Тихо в лесу, слишком тихо. Ни одного звука. Не слышно птиц, звери все попрятались по чащобам. Даже вездесущие комары и то исчезли, словно почувствовали приближение дождя. Вон на небе, между деревьев, сплошная черная хмарь проглядывает. Все замерло, застыло в ожидании ненастья.

Велибор остановился, пошевелил носком сапога мягкий ковер мха под ногами. Слишком тихо кругом, от этого неуютно становится. Закрыть глаза и прислушаться к голосам леса. Нет, мир не умер, просто он затаился. Высоко над головой ветер колышет листья, оттуда сверху доносится сплошной тревожный гул. С болота слышны приглушенные вздохи, трясина дышит. Да еще где-то рядом жужжит муха.

И больше ничего: не слышно ни птиц, ни зверей, ни людей. Хотя люди в двух шагах, рядом с тянущейся вдоль болота тропкой засел отряд велетских лесовиков боярина Бранивоя. Полсотни стрелков и мечников попрятались по кустам и деревьям. Место для засады хорошее. С одной стороны — глубокая непролазная топь, гати давно разобраны, пройти там невозможно, с другой — целая сеть глубоких оврагов, опять дороги нет. Саксы, если сунутся в эту сторону, пойдут вдоль болота по тропе в надежде, что она их выведет к наезженному шляху. Да, выведет, прямо под стрелы лютичей.

Велибор открыл глаза и попытался найти спрятавшихся воинов. Вон в ложбине полтора десятка бойцов лежат на разложенных на голой земле вотолах. Врага не видно и не слышно, можно после долгого перехода отдохнуть. Немного дальше, если знать, где искать, можно разглядеть на старой ели засидку. Несколько бревнышек, привязанных к ветвям. Самого стрелка не видно, зеленая, в грязных разводах вотола сливается с лапами ели. Ан нет, из ветвей на мгновение высунулся и снова скрылся край берестяного тула.

Дальше, посреди сплошных зарослей кустарника торчит воронье гнездо. И не подумаешь, что оно не на ветвях, а на шлеме держится. Больше, сколько Велибор ни вглядывался, сколько ни прислушивался, никого обнаружить не смог. Лес поглотил, растворил среди ветвей и стволов отряд русов, закрыл людей своим зеленым живым покрывалом.

Издалека донесся топот, резко хлестнул по ушам треск сухой ветки. Кто-то мчался по лесу во весь опор. Звук приближается, уже можно различить, что это бежит человек, обут в мягкие поршни или сапоги, к лесу привычен, ветки не задевает, движется легко. Из-за деревьев прозвучала раскатистая лягушачья трель. Следом на пригорок выбежал отрок лет пятнадцати от роду, молодой, безусый паренек без брони и с боевым топором за поясом.

Велибор приветственно махнул рукой и зашагал навстречу отроку. Из-за ствола старого ветвистого дуба вышел боярин Бранивой, огляделся по сторонам, принюхался и вдруг громко захохотал филином. Это сигнал бойцам был — не зевать, смотреть по сторонам и не шуметь.

— Батька, они идут, — торопливо проговорил отрок, подскакивая к боярину. — Отряд большой.

— А теперь то же самое и медленнее — ничего не понял, — добродушно улыбнулся Бранивой.

— Видел саксов. — На щеках доглядчика вспыхнул предательский румянец. — Около трех-четырех сотен. Идут одни пешие, верховых не видно. Все с хорошим оружием, в шлемах, многие в бронях.

— Как шагают? — полюбопытствовал волхв.

— Держатся плотно, щиты не опускают, старшим у них широкоплечий, коренастый боярин в шлеме с маской. Мятль у него синий, добротный, на щите белый крест, в правом верхнем поле секира нарисована.

— Только не боярин, а барон, — поправил отрока Бранивой. — Герб знакомым кажется, только вспомнить не могу.

— Род Лонгбайлей, — подсказал Велибор, — фризы. Не знал, что они успели прийти. Надеялся, опоздают.

— Три-четыре сотни, — задумчиво протянул боярин, — много. Нас они сомнут.

— Ну-ка, Ратмир, ноги в руки и беги к Заманицам! — Бранивой упомянул небольшое лесное сельцо, спрятавшееся в лесу недалеко от этих мест. — Там дружина князя Святобора должна быть. Найдешь его и поведешь наперерез саксам. Все понял? — Не дожидаясь ответа, велетский боярин пронзительно свистнул.

После сигнала старшого к ним со всех сторон сбежались воины. При виде этого зрелища Велибор только головой качал и глуповато улыбался. Он и не думал, что земляки так могут прятаться. Вроде сам в велетской земле вырос, сызмальства по лесам с луком шастал, затем при храме его учили внутренним слухом и зрением мир видеть, а поди ж ты… Бывает, не разглядел. Из кустов в десятке шагов от волхва вылезли двое бойцов, еще один спустился с дерева, чуть не задев разинувшего рот волхва. Так спрятались, что не только сакс, но и выросший в приодерских лесах, умеющий видеть суть вещей волхв их не почуял.

— Собрались? Хорошо. Быстро снимаемся и отходим на Заманицы, — прорычал боярин.

— У меня стрелы ржавеют, старшой, боюсь испортятся дорогой, — задорно выкрикнул один из бойцов, молодой гридень в волчьей шкуре с проседью.

— Кто сказал?! Ты? Тогда остаешься, — хмыкнул Бранивой и, хлопнув бойца по плечу, добавил: — Вместе со своими стрелками. Дадите пару залпов со ста шагов и бегом в лес.

— Понял, батька, — широко улыбнулся гридень, обнажая мелкие белые зубы. — Поиграем в догонялки.

— Без игр! Вы мне еще нужны. Погибнете по дурости, что мне делать?

— Не погибнем, батька. Мы осторожно, — донеслось со всех сторон.

Велибор во время этого разговора стоял в сторонке и не вмешивался. Его больше заботила не засада. Все было ясно. Поняв, что противник значительно сильнее, боярин решил отступить, соединиться с бойцами князя Святобора и попутно помучить врага наскоками волков-велетов. Волхва больше беспокоила необходимость в одиночку проскочить мимо фризов и лесными тропами добираться до Биткова. Идти придется одному, людей у Бранивоя мало, ни одного в провожатые дать не может. Да волхв и просить не будет, видит, что дело к сече идет.

— До заката далеко, — негромко пробормотал Велибор, обращаясь к самому себе.

Бранивой резко повернулся на звук. Глаза волхва и боярина встретились. В эти мгновения они прочитали во взгляде друг друга все, что хотели сказать. Зачем слова? И так все ясно. Молча кивнув на прощание, Велибор повернулся и зашагал вдоль тропы. Солнце на небе закрывала серая облачная муть, внизу под деревьями царил сумрак. Явно скоро пойдет дождь. Самая лучшая погода, когда нужно раствориться в лесу, проскользнуть мимо врага.

Вскоре Велибор перешел на легкий бег, надо было спешить. Бойцы Бранивоя давно уже остались позади, еле заметная тропка вилась справа от волхва. Еще дальше, в низине, проглядывало болото, а слева, за кустами виднелись прогалины и верхушки росших на дне оврагов кустов и деревьев. Двигавшийся тихо и осторожно волхв вовремя услышал впереди шум: топот, треск сучьев и веток, звяканье.

Враг приближается, хорошо, без передового дозора: меньше времени ждать, пока все пройдут. Велибор нырнул в ближайший отрожек оврага, пробежал по дну и притаился под кустами ольхи. Тихо, тихо, затаиться, не шуметь и не дышать. Люди идут по сухой возвышенности вдоль тропинки, их немало. Слышны топот множества ног, звон железа, доносится ровный шум чужой речи.

Неторопливый разговор между собой, когда нечего делать. Большинство слов легко узнаваемы: язык фризов похож на саксонский. Обычные речи обычных воинов. Кто где был, что видел, что удалось на ужин раздобыть и какова скаредность обозников. Такое где угодно услышать можно, в любой рати.

Постепенно шум стих. Велибор выждал еще немного и, выскользнув из кустарника, двинулся вниз по руслу оврага. Еще наверху он успел приметить, как идет русло, и прикинул дальнейший путь. Отрожек быстро вывел волхва в глубокий темный овраг с заболоченным дном. Теперь повернуть направо и идти вдоль склона. Пробежаться по стволу упавшего дерева, перепрыгнуть кучу хвороста, пройти еще десяток шагов и выйти на ровную сухую площадку.

Под ногами плотный, покрытый сухой листвой дерн, стенка оврага здесь достаточно покатая, поросшая пучками травы и корявым кустарником. Это устье очередного отрожка. Видно, дно сухое, пологое, заросшее кустарником, даже есть несколько молодых сосен. Прямо у подножия склона белеет большая кость, чуть дальше из зарослей кипрея скалится лосиный череп. В глубине лога что-то зашуршало, шевельнулось и послышалось негромкое предупреждающее рычанье. Ясно, Велибора занесло к волчьему логову. Видно — трава примята и пожухла, на ветках у самой земли клочки шерсти висят.

— Я не причиню тебе зла, не трону твоих детей и твой дом, сестра, — тихим, уверенным тоном произнес волхв.

Спорить с волчицей и ее подросшим потомством не хотелось. Да еще папаша-волк должен где-то рядом бродить. Это их дом, они в своем праве. Пусть живут, как Род заповедовал. Рычанье повторилось, но теперь в нем отчетливо слышались мирные нотки.

— Я не трону твоих волчат. Разойдемся с миром, — предложил волхв, боком выбираясь из лога. Ответа не последовало, только еле слышно прошуршали опавшие листья под мягкими лапами зверя.

Что ж, придется идти дальше. Впрочем, следующий отрог рядом, за оплывшим выступом стены оврага, и пройти к нему можно посуху. Между затопленной частью оврага и обрывом протянулась полоса плотной земли в два шага шириной. Велибор принюхался у входа в отрог, ничем подозрительным не пахнет. Быстро взбежал вверх по руслу, когда его голова оказалась вровень с бровкой, остановился и, приподнявшись на цыпочки, огляделся по сторонам, прислушиваясь. Нет, фризы ушли. Лес поглотил их. Ни одного постороннего звука, только вечный шум ветра в ветвях.

Решив, что отставших от отряда нет, боятся пришельцы по нашей земле в одиночку шастать, волхв пробежал оставшийся кусок дна овражка и выскочил на ровное место. Вдруг по ушам ударил громкий, пронзительный, полный ярости и боли вопль, затем еще один и еще. Выяснять, что там, позади, Велибор не стал. Все просто и понятно: именно так кричит человек, когда его грудь пробивает стрела и душа покидает ставшее таким слабым и непослушным тело.

Лучше немедля бежать на полдень вдоль тропки туда, откуда пришли фризы, не дай Велес, они обратно рванут. Придется зайцем по лесу петлять или через заболоченный овраг перебираться. Малоприятное удовольствие — по пояс в тухлой воде брести. Впрочем, топота за спиной не слышно. Противник, видимо, прорвался сквозь засаду и идет дальше к шляху.

Незаметно начал накрапывать дождик. Капли стучали по ветвям, с характерным звуком били по листве. Это хорошо — дождь заглушает шум шагов. В такую погоду можно пройти в двух десятках шагов от непривычного к лесу человека, тот даже и не заметит ничего, пока ему в шею сулица не войдет.

Сам волхв дождя не боялся, с детства привык по лесам в любую погоду ходить. Наоборот, под дождем дышится легче, воздух чище, мир вокруг запахами благоухает. Падающая с неба вода с души всю грязь и коросту смывает. И думается лучше, мысли сами на возвышенный лад настраиваются.

Волхв бежал легкой размеренной рысью до самого вечера. От разгоряченного тела шел пар, вотола на плечах промокла насквозь, с головы по волосам стекали струйки воды. Велибор этого не замечал. Это все пустое, гораздо важнее с дороги не сбиться и встречных первым заметить. Острый глаз выхватывал из окружающей картины сырого, пропитанного водой леса следы некогда проходивших здесь людей.

Впереди узкое болотце, заросшее, загнившее русло речки. Сама река давно ушла, нашла себе другую дорогу, а старица осталась. Тропа упирается в гать из свежесрубленных бревен. Это саксы постарались, русы, когда отступали, все гати по бревнышкам разобрали или утопили, пригрузив камнями. Вот и свежие пеньки рядом торчат. Сразу видно: лес рубили неправильно, деревья брали первые попавшиеся, подношение лесному хозяину не оставили и души погубленных лесных великанов не задобрили. Одно слово — мертвобожники. Все вокруг себя оскверняют, везде нагадить норовят. Неудивительно, если леший на них обидится и в чащу заведет, заставит среди трех берез плутать.

За переправой на косогоре три свежих холмика. Сверху деревянные кресты торчат. Могилы. Как христиане здесь свою смерть нашли, неведомо. Лес молчит, не торопится рассказать, как дело было. По-хорошему, можно следы поискать, ничего не пропадает бесследно, всегда можно минувшее выяснить. Если спрашивать умеешь, тебе даже лес и болото все расскажут, но на поиски времени нет. Да и следы затоптаны. Фризы, как стадо зубров, прокатились. Ну и навь с ними! Нечего время на пустяки тратить. Пробормотав про себя короткий заговор от неупокоенных мертвяков, Велибор побежал дальше по петлявшей между деревьями тропке.

Дождь не прекращался. Серая осенняя морось неутомимо сыпала с темного неба. Казалось, воздух вокруг пропитался водой, человек как будто попал во владения Морского Хозяина. И небо тяжелое, твердое на вид, плотное. Ни одного светлого пятнышка. Это если зарядило, так до утра будет сыпать. Одно хорошо — не одному Велибору в лесу неуютно, саксам сейчас тоже паршиво, хочется закутаться в плащ, натянуть на голову шапку или колпак и сидеть в сухом теплом жилье, нос на улицу не высовывать.

Рать Оттона Рыжего уже четвертый день пробивается сквозь засеки и заслоны, восстанавливает мосты, наводит переправы через реки и болота. Князь Белун постарался — все пути-дороги в округе уничтожил, все мосты и гати разобрал, даже часть бродов успели размыть. Где можно было, вдоль наезженных шляхов засады встали, русы засеками и заслонами дороги перекрыли. И погода в помощь, на дорогах грязь непролазная, реки и болота вздулись. Сама земля полабянская крепостью стала. Тяжело саксам идти, каждый шаг приходится кровью оплачивать, но идут. Рыжий настырен, знает, если не сейчас, то никогда до горла Белуна и его князей не доберется.

Ближе к закату, когда сумрак сгустился, а тени слились и закрыли собой землю, Велибор нашел себе пещерку на склоне покатого лога, под корнями вывороченной ветром березы. Укрытие подходящее, от дождя защищает, луж на полу нет, песочек хорошо воду впитывает. Натаскать в пещерку, скорее даже просто яму, лапника, соорудить на корнях дерева навес из свежих веток и пучков рогоза да осоки с ближайшей болотины — никакое ненастье нестрашно. Самое то получилось, ночь провести можно.

Костер волхв разводить не стал, хотя надо было немного погреться и одежду просушить. Поблизости могут саксы и прочая Оттонова нечисть водиться. От сырых дров дыма много, костер издалека видно. Ну как заглянет кто на огонек, да еще компанией? Нет, лучше померзнуть, зато шкура целее будет. Наскоро перекусив хлебом, копченой рыбой и сыром, волхв извлек из заплечного мешка волчью шкуру, завернулся в нее, забился в пещерку поглубже и свернулся клубочком, укрыв ноги вотолой. Топор и одну сулицу Велибор положил рядом с собой, так чтобы можно было легко дотянуться.

Ночь прошла спокойно, никто рядом с убежищем не шастал и сон священника не тревожил. Или обереги были сильные, или Боги не забыли своего верного служителя, или, что скорее, — зверье издали чувствовало запах человека и обходило стороной ложок с пещеркой. Кто его разберет, как все было на самом деле.

Пробудившись при утренней заре, Велибор выполз из своего укрытия, размял затекшие за ночь мышцы. Холодно! Пока спал, чуть в ледышку не превратился. Немного попрыгать вокруг старого дуба, разогревая тело и разгоняя кровь по жилам, и можно отправляться в путь. Завтракать волхв не стал, припасов было мало, только на одну трапезу. Умылся и напился свежей водой он у первого попавшегося лесного ручья.

Вскоре человек вышел к краю леса. Остановился на краю ковыльного поля, огляделся по сторонам. Дальше пришлось идти осторожнее, можно было наткнуться на врагов.

А солнце между тем уже поднялось над верхушками деревьев. Огромный багровый, огненный шар висел над землей. Небо чистое, дождь прекратился еще ночью, а свежий ветерок с моря разогнал тучи. Постепенно становилось теплей. Живительный Хорс согревал землю, щедро дарил свет и тепло всем, кто под солнцем ходит.

Да, места кругом знакомые. Чутье лесовика не подвело: вышел, куда надо. Впереди широкое поле, за ним темнеет стена леса от горизонта и до горизонта. Поле степными травами заросло, только изредка можно распаханные наделы углядеть. Места необжитые, граница рядом. Правее в половине поприща озеро, слева из леса речка Неть выбегает. Если двинуть вдоль леса или по шляху, что по полю идет, можно к Лабе и городу Битков выйти.

Именно под стены града и лежал путь Велибора. Пообещал вчера утром князю Белуну пробежаться по лесу, разведать, что у великой реки творится. Пользы от этого особой не было. Князь и так дюжину доглядчиков к Лабе отправил, из них половина руянские храмовники Свентовида. Спорить с ними, кто больше выведает да подсмотрит, дохлое дело. Просто волхву хотелось самому взглянуть, как осада Биткова идет, сколько на город воинов оттянуто. Да и надоело ему в стане, если честно.

Среди вечного столпотворения, в человеческой сутолоке Велибор чувствовал себя неуютно, привык за свою жизнь к одиночеству. Никогда никому не признавался, но в многолюдных местах и больших городах Велибор быстро уставал, куда уютнее ему было одному в дороге или среди небольшой сплоченной компании спутников. Тогда видишь всех окружающих, и они не расплываются в одну серую массу, шумную, говорливую толпу. Когда кругом громко говорят, не слышно голоса Богов. Человек глохнет от шума и толпы.

Посреди поля тянулась наезженная дорога, широкий торный шлях. Даже осенью, в сезон дождей, по нему удобно идти, утоптанная тысячами ног и колес земля давно приобрела свойства камня и никогда не размокает. Но сегодня Велибору и в голову не могла прийти мысль воспользоваться этим путем. Наоборот, он пошел по опушкам леса, рядом со спасительными кустами, внимательно осматриваясь по сторонам и постоянно оглядываясь и прислушиваясь: не едет ли кто по шляху со спины.

Шагал Велибор быстро, благо дорога пустынна. Только один раз пришлось нырнуть под куст ракиты и переждать, пока по шляху проедет отряд конных в полсотни копий. Шли они налегке, без броней и шлемов, двигались в сторону Лабы. Выждав, пока верховые скроются за изгибом дороги, Велибор продолжил свой путь. Вскоре он вышел к поросшему лесом холму в излучине небольшой речушки. Здесь пришлось задержаться, пусть речушка неглубокая, но лезть в холодную воду не хотелось. На счастье, недалеко обнаружилось упавшее дерево, мостом перекинувшееся с берега на берег. Поблагодарив берегиню за этот подарок, волхв легко взбежал на возвышенность.

Отсюда уже можно было разглядеть город. Похоже, четыре сотни дружинников и находников боярина Гремича еще держались. На надвратной башне развевался стяг велиградского князя — медведь с секирой в лапах. Эх, видно плохо. Кусты и ветки мешают, а ниже спуститься — опять хуже будет видно, город не разглядишь.

Прислонившись ухом к стволу ближайшего вяза, Велибор прислушался: нет ли кого рядом? Не скрипнет ли корень под ногой? Нет, не слышно ничего подозрительного. Только у подножия холма какой-то зверь шебуршится. Да, точно! Похоже на оленя. Вон листья с куста срывает. Значит, нет никого рядом. Звериное ухо более чутко.

Оглядевшись по сторонам и выбрав подходящую сосну с крепкими сучьями внизу ствола, волхв подпрыгнул, ухватился за ветку и полез вверх по дереву. Да, вид сверху открывается великолепный! Перед глазами предстает возвышающийся на обрывистом берегу реки город, его стены и башни, утыканный кольями вал. Отсюда виден даже противоположный берег Лабы, а местами, там, где берег низок, поблескивает и сама великая река.

Однако волхва больше интересовал не окрестный вид, а город. С первого взгляда ясно, что Битков выдержал яростный приступ. Ров перед воротами завален связками лозняка, землей и бревнами. На насыпи брошен таран, рядом покосившееся, обгорелое сооружение из бревен и теса, видимо, остатки порока или передвижного укрытия для пеших бойцов. Чуть в стороне, во рву, застыл ворон, уткнувшись своей стрелой с клювом в крепостную стену.

Даже издали, с холма, заметны темнеющие перед воротами, на валу и перед рвом тела. Бой был жестоким, саксы неоднократно шли на город приступом, но Битков устоял. Велиградская дружина не дала врагу закрепиться на стенах.

Разглядев город как следует и не обнаружив заметных повреждений стен, Велибор перевел взгляд на раскинувшийся на безопасном расстоянии от городских стен воинский стан. Целое море шатров. Немалые силы привлек к себе Битков. Сколько их? Три-четыре тысячи навскидку, не меньше.

Жаль, нельзя шатры пересчитать, часть из них прячется за реденьким перелеском, и разглядеть знамена у шатров баронов и знатных рыцарей. У закатных народов целый свод родовых знаков имеется, геральдикой называется. Велибор в свое время увлекался этим делом, купцов, мореходов расспрашивал, мог вспомнить немало гербов воинских родов, рассказать, как эти гербы появились. Вот бы пригодилась наука — разглядеть, кто именно под стенами стоит. Но для этого надо к стану поближе подойти, а место открытое, не подкрадешься.

По шляху целый обоз идет. Быки неторопливо шагают по дороге, тянут груженые возы к реке. Волхв привстал в развилке ствола и, ухватившись за ветку, наклонился, стараясь разглядеть шлях и обоз. Три дюжины телег, каждая парой быков запряжена. Охрана сильная, в сотню пеших и дюжину конных воинов. Что везут, не разглядеть, телеги рогожами закрыты. Люди, как и утренние всадники, идут без броней, даже щиты на возы побросали. А что им близ своего стана бояться? Знают: русов поблизости нет.

Скосив глаз в сторону, Велибор заметил в сотне шагов от себя человека, удобно устроившегося на толстой крепкой ветке старой сосны. Тоже глядит в сторону города и стана. Одет в зеленые свитку и штаны, на бритой голове длинный чуб светло-русых волос. Наш, варяг. Никто, кроме русов, такие чубы не носит. Человек задом подполз к стволу и встал на ноги, крепко держась при этом за ветки. В этот момент Велибор его узнал — вчера утром виделись, доглядчик князя Белуна, черепезянин из велетской рати, Глуздом его звать.

При виде товарища и настроение незаметно улучшилось, жить стало веселее. Волхв хитро прищурился и постучал обухом топора по стволу дерева. Глузд мгновенно обернулся на шум и помахал рукой в ответ на приветственный жест Велибора, затем ткнул пальцем вниз и, скосив глаза в сторону саксонского стана, резко мотнул головой. Все ясно без слов — пора спускаться, все, что можно, уже высмотрел.

Велибор согласно кивнул товарищу и, вцепившись обеими руками в ветку, опустил ноги вниз, нащупывая новую опору. А спускаться-то оказалось сложнее, чем залазить. Глаз на ногах нет, приходится по памяти и на ощупь дорогу искать. Ну почему человек не умеет, как рысь, с высоты прыгать? Наконец, выпустив из рук последнюю ветку в полутора саженях от земли, Велибор приземлился на ноги у корней дерева. Уф, давненько не приходилось по деревьям лазить, позабыл, чему в детстве учили.

Глузд тем временем не только успел спуститься с дерева, но и набросил на плечи серый мятль и повесил на пояс боевой топор. На плече у него была дорожная сума. Все это дожидалось хозяина на земле, пока тот из себя белку изображал.

— Велес в помощь, — поприветствовал соратника Велибор, вытирая пот со лба.

— С Богом всяко дело лучше выходит, — улыбнулся черепезянин.

— Давно здесь?

— С самого утра кукую! — Теперь было понятно, почему волхв не почувствовал присутствия человека, вверх-то он не глядел. — Видал, сколько саксов к Лабе возвращается?

— Я два отряда видел. — Волхв задумчиво почесал в затылке. — Непонятно, что Оттон задумал. Как ни крути, дорога одна, хоть на Ратценград, хоть на Зверин и Велиград, другого пути нет. Все дороги от Биткова к морю перекрыты.

— Поздно пришел, при мне всего около тысячи воинов к стану вернулись, конные, пешие, еще три обоза было.

— Ясненько, что ничего не ясненько, — нараспев протянул волхв.

Можно было попытаться поймать какого сакса и расспросить хорошенько, что там творится. Но для этого надо близко к стану подходить или одинокого лесоруба караулить, так и самому можно из охотника в добычу превратиться. Саксы, познакомившись с горячим лесным гостеприимством русов, насторожены, становище хорошо сторожат. На глазах Велибора три конных разъезда в поле перед станом проехали.

Видимо, Глузд думал так же, как и волхв. Во всяком случае, на предложение возвращаться к своим возражений не было. Черепезянин только согласно кивнул и зашагал вниз по склону. Трапезничавший близ опушки олень, почуяв людей, прыгнул в сторону и помчался прямиком через поле. На краю леса лютичи остановились, посовещавшись, они решили перебежать открытое пространство, здесь недалеко, всего два перестрела, и идти северной дорогой. Может, еще что любопытное по пути встретится.