– Ты пойдешь с той стороны, – сказал Кейн.

Он указал на вздымающуюся в небо колонну из рыжего песчаника. Кристи без слов повернулась к ней.

– Ищи пиктографы или петроглифы.

– Хорошо, – пробормотала она. – Но я не помню, что есть что.

– Пиктографы – рисунки, нанесенные краской, а петроглифы – выбитые на камне.

– Понятно.

Кристи обошла вокруг скалы, но ни на обломках, лежавших вокруг нее, ни на самой скале ничего не было.

– Нашел что-нибудь? – спросила она, встретившись с Кейном, который обходил скалу с другой стороны.

– Нет. Теперь осмотрим белую Сестру.

Под завывания ветра Кристи обошла скалу с одной стороны, а Кейн – с другой. Ничего интересного не было.

– Я так и думал, – огорченно сказал Кейн. – Все выветрилось.

– Выветрилось?

– Скалы слишком открыты всем ветрам. Ветер разрушает их. Если даже и были рисунки, то за семь тысяч лет ничего уже не осталось.

Кристи посмотрела на контуры двух каменных Сестер, простоявших рядом долгие тысячелетия. Стали ли они после этого лучше понимать друг друга?

– Как они выглядели тысячу лет назад? – задумчиво спросила она.

– Почти так же, как сейчас. Тысяча лет – небольшой срок для скалы.

– Подожди… тот рисунок на чаше…

– Что?

– Ты помнишь, как на нем были расположены детали?

Кейн внимательно посмотрел на нее.

– Неплохая идея, Рыженькая, – кивнул он.

Он повернулся и зашагал так быстро, что Кристи едва поспевала за ним.

– Куда мы идем?

– Посмотреть с другого угла.

У Кристи вырвался восторженный возглас. Улыбаясь, Кейн погладил ее по щеке – нежно и так быстро, что она не успела отреагировать.

– Самые близкие родственники анасазей из ныне здравствующих – пуэбло, живущие на востоке Нью-Мексико, – как ни в чем не бывало сказал Кейн. – У их шаманов есть одна важная обязанность – все время следить за восходом солнца.

Он взобрался на плоский каменистый уступ. Подобные уступы часто попадались на их пути, словно плато когда-то было морем, которое вдруг окаменело, и волны превратились в ровные платформы.

– Поднимайся сюда, Рыженькая, – сказал Кейт. – Уступ выше, чем кажется на первый взгляд.

Не успела Кристи потянуться к нему, как его руки обвились вокруг ее талии и он подхватил Кристи с такой легкостью, словно в него никогда не стреляли.

Но Кристи знала, что в него стреляли. Она видела шрам. Она помнила, как исказилось его лицо, когда тогда, в пруду, его вдруг скрутила внезапная боль.

– Самый важный день солнечного календаря – это день солнцестояния, – продолжал Кейн.

Он рассматривал скалу перед собой, словно на ней была нарисована карта сокровищ.

– Что ты ищешь? – спросила она.

– Что-нибудь в подтверждение того, что для анасазей это место было очень важным. Оно должно быть связано с ходом солнца.

– В таком случае нам не повезло. Солнце сегодня прячется за тучами.

Кейн улыбнулся:

– К полудню оно выглянет.

Кристи посмотрела на небо. Он прав: солнце медленно поднималось туда, где облака становились реже. Солнечный диск был так ярок, что даже через облака на него больно было смотреть.

Кейн медленно прошел несколько шагов, не сводя глаз с солнца, пока то не оказалось как раз в просвете между Сестрами. Затем он повернул налево и отмерил двенадцать шагов. Солнце скрылось за спиной рыжей Сестры.

– В день солнцестояния солнце взойдет как раз там, – сказал он, указывая на какую-то точку на восточной стороне неба. – Первые лучи будут видны оттуда.

– Откуда ты знаешь? – спросила Кристи недоверчиво.

– Я шаман, – сухо ответил он. – Пошли.

Он повел Кристи через открытое всем ветрам плато к некоей точке, расположенной в четверти мили. Ветер жалобно завывал в скалах, словно потерявшийся ребенок.

Они подошли к такой же каменной платформе. Кейн забрался на нее и протянул Кристи руку. Моки прыгнул за Кристи и встал между ними, гордо подставив морду ветрам и помахивая хвостом. Кейн обнял Кристи за плечи и нежно повернул ее лицом к Сестрам.

– В день зимнего солнцестояния, – сказал он, – солнце, если смотреть отсюда, всходит как раз между двумя пиками. Где-то здесь должна быть кива.

Кристи почувствовала, что он крепче обнял ее.

– Что такое кива? – спросила она почти шепотом.

– Пуп Земли.

Кристи посмотрела на Кейна. Он стоял так близко, что ее щека чувствовала его дыхание. Он улыбнулся ей.

– Кивой, – сказал он, – также называется круглое помещение, вырытое в земле, с крышей из кедровых балок и штукатурки.

– В земле? Почему? Здесь такая каменистая земля, не лучше ли построить ее над землей?

– Может быть. Но у анасазей было поверье, что их племя вышло из подземного мира и должно в конце концов взойти на небо. Обряд опускания в киву и выхода из нее символизирует этот исход.

– Значит, кива – это что-то вроде храма?

– Храм. Клуб. Штаб-квартира клана. Кива могла выполнять любую из этих функций.

– Или какую-нибудь другую? – предположила Кристи.

Кейн сверкнул белозубой улыбкой:

– Или какую-нибудь другую. Одно несомненно – кива для анасазей была очень важна. Они строили кивы около своих жилищ, хотя для них это представляло большие трудности. Пуэбло до сих пор строят кивы.

Кейн внимательно оглядывал местность вокруг, ища подтверждение тому, что когда-то здесь жили и умирали люди.

Ничего, кроме каменистой поверхности самого плато, где поросшего густыми лесами, где покрытого рыжими проплешинами песчаника. Платформа, на которой они стояли, была почти на краю плато, а дальше открывалось глубокое ущелье.

– Не боишься высоты? – спросил Кейн.

– Я живу на сорок третьем этаже.

– А что ты делаешь, когда тебе надо спуститься вниз, а лифт сломан?

– Как-нибудь справляюсь.

– Отлично. Пошли.

Кейн слез с платформы и подхватил ее на руки, как вчера, когда они убегали от охраны Хаттона. И снова она почувствовала, как его руки скользнули по ее груди. В его глазах мелькнул огонек, и Кристи поняла: это прикосновение не случайно. Осторожно поставив ее на землю, он отпустил ее. Моки стоял на платформе и нетерпеливо лаял, – Ты сам сюда залез, – напомнил ему Кейн. – Сам и слезай.

Моки снова залаял, забегал по платформе, но наконец нашел удобное место и спрыгнул. Он спрыгнул на какой-то камень, который вдруг рассыпался под ним, оказавшись не камнем, а комком глины. Пес удивленно отряхнулся и побежал за хозяином.

– Кейн! Это тебе пригодится?

Обернувшись, Кейн увидел, что Кристи выбирает что-то белое из кучи, в которую превратился «камень».

– Что это? – спросил Кейн.

– По-моему, что-то необычное.

Кейн взял находку Кристи, смахнул с нее слой красной глины и улыбнулся. По белому шли черные перекрещивающиеся линии.

Кристи ахнула от восхищения.

– Черепок!

– Первый, который ты нашла? – Кейн скрыл улыбку.

Кристи кивнула, и локон рыжих волос выбился из-под шапки.

– Как он здесь оказался? – спросила она. – Я что-то не вижу здесь никаких руин.

– Наверное, какой-нибудь анасази, так же как мы, пришел сюда поглядеть на пропасть. С ним был горшок с едой или семенами, и он его разбил. Он ушел, а черепки остались.

Кристи с восхищением посмотрела на платформу, на которой они недавно стояли.

– Потрясающе, правда? – сказал Кейн. – Всего лишь какой-то черепок, а через него становишься вдруг причастным к жизни человека, который умер за много столетий до твоего рождения.

– Да. – Ее слово было более похоже на вздох.

– Жалко, что мы нашли его не на земле Билли Мура, – огорченно сказал Кейн, возвращая ей черепок. – Он бы не возражал, если бы мы взяли его себе.

– А хозяин этой земли будет возражать?

– Да. Взять его без спроса – серьезное преступление. Фэбээровцы загонят тебя в могилу.

Кристи обвела взглядом плато:

– Это все общая земля?

Кейн кивнул.

– А где Ксанаду?

– Оно начинается где-то по ту сторону пропасти.

– А точнее?

– Я что, землемер? Ранчо Хаттона состоит наполовину из арендованных им настбищ, наполовину из земли, переданной ему по акту.

– Но он же не разводит скот!

– Он лучше будет платить за землю как за пастбище, чтобы не пускать на него чужой скот, – сказал Кейн. – Но давай посмотрим, может быть, найдем еще черепки.

Кристи посмотрела на кучку рыжей глины, в которой нашла черепок. Она была слишком мала, чтобы скрывать что-нибудь еще.

– Здесь нет, – с сожалением сказала она.

Кейн рассмеялся:

– Черепки обычно имеют обыкновение скатываться вниз.

Он подошел к краю обрыва. Ветер здесь был порывистый, но неожиданно теплый, словно ущелье еще сохраняло в себе летнее тепло.

Кристи встала рядом с Кейном и с замиранием сердца глянула вниз. Дно ущелья было так далеко, что его почти не было видно. Где-то внизу галдела, перекликаясь между собой, стая черных воронов.

Кристи вдруг почувствовала себя невесомой и неосознанно сделала еще один шаг к краю. Кейн осторожно взял ее за руку.

– Здорово! – вырвалось у нее.

– Голова не кружится? – заботливо осведомился он.

– Ничуть.

– Анасази тоже любили вершины плато, – произнес Кейн после минутной паузы. – Можно представить, как тяжело им было отсюда уходить! Ни одно место на Земле не сравнится с этим!

Со дна ущелья, превращаясь в пар, поднимался утренний туман.

Кристи медленно привыкала к огромным просторам этой земли и не сразу смогла оценить истинные размеры предметов на дне ущелья. Приглядевшись, она поняла, что низкорослые кустарники внизу на самом деле высокие деревья. Едва приметная тропинка была широкой дорогой. Дно ущелья, казавшееся сверху гладким, покрыто валунами размером с хижину Кейна.

Стены ущелья были причудливо изрезаны трещинами. Как и все созданное природой, оно было неправильной и неожиданной формы, но в етом и была его красота.

– Да, если остальные черепки и скатились сюда, теперь их уже не найдешь, – протянула Кристи.

– На дно мы не полезем, но под выступом мы – или скорее я – посмотрим.

Высвободив руку, Кристи подошла к самому краю и, вытянув шею, заглянула вниз. Плато образовывало выступ, своеобразный навес, похожий на человеческий нос.

– Я ничего не вижу, – сказала она.

– Под выступом скалы могли быть жилища. Он защищал их от непогоды.

Кристи посмотрела на Кейна, заподозрив было, что он ее разыгрывает, но по его лицу поняла: сейчас он так увлечен своими исследованиями, что ему не до шуток.

– Ты хочешь сказать, что анасази выбивали свои жилища в скалах? – спросила она.

– Нет. Они лишь использовали природные пещеры, которых здесь много.

– А как образовались эти пещеры?

– Представь себе два слоя каменной породы, – объяснил Кейн, вытянув две ладони, одну над другой.

Кристи кивнула.

– Если нижний слой мягче, чем верхний, то он разрушается быстрее, и получается пещера или ниша. – Он поджал пальцы нижней ладони. – Крыша из прочного камня. Остатки второго слоя поддерживают ее. Пол тоже из твердого камня.

– Здорово, – сказала она. – Дом, построенный самой матушкой-природой.

– Да, пока потолок такого дома не обвалится.

– И часто это происходит?

– В течение человеческой жизни – нечасто. За тысячу лет – думаю, часто.

– Невеселая перспектива, – вздохнула Кристи.

– Жизнь – игра, крошка. К тому же, как говорится, все там будем.

– Мрачноватая философия, – поморщилась Кристи. – И как же эти жилища выглядят сейчас?

– Ряды булыжника, словно кто-то стал мостить мостовую и не закончил.

Увидев разочарование на лице Кристи, Кейн намотал на палец ее непослушный локон.

– Так это же хорошо, – успокоил ее он. – Если бы руины хорошо сохранились, их бы давно уже заметили и нанесли на карту, а там бы местные жители растащили булыжники на свои нужды.

Он отпустил локон Кристи и повернулся лицом к ущелью.

– Слишком близко к полудню, – сказал он, – так что тени нам вряд ли помогут. Ищи под выступом скалы, там, где белый камень встречается с камнем цвета твоих волос.

Кристи усилием воли заставила себя отвернуться от человека, становящегося ей все дороже, и не думать о его нежном прикосновении к ее волосам.

– Ищи кострище, – подсказал Кейн. – Анасаэи отапливали свои жилища дровами, а золу и мусор сбрасывали прямо в ущелье.

– Длинная и тонкая черная полоса? – спросила она.

Он пригляделся.

– Нет, это слой каменного угля. Кострище – это скорее небольшое пятно. – Он вдруг вытянул палец: – Вот как там!

Кристи вгляделась туда, куда показывал его палец. В двухстах футах от них на склоне ущелья чернело пятно, обозначающее вход в пещеру.

– Видишь? – спросил Кейн.

– Да! А вон, слева, еще одно!

– Да, в ста футах от первого, – заметил и он. – А видишь вон тот кустарник?

– Вон те заросли?

– Да. Он называется кустарник Моки.

– Почему? Они ели его плоды?

– Нет, он растет только на кострищах анасазей.

– Значит, там должны быть остатки жилищ?

– Да, там или где-то рядом.

Кейн, нахмурившись, еще несколько минут осматривал склоны ущелья, но больше ничего не обнаружил. Он снял рюкзак, достал бинокль и принялся пристально рассматривать то место, где рос кустарник.

– Да, если там и есть руины, то кустарник все скрывает, – разочарованно сказал он. – Может быть, ничего уже не осталось.

Он продолжал разглядывать склоны, не говоря больше ни слова.

– Что ты ищешь? – спросила Кристи.

– Смотрю, где можно спуститься.

– Но это же пропасть!

– Я это уже заметил.

Кристи подавленно замолчала. Закончив осмотр, Кейн передал ей бинокль и рюкзак.

– К кострищу от вершины плато ведут каменные ступени, – сказал он. – Оставайся здесь, а я пойду разведаю.

– Может быть, я…

– Никаких «может быть», – резко перебил ее Кейн. – Ты остаешься.

Кристи скорчила обиженную гримасу.

– Спуск чертовски труден, – вздохнул Кейн. – Я не уверен, что сам смогу одолеть его.

– Тем более, тогда уж лучше я. У меня по крайней мере легкие не прострелены.

– Нет. Ты не знаешь своих сил.

– А ты знаешь?

– Знаю.

Она умоляюще посмотрела на него.

– Послушай, – сказал Кейн, – если ты пойдешь, то мне придется не спускать с тебя глаз, потому что ты не попросишь помощи, даже если она тебе понадобится. Это не игрушки.

Кристи поняла, что проиграла. Она действительно будет для него обузой. А в беде он ее не бросит. Не такой он человек.

– Ладно, – согласилась Кристи. – Буду хотя бы камешки с обрыва бросать, чтобы не было скучно.

– Не скучай, родная.

Кейн наклонился к Кристи и быстро поцеловал ее. Прежде чем она смогла перевести дыхание, он уже скрылся.

Кристи смотрела не отрываясь, как Кейн осторожно спускается по найденной им тропинке. Она вела к небольшому островку земли, на которой укоренилось несколько корявых кедров и сосен. Он двигался так легко, словно это был гладкий пол его собственного дома.

«Да что он, горный козел?»

У Кристи перехватило дыхание, когда он легко спрыгнул с горного уступа на место первого кострища – там, где ничего не росло. На секунду он было потерял равновесие.

– Кейн!

Но не успела она крикнуть, как он снова обрел равновесие и как ни в чем не бывало продолжил путь.

Дрожащими руками Кристи поднесла бинокль к глазам. Кейн добрался до пещеры. Она видела в бинокль, как он исследует ее, ища остатки деревянных балок, черепки или другие подтверждения того, что когда-то здесь было человеческое жилье.

– Ну как, нашел что-нибудь? – крикнула Кристи, когда терпение ее уже иссякло.

– Пока нет, – донеслось в ответ.

Кейн скрылся в пещере, Затем снова появился.

– Черное пятно не кострище, – крикнул он. – В глубине пещеры источник, и вода всю ее размыла.

Кристи разочарованно смотрела на Кейна, пробиравшегося теперь к другой пещере. Когда он скрылся из виду, она подошла к тому месту на краю обрыва, с которого, как ей казалось, она сможет увидеть его.

Кристи глянула вниз, но ничего, кроме кружившегося воронья и деревьев, казавшихся не больше кустов, не увидела.

– Господи! – пробормотала она. – Один неверный шаг – и…

Она присела на ствол изогнутого, почти стелющегося по земле кедра, росшего неподалеку. Отсюда она не видела Кейна, но слышала, как он ходит под уступом.

Появился Моки, набегавшийся вволю, и лег у ее ног.

Кристи посмотрела на небо. Облака редели, сквозь них проглядывало почти по-летнему яркое небо, и там, где на землю не падали тени облаков, она начала прогреваться.

Расстегнув куртку, Кристи легла на гладкий, отполированный ветром ствол кедра, наслаждаясь лучами выглянувшего солнца, ласкавшими ее лицо. Тени облаков бежали по земле, отчего и сама земля казалась чем-то движущимся и живым.

Полузакрыв глаза, Кристи следила за этим калейдоскопом теней, словно погружаясь в первобытные слои своего сознания. Мир супермаркетов и бетонных мостовых ушел далеко-далеко, уступив место миру естественных законов солнца и земли, ветра и времени.

Вдруг на лицо Кристи легла тень. Кристи села и огляделась.

Солнце только что зашло за белую Сестру, и та отбрасывала длинную широкую тень, которая, судя по всему, не скоро должна была переместиться.

«Эх, только что я так удобно устроилась!» – огорчилась Кристи. Она нехотя поднялась, осматриваясь в поисках другого прогреваемого солнцем местечка. Моки тоже поднялся, готовый следовать за ней.

В дюжине ярдов слева от Кристи лежала яркая полоска света, похожая на гигантский нож. «Нож» был образован просветом между Сестрами. В ширину он достигал не больше десяти футов, и его острие указывало на край обрыва, как раз на то место, где сейчас находился Кейн.

Эффект был потрясающим. Кристи вспомнила слова Кейна о том, какое значение анасази придавали солнцу.

«Что же значил для них этот солнечный „нож“? – думала Кристи. – Поклонялись ли они ему, боялись ли его? Одно ясно – он не мог быть им безразличен».

Кристи вошла в полосу света и прошла по ней к самому краю обрыва. Вдруг она заметила почти под ногами смутный рисунок. По мере того как свет становился ярче, рисунок становился отчетливее. У Кристи замерло сердце.

На самом краю обрыва маленький горбатый человечек играл на своей флейте.