– Вот оно! – крикнула Кристи. Кейн услышал ее. – Быстрее! Солнце не стоит на месте!

– Солнце, может быть, и нет, но скала никуда не денется, – откликнулся он.

Когда Кейн появился на краю обрыва, солнце действительно передвинулось, но освещало рисунок еще ярче.

– Вот он, сукин сын! – удовлетворенно произнес Кейн.

Он присел на корточки рядом с рисунком, осторожно поглаживая неровную поверхность камня. Рисунок был стершийся, но это, несомненно, был он – символ могучей жизненной силы.

Острие солнечного «ножа» указывало прямо на кончик его волшебной флейты.

Кейн посмотрел на Кристи. Глаза его тоже светились радостью жизни.

– Ты принесла мне удачу, – просто сказал он.

– При чем здесь удача?

– Удача – это все, Кейн бросил взгляд на Сестер, а затем посмотрел на часы.

– Ровно полдень.

– И что?

– Ты знаешь, какой сегодня день?

Кристи задумалась на минуту.

– Двадцать первое сентября, – ответила она, не придавая этой дате никакого значения.

– Да. Сегодня – день осеннего равноденствия, когда солнце стоит прямо над экватором и день равен ночи.

Голос Кейна, как и его глаза, был полон жизни и согревал Кристи так же, как солнечный «нож».

– Смотри, – сказал Кейн. – Острие ножа касается флейты Кокопелли ровно в полдень дня осеннего равноденствия.

– Анасази это знали?

– Если у тебя слишком короткое лето, чтобы вырастить бобы, то что бы ты отдала за то, чтобы знать, когда дни растут, а когда укорачиваются?

– Десятую часть урожая, – не задумываясь ответила она.

Кейн улыбнулся:

– Я думаю, что, анасази готовы были отдать больше.

Он снова погладил рисунок. Осторожность, с какой он дотрагивался до камня, напомнила Кристи, что так же бережно он держал чашу тогда, в музее.

С тех пор как она впервые увидела Кейна, прошел лишь день. Но это если мерить время по законам мира бетона и супермаркетов. А если жить по законам мира солнца и земли, ветра и времени – прошла целая жизнь.

– Родная, – тихо сказал Кейн.

Кристи не сразу поняла, что Кейн назвал ее этим бережным словом – так естественно оно звучало.

– Что? – прошептала она.

– Ты не трогала рисунок?

– Нет. Как только я его увидела, я позвала тебя.

Кейн вопросительно посмотрел сначала на пыль песчаника на своих пальцах, а затем на Ко-копелли.

– В чем дело? Разве изображение не настоящее? – со страхом спросила Кристи.

– Разумеется, настоящее. Настолько настоящее, что кто-то пытался его стереть.

– Но зачем?! Ведь это настоящее произведение искусства!

– Может быть, тот, кто это делал; ничего и не имел против Кокопелли, а хотел уничтожить что-нибудь другое?

Кейн задумчиво оглядел местность.

Вдруг они услышали лай Моки. Казалось, он доносился из-под навеса.

– Он что, упал с обрыва? – испуганно спросила Кристи.

– Не думаю, – сказал Кейн, но пошел посмотреть.

Моки стоял на валуне в восьмидесяти футах от края обрыва, радостно махая хвостом, словно боевым знаменем, и выжидающе смотрел на них.

Кристи тревожно посмотрела на Кейна.

– Моки не стал бы так радостно вилять хвостом, если бы он провалился туда, – сказал Кейн. – Значит, есть другой путь в пещеру.

– Может быть, Кокопелли как раз и показывает этот путь?

– Возможно. Как знать, может быть, поэтому кто-то и решил его стереть.

Кейн пошел вдоль обрыва, внимательно разглядывая каждую трещину в скале. Наконец он нашел. Это была небольшая расщелина, ведущая вниз.

– Отлично, – сказал Кейн и стал спускаться.

– Кейн! – Кристи надеялась, что на этот раз он все же возьмет ее с собой.

– Подожди, сначала я разведаю обстановку. Кейн исчез, и до Кристи донесся звук осыпающихся камешков и ругательства Кейна.

Кристи было испугалась, но тут он появился снова.

– Там отличный спуск, – сказал он. – Ты еще не передумала поиграть в горную козочку?

В ответ Кристи восторженно улыбнулась.

– Тогда подай мне мой рюкзак, – приказал Кейн и, водворив рюкзак на спину, протянул ей руку. – Осторожно, – предупредил он, – смотри под ноги.

– Ты сам только что чуть не споткнулся.

Кейн рассмеялся и пошел вперед. Расщелина была образована двумя массивными глыбами песчаника и напоминала туннель, в который приникал свет лишь с одного конца. Несмотря на предупреждение Кейна, Кристи пару раз споткнулась.

– Черт побери! – ворчала она.

– Да, эти ступени не предназначены для людей, привыкших к асфальтированным тротуарам.

– Ступени? Разве здесь есть ступени?

– Приглядись. Видишь эти отметины?

Она вгляделась в темноту:

– Вижу.

Кристи осторожно ступала, удивляясь тому, какую колоссальную работу нужно было проделать, чтобы превратить высохшее русло ручья в удобный коридор. Привыкнув к очередности ступеней, она пошла быстрее.

– Осторожно, низкий потолок, – предупредил Кейн.

Потолок действительно становился все ниже и ниже, и вскоре им пришлось идти согнувшись.

– Если так дальше пойдет, то вскоре нам придется ползти на четвереньках.

– Похоже на то, – согласился Кейн.

В двадцати футах впереди уже показался кусок голубого неба. Там отчетливо слышался лай Моки. Последние десять футов им действительно пришлось ползти на четвереньках.

Кейн с трудом протиснулся в узкую щель выхода.

– Отлично придумано, – сказал он. – Ребенок с заостренной палкой может отразить целую армию.

– В школе нам говорили, что анасази были мирными земледельцами.

– Все эти твои профессора – бывшие хиппи-шестидесятники, – усмехнулся Кейн, – Никто не будет без причины строить жилища в скале над обрывом. Чтобы старики срывались вниз?

– Послушать тебя, так эта екала – неприступная крепость.

Кейн протянул ей руку.

– Держись. – И он вытащил ее на поверхность.

В первый момент Кристи не почувствовала земли под ногами и машинально шагнула назад.

– С тобой все в порядке? – спросил Кейн, поддерживая ее.

– Я не привыкла ходить по воздуху.

– По-моему, ты стоишь на камне.

Кристи наконец отдышалась и взглянула на Кейна. Он выжидающе смотрел на нее.

– Со мной все в порядке, – ответила она. – Ты меня убедил, у жилища в скале есть свои преимущества, и прежде всего – это выживание.

Моки прыгал, словно резиновый мячик, ожидая, когда же они продолжат путешествие. Его бесспорным преимуществом были четыре ноги, на которых он крепко стоял.

Кейн резко махнул на него рукой. Этот жест подействовал на собаку словно удар бичом. Моки перестал прыгать. Еще один взмах руки – и он встал как вкопанный.

– Впечатлительный, – сказала Кристи.

– Из него могла бы выйти неплохая охотничья собака.

– Почему же не вышла?

– У меня судимость. Мне запрещено иметь оружие, даже охотничье.

В голосе Кейна не было горечи – всего лишь констатация факта. Сейчас ему было не до горьких мыслей – его глаза тщательно осматривали скалу.

– Здесь еще ступеньки, – сказал он. – Следуй за мной и повторяй в точности все мои движения. Как в детской игре, только здесь все серьезно. Поняла?

– Поняла.

С минуту он пристально смотрел на Кристи – действительно ли она поняла, затем улыбнулся:

– Я бы тебя снова поцеловал, Рыженькая, но боюсь, что от этого у меня закружится голова, а здесь это опасно.

– У меня бы тоже закружилась голова.

Кристи последовала за Кейном, осторожно ступая по почти стершимся от времени ступенькам. Сама бы она не прошла ни шагу от страха, но ею двигала вера в Кейна. Она ставила ноги точно в его следы.

Так, шаг за шагом, они медленно прошли футов пятьдесят. Тропинка вела их с края обрыва к большой глыбе, в незапамятные времена отвалившейся от скалы.

– У меня все равно такое впечатление, что я иду по воздуху, – призналась Кристи.

– Не смотри на небо. Смотри поя ноги. Особенно здесь.

Он остановился. Ступеньки, начиная с этого места, дальше были расположены по-другому.

– Перемени ногу, – подсказал он. – У большинства людей, когда они спускаются по лестнице, правая нога – ведущая. Здесь же нужно ступать левой.

Кристи с подозрением посмотрела на него, но по его лицу поняла, что он не шутит.

– Левой так левой, – сказала она. – А почему?

– Старый трюк. Если здесь попробует пройти чужой человек, который не знает об этой хитрости, он непременно свалится в пропасть.

– Вот тебе и миролюбивый народ, – вздохнула Кристи.

– Уж во всяком случае, не благородные дикари-вегетарианцы, какими их рисуют все эти академики.

– Хотела бы я увидеть тебя в академии, – усмехнулась Кристи.

Кейн лениво улыбнулся:

– Да, было бы на что посмотреть.

Кристи сменила ногу. Поначалу это было неудобно, но вскоре она привыкла. Они прошли еще пятьдесят футов, как вдруг Кейн остановился.

– Черт побери, – прошептал он. – Неудивительно, что никто здесь ничего не находил. Посмотри вон на тот камешек.

– Камешек?

Кейн указал рукой.

Приглядевшись, Кристи увидела, что «камешек» – на самом деле массивная каменная плита размерам с баскетбольную площадку и высотой примерно с Кейна.

– Да-а, – протянула она, – вот так камешек!

«Камешек», очевидно, откололся от «носа». С точки зрения геологии событие произошло недавно, поскольку края глыбы были неровными, еще не сглаженными ветром.

– Посмотри на ступеньки, – шепотом сказал Кейн.

Едва заметная линия стершихся ступенек вела к краю плиты и там заканчивалась.

– Конец пути? – разочарованно спросила Кристи.

– Может быть, а может быть, и нет. Посмотрим.

Спустившись еще немного, они вдруг заметили, что в земле, у самого края плиты, там, куда вели ступени, чернела яма.

Кристи вглядывалась в черное пятно, не в силах сдержать своего восхищения.

– Это она? – спросила Кристи с замиранием сердца.

– Она самая.

Не сводя глаз с каменной плиты, Кейн крепко сжал руку Кристи и рассмеялся от восхищения.

Кристи вдруг тоже рассмеялась, забыв, что она находится на опасной горной тропе. Она, казалось, сейчас полетит, словно птица, над этой древней землей.

Перед ними из тени вырисовывалась стена, построенная руками человека.

– Посмотри, какие толстые балки, – указал Кейн.

– Какие балки?

– Кедровые, которые поддерживают крышу.

Из тени появился Моки. Казалось, он сейчас умрет от желания присоединиться к хозяину. Но приказ был «оставаться на месте». Морда пса выразила такое неудовольствие, что Кристи не могла не рассмеяться.

– Я не хочу, чтобы он проломил крышу кивы или разбил какой-нибудь горшок, гоняясь за крысами.

– Крысами?

– Не такими, как в Нью-Йорке. Здешние крысы как раз любят селиться в таких развалинах.

– Крысы… – задумчиво протянула Кристи. – Значит, Моки наполовину терьер?

– Моки – все что угодно.

Когда они подошли к груде камней, на которой их ждал Моки, Кейн остановил Кристи.

– Подожди, – сказал он. – Руины могут быть опасны. Стены часто бывают шаткими, а крыша прогнившей. Да и сам камень…

Кейн посмотрел на огромный камень, упавший в доисторические времена и закрывающий вход в пещеру. Осталась лишь небольшая щель. Камень, казалось, был готов снова упасть.

– Не нравится мне этот камень, – раздумчиво проговорил Кейн.

– Но тем не менее в пещеру ты полезешь?

– Да.

– Тогда я с тобой.

Кейн понял, что переспорить Кристи не удастся.

– Хорошо, родная. Но будь осторожна, смотри под ноги.

Кейн потрогал ногой песчаник у входа в пещеру. Он казался твердым, словно каменная глыба, упав, спрессовала его.

Но когда Кейн сделал первый шаг, от песчаника откололся довольно большой кусок и, покатившись, упал на дно пещеры.

Кейн посмотрел на Кристи.

– Рискнем, – сказала она. – Риск – благородное дело.

Кейн спустился вниз и протянул руки Кристи.

Внутри пещеры было прохладно и темно, лишь из щели струился слабый свет.

– Подожди, пусть глаза привыкнут к темноте, – сказал Кейн.

Приглядевшись, Кристи увидела, что скрывала каменная плита.

– Господи! – вырвалось у нее.

– Аминь, – отозвался Кейн.

В пещере был выстроен, можно сказать, целый дом, отлично сохранившийся, кроме одной обрушившейся стены. Тот кусок стены и крыши, который был виден снаружи, оказался всего лишь частью сложного строения шириной почти в сто футов, со множеством комнат, располагавшихся где в два, где в три, а где и в четыре этажа – в зависимости от высоты каменной «крыши».

– Как хорошо все здесь сохранилось! – удивилась Кристи.

– Сохранилось отлично, – согласился Кейн. – На всем юго-западе, пожалуй, не найдется столь хорошо сохранившейся постройки анасазей.

– Сколько же ей лет?

– Точно не уверен, но вход в пещеру похож на те, что типичны для культуры Меса Верде. Середина двенадцатого века. Самый расцвет империи Чако. И почти сразу после расцвета – начало заката.

Кейн еще раз огляделся вокруг и позвал Моки. Тот не замедлил присоединиться к ним.

– Почему ты позвал его? – спросила Кристи.

– Он лучше чувствует почву под ногами, и, если пол будет грозить обвалиться, он первый это поймет.

– А что, есть такая опасность?

– Честно говоря, да. Так что я пойду разведаю обстановку, а ты пока оставайся на месте.

Кристи снова хотела было поспорить, но суровый взгляд Кейна осадил ее.

В одной из комнат наверху появился Моки. В шерсти его запуталась солома. Кристи неожиданно почувствовала отвратительный запах и поморщилась.

– Он нашел крысиное гнездо, – сообщил Кейн.

– Здорово! – без энтузиазма сказала Кристи. Кейн рассмеялся:

– Надеюсь, ты не боишься испачкаться? Имей в виду, здесь не прибирались уже тысячу лет.

Он потрогал стену.

– Твердая. – Он был доволен. – Судя по всему, эта комната была построена раньше остальных.

– Откуда ты знаешь?

– В ней полно мусора. Анасази часто строили в своих жилищах новые комнаты, а старые использовали как кладовые. Иногда здесь они даже хоронили мертвых. А иногда мертвых просто выбрасывали на кострища вместе с мусором.

Кристи поморщилась:

– От чего это зависело? От социального статуса покойника?

– Некоторые считают, что да.

– А ты?

– Во всяком случае, я ни разу не слышал, чтобы на кострищах находили погребальные предметы. А в комнатах и склепах – сколько угодно.

– Значит, социальный статус.

– Я считаю, да. Но я всего лишь гробокопатель и сукин сын.

Кейн прошел вдоль стены, проверяя ее на прочность во всех местах. Убедившись, что она вполне прочна, он повернулся к Кристи.

– Если я скажу, чтобы ты оставалась здесь, ты, конечно же, меня не послушаешь, – предположил он.

– Послушаю, но ненадолго.

– «Ненадолго» – это как?

– Пока ты не отвернешься.

– Так я и думал.

– Ты же сам сказал, что я – твоя удача. Неужели ты хочешь оставить свою удачу? Кейн неохотно улыбнулся:

– Хорошо, моя рыжая удача. Но в таком случае двигайся бесшумно, словно привидение. Что-то не доверяю я этой каменной глыбе. Когда я прикоснулся к ней, мне показалось, что она дрожит.

Кейн медленно пошел вперед, держась за стену. Край опасной глыбы был всего лишь в дюйме от его плеча.

Кристи осторожно следовала за ним. На ощупь каменная плита была холодной и казалась вполне надежной, но Кристи не очень верила в эту надежность даже и без слов Кейна.

– Похоже на многоквартирный дом, – хмыкнула она.

– Примерно.

Они вошли в другую комнату. Она была пуста, если не считать огромной кучи соломы на полу. Здесь зловоние было еще сильнее.

– Здесь жили тысячи поколений крыс, и каждое из них внесло свою лепту в эту кучу, – прокомментировал Кейн. – Вонь как в Нью-Йорке.

– Разве в Нью-Йорке стоит вонь?

– Особенно летом.

– Похоже, ты все же иногда бываешь там, – заметила Кристи.

– Иногда приходится.

Наклонившись, Кейн через низкий дверной проем вошел в третью комнату. Кристи последовала за ним.

Когда глаза их привыкли к темноте, перед ними стал вырисовываться интерьер комнаты. Пол был ровным и сравнительно чистым, стены покрыты красной глиной. В некоторых местах глина отвалилась, и была видна деревянная плетеная основа.

– Ивовые прутья, – ответил Кейн на невысказанный вопрос Кристи.

– Смотри, – воскликнула она, – здесь какой-то узор!

Она дотронулась до эллипса, выложенного белыми камешками, вставленными в необычайно толстый слой глины.

– Этот слой глины вовсе не укрепляет стену, – отметила Кристи. – Он здесь просто для красоты.

– Как и краска.

Кристи удивленно подняла глаза кверху. Верхняя часть комнаты когда-то была расписана узорами, напоминающими те, что она видела на горшках и вазах.

– Приглядись, – сказал Кейн. – Видишь отпечатки рук?

Кристи подошла ближе к стене. На поверхности глины действительно виднелись отпечатки рук. Она приложила свою руку к одному из них. Ладонь Кристи легко легла в холодный отпечаток, сделанный почти тысячу лет назад.

Рука, когда-то построившая этот дом, была меньше, чем рука Кристи, с короткими, словно обрубки, пальцами. Кристи пощупала стену другой рукой, словно желая лучше понять жизнь древних обитателей этого дома.

– Так давно… – сказала она. – И так по-человечески.

Кейн положил свою руку поверх руки Кристи, словно сравнивая их величину.

– Да, – сказал он, – так по-человечески.

От его прикосновения по телу Кристи пробежала теплая волна. Ее рука ощущала холодный отпечаток древности и тепло жизни.

– И целых тысячу лет здесь не ступала нога человека, – прошептала Кристи.

Кейн хотел было что-то ответить, как вдруг его взгляд упал на пол.

– Черт побери!

Он поднял с пола какой-то предмет и поднес его к слабому свету.

– Не может быть! – разочарованно сказала Кристи.

– Как видишь, может.

То, что нашел Кейн, было окурком вполне современной сигареты.

С некоторым отвращением Кейн понюхал окурок.

– Он был брошен здесь полгода или год назад, не раньше, – заключил он.

Он прочитал надпись на окурке:

– «Данхилл».

– Кто такой Данхилл? – спросила Кристи.

– «Данхилл» – это сорт сигарет.

Кристи побледнела.

– В Ремингтоне такие сигареты не продаются, – сказал Кейн. – Здешняя публика предпочитает сигареты попроще и покрепче. «Данхилл» – сигареты для элиты.

Кристи вспомнила красивую белокурую четырнадцатилетнюю девочку, которая как-то увидела в журнале рекламу сигарет и после этого не давала прохода всем местным мальчишкам, пока одному из них наконец не удалось каким-то образом раздобыть для нее пачку.

– Ты… – Кристи откашлялась, – ты знаешь кого-нибудь, кто курит этот самый «Данхилл»?

– Угадай.

– Джо, – прошептала Кристи.

Это был не вопрос, но тем не менее Кейн ответил:

– Да, эта шлюшка, что успела побывать под всеми местными ковбоями.

Кейн щелчком отбросил окурок и вытер пальцы о джинсы.

– Ну что ж, посмотрим, насколько ее дружок успел здесь все попортить, – сказал он.

– Какой дружок? Хаттон?

– Не думаю. В последнее время Джо-Джо больше клеится к индейцам.