Мимо Кристи на огромной скорости проезжали пустые фургоны, направлявшиеся в горы, чтобы забрать скот на зимовку в долины. Солнце светило ярко, но в воздухе уже чувствовалось приближение зимы.

«Может быть, Запад и изменился, – думала Кристи, ведя машину, – но по крайней мере две вещи остались неизменными: большие грузовики и узкие дороги».

По обеим сторонам шоссе виднелись узкие пыльные дороги, ведущие к домикам, которым было уже более ста лет. Кристи помнила запах, этих домов, помнила, как скрипели они по ночам, когда дул сильный ветер и ветви деревьев царапали стекла окон. Она помнила, как подростком глядела сквозь слезы в зеркало, висящее над дешевеньким туалетным столиком, и спрашивала себя, почему Бог дал ей ум вместо такого лица и тела, увидев которые, все мужчины побежали бы за ней с высунутыми языками, как собаки.

Погрузившись в воспоминания, Кристи совсем забыла о сестре. Конец сентября в этих краях выдался довольно холодным, поля и луга уже опустели, а деревья на крутых склонах гор покрылись где краснотой, а где позолотой. Но небо было таким бездонно-голубым, что на него больно было смотреть.

Окрестности Ремингтона поражали суровой, скупой красотой. Кристи нравились эти места. Они вызывали у нее не очень счастливые воспоминания детства, однако она по-прежнему любила суровые величавые горы на фоне яркого неба.

Кристи свернула с шоссе на узкую асфальтированную дорожку, ведущую в Ксанаду. Впереди показались ворота, по обеим сторонам которых тянулся длинный забор. Перед воротами, на которых красовалась табличка «Посторонним вход воспрещен!», стоял охранник, всем своим видом подтверждавший слова, написанные на табличке. Кристи подъехала ближе и увидела, что густые ели скрывают пропускной пункт, оборудованный по последнему слову техники. Питер Хаттон надежно отгородил свои владения от всего остального мира.

Охранник выступил вперед. Он был одет в джинсы, судя по всему, тщательно отутюженные и, похоже, даже накрахмаленные, и белую рубашку, также отутюженную и накрахмаленную. На поясе у него висел пистолет, а на рубашке виднелась такая же пятиконечная звезда, как у шерифа Деннера. Под звездой была металлическая пластинка с фамилией: САНДЕРС.

Кристи вспомнила слова Кейна, что шериф превратился в охранника Ксанаду. Интересно, подумала она, как жители Ремингтона относятся к тому, что их денежки идут на охрану роскошных владений всемирно известного модельера.

– Чем могу вам помочь? – спросил охранник.

В его голосе не слышалось вопроса, а лишь самая малая толика вежливости. Всем своим видом он показывал, что поставлен здесь не для того, чтобы кому-нибудь помогать.

– Я Кристи Маккенна из нью-йоркского журнала «Горизонт».

– Все журналисты обязаны зарегистрироваться в пресс-центре гостиницы. Вечер для журналистов состоится завтра.

Кристи внимательно посмотрела на него своими серо-зелеными глазами.

– Я здесь не в качестве журналиста, – ответила она так же холодно, как разговаривал с ней Сандерс, – а по личному приглашению мистера Хаттона.

Охранник скептически смерил ее взглядом и ушел в свою будку.

– Маккенна? – переспросил он.

– Да.

– У меня здесь список гостей по личному приглашению, но вашего имени здесь нет.

Кристи холодно улыбнулась:

– Пожалуйста, сверьтесь у вашего начальства.

Сандерс подошел к телефону, расположенному прямо на двери будки с внутренней стороны, и набрал номер.

Кристи ждала, удивляясь про себя, почему вдруг в Ремингтоне такая суровая охрана. В детстве она привыкла к тому, что на Западе все двери нараспашку.

– Говорит охрана главного входа, – послышалось из будки. – Здесь некая мисс Маккенна, говорит, что хочет видеть Самого.

Кристи не слышала, что ему ответили, да ей и не нужно было слышать: все отразилось у Сандерса на лице.

Он бросил на Кристи быстрый взгляд.

– Да, да, – сказал он в трубку, – хорошо.

Потом помолчал.

– Да, сэр, хорошо, – повторил он через минуту.

Повесив трубку, он крикнул внутрь будки:

– Хаммонд!

Появился второй охранник, на вид совсем молодой.

– Извините, мисс Маккенна, – на этот раз вежливо обратился к ней Сандерс. – Нам здесь никто ничего не сообщает. Добро пожаловать.

– Спасибо.

– Хаммонд проводит вас. Мистер Хаттон сказал, что для вас приготовлена комната.

– Спасибо, я остановилась в гостинице.

– Но мистер Хаттон…

– Спасибо, – перебила его Кристи. – Мистер Хаттон знает – или должен знать, – что я журналистка, а не его личный гость.

– Как вам угодно.

Хаммонд сел на переднее сиденье рядом с Кристи. Совсем юный, нет и двадцати, решила она. У него тоже были пистолет и звезда, но чувствовалось, что ему с ними неловко. Он смущенно взглянул на Кристи:

– Прямо через ворота, мэм.

Тяжелые деревянные ворота раздвинулись.

Поначалу вокруг дороги тянулись ели, сквозь просветы в которых ярко зеленели луга. У Кристи вдруг возникло непонятное и неприятное чувство: пейзаж красив, но что-то в нем не то.

– Нечасто приходится ездить с вооруженной охраной, – заметила она. – Неужели Запад действительно такой дикий?

Хаммонд покачал головой:

– Нет, мэм.

Дорога, петляя, вела на плато, поросшее карликовыми кедрами и можжевельником.

– Просто мистер Хаттон так всегда принимает особых гостей.

– Значит, я особый гость?

– Да, мэм.

– И много у вас бывает особых гостей?

– Не знаю, я здесь недавно охранником.

«Недавно, но уже научился держать язык за зубами», – подумала Кристи.

Примерно через две мили дорога расширилась. Этот участок был посыпан гравием, судя по всему, появившимся здесь совсем недавно. Они пересекли плато и спустились в низину. Впереди виднелся сосновый бор.

Кристи опустила стекло. Она наслаждалась такими знакомыми запахами лугов и сосен.

Высот в небе парил ястреб. Кристи залюбовалась свободным полетом птицы, жалея о том, что не может быть такой же свободной, как она. В лучах солнца хвост ястреба казался огненно-рыжим.

– Какой изумительный цвет! – восхитилась Кристи.

Хаммонд бросил взгляд на ее рыжие волосы.

– Вы, случайно, не родня этой птице? – широко улыбнулся он.

Кристи не сразу поняла, что он имеет в виду, а догадавшись, рассмеялась.

Хаммонд посмотрел на нее взглядом опытного мужчины, так не вязавшимся с его юным лицом.

Дорога вилась между двумя холмами, покрытыми золотом осенних листьев, и Кристи невольно снизила скорость, чтобы полюбоваться на красоту осени.

Ранчо Ксанаду в ширину достигало мили, а в длину – трех. Большую часть ранчо занимали луга и пастбища с небольшими прудами, окруженными ивами.

В глубине долины, у подножия горного хребта, виднелась роща уже совсем пожелтевших осин. Желтые листья ярко вырисовывались на фоне синего неба и белых облаков.

Вилла Хаттона была построена причудливо: она словно повторяла очертания гор. Большой дом с огромными окнами, в которых отражались горы и небо, стоял на небольшой возвышенности, а внизу располагались небольшие постройки, разбросанные на первый взгляд в беспорядке, но на самом деле их расположение было тщательно продумано. Похоже было, что здесь приложил руку японский дизайнер. Все здания гармонировали с окружающим пейзажем и казались даже частью его.

– Потрясающе! – воскликнула Кристи. – Сколько же миль занимает ранчо?

– Оно занимает оба плато и уходит далеко в горы. Точно указать границы трудно. Эх, сколько земли пропадает даром!

Кристи удивленно посмотрела на него.

– Сколько коров здесь можно было бы пасти! – добавил Хаммонд.

Кристи вдруг поняла, почему, несмотря на красоту пейзажа, ей казалось, что в нем чего-то не хватает.

– Но здесь нет ни одной коровы. Кроме тех, что зажарят для завтрашней вечеринки, – сказал Хаммонд. – А ведь это чуть ли не лучшее пастбище во всем штате. Сколько пастухов осталось без работы!

Кристи подумала, не был ли молодой охранник одним из этих пастухов.

– Бездействующая земля для богатых бездельников? – спросила она.

Хаммонд красноречиво пожал плечами.

– Что же случилось со скотом?

– Продан. Я думаю, мистеру Хаттону не нравилось, что коровы топчут его прекрасную траву. Или, может быть, он боялся, что корова попадет под пулю, когда он решит забавы ради пострелять.

В голосе Хаммонда чувствовалось легкое презрение. Он, конечно, рад, что здесь работает и зарабатывает неплохие деньги, но было очевидно: ему не нравятся новшества, которые пришли в Ремингтон вместе с богатым чужаком.

Кристи попыталась представить себе, как относятся местные жители к этому мультимиллионеру. Наверняка ему завидовали, его презирали и в то же время пытались урвать побольше с барского стола.

В Манхэттене Питер Хаттон считался богатым человеком, но все же одним из многих. Здесь же, судя по всему, он царь и бог.

Они проехали мимо взлетной полосы, рассчитанной на небольшие личные самолеты. Понятно, какие гости заглядывают иногда к Питеру Хаттону.

С другой стороны дороги располагалось стрельбище.

– Стало быть, Хаттон и стрельбой развлекается? – поинтересовалась Кристи.

Хаммонд усмехнулся:

– Для нью-йоркского пижона Хаттон стреляет неплохо. То есть для городского человека, – поправился он, решив, что Кристи может обидеться – ведь она тоже из Нью-Йорка. – Двое из его парней тоже неплохо стреляют.

– Неплохо для нью-йоркских пижонов? – с невинным видом переспросила она.

Хаммонд почувствовал себя неловко.

– Д-да.

– Не беспокойтесь, я все понимаю. Я выросла в Вайоминге.

– В самом деле?

Кристи кивнула.

– По вам не скажешь.

– Ну что ж, спасибо.

Охранник рассмеялся.

– Что это они делают? – Кристи показала на площадку, где трудились около дюжины плотников.

– Строят танцплощадку. Завтра будет грандиозная вечеринка!

Чуть поодаль еще дюжина человек потели вокруг огромного костра, на котором жарился чуть ли не целый бык для сегодняшней вечеринки.

Наконец дорога закончилась, нырнув под элегантную металлическую арку.

Навстречу Кристи вышел седоволосый мужчина, одетый в ковбойском стиле. Белые сапоги, темные брюки с искрой и белая рубашка с перламутровыми пуговицами были дорогими и изысканными.

– Добро пожаловать, мисс Маккенна. Меня зовут Тед Отри. Я управляющий Питера, – представился он.

Кристи одарила его профессиональной улыбкой и столь же формальным рукопожатием.

– Вы приехали вовремя. Питер как раз сейчас показывает друзьям свою новую коллекцию под названием «Сестры».

Кристи замерла.

– Какие сестры?

– Ах да, я забыл, вы же не знаете предыстории этой коллекции – Мира Бест хотела, чтобы вы смотрели на все непредвзято.

– Ну что ж, – улыбнулась Кристи, – попробую быть непредвзятой.

– Мотивы коллекции заимствованы из искусства анасазей, – продолжал Отри. – Питер здесь, в Ксанаду, сделал потрясающее археологическое открытие.

Он выдержал паузу, пытаясь произвести впечатление на Кристи, но та не спешила разделить его восторги.

– Он обнаружил древнее захоронение, – пояснил Отри. – Там были погребены две женщины, судя по всему, царского рода.

– Они и есть «сестры»?

Но Орти прервал свой рассказ:

– Впрочем, пусть лучше Питер сам расскажет обо всем. Не буду лишать его этого удовольствия. Отри провел Кристи через аккуратно подстриженную лужайку на изящное кольцо красного дерева и пригласил в огромной зал, занимавший чуть ли не полдома. Высокий, как в соборе, потолок создавал впечатление огромного пространства и придавал залу вид святилища. Две стены были сделаны из стекла, а третья представляла собой мозаичное панно из различных пород дерева. Посреди комнаты, словно алтарь, одиноко стоял камин высотой до самого потолка.

Сквозь стеклянные стены открывался живописный вид на горы. Зал заполнял мягкий дневной свет, придававший всем предметам какую-то особую красоту. Пол был тоже мозаичным.

Кристи огляделась. Среди экспонатов, выставленных в стеклянных витринах, она заметила старинную бронзовую скульптуру. «Подлинник», – уверенно определила Кристи. На стенах висели картины известных современных художников, тоже, очевидно, подлинники.

«Вот почему здесь такая охрана, – поняла Кристи. – Все вместе это потянет на несколько миллионов долларов».

Кристи переключила внимание на гостей, собравшихся в зале. Она сразу же узнала некоторых из них: Тим Кэрролл, жгучий брюнет, голливудский актер, гонорары которого составляли не меньше десяти миллионов долларов за одну картину; актриса Шеннон Прелл, подружка Тима, зарабатывавшая примерно столько же, играя сногсшибательных блондинок; Фрэнк Рорлик, писатель из Нью-Йорка, автор сверхпопулярных романов ужасов.

Других гостей Хаттона Кристи не знала, но, судя по тому, как они были одеты, это была публика столь же высокого полета. Очевидно, здешний высший свет, незнакомый тем, кто живет к востоку от Скалистых гор.

Никто не обратил внимания на Кристи, ибо взгляды всех были устремлены на одну из витрин. Кристи вопросительно посмотрела на Отри. Тот молча поднес палец к губам.

– …так что все свидетельствует в пользу того, что эти две женщины принадлежали к высшей аристократии. В могиле найдены изумительные украшения: несколько килограммов изделий из бирюзы и около шести тысяч изделий из Черного янтаря. Туловище черепахи, которую вы видите, сделано из твердого глинистого сланца, встречающегося только на островах Королевы Шарлотты в Британской Колумбии. Для инкрустации использован калифорнийский перламутр. Мои археологи сказали, что в захоронении должна быть вторая такая черепаха, поскольку наши «сестры», очевидно, были жрицами. Можете себе представить, как мне не терпится найти вторую черепаху!

В лекторе Кристи узнала Питера Хаттона. Высокий, стройный, с волнистыми волосами, он был безупречно сложен, обладал улыбкой сибарита и голосом бродаейского актера, которым поначалу хотел стать, однако быстро понял, что в качестве модельера он сможет зарабатывать больше.

– Жемчуг, – продолжал Хаттон, – добыт из раковины моллюска, называемого «морское ухо». Ближайшее место, где встречается этот моллюск, – Малибу.

Гости восторженно ахнули.

– Данная находка свидетельствует о том, что империя Чако была достаточно сильной, чтобы приобретать драгоценные материалы за тысячу миль, а ее ремесленники отличались изысканным вкусом и мастерством. Произведения искусства, созданные ими, не уступают найденным в гробнице Тутанхамона.

Хаттон сделал эффектную паузу и улыбнулся своей знаменитой улыбкой.

Интересно, нравится ли Джо-Джо быть рядом с таким красавчиком или между ними существует соперничество?

– Эта находка вдохновила меня, – рассказывал Хаттон, – не только как художника. Она поможет всем нам лучше понять культуру древних обитателей американского континента. До сих пор об ана-сазях было почти ничего не известно. Теперь же приходится признать, что тысячу лет назад существовала обширная империя, простиравшаяся от пустыни Нью-Мексико до плато Колорадо и обладавшая высокой культурой.

Хаттон оглядел гостей, наслаждаясь эффектом, который производили его слова. Наконец он заметил Кристи.

– Извините. – И прошел к ней через весь зал грациозной походкой манекенщика. Хаттон был не во вкусе Кристи, однако она с удовольствием смотрела на него – как на хорошее произведение искусства.

Красота Джо-Джо производила точно такое же впечатление. Люди восхищались Джо не столько потому, что она им действительно нравилась, сколько потому, что в обычной жизни такая красота почти не встречается – она возможна лишь на небесах или в кино.

– Кристи! Мы знакомы не первый день, а я только недавно узнал, что ты сестра Джо. Все еще не могу поверить!

Хаттон взял Кристи за руки, не скрывая своего удовольствия.

– Здравствуйте, мистер Хаттон.

– Питер. Для тебя я – Питер. А ты для меня – Кристи. Договорились? – Он улыбнулся.

Впервые в жизни Кристи была рада тому, что росла в тени красоты Джо-Джо, иначе сейчас, без опыта прошлых лет, она бы чувствовала себя неловко рядом с таким красавчиком.

– Мистер Хаттон…

– Питер.

– Питер. О тебе столько всего говорят, но действительность превосходит все рассказы!

– Вот именно, – он подмигнул ей, словно у них был общий секрет, – обо мне много чего говорят. Но как правило, забывают сказать хоть что-нибудь хорошее.

Кристи рассмеялась. Хаттон склонился к ней и прошептал на ухо:

– Как, например, Джо. Почему она никогда не говорила, что у нее сестра тоже красавица?

– Это она красавица. А я… ну, в лучшем случае неплохо сложена.

Хаттон оглядел Кристи с головы до ног.

– Позволь с тобой не согласиться, – улыбнулся он, – я все-таки всемирно признанный эксперт по женской красоте.

С нескрываемым удовольствием обняв Кристи за плечи, Хаттон подвел ее к гостям.

– Я тут показывал своим друзьям сокровища Ксанаду. Потрясающая красота!

В Хаттоне чувствовалась энергия, заражавшая всех вокруг, поэтому неудивительно, что он всегда был в центре внимания.

– Осторожно, детишки, не сболтните чего лишнего: здесь представитель прессы, – шутливо предупредил он.

Гости заинтересованно посмотрели на Кристи.

– Ну, ну, испугались, – усмехнулся Хаттон. – Не бойся, Тим, она вовсе не собирается писать про твою очередную интрижку.

Тим поморщился, а все остальные рассмеялись.

– Дамы и господа, – продолжал Хаттон, – позвольте представить вам Кристи Маккенну! Лучший в Америке эксперт по моде! Не верите – спросите в журнале «Горизонт».

В толпе раздались восторженные ахи. – Шеннон, – сказал Хаттон, – ты загораживаешь всю панораму. Я-то с удовольствием смотрю на твою пухленькую попочку, но думаю, что Кристи все-таки интереснее смотреть на витрину.

Шеннон рассмеялась и отошла.

При одном взгляде на выставленные сокровища Кристи сразу поняла: перед ней действительно произведения искусства, равные которым трудно сыскать.

Амулеты из бирюзы и ожерелья из черного янтаря тщательно отполированы. Росписи на вазах и горшках асимметричны, но эта асимметрия не случайна, а художественно оправдана. Костяные и каменные наконечники вырезаны с таким изяществом, что и сейчас, по прошествии многих веков, кажутся прекрасными. Не было и намека на ту грубоватость, с которой у нее ассоциировалось искусство анасазей.

Кристи не скрывала восхищения. Хаттон был счастлив.

– Ну как? – только и спросил он.

– Невероятно! Это что-то первобытно-первозданное.

Хаттон довольно улыбнулся:

– Подожди, ты еще не видела самого главного.

Он протянул ей открытую шкатулку из красного дерева, обитую внутри мягким зеленым бархатом.

– Посмотри!

Кристи заглянула внутрь. На бархатном дне шкатулки лежала черепаха величиной с мужскую ладонь. Туловище было сделано из тщательно отполированного черного глинистого сланца, голова и шея инкрустированы перламутром, перламутром же были украшены лапы черепахи. У основания шеи – воротник из бирюзы, глаза – два отполированных бирюзовых камешка.

Но не удивительное мастерство древних умельцев потрясло Кристи. Главная ценность необычной фигурки все же была не в этом. Черепаха будто унаследовала глубокую мудрость своих создателей. Казалось, она знает сокровенные тайны бытия.

– Потрясающе, правда?

– Да, – просто ответила Кристи.

– Это самое лучшее, что создали анасази. – Голос Хаттона дрожал. – Да что я говорю! Клянусь всеми своими деньгами, это одно из величайших произведений мирового искусства!

Кристи не скрывала своего восхищения.

– Она из Ксанаду?

– Да. Все, что ты здесь видишь, из каменной пещеры, которую мы нашли в прошлом году.

Кристи склонилась над шкатулкой, разглядывая черепаху. От одной из задних лап был отколот небольшой кусочек перламутра, и это, как ни странно, придавало черепахе еще больше изящества.

– Можешь взять ее в руки, – разрешил Хаттон, вынимая черепаху из шкатулки с предельной осторожностью. – Подержи, потрогай.

Кристи осторожно положила черепаху на ладонь, дотронулась до ее панциря. Поверхность была прохладной. Бирюзовый воротник подогнан так тщательно, что на ощупь нельзя почувствовать, где кончается бирюза и начинается перламутр.

– Археологи сказали, что пещера является склепом двух сестер царского рода, – рассказывал Хаттон.

– Когда я в школе проходила историю анасазей, нам говорили, что они были простыми земледельцами.

– Теперь все учебники переписываются заново. Археологи делают все больше новых открытий, связанных с анасазями, по всему плато Колорадо. Хаттон говорил с таким вдохновением, что Кристи невольно им залюбовалась. Его голубые глаза были такими же глубокими и яркими, как небо Колорадо.

– Последние находки подтверждают, что существовала империя анасазей, обширная и сильная, – продолжал Хаттон. – Это, кажется, признано уже всем научным миром. Их столица находилась недалеко от современного Нью-Мексико. Они создали систему дорог, пронизывающую все Колорадо. Кристи снова перевела взгляд на черепаху. Современный мастер такого не создаст.

– Наши археологи считают, что пещера находилась почти на самой северной границе империи Чако, – рассказывал Хаттон. – Примерно здесь, где мы сейчас стоим, проходила граница одной из величайших империй древнего мира.

– Это все равно что здесь, в Колорадо, обнаружить гробницу Тутанхамона! – вставила Шеннон Прелл.

– Да об этом можно сделать потрясающий фильм! – воскликнул Тим. – Никто еще не предъявлял прав? Тогда я первый!

Хаттон улыбнулся, продолжая смотреть только на Кристи. Он осторожно положил древнюю черепаху в ее теперешнее современное убежище.

– Представляю, что ты чувствовал, когда впервые увидел ее! – сказала Кристи. – А можно увидеть саму пещеру?

– К сожалению, нет. Там небезопасно.

– Ну, я думаю, не опаснее, чем пройти в полночь по Манхэттену, – пошутила Кристи.

– Раскопки повредили стены пещеры, и они могут рухнуть в любую минуту.

– Жалко!

– Да, очень. К тому же археологи меня убьют, если я снова покажусь там. Они до сих пор не могут мне простить, что я уже и так многое оттуда вынес. Но что мне было делать? А если бы потолок обрушился и навсегда похоронил под собой эту черепаху?

– И конечно, именно эта черепаха вдохновила тебя на создание новой коллекции? – спросила Кристи.

– Вот ты какая! – погрозил пальцем Хаттон. – Не опережай события. К своим журналистским обязанностям приступишь завтра. А сегодня ты просто мой гость.

– Если честно, то здесь я не ради репортажа. Мне нужно увидеть Джо-Джо. Где она?

Хатгон удивленно посмотрел на Кристи:

– Я не видел ее со вчерашнего дня. Я думал, что она отправилась в Нью-Йорк встречать тебя.