Сам зал заседаний был невелик — ни мест для зрителей, ни галереи для представителей прессы. Разведывательный комитет был одной из немногих законодательных групп на Капитолийском холме, которым позволялось работать конфиденциально.

На заседании присутствовало всего пять сенаторов. Председательствовал изысканный джентльмен с Юга по имени Хорас Самптер.

Из остальных сенаторов Дэни узнала только одного — знаменитого Джона Фицроя, отпрыска одной из самых старинных и могущественных политических фамилий. В сенате он занимал одно из двух мест, отведенных Коннектикуту, — положение, которое скорее всего останется за ним пожизненно.

Другие сенаторы, восседающие в кожаных креслах, казались смутно знакомыми, особенно потому, что все они были похожи друг на друга — крупные, волевые, властные мужчины. Независимо от политических убеждений все они были облачены в строгие, консервативные костюмы.

Как специалист по тканям, Дэни машинально отметила лощеную шерстяную униформу сенаторов. Костюмы из тонкой шерсти были визитной карточкой вашингтонской элиты, точно так же как шелковые тоги — знаком отличия самых влиятельных римских патрициев.

Дэни задумалась о том, протянут ли дорогие, добротные костюмы сенаторов столько, сколько продернутый золотой нитью шелк, который ей довелось увидеть в Лхасе. Вряд ли. Для тибетцев древний шелк был предметом поклонения, святыней, осязаемым мостом, ведущим ввысь. А шерстяные костюмы считались просто одеждой.

В центре зала заседаний на подиуме располагался роскошный стол в форме подковы с пятнадцатью солидными кожаными креслами. Здесь же было предусмотрено небольшое пространство для штатного персонала. Подковообразная форма основного стола невольно привлекала внимание присутствующих к свидетелям — двум мужчинам и женщине, разместившимся за специальным столом.

Дэни приоткрыла рот, узнав одного из мужчин.

Лхаса находилась на другом краю земли, однако Шон Кроу выглядел в темном костюме, белой сорочке и темно-зеленом галстуке не менее внушительно, чем в спецодежде альпиниста и с щетиной недельной давности.

Дэни с трудом заставила себя отвести взгляд от Шона. Второй мужчина за тем же столом был высоким, с черными, густыми, коротко остриженными волосами, военная выправка в его фигуре ощущалась, даже когда он сидел.

Сначала Дэни показалось, что его лицо покрывает густой загар, но когда неизвестный повернулся к сидящей рядом женщине, Дэни поняла, что он чернокожий. За всю свою жизнь Дэни ни разу не встречала более привлекательного мужчины.

Если бы на него довелось взглянуть Микеланджело, размышляла Дэни, то Давид гениального художника был бы высечен не из белого, а из черного мрамора.

Мужчина что-то пробормотал женщине, сидящей в середине. Она держалась гордо и уверенно, но явно не имела отношения к военной службе.

Когда женщина закончила совещаться с негром, Дэни увидела, что она уже немолода, что тонкие черты ее лица с возрастом смягчились. Она казалась воплощением яростной энергии и ума. Ее щеки и зеленые глаза слегка подчеркивал макияж — искусный, но незаметный.

Дэни с одобрением заметила, что женщина достаточно уверена в себе, чтобы позволить своим рыжим волосам седеть самим по себе, а не заниматься бесконечной и неблагодарной окраской.

— Кассандра Редпас, — прошептал Джонстон на ухо Дэни.

Вот чем объясняется ее уверенность, поняла Дэни. Кассандра Редпас была первой женщиной — заместителем главы ЦРУ, послом США и известным историком.

— Какое отношение она имеет к Шону? — еле слышно спросила Дэни.

— Она босс Шона. Прошу вас, тише.

Пока Дэни размышляла над тем, что Кассандра Редпас возглавляет «Риск лимитед», в комнату из двери за подковообразным столом вошел шестой сенатор. Приветливо помахав рукой Кассандре, он занял свое место.

Редпас ответила на приветствие улыбкой и кивком и что-то сказала Шону, сидящему справа от нее.

Когда Шон склонился, чтобы прошептать что-то на ухо Редпас, он оглянулся через плечо и заметил Дэни рядом с Элмером Джонстоном. Кроме легкого прищура, он ничем не выдал себя.

Однако у Дэни возникло ощущение, что он не рад вновь увидеться с ней.

«Вы никому и ничем не обязаны».

«Приятно слышать, — зло подумала Дэни, — но я предпочитаю платить долги».

Легонько коснувшись ее локтя, Джонстон повел Дэни к единственному ряду кресел вдоль стены зала.

Как только они разместились, председатель кивнул свидетелям.

Заседание началось.

— Посол Редпас, мы рады вновь видеть вас в Вашингтоне, — произнес Самптер. — Ваша мудрость и проницательность как нельзя кстати.

Он помедлил, чтобы откашляться и поправить галстук, словно сомневался, что тот находится на положенном месте.

Нервный жест? Дэни задумалась. Или же он просто из тех мужчин, которые вечно озабочены безукоризнен-.ностью своего вида?

— Это необычное заседание, посол Редпас, — продолжал Самптер, — и потому вам будет полезно узнать о его целях.

— Я ценю вашу любезность, сенатор, — ответила Редпас, — но могу заверить: все мы точно знаем, почему оказались здесь. Не все присутствующие в этом зале в восторге от существования «Риск лимитед».

Самптер потрогал золотую булавку галстука и снова откашлялся.

— Как бы то ни было, ваша частная организация работает на благо общества.

Сенатор Фицрой зашевелился в кресле и стукнул ручкой по столу. Этого негромкого звука хватило, чтобы отвлечь внимание от слов Самптера.

— Разоблачение вами преступных связей между министром обороны Мексики и колумбийскими наркодельцами стало шедевром разведывательного гения, — продолжал Самптер, слегка повысив голос.

— Благодарю, — сдержанно отозвалась Редпас.

— Как и успешное обнаружение тайных вкладов Фердинанда Маркоса, — добавил Самптер, — и конфискация расщепляемых материалов русских в Цюрихе.

Редпас просто кивала и ждала. Она понимала, что после череды льстивых похвал прозвучит упрек.

— Откровенно говоря, ваши успехи вызывают раздражение у некоторых профессионалов из правительственных разведывательных служб, — сообщил Самптер.

— «Риск лимитед» не конкурент правительственным организациям, — возразила Редпас. — Мы всего лишь частное предприятие.

Ручка Фицроя все быстрее и громче постукивала по столу.

— Со связями во всем мире, — напомнил Самптер.

— Транснациональные корпорации вполне законны.

— Разумеется.

— Судить о деятельности «Риск лимитед» можно по действиям наших противников, сенатор.

— Как вы сказали? — недоуменно переспросил Самптер.

— В результате помощи «Риск лимитед» итальянским властям, расследующим преступления коррупции, — объяснила Редпас, — сицилийская мафия предложила награду в сто тысяч долларов за мою смерть.

Самптер искоса взглянул на Фицроя, стук которого приобрел оскорбительный оттенок.

Редпас словно не слышалала Фицроя.

— Союз русских преступных синдикатов уничтожил агента «Риск лимитед» в прошлом году на Брайтон-Бич, — продолжала Редпас, — а второму нашему агенту устроили засаду, когда он допрашивал свидетелей в прошлом году в Калифорнии.

— Полагаю, в этом перечислении заслуг есть какой-то смысл? — вмешался Фицрой. Редпас смерила его взглядом.

— Да, сенатор, — холодно ответила она, — вы правы. Наши враги — враги всех цивилизованных людей. Однако, будучи частной организацией, мы лишены того профессионального преимущества, которое обычно распространяется на особых агентов правительственных служб.

— О чем это вы? — с вызовом осведомился сенатор.

— Об официально санкционированной секретности. — С этими словами Редпас повернулась к Самптеру. — Следовательно, — продолжала она, — «Риск лимитед» старается быть как можно более незаметным. Мы крайне обеспокоены потенциальной опасностью для наших сотрудников, возникающей в случае подобных заседаний.

Самптер кивнул. Подавшись вперед, он уставился на своего коллегу из Новой Англии.

— Чтобы обеспечить конфиденциальность, — произнес Самптер, — протокол нынешнего заседания, как и многих других заседаний нашего комитета, будет изъят из наших архивов.

Фицрой выслушал его с отсутствующим видом.

— Посол Редпас и ее коллеги сегодня явились сюда добровольно, — продолжал Самптер. — Потому нельзя допустить ни утечки информации, ни упоминаний в прессе о деятельности «Риск лимитед» и так далее.

Фицрой взглянул на часы. Секретарь склонился над креслом и что-то зашептал сенатору на ухо.

— Упомянув об этом, — добавил Самптер, — я передаю слово своему давнему другу сенатору Фицрою, который потребовал личного присутствия на этом заседании представителей «Риск лимитед».

Еще несколько секунд Фицрой продолжал приглушенно переговариваться со своим секретарем. Он рассчитал время с точностью, которую можно приобрести, лишь всю жизнь вращаясь в политических кругах: пауза была, достаточно длинной, чтобы показаться бестактностью, но не явным оскорблением.

Дэни тонко улыбнулась. Не надо было становиться завсегдатаем коридоров вашингтонской власти, чтобы понять: Фицрой не принадлежит к числу поклонников «Риск лимитед».

Лицо сенатора, так часто мелькающее в разделах новостей и светской хроники всех газет страны, в жизни оказалось одутловатым и багровым. Он пользовался репутацией пьяницы и сластолюбца.

Ничего нового, мысленно отметила Дэни. Большинство политиков Вашингтона имеют такую же репутацию.

Молодой человек в круглых очках, с лощеной внешностью студента престижного университета продолжал вполголоса совещаться с сенатором Фицроем. Секретарь перелистал несколько страниц некоего документа, указал на несколько пунктов и вручил документ сенатору.

Нетерпеливым жестом водрузив на нос бифокальные очки, Фицрой уставился на стопку бумаг. Выждав еще несколько мгновений, он развернулся вместе с креслом к столу для свидетелей.

— Благодарю вас, господин председатель, — произнес он. — Позвольте заверить моих уважаемых коллег, что с моей стороны не будет допущено ни малейшей утечки какой-либо информации.

Самптер невозмутимо кивнул.

Несмотря на сдержанные и даже любезные заявления, Дэни сразу поняла: эти двое не питают особого уважения друг к другу.

— И в то же время, — продолжал Фицрой гулким, но надтреснутым голосом, — я обеспокоен засильем частных служб в сфере международного правоприменения. По моему глубокому убеждению, вопросы жизни и смерти должны быть оставлены на усмотрение должным образом созданных правительственных структур.

Самптер слушал его невнимательно. Очевидно, Фицрой уже не в первый раз излагал подобные взгляды.

— Прежде всего, — добавил Фицрой, поворачиваясь к Редпас, — у меня возникают сомнения относительно действий частных организаций, подобных вашей.

— Потому мы и оказались здесь, — отозвалась Редпас.

— Надеюсь, вы не станете спорить, — осведомился Фицрой, — что частные агентства безопасности буквально кишат дискредитированными агентами разведки и безжалостными частными сыщиками, которые бесплатно проходят подготовку в правительственных органах, а затем продают свои услуги каждому, кто только в состоянии заплатить за них, — к примеру, транснациональным корпорациям, которые нанимают армии частных агентов за рубежом ради своей выгоды?

Редпас едва заметно улыбнулась, очевидно, забавляясь тирадой сенатора.

— Сенатор Фицрой, — ответила она, — ваше заявление перегружено нелицеприятными эпитетами и ошибочными предположениями.

Выпрямившись, Фицрой пристально уставился на нее, словно удивленный прямотой опровержения. Он открыл рот, но Редпас продолжала, не давая ему возразить:

— «Риск лимитед» нанимает лучших из бывших солдат, офицеров разведки и следователей правоохранительных органов, — сообщила Редпас. — Я сама бывший слуга общества с ничем не запятнанной профессиональной и личной репутацией, чего нельзя сказать о многих избранных должностных лицах.

— На кого вы… — начал было Фицрой.

Редпас пропустила его возглас мимо ушей.

— А что касается вашего монолога в целом, — перебила она, — могу сказать, что «Риск лимитед» действительно выполняет работу для частных корпораций всего мира. Кроме того, мы работаем на иностранные правительства, которым необходимы международные расследования, и на частные лица, нуждающиеся в специализированных услугах.

— В специализированных услугах… — саркастически повторил Фицрой. — В каких это из ваших «специализированных услуг» может нуждаться порядочный человек?

— Например, в совете о том, как поступить в случае похищения его близких террористами или криминальными группировками в другой стране. Мы не раз разбирали подобные случаи.

— Для кого? — не отступал Фицрой.

— Вам прекрасно известно, что мы гарантируем конфиденциальность своим клиентам.

— Это вы так говорите. А я считаю, что это просто удобный предлог.

Редпас спокойно смотрела на Фицроя с неиссякаемым терпением дипломата.

— Под личиной анонимности обычно скрываются преступления, — выпалил Фицрой.

— Я доверяю вашему огромному опыту в подобных вопросах, — невозмутимо откликнулась Редпас.

— Но ваш опыт несравненно больше, — парировал Фицрой. — Одна такая анонимная группа наняла «Риск лимитед» для убийства политических деятелей в Северной Ирландии.

Фицрой резким жестом указал на высокого чернокожего мужчину, сидящего рядом с Редпас.

Она склонилась над микрофоном. Ее голос не изменился, но зеленые глаза стали твердыми, как драгоценные камни.

— Я не понимаю, о чем вы говорите, — произнесла она.

— Я обращаюсь к вашему коллеге старшему сержанту Джиллеспи, — заявил Фицрой.

Мужчина с военной выправкой гордо расправил плечи.

— Мистер Джиллеспи, — известил присутствующих Фицрой, — ранее служил в пресловутой секретной службе британской армии, преступном подразделении, которое уже много лет подряд разбойничает в Северной Ирландии, убивая ни в чем не повинных политических деятелей и нарушая покой мирных граждан.

— Пресловутая? Преступная? — переспросила Редпас слегка дрогнувшим голосом и холодно продолжала:

— Это нелепо, сенатор. Так же нелепо, как называть армию Ирландской республики «ни в чем не повинными политическими деятелями».

— Напротив, — фыркнул Фицрой. — Разве мистер Джиллеспи не тот человек, который был отождествлен британской прессой с «солдатом три» во время официального правительственного расследования политических убийств, совершенных особыми агентами британского подразделения?

Дэни напряглась, увидев, как застыли Шон и Редпас. Поза Джиллеспи не изменилась.

— Я не знала, что на этом заседании предполагалось рассматривать военную тактику Великобритании, — невозмутимо откликнулась Редпас, — иначе я пригласила бы сюда экспертов, способных дать показания.

— Это заседание касается деятельности частных агентств безопасности и преступников, которых они нанимают, — выпалил Фицрой. — Вы единственный так называемый эксперт, который здесь нужен.

Джиллеспи склонился и что-то прошептал на ухо Редпас. Она повернулась к нему. На миг они обменялись взглядами, в которых угадывалось нечто большее, чем отношения коллег.

Редпас едва заметно качнула головой.

Джиллеспи снова что-то прошептал.

Не скрывая недовольства, Редпас прикрыла рот рукой и ответила Джиллеспи.

Его ответом стала только неожиданно мягкая улыбка и отрицательное покачивание головой.

Наконец Редпас нехотя передала ему микрофон.

Джиллеспи склонился над ним и заговорил глубоким, гулким голосом, в котором сочетались акценты жителей Карибских островов, Великобритании и Америки.

— Я Рэнальф Джиллеспи, офицер запаса двадцать второго особого подразделения военно-воздушных сил ее величества, — сообщил Джиллеспи. — Кроме того, я человек, публично отождествленный с «солдатом три» во время вышеупомянутого процесса.

Губы Редпас сжались.

— Я не совершил никаких действий, которые могли быть признаны предосудительными, — продолжал Джиллеспи. — Именно к такому заключению пришло упомянутое вами расследование.

— Расследование, проведенное в Великобритании, — уточнил Фицрой.

— «Ни в чем не повинными политическими деятелями», замешанными в расследуемом инциденте, — невозмутимо добавил Джиллеспи, — были два молодых ирландца, вооруженных десантным автоматом «Армалайт АР-15», тремя ручными гранатами и мощным девятимиллиметровым браунингом.

Фицрой застучал ручкой по столу.

— Я готов признать, сенатор, — заявил Джиллеспи, — что эти двое были наивными, но отнюдь не невинными жертвами. Позднее мы выяснили, что их подставили товарищи по ирландской республиканской армии.

— Сомневаюсь.

— Сомневайтесь в чем хотите, — отозвался Джиллеспи. — Доказательства неопровержимы. В попытке создать инцидент международного масштаба ИРА намеренно отправила этих мальчишек на смерть, как ягнят на заклание.

— Так вы признаете, что они были совсем молодыми?

— Сенатор, для людей нашего возраста половина населения мира кажется детьми.

Самптер усмехнулся.

Фицрой только нахмурился, услышав напоминание о своем возрасте.

— Если я в чем-нибудь и виновен, — добавил Джиллеспи, — так это в том, что стреляю лучше, чем эти двое молодых людей, которые пытались убить меня.

Резко повернувшись, Фицрой оглянулся на своего секретаря, который торопливо рылся в бумагах.

Слегка подавшись вперед, Редпас заговорила в микрофон, переданный Джиллеспи.

— Вас наверняка заинтересует тот факт, сенатор Фицрой, — ледяным тоном произнесла она, — что оружие, которое было в руках этих двух молодых ирландцев, приобрели на деньги, собранные в США.

Фицрой развернулся к Редпас.

— Большая часть этих денег, — продолжала она, — была безвозмездно передана ирландцам-республиканцам на северо-востоке США, составляющим самую стойкую часть ваших сторонников.

На лице сенатора вспыхнул густой багровый румянец.

— Другими словами, между мной и террористами существует связь! — прогрохотал он.

— Посол Редпас этого не говорила, — спокойно вмешался Джиллеспи. — Она всего лишь упомянула о двух конкретных фактах, предоставив другим делать выводы.

Фицрой гневно уставился на невозмутимого солдата.

Джиллеспи улыбался.

Наконец Фицрой перевел взгляд на молодого секретаря, предупредительно склонившегося над его плечом.

Восточный лоск помощника и отточенные манеры свидетельствовали о непомерных амбициях, изысканном воспитании и обширных семейных связях. Молодой человек смотрел на Джиллеспи так, словно ушам своим не верил.

Секретарь не сразу понял, что сенатор потрясает перед его лицом растрепанной пачкой бумаг. Наконец опомнившись, он нагнулся к боссу.

Прикрывая рот ладонью, Фицрой что-то прошипел вопросительным тоном. Беспомощное пожатие плеч секретаря было более чем красноречивым. Он взял бумаги Фицроя, покопался в них и указал еще на одно место.

Фицрой быстро пробежал глазами отмеченный пункт, покачал головой и одарил молодого секретаря взглядом, способным расплавить стекло.

— Уважаемый председатель, — произнес Фицрой, взглянув на часы, — секретарь только что напомнил мне, что сейчас идет слушание важного дела в комитете по торговле, членом которого я являюсь. Если присутствующие не возражают, расспросы свидетелей от моего имени будет вести мой секретарь Сидней Марч.

Самптер изобразил изумление.

— Но у меня создалось впечатление, что вы лично требовали этого заседания и обсуждения, — возразил он. — Вы хотите сказать, что его предмет больше не представляет для вас интереса?

Фицрой сверкнул фотогеничной улыбкой, которую называли его визитной карточкой.

— Отнюдь нет, уважаемый председатель, — отозвался он. — Мой интерес был основан на расследовании, проведенном мистером Марчем. Вполне резонно поручить ему допрос посла.

С этими словами Фицрой протянул приготовленные вопросы своему помощнику, поднялся, сдержанно кивнул Самптеру и покинул зал.

Сидней Марч тупо уставился на бумаги, которые оказались в его руках, затем перевел взгляд на Самптера и, наконец, на трех свидетелей, сидящих за отдельным столом. На минуту секретарь лишился дара речи.

Он только сейчас понял, что босс оставил его на растерзание волкам.

— Вы готовы продолжать, мистер Марч? — осведомился Самптер.

Марч судорожно сглотнул, пытаясь взять себя в руки. Он вновь перебрал бумаги, тщетно отыскивая факт или вопрос, который помог бы ему выйти из затруднительного положения.

— Посол Редпас, — наконец начал он подрагивающим голосом, — разве вы не согласны с тем, что ваша организация действует с позиций, так сказать, грубой силы, без поддержки закона?

Редпас забрала микрофон у Джиллеспи.

— Ни в коей мере, — заявила она. — Агенты «Риск лимитед» действуют в рамках правовых структур страны, в которой находятся. Иначе мы рисковали бы подвергнуться таким же обвинениям, как любой гражданин этой страны.

— А если в этой стране отсутствуют эффективные правовые структуры? — возразил Марч.

— Если закон существует, мы придерживаемся его. В противном случае мы действуем исходя из соображений здравого смысла.

— Ваши агенты подготовлены к тактике насилия, — указал Марч.

— Да. Иногда она бывает единственной альтернативой капитуляции.

— Следовательно, вы одобряете частное использование смертельной силы, — торжествующе заключил Марч.

Джиллеспи повернулся и дотронулся до руки Редпас. Она передала ему микрофон.

— Мало кто из людей, пользующихся смертельной силой, искренне одобряют ее, а тем более радуются ей, — сообщил Джиллеспи. — Отчасти моя работа состоит в том, чтобы в «Риск лимитед» не попадали те, кто наслаждается насилием.

Сидней Марч хотел что-то сказать, но Самптер перебил его:

— Мистер Марч, мы теряем драгоценное время, обсуждая скорее философские проблемы, нежели факты. Какой конкретно инцидент или инциденты вы обнаружили? Что позволило сенатору Фицрою заподозрить «Риск лимитед» в неэтичных действиях?

Марч дважды приоткрыл и снова закрыл рот.

— Это я и намеревался прояснить в ходе заседания, — наконец произнес он.

— Но когда сенатор Фицрой предложил провести это заседание, он говорил совсем о другом, — возразил Самптер. — Было упомянуто неопровержимое доказательство. Где оно?

— Я… то есть я надеялся, что…

— Благодарю, — прервал Самптер. — Вы прояснили ситуацию.

Марч вспыхнул и огляделся, ища поддержки у других сенаторов.

Но из них на месте остался только один. Остальные попросту ускользнули, едва поняли, откуда дует политический ветер.

— Полагаю, больше ни у кого из присутствующих нет вопросов к этим свидетелям, — произнес Самптер. В зале заседания зазвенела тишина.

— В таком случае, — нарушил ее Самптер, немного помолчав, — я вновь благодарю вас всех троих за то, что вы прояснили наши сомнения.

— Мы были только рады такой возможности, уважаемый председатель, — отозвалась Редпас.

— Могу себе представить.

Самптер взял лежащий перед ним молоток и решительно ударил по столу вишневого дерева.

— Сим объявляю заседание комитета законченным, — произнес он. — Мистер Марч, я хотел бы побеседовать с вами.

— И не только он один, — произнес голос над ухом Дэни.

Вздрогнув, она увидела рядом Шона. Заслушавшись, она даже не заметила, как он подошел к ней. Рядом с Шоном стоял Джиллеспи.

Дэни почувствовала себя травинкой в лесу могучих дубов. Она поспешно встала.

— Поговоришь с ней потом. — Джиллеспи не дал Шону вымолвить ни слова. — А сейчас у мисс Уоррен встреча с наследниками Будды.

— Как? — изумилась она.

— Да, — подтвердил Джиллеспи. — В четырнадцать часов.

— Я не умею даже приветствовать старшего по званию, сержант, — с улыбкой призналась Дэни.

Шон усмехнулся, Джиллеспи последовал его примеру.

— И все-таки добро пожаловать в наши ряды, мисс Уоррен, — произнес Джиллеспи, — и если это не доставит вам слишком много неудобств, не соблаговолите ли вы начать переставлять свои очаровательные ноги в сторону двери? У нас в запасе двадцать минут.

— Наследники Будды… — повторила Дэни. — Значит, это из-за лхасского шелка?

Джиллеспи и Шон быстро огляделись, убеждаясь, что их никто не подслушивает.

Но поблизости никого неоказалось.

— Да, — приглушенно ответил Джиллеспи.

— Но через сорок минут у меня начинается, семинар, — вспомнила Дэни.

— Вас прикроют.

— Прошу прощения?

— У посла Редпас немало друзей, занимающих высокие посты в академических кругах. Вас прикроют.

— Так просто? — изумилась Дэни. Джиллеспи кивнул.

— Так вы идете?

— Вы никому и ничего не должны, — тихо произнес Шон. — Помните?

— Разумеется, — ответила Дэни. — Идемте, сержант.