодел.
***
Генерал армии Нефёдов смотрел на спутниковый снимок и чувствовал, как внутри разрастается холодная язва, заглатывающая все эмоции – страхи, надежды, азарт поиска, логику рассуждений, расчёты и раздражение. Оставалось только чувство бесконечной усталости и горечь надвигающегося поражения.
«Вдруг это ошибка?» – вякнул кто-то робко внутри сознания.
«Заткнись! – мысленно рявкнул он на этот внутренний голос, – Будет невроятным, неописуемым везением, если это окажется ошибкой. Пока же надо готовиться к худшему».
Он поднял глаза на своего помощника. Полковник Нуралиев стоял перед ним навытяжку, его обычно румяное лицо было сейчас цвета муки – серовато-белым.
– Скажи мне, полковник, как так вышло, что никто, кроме Михайлова, не обратил внимания на странную форму этого чёртова пожара?
Щека мучнистого оттенка дрогнула, бледные губы разлепились, но Нуралиев не нашёлся, что ответить с ходу, а только судорожно хватанул ртом воздух.
– Ладно, чёрт с ним. Потом будем разбираться. Что сейчас происходит на месте, и что мы можем сделать? Хоть что-нибудь делать ещё не поздно? Докладывай уже, не стой столбом!
Полковник нервно сглотнул и ещё раз прерывисто втянул воздух. Шагнул к экрану панели на стене и вывел на неё изображение со своего планшета.
– У нас на руках есть картинка только двухчасовой давности. На ней видно, что сплошной фронт лесного пожара движется со стороны Финляндии примерно из района озера Койтере. Между ним и нашей границей в последние дни возникало много мелких очагов, поэтому никто не придал значения очередному возгоранию. Но сейчас в этом районе установился устойчивый западный ветер, и он гонит огонь в нашу сторону. К сожалению, никто до подполковника Михайлова не придал значения тому, что фронт пожара имеет подковообразную форму и его северные и южные клинья опережают центральную часть проимерно на пятнадцать-двадцать километров. На этих снимках как раз видно, что они пересекают линию государственной границы в то время, как середина пожара к ней только-только подходит.
– Разве инженерные сооружения на границе не должны были остановить распространение огня? Там ведь должна быть просека, контрольно-следовая полоса?
Нуралиев замялся.
– В теории всё так, но поскольку погранвойска находятся не в нашем ведении, у нас нет достоверных сведений, в каком состоянии сейчас находятся сооружения на границе. Кроме того, при достаточно сильном ветре искры или лёгкие угли вполне могут перелететь через просеку. Особенно в узких местах.
– Ну да. Или если им помочь.
Полковник нервно оглянулся на начальника Генштаба, потом снова вернулся к своему планшету. Его пальцы, которыми он водил по экрану, заметно дрожали.
– Как бы там ни было, пожар сейчас уже перекинулся на нашу территорию. К этой минуте северные и южные его фланги должны были вклиниться вглубь на расстояние в несколько десятков километров. Средняя, вогнутая часть, распространилась по нашей стороне примерно на пять-десять километров.
– А охранные системы? Сигнализация? Можем мы хотя бы отслеживать, пересёк ли кто-нибудь границу по земле?
Нуралиев извиняющимся жестом развёл руками.
– Боюсь, что это невозможно. При лесном пожаре от него будет спасаться множество животных самого разного размера. Поэтому пойдёт масса сообщений о прорыве системы. На фоне этого шума мы никогда не сможем определить, кто именно нарушил границу.
И тут же поспешил опередить вопрос Нефёдова:
– Я уже распорядился связаться с командованием северо-западного округа погранвойск, но по первым докладам они ничем не смогут помочь. Не только дозоры, но и почти весь личный состав сейчас эвакуируется с застав в полосе пожара. На каждом объекте оставляют буквально по несколько человек, которые отступят при непосредственной угрозе.
– Мы можем как-то повлиять на распространение этого пожара? С МЧС связывались?
– Да, но они не готовились предпринимать никаких действий. Они рассчитывали, что пожар выдохнется на полосе естественных преград – там дальше к востоку проходит цепь крупных озёр. МЧС планировало остановить огонь за этим рубежом. Западнее от него всё равно нет ничего ценного. Там одна глухомань, леса и болота.
– Ладно, – он побарабанил пальцами по столу.– Что ещё мы можем предпринять, чтобы убедиться, что никто не пытается удрать под прикрытием огня?
– Мало что удастся успеть. – Нуралиев снова развёл руками. – Мы запустили несколько беспилотников, но им потребуется время, чтобы долететь до района.
– Сколько? Сколько беспилотников вы запустили?
Бледная щека полковника опять дёрнулась.
– Два. Может быть – три, но это максимум. Поблизости их больше просто нет. Все остальные перебросили в основной район поиска – на север.
Генерал армии Нефёдов поднял голову и задержал дыхание.
«Боже, дай мне сил».
– Что с воздушной разведкой?
– Примерно так же. Поднятым вертолётам потребуется время, чтобы достичь места. Да и толку от воздушного наблюдения вряд ли будет много. В зоне пожара колоссальное задымление, ветер гонит дым на восток, закрывая лес от обзора. Кроме того, сейчас уже вечер, а близость огня сделает бесполезным поиск в инфракрасном диапазоне.
– То есть – всё? Мы не можем ни видеть ситуацию, ни влиять на неё?
– К сожалению, товарищ генерал армии.
– А вот хрен им! Говоришь, эта территория практически пустынна? Ни жилья, ни инфраструктуры? Отлично. Срочно готовь приказы ближайшим авиационным частям и артиллеристам. Лётчики пусть навешивают ракеты воздух-земля, бомбы – всё, что есть. Пусть поднимаются в воздух и отправляются молотить эту центральную часть подковы. Неприцельно, просто по площади. Пусть выжигают всё топливо и расстреливают все боеприпасы, которые у них есть в наличии. Я хочу, чтобы ни одна живая душа не осмелилась сунуться в эту сердцевину или попытаться выйти из неё. Артиллеристам – тот же приказ. Пусть берут самые мобильные и дальнобойные стволы, выдвигаются ускоренным маршем в район пожара и с максимально доступной дистанции открывают огонь. Прямо с колёс, пусть разворачивают огневые точки хоть на дороге, если потребуется. Бить, бить непрерывно! Пока не закончатся боеприпасы. Раз беспилотники не смогут ничего разглядеть на земле, пусть хотя бы определяют границу пожара и корректируют стрельбу. Ясно? Я хочу, чтобы средняя, пустая часть подковы сделалась максимально непригодной для жизни. А когда пожар закончится, мы разберёмся, что там было на самом деле. Всё, свободен.
Полковник Нуралиев с облегчением поспешил к дверям.
Начальник Генштаба окликнул его почти на самом пороге.
– Да, и вот ещё что. Приказы для всех на севере, включая группу Михайлова, остаются в силе. Кто его знает, может, в этом пожаре и вправду нет ничего особенного.
Где-то в самой глубине души он очень хотел верить в это.
***
Коби стащила вниз влажный платок, закрывавший нос и рот, надолго припала губами к пластиковой бутылке. Пила жадно, но никак не могла напиться. Организм, измученный близким жаром и тяжёлой работой, кричал и вопил: «Воды, воды!». Казалось, что он готов впитывать любое её количество, как губка.
Порыв ветра принёс волну жгучего, пересушенного огнём воздуха. Она щедро полила водой повязку, снова натянула её на нижнюю часть лица. Потом плеснула ещё немного прямо на голову.
Последние два часа шла настоящая гонка. Если раньше они старались вести себя максимально незаметно, то потом, когда западный ветер принёс первые струи дыма, на маскировку почти перестали обращать внимания. Только дозорные на дальних подступах со стороны пожара непрерывно жгли дымовые шашки.
Они разбили последний лагерь на выступе среди проток и болота. Если бы вокруг было немного больше воды, этот кусок земли можно было даже назвать полуостровом. Сухой перешеек вёл с него на запад. Место выбрали в точном соответствии с планом – так, чтобы открытая вода и болота защитили их от огня и нежелательных визитёров с максимального числа сторон. Оставили только один доступный путь. На нём сейчас и кипела основная суета.
Когда прятаться стало больше не нужно, все работоспособные пассажиры начали сооружать на перешейке противопожарную полосу. Заранее решили не мелочиться и определили её ширину в пятьдесят метров. Как минимум. На всём её протяжении нужно было, начиная от лагеря по направлению к надвигающемуся пожару собрать, сгрести весь горючий лесной мусор, перенести на дальний край полосы, срезать нижние сухие ветки. Таким образом, предполагалось лишить приближающийся огонь потенциальной пищи. На случай, если пожар всё же решит разгуляться и пойти по вершинам деревьев, позади на полуострове запустили две моторные помпы и поливали водой деревья над расчищенным участком. Там с веток на землю сыпался настоящий ливень.
Вслед за дымом очень скоро появились новые вестники приближающегося большого огня. В кронах над головами зашумело, зашелестали многочисленные крылья. Потом из леса выскочил заяц, заметался среди людей. Сделал несколько длинных прыжков из стороны в сторону и ускакал в направлении лагеря.
– Берегись! – крикнул кто-то спереди.
За валом из хвороста и горючего мусора на дальнем краю противопожарной полосы захрустело, затрещало, а затем он словно взорвался. Ветки, сухие иглы и мох полетели в разные стороны, и с воинственным визгом оттуда вырвалась крупная кабаниха. Люди шарахнулись врассыпную, но дикая свинья не обратила на них никакого внимания и понеслась дальше. Следом за ней в пролом бойко вкатились пять или шесть полосатых поросят, которые, повизгивая, последовали вслед за матерью.
Позднее те, кто оставался в самом лагере, рассказали, что свинья со своим выводком сначала заметалась, обнаружив, что дальше пути нет, но очень быстро приняла решение – прыгнула в воду и поплыла к противоположному берегу протоки. Поросята без колебаний двинулись следом.
Всё это они узнали потом, а сейчас отвлекаться было некогда. Только переглянулись и снова принялись за дело. Коби отметила при этом, что у многих были весёлые глаза, и из-под масок слышался смех.
С долей удивления она поняла, что дело здесь не столько в неожиданно прибежавшей свинье. Не только у неё, но и у многих вокруг было это странное чувство. Смесь страха и азарта. Жуткой боязни надвигающегося и одновременно какого-то бесшабашного веселья, когда чётко знаешь, что кости брошены, изменить уже ничего нельзя, и остаётся только играть. Играть до конца.
Пожар подступал всё ближе. С его стороны несло дым, жар, запах гари, шум и треск. Но даже за этим отдалённым гулом она вдруг услышала где-то на юге глухие удары, как будто там начиналась гроза. Сквозь наступившие сумерки и дым за кромкой леса мелькнули сполохи вспышек. Все вокруг недоумённо переглянулись, но быстро вернулись к работе. Коби заметила, что один только пастор замер на месте и внимательно вслушивается в дальний грохот.
Она подошла к нему.
– Что там, Клаус? Гроза?
Он посмотрел на неё. В его слезящихся от дыма глазах блестело странное выражение.
– Нет, Коби. Если мне не изменяет память, это больше похоже на канонаду. Кто-то в той стороне бомбит или обстреливает лес.
– Бомбит? Зачем?
– Возможно, что они что-то заподозрили, если только это не национальный способ русских бороться с лесными пожарами.
– Думаете, они как-то узнали, что мы здесь?
– Надеюсь, что нет. Если бы они что-то знали точно, то ударили сюда или в ближайшие окрестности. Похоже, что это просто мера профилактики. Или жест отчаяния.
Со стороны пожара через вал из валежника перемахнули дозорные – все трое.
– Шевелись, шевелись! Огонь совсем близко!
Теперь они могли видеть его сами. Сквозь дым Коби разглядела между стволами деревьев оранжевые пятнышки пламени. Оттуда пекло, как из открытой печи.
– Давайте, давайте! Последнее усилие! – вдоль вала пробежал Смирнов, взмахами руки поторапливая остальных.
Коби покрепче вцепилась в черенок самодельных грабель и, забыв про усталость, стала лихорадочно сгребать оставшийся мусор к краю защитной полосы.
Спустя десять минут они закончили. Почти все тут же отошли назад, к лагерю, под прикрытие облитых водой деревьев. Вдоль вала на равном расстоянии между собой остались несколько человек. Каждый держал наготове факел.
Смирнов, Клаус и Коби стояли посередине. Пастор хотел отослать ей назад, но она отказалась наотрез. Спорить он не стал, кивнул молча.
Андрей командовал.
– Поливай!
С обоих концов вала из лесного мусора к его середине побежали два человека с канистрами, щедро поливая валежник горючим. Смирнов поднял на ладони щепотку заготовленного лёгкого мусора, подбросил вверх. Порывам жаркого ветра его отнесло им за спину, на расчищенную полосу.
– Ждём!
Трещало и шипело всё ближе. Жар становился такой силы, что приходилось отворачиваться и прикрывать лицо руками. За лесом на юге продолжали грохотать отдалённые взрывы.
Андрей взвесил на ладони новую порцию мусора – пучок серых волокон высохшего мха. Подкинул вверх. На этот раз комочки зависли на месте и плавно спланировали вниз. Часть из сухих нитей поплыла по воздуху в сторону пожара.
– Приготовится!
Коби сама ощутила это изменение. Ветер больше не дул на них. Казалось, что воздух стремится подняться вверх, увлекаемый за собой жаром от горящего леса.
– Давай! – Смирнов махнул рукой.
Несколько факелов одновременно коснулись вала из валежника. Пропитанный горючим сухой мусор тут же вспыхнул и странное дело – языки пламени из него теперь тянулись в сторону приближающегося фронта пожара, как будто между двумя огнями действовала своеобразная форма магнетизма, притягивающая слабый пожар к более сильному.
– Отходим! Быстро, все назад!
Факелы полетели в огонь, и цепочка людей побежала прочь. Смирнов с пастором шли последними, проверяя, не отстал ли кто-нибудь.
Коби пробежала под дождём, сыпавшимся с мокрых ветвей поливаемых деревьев. Мотопомпы трещали, закачивая в шланги воду из протоки, но никто не обращал внимания на их шум. Впереди, где бушевал пожар, выло, свистело и трещало намного громче.
Её поймали за руку. Смуглая кожа и глаза над защитной повязкой выдали Рамону Брукнер.
– Что там, Коби? Как дела?
– Не знаю.
Она присела и постаралась рассмотреть за стволами деревьев, что твориться на той стороне защитной полосы. Вал из валежника и мусора пылал, тянулся языками пламени к надвигающейся стене огня. Казалось, что он звал, молил о помощи – давай, давай, приди ко мне! Подхвати меня, поделись со мной своей силой! Вместе, объединёнными усилиями мы обрушимся огненным вихрем на огрызок леса за моей спиной, затерявшийся на выступе среди ненавистной нам обоим воды. Мы сотрём, испепелим всё находящееся там и сбросим вниз только угли и прах. А пожар словно слышал этот призыв, с громким треском и воем стремился вперёд, навстречу, на помощь младшему брату.
Вот теперь Коби стало по-настоящему страшно. В измученном жаром горле совсем пересохло, будто кто-то насыпал туда песка, но она не решалась отвести взгляд от разворачивающейся перед ней картины ада, только прерывистыми вдохами тянула в себя воздух через почти совсем высохший платок.
На дальнем конце защитной полосы взвился огненный вихрь, как будто кто-то раздувал огонь гигантскими мехами. Даже здесь она ощутила поток воздуха, потянувшийся отсюда в том направлении. А там огонь наконец-то дождался встречи со старшим товарищем. Две волны пламени плеснули навстречу друг другу, встретились, взвились вверх на пару секунд пылающим гребнем – и вдруг опали, сошли на нет, оставив после себя только дым и тление. Щедро политые водой деревья на этом краю разделительной полосы исходили паром, впитав жар подошедшего так близко пожара. Только пожар этот уже умер, захлебнулся, натолкнувшись на нетерпеливо стремившегося ему навстречу младшего собрата, который в слепом порыве спалил всю пригодную для огня пищу и необходимый им обоим кислород.
У них всё получилось.
– Да! – Завопил кто-то совсем рядом и следом за этим криком радостно загомонил весь лагерь. Стоявшая рядом Рамона прыгала на месте от восторга и лезла к Коби обниматься. Неподалёку пастор Майер и Смирнов обменялись крепким рукопожатием, чуть поодаль молодой мужчина подхватил в объятия женщину, поднял в воздух и закружил вокруг себя. Женщина смеялась, рыжая коса летела вокруг них, как огненная стрелка.
Треск и вой на противоположных берегах вернул ощущение реальности. Они смогли отстоять свой выступ, но лесной пожар вокруг и не думал стихать. Огонь пожирал лес совсем близко от полуострова, отделённый неширокими полосам проток и заболоченных низин.
К Смирнову немедленно вернулась обычная серьёзность. Он хлопнул в ладони.
– Так, народ! – Клаус стоял рядом и переводил. – Мы ещё не закончили. У нас получилось отбиться от пожара, но надо продержаться ещё. Нужно развернуть шланги и пролить деревья на краю протоки, чтобы на них не перекинулся огонь с того берега. Этим займёмся мы. Лукас, возьми несколько человек и расставь их дежурить вдоль берега. Пусть следят за углями или искрами, которые может перебросить ветер, и немедленно сбрасывают их в воду. Всем остальным, кто не занят в работе – отойти к центру лагеря, двигаться поменьше, беречь силы и кислород. По возможности, лечь на землю. Там меньше дыма. Катя, ты берёшь Виктора с Ольгой и следишь за западным направлением, откуда мы ждём гостей. Коби, вы со стюардессами и Асей отвечаете за людей в лагере. Всем всё понятно? Тогда за дело!
Спустя полчаса вокруг горело всё. Куда бы ни смотрела Коби – везде трещало, гудело, по земле и стволам деревьев бегали языки пламени, взлетали вихри искр там, где на землю рушилась ветка или вспыхивал особо толстый и рыхлый слой сухой лесной подстилки. Вокруг бушевал ад, от воды в протоках поднимался пар, серый пепел плыл по воздуху и всё застилал дым. Дышать становилось всё труднее.
Коби чувствовала, что с недостатком кислорода начинает рассеиваться внимание, поэтому не сразу поняла, что к запаху дыма, который сухой горячий ветер приносил с запада, стал примешиваться резкий химический вкус. Потом она заметила, что у края защитной полосы происходит какое-то движение. Она поднялась и, пригнувшись, лавируя между стволами деревьев и опираясь на них руками, пошла в ту сторону. На краю расчищенного участка стояли Смирнов с Клаусом и всматривались вперёд, вглубь леса. Коби подошла, встала рядом, прищурила пересохшие, отчаянно зудящие глаза.
На другой стороне защитной полосы, там, где недавно столкнулись две волны огня, в дыму двигались какие-то призраки.
Силуэты людей и машин.