2002 год. Тавда. Сибирь

— Давай, шевели ходулями — прикрикнул конвойный.

Ощутимый тычок автоматным дулом в спину, едва не сбил его с ног. Мужчина пошатнулся, но устоял. Черный вихрь ярости, застил ему глаза.

— Слышь, молодой, чего беспределишь? — насмешливый голос Левы разнесшийся над промзоной, слегка охладил его. — Хорошие чушки, у нас на вес золота. Кто катать баланы — то будет, если он отдуплится?

Молодой солдатик срочник промолчал, связываться с авторитетным вором он побаивался.

— Иди, давай — вякнул, конвойный, под раскатистый смех Червя, его явно веселила ситуация.

— Слышь, жизнерадостный. Глохни — прикрикнул второй вертухай, мордатый, огромный хохол по прозвищу Хряк, славящийся своими издевательствами над зека. Лева хмыкнул и жестом приказал Червю успокоиться.

Дальнейший путь проделали в полном молчании. Выйдя за территорию, мужчина напрягся. Нет, страшно ему не было, раздражало пение Хряка, и тихое звяканье автомата об пуговицы на шинели молодого. Он знал, на что шел. Но больше всего, его возбуждала мысль, что у него появился шанс, наказать тех, кто виноват во всех его бедах. И упускать его убийца не собирался, даже под страхом смерти, которая кружилась над высокими елями стаей сибирских воронов, в ожидании поживы.

- Да, пахнет по — другому. Волей потянуло — хмыкнул Лева, и глазами показал Червю на огромного вертухая, расслабленно двигающегося впереди. В руке шныря блеснула струна.

— Тебе до воли еще, как до Киева на карачках — хмыкнул Хряк, поворачиваясь в сторону блатного.

— Я масть держал, когда ты «егорка» еще под стол пешком ползал, гнида — прошипел Лева.

Молодой солдатик вздернул оружие, и замер в нерешительности.

«Не повезло, пацану» — без сожаления подумал мужчина.

Хряк замахнулся огромным кулаком, в глазах мелькнуло звериное безумие, как у волка, почувствовавшего кровь. Блатной не сдвинулся с места.

— Давай — сплюнул себе под ноги старый вор. Хряк обрушил кулак, в то место, где только что стоял уголовник, но Лева ловко ушел от удара. — Ну, чухан, давай проревел бугор. Мужчина упал на землю, прямо под ноги солдатику, успев заметить, как червь накинул струну на горло Хряка. Автоматная очередь ушла в небо. Молодой, падая нажал на курок. — Сука — выдохнул Лева, и вырвал из рук, безвольно обмякшего мальчишки, глядящего на него полными ужаса глазами, оружие.

— Не убивайте меня, прошу — вякнул он, из испуганных глаз мальца заструились слезы — пожалуйста, отпустите. Меня мама ждет.

— Конечно родной, конечно — оскалил щербатые зубы в зверином оскале вор — Вот, он сейчас тебя и отпустит. Давай, чушок, отпусти парнишку.

Автомат перекочевал в его руки.

* * *

— О чем ты все думаешь — Зинка садится напротив, глядя на него маленькими поросячьими глазенками. Он думал, что ад закончился, тогда, много лет назад. А оказалось, что его муки только начались.

Она приняла его, едва только увидев на пороге своей захламленной квартирки, грязного и измученного, не задав ни одного вопроса. Просто молча отодвинулась в сторону, впуская в свои пенаты. А теперь он должен ей быть благодарен. По крайней мере, до поры до времени. До тех пор, пока не завершит свою миссию.

— Иди, спи, я скоро — выдохнул мужчина, наливая в грязный стакан очередную порцию водки.

— И мне налей — он чувствует жар, исходящий от крупного, пахнущего потом тела, и чувствует горькую тошноту, поднимающуюся к горлу. — Слушай, ты если что задумал, выкинь из головы. Знаешь ведь, что терпеть не буду. С потрохами сдам. Мне проблемы не нужны.

— Усохни — ухмыльнулся он — мне резона нет светиться. Не ссы, маруха.

Зина вздохнула, и прижалась к нему теплым боком. Ей было страшно. Она чувствовала всем своим нутром, что, что- то происходит. Но соскочить уже не могла. Слишком сильно увязла в этой своей дурацкой любви, к зверю в человеческом обличье. Ее не испугало даже то, что он убийца, когда получила его первое письмо, полное щемящего одиночества и желания любви. Просто поехала на зону, и поняла, что пропала, увидев сидящего перед ней мужчину с бегающими, измученными глазами.

— Ладно, на работу мне завтра — она мазнула его ладонью по не бритой щеке. — Ты не нажирайся особо. У нас завтра товар привезут, разгрузить поможешь.

Он только кивнул, провожая взглядом ее крупную фигуру.

Дэн.

— Горячая штучка, твоя проститутка, здорово тебя уделала, — Давид с интересом смотрит на меня, прикуривая сигарету. Я морщусь, не терплю запаха табака, с самого детства. — Ну и как она? Стоит тех денег, что ты ей платишь?

— Не думаю, что тебе это нужно знать — братец меня раздражает. А еще бесит пренебрежительный тон, которым он говорит о Екатерине. Интересно почему, меня это так трогает. Мы сидим в кабинете отца, ожидая, когда он соизволит нас почтить своим присутствием.

— Да нет, просто интересно, до каких пор ты будешь продолжать этот цирк.

— Пока не надоест, — в тон ему отвечаю я. — Ты не знаешь, что еще задумал наш любимый папуля? У меня, честно говоря, нет времени на его очередные загоны.

— Конечно. Ведь тебя ждет развратная шлюха. Где тебе подумать о семье — кривляется брат, и мне очень хочется смазать по его самодовольной физиономии. Интересно, как из милых младенцев, вырастают такие ублюдки? С трудом беру себя в руки.

— Нет, брат, я же не животное. Просто хотел проверить, что творится в принадлежащих Мне ночных клубах — с лица Давида сползает улыбка, когда я говорю о принадлежащих мне увеселительных заведениях, которые отец поручил моим заботам, проигнорировав при этом интересы младшего, легкомысленного сына. И не прогадал, я поднял умирающий бизнес, буквально со дна.

— Ты всегда был отцовым любимчиком, — шипит брат, не замечая открывающейся двери.

Отец заходит в кабинет стремительным шагом, но я все равно отмечаю, насколько болезненный вид у всегда подтянутого, и сильного родителя.

— Опять ссоритесь? — укоризненно спрашивает он. — На этот раз, что не поделили?

— Все хорошо, отец — Давид внешне абсолютно спокоен — ты же знаешь, мы всегда так общаемся. Мой старший брат, как всегда умнее всех.

— Денис, — игнорируя его, обращается ко мне мой отец, через неделю собрание совета директоров. Я хочу, что бы ты присутствовал. Отказы не принимаются.

— Папа, ты знаешь, что мне это не интересно — морщусь, понимая, что спорить бесполезно.

— Мне плевать на твои интересы — спокойно отвечает он.

— Хорошо, — согласно киваю — только Катю отвезу домой.

— Девчонка останется, — тон у отца ледяной, интересно, что он еще придумал — И да, я хочу ее видеть на всех наших встречах. Включая подписание завещания. Я ясно излагаю?

— Да, папа — я не могу с ним спорить, когда он говорит со мной таким тоном. Давно забытое чувство лютого ужаса, просыпается во мне. «Приказы не обсуждаются» — говорил тот, другой, прежде чем начинал меня воспитывать. Тело отдается сверхъестественной болью. Отец с испугом смотрит на меня, когда я закрываю голову руками. Такого со мной не случалось давно.

— Прости, сын — отец приближается ко мне, и приобняв за плечи, крепко прижимает к груди — Прости меня.

Я чувствую, как рушится стена, которую я долгие годы выстраивал, скрывая лютый ужас за маской показного равнодушия и злости. Но вновь, как и всегда беру себя в руки.

— Я выполню все твои приказы — говорю, отстраняясь от человека, давшего мне в этой жизни все. Чувствую взгляд отца, когда почти бегом, покидаю его кабинет, и сшибаю с ног Катю, стоящую у двери. Она отлетает к стене, и я машинально подставляю руки, не давая ей упасть.

— Что ты здесь делаешь? — рычу, придя в бешенство от того, что она видит меня в минуту слабости. Она смотрит прямо мне в глаза, и молча притягивает к себе, накрывая мои губы своими. Чувствую, как ледяная рука ужаса отпускает сердце.

Кэт

— Какого черта ты здесь забыла? — зарычал Дэн, отшатнувшись от меня, как от чумы.

Губы, все еще хранят вкус поцелуя, и я, машинально, облизываю их.

— Просто, гуляю, — не очень умело, солгала я, стараясь не отвести взгляд, от его мечущих молнии, небесно синих омутов.

— Странное ты выбрала место для променада, — он злится, хотя, чему я удивляюсь. Это его нормальное состояние. — А теперь, признавайся, что ты забыла в кабинете моего отца, маленькая дрянь — прошипел Дэн, схватив меня за лицо своими длинными пальцами. Листы подписанного мною контракта, жгут руку, которую я прячу за спиной, молясь, чтобы мой хозяин не обратил на них внимания. Сегодня всевышний, видимо, на моей стороне, Дэн в такой ярости, что не обращает внимания ни на что вокруг. Его тело сотрясает нервная дрожь.

— Денис, что с тобой? Ты болен? — спросила, ощутив жар, идущий от его тела.

— Мы, кажется, договорились, что ты будешь звать меня хозяин — криво ухмыльнулся он, становясь похожим на себя прежнего. — Ты так и не ответила на мой вопрос. Что ты здесь делаешь?

— Ваш отец хочет побеседовать со мной. Тема мне не известна — как солдат на плацу, доложила я, опасаясь вызвать еще больший гнев этого странного, распространяющего опасные флюиды, мужчины.

— Ты же будешь хорошей девочкой? Я хочу знать, о чем вы говорили с моим любимым папулей.

— Да, хозяин — кивнула головой, рассматривая удовлетворившегося моим ответом, клиента, который тут же развернулся ко мне спиной и пошел по коридору, потеряв интерес.

— Да, кстати, я хочу, чтобы через час, ты ждала меня в холле, — не повернув головы, весело сказал он. — Ты же хотела в стриптиз. А я привык держать свои обещания. И да, оденься по развратней. У меня, для тебя сюрприз.

Стараясь не думать о подарке, приготовленном для меня Дэном, я подняла руку, что бы постучать в дверь, но передумав, развернулась, и почти бегом устремилась в свою комнату. «Боже, что же я делаю» — бьется в голове мысль. Я сама загоняю себя в угол, оказавшись между молотом и наковальней. Упав на кровать, я уткнулась лицом в подушку и зарыдала. Листы контракта, рассыпавшиеся по черному паркету, похожи на маленькие, но очень опасные льдины на реке в период ледохода.

Спустя ровно час, я жду своей участи, сидя на диване в огромном холле.

— Катюша, хотите чаю? — заботливо спрашивает меня Глаша, с явным осуждением, рассматривая мой наряд, состоящий из ультракороткого платья, обтягивающего тело, словно вторая кожа.

— Чудесно — слышу я, полный ехидного смеха, голос Дэна — Выглядишь даже дешевле, чем ты есть на самом деле, куколка. — Он оценивающе смотрит на меня, и я едва сдерживаюсь, чтобы не прикрыть руками мое, совсем уж не пристойное декольте.

— Я удовлетворила вашу просьбу, хозяин? — спросила, глядя прямо в его смеющиеся глаза. — Достаточно развратно?

— Более чем — хмыкнул он, и взяв меня за руку, потащил к выходу. — Ты станешь жемчужиной программы, малыш — шепнул Дэн мне на ухо. От его слов мне становится не по себе. Что еще задумал этот сумасшедший?

— Здравствуй, дорогой — красивая девушка, с залегшими под глазами, глубокими тенями, целует в щеку Дэна. Она, одетая в легкий, шелковый халатик, выглядит чужеродно в набитом людьми, гремящем музыкой, ночном клубе, куда привез меня мой хозяин.

— Как дела, Светик? — Дэн серьезен и собран. — Знакомься Кэт, это Стелла, в миру Светлана, моя добрая волшебница. Но сегодня, она еще и твоя фея крестная — оскалившись, говорит он.

— Денис, у нас сегодня страшный дурдом. Зал полон. Документы на столе, придется тебе самому разобраться, что там к чему — улыбается Стелла, с интересом глядя в мою сторону. А я смотрю на извивающиеся тела обнаженных девушек, танцующих в свете неоновых огней, не в силах отвести взгляда.

— Нет, я сегодня отдыхаю, Светик. А вот куколка, желает попробовать себя в новом амплуа, так сказать — показывает он на меня глазами. Слова застывают у меня в горле, когда я понимаю, что задумал мой мучитель — Возьми ее и объясни, что к чему.

— Ты с ума сошел — говорит Светлана, задохнувшись — Выпускать не пойми кого сегодня, просто самоубийство.

— Я сто раз говорил тебе, что мои приказы не обсуждаются — Дэн в бешенстве, я вижу это по его сузившимся в щелки глазам. — Бери девку, и не дай бог, если мне не понравится, то, что я увижу.

— Я не буду — упрямо выпятив вперед подбородок, подаю я голос, проговаривая каждое слово по слогам.

— Ну же, детка. Ты же хотела разнообразить наши отношения. Я великодушно предоставляю тебе эту возможность сейчас. Ты, чем то не довольна? — склонившись прямо к моему лицу спокойно говорит он, но в тоне сквозит угроза. От его близости, дыхания на моей коже, я чувствую, как по телу проходит волна желания. — Не стоит со мной играть, шлюха. Я научу тебя подчиняться.

— Да, хозяин — так же тихо отвечаю, умирая от страха, и терзающего плоть стыда и устремляюсь за Стеллой, думая, что сейчас просто упаду. Ноги совсем не желают меня слушаться.

— Что такого ты сделала нашему Дэни? Я впервые вижу его таким — улыбается красавица, протягивая мне вешалку, на которой болтается искрящийся стразами лифчик и трусики состоящие из одних завязок. Я чувствую, как горький ком перекрывает горло.

— Стелла, я сейчас упаду — хриплю, полными слез глазами смотрю на девушку.

— В первый раз всем страшно — она расстегивает молнию на платье, которое падает к ногам, и я остаюсь в скромном белье. Стелла оценивающе рассматривает мое тело, а потом удовлетворенно хмыкнув, видимо довольная результатом говорит — Лифчик будет мал — исчезает в соседней комнате.

«Беги» — шепчет внутренний голос, но куда бежать, не понятно. Стелла возвращается, протягивает мне бюстгальтер, блестящий так, что аж слепит глаза — одевайся, приказывает она, и смотрит, как я избавляюсь от нижнего белья, и замираю в нерешительности.

— Ну, чего еще? — она недовольна моей заминкой, нервно поглядывает на часы.

— Кто это носил? — спрашиваю, и чувствую, что меня жутко тошнит.

— О, Боже — закатив глаза, Стелла сама начинает меня одевать, — да никто не носил, все новое. Ты хоть танцевать то умеешь?

— Я закончила балетную школу — говорю, чувствуя прикосновение ее тонких пальцев к своей коже, споро расправляющихся с миллионом веревочек. Мне не приятно.

— Да, это здорово тебе поможет — невесело смеется она. — Я не знаю, что у вас происходит. Но ты явно очень сильно задела Дэна. Берегись, девочка, он не тот человек, с которым можно играть.

— Я поняла — холодно, или просто от нервов меня знобит. Стелла выдает мне туфли, в которых не то, что танцевать, я и шагу сделать не сумею.

— Идем — говорит она, и я покорно бреду за ней. Сердце вот — вот, остановится, или чего доброго, выскочит из груди.

— Да, готова — говорит моя крестная фея в телефонную трубку, — поняла. Повезло тебе — обращается уже ко мне. Дэн передумал. Ты не выйдешь в зал.

От радости я готова расцеловать ее. Но Стелла отстранившись, достает из кармана халатика черную, бархатную повязку и одевает ее мне на глаза. Я погружаюсь в полную темноту, чувствуя, как ядовитый страх запускает щупальца в сердце.

— Будешь танцевать приват нашему постоянному клиенту. Все будет хорошо — тихо шепчет мне наставница, и я слышу, как за ней закрывается дверь.

Тишина. Звенящая. Но чувствую, что я не одна. Ощущаю оценивающий взгляд. Шаги.

Руку на своем бедре.

— Я не умею танцевать — сдавленно выдыхаю. Мужские руки жадно скользят по телу.

Вскрикиваю, понимая, что лишилась бюстгальтера.

— Ты прекрасна — слышу я знакомый голос, — Непорочная шлюха.

— Зачем ты так со мной? — всхлипываю, и поднимаю руку, чтобы снять с глаз повязку. — Дэн, я чуть не умерла от страха. За что?

Он молча отводит мои руки, от лица, не позволяя освободится от бархатного безумия, и тянет на себя, заставляя опуститься к нему на колени. Я чувствую его эрекцию, и понимаю, что умираю от страшного желания. Распадаюсь на части, ощущая его руки на своих ягодицах. Слышу утробный стон, рвущий горло.

— Ты будишь во мне то, чего я боялся много лет, Катя Романова — хрипит он, — За это я тебя ненавижу. И хочу, просто до одури.

От его слов внутри меня все переворачивается, болезненное томление внизу живота мешает соображать.

— Ненавижу — стону, изнемогая от яростного желания, терзающего мою плоть.

Сильные руки подхватывают мое тело, и бережно опускают на холодные простыни, в которые я тут же вцепляюсь пальцами, боясь, что просто взлечу, если не зацеплюсь за что то.

— Сними с меня маску — умоляю, зная, что напрасно — Я хочу видеть тебя.

— Нет, дорогая — шепчет Дэн, стягивая с меня веревочное безумие, и я чувствую его губы на внутренней стороне бедра.

— О, боже — уже кричу — пожалуйста, перестань мучать меня. Умоляю.

Дэн стонет, а потом руками разводит мои ноги в стороны, и я чувствую проникающий в меня палец, которым он касается моего клитора. Словно электрические импульсы, пронзают мое тело.

— Хозяин — извиваясь под сладким мучителем, хриплю, в момент обезумев.

— Ты такая сладкая, Кити — шепчет он, и рывком сдирает с меня маску.

— Трахни меня — слова сами слетают у меня с языка.

— Уверена? — он серьезен, как никогда. Нет ехидной насмешки в голосе, к которой я привыкла.

— Да — отвечаю, не сомневаясь и секунды.

— Смотри на меня, — приказывает мне хозяин, и спускает боксеры, выпуская из их плена внушительных размеров член.

Он входит в меня медленно, сантиметр за сантиметром. Обжигающая боль разрывает мои внутренности, и я вскрикиваю, принимая его в себя полностью.

- Боже, — стону я, и умоляюще прошу — не останавливайся.

— Да — выдыхает он, и начинает двигаться во мне все быстрее, уже буквально вбиваясь, тараня меня членом. Это прекрасно, невообразимое чувство полета, и внутреннего разрушения, захватывает меня в свой плен. Дэн, склонившись ко мне, захватывает губами заострившийся сосок, и я взрываюсь. Оргазм накрывает меня горячей лавиной, заставляя орать и извиваться. Я ощущаю горячие струи его спермы, когда Дэн кончает в меня, рыча, словно дикий зверь. Он падает рядом со мной на кровать, и молча смотрит в потолок, не произнося и слова.

— Что — то не так? — тихо спрашиваю я, умирая от желания продолжения, и жгучей обиды.

— Все не так — говорит он — ты не должна будить во мне таких чувств, шлюха. Он встает с кровати, и быстро одевшись, покидает кабинет, оставив меня одну, наедине с горькими мыслями. Я лежу на смятых страстью простынях, в позе эмбриона, и глотаю горькие слезы. Боль от потери девственности, ничто в сравнении с сжирающей душу болью от унижения и яростного желания любви того, кто тебя ненавидит и с трудом выносит твое присутствие. А еще мне очень страшно от понимания, что я и дня больше не смогу прожить без этого ядовитого, нестерпимого мужчины, укравшего мою душу. «Ненавижу тебя» звучат в моем мозгу его слова, заставляя задыхаться от обиды.

— Ненавижу — кричу я в темноту пустой комнаты, прекрасно осознавая, насколько смешна в своей лжи.