Энн весь вечер разъясняла Коре ее обязанности по дому и следила за тем, чтобы девушка с племянницей как следует устроились в крыле для слуг, в комнатах, расположенных в некотором отдалении от большого зала, ближе к кухне. Если кто-то и был удивлен тем, что «девочка-виски» сменила статус, то вслух никто ничего не сказал.

Энн даже понравилась Мэри, племянница Коры, — тихий и спокойный ребенок, в свои семь лет уже знавший, чем занимается ее мать с тетями. Кора правильно поступила, что увезла ее от них.

Норвал моментально привязался к ребенку.

— У меня никогда не было своей семьи, — пояснил он. — Все это время я чувствовал себя здесь одиноко.

Энн кивнула. Она знала, что такое одиночество, и если присутствие Коры и Мэри хоть немного поспособствует тому, чтобы по вечерам Норвал не пил, она будет только рада.

Конечно же, в первую очередь стоило бы перетащить бочонки с элем из двора замка и большого зала на кухню, где им и место. Но, учитывая любовь Айдена к элю, она пока не решалась предпринять подобное.

Позже Энн заскочила в спальню Айдена, чтобы переодеться к ужину. Она повесила сиреневое платье в гардероб проветриться, а вместо него надела простое платье из муслина цвета слоновой кости с зеленой окантовкой. И хотя это платье не было так богато украшено, закончив прихорашиваться, она решила, что выглядит очень даже неплохо.

И выглядела бы совсем замечательно, если бы могла шпильками заколоть волосы наверх. Но ярко-красная лента, стягивавшая волосы на затылке, тоже вполне подошла для этих целей. Особенно учитывая то, что этим вечером она больше не собиралась чистить конюшни. Она уже почти была готова посмеяться над своим печальным опытом — почти…

Схватив свою кашемировую шаль, она выскочила в коридор и чуть не врезалась в Дикона, который поджидал ее там.

Она попыталась пройти мимо него, но он, наверное, прочел ее мысли. Дикон отлепился от стены, на которую опирался, и преградил ей путь.

— Я слышал, вы наняли одну из «девочек-виски» помогать вам по хозяйству.

— Да, это так.

Он насмешливо фыркнул.

— Что вы хотели доказать, наняв себе в горничные одну из деревенских шлюх?

— Мне не нужно никому ничего доказывать, — спокойно ответила Энн, хотя внутри вся содрогалась. Дико ну нельзя показывать слабину.

— Очень на это надеюсь, — ответил он. — Я считаю, что только очень услужливая жена пустит под бок мужа его пассию ради его же удобства. Наша женщина никогда бы ничего подобного не сделала.

На миг Энн потеряла дар речи. Он попал в яблочко — ее действительно беспокоил этот вопрос. Но она никогда не покажет этого Дикону.

— А я и не шотландка, — жестко сказала она, — о чем вы довольно часто мне напоминаете. Я одна из этих проклятых англичан, созданий, которые вселяют в вас такой ужас.

— Я ничего не боюсь.

— Неужели? Тогда почему я, обычная женщина, вызываю у вас такую неприязнь? Если Айден хочет отправить меня назад, это его право.

— Он и пытается это сделать, но ты, детка, слишком упряма, чтобы это признать.

Энн отшатнулась от него, ей вдруг стало нечем дышать. А Дикон продолжал давить на нее:

— Все тут над тобой смеются — все и каждый. Даже Бонни Моват и Кэтлин Кит. Езжай домой, англичанка. Возвращайся туда, где тебе место.

С этими словами он развернулся и зашагал прочь.

Энн прижала ладони к стене. Она боялась, что стоит ей сделать хоть шаг в каком-нибудь направлении, как пол уйдет у нее из-под ног.

И тогда она стала твердить себе, что все идет как надо.

Энн изо всех сил старалась взять себя в руки. Она не могла доставить Дикону удовольствие, показав, насколько ее задели его слова. Она стояла прямо и вращала головой, пытаясь снять нарастающее напряжение с плеч. Наконец с высоко поднятой головой она спустилась к ужину.

Когда она вошла в большой зал, Айден и Хью встретили ее взглядами. Они стояли у камина и пили из полированных пивных кружек. Дикон уже успел занять место за столом.

— Я тут подумал, Энн, — начал Айден без предисловий, — полы-го стали холодными без моего ситника.

Она, не останавливаясь, прошла к своему месту за столом с противоположной стороны от Дикона.

— Вы хотите постелить новый тростник?

Муж нахмурился.

— Нет, я подумывал об индийском ковре — такой, знаете ли, с сине-золотым рисунком.

Она натянуто улыбнулась в знак одобрения. Но изменения во внутреннем убранстве комнаты ее больше не волновали. Садясь, она заметила небольшой сверток рядом со своей тарелкой. Она осмотрелась вокруг. Ни у кого больше такого свертка не было.

— Что это? — спросила она, беря пакет в руки.

Дикон скривился, но до ответа не снизошел. Айден и Хью притворились, что впервые его видят.

Энн развернула упаковку. Внутри было двадцать серебряных шпилек для волос. И тут же в голове ее возникло несколько мыслей. Она подняла глаза и заметила, что муж пристально наблюдает за ней.

«Айдену не нравится моя прическа».

Она знала, что это он подарил ей шпильки.

— Что в свертке? — спросил Хью.

— Ничего особенного, — ответила Энн, прикрывая шпильки ладонью.

Она наконец-то села.

Что он задумал на этот раз? Пристыдить ее и заставить тем самым вернуться в Лондон? Она вызывающе откинула волосы назад и тут же пожалела, что не может спрятаться под стол.

Айден и Хью тоже уселись за стол, как только Норвал и Финелла стали вносить блюда. Финелла не должна была подавать еду, но даже в своем состоянии Энн заметила, что девушка выделила Хью, подойдя к нему первым.

Она горько пожелала девушке счастья. С нее же любви было достаточно. Стрела Купидона больно жалила.

— Энн, вы хорошо себя чувствуете? — приглушенным голосом поинтересовался муж.

Он сидел рядом с ней, его локоть едва не соприкасался с ее рукой. Казалось, Айден был искренне озабочен ее здоровьем, в то время как на чувства ему было наплевать. Энн так тяжело переживала его отказ, что ей было больно даже смотреть на мужа. Она опустила глаза.

— Со мной все в порядке.

— Вы так молчаливы… И так ни к чему и не притронулись.

Энн взяла вилку. На ужин подали фасоль и фаршированных куропаток. Она вяло поковырялась в тарелке, делая вид, что ест.

Она думала, что этого окажется достаточно, и он оставит ее в покое. Но не тут-то было.

— Надеюсь, я ничем вас не обидел?

— Her, нет, все хорошо, — ответила она. — Вы обращались со мной как с настоящей принцессой.

Айден откинулся на спинке стула, задетый ее сарказмом.

— Чем я вас так разозлил?

— Ничем, — ответила она и с такой яростью вонзила вилку в фасоль, что та распалась на две части.

Он посмотрел на Дикона и Хью, проверяя, слышали ли они что-нибудь. Хью был целиком поглощен разглядыванием мерно покачивающихся бедер Финеллы, когда та несла на кухню поднос с посудой. Если бы даже сейчас в комнату ворвалось стадо слонов, он бы их не заметил.

Но Дикон слышал весь разговор. Он ответил Айдену взглядом, полным сочувствия, и снова вернулся к еде.

Айден понимал, что лучше больше не возвращаться к этой теме, но он просто был не в состоянии. Он прикрыл рог рукой, чтобы Дикон не слышал, и прошептал:

— Вам не понравились шпильки?

Ее пальцы крепче сжали вилку.

— Они… милые.

Если она действительно считала их милыми, почему сразу так не сказала? И почему у него сложилось явственное впечатление, что они показались ей какими угодно, но только не хорошими?

— Я не смог достать золотые. В магазине их просто не было.

Она повернулась на стуле, чтобы оказаться с ним лицом к лицу.

— Мне от вас ничего не нужно.

Голос ее был сдавленным, напряженным, словно она скрывала более сильные переживания.

— Извините, — перебила она его, положила вилку и посмотрела на Хью. — Мне что-то нездоровится. К сожалению, я вынуждена удалиться к себе в комнату.

Не дождавшись ответа, она отодвинула свой стул и поспешила к лестнице. Айден едва успел встать.

Он снова сел. Энн забрала шпильки. Она весь вечер сжимала их в руке. Значит, они ей понравились?

— Вы что-нибудь поняли? — спросил он всех присутствующих.

— Что именно? — уточнил Хью, запихивая в рот новый кусок хлеба.

— Ровным счетом ничего, — ответил Дикон.

Айден ухватился за его реплику.

— То есть ты согласен с тем, что Энн явно не в духе?

— Но она же сказала, что просто плохо себя чувствует, — простодушно заявил Хью.

Дикон осушил кружку эля и отставил ее в сторону.

— Я так понимаю, ты сделал ей подарок?

— А, так это от тебя был сверток! — воскликнул Хью, словно наконец-то сложил кусочки головоломки.

Айден не ответил. Он чувствовал себя глупо, тем более что эти шпильки совсем ее не порадовали. С удивлением он отметил про себя, как ему хотелось доставить ей радость своим подарком.

— Тайболд, забудь об этом, — посоветовал Дикон. Он откинулся назад в кресле и положил одну ногу в сапоге на стол. — Женщины — глупые существа. Нельзя верить тому, что они говорят.

— Я думал, ты ее не любишь, потому что она англичанка. Не знал, что так ты относишься ко всем женщинам.

Дикон нахмурился.

— Я люблю, когда женщина там, где ей и положено быть. — И добавил с ухмылкой: — В спальне.

Хью захохотал, но Айден даже не улыбнулся.

— Знаешь, Дикон, а ты ведь сноб. Просто раньше я никогда этого не замечал.

— Я не сноб.

— Сноб, сноб, — повторил Айден. — Либо ты зол на весь мир и хочешь, чтобы все остальные думали так же.

Дикон с вызовом задрал подбородок.

— Я волевой человек.

— Нет, ты просто упрям. А это разные вещи, — сказал Айден. — Доброй ночи, джентльмены.

С этими словами он вышел из комнаты. Позади раздался голос Хью:

— Дикон, что Тайболд хотел этим сказать?

Дикон не ответил.

Поднявшись наверх, Айден зашагал прямиком к своей комнате. Может, Энн действительно приболела, но в таком случае он хотел знать это наверняка. Если же нет, он собирался потребовать у нее объяснений из-за ее сегодняшнего поведения.

Но в его комнате Энн не было. Более того, даже вещей ее там не оказалось.

Заинтригованный, он направился в комнату для гостей. Осторожно, стараясь не шуметь, он приоткрыл дверь. В комнате было темно. Поначалу он решил, что там тоже никого нет, пока не открыл дверь пошире, и в комнату не проник свет горящего в коридоре факела.

Энн лежала на кровати и крепко спала. Свет из коридора озарил соблазнительный изгиб ее бедра — спала она на боку, спиной к двери.

Значит, она приболела. Айден почувствовал облегчение. Он не знал, почему она перебралась из его комнаты обратно в гостевую… но это было только к лучшему. Он начал уже закрывать дверь, как вдруг что-то блеснуло на полу.

Влекомый любопытством, он снова приоткрыл дверь достаточно широко, чтобы различить серебряную шпильку. Остальные валялись в раковине и на полу — так, словно она швырнула их в зеркало.

Айден отступил назад. Он не мог понять, почему она так поступила. Но образ этих блестящих милых шпилек долго не выходил у него из головы, не давая уснуть.

В конце концов, он решил: лучшее, что он может сделать, это не делать ничего. Пусть сама к нему приходит, когда будет готова.

Ему было сложно постичь все тонкости женского мышления. И он не знал, стоит ли слишком глубоко копаться в чувствах, которые он испытывал к Энн.

С этой беспокойной мыслью он уснул.

Дикон был крайне раздражен. Он до поздней ночи сидел в кресле у огня и курил трубку. Он вытянул ноги к камину, сжимая в руке пустую кружку из-под эля. Над головой клубился дымок.

Неужели он последний, у кого осталась хоть капля здравого смысла? Неужели Тайболд с Хью не видели, что делают с ними женщины? Хью вообще становился податливым, как воск, всякий раз, когда сталкивался с Финеллой Мак-Эван.

Он не хотел думать, что происходит в аналогичных ситуациях с Тайболдом, хотя у него и на этот счет были свои подозрения.

Тут он услышал у себя за спиной шаги. Он обернулся. В комнату вошла Кора Мак-Кей. Она несла в руках горящую тонкую свечу. Увидев Дикона, служанка резко остановилась.

— Извините, мне послышался какой-то шум, и я пришла проверить, все ли в порядке. Я не знала, что вы еще не спите.

Она направилась назад к выходу.

Он окликнул ее, обуреваемый похотью. Он знал Кору, но никогда с ней не спал. Она была самой молодой и застенчивой из дочек винокура.

Кроме того, она была самой привлекательной.

— Вы что-то хотели? — спросила девушка своим глубоким мелодичным голосом.

Дикон подобрал ноги и похлопал по коленям.

— Я хочу, чтоб ты села. Вот сюда.

Краска отхлынула у нее от лица. Дикон почувствовал слабый укол совести, точнее, того, что от нее осталось после такого количества выпитого эля. Он убедил себя, что ему это всего лишь показалось. Она была «девочкой-виски» и наверняка привыкла к грубому обращению, а он в тот момент испытывал сильное желание быть с ней грубым.

Она не шелохнулась, и он снова ее позвал:

— Иди сюда.

Она оглянулась назад, в темноту.

— Мы здесь одни, — нетерпеливо произнес он. — Не волнуйся, я ничего не скажу Тайболду или этой английской сучке.

Между ее бровей залегла складка. Он не знал, из-за чего, да его это и мало заботило. Внутри него кипела злоба, раздражение, которые нужно было выплеснуть наружу любым способом. И этот способ был не хуже любого другого.

Даже лучше.

Она двинулась к нему. Он сделал глубокий вдох. Может, если он ее поимеет, то не будет чувствовать себя так паршиво.

Кора остановилась возле него. Губы ее были плотно сжаты, словно у какой-то чопорной старой девы. Он знал, как это можно поправить.

— Расстегни мне брюки, — грубо скомандовал он.

Но вместо того чтобы дать ему то, чего он хочет, она перевернула на него свечу. Горячий воск вытек ему на промежность.

Дикон вскочил с кресла с диким ревом. Он не обжегся, но разгадал ее намерения. Она, и не подумав извиниться, помчалась в ту часть дома, где жили слуги.

Он бросился вслед за ней.

Свеча ее потухла, но они оба знали дорогу — по крайней мере, он ориентировался свободно, пока не достиг коридора. Она забежала в одну из комнат. Он найдет ее, и тогда…

Охваченный слепой яростью, он распахнул дверь в первую комнату. Там было темно. И Коры в ней не оказалось. Он заглядывал по очереди в каждую комнату. Наконец он остановился, слегка озадаченный… и заметил слабый свет, падающий из-под двери в дальнем конце коридора.

Он тихо подкрался к источнику света и плечом выбил дверь.

Кора находилась в комнате, но она была там не одна. От удара двери о стену проснулся ребенок. Маленькая девочка подскочила на кровати и закричала. У нее были глаза испуганной лани и длинные темные волосы, совсем как у Коры.

Кора обхватила девочку руками и заслонила ее от Дикона.

— Хорошо. Я дам тебе то, что ты хочешь, но не здесь. Не на глазах у ребенка. И не вздумай даже тронуть ее, понял?

Он отшатнулся назад. Его потрясло то, что Кора могла о нем такое подумать.

— Я ничего ей не сделаю, — пообещал он. — Это твоя дочь?

— Нет, но я никому не позволю ее даже пальцем тронуть. Только через мой труп.

Девочка вздрогнула, услышав эти слова. Своими ручонками она крепко обняла Кору за шею.

— Я тоже не подпущу его к тебе, тетушка. Я не дам тебя в обиду!

— Я не причиню вреда ни одной, ни другой, — хриплым голосом произнес Дикон, мгновенно протрезвев.

Что это на него нашло? Он никогда раньше не брал женщин силой. Ему вдруг стало ужасно стыдно, когда он понял, что был готов так поступить сейчас.

Дикон сделал шаг назад. Он всегда был гордым сыном благородного рода Ганнов. А теперь только посмотрите на него — он гоняется за женщинами и пугает детей.

Ему понадобилось почти все его мужество, чтобы взглянуть им в глаза.

— Эго была ошибка. Мне жаль. Очень жаль.

Пятясь, он вышел из комнаты, закрыв за собой дверь. В большом зале, погруженном в тишину, он уселся назад в свое кресло и уставился на огонь. Он думал о том, когда же успел так измениться… И сможет ли когда-нибудь стать собой, прежним.

Если Айден и думал, что Энн мгновенно заметит его молчаливость, то он глубоко заблуждался. Следующие несколько дней они вели себя как посторонние люди. За все это время она разыскала его лишь однажды, и то лишь для того, чтобы обсудить некоторые вопросы по облагораживанию замка. Не считая этого единственного раза, он все время был предоставлен сам себе.

Верный своим представлениям о том, каким должно быть перемирие между ними, он делал вид, будто ее нет… Хотя часто ловил себя на том, что слоняется по замку в надежде, что жена наконец-то его заметит. Но она не замечала.

Вместо этого она полностью посвятила себя превращению замка Кельвин в семейное гнездышко.

Все эти годы он трудился не покладая рук, чтобы его земли стали процветающим, доходным имением, но при этом совершенно не уделял внимания самому замку. Теперь же сразу за порогом кухни был разбит огородик, в котором росла всякая зелень. Всего за одну ночь откуда ни возьмись появился курятник, полный наседок и кукарекающих петухов. Миссис Мак-Эван уже пообещала накормить его пирогом, испеченным из первых же яиц. Псы Айдена стали более воспитанными и все чаще пробегали мимо него, спеша встретить Энн.

Если кто-то из их маленькой общины и заметил, что между ним и его женой не все так гладко, то не подал виду. Правду говоря, все с радостью приняли Энн в свой круг. Даже Дикон перестал его донимать по поводу Энн.

И вообще, в последнее время его друг стал гораздо меньше пить. Он постоянно твердил о том, что вот-вот должно прибыть датское судно, и все время оповещал Айдена о подробностях повстанческой деятельности своего брата Робби. Больше он ни о чем не говорил, даже об Энн.

А Хью вообще пропал. Он разговаривал, ходил и выглядел как старый счастливый холостяк, каким и был всегда, — но все уже и так знали, что он влюблен в Финеллу Мак-Эван. Все мысли его были заняты ею. Фанг посоветовал сыграть в июне свадьбу.

— Может, тогда у него в голове прояснится, и он снова станет нормальным.

Айден не знал, имеет ли право советовать кому-то в любви. Нашлась единственная женщина, не поддающаяся его обаянию, и эта женщина в какой-то степени была ему женой.

Само собой, нельзя консумировать брак, если собираешься его расторгнуть. И все же маленькая въедливая мыслишка о том, что неплохо все-таки было бы переспать с Энн, прочно поселилась у него в голове. В конце концов, она работала не хуже, чем он сам. И, может, переспав с ней, он наконец-то сможет сосредоточиться на чем-то еще, кроме колыхания ее бедер при ходьбе и маленьких лучиков, которые появляются в уголках ее глаз, стоит кому-то сказать что-то смешное.

Если консумировать этот брак, он, наконец, сможет узнать, каково это — целовать ее. Может, тогда он перестанет бредить ею так сильно, теряя интерес к другим женщинам.

И последний аргумент: он сможет вслух высказывать свое недовольство тем, что она не обращает на него внимания.

Был солнечный четверг — один из тех деньков, когда на ярко-синем небе ни облачка и еле ощутимый ветерок предвещает долгожданное лето. В тот день Айден обнаружил, что его любимая кобыла ожеребилась. Он был рад. Он свел ее с лучшим во всем Аргайле племенным жеребцом-призером. Родословная у жеребенка была безупречной. Дэйви Моват с друзьями был рад этой новости, но полноценного удовольствия Айден не получил. Он хотел поделиться этой радостью с кем-то, кто по-настоящему имел для него значение.

Раньше в подобной ситуации он отправился бы разыскивать Дикона или Хью. Теперь же ноги сами понесли его к дому, чтобы рассказать обо всем Энн.

Но ее дома не было. Он окликнул Норвала, и тот из зала на втором этаже ответил, что не видел «миледи».

Айден поспешил на кухню.

— Миссис Мак-Эван, вы не видели мою жену?

— Она на берегу, — ответила миссис Мак-Эван.

— Какого черта она там забыла? — воскликнул он и, не дожидаясь ответа, выскочил из кухни.

За дверью начиналась одна из многих тропинок, ведущая вниз, к скалистому берегу с каменисто-песчаным пляжем. С высоты утеса Айден увидел внизу Энн и Кору вместе с группой детей, среди которых была и Мэри. Они танцевали. На Энн было ее платье цвета слоновой кости из муслина — одно из двух платьев, которые она берегла для выходов к ужину. Волосы ее были распущены и ниспадали до самого пояса. Остальные тоже были одеты в наряды светлых тонов. Ему стало любопытно поглядеть на это вблизи, и он стал спускаться по тропинке. Не прошел он и половины пути, как наткнулся на Дикона, сидящего среди камней.

— Что ты здесь делаешь?

Дикон быстро отвел взгляд от места, где играли женщины и дети, и равнодушно пожал плечами.

— Просто сижу. Айден нахмурился.

— Ты нормально себя чувствуешь?

— А почему ты спрашиваешь?

— Ты сам на себя не похож.

Секунду Дикон колебался, будто хотел признаться в чем-то, но в последний момент сдержался.

— Я в норме.

Он встал и прошел мимо Айдена, направляясь к дому.

Айден снова взглянул вниз. Кора заметила Дикона и взглядом проводила его. После чего, увидев Айдена, она быстро отвела взгляд и что-то сказала Энн.

К тому времени, как он наконец-то спустился вниз, все уже знали о том, что он идет. Мэри радостно подбежала к нему босая. Он заметил, что она не одна такая. Они все были босиком, даже Энн, и у всех на шеях красовались ожерелья из водорослей.

— А мы танцуем, — восторженно сообщила Айдену Мэри и сделала пируэт на песке. — Мы на морском балу!

Он не смог не рассмеяться. Присутствие детей в замке преобразило жизнь Кельвина, придало ей очарование.

— С этими водорослями на шеях и в волосах вы похожи на русалок из датской сказки, у которых выросли ноги.

Энн покраснела, и он был очарован.

— Просто сегодня такой дивный день… — сказала она. — Мы решили немного подурачиться.

К ним подбежали две подружки Мэри, чтобы показать ожерелья, которые сделала им «миледи».

И хотя Айден всячески притворялся, что восхищается морскими украшениями, на самом деле он почти не обращал на них внимания. При виде того, как эти чудные детишки смеются и льнут к Энн, в голове его родилась мысль: он тоже хочет детей. Он всегда знал, что рано или поздно придется их завести — все-таки это его обязанность, его семейный долг, — но он никогда так остро не хотел этого, как сейчас, стоя рядом с Энн в окружении скачущих, хохочущих маленьких девочек.

— Лэрд, а вы умеете танцевать? — прямо спросила Мэри.

— Мэри, нельзя так разговаривать с лэрдом, — одернула девочку Кора.

— Все в порядке, — сказал Айден.

Он опустился на колени, чтобы оказаться вровень с Мэри. Две ее подружки, в которых он только сейчас узнал Эллен и Молли Кит, близняшек-племянниц Хью, столпились за ней.

— Я не танцую, — признался он. — Я страшно неуклюжий. Я даже о собственные ноги спотыкаюсь. Знаешь, они такие большие.

Дети рассмеялись.

— Леди Тайболд вас научит, — сказала Эллен. — Нас она научила.

Леди Тайболд. Никто еще не осмеливался называть так Энн в его присутствии. Все обращались к ней «миледи», но никогда не произносили вслух титул. Он только сейчас это заметил.

И Кора заметила эту оговорку. Энн тоже. Она внимательно смотрела, ожидая его реакции. Босоногая и с ожерельем из водорослей на шее, она выглядела почти так же невинно, как эти маленькие девочки. И тут с моря подул легкий бриз, разметав многочисленные юбки ее муслинового платья. Он не мог не восхититься ее стройными длинными ногами и плавным женственным изгибом бедер.

Айден поднялся.

— Может, леди Тайболд научит меня танцевать.

Теперь и он произнес ее титул вслух.

Ее реакция стала лучшей наградой. Энн больше его не игнорировала. И она не могла не откликнуться на его просьбу, чтобы не расстроить своих маленьких спутниц. Он протянул Жене руку:

— Миледи?

Девочки радостно захлопали в ладоши. Энн не шелохнулась.

— Мы не можем их подвести, — напомнил он.

Она нерешительно взглянула на тропинку в скалах, ведущую к замку, словно готова была бежать. Он встал таким образом, чтобы преградить ей путь к отступлению. Она слегка отстранилась от него.

Неужели он действительно производит впечатление такого неотесанного мужлана?

Поняв, что он должен сделать первый шаг, Айден поклонился ей со всей изысканностью кавалера на лондонском балу. Энн удивленно приоткрыла рот, впечатленная таким строгим соблюдением этикета. Малышки захихикали.

Энн после секундных раздумий грациозно присела в реверансе. На этот раз, когда он подал ей руку, она вложила в нее свою.

Будь это бальной залой, на ней были бы перчатки и он не смог бы почувствовать тепло ее кожи. И не смог бы придумать свой собственный танец, наиболее подходящий для его целей. Шаг вперед, шаг назад, покружить партнершу, опустить руку ей на талию. В результате они оказались вплотную прижаты друг к другу и вынуждены были двигаться как единое целое.

— Мне почудилось, будто вы сказали, что не умеете танцевать, — заметила она с легким придыханием.

Неужто сердце ее забилось чаще? Он пожал плечами.

— Я неуклюжий.

— А, по-моему, вы какой угодно, только не неуклюжий, — сказала она, в то время как он взял ее за руки, поднял их над головой и закружил ее классическим приемом.

Детишки пришли в восторг от этого движения и тут же бросились его повторять. Кора задумчиво наблюдала за ними со стороны.

— Наверное, с возрастом у меня это прошло, — сказал он.

Она улыбнулась. Он прижался к ней плотнее, чтобы чувствовать запах ее волос. Груди ее слегка коснулись его груди. Ему ужасно хотелось дотронуться до них, почувствовать их форму, попробовать их на вкус. Рука его снова легла ей на талию.

Они перестали двигаться.

Секунду оба они стояли неподвижно. Казалось, они даже не дышат.

Айден полностью утратил ощущение времени и места, утонув в глубине этих прекрасных серо-голубых глаз.

Аплодисменты детей разрушили все волшебство момента. Энн отстранилась.

— Думаю, мы показали им достаточно, — сказала она будто бы в свое оправдание, но обмануть его не смогла.

Какая-то искра проскочила между ними. Что-то неуловимое. Что-то редкое и такое важное.

Айден развернулся к девочкам и отвесил им шуточный поклон, весьма довольный собой и своим танцем.

— Нужно идти, — позвала всех Энн. — Уверена, у миссис Мак-Эван найдется для нас холодная вода или горячий чай.

— О да, и даже тост, — поддержала ее Кора. — Пойдемте, дайте мне свои руки.

Она взяла за руки близняшек, которые, по их словам, были более чем голодны, и повела их вверх по тропинке.

— Иди за своими подружками, Мэри, — сказал Айден. — Мы с леди Тайболд скоро подойдем.

Крошка внимательно на них посмотрела, в ее живых глазах читалось любопытство, а затем быстро, насколько позволяли босые ножки, побежала вверх по холму догонять своих друзей. Оставшись с Айденом один на один, Энн робко попятилась, словно пугливый жеребенок. Она придвинулась к камню, достаточно большому, чтобы его можно было использовать как стул. Рядом с ним из песка выглядывали ее шелковые чулки и эти глупые детские балетки.

На миг он мечтательно представил, как она будет надевать чулки прямо перед ним. Он мог бы даже предложить ей помощь. Но она этого делать не стала. Она просто надела балетки на босую ногу.

— Вам понадобятся более крепкие башмаки, — заметил он.

Она издала неопределенный звук.

— Пошлите записку сапожнику в Вик, — сказал Айден. — Он сделает для вас новую пару. Еще вам может понадобиться пара новых туфель.

— Спасибо, — выдавила она и поднялась с камня. Так на него ни разу и не взглянув, она пошла по тропинке наверх.

Ее умышленное безразличие начало его раздражать. Спасибо? «Это все, что она может ему сказать?

Он схватил ее за руку, когда она проходила мимо него, и развернул к себе лицом.

— Энн… — начал было он, но затем запнулся.

Он не знал, как продолжить. А она не собиралась идти ему навстречу. Она лишь нахмурилась, ожидая, что же он ей скажет.

— Вы не носите шпильки, которые я для вас купил. — Наверное, эта фраза прозвучала глупо, но Айдена действительно интересовал этот вопрос.

Она вся напряглась, взгляд ее скользнул по поверхности моря. Высоко в небе над головами, подставив крылья ветру, реяли чайки, издавая пронзительные насмешливые крики. У него на глазах теплая нежная женщина, с которой он только что танцевал, перенеслась в недосягаемое место, куда ему путь был заказан.

Почти отчаявшись, он провел пальцами по ее руке. Это было всего лишь легкое прикосновение, но оно заставило его желать большего.

— Если вам эти шпильки не понравились, я ни в коем случае не стану заставлять вас их носить. Да и вообще, я сюда вовсе не за этим спустился.

— А зачем вы пришли?

Увидеть вас.

Он не мог заставить себя сказать это вслух. Если он произнесет эти слова, перед ним откроется нечто новое, незнакомое, постичь которое он не особо рвался.

— Сказать, что моя кобыла Даблет ожеребилась.

Это было изначальным побуждением.

— Отличная новость, — произнесла она после минутного молчания.

Ему показалось, или она действительно была немного разочарована? Может, она хотела услышать что-то другое?

— Да, у меня большие планы на этого жеребенка.

Он говорил, будто какой-то деревенский увалень! Странно, как это она до сих пор не развернулась и не ушла. Но она продолжала стоять с задумчивым выражением на лице, словно способна была прочитать его мысли. Размышляя, она закусила нижнюю губу.

Айден подошел ближе, для него важно было, чтобы она, наконец, с ним заговорила, все равно о чем. Даже о его планах насчет лошади — это все равно разобьет лед, поможет завязать беседу. После этого можно затронуть тему лошадей в целом, или поговорить о замке, или даже о вещах, не связанных с домашним хозяйством.

Но этому не суждено было случиться. Не успела она и слова промолвить, как сверху раздался крик Дэйви Мовата, в котором слышались нотки отчаяния:

— Лэрд! Лэрд!

Айден отошел назад, чтобы его стало видно с вершины скалы.

— Что случилось, Дэйви?

— Сюда идут солдаты! Хью послал вас предупредить.

— Солдаты? — повторила Энн. — Что их могло сюда привести?

Айден не ответил. Он просто взял ее за руку и зашагал вверх по тропинке.

Во дворе замка до появления Айдена царила неразбериха.

— Возвращайтесь на кухню, миссис Мак-Эван, — распорядился он.

Кухарка мгновенно удалилась, уводя за собой и дочь.

— Думаешь?.. — начал было Хью и тут же замолчал, поняв, что чуть не сболтнул лишнего.

Айден нахмурился. Дикон стоял на дорожке, ведущей к стойлам. Вокруг него сгрудилось несколько сыновей Фанга.

— Тайболд, это Ламберт едет! — воскликнул он. — Печенкой чую.

Повернувшись к Энн, Айден велел:

— Идите в дом и, что бы ни случилось, не выходите наружу. Проследите за тем, чтобы Кора с детьми тоже не высовывались.

— Да, Айден, но…

— Энн, сейчас не время спорить.