Все, что до сих пор во мне Дорого и свято, Посвящаю я тебе, Детям и внучатам. Так сложилась жизнь моя: Рано овдовела. Потеряла соловья — Вдруг сама запела, Но не песня, крик души Сквозь рыданья рвется! Посмотри в глаза мои, Как мне достается! По ночам не сплю, Прошлое листаю, До сих пор тебя люблю… А за что – не знаю!

Я не в ладах с людьми и Богом. Все перемешано в борьбе. Короче с каждым днем дорога. Но не в претензии к Судьбе! Прошла сквозь дым, огонь и воду, На испытания щедра. Войну, лишенья и невзгоды Свой тяжкий дар преподнесла. Порою, обходясь жестоко, Меня ты била как могла. Кривить душой – не те уж годы. Была мне мачехой Судьба! Тебе покорно благодарна, На жизнь открыла мне глаза. Знать, и сама я не подарок. Под стать тебе, моя Судьба! Мне до всего здесь было дело, И боль людского бытия Я врачевала, как умела. Давала силы мне Судьба! И если день моей кончины Пройдет без скорби обо мне, Скажу, Судьба, тебе спасибо, И так слез много на земле!

Всё будет так же без меня, И это небо и земля. Пройдут зима, весна и лето, Дождливой осени примета. И птицы, чтоб продлить тепло, На юг умчатся далеко. Деревья сиротливо, высоко Под ветром шлют им свой поклон. Всё поглощает мгла веков… Ещё пока никто не смог Вспять повернуть извечный ход. И сделать всё наоборот. Но коль была я рождена, Судьба моя предрешена. Как день всегда сменяет ночь, Меня заменит в жизни дочь. Так значит, все же буду я, Вернее, будет кровь моя. Она, впитавшись в толщу лет, Окрасит мой далекий след!

Не знаю, сказка или быль. Проверить невозможно. Началу роду дал бобыль, Запутано всё, сложно. О том стеснялись говорить, Лишь только по секрету, За жизнь должны благодарить Великого поэта. Неосторожен, влюбчив был, Оставил в связях росчерк. Повесой в высшем свете слыл, Испортил много дочек. Таких, как мы – здесь наскрести, Подкидышей немало. Все началось, Господь, прости, Наверно с Ганнибала: Потомок древнего двора, Плененный из пеленок, Достиг гнезда царя Петра Невольник-арапчонок! Не стану в дебри уходить  И долго словословить, Наш род от Пушкина лежит, И К*** в запретной плоти. Вот так легенда обросла,  И перед смертью мама Все, что запомнила сама, Внучатам рассказала: «Ваш прапрадед был Скачок, Его Леоном звали. И никому невдомек, Чей род мы продолжали. Подброшен был он к бобылям Студеной зимней ночью. Полузамерзший, в кружевах, Но это, между прочим… Разбогатели бобыли, Принес младенец счастье, Они не чаяли души, А деньги шли все чаще… Но вот однажды у ворот С пролетки дама сходит, Стучит назойливо в забор Парнишка к ней выходит. Полумужчина, смоль в кудрях, Оливковая кожа, Она сказала: „Боже, как Ты на отца похожий! Прости за всё, мое дитя! Нас бес, видать, попутал, Игрушкой я была тогда. Но с этой вот минуты Я от тебя не отрекусь, Омою грех слезами!“ Пушок, пощипывая ус, Он так ответил даме: „Есть у меня отец и мать, Люблю их, почитаю, Не стану память напрягать, Я вас совсем не знаю. Готов я грех за вас нести, Вы успокойтесь, дама, Спаси Господь вас, сохрани, Вы для меня не мама!“ Она стояла, не дыша. Был приговор суровый… Наверно, ноша нелегка Досталась ей до гроба.» Теперь кто станет говорить? Свидетели забыты. Хочу тебя благодарить, Скачок, не лыком шитый. Спасибо, пращур мой, за всё, Колени преклоняю. Ты помнил долг, свое гнездо, Твой род не умолкает! Возможно, я не доживу, Но вот в легенду верю, Займет потомок высоту На том забытом древе!

Мне часто снится отчий дом. Ветла, качели над ручьем И небольшой уютный сад. А среди лета страшный град, Гряды седой поток комет, Площадка для игры в крокет, Где бородатый наш отец Играет бойко, как юнец. Резной я вижу палисад, Два камня у крыльца стоят, Ступени с писаным ковром И дверь с затейливым звонком. От кухни дверь на черный ход, Где на приступках каждый год Варенье мама впрок варила. А на рассвете рожок Нила Ее, уставшую, будил. Брала откуда столько сил? Порядок, всюду чистота, Еще мне снится суета: Под Рождество нам дед Мороз Украдкой в залу елку нес. И запах хвои и смолы… А утром с Крёстной впереди Мы начинаем хоровод. И фисгармония поет. Её протяжный нежный звук Преображает все вокруг. И дом не дом, а уж дворец. И звезды падают с небес! Забившись в кресло глубоко, Я их ловлю. Как хорошо Здесь жить и верить чудесам! Потом отец гитару брал: И мелодичный баритон В раздумье пел «Вечерний звон». Потупив влажные глаза, Мать подпевала иногда, А гости хором за столом Меж строк вставляли «бом-бом-бом»! Из тех знакомых и родных Нет никого почти в живых. И мы состарились давно… И как забытое кино Мне детство снится по ночам, Как безмятежно, чисто там! Снимаю с плеч тяжелый груз Прожитых лет и снова мчусь По волнам памяти своей, Чем старше – глубже и светлей Далекий вижу звездопад Своих ровесников ребят, Что спят давно в земле сырой. Остановись здесь память, стой! Все это будет лишь потом, Осиротеет старый дом. Ручей травою зарастет. Там нас никто уже не ждет, Неузнаваемо кругом… А мне все снится отчий дом И молодой цветущий сад. Вот так уж много лет подряд. И даже сквозь глубокий сон Отцовский слышу баритон. И материнские глаза… Воспоминаньям нет конца! Не повернуть былое вспять, Я лишь пыталась рассказать, Что память бережно хранит, Как сердце иногда болит, Что с каждым днем короче путь. Не за горами час… Уснуть придется мне последним сном… Пойдет своим жизнь чередом. И будет кто-то, как и я, Терзать бумагу и себя, Чтоб пару строчек написать… В сердцах Пегаса проклинать! Я ж доморощенный поэт — Крылатых слов в запасе нет. В часы досуга от забот, Надеюсь, кто-то да прочтет Мой незатейливый рассказ. Здесь все как было без прикрас. Таким я помню отчий дом И годы, прожитые в нем.

Ах ты, Руза-карапуза, Заповедный городок, Древа родственные узы Гроздей связан узелок!.. Для меня пути начало Неисхоженных дорог, Не к тебе ли я шагала, Мой питающий исток? Я до неба доставала Притяженья сбросив пут, Но обратно возвращалась, Находя себе приют. Разрастайся, город славный! Ты красив, как божий слог! Ты на свете самый главный, Мой родимый уголок!

Мне было семнадцать, а я торопила. А мама задумчиво мне говорила: «Зачем ты торопишься, доченька, жить? Пройдут эти годы, и будешь тужить. Напрасно ты юность свою подгоняешь, Что ждёт впереди – всё равно испытаешь. Жизнь радовать будет и много раз бить, Для этого стоит ли, дочка, спешить? Тебе может странным сейчас показаться, Но мне тоже было когда-то семнадцать. И я неразумно, как ты, жить спешила, И те же слова моя мама твердила. Настанет пора, и меня ты поймёшь, Да только назад ничего не вернешь!» Так некогда бабушка с мамой учили, А мне всё казалось, они лишь шутили. Но скоро случилось всё тоже со мной, Развеялись годы, я стала седой. Теперь и сама я давно уже мама, А взрослая дочь повторяет упрямо: «Не надо меня больше, мама, учить Тому, что сама ты успела забыть!» О, глупая дочка, и ты постареешь, И молодость, знаю, не раз пожалеешь! И ты будешь детям своим повторять, Всё то, что тебе говорит твоя мать. Зачем безрассудно мы жизнь подгоняем? Ведь самые лучшие годы теряем. Теряем мы юность, а с ней и любовь… Они в наших детях воскреснут лишь вновь!

Мне опять почему-то не спится, Сердце рвется куда-то, не знаю. Оживают забытые лица, Словно старый альбом я листаю. Две девчонки стоят малолетки, Смотрят вдаль безоглядно, лукаво. В одинаковых платьицах в клетку… Сколько лет с той поры миновало? Вот и мама сидит, улыбаясь, Теплой шалью укутавши плечи, В моей памяти вечно живая, С фотографии, ждущая встречи. Зимний вечер. Из печки жар пышет, Пламя лижет сухие поленья, А луна, зацепившись за крышу, Смотрит: чай пьем с душистым вареньем. За столом вся семья в полном сборе: Мать, отец, семь детей – все девчонки. На дворе метель жалобно воет, Покружит и проходит сторонкой. Кружевные на окнах узоры Чьи-то ловкие пальцы сплетают, На шаги запоздалых прохожих Сквозь дремоту собаки залают. В доме чисто, тепло и уютно. Так бывает, наверное, в сказке. Где же ты, не пришедшее утро, Куда скрылись, умчались салазки? Я к вискам прижимаю ладони, В голове страшный хаос творится. Почему стало тихо так в доме? Вместо окон – пустые глазницы.

Любите, дети, матерей! Поверьте, ближе и родней Нет в жизни человека. Спешите, вам не хватит века, Чтоб отплатить ей за добро. Пусть седина, но все равно Вы для неё всегда ребёнок. Её глаза еще с пелёнок Следят за каждым вашим шагом. Она – забор, стоящий над оврагом. Пока жива – не даст вам оступиться. Умрёт – и часто будет сниться… И после смерти охранять. На это лишь способна мать!

Пришла зима: пушистой шубой Прикрыла землю до весны, На небе солнце светит скупо, Деревья в сон погружены. Мороз сковал ручьи, озёра, Метель дороги замела. На окнах хитрые узоры Рука искусная сплела. Кругом печальная картина — Одни застывшие снега. Земля, как братская могила. И в них вся жизнь погребена. Приди, весна, скорей, до срока, Снега могильные топи. Лучами мощного потока Ты землю к жизни пробуди!

Зима становится всё злее, Конец почуяв близкий свой. Короче ночи, дни длиннее, Уж пахнет в воздухе весной. Еще мороз трещит ночами, И поднимает снег метель. Но днем задорно под лучами Поет веселая капель! Смеется солнце, зима плачет — Пора пожитки собирать. И поплелась на старой кляче На север век свой доживать. А дворник-март пыхтит, потеет. Апрель веселый пусть спешит, Над головами май синеет, Любовь и счастье нам сулит!

Ещё зима ворчит и злится, И зло кусается мороз, И вьюге по ночам не спится. А уж проснулась верба-хлест. Верба-хлест, верба-хлест, Бей до слёз, зиму бей, не жалей! И с каждым днём зима стареет, Слабеют вьюги и мороз, И солнце смотрит веселее. Набрала силы верба-хлест. Верба-хлест, верба-хлест, Бей до слёз, зиму бей, не жалей! Кричит задира: «Прочь с дороги! Весна-красавица идет! Спасай, старуха, свои ноги!» И гибкой веткой больно бьет. Верба-хлест, верба-хлест, Бей до слёз, зиму бей, не жалей! Зима, не выдержав, сбежала, Теряя талые снега, Когда бы гостья совесть знала, Держась за впалые бока. Верба-хлест, верба-хлест, Бей до слёз, зиму бей, не жалей!

Её я видел только раз, Но до сих пор забыть нет силы. Чудесный блеск бездонных глаз, И образ незнакомки милой. Eё случайно средь толпы Я встретил снежною порою. Виденьем чистой красоты Она предстала предо мною. Мне показалось, что весна Сама в том образе явилась. И вся природа ото сна Для встречи с нею пробудилась. Я зачарованный стоял Собраться с мыслями не в силах. А образ таял, угасал. Толпа виденье уносила. Она исчезла так же вдруг, Как и внезапно появилась. Очнулся я – снега вокруг, Но в сердце что-то изменилось [1] .

Живет моя желанная В душе моей давно. И пусть её придумал я, Но встречу всё равно! Она – берёзка стройная, Мне снится по ночам. Её глаза зелёные, Навек в плену я там! У нас одна дорога с ней На жизненном пути. Куда б ни шёл, ни ехал я — Её не обойти! Я верю, дожидается Хорошая моя. Она, как я, старается Найти скорей меня. Когда мы повстречаемся, Еще не знаю сам. Но счастье начинается, Я верю своим снам!

Кружит метель морозная, А мне с дружком тепло. Я вижу небо звёздное В глазах родных его. Рука большая, сильная Мне на плечо легла. А ночь такая длинная, Свидетели – снега. Боюсь взмахнуть ресницами, Спугнуть, что меня ждёт. А сердце бьётся птицею И о любви поёт!

Пусть самой прекрасной На свете красавице Судьба и удача Всегда улыбаются, Мечты и желанья Счастливо сбываются. Пусть сердце твоё Вовек не обманется, Пусть горе и зло Тебе не встречаются. Любовью и светом Твой путь озаряется, Твоей красотой Весь Мир вдохновляется! Пусть наш диалог Вовек не кончается!

Хочу проникнуть в твою душу, Хочу ей силы жизни дать, Хочу, как врач её прослушать, Рецепт целебный прописать. Хочу понять её недуги, Хочу страданья разделить, Хочу, чтоб мне, твоей подруге, Свой Мир доверился открыть. Хочу я знать, что в нём творится, Хочу, как в зеркало глядеть, Хочу с твоей душою слиться, Своим теплом её согреть. Хочу, чтоб ты всегда мне верил, Хочу, чтоб дружбой дорожил, Хочу, чтоб как других не мерил, Примером для меня служил, Хочу тобою я гордиться, Хочу одно добро творить, Хочу тебе, мой друг, молиться, И одного тебя любить!

Под сердцем с любовью носил кто тебя, Жестокие муки кто взял на себя? Кто первый услышал беспомощный крик, Кто жизнью тебя наградил в этот миг? Любимая мама родная! В глаза ты впервые кому заглянул, К груди чьей так жадно губами прильнул? Кто первый с тобой поделился теплом, Кто сделал тебя человека потом? Любимая мама родная! Впервые чье имя ты стал лопотать, Чью ласку привык, словно дань принимать? В несчастье на помощь кого ты зовешь, Чей образ по жизни, как факел несешь? Любимая мама родная! И станешь ты взрослым седым стариком, Но ту, что вскормила тебя молоком, Люби, береги – мать на свете одна. Другой не найдешь ни за что никогда, Любимая мама родная!

Тебя всю ночь я прождала. Я до зари сидела. Одна печальная луна В окно мое глядела. Кругом висела темнота, Давно уж люди спали, На всей земле лишь я одна Следила за часами. Они стучали, торопясь, И все вперед стремились. Заря уж в небе занялась, А чувства уносились В давно минувшие года, Где счастливы мы были. Мы были молоды тогда И пламенно любили! Я помню, ты мне говорил, Что жизни я дороже, Что даже день прожить один Ты без меня не можешь! Ты обещал всегда со мной Идти по жизни вместе. И даже этот шар земной Стал без меня бы тесен! Ведь мне тогда открылся Мир И счастье без предела! И до сих пор ты мой кумир, Хоть я уж поседела.

Как только полночь наступает, В усталой памяти моей Былое снова оживает И давит тяжестью своей. Я помню, милый, как всё было, Хотя прошли уже года, Тебя машина увозила От нас больного навсегда. Потом больница и палата, Всю ночь кошмары без конца. А дома малые ребята. Без сна в тревоге за отца. А я сидела у постели. Ты часто бредил и стонал. А сердце билось еле-еле И пульс внезапно исчезал. Не помогали ни уколы, Ни кислород, ни камфара. В палате был осенний холод, Тебя же мучила жара. Всю ночь ты был в объятьях смерти, Врачей о помощи молил, В мученьях страшных утро встретил. Твой день последний наступил. Октябрь был уж на исходе Скорбела по теплу земля, Он мне принес так много горя, Тогда вдовою стала я. Всё это было, как в тумане. Ты закричал, тебя трясло, А я сидела, словно камень. Потом не помню ничего… Очнулась. Вкруг врачи стояли. Ты холодеющий лежал. Они беспомощно молчали, Их взгляд мне многое сказал. Сама тогда тебе закрыла Глаза застывшие твои И поцелуем рот прикрыла, Сложила руки на груди, А после долго я сидела — Вся жизнь былая пронеслась. За это время поседела… Так вдовья доля началась. Как ты хотел, мы увозили В Ташкент, завещанный тобой, И там в могилу опустили, Землей засыпали родной. К холмам печальным в Чигатае Еще прибавился один. Твоей могиле номер дали, Теперь ты значишься под ним. По счету ты лежишь которым? Кого положат за тобой? Кто за кладбищенским забором Разделит неземной покой? К кому вдова придет с цветами Печаль в тоске своей излить? Кто может горькими слезами Могилу друга окропить? Я не приду и не поплачу, Цветов на холм не положу, Я вдовье горе в сердце спрячу, Да горсть с могилы сберегу. Я знаю, мне теперь осталось Нести в разлуке дни свои. И чтобы детям не казалось, Что обездолены они. Но только полночь наступает В душе измученной моей, Пережитое оживает И давит тяжестью своей.

Мне снился сон, как будто я В последний раз уж провожала В дорогу дальнюю тебя, Вещей твоих не собирая. Купе было одноместным, Ты сам едва в нем уместился, Ах, боже мой, зачем же мне, Печальный сон такой приснился! Смотрела долго на тебя, Лицо в тоске немой застыло, Глаза закрылись навсегда… А я, безумная, твердила, Что это только снится сон, С зарей настанет пробужденье. Зачем меня терзает он? Исчезни, страшное виденье! Но с той поры немало дней Прошли печальной вереницей, Не отличить их от ночей, А мне от сна не пробудиться!

Ты обещал, что в час свиданья, Где бы ты ни был, но придешь. Любви не страшны расстоянья! И под землей меня найдешь! Ты уверял, что я дороже Тебе всей жизни суетной, И что представить ты не можешь, Что мог бы счастлив быть с другой. Ты говорил – твои желанья Должны с моими совпадать. Мы вместе радость и страданья По жизни будем разделять! Ты клялся мне землей, и небом, И жизнью матери своей! Но почему таким ты не был, Каким узнала я теперь? Зачем тогда хотел казаться, Кем в жизни не был никогда? Как мог любовью забавляться? Ведь я любила не шутя!

Во сне я страшно кричала, Меня ты над пропастью нёс. Очнувшись, от страха дрожала, Подушка промокла от слёз. Всю ночь заснуть не решалась, Боясь продолжения сна. И если на миг забывалась, Кого-то на помощь звала. В объятьях беспомощно билась, Молила мне жизнь сохранить. От страха сознанья лишилась. Очнулась – а сердце болит. В тоске я к подушке припала, Рыданья не в силах унять. Зачем сон ужасный прервала, Устала я в жизни страдать! К чему этот сон мне приснился, Забыть я смогу ли его? Зачем ко мне снова явился Любимый когда-то давно?

«За тебя не устану молиться Всем богам, что в моей душе. Я готов всем с тобой поделиться, Райским местом своим в шалаше. Одолеть вместе гору рудную, Разреши мне рядом побыть, Чтобы часом в минуту трудную Лиру в сердце твое вложить. Я приду к тебе, зоренька ясная, Всю беду возьму на себя. Мне такой, как ты, прекрасная, Не дарила еще Земля!»

Почему в груди сердце болит, Отчего слёзы льются так часто? Всё что было, хочу позабыть, Заставляю себя, но напрасно! Каждый вечер твержу про себя — Завтра, завтра всё будет иначе. Поднимается утром заря, Но встречаю без сна её чаще. Сколько долгих бессонных ночей Провела я в тоске одиноко… Голова стала снега белей, Да морщины легли раньше срока. Не вернется назад, что ушло. Время к прошлому путь преградило. Мне не жаль уж теперь ничего, Хоть и дорого я заплатила…

Тоненькая ниточка Между двух сердец! Что ж не обрываешься? Ведь пришел конец. Цепи с гирей ранят Третьего в любви. Связанный на память, Узел оборви! Я тот третий лишний, Не виню тебя! Разорвется с ниткой Сердце навсегда. Стану бессердечная Чуждых целовать, А потом слезами Губы отмывать!

«Если сердце устало грустить, Долгих лет любви не сказало, Ты свободна – порвалась та нить, Что с тобой нас прежде связала».

Дайте напиток забвения Всё позабыть во хмелю! Думы, тревоги, сомненья Душу терзают мою! Пусть, говорят, сокращает Хмель молодые года. Это меня не пугает. Люди старели всегда! Знаю, когда-то случится, Старость седая придёт, Чаще, бывает, стучится Раньше к тому, кто не пьёт! Мне ли о том сокрушаться, Если уж нечего ждать. Мне далеко не семнадцать, Стоит ли душу терзать? Пусть от вина, словно птица, Клетку покинет свою. Как же, друзья, не напиться, Если забвенье в хмелю!

Стала пить вино – всё потеряно Непробудным сном, преждевременно. Во сырой земле друг сердечный спит. Он не ведает, как душа горит! Ведь еще вчера жизнь ласкалася, А сегодня мне лишь осталося Целовать бокал вина крепкого. Повалился дуб – сохну, ветка я!

Пусть судачат люди, да простит им Бог! Только ты, пожалуйста, не суди, сынок. На молву людскую свысока гляжу, От тебя упрёков не переживу! Всё, что в моих силах, я тебе дала, Мать не выбирают, мать всего одна!

«Что ты хочешь найти В этом мире, глупец! Иль не знаешь, всему Наступает конец. Коли утро пришло, Будет день, будет ночь. Сын заменит отца, Станет матерью дочь. Человек лишь звено В этой вечной цепи. Принимай всё как есть И на жизнь не ропщи. Не теряй время зря На раздумья свои, Сколько было до нас, А теперь где они? Все сравнялись с землей, Не осталось следа. Лишь немногих из них Помним мы имена. Им теперь всё равно, Помнят их или нет. Если ты человек, То оставишь свой след».

Мне не спалось, всю ночь читала Стихи великого Хайяма, Что нам дошли сквозь толщу лет. Таким строкам забвенья нет. И в наше время рубаи Волнует многие умы. Омар, философ и поэт, На все вопросы дал ответ.

Сегодня ровно деcять лет, Как нет тебя в живых. Я приготовила обед Опять на пятерых. Вино поставила на стол, По рюмкам разлила. Мы молча пили вчетвером, Не чокаясь, до дна. А рюмка пятая опять Нетронута стоит. Три пары глаз в упор глядят. Взяла, рука дрожит. Что довелось мне пережить За эти деcять лет. Как вспомню все, душа болит. И будет ли просвет? Лишь только память о тебе Мне силы придает. Ведь с той поры ты весь во мне. Но вряд ли кто поймет, Как я осилила одна, Тяжелый воз везти. Я выпью рюмку за тебя, За то, что ты в груди!

На старой Волхонке, в соседстве с Кремлём Стоит двухэтажный приветливый дом. Его невозможно пройти стороной, Здесь новое вместе с седой стариной. Кто первый в фундамент кирпич заложил, Теперь уж не помнит москвич-старожил. И сам особняк позабыл всех давно, Но крепко хранит рук рабочих тепло. Ах, если бы стены могли говорить, Что им довелось с той поры пережить. Так много дом видел за долгий свой век, Его назначенье менял человек. Служил он княгине, сдавался внаём. Молва уверяет, что будто бы в нем, Какое-то время Верстовский сам жил И первую оперу здесь сочинил. Уходит былое всё дальше в века, Но дом не стареет – теперь он ДК. И дарит он людям уют и тепло. Здесь книги читают, здесь сеют добро, Здесь празднично встретят, покажут кино. На сцене, в концерте солистов имён, Созвездий артистов, известных давно. Здесь Зыкина, Эйзен, Барашков, Кобзон… Здесь в танце закружат, украсят изо, Здесь с выставкой будет Илья Глазунов. Здесь много народа, здесь звонкий галдёж, Порой в стоге снобов частушку найдешь. Здесь в руки гитары берёт молодежь, Их песни порой не всегда разберешь!

Сквозь монгольские степи пустынные Путь очерчен кометы на холст. Траектории ломкие линии От земли перекинули мост. Залп салюта рисунками выстрелов, Фейерверками в грядь облаков, Вдохновенного Мастера вымысла, С Маргаритой в полет без оков. Ты из бездны кружения вечности Через толщу забытых веков Наделила богов человечностью, А людей возвела до богов! Пусть всем людям надолго запомнится Яркий луч не пришедшего дня. Я надеюсь, что женщины с гордостью Дочерей назовут в честь тебя! P. S. И добавлю к тому, что увидела, Удостоены звёздных наград. Нас Природа отнюдь не обидела, Посылая сюда кентаврят!

Бабье лето, бабье лето! Земля в золото одета, Взглядом режет небосвод, Ах, как сердце чуда ждёт! Хватит, бабы, горевать, Прошлых лет не наверстать, Не вернутся к нам домой, Ненаглядный твой и мой. Плакать права не имеем, Стали жёнами шинели Для мальчишек той поры. Слёзы, бабонька, утри! Нам теперь немного надо. Десять дней за всё награда Для тебя и для меня. Будь ты проклята, война!

Почему порой мне не верится, Что преклонных лет стала женщиной. Но когда весной соловьи поют, Не могу всю ночь до утра уснуть. Вырастают вдруг крылья сильные И опять несут в небо синее. Вновь мечты своей вижу яркий след. Так случается в восемнадцать лет. Отчего меня солнце красное Греет осенью в дни ненастные? А зимой совсем не страшит мороз, Будто куст расцвёл нежных алых роз. Отчего искрит стих в душе моей, Как и в юности, с каждым днём светлей? Сердце чуда ждёт, всё надеется. Мне от этого не стареется! Родилась на свет от любви большой, До конца пройду с молодой душой!

Зачем обманывать друг друга, Когда без нас так много лжи, Не стану я тебе подругой, И мужем мне не станешь ты. Не повторяй слова чужие! Я не поверю всё равно. Мне говорили их другие, Рубцами сердце заросло. Смотрю в глаза твои и вижу Я отраженье своих глаз. Мы никогда не станем ближе Ни с кем, как мы с тобой сейчас. Пусть эта встреча – наважденье, Пусть оступились мы в пути. Но эту вспышку без сомненья, Мы друг для друга берегли. Мы – две дороги. Перекресток Нас свёл с тобой на пять минут. И разойдемся так же просто, Никто не сможет упрекнуть. Все будет так же, как и было, Мы разойдемся навсегда. На миг любовь нас посетила. Об этом знаем ты да я!

Ты не меня, признайся, любишь, А только молодость свою, Напрасно прошлое ты будишь, Не верю я в любовь твою! У нас с тобой различны взгляды На жизнь, на долг и на любовь, Хоть ты теперь со мною рядом, Но не волнуешь мою кровь. В моих глазах ты вспомнил годы, Когда-то бившие ключом! Тебе неведомы невзгоды, Что испытала я потом. Я знаю, что такое горе, И расставание без встреч. Любовь огромную, как море, Но не смогла её сберечь. А ты игру в любовь затеял. Нам это право не к лицу. Те чувства ветер уж развеял, И наша жизнь идёт к концу.

Не торопи, у нас есть время Подумать, так ли хороши Порывы наши и стремленья, И что друг другу мы нужны. Мы годы лучшие прожили, Но каждый шел своим путём, Давно уж головы седые. Давай сердца на ключ запрём. Пусть всё останется, как было, Не надо трогать ничего! Мне до конца любовь светила, Теперь предать её грешно!

Побыть с собой наедине Не так уж часто удавалось. В работе – день, а ночь – во сне. И незаметно жизнь промчалась. Уже седая голова, В душе неясная тревога. Зачем второе моё «Я» Порою мучает жестоко? Я знаю, многие живут. Нет ни раскаянья, ни страха. Их не тревожит жизни путь, И душу не несут на плаху!

Но вот ко мне гостья пришла, Которой совсем я не рада, Прогнать её было нельзя, Суёт свой нос, куда не надо. Перевернула всё вверх дном, Расположилась домовито, Хоть щедро платит серебром, Но смотрит хмуро и сердито. Повсюду следует за мной, Её присутствие стесняет. Ломаю голову порой. А как избавиться – не знаю!

Я помню, как мама украдкой вздыхала, Когда календарный листочек срывала, Потом почему-то шептала: «Спасибо!» Кому это слово она говорила? А годы бежали, и вместо медалей В руках материнских мозоли блистали. Жизнь редко ласкала, но больше их била, А мы не успели сказать им спасибо! Мы были моложе, судили всё строже, А годы безжалостно делают тоже, И память однажды меня осенила, Кому это слово она говорила! Виски поседели, глаза ослабели. А в сердце звучат соловьиные трели. С тех пор, как впервые любовь посетила, Поклон ей земной и большое спасибо!

Погляди на мои ты морщины, Это признак не прожитых лет. Ведь бывают другие причины, На лице оставляют свой след. Появляются рано морщины, Вокруг глаз оставляя следы, Это счастья и смеха ложбины, Это солнечный свет борозды. Возле губ протянутся дорогой, От нужды и от ранних забот. А бывает и так: слишком много Наслаждений забрали вперед. На щеках постепенно румянец Ядовитая смоет слеза, Жаль, однако, что часто у пьяниц Пробегает она так зазря. Остаются следы и на шее, Кто привык поклоняться судьбе. Те морщины куда тяжелее. Не хочу, чтоб достались тебе. И когда, словно пашня весною, Перепахано вдоль – поперек, Эта жизнь не бежала по всполью, Это старости первый звонок. Пусть лицо покрывают морщины, Пусть седая совсем голова, Но пока я жива – есть причина, По которой душа молода!

Смерть. Невозможно примириться, Кого б она ни унесла. Пред ней бледнеют наши лица, Тускнеют званья, имена. Ещё вчера он был кумиром, Недосягаемым толпе, В своих руках держал полмира. Два метра получил, как все… Так почему мы делим место Под этим солнцем на Земле? Как неуютно стало, тесно, Совсем забыли о душе…

Во мне два «Я», и очень часто Они воюют меж собой. Коль одному бывает ясно, Запутать хочет всё другой, Один твердит: не надо делать! Нарочно делает второй. От них одни лишь только беды, Два «Я» живут в душе одной! Как тяжело от двух мне этих, Всю жизнь мне с ними не везло: «– Не захватить ли нам „Я“ третье? Уж воевать, так заодно!»

Прости меня, я спотыкаюсь, Дороги нет и тьма кругом. Уж силы нет, но попытаюсь Идти по жизни напролом. Пусть нелегка моя дорога И нет просвета впереди, Но остается не так много. Уж лучше быть всегда в пути. Смотрю назад – всё в жизни было, Не гладко может иногда, Но стороной не обходила, Со мной любовь всегда была! Для нас с тобой в мороз, метели Среди зимы цвели сады. Но ты упал, оставил ты Меня стоять на полдороге. Я испугалась, не дойду! Какой-то миг дрожали ноги. И вот, как видишь, я иду. Я всё прошла, и даже больше. Несла груз, брошенный тобой. Теперь остановиться можно, Наш младший сын совсем большой!

Сын взрослый попросил однажды: «Мать, расскажи мне про войну!» Я начала рассказ не сразу, Сама не знаю, почему. Обрывки тех воспоминаний Прошили времени броню. Чем дальше – выше осознанье, Подобно вечному огню. Сердца в тревоге замирали От сводок Совинформбюро. Своих ровесников теряли. Не в силах описать перо! Когда в наш дом вошли фашисты, В лицо я плюнула врагу. Он зашипел: «Ты коммунистка!» Цепляя петлю к косяку. Но сапожищем чин повыше Толкнул, скрывая неприязнь: «Мы партизан укрывших ищем, Марш всем идти смотреть на казнь!» Срывался с крыши ветер бешен Над Рузой стаей сизарей, Когда здесь Солнцев был повешен, Кричало всё в душе моей! В неволе рабской не остаться! Пришлось сквозь фронт в снега ползком К Москве ночами пробираться, За зло сквитаться чтоб с врагом. Тогда не всех на бой призвали, Не всем хватало сил и лет. Но мы себе их прибавляли, Войны оставлен черный след! Мы очень рано повзрослели, Встав под бомбежки у станка, Мы с ополченьем у траншеи, Встречали злобного врага! Те годы мною не забыты, Хоть много времени прошло. В чужой стране сестра убита. А до Победы пять шагов! Ей цену знают ветераны, А вкус и цвет – простой боец. Вселенский голос Левитана Тогда сказал – Войне конец! Как дети, плакали солдаты От наступившей тишины. Последний залп из автомата — За не вернувшихся с войны! Осталось двадцать миллионов Лежать безвременно в земле, Убитых новых сверх ньютонов Мы потеряли в звёздной мгле. Мы никого не позабыли, Ваш подвиг в памяти храня. Чтим безымянные могилы При свете вечного огня!

О грозной юности далекой Пытаюсь детям рассказать. Страну от участи жестокой Ушли мальчишки защищать. Конец июня, сорок первый, Звонок последний отзвучал. Мы, как невесты в платьях белых, И до рассвета школьный бал! От первой в жизни папиросы Казались мальчики взрослей. Краснея, нам дарили розы… Как заливался соловей! Сулил открыть нам мир огромный, Всю даль не пройденных дорог! Внезапно куст сирени вздрогнул, Певец любви для нас умолк…

Сколько лет и зим с той поры прошло? Сорок первый год, как забыть его? Он ушел в века, постарели мы, Те, чья молодость началась с войны. Шили девушки платья белые, Но пришлось одеть шинель серую. До сих пор в ушах школьный вальс звучит. Во сырой земле гармонист лежит. Раз в году сирень по весне цветет. Что наделал ты, сорок первый год!

Четыре года дождь свинцовый калечил нас и убивал, Десятки жизней миллионов тогда земной шар потерял. Лежат в земле сырой солдаты, недолюбвшие ребята, Но долгу верные сыны. Не позабыты ваши лица, в земле сокрыты семена, Неперевёрнутой страницей остались ваши имена. И по весне, в начале мая, когда черемуха цветет, В строю незримом шаг чеканя, ведут герои нас вперед!

А над полем дым, не задуть его, У Аксиньи сын позабыт давно. Долго плакала по старшому мать, Сорок первый год всех косил подряд! Нет давно в живых уж Аксиньи той, А Иван меня не назвал женой. Не узнала мать, что ты был убит. Похоронная у меня лежит… Безусый мальчишка семнадцати лет, Висит в черной рамке твой школьный портрет, На мир вопросительно смотрят глаза. Вот все, что осталось, солдат, от тебя! Когда по ночам сон ко мне не идет, Я вижу опять сорок первый тот год, Июнь на исходе, поникла сирень, Ровесники наши одели шинель. Мешок за плечами, в руках автомат, А вслед горемычные бабы глядят. И слышу, как мать до сих пор голосит, Молитву забытую богу творит: «Спаси и помилуй, Господь, сохрани, Солдат невредимых домой вороти, Дай силы и мужества в ратном бою, За правое дело идут на войну!» Что знает парнишка о зле и добре? С войны начинает свой путь на земле. Молитва до бога, видать не дошла, Из сотни троих пощадила война! Пошли похоронки почти в каждый дом, А женщин все больше под черным платком. Желтеют портреты, а старая мать, Их можно по пальцам теперь сосчитать, Весной к обелиску приносит цветы. Во веки веков, война, проклята ты! И те, кто толкают на гибель детей, В старух превращают невест, матерей. Ведь жизнь человеку дается одна, Подумайте, люди, нужна ли война?

Мы часто спорим о любви. Кто говорит, она в крови Родится вместе с нами, Иные уверяют, что в романе Она лишь может только быть. Что в наше время так любить, Как некогда Ромео и Джульетта, Все это выдумки поэта! Но есть другие – о любви молчат И четверть века ждут солдат, Что не вернулись с поля боя. Такие о любви не спорят, А просто за двоих живут. Они и мертвых мужей ждут. Что это – долг или любовь? Спросите лучше этих вдов. И вы услышите в ответ: «Жить без любви здесь смысла нет!»

Встала утром рано, настроенья нет. Послезавтра дата – двадцать восемь лет. Сколько слёз пролито в тишине ночной, Как же жизнь жестоко обошлась со мной! Вырваны страницы – двадцать восемь лет, Графу Монте-Кристо здесь спасенья нет! Если б поэтессой довелось мне быть, То сложила б песню, как нельзя любить!

Отраженье звёздной дрожи. Солнца зайчики, Как на вас они похожи, Одуванчики! Утром в золото одеты, К ночи – в серебро. До чего же грустно это, И чуть-чуть смешно! Ветерок едва коснулся, Облетел пушок, Человечий век короткий, Как и твой цветок!

Сколь трудно в бренный мир вступаем, Об этом знает только мать. Мы одиноки от рожденья, Нам в одиночку умирать.

«Что случилось, скажи, сердце, Почему так стало тесно Вдруг тебе в груди моей? Виноват ли соловей?» Его песня о любви у кого жизнь впереди. А твои волненья зря, Он поёт не для тебя. Всё прошло, всё миновало, Ничто радовать не стало, На душе так пусто, худо… Неужели веришь в чудо?

Для жизни тысяча причин — То сердце чуда всходов ждёт. Пути прочерчен след морщин, Что пахарь борозду ведёт. Пусть голова совсем седа, Но для любви запрета нет. Поэту возраста года В размере строк – семнадцать лет!

Когда по весне запоют соловьи, Прожитые годы покрепче запри. Открой душу настежь, забудь о былом. Никто здесь не знает, что будет потом!

У меня есть два друга — Карандаш и бумага. Может быть и немного, Но других мне не надо. С ними век я горюю И стихами заплачу. Вряд ли кто-то узнает, Что меж строк я запрячу. Кто понять вдруг захочет, От того уж не скрою, Что ночами писала И слезами, и кровью.

Что делать мне, друзья? Покоя сердцу нет. Зачем пришла сюда? Кто может дать ответ?

Прости, Господь, меня! Хочу задать вопрос. Зачем так много зла, Потоки горьких слёз Обрушены на нас? Прошу ответь, Творец, В чем виноваты мы? Настанет ли конец Бессмысленной вражды И воцарится мир? Все как один пришли С открытою душой. Ужели куклы мы В руках у силы злой, Толкающей на грех? Здесь трудно не грешить, Рожденным во грехе. А истина лежит Под спудом на замке. А ключ на дне морском? Как отыскать его В пучине темных вод? Наверное, никто Из смертных не найдет. Жизнь слишком коротка. Но человек упрям, Пытается понять, Зачем нам разум дан И как им управлять, Не совершая зла? Тем более, что мы Лишь гости на Земле. Кто были прежде нас Теперь скажи мне, где? В чем тайна бытия? И нам путь предстоит Проделать же такой. Кто в этот смысл проник, Конечно не земной. Наш разум не созрел? Мы здесь всего рабы С рожденья до конца. Плоть наша – кандалы, Свободна лишь душа. И дух твой только в ней? Горит огонь любви У каждого из нас. Пока живём, должны Беречь, чтоб не угас. Иначе мы ничто? Мы зря жизнь проживём, Оставим грязь и смрад. Богатства не возьмем, Ни почестей, наград. Они там не нужны? История за нас Расставит имена. В последний смертный час Поймем, что жизнь – игра, А мы актеры в ней? Быть может, ты статист, Но рукоплещет зал, Ведь истинный артист, С талантом роль сыграл, Лишь в душу заглянул. Талантливы здесь все, Пока огонь горит!

Я детей рожала Легче, чем стихи, Ты в глаза украдкой Мои загляни, Были бирюзовы, Смыла всё слеза. Приговор суровый — В старости одна. Дети разлетелись, Опустел наш дом. Стало неуютно И пустынно в нём. Ты покинул первый, Дети гнёзда вьют. Я уж не пеняю На свою судьбу. Но в себя всё ж верю — Зацветёт мой сад. Выросли все дети, Дождалась внучат.

Люблю я эту улицу Невесть какой длины, Стоят всего три дома По обе стороны, И носит имя странное На всей земле одна, Ленивка стародавняя, Прабабушка Кремля.

В который раз уж зарекаюсь Себя не мучить и тетрадь. Но только полночь наступает, Всё повторяется опять. Опять пишу, рву не читая, Но строчки новые спешат. Смогу ли выплеснуть, не знаю, Чем переполнена душа. Её волнует и тревожит, Каким грядущим будет день. Умоет землю чистый дождик Иль смерть закружится над ней. Проснутся ль птицы на рассвете, И будет солнце ликовать? Каким оставим нашим детям Вселенной дар – Планету-Мать.

Чем весь век куковать, Лучше ночку пропеть. Не обидно потом Соловьем умереть. Песнь останется жить И сердца согревать. А девчонкам весной На ромашке гадать. Посулит им судьба И обманет потом, Не бывать в небесах, Коль рождён не орлом. Я мечтаю в полёт В сине небо взметнуть, Даже если оно И раздавит мне грудь!

И мечтаю хоть раз, Видеть строки свои На печатных листах. Чтобы помнили вы И сумели понять, Как по жизни прошла, Чтоб до неба достать. Я с любовью жила!

Если любишь меня, Верь в такую, как есть. Быть другой мне нельзя, Живы совесть и честь. Им меня и судить, А другим не дано. Ведь душою кривить Все привыкли давно. Я пришла в этот мир, Уверяли – хорош. Всё неправда – кумир Продается за грош.

Разгулялась вьюга, Не видать дороги. Выйти в одиночку Не под силу многим. Если не уверен — Не рискуй напрасно, Лучше сиди дома, Жди погоды ясной. Невтерпёж поспорить? Выходить – так скопом! Или жизнь немало Нам дала уроков? Скольких закрутила Вьюга в одночасье. Это мужья наши, Сыновья и братья. Себя не щадили, Торили дорогу. Веник не сломаешь, Если веток много!

Люблю я Русь за удаль, За детскую беспечность, Пожалуй, всего больше, Люблю за человечность. Была под игом бита, Другая бы упала. А вот земля родная Сильнее только стала. Горжусь, что мать родила Меня под этим небом, Хотя и не досыта Порой кормила хлебом. Отцы наши, деды Покорно век влачили. История припомнит Зло рабства и насилья. Но как умели драться За матушку-Россию! И нас, детей и внуков К тому же приучили. Для всех открыты двери, Кто с миром к нам приходит, Как в старину не сладко Встречали с хлебом-солью. Наверно, Русь загадка, Давно ль в лаптях ходила, Но на планете первой Путь к звёздам проложила!

Пиши, поэт, свои стихи Не ради денег или славы. И не для собственной забавы Ключи к сердцам людей ищи. Они наивны, словно дети, Витают где-то в облаках. А над Землёй сгустился мрак Беды, невиданной доселе. Она исходит от больных, От обезумевших от власти. Лечебниц нет пока, к несчастью, Чтоб изолировать таких. Открой глаза людские шире, Слова обязан высекать. Правофланговый должен знать, Как неспокойно ныне в мире!

А годы уходят, а жизнь всё короче, А рана на сердце болит, кровоточит. И время не лекарь, бессильны врачи, Потомки, заприте войну на ключи! Я видела ужас своими глазами. Десятой вам доли того не сказали, Что нам довелось в те года пережить. Вы лучше, мудрее обязаны быть! На женские плечи упало немало. Ведь скольких детей мать тогда потеряла. С тех пор на земле ни жива, ни мертва, Как страшно и больно смотреть ей в глаза! Нет зла в этом мире страшнее, Когда человек превращается в зверя. Спешите вакцину найти, доктора, Чтоб с нашей планеты исчезла война!

«Я пришла к тебе, любимый, Что ж меня ты не встречаешь? Двери наглухо закрыты, Холод в сердце проникает…» «Успокойся, дорогая, Себя мучаешь напрасно. Что прошло – не повторится, Нам с тобою не встречаться!!» «Ты ли это, мой любимый, Говоришь слова такие? Пусть в разлуке, но мы вместе, Души наши неделимы!» «Узнаю тебя, родная! Ты живешь, покуда любишь! Но течет лишь жизнь однажды, А другой уже не будет!» «Без тебя я, мой любимый, Ничего не замечаю, Спать ложусь, встаю с рассветом, Твое имя повторяю!» «Ты наивна, дорогая, Как была при первой встрече. Чем помочь тебе, не знаю, Я давно уж вольный ветер!» «Не терзай себя, любимый, Не стучи в мое окошко, Я люблю тебя, ты слышишь? Мой единственный, хороший!» «Я такой любви не стою, Ты придумала, родная! За любовь твою и память, Я колени преклоняю!» «Ты прости меня, любимый, Я должна склонить колени, Незаслуженно счастливой» Была долго, к сожаленью! «Ах, моя ты поэтесса, Как гордился б я тобою! Но до срока мы расстались, Знать была то божья воля!» «Рифмоплёт я, мой любимый, Просто ты завысил цену. Знай, от нашего союза Внуки нам придут на смену!»

Я люблю тебя, Россия, Для меня ты край родной. Нет страны, пожалуй, в мире Искалеченной такой. Сколько раз бывала бита, Продавалась с молотка, Воскресала вновь с улыбкой И не мстила никогда! Всё врагам свои прощала, Всех пыталась оправдать. Жаль, что ценят тебя мало, Дорогая наша Мать.

Почему так плохо Мы живём в России? Старики не помнят Милость, чтоб просили. Нынче тянем руку, Просим подаянье. Виноватых нету. Божье наказанье! В чём мы виноваты, Что живём в загоне. Неужель готовят Русичей на бойню?

Мать-Земля, прости Ты детей своих. Кровожадней, злей, Как захватчики. Даже царь зверей Кошкой кажется Пред двуногими. Боже праведный! Ты вглядись вокруг, Что творится здесь, Зазевался чуть — Всё готовы съесть!

Жизнь – это ярмарка. Всё продается, покупается. И даже так берётся У тех, кто растеряется. Мы все сюда приходим Бесхитростными нищими, Лишь под конец считаем, Как много стало хищников!

Нет на свете Правды, Не было, не будет! И напрасно только Ищут ее люди. Что такое Правда? Это – лишь понятье, Ничего не стоит Поменять, как платье. Многолика правда, Облик не имеет. Кто стоит у власти, Ею и владеют. Бились мы за Правду, Жизни не щадили, А потом её же Ложью объявили. Прикрывая правдой Свое вероломство, Как в глаза глядите Своему потомству? Птица – Феникс Правда Сказка-небылица, В цену три копейки На пяти страницах. Легче в стоге сена Отыскать иголку. В иллюзорной правде — Никакого толку! В наше время трудно Верить в небылицы, Люди, оглянитесь, Правят единицы. Сверху нам диктуют — Сами вне закона. Позабыть успели — Вышли из народа. Я таких жалею, Опьяненных властью. Снится им свобода И простое счастье!

В погоне вечной за деньгами, Чтобы натешить плоть свою, Забыли – здесь сдаем экзамен, Не погаси в душе свечу! Пока горит, ты людям нужен, Оставь частицу им тепла! Не дай душе проникнуть стуже, Тогда душа – обитель зла! Кто разменял себя по блату, Оставив душу под залог, Огонь продал за горстку злата, На вечный страх себя обрек! С ним неуютно даже летом, А о зиме что говорить? Совсем не надо быть поэтом, Лишь пусть свеча в душе горит!

Вы прежде солдаты, мужчины, Земля оказала вам честь Бороться со злом и насильем, И жизнь делать лучше, чем есть. Обязаны вы, чтоб планета Осталась всегда молодой, Запомните заповедь эту — На ваших плечах шар земной. В руках у вас воля и сила, Вам в муках дала это мать, Мужчины, мужчины, мужчины, Не дайте ей больше страдать! Все матери нашей планеты В тревоге сейчас за детей, Стоят частоколом ракеты, Стучится война в нашу дверь! Смеяться положено детям, Коль были на свет рождены. За это солдаты в ответе, Хранители нашей земли!

Двадцатый век жестокий самый Для человечества, Земли. Себе мы сами роем яму, Стоим у роковой черты. Проникли в атом и нейтроны, И космос стали бороздить, Но ради власти, денег звона Готовы ближнего убить! Пожаром пахнет на планете, Живем средь зарослей ракет. Проснемся завтра на рассвете? Быть может да, а может – нет… Не дайте этому случиться, Земля людей – она одна, Постройте крепкие темницы, Где век закончит свой война!

Еще немного, век двадцатый Закончит путь свой на Земле. Быть может, в двадцать первом атом Служить откажется войне. И, наконец, очнутся люди, Не станут больше враждовать Убеждена, что так и будет, У нас одна планета-мать. И без того наш путь недолгий, У каждой жизни нет цены, И пусть различны наши боги, Но от рожденья мы равны!