Вдали гремел гром, эхом проносясь по пустым улицам.

— Рид, те грозовые тучи сейчас нас накроют, куда мы идем?

Люси задавала этот вопрос уже раз десятый за последние полчаса, но так и не получила ответа. Почему-то Рид предпочитал оставить их цель в тайне, хотя видно было, что он сильно возбужден. Он смотрел на нее с таинственной улыбкой, напоминая этим мальчишку, и тащил ее за собой по самому творческому району города. Она хихикала, как девчонка.

Прошло несколько дней после ее свидания со Стивеном, и она почти не виделась с Ридом, не считая тренировок. Потом вдруг он вдруг пригласил ее на ужин и «посмотреть кое-что» после. Учитывая район, в который они приехали, она решила, что это, скорее всего, какое-то шоу, но когда они вышли из ресторана, было уже позже одиннадцати ночи, поэтому идей у нее не осталось.

— Летний дождь тебя не убьет. Мы уже почти на месте. — Он потянул ее в темный переулок.

Она стала сопротивляться:

— Что такое ты хочешь показать мне на темной улочке?

Он приблизился и слегка провел большим пальцем по ее щеке.

— Ты мне доверяешь, Лу?

Глядя в его светло-коричневые глаза, от жаркого взгляда которых у нее внутри все таяло, она прошептала:

— Конечно, я тебе доверяю.

Его полные губы растянулись в улыбке:

— Тогда закрой глаза.

Она уже готова была спорить, но что-то в его взгляде помогло ее ресницам тут же опуститься. Наградой были его легкие поцелуи поверх век.

Рид провел ее по переулку еще шагов десять, затем остановился. Она услышала, как он открывает ключом тяжелую дверь, затем он снова повел ее вперед. Она безумно хотела открыть глаза, но боялась испортить сюрприз. Жуя нижнюю губу, она ждала, пока он закрыл за ними дверь, а затем стал перемещаться туда-сюда по комнате, делая что-то, что она не могла разобрать на слух. При этом он постоянно повторял, чтобы она держала глаза закрытыми.

Наконец, он приблизился к ней сзади, обнял за талию одной рукой, а другой закрыл глаза.

— Черт, я уже начинаю сомневаться по поводу этого всего.

Она услышала страх в его голосе.

— Почему?

— Потому что я не уверен, что ты оценишь. Вдруг тебе не понравится.

Люси наклонила голову и повторила его слова:

— Ты мне доверяешь?

* * *

Комната была черной как смоль, за исключением одной детали: прожектор, установленный в углу, высвечивал стоящий по центру мольберт. На нем к пробковой доске был прикреплен нарисованный углем портрет Люси… обнаженной.

— Ты доверяешь мне? — сказала она.

Доверял ли он? Искусство — всегда что-то очень личное. У Люси были все причины сейчас обидеться, даже если, кроме них, этот портрет никто не увидит. Все равно он позволил себе такой шаг, не спросив у нее разрешения.

Рид предпочитал думать, что он не знает, что заставило его сделать такой безумный шаг, как запечатлеть обнаженную Люси. Он обманывал себя. Было что-то в ней, что-то в том, как он себя чувствовал рядом с ней, что пробудило его спящую творческую сторону. Этого было достаточно, чтобы он обзвонил несколько студий и нашел парня, который за несколько билетов на его матч согласился предоставить ему на несколько дней помещение и необходимые материалы.

И вот плод его вдохновения.

Он не знал, примет ли она этот подарок или нет, в любом случае он не мог держать это в тайне, как маленький грязный секрет. Но уже не имело значения. Кто не рискует, тот не пьет шампанского.

Он глубоко вдохнул, при этом его грудь уперлась в ее спину, затем медленно выдохнул.

— Ну вот. — Он опустил руку. — Можешь открыть глаза.

Люси вдохнула, потом прикрыла рот рукой и прошептала:

— О, Боже!

Рид не понял, было ли это сказано в положительном смысле или отрицательном, но очень надеялся, что первое. Хотя он сердцем чувствовал каждый мазок, он изучал свою работу и старался увидеть ее глазами Люси. Линии и завитки, прочерченные углем, изображали ее на кушетке в агонии страсти. Спина выгнута, голова чуть повернута вбок, волосы в беспорядке разметались по диванной подушке. Ее правая нога подушечкой упирается в пол, будто бы для устойчивости, другая остро согнута в колене, пальцы немного задраны вверх. Правая рука вытянута вдоль тела и исчезает между ног, в то время как левая обхватывает правую грудь, так что набухший сосок выглядывает между пальцев.

Но его любимая часть — это ее лицо. Сквозь густую челку просматривалась бровь, всегда выгнутая, когда Люси переживала сильнейший всплеск удовольствия. Ее глаза были закрыты и густые темные ресницы элегантно касались слегка порозовевших щек. Ее распухшие от поцелуев губы были чуть приоткрыты, как будто сквозь них только что прорвался судорожный выдох. А возле уголка глаза расположилась крошечная веснушка в форме сердечка, деталь, которую большинство бы не заметили, но которая для него определяла разницу между Люси и любой другой девушкой.

Он пришел в себя, когда она медленно, как будто завороженная, направилась к холсту. Она вбирала в себя каждую деталь портрета, как будто он висела в картинной галерее. Рид стоял на границе света и тени, засунув руки в карманы, и молча наблюдал за ней.

Сегодня на ней был милый ярко-розовый сарафан. Лиф плотно обтягивал ее тонкую талию, немного сборился на бедрах, а воздушная юбка колыхалась при каждом ее движении.

— Рид, я… — Она замолкла, и он понял это как неодобрение.

— Что ты думаешь? Не бойся сказать правду.

Люси обернулась, в ее глазах застыли слезы.

— Это потрясающе! Ты невероятно талантлив! — Она снова повернулась к картине. — Ты сделал меня… — Она глубоко вдохнула, затем прерывисто выдохнула: —…красивой.

Его шаги с гулом разнеслись по комнате, когда он пересек пространство между ними, повернул ее к себе и заключил в объятия. Одной рукой он обхватил ее лицо и вытер слезинку, побежавшую по щеке.

— Ты не представляешь, насколько ты ошибаешься, дорогая! Мне понадобилось несколько попыток, чтобы хоть чуть-чуть передать твою красоту.

Она грустно улыбнулась:

— Очень мило с твоей стороны, но я и через миллион лет не выглядела бы так.

Вспыхнувшая молния резко осветила темную комнату, следом раздался грохот грома, и по стеклу застучали крупные капли дождя. Казалось, что по мере того, как нарастала гроза, в его душе поднималось отчаяние. Рид хотел устроить взбучку каждому, кто хоть отчасти виноват в том, что эта женщина перед ним не понимает, насколько она невероятна. Она не просто столь же прекрасна, как на картине. Ее чувство юмора, неуклюжесть, сострадание к окружающим и преданность своему делу — все в ней делало ее на голову выше всех женщин, которых он когда-либо знал.

Он уже хотел было это сказать Люси, как вдруг она добавила:

— Ну сам посуди, если бы я выглядела, как эта девушка на картине, Стивен сразу же был бы у моих ног.

* * *

Безумие. Рид не понимал, как она могла сказать в такую минуту что-то столь бесчувственное. Единственное объяснение — она думала о нем все время.

Какая, к черту, разница, что сперва они преследовали определенную цель — свести ее с другим мужчиной, и Рид не должен был подходить так эмоционально к их странным отношениям? Создав этот прекрасный портрет ее — для нее, — он подарил ей особую часть себя. А она отвесила ему пощечину, привнеся в этот вечер образ Стивена.

Она увидела вспышку ярости в его глазах и как несколько раз сжались его челюсти, хотя Рид и старался не выдавать свои чувства. Его мысли привели бы ее в ужас, хотя все это она, без сомнения, заслужила.

— Рид, прости! Я…

Он не дослушал. Резко повернувшись, он выскочил из комнаты прямо в разразившийся снаружи шторм. Она побежала за ним и, остановившись на пороге, увидела, как он пересек улицу. Его рубашку уже можно было выжимать.

— Стой, Рид, вернись!

Он резко остановился, но не обернулся. Его кулаки сжались, а плечи поднимались и опускались. В этот момент Рид выглядел дико, даже опасно и, о Боже, сексуально. Дрожь пробежала по позвоночнику Люси, мурашки покрыли руки, но не из-за того, что холодный дождь колотил по ее коже и пропитал насквозь волосы. Даже разъяренный, он волновал ее и пробуждал самые низменные желания. И это ее пугало и огорчало одновременно.

Когда он повернулся и направился к ней с опасным блеском в глазах, Люси подумала, что, возможно, ей стоит уходить, а извиниться позже. Но Рид уже прижал ее к кирпичной стене. Она должна была извиниться или сказать хоть что-то, но слова не приходили ей в голову, она только смотрела на ту сторону Рида, которой она никогда не знала. Его животное поведение никак нельзя было назвать милым.

— Что, скажи мне, что в этом придурке тебя так привлекает?! — кричал он. — Серьезно, расскажи мне, пожалуйста, потому что, сколько бы я ни пытался понять тебя, я просто, черт возьми, не могу!

Привлекает? Если ее кто-то и привлекал, то это был Рид. Между ними должна была быть простая договоренность, ничего больше, чем уроки, как стать женщиной, интересной для некоего хирурга-ортопеда, с которым она потом жила бы долго и счастливо, имела партнерские отношения, основанные на взаимных интересах и профессиональном уважении. И что в итоге? Теперь она уже не понимала, чего хочет. Хотя это неправда. Мозг подсказывал, что ей нужен Стивен. Но ее тело и — о, ужас — сердце хотели только Рида.

Она тряхнула головой, волосы налипали ей на лицо. Горячие слезы потекли по щекам, но она надеялась, что они перемешаются с каплями дождя, и она не будет выглядеть так же жалко, как она себя ощущала.

— Что ты хочешь от меня услышать?

Его волосы, до этого уложенные вверх, потяжелели от воды, стекавшей с них. Его светло-серая рубашка, с расстегнутым воротом и закатанными рукавами, промокла и облепила мускулистое тело. Он подпирал руками стену сбоку от ее головы и наклонился к ней еще ближе. Он вперился в нее таким взглядом, что она не в силах была отвести глаза, и когда он заговорил, его слова резали как бритва:

— Когда я в тебе, ты тоже думаешь о нем, а, Люси? Может, ты мечтаешь, чтобы это был его член, а не мой?

Она сделала ему больно, задев ранимую его часть, которая была внимательным другом и нежным любовником. Та часть его, которая, прикасаясь к ее телу, боготворила каждый изгиб, чтобы потом перенести его на холст.

Но сейчас перед ней был Рид-боец, обороняющийся потоком грубых вопросов, чтобы залечить свои раны. Но, несмотря на резкие слова бойца, она видела за ними чувства художника. Впервые она осознала двойственность его природы.

Люси прогнала мысли о том, что нужно ей, и переключилась на то, что нужно ему. Почувствовав уверенность, она обхватила руками его лицо, ладонями чувствуя щекотание его щетины.

— Никогда. — В его глазах мелькнуло удивление, но он тут же вернул на место маску. — В ту секунду, как ты прикасаешься ко мне, я теряю себя, Рид. — Она встала на цыпочки и поцеловала его в губы. — Каждый. Божий. Раз.

Раздался грохот грома, вспышка молнии осветила полуфантастические черты Рида, раскрыв его порыв. У Люси была секунда, чтобы подготовиться, как вдруг его губы впились в ее стремительнее укуса змеи и не менее смертельно.

Она застонала и подалась к нему, наслаждаясь жаркими движениями его языка. Его руки обхватили ее попу и резко прижали ее тело к его. Она почувствовала его твердый член за молнией джинсов. Прогнувшись к нему, она хотела убить малейшее расстояние между ними. Ей казалось, что без его максимальной близости она умрет.

Он просунул между ними руку, отодвинул ее трусики и вставил внутрь ее два пальца. От его внезапного вторжения она прервала их поцелуй и вскрикнула прямо в грозовое небо.

— Ради всех святых, Люси, — сказал он хрипло, — как же мне нравится, что ты всегда такая мокрая со мной. Я никогда не ощущал ничего столь же упругого и жаркого. Я хочу жить внутри тебя.

Говорить она не могла, поэтому она лишь умоляюще застонала и задвигала бедрами, чтобы заставить его двигать пальцами. Это сработало, но немного иначе. Вместо того чтобы усиленнее задвигать пальцами, он их вытащил.

— Рид, пожалуйста!..

— Не волнуйся, малышка, потерпи секунду.

Он дернул за молнию и спустил джинсы, обнажая свою эрекцию. Его член был длинный и толстый, покрытый венами и увенчанный гладкой круглой головкой. У нее возникло желание опуститься на колени и обхватить его губами, но он не дал ей возможности.

Вонзив пальцы в ее ягодицы, он приподнял ее и, умело отодвинув в сторону ее белье, он вошел в нее до предела. Люси уткнулась лицом в его шею и закусила нижнюю губу от уколов блаженства, пробиравших ее изнутри. Рид выходил и врывался, наращивая лихорадочный ритм, как будто, сбавив скорость, они бы оба погибли.

Запах мокрого камня, цветочный аромат ее мокрых волос и пряный одеколон с его рубашки, грохот небес и обрушивающегося на землю дождя — казалось, все это окутало их и изолировало от всего мира, заставив поверить, что они совершенно одни.

Он буквально пожирал ртом ее губы, линию подбородка, шею и плечи, кончики его пальцев сдавливали то место, где он яростно входил в нее. Его большие руки раздвигали ее ноги так, чтобы он мог входить как можно глубже.

Люси вонзила ногти ему в шею, повторяя собственные ощущения от впивавшихся в спину кирпичей. Дождь потоками стекал по их лицу, но они не могли моргнуть, глядя друг другу в глаза, соединяя души так же, как они соединяли тела. Она сейчас не могла думать ни об одном другом мужчине, даже и через миллион лет. В его руках она вообще не могла думать. Все растаяло, кроме одного этого момента и этого мужчины. Мужчины, который мог овладеть ею так, что ничто больше не имело значения, кроме того, как он наполнял ее, растягивал ее, завершал ее.

Очень скоро она почувствовала приближение оргазма, но она не хотела заканчивать все так быстро. Сжав зубы, она постаралась задержать его, но ощущение все нарастало.

— Дай ему прийти, малышка. Я хочу почувствовать, как ты сдавливаешь мой член. Кончи для меня, — прорычал Рид.

Во время следующих нескольких движений его зубы кусали ее кожу между шеей и плечом так, что она потеряла над собой контроль. Они кончили одновременно, точно произошел колоссальный взрыв. Когда его жаркое семя извергнулось в нее, он взревел, как страшный зверь, казавшийся чудовищем в этой темной аллее.

Люси разлетелась на мелкие осколки, которые выстрелили в грозовое небо, а затем с дождем упали обратно на ночную землю, обратно к Риду. Когда они смогли дышать ровнее, он нежно опустил ее на ноги, не отпуская от нее своих рук, словно в неуверенности, что она устоит. Он дотронулся до ее щеки, поцеловал в губы и сказал:

— Пошли домой, подальше от дождя, м?

Она улыбнулась и кивнула.

— А как насчет картины? Она испортится под дождем.

— Мы можем пока оставить ее здесь и забрать в другой день. Пошли, я приведу тебя под горячий душ и уложу в постель.

Она кокетливо выгнула бровь:

— Постель? Тебе было мало?

Усмехнувшись, он ответил:

— Мне всегда будет мало тебя, Люси, но я не имел в виду это. Я хочу отвезти тебя домой, заботиться о тебе и, уложив тебя под теплое одеяло, держать за руку, пока не взойдет солнце.

— О..

Она ждала услышать от него в ответ что угодно: язвительного комментария, извращенной фразы или сальной шутки. Но явно не чего-то такого, от чего ее сердце бы дрогнуло.

Он запер студию, поцеловал ее в макушку и, прижав к себе, повел к машине.

Возможно ли физически ощутить момент, когда твое сердце отдано другому человеку? Люси была уверена, что она только что отдала свое, а вместо него в груди осталась только странная боль.