Энн услышала стук захлопывающейся двери.

Они с Айденом были в комнате одни.

И хотя у нее хватало выдержки не поворачиваться к нему лицом, волосы на затылке легонько шевелились от предвкушения и страха. Силы покинули ее. Какая же она дура!

Она села в ванной, прижимая колени к груди, чтобы спрятать свою наготу, насколько это было возможно. Делая вид, что ее присутствие в этой комнате — чистая случайность, она произнесла:

— Не думала, что вы так рано отправитесь спать. Пожалуйста, дайте мне еще минуту, и я уйду.

Она сама понимала, насколько глупо звучат сейчас ее слова — но Айден должен поступить как джентльмен и позволить ей с достоинством удалиться.

Но он этого не сделал. Она услышала, как обутые в сапоги ноги прошагали по каменному полу по направлению к ней. И вот он уселся в кресло рядом с ванной.

Энн не могла смотреть ему в глаза. Она сосредоточилась на огне, пылающем в камине.

— Полотенце, пожалуйста.

Вместо этого он схватил ее за руку и провел пальцем по нежной коже с тыльной стороны запястья. Было щекотно, но она не засмеялась. Как она могла смеяться, когда ей было трудно даже дышать!

Он склонил голову. Тогда она обернулась и увидела, как он припал губами к тому месту, где только что находился его палец, прямо туда, где бился пульс. Неожиданно в комнате стало тепло. Даже жарко. Он провел языком по коже ее руки, а другой рукой она коснулась его иссиня-черных волос.

Он поднял голову. Взгляд его скользнул по изгибу груди, прижатой к коленям, вверх по линии шеи к лицу, задержавшись на миг на ее губах, прежде чем заглянуть в глаза.

— Я хоть немного вам нравлюсь?

«Я люблю вас».

— Разве что совсем немного.

— Достаточно и этого.

Их пальцы переплелись, и он начал подниматься.

Энн запаниковала. О чем она только думала? Она не была готова предстать перед ним обнаженной. От волнения у нее свело живот. Свободной рукой она вцепилась в край ванны.

— Произошла ошибка. Я собиралась уйти еще до вашего прихода.

Он тихо рассмеялся, не веря ее оправданиям.

— Последние четыре дня вам очень хорошо удавалось меня избегать. — Он поцеловал ей руку. — Доверьтесь мне.

— Что вы собираетесь сделать?

Он потянулся за полотенцем.

— Хочу вас вытереть. Вы позволите?

Энн никогда в жизни не слышала более возмутительного предложения — и более соблазнительного.

— Я боюсь.

— Я знаю. Но это лишнее. Я не сделаю ничего такого, что бы вам не понравилось.

— Знаю.

И все же ей от этого было не легче сделать шаг навстречу неизведанному.

Айден больше ничего не предпринимал — он терпеливо ждал.

Она отпустила бортик ванной и позволила себя поднять. Вода собиралась капельками и стекала ручейками по ее телу.

Ночной воздух веял прохладой, поэтому ее влажная кожа натянулась. Соски непроизвольно затвердели. Она рефлекторно захотела прикрыться, обхватив себя руками, но не стала. Больше никаких игр в прятки.

На один короткий миг рука ее повисла в воздухе, но потом все же опустилась вниз.

— Думаю, теперь у нас больше не будет секретов друг от друга, — еле слышно произнесла она, пытаясь скрыть тем самым свой стыд.

Айден не знал, чего он ожидал, но уж явно не это чувственное создание с соблазнительными формами, поднявшееся только что из ванной. Ее платья с завышенной талией успешно прятали то, что было под ними.

На самом деле она оказалась морской нимфой с пугливыми серыми глазами и шелковистыми волосами, спадавшими до талии, которая была настолько узкой, что он мог бы обхватить ее пальцами рук. Пленительная округлость бедер плавно переходила в длинные, длинные ноги. Такими ногами можно крепко обхватить мужчину и держать его.

Но что на самом деле поразило его воображение, — это ее грудь. У Энн оказалась прекрасная пышная грудь с темно-коричневыми ореолами, которые пробуждали в нем что-то поистине первобытное. Напрягшиеся соски так и манили к ним прикоснуться.

Он нетерпеливо подался вперед в жажде поскорее обхватить губами эти бесстыдные маленькие шишечки. Почувствовать их на вкус и согреть своим дыханием…

Она выпрыгнула из ванны, и он поцеловал воздух.

— Я замерзаю.

Только тогда он пришел в чувство и вспомнил, что обещал вытереть ее полотенцем. Это обещание он намеревался исполнить. Его рука обвилась вокруг ее талии.

— Позвольте мне вас согреть.

Она по-прежнему робела, глаза были широко распахнуты, занимая пол-лица, как у пугливой лани. Он начал с рук, снимая с них напряжение… но дальше не смог удержаться и сразу перешел к грудям. Он обхватил их руками под полотенцем.

— Вы прекрасны.

Она неотрывно смотрела на какую-то точку в углу комнаты. После этих слов она перевела свой взгляд на него.

— Вы, правда, так считаете?

Его удивило, откуда могло взяться сомнение в ее голосе.

— Энн, я всегда считал вас привлекательной, с самой первой нашей встречи.

— Не может быть. Одежда на мне была порвана, а волосы торчали во все стороны, растрепанные ветром.

— Мне не важно было, что на вас надето или какая прическа на голове. — Он провел полотенцем вниз по спине и по изгибу ее ягодиц. Кожа ее своей гладкостью и нежностью напоминала сливки.

— Тогда в чем же дело? — спросила она с изрядной долей нетерпения.

— В вашем характере. Немногие девушки попытались бы лишить меня самого дорогого.

Он намекал на тот случай, когда она ударила его палкой.

Лицо ее моментально стало пунцовым. Заключенная в кольцо его объятий, она стыдливо отвела глаза, уткнувшись взглядом ему в грудь.

— Я не специально.

— Специально, но со временем все прошло. Впрочем, в этом вы и сами скоро убедитесь.

С этими словами он отшвырнул полотенце в сторону. Оно полетело прямо в ванну, но ему на это было совершенно наплевать. Он поднял ее в воздух. Эти шикарные длинные ноги обхватили его талию, а груди прижались к его груди.

В полной растерянности она подняла на него глаза и собралась было что-то сказать, но он закрыл ей рот поцелуем.

Поцелуй этот давал понять, что с разговорами покончено. Поцелуй этот был призван соблазнить.

Но вскоре он обнаружил, что сам пал жертвой соблазна.

Энн была невинна, новичок в искусстве поцелуев. Она попыталась отстраниться. Но он не позволил. Он держал ее как младенца — одной рукой поддерживал за ягодицы, а другой прижимал к себе плотнее, придерживая за спину. Его губы настойчиво искали ее рот, прося, умоляя, обучая тому, что нравилось ему.

И она, как прилежная ученица, отвечала ему. Он прервал поцелуй, но теперь ее губы требовали продолжения. Руки ее обвили его шею, и проникновение стало глубже.

Он буквально пронзал ее рот своим языком.

Она хрипло и счастливо рассмеялась. Они взглянули друг на друга — глаза в глаза, нос к носу.

Он легонько укусил ее за кончик носа и опустил ее ниже, так чтобы она могла самой интимной частью тела ощутить его возбуждение. Их отделяла друг от друга только кожа его штанов. Даже сквозь нее он чувствовал ее жар.

На миг глаза ее расширились, и он заворожено наблюдал, как в них зарождается понимание происходящего. Он улыбнулся.

— Вы станете моей, Энн Блэк. Я собираюсь отнести вас на кровать и сделать женщиной. Моей женщиной.

Она опустила голову. Поначалу ему показалось, будто она смеется, но тут на грудь ему упала слеза.

— Энн, что-то не так? Что я сделал? — потрясенно воскликнул Айден.

Она попыталась спрятать лицо у него на груди, чтобы он не видел ее слез, но он проявил настойчивость.

— Энн, в чем дело?

— Ни в чем. — Она все-таки подняла голову и посмотрела на него. Нос ее слегка порозовел, а в глазах блестели крупные горошины слез. — Просто я счастлива. Вот и все. Глупая я, да?

Но он ничего не ответил. Вместо этого он отнес ее на кровать и уложил на соболью шкуру.

— Ты прекрасна, — прошептал он, стаскивая через голову рубашку.

Он отбросил ее в сторону и прыгнул на кровать рядом с ней. Веревки, на которых была натянута кровать, провисли, и Энн покатилась прямо на него. Он тут же ее поймал.

Теперь в ее глазах сверкали слезы смеха. Это сделало из нее очень соблазнительное существо. Если она становилась такой всего от нескольких поцелуев, что же будет, когда он проникнет в ее глубины?

Он без слов понимал, что это будет чудесно. Их единение было предначертано судьбой.

Едва ли не с благоговением он обхватил ладонями ее груди. Господи, ему хотелось вобрать ее всю в себя без остатка… Пробовать и трогать каждый дюйм ее тела…

И тут в дверь постучали. Энн взметнулась, пытаясь найти что-то, чтобы прикрыть свою наготу, но Айден не мог этого позволить. Он поймал ее за руку.

— Кто бы это ни был, пусть идет к черту. Нам и так есть чем заняться.

Он снова повалил ее на кровать. Снова раздался стук.

— Лэрд? Это Дэйви. Меня Хью прислал.

Всего в нескольких дюймах от ее манящих губ, ощущая под собой ее теплое и податливое тело, Айден застыл.

— Дэйви?

Пришли датчане. Началось.

— Лэрд, они…

— Сейчас выйду, — поспешно перебил его Айден. Нельзя, чтобы Энн это услышала.

— Что случилось? — прошептала она.

Застонав от разочарования, он сел. Датчане не могли найти более неподходящий момент.

— Вы в порядке? — с беспокойством поинтересовалась она.

Он посмотрел на нее. Она натянула повыше соболью шкуру, чтобы прикрыть свою наготу, и все же волосы ее были растрепаны и спутаны, губы ярко розовели и слегка припухли от его поцелуя. В тот момент он хотел только одного — как можно быстрее сделать свое дело. Но не мог. Это ее первый раз, значит, все должно быть как следует.

Придется подождать.

Он очень надеялся, что его своевольное тело сможет.

— Переживу.

Через силу он оторвал от нее взгляд и направился к гардеробу. Оттуда он достал черную рубашку и через голову надел на себя.

— Что такого срочного могло понадобиться Хью? — спросила она.

— Лошади, — нейтрально ответил он. — Я попросил Хью присматривать за Даблет. Нужно быть очень осторожным с лошадью, когда она ожеребилась.

Она кивнула, принимая такое объяснение. От этого ему стало очень неловко ей лгать.

Он снова подошел к кровати и крепко поцеловал.

— Жди здесь, и когда я вернусь, мы закончим начатое.

— Долго не задерживайся, — прошептала она.

Милая, милая Энн… Он вышел из комнаты, чтобы поскорее туда возвратиться.

Энн раскинулась на кровати. Тело ее все еще было возбуждено и гудело от напряжения. Густой шелковистый мех приятно касался обнаженной кожи. Она надеялась, что с Даблет ничего плохого не приключилось. Все жители Кельвина знали, что у Айдена были грандиозные планы на этот выводок.

Может, ей лучше быть сейчас рядом с ним, в сарае. Это легче, чем ждать.

И так она сможет оказаться ближе к нему.

Энн поднялась с кровати и начала одеваться. Обеспокоенная беспорядком на голове, она поспешила к ванне у окна, где оставила шпильки для волос.

Небо было затянуто облаками, сквозь которые все же проглядывала полная луна. «Любовное светило», — напомнила она себе. Луна подмигнула ей из-за облаков. Она едва не рассмеялась ей в ответ, она была так счастлива… но вдруг уловила какое-то движение.

Энн напряженно вгляделась в темноту. Там, по дорожке в скалах, шли люди. Кто это мог быть в столь позднее время? В этот момент луна снова на секунду выглянула, и Энн узнала Хью.

А вместе с ним был Айден, а также еще несколько мужчин из клана.

Плохое предчувствие накрыло ее с головой, рассеивая без следа ее недавнюю эйфорию.

Зачем Айдену понадобилось говорить ей, что он идет в одно место, а потом идти в другое?

Энн отошла от окна. Нужно вернуться в кровать. Но теперь она уже не сможет уснуть.

А когда он вернется?

Какое-то время она колебалась в нерешительности. Она не знала, выдержит ли боль разочарования, если вдруг выяснится, что страсть его — всего лишь уловка. Следует отдать ему должное, удачная уловка.

Ждать, пока он вернется, было невыносимо. Энн хотела узнать правду прямо сейчас. Она бросилась к себе в комнату, где переоделась в синее батистовое платье, и поспешила вслед за мужем вон из замка, вниз по тропинке в скалах.

Ее детские тапочки совершенно не подходили для того, чтобы ночью спускаться по скалистой тропке. Ей приходилось двигаться медленней, чем хотелось бы, иначе она могла поскользнуться и выдать себя.

Преодолев половину пути, она сумела различить группу людей на пляже. Что им всем там понадобилось? Она подобралась настолько близко, насколько осмелилась. Средние сыновья Мовата стояли на карауле, но с задачей этой справлялись плохо. Их куда больше интересовало нечто, происходившее в море.

Энн напряженно вглядывалась, чтобы увидеть то, что видели там они. Но не различала ничего, только кромешную темноту… И тут она услышала плеск весел в шуме прибоя.

Она притаилась за валуном и стала ждать. Минуты казались часами. Прямо у кромки песчаного пляжа, где всего лишь сегодня утром она танцевала с девочками, причалила шлюпка. Она разглядела высокую фигуру мужа. Он помог вытащить на берег шлюпку, из которой выпрыгнуло несколько человек. Они поприветствовали его на незнакомом Энн языке, который Айден, по всей видимости, знал достаточно хорошо.

Разговор их долго не продлился, они сразу же принялись за работу — стали выгружать из лодки маленькие бочонки. «Он занимается контрабандой», — поняла Энн, но не знала, как к этому отнестись — с облегчением или с тревогой.

К берегу причалила еще одна шлюпка, и шотландцы быстро помогли разгрузить и ее. Количество бочонков на берегу стремительно росло.

Айден кликнул своих дозорных на пляже. Энн подобралась ближе. Ей нужно было знать, что находится в тех бочонках. Уж точно не бренди. Айден его не любил, к тому же он был наследником довольно большого состояния. Зачем ему связываться с добычей контрабандистов?

Шлюпки отчалили в море, оставив на берегу свой груз. Только сейчас Энн смогла различить вдалеке огни судна. Казалось, будто шотландцы выжидали, пока лодки не отплывут достаточно далеко, чтобы те, кто в них находился, не видели, что происходит на берегу. Они взвалили бочонки на плечи и направились к дальним скалам.

Энн знала, что там есть тропа, ведущая вдоль побережья, но они до нее не добрались. Они будто бы сквозь землю провалились.

Она озадаченно нахмурилась. Нужно было подкрасться поближе. Айден с дозорными были слишком заняты переноской бочонков, и она не преминула этим воспользоваться. Энн оказалась в непосредственной близости от крайнего бочонка. Она принюхалась. К соленому запаху моря примешивался еще какой-то резковатый запах. От него защипало в носу.

Мужчины возвращались налегке. Она метнулась прочь и спряталась за одним из камней у воды. Подол платья стал намокать, но она боялась пошевелиться.

На ее глазах мужчины осуществили еще три вылазки. Она навострила уши, желая все же узнать, что в бочонках и где они их прячут, но мужчины угрюмо молчали.

И тут подключилось ее богатое воображение. Должно быть, в скалах есть пещера. Пещера контрабандистов. По телу ее пробежала дрожь, и холодная вода, заливающая подол ее платья, была здесь ни причем.

Когда с бочонками было покончено, мужчины словно растворились в ночи. Казалось, буквально только что они работали, как вот уже разошлись по домам, к своим родным и близким.

Но где же ее муж?

— Можете встать, Энн.

Голос Айдена испугал ее. Она подняла голову и смогла различить его силуэт прямо перед своим каменистым укрытием. Он протянул ей руку.

Она медленно встала, намеренно игнорируя его руку.

— Как вы узнали, что я здесь?

— По запаху мыла. Что вы здесь делаете?

— Я хотела понять, что происходит. Это явно никак не связано с ожеребившейся кобылой.

— Зачем вам это понадобилось? — спросил он с ноткой раздражения в голосе.

Что ж, у нее тоже были причины для недовольства.

— Мой муж среди ночи куда-то исчезает. Разве этого недостаточно, чтобы захотеть узнать, чем он в это время занимается?

Он взял ее за подбородок, заглядывая ей в глаза.

— И что же вы выяснили?

Энн попыталась вырваться. Но у нее не вышло.

— Вы знаете мою историю. С тех пор я недолюбливаю контрабанду.

Раздался топот бегущих ног. Это был Дэйви.

— Хью просил передать, что порох накрыли брезентом…

Он запнулся, когда понял, что Айден не один. Напуганный тем, что проговорился в ее присутствии, мальчик стал пятиться назад к скалам.

— Простите, лэрд…

— Ступай, Дэйви. Ложись спать, — отрывисто сказал ему Айден.

Мальчишка побежал прочь. Энн была поражена.

— Значит, майор Ламберт был прав. Вы действительно планируете восстание.

— Это не то, что вы подумали.

Он попытался было взять ее за руку, но она стряхнула его ладонь и отодвинулась от него.

— Итак, вы храните порох в скалах. Где именно? В пещере? Вы в своем уме? Вы вообще понимаете, что сделает с вами майор Ламберт, если узнает? Что сделает он со всеми нами?

Он крепко схватил ее за руку выше локтя:

— Тихо, весь Кейтнесс разбудите.

— А мне показалось, будто я только что видела весь Кейтнесс здесь, на пляже, — они вам помогали. — Она покачала головой. — Как вы могли впутать сюда еще и Дэйви?

— Я его не впутывал, Энн. Он пришел вместе с братьями.

Она практически взорвалась:

— А их матери об этом известно? Если с ними что-то случится, ее же это буквально убьет!

— Знаю, — произнес он голосом, в котором не было обычной уверенности.

— Айден, вы так говорите, словно осуждаете подобные действия.

— Да! — Это слово пулей вылетело из него, словно он слишком долго держал его в себе. — Но у меня нет выбора. И я не надеюсь даже, что вы, Энн, меня поймете.

— Хотя бы постарайтесь объяснить. Что именно заставляет вас участвовать в восстании?

Он уселся на камень, за которым она пряталась.

— Энн, я честно пытался остаться в стороне. Но Дикон прав. Вы сами видели Ламберта. Он жаждет моей крови независимо от того, виновен я или нет.

— За то, что вы делаете сейчас, он спокойно мог бы вас повесить, — сухо заметила она.

Ее слова неожиданно вызвали у него смех, который был ей непонятен.

— Что тут смешного?

— Я понял, что вы правы. — Он встал. — Вы ведь слышали об «очистках» земель, не так ли?

Она пожала плечами.

— Нет.

— Что ж, кто-то называет это «оптимизацией», — сказал он с сарказмом. — Землевладелец дает своим арендаторам неделю, чтобы убраться с участка. Независимо от того, съезжают они или нет, дома их сжигают, а землю отдают под пастбища.

— Но зачем?

— Потому что выгоднее держать на ней овец, нежели людей.

— И куда идут люди?

— А кому какое дело? По крайней мере, идея такова. Кто-то всей семьей переезжает на новое место, кто-то отправляется в Ирландию, а некоторые вынуждены эмигрировать еще дальше.

Нахмурившись, она уставилась в песок, осмысливая то, что он сказал.

— Мне кажется, если они арендуют землю, то должны быть готовы к тому, что рано или поздно их попросят съехать…

Она отказывалась верить, что люди способны так поступать с другими людьми.

— Я и забыл, что у вас английское мышление, — мягко сказал он. — Энн, людей выживают с насиженных мест, потому что они бедны. Но семьи их жили на этих землях еще задолго до того, как появился род Тайболдов.

— И эти люди сейчас жаждут восстания?

— Да, люди, которые ненавидят англичан.

Из-за облаков показалась луна. Ее свет посеребрил гребни волн. Как же здесь красиво! Сложно было представить, что это все можно уничтожить.

Она взглянула на него.

— Айден, скажите, эти самые «очистки» угрожают членам вашего клана?

— Нет. Пока я в состоянии за них постоять. Мое богатство всегда отделяло их от таких «оптимизаторов». А вот семья Дикона потеряла все.

— Пусть они с братом и борются, если они так глупы. Так вот почему он пытался меня выжить! — Она продолжила, не дожидаясь ответа: — Не дайте им вовлечь в это себя! Слишком многое поставлено на кон!

— Энн, уже слишком поздно. Долгие годы я пытался жить сразу в двух противоположных мирах. С одной стороны, в мире других джентри, многие из которых по менталитету скорее англичане, нежели шотландцы. С другой — в мире моих товарищей из клана. Вам сложно будет понять связь между мной и ими, связь, выходящую за рамки социальных классов. Это давняя история. И я больше не могу их игнорировать. Но я сказал им, что помогу только с порохом. На этом мое участие закончится.

— Не закончится, ведь они и дальше будут в вас нуждаться. Так же, как тот контрабандист нуждался в моем отце.

— Вы не понимаете. Я должен это сделать.

— Зато я понимаю, что будет, если вас осудят за измену и признают виновным. — Его упрямство доводило ее до отчаяния. — А вы? Вы представляете, к чему все это приведет?

— Энн, это мое окончательное решение, — произнес он с каменным лицом.

— Вы же погибнете!

— Возможно. Но таков мой выбор.

От этих слов сердце ее сжалось, будто в тисках. Она сделала шаг назад. Действия его были действиями изменника. Власти его повесят.

Она согнулась пополам, словно от боли; страдания, обрушившиеся на нее, были невыносимы.

Он шагнул к ней.

— Энн?

— Нет, даже не прикасайтесь ко мне! Я же вас люблю! — Она отшатнулась от него. — А вы собираетесь уничтожить себя и все, что здесь есть. Замок, людей, все, что вы сами построили… Это не игра, Айден. И не приключение, чтобы взбудоражить кровь, как выслеживание дичи или охота на дикую кошку. — К глазам подступали слезы. Слова, которые она собиралась сказать, душили ее, застревали в горле. — Этого всего не станет… всего… не станет.

— Нет, если я буду осторожен…

Она оборвала его на полуслове.

— Это неизбежно. И я не могу смотреть на то, как это произойдет.

Она развернулась и побежала прочь.

Он звал ее, но она не остановилась. Она не могла. Энн вот-вот готова была расплакаться, а слезами горю не поможешь. Он сам выбрал свой удел. Он отказался от нее.

Детская туфелька слетела с ноги. Она подняла ее и побежала дальше, не замечая камней под ногами. Она их просто не чувствовала.

В тот момент она вообще ничего не чувствовала.

Взобравшись на вершину холма, Энн миновала дом и побежала к конюшням. Там царила тихая и мирная атмосфера. Пахло сеном и соломой. Знакомые запахи, успокаивающие запахи. Лошади спали. Даже собаки, которые облюбовали конюшню для сна, казалось, совершенно не удивились ее появлению. Животные не знали, что уготовано им судьбой. Поэтому не было у них ни страхов, ни забот.

Найдя пустое стойло, она закрылась в нем, забилась в дальний угол и сползла по стене. Тогда и только тогда, будучи совершенно одна и не боясь, что кто-то может услышать, она дала волю удушливым рыданиям, выплескивая в них свою боль.

Йорк, самый маленький пес, скуля, поскребся в двери стойла, чтобы ее утешить. Но она не могла его впустить.

Она больше никого и никогда не сможет впустить. Слишком это больно.

Айден беспомощно смотрел Энн вслед. Ей понадобится время, чтобы понять. Если она действительно его любит, то должна принять таким, какой он есть.

Любовь.

Это слово пылало у него в мозгу. Он попытался было написать его пальцем ноги на песке, но вместо буквы «Л» получилась буква «А», и он написал вместо этого свое имя.

Она должна понять.

Он пошел вверх по тропинке, подбирая в уме слова, чтобы переубедить ее. И если это не сработает, то он поцелуем подчинит ее своей воле. План готов. Да, именно так он и должен поступить.

Но придя в дом, он не обнаружил Энн в своей комнате.

— Что ж, вернемся к тому, с чего начали, — пробормотал он и зашагал к гостевой комнате.

Он три раза громко постучал в дверь, прежде чем резким толчком ее открыть. Но Энн и там не оказалось.

Айден вернулся в свою комнату. Он говорил себе, что нужно оставить ее в покое, и, тем не менее, не мог этого сделать. Соболий мех до сих пор хранил очертания ее тела. Ее шпильки лежали на подставке с купальными принадлежностями.

Ее присутствие тесно вплелось в полотно его жизни.

Из коридора донесся какой-то шум, и он метнулся к двери. Он рывком открыл ее и увидел на пороге Энн. Она как раз собиралась войти. Платье ее было покрыто пятнами грязи. Туфли она несла в руке.

— Энн!

Она замерла, держась за дверную ручку. Долгое время они смотрели друг на друга, и у него сложилось отчетливое впечатление, будто он смотрит в глаза незнакомого человека.

Вид у нее был изможденный, лицо бледное. Бедная Энн…

Он протянул ей руку.

— Пойдемте, нужно поговорить.

Но она прошла к себе в комнату, решительно захлопнув за собой дверь.

Айден разочарованно закрыл свою дверь. Нужно дать ей переспать с этой мыслью. Утром она увидит его правоту… даже если ему придется силой втемяшить ей это в голову.

К сожалению, сна пришлось ждать долго.

Проснулся он позже, чем обычно. Тихо выругавшись, он начал одеваться и вдруг замер. Только сейчас он понял, что проснулся оттого, что кто-то стучался в дверь.

— Кто там? — рявкнул он, натягивая бриджи.

— Кора, милорд.

Он с треском распахнул дверь.

— Что такое?

У служанки был взволнованный вид.

— Леди Тайболд решительно настроена ехать.

— Ехать куда?

— В Лондон, милорд, — сказала она со злостью. — Дикон сказал, что вы захотите знать.

Айден открыл дверь шире.

— Не дайте ей уехать.

— Мы и не даем. Но когда все отказались выполнить ее просьбу без вашего разрешения, она заявила, что сама оседлает свою лошадь, и пошла в конюшню.

Эти слова она произнесла в пустоту. Айден уже одевался. Он накинул на себя рубашку, даже не заправляя ее в бриджи, и сунул ноги в сапоги.

Он поспешил в конюшню.