Сандрин задержалась, прежде чем войти внутрь рабочей комнаты. Почему-то она немного волновалась. Вроде бы, отсутствовала всего ничего – каких-то две недели. Но было навязчивое ощущение, что за это время многое изменилось.
После командировки на западное побережье руководство «Диджитарх Секьюрити» отправило её на несколько дней в отпуск – отоспаться и отдышаться от нечеловеческого напряжения. Что она и сделала сразу после того, как переступила порог своей квартиры. Бросила дорожную сумку, стряхнула с ног кроссовки, доплелась до спальни и повалилась носом в подушку. После чего вырубилась, как будто кто-то щёлкнул выключателем.
Неопределённое время спустя она очнулась, терзаемая дискомфортом внизу живота. Не глядя ни на часы, ни в окно, в полубессознательном состоянии доплелась до унитаза в ванной, каким-то чудом вспомнив, что перед его использованием неплохо бы снять джинсы. И уснула бы снова, сидя на фаянсовом пъедестале, если бы нечаянно мотнувшаяся в сторону голова не врезалась в холодный кафель стены. Сандрин очухалась, похлопала глазами, потом вспомнила, где находится. Завершила необходимые процедуры и потащилась обратно в постель. По пути она осознала, что спущенные джинсы одной штаниной по-прежнему цепляются за её правую ногу. Несколькими вялыми пинками ей удалось избавиться от них и отправить в короткий полёт в дальний угол спальни. После чего подушка снова приняла её лицо в свои баюкающие объятия.
В следующий раз она открыла глаза с ощущением, что жутко замёрзла. Особенно заледенели голые ноги. Сандрин повозила вокруг себя рукой в поисках одеяла и сообразила, что лежит поверх покрывала. В комнате царила кромешная темнота, так что ей потребовалась примерно минута, чтобы вспомнить, что она не в гостинице неподалёку от штаб-квартиры «НАПС», Северная Калифорния, а у себя дома.
«Дома».
Она повернула голову. Подсвеченные стрелки часов с прикроватной тумбочки извещали, что сейчас без пяти три. Ночи, если принимать во внимание темноту вокруг. Сандрин порылась в памяти. Если самолёт сел около шести вечера и до дому она добиралась примерно полтора часа, то, стало быть, уже продрыхла семь часов. В обычное время этого ей было бы совершенно достаточно. Но только не сейчас. Организм твёрдо и убедительно докладывал, что семь часов сна для его нынешнего состояния – это так, лёгкая разминка. И настоятельно рекомендовал ещё пару таких же доз, желательно подряд.
И с чего бы ей было с этим спорить?
Единственное, что она добавила к рекомендациям организма, так это пара глотков виски прямо из горлышка бутылки и полстакана воды. После чего Сандрин разворошила постель и снова провалилась в сон.
В следующий раз её разбудил целый коктейль ощущений. Яркий свет, жажда, боль в затёкших от лежания в одном положении мышцах, голод и сомнительное ощущение во рту, совсем не похожее на свежесть. Часы на этот раз показывали десять. Утра, разумеется.
На этот раз она не просто встала, но и залезла в душ, долго, тщательно и с наслаждением мыла волосы, чистила зубы и просто нежилась под дождём тёплой воды. Натянула на себя чистое бельё, домашние шорты и футболку, покидала грязные вещи в корзину для белья. С сомнением посмотрела на дорожную сумку.
«Не-а, не всё сразу!»
Сумку можно разобрать и потом. Вместо этого она пошла на кухню и занялась конструированием завтрака. Попутно дала команду холодильнику заказать доставку всего необходимого из стандандартного набора продуктов для восполнения закончившегося и на замену тому, у чего истекали сроки хранения. И сверх этого включила в заказ пару упаковок пива. Для психологической разрядки.
Потом, конечно, надо будет выползти наружу, погулять, побегать, заглянуть в спортзал. Но потом. А пока будем использовать старые, проверенные, пусть и не всегда полезные для здоровья методы.
Из дому она выбралась только к вечеру следующего дня, когда промежутки между сном удлинились настолько, что её ритм жизни стал походить на нормальный для человека график. К выходным Сандрин уже практически венулась к обычному своему существованию, даже нашла время зайти в косметический салон. Впервые за много лет, но отныне она планировала сделать уход за собой частью обязательной программы. Ведь если она хотела хорошо выглядеть, когда ей будет «немного за сорок», начинать следовало прямо сейчас.
Так что к утру понедельника Сандрин чувствовала себя вполне свежей и отдохнувшей. Даже немного соскучилась по работе. Вот только дойдя до дверей, за которыми находилась рабочая комната, она ощутила лёгкое волнение.
Что это было за чувство? Наверное, с таким человек должен возвращаться после дальнего плавания, путешествия в чужие страны. Или с войны. Когда понятно, что сам он в чём-то изменился и жизнь никогда уже не будет такой, как прежде.
Сандрин глубоко вздохнула, провела карточкой пропуска возле сканера и открыла дверь.
И чуть не выскочила обратно от неожиданности.
– Привет! – заорали два десятка глоток, и в два раза больше рук захлопали в ладоши. Тут же кто-то восторженно засвистел и заулюлюкал. Перед ней замелькали лица, знакомые и не очень, улыбки, приветственные жесты. Почти вся команда «Диджитарх Секьюрити» стояла сейчас полукругом напротив входа и приветствовала её аплодисментами и одобрительными криками.
Сандрин растерялась, но на помощь немедленно пришёл Фрэнк Вудс. Он шагнул к ней из передних рядов, взял её за локоть и встал рядом. Поднял руку, призывая к вниманию, но ребята и не думали затыкаться. Всё так же искренне хлопали и приветствовали её. Тогда Фрэнк снова повернулся к ней и легонько приобнял за плечи.
– Поздравляю, Чанг. Добро пожаловать домой.
Он отпустил её и стал аплодировать вместе с остальными. А она не знала, что сказать и как реагировать, просто стояла и глупо улыбалась, хотя в носу предательски щипало. Вудс предпринял вторую попытку утихомирить коллег, поднял вверх обе руки. Все понемногу успокоились.
– Итак, народ, мы с радостью и гордостью приветствуем Сандрин в наших стенах!
Все снова зааплодировали, но на этот быстро утихли. Фрэнк продолжил.
– Для нас это большая честь и огромное удовольствие. Честь оттого, что мы работаем с тобой в одной команде и удовольствие, что именно ты стала героиней такого масштаба.
Кем-кем, а героиней она себя сейчас совсем не ощущала. Но на всякий случай попыталась неловко поклониться. Ребята снова похлопали и посвистели.
– Кто-то скажет, что это всего лишь наша работа – находить и предотвращать такого рода угрозы. Но ты, Чанг, сделала гораздо больше. Ты смогла почувствовать угрозу, которую не разглядел никто, доверилась своему чутью, смогла определить, в чём именно эта угроза состояла. Более того, смогла убедить меня, всех вокруг, а также парней в «НАПС» в том, что твоё предчувствие – это серьёзно. Отправилась на охоту, ведомая только этим предчувствием – и не ошиблась. Выследила и помогла найти злодея. А самое главное – внесла ясность в судьбу нескольких десятков человек, которые до этого числились пропавшими без вести. Подарила надежду их родным и близким. Это очень и очень дорого стоит.
Фрэнк снова повернулся к ней лицом, взял её за руку и с чувством пожал.
– Мы гордимся тобой, Сандрин. С удачной охотой тебя и с возвращением в родные стены.
Снова аплодисменты, одобрительные возгласы, а она стоит, растерянная, пунцовая от смущения и волнения и не знает, что сказать в ответ. Наконец Фрэнк снова пришёл на помощь, помахал над головой руками.
– Всё-всё, довольно! Дайте ей перевести дух. Давайте-ка вернёмся к работе.
Он хлопнул в ладоши.
– За дело! Благодаря Чанг все теперь знают, что «Диджитарх Секьюрити» – лучшая команда в деле кибербезопасности. Давайте не будем разочаровывать наших клиентов!
А потом наклонился к её уху:
– Когда поздороваешься со всеми, заходи в мой кабинет. Есть разговор.
Она кивнула и тут же попала в водоворот остальных. Все подходили, пожимали руку, похлопывали по плечу, поздравляли, хвалили. От всего этого голова слегка кружилась.
Когда ребята помаленьку разошлись по рабочим местам, она наконец-то тоже смогла добраться до своего. Её стол, кресло и два монитора показались удивительно родными и домашними. На подкатной опоре красовалась новенькая, механическая и ужасно дорогая клавиатура.
«Бог мой, разбудите меня!»
Она провела пальцем по краю, наслаждаясь ощущением тактильного контакта с пластиком высшего качества. Легонько покачала клавишу «С». Та ответила мягким, плавным, почти эротическим движением.
«Я о таком даже не мечтала. Фрэнк, ты гений!»
Ввела пароль, и на мониторах загорелись такие привычные и знакомые окна наблюдения за подопечными.
«Привет, Сент-Луис. Привет, „НАПС“, Северная Калифорния».
Правда, теперь за контрольными таблицами «НАПС» она могла видеть живых людей.
«Спасибо, ребята, было приятно с вами работать. Очень жаль, что это случилось именно у вас».
Она вспомнила последние слова Вудса, встала и пошла к нему в кабинет.
– Я уже начала думать, что ты так и не придёшь. – Этот тембр голоса она теперь узнала бы из тысячи.
Агент Мартинес поднялась к ней навстречу из кресла. Фрэнк наблюдал за ними из-за своего монитора.
– Ох, Джейд, здравствуй! Я не ожидала тебя здесь увидеть, – Сандрин почувствовала лёгкий укол стыда за то, что по возвращении ни разу не позвонила своей новой знакомой. Настолько, видимо, её мозг отключился от всего, что было связано с Западным побережьем.
– Ничего удивительного. Мне здесь быть совсем не положено, – на этот раз на ней был деловой костюм с юбкой, а не с брюками. Тёмно-серого, строгого и официального цвета. – Я здесь просто проездом, возвращалась из Вашингтона.
Сандрин вопросительно подняла брови. Джейд кивнула в ответ.
– Да, отчитывалась перед конторой по делу нашего мальчика.
– Всё-таки мальчик?
– Ага, совсем сопляк. В новости это пока не утекло, так что вы тоже держите язык за зубами.
– Он…
– Сознался. Сразу. С этим не возникло никаких проблем. Ни адвокат, никто не помешал. Всё рассказал, всё показал нашим спецам. Как готовился к этому своему школьному проекту, куда ходил в теневой сети, где черпал информацию. Показал, как нашёл описание уязвимости «НАПС», через которую смог залезть в их протокол обмена данными. Просто счастье, что никто до него не использовал этот способ, а теперь благодаря тебе эту калитку закрыли наглухо.
– Ну, я не уверена про счастье. Самолёт-то всё-таки потерялся.
– Уже нет.
– Да?
– Ага. Ты что, новости не смотрела?
– Нет. Я в основном… спала.
– Ну, пока ты отдыхала, из России смогли переслать координаты аварийной посадки и списки пассажиров. Это не секрет, об этом уже все протрубили. Коротко говоря, самолёт разбился, несколько человек погибли, остальные где-то в лесах.
Сандрин покачала головой.
– Всё-таки без жертв не обошлось. В чём же тогда счастье, о котором ты говоришь?
Агент Мартинес ответила предельно серъёзно, глядя ей прямо в глаза.
– Счастье в том, что в эту дыру первым залез безмозглый школьник, который даже не понимал, что он делает. Да, это привело к катастрофе и нескольким жертвам. Но представь, что случилось бы, если бы до неё добрались настоящие террористы, которые осознанно могли обрушить воздушное сообщение в рамках всей планеты? Вот тогда это могло стать бедствием невероятного масштаба. Чтоб было понятнее, представь, что ты можешь узнать об одной и той же угрозе двумя способами – поцарапав палец или потеряв целиком руку. Какой из них тебе покажется предпочтительным?
Хороший пример, наглядный. Не поспоришь.
– Ладно, вам видней. Скажи мне лучше, зачем он туда полез и как это сделал?
– Насчёт «как» – это вам лучше самим посмотреть. Я в технических деталях не разбираюсь. После того, как будет готов отчёт, его передадут в «НАПС». И вам тоже, разумеется. Я поняла только то, что говорили в общих чертах и человеческим языком. Что он влез в систему через целую паутину обходных путей, использовав для проникновения описание уязвимости, которую нашёл раньше. К несчастью оказалось, что она очень похожа на тот способ, который он применил в своей школьной работе.
– Какой работе? Их что, теперь учат в школе взламывать защищённые системы? – подал голос Фрэнк Вудс. – Тогда я, наверное, уже совсем старый, раз в моё время о таком даже не помышляли.
– Вовсе нет. У них был проект на свободную тему. По принципу «Удиви меня».
– Ясно. Что ж, парню это удалось.
– Да уж. Не знаю, будет ли вам это интересно, но он своим проектом умудрился во время демонстрации взломать все устройства в классе и объединить их в единую сеть.
– Ого! А парнишка, похоже, не плох!
– Хорош, этого у него не отнимешь. Он даже догадался, как запустить свою программку в «НАПС» через таймер. Так, чтобы она начала работать, когда его уже не было возле терминала. К несчастью, вас в это время как раз обесточили.
– Ясно. И мы в результате не смогли засечь его вовремя.
– Именно. Более того, он ещё и запрограммировал её на самоуничтожение. Так, чтобы спустя определённое время этот кусок кода просто исчез.
Фрэнк покачал головой.
– Ну, дела! Получается, если бы Сандрин не заметила оставшийся в итоге мусор, никто бы даже не заподозрил, что данные модифицировали?
Мартинес посмотрела на него, потом на Сандрин, сидевшую в кресле рядом.
– Да. Если бы не она.
Джейж протянула ладонь и похлопала её по руке.
– Если бы не она, мы бы так и не узнали, что произошло. Точнее, узнали бы, но слишком поздно.
Сандрин снова почувствовала, как у неё теплеют и розовеют щёки.
«Пора бы перевести разговор на другую тему, пока я ещё не лопнула от гордости».
– Слушай, но как же главный вопрос?
– Какой?
– Зачем? Зачем он всё это сделал? Ты же обмолвилась, что он даже не понял, куда залез.
Мартинес пожала плечами и грустно улыбнулась.
– Знаете, это и есть самое ужасное. За тот школьный проект, когда он без спросу вскрыл все гаджеты в классе, ему влетело по полной программе. Наказание, штрафные работы, все дела. И он просто искал, на ком бы отыграться. Что-нибудь сломать. Сделать гадость. Неважно кому.
Несколько секунд висела тишина. Потом Фрэнк уточнил.
– И всё? Больше никакой подоплёки? Ему всыпали по заднице, а он, образно говоря, решил в отместку разбить окно в кабинете директора?
Улыбка агента Мартинес снова вышла печальной.
– Увы. Это самое идиотское объяснение, какое мы могли себе представить, но это правда. Самолёт разбился, и несколько человек погибли из-за дурацкой детской мести. У меня самой это в голове до конца не укладывается. Мы ожидали чего угодно – террористов, заговора, захвата секретных учёных, изощрённой провокации, а здесь…
Она махнула рукой.
– В Вашингтоне тоже до сих пор не могут прийти в себя от абсурдности случившегося. Но так есть и с этим ничего не поделаешь.
Снова помолчали. Потом Фрэнк вздохнул и покрутил головой.
– Самый дрянной вариант, – он посмотрел на Сандрин. Она кивнула в ответ:
– Обезьяна с гранатой.
– Обезьяна с гранатой, – повторил за ней Фрэнк. – Ни мотива, ни логики. Ни смысла.
Джейд Мартинес снова легонько пожала плечами.
– Ничего не поделаешь. Всё стало слишком простым и слишком сложным одновременно. Слишком просто забраться куда-то и сломать что-нибудь сложное. Я даже не знаю, чего нам ожидать в следующий раз. Наркомана, который вместо метамфетамина сварит на кухне сверхтоксичный яд или уволенного программиста, который создаст в отместку злобный искусственный разум. Вот вы, светлые головы, вы можете предположить, что может случиться ещё?
Фрэнк Вудс и Сандрин Чанг переглянулись.
– Всё, что угодно.
Фрэнк кивнул и расширил мысль.
– Всё, что угодно. Лёгкость воспроизведения любого предмета, любой технологии. Всё это одновременно и благословение и проклятие. Только руки и мысли конкретного человека определяют, каким окажется применение.
– Утешили, ничего не скажешь. И что же нам делать? Как ко всему этому подготовиться?
Фрэнк развёл руками.
– Как всегда. Выбирать сторону и бороться. Чем мы тут, собственно, и занимаемся.
Агент Мартинес кивнула. Потом посмотрела на Сандрин. На этот раз по-особенному – долго и испытующе.
– Раз уж мы заговорили про борьбу. Сандрин Чанг, не хотели бы вы перейти на работу в ФБР?
Она растерялась. Посмотрела ошарашено на Фрэнка, а тот кивком подтвердил: «Ты не ослышалась».
– Фрэнк?
– Что?
– Это серьёзно?
– Конечно. Странно только, что ты уточняешь это у меня, а не у агента Мартинес. Хотя она приехала именно по твою душу, а вовсе не ради того, чтобы поделиться новостями.
– Джейд?
Мартинес усмехнулась.
– Ты полагаешь, что это я так шучу? Вовсе нет. Более того, мы ещё на прошлой неделе обсудили этот вопрос с твоим руководством.
– И?
– Что «и»? Рабство в этой стране отменили уже очень давно, так что решать придётся тебе.
Вудс в который уже раз за это утро устремился к ней на помощь.
– Чанг, успокойся. Никто не требует от тебя немедленного ответа. Да, с нами связались в конце прошлой недели, предупредили, что хотят сманить тебя к себе на работу. Уточняли, возникнут ли с этим сложности. Наши наверху только развели руками, потому что твой контракт позволяет это сделать в любой момент. С определёнными оговорками, конечно. Но всё действительно зависит от твоего желания. Скажу прямо – нам бы не хотелось тебя терять. Лично я всегда высоко тебя ценил, а после всей этой истории с «НАПС» ты вообще стала личностью почти легендарной. Или скоро станешь, когда подробности случившегося начнут просачиваться наружу. Поэтому руководство уполномочило меня сделать тебе встречное предложение со стороны «Диджитарх Секьюрити». Вот это, – Фрэнк написал несколько слов на квадратике бумаги для заметок: – Название твоей новой должности, которую ты займёшь со следующего месяца, если решишь остаться.
Он взял из подставки ещё два листочка и написал что-то на каждом из них. После чего встал из-за стола и подошёл к Сандрин со стороны, противоположной агенту Мартинес. Кивнул в её сторону:
– Только не показывай ей. Пусть это будет честный закрытый аукцион. Итак, смотри: твоя должность. Потом – твой новый круг обязанностей. Больше никаких светофоров, ясно? Ну, и напоследок – твоя новая зарплата. В год. И это пока без бонусов.
Если новая должность Сандрин просто порадовала, поскольку она рассчитывала подняться до неё только через пару лет, то новый круг обязанностей откровенно удивил. Такая запись в личном деле означала переход в высшую лигу, не меньше. Что касается последнего листочка с цифрой предполагаемой будущей зарплаты, то при виде цифры ей стоило большого труда не уронить челюсть на колени.
«Бонусы? К этому ещё положены бонусы?»
Она подняла на Фрэнка потрясённые глаза. Тот утвердительно кивнул.
– Всё точно. Плюс к этому я могу ещё полчаса рассказывать, как мне приятно работать с тобой и какое важное значение ты имеешь для компании в целом и для твоих коллег по отделу в частности. Но вот это, – он многозначительно постучал по листочкам бумаги, которые Сандрин держала в руках веером, как карты: – Это говорит о том же гораздо лаконичнее.
Она перевела растерянные глаза на агента Мартинес. Ты выглядела слегка обеспокоенной.
– Я понимаю, что мы вряд ли сможем тягаться с частной компанией по уровню зарплаты. Хотя… Тот адрес электронной почты, что ты мне дала – это ведь твой личный ящик? Хорошо, я попрошу, чтобы тебе прислали на него официальное приглашение на собеседование плюс предварительные параметры твоего потенциального дохода в конторе, раз уж мы взялись меряться бюджетами, – она подмигнула Вудсу, который теперь присел на край своего стола и наблюдал за ними, скрестив руки на груди. – Но только прошу тебя учесть, что масштаб задач, с которыми ты столкнёшься у нас, будет неизмеримо шире и интереснее, чем здесь. Мы играем в намного, намного более крутые игры.
Фрэнк фыркнул, но промолчал. А Сандрин чувствовала себя полностью растерянной. Как будто ей снова было десять лет, и кто-то бесконечно добрый и щедрый открыл перед ней витрину кондитерского магазина и предложил выбрать то, что ей захочется. Но где-то глубоко внутри за этим замешательством уже угадывалось хорошее и весёлое чувство азарта, какое бывает перед шагом в будущее, которое внезапно наступило и в нём для тебя открылись новые, невероятные возможности. То самое будущее, на котором большими блестящими буквами написано: «Я принадлежу тебе».
Она с робкой, немного виноватой улыбкой посмотрела по очереди сначала на Фрэнка Вудса, потом на Джейд Мартинес.
– Спасибо. Спасибо вам. Пожалуйста, не обижайтесь на меня, когда я сделаю выбор. Ладно?
***
Дым, жар и пепел остались позади, но в лёгких по-прежнему было сухо, как после перехода по пустыне, а нос отказывался распознавать запахи. Любые.
Участки кожи, оставшиеся незащищёнными во время пожара, теперь ныли и зудели, их температура казалась повышенной, как будто они отдавали наружу жар, впитавшийся от близкого огня. Ощущение напоминало солнечный ожог, да и выглядело примерно так же. По крайней мере, большинство из них теперь щеголяли двухцветными физиономиями. Нижняя половина лица осталась обычного цвета. А вот верхняя, которую не закрывала мокрая повязка, теперь светилась разнообразными оттенками палитры от розового до почти светофорного красного.
В дополнение ко всему в ушах звучал какой-то писк. Андрей время от времени пытался избавиться от него, то ковыряясь пальцем в ухе, то зажимая нос и с силой выдыхая в него. От этих усилий в барабанных перепонках потрескивало и похрустывало, но писк так и не проходил.
Сидевшая рядом Ася заметила его потуги и сказала, что это пройдёт. Всё дело в обезвоживании организма и последствиях того свиста, треска и рёва, с которыми пожар жевал лес вокруг них всего час назад. Смирнов кивнул согласно, приложился долгим глотком к пластиковой бутылке с водой, а про себя подумал, что тут замешано кое-что ещё. Например, страх.
Ему действительно было страшно. Глупо, конечно. Бояться следовало раньше, когда вокруг горела тайга, и существовала реальнаяугроза. Нет, не сгореть, окружающая вода этого не позволила бы. Но вот задохнуться от дыма или недостатка кислорода – запросто. Стоило вокруг них закрутиться огненному смерчу – и привет. Лежали бы они сейчас аккуратной кучкой. Целёхонькие внешне, но совершенно дохлые внутри.
А вот поди ж ты. В тот момент ему страшно не было. Беспокойно, нервы на взводе, адреналин бъёт фонтаном, сердце долбит пульсом в гортань. Но не страшно. И только сейчас, когда огонь, дым, треск и пепел остались позади, когда они сидят внутри закрытого, безопасного бронетранспортёра, из кондиционера которого внутрь идёт чистая, отфильтрованная прохлада, Андрея стало ощутимо потряхивать. От полной неизвестности того, что будет с ними дальше и от невозможности ни на что повлиять. Для него, жертвы «синдрома гиперконтроля», как выразилась бы Марина, это чувство неопределённости было особенно непереносимо. Он слишком привык за долгие годы принимать на себя ответственность не только за своё будущее, но и за доверившихся ему людей, а теперь у него отобрали руль, рычаги, щит и меч, бразды. В руках было пугающе пусто.
Хотя нет. В правой руке у него цепкая Асина ладонь. Хоть и чувствуется в её хватке неловкость и сидит она рядом в напряжённой позе, стараясь удерживать между ними какое-то минимальное расстояние, но ясно, что теперь между ними возникла новая связь. Не романтическая ни в малейшей степени, но твёрдая и непреложная, как цепь, выкованная из доверия и ответственности. Чтобы ни произошло, на ближайшие несколько лет они будут вместе.
Сидящие напротив Витя и Оля Самохина теперь тоже никуда друг от друга не денутся. Их, похоже, даже неопределённость не напрягает. Как будто оба возвращаются на базу после долгой работы. Виктор откинулся назад, на борт вездехода, прикрыл глаза, раскрасневшийся от жара лоб покачивается в такт движению машины. Оля пристроилась рядом, положила голову ему на плечо и тоже дремлет. Огненно-рыжие в обычное время волосы теперь кажутся сероватыми из-за запорошившего их пепла и полумрака салона транспортёра.
Смирнов поймал себя на мысли, что впервые за несколько лет он видит своих людей безоружными.
Ни пулемёта, ни автоматов, ни даже ножей. Катя предупредила их заранее, что как только к ним выйдут спасатели, всё оружие должно быть сброшено. И сама первой показала пример. Едва со стороны пробивающихся к ним людей в огнезащитных комбинезонах прокричали условленный отзыв на пароль, она выпрямилась рядом с Андреем во весь рост и развела в сторону руки. В правой – разгрузочный жилет с боеприпасами, в левой – ремень автомата.
«Не хотела, чтобы меня воспринимали, как угрозу» – вспомнил он и, показывая пример своим людям, повторил её движение. Расстегнул жилет, поднял над головой оружие, а потом бросил всё это на землю. После чего несколько секунд стоял с поднятыми пустыми руками. Затем вынул нож и пистолет, снова показал их, и тоже отбросил в стороны. Его бойцы повторяли за ним эти движения, как будто у них наступил перерыв на производственную гимнастику. Жар продолжал накатывать волнами, дым ел глаза, порывы ветра иногда приносили веера искр, очень хотелось пригнуться и отвернуться, спрятать лицо. Но они стоически терпели, выполняли этот замедленный комплекс упражнений, чтобы ни у кого не возникло сомнений – мы свои, мы не угроза.
Так что вооружены сейчас в салоне вездехода были только двое – те самые спасатели в жароотражающих комбезах, что сидели сейчас у задних дверей. Когда вездеход тронулся, и они сбросили защитные маски, оказалось, что один из них совсем молодой парень, явный южанин. Второй, постарше, коротко стриженый блондин, напротив, был типичным северянином. Но говорили оба на немецком. Что-что, а это Андрей понял безошибочно.
Сопровождающие поначалу были напряжены и сосредоточены. Держали оружие на изготовку, только адресовано оно было не Смирнову и его команде. Оба внимательно прислушивались к происходящему за пределами вездехода, следили за экранами внешнего обзора и короткими фразами реагировали на то, что иногда бормотало сквозь шипение в их наушниках. И только спустя минут сорок от начала поездкиих настороженность внезапно закончилась. В гарнитурах спасателей несколько раз прохрипела какая-то фраза, они переглянулись, блондин кивнул и выставил вперёд кулак. Молодой универсальным жестом легонько стукнул его своим кулаком – «Сделано!», потом повернулся к пассажирам и показал большой палец: «Всё в порядке».
В порядке. Всё в порядке. Это значит – они пересекли границу. Теперь эти два парня, экипаж вездехода, остальные спасатели, а также пассажиры рейса NP412 оказались в безопасности. Почти дома. А они?
Андрей почувствовал лёгкий приступ паники. Под ложечкой засосало, и даже голова немного закружилась, как будто он заглянул за край крыши очень высокого здания. Наверно он непроизвольно стиснул правую руку, потому что Ася вопросительно подняла на него карие глаза. Он покачал головой и попытался улыбнуться. Она легонько кивнула и едва заметно пожала ему руку в ответ.
«Чёрт, – подумал Смирнов: – Никогда не думал, каково это – иметь дочь. Надеюсь, у нас всё получиться».
У всех у нас.
Должно получиться.
Просто обязано.
Ведь выжили же они зачем-то?
Спустя ещё какое-то время транспортёр качнулся, подпрыгнул немного, а потом рыкнул двигателем и значительно ускорился. Качка почти прекратилась. Похоже, они выбрались на дорогу.
Сопровождающие их военные теперь расслабились, пристроили оружие между колен и обменивались короткими репликами, с интересом посматривая на своих подопечных. Те все пришли в себя, проснулись и сидели, посматривая друг на друга. Пили воду из пластиковых бутылок.
Ждали.
В наушниках у сопровождающих что-то прохрипело, и почти сразу вездеход остановился, качнувшись. Спасатели распахнули дверцы, резво выпрыгнули наружу, быстро осмотрелись и тут же стали показывать жестами внутрь салона – «давайте, давайте, можно выходить!». Андрей переглянулся со своими:
– Ну что, ребята, пошли? Только давайте не разбредаться, хорошо? Держитесь друг у друга на виду.
Со всех сторон согласно закивали:
– Ладно… ладно… хорошо… поняли, шеф.
Он ещё раз посмотрел в глаза Асе, слегка пожал ей ладонь.
– Пойдём.
Они выбрались наружу, в ночь.
Настоящую, тихую, спокойную, прохладную северную ночь. Даже гомон множества голосов вокруг и шум моторов не могли разрушить общую картину покоя, после всего того, что им пришлось пережить за последние часы.
Он покрутил головой, выискивая восток. Нашёл без труда. В той стороне небо освещало зарево.
«Уходим, оставляя за спиной пожарище» – подумалось ему почему-то, но Андрей постарался тут-же прогнать эту мысль. Слишком уж она показалась пафосной, неживой. Тем более, что он прекрасно помнил, что там, за лесным пожаром, за многие сотни километров отсюда, остались близкие и дорогие ему люди. Много, очень много хороших людей.
«Мы ещё встретимся. Обязательно».
Эта мысль понравилась ему больше, и он не стал от неё избавляться.
Осмотрелся внимательней.
Вокруг кипела суета. Пассажиров высаживали из бронетранспортёров, тут же вокруг них начинали сновать молодые мужчины и женщины в военной форме. Аккуратным рядком выстроились армейские санитарные машины, задние дверцы у всех распахнуты, куда-то катят каталку, несут чемодан с красным крестом на крышке. Возле колеса одного из автомобилей прямо на траву опустился мужчина лет пятидесяти с седыми усами и бородкой, стянул очки и шапочку с лысой, как колено, головы.
Мужчина плакал.
Андрей вспомнил. Джим… Джим Шэннон. Его жена Хелен вызвалась помочь в тот невезучий рейс с ранеными.
Он покачал головой.
«Ещё один человек оставил там кого-то родного».
К ним подошёл средних лет крепыш в военной форме, спросил на чистейшем русском языке:
– Вы из группы Смирнова?
Он немного опешил.
«Во как! „Группа Смирнова“. Ладно, хоть не „Тимур и его команда“. Шутники…»
Но в ответ кивнул.
– Да. Я – Андрей Смирнов, а это – мои люди.
Семь человек за его спиной придвинулись плотнее друг к другу, Ася крепче сжала его ладонь.
Человек приветливо улыбнулся и радушным жестом указал в сторону раскладного стола, как будто был их гидом в турпоездке.
– Проходите, пожалуйста, присаживайтесь. Сейчас вами займутся врачи. Кому-нибудь нужна экстренная помошь?
Смирнов оглянулся на своих, те дружно покачали головами в ответ.
– Нет, спасибо.
– Хорошо. Тогда просто подождите. Там для вас приготовили питьевую воду и высококалорийные батончики. Извините, но нормальный ужин будет немного позже.
Крепыш снова улыбнулся.
– Добро пожаловать в Финляндию.
Всё той же тесной кучкой они отправились к столу. Расселись, взяли по бутылке воды и батончику, но ели как-то неохотно, больше озирались по сторонам.
Андрей заметил чуть в стороне Катю, разговаривавшую с каким-то военным. Она увидела его тоже, помахала рукой, потом сделала приглашающий жест. Он посмотрел на Асю:
– Побудь вместе со всеми, хорошо?
Та кивнула.
Смирнов встал, направился к Кате. Попутно мимоходом осматривался. Странно, но всё выглядело так, что на них никто не обращал особого внимания. Конечно, это ощущение могло быть ошибочным, и на самом деле за каждым из них следил сквозь оптический прицел специально выделенный снайпер. Вот только ему было на это совершенно наплевать.
Он слишком устал, чтобы бояться.
– Андрей, познакомься. Это майор Рихтер, представитель кризисного центра НАТО. Он руководил операцией.
Офицер крепко, с чувством пожал ему руку, что-то сказал на немецком. Катя перевела:
– Он говорит, что твоя идея о переходе через границу под прикрытием лесного пожара поначалу показалась ему совершенно безумной.
Смирнов кивнул.
– После того, как мы через это прошли, у меня тоже появились сомнения на её счёт.
Майор рассмеялся.
– Он говорит, что это всё неважно. Главное, что получилось. Только это имеет значение. Кроме этого, он хочет поблагодарить тебя. Твоя идея помогла ему по-другому взглянуть на планирование операции.
– Чем же именно?
– Майор говорит, что первоначально планировалось, что пожар охватит нас подковой, что мы окажемся в центральной, относительно безопасной зоне. Но потом он передумал. Ему показалось, что это выглядит слишком очевидно. Поэтому лес подожгли так, чтобы мы оказались в самом сердце северного огненного клина.
– Тогда передай ему спасибо за то, что они успели вовремя нас забрать, пока пожар не спалил весь кислород в округе.
– Ты не понял. Он имеет в виду, что федералам точно не пришло бы в голову искать нас внутри самого пожара. А вот внутреннюю часть подковы они обстреливают до сих пор. Неприцельно, но тем не менее.
– А, вон оно что! Ну, хорошо. Я рад, что нам обоим в голову пришли хорошие идеи. Ещё больше я рад тому, что всё это закончилось. Но сейчас меня гораздо больше интересует будущее моих людей. В наших договорённостях ничего не изменилось?
Катя перевела вопрос, и уже по жестикуляции майора Андрей понял смысл ответа.
– Нет, уговор в силе. Подождите и вами займутся.
Он кивнул.
– Хорошо.
Офицер коротко салютнул и сказал ещё что-то.
– Он извиняется, но ему надо доложить в штаб о результатах операции. Если тебе и твоим людям что-то понадобится, попроси связаться с ним. Майор Карл Рихтер, ты запомнил?
– Да, спасибо.
Майор Рихтер уже собирался уйти, как вдруг вспомнил что-то и вернулся назад. Полез в карман, вынул из него пару металлических цилиндров, украшенных рисунком. Протянул один из них Андрею и что-то сказал.
– Он говорит, что у него есть привычка отмечать особые события, выкуривая сигару. К сожалению, кубинская у него осталась только одна и это окурок. Поэтому его он возьмёт себе. Тебе же он хочет подарить другую, целую. Это «Леон Хименес», из Доминиканской республики, тоже очень хороший табак.
Немец улыбнулся и добавил что-то ещё, на этот раз с вопросительной интонацией.
– Он спрашивает, курил ли ты раньше сигару?
Андрей кивнул.
– Когда-то. Очень давно.
– Хорошо. Тогда он хочет тебе напомнить, что курить сигару нужно совсем не так, как сигарету. Сигара – это как секс с любимой женщиной, здесь нельзя торопиться.
Ему показалось, что в глазах Кати блеснули лукавые огоньки.
Андрей взял тёмно-синий металлический цилиндр, благодарно кивнул. Майор козырнул ещё раз, после чего отвернулся и пошёл прочь, на ходу вынимая телефон из нагрудного кармана.
Катя повернулась к нему.
– Ну, как ваши дела?
– Пока нормально. Сидим, жуём, пьём воду. А твои?
– Тоже порядок. Предварительно отчиталась. Считается, что операция прошла успешно, так что вряд ли ко мне будет много вопросов.
Она легонько подтолкнула его к длинному бревну, лежащему на вкопанных в землю пеньках.
– Пошли, присядем на пару минут.
Он кивнул. После того, как они уселись рядышком, Андрей ещё раз покрутил в руках цилиндр и сунул его в карман. Вытащил вместо него привычные сигареты. Катя спросила:
– Что, думаешь – этот повод недостаточно значительный?
– Нет. Просто ты же помнишь, что он сказал по поводу спешки? Сигара, любимая женщина… Потом как-нибудь, когда суеты будет поменьше.
Он сунул сигарету в рот и полез за зажигалкой, но тут сбоку от них что-то звонко щёлкнуло. Рядом стоял пастор Майер и протягивал ему латунный Zippo с колышушемся на верхушке язычком пламени.
– Прикуривайте.
Андрей кивнул и наклонился к зажигалке. После того, как он закурил, Клаус захлопнул крышку.
– Можно, я к вам присяду? Или вы обсуждаете что-то секретное?
– Пока нет, – Катя похлопала по бревну рядом. – Как ваше настроение, пастор?
Тот покачал головой.
– Не знаю. Странное чувство. Умом я понимаю, что всё вроде бы закончилось, но внутри никак не могу отделаться от ощущения тревоги.
– Ничего страшного. Это пройдёт.
– Уверены?
– Конечно. Впомните Афганистан.
Майер кивнул.
– Вы правы. Надеюсь, что процесс не затянется надолго.
Они замолчали. Потом Смирнов задал вопрос Кате:
– Куда ты дальше? Обратно в Россию?
Она расслабленно повела плечами.
– Нет. Для меня это тоже был билет в один конец. Мой контракт заканчивался, поэтому меня задействовали до конца, а не оставили там. Так что теперь я смогу отдыхать, расслабляться. Буду тратить зарплату, скопившуюся в трастовом фонде за много лет.
– Ты так и не рассказала, как тебя занесло в мир шпионажа.
– Я же говорила тебе – это длинная скучная история. Её если и рассказывать, то с самого начала, иначе ничего не будет понятно. Вот развяжемся со срочными делами, будем сидеть и отдыхать где-нибудь, тогда обязательно расскажу. Всё, что можно рассказать.
– Думаешь, мы ещё когда-нибудь встретимся?
– Почему бы и нет? У тебя есть причины не желать со мной встречи?
– Ни одной. Просто, боюсь, что сейчас мы все окажемся по горло в заботах.
– Ерунда. Заботы о жизни – это совсем не то же самое, что заботы о выживании. Верно, пастор? Вы-то чем теперь планируете заняться?
Клаус улыбнулся.
– Вот в моей жизни вряд ли произойдут большие перемены. Вернусь домой, продолжу работу. У меня там вынужденно набралась пара пропущенных воскресных проповедей.
– А в остальном? Жениться не собираетесь?
– Не знаю, – Майер почему-то немного смутился и оглянулся назад, туда, где вокруг пассажиров сновали военные медики. – Всё возможно. Думаю, что теперь я буду более внимательно относиться к тому, что упускаю в этой жизни.
– Хорошая мысль.
Она внезапно подняла руки и хлопнула сидящих по бокам от неё мужчин по коленям.
– Знаете что? Вот теперь я понимаю, что всё закончилось. Как вы думаете, почему? Потому что мы сидим и совершенно спокойно говорим о будущем. Не мечтаем, а говорим. Это большая разница. Мы думаем о нём, строим на него планы, и я не вижу ни одной причины, почему они могут не сбыться.
Пастор кивнул.
– Верно. Это правильное чувство, когда ты понимаешь, что будущее зависит только от тебя.
Андрей не нашёлся, что добавить к сказанному. Ему требовалось время, чтобы привыкнуть к этому новому для себя ощущению. Предсказуемости, определённости грядущего.
Они несколько минут молчали. Потом Смирнов оглянулся на своих людей. Возле них снова появился крепыш в военной форме и ещё парочка человек с планшетами в руках.
Он поднялся.
– Ну что ж, пожалуй, мне пора.
Он протянул руку пастору.
– Удачи вам, Клаус. Желаю успешно добраться домой.
Тот встал и ответил крепким рукопожатием.
– Спасибо вам. Запомните: Эберсбах, рядом с Дёбельном. А ещё лучше – подождите минутку.
Клаус заспешил в сторону пассажиров. Андрей повернулся к Кате.
– Ну, а ты? Где планируешь осесть?
Она пожала плечами.
– Пока не знаю. Мне потребуется время, чтобы осмотреться. – Она подмигнула ему. – Может, если окажусь неподалёку от тебя, сможем ходить друг к другу в гости. Не против?
Он улыбнулся.
– Нет. Только не забывай, что я теперь не один, у меня внезапно образовалась почти взрослая дочь. Вряд ли я буду подходящей компанией для молодой женщины.
Она нарочито сокрушённо вздохнула.
– Смирнов, ты всё-таки ничего не понимаешь в женщинах, как я погляжу. Мужчина с взрослой дочерью – это же просто находка. Никаких тебе подгузников, горшков, косичек и детских утренников. Можно сразу начать ходить вместе с ней по магазинам.
Они рассмеялись и ещё немного посмотрели друг другу прямо в глаза.
– Ладно, – сказала Катя, наконец. – Иди к своим. Я же вижу, что ты боишься оставить их без своего надзора. Только послушай меня, Андрей. Не дави на них. Отпусти на волю, ты не в ответе за каждого из них до конца жизни. Они взрослые люди и это было их осознанное решение. Попробуй жить просто для себя. Для себя и для Аси. Скажи мне, когда последний раз ты себе позволял такое?
Он не нашёлся, что ответить. Она взяла его руку и пожала.
– Я так и думала. Перестань тащить на плечах судьбы мира. Я тебя знаю совсем немного, но мне кажется, что если ты избавишься от всей той ответственности, которую сам на себя навалил, то у тебя освободиться куча энергии, чтобы сделать что-то очень важное для тебя, интересное тебе. Ты теперь свободен, тебе больше не надо выживать и помогать выжить другим. Просто живи. А я потом обязательно загляну посмотреть, как у тебя получается.
– Как же ты меня… нас найдёшь?
Она привычно насмешливо хмыкнула. В зелёно-карих глазах плясали искорки отражений от многочисленных фонарей, горевших вокруг.
– Смирнов, я вас среди тайги нашла. Неужели здесь не справлюсь?
Она выпустила его руку, повернулась и пошла к машинам. Андрей стоял и смотрел ей вслед.
– Хорошо, что вы ещё здесь! – вернувшийся торопливым шагом Майер немного запыхался. – Вот, возьмите, пожалуйста.
Он протягивал Андрею свёрнутый пополам лист бумаги.
– Что это?
– Возьмите, посмотрите.
Смирнов взял бумагу, развернул.
Лист бумаги был исписан почти полностью, разными почерками, буквами различной формы и размера.
В верхней строчке стояло: «Клаус Майер. Эберсбах, Дёбельн, Миттельзаксен, Саксония», адрес и телефон.
– Смотрите не перепутайте. У нас в Саксонии есть ещё как минимум два Эберсбаха, – пастор улыбался.
Ниже шли строчки на разных языках – английском, немецком и ещё на каких-то, которые он не смог определить. Имена, фамилии, адреса, телефоны.
Коби Трентон, Кристал-Лейк, Иллинойс.
Рамона Купер, Лансинг, Мичиган.
Лукас Кауфман, Милуоки, Висконсин.
Эдвард Макинтайр и Элизабет Томлингтон, Эдинбург, Шотландия.
И много-много других строчек.
Он поднял глаза. Вид у него был, видимо, слегка ошарашенный, поэтому Клаус не стал шутить, а сказал просто:
– В любое время, любому из нас. Просто позвоните или напишите. Помните, что вы не одни.
Андрей испытал странное чувство – у него вдруг заслезились глаза. Не от дыма, а просто так. Он протянул руку.
– Спасибо.
– Вам спасибо. И вашим людям. За всё.
Они задержали рукопожатие на несколько секунд, а потом каждый пошёл в свою сторону. Пастор вернулся к пассажирам, а Андрей направился к своим.
Он прошёл мимо санитарных автомобилей. Мимо Лукаса Кауфмана, присевшего рядом с коляской, на которую усадили Мэнди Уэстфилд. Тот поглаживал её руку на подлокотнике и что-то говорил. С левой ноги Мэнди сняли протез, и молодая женщина-врач осматривала культю. Коби Трентон стояла перед несколькими военными с планшетами в руках и отвечала на вопросы. Рядом с ней маячила Кара Купер. Рамона Брукнер вместе с медиками суетилась среди пассажиров. Некоторые из них ловили её за руку и что-то с чувством говорили. Кто-то плакал, кто-то смеялся.
Андрей отметил для себя все фрагменты увиденного, а потом вернулся к главному, что теперь занимало его больше всего. Его команда. Его люди. Он отпустит их. Обязательно. Чуть позже. Пока же он нуждался в них не меньше, чем они в нём.
Он подошёл и сел рядом с Асей. Кивнул в ответ на её вопросительный взгляд – «всё хорошо». А вслух спросил:
– Ну, что тут у вас происходит?
Ему ответил нестройный хор голосов, и он с удовлетворением отметил, что ни в одном не было признаков страха или тревоги. Подумал: «Действительно. Нам ли чего-то бояться в этой жизни?»
Где-то в небе над ними время перевалило полночь и покатилось в сторону нового рассвета. Невидимая пичуга в кустах на краю поляны наконец-то удостоверилась в том, что вся эта суета ничем ей не угрожает, устроилась на ветке поудобнее, подняла клюв вверх и запела. Западный ветер шевелил верхушки деревьев, тёмный лес поскрипывал и шелестел.
Мир продолжал неторопливо жить обычным порядком, наматывая бесконечные круги вокруг своей оси. С его точки зрения, за последние несколько недель не произошло ничего по-настоящему важного. Только люди по одним им понятным причинам продолжали осложнять существование друг друга. Но в этом уже давно никто не видел ничего удивительного.