Глава I

Дейнскорт, Англия

Октябрь 1811 г.

Она задумчиво стояла в дверях. Лучи осеннего солнца, проникающего в комнату сквозь стрельчатые окна Дейнскорта, отчетливо высвечивали изгибы ее фигуры, подчеркивая великолепие ее неповторимых темных волос. Питер Джемисон осознал в эту секунду, насколько сильно он ее любит. Открытие поразило его! Даже в старом поношенном платье леди Джулия Маркхем выглядела необыкновенно грациозной и держалась как герцогиня. Она показалась Питеру неземной.

Но взору предстала не та Джулия, которая жила в его памяти. В глубине ее бездонных голубых глаз мерцали тени пережитых невзгод. Это была уже не наивная девушка, а зрелая, умудренная жизненным опытом женщина. Женщина потрясающей красоты.

Питер поднялся из еще прочного, но уже довольно потрепанного кресла. Лицо расплылось в улыбке. На долю секунды он, не сдержавшись, остановил взгляд на запястьях девушки, стараясь различить побледневшие шрамы. Вот они! Значит, слухи не лгали. Джулия действительно пыталась свести счеты с жизнью.

Острое чувство вины за причастность к событию, из-за которого ее безжалостно изгнали из высшего света, пронзило его. Улыбка становилась все более неестественной и натянутой, но Питер продолжал удерживать ее на лице. Его глаза заскользили по потолку и стенам, старательно избегая взгляда леди, затем изучающе остановились на выцветших обоях за спиной девушки. Когда-то на этом месте находился портрет одного из предков Маркхемов. Но картина была давным-давно продана, чтобы оплатить многочисленные долги Маркхемов, ныне здравствующих.

Резкий голос матери Джулии прервал размышления Питера.

— Итак, Джулия, не стой в дверях. Зачем зря тратить время. Я не собираюсь задерживаться в этой глуши ни одной лишней минуты. Входи же. И дай на тебя посмотреть. Когда же это было, а? Три года тому назад? — Кокетливо указав унизанной кольцами рукой в сторону Питера, леди Луиза Маркхем добавила: — Надеюсь, ты помнишь Питера Джеми-сона, лорда Карберри?

Питер заставил себя посмотреть на Джулию. С момента появления девушки на пороге дома ни один из родителей не только не протянул ей руку, но даже не удостоил ее взглядом. Прием, оказанный молодой леди в комнате, был более прохладным, чем осенний ветер, спустившийся вниз с вершины холмов и со свистом разгуливающий по дому, заметил про себя Питер. И, вздохнув от холода, подумал, что неплохо бы разжечь в камине гостиной небольшой огонь. Однако вслух не вымолвил ни слова. Как и все остальные, он хорошо знал, что Маркхемы были разорены. Да и он сам начал уже кое-что понимать в жизни, особенно если о ней заставляют задуматься финансовые затруднения.

Джулия стояла в нерешительности. Она поняла, что лорда Роджера Маркхема больше интересовал скромный выбор бисквитов, широко разложенных на блюде и поданных к чаю, чем собственная дочь. Кончики ее пальцев, прижатых к дверной ручке, слегка дрожали. Внезапно Питер понял, сколько мужества и душевных сил потребовалось Джулии, чтобы вновь встретиться лицом к лицу с этими беззаботными и равнодушными людьми, которые были ее родителями.

Помощь пришла к ней с неожиданной стороны. Легкий звон фарфоровой посуды заставил Джулию переключить внимание с родителей на Честера Била, слугу Маркхемов. Сколько Питер знал их, столько Честер служил в их семье (а это ни много ни мало, более двадцати лет). И уже тогда, насколько Джемисон помнит Честера, тот был в преклонных годах.

Между Джулией и Честером, который безмолвно стоял, готовый в любой момент услужить хозяину и хозяйке, сразу же, почти неуловимо, установилось взаимопонимание. Присутствие старика помогло ей собраться с силами. Она мгновенно преобразилась. Подбородок горделиво поднялся вверх, глаза оживились — и вместо нерешительной провинциальной особы появилась уверенная в себе женщина, у ног которой когда-то лежал весь Лондон.

Грациозной поступью Джулия шагнула в гостиную, вытянув вперед руку.

— Конечно, я помню Питера. Как поживает Арабелла? Я с удовольствием прочла сообщение о вашей свадьбе.

Питер взял радушно протянутую руку и с удивлением ощутил шероховатую поверхность ладони, покрытой мозолями. Арабелла никогда не довела бы свои руки до подобного состояния, подумал он. Да и Джулия Маркхем, которую он знал раньше, не опустилась бы до этого. Та, прежняя Джулия обязательно бы поняла, что и он, и Арабелла официально прекратили с ней знакомство, не прислав приглашение на свадьбу и не ответив на вежливое поздравление с наилучшими пожеланиями.

Ощущая неловкость положения, Питер почувствовал, как краска заливает его лицо.

— Она чувствует себя хорошо. Благодарю за внимание, — ответил он, придерживаясь правил хорошего тона, принятых в свете. Смешавшись от роли, которую вынужден был играть, он попытался за вежливой беседой ни о чем скрыть растерянность. — Похоже жизнь в провинции пошла тебе на пользу.

Через его плечо Джулия снова обратила взор на Честера. В ее глазах загорелись шутливые огоньки, напомнившие Питеру прежнюю, хорошо знакомую Джулию.

— О, да. Ты, безусловно, прав. — Она улыбнулась. Ничья улыбка не могла сравниться с обворожительной улыбкой Джулии, подумал он.

— Мы не на официальном приеме, — раздраженно бросил лорд Маркхем. — Поэтому сядьте и прекратите эти бессмысленные разговоры. Давайте решим наш вопрос как можно скорее. Не позднее чем через час я хочу отправиться обратно в Лондон. Честер, подай мне один из этих бисквитов. Кстати, передай миссис Бил, что она приготовила более чем скромную трапезу. И почему на столе нет мадеры?

Смущенный хозяйским укором, Честер не успел произнести и слова, как Джулия спокойным, но жестким голосом произнесла:

— Мадера, как, впрочем, и многое другое, служившее свидетельством хороших времен в Дейнскорте, давно продана, чтобы оплатить ваши карточные долги.

Седые брови грозно сдвинулись к переносице. Маркхем, впервые с момента появления девушки в комнате, бросил хмурый неодобрительный взгляд на дочь.

— Ты всегда была невыносимым ребенком. Похоже, и три года, проведенные в деревне, не смогли смягчить твой нрав.

Питер сверкнул глазами. Он всегда недолюбливал старого Маркхема, который, сколько его помнил Питер, находился в долгу у каждого второго. За ним буквально по пятам постоянно следовали кредиторы. Это не придавало авторитета Маркхему и послужило одной из причин, по которой Питер так и не решился просить руки Джулии. С рукой прекрасной леди он получил бы в придачу четырех ленивых братьев и их отца, все пятеро — закоренелые картежники. К тому же мать Питера говорила, что Джулия, как и все члены ее семьи, была совершенно испорчена и продажна. И если ненасытность ее семьи не разорит человека, который рискнет жениться на ней, то эгоизм девушки сделает жизнь невыносимой.

Возможно, мать была права, подумал Питер. Джулия всегда была тщеславной и высокомерной… Хотя сейчас он интуитивно чувствовал, что женщина, стоящая перед ним, совсем не та, прежняя Джулия. Что же касалось его собственного выбора, то невозможно даже вообразить женщину, обладающую большим числом пороков, чем его жена Арабелла. Питер мог сравнить ее разве что с кровожадным людоедом.

— Я к тому же еще своенравна, бесчувственна и глупа, — с иронией добавила Джулия. — Всеми этими эпитетами вы наградили меня во время нашей последней встречи. Должна сказать, что все они совершенно справедливы. А теперь, отец, сообщите, чем я обязана удовольствию видеть вас снова?

Лорд Маркхем пропустил ядовитые слова дочери мимо ушей.

— А как насчет портвейна, Честер? Знаю, что утро не слишком подходящее время для этого напитка, но, проклятие, нужно же как-то восстановить силы после утомительного путешествия из Лондона. К тому же было довольно холодно, дул сильный ветер.

За Честера на тираду отца ответила охрипшим голосом Джулия.

— Здесь нет больше ни мадеры, ни портвейна. Чай, предложенный вам, это все, что осталось от старых запасов. Мы собрали остатки чая из банок, в которых он когда-то хранился, поэтому то, что находится в ваших чашках, по вкусу мало чем отличается от простого кипятка.

— О-о! — Леди Маркхем подняла глаза от своей чашки. — А я-то думала, почему он такой бледный и слабый. Роджер, я не собираюсь пить это. Пошли прислугу за чем-нибудь другим, пожалуйста. А вот бисквиты я, пожалуй, попробую. Подай их, Честер.

Джулия продолжала разговор, не обращая внимания на мать.

— На самом деле, отец, в доме почти нечего есть. И не осталось ничего стоящего, что можно было бы продать или обменять. Мы с четой Билов существуем только благодаря арендаторам. Если бы не те самые арендаторы, которых ты полностью игнорировал или облагал непомерно высокими налогами, мы бы еще год тому назад умерли от голода.

— Туда тебе и дорога! Для меня твоя жизнь не стоит и шиллинга с тех пор, когда ты запятнала позором свое имя.

— Лорд Маркхем… — начал было Питер, но звенящий, напряженный до боли голос Джулии оборвал его.

— Почему же тогда ты не позволил мне умереть?

Лорд Маркхем недовольно фыркнул:

— В том, что ты жива, заслуга не моя, а Честера. — Он стрельнул взглядом в слугу. — Ну, что, по-прежнему прикидываешься невинной овечкой, а, Честер? И ждешь, что я изменюсь?

Седой слуга вздрогнул как от удара хлыстом, низко склонил голову и, бормоча себе под нос что-то невнятное, вышел из комнаты.

— Просто поразительно, что он еще жив, — заметил лорд Маркхем ему вслед.

— Так же, как и я, несмотря на все ваши усилия, — язвительно добавила Джулия. — Честер Бил действительно переживает за вас. Хотя я не один раз говорила ему, что его забота и преданность неуместны.

— Ой! Я знаю, что добром это не закончится, — жалобно протянула леди Маркхем. — Вы с Джулией всегда завязываете споры в самый неподходящий момент. Пожалуйста, Роджер, умерь свой пыл. Я не люблю семейных ссор, когда ем. Если вы не прекратите, я получу несварение желудка. Мне срочно нужно что-нибудь съесть. — С этими словами она принялась за третий бисквит, жадно откусывая засохшую корочку.

— Действительно, отец, объясните, наконец, чем я обязана чести видеть вас снова. И освободите таким образом свою персону от меня еще по меньшей мере на три года.

— Ха! Даже после всего случившегося у нее те же надменные манеры! Как вам это нравится, Карберри? С ее данными она могла бы стать королевой Бали Ру. Но позволь напомнить тебе, девочка моя, что ты уже не царственная особа, которую три года тому назад в обществе называли «Несравненной». Как любила говорить моя мать, рано или поздно дурная наследственность обязательно проявляется. — Лорд повернулся к супруге и адресовал последние слова ей. — Я много раз задумывался над тем, моя это дочь или не моя.

Леди Маркхем, уже привычная к упрекам и насмешкам, быстро покончила с бисквитом и отозвалась слащавым голосом:

— Совершенно верно, мой лорд, наследственность всегда сказывается. И именно поэтому Джулия несомненно только твоя дочь. У нее та же губительная склонность к саморазрушению, как и у ее предка.

Питеру хотелось убежать из этой комнаты куда глаза глядят, только бы не слышать, как сначала отец Джулии начнет рассказывать о попытке самоубийства, а затем сообщит, что его дочь позорно рассталась с невинностью. Питер нервно приложил ко лбу изящный батистовый платок.

Джулия села на край дивана рядом с матерью, после чего Питер с благодарным видом вернулся на свое место в жестком и неудобном кресле.

Джулия высокомерно подняла бровь и обратилась к отцу:

— Вы еще не объяснили цели визита, отец. Уже прошел почти час. Вы ведь хотите отправиться обратно в Лондон как можно быстрее, не так ли?

Несколько мгновений лорд Маркхем изучающе смотрел на дочь, затем громко рассмеялся.

— Из тебя получилась бы великолепная герцогиня. Если бы ты была моей дочерью, я бы нашел тебе применение. Уж лучше иметь внешность Маркхема, чем ходить с побитым видом, как твоя мать и братья.

Леди Маркхем пропустила ехидную реплику мужа мимо ушей: она была поглощена выбором очередного бисквита.

— Объясни же ей, Роджер, цель нашего визита.

— Тебе предоставляется возможность исправить свои ошибки.

— Исправить ошибки?

— Ну да. Всем известно, что настойчивые кредиторы могут в любой момент постучать в нашу дверь. Банк собирается даже лишить нас права пользования Дейнскортом. Это произойдет, скорее всего, к концу недели.

— Лишить права пользования Дейнскортом? — Джулия застыла на месте, краска мгновенно отлила от ее лица.

— Трое из твоих братьев решили попытать счастья на континенте и, откровенно говоря, покинули тонущий семейный корабль. Но я не могу их винить за это. Мы с твоей матерью, будь у нас крылья и умей мы летать, уже давно бы уехали из Англии. Но, к сожалению, недремлющие кредиторы преследуют нас, как ястребы. Они регулярно присылают посыльных. Правда, пока через черный ход. Но раз уж банк взялся за нас, то очень скоро его посланцы постучат и в парадную дверь.

Леди Маркхем нервно передернула плечами.

— Пожалуйста, Роджер, избавь меня от этих неприятных разговоров. Мне просто невыносимо думать об этом.

— Как же вы могли дойти до того, чтобы потерять и Дейнскорт? — требовательным голосом Джулия заглушила последние слова матери.

— А как ты думаешь, чем мы расплачивались за твой дебют в обществе? — спросил отец. — Все, что у нас было, мы поставили на тебя.

— Вы хотите сказать, что азартная игра не имеет никакого отношения к вашим долгам?

Улыбка, появившаяся на лице лорда Маркхема, не предвещала ничего хорошего.

— А-а! Ты не так наивна, как казалась! На этом пари я потерял кучу денег. Разве не так?

Джулия молча села на диван и повернулась спиной к отцу, который, впадая в ярость, продолжал говорить:

— Мне следовало отдать тебя замуж за маркиза в первый же год твоего появления в свете. Но ты стала тогда предметом всеобщего внимания и поклонения. Весь Лондон был у твоих ног. Мы с матерью решили дать тебе еще один год и посмотреть, кого еще ты сможешь поймать в свои сети. И что же? На втором году богатый барон и два лорда с туго набитыми карманами просили руки прекрасной Джулии. Но именно ты, а никто другой, убедила нас подождать. Надеюсь, ты помнишь?

— У меня было такое чувство, что меня продавали…

— Тебя действительно продавали. Во имя спасения семьи, — оборвал ее отец, черты его лица обострились. — И ты спасла бы семью от краха, если бы согласилась выйти замуж за герцога.

— Но он такой старый! Я никогда не смогла бы смириться с такой судьбой.

— Поэтому ты решила завести любовника до замужества.

— Мы убежали…

— Послушай, девочка моя, ты могла бы завести хоть тысячу любовников, и никому не было бы до этого никакого дела. Но сначала нужно было выйти замуж за старика. Через год или два герцог отправился бы на тот свет.

— Но Лоренс уверял, что любит меня.

— И ты не могла ждать, да? Тебе нужно было ускорить ход событий и все испортить?

Питер почувствовал усиливающуюся боль в голове. Любой другой мужчина уже давно бы не вытерпел и попросил лорда Маркхема замолчать. Но Питер был в состоянии лишь подавленно наблюдать за происходящим. Положение Маркхемов оказалось более безнадежным и шатким, чем он предполагал. Но Джулия с достоинством противостояла этому зверю. Возможно, мать была права, подумал Питер, Маркхемы превратили бы его жизнь в сплошной ад.

— В таком случае, не пониманию, почему вы находитесь здесь, — парировала Джулия, с трудом сохраняя самообладание. — Для того чтобы сообщить, что меня скоро выселят отсюда?

— Ошибаешься. Для того чтобы предоставить тебе еще один шанс в жизни, Карберри собирается просить твоей руки.

Джулия оцепенела от изумления и застыла с открытым ртом.

— Питер? С Арабеллой ничего не случилось? С ней все в порядке, правда?

Лорд Маркхем недовольно всплеснул рукой.

— Его жена жива и здорова. Карберри представляет интересы Брейдера Вульфа.

— Брейдера Вульфа? — растерянно повторила Джулия.

— Не пытайся вспомнить это имя, девочка. Он простолюдин, занимается торговлей, но богат, как Крез.

— Простолюдин? — Джулия повернулась и бросила взгляд на Питера. Его обдало жаром, и пламенный румянец залил лицо, но усилием воли молодой человек подавил желание отвернуться и продолжал смотреть в лицо Джулии.

Питер с трудом выдавил:

— Да, Брейдер Вульф занимается торговлей. Твой отец сказал чистую правду. И Вульф действительно сказочно богат и…

— Как набоб! — с ликованием издал лорд Маркхем. — …И он просит твоей руки.

— Откуда торговец может знать меня. Разве мы знакомы с какими-нибудь торговцами?

В разговор вступила леди Маркхем.

— Джулия, не стоит беспокоиться по пустякам. Его хорошо знает Питер, который изложил нам суть дела от имени мистера Вульфа.

Широко открытыми от удивления глазами Джулия посмотрела на Питера.

— Но он же торговец! Я не могу стать женой торговца!

— В любом случае в Лондоне тебя не примут ни в одном приличном доме, — напомнила дочери леди Маркхем таким тоном, словно разговор шел о погоде и холодном ветре, бушующем за окнами. — Для светского общества ты все равно уже умерла. Но ты, по крайней мере, еще можешь принести немного денег в семью.

У Питера, пораженного до глубины души жестокими словами леди Маркхем, перехватило дыхание. Он не мог выносить слез, навернувшихся на прекрасные глаза Джулии. Но девушка быстро пришла в себя и подавила слезы обиды. И, прежде чем ответить матери, гордо подняла голову.

— Да, мама, вы правы.

— Если ты выйдешь замуж за этого Брейдера Вульфа, то, по крайней мере, поможешь своей семье. И, как уже сказал твой отец, сможешь занять хоть какое-то место в этой жизни.

— В этой жизни… — рассеянно повторила Джулия, затем перевела взгляд на Питера. — Он хороший человек, Питер?

Питер был поглощен изучением золоченых кисточек на одном из своих ботфортов.

— Ну, я его знаю не очень хорошо.

— Но ты же ведешь с ним дела. Значит, ты, должно быть, уважаешь его. Именно поэтому ты согласился просить моей руки от его имени, не так ли? — взволнованно произнесла она. — Я верю тебе, Питер. Мы знаем друг друга почти всю жизнь. Скажи, Брейдер Вульф хороший человек?

Ему захотелось крикнуть во все горло, что он считает этого человека самим дьяволом во плоти. И ты, Джулия, хотелось добавить Питеру, даже несмотря на позорное прошлое, слишком хороша, чтобы запятнать себя союзом с ним, так как в твоих жилах течет кровь славных предков, так как ты, Джулия, принадлежишь одному из самых древних и достойных родов Англии.

Но вместо всего этого он сказал:

— Брейдер Вульф не из нашего круга.

Джулия прищурилась, словно хотела прочесть мысли Питера и услышать невысказанное вслух.

— Почему он хочет жениться на мне?

— Он хочет получить Кимбервуд, — пояснила леди Маркхем, чей рот был набит бисквитом.

— Кимбервуд? Поместье бабушки? Я думала, оно уже продано несколько лет тому назад.

— Это проклятое место по завещанию принадлежит тебе, вернее, будет принадлежать твоему будущему супругу, — проворчал отец.

— Но почему я ничего не знала?

— Тебе говорили… правда, когда тебе было четырнадцать лет или около того. В то время нам нужна была твоя подпись на документах, чтобы получить деньги под залог поместья.

— И я подписала?

— Конечно, ты добросовестно и старательно нарисовала на документах огромный крестик.

Лицо Джулии вспыхнуло и покрылось красными пятнами.

— Мой крестик? Как же я была тогда глупа! — сказала она сама себе. Ее губы были плотно стиснуты, когда она снова повернулась к Питеру. — Теперь я уже умею читать, — голос прозвучал слабо, но уверенно. — Какой стыд знать, что твои родители такие азартные игроки, что ни захотели потратить ни шиллинга на гувернантку и не позаботились дать единственной дочери хоть какое-нибудь образование.

— Что за вздор ты говоришь? — перебил ее лорд Маркхем. — Карберри тоже считает, что женщинам не нужно образование. Женщине не нужно знать ничего, кроме того, чему ее способен научить муж за закрытой дверью, не так ли, Карберри?

Джулия не придала значения бестактному замечанию отца.

— Я также научилась и писать. Честер научил меня. Честно говоря, Честер все это время был для меня отцом в большей степени, чем мой кровный родитель.

— Ха! — прорычал лорд Маркхем. — Она предпочитает слугу своему отцу. В таком случае торговец составит прекрасную партию для нее!

Величавая и гордая, Джулия поднялась на ноги.

— Нет! Я могу совсем не выходить замуж. Никогда! И мне нет дела до Дейнскорта. У меня есть Кимбервуд. Мы с четой Билов можем незамедлительно переехать туда.

С оглушительным звуком лорд Маркхем сильно хлопнул по ноге парой кожаных перчаток. Джулия мгновенно повернулась к отцу.

— Ты хотела сказать, что владела Кимбервудом. Я не мог продать поместье, но мы заложили его, и с твоего благословения, должен добавить.

Джулия с горечью усмехнулась, уголки ее рта уныло опустились.

— Значит, поместье заложено целиком и надолго. Как же я могла быть такой наивной и глупой?

— Не глупой, дорогая моя, а всего лишь одной из семейства Маркхемов.

— Это одно и тоже, — гневно ответила девушка.

Лорд Маркхем кивнул головой в знак согласия. — Мы собственноручно привели нашу семью к пропасти, на краю которой сейчас находимся. Но я не могу с уверенностью сказать, что, повернись время вспять, я бы не сделал тоже самое. Как бы то ни было, но и Кимбервуд сейчас уже бесполезен. Поместьем не пользовались почти десять лет, но как только тебе исполнится двадцать пять в следующем году, оно будет продано, чтобы оплатить залоговые счета, выставленные против него.

— Почему же ты тогда мистер Вульф не хочет подождать немного и купить поместье у наших кредиторов?

— Мистер Вульф горит желанием вступить во владение поместьем как можно скорее и не хочет ждать судебного разбирательства, которое может затянуться на неопределенное время, — ответил Питер дрожащим голосом. Ему хотелось скрыть личную заинтересованность в решении вопроса и поскорее покончить с этим делом.

— Более того, я твердо настаиваю на браке, — подхватил отец. — В мои планы не входит жизнь в изгнании на континенте. Я всегда мечтал иметь состолтельного зятя.

Джулия повернула голову в сторону Питера, уголки ее прекрасного рта вдруг исказила циничная гримаса.

— И этот Брейдер Вульф так хочет заполучить Кимбервуд, что готов посадить на свою шею безумную семейку Маркхемов на всю оставшуюся жизнь?

— Ради Кимбервуда он готов оплатить все наши долги, обеспечить нам более чем достойный уровень жизни и освободить нас от заботы о тебе, Джулия, до конца наших дней, — чопорно заявил отец, явно довольный перечисленными аргументами.

Отец и дочь с вызовом смотрели друг на друга, их противоречивые желания отражались в глубине грозно застывших голубых глаз. Глаз, которыми гордились все Маркхемы и которые воспевали поэты и мечтательные влюбленные.

Гнетущую тишину, повисшую в комнате, нарушила леди Маркхем: наконец-то насытившись, она не сумела подавить отрыжку. Джулия вздрогнула как от пистолетного выстрела.

Мать смущенно вытирала губы пожелтевшей от времени салфеткой.

— Ой, извини, дорогая. Но эти ужасные бисквиты совершенно невкусные. Я с трудом проглотила их. Роджер, думаю, нам нужно рассчитать миссис Бил. Она не оправдывает своего содержания. Мой деликатный организм не может принимать подобную несъедобную пищу.

— Не стоит беспокоиться, мама. Вы и так уже не платите миссис Бил больше года. — Джулия окинула мать изучающим, не по годам мудрым и строгим взглядом. Затем, очнувшись от неприятных воспоминаний, снова переключила внимание на отца. — Я молила всевышнего, чтобы он сделал что-нибудь и избавил меня от вас, от всех вас, включая и братьев. И вот, наконец, Господь услышал мои молитвы и послал мне долгожданное освобождение.

— Ах, так? — обиженно бросила мать, и в тон ее голосу раздраженно скрипнул паркет. — Ты всегда была странным ребенком, не таким, как все. Неужели тебе никогда не хотелось почувствовать себя членом семьи? Не думай, что я не знаю о твоем чувстве превосходства над всеми нами. Твоя бабушка избаловала и испортила тебя…

Внезапно ее перебил Питер, ощутив острое желание спасти Джулию, защитить ее. Если бы только он был свободен и мог жениться на ней!

— Джулия, но ты не обязана жертвовать собой и принимать предложение этого человека…

— Нет, черт побери, еще как обязана!

— Роджер, не богохульствуй, прошу тебя. Ты же обещал мне не повышать на Джулию голос. Как только ты начинаешь кричать на нее, все идет прахом.

— Приношу свои извинения, Луиза. Но эта девчонка и так уже довела нас до грани отчаяния и выставила посмешищем перед всем светом. Она отвергла все возможности, чтобы исполнить дочерний долг и выйти замуж за приличного человека, предпочитая убежать с каким-то солдатом!

— Гусаром, — поправила его леди Маркхем.

— Черт бы побрал эту негодную девчонку! Она даже не смогла как следует совершить самоубийство и спасти нас от позора. А теперь мы должны терпеть ее присутствие, которое просто оскорбительно. Да еще этот глупый юнец, которого прислал Вульф, пытается отговорить ее от вступления в брак!

Джулия резко взмахнула рукой, обращаясь к родителям.

— Я уже приняла решение. Все остальное не имеет значения. — Затем она повернулась к Питеру. — Брейдер Вульф очень богат, Питер? Прямота Джулии покоробила молодого человека. Слова застряли у него в горле, и он с трудом выдавил:

— Ну, я не знаю истинных размеров его состояния…

— Бедный Питер. Знаю, что мы, Маркхемы, всегда шокировали тебя своей бесцеремонностью и неразборчивостью в средствах достижения цели. Это всего лишь дурной тон, — мягко добавила она. Но это уже не важно. Я приняла решение. — Она изучающе обвела взглядом всех присутствующих и произнесла. — Брейдер Вульф. Необычное имя. — При тусклом полуденном свете, струящемся через решетчатые окна, Джулия выглядела как никогда величественно. — Есть что-то зловещее в его имени. — Она одарила Питера одной из своих знаменитых, всепокоряющих улыбок. — Я согласна на брак. Итак, когда венчание?

Не обращая внимания на конюха и дворецкого, пытавшихся остановить его, Питер бросился наперерез Вульфу, который гарцевал верхом на лошади, и судорожно вцепился в поводья. Жеребец раздраженно фыркнул и нетерпеливо затанцевал на месте, цокая копытами по влажным булыжникам двора Фолкс Холла, лондонской резиденции Брейдера Вульфа. Хозяин особняка восседал верхом на дорогом чистокровном арабском скакуне высотой более семнадцати хендов.

— Карберри, вы что, совсем голову потеряли? Немедленно отпустите лошадь и отойдите в сторону! — приказал Вульф.

— Еще никто не говорил лорду Карберри, что не располагает временем для встречи с ним.

Вульф осадил лошадь, сильно натянув поводья. — Вы пьяны, Карберри? — строго спросил он бархатистым голосом.

— Я не пьян. Питер тяжело дышал, слова вырывались изо рта с клубами пара. — Я полагал, что вам будет небезынтересно знать, желают ли вам друзья счастья.

— У меня нет друзей. И вы сами известили меня об этом, — рассмеялся Брейдер Вульф. — Но раз уж вы рисковали жизнью, едва не бросившись под копыта моей лошади, чтобы сообщить мне новости, то я готов выслушать вас. Говорите же скорее. Я опаздываю на важную встречу.

Питер ненавидел его.

— Я-то думал, что дела находят вас, а не наоборот. И я крайне удивлен тем, что вы не брезгуете и выполняете грязную работу сами.

И дворецкий, и конюх затаили дыхание, услышав оскорбительное заявление Питера, но в глазах Вульфа лишь засверкали шаловливые огоньки.

— С какой стати мне, мой любезный лорд, самому заниматься делами, если у меня есть под рукой такой искусный помощник, как вы?

— Она дала согласие, — прошипел Питер. — Пусть меня разразит гром, но она на самом деле согласилась на вашу дьявольскую сделку.

— Я и не сомневался.

— Вы заранее знали, что она согласится?

— Маркхем не постесняется продать и свою жену, лишь бы сохранить прежний образ жизни, а для этого требуется много денег. Что касается дочери, то она в его глазах вообще ничего не стоит.

— Что вы хотите сделать с Кимбервудом? Зачем вам нужно это пришедшее в упадок поместье, когда вы можете вложить деньги и в более удачные дела?

Лицо Вульфа посуровело, его темные глаза хищно сузились.

— Это мое личное дело, дорогой лорд. Наше сотрудничество завершено. Мой секретарь Хардвелл вернет вам ваши счета. Мы в расчете. Передайте нижайший поклон своей глупой и слишком экстравагантной супруге. — Он сильно натянул поводья, заставив лошадь подняться на дыбы. Питер испуганно шагнул назад.

— Вы обязаны хорошо обращаться с Джулией, — приказным тоном заявил Питер. — Мисс Маркхем стоит дюжины таких, как вы. Вы будете вести себя с ней достойным образом или…

— Или что? Что вы сделаете в противном случае? — прозвучал низкий баритон Вульфа. Он наклонился к Питеру и добавил: — Приношу свои искренние извинения, уважаемый лорд, но если мои сведения достоверны, то именно вы заключали пари, которое погубило ее. Или меня ввели в заблуждение? — Он приглушил голос. — Так сколько денег вы получили за душу Джулии Маркхем?

Вульф резко выпрямился в седле и натянул поводья.

— Я уже не смогу причинить ей больше вреда, чем причинили вы. Скажу вам больше, попросив руки Джулии Маркхем, я проявил такое великодушие, которого она Не получала за последние три года жизни ни от вас, ни от вам подобных. А теперь прочь с дороги, «любезный» лорд. Мне бы не хотелось, чтобы вы забрызгали свои начищенные ботинки грязью, находясь в обществе таких недостойных, в вашем представлении, людей, как я!

Вонзив шпоры в лоснящиеся бока жеребца, он погнал лошадь галопом прочь из маленького двора. Питер, по щекам которого текли слезы обиды, остался стоять на дороге, посылая вслед всаднику поток ругательств.

 

Глава II

Джулия, одетая в выходное платье из зеленой шерсти, изящно положив руки на колени, уверенно сидела в лондонской конторе адвоката Вульфа. Запахи чернил, свежепереплетенных книг, кофе щекотали ноздри; в ушах стояли назойливые жалобы родителей. Она ожидала встречи с Брейдером Вульфом.

— Mon petit chouchou. Сейчас мамочка даст тебе кое-что вкусненькое, — леди Маркхем ворковала со своим любимцем, китайским мопсом по кличке Маэстро. Мопс с явным удовольствием слизывал желе с кусочка сладкого пирога, который хозяйка взяла с подноса, любезно поданного гостям.

— Луиза, ты же знаешь, я терпеть не могу, когда ты разговариваешь по-французски с этим животным. Чертовски непатриотично говорить на французском с собакой!

— Вы, безусловно, правы, отец, — растягивая слова, подхватил Гарри, бесцеремонно устроившийся на подоконнике. Он уперся ногой в оконную раму и лениво раскачивал ее, всем своим видом выражая нетерпение, а рама пронзительно скрипела.

— Матушка уж больно расчувствовалась из-за этого проклятого животного. Ему она уделяет больше внимания, чем любому из нас.

— Гарри! Как тебе не стыдно! Это же невежливо!

— Зато справедливо! — бросил ей в ответ Гарри.

— Неправда, я всегда ставила на первое место отца и вас, детей, и только потом моего маленького Маэстро.

— Будьте так любезны, мама, избавьте меня от подобных сентиментальностей. У меня нет никакого желания, чтобы вы нянчились со мной и целовали меня, так как делаете это с проклятым куском шерсти, — Гарри брезгливо передернул плечами.

Неожиданно громкий храп прервал их разговор. Все присутствующие сначала посмотрели друг на друга, а затем взоры обратились в сторону растрепанного мужичка, который, свернувшись в маленьком неудобном кресле в углу конторы, спал более чем сладко. Гарри шепотом с ядовитой ухмылкой представил всем мистера Руфаса, сделав ударение на слове «мистер». Дальнейших объяснений не потребовалось. Маркхемы безошибочно научились узнавать любого сборщика векселей, они его нюхом чуяли. Джулии осталось лишь теряться в догадках, пытаясь найти объяснение такому дерзкому и вызывающему отношению Гарри к Руфасу и готовности родителей смириться с присутствием последнего.

— Руфас несколько часов ходил за мной по пятам, — объяснил Гарри присутствующим. Его можно было считать по-своему красивым мужчиной, но распутный образ жизни и эгоистический взгляд на все и вся нанесли ощутимый урон его внешности, сделав свое черное дело. И даже потеря большинства волос не прибавила ему ни солидности, ни респектабельности. Гарри старательно зачесывал оставшиеся редкие пряди, пытаясь скрыть лысину. Джулия обратила внимание и на подкладные плечи, которые, наряду с пробивающимся брюшком, делали фигуру брата неопрятной и громоздкой.

— Ума не приложу, зачем ему понадобилось преследовать тебя и приходить сюда, — пожаловалась леди Маркхем прежде, чем облизать пальцы, на которых после Маэстро остались кусочки желе.

— Именно здесь он-то и хотел быть, мама. Ни один сборщик долгов не поверит мне до тех пор, пока Джулия не подпишет брачный контракт с Вульфом. Но не спешите выразить свое искреннее сочувствие по поводу присутствия этого джентльмена. Прямо сейчас из окна я вижу по меньшей мере трех кредиторов, которые уже пару недель разыскивают вас.

Леди Маркхем проворчала что-то непонятное о превратностях судьбы, неблагодарности детей и назойливости кредиторов. Но затем довольно быстро утешилась угощениями с подноса.

— Должен сказать откровенно, — признался Гарри, разглядывая пухлое тело уснувшего в кресле преследователя, — мне даже начинает нравиться этот Руфас, который ходит за мной как привязанный. Он не такой уж и плохой парень для этой работы. Забавно было бы подшутить над ним или нагнать на него страху. Мы с Де Арси заключили пари, что я сумею вытрясти из Руфаса деньги до прошлой полуночи.

— Ну и как, ты выиграл? — спросил лорд Маркхем, неожиданно заинтересовавшийся разговором.

— Неужели ты думаешь, что если бы я выиграл, то рискнул бы признаться в этом в его присутствии, пусть даже он и спит?

Руфас, словно отвечая, снова всхрапнул.

— Или в твоем присутствии, — добавил Гарри, обращаясь к отцу.

— Черт бы побрал этого Вульфа. Он заставляет себя слишком много ждать. Я продрог до костей, — раздраженно повторил лорд Маркхем уже в четвертый раз.

— Может быть, я могу что-нибудь сделать для вас, леди Джулия, или для вас, леди Маркхем? — вежливо осведомился адвокат. Он с неприязнью поежился, заметив, как Маэстро опустил язык в бокал леди Маркхем, пробуя миндальный ликер.

Адвокат Вульфа, Дэниел Майерс, был сравнительно молодым человеком. Поэтому Джулия, понимая его любопытство и чувствуя на себе его пристальный взгляд, держалась подчеркнуто сухо и строго.

— Благодарю, не стоит беспокоиться, — отказалась она вступать в разговор.

— Джулия, я думаю, этот человек еврей, — прошептала девушке мать громким театральным шепотом. — Судя по его лицу, я почти уверена в этом.

— Черт бы побрал этого Вульфа! Вынуждает так долго себя ждать! — раздраженно проговорил лорд Маркхем.

— Вульф спутал все мои планы, — пожаловался Гарри, отходя от окна. — Через час я должен быть на скачках, так как поставил на лошадь в заезде от Вилкинса до Гобсона. Неужели он полагает, что нам с Руфасом доставляет удовольствие ждать его. Или он думает, что удостаивает нас огромной чести своим присутствием?

— Господа, я уверен, что мистер Вульф задерживается по очень уважительной причине. Он никогда бы не посмел нанести оскорбление таким достойным персонам, как вы. Он должен появиться с минуты на минуту. — Вежливое замечание мистера Майерса несколько оживило угасший было разговор между отцом Джулии и Гарри. А леди Маркхем в свою очередь попросила еще кусочек пирога и миндального ликера.

Девушка сжала губы, чтобы сдержать улыбку: лорд Маркхем пришел на встречу на час позже, намереваясь заставить Вульфа ждать его. Таким образом, прошло уже два часа после назначенного времени, а она все еще не встретилась со своим будущим супругом.

Итак, она мысленно поаплодировала первой победе мистера Вульфа над Маркхемами.

Но, мистер Вульф, подумала Джулия, еще не мерился силами со мной!

А она уже успела сделать первый ход и выиграть, настояв на том, чтобы сопровождать отца и брата на эту встречу. Все утро лорд Маркхем рвал и метал, пока наконец не осознал, что не может заставить дочь изменить свое решение. Однако, согласившись взять Джулию с собой, он решил, что, в таком случае, с ними должна поехать и леди Маркхем, из-за чего раздосадованная дама пришла в негодование.

— Будь я проклят, Луиза! — закричал на супругу лорд Маркхем. — Если что-нибудь испортит встречу с Вульфом, мы с тобой окажемся в долговой яме. Ты должна поехать с нами. В противном случае Вульф может подумать, что даже Кимбервуд не стоит неприятностей и хлопот, которые доставляет Джулия, и откажется от нашего соглашения.

С таким веским доводом трудно было не согласиться.

И Гарри, и мистер Майерс были крайне удивлены появлению в конторе женщин. Даже мистер Руфас старательно пригладил растрепанные кудри и, смущенный присутствием двух благородных леди, забился в угол.

Итак, Джулия гордо сидела, твердая в своем решении добиться до конца встречи от мистера Вульфа всего, чего она хотела.

Она сумела противостоять своей семье, поэтому не сомневалась, что сумеет противостоять и кому угодно. Джулия собиралась пустить в ход и свою внешность, и то немногое, что осталось ей от прежнего общественного положения, чтобы добиться успеха. Это не раз выручало ее в прошлом и, несомненно, должно было произвести впечатление на простого торговца, которому суждено было стать ее мужем. В конце концов, она по-прежнему леди Джулия Маркхем из Дейнскорта… и наследница Кимбервуда.

И вот, наконец, он появился.

Стоило Брейдеру Вульфу ступить в комнату, как он мгновенно стал центром всеобщего внимания. Его присутствие повлияло на всех. Джулия затаила дыхание. Судя по оглушительной тишине, ее семья была в такой же степени под впечатлением. Воздух вокруг, казалось, содрогался от его могучей фигуры.

Вульфа нельзя было назвать некрасивым мужчиной. Но первое слово, которое пришло на ум Джулии, едва она взглянула на жениха, — «мужественный». Вульф был во всем черном, широкие полы накидки обвивали его коренастое тело. Джулия живо представила его на ночной дороге с пистолетами в руках, обращенными на запоздалых путников: «Стой и не двигайся, или стреляю!» Да, это ему подходило куда больше вежливых слов извинений: «Уважаемый лорд Маркхем, приношу свои извинения за то, что заставил вас ждать».

Джулия вдруг поняла, почему Брейдер Вульф попросил именно Питера говорить от его имени. Питер, как никто другой, соответствовал образу благородного джентльмена из высшего общества. Если бы человек, стоящий перед ней сейчас, лично передал предложение, то, Джулия не сомневалась, даже такой лорд, как ее отец, который по уши увяз в долгах, не дал бы согласия на брак. Уже одной мощной линией широких плеч Вульф внушал страх.

Один из троих помощников мистера Майерса поспешил помочь Брейдеру Вульфу снять пальто, в то время как сам адвокат живо поднялся и с почтением предложил ему кресло у стола. Джулия с удивлением заметила, что отец покорно снес нанесенное оскорбление.

Вульф обвел присутствующих в комнате равнодушным взглядом, ни словом ни обмолвился о присутствии женщин на переговорах. Не проявил он и заметного интереса к Джулии, не сочтя нужным даже представиться ей. Но девушка была только рада этому. Она и не горела желанием привлечь внимание этих суровых темных глаз до нужного момента. Что касается Гарри и отца, то с появлением в конторе Вульфа оба они присмирели, заметно напряглись и превратились в статуи.

— А это кто, Дэниел? — спросил Вульф у мистера Майерса, кивая в сторону похрапывающего Руфаса.

— Мистер Руфас, Брейдер. Насколько я понимаю, он провел несколько бессонных ночей, — на губах адвоката заиграла слабая ироничная улыбка.

Джулия заметила, как лицо Гарри залилось краской, но он быстро взял себя в руки.

— Уберите его, пожалуйста, Дэниел, — вежливым баритоном приказал Вульф. Два помощника Майерса ретиво бросились выполнять указание Вульфа, не удосужившись даже разбудить Руфаса. Не поднимая глаз от бумаг, которые он начал перелистывать, Вульф добавил. — И собаку тоже, Дэниел. Думаю, мы справимся с делом без услуг пса.

Значит, он все-таки заметил, что Маркхемы присутствовали в комнате, подумала Джулия.

Леди Маркхем с неохотой передала своего драгоценного Маэстро в руки третьего помощника.

Звучный голос Вульфа наполнил контору: жених пункт за пунктом зачитывал вслух брачный контракт. Джулии представилась прекрасная возможность хорошенько рассмотреть человека, который должен был стать ее мужем. Определив, что ему не больше тридцати пяти лет, она вздохнула с облегчением: «Слава Богу, что хоть не такой старый, как герцог».

Его одежда была превосходного качества. Если девушка не совсем отстала от моды, то готова была с уверенностью сказать, что его высокие ботинки определенно были от Гоби, а покрой пиджака указывал на причастность к известной фирме Востока. Но манера носить одежду была у Вульфа слишком небрежной, чтобы можно было его отнести к разряду утонченных и взыскательных денди. Его длинные темные волосы естественно вились. Вульфу, вероятно, пошла бы и короткая стрижка, решила Джулия. Хотя темные волнистые пряди волос, как нельзя лучше, подчеркивали жесткую и волевую линию подбородка.

Невероятно мужественная внешность, еще раз мелькнуло в голове Джулии. И вслед за этой мыслью в глубинах ее существа пробудилось и проснулось что-то женское. Джулия с удивлением прислушивалась к рождению новых, непривычных ощущений, о которых она даже боялась мечтать после печального исхода ее романа с Лоренсом несколько лет тому назад. То ли голос, то ли мускулистая упругость мужского тела ввели ее в заблуждение, она точно не могла определить. Но знала, что двух более непохожих друг на друга по облику и манерам мужчин трудно отыскать. Брейдер Вульф был олицетворением ночи: суровый, мрачный, слегка пугающий. И прямая противоположность ему Лоренс: жизнерадостный, очаровательный, весь пылающий страстью, светящийся подобно солнцу.

Сумма, которую Вульф обязался передать ее семье, ошеломила даже ненасытных Маркхемов, хотя, судя по первому впечатлению, которое сложилось у Джулии, он не походил на щедрого человека.

Словно подслушав ее мысли, Вульф подтвердил справедливость этого впечатления, когда, подняв глаза на лорда Маркхема, ровным и жестким голосом добавил:

— Принимая во внимание тот факт, что я оплачиваю все ваши настоящие долги, обеспечиваю вам и вашей жене содержание в размере четырех тысяч фунтов стерлингов в год и каждому вашему сыну еще по одной тысяче ежегодно, советую вам не испытывать мое чувство юмора. Все последующие долги, выходящие за рамки указанных сумм, будут лежать на вашей ответственности. И даже если вы попадете в долговую тюрьму, я не обязан буду спасать вас.

Лорд Маркхем кротко, кивком головы, согласился. У матери и брата хватило здравого смысла удержаться от возражений и реплик.

— В таком случае, уважаемый лорд, раз все изложенное в соглашении устраивает обе стороны, давайте поставим свои подписи под ним и перейдем к вопросу о передаче собственности.

Он ни словом ни обмолвился о браке!

На долю секунду мужество покинуло Джулию. Бросив взгляд на свое обносившееся, устаревшего фасона платье, она едва сдержала слезы. Но мгновенно напомнив себе, что она по-прежнему Джулия Маркхем, девушка собралась с духом. Пусть другие слезно высказывают свои желания, но Маркхемы никогда не боялись риска и умели ждать.

Как только отец взял перо, чтобы начертать подпись под договором, Джулия решительно поднялась на ноги. Звук передвинутого по деревянному полу кресла как по команде привлек всеобщее внимание.

— Одну минуту, пожалуйста. Мне нужно кое-что обсудить с мистером Вульфом. Наедине.

Гарри, не стесняясь, выругался. Леди Маркхем тяжело вздохнула. Лорд Маркхем обратил на дочь взгляд, полный немой ярости и обещающий массу неприятностей по возвращении домой.

Вульф посмотрел на Джулию. Девушка смутилась, ее колени задрожали. Она стиснула в отчаянии руки, стремясь изо всех сил сохранить спокойствие и самообладание.

— Один на один, — отчетливо произнесла она, довольная тем, что голос не дрожал.

— Послушай лучше меня, девочка моя… — грозно начал отец.

Но Джулия резко и решительно оборвала его.

— Кто владеет Кимбервудом, отец? Ты или я?

Лорд Маркхем попытался было ответить, но его опередил зычный голос Брейдера Вульфа:

— Прошу извинить нас, лорд Маркхем!

Наблюдая, как лорд с неохотой покидает комнату, он добавил:

— Уверен, это не займет много времени. Всего несколько минут.

— Мистер Вульф, извините меня за поведение дочери. Обычно девочка знает свое место. — Следующие слова отец сквозь зубы процедил, повернувшись к Джулии. — Уверен, она не доставит вам неприятностей.

Леди Маркхем, пораженная неожиданной выходкой дочери, не издала ни звука, пока лорд выводил ее из комнаты. Что касается Гарри, то он, не колеблясь ни минуты, поспешил выразить свое возмущение. Следуя за отцом к двери, он остановился перед сестрой.

— Прелестная сестричка, ты — проститутка, — прошипел он. — Если ты хоть чем-нибудь испортишь это дело и помешаешь мне, уверяю тебя, я все равно сумею получить за тебя деньги, даже если мне придется силой напоить тебя бренди и продать в бордель! И помни, Джеффри это тоже может не понравиться. Так что будь осторожна и обдумывай каждый шаг, дорогая.

Джулия, не мигая, смотрела прямо перед собой, стараясь не слушать угрозы. Ничто, даже будущая безудержная ярость старшего брата, Джеффри, не могли сбить ее с выбранного пути.

Мистер Майерс, который последним вышел из комнаты, тихо закрыл за собой дверь. Они остались наедине. Если Вульф и слышал угрозы Гарри, то не подал вида и терпеливо сидел в ожидании.

Джулия склонила голову. Ее глаза изучающе рассматривали мысы туфель, настолько изношенных, что даже самый усердный чистильщик, используя килограммы ваксы, не смог вернуть их к жизни. Собираясь с духом и мыслями, она попыталась вспомнить свой вроде бы хорошо отрепетированный первый выход в свет.

— Мистер Вульф, я понимаю…

— Почему у меня такое чувство, словно я вот-вот услышу крик души?

— Я…

— Надеюсь, вы собираетесь просить не за семью? В противном случае, вам не на что надеяться. Неважно, сколько денег Маркхем собирается выпросить у меня. Я заплатил более чем достаточно. Мои люди видели Кимбервуд. Я и так уже заплатил в тысячу раз больше реальной стоимости поместья. Не говоря уже о том, что освободил лорда Маркхема от такой обузы, как вы.

Подбородок Джулии дернулся вверх, когда она услышала последние слова. Все мысли о примирении мгновенно исчезли. В глазах девушки засветилась гордость.

— Ну что же, в придачу к поместью вы получите и такую никчемную, по-вашему, вещь, как я?

Вульф рассмеялся. Искренний звучный смех вместе с блеском ослепительно белых зубов сделал его более привлекательным.

— Вы себя недооцениваете, леди Джулия. Просто вам нужно носить изящные и дорогие шелковые наряды. Мои любовницы одеваются лучше, чем вы.

— Любовницы, мистер Вульф? Имея любовниц, вы еще взваливаете на себя расходы на Маркхемов? Интересно, кто обойдется вам дороже?

— О-о, конечно, Маркхемы. Нет ни малейших сомнений в этом. К тому же, с ними более интересно. Во всяком случае, последний час, проведенный в их обществе, подтверждает, что с ними невозможно соскучиться. — Он наклонился вперед, навалившись локтями на стол. — Скажите, ваш брат действительно способен напичкать вас наркотиками и в бесчувственном состоянии продать хозяину борделя?

Щеки Джулии запылали от унижения. Значит, он слышал… Но она не собиралась давать ему лишнего повода для насмешек и уж тем более не собиралась отказываться от намеченной цели!

— Я хочу, чтобы в брачный договор были включены еще несколько пунктов.

— Полагаю, все уже обсуждено и решено с вашим отцом, — голос Вульфа прозвучал сухо и бесстрастно.

— Да, но не забывайте, Кимбервуд принадлежит мне.

— Но на правах вашего мужа у меня будет полное право распоряжаться им.

— Только в том случае, если брак состоится! Поверьте, мистер Вульф, мне уже приходилось иметь дело с моим отцом и даже удавалось выиграть битву с ним. Так что, уверяю вас, я в состоянии сделать это снова. Кимбервуд принадлежит мне и только я могу продать его! И вы можете никогда не получить мое поместье.

Вульф навалился на спинку кресла и изучающе посмотрел на Джулию. Девушка с вызовом ответила на взгляд. Вульф с явным удовольствием, забавляясь, наблюдал за отчаянным и смелым поведением Джулии. Заметив циничный изгиб его губ, она не сочла нужным скрывать раздражение и гнев, охватившие ее. Ни одному плебею, твердо решила она, не удастся взять верх над Джулией Маркхем, каким бы могущественным и опасным он не оказался. Пришло ее время побеждать.

— Не сомневаюсь, что вы сдержите свое слово, — наконец выговорил он. Затем шумно причмокнул и добавил: — Гарри будет очень разочарован вашим поступком.

— Моим братьям и раньше приходилось мириться с разочарованиями.

Она с удовлетворением заметила мимолетное одобрение, промелькнувшее в его взгляде. Это придало ей сил продолжать разговор.

— Давайте поговорим откровенно, леди Джулия. Итак, что вы хотите? Еще денег на шпильки, булавки, ленточки и прочие мелочи? Обещания, что все расходы на наряды будут оплачены? Или моих заверений в том, что все ваши капризы, даже чересчур экстравагантные, будут выполнены?

— Я хочу, чтобы вы назначили пожизненное содержание Честеру и Эмме Бил. А также позволили им жить в Кимбервуде.

— Пожизненное содержание?

— Да, и еще я хочу, чтобы вы внесли в обязательства моего отца по контракту дополнение. Он должен передать в ваше распоряжение все земли, прилегающие к Дейнскорту, включая участки земли, находящиеся сейчас в аренде. Я хочу, чтобы обязательствами арендаторов занимались не Маркхемы, а вы. Я хочу, чтобы об арендаторах позаботились, как они того заслуживают. А дом в Дейнскорте моя семья пусть оставит себе.

Джулия осталась довольна растерянным видом Брейдера Вульфа, который от неожиданности требований на долю секунды потерял дар речи.

Наконец он произнес:

— Это все?

Она расслабила напряженное тело и вздохнула:

— Да!

— А если я не удовлетворю эти… э-э-э… требования?

— Тогда я не выйду за вас замуж, — ответила Джулия, глядя ему прямо в глаза. Она с удивлением заметила, что глаза, которые показались ей вначале такими темными, мрачными и жестокими, были на самом деле подернуты золотистыми крапинками и… полны юмора. Вульф явно наслаждался беседой. К ее великому изумлению, в голове мелькнула нелепая мысль: как выглядят его глаза, когда он смеется?

— А если я соглашусь с вашими требованиями, что вы сможете предложить мне взамен?

Пораженная, Джулия, не мигая, смотрела на него. Вопрос застал девушку врасплох.

— Я… Я обещаю вам быть хорошей… и покорной женой.

— Мне не нужна жена, — холодно заявил он. — К тому же никогда никто не поверит в то, что Джулия Маркхем способна быть покорной, даже ради спасения своей души. Репутация, которую вы себе снискали, будет преследовать вас вечно.

Спина Джулии напряглась. Она не собиралась выслушивать нравоучения от человека, который едва был знаком с ней. От человека, который хвастался своими любовницами!

Однако Джулия сумела удержаться от резкого ответа.

— Но я хочу получить Кимбервуд, — продолжал Вульф, поднявшись из кресла, и, обойдя стол, направился к ней. Подойдя совсем близко, он остановился. Джулия, довольно высокая, с горделивой осанкой, вдруг почувствовала себя маленькой, подавляемой возвышающейся рядом с ней могучей фигурой Вульфа.

Однако девушка с достоинством стояла перед ним, рассматривая небрежно завязанный галстук. Она слишком долго была предметом пристального внимания мужчин, слишком долго находилась на аукционе невест, чтобы не заметить, как мужчина оценивает взглядом внешность и достоинства женщины. Джулия почувствовала, как щеки вспыхнули румянцем от смущения. Ей оставалось лишь надеяться, что румянец освежит лицо, скрыв усталость и напряженность, и сделает его еще более привлекательным. Она понимала, что будущее четы Билов и других людей, к которым она успела привязаться всей душой и за которых беспокоилась, зависело сейчас от решения человека, стоящего перед ней.

Находясь так близко от него, Джулия уловила аромат сандалового дерева и благоухание дорогого мыла. Если бы он наклонился к ней, ее грудь неминуемо соприкоснулась бы с его мощной грудью. Неожиданный поворот мыслей поразил девушку, но еще большее удивление вызвало ощущение слабого покалывания в сосках, которое она почувствовала в ответ на неуместные размышления. Какие же ощущения могут возникнуть, если оказаться в его объятиях или… на супружеском ложе с этим человеком, мелькнуло в голове Джулии.

Ответ на последний вопрос не показался ей таким отвратительным, как она представляла до встречи со своим будущим мужем.

— Так что же вы хотите? — кажется, такой вопрос задал он ей несколько минут назад. Но только сейчас Джулия подумала, что могла ответить по-другому. Чтобы он сказал, если бы узнал ее подлинное заветное желание? Желание, в котором она не посмела признаться ни Брейдеру Вульфу, ни своей семье, ни одной живой душе, было мечтой иметь ребенка, плоть от ее плоти. Ребенка, которого она бы боготворила и воспитывала, ребенка, которому она отдала бы всю свою любовь. Любовь, какой не получила в этом жестоком мире сама. Джулия всем сердцем желала получить шанс начать новую жизнь.

Вульф шагнул назад, прервав ее мысли и привлекая к себе внимание девушки.

— Хорошо, леди Джулия, я согласен. Хотя Дейнскорт многократно перезаложен, я согласен, — сказал он, отвечая на немой вопрос Джулии. — Я трачу огромную сумму на содержание всех Маркхемов. Чтобы удовлетворить ваше требование, мне придется заплатить еще больше. Кимбервуд обойдется мне в целое состояние.

Она победила! Она пошла на риск и выиграла! Голосом, полным искренней благодарности, девушка произнесла:

— Благодарю вас, мистер Вульф. Я перед вами в неоплатном долгу. Но заверяю вас, вы не раскаетесь в том, что женились на мне.

— Время покажет, леди Джулия. А пока прошу вас об одной небольшой услуге. Вам предоставляется шанс выразить свою благодарность.

— Говорите, я готова сделать все, что вам будет угодно.

— Я хочу официально объявить о нашей помолвке и отметить ее на балу.

Джулию охватила паника. Она, задыхаясь, проговорила:

— Я уже давно не появлялась в свете, мистер Вульф, и, уверена, вы прекрасно знаете почему.

— Меня это не интересует, леди Джулия. Так как в моем доме пока нет хозяйки, надеюсь, вы с вашей матерью займетесь организацией праздника и сами решите все детали. Мой секретарь, мистер Хардвелл, поможет вам.

— Но я не выхожу в свет, мистер Вульф.

— Это всего лишь проявление вашей благодарности, моя милая леди. У меня есть еще одна просьба.

— Какая? — поспешно спросила Джулия в надежде, что вторая просьба окажется не такой непреодолимой, как первая.

— Вы предложили свои услуги в качестве покорной жены, насколько я помню. Это как раз то, что мне нужно. Поэтому я хочу, чтобы вы пообещали мне никогда не оспаривать ни одно из моих решений, когда дело будет касаться вашего появления вместе со мной в светских кругах.

— Мне кажется, вы насмехаетесь надо мной, мистер Вульф.

Он мгновенно изобразил из себя оскорбленную невинность, что заставило Джулию стиснуть в отчаянии зубы.

— Вы неправильно поняли меня, леди Джулия. Я просто хочу иметь покорную супругу, надежную спутницу моих золотых лет… Как вы и обещали мне, не так ли?

Джулия горько усмехнулась, проглотив обиду. Неужели он смеется над ней? Она хмуро посмотрела на него взглядом более красноречивым, чем слова, затем сухо кивнула головой в знак согласия.

— Хорошо, мистер Вульф. Можете быть уверены, что я никогда не поставлю своего мужа в неловкое положение на людях.

Он громко рассмеялся.

Джулия резко подняла голову.

— Не думала, что вас, мистер Вульф, так легко развеселить. Вы показались мне серьезным человеком.

— Вы правы, леди Джулия. Обычно это не так просто сделать. В ближайшее время на ваше имя будет открыт кредит, чтобы вы могли начать приготовления к балу. Планируйте свадебную церемонию, как вам хочется. Я заранее согласен со всеми вашими решениями относительно свадьбы. Только одно условие: я даю вам на все не больше трех недель.

Он повернулся было, чтобы уйти, но Джулия, поддавшись порыву, быстро ухватила его за рукав. Это удивило его. Взгляд Вульфа остановился на руке, дерзнувшей притронуться к нему, затем заскользил вверх по руке, плечу, пока не добрался до лица. Его густые темные брови в немом вопросе поднялись вверх.

Внезапно смутившись, Джулия отдернула руку, хотя прикосновение к нему и ощущение напрягшихся под ее пальцами упругих мускулов не показались ей неприятными. От него веяло свежестью, и костюм из дорогой ткани сидел на нем безупречно.

Джулия посмотрела прямо в его темные глаза.

— Хочу заверить вас в том, что сдержу данное обещание. Клянусь честью. — Она почувствовала, как кровь прилила к лицу, но заставила себя продолжить. — Я приложу все усилия, чтобы стать вам хорошей женой в… — Она запнулась, но затем закончила, — …во всех смыслах… Брейдер. — Его имя на губах показалось девушке непривычным и волнующе экзотическим.

Рот Вульфа цинично искривился.

— В этом не будет необходимости… Джулия. Вы себя явно переоцениваете. Мне нужен только Кимбервуд, а не вы. — Он взял ее руку и повернул ладонью вверх. Пробежав пальцами по бледным шрамам на ее запястье, он мягким, слегка сочувственным голосом добавил. — Если вы когда-нибудь снова решите покончить жизнь самоубийством, режьте здесь, — аккуратно обработанным ногтем он провел по руке и остановился на локтевом сгибе. — …И здесь. Это гораздо эффективнее. И быстрее добьетесь желаемого результата.

Джулия судорожным движением вырвала руки и, ни секунды не колеблясь, с размаха ударила его. Ладонь звонко шлепнула по низу мощного подбородка.

— Надеюсь, вы не можете сказать, что в данный момент мы находимся на людях, не так ли, мистер Вульф? — уточнила Джулия. — Я пришлю к вам отца.

Не дожидаясь ответа, она гордо прошествовала к двери.

Громкий раскатистый смех Вульфа догнал ее у двери и провожал до выхода.

 

Глава III

Все пойдет не так, как хочется, думала Джулия. Ласково поглаживая пальцами гладкую кожу лайковых перчаток, скрывающих шрамы на запястьях, она терпеливо стояла в зале, ожидая на бал гостей.

Когда семейство Маркхемов прибыло на вечер в дом Вульфа, Фолкс Холл, хозяин в особняке отсутствовал. Хардвелл принес от имени Вульфа извинения за то, что тот не смог встретить гостей, и объяснил, что хозяина задержали неотложные дела. Секретарь не обратил внимания на «снова», которое Джулия бросила вполголоса.

Действительно, последняя встреча Джулии, равно как и всех остальных Маркхемов, с Вульфом состоялась две недели тому назад при обсуждении брачного контракта в конторе адвоката. Похоже, бизнес оказывал влияние на все аспекты жизни этого человека, решила Джулия. И даже диктовал ему выбор супруги!

Но столь унизительное невнимание не обеспокоило лорда и леди Маркхем. Распоряжаясь прислугой Вульфа как своей собственной, лорд Маркхем вместе с тремя из четверых сыновей, с Гарри, Лайонелом и Джеймсом (двое последних поспешно вернулись из-за границы), наслаждались в ожидании приезда гостей великолепным портвейном. А леди Маркхем, в свою очередь, без устали преследовала Хардвелла бесконечными требованиями, не забывая при этом заставлять прислугу выполнять все ее капризы.

Оставленная один на один со своими безутешными мыслями и страхами, Джулия нервно прохаживалась в вестибюле. Она надеялась первой увидеть Вульфа и обмолвиться с ним наедине хоть словом. Она возлагала большие надежды на этот вечер. Джулия Маркхем не позволит обращаться с собой как с какой-нибудь вещью, которую Вульф заполучил в результате удачной сделки!

Вовсе не собираясь идти на попятную и отказываться от намерения поставить Вульфа на место, девушка тем не менее смирила пыл и с удовольствием потратила приличную сумму из «денег на шпильки», как сказал Вульф Хардвеллу. На них же было приобретено и платье, в которое она была одета сейчас. Заказанное у мадам Жаклин, самой дорогой и изысканной модистки в Лондоне, платье в стиле Эмпайерс с лифом из бархата цвета сапфира и юбкой из струящегося на свету шелка, отделанного тонким кружевом, доводило безупречную фигуру девушки до идеала. Яркий цвет одеяния был для незамужней женщины немного вызывающим и дерзким, но мадам умело подчеркнула в наряде то, что Джулия обручена… и уже миновала пору безоблачной юности.

Джулия не помнила, чтобы когда-нибудь ее вкусы и желания так сильно расходились с требованиями моды. Мадам убедила ее в том, что глубокое декольте является признаком возвышенного стиля, и, уединившись перед зеркалом в комнате, Джулия согласилась с этим. Но сейчас, готовясь снова после длительного забвения выйти в свет, девушка сожалела о своей уступчивости. С таким глубоким вырезом она не рискнула бы не то что предстать перед англиканским священником, но даже наклониться вперед! Или мадам была права, заявив, что она слишком много времени провела вдали от общества, в провинции?!

Так как от фамильных драгоценностей остались одни воспоминания, то отливающие блеском темные кудри Джулии были просто переплетены широкой золотой лентой в стиле a grecque. Волосы были уложены таким образом, что, казалось, стоило легонько потянуть за ленту, как тяжелые пряди водопадом ниспадут на плечи и окутают девушку до талии, и это завораживало и впечатляло гораздо сильнее, чем обилие бриллиантов. Даже братья остановили перебранку и в немом восхищении застыли, глядя на Джулию, спускавшуюся по ступенькам лестницы.

Она горела желанием увидеть Вульфа, застывшим, как статуя, при взгляде на нее или, по меньшей мере, выражающим искренние сожаления за то, что не посетил ее ни разу за прошедшие две недели. Ее мысли о надвигающихся моментах триумфа прервала леди Маркхем, которая ворвалась в вестибюль, на ходу давая указание прислуге собраться и выстроиться в ряд.

На пороге появились первые гости. Прибывший торговый магнат с супругой крайне любезно и учтиво поприветствовал Джулию, вконец развеселив Лайонела, стоящего рядом с сестрой. Когда торговец тайком снова бросил взгляд на девушку, Лайонел наклонился и прошептал ей на ухо:

— Вот видишь, если тебе не удастся провести Вульфа, ты без труда найдешь другого покровителя.

У Джулии руки зачесались от желания отвесить брату пощечину. Но, удержав порыв, она вместо этого тихонько постучала пальцами по шраму на запястье. «Будь сильной, будь смелой! — она почти слышала слова, которые шептал ей Честер. — Будь мужественной!» Джулия горделиво подняла голову. Она никому не позволит испортить ей вечер!

Количество гостей, принадлежащих к высшему свету, поражало. Впрочем, ничего удивительного в этом не было, если принять во внимание страстный интерес, который общество проявляло к любым скандалам. На следующий день после объявления о помолвке Джулии с Вульфом, все бульварные газеты пестрели многочисленными слухами и сплетнями о «скандальном поведении леди Дж.». Хардвелл заверил леди Маркхем, что мистер Вульф обещал прекратить травлю. Он сдержал свое слово, и, действительно, через день в газетах не появилось ни одного упоминания о пресловутом «инциденте».

Каким же был человек, за которого она выходила замуж, если он умел и закрыть рты газетным сплетникам, и заставить Палату Лордов считаться с его мнением, думала Джулия.

И почему он так сильно хотел получить Кимбервуд, что согласился даже жениться на дочери скандально известной семьи Маркхемов?

Умоляю тебя, Всемогущий, не покидай меня в эту ночь — и я обещаю никогда, никогда не изменять данной тебе клятве, думала Джулия. С прелестнейшей улыбкой на лице, она игнорировала и хищные взгляды джентльменов, и презрительные взоры дам. Ей очень хотелось, чтобы на ней сейчас было девственно белое холщовое одеяние, покрывшее бы ее с головы до ног. Или лучше было бы стать невидимой!

— Джулия, пожалуйста, скажи, что ты простила меня, — Питер Джемисон схватил ее за руку. Он застал девушку врасплох, слегка напугав.

Молодой лорд выглядел разбитым и подавленным. Ему следовало побриться, привести себя в порядок, выспаться и… принять ванну, подумала Джулия, уловив неприятный запах, исходивший от него. От юноши разило бренди.

Инстинктивно Джулия попыталась высвободить руку, но внезапно замерла. Глаза всех присутствующих — а их уже было много — были прикованы к ней и Питеру. В вестибюле воцарилась тишина. Мысли Джулии испуганно заметались в поисках выхода из нелепого положения, в котором она оказалась. Как она должна вести себя с Питером?

— За что же мне тебя прощать, Питер? — рассмеялась негромко девушка, переходя на шутливый тон, в тоже время стараясь, правда безуспешно, осторожно освободить руку из его цепких пальцев.

Опустившись перед ней на колени, Питер с трепетом поцеловал ладонь Джулии. Он поднял налитые кровью глаза и охрипшим голосом прошептал:

— Прости меня, пожалуйста, Джулия.

Девушке пришлось слегка наклониться к молодому человеку, чтобы умоляюще произнести вполголоса:

— Питер, прошу тебя, не мучай меня. Пожалуйста. — Затем, понимая абсурдность своего положения, Джулия заставила себя нормальным, достаточно громким тоном, чтобы услышали все присутствующие, голосом добавить: — Я не вижу Арабеллы. Она пришла сегодня с тобой?

— Нет, — отозвался Питер с такой болью в голосе, что Джулия испугалась, как бы он не разрыдался. — Она отказалась стать свидетелем твоего унижения. Что же я наделал! Что я с тобой сделал, Джулия! — голос Питера неожиданно сорвался на крик и привлек тем самым больше любопытных глаз, чем Джулии хотелось бы. — Я заставил тебя принести себя в жертву этому дьяволу! Прости меня, пожалуйста, прости.

— Ты говоришь с таким пафосом, что напоминаешь театрального героя, — отчетливо произнося каждое слово, сказала Джулия, взывая к его разуму и к его гордости. Она с ненавистью замечала, как число людей, которые окружали их с Питером и прислушивались к разговору, возрастало с каждым моментом. — Я уже давно простила тебя. А теперь позволь Хардвеллу проводить тебя до дома.

— Нет. Я не уйду до тех пор, пока ты не согласишься пойти со мной. Я хочу спасти тебя. Разреши мне позаботиться о тебе.

Джулия пришла в ужас. Питер, очевидно, подбадриваемый принятым бренди, не унимался.

— Пойдем со мной, Джулия. Я не смогу жить, зная, что ты находишься в руках этого монстра.

В беседу неожиданно вступил Лайонел, который стоял рядом с сестрой и с удовольствием наблюдал за разворачивающимися событиями.

— Монстр, Питер? Ты не прав, сгущаешь краски. Да, Вульф несколько скуповат, но далеко не монстр. — В глазах Лайонела засверкали злорадные огоньки, когда он театральным шепотом добавил, обращаясь к сестре. — Джулия, меня всегда поражало количество мужчин, которые бросались к твоим ногам.

— Ты поможешь мне увести отсюда Питера? — резко перебила брата Джулия.

В тот же миг Лайонел неожиданно напрягся. Его лицо побледнело, глаза испуганно посмотрели на что-то за спиной Джулии. Его охватило смятение.

Не поворачиваясь, Джулия почувствовала присутствие Брейдера Вульфа. Лакеи почтительно вытянулись в струнку, гости взволнованно зашумели, попав под влияние атмосферы властности, привнесенной хозяином дома.

Лайонел и Джеймс, которые раньше не встречались со своим благодетелем, не скрывая изумления, с открытыми ртами взирали на крупного мужчину, который своим присутствием, казалось, заполнил весь зал.

Вульф остановился прямо за спиной Джулии. Свежий аромат сандалового дерева, ощущение опаляющего дыхания на обнаженном плече и цепкие пальцы Питера, крепко сжимавшие ее руку, привели Джулию в смятение.

— У вас какие-нибудь проблемы? — в уверенном голосе Вульфа зазвучала слабая нотка раздражения. Пальцы Питера невольно разжались. Наконец освободившись, Джулия повернулась к Вульфу.

Элегантный черный костюм великолепно подчеркивал все достоинства его безупречной фигуры и ярко контрастировал с небрежным одеянием Питера.

— Дьявол! — тихо прошептал последний, и Джулия невольно представила Брейдера Вульфа в образе сатаны.

Она встретила немой вопрос, сквозивший в его глазах, высокомерным и хладнокровным взмахом головы. Девушка не чувствовала вины за то, чего она не совершала и в чем ее обвиняли.

— Питер очень беспокоится об Арабелле, Брейдер. — Пытаясь спасти молодого лорда, Джулия говорила вкрадчивым голосом, слегка выделив ударением имя Вульфа. Несмотря на страхи и опасения Питера, девушка с должным почтением относилась к помолвке. Другого выбора у нее все равно не было.

— Разве она не пришла сегодня на праздник?

Питер попытался сказать что-то, но Джулия успела тактично опередить его.

— Она не очень хорошо себя чувствует.

— Выражаю свое сожаление по поводу болезни вашей жены, лорд Карберри. — Но в лице и голосе Вульфа не было и намека на сочувствие или доверие. Очевидно, решила Джулия, Питер чем-то обязан Брейдеру Вульфу. И то, что лорд согласился вести переговоры с ее родителями от его имени, лишь подтверждало догадку девушки.

Внезапно, словно прозрев, она поняла, что Питер выполнил поручение Вульфа не по доброй воле. Она глубоко вздохнула, чтобы успокоиться. Ей стало жаль Питера. Возможно, именно Вульф пустил в ход козырь против Питера. Но Джулии требовалось время, чтобы разобраться во всем, а сначала необходимо было выпроводить Питера. Мягким, почти ласковым голосом она сочувственно предложила:

— Тебе, вероятно, следует вернуться к Арабелле, Питер, Думаю, она оценит твою поддержку.

Питер молча кивнул головой. Он плохо выглядел. В его облике Джулия без труда заметила отчаяние. Она взглянула на Вульфа, пытаясь определить, какую роль он сыграл в неприятностях Питера.

— Да, ты права, — согласился Питер. Его согласие более походило на покорное примирение с неизбежным. — Да, мне лучше вернуться к жене. — Он повернулся и смутился, осознав, что они трое были центром внимания людей, собравшихся в гостиной. Распрямив плечи, подняв голову и собравшись с духом, он сухо раскланялся с хозяином и стремительно вышел через парадный вход.

— Этот человек собирался стать для вас святым Георгием? — приглушенный голос Вульфа обжег ухо Джулии.

Девушка передернула плечами.

— Вы полагаете, я нуждаюсь в ангеле-хранителе? — с вызовом проронила она. — Добрый вечер, сэр. Мы все просто счастливы, что вы оказали нам великую честь и почтили своим бесценным присутствием. Наконец-то.

С притворным раскаянием он парировал: — Боюсь, мое появление прервало очень важный для вас разговор. И не стоит убеждать меня в том, что леди Джулия устала от побед над мужчинами.

Вспышка гнева пронзила Джулию. Она тут же позабыла о честолюбивых планах поразить будущего мужа своей красотой и очарованием.

— Не притворяйтесь, будто ваша голова все эти две недели была забита мыслями обо мне, — бросила она в ответ. — Если бы я знала, что мне придется так глупо стоять здесь в ожидании одной, я бы вышла к вашим гостям в мокрой, прилипающей к ногам юбке, чтобы действительно позабавить и заинтриговать их.

— Надеюсь, вы не сделали этого? — Вульф изобразил притворный ужас на лице. — Не сомневаюсь, вам есть что выставить напоказ.

Джулия застыла с открытым ртом. Она отчаянно боролась с огромным желанием стиснуть кулаки и ударить его прямо по надменному носу.

Вульф, казалось, прочел ее мысли.

— Даже и не думайте о рукоприкладстве, — предупредил он. — Я не позволю вам устроить очередную сцену на глазах моих гостей. Я также не собираюсь провести остаток жизни, переступая через умирающих от любви болванов, валяющихся у ваших ног.

С любезной улыбкой на губах, сдерживая голос, Джулия приблизилась к жениху и произнесла:

— Уж не считаете ли вы себя, мистер Вульф, моим судьей, присяжным заседателем и палачом? — Перед глазами всего света они выглядели вполне счастливой парой, воркующей друг с другом. Джулии же хотелось испепелить его своим гневом. — Что же касается ваших гостей, мне совершенно безразлично, что они подумают или скажут. Я отвечаю только перед своей совестью.

В тон ей, одарив Джулию такой же деланной улыбкой, Вульф произнес:

— Брейдер.

— Что?

— Меня зовут Брейдер. Если мы собираемся довести этот брачный фарс до конца, вы должны называть меня Брейдером. Или вы планируете использовать мое имя только в тех случаях, когда потребуется защита от слишком назойливых обожателей?

В этот момент раздались пьяные голоса подогретых большим количеством вина Лайонела и Джеймса. Братья громко смеялись над какой-то колкостью, высказанной Гарри в адрес грузной дамы, которая появилась на пороге гостиной. Глаза Вульфа хищно сузились.

— Гарри я уже знаю, но кто те двое?

Джулия глубоко вздохнула.

— Это мои братья, Лайонел и Джеми.

— Бездельники, чье возвращение в Англию стоило мне кругленькой суммы?

Джулия с наслаждением нанесла coup de grace.

— И эти бездельники ваши будущие родственники.

В глазах Вульфа засветились зловещие огоньки.

В душу уже заползал холод, но Джулия безжалостно продолжала:

— У меня есть еще один брат, Джеффри. В настоящее время он находится в греческой тюрьме. Если верить словам Лайонела, Джефф соблазнил дочь богатого торговца и был пойман с поличным. — Джулия широко распахнула глаза и невинно посмотрела на Вульфа. — Ой, какая же я забывчивая. Лайонел сказал, что вы, возможно, скоро станете дядей. Правда, если торговец и греческие власти смогут затянуть Джеффа к священнику.

Вульф стиснул зубы, лицо приняло каменное выражение. Затем он щелкнул пальцами, подзывая слугу. Лакей, получив краткое распоряжение, быстро исчез. Не успела Джулия и глазом моргнуть, как ее братья были выдворены из гостиной. Поручение было выполнено так искусно, что лорд Маркхем, повернувшись, чтобы перекинуться словечком с Гарри, с удивлением обнаружил, что сына не оказалось рядом.

— Куда вы их отправили?

Вульф, аккуратно сдувая с рукава воображаемую пушинку, удивленно посмотрел на Джулию.

— Понятия не имею, что сделает с ними Хардвелл. Но не секунды не сомневаюсь в его способности найти для них самое подходящее место.

— Вы всегда так импульсивны и деспотичны?

Он очаровательно улыбнулся.

— Да, всегда.

Затем наклонился к девушке и добавил: — Надеюсь, у вас хватит ума запомнить это.

Он говорил серьезным тоном, но мерцающие искорки в его глазах, дразня, зачаровали Джулию. Она легко тряхнула головой, словно стараясь отогнать прочь неуместные чувства и мысли. Ее целью в этот вечер было завоевать Вульфа, а не наоборот.

— Пойдемте, — сказал он, предлагая руку. — Давайте откроем танец, а то вечер будет длиться вечно.

Джулия изящным жестом взяла его под руку, кончиками пальцев ощутив упругие изгибы мускулов. Только сейчас она заметила на его орлином носу небольшую припухлость, которая свидетельствовала об участии в драке. Вульф совсем не соответствовал классическому книжному образу торговца. В нем таилось слишком много неразгаданного.

В один прекрасный день, я обязательно найду ответы на все ваши загадки, Брейдер Вульф, мысленно дала клятву Джулия. Затем кокетливо стрельнула глазами из-под томно опущенных ресниц и с вызовом произнесла:

— Вы танцуете, сэр? Или в вашей жизни есть место лишь для колонок цифр, парадных речей и контрактов?

Он по достоинству оценил брошенный вызов. Глаза Вульфа заинтересованно заблестели.

— Вы совершенно правы. Я и сейчас выполняю одно из обязательств контракта, — напомнил он ей, когда гости почтительно расступились, пропуская пару. Сопровождая Джулию к центру зала, Брейдер кивнул головой в сторону оркестра. Гости застыли в ожидании. Наконец дирижер взмахнул палочкой.

Скрипач вдохновенно сыграл вступление, величественное и немного грустное. Джулия почувствовала, как слезы наворачиваются на глаза. Скоро, очень скоро она снова займет достойное место в обществе рядом с этим сильным человеком. И неважно, по доброй воли или нет она вступала в брак. Я стану тебе хорошей женой, Брейдер Вульф, поклялась девушка про себя, хочешь ты этого или нет.

Она присела перед Брейдером в глубоком и грациозном реверансе. Затем медленно выпрямилась, сознавая, что все взгляды прикованы к ним. Он протянул ей руку, и Джулия опустила свою изящную ручку на его большую ладонь. К скрипке присоединились другие струнные инструменты, вступление плавно переросло в мелодию. В мелодию на три счета!

Джулия отчаянно попыталась отстраниться от Брейдера, который крепко держал ее в руках. Огромная ладонь тяжело лежала на талии девушки, удерживая ее на месте.

— Но мы не можем делать это, — возмущенно прошептала она.

— Танцевать?

— Мы не можем танцевать вальс!

— Не говорите глупости. Неужели вы поддерживаете это абсурдное табу, которое высший свет наложил на вальс? — Брейдер выглядел искренне удивленным.

— Этот танец не принят в приличном обществе, — ответила упрямо Джулия. Ее тело словно окаменело.

— Нонсенс. Люди танцевали и продолжают танцевать вальс. Успокойтесь и расслабьтесь. Жизнь течет по своим законам, не имеющим ничего общего с суровыми правилами, которые диктуют чванливые светские матроны.

Джулия продолжала стоять неподвижно, как каменное изваяние.

Вульф нахмурился.

— Значит, вы отказываетесь выполнять мои требования и забываете свои обещания, леди Джулия? — В его голосе прозвучала откровенная насмешка.

Джулия, не мигая, смотрела на лацкан пиджака Вульфа, чувствуя нарастающую волну гнева.

— Вы поступаете так умышленно? Неужели мое имя недостаточно запятнано, чтобы выставлять меня на посмешище?

— Вас на посмешище? О, мой Бог, нет. Я просто хочу танцевать. И мне действительно нравится вальс. Или, может быть, леди Джулия Маркхем просто не умеет танцевать такой незатейливый танец? Ах, да, я совсем забыл, — он приглушил голос и добавил так тихо, чтобы услышала только Джулия. — Последние годы вы предпочитали жить в деревне…

Благородная кровь предков, чья история насчитывала восемь веков, возмущенно забурлила в жилах девушки. Она скорее согласится быть вечно проклятой, чем позволит безродному мужлану насмехаться над собой!

В ее глазах засверкало неистовство юной богини. Джулия решительно положила руку на ладонь Вульфа.

— Ну что ж, давайте танцевать вальс, сэр. И будьте вы трижды прокляты!

— Как пожелаете, — последовало в ответ. На его губах вспыхнула победная улыбка, когда он увлек ее в головокружительный водоворот танца.

Много лет тому назад Джулия шутливо вальсировала, развлекаясь с хихикающими подружками. Но она оказалась совершенно не подготовленной к мужским рукам, обвивавшим ее, к мужскому телу и длинным ногам, то и дело соприкасавшимися с ее ногами. Брейдер великолепно танцевал и был удивительно грациозным и ловким для такого крупного мужчины.

К тому времени, когда они завершили первый круг в танце, Джулия успокоилась настолько, что всецело растворилась в волшебной мелодии. Брейдер кружил ее в такт живым, ритмичным звукам, и Джулии казалось, что они танцуют вместе целую вечность.

В глубине души девушка осознавала, что они с Брейдером представляли красивую пару. Постепенно в круг вступали и другие танцующие. Вокруг мелькали яркие краски развевающихся шелков, ослепительно сверкали драгоценности и огни свечей. Джулия, околдованная восхитительной музыкой, чувствовала себя свободной, свободной и прекрасной. Сейчас жизнь представала перед ней в своих самых лучших проявлениях. И, Боже всемогущий, благодарю тебя за эти счастливые моменты!

Захваченная порывом нахлынувших эмоций, Джулия откинула назад голову и счастливо рассмеялась.

Брейдер затаил дыхание и оступился. Затем, придя в себя, прошептал, переведя дух:

— Бог мой, как вы прекрасны!

Глаза Джулии победно вспыхнули.

— Похоже, вы удивлены?

— Только не смотрите на меня так. — Его голос, непривычно близкий, опалил ухо Джулии и трепетной дрожью прокатился по телу.

— А как я на вас смотрю? — внезапная охриплость собственного голоса поразила Джулию.

— Словно я — кусок баранины, и вы готовы проглотить его.

Джулия снова засмеялась.

— Как невежливо с вашей стороны! Леди Джулия Маркхем никогда не «глотала» баранину.

— А Брейдера Вульфа еще никогда не гипнотизировала пара смеющихся голубых глаз цвета воды в Средиземном море.

— Вы действительно загипнотизированы? — затаив дыхание, она ждала ответа.

— Мадам, в мире нет ни одного мужчины, который мог бы устоять перед зовом сирены, — ответил он, прижимая руку к ее талии и увлекая в круговорот танца. Они красиво двигались как единое целое, и Джулия с удивлением обнаружила, что ей нравилось быть окруженной его сильными и надежными руками.

Не хватало слов, чтобы выразить ее чувства в этот момент. Существовал только вальс и гармония их тел, двигающихся в такт друг другу и музыке. Джулия была счастлива!

Прозвучали завершающие звуки музыки, Брейдер медленно совершил последний поворот. Его темные глаза не отрывались от глаз Джулии. Не желая расставаться с теплом и надежной защитой мужественных рук, она вдруг вспомнила об окружающем мире: о других парах, танцевавших рядом, о музыкантах, тихонько наигрывающих уже другую мелодию. Девушка с сожалением сняла руку с его широкого плеча. Брейдер задержал на долю секунды ее руку в своей, затем поднял кончики изящных пальчиков, затянутых в перчатку, к губам и поцеловал.

Ее пальцы прикоснулись к щеке Вульфа, сквозь тонкую лайковую перчатку ощутив горячую упругость его кожи. Сердце Джулии лихорадочно забилось. Этот мужчина должен был стать ее мужем… ее судьбой. Открытие поразило и в то же время взволновало ее.

Внезапно вспомнив об окружающих гостях и своем реальном положении, Джулия отдернула руку. Сделав шаг назад, она невольно бросила взгляд на мать.

Но леди Маркхем не оказалось там, где она стояла, когда Брейдер приглашал Джулию на танец. Леди Маркхем не было видно нигде.

Окинув взором гостиную, Джулия заметила, что ряды гостей значительно поредели. Те же из гостей, кто остался, стояли тихо и подавленно, словно хотели скрыть свою вину.

Страшная догадка поразила Джулию, боль и унижение пронзили ее. Люди, покинувшие танцевальный зал, принадлежали к высшему свету. Среди них находились и ее родители. И все они отвергли ее, Джулию! Она совершила недостойный, постыдный поступок, и они, наказав ее презрением, ушли, оставив одну в обществе торговцев и лавочников.

Виной всему вальс, подумала Джулия. Ей не следовало танцевать. Снова необузданные страсти привели ее к печальному финалу. Ей не следовало позволять Брейдеру Вульфу заманить себя на танец, который общество осуждало и отвергало.

Джулия почувствовала слабость в дрожащих коленях, ей показалось, что они вот-вот подкосятся и она рухнет на пол. Сегодня ей предоставлялся шанс снова вступить в высший свет, но она не выдержала испытания и потерпела фиаско. Все, кто остался в гостиной, принадлежали к кругу Брейдера. Девушка чувствовала на себе любопытные взгляды, которые, казалось, жгли ее. Люди перешептывались, обсуждая и осуждая ее, или ей показалось, что они перешептываются?

Будь мужественной, приказала она себе, ты — леди Джулия Маркхем. Выше голову, дорогая!

На губах девушки заиграла слабая улыбка.

— Мистер Вульф, — начала она, ее напряженный от волнения голос разорвал тишину в гостиной. Да, кровь стучала в висках девушки, но голос ее не дрожал. Ей хотелось, чтобы земля разверзлась и поглотила ее. Она прекрасно понимала, почему отверг ее свет, но не могла понять, по какой причине ее покинули родители? Почему родители ушли?

— Джулия, не позволяйте предрассудкам…

Она вздрогнула, уловив в его голосе нотки симпатии. Тело Вульфа дернулось, словно от удара. Он вполголоса чертыхнулся.

Глубоким вздохом Джулия успокоила нервы. Но заставить себя посмотреть на Вульфа не могла. Она боялась увидеть на его лице жалость.

— Мистер Вульф, думаю, для меня вечер закончился. — Она с огромным трудом произнесла эти слова. — Окажите мне любезность и прикажите подать к подъезду экипаж, чтобы доставить меня домой. — Не дожидаясь ответа, девушка холодно повернулась к нему спиной.

Со всем достоинством, которое она способна была проявить, Джулия, почти бесшумно ступая кожаными туфельками по полу, пересекла притихшую гостиную. Она ни разу не оглянулась и не посмотрела по сторонам. Люди расступались перед ней, пропуская к выходу.

Пальцы Джулии прикоснулись к запястью и осторожно погладили шрамы, которые, подобно кандалам, прочно приковали ее к печальному прошлому. Честер и Эмма говорили, что она сможет начать жизнь сначала, что ее существование имеет, несмотря ни на что, смысл и ценность.

Но сейчас она окончательно поняла, насколько глубоко друзья заблуждались.

В полумраке частного экипажа Вульфа элегантная леди Джулия Маркхем, носившая в Лондоне титул «Несравненной» три сезона тому назад, прощалась с несбывшимися мечтами, оплакивая рухнувшие надежды.

 

Глава IV

Джулия стряхнула капли дождя с поношенной, отделанной мехом мантильи. Ей было холодно и одиноко в вестибюле старой церкви, стены которой давным-давно покрылись плесенью. Не поднимало настроения и отсыревшее от дождя зеленое шерстяное платье, то самое платье, которое было на Джулии во время первой встречи с Вульфом. Она ничего не захватила с собой, когда покидала Маркхем Хаус, родительский дом, кроме одежды, которую привезла из Дейнскорта.

Впереди, в проходе между рядами скамеек, при тусклом свете свечей она увидела Брейдера, ожидавшего ее вместе с пастором. Пытаясь скрыть неловкость из-за того, что она приехала одна, Джулия решительно расправила плечи и шагнула навстречу своему будущему.

Она старалась выглядеть спокойной и уверенной, приближаясь к мужчине, предложенному ей судьбой. Ее шаги по каменному полу эхом отзывались под сводом. Когда-то, очень давно, Джулия грезила об этом пути к алтарю. Но в ее мечтах неизменно присутствовали цветы, прекрасное платье, родители и многочисленные друзья. Но, совершив побег с Лоренсом, она похоронила сладостные грезы. Согласившись выйти замуж за Лоренса, она отказалась не только от мечты о красивой свадьбе, она добровольно рассталась и со своей наивностью.

Подойдя вплотную к Брейдеру, Джулия мысленно дала себе клятву, что обязательно исправит свои ошибки и не позволит прошлому испортить будущее. Мерцающий свет теней играл тенями на лице Вульфа. От этого его облик становился зловещим и мрачным, наполнял душу девушки суеверным страхом.

Брейдер нахмурился.

— Вы приехали одна. Неужели никто не мог сопровождать вас?

Джулия тяжело вздохнула и ответила:

— Нет!

Позволяя ему продолжать расспросы, она не решилась добавить, что со дня бала родители даже не разговаривали с ней. Ни они, ни один из братьев не проявили интереса к свадьбе и не удосужились даже узнать дату венчания. Слуги и те ходили вокруг Маркхемов на цыпочках, не позволяли себе лишнего слова, так как знали, что напряжение спадет, когда Джулия покинет родительский дом.

Собравшись с духом и приготовившись защищаться, она спросила:

— А кто пришел с вами?

Проследив за его взглядом, Джулия повернула голову и увидела за спиной трех женщин. Одну из них поддерживали две другие, ее лицо было скрыто под вуалью. Девушка готова была проглотить язык, когда у нее непроизвольно вырвались слова:

— Это ваша любовница?

Ослепительная вспышка ярости сверкнула в глазах Вульфа.

— Вы всегда так ядовиты? — Он резко повернулся к невысокому человеку в очках. — Давайте покончим с этим фарсом быстрее, преподобный Бартон.

Лицо Джулии покрылось краской стыда, но она отказывалась приносить извинения за свою бестактность. Вместо этого она вздернула подбородок и надменным тоном произнесла:

— Да, давайте приступим.

Длиннолицый пастор поправил очки на носу и перевел удрученный взгляд с Брейдера на Джулию. Ему, видимо, очень хотелось оказаться в данный момент где-нибудь в другом месте, только не между двумя разгневанными титанами, сыпавшими искры из глаз. Смущенно прокашлявшись, пастор, наконец, произнес:

— Согласно обычаю прошу брачующихся взяться за руки и повторять за мной слова клятвы.

Брейдер стиснул зубы и, смерив Джулию оценивающим взглядом, протянул ей руку. Рука в руке, до конца жизни, мелькнуло в сознании Джулии, когда она робко опустила маленькую ручку на широкую сильную ладонь Вульфа.

— Вы не хотите снять перчатку? Или боитесь, что я своим недостойным прикосновением запятнаю честь благородной Джулии Маркхем? — Его глаза холодно сверкали.

— Я не… — Джулия внезапно запнулась и замолчала. Ей не следовало оправдываться перед этим человеком. И уж тем более не следовало снимать перчатки. Но она, сердито сверкнув глазами, все же с неохотой стянула ее с руки. От его прикосновения по телу девушки разлилось тепло.

— Так будет лучше, — одобрительно кивнул преподобный Бартон.

Джулия быстро прикусила губу, чтобы удержать улыбку. Преподобного Бартона, очевидно, сильно испугала враждебность новобрачных по отношению друг к другу. Джулию позабавило комичное положение пастора, его смущение и суетливые движения. Краем глаза глянув на Брейдера, она заметила на его губах подозрительную складку. Вероятно, Вульф тоже едва сдерживал иронию.

Церемония венчания прошла без осложнений. Повторяя вслед за пастором слова клятвы, Брейдер не смотрел на Джулию, но голос его звучал твердо и уверенно.

Джулия же в свою очередь давала клятву менее уверенным голосом. Ее глаза были прикованы к руке, стиснутой пальцами будущего мужа. Она слегка сжала его руку, когда давала слово быть послушной и любящей женой. Но заставить себя посмотреть Вульфу в лицо так и не смогла.

Девушка так глубоко погрузилась в раздумья, что пастору пришлось несколько раз кашлянуть, чтобы привлечь ее внимание.

— Я объявляю вас мужем и женой, — торжественно произнес он. — По обычаю в этот момент мужчина и женщина закрепляют данную клятву поцелуем. — Пастор стал пунцово-красным, губы Джулии испуганно округлились, и она повернулась лицом к Брейдеру, который настороженно наблюдал за ней. Заметив, что он не собирается делать первый шаг, Джулия выпрямила спину, поднялась на цыпочки, оперлась ладонями на его руки и запечатлела целомудренный поцелуй на его губах.

Ощущение мужских губ на ее губах совершенно не соответствовало ожиданиям девушки. Были ли его губы нежными и волнующими или ее снова подвели натянутые как струны нервы, но сердце Джулии затрепетало. Брейдер не шелохнулся. Джулия замерла на несколько секунд, затем ее губы оторвались от его губ, прежде чем она решилась посмотреть ему в глаза. Наконец девушка медленно опустилась на пятки.

Но Брейдер неожиданно принял другое решение. Его руки мгновенно обвили тело Джулии и приподняли его на несколько дюймов над землей. Теперь в губах Вульфа уже не было мягкости, вместо нее Джулия почувствовала требовательную жажду.

Ее тело неосознанно ответило на страстный призыв. Трепетная дрожь бежала по спине, груди, рукам, разрасталась, превращаясь во что-то горячее и ненасытное. Его поцелуй заворожил ее. Их тела так тесно прильнули друг к другу, что Джулия готова была поклясться: я рождена для твоих поцелуев.

Ее руки непроизвольно скользнули вверх по его рукам и обвили шею. Губы Брейдера разомкнули губы Джулии. Первое прикосновение влажного кончика его языка немного напугало девушку, но в следующую секунду голова ее закружилась и мысли начали путаться. Она еще плотнее прижалась к сильному, мускулистому телу Вульфа. Ей показалось, что она могла застыть в его объятиях навечно.

Но внезапно Брейдер оторвал ее от губ и шагнул назад. Джулия, потеряв опору, пошатнулась подобно человеку, одурманенному наркотиками. Растерянная, она украдкой бросила взгляд на Вульфа. Он выглядел настороженным, но его щеки горели легким румянцем.

Джулию охватило чувство триумфа. Значит, он не остался равнодушен к ее поцелую, как пытался убедить, решила она. Кровь забурлила в сердце. У нее снова появилась надежда на будущее. Если ее поцелуи будут доставлять ему удовольствие, она когда-нибудь сможет получить желанного ребенка!

Джулия ослепительно улыбнулась, чем сразу же покорила робкое сердце пастора и вызвала мрачную усмешку на лице Брейдера.

— У нас нет времени на развлечения, — проворчал он. — Если вы, ваше преподобие, закончили, то я и моя… — он замолчал на секунду, — моя жена должны отправиться в путь.

— О! О, да, мистер Вульф! Да, церемония завершена, — поспешил заверить пастор, все еще не пришедший в себя от одурманившей его улыбки Джулии.

Брейдер с хмурым выражением взял девушку за локоть и повел к выходу. Они прошли мимо трех женщин, которые тоже собирались уходить. Брейдер не счел нужным задержаться перед ними и представить их жене. В вестибюле он коротко бросил.

— Я вернусь через минуту.

Он поспешил обратно по проходу. Почтительно склонив голову перед женщиной с вуалью, Вульф заботливо предложил ей руку. Его огромное тело выглядело комично рядом с тщедушной фигуркой дамы. Они медленно, почти черепашьим шагом, двигались на выход. Джулия поняла, что женщина с вуалью намного старше двух остальных.

В его отношении к ним угадывались почтительность и уважение, гораздо больше уважения, чем он проявлял к Джулии. Нет, они не могли быть любовницами Вульфа, заключила девушка. К тому же они были крайне непривлекательны.

Сопровождая дам к выходу, Брейдер оживленно беседовал со спутницами. Маленькая женщина, почти висевшая на руке Брейдера, что-то говорила, а собеседники с улыбками отвечали ей. Джулия была поражена переменой, произошедшей во внешности мужа: он только что от души засмеялся и в его глазах засверкали шутливые искорки.

Джулия так углубилась в свои наблюдения, что даже не услышала, как сзади к ней подошли.

— Джулия.

Девушка испуганно повернулась. В тени каменных сводов вестибюля стоял Лайонел.

— Пришел пожелать мне счастья, брат? — она не скрывала сарказма.

— Не говори так. Ты же знаешь, я никогда не желал тебе ничего плохого.

— Что ты хочешь?

— Почему ты думаешь, что я всегда преследую корыстную цель?

— А разве нет?

Лайонел изучающе посмотрел на сестру, затем его губы изогнулись в кривой усмешке.

— Да, ты права, — согласился он.

— Тогда давай поговорим откровенно, Лайонел. Оставим наши игры и притворство.

— Ты такая строгая и серьезная, Джулия. Просто поразительно, насколько женщина может быть сердитой.

— Что ты хочешь?

Суставы его пальцев, крепко сжимавших измятую шляпу, побелели, когда он уловил враждебную нотку в голосе сестры, но на лице по-прежнему оставалось дружественное выражение, которому Джулия уже много лет тому назад научилась не доверять.

— Мне нужна помощь.

Джулия молчала.

— Позапрошлой ночью я много проиграл. Я играл с Маркли, Эбботом и Бартоломью.

— Их имена мне ни о чем ни говорят.

— Они играют по-крупному. Но мне показалось, они блефовали.

— Лайонел! Каждый раз, когда ты проигрываешь, ты говоришь, что тебя обманули и кричишь «караул». Не делай из меня дурочку. Что тебе нужно от меня?

— Мне срочно нужны деньги, чтобы заплатить долг.

Джулия застыла с открытым ртом.

— За две недели ты пустил на ветер тысячу фунтов стерлингов?!

— Я же говорю, мы делали крупные ставки. — Джулия скептически подняла бровь. В голосе Лайонела зазвучала умоляющая нотка. — Джулия, эти люди хотят во что бы то ни стало получить деньги и их не устраивает моя долговая расписка.

— Но почему ты пришел ко мне? — ее голос был холоднее, чем зимний ветер, разгуливающий в вестибюле. — С такой просьбой тебе следовало обратиться к моему мужу.

— Я уже обращался. — Заметив удивление сестры, Лайонел поспешил объясниться. — Он сказал, что дал тебе деньги на всякие женские мелочи. И если ты захочешь, ты можешь поделиться ими со мной. Джулия, пожалуйста, умоляю тебя. Я знаю, мое положение изменится и мне обязательно улыбнется удача. Если ты заплатишь сейчас Бартоломью и одолжишь мне немного денег, я верну тебе долг через две недели.

Джулия горько рассмеялась.

— Ты за свою жизнь не расплатился ни с одной живой душой.

— Джул…

— Нет. Хорошенько послушай меня и запомни мои слова. Я умываю руки, у меня теперь нет никаких родственников, ни родителей, ни братьев. Деньги, которые я получила, принадлежат только мне, и я не позволю ни тебе, никому другому забрать их и проиграть в карты.

— Джулия…

— Нет! Я сказала «нет». И это мое окончательное слово.

Лайонел сделал шаг назад. Дружелюбие мгновенно исчезло с его лица, уступив место злобному выражению, из черной души вылезла подлость.

— Ну, что же. Очень хорошо, мадам. Вы решили повернуться спиной к семье, которая кормила вас и заботилась о вас, когда весь мир заклеймил вас позором и отвернулся, как от шлюхи. Ваше право.

Джулию затрясло от ярости.

— Убирайся, слышишь?! Я больше никогда не хочу видеть ни тебя, ни других членов моей «любящей» семейки.

— Смелые слова, дорогая сестричка. Но интересно, будешь ли ты такой же храброй, когда вернется Джеффри. А он вернется. И очень скоро. Посмотрим, как ты отреагируешь на мою просьбу тогда. — Он небрежным жестом надел шляпу и, со стуком распахнув дверь, вышел из церкви.

Джулия с облегчением вздохнула, наблюдая, как брат удаляется, уходя из ее жизни. Но ее ждало очередное потрясение, когда, повернувшись, она увидела, что находилась в вестибюле не одна. У входа стояли Брейдер, женщина с вуалью, две ее спутницы и вездесущий Хардвелл. Как много они слышали, мелькнуло в голове девушки.

— Хардвелл, проводите дам в первый экипаж, пожалуйста. А мы с женой сядем во второй. — Глаза Брейдера были прикованы к лицу Джулии.

Женщина в вуали доверительно пожала руку Брейдеру и приняла помощь двух лакеев, которых предусмотрительно подозвал Хардвелл и которые подхватили ее под руки. Остальные последовали за дамой. И Джулия осталась один на один с Брайдером в опустошенном вестибюле. Он подал ее мантилью, предлагая свои услуги.

Одевшись, Джулия повернулась к нему.

— Итак? — с вызовом в голосе произнесла она.

— Разве я что-нибудь сказал? — жестко ответил он. — Я слишком далек от аристократических шагов, и мне не понять ваших симпатий и антипатий.

Натягивая на руки перчатки, Джулия нахмурилась. В его голосе прозвучали нотки осуждения. Какое право он имел осуждать ее?

— Вы не знаете моего брата. Если бы он был вашим братом, вы бы обращались с ним так же.

Очевидно, она задела Брейдера за живое. Его глаза мгновенно потемнели.

— Если бы он был моим братом, — эхом отозвался Вульф, — я бы поделился с ним всем до последнего пенни, благодаря Бога за то, что он сохранил моему брату жизнь.

Джулия от изумления застыла как вкопанная. — Брейдер, я не хочу, чтобы вы думали…

— Вы уже ясно дали понять, что вас не волнует, что думаю я или кто-то другой. — На его подбородке появилась гневная складка.

— Вы ошибаетесь.

— Ошибаюсь?

— Да. Вы неверно истолковали мои слова.

Когда он ни слова не произнес в ответ, девушка добавила:

— Что мы сейчас будем делать?

— Сейчас? Лично я сейчас отправляюсь на деловую встречу, — бархатистым голосом, полным ядовитого сарказма, ответил он. — А что будете делать вы, решайте сами. Вы, наконец, получили в свое распоряжение столько денег, сколько мечтал получить любой из Маркхемов.

Джулию охватил гнев. Этот человек издевался над ней! Для него этот брак был лишь очередной удачной сделкой. Но прежде чем она успела отпустить колкость в ответ, Брейдер распахнул дверь. За порогом церкви стоял серый, дождливый день, не предвещавший Джулии ничего хорошего.

— Прошу, весь мир у ваших ног, миссис Брейдер Вульф.

С достоинством королевы бывшая леди Джулия Маркхем прошествовала мимо своего мужа и торопливым шагом направилась к экипажу, ожидавшему у церкви. Вульф был не справедлив по отношению к ней, но она скорее дала бы себе отрезать язык, чем пошла на унизительное объяснение с этим безродным плебеем!

Рука Джулии дрожала, когда она причесывала волосы. Разозлившись на себя, девушка нервно швырнула щетку на туалетный столик спальни и глубоко вздохнула. Из зеркала на нее смотрели огромные, сверкающие глаза, которые, казалось, затмевали все лицо.

— Я не боюсь.

Но эти слова были чистым вымыслом.

Тишину разорвал легкий стук двери, ведущей в комнату Вульфа.

Джулия испуганно подпрыгнула на месте. Накануне вечером молоденькая служанка объяснила новой госпоже, что за этой дверью располагается комната хозяина.

Джулия хотела сказать «Войдите», но язык отказался подчиниться ей. Медленно девушка поднялась с кресла и повернулась лицом к двери. Наступила ее первая брачная ночь, обещавшая возможность начать жизнь сначала. Подушечками пальцев она погладила побледневшие шрамы на запястье. Будь мужественной, напомнила она себе.

— Войдите, — Джулия осталась довольна ровно прозвучавшим голосом. Ей хотелось еще унять дрожь в коленях… и, слава всевышнему, ее длинная ночная рубашка из белой фланели скрывала их. Она не должна бояться, снова подумала девушка.

Когда украшенная резным орнаментом ручка на двери повернулась, у Джулии кровь застучала в висках. Никогда она не чувствовала себя такой беззащитной, как в тот момент, когда дверь распахнулась настежь. Там, в дверном проеме, стоял Брейдер Вульф. На нем по-прежнему была та же верхняя одежда, в которой он был одет днем, когда заезжал домой, дабы убедиться, что у Джулии есть все необходимое. От него исходил запах дождя и ночной прохлады, волосы были гладко зачесаны назад, на бровях остались мелкие капельки дождя. Но лицо Вульфа выглядело мрачным и суровым.

Джулия робко сделала шаг между креслом и туалетным столиком, благодаря Бога за то, что дрожащие в коленях ноги удерживали тело. Она приподняла голову и тихо прошептала, подбадривая себя.

— Не бойся. Это твой муж.

— Что вы сказали?

У Джулии перехватило дыхание, она никак не ожидала, что Вульф услышит ее слова.

— Я сказала, что мой муж вернулся домой.

— Домой, — мысленно повторила она. От этого простого слова на нее повеяло теплом. Она не сказала ничего, чего можно было бы стыдиться. Дни стыда и одиночества остались позади.

Брейдер склонил набок голову и подозрительно смотрел на Джулию. Затем шагнул в комнату. Его глаза медленно изучали ее, начиная с кончиков босых ног, быстро скользнули по краю рубашки, отделанному кружевной оборкой, поднялись вверх и, наконец, остановились на лице Джулии.

— Надеюсь, вы остались всем довольны? — официальным тоном спросил он.

— Да, благодарю. — В комнате повисла неловкая тишина. Джулия чувствовала себя обнаженной, стоя перед ним в одной рубашке. Обычно бойкая на язык «Несравненная» леди Джулия не могла вымолвить ни слова при муже.

Несколько мгновений тому назад ей казалось, что в спальне довольно прохладно. Но сейчас невидимая сила, которую испускала личность Вульфа, моментально наэлектризовала атмосферу. Чувствуя себя растерянной и неуклюжей, Джулия смущенно разглядывала пальцы на ногах. Она боялась подойти ближе к мужу, так как не хотела показать свою нервозность.

— Вы прекрасны.

Взгляд Джулии метнулся к его лицу, она удивленно открыла рот. Комплимент возродил надежды. Но затем она увидела жестокую, непреклонную линию его рта и гневные искры в глазах.

— Благодарю, — она произнесла слово на одном дыхании. Интуиция подсказывала ей, что угадать его мысли не удастся. Брейдер Вульф не производил впечатления человека, готового раскрыть свою душу перед людьми.

— Комната великолепна, — отважилась добавить девушка, обведя рукой обстановку спальни, со вкусом подобранную в сине-зеленых тонах. — Изумрудно-зеленый цвет и цвет морской волны — мои любимые оттенки.

Брейдер кивнул, словно желая подтвердить какие-то свои мысли.

— Именно это удалось выяснить Хардвеллу.

— И он узнал, что я люблю, когда на обед подают телятину в соусе?

Глаза Вульфа оживленно засверкали.

— Да.

Джулию словно жаром обдало, ее захлестнула волна негодования.

— Понятно. В таком случае, мне, видимо, следует благодарить за внимание и заботу Хардвелла, а не моего мужа.

Ее дерзкое замечание сняло, казалось, камень с души Вульфа. Напряжение в его теле и лице спало.

— Вашего мужа? — Он с притворным недоумением пошарил глазами по комнате. — Какую роль и из какой пьесы вы играете, леди Джулия? Вас послушать, можно поверить, что мы с вами влюбленная парочка.

Джулия стала пунцовой.

— А если послушать вас, то я для вас нечто этой вазы на столе. Вам не нужна жена, вам нужна только собственность.

Брейдер рассмеялся, довольный ее словами.

— Верно, мне не нужна была жена.

— В таком случае, что вы собираетесь делать? Теперь, когда у вас все-таки появилась жена, мистер Вульф?

Его глаза загорелись.

— Верно, появилась. Не так ли, миссис Вульф?

Он двинулся по направлении к Джулии, которая перед лицом его неторопливого, но неотвратимого приближения почувствовала, как вся ее ярость рассеивается, словно утренний туман. Она покорно застыла в ожидании следующего поворота в их совместной игре.

Остановившись перед Джулией, Вульф мягким и ласковым голосом повторил.

— Да, у меня теперь есть жена, не так ли? — Жар его дыхания окутал ее волосы. Его длинные пальцы прошлись по извилистой линии ее подбородка, затем приподняли вверх ее лицо. — И очень красивая жена. — Он откинул ее волосы с плеч. Тело Джулии затрепетало от этого завораживающего голоса. Она неожиданно прильнула к телу Брейдера. Он — мой муж, мелькнуло в ее сознании. От первого нежного прикосновения его губ, поцеловавших тонкий изгиб уха, Джулии захотелось устремиться вверх к звездному небу.

Она с наслаждением вздохнула. В ответ на тонкий вздох губы Брейдера скользнули вниз по пылающей щеке и впились в ее губы с такой страстью, которая делала их поцелуй в церкви целомудренным, как поцелуй ребенка.

Подчиняясь инстинкту, Джулия раскрыла губы, готовая принять страсть Вульфа. Ее руки неосознанно обвили его могучую шею. Ощущение языка Брейдера напоминало Джулии воспетую влюбленными и поэтами пищу богов.

Его руки жадно обхватили хрупкие плечи девушки и с силой сжали их. Ноги Джулии мгновенно ослабли и подкосились. Судорожно скользнув рукой по его груди, она схватилась за полу его пиджака, чтобы не упасть.

Губы Брейдера не отпускали ее губы. Наконец они слегка отстранились друг от друга, разомкнув уста, чтобы сделать глоток воздуха. Затем Брейдер зарылся лицом в шею Джулии, нежно покусывая ее шелковистую кожу. Одной рукой он прижимал девушку к себе, вторая медленно заскользила по телу вверх к груди.

Его прикосновение, такое ощутимое даже через плотную фланелевую рубашку, обожгло и в то же время удивило ее. Жизнь существовала сейчас лишь в точках прикосновения их тел. Джулия жаждала этих прикосновений. Она затаила дыхание и еще плотнее прижалась к мужу. Ни один мужчина, даже Лоренс, которого она любила, не вызывал такого бешенного биения ее сердца, готового выпрыгнуть из груди, и такого безудержного желания раствориться в волшебных ощущениях, сводивших с ума.

Должно быть, зачать ребенка с этим мужчиной будет очень просто, подумала она.

Его губы снова прикоснулись к ее уху. Низкий и приглушенный голос вернул Джулию из заоблачных далей на землю.

— Моя красавица-жена в первую брачную ночь закуталась в грубую фланель. — Он слегка отстранился от нее. — Я никогда не буду достоин вас, не так ли?

Горечь, прозвучавшая в его голосе, разрушила чары, которыми он несколько мгновений назад околдовал Джулию.

— Я… Я не понимаю. О чем вы говорите?

— Понимаете, прекрасно понимаете. — Он опустил глаза на свою руку, которая по-прежнему покрывала ладонью ее грудь. Пальцами он провел по соску, который мгновенно отозвался на прикосновение: набух и напрягся. Джулия горела желанием ощутить снова и снова упругость его рук. Ей хотелось поцелуем закрыть его рот и прекратить ненужные разговоры. Но, застигнутая врасплох, она стиснула зубы и промолчала.

Вульф резко отстранил жену от себя.

— Вы такая же, как все чванливые аристократы, которые кичатся своей благородной кровью. Но не думайте, что вы облагодетельствовали меня, оказав великую честь.

Джулия изумленно округлила глаза. Затем собрала все свое мужество, чтобы возразить:

— Неправда!

— Неужели? А Лоренса Алькорна вы тоже ждали в старой фланелевой ночной рубашке? Признайтесь, вы сами бросились в его объятия или вынудили его прийти и приняли с видом королевы, дающей аудиенцию безродному просителю?

Глядя на него, Джулия пришла в ярость. Фланелевая рубашка было единственное, что она могла надеть в постель, ничего другого просто не осталось. Но она готова была скорее продать душу дьяволу, чем признаться в этом.

— В моих венах течет кровь предков, достойная история которых насчитывает восемь веков. Мои прародители подписывали Великую хартию вольностей и стояли рядом с Чарльзом Вторым. И как бы низко жизнь не вынудила меня упасть, ничто не уничтожит мою гордость, доставшуюся мне в наследство от главных предков.

— Судя по вашей репутации, мадам, — откликнулся Брейдер, зловеще сверкая глазами. — Я хорошо представляю, насколько низко вас жизнь вынудила упасть.

Джулия размахнулась, но Брейдер успел перехватить ее руку в воздухе, схватив за запястье прежде, чем ее ладонь дотронулась до его щеки.

— Один раз вам удалось ударить меня, Джулия, но второго раза не будет. Я не позволю. Давайте покончим с этим раз и навсегда и поставим все точки над «i». Вы и ваша семья дали предельно ясно понять, что я не достоин вас. Прекрасно, я согласен. Но ради Кимбервуда мне пришлось связать себя узами брака с женщиной, которая меня не интересовала и которую я не желал…

— Лжец! Возможно, я вас не интересую, но вы желаете меня! — От ярости Джулия потеряла голову и пошла на необдуманный шаг. Не колеблясь ни секунды, она приблизилась к нему, всем телом прижалась к его телу, с вызывающим видом ожидая, посмеет ли он отрицать правду.

Брейдер мрачно усмехнулся, разжал ее руки и шагнул назад.

— А-а! Я же мужчина. Но мне недостаточно одной вашей красоты. Я гордый человек. И я ничего не приму от женщины, которая не считается ни с чем, кроме своих капризов и прихотей, и смотрит на людей с точки зрения своего благородного происхождения. Ступайте своей дорогой, леди Джулия. Я открыл для вас счет в банке и заверяю, что деньги будут поступать на него ежемесячно. Вы можете жить в Лондоне. Мне все равно, где вы, с кем вы и чем занимаетесь.

Прежде чем Джулия успела ответить, он развернулся, стремительно вышел из спальни и захлопнул за собой дверь так, словно за ним гнался сам дьявол.

Остолбенев, Джулия смотрела на закрытую дверь. Он покинул ее! Ее тело еще ощущало страсть, которую разбудили его прикосновения. Она нерешительно шагнула к двери.

Сметающая все на своем пути ярость сменилась опустошенным чувством утраты, тоски по несбывшейся мечте.

Вернувшись к туалетному столику, Джулия схватила вазу и со злостью бросила ее Брейдеру вслед. Ваза разбилась о дверь, мелкие кусочки разлетелись по комнате.

— Вы ошибаетесь Брейдер Вульф, — закричала девушка. — Сейчас вы чувствуете то же, что и я. И как бы вы не скрывали, вы знаете, что желаете меня…

Она задохнулась от подступивших к горлу рыданий. С ужасом осознав, что кричит как безродная визгливая уличная торговка рыбой, она безвольно опустилась на кровать. Нужно взять себя в руки и вспомнить о чувстве собственного достоинства! Даже после той жуткой ночи с братом Джеффри и после того, как Лоренс предал ее и выставил на посмешище перед всем светом, она не чувствовала себя такой разбитой и подавленной.

Из комнаты Вульфа не доносилось ни звука.

Сжавшись в комок, Джулия легла на постель. На свое брачное ложе. Она пыталась изо всех сил вернуть самообладание. Она по-прежнему оставалась Джулией Маркхем. А леди Джулия Маркхем не должна бросать вещи в людей. Леди Джулия Маркхем не обязана оправдываться перед торговцем без роду-племени. Леди Джулия Маркхем не может предлагать свое тело мужчине как обычная проститутка. Слова подобно заклинаниям снова и снова проносились в ее сознании, пока она, совсем обессилив, не впала в тревожное забытье.

На следующее утро Джулия спускалась по ступенькам Фолкс Холла, готовая завоевать мужчину, который именовался ее мужем. Нарождавшийся новый светлый день прибавил ей сил, вдохновения и надежд.

Прошлой ночью Брейдер говорил отвратительные вещи о ней. Но он приподнял завесу и над некоторыми своими тайнами.

Во-первых, он был горделив. Джулия понимала и признавала чувство гордости. И поклялась себе, что никогда больше не даст ему повода испытать чувство стыда за нее. С Лоренсом она вела себя наивно и неразумно. Но из печального наивного прошлого она извлекла один важный урок: прошлое невозможно изменить. То, что Брейдер слышал историю о ней и Лоренсе Алькорне, не удивило Джулию. Но она хотела доказать ему, что теперь научилась поступать осмотрительно в жизни… и собиралась и дальше проявлять осторожность и благоразумие.

Во-вторых, его влекло к ней. Возможно, так же сильно, как и ее влекло к нему. Мысли начинали путаться в голове и голова шла кругом, когда Брейдер Вульф прикасался к ней. Его влечения будет вполне достаточно, чтобы добиться желаемого результата, а именно — заполучить ребенка, решила девушка.

Спустившись по лестнице вниз и остановившись на последней ступеньке, Джулия вдруг обнаружила, что огромный дом выглядел непривычно тихим и опустевшим. Она ожидала встретить лакея или дворецкого и узнать, куда ей подадут завтрак. Девушка уловила аромат готовящейся пищи, который исходил откуда-то неподалеку. Желудок возмущенно заурчал, напоминая, что она почти ничего не ела вчера.

— Эй, кто-нибудь! — ее голос эхом отозвался под высоким потолком.

Ей отозвался голос маленькой служанки, которую нашел для Джулии Хардвелл и которая всего несколько минут тому назад помогала Джулии одеваться. Голос прозвучал из-за спины Джулии.

— Ой, моя госпожа, я должна провести вас в гостиную. В мои обязанности входит исполнять все ваши поручения.

Джулию охватили недобрые предчувствия.

— А где же все остальные?

— Больше никого нет в доме, госпожа. Хозяин увез всех в новый дом.

Неужели он уехал? Джулия сжала кулаки, тревожно ожидая объяснения служанки и обдумывая неприятную новость.

— Куда?

— В Кимбервуд, моя госпожа. Он увез всех в Кимбервуд прошлой ночью.

 

Глава V

— Тебя зовут Фишер, если мне не изменяет память? — с аристократической надменностью обратилась Джулия к растерянно застывшему у двери дворецкому. — Окажи мне любезность и скажи, где находится мой муж.

Дворецкий, не осмеливаясь спросить, молча указал в сторону застекленной террасы позади дома. Сняв перчатку с руки, Джулия шагнула к Фишеру, который мгновенно отскочил в сторону. Девушка одарила его самодовольной улыбкой, удовлетворенная реакцией слуги. Он и впредь должен ее бояться!

— О своем прибытии я извещу мужа сама, — бросила она через плечо, отдавая Фишеру отделанное лисой пальто и шляпку из итальянской соломки.

Джулия чувствовала себя уверенной и могущественной. Она была готова к сражению. Прошло четыре дня с того момента, как они распрощались. Распрощались — ха! Она заставит его сожалеть о том, что он вообще увидел ее! Никто не смеет недостойно обращаться с Джулией Маркхем!

Джулия уступила дорогу трем плотникам, несущим бревно. Из верхних и нижних этажей доносился характерный для ремонтных работ шум. Запах свежей извести дополнялся смолистым ароматом древесины.

Джулия остановилась, наблюдая за кипящей вокруг работой. Последний раз она посещала Кимбервуд около десяти лет тому назад. Уже тогда огромный загородный особняк имел отчетливые признаки запустения. С восхищением глядя на впечатляющие плоды проведенных ремонтных работ, Джулия могла лишь догадываться, что предстало взору Вульфа, когда он впервые вступил на порог Кимбервуда.

Пытаясь сосредоточиться на предстоящем противоборстве, девушка не спеша переступила порог террасы, мимоходом заметив, что тяжелые дубовые двери сняты, очевидно, для реставрации. При виде Вульфа Джулия остановилась так резко, что развевающаяся юбка изящного платья из голубой мериносовой шерсти завернулась вокруг ног.

По сравнению с рабочим беспорядком и шумом прихожей, терраса выглядела необыкновенно тихо и умиротворенно. Брейдер сидел спиной к Джулии, удобно расположившись в эркере, и смотрел вниз на лужайку под окном. Он с кем-то беседовал и был настолько поглощен разговором, что даже не почувствовал присутствия жены. Она была крайне раздосадована. Подумать только, преодолела такой трудный путь, а он даже не заметил ее присутствия в комнате! Мысленно Джулия обрушила на голову мужа горшок с цветком и смотрела, как комья земли падают на его ослепительно белую рубашку, оставляя черные пятна.

На самом же деле она лишь нерешительно закашляла.

Раздраженный неожиданным вмешательством, Брейдер бросил через плечо свирепый взгляд на виновника. Он повернулся было снова к собеседнику, но вдруг, осознав, кто именно находится на пороге, резко повернулся к двери. Замедленная реакция мужа послужила Джулии вознаграждением за тяготы в пути. Глаза Брейдера сначала широко распахнулись в изумлении, затем гневно сузились.

Джулия отчаянно стиснула кулаки. Пусть позлится! Она все равно скажет ему то, что хочет. Тем не менее ее лицо оставалось по-прежнему доброжелательным. Она мило улыбнулась.

— Здравствуй, дорогой… Надеюсь, я не заставила тебя слишком долго ждать моего приезда?

— Ты? Что ты здесь делаешь?

Она двинулась к нему и следующие слова произнесла сладким, как мед, голосом.

— Дорогой, я хотела преподнести тебе сюрприз. — Она остановилась перед ним и, игриво погрозив ему пальцем, добавила: — Не могла же я заставить тебя, mon petit chouchou, — Джулия с удовольствием воспользовалась любимым обращением своей матери, которым та ласково называла мопса Маэстро, — скучать без меня.

Вульф готов был взорваться от ярости.

— Скучать? — Его тело напряглось, ему потребовалось невероятное усилие, чтобы сохранить самообладание. Он понял, что проиграл схватку, и застыл с открытым ртом, в его глазах отразилось удивление. Джулия от души рассмеялась, вдохновленная первой маленькой победой над Брейдером Вульфом.

Однако в следующий момент, когда он отвернулся от нее и словно ураган пронесся по комнате, как будто желая убежать куда глаза глядят, Джулия уже не смеялась. У Брейдера был такой вид, словно он готов был растерзать ее голыми руками. Глядя на эти огромные, сейчас судорожно сжатые в кулаки и нервно дрожащие руки, Джулия вдруг подумала, а мудро ли она поступила, добровольно засовывая голову в пасть рассвирепевшего льва. Но девушка тут же отогнала от себя эту мысль.

Наконец Брейдеру удалось взять себя в руки.

— Не знаю, какую игру вы ведете, но не нахожу в ней ничего забавного.

— Игру? Я — ваша супруга…

— Супруга?

— … и меня нельзя бросить, как пальто, которое вы примерили и решили, что оно вам не к лицу.

— Совершенно верно и точно сказано!

Джулия растерянно заморгала.

— Что верно сказано?

— Вы мне действительно не подходите и не нравитесь. Что я должен сделать, чтобы эта простая мысль наконец дошла до вашего аристократического сознания? Я — не — выбирал — вас! Вы — мне — не — нужны! — Брейдер отчетливо выговорил каждое слово.

Гнев мгновенно вытеснил из души Джулии все остатки боли и обиды. Она уперлась руками в бока и подошла к Брейдеру вплотную, глядя прямо в глаза.

— А что сделать мне, чтобы заставить такого непонятливого лавочника, как вы, понять, что отныне и навеки я ваша жена перед людьми и Богом. И так будет до тех пор, пока смерть не разлучит нас, нравится это вам или нет.

— Лавочник?! — Его глаза вспыхнули таким сатанинским огнем, что на долю секунды Джулии показалось, что смерть, о которой она только что упомянула, может быть, совсем близко. Она невольно отшатнулась от Брейдера.

— Вам следует проявить благоразумие и отодвинуться гораздо дальше, — прорычал Вульф, сделав к ней шаг. — К вашему сведению, я не лавочник и никогда им не был. — Он продолжал надвигаться на девушку. — Можете называть меня банкиром, финансистом или коммерсантом. Можете даже называть меня ненасытным и кровожадным дельцом. Но никогда не смейте, слышите, называть меня лавочником!

Он вытеснил ее из комнаты. Отступая под его напором, Джулия уперлась спиной в дверной косяк и почувствовала себя загнанной в угол. Однако она собралась с духом, расправила плечи и сделала таг навстречу Брейдеру, полыхая от гнева.

— А вы, в свою очередь, можете называть меня своей женой. Я ваша жена, и что бы вы ни делали или говорили, вы не измените это.

Брейдер в отчаянии поднял глаза к небу и распростер руки, словно умоляя всевышнего о поддержке и помощи.

— Чего вы хотите? Уверен, что не денег. Их у вас теперь достаточно. Я вам тоже не нужен. Меньше двух недель тому назад вы удостоили меня чести даже танцевать с вами. Что, черт побери, вы тогда хотите?

— Ребенка!

Его подбородок опустился вниз. Он был ошеломлен так, словно она ударила его. Изумление на его обычно строгом лице выглядело настолько забавно, что в любой другой момент Джулия не удержалась бы и громко расхохоталась. Но сейчас она была поражена не меньше Брейдера и удручена тем, что непреднамеренно созналась в своем заветном желании.

Он застыл, пораженный неожиданностью ее желания.

— Браво! — раздался мягкий взволнованный голос.

Девушка повернулась в сторону говорящего. В небольшом кресле-качалке у окна сидела худощавая старая женщина, одетая в черное и закутанная в тяжелую шерстяную шаль. Мгновенно Джулия узнала в ней даму с вуалью, которая присутствовала на венчании.

Девушка растерялась, лицо ее покрылось пятнами.

— Извините меня, пожалуйста. Я не знала, что вы… — Ее голос дрогнул и оборвался. Она знала, что Брейдер разговаривал с кем-то, когда она вошла на террасу. Как глупо было с ее стороны не сохранить самообладание и не дождаться, пока они с Брейдером останутся наедине!

Женщина протянула в сторону девушки маленькую высохшую ручку.

— Пожалуйста, дитя мое, не смущайтесь и не пугайтесь. Я много лет ждала появления в жизни Брейдера человека, который посмел бы поспорить с ним и противостоять ему. — В ее голосе звучала искренняя признательность. — Я не слышала еще ни разу, что бы кто-нибудь сказал Брейдеру прямо в лицо, что жизнь не подчиняется только его желаниям. Хотя сама я с ним никогда не спорила.

— Я не хотела вторгаться в ваш разговор с Брейдером. Приношу извинения. Я была ужасно нетактична.

— Подойди ко мне, детка, — приказала женщина тоном, который, несмотря на всю мягкость, был таким же властным, каким говорил Брейдер.

— Мама, послушай, думаю это неразумно, — тихо сказал Брейдер.

Мама?! Джулия и не предполагала о том, что Брейдер живет с матерью. И уж совсем не могла представить, что этот крупный мужчина вышел из тела такой хрупкой женщины.

— Разумно, сын мой, разумно. Джулия права. Она — твоя жена, и ее место рядом с тобой.

Лицо Вульфа напряглось, но он промолчал.

— Иди же сюда, Джулия, — повторила мать. — Сядь рядом со мной. — Она обвела рукой всю комнату, и Джулию пронзила догадка, что мать Брейдера — слепа! — Нам нужно получше узнать друг друга.

Джулия бросила беспомощный взгляд на Брейдера. С выражением глубокой печали на лице он кивком головы позволил ей выполнить желание матери. Джулия послушно, преисполненная чувством долга, опустилась в кресло и взяла протянутую ей руку женщины.

— Меня зовут Нэнси Эшфорд. Можешь называть меня просто Нэн. — В ее голосе прозвучали слабые нотки назидательности. — Раз уж мой сын не рассказал тебе о моем существовании, то, вероятно, самое время исправить его ошибку и рассказать о себе самой.

— Эшфорд? — невольно вырвалось у Джулии, но она тут же прикусила язык.

— Брейдер, ты разве не говорил Джулии? — Нэн Эшфорд повернулась в сторону, откуда в последний раз прозвучал голос сына. Но Брейдер уже подошел к ней с другой стороны.

— В этом нет необходимости. Она здесь долго не задержится.

Нэн расплылась в блаженной улыбке.

— Время покажет. Посмотрим.

Брейдер бросил поверх головы матери многозначительный взгляд на Джулию. В его глазах светилась нескрываемая угроза.

— Посмотрим, почему бы не посмотреть. — Он сделал шаг в сторону. — Надеюсь, вы извините меня? — Едва Нэн кивнула головой в знак согласия, как он нетерпеливо отправился к двери.

Обеспокоенная, Джулия пожала руку Нэн и прошептала:

— Я вернусь через минуту. — Поднявшись, она последовала за Брейдером.

— Брейдер! Брейдер, подожди!

Он резко повернулся к ней лицом.

— Мадам, нам не о чем разговаривать.

— Я не собиралась устраивать сцену ни в присутствии твоей матери, ни кого другого.

— Не вздумайте втягивать мою мать в ваши игры. Можете испытывать ваши уловки на мне, Джулия Маркхем. Но оставьте в покое мою мать. Вы поняли?

— Я не играю в игры. Я приехала сюда потому, что я — твоя жена.

— Ах, да, и ты хочешь завести ребенка. — Он подошел к ней вплотную. Его колени касались ее коленей. Джулии пришлось наклониться назад, чтобы увидеть его лицо, но она не сделала ни шагу в сторону. Она не могла позволить Брейдеру Вульфу оттеснить или прогнать себя.

Он приглушил голос, и в ушах Джулии запели ни с чем не сравнимые, уже до боли знакомые, нотки.

— Тебе бы хотелось обвести меня вокруг своего маленького пальчика, как Карберри и многих других, да? Но берегись, Джулия. Я не из твоих аристократических любимцев. Ты можешь получить в результате больше, чем хотелось бы.

Джулия пыталась подавить внезапно охвативший ее приступ головокружения. Но почему ее тело так трепетно замерло, уловив близость этого человека? Она не хотела уступать ему.

— Ты так уверен в себе? И думаешь, что все знаешь обо мне, да?

Брейдер не счел нужным отвечать, повернулся и направился к выходу. Джулии страстно захотелось бросить что-нибудь тяжелое прямо в его вызывающе широкую спину.

— А ты, Брейдер Вульф? В какую игру играешь ты? Почему ты не сказал мне, по какой причине ты так хотел получить Кимбервуд, что женился на мне? Насколько благородны твои побуждения? — Так и не добившись ответа, она добавила. — Но я не уеду. Я все равно не уеду.

На долю секунды Вульф приостановился, но затем, не оглядываясь, продолжил свой путь.

Джулии хотелось скрежетать зубами и топать ногами самым недостойным для благородной дамы образом. Почему, почему он был таким непонятливым и упрямым!

Внезапно гнев вытеснила человеческая усталость.

Какой смысл бороться с ним? Ее плечи безвольно опустились. Она утомленно закрыла глаза и понуро склонила голову. Нет никакой надежды на осуществление ее мечты… В этот момент из-за спины Джулии раздался ласковый голос Нэн:

— Дорогая моя, я уверена, ты — именно та, которая нужна в жизни Брейдеру. Иди сюда, давай поговорим.

Время, проведенное в обществе Нэн, возродило надежды Джулии и утвердило ее в желании завоевать Брейдера. Они с удовольствием беседовали, постепенно познавая друг друга.

Спустя час беседу прервала компаньонка Нэн миссис Эллиот — одна из двух дам, сопровождавших Нэн в соборе. Она пришла напомнить хозяйке, что пора отдыхать. Нэн на прощание пообещала Джулии встретиться на следующий день на террасе и, с видом заговорщика, подмигнув невидящим голубым глазом, сообщила, что не присоединится к Джулии и Брейдеру вечером за ужином. Нэн никогда не ужинала вместе с сыном, так как предпочитала рано ужинать и рано ложиться спать.

Фишер проводил девушку в комнату, которую она с детства помнила как комнату бабушки. Хотя рабочие еще не приступали к ремонту на втором этаже, мебель уже была отполирована до блеска, на окнах висели выстиранные и наглаженные портьеры, на кровати лежало чистое, благоухающее свежестью белье. Комната бывшего хозяина, самая большая в Кимбервуде, находилась в другом конце коридора. Джулия не стала спрашивать у прислуги, где спит Брейдер. Такой тщеславный и самолюбивый человек, как ее муж, мог выбрать только самую большую комнату.

Немного вздремнув, Джулия бодро спустилась по ступенькам в гостиную. Ей предстояла за ужином очередная схватка с мужем. Она твердо намеревалась как можно скорее приручить его. Наряд, в котором она появилась на балу, заставил Брейдера увидеть в ней женщину. Платье из своего нового гардероба, которое она надела сегодня, служило той же цели. Тяжелый голубой шелк, обтягивающий словно выточенную фигурку Джулии, развеваясь при каждом шаге, отливал атласным блеском. Цвет одеяния поразительно сочетался с цветом ее глаз, удачно оттенял поблескивающие темные волосы девушки и придавал ее безупречной, гладкой коже белизну первого нежного снега. Она была необыкновенно элегантна! Но более всего Джулии хотелось быть соблазнительной для того, чтобы побудить мужа пересечь коридор и прийти в ее спальню сегодня вечером.

К ее удивлению в доме царил порядок. Ничто не говорило о ремонте, нигде не было заметно ни стружек, ни кусков штукатурки, ни даже пылинки.

В фойе Фишер осторожно ставил на столик букет тепличных цветов.

— Мистер Вульф в гостиной…

— Можешь быть свободен. — Она снова опередила Фишера, не дав тому вымолвить больше ни слова. Джулию окутывало благоухание ее любимых духов. Она жадно вдохнула запах абрикоса и театральным жестом распахнула дверь парадного входа в гостиную.

И мгновенно замерла, словно наткнулась на непреодолимое препятствие.

Возле камина с бокалом вина в руке стоял улыбающийся Брейдер и оживленно беседовал с гостями. Внутренний голос и прежний опыт светской жизни подсказал ей, что Вульфу следует дать возможность закончить разговор.

Все мужчины быстро вскочили на ноги, искренне удивленные появлением Джулии. Как она успела заметить, гостей было пятеро. Она подумала, что, очевидно, нарушит принятый порядок за столом, так как была «нечетной», седьмой.

— Брейдер, кто это? — спросил один из гостей, окидывая девушку оценивающим взглядом.

— Моя жена. — Его слова прозвучали как приговор к тюремному заключению. Джулия проигнорировала раздражение мужа, решив вести себя как ни в чем не бывало.

Но почему Брейдер не предупредил ее, что вечером будут гости? Потому что не собирался приглашать ее к ужину!

Что ж, Брейдеру Вульфу пришла пора привыкать к ее присутствию в его жизни. Если кому и стоило злиться в данный момент, так только ей! Интересно, размышляла Джулия, где, по его мнению, она должна была ужинать? Не мог же он предположить, что она останется без ужина? Так что Брейдеру не стоит удивляться ее появлению за столом. Кроме того, она рассматривала неожиданную ситуацию как шанс доказать, что в его жизни есть место и для нее. Каждому состоятельному мужчине нужна хозяйка.

Подавив порыв уйти, броситься вверх по ступенькам в спальню и переодеть другое платье, Джулия непринужденно, с очаровательной улыбкой переступила порог гостиной. Чувствуя на себе восхищенные взгляды мужчин, Джулия грациозно пересекла комнату и приблизилась к Брейдеру.

Его пальцы нервно постукивали по ножке пустого бокала. Но Джулия не сомневалась, что ни один из гостей не заметил нервозности Брейдера. И уж тем более никто, кроме нее, не догадывался о том, что его широкая улыбка больше походила на гримасу. Взгляды мужчин были прикованы к Джулии.

Брейдеру пришлось входить в роль горячо любящего супруга: он представил Джулию каждому из гостей. Она же, владея привычным светским шармом, обворожительной улыбкой и, несомненно, женскими прелестями, подчеркнутыми сапфировым шелком, быстро покорила всех мужчин.

Двое из гостей, мистер Рочестер и сэр Эвен Эндрюз, были банкирами. Сэр Хью Ролинз и его партнер, мистер Даниелс, обсуждали с Брейдером проблему получения патента на сделанное ими изобретение. Пятый джентльмен, лорд Бархем, был действительным членом Палаты Лордов. Джулия с наслаждением участвовала в оживленной беседе, которая велась за ужином. Она давно не испытывала подобных ощущений.

Один из изобретателей, сэр Хью, путешествовал в свое время по Африке. Джулия с удивлением узнала, что Брейдер бывал на черном континенте.

Обсуждая дела компании Ист Индия Трейдинг, банкиры внимательно прислушивались к советам Брейдера по вопросам налогообложения и организации внутренней структуры фирмы. Лорд Бархем во многом согласился с Вульфом и заявил, что не будет откладывать встречу с членами правления торговых компаний в долгий ящик и назначит ее на следующую неделю. Джулия с сожалением расставалась с приятным обществом в конце ужина и неохотно желала им насладиться вином и разговорами. Но Брейдер, увы, не оставлял ей другого выбора, вежливо предложив гостям пожелать его «любимой жене» спокойной ночи. Джулия вспыхнула от неожиданного комплимента, хотя Брейдер и процедил его сквозь стиснутые зубы, а его глаза не предвещали ничего хорошего.

Брейдер прошел вдоль стола, приблизился к ней и предложил ей руку. Гости почтительно встали. Так как джентльмены собирались задержаться в Кимбервуде на ночь, они взяли с Джулии обещание почтить их своим присутствием на следующее утро за завтраком. Самые бесцеремонные обещали не задерживать Брейдера допоздна, заставив щеки Джулии заполыхать от смущения.

У лестницы Вульф остановился.

— Надеюсь, вы удовлетворены спектаклем, который вы сегодня…

Джулия быстро прижала палец к его губам, не позволяя вырваться гневным словам.

— Нет. Не нужно больше обвинений и грубых слов, Брейдер. Сегодня вечером я не помешала твоим деловым планам, даже наоборот, немного помогла. — С этими словами она поднялась на первую ступеньку, повернулась и поцеловала его губы. Прежде чем он успел собраться с мыслями, девушка вспорхнула вверх по лестнице и исчезла из вида.

В тишине своей комнаты Джулия, переполненная чувством триумфа, ликовала. Сегодня вечером она вела себя безупречно. Она проявила себя прекрасной хозяйкой, и ей даже удалось вставить в разговор несколько вполне разумных замечаний. Брейдер не может пожаловаться на ее поведение. Они провели рядом целых три часа и не вцепились друг другу в горло! Даже эпизод на ступеньках показался девушке многообещающим.

Она быстро отпустила служанку, как только та помогла ей раздеться. Постучит ли Брейдер в ее дверь сегодня ночью? Слишком взволнованная, чтобы заснуть, она лежала в постели и напряженно прислушивалась к звукам, доносившимся из холла. Она боялась пропустить шаги Брейдера по коридору. Возможно, ей удастся привлечь его внимание, когда он будет заходить в свою комнату, и они вдвоем смогут обсудить удачный вечер, думала девушка. Возможно, этот вечер положит начало дружеским отношениям между ними. А может, и не только дружеским! Джулия беспокойно заерзала под одеялом, вспомнив поцелуи Брейдера в день венчания. Что если бы она поцеловала его также там, на ступеньках? Последовал бы тогда Брейдер за ней по лестнице?

Представив образ Брейдера, умирающего от любви, Джулия захихикала. Он пришел бы в неописуемую ярость, если бы узнал ее мысли. Она почти слышала его раскатистый голос, предупреждающий, что никто не смеет отрывать его от дел. Обхватив подушку обеими руками, Джулия внезапно прижала ее к груди. Ребенок, ребенок останется с ней навсегда, даже если Брейдер покинет ее, подумала девушка.

Только спустя час она услышала мужские голоса, раздавшиеся в холле. Джулия быстро вскочила с постели и на мысочках подошла к двери. Если это Брейдер, хватит ли у нее смелости постучать в его дверь, подумала она. Сегодня он не сможет ее обвинить в том, что на ней одета фланелевая рубашка. А тонкую батистовую сорочку не хотите, мистер Вульф?

Девушка осторожно приоткрыла дверь, оставив едва заметную щелку. Голоса, доносившиеся до нее, принадлежали сэру Хью и лорду Бархему. Джулия уже почти закрыла дверь, когда неожиданно услышала, как они упомянули ее имя. Отбросив стеснение, она прижала ухо к двери и прислушалась, горя желанием услышать лестные слова в свой адрес.

— …потрясающая женщина, — сказал лорд Бархем.

— Вульф — везучий человек. Как ему это удается? Все, к чему он ни прикоснулся, превращается в золото, включая и его жену.

Лорд Бархем отрывисто засмеялся. — За исключением его жены, вы хотели сказать.

— Так это правда, что она принадлежит к сословию пэров?

— Да. Если говорить о социальном положении, то Вульф недостоин даже прикасаться к ней уже только потому, что она принадлежит к знатному роду Маркхемов!

— Маркхемы? А не родственница ли она случайно Роджеру Маркхему.

— Вы его знаете?

— Ну, кто же о нем не слышал. Он уже стал притчей во языцех. К тому же после пресловутой истории с его дочерью… — сэр Хью запнулся, пораженный неожиданной догадкой. — Это она! Джулия Вульф — дочь Роджера Маркхема!

— Х-м-м!

— Именно та? Та, о которой я слышал три года тому назад, еще перед путешествием по Африке? Та, которая…

— Которая позабавила добрую половину джентльменов из «Уайтса», представ перед ними в голом виде!

— Ого! Вот это скандал! — Он приглушил голос и добавил. — Хотел бы я оказаться там и увидеть ее. Так это не слухи?

— Слухи? Ролинз, я лично знаком с двумя, которые видели ее той ночью в гостинице обнаженной.

— Но каким образом Вульф связался с ней?

Их голоса разносились по всему холлу. Лорд Бархем ответил.

— Не имею ни малейшего представления. Странно. Этот человек горд, как принц-регент. Не могу представить, что вынудило его жениться на Джулии Маркхем.

— Она красивая женщина.

— Да, но зачем же жениться? Чтобы получить такую, как она, достаточно заплатить. И вовсе не обязательно вставлять себе в нос кольцо. Что же касается красивых женщин, вам бы следовало увидеть его любовницу! Если вы любите экзотику, у вас бы слюнки потекли.

Джулия бесшумно закрыла дверь и, прислонившись к стене спиной, медленно опустилась на пол. Какой наивной она была, полагая, что может начать жизнь сначала!

Но ведь лорд Бархем сказал сэру Хью неправду! Неужели Брейдер слышал ту же историю? Или версия, которую ему рассказали, была еще более грязной и непристойной? Джулия чувствовала, что сходит с ума от бесконечных мыслей.

Она не сомневалась, что Брейдер что-то знал. Не зря же он несколько раз упоминал о ее скверной репутации. Джулия помнила его двусмысленные намеки. Услышав безумную историю из уст Бархема, Джулия наконец смогла связать воедино обрывки прошлых разговоров с Брейдером.

Откинувшись головой на холодную стену, Джулия равнодушно наблюдала за дикой пляской теней на потолке. В камине полыхали яркие язычки пламени. Она никому не рассказывала о той ночи в отеле. Когда она хотела рассказать, объяснить, никто не стал ее слушать. Должна ли она говорить сейчас?

И что подумает о ней Брейдер, когда узнает правду?

Был только один способ выяснить это.

 

Глава VI

Услышав, как хлопнула, закрываясь, последняя дверь, Джулия выглянула из спальни. В коридоре не было ни души. Джулия закуталась в мягкую нориджскую шаль, наброшенную на плечи, и босиком бесшумно подошла к двери в комнате Брейдера.

Стучаться? Нет. Если он находится в том же настроении, в каком она его оставила на лестнице, то он обязательно разгневается и прогонит ее. Но Джулии во что бы то ни стало нужно было поговорить с ним именно сегодня. Сию минуту! Потому что потом мужество может покинуть ее. И придется притворяться, что она не слышала разговора между гостями в холле два часа тому назад.

Повернув ручку, Джулия приоткрыла дверь и тихо проскользнула в комнату.

Комната купалась в мягком тусклом свете, в воздухе витал аромат сандалового масла. Аскетическая обстановка поражала: кровать, столик, письменный стол, несколько кресел… и книги, стопки и стопки книг разной формы и разного размера, беспорядочно разложенные и на столике у кровати, и на краю письменного стола, и даже на полу.

При мерцающем свете двух фитилей перед камином спиной к двери сидел, склонившись над столом, Брейдер. Его внимание было всецело приковано к чему-то, что находилось перед ним, и он не слышал щелчка двери и прихода Джулии. Девушка сделала еще несколько робких шагов в его сторону. Брейдер по-прежнему не замечал ее присутствия.

По полу тянуло холодом. Джулия пошевелила замерзшими кончиками пальцев и неожиданно чихнула.

Брейдер резко и неловко вскочил с кресла, перевернув его набок.

— Что, черт…

Джулия попятилась назад, но, сделав несколько шагов, больно ударилась ногой о спинку кровати. Она молниеносно отскочила в сторону.

— Брейдер! Я не хотела напугать тебя.

Он нахмурился и помрачнел.

— Что ты здесь делаешь?

Джулия молчала, но впилась взором в тонкую золоченую оправу, застывшую на кончике его носа. Брейдер носил очки! Он, очевидно, изучал толстую книгу, лежавшую открытой на столе. Стопка таких же увесистых томов стояла на столике у кровати.

Внезапно осознав, что очки стали предметом ее внимания, Брейдер снял их и швырнул небрежно на раскрытую книгу.

— Что ты хочешь?

Не очень хорошее начало, мелькнуло в голове Джулии. В то же время она пыталась панически придумать оправдание своему вторжению. Не могла же девушка признаться ему прямо:

— Брейдер, тебя обманули, сказав, что я в обнаженном виде забавляла полкомнаты мужчин. Он, похоже, не был готов выслушать чистосердечное признание. Тем не менее она вполголоса произнесла: — Мне нужно поговорить с тобой.

— О чем?

— Мне нужно поговорить с тобой, — громко повторила она.

Брейдер склонил набок голову, недоуменно поднял бровь и подозрительно посмотрел на нее.

Его ноги были босыми, сам он едва одет. На нем не было ничего, кроме пары широких брюк, явно не предназначенных для посторонних глаз. Брюки едва держались на бедрах. При тусклом свете лампы на его обнаженной груди, поблескивая, переливались мускулистые волны. Его широкая грудь не была уродливо покрыта густыми зарослями волос, как у ее братьев или у Лоренса. Тонкая полоска темных волос появлялась чуть ниже пупка и исчезала под заткнутыми и присобранными брюками.

— Это очень личное, — добавила она, признавая неловкость своего положения.

На его лице появилась понимающая улыбка. Низким, слегка охрипшим голосом он произнес. — Я уже заметил, что сегодня на тебе не фланелевая сорочка.

Бог мой, подумала она, он действительно считает меня распутной! Шаль сползла с ее плеч. Девушка снова стыдливо натянула ее на себя и вцепилась рукой в мягкую ткань так, словно собиралась защищаться.

— Ты меня неправильно понял, Брейдер, — быстро проговорила она.

— Неужели? — он нахмурился и скрестил руки на груди. Его лицо было непроницаемым: выражение, которое она начинала всем сердцем ненавидеть.

Джулия поежилась под его взглядом.

— Мне нужно… поговорить.

— Поговорить?

Она кивнула и покорно повторила, как деревенская простушка.

— Поговорить.

Его глаза сузились, он покачал головой, словно подтверждая какую-то отдаленную мысль, не имеющую ничего общего с сиюминутным разговором. Его сильные руки подняли с пола кресло и повернули в сторону Джулии, поставив между столом и камином. С притворно вежливым глубоким поклоном Брейдер указал рукой на кресло, приглашая Джулию сесть. Затем принес из-за стола другое кресло и расположил его напротив.

Джулия не шелохнулась, застыв на месте. Тогда Брейдер уселся в кресло, вытянув длинные мускулистые ноги и сказал:

— Итак. Давай будем разговаривать.

Ударение, которым он выделил последнее слово, подсказало Джулии, что он едва сдерживал гнев. Но она не могла понять почему. Тяжело и обреченно вздохнув, она переступила через его ноги и опустилась в кресло. Усаживаясь, девушка смущенно заметила темные кудрявые волосы на пальцах его ног. Она поспешно подняла глаза и натолкнулась на обнаженную мужскую грудь, что окончательно сбило ее с толку.

Джулия повернула голову и перевела взгляд на огонь, слабо горящий за каминной решеткой, поджала свои ноги под свисающий край ночной сорочки.

— Слушаю тебя, Джулия.

Накрутив на палец бахрому шали, Джулия пыталась собраться с мыслями.

— Я сегодня случайно услышала разговор гостей, Брейдер. — Она подняла голову и посмотрела ему в глаза. — Они говорили обо мне.

Брейдер резко встал и отошел на несколько шагов в сторону, словно хотел избавиться от ее близости.

— Думаю, нет необходимости продолжать этот разговор.

— Брейдер, но я хочу об этом поговорить.

— Если один из гостей нанес тебе оскорбление, завтра утром я все выясню.

— Брейд, пойми, я не собираюсь обсуждать поведение твоих гостей. Я хочу…

— Завтра утром, Джулия.

— Нет, сейчас!

— Нам не о чем говорить.

Джулия поднялась на ноги.

— Нет, есть о чем! Если то, что ты услышал обо мне, только десятая доля того, что я услышала сегодня в коридоре, то есть много вещей, о которых мы должны поговорить. Если нам суждено быть рядом друг с другом до конца наших дней, мы обязаны выяснить все сейчас. — Пораженная своей горячностью, она снова опустилась в кресло, села вполоборота к Брейдеру и перевела взгляд на свои руки. Пытаясь вернуть самообладание, она натянула шаль на плечи и еще глубже закуталась в нее. Затем добавила. — Пожалуйста.

Джулия не была уверена, что Брейдер снизойдет до того, чтобы выполнить ее просьбу. Но, спустя некоторое время, он молча опустился в кресло, напоминая послушного ученика, упорствующего в подчинении строгому и требовательному наставнику.

Не решаясь поднять на Брейдера глаза, девушка охрипшим от волнения голосом начала:

— Я не обижаюсь на тех мужчин в холле, неважно как их имена. Я действительно не держу на них зла, поверь, Брейдер. — Джулия замолчала, глубоко вздохнула и продолжала: — Один из них сказал, что я забавляла мужчин в голом виде.

Она гордо подняла голову и с достоинством человека, уверенного в своей правоте, посмотрела в глаза мужу. Ей хотелось убедить его в том, что она не лгала.

— Это неправда. Я ничего подобного в жизни не делала. И даже не помышляла о таком.

Его лицо посуровело. Джулия готова была продать душу дьяволам, чтобы узнать его мысли.

Она произнесла:

— Я убежала с кавалерийским офицером. Это правда. Его звали Лоренс Алькорн. И я… — Слова застряли в горле девушки. Но она усилием воли заставила себя произнести их. — Я его очень любила.

Горечь ее признания тяжело повисла в воздухе. Джулия погрузилась в воспоминания. Но затем, очнувшись, она пристально посмотрела на Брейдера. Воспоминания причиняли ей нестерпимую боль, гораздо большую боль, чем правда.

— Но он не любил меня.

Джулия задумчиво посмотрела на огонь в камине.

Голос Брейдера, больше похожий на замогильный шепот, нарушил тишину.

— Джентльмены из «Уайтса» заключили пари. Человек, которому удалось скомпрометировать Джулию Маркхем, неприступную «Несравненную» Джулию, должен был получить тысячу фунтов стерлингов. Ты знала об этом?

Холодный ужас сковал сознание Джулии. Она почувствовала безотчетный страх. Она не могла ни смотреть на Брейдера, ни солгать. И слабо кивнула головой в ответ: да.

— Скольких людей обобрали твои братья, действуя с тобой в сговоре и заключая фальшивые пари, Джулия? Скольким мужчинам, которых ты отвергла и смеялась в лицо, ты разбила сердца, когда тебя застали в отеле? Сколько денег получили на этих пари Маркхемы?

— Значит, ты все знал?

— Да, знал.

Джулия почувствовала себя опустошенной. — Сначала я не знала о том, чем занимались братья. Ты должен поверить…

— Но когда ты обнаружила их бесчестное поведение, ты все же не остановила их.

— Нам нужны были деньги… — Джулия низко склонила голову, признавая свою вину. Сегодня она поклялась не лгать, не лгать больше никогда.

— Но затем ваш процветающий совместный бизнес рухнул. Группа джентльменов из «Уайтса» заключила сделку, поставив на красавчика гусара. Мои осведомители сообщили, что он был достаточно хорош, чтобы пленить сердце любой девушки. — Брейдер подумал и холодно добавил: — И так же непорядочен, неразборчив в средствах и эгоистичен, как все Маркхемы.

В его суровом баритоне прозвучал безжалостный приговор.

Никогда еще Джулию не обвиняли так жестоко, и никто не говорил большей правды о Лоренсе. Джулия поднялась на ноги, сжимая рукой шаль на груди.

Дрожащим от напряжения голосом она заявила:

— Я никогда не находилась в комнате, полной мужчин, обнаженной и никогда не развлекала их. — Она с подчеркнутым достоинством откинула с плеч волосы и горделиво вздернула вверх подбородок. — Это сообщили твои осведомители?

На лице Брейдера появилась кривая усмешка, он наклонился всем телом вперед.

— Ты провела ночь в объятиях мужчины, который, как ты думала, станет твоим мужем. И ты была… не совсем одета. Или мои осведомители ввели меня в заблуждение?

Джулия безмолвно замерла, подобно каменному изваянию. Ее мысли вернулись к событиям трехлетней давности.

Брейдер, очевидно уставший от затянувшейся игры, безжалостно закончил:

— Группа мужчин из «Уайтса» ворвалась в комнату отеля и обнаружила парочку влюбленных. Большинство было навеселе, потому все рассказы различаются, сходясь, однако, в одном: леди оказалась в положении более чем компрометирующем.

— Для них все было простой забавой.

— Верно.

Она не ожидала услышать его согласие. Но, бросив на Брейдера изучающий взгляд, не заметила в его глазах издевки. Как бы Джулии хотелось повернуть время вспять и исправить свои ошибки, чтобы сейчас иметь право опровергнуть предъявленное обвинение.

— Мы с Лоренсом совершили побег. Но у него не было денег. Он вышел из благородной семьи, но, являясь шестым сыном графа, вынужден был искать свою дорогу в жизни. — Девушка не удержала улыбку, впадая в воспоминания. — Тебя правильно информировали. Лоренс был красивым мужчиной, напоминал прекрасного героя греческого мифа, который появился вдруг, чтобы спасти меня.

— Да, я знала, чем занимались мои братья. Но мне казалось это вполне безобидным. — Она сердито посмотрела на Брейдера. — Тебе легко судить. Если бы у тебя были такие родители, как у нас, ты бы, возможно, тоже уподобился моим братьям.

— Даже если бы мне нечем было заняться в жизни, я вряд ли принял бы Гарри в качестве образца для подражания.

Она ответила с горькой усмешкой.

— Многие из тех, кто спорил с братьями и проиграл пари, похожи на Гарри, хотя и имеют деньги. Их честолюбие подсказывало им, что я окажусь легкой добычей. Что случилось е людьми? Они уверены, что денег и громкого титула достаточно, чтобы покорить сердце женщины.

Брейдер от души рассмеялся.

— А разве не так? Разве ты не искала этого?

Разозлившись, она бросила.

— Во всем виноват мой отец. Я была тем, чем хотел сделать меня отец. А я хотела, чтобы кто-нибудь меня любил. Меня! А не лицо или тело.

Джулия незаметно смахнула навернувшиеся слезы. Она и так уже была слишком откровенной с этим торговцем. Она подавила эмоции и монотонным, насколько возможно, голосом продолжала:

— Я поверила в любовь Лоренса. Мы были похожи друг на друга. У него ничего не было, и у меня ничего не было. В нашем браке ни для него, ни для меня не было никакой выгоды. Можешь думать обо мне, что угодно, но признаюсь честно, когда он предложил мне выйти за него замуж…

— Он предложил убежать вместе с ним.

Вздрогнув, как от удара, Джулия резко бросила.

— Он предложил убежать, чтобы тайно обвенчаться. У нас не было времени, чтобы получить благословение родителей, так как Лоренс торопился вернуться в полк, который срочно отправлялся на Пиренеи.

На лице Брейдера появилось выражение недоверия.

Джулию это оскорбило. Гнев, который она так старательно подавляла, мгновенно заклокотал в груди. Она вскочила на ноги, в запале оставив сползшую с плеч шаль в кресле.

— Ну хорошо! Я действительно верила, что мы направились в Шотландию. Я не знала, что в гостинице недалеко от Поуст Роуд он собирался встретиться со своими сообщниками и выиграть пари. — Она подняла голову. — И я действительно провела ночь в его объятиях. Но я любила его! И не догадывалась, что для него это всего лишь выгодная сделка!

Джулия пересекла комнату и подошла к зияющей темноте окна. Та ночь, те ласкающие слух слова Лоренса снова всплыли в ее сознании. А затем ранним утром дверь с грохотом распахнулась и в номер ввалилась лавина людей. Они бесцеремонно смотрели на Джулию и цинично смеялись, показывая на нее пальцем. Многих из этих людей она знала. Все они принадлежали к ее классу. Большинство присутствующих мужчин не раз делали ей предложение и получали отказ. Они смеялись над ней. Она беззащитно сидела перед ними, одетая лишь в тонкую ночную сорочку. Джулия непроизвольно вздрогнула: в ушах стоял шум, громкие вульгарные выкрики, хриплые пьяные голоса. Ей показалось, что в эту самую минуту все снова повторяется.

— Джулия?

Она повернулась к Брейдеру, стоящему у кресла. Ее глаза, к счастью, были сухи. Она не плакала и тогда, когда Лоренс так бесчестно поступил с ней.

— Тебя когда-нибудь продавали, Брейдер? Предательство человека, которого любишь, ранит глубже самого острого ножа. А я любила Лоренса.

— Действительно любила?

В глазах Джулии вспыхнул огонь: как он смеет сомневаться в ее словах?

— Да, — резко сказала она.

Брейдер легким шагом приблизился к девушке.

— Ты его любила? Насколько я помню, он умер через три недели после происшествия в гостинице. Ты оплакивала его? Ты молилась за него?

Джулия замерла.

Лоренс заболел лихорадкой и умер, так и не повидав Пиренеи. Джеффри проклинал злой рок, так как им с Гарри пришлось, согласно условию пари, расплатиться с Лоренсом до его отъезда из Англии.

— Так ты оплакиваешь его? — суровым голосом повторил Брейдер.

Джулия повернулась кругом и стала лицом к своему мучителю.

— Нет, — призналась она. — Я не оплакивала Лоренса. Он воспользовался мной. И когда я услышала известие о его смерти, то почувствовала облегчение. Мне показалось, гора упала с плеч. Я освободилась от него и от ему подобных, которые обманывали меня.

— Обмануть тебя? — Брейдер медленно, словно взвешивая и просчитывая каждый шаг, двинулся к Джулии. — Как можно обмануть такую хладнокровную и расчетливую женщину, как Джулия Маркхем? — Он остановился перед ней, его глаза горели гневом, причины которого Джулия не могла понять.

— Не понимаю…

— Все было для тебя игрой. Ни одна женщина не способна забавляться бесчисленным множеством предложений руки и сердца, которые получала леди Джулия Маркхем, не превратив это все в игру. Даже пари в «Уайтсе» — тоже игра. Ты говоришь, что полюбила и тебя предали, разрушив твою жизнь? — Брейдер неопределенно передернул плечами. — Я сочувствую мужчине, который влюбился в тебя. Сочувствую даже» мужчине, который разделил с тобой постель. Он умер, а ты не проронила по нему ни слезинки.

— Но он обманул меня!

— Во всем мире мужчины и женщины каждый день обманывают друг друга. Что различает правду и благородство от лжи и предательства? Лишь наша глубокая убежденность в своих чувствах. Ты говорила, что любила своего гусара, и тем не менее после его смерти испытала лишь чувство удовлетворения от того, что он ушел из твоей жизни, и от того, что он наказан за предательство.

Джулией овладело желание ударить Брейдера. Но, усилием воли подавив порыв, она развернулась и направилась к двери. Она была глупой и наивной, полагая, что можно найти понимание со стороны Брейдера.

Но не успела она сделать и двух шагов, как его сильные и дерзкие руки перехватили ее. Притянув девушку к себе, Вульф спросил:

— А как насчет меня, Джулия? Будешь ли ты оплакивать меня, когда я уйду из твоей жизни? — Его голос дразнил ее, но гнев, горевший в ее глазах, уступил место какому-то другому чувству. — Ты сама пришла в мою комнату. Иначе говоря, Ева предложила яблоко соблазна Адаму. Но ради чего? Ты ведь не видишь во мне мужчину, не так ли? Я лишь представляю очередную цепь в тщательно продуманной твоим аристократическим мозгом схеме.

Объятия Брейдера сжались, его огромные руки скользнули вниз по телу Джулии, обхватив ладонями ее округлые ягодицы. Тело вспыхнуло в ответ, словно он дотронулся до обнаженной плоти. Она не решалась прикоснуться к Брейдеру, боясь ощущения его волнующей оголенной кожи.

— Что вы вместе с братьями затеяли по поводу меня, а? Тебе бы очень хотелось вскружить мне голову, правда? Это они тебе посоветовали? А эти глупости о ребенке от меня? Это чтобы после моего ухода получить право на мое состояние?

Его жаркое дыхание опалило щеку. Девушка попыталась отпрянуть от него, но ее отчаянные движения привели к прямо противоположному результату: она оказалась еще более непристойно прижатой к мужу. Джулию обволакивал жар, исходящий от его могучего тела. Брейдер прижал девушку еще крепче, их тела слились воедино. Ее окутало опьяняющее благоухание горячего мужского дыхания. У Джулии закружилась голова. Он желал ее! И хотя словами он отрицал это, не подчиняющееся его воле тело не скрывало желания. Не успела она почувствовать торжество, как Брейдер склонил голову и его губы жадно и требовательно припали к ее губам.

Джулия была не в состоянии сопротивляться. Снова и снова он страстными поцелуями одурманивал ее.

Он мог бы овладеть ею прямо сейчас, и она не сказала бы «нет». Что бы он ни подумал о ней, она желала его. Она вытянула руки, чтобы обнять его, чтобы почувствовать кончиками пальцев трепетную упругость его кожи…

Прохладная струя воздуха ворвалась между их горячими телами. Ошеломленная, Джулия открыла глаза и смущенно посмотрела в темные сверкающие глаза мужа. Ужас наполнил ее душу, когда она осознала, что вела себя именно так, как он и предполагал.

Джулия подняла голову и ладонью стерла поцелуй со своих губ.

Брейдер всем телом дернулся, словно от удара. Лицо его напряглось, глаза зловеще заблестели, но в голосе прозвучала искренняя горечь.

— Оставь меня в покое, Джулия. Уйди из моей жизни. Я получил Кимбервуд. Ты получила столько денег, сколько хотела. Испытывай свои фокусы на более легковерных мужчинах. Но будь осторожна. Смотри, чтобы я не узнал, что ты причастна к одной из проделок твоих братьев.

— Ты ошибаешься, Брейдер. Я не испорченная злодейка, как ты считаешь.

В его глазах засветилось недоверие. Затем он быстро, но насмешливо поклонился.

— Как вам будет угодно, мадам.

Ей захотелось наброситься и ногтями содрать издевку с его лица. Но вместо этого она собрала чувства собственного достоинства и спокойно парировала:

— Так вы презираете и ненавидите только меня или все мое сословие? — Не дожидаясь ответа, Джулия открыла дверь и изо всех сил захлопнула ее за собой.

Но, оказавшись одна в тиши своей спальни, она, осознав, как много только что потеряла, не сумев завоевать доверие Брейдера, упала духом. Все, что он говорил, было чистой правдой, вынуждена была признать Джулия.

Эмма и Честер думали, что смерть Лоренса довела Джулию до отчаяния. Но Брейдер оказался прав. Предательство Лоренса глубоко задело ее чувство гордости, но сердце осталось равнодушным.

Именно аристократическая гордость толкнула Джулию на попытку самоубийства. Чувство гордости и потеря надежды на то, что в ее жизни появится что-нибудь, кроме бесконечных жульничеств и уловок братьев.

Все обвинения, которые Брейдер бросил в адрес ее семьи, были справедливы.

Но она помнит и других людей, помогавших ей шаг за шагом вернуться к жизни. И спустя три года после злополучного события Джулия обнаружила в себе силы и жгучее желание получить и узнать в жизни гораздо больше, чем она узнала и получила в своей семье.

Она жаждала любви, любви без сомнений и условий. Любви, за которую не нужно было торговаться или стыдиться. Такую любовь мог ей дать ребенок. А она в свою очередь готова была защищать его ото всех невзгод, страданий, боли и лжи, от которых страдала сама. Защищать так, как защищали ее, Джулию, Эмма и Честер.

Первым шагом было получить ребенка от законного мужа, Брейдера Вульфа.

Джулия в ярости металась по спальне. Брейдер обрушит на ее голову еще много обвинений, если она будет носить под сердцем ребенка от другого мужчины. Брейдер Вульф не считается с моральными нормами, принятыми в свете. И он, случись такое, немедленно разведется с ней.

Но Джулия не собиралась давать ему возможность избавиться от нее. Как только он станет отцом ее ребенка, у нее появится свой собственный дом, свой семейный очаг. Она станет респектабельной хозяйкой и докажет ему, что он заблуждался.

Конечно, ей придется предпринять более решительные меры, чем попытки заманить Брейдера в постель, как делала она сейчас. Джулия нахмурилась. Она никогда не испытывала трудностей в том, чтобы привлечь внимание мужчин, независимо от того, кого касалось дело — коронованного принца или конюха. Сейчас же она пыталась вскружить голову мужчине, мужу, а он не поддавался ее чарам!

Внезапно ее охватил вихрь эмоций, похожих на ревность. Джулия вдруг вспомнила описание, данное лордом Бархемом любовнице Брейдера. Одной из любовниц Брейдера!

Завтра, решила она. Завтра же она преподаст ему урок. А пока ее планы потерпели крах. Она, полностью погруженная в раздумья, медленно взобралась на кровать. Очевидно, хорошенького личика и платья с глубоким вырезом недостаточно, чтобы пленить Брейдера Вульфа, подумала девушка.

В один прекрасный день он пожалеет об оскорблениях, которые нанес ей сегодня вечером! С этой клятвой Джулия уснула.

На следующее утро она встала отдохнувшая и одухотворенная. Прислушиваясь к стуку молотков и шуму, доносившемуся с нижнего этажа, Джулия подумала, что Брейдер, вероятно, суровый хозяин, который не потерпит нерадивых работников. Она надела изысканное нарядное платье и, прежде чем выйти из комнаты, задержалась у зеркала и одобрительно кивнула головой своему отражению. Итак, она была готова завоевать своего мужа.

Но стоило ей дойти до двери гостиной, как все планы полетели кувырком. Фишер, как всегда с непроницаемым лицом, сообщил, что хозяин и мистер Хардвелл отбыли в Лондон. Хозяина, монотонно добавил Фишер, ждали срочные дела и он не сказал, когда вернется. Лорд Бархем и другие гости находились в гостиной.

Джулия решила не срывать злость на Фишере. Она не пошла прощаться с гостями, а, расспросив дворецкого о саде и парке, распахнула парадную дверь и выбежала из дома. Ноги торопливо зашагали по холодной земле. Ей хотелось вдохнуть свежего, обжигающего, морозного воздуха. Ей нужно было увидеть друзей. Ей нужно было место, где можно было бы излить боль и обиду на Брейдера Вульфа, человека, который снова очень умело ускользнул из ее рук.

Почему он убегает каждый раз, когда она предпринимает попытку сделать их брак действительным?

Осененная внезапной догадкой, Джулия остановилась как вкопанная. Неужели Брейдер убегает от нее?

Она продолжала путь неторопливым, задумчивым шагом, пока не подошла к маленькому домику, в котором Брейдер разрешил поселиться Эмме и Честеру. Джулия живо представила, как будет выглядеть домик весной, окруженный цветами и согретый любовью, которую престарелая чета питала друг к другу. Девушка почувствовала укол зависти.

Завидев Джулию, Эмма оживилась и засветилась радостью.

— Мы очень ждали вас. И не знали, когда вы придете навестить нас. Моя госпожа, мы никогда не сможем отблагодарить вас за все, что вы сделали для нас.

Голос Эммы дрожал и прерывался от переполнявших ее эмоций, но она пыталась спрятать волнение за шумливостью.

— Ой, что же это я держу вас на холоде. Проходите же! Честер поковылял в овчарню. — Она доверительно приглушила голос и добавила. — Ему всегда больше нравилась жизнь на свежем воздухе, чем в огромном доме. И теперь он притворяется, что до мозга костей — фермер. Входите, садитесь. Сейчас я угощу вас чаем.

Несмотря на многочисленные различия, между двумя женщинами не было чопорности и притворства. Именно Эмма выходила Джулию после скандала и вернула молодой женщине желание жить. И только Эмме Джулия доверяла настолько, чтобы откровенно поговорить о своих отношениях с Брейдером.

Внутреннее убранство домика было простым, но уютным и вполне подходило для удалившейся от дел престарелой четы.

— Да, не откажусь от чашки чая. Знаешь, Эмма, я даже рада, что Честера нет дома.

Эмма, снимая с плиты раскаленный чайник, выжидающе посмотрела на Джулию.

И девушка не заставила ее долго ждать.

— Мне нужно задать тебе несколько вопросов. Ты — единственный человек, к кому я могу обратиться.

Глаза Эммы увлажнились и заблестели.

— Не хочу злоупотреблять вашим доверием и выходить за рамки дозволенного, но иногда, моя леди, особенно в последние годы, мне начинает казаться, что я воспитала и вырастила вас. Мы с Честером всегда просили Бога благословить нас и подарить больше детей, чем наш единственный дорогой Вений.

Она отогнала навернувшуюся было слезу, придя в привычное радостное настроение.

Наливая кипяток в заварной чайник, старушка добавила:

— Не знаю, чем могу быть полезной. Но вы можете задавать мне любые вопросы, какие бы задали матери, моя госпожа, и бедная провинциалка, каковой я являюсь, покорно ответит на все.

Пальцами, пораженными артритом, Эмма осторожно взяла две чайные пары китайского фарфора, которые были предметом ее гордости.

Джулия смущенно опустила глаза на цветастый потертый коврик под ногами, затем глубоко вздохнула и откровенно спросила:

— Эмма, как мне соблазнить моего мужа?

В ответ раздался звон бьющейся посуды: чашки и блюдца выпали из рук изумленной экономки.

 

Глава VII

— Джулия? Джулия, это ты?

— Да, Нэн, это я. Вы не возражаете, если я посижу с вами немножко? — Блики огня в камине освещали террасу, а стеклянные абажуры ламп отражали теплые отблески пламени. В комнате было непривычно тихо по сравнению с шумом и гамом, который издавали штукатуры и плотники в других частях дома.

— Буду только рада, дорогая, Ты уже знакома с моей приятельницей, Лаурой Эллиот. А это, — Нэн повернулась направо, в сторону рыжеволосой дамы, которая сидела по правую руку от нее, — моя сиделка Алиса Браун.

— Вы медсестра, миссис Браун? — переспросила Джулия, с удивлением глядя на женщину, имеющую такую профессию.

— Ее отец был врачом, и она помогала ему лечить пациентов, — пояснила Нэн. — Брейдер требует, чтобы она сопровождала меня повсюду. Я пыталась спорить с ним, но без особого успеха. Хотя мне очень нравится общество миссис Браун, я не хочу, чтобы он бросал деньги на ветер, тратя их на женщину в моем возрасте.

Джулия села в кресло рядом с Нэн.

— Ты была на прогулке, — заметила Нэн. В ее голосе прозвучали нотки удивления. — Я чувствую запах свежего воздуха и тумана на твоей одежде.

Джулия с улыбкой взяла протянутую исхудавшую руку Нэн.

— Я люблю немного прогуляться. Мне всегда нравилась умиротворенность и чистота сельской жизни. Кроме того, мне нужно было нанести визит вежливости друзьям.

— А я и не знала, что у тебя здесь есть друзья!

Джулия рассматривала Нэн, размышляя о том, что именно сказал Брейдер матери о браке и ее прошлом. Вены отчетливо проступали под просвечивающейся тонкой кожей руки, и Джулия вынуждена была предположить, что мать Брейдера серьезно больна. Она быстро перевела взгляд на изможденное лицо женщины, впервые заметив болезненно впалые щеки.

— Ты сжала мою руку, Джулия. О чем ты думаешь?

— Просто немного замерзла. — Она попыталась скрыть тревожные мысли, возобновив разговор. — Здесь неподалеку живут двое моих друзей. Они были слугами в поместье родителей. А теперь Брейдер назначил им пожизненное содержание.

Нэн просияла от удовольствия.

— Это очень похоже на моего сына!

Джулия прикусила язык, чтобы не сказать лишнего, и переменила тему разговора.

— Я ведь прожила четыре года в Кимбервуде.

— Неужели? — воскликнула удивленно Нэн. — Я тоже.

— Как?

— Мой муж был здесь приходским священником.

Пораженная до глубины души, Джулия углубилась в воспоминания и попыталась припомнить Нэн. Несомненно, в детстве она должны была встречаться с Брейдером.

— Но я не помню…

Нэн всплеснула безжизненной рукой.

— Я уверена, что покинула эти места задолго до твоего появления здесь. — Она склонилась вперед, в сторону Джулии. — Мой муж похоронен на кладбище, которое прилегает к маленькой церкви. Брейдер возил меня туда, как только мы приехали в Кимбервуд. — Ее глаза наполнились слезами. — Прошло тридцать восемь лет с того дня, когда я последний раз посещала могилу моего Томаса.

— Отца Брейдера? — Джулия проклинала себя за любопытство и готова была откусить свой язык, особенно когда миссис Эллиот и миссис Браун, как по команде, повернули головы к ней и укоризненно посмотрели на нее. Девушка виновато потупилась.

Не ведая о напряженной немой беседе, происходящей между ее компаньонками, Нэн ответила.

— Нет, Томас был отцом двух других детей. Они родились здесь, в Кимбервуде.

— А другие ваши дети тоже живут где-то поблизости? У меня нет возможности познакомиться с ними?

Невидящие глаза Нэн подернулись задумчивой пеленой. За окном ясный день плавно переходил в дождливые сумерки.

— Нэн, не нужно говорить о… — вступила было в разговор миссис Эллиот, но Нэн предостерегающе подняла руку, и женщина замолчала.

— Нужно говорить. Я хочу говорить о них. Я намного сильнее, чем думаете вы обе и Брейдер. И Джулия должна узнать. Она теперь одна из нас, член нашей семьи! Ты хочешь услышать историю моей жизни, Джулия?

Джулия не посмела возразить.

Впрочем, Нэн не стала дожидаться ответа невестки.

— Мой муж был погребен на земле Кимбервуда. Хозяин Кимбервуда, лорд Райли…

— Мой дедушка, — пробормотала Джулия.

— Да, твой дедушка. Он управлял Кимбервудом как беспощадный средневековый феодал. Мой Томас, который был богобоязненным англичанином, восстал против него. От их словесных баталий сотрясались стены и своды церкви. Их противостояние расшатывало устои приходской жизни.

На Джулию нахлынули воспоминания о ее аристократическом дедушке. Он обожал внучку и баловал ее. Но сейчас Джулия поняла, каким безжалостным и жестоким он мог быть к людям более низкого сословия. Даже она, его любимица, только тогда вызывала одобрение с его стороны, когда поступала согласно его желанию. Дед презирал мать Джулии, свою собственную дочь, за многочисленные слабости и пороки. Много раз леди Маркхем впадала в отчаяние после ядовитых замечаний.

— У них обоих в запасе было достаточно веских аргументов, доказывающих правоту каждого. — Нэн устало закрыла безжизненные глаза, словно хотела удержать, вернуть прошлое. — Я очень боялась, что лорд Райли выгонит нас со своей земли. Женщины всегда склонны думать о практической стороне жизни. Но не мужчины! — Нэн передернула худенькими плечами. — Томас говорил правду, невзирая на то, что ему грозила опасность. Ради истины и добра он готов был пожертвовать собой. Приход Кимбервуда принадлежал Нифордам более ста лет, еще до появления там предков лорда Райли. Думаю, Томас был уверен в том, что имел больше прав жить здесь, чем лорд Райли.

— И лорд выгнал вас? — Для ее деда ничего не стоило выгнать из дома семью только потому, что один из членов семьи не соглашался с ним в каких-то вопросах. Живя в Кимбервуде, Джулия не раз наблюдала подобные сцены. Но тогда ее мало волновали проблемы и беды других людей. И лишь три года тому назад Джулия научилась видеть в людях низшего ранга людей.

Нэн застыла безмолвно и молчала так долго, что девушке показалось, будто мысли женщины блуждают далеко отсюда. Когда наконец Нэн начала говорить, ее голос был настолько слаб, что Джулии пришлось склониться к ней.

— Нет, до тех пор, пока был жив Томас, он не посмел тронуть нас… У Томаса всегда было слабое здоровье. Он умер от лихорадки. — Руки Нэн, лежащие на коленях, судорожно сжались. — Мой бедный Томас!

— Мой дедушка выгнал вас из дома, выгнал женщину с маленькими детьми? — лицо Джулии вспыхнуло от унижения.

Словно желая спасти, защитить девушку от стыда, Нэн потянулась к Джулии, пошарила рукой, пока не нашла ее дрожащий локоть и утешающе пожала его.

— Ты не виновата, дитя мое. Мне хотелось свести счеты с твоим дедом, но не с тобой. Ты знала свою бабушку?

Джулии потребовалось несколько минут, чтобы обрести дар речи.

— Да, именно она оставила мне в наследство Кимбервуд.

— Так, значит, вот как Брейдер получил его. — Нэн кивнула головой. — И вот почему он женился. В приданое он получил после свадьбы Кимбервуд, не так ли? А мне Брейдер сказал, что с первого взгляда безумно влюбился в тебя. — Нэн склонила голову набок, словно стараясь разг-лядеть свою невестку. — Он объяснил мне, что потерял голову, как только увидел тебя. И говорил, что любой мужчина с радостью согласился бы взять тебя в жены. Но он никогда не видел и не знал тебя раньше, да, Джулия? Как легкомысленно с моей стороны было поверить, что Брейдер способен поддаться порыву чувств. — Она тяжело вздохнула. — Теперь я понимаю, что слова, которые он тогда говорил мне, были неправедны.

Джулия никак не могла представить Брейдера, расхваливающим ее достоинства, пусть даже притворно! Нэн выглядела погруженной в свои мысли. Миссис Эллиот и миссис Браун, чувствуя себя непричастными к разговору, молча рассматривали свои чашки.

И только ветер, завывающий за окнами, да стук дождя по стеклам нарушали тишину комнаты.

Наконец, Джулия, не в состоянии больше молчать, заговорила:

— Прошу вас, расскажите мне, почему Кимбервуд так важен для Брейдера, пожалуйста.

Брови Нэн поднялись в удивлении.

— Почему? Из-за меня. С тех самых времен, когда он был совсем крошкой, я рассказывала ему истории о Кимбервуде, о покрытых густыми лесами холмах, о широких просторах, где могли в безопасности резвиться дети. Для ребенка, росшего на грязных и опасных улицах Лондона, Кимбервуд звучал как рай. Я часами рассказывала эти истории детям, особенно когда нам нечего было есть. — Ее руки отчаянно сжали подлокотники кресла. — И Брейдер знал, что я всегда хотела находиться рядом с моим Томасом.

— А другие ваши дети?

Нэн, казалось, выдохнула ответ, который смешался с шумом дождя.

— Они умерли. Выжил только Брейдер. Мой несгибаемый под ударами судьбы, сильный Брейдер, так похожий на своего отца.

После паузы Нэн продолжила:

— У меня были еще сын и дочь. Сына звали Джоном, а дочь Мэри. Христианские имена. Но после того как Брейдер пропал, они прожили недолго… — по ее щекам заструились слезы.

— Миссис Вульф, думаю не очень разумно с вашей стороны продолжать этот разговор. — Взгляд миссис Браун был более красноречив, чем слова.

Джулию пронзила вспышка раздражения, и в то же время чувство вины угнетало ее. Она не хотела причинять страдания Нэн и одновременно горела желанием узнать побольше о Брейдере.

Но прежде чем она собралась с мыслями, чтобы ответить на упрек миссис Браун, Нэн сердито произнесла:

— Не обвиняйте Джулию. Слезы всегда шли мне на пользу. Знаю, что вас и Брейдера это тревожит, но слезы приносят мне облегчение. Воспоминания… у меня остались только мои воспоминания. — Внезапно ее брови сошлись на переносице: казалось, сам Брейдер нахмурился, голос изменился, в нем зазвучали властные, как у сына, не подлежащие обсуждению нотки. — Миссис Эллиот, миссис Браун, будьте любезны, оставьте нас одних. Мне нужно кое-что сообщить Джулии.

Миссис Эллиот попыталась робко возразить:

— Но миссис Эшфорд, я не уверена…

— Идите, пожалуйста. — Нэн смягчила стальной тон. — Брейдеру скажите, что я настояла на том, чтобы остаться с глазу на глаз с моей невесткой.

Обе женщины обменялись взглядами, не сулившими Джулии ничего хорошего, но девушка в ответ лишь высоко подняла голову. Она не могла позволить слугам запугивать себя.

Нэн терпеливо ждала, пока не услышала стук тяжелой дубовой двери, захлопнувшейся за ее компаньонками. Затем она потянулась к Джулии, протягивая ладонь. Без слов поняв просьбу свекрови, девушка придвинула свое кресло ближе, и Нэн коснулась ее. Нэн сжала руку Джулии, притягивая ее еще ближе к себе.

— Ты ведь любишь моего сына, правда? — торопливо, словно опасаясь, что их разговор прервут, спросила Нэн. — Ему нужна любовь!

Брейдеру? Любовь? Джулия, тяжело вздохнув, с трудом удержалась от более чем нелепого замечания в адрес Брейдера.

Нэн резко повернула голову на вздох.

— Ты не понимаешь его, да? — Уголки ее губ разочарованно опустились. — Вчера, когда я услышала твои слова, я подумала, что у тебя более твердый характер.

— С Брейдером нелегко иметь дело. Честно говоря, я не уверена, что мы подходим друг другу.

Невидящие глаза Нэн загорелись каким-то внутренним светом.

— Вы подходите друг другу. Вы великолепная пара. Мне не нужны глаза, чтобы увидеть, как прекрасно вы подходите друг другу. — Она изо всех сил стиснула руку девушки.

— Даже не знаю, стоит ли игра свеч, — сухо заметила Джулия. Что бы сказала Нэн, услышь она хвалебные слова Бархема об «экзотической» возлюбленной Брейдера?

Нэн выпустила руку Джулии и нахмурилась.

— Брейдер всегда заботился о Джоне, Мэри и обо мне. Он был самым младшим из детей. Когда он едва доходил ростом мне до колена, он уже добывал для нас пищу, брался за любую работу, чтобы поддержать в нас угасающую жизнь. Брейдер работал с утра до ночи, работал больше, чем любой другой ребенок. И он имел врожденную тягу к жизни, быстро научившись выживать. — Нэн покачала печально головой. — Я умоляла его не ходить на самые опасные улицы Лондона, но Джону и Мэри становилось все хуже. И в конце концов я обнаружила, что Брейдер стал тем, кем его сделала жестокая жизнь.

— Именно с этой дилеммой я и столкнулась сейчас лицом к лицу, — тактично вставила Джулия.

Нэн грустно улыбнулась.

— Брейдер предпочтет отдать душу дьяволу, но ни за что не признается, что ему нужен кто-то в жизни, кто бы любил и понимал его. И, возможно, он потребует и твою душу. — Она протянула руку и дотронулась до Джулии. — Но он стоит того. Ты не понимаешь, Джулия! Научись любить его, хотя бы немножко! — Она мягко добавила: — Мне кажется, что не только Брейдер остро нуждается в любви…

— Неужели любовь настолько ценная вещь, что я должна пожертвовать своей гордостью, мэм?

— Да.

Уверенный и недвусмысленный ответ поразил девушку.

— Боюсь, цена слишком велика.

— Не бойся, девочка. — Все следы усталости мгновенно исчезли из голоса Нэн. — Я пожертвовала гордостью ради отца Брейдера, и моменты, которые я находилась в его объятиях, считаю одними из самых замечательных воспоминаний в жизни. Он был необыкновенно страстным мужчиной. — Нэн повернулась к Джулии, и девушке снова показалось, что старая женщина прозрела и смотрит на нее. — Сын во всем похож на него.

— Но что я могу сделать, если он не хочет меня? — Джулия с трудом выдавила такие, казалось бы, простые слова.

— Ты нужна ему. Он легко не сдастся, помни. Но я уверена, что Брейдер, наконец, нашел женщину, чье сердце способно биться в унисон его сердцу. Тебе в это трудно поверить, но…

Внезапно двери в комнату распахнулись настежь, со стуком ударившись о стены. На пороге стоял Брейдер, его волосы были растрепаны ветром, в глазах светилось обожание. Джулия бросила нервный взгляд на свекровь, которая спокойно сидела с безмятежной улыбкой на лице.

Ну что ж, подумала девушка, если Нэн может выдерживать встречи с этим «пожирателем огня», то и я смогу.

При свете лампы его глаза зловеще сверкали, могучие мускулы были напряжены, как у загнанного зверя. Брейдер напоминал Гавриила-мстителя.

— Миссис Браун обеспокоена, мама, тем, что тебя огорчают. — Его свирепый взгляд, брошенный на Джулию, не оставлял сомнений в том, что он знал виновника беспокойств. За спиной Брейдера прятались болтливые компаньонки Нэн.

Джулия почувствовала, как искорка за искоркой в ней разгорается неудержимое пламя гнева. Тоном, который мог бы ввергнуть в панику саму королеву, девушка произнесла: — Если ты хочешь поговорить со мной, держись в рамках приличий и не используй слуг в качестве оправдания.

Я поступаю правильно, подумала Джулия, но результат тот же самый: гнева в нем лишь добавилось. На этот раз Нэн не сможет оправдать сына, услышав беспричинную ярость в его голове, решила она.

Но ответ Нэн поразил и Джулию, и Брейдера. — Вижу, вы оба хотите остаться и поговорить наедине. Миссис Браун, миссис Эллиот, где вы? Помогите мне, пожалуйста, дойти до моей комнаты.

Миссис Браун быстро вынырнула из-за спины хозяина и предложила Нэн руку. Под подошвами ее туфель захрустели стекла, выбитые из распахнутых Вульфом настежь дверей.

— Надеюсь, ты не совсем сломал двери, Брейдер. Приятного вечера, дети. — С этими словами Нэн покинула террасу.

Как только звук ее шагов стал едва различим, Брейдер закрыл то, что оставалось от двери, вошел в комнату и, словно борец на ринге, с воинственным видом обошел вокруг девушки.

Джулия тщательно контролировала себя.

— Я не ожидала, что ты вернешься сегодня вечером, — вежливо сказала она.

— Миссис Эллиот сообщила мне, что мама была очень расстроена.

— Да, была, но в ее слезах не было моей вины.

На лице Брейдера снова появилось недоверчивое выражение.

В глубине души Джулия все же чувствовала укол совести, но не желала в этом признаваться.

— Я уже устала от твоих обвинений. Каждый раз, когда происходит что-то, виноватой оказываюсь я. Знаю, что ты считаешь меня дьяволом во плоти. Но я уверена, что, если ты постараешься, мы сможем привыкнуть друг к другу.

Брейдер проигнорировал ее дипломатичное предложение.

— О чем ты говорила наедине с моей матерью?

— Это касается только меня и Нэн.

— Джулия, предупреждаю, если ты будешь продолжать огорчать ее… — Он не закончил. В этом не было необходимости. Его огромные руки, то сжимаясь в кулаки, то разжимаясь, говорили красноречивее всех слов.

Гнев Джулии готов был в любую секунду вырваться наружу. Но она не могла допустить, чтобы разговор вылился в угрозы и обвинения. Она подняла голову и спросила:

— Нэн умирает, да?

Хмурое выражение на его лице мгновенно сменилось удивлением.

— Она сама сказала тебе об этом?

Джулия отрицательно покачала головой.

Гнев отпустил Брейдера, его плечи расслабились. В глазах мелькнуло невольное уважение.

— Не подавай вида, что ты знаешь. Независимо от того, считаю я ваши дружеские отношения разумными или нет, ты понравилась ей. Я не видел ее такой оживленной с тех самых пор, когда отправился в море.

— Ты был моряком?

— Нет, простым матросом.

— Не может быть! — недоверчиво воскликнула Джулия.

— Может, — насмешливо подтвердил Брей-дер. — И сражался против французов. — Он цинично приподнял бровь. — Вы, леди Джулия, уже раскаиваетесь в выборе мужа? С каждой минутой я кажусь вам все хуже и хуже, не так ли? Стоит ли говорить, что я не выбирал море. Я был силой захвачен группой вербовщиков в армию по дороге домой, когда выполнял поручение моего хозяина.

— Вербовщики?!

— Да. Меня до беспамятства избили на улице Лондона, а когда пришел в сознание, оказался в море на корабле. И только через два года у меня появилась возможность послать весточку семье и сообщить о произошедшем со мной.

Джулия почувствовала вдруг горячее сострадание к Нэн.

— Не могу представить, что случилось бы со мной, если бы пропал мой ребенок. Боль…

У губ Брейдера пролегла жесткая, суровая складка.

— Мое исчезновение привело к смерти Джона и Мэри. Я кормил и содержал семью. Без меня они оказались во власти лондонских улиц. Джон пытался работать, но у него и у Мэри было слишком слабое здоровье. — Его глаза сузились. — Мама говорила тебе, что когда-то жила в Кимбервуде?

Джулия кивнула головой.

— Да, говорила. И еще рассказала о том, что ее первый муж похоронен здесь.

— Первый и единственный муж, Джулия.

Застигнутая врасплох, Джулия не знала, что сказать. Конечно! Нэн носила фамилию Эшфорд, а не Вульф! Брейдер пристально смотрел на девушку, ожидая ее реакции на его незаконнорожденность.

Заметив напряженный взгляд мужа, Джулия подумала, что Нэн, пожалуй, кое в чем права: Брейдер не был равнодушен к ней, хотя нельзя сказать, что он был без памяти влюблен. Интуиция подсказывала девушке, что ему далеко не безразлично ее хорошее мнение о нем.

Она сразу же вспомнила слова лорда Бархема о безмерной гордости Брейдера. Лорд был прав. Джулия ясно видела проявление гордости в дерзком размахе широких плеч Брейдера, в его манере входить в комнату, бросая вызов любому, кто препятствует его решениям и желаниям.

Может быть, он на самом деле чувствует влечение к ней, подумала Джулия. И возможно, как и предполагала Нэн, не только физическое. От этой мысли сердце Джулии лихорадочно забилось.

Тщательно подбирая слова, Джулия поспешила сказать:

— Брейдер, если ты пытаешься шокировать меня, тебе придется приложить больше усилий. У меня за плечами есть уже свой скандал. К тому же, у семьи Маркхемов в шкафу накопилось больше скелетов, чем у всей династии Тюдоров.

На минуту Брейдер широко улыбнулся. В уголках его губ появились мягкие ямочки.

— Твои брат и сестра тоже похоронены здесь? — не задумываясь, продолжала Джулия.

Свет в его глазах померк.

— Ты хочешь узнать все до конца, верно? — Брейдер отошел от жены, пересек комнату и приблизился к окну. Он застыл, всматриваясь во мрак ночи и бушующий дождь. — Они похоронены в Лондоне, на кладбище, где хоронят нищих.

Пораженная, Джулия прошептала в ответ:

— Это ужасно. Извини.

— К тому времени, когда я освободился от «милости» Его Величества, было слишком поздно. Джон и Мэри умерли, а мама жила на скудную помощь друзей. Тогда она еще немного видела. Я водил ее ко всем врачам, каких только мог найти. Но ничего не помогло. Один шарлатан сказал, что это Бог забрал ее зрение.

С горечью в голосе Брейдер продолжил:

— Бедность отняла у матери зрение и убила Джона и Мэри. Мир делится на тех, кто имеет и кто не имеет. Мои брат с сестрой были бы сегодня живы, если бы твой дед не выгнал семью непокорного викария на улицу.

Джулию как громом поразила страшная догадка.

— Ты винишь в своих несчастьях меня! Так вот где кроется причина твоего гнева? — Она сделала шаг к нему. — Брейдер, мой дед был эгоистичным и жестоким человеком. Я согласна с тем, что он не должен был выгонять из дома семью — вдову с детьми. Но я не могу отвечать за его поступки.

— Нет! Ты из той же семьи, в тебе та же порочная кровь!

Джулии захотелось рыдать, в отчаянии она сжала зубы.

— Даже слепая, твоя мать, увидела больше, чем видишь ты! Один раз ты обвинил меня в грехах моей семьи, но больше я не позволю. Я не мечтательная юная дева, вокруг которой восторженно хлопочет вся семья. Я хочу отвечать только за свои грехи!

На долю секунды она почувствовала, что его внимание всецело приковано к ней. В душе девушки затеплился огонек надежды.

— Брейдер, разве ты не видишь, что мы можем выяснить наши разногласия, которые мешают нам понять друг друга? Возможно, мы не вполне соответствуем идеалам, которые нарисовали себе. Но мы можем жить вместе!

На одно мгновение выражение его глаз пообещало Джулии надежду. Затем так же быстро его взгляд приобрел прежнюю суровость и непреклонность.

— Что ты хочешь? Почему ты преследуешь меня?

— Почему ты уверен, что я преследую корыстную цель?

— Потому что уже понял, как ты мыслишь, дорогая леди. Мы не влюбленная парочка, которая просто ссорится. Ты согласилась на брак ради денег. Когда ты узнала, что я внебрачный ребенок, ты — снова из-за денег — смирилась с этим.

— Неужели настолько легко и просто проникнуть в мои мысли? — Ее слова источали сарказм.

— Да. Эти огромные прекрасные глаза, как зеркало, отражают каждую мысль, которая появляется в твоей хорошенькой, но глупой головке.

Ее тело окаменело от возмущения.

— К твоему сведению, обстоятельства твоего рождения волнуют меня даже в меньшей степени, чем тебя. И, во-вторых, не смей называть меня глупой.

Брейдер громко засмеялся.

Джулия с трудом подавила порыв подскочить к нему и бить, бить, бить, пока он не захочет понять ее.

— Тебе нравится унижать меня, не так ли? Насмехаясь надо мной, издеваясь, ты, очевидно, чувствуешь себя отомщенным. Но это не так, Брейдер. Разве важно, отомстил ты или нет, если прошлого все равно не вернуть? Время нельзя повернуть вспять, и прошлое нельзя изменить. Я хорошо запомнила это.

Джулия стояла с горделиво расправленными плечами и высоко поднятой головой.

— И все это, — она обвела рукой террасу, — особняки, деньги, власть, никогда не вернут ни тебе, ни твоей матери прошлого. Есть только будущее, Брейдер. Только будущее.

Брейдер не отрывал от Джулии глаз; его лицо, его тело застыли так неподвижно, словно он был высечен из скалы.

Он продолжал молчать. Джулия сердито бросила мужу в лицо.

— Прекрасно! Прячься за своим цинизмом. Желаю счастья. Я ухожу! — Она вихрем повернулась, раздавив каблуками разбросанные по полу стекляшки.

У двери ее настиг мягкий, звучный баритон:

— Смелые слова, Джулия Маркхем. Но хватит ли у тебя мужества воплотить их в жизнь?

Джулия безмолвно продолжала свой путь, горя желанием громко хлопнуть дверью.

 

Глава VIII

Из зеркала на Джулию с улыбкой смотрела дама в элегантном темно-голубого бархата платье. Скромный высокий вырез более соответствовал ее вкусу, чем знаменитое декольте мадам Жаклин, а тяжелые складки юбки позволяли чувствовать себя более женственной. Бетти, служанка, аккуратно собрала волосы сзади и просто уложила их на макушке, подчеркнув грациозную линию шеи и очаровательный овал лица Джулии.

— Вы выглядите сегодня просто великолепно, миссис Вульф, если я смею высказать свое мнение, мэм, — восхищенно заметила маленькая служанка.

Джулия тепло улыбнулась девушке.

— Благодарю, Бетти. Я искренне ценю твои слова.

Таинственно кивнув головой, Джулия вышла из спальни и направилась в холл. Толстый ковер заглушал звук ее шагов. В доме царила тишина. Непривычная тишина, подумала девушка. Внезапно она заметила Фишера и лакеев.

— Добрый вечер, Фишер.

— Добрый вечер, мадам, — как обычно подчеркнуто вежливым тоном ответил дворецкий. Интересно, станет ли он когда-нибудь немного дружелюбнее? В той же степени, в какой Бетти была предана Джулии, Фишер был предан Брейдеру. Когда-нибудь, мысленно подумала Джулия, я завоюю всеобщую преданность и уважение в этом доме.

Улыбка Джулии была само очарование.

— Я опоздала на несколько минут, Фишер. Все уже собрались к ужину?

— Да, мадам, — дворецкий почтительно поклонился и предложил ей пройти в гостиную.

Едва ступив на порог комнаты, она застыла как вкопанная. В комнате горела, по меньшей мере, сотня свечей, играя бликами на сверкающих хрустальных канделябрах. Лакеи стояли, вытянувшись в струнку. На дальнем конце стола, поражающего ослепительной чистотой, блистал один-единственный прибор.

Джулия недоумевающе посмотрела на Фишера. — Что это значит? Я буду ужинать в одиночестве?

— Миссис Эшфорд всегда ужинает в своих апартаментах.

Джулия шагнула к слуге, ее глаза метали молнии. Фишер одним прыжком отскочил назад, мгновенно сбросив с лица привычное благодушное выражение.

Она скорее отправится в преисподнюю, чем согласится терпеть дерзость слуги! Джулия не повышала голоса, но ответила таким тоном, что адмирал на флоте не смог бы вложить больше значения в каждый слог, чем она.

— Я прекрасно знаю, где моя свекровь обычно принимает пищу. Но неужели я должна спрашивать тебя, Фишер, о местонахождении моего мужа?

Дворецкий смутился, вытаращил глаза и, запинаясь, как безусый гардемарин, ответил:

— Он вместе с мистером Хардвеллом в кабинете. Им подали ужин на подносах.

Она одарила Фишера улыбкой, которая, однако, не смягчила воинственного блеска ее глаз.

— Благодарю за информацию. Приготовьте поднос для меня и принесите его в кабинет. — Джулия направилась вдоль холла.

Дворецкий, все больше впадая в панику, отчаянно пытался остановить хозяйку.

— Миссис Вульф, миссис Вульф, мэм! Я не уверен, что хозяину это понравится. Хозяин обычно, когда занимается с мистером Хардвел-лом делами, не любит, чтобы его беспокоили.

Джулия резко повернулась и вопросительно подняла бровь, ясно давая слуге понять, что ее не волнует, что хозяину нравится, а что не нравится. Затем решительно повернула дверную ручку и толкнула дверь кабинета.

Комната почти не изменилась со времен ее деда, отметила про себя девушка. Брейдер, сидящий за массивным столом из красного дерева, украшенным искусной резьбой, производил впечатление человека, находящегося на своем месте. Однако, когда он увидел Джулию, его рука с бокалом застыла у губ. Он смотрел на девушку так, словно видел ее первый раз.

Хардвелл суетливо вскочил на ноги, едва не перевернув на пол поднос, и с трудом пытался не уронить тяжелую бухгалтерскую книгу, которую держал на коленях.

— Леди Джу… ой, миссис Вульф! — Секретарь нервно переводил взгляд с Джулии на Брейдера, затем снова на Джулию. — Добрый вечер, мэм, — выговорил он в конце концов.

Лицо Джулии осветила ослепительная улыбка, та самая улыбка, которая покорила маркиза, двух графов и герцога. Улыбка, которая способна была расплавить даже каменное сердце.

— Рада видеть вас снова, мистер Хардвелл. Надеюсь вы, джентльмены, не будете возражать, если я присоединюсь к вашей трапезе.

Брейдер, наконец, опустил руку с бокалом.

— Честно говоря…

— Знаю, что ты не будешь против, дорогой, — перебила его Джулия, усаживаясь в кресло, разделяющее мужчин.

— Джулия, — начал Брейдер, — насколько я помню, Фишер накрыл стол для тебя в гост…

— В гостиной? — Джулия взяла роль кроткой и застенчивой жены. Ее голос плавно перешел на доверительный, почти интимный шепот. — Но мне там так одиноко! Пожалуйста, разреши мне остаться. — Она просительно посмотрела на мужа сквозь опущенные длинные ресницы.

Но она скорее превратится в камень, прежде чем Брейдер упадет к ее ногам! В ответ на льстивое замечание и кокетливый взгляд она заслужила лишь циничный изгиб губ Брейдера. И все же Джулия добилась успеха: Брейдер не приказал ей покинуть кабинет.

— Хорошо, оставайся. Но только не мешай, — согласился он.

С притворным удивлением девушка захлопала ресницами, выражая негодование тем, что он дерзнул даже предположить подобную бестактность с ее стороны. Затем взмахнула рукой и произнесла:

— Прошу вас, продолжайте ужин и не обращайте на меня внимания. Мой ужин подадут с минуты на минуту, и тогда вы снова сможете погрузиться в свои мужские дела.

Брейдер не ответил, переключив внимание на Хардвелла. Тот по-прежнему стоял в растерянности.

— Вильям, садись, — хмуро сказал Вульф.

Молодой секретарь покрылся румянцем и смущенно опустился в кресло. Ему потребовалось несколько минут, чтобы разобраться в бумагах и вспомнить тему делового разговора.

— Итак, Вильям, мы обсуждали проценты…

Стук в дверь прервал его. На пороге появился Фишер и лакей с ужином для Джулии и маленьким переносным столиком.

Когда дверь за напуганным и взволнованным дворецким закрылась, Брейдер прокашлялся и начал снова:

— Мы говорили о процентах…

— Извини, что снова беспокою, Брейдер. Передай, пожалуйста, солонку. — Джулия одарила Брейдера одной из своих знаменитых обезоруживающих улыбок. Но, к ее великому огорчению, улыбка не произвела на мужа должного магического впечатления.

Она с подчеркнутой благодарностью приняла соль из его рук, размышляя, стоит ли предпринимать еще одну попытку привлечь к себе внимание.

Брейдер снова кашлянул и произнес:

— Проценты основаны на…

Безусловно, стоит, решила Джулия.

— Я нахожу дискуссию о бизнесе не очень интересной и совершенно неуместной за столом, вернее за подносом, — тоном, не терпящим возражений, заявила Джулия.

Если бы она даже выплеснула содержимое бокала в лицо Брейдеру, он не выглядел бы таким рассвирепевшим, как в настоящий момент. Хардвелл, пораженный, застыл, готовый к надвигающейся буре.

— Брейдер? — удивленно спросила Джулия, всем своим видом изображая святую наивность. — Разве я сказала то, что может рассердить тебя?

Но Брейдер вдруг широко улыбнулся, заигравшие на щеках ямочки сделали суровый облик мужа как никогда привлекательным. Засмеявшись, он, казалось, одобрил удачную шутку. Затем он поприветствовал Джулию поднятым бокалом, отдавая должное ее женской ловкости и хитрости.

— Прекрасный ход, мадам. Вы не перестаете удивлять меня. — Брейдер хлопнул свободной рукой по столу, звучный удар эхом пошел гулять по кабинету. — Хорошо, Джулия, оставайся здесь. Наслаждайся ужином в нашей компании, если хочешь. Но свои маленькие уловки оставь при себе. У нас с Вильямом очень много работы. И у нас сейчас совершенно нет времени на твои игры. — Он выделял слова ударением так, словно говорил с ребенком.

— В этом суть твоей жизни? В работе? — язвительно уточнила Джулия.

— Да, — отрезал Брейдер и отвернулся к секретарю. — Итак, как мы выяснили, процент прибыли от ценных бумаг оказался несколько ниже, чем значилось в последнем отчете. Как это может повлиять на мои планы относительно фабрики в Южной Америке?

Джулия молча приступила к ужину, предоставив Брейдеру необходимую тишину. Очарованная невероятным размахом его деловой активности, она обнаружила, что большинство тем и вопросов, которые обсуждали хозяин и его помощник, далеко выходили за рамки ее компетенции. Она пыталась сосредоточиться и вникнуть в суть деловых связей, но вынуждена была примириться с непониманием, так как ни Брейдер, ни Хардвелл не проявили желания ответить на ее вопросы.

Поужинав, Джулия поднялась, чтобы размять ноги. Она прошла по комнате, внимательно рассматривая книги, расставленные рядами на полках и лежащие стопками на креслах и столе. Книги отражали невероятно широкий круг тем: от жизни птиц в Амазонии и трактатов по торговому праву Индии до поэзии и творений Генри Филдинга. И каждая книга, без сомнений, была прочитана. Джулия бросила заинтересованный взгляд на мужа, на его мускулистые руки и бедра, словно хотела убедиться, что он действительно был библиофилом.

Брейдер подчеркнуто игнорировал ее передвижения по кабинету. Джулия загадочно улыбнулась, принимая брошенный вызов.

Делая вид, что изучает комнату, Джулия потихоньку подходила все ближе и ближе к мужу. Наконец, она оказалась прямо за спиной. Через плечо она с любопытством разглядывала бухгалтерские книги, разложенные формуляры и рукописные отчеты, находящиеся на столе перед ним. Брейдер по-прежнему не обращал на нее никакого внимания.

Джулия тяжело вздохнула и навалилась на спинку кресла, словно случайно толкнув Вульфа в плечо. На долю секунды Брейдер замолчал, наклонился вперед, но так и не повернулся к девушке.

С тщательно продуманной небрежностью Джулия повернулась спиной к Хардвеллу и уселась на подлокотник кресла Брейдера. Ее бедро плотно прижалось к руке мужа. Каждая клеточка ее существа была сосредоточена на соприкосновении их тел. На мгновение девушка опешила от собственной дерзости. Но заметив, что внимание Брейдера уже не приковано к монотонному голосу Хардвелла, который зачитывал отчет, ощутила волну триумфа. Его щеки загорелись слабым румянцем. Брейдер склонил голову и искоса посмотрел на обтянутое синим бархатом бедро Джулии, которое упиралось в его руку.

Когда он поднял голову и его темные глаза встретились с ее глазами, у девушки перехватило дыхание. Джулия первая отвела глаза, прислушиваясь к новым непривычным эмоциям, которые пробудил в ней его обжигающий взгляд.

Сегодня ночью, захотелось Джулии прошептать ему на ухо. Сегодня ночью Брейдер по-настоящему станет ее мужем, решила она.

Затем девушка поднялась на ноги и сделала шаг в сторону, снова обретя способность дышать.

— Брейдер, надеюсь вы с мистером Хардвеллом извините меня. Сегодня был тяжелый день.

Хардвелл быстро и неуклюже вскочил на ноги, пытаясь удержать раскрытые бухгалтерские книги, лежащие у него на коленях. На этот раз вслед за ним встал и Брейдер.

— Думаю, ты очень устала от этого длинного дня, — заметил он. Его глаза были спокойны и сдержанны, но в голосе чувствовалось скрытое глубокое возбуждение.

Если бы Джулия была кошкой, она непременно замурлыкала бы от удовольствия, услышав взволнованные нотки в голосе мужа.

— Я покидаю вас, джентльмены. Желаю насладиться вашими счетами и отчетами. — Закрыв за собой дверь, Джулия, с трудом сдерживая ликование, с достоинством прошествовала мимо лакеев, величаво поднялась вверх по лестнице. Но едва переступив порог своей комнаты, она не удержалась и пустилась выплясывать джигу.

Женщина обладает властью над мужчиной! Сегодня ночью Джулия собиралась воспользоваться этой властью. Сегодня ночью она планировала заполучить, наконец, желанного ребенка. Ей нравилась игра в кошки-мышки, когда Брейдер играл роль мышки!

Джулия принялась за подготовку. Так, ванна! Бетти уже нагрела на кухне воду, а через некоторое время два лакея принесли в комнату украшенную богатым орнаментом ванну, наполнили ее теплой водой. Джулия размешала в воде свое любимое розовое масло и добавила немного жидкости с запахом миндаля. Что-то напевая, она вся светилась.

— Сегодня вы выглядите очень счастливой, — заметила Бетти, расстегивая крючки на бархатном платье хозяйки.

Джулия, пританцовывая, повернулась к служанке.

— Я действительно счастлива. Я только что научилась приручать дикого зверя.

Бетти широко распахнула глаза.

— Зверя?

Джулия рассмеялась.

— Да, Бетти. Я говорю о моем муже.

— О, Боже, мэм. Пожалуйста, будьте очень осторожны с господином Вульфом. Фишер нас предупреждал не один раз, что хозяин страшен во гневе. Особенно, если ему переходят дорогу.

Джулия давилась от смеха. Она шутливо постучала пальцем по носу маленькой служанки.

— Я тоже так думала. Но сегодня я обнаружила, что его грозные речи намного острее, чем клыки.

— Судя по вашим словам, мэм, выходит, что господин Вульф — это дикий зверь, рыщущий по холмам, — Бетти не скрывала суеверного страха.

— Так оно и есть, Бетти, — убежденно подтвердила Джулия. — И если мне повезет, сегодня вечером он будет укрощен.

Бетти издала испуганный возглас. Это еще больше рассмешило Джулию. Она залилась смехом. Как замечательно быть счастливой!

Отпустив служанку, она тщательно расчесала волосы, пока они не высохли и не заблестели, затем изящно уложила их, закрепив шпильками, на макушке, спустив на плечо один длинный локон. На мгновение она застыла, придирчиво изучая отражение своего обнаженного тела в зеркале. Никогда раньше она не смотрела на себя так, как смотрела сейчас.

Как посмотрит на нее Брейдер? Понравится ли она ему больше, чем его любовницы?

У нее мелькнула забавная мысль о том, что неплохо было бы очутиться в его комнате до его прихода. Но она тут же отвергла ее как совершенно абсурдную. Девушка нервничала, хотя и помнила наставления Эммы, которая советовала сохранять спокойствие.

Она прикрыла наготу тонким шелковым халатом золотисто-желтого цвета и туго затянула на талии пояс. Скользящий по обнаженной плоти холодный шелк заставил девушку почувствовать себя язычницей, которую жрецы приносят в жертву Богу.

Эмма говорила, что соблазнить мужчину для женщины не составляет труда, сама природа помогает ей в этом, тем более если искра взаимного влечения уже существует. Вспоминая пламя, разгоревшееся в ее теле от малейшего прикосновения Брейдера, и свои жаркие ответные поцелуи, Джулия убедилась в том, что ее влечение уже готово было из искры превратиться в бушующий костер. Она не сомневалась и в том, что Брейдер не прогонит ее. Ему удалось это прошлой ночью. Но сегодня победит она!

Девушка напряженно вслушивалась в шорохи ночного дома. Из холла на нижнем этаже донесся бой часов. Часы пробили девять раз. Она ждала.

Джулия испуганно очнулась от сна. Растерянной, ей потребовалось несколько секунд, чтобы собраться с мыслями. Брейдер! Она заснула! Неужели он прошел в свою комнату, а она не заметила?

Джулия запахнула полы халата, взяла свечу и решительно повернула ручку двери. Коридор был пуст, свечи, догорая, коптили. Она подкралась к комнате мужа и тихонько постучала в дверь.

Постучав еще раз и снова не получив ответа, она собралась с духом и открыла дверь. Тусклое пламя свечи осветило нетронутую застеленную постель. Часы в холле пробили час ночи.

Брейдера в комнате не было. Но где же он мог быть? Неужели он снова уехал в Лондон? Джулия пыталась отогнать подступающую панику. Только не сегодня, думала она, сегодня он не мог уехать. Она почти побежала вниз по лестнице.

Темноту ночи разрывал лишь одиноко мерцающий огонек ее свечи. Приступ горького разочарования сковал душу девушки. Она отрешенно продолжала спускаться вниз по ступенькам. Как он посмел покинуть ее сегодня, именно сегодня? Не сказав ни слова!

Окруженная тьмой, со свечой в руке, она остановилась посреди огромного холла и с тос кой посмотрела на парадную дверь. Там, за дверью, бушевал ветер и шел проливной дождь. Порывы сильного ветра ударялись о дверь, сотрясая ее. Джулия подумала, что человек в здравом уме ни за что на свете не отправился бы в дорогу в такую ужасную погоду. Словно в подтверждение ее мыслей за окном ослепительно сверкнула молния, залив холл мертвенно-белым светом. Раздался оглушительный раскат грома.

Ее плечи безвольно опустились, признавая поражение. Брейдеру Вульфу снова удалось ускользнуть! Боже всемогущий, я прошу только дать мне ребенка, умоляла Джулия. Неужели я не имею права желать того, что способно наполнить мою жизнь смыслом, сделать меня нужной кому-то, любимой?

Что ж, придется вернуться обратно в спальню. Она повернулась, чтобы подняться по лестнице, и неожиданно заметила тонкую полоску света, струящуюся из-под двери в кабинет.

Сердце девушки замерло. Брейдер там! Кто еще, кроме него, мог оказаться в кабинете в такой поздний час?

Она задула свечу и поставила подсвечник на небольшой столик. Из кабинета не доносилось ни звука, но Джулии не хотелось, чтобы ее увидел Хардвелл, который мог работать в комнате вместе с Брейдером.

Ее босые ноги бесшумно ступали по мягкому ковру навстречу свету. Приблизившись к кабинету, она прислонилась лбом к холодному дереву и осторожно надавила на дверь ладонью.

Брейдер, сняв пиджак, склонился над ворохом бумаг, освещенных светом лампы. В стороне, дожидаясь своей очереди, еще лежали не просмотренные книги, счета, документы. Галстук был небрежно развязан. Запустив руку в волосы, Вульф теребил темные кудри. Он был полностью погружен в работу. Джулия открыла дверь и вошла в комнату. Только тогда Брейдер почувствовал ее присутствие.

Стекла, вставленные в тонкую золоченую оправу его очков, отражали свет лампы и отблески огня, горящего в камине. Джулия, как ни старалась, не смогла разглядеть выражение глаз мужа. Но губы Брейдера сурово сжались.

— Джулия?

Вместо ответа девушка сделала еще шаг, ступив на край освещенного лампой круга. Она молчала. Она вдруг осознала всю безрассудность своего поступка. Ей захотелось броситься сломя голову прочь, но было слишком поздно отступать. Поэтому девушка усилием воли осталась на месте.

— Джулия, я думал, ты устала и пошла спать еще несколько часов тому назад.

Она боялась, что дрожащий голос выдаст ее волнение и страх, и не знала, что сказать. Она мгновенно вспомнила слова Брейдера о том, что ее глаза отражают все ее мысли. Оставалось лишь надеяться на то, что сейчас глаза скрывали все мрачные предчувствия. Она заставила себя сделать еще шаг и выйти в центр освещенного круга.

За окном грохотал гром, но его отдаленный звук не нарушал спокойствия и умиротворенности кабинета. Здесь Джулия чувствовала себя в полной безопасности. Правда, когда сверкнула молния, вырывая из мрака мир за окном, девушка, испуганно вздрогнув, отпрыгнула в сторону, но не ушла.

Брейдер снял очки и облокотился на спинку кресла.

— Да на тебе лица нет. Похоже, ты ни жива ни мертва от страха. Что тебя напугало?

Ага, наступил подходящий момент! Через секунду мужество, возможно, покинет ее. Склонив голову, боясь увидеть выражение его лица, Джулия расслабила на талии халат, приподняла плечи и позволила золотистому переливающемуся шелку чуть плавно соскользнуть с плеч. За окном, на этот раз совсем близко от дома, снова сверкнула молния. Джулия смущенно подняла глаза и встретилась взглядом с мужем.

Брейдер сидел неподвижно, словно оцепенев.

Джулия горделиво вздернула подбородок вверх. Она предлагала ему себя, но не унижалась, прося о милости!

Но ей и не нужно было умолять.

Медленно Брейдер поднялся на ноги. Глаза его горели, отраженный свет лампы плясал в их бездонных глубинах. Но в суровом изгибе губ сквозила непреклонность. Он размеренными шагами, словно изо всех сил сопротивляясь силе, влекущей к Джулии, приблизился к ней и замер перед девушкой.

Широко открыв глаза, она запрокинула голову, чтобы увидеть полуночную тьму его глаз. Брейдер поднял руку и кончиком пальца провел по шее и изгибу плеча жены, оставляя дорожку гусиной кожи. Джулия затаила дыхание, чувствуя, как шелк опускается все ниже и ниже, достигая вздымающейся груди.

— Джулия! — Он выдохнул ее имя с благоговейным трепетом. Затем он наклонился и нежно прижался губами к ямочке, где линия шеи плавно переходила в изгиб плеча. Ощутив обжигающее кожу дыхание, девушка закрыла глаза и изогнула шею, покорно отдаваясь во власть мужского желания. Шелк сползал все ниже, пока обнаженная грудь Джулии не прижалась к мягкой рубашке Брейдера.

Он легонько покусывал, лаская, ее шею и щекотал бакенбардами нежную кожу. Ее тело забыло о предусмотрительности, на смену которой пришло новое ощущение томления. И пробудить это чувство, казалось, мог только Брейдер. Когда его язык прикоснулся к обнаженной коже, оставляя волнующий влажный след от шеи до мочки уха, Джулия тихо застонала от удовольствия.

Руки Брейдера легко пробрались под халат.

— Не могу различить, где заканчивается шелк и где начинается твое тело. — Это был его голос!

Она усмехнулась, чувствуя, как голова пошла кругом, особенно когда Брейдер накрыл упругой ладонью ее грудь. Пальцем он игриво погладил кожицу вокруг соска, затем, зажав сосок между суставами, дразня, потеребил его. Его другая рука обвила талию девушки и крепко прижала к себе.

— Ты этого хотела, Джулия? — Его голос, обжигая ухо, источал жар, способный растопить кусок льда.

Вопрос прозвучал как предостережение, но Джулия, понимая, сколь мало осталось от ее благоразумия, была не в состоянии внимать голосу рассудка. Именно так Брейдер всегда воздвигал стену между ними и удалялся от Джулии. Но сейчас она чувствовала, что все иначе. На этот раз он не предпринимал попытки убежать.

Она выгнула спину, прижимаясь еще плотнее. Ее окутывал аромат его упругого тела.

— Я хотела, — прошептала она, — чтобы ты потерял контроль над собой. — Но ее голос выдавал и то, что она уже не владела собой.

Брейдер от души расхохотался. Звучный, мелодичный смех, выражавший его удовольствие, ласкал слух девушки. Сейчас Брейдер походил на совершенно другого, более естественного человека, не скованного предубеждениями и условностями. Она вздрогнула от неожиданности, когда он, обхватив губами мочку ее уха, мягко приказал:

— Вынь шпильки, Джулия. Я хочу попасть под водопад твоих волос.

Долю секунды девушка колебалась, затем протянула руки и вытащила шпильки. Удерживая руками волосы на голове, она спросила: — А это поможет тебе?.. — Брейдер неожиданно склонил голову и поймал розоватую верхушку груди губами. — …расслабиться? — закончила она вопрос, издав возглас удивления, смешанного с нескрываемым наслаждением.

Ее губы изогнулись в слабой улыбке, когда он опустился перед ней на колени, вынуждая ее наклониться вперед. Шпильки, выпав из рук, градом посыпались на пол. Пряди ее густых волос окружили Брейдера подобно занавесу, отгораживая от всего мира. Мягкими, отрывистыми прикосновениями языка он двинулся, покрывая поцелуями, от груди вниз по телу к впадине пупка. Его рука властно развязала халат и распахнула полы одеяния. Мягкая материя свободно спадала с тела Джулии.

Жесткие волосы бакенбардов обжигали и слегка царапали нежную бархатную кожу живота девушки. Тело Джулии, томясь в радостном предчувствии, трепетно содрогнулось.

Когда его язык успокаивающе прошел по пылающей от бакенбард коже, Джулии показалось, что колени ее, мгновенно ослабев, вот-вот подкосятся. Ее пальцы соскользнули с длинных прядей его волос и обхватили ладонями лицо Брейдера. Она не узнала свой голос, издав стон возбуждения, зато узнала голос Брейдера, который, припав губами к ее коже и опаляя ее своим горячим дыханием, со вздохом удовлетворения прошептал:

— Да, Джулия, да. Я теряю контроль над собой.

 

Глава IX

Губы Брейдера спускались все ниже и ниже… и наконец поцеловали место слияния ее бедер. Пораженная его дерзостью, Джулия в растерянности не знала, что делать: то ли оттолкнуть его, то ли прижаться к нему еще крепче.

В ответ на ее немой протест Брейдер засмеялся.

— Нет? — Затем припав щекой к мягкому хохолку темных кудрявых волос добавил: — Когда-нибудь ты изменишь свое мнение об этом.

Джулия едва слышала его слова. Сознание затуманилось, от макушки до кончиков пальцев на ногах по телу прокатилась, вовлекая в головокружительный водоворот, огненная волна. Когда мускулистые руки мужа заскользили по спине и ногам, Джулия затрепетала.

Одним быстрым движением он поднялся на ноги, увлекая за собой и ее тело, и обвил ее ноги вокруг своей талии.

— Какие у тебя восхитительно длинные ноги, — прошептал он, проводя кончиком языка по ее губам.

Трепетная дрожь от губ растекалась по телу, и Джулия ощутила легкое, волнующее покалывание в груди. Она томно выгнулась, прильнув всем телом к мягкой рубашке Брейдера. Его объятия окрепли, поцелуи становились все более ненасытными и требовательными.

Джулия постепенно теряла способность думать, мысли ее путались. Закрыв глаза, она отдалась во власть волшебных ощущений. Она готова была поклясться, что рождена для того, чтобы целовать этого мужчину, сжимать его в объятиях. Вкус его губ, благоухание тела, его прикосновения — все для нее!

Она осознала, что они двигались, лишь когда ее ягодицы неожиданно опустились на ровную жесткую поверхность стола. Неожиданно Брейдер отстранился, разомкнув объятия. Джулия протестующе застонала и, открыв глаза, увидела, что он торопливо снимает рубашку.

Руки Джулии непроизвольно заскользили по могучим плечам, наслаждаясь волнообразной упругостью его мускулов. Швырнув рубашку в угол комнаты, Брейдер перехватил руку Джулии и прижал ее ладонью к груди. Она почувствовала лихорадочное биение его сердца, которое, казалось, готово было выпрыгнуть из груди.

— Я хочу тебя!

Глаза Брейдера вспыхнули яростной гордостью и мгновенно потемнели, когда он распростер ее на столе. Искушенные руки ласкали ее тело, подчиняя своей воле. Когда его пальцы впервые коснулись ее естества, тело Джулии непроизвольно дернулось, отзываясь на зов природы, и она издала возглас упоения.

— Ты так легко возбуждаешься! — прошептал он, обжигая дыханием ее ухо и посылая жаркую, влажную волну к месту соприкосновения их тел. Его слова вызвали у Джулии острое желание согнуть ноги и стиснуть колени. Но внутренняя линия ее бедер как бы соединилась с изгибом его тела.

Брейдер склонил голову к ее груди. Его язык дразнил и поглаживал то один, то другой сосок, в то время как уверенные пальцы дерзко проникли между ног Джулии и в точности повторяли движения языка.

За стенами дома, казалось, разверзлись небеса, обрушивая на землю потоки неослабевающего дождя. А в тиши кабинета тело Джулии сотрясалось от неведомых ей раньше ощущений и чувств, перекликавшихся с ночной бурей. Джулия уже не существовала, превратившись в пламя, во всепоглощающее, неутолимое и разрастающееся с каждым мгновением желание. Его поцелуи говорили о почти первобытной страсти, такой же дикой и необузданной, которая поглотила и Джулию. Он обладал неограниченной властью над ее телом.

Подняв голову от груди девушки, Брейдер охрипшим голосом прошептал:

— Прикоснись ко мне, Джулия. Прикоснись. — Отзываясь на настойчивость, прозвучавшую в его голосе, она провела рукой по спине Брейдера, прижимая его к себе.

Брейдер неудовлетворенно покачал головой, давая понять, что имел в виду нечто совершенно иное. Но Джулия не догадывалась о его подлинном желании. И была не в состоянии мыслить. Ощущения, которые вызывали движения пальцев Брейдера, становились все более определенными, все более неумолимыми. Инстинктивно Джулия приподняла бедра и, прижимаясь, раскрылась навстречу его влажной руке.

Водоворот эмоций подхватил и закружил ее. У Джулии мелькнула мысль о том, что она оказалась на краю чего-то. Но чего именно? Она не могла понять, что таилось за этой таинственной гранью. Но ее тело настоятельно, упорно требовало выяснить это. Ее тело не желало успокаиваться, пока она не выяснит… Брейдер знал разгадку тайны, осенила Джулию догадка.

Его поцелуи оставались такими же страстными, но руки покинули ее тело. Она впилась ногтями в его плечо, выражая неудовлетворение.

Но вместо того, чтобы отозваться на ее горячий призыв, его рука поспешно расстегнула пояс брюк и раздвинула складки материи, разъединявшей их тела. За тихим шорохом одежды последовало теплое прикосновение теплой кожи.

Подхватив могучими руками бедра Джулии, Брейдер притянул ее к себе. На смену его пальцам что-то теплое и гладкое проникло между ее ног. И это что-то нащупывало дорогу, проверяя ее готовность принять его.

Вот оно! Вот символ его мужественности! Кровь в жилах Джулии восторженно забурлила. Сейчас они соединятся и создадут ребенка.

Одним резким движением Брейдер глубоко проник внутрь ее.

В тот момент, когда за окном ослепительно сверкнула молния, осветив комнату яркой вспышкой, Джулия почувствовала острую режущую боль. Горечь расставания с непорочностью не шла ни в какое сравнение с потрясением от насильственного грубого вторжения в интимные глубины ее тела. Прежде чем она сумела собраться в мыслями, Брейдер немного отстранился от нее и снова погрузился внутрь ее тела. Его движения постепенно приобретали ритмичность.

У Джулии потемнело в глазах. Что он делает? Что они вместе делают? Как посмел он делать «это» с ней? Она уперлась ладонями в его широкие плечи и попыталась оттолкнуть Брейдера. Но он, всецело поглощенный воссоединением их тел, не заметил ее отчаяния.

Продолжая сопротивляться, девушка подняла бедра над столом, но ее беспорядочные движения лишь помогли ему проникнуть в нее еще глубже. Ее взору представал неведомый ей доселе Брейдер. В нем не осталось ни следа самообладания, ни следа рассудительности. Джулия попыталась упереться пятками о стол и высвободиться из его цепких рук. Но в ответ на судорожные движения девушки, он простонал ее имя, сдавил руками ее ягодицы и резко притянул к себе.

Джулия заколотила кулаками по спине Брейдера, но ей не удалось остановить его. Он снова и снова, с каждым разом все глубже и глубже проникал в ее тело. По лицу Джулии потекли слезы отчаяния. Она предприняла попытку освободить губы от плена его губ, но снова потерпела крах. Внезапно ей в голову пришла неплохая мысль. Ни секунды не колеблясь, она укусила его за язык, который блуждал в недрах ее рта.

На этот раз она добилась желаемого результата.

С гневным возгласом Брейдер отпрянул от нее.

— Что, черт побери, ты делаешь? — прорычал он. Впервые его голос прозвучал так, словно он и впрямь вырос на лондонских улицах.

Джулия не стала терять время зря. Не сочтя нужным давать объяснения, она, извиваясь всем телом, выскользнула из-под его тела, спрыгнула со стола, небрежно сбрасывая на пол потянувшиеся вслед за ней бухгалтерские счета и бланки. Ее грудь высоко вздымалась от переполнявшего ее душу справедливого негодования. Пульсирующая дрожь и непривычная влага между ног испугали ее.

— Как ты посмел сделать это со мной?

— Сделать что? — раздражаясь, в растерянности закричал Брейдер. Его пальцы потрогали язык, проверяя, не идет ли кровь. Но Джулию не волновал ни его гнев, ни его рана. Она зачарованно смотрела на его восставшую плоть, которую видела впервые в жизни. Так вот что он погружал в нее, подумала девушка. Усмешка искривила ее губы. Символ его мужественности показался ей не очень привлекательным. Джулия торопливо, словно желая защититься, накинула на плечи халат и запахнула вокруг тела.

Сердитый взгляд Брейдера проследил за взглядом Джулии и остановился на гордо возвышающейся мужской плоти. Смачно ругнувшись, он отвернулся и осторожно убрал возмущенную плоть в брюки.

Джулия почувствовала, как краска сошла с лица. Смущенная, она прислонила руку ко лбу, стараясь сосредоточиться и найти разумное объяснение тому, что только что произошло между ними.

Внезапно ее осенило.

— Так вот каким образом… — прошептала она.

Брейдер настороженно наблюдал за Джулией. Локон густых темных волос ниспадал на его бровь, придавая его облику зловещий вид.

— О чем ты говоришь? В какую игру играешь ты сейчас? — Его голос дрожал от гнева.

— Вот как… — Она не смогла найти подходящего слова, поэтому повторила вслух свою мысль. — Вот как, оказывается, делаются дети?

От изумления у Брейдера полезли глаза на лоб. Если бы у него вдруг выросла вторая голова, он бы не выглядел более удивленным.

Джулия сгорала от стыда и смущения. Она рассеянно шарила рукой по столу за спиной, пытаясь найти пояс от халата.

— Это еще что такое? — произнес себе под нос Брейдер, опустившись на колени и подбирая с пола несколько листков из вороха документов, которые Джулия неосторожно сбросила со стола. На бумагах появились бурые пятна.

Брейдера вдруг поразила догадка.

— Джулия, разве ты… ты ничего не знала об этом? — Он медленно поднялся и мрачно простонал: — Бог мой! Спаси и защити меня от невежества англичанок!

Джулия, не дожидаясь окончания его речи, стремительно бросилась к двери, распахнула ее и побежала по холлу к лестнице. Шелк развевался на бегу, обнажая стройные ноги.

Брейдер прокричал:

— Джулия, подожди! — Но она даже не повернулась, чтобы посмотреть, последовал ли он за ней. Перепрыгивая через ступеньки, судорожно сжимая полы халата рукой, она промчалась по холлу и, ворвавшись в спальню, со стуком захлопнула за собой дверь.

Со слабым стоном она опустилась на колени и закрыла лицо руками. Как она могла быть такой глупой? Ей казалось, что она никогда больше не сможет смотреть Брейдеру в лицо. Теперь от думал о ней, как о наивной дурочке!

Джулия вынуждена была признать, что винить Брейдера не в чем. Она сама сделала опрометчивый шаг. Но как она могла позволить ему такое? Джулии захотелось немедленно позвать Бетти и потребовать приготовить еще одну ванну. Но в то же время она никого не хотела сейчас видеть.

Девушка заставила себя подняться на подкашивающиеся ноги. Достаточно, захотелось закричать ей. Все кончено! Все рухнуло! Неожиданно она глянула не себя в зеркало.

Шагнув ближе, Джулия изучающе смотрела на свое отражение. Она ни капельки не изменилась. И все же вся ее жизнь перевернулась. Ее тело еще горело румянцем там, где бакенбарды Брейдера царапали кожу. Губы ныли, а сверкание глаз все еще напоминало о пережитом потрясении и… близости Брейдера.

Они с Брейдером занимались любовью! Сердце Джулии учащенно забилось. Они занимались любовью, значит, у нее будет ребенок!

Внезапно раздался слабый, похожий на царапанье стук в дверь. Но Джулия встрепенулась так, словно услышала барабанную дробь.

— Джулия! Открой дверь! — мягким, но требовательным голосом позвал Брейдер.

Она не ответила. У нее не было желания встречаться лицом к лицу с мужем. Она подумала, что если она промолчит, то он, вероятно, решив, что она заснула, уйдет.

— Джулия! — голос стал более настойчивым. — Открой дверь.

Она открыла было рот, но не смогла выдавить ни звука. Затем кашлянув, ответила:

— Нет. — На больше у нее не осталось сил. До нее донесся его раздраженный вздох. На этот раз в его голосе чувствовалась скрытая угроза. — Джулия, если ты не откроешь дверь по доброй воле, я, хочешь ты или нет, все равно войду. Нам нужно поговорить. Сегодня. Сейчас.

Ком подступил к горлу девушки. Почему ее дед в свое время не приказал поставить на дверь спальни замок? Огромный, тяжелый, средневековый замок, способный выдержать натиск инквизиции… и ее мужа.

Он снова постучал, уже громче. Джулия, не дожидаясь очередного ультиматума, бросилась к комоду, быстро выдвинула ящик и, перерывая белье, нашла старую фланелевую ночную рубашку. В тот момент, когда она натягивала ее на голову, Брейдер повернул ручку двери и сказал:

— Джулия, я вхожу.

Брейдер шагнул в комнату.

И снова Джулию поразило невидимое поле, окружающее его могучую фигуру, которая, казалось, заполнила всю комнату. Брейдер закрыл дверь и прислонился к ней спиной. Его рубашка была заправлена в брюки, но не застегнута, и конусообразный вырез обнажал шею и грудь. Он выглядел необыкновенно привлекательным.

— Джулия. — Ее имя прозвучало так, словно он собирался произносить торжественную речь.

Она ждала продолжения. Ей хотелось, чтобы слова заглушили шум дождя за окнами и подавили чувство незащищенности. Ей хотелось забыть о том, что они одни в комнате. Но говорить она была не в состоянии. Ее руки, буквально свисая по бокам, нервно теребили складки фланелевой рубашки. Ее лицо горело от негодования, но она мужественно встретила взгляд Брейдера.

Брейдер первым отвел глаза. Не дождавшись вежливого приглашения войти, он подошел к креслу и уже начал было садиться, но затем неожиданно вздрс гнул и шагнул назад. Нахмурившись, он приблизился к камину, облокотился на край выступа и бросил на Джулию полный упрека взгляд. В его глазах сквозило обвинение. Но она ума не могла приложить, в чем он мог винить ее. Если у кого и был повод жаловаться, так только у нее.

Не желая встречаться с мужем взглядом, Джулия опустила глаза на пальцы ног, видневшиеся из-под длинной рубашки.

— Почему ты не сказала мне, что ты девственница?

Ее щеки обдало жаром. Она подняла голову и вынужденно ответила:

— Не представляю, как можно обсуждать подобные вещи. Кроме того, разве ты поверил бы мне?

— Вчера ты призналась, что провела ночь с офицером. — Его слова прозвучали как обвинение.

— Я действительно провела с ним ночь. — Джулия бросила ответное обвинение. — Но он не делал «это» со мной.

— Джулия, я не ожидал, что ты окажешься Дев… — Заметив выражение ее лица, он тряхнул головой, словно мысленно соглашаясь с собой, осторожно добавил:

— Но я не причинил тебе боли, правда?

— Боль? — Он, видимо, не думал, что она рискнет ответить на его вопрос, решила Джулия. Боль была, но ее поразил акт сам по себе. То, что Брейдер делал с ней, показалось вульгарным и оскорбительным. — Мне не понравилось это. — Сухо заявила она, подавляя дрожь негодования.

Брейдер с подозрением взирал на нее.

— Разве твоя мать никогда… Нет, не могу представить леди Маркхем, обсуждающую столь щекотливый вопрос. Но неужели никто так и не рассказал тебе о том, что происходит между женщиной и мужчиной?

— И не подумаю отвечать. Это мое личное дело, — огрызнулась Джулия и горделиво подняла голову, твердо намереваясь сохранить то, что осталось от ее гордости.

Брейдер некоторое время задумчиво смотрел на жену, затем сам ответил на свой вопрос:

— Конечно, никто не говорил. Не мог сказать. — Он сделал глубокий вдох и шумно выпустил воздух. — Джулия, то, что произошло между нами в кабинете, — на мгновение он замолчал, испытывая неловкость, развел руками в воздухе, показывая на них двоих, и продолжил, — вполне естественно… для отношений между женщиной и мужчиной.

У Джулии не было никакого желания обсуждать столь пикантный вопрос сейчас. Тем более с Брейдером.

— Не смей говорить со мной, как с ребенком!

— Если бы ты не была наивной, как ребенок, то мне вообще не нужно было бы начинать этот разговор, — бросил в ответ он.

— С меня достаточно! — Джулия кинулась к двери. — За один день я слишком натерпелась от тебя!

Нога Брейдера молниеносным движением наступила на край шелкового халата, выступающего из-под фланелевой рубашки. Не успела Джулия сделать и шага, как тело ее дернулось назад, словно пригвожденное к полу. Ее щеки заполыхали огнем, как пламя на ветру. Она мысленно проклинала себя за то, что забыла об этом пресловутом, путающемся под ногами шелковом халате.

— В данный момент, вы, леди Джулия, не на трон восходите, так что оставьте подобный царственный тон для более подходящего случая.

— Отпусти меня, — процедила она сквозь стиснутые зубы.

Брейдер убрал ногу. Пола халата потянулась за Джулией, словно шлейф вечернего платья. Она почувствовала, как слезы наворачиваются на глаза и попыталась сдержать их. Но одна слезинка, вырвавшись помимо ее воли, быстро побежала по щеке. Джулия отказывалась признаваться в собственной слабости.

Брейдера одним широким шагом приблизившись к Джулии, поймал слезинку кончиком пальца. Его суровый взгляд смягчился. — То, что я делал, должно быть, действительно потрясло тебя. Тем более что ты не была готова. Но поверь мне, я был убежден, что ты знала, на что идешь. Ты ведь предлагала мне заниматься с тобой любовью.

— Я не говорила ничего подобного!

— Когда женщина без приглашения входит в уединенную комнату мужчины и не скрывает, что ее обнаженное тело прикрыто лишь тонким шелковым халатом, — Брейдер замолчал, желая особо выделить последующее заключение, — то ей не нужно спрашивать разрешения у апостола Павла.

Джулия не сочла нужным опровергать это заявление. Она, не мигая, словно окаменев, смотрела на стену за спиной Брейдера.

Он тихо чертыхнулся и провел рукой по волосам.

— Джулия, честно говоря, я не знаю, что сказать.

— Не нужно ничего говорить.

— Джулия…

— Мне бы очень хотелось, чтобы ты немедленно покинул мою комнату.

— Извини меня, пожалуйста.

Джулия не поверила своим ушам, услышав извинение Брейдера, и от изумления потеряла дар речи. Брейдер? Приносит извинения? Она подняла на него глаза.

Он продолжал:

— Я заблуждался на твой счет. И принимая во внимание тот факт, что это был твой первый опыт общения с мужчиной… ну… я хочу сказать, что ты впервые занималась любовью, боюсь, я вел себя не так, как следовало.

Должно быть, он издевался над ней, решила девушка. Но в его бездонных глазах она не заметила ни тени насмешки. Она расслабилась, ощущая, как гнев отступает. Затем вполголоса с трудом выдавила признание.

— Я сама виновата. Я вела себя крайне неблагоразумно.

В его глазах мгновенно заплясали золотистые огоньки.

— Должен признаться, не имею ничего против вашей безрассудности… миссис Вульф.

Сердце Джулии трепетно забилось, перехватило дыхание. Она всем телом вбирала в себя ласкающую слух теплоту его голоса. Она встретилась с ним взглядом и улыбнулась, не в состоянии говорить.

Брейдер подошел ближе.

— Я не возражаю против твоей дерзости.

Милый, бархатистый голос мужа заставил Джулию затрепетать. Она впилась взором в пульсирующую жилку на его шее.

Подняв ее руку, Вульф прижал изящные тонкие пальчики к губам.

— Сейчас, — начал он, опаляя горячим дыханием ее кожу, — мы можем начать с того, на чем остановились внизу в кабинете.

Джулия округлила глаза, пораженная его предложением.

Брейдер погладил ладонью ее пальцы.

— Сейчас все будет не так, как в кабинете. Теперь ты уже больше знаешь, а я буду более осторожен и деликатен. Все будет хорошо. Я обещаю.

Джулия вырвала руку.

— Мне не понравилось это, — бросила она недовольно.

Брейдер раздраженно продолжал.

— Джулия, мы женаты. Мы должны быть вместе. Тем, чем мы занимались в кабинете, занимаются все супруги.

— Неправда! Ты мне уже сто раз говорил, что нам не обязательно жить вместе. И ты даже не хотел, чтобы я находилась где-нибудь поблизости.

— Джулия, ты причиняешь мне страдания.

Услышав предупреждающие нотки в его голосе, она быстро шагнула в сторону.

— Думаю, теперь мы квиты, Брейдер. У тебя есть любовница и ты можешь заниматься «этим» с ней. А у меня есть то, что я и хотела. У меня будет ребенок от тебя.

Брейдер застыл, беззвучно хватая ртом воздух. Он так долго смотрел на нее, не в состоянии вымолвить ни слова, что Джулия начала опасаться, уж не болен ли он эпилепсией и не начался ли у него приступ.

Но она знала, что ей нечего бояться: она теперь могла оттолкнуть его кончиком пальца.

Возвращаясь к реальности, Брейдер тряхнул головой. Или, по крайней мере, Джулии так показалось.

— Что у тебя будет?

— Ребенок от тебя! — гордо произнесла она.

— Ребенок от меня, — как эхо повторил он. — Это очередная шутка? — Долю секунды он смотрел на лицо жены, затем рассмеялся. — Неужели ты говоришь всерьез? Должен ли я объяснить все? — риторически вопросил он, обведя взглядом комнату.

— Объяснить что?

Брейдер засмеялся еще громче.

— Что ты хочешь объяснить мне? — требовательно повторила девушка, подперев руками бока. — Что ты нашел забавного в моих словах?

Брейдер повернулся к ней.

— Я должен объяснить тебе, почему мне так трудно сидеть. Я говорю о том, что мне неудобно сидеть. Я должен объяснить, почему брюки на мне так натянуты и вся кровь пришла к моему…

Он издал рев раненого зверя и вихрем пронесся мимо Джулии, у двери повернулся и хмуро добавил:

— Ты ведь ничего не знаешь, не так ли?

— Не имею ни малейшего понятия, на что ты намекаешь, — призналась она.

Брейдер закатил глаза и поднял руки к небу.

— Бог мой, посоветуй, что мне делать? За что ты меня так жестоко наказываешь? — Его сердитые глаза остановились на Джулии. — Я взял в жены женщину, обладающую внешностью богини, репутацией и поведением проститутки и знаниями пятилетнего ребенка в области интимных отношений между мужчиной и женщиной.

— Неправда!

Он вызывающе вздернул подбородок.

— Но это так!

Джулия рассвирепела.

— Убирайся вон!

— С удовольствием, — прорычал в ответ Брейдер. — Я шагал по кабинету, как по клетке, пытаясь унять это проклятое… возбуждение, которое ты вызвала во мне.

— Возбуждение?

Брейдер фыркнул и пояснил.

— Ну «это». Помнишь? Ты еще так неопределенно назвала его «этим». Так вот, «это» сводит меня с ума.

Джулия непонимающе покачала головой.

— Не представляю о чем ты говоришь.

— Я говорю об «этом»! — окончательно потеряв терпение, прохрипел Брейдер.

Но Джулию не смутил его истошный вопль. Она еще больше растерялась.

— Брейдер, я не уверена, что понимаю тебя.

Он, казалось, пытался заставить себя молчать, но все же процедил сквозь зубы.

— Я говорю о том, что ты не беременна. — Он открыл дверь и добавил с воинственным видом. — Что ты теперь думаешь об «этом»?

Джулия застыла с открытым ртом.

— Но я должна быть беременной. Ты же делал э… — она замолчала, боясь выговорить слово до конца, — со мной, — растерянно добавила она.

Брейдер смотрел на нее из-под насупленных бровей. Его голос дрожал от непонятных Джулии чувств.

— В данный момент я немного не в своем уме, Джулия. Так что давай отложим разговор на эту щекотливую тему до более подходящего случая.

Потрясенная услышанным, Джулия повторила. — Я не беременна? Брейдер?

Брейдер издал стон отчаяния, распахнул дверь, вышел из спальни и с грохотом захлопнул дверь за собой. Джулия слышала, как по пути к своей комнате он пнул ногой столик в коридоре, который глухо задребезжал. Затем раздался стук двери и послышался звук, который обычно издают тяжелые предметы, падая на пол. Очевидно, Брейдер расшвыривал в ярости по комнате свои драгоценные книги, решила девушка.

Но у нее не хватило мужества на то, чтобы пересечь коридор и потребовать объяснений столь неразумного поведения мужа. К тому же она знала, кто сумеет ответить на все ее вопросы, причем без крика и без стука дверьми. Завтра, завтра Джулия собиралась посетить Эмму.

На следующее утро, когда Джулия очнулась от беспокойного сна, Бетти подала ей записку от Брейдера. Муж извещал ее о том, что дела задержат его в Лондоне на несколько дней. Вчера ночью он уже знал, что покинет Кимбервуд или в очередной раз решил убежать от нее?

В течение, по крайней мере, часа, после того, как муж покинул ее спальню, ей пришлось слушать грохот передвигаемой в его комнате мебели. В голове Джулии не укладывалось, почему Брейдер выбрал для подобного занятия такое неподходящее время, как полночь, и почему не позвал на помощь прислугу.

Девушку несколько утешило то, что он оповестил ее о своем местонахождении. Определенно, это был некоторый успех.

Через три часа Джулия сидела за кухонным столом в домике Эммы и, сосредоточенно разглядывая ногти, пыталась четко сформулировать в уме волнующие ее вопросы.

Суетясь у плиты, Эмма наливала чай в чашки.

— Мои советы помогли вам, моя госпожа? — С лукавой улыбкой поинтересовалась она.

— Да, — неохотно призналась Джулия.

Эмма просияла от радости. Махнув рукой в сторону гостьи, она добавила.

— Вы молодая, здоровая супружеская пара. Я была уверена, что не потребуется много усилий для того, чтобы между вами вспыхнула искра страсти.

Джулия удивленно заморгала. Она бы никогда не употребила слово «искра», описывая то, что произошло между ней и Врейдером ночью. По ее убеждению, к описанию подходили совсем другие определения: вулкан, адское пламя.

Джулия сделала глубокий вздох.

— Эмма, у меня есть еще один вопрос.

Экономка радушно заулыбалась.

— Спрашивайте, моя госпожа. Вы же знаете, что Эмма Бил все честно и откровенно расскажет вам. — Женщина поставила чашки с чаем на блюдца и понесла их к столу, за которым сидела Джулия.

Эмма оказалась права в прошлый раз, мелькнуло в голове Джулии. Эмме можно доверять, решила она.

— Что должен делать мой муж, чтобы я забеременела? — выдохнула в конце концов девушка.

В ответ раздался звук двух разбившихся чашек, которыми так дорожила Эмма!

 

Глава X

Эмма ответила на все вопросы с терпеливостью и мудростью опытной женщины. Джулия от всего сердца пожалела о том, что не догадалась задать ей эти вопросы до замужества.

Чтобы хоть как-то отвлечься от безрадостных мыслей, Джулия с головой окунулась в обязанности хозяйки Кимбервуда. Еще в Дейнскорте она поклялась, что как только ей представится такая возможность, она непременно сделает все, чтобы облегчить тяжелую жизнь арендаторов, которых безжалостно притеснял ее отец.

Сейчас у нее были и возможность, и деньги. Но вскоре она с удивлением обнаружила, что Брейдер уже опередил ее и сам позаботился о нуждах арендаторов. Куда бы она ни приехала, везде слышала слова благодарности в адрес мужа и нового управляющего, назначенного им.

Джулия почувствовала себя бесполезной.

И все же она нашла себе занятие, продавая лекарственные отвары и настои от крупа, которые готовила Эмма. Помогала ей в этом жена приходского священника, которая долго не могла выбрать, как обращаться к Джулии: леди Джулия или миссис Вульф. Джулия внимательно выслушивала, выражая искренние соболезнования, жалобы молодой супруги фермера на тяготы беременности. И с восхищением наблюдала за работой кочующего кузнеца, который решил обосноваться в Кимбервуде. Каждый день она проводила по часу с Нэн, получая удовольствие от их укрепляющейся дружбы.

Но все это время ее неотступно преследовали мысли о Брейдере.

Сознание девушки снова и снова воспроизводило их разговор той ночью. Ей хотелось повернуть время вспять и изменить все события того вечера. Джулии хотелось сыграть свою роль по-другому, хотелось быть более недоступной, заставить его прийти к ней, а не наоборот. Она представляла себя более возвышенной и находчивой. И видела Брейдера покорным, потрясенным ее шармом, ее внешностью, умоляющим уделить ему внимание.

Но образ смиренного Брейдера долго не удерживался в воображении, будучи слишком нереальным. Поэтому Джулии хотелось, чтобы она просто не спускалась по лестнице и не заходила в кабинет мужа.

Иногда ночью, когда она оставалась один на один со своими мыслями, ее чувства вдруг обострялись, живо напоминая об ощущениях, которые пробуждали в теле прикосновения Брейдера. Объяснения Эммы преследовали девушку. И Джулия, прислушиваясь к себе, с удивлением обнаружила затаенную неутолимую жажду. Но жажду чего?

В такие поздние ночные часы она не находила себе места. Ей казалось, что она выпустила могущественного джина из сосуда, и теперь пришло время расплачиваться. Но девушка не была уверена, справится ли с этим.

Каждый день Брейдеру отправляли в Лондон, где бы он ни находился, сообщение о состоянии здоровья Нэн. Джулия решила, что посыльные, видимо, добираются до Лондона часа через три после отъезда из поместья, и то, если гонят лошадей сломя голову. Брейдер, в свою очередь, прислал больше дюжины распоряжений, адресованных управляющему, старшему конюху, Фишеру, а также письмо матери и… записку Джулии.

У девушки некоторое время не хватало духу, чтобы распечатать конверт. Записка содержала ничего не выражающие фразы, являлась классическим примером светского этикета. Рассматривая отчетливый с легким наклоном почерк Брейдера, Джулия размышляла о причинах, которые побудили его прислать записку. На самом ли деле мужа интересовало, как «поживала» его жена, или он просто считал дурным тоном, отправляя письмо матери и всем остальным, не послать записку супруге?!

Джулия не ответила на письмо. В голове крутилось много слов, но когда дело дошло до того, чтобы изложить их на бумаге, девушка ничего не могла придумать. К тому же гордость не позволяла ей показать мужу свои детские каракули.

Брейдер вернулся в Кимбервуд поздно вечером в субботу, когда вся прислуга уже готовилась ко сну. Джулия, услышав его голос, желающий Хардвеллу доброй ночи, готова была поклясться, что он ей приснился. Но затем поняла, что уже не спит.

Встав с кровати, она подошла на цыпочках к двери и приоткрыла ее, оставив узкую щель. Через несколько секунд в поле зрения появился Брейдер.

Мерцающий свет свечи, которую он держал в руке, играя тенями, подчеркивал мрачность его облика. Влажные от дождя темные волосы, зачесанные назад, придавали его внешности зловещий вид. Воспаленное воображение девушки живо представило Брейдера в образе разбойника с большой дороги. По ее спине мгновенно пробежал холодок.

В центре холла он задержался и посмотрел на дверь в комнату Джулии. Ей показалось, что муж заметил, как она подглядывала, и она испуганно отпрянула от щели. Но если Брейдер и заметил что-то, то, во всяком случае, не подал вида. На секунду девушка решила, что он собирается постучать в ее дверь. Но он лишь неопределенно тряхнул головой и переступил порог своей спальни.

Воскресное утро выдалось холодным и дождливым. Бетти разбудила Джулию и сообщила, что миссис Эллиот и миссис Браун встревожены. Оказалось, что мать Брейдера настаивала на посещении церкви, и никакие увещевания женщин не могли заставить Нэн изменить свое решение.

Джулия быстро закуталась в теплый фланелевый халат и побежала в комнату Нэн. Она не была уверена, сможет ли помочь, но не сомневалась в том, что прогулка в такую ноябрьскую морось может оказаться губительной для здоровья Нэн.

Увиденное в комнате Нэн поразило девушку. Ее свекровь, выглядевшая очень постаревшей и осунувшейся, отчаянно вцепившись руками в столбик кровати, плакала.

Джулия стремительно подбежала к несчастной женщине.

— Нэн, пожалуйста, вам лучше лечь и успокоиться.

Нэн оглянулась на голос Джулии и протянула в ее сторону ослабевшую, дрожащую руку.

— Джулия, ты ведь проводишь меня на воскресную службу, правда? — Голос звучал умоляюще, напоминая ребенка, упрашивающего о последнем благодеянии. — Я должна пойти. Должна пойти ради светлой памяти Томаса.

Поверх головы Нэн Джулия перехватила обеспокоенный взгляд миссис Эллиот. Девушка понимающе кивнула головой и, обняв Нэн за плечи, ласково сказала:

— Я обязательно отведу вас в церковь, но только не сегодня. Сегодня погода слишком сурова для прогулки.

Но женщина оказалась сильнее, чем могла предположить Джулия: она отстранилась от девушки и возразила:

— Нет, я должна пойти сегодня!

Джулия взглядом обратилась к миссис Браун и миссис Эллиот за помощью. Но обе женщины беспомощно пожали плечами, на их лицах появился испуг.

Намереваясь все же уложить Нэн обратно в постель, Джулия мягко, но непреклонно произнесла: — Нен, мы все переживаем за вас. И боимся, что вы простудитесь и ваше состояние ухудшится. Подождите, пока погода изменится.

— Нет, я не могу ждать. Я должна пойти сегодня. Я должна помолиться за Томаса именно сегодня. Он ждет меня сегодня.

От слов Нэн, которая говорила о покойном муже так, словно он ждал ее у подножия лестницы в холле, по телу Джулии пробежала дрожь. Она попыталась повлиять на необычное настроение свекрови прямолинейным ответом.

— Нэн, вы можете заболеть пневмонией или инфлю…

Низкий голос, прозвучавший от двери, не дал ей договорить.

— Я отведу ее в церковь.

Джулия подняла глаза и увидела мужа, чьи широкие плечи заполняли дверной проем. Ей бросилось в глаза, что он был одет наспех. Их взгляды встретились. Джулия нерешительно проронила:

— Но это неразумно…

— Брейдер, ты действительно отведешь меня в церковь? — Невидящие глаза Нэн засверкали от счастья, голос радостно зазвенел. Держась рукой за столбик кровати, женщина поднялась и протянула другую руку навстречу сыну.

Брейдер пожал плечами.

— Только в том случае, если двери церкви не захлопнутся перед моим носом.

Нэн с несвойственной ей горячностью опровергла это предположение.

— Никогда не говори так. Тебе нечего стыдиться. Я больше никогда не хочу слышать подобные слова.

Лицо Брейдера посуровело.

— Прости меня, мама.

— О, Брейдер, сынок. — Слезы заструились по щекам Нэн, ее тело, ослабев, пошатнулось и начало оседать. Но прежде чем она успела упасть на пол, Брейдер молниеносным движением пересек комнату и подхватил мать на руки. Худенькие ручки Нэн обвили могучую шею сына. — Я любила Томаса и люблю тебя. Никогда больше не повторяй этих слов. Тебе нечего стыдиться.

Брейдер прижал голову матери к щеке, нашептывая ей нежные, ободряющие слова. Глядя на мать с сыном, Джулия почувствовала, что совершенно не знала мужа. Ей показалось, что только сейчас она начала узнавать Брейдера. Но стоило ей подумать, что она проникла за таинственный занавес, скрывавший Брейдера Вульфа, как последний мгновенно изменился, вступив, очевидно, в новую роль.

Нэн прошептала:

— Отвези меня в церковь сегодня, Брейдер. Пожалуйста. Вы с Джулией проводите меня до церкви.

Брейдер бросил взгляд на жену, которая безмолвно кивнула головой в знак согласия. Потом осторожно опустил мать на кровать.

— Я себя прекрасно чувствую. Лаура, помоги мне одеться.

В то время, как миссис Эллиот направилась к Нэн, миссис Браун в свою очередь бросилась к Брейдеру, чтобы высказать обеспокоенность по поводу предстоящей прогулки. Но Брейдер не дал женщине открыть рта, кивнул головой и многозначительно посмотрел на мать.

В коридоре Джулия, едва поспевая за мужем, схватила его за руку.

— Ты действительно думаешь, что это не опасно? — Брейдер глянул на нее, и девушка, внезапно вспомнив, что она не одета и что растрепавшаяся после сна коса небрежно перекинута через плечо, отдернула руку как от огня.

Он сжал губы, вглядываясь в глаза Джулии, затем добавил:

— У нас нет выбора. Моя мать была женой священника и нуждается в общении с Богом. Независимо от состояния здоровья она чувствует себя обязанной посетить воскресную службу.

— Из-за Томаса?

— Да. — Изгиб его губ стал жестче. — Но не из-за Томаса Эшфорда, а из-за моего отца. Моего отца звали тоже Томасом.

— И она должна посещать церковь ради него?

Брейдер кивнул головой.

— Вот уже много лет восемнадцатого ноября она непременно посещает службу.

— А чем знаменательна эта дата?

Его взгляд посуровел, когда он ответил:

— Тридцать три года тому назад в этот день моего отца повесили. — Он не добавил больше ни слова. Джулия была настолько ошеломлена, что, прежде чем она успела собраться с мыслями, Брейдер сухо поклонился и ушел.

Миссис Эллиот и миссис Браун сопровождали Нэн, Брейдера и Джулию, чтобы помочь в случае, если Нэн ослабеет. Поэтому в экипаже не было свободных мест.

Джулия сидела, тесно прижатая к мускулистому телу мужа. Но его близость нисколько не утешала ее расстроенные нервы. При каждом покачивании или резком движении экипажа бедро и рука девушки прижимались к телу Брейдера. Ее чувства мгновенно откликались на его малейшее движение. Сможет ли она когда-нибудь находиться рядом с ним и не ощущать его присутствия, которое помимо ее воли всецело поглощало ее?!

Они подъехали к церкви за несколько секунд до того, как пастор Дженкинс закрыл входные двери, чтобы начать службу. Заметив остановившийся экипаж, священник оставил двери открытыми. Брейдер помог женщинам выйти и повел мать ко входу в церковь.

— Проходите, проходите, — радушно пригласил пастор. Затем закрыл за приехавшими дверь и заметил, наконец, Джулию. Слова приветствия застряли у пастора в горле.

Джулия надменно подняла бровь и поприветствовала священника подчеркнуто вежливым кивком головы. Джулия вспомнила, что пастора не оказалось дома в тот день, когда она нанесла визит в обитель священника. Не ускользнуло от ее внимания и то, что добропорядочный пастор не нанес визит вежливости.

Нэн настаивала на том, чтобы пройти по проходу между скамей самой, хотя едва держалась на ногах и всем телом наваливалась на руку сына. Миссис Эллиот и миссис Браун шли следом. Ступив вслед за ними в проход, Джулия почувствовала, что ноги отказываются повиноваться ей.

Все повторялось заново… так же, как и три года тому назад.

Какая-то женщина оглянулась на Джулию, несколько минут рассматривала ее, затем наклонилась к соседке и оживленно зашептала той что-то на ухо. Затем соседка оглянулась на Джулию.

Девушка слышала шепот голосов, поворачивающихся в ее сторону, и ощущала волну негодования, прокатившуюся по маленькой церкви.

Джулия не сомневалась в том, что известие о замужестве, унижении, которому она подверглась на балу, и все подробности ее бегства с Лоренсом всю неделю обсуждались в каждом доме. Если в Лондоне разразился громкий скандал, то все нетитулованное мелкое дворянство Кимбервуда, очевидно, бурлило, смакуя пикантные подробности романа Джулии.

Ее пальцы в отчаянии прижались к шрамам на левой руке. Она не собиралась сдаваться на милость этих ограниченных людей. Отказываясь склонить стыдливо голову, Джулия решительно шагнула вперед.

В этот момент Брейдер, усадив Нэн на скамью, оглянулся на Джулию. Его пронизывающий взгляд замер на руке девушки, сжимающей запястье другой руки. Он нахмурился и оценивающим взглядом обвел всех, кто присутствовал в церкви.

Взор Джулии был прикован к Брейдеру, она старалась не обращать внимания на напряженные плечи прихожан и уклончивые взгляды людей, которые отворачивали головы, чтобы не встретиться глазами с девушкой. Она игнорировала детей, с нескрываемым любопытством разглядывавших ее. Негодование жгло ей душу, но не оскорбительное отношение людей тревожило ее (с ним ей уже приходилось сталкиваться в Дейнскорте) — она беспокоилась за Нэн. Брейдер сам мог позаботиться о себе, но Джулия искренне не хотела допустить, чтобы хоть капля горя коснулась Нэн, на чью долю выпало и так слишком много страданий.

Девушка настолько глубоко погрузилась в раздумья, что испуганно вздрогнула, когда Брейдер встретил ее в центре прохода. Низким, приглушенным голосом он, склонившись к ее уху, произнес:

— Нам не обязательно оставаться здесь.

Джулия сжала губы, неприятно удивленная тем, что ее смятение стало заметно для посторонних глаз. Краска залила ей щеки, но она твердым голосом произнесла:

— Я не собираюсь убегать.

Вместо ответа Брейдер взял ее руку, отогнул край перчатки, обнажая побледневший шрам, и, подняв руку к губам, нежно поцеловал запястье.

От его неожиданного поступка, совершенного на глазах многочисленных злопыхателей, у Джулии перехватило дыхание. Если бы Брейдер разразился протестующим криком, требуя почтительного отношения к жене, то и тогда присутствующие, включая и Джулию, не были бы потрясены сильнее, чем в данный момент. Брейдер улыбнулся, довольный произведенным впечатлением, положил руку Джулии на свою руку и повел по коридору к скамье, где сидела Нэн с компаньонками. Пораженные до глубины души, прихожане, пытаясь скрыть растерянность, усердно зашуршали страницами сборников церковных гимнов. Прислушиваясь к шелесту листов, Джулия не смогла сдержать торжествующей улыбки.

Брейдер держал жену за руку и после того, как они уселись на скамью. Нэн, сидящая по другую сторону от Джулии, нащупав другую руку невестки, крепко сжала ее.

Девушка настороженно повернулась к свекрови, опасаясь, что та почувствовала неладное. Но страхи Джулии быстро улетучились, когда Нэн наклонилась и прошептала достаточно громко, чтобы услышал Брейдер.

— Я и не думала, что доживу до того дня, когда Брейдер придет вместе со мной на воскресную службу.

Джулия улыбнулась и игриво посмотрела из-под опущенных ресниц на мужа.

— Я тоже не думала, что такое возможно.

В ответ на замечание Брейдер предостерегающе пожал руку жены, его губы подозрительно изогнулись.

Джулия заставила себя сосредоточиться на проповеди. Первый раз за прошедшие три года она, сидя между мужем и свекровью, почувствовала себя неотъемлемой частью окружающего мира. С удивлением она обнаружила, что ее уже не смущает тот факт, что Брейдер всего лишь торговец и находится по социальной лестнице намного ниже ее. Муж решительно встал рядом с ней и защитил, когда она нуждалась в его помощи. Джулии хотелось от души поблагодарить за поддержку, но слова застряли в горле.

Однако самое худшее, как известно, остается напоследок. Самое худшее происходит в самый последний и самый неподходящий момент. Поэтому в то время, когда Нэн молилась о бессмертной душе отца Брейдера, Джулия умоляла всевышнего дать ей возможность покинуть церковь без сцен, которые могли бы поставить в неловкое положение ее новую семью. Она со страхом ждала окончания службы, представляя надменные и возмущенные лица женщин, выражающих откровенное нежелание терпеть присутствие Джулии.

Как только прозвучал последний гимн, Брейдер быстро покинул их, очевидно, для того, чтобы подать экипаж к выходу. Последний раз произнеся «Аминь», Джулия поднялась со скамьи. Окинув взором прихожан, она заметила, что люди избегали ее взгляда. Худшие предположения начинали сбываться, решила девушка. Ей хотелось незаметно выскользнуть из церкви, чтобы Нэн не услышала шепота и безжалостных слов.

— Проповедь произвела на меня огромное впечатление. А на вас, миссис Вульф? — спросила миссис Эллиот. — Наше обращение к Господу с просьбой одарить милостью не только всех мужчин прихода, но и всех женщин, не могло не проникнуть в сердца людей. — Миссис Эллиот попыталась сгладить свои слова, подмигнув Джулии.

Джулия улыбнулась и прошептала:

— Да, проповедь мне очень понравилась.

Чье-то прикосновение к локтю отвлекло девушку от разговора.

— Миссис Вульф?

Джулия повернулась на голос и с удивлением увидела перед собой улыбающуюся жену пастора.

— Рада видеть вас снова, миссис Дженкинс, — сказала девушка.

Женщина смущенно проронила.

— Приношу свои извинения за то, что не смогла нанести вам ответный визит.

— Может быть, вы сможете посетить меня на следующей неделе? — робко предложила Джулия.

Миссис Дженкинс глубоко вздохнула.

— Честно говоря, я хотела сделать вам другое предложение. Возможно, вас заинтересует деятельность нашей Женской Лиги. Мы представляем собой небольшую группу женщин, живущих по соседству, и занимаемся благотворительностью. Мы стараемся помочь, чем можем, тем, кто в беде.

Джулия склонила набок голову и изучающе посмотрела на собеседницу. Затем кивнула головой.

— Я польщена вашим предложением, миссис Дженкинс, но, надеюсь, вы понимаете, что моим ответом должно быть «нет».

Щупленькая, маленького роста жена пастора подняла голову, глаза ее заблестели.

— Миссис Вульф, прошу вас подумать. Понимаю, что сегодня утром вы встретили не очень теплый прием. Но я не обращаю внимания на слухи и сплетни. В противном случае я бы не пустила вас на порог своего дома в тот день. Пожалуйста, не думайте об Эндрю плохо. Ему приходится считаться с мнением и желаниями многих состоятельных прихожан.

— Но вы же отказываетесь считаться с ними?

Миссис Дженкинс, казалось, сжалась и стала еще меньше.

— Я слышала о том, как вы и ваш супруг достойно обращаетесь с арендаторами и слугами в Кимбервуде. И уверена, что вы станете незаменимым членом нашего комитета.

— А ваш муж одобрит мое вступление в Лигу? — Слова вырвались у Джулии помимо воли.

Ясные серые глаза миссис Дженкинс засветились, оживив весь ее облик.

— До службы, думаю, не одобрил бы. Но так как ваш супруг предложил провести все необходимые ремонтные работы в доме и в церкви за его счет, то в сердце Эндрю произошла перемена. Похоже, у вашего мужа гораздо больше денег, чем у других покровителей. — Она тяжело вздохнула. — Пастор довольно быстро усвоил, что хотя вера и стоит во главе всего, но деньги, увы, исполняют волю Божью… и заделывают дыры в крыше.

Однако Джулия уже не слышала жену священника. Ее взгляд устремился в глубину церкви к Брейдеру, который с бесстрастным лицом терпеливо и почтительно ждал, пока остальные прихожане освободят проход. Признается ли он в том, что подкупил священнослужителя ради того, чтобы последний принял его жену в свою паству, подумала Джулия.

Миссис Дженкинс словно угадала мысли девушки.

— Великодушное предложение вашего мужа никак не связано с моим приглашением, поверьте мне, пожалуйста. Мистер Вульф лишь упростил дело, и мне не потребовалось спрашивать разрешения моего мужа.

Нэн поспешила выразить свое мнение.

— Тебе следует согласиться, Джулия. Уверена, тебе понравится. В добрые старые времена я с удовольствием проводила все свободное время с добропорядочными христианками.

— Женщины из Лиги совсем не похожи на кумушек, которым нечем заняться, кроме как сплетничать и обсуждать всех подряд. Думаю, вы займете среди нас достойное место.

Джулия, откинув все сомнения, согласилась.

— В таком случае, жду вас во вторник в десять часов утра, — сказала миссис Дженкинс.

Подошел Брейдер.

Джулия представила мужа миссис Дженкинс. После обмена любезностями Брейдер настоял на том, чтобы помочь матери дойти до экипажа. На этот раз Нэн не возражала, что свидетельствовало о том, сколько сил ей потребовалось на посещение церкви.

По приезду в Кимбервуд Брейдер проводил мать до ее комнаты. Джулия, окруженная компаньонками Нэн, встревоженно следовала за мужем и свекровью. Щуплое тело Нэн бил озноб. Лицо осунулось и стало еще более серым, чем утром.

Но свекровь находилась в приподнятом состоянии духа. Когда Брейдер укладывал мать на кровать, Нэн удовлетворенно улыбалась.

Брейдер уже хотел было отойти от матери, как неожиданно она с поразительной силой схватила его за полу пальто. Тонкими, высохшими пальцами Нэн добралась до лица сына, провела по мужественному овалу, по горбинке на носу, по темным густым бровям.

И прошептала:

— Я любила его.

— Знаю, — ответил Брейдер.

Джулия не могла выйти из комнаты, боясь помешать трогательному общению матери с сыном. Миссис Браун и миссис Эллиот тоже безмолвно застыли, едва дыша.

— Он бы мог гордиться тобой, — добавила Нэн.

Пальцы Нэн прошлись по напряженному излому губ сына.

— Вы так похожи друг на друга. И хотя ты никогда не знал своего отца, не проходило и дня, чтобы ты не напоминал мне о нем.

— Мама…

Слабый голос матери перебил его.

— Нет, не говори так, Брейдер. Я всегда понимала твои чувства, твой стыд. Но сейчас ты должен понять, что очень скоро я присоединюсь и к нему, и к Джону с Мэри…

Его лицо исказила гримаса боли. Он покачал головой, отказываясь верить в слова матери. Джулии захотелось убежать прочь. Ранимость Брейдера потрясла ее.

— Нет. — Он на мгновение замолчал, собираясь с духом и опасаясь, что голос может выдать его чувства. Затем продолжил:

— Не говори так. Ты нужна мне.

На глаза Нэн навернулись слезы и тонкими струйками побежали по изможденным щекам, падая на постель. Голосом, полным горькой печали, она возразила:

— Нет, Брейдер. Я тебе не нужна. Ты всегда был сильным.

— Но не настолько сильным. Мама, ты — это все, что у меня есть, ты — моя семья.

— Нет, сынок. Теперь у тебя есть Джулия.

При упоминании о Джулии тело Брейдера напряглось. Его взгляд инстинктивно метнулся через комнату к месту, где она стояла. Встретив взгляд мужа, девушка попыталась глазами выразить свое сочувствие и… подтвердить правдивость слов Нэн. Преисполненная благодарности за поддержку, она готова была поддержать мужа сейчас.

Он повернулся к матери. Нэн уже погружалась в сон. Ее тонкая рука отрешенно похлопывала руку сына. Прежде чем заснуть, она тихо, настолько тихо, что Джулии пришлось напрячь слух, чтобы услышать, произнесла: — Джулия будет заботиться о тебе вместо меня. Она будет любить тебя.

Брейдер ничего не ответил на последние слова матери. Но когда он поднялся на ноги, плечи его были опущены, словно тяжкая ноша пригибала его к земле. Сердце Джулии рвалось к нему навстречу, но она продолжала стоять неподвижно как статуя, боясь проявить и сочувствие, и симпатию. Джулия не могла предугадать, как воспримет Брейдер проявление ее чувств, учитывая его отношение к ней и… события той ночи.

Как обычно, Брейдер неуловимым движением стряхнул с себя оцепение. Бережно, как обращаются с любимым ребенком, накрыл худенькую фигуру матери одеялом. В эту минуту к постели подошла миссис Браун. Осторожно склонившись над подопечной, сиделка приложила ладонь ко лбу спящей, затем пальцами прикоснулась к шее Нэн, проверяя температуру и пульс.

Она успокоила встревоженного Брейдера.

— Ваша мать спит. Поездка утомила ее, она ослабла. Но я уверена, что с ней все будет в порядке. Но как бы то ни было, советую на всякий случай пригласить из Лондона доктора Белами.

Брейдер нахмурился. Затем кивнул головой, соглашаясь с предложением. Но следующие, отчетливо произнесенные слова повергли Джулию в ужас.

— Я согласен, хотя и не верю в то, что доктор сможет ей чем-нибудь помочь. Похоже, моя мать всегда пользовалась особой милостью господа Бога. И если уж ей суждено умереть, то, несомненно, мы, смертные, не сможем это изменить.

В глазах Джулии засверкали слезы. Нэн умирает! Отчаяние душило девушку. Не сказав никому ни слова, она вихрем повернулась и опрометью выбежала из комнаты.

— Джулия! — Голос Брейдера настиг ее прямо перед дверью в спальню. Она быстрым движением руки смахнула с лица слезы и повернулась к мужу.

Брейдер выглядел уставшим и измученным.

— Ты себя хорошо чувствуешь?

Джулия робко улыбнулась и спросила:

— Это я должна задать тебе этот вопрос, не так ли?

Брейдер передернул плечами и принялся расслаблять на шее галстук.

— Вот досада!

— Брейдер! Неужели доктор действительно не может помочь Нэн? Наблюдать равнодушно, как она умирает…

Муж удивленно поднял брови.

— Ты переживаешь за нее? — Он тяжело вздохнул, словно признавая свое бессилие, и, не дожидаясь ответа, продолжил: — Не знаю, Джулия. Если бы здоровье моей матери можно было купить за золотые монеты, я бы давно это сделал. Несколько месяцев тому назад я окончательно понял, что не в силах спасти ее. Единственное, что я могу сделать для нее сейчас, так это постараться, чтобы ее последние часы были как можно более счастливыми, стремиться исполнить каждое ее желание.

Брейдер тщательно подбирал слова.

— Она хотела быть похороненной рядом с мужем. Томас Эшфорд погребен в Кимбервуде.

— А твой отец?

Его взгляд посуровел, на губах появилась горькая усмешка.

— Мой отец? Я никогда не спрашивал, где он похоронен.

Собственный голос показался Джулии чужим и далеким.

— Значит, ты женился на мне в такой спешке, чтобы опередить смерть матери и выполнить ее последнюю волю.

— Да.

Джулия вздрогнула от такого ответа, как от удара, поразившись, как мучительно больно бывает слышать правду.

— Теперь я знаю, почему ты так сильно хотел получить Кимбервуд, что решился жениться на дочери скандально известной семьи Маркхемов.

Не щадя чувств аристократки, Брейдер кивнул головой, признавая истину.

Оскорбленная до глубины души, Джулия не сумела не съязвить:

— Так значит, все проблемы ты решаешь при помощи денег, да? — И в это же мгновение леди уже сожалела о сказанном.

Глаза Брейдера сузились.

— Но на этом правда заканчивается. — Он окинул оценивающим взглядом Джулию с головы до ног и с иронией в голосе отозвался: — Да, при решении большинства проблем деньги служат главным аргументом. К примеру, не так давно заключил недурную сделку.

От унижения щеки девушки запылали. Совсем не это она хотела сказать и не такой ответ услышать. Совсем не так она представляла их общение, особенно после посещения церкви.

Будь проклята ее гордость!

Она попыталась изменить положение вещей.

— Брейдер, я…

— Забудем все, Джулия. — В его голосе не было злости, но прозвучала чудовищная усталость.

— Брейдер! — Пронзительный голос Хард-велла помешал Джулии произнести столь нужные ответные слова. — Извини, что вынужден прервать ваш разговор.

Брейдер бросил на Джулию быстрый взгляд и ответил:

— Ничего страшного, Вильям. Ни о чем стоящем и серьезном мы не говорили.

Но Хардвелл, обеспокоенно поглядывая то на непреклонное выражение лица Брейдера, то на аристократическую надменность Джулии, похоже, думал иначе.

— Мне срочно нужна ваша подпись на грузовых и торговых соглашениях с голландской флотилией, которая отплывает завтра в Китай.

Брейдер вздохнул.

— Иду сию секунду, Вильям. — Затем повернулся к Джулии. — Надеюсь, вы извините меня, мадам? Но я должен провести этот день зарабатывая… — Он замолчал, колеблясь долю секунды, затем закончил: — …деньги. Встретимся вечером за ужином.

Джулия не хотела выдавать нахлынувших чувств, поэтому кивнула и поспешила скрыться в глубине холодной комнаты.

 

Глава XI

Джулия готовилась к ужину.

В этот вечер она собиралась быть самим очарованием, даже если это будет стоить ей жизни. Никаких злых слов! Она сумеет хотя бы один вечер быть с мужем доброй и женственной! И позволит ему делать все, что он считает необходимым!

Джулия надула губы, вспомнив, как допытывалась у Эммы об «этом». Она пыталась выяснить, как долго Брейдер должен делать с ней «это». Рассмеявшись на наивный вопрос девушки, старая экономка заверила ее, что если она расслабится и не будет противиться воле мужа, то сможет даже получить удовольствие от близости.

— Черта с два! — проворчала Джулия своему отражению в зеркале.

— Что вы сказали, мэм? — спросила Бетти, завершая прическу хозяйки.

Смущенная невольно сорвавшимися с языка словами, не украшающими светскую даму, она поспешила, ответить:

— Ничего, Бетти, тебе показалось.

Джулия долго колебалась, выбирая между платьем из темно-синего бархата и нарядом из шелка цвета сапфира, который она надевала на вечер, проведенный с лордом Бархемом и его друзьями. В конце концов девушка остановилась на бархате.

Волосы Джулии были собраны на макушке, а длинные локоны свободно ниспадали на плечи. Она запомнила шепот Брейдера, просившего вынуть шпильки из волос!

Еще раз взглянув на свое отражение, она решила, что Брейдер будет поражен. Затем девушка посетила комнату свекрови. Нэн терялась среди подушек и одеял на огромной кровати и выглядела совсем крошечной и хрупкой. Узнав, что Брейдер несколько раз проведывал мать в течение дня, Джулия молча прочла молитву и спустилась по лестнице в холл, тем более, что миссис Браун заверила ее, что пульс Нэн бьется слабо, но ровно.

Не заходя в гостиную, девушка направилась в кабинет мужа. Дверь бесшумно распахнулась, позволив Джулии несколько мгновений созерцать широкоплечую спину Брейдера. Он что-то быстро писал, тишину нарушал скрип пера по бумаге. Джулия тихо проскользнула в комнату и села в ближайшее кресло. Он сразу не оглянулся, хотя девушка почувствовала, что Брейдер знает о ее присутствии.

Наконец он отложил перо в сторону. Его карие глаза испытывающе посмотрели на девушку.

— Я знаю, что это ты, — заметил Вульф. Прядь волос падала ему на лицо, прикрывая одну бровь. Его локоть упирался в стол, а ладонь подпирала подбородок. На кончике одного пальца виднелось чернильное пятно. — Я уже никогда не смогу смотреть на розу и не вспомнить аромат твоих духов.

Его реакция, именно такая реакция была всем, о чем могла мечтать Джулия. Не выказывая ликования, она продолжала спокойно сидеть в кресле. Ее скрещенные руки скромно покоились на коленях. Весь облик выражал целомудренность.

Неожиданно Брейдер рассмеялся.

Джулия вспыхнула с негодованием.

— Не вижу ничего забавного! — сердито бросила она, начисто забыв о благих намерениях.

В его глазах заплясали озорные огоньки.

— Я подумал о том, какой дьявольский план созрел у тебя сейчас. Оставь его, Джулия. Что тебе снова нужно от меня?

Дерзкий ответ уже готов был сорваться с языка. Но она подавила порыв и усилием воли выдавила улыбку.

— Я хочу поужинать с тобой. Или ты уже забыл о своем приглашении? — Слова прозвучали вроде бы ровно и спокойно, с облегчением заметила про себя Джулия.

На Брейдера ее замечание, видимо, произвело должное впечатление. Он выпрямился, расправил плечи, в его глазах засветился искренний интерес. Он окинул взглядом свою одежду.

— Честно говоря, забыл. Приношу извинения, я отлучусь на минутку. Переоденусь к ужину.

На нем был тот же самый наряд, в котором он посещал церковь, за исключением пиджака.

— Думаю тебе не нужно переодеваться, — начала было Джулия, но он взмахом руки и категоричным кивком головы остановил ее, указывая на пиджак из превосходного коричневого материала.

Наблюдая, как Брейдер завязывает галстук, Джулия вдруг поняла, почему в его одежде всегда сквозила небрежность.

— Одевать тебя, должно быть, сущий ад для слуги.

Брейдер усмехнулся.

— Я сменил уже четырех слуг.

— О, нет! Не может быть! Даже представить не могу. — Она изобразила притворный ужас на лице.

— Никогда не мог привыкнуть к тому, что вокруг меня кто-то суетится и пристает с такими пустяками, как кармашек для часов. И заставляет меня притворяться тем, кем я не являюсь на самом деле.

— И тем не менее, ты вполне успешно играешь роль джентльмена. И все атрибуты щеголя безупречно смотрятся на тебе.

Брейдер вздрогнул и напрягся.

Джулия подошла к нему и, тронув за рукав, поспешила исправить неосторожные слова.

— Брейдер, я хотела сделать тебе комплимент. Нэн рассказывала мне о твоем детстве. Но глядя на тебя сейчас, я не могу представить твое лицо черным от сажи и… — Она замешкалась, затем добавила, бросив на него игривый взгляд из-под ресниц. — Не могу представить с волосами, намазанными бриолином, и щеголяющим с косичкой.

Джулия не могла определить, слова ли, прикосновение или слегка дразнящий кокетливый тон растопили непреклонность Брейдера и смягчили его черты. Он улыбнулся и в тон ей ответил:

— Я никогда не мазал волосы бриолином, хотя и носил косичку.

— Не представляю также тебя, выполняющим чужие приказания.

— На флоте Его Величества никто не спрашивал мое мнение и не считался с ним, если таковое имелось. Ты бы очень удивилась, как спешно я бросался выполнять приказы, подгоняемый страхом перед публичной поркой или килеванием.

Ресницы Джулии трепетно дрогнули прежде, чем она лукаво посмотрела в глаза мужа.

— Надеюсь мне не придется прибегать к подобным отвратительным мерам воздействия, чтобы добиться твоего расположения.

Брейдер ответил тем же игривым тоном, но Джулия почувствовала, что он говорил серьезно.

— Это зависит от того, что ты хочешь от меня. — Он взял ее руку и притянул к губам. — Хотя что способно спасти и защитить мужчину, если сама «Несравненная» леди Джулия решила завоевать его? — Слова прозвучали иронично и бесстрастно, но девушка мгновенно забыла об этом, когда Брейдер повернул ее руку и поцеловал ладонь.

От прикосновения его губ к ее коже кровь застучала в висках.

— У меня есть шанс завоевать и тебя?

Он медленно поднял голову, их глаза встретились.

— А как ты думаешь?

Джулия нежно пожала пальцы мужа.

— Ты был очень галантен сегодня утром в церкви.

Ямочки заиграли на его щеках.

— Галантен?

— Да. Когда встретил меня на середине прохода.

— Я не мог позволить сплетням пригвоздить тебя к позорному столбу, особенно… — Он многозначительно замолчал и, подмигнув, добавил, — теперь, когда я знаю, что большинство сплетен не более, чем вымысел.

Джулия потупила взгляд. На этот раз причиной ее румянца было не кокетство, а воспоминание о том, каким образом Брейдер убедился в несправедливости слухов. Во рту девушки пересохло от смущения, но она нашла мужество снова посмотреть мужу в лицо.

Обстановку разрядил Фишер объявив:

— Господин Вульф, ужин подан.

Джулия отшатнулась от мужа, напуганная вмешательством. Брейдер наблюдал за ней с растерянной улыбкой, улыбкой, которую она бесчисленное количество раз видела на губах своих поклонников в прошлом. Сможет ли она завоевать его?!

Девушка одарила его обворожительной улыбкой. Брейдер откликнулся на эту очаровательную уловку.

Но через мгновение он вдруг нахмурился.

— Я слышал, что один юный лорд написал стихотворение, посвященное изгибу твоих коленей.

— Это была шутка.

— Такая же шутка, как три дуэли, причиной которых послужили споры из-за знаков твоего внимания?

Джулия застыла на месте.

— Я не хочу ссориться с тобой, Брейдер. Я не имела отношения ни к этому глупому щеголю, написавшему стихотворение о частях моего тела, и уж тем более не давала повода тем молодым людям с горячими головами стреляться на дуэли. Я узнавала о дуэлях уже после того, как они имели место.

Джулия почувствовала, как волна гнева поднимается к горлу.

— Почему ты так несправедлив ко мне? Сначала ты с осуждением говоришь о сплетниках, распространяющих слухи обо мне, а спустя минуту уже обвиняешь меня во всех смертных грехах, напоминая о глупостях, которые люди связывали с моим именем на протяжении последних шести лет.

— Я несправедлив к тебе?

— Да. У тебя две крайности. Одним взглядом ты смотришь на весь окружающий мир и судишь о нем, и совершенно другим ты смотришь на Джулию Маркхем.

— Но Джулия Маркхем — моя жена.

— И ты уверен, что это дает тебе право…

— Ревновать, — договорил за нее Брейдер.

Гнев Джулии мгновенно отступил.

— Ревновать?

Брейдер навалился спиной на дверной косяк. — Я готов был выцарапать глаза Бархему каждый раз, когда он с вожделением глазел на тебя в тот вечер. Ваше платье, мадам, было более чем откровенно.

— Неужели ты способен ревновать, Брейдер? Мне казалось, что ты с трудом выносишь мое присутствие.

— Ни один мужчина не способен устоять перед красивой женщиной.

Девушку пронзило горькое разочарование. Она и сама не знала, что ожидала услышать от него и почему лелеяла надежду на то, что Брейдер не похож на всех тех мужчин, которых привлекала только ее внешность.

Но Брейдер, действительно, был особым мужчиной хотя бы потому, что он был ее мужем!

Когда они вошли в гостиную, четверо лакеев уже стояли, выстроившись в ряд у стены, готовые в любой момент услужить. В углу комнаты в полном великолепии мажордома застыл Фишер, выбрав наиболее удобное место для того, чтобы руководить прислугой. Места Джулии и Брейдера находились примерно на расстоянии шести футов друг от друга. Прекрасно, подумала девушка, устав от бесконечных столкновений и поражений. Расстояние дает ей возможность «зализать раны»!

Джулия заняла свое место, опустившись в кресло, почтительно выдвинутое для нее лакеем. Другой лакей с салфеткой в руках ожидал, пока она усядется. Брейдера, расположившегося напротив жены, обслуживали в той же почтительной манере. Третий лакей подавал первое блюдо.

Джулия, стараясь погасить злость и обиду на мужа, сделала глоток теплого крепленого вина. Лакей, стоящий за ее спиной, тут же шагнул вперед и подлил еще вина в ее бокал.

Брейдер, сидевший напротив, наблюдал за девушкой. С его лица не сходило хмурое выражение.

Джулия подумала о том, какое же прегрешение она совершила на этот раз. После довольно долгого молчания он, наконец, поднял ложку и произнес:

— Думаю, погода скоро улучшится. — Понимая, что правила этикета требуют, чтобы она ответила, Джулия, покосившись на слуг, сухо отозвалась:

— Да.

— Впрочем, стоит типичная для ноября погода.

— Несомненно.

Наступила неловкая пауза.

И снова Брейдер.

— Будем надеяться, что в декабре погода изменится.

Джулия уловила едва различимую иронию в голосе мужа. Она прищурилась и посмотрела на него поверх канделябра. Так оно и было: его черты смягчились, в глазах танцевали золотистые искорки. Джулия сделала еще глоток вина и мысленно послала Вульфа к дьяволу.

Брейдер ответил на безмолвное послание с обманчивым видом святой невинности. Его взгляд напомнил Джулии об обязательстве быть очаровательной и обворожительной сегодня вечером. До настоящего момента ее планы терпели фиаско. Но она не позволит вечеру пропасть даром и обязательно найдет общий язык с Брейдером! Прежде всего, нужно перестать злиться. Однако она вынуждена была признать, что восемь футов, разделяющих их за столом, и толпа лакеев не создавали романтическую обстановку в гостиной.

Погрузившись в раздумья, она сделала еще два больших глотка вина. Внезапно ее сознание озарилось первыми робкими проблесками идеи, потрясающей своей дерзостью и абсурдностью. Стоит ли рискнуть?

Несомненно, стоит, решила девушка, хотя Фишер и не станет разговаривать с ней, презирая за нарушения правил этикета.

С грациозностью великой герцогини Джулия начала отодвигать кресло от стола. Фишер повелительно щелкнул пальцами, и один из лакеев моментально подскочил к хозяйке, чтобы помочь.

Дворецкий встревоженно наблюдал за действиями Джулии. Ощущая на себе пристальный взгляд Фишера, Джулия с огромным удовольствием устроила настоящее театрализованное представление, церемонно передавая лакею блюдо с бульоном, тарелку и ложку. Затем она степенным шагом, с величественностью, достойной приема при дворе, обошла вокруг стола и приблизилась к Брейдеру.

Остановившись рядом с ним, она повернулась к вытаращившему от изумления глаза лакею, который послушно нес блюдо и ложку, и властно произнесла:

— Можешь поставить тарелку здесь.

Фишер наконец-то понял, чего хотела хозяйка. Он быстро отдал несколько кратких указаний. Три остальных лакея мгновенно пришли в движение, передвигая кресло Джулии к креслу мужа и перенося столовые приборы и бокал с вином на выбранное ею место.

— Благодарю, Фишер, — проронила она вполголоса, усаживаясь в любезно поданное кресло. Затем повернулась к Брейдеру, который наблюдал за действиями жены с нескрываемым восхищением.

— Бог мой, превосходно, мадам!

Джулия от души рассмеялась, довольная похвалой. Обида на Брейдера и злость улеглись.

Вульф расслабился и навалился на спинку кресла.

— Фишер, ты и твои подручные можете быть свободны сегодня вечером.

Лицо Фишера покрылось пятнами. Он пробормотал что-то невнятное себе под нос, прежде чем собрался с мыслями и ответил:

— Конечно, господин Вульф.

Щелкнув пальцами, он отправил лакеев на кухню. Затем сам двинулся вслед за слугами, но в дверях нерешительно задержался и, повернувшись к хозяину, уточнил.

— Чем еще могу быть вам полезен, господин Вульф?

Брейдер, не сводя глаз с Джулии, ответил:

— Приготовьте тарелки для второго. На этом все. Благодарю.

Джулия скромно потупила взор, разглядывая чашу с бульоном. Дворецкий в это время вернулся с двумя тарелками, наполнил бокалы с вином и с низким поклоном удалился из гостиной.

— О, нет, только не вздумай снова менять место, — шутливо взмолился Брейдер.

Джулия рассмеялась.

— Мы, очевидно, вызвали ужасный переполох на кухне. Думаю, Фишер никогда не простит мне сегодняшний вечер.

— Он уже привык к моим причудам, так что скоро привыкнет и к твоим. К тому же через некоторое время у него появится новое увлечение. Я уверен, что он ждет не дождется, когда же я, наконец, взойду на высшую ступень!

— О какой именно ступени ты говоришь? — Джулия подняла бокал к губам.

— О дворянском звании.

Девушка удивленно округлила глаза. Брейдер, игнорируя ее изумление, отрезал кусочек бифштекса.

— Королевская власть вознаграждает тех, кто ее эффективно поддерживает. А я профинансировал несколько эксцентричных проектов принца-регента. Так что ничего невозможного нет.

Джулия, наконец, обрела дар речи.

— У меня сложилось впечатление, что ты более чем равнодушен не только ко мне, но и ко всем людям моего звания. А теперь, насколько понимаю, ты жаждешь получить титул и стать одним из нас?

Брейдер улыбнулся.

— Ешь лучше бифштекс, а то вслед за Фишером повар тоже обидится. — Он смотрел, как Джулия изящным жестом отрезала кусочек мяса. — Ошибаешься, я вовсе не жажду титула. По крайней мере, уже не жажду. Было время, когда получить аристократическое звание было одной из моих важнейших целей. Хотя и тогда я стремился к титулу не ради собственного тщеславия, а ради мамы. — Он украдкой бросил на девушку испытывающий взгляд. — Ты знала, что твоя бабушка и моя мать были кузинами?

Вилка Джулии застыла в воздухе.

— Нет, не знала…

— Когда я был моложе, то мечтал вернуться в Кимбервуд, вышвырнуть твоих предков отсюда и усадить мать на место, принадлежащее ей по праву. Я горел желанием отомстить и хотел, чтобы справедливость восторжествовала. И вот, наконец, я в Кимбервуде.

Джулия внезапно забыла о голоде. Она вынуждена была сделать глоток вина, чтобы прийти в себя.

От цепкого взгляда Брейдера не ускользнуло, как отрешенно опустилась ее рука с вилкой.

Он нахмурился.

— Такие чувства я испытывал много лет тому назад. Но сейчас подобные чувства мне чужды.

— А какие чувства испытываешь ты сейчас?

Прежде чем ответить, Брейдер серьезно обдумал вопрос.

— Не знаю. Я хочу, чтобы мама была счастлива. Что же до титула? — Он неопределенно пожал плечами. — Пожалуй, это будет неплохой сделкой. Что касается личных амбиций, то я сегодня выше этого и воспринимаю себя таким, каков я на самом деле, а не таким, каким воспринимают меня другие.

Он вопросительно поднял бровь.

— А как насчет тебя? Важно ли для тебя, чтобы я получил титул?

Джулия, не задумываясь, ответила:

— Нет.

Брейдер напряженно вглядывался в ее лицо.

— Нет? Меня удивляет, что ты не обдумала хорошенько ответ на мой вопрос.

Джулия попробовала придать своей усмешке цинизм.

— Я обдумала этот вопрос несколько лет тому назад, когда решилась на побег. И размышляла над этим прежде, чем дать согласие на наш брак. Поэтому сейчас с уверенностью говорю «нет». Мои устремления никоим образом не зависят от титула моего мужа.

Подняв руку с бокалом вина, Брейдер шутливо поприветствовал девушку.

— Ах, да, как же я мог забыть! Моя госпожа хочет ребенка.

Сохраняй самообладание, напомнила Джулия себе. Легкомысленное отношение Брейдера к предмету, столь дорогому ее сердцу, раздражало ее. Но она не желала подавать вида и признаваться в своей слабости.

Во всяком случае сегодня вечером: слишком большие надежды возлагала она в эти минуты на мужа. Слишком многое зависело от ее способности заманить его в постель!

— В желании иметь ребенка нет ничего дурного! — Она одним большим глотком опустошила бокал и продолжила, тщательно обдумывая каждое слово. — Но мне хочется сделать приятное и тебе и попробовать сделать наш брак не фиктивным. Я беру назад свои слова, которые сегодня днем сказала тебе сгоряча. Я не хотела обидеть тебя. Просто я была взволнованна и переживала за Нэн… — Она не закончила предложения, опасаясь, что голос выдаст ее тревогу.

— Джулия…

Но девушка не дала ему продолжить.

— Ты считаешь, что я бесцеремонно вмешиваюсь в твою жизнь… — Джулии потребовался еще глоток вина, чтобы собраться с духом и продолжить. — …Да, признаюсь, иногда я вмешиваюсь, даже врываюсь в твою жизнь… — на одном дыхании выпалила она.

Джулия была не в состоянии выдержать его взгляд. Ей отчаянно хотелось спрятаться куда-нибудь от этих пронизывающих насквозь глаз. Тем не менее, с безразличием ковыряя вилкой в тарелке, она продолжала:

— Иногда я завидую тебе. Ты достиг в жизни большего, чем я. Но когда у меня будет ребенок, я смогу начать жизнь сначала.

— Сначала? Но людям не дано начинать жизнь сначала.

— А я начну! — Джулия выпустила вилку из рук. — Я знаю, что твое мнение основывается на информации, которую ты собрал обо мне. И не виню тебя. Но я уже не та, какой была в двадцать лет. — Она пробежала пальцами по шраму на запястье, удивляясь собственному красноречию.

Брейдер бросил на жену оценивающий взгляд, словно пытался определить, насколько искренни ее слова.

Джулия снова взяла в руки вилку и, вонзив ее в кусок мяса, заставила себя есть.

— Мои родители никогда не проявляли ни внимания, ни интереса к своим детям. Все мы росли сами по себе. Ближе всех по возрасту ко мне Гарри, он на пять лет старше. Но я едва знаю и его, и старшего брата Джеффри.

— Того самого, который обещал сделать меня дядюшкой?

Глаза Джулии весело засверкали и оживились, несмотря на ее серьезный настрой.

— В детстве я думала, что он такой же старый, как и отец. Но я вообще редко встречалась с родителями. — Она запнулась и шепотом добавила: — Тебе повезло, что у тебя такая мать, как Нэн.

— Согласен с тобой. Мне никогда не было стыдно за нее.

Он подлил вина в бокал Джулии.

— А что заставляло тебя испытывать стыд?

Брейдер тряхнул головой, отказываясь изливать душу, и с безмятежной улыбкой на лице ответил:

— Уже ничто и никто. Деньги смыли весь стыд.

— Именно поэтому деньги так много значат для тебя?

Глаза Брейдера вспыхнули, в них засветился вызов.

— А для тебя разве они ничего не значат?

Джулия, задумавшись, склонилась над столом и провела пальцем по краю бокала.

— Я прожила три года почти без гроша за душой. Пожалуй, ты прав — деньги кое-что для меня значат. Но не все.

— Значит, тебе просто не приходилось голодать, — возразил Брейдер. В его голосе прозвучало превосходство.

Девушка подняла бокал и, сделав шутливый приветственный жест, в то же время сухо произнесла:

— Мне приходилось голодать.

— Надеюсь, ты отдаешь отчет своим словам? — немедленно отозвался Вульф.

— Конечно, отдаю, — чуть не вырвалось у девушки. Но она вовремя спохватилась, вспомнив, что сегодня ее целью было не спорить с Брейдером, а очаровать его. В добрые старые времена она ни за что не снизошла бы до резкого разговора и уж тем более не позволила бы себе потерять голову и бросить вызов мужчине. Поразительно, но Брейдер пробуждал в ней самые худшие проявления характера. Или она настолько изменилась, что совершенно разучилась искусству легкого флирта?

Пытаясь сосредоточиться и снова перевести тему разговора на Брейдера, Джулия сделала глоток вина. — И каким образом ты зарабатываешь деньги?

Он покончил с едой, отодвинул тарелку в сторону, откинулся в кресле и только тогда, лениво посмотрев на девушку, ответил:

— Я занимаюсь азартными играми.

Джулия недоуменно вскинула глаза.

Он пояснил:

— Все деловые люди — игроки. Но все мы играем не в карты и не ставим деньги на лошадей. Лично я сделал ставку на себя. Первый шанс я получил, когда Элиас Розен принял меня на место посыльного в свою адвокатскую контору. Причем, я сам добился этого. Изо дня в день я появлялся у парадной двери его конторы на Хай Стрит задолго до появления самого Элиаса. Я очень хотел получить эту работу.

— Не хочешь ли ты сказать, что сделал карьеру, разнося послания? — В ее голове звучал скептицизм.

Он улыбнулся.

— Конечно, нет. Я сделал карьеру потому, что не упускал ни одной возможности. Клерки в конторе Элиаса одевались намного лучше меня, и их семьи жили в лучших домах. С детства мать настаивала на том, чтобы я научился читать, и к тому времени, когда я встретил Элиаса, я был образован не хуже, чем любой из его надменных служащих. Кроме того, я не собирался всю оставшуюся жизнь заниматься ни бумагомаранием, ни боксировать на ринге, чтобы заработать на кусок хлеба.

— Ты был боксером?

Брейдер показал пальцем на припухлость на носу.

— Парень, который оставил эту метку, застал меня врасплох. Но к тому моменту, когда я разделался с ним, он, думаю, проклинал тот миг, когда услышал мое имя.

Пораженная, Джулия не удержалась от вопроса.

— Чем бокс отличается от уличной драки? Зачем люди соглашаются выходить на ринг?

Брейдер рассмеялся.

— Ради денег. За один раунд я заработал целую гинею, прикинувшись деревенским простачком в толпе, который по глупости принял вызов чемпиона. Организатор боя выкрикивал из толпы желающего сразиться с чемпионом, и я шагнул на ринг. Я уже почти проиграл, но потом у меня открылось второе дыхание. Когда тот парень сломал мне нос, я рассвирепел и тоже сломал ему нос. Правда, в тот день я не получил денег.

Не скрывая восхищения, Джулия засмеялась.

— Гинея за раунд!

Брейдер кивнул.

— Это были хорошие деньги, учитывая, что нужно было лишь размахивать руками, облизывать кулаки. Правда, от ударов у меня искры сыпались из глаз, но я вышел сухим из воды. Перебитый нос не в счет.

Услышав его слова, Джулия на полуглотке поперхнулась и закашлялась. Брейдер протянул руку и похлопал ее по спине. Восстановив дыхание, она с трудом сквозь кашель выдавила.

— Что это значит «облизывать кулаки»?

В глазах Брейдера замелькало лукавство.

— Это значит, что тот парень то и дело попадал пятерней мне в рот или в щеку. Согласно предварительной договоренности он должен был после боя отдать мне… Короче говоря, я прикинулся побежденным, и он выиграл бой.

— Я тебя правильно поняла? Ты хочешь сказать, что все эти кулачные поединки, на которые так отчаянно ставят мои братья, заранее предрешены?

— Возможно, большие бои с участием громких имен не решены заранее. Но в том, что бои в базарный день и им подобные являются сплошным жульничеством, ни капли не сомневаюсь, — ответил Брейдер, подливая вино в оба бокала. — Я понравился менеджеру из-за внушительных размеров. По его мнению, на меня могли поставить те, кто предпочитал делать неравные ставки.

Рука Брейдера перешла со спины Джулии на плечо, соскользнула по руке вниз, затем снова поднялась вверх.

— За раунд я получал больше гинеи, не оставались в накладе и мои покровители. — Он улыбнулся. — Так продолжалось до тех пор, пока я не сломал нос тому парню. И таким образом, положил конец карьере боксера.

Заметив в глазах Джулии немой вопрос, он пояснил:

— Таковы правила бокса. Запрещенный удар. — Брейдер убрал руку с руки девушки.

— Нет, не убирай, — попросила она, не задумываясь. — Так приятно ощущать твою руку!

Брейдер подозрительно поднял бровь.

— Сколько бокалов вина ты уже выпила? — уточнил он, но руку не отдернул.

На секунду Джулия задалась тем же вопросом, но затем, затрудняясь дать точный ответ, отогнала неуместную мысль и тряхнула головой. Она чувствовала себя одухотворенной и раскрепощенной и в то же время не настолько пьяной, каким бывал иногда Гарри.

Почему она раньше не замечала, как Брейдер красив! Джулия наклонилась к нему и, запинаясь, проговорила:

— Значит, ты вскоре покинул ринг, да?

Брейдер бросил на нее пронзительный взгляд, прежде чем продолжил повествование.

— К тому времени я, наконец, собрался с духом и решился попросить мистера Розена дать мне место клерка. Я был далек от идеала. Моя одежда превратилась в лохмотья, на ботинки страшно было смотреть, и нос мой был сломан. Но он дал мне шанс. Я довольно быстро понял, что на ниве юриспруденции я не разбогатею. Вот тогда я и научился рисковать.

— Мы с матерью скопили немного денег и вложили их в грузовое судно, направлявшееся в китайское море. Нам повезло: наши деньги окупились. Но следующее предприятие провалилось. Однако я вошел во вкус азартной игры и не собирался отступать. Чем рискованнее было дело, тем сильнее я хотел войти в долю.

Брейдер навалился на спинку кресла.

— Через три года я уже не носил лохмотья и вложил средства в самое крупное предприятие.

— И? — поинтересовалась Джулия.

— Я был насильно завербован в королевский флот.

— Разве ты не мог откупиться?

— Мог бы, если бы сумел добраться до денег. Но, к сожалению, мы сразу же вышли в море, и в течение двух лет у меня не было возможности связаться с семьей и с деловыми партнерами.

— Два года!

Брейдер кивнул головой.

— Мы останавливались в каждом порту на африканском континенте, затем поплыли вдоль западного побережья Америки, миновали страны Востока, не говоря уже о сражениях с французами. Я надеялся, что с моей семьей ничего не случится до моего возвращения. Но, к несчастью, сумасбродные вложения, на которые я рассчитывал, не оправдали надежд. Дело оказалось надувательством и лопнуло, как мыльный пузырь. Естественно, власти принялись разыскивать инвесторов и не нашли никого, кроме матери. Она безропотно отдала им все деньги, которые мы берегли, чтобы купить Лудгейт.

Джулия, потягивая вино, размышляла о том, какой тяжелый удар обрушился на бедную Нэн, когда она за короткий промежуток времени потеряла и сына, и деньги.

— А что случилось потом?

Вокруг рта Брейдера появилась жесткая складка.

— Я вернулся с флота и начал все сначала. Но на этот раз у меня было огромное преимущество: я превосходно знал все торговые порты. Должен заметить, плавая по морям, я не терял зря времени. В портах во время стоянок я посещал торговцев и лавочников и налаживал связи.

— Но какую цену ты заплатил за эти знания и связи!

— Да, я заплатил сполна, — с горечью признался Брейдер. Он помолчал, погрузившись в печальные воспоминания, затем наклонился к столу и добавил:

— Но давай оставим этот разговор, Джулия. Давай поговорим о чем-нибудь другом, не таком грустном. С прошлым связано слишком много бед.

— У тебя красивые глаза, Брейдер.

Глаза Брейдера округлились от удивления. Он усмехнулся.

— Что смешного ты нашел в моих словах? — проворчала Джулия.

— Никогда в жизни женщины не говорили комплименты моим глазам.

Джулия улыбнулась.

— Меня это удивляет. Они много не заметили. Я считаю, что ты дьявольски красив.

— Дьявольски?

Джулия игриво подмигнула.

— Дьявольски.

Брейдер засмеялся.

— Почему ты смеешься? Когда тебе говорят комплимент, ты должен сказать в ответ слова благодарности.

Он с притворной покорностью поспешил исправить свою оплошность.

— Благодарю тебя.

Джулия, сияя от удовольствия, воркующим голосом произнесла:

— А вот и они!

Брейдер, искренне недоумевая, оглянулся вокруг.

— Кто они?

Улыбаясь, девушка подперла вдруг отяжелевшую голову рукой.

— Ямочки. Эти маленькие впадины в форме полумесяцев, которые появляются на щеках, когда ты улыбаешься, твое самое настоящее сокровище!

Она приподняла голову. Рука инстинктивно упала на стол и задела ручку вилки, лежавшей на тарелке. Вилка мгновенно взмыла в воздух.

— Брейдер, тебе нужно больше улыбаться.

Он проследил за полетом вилки, которая благополучно приземлилась в другом конце комнаты, затем, повернувшись к жене, последовал совету — широко улыбнулся.

— Вот так намного лучше, — пропела девушка.

Ей вдруг захотелось, чтобы Брейдер поцеловал ее. От этой мысли по телу Джулии пробежала дрожь.

Сейчас даже мысль о близости с ним не казалась ей такой уж неприятной и отталкивающей. Но только не здесь. В любой момент мог вторгнуться Фишер!

Джулия резко поднялась на ноги и встала рядом с креслом мужа. Ее нога оказалась прижатой к его бедру.

— Давай пойдем наверх, — шепотом предложила она.

В глазах Брейдера засветились золотистые искорки, которые так нравились Джулии. Он взял в руку бутылку и потряс ее, словно желая убедиться, осталось ли там еще вино. Обнаружив, что бутылка пуста, он поставил ее обратно на стол.

— Нам больше не нужно пить, — Джулия нетерпеливо подтолкнула коленом ногу Брейдера.

Он усмехнулся.

— Ты права, пить нам больше не нужно. Вино уже ударило тебе в голову, не так ли, дорогая?

Джулия пропустила его замечание мимо ушей.

— Брейдер, я сказала тебе несколько комплиментов, а ты не сказал мне ни одного. Ты вообще не говорил мне комплиментов, за исключением тех случаев, когда описывал своей матери меня или когда передавал мне слова других мужчин.

Одним стремительным, как вихрь, движением Брейдер поднялся из кресла.

— Ты забыла, я говорил тебе, что ты прекрасна.

Но Джулия уже не слышала его. Она всем своим существом ощущала, что он находился рядом, совсем близко. Поэтому Джулия не удержалась и прильнула к его сильному телу, отдавшись власти всепоглощающего желания. Она зарылась лицом в складки его рубашки, втягивая в себя головокружительный аромат сандалового дерева. Прижав подбородок к его широкой груди, она подняла голову и прошептала:

— Мне нравится, как от тебя пахнет.

Грудь Вульфа задрожала так, словно его сотрясал приступ смеха. Не обращая на странную дрожь внимания, Джулия провела щекой по гладкой материи рубашки, вслушиваясь в стук его сердца.

— Никогда не думал, что мне доведется услышать комплимент от «Несравненной» Джулии.

Девушка томно потянулась и зевнула.

— Не разговаривай, Брейдер. — Ее руки обвили его талию. — Отнеси меня наверх.

Он легко, словно пушинку, подхватил жену на руки.

— Мне нравится быть у тебя на руках, — задыхаясь от избытка чувств, прошептала она и обхватила его за шею. Прижавшись к Брей-деру, убаюканная теплом его тела, Джулия не заметила, как он вышел из гостиной, прошел по холлу и поднялся по лестнице на второй этаж.

Она очнулась от приятного забытья, когда ее голова коснулась подушки. Брейдер склонился над ней, ее руки по-прежнему обвивали его шею. О, да, подумала девушка, ее тело ждало его прикосновений. Я позволю ему сделать «это»! Она притянула мужа к себе и жадно впилась губами в его губы.

Но вместо ответного поцелуя Брейдер вдруг отстранился и разомкнул руки Джулии. Смущенная его неожиданными поведением, она приподнялась и оперлась на локти.

— Брейдер?

— Ш-ш-ш. — Его тихий голос донесся откуда-то от двери. — Спи.

Джулия мгновенно протрезвела. Он уходил!

— Но я не хочу спать, Брейдер. Вернись ко мне.

При тусклом свете свечи, горящей в коридоре, Джулия увидела в дверном проеме расплывчатый темный силуэт мужа.

— Спокойной ночи, Джулия.

Спокойной ночи? Нарастающая волна негодования заставила девушку подскочить и сесть на кровати.

— Но почему? — вырвались у нее слова отчаяния. — Из-за твоей любовницы? Держу пари, из ее комнаты ты не уходишь, равнодушно желая спокойной ночи! Неужели к ней тебя влечет сильнее, чем к твоей собственной жене?

Когда Брейдер не ответил, она прокричала:

— Почему ей ты отдаешь то, что по праву принадлежит мне?

Его голос, ровный и спокойный, ответил:

— Сегодня вечером я принял важное решение, Джулия. Я понял, что мне нужно нечто большее, чем то, что может дать любовница.

— Ты сейчас, видимо, скажешь, что и я не в состоянии дать тебе это, — нетерпеливо бросила девушка.

— О, нет, Джулия, заблуждаешься. Я понял, что только ты можешь дать мне это!

Озадачив Джулию своим таинственным ответом, Брейдер осторожно закрыл за собой дверь.

 

Глава XII

Джулия медленно просыпалась. Она с трудом оторвала отяжелевшую голову от подушки, ощущая во рту неприятный привкус. Ей захотелось срочно почистить зубы и прополоскать рот.

Сев на кровати, она пыталась понять, в чем дело. В ушах стоял шум и звон, голова раскалывалась на части, комната плыла перед глазами. Со стоном девушка рухнула обратно на подушку.

Она сосредоточенно рылась в памяти, пробуя восстановить события прошлой ночи. Что могло произойти вечером такое, из-за чего она чувствовала себя так ужасно?

Вино!

Джулия застонала и уткнулась лицом в подушку. Она не чувствовала себя больной, но и не чувствовала себя здоровой!

Постепенно перед ее глазами всплыли отрывочные события прошедшего вечера. Она вспомнила, как сидела за столом напротив Брейдера, затем вспомнила свою глупую выходку, когда она пересела на место рядом с мужем. Да, они вели довольно оживленную беседу, но предмет разговора совершенно не припоминался!

Джулия снова села на кровати. Осторожнее, осторожнее! Она с облегчением вздохнула, оглядев комнату и обнаружив, что мебель, стены и потолок на своих местах. Неожиданно взгляд ее остановился на синем бархатном платье, которое небрежно лежало на полу рядом со шкафом. Судя по его виду, кто снимал платье, был не очень-то аккуратен.

Щеки Джулии вспыхнули румянцем.

Неужели она занималась любовью с Брейдером и ничего не могла вспомнить? Она напрягла память, пытаясь воспроизвести хоть что-нибудь из событий прошлого вечера.

А в голове появились смутные воспоминания о том, как Брейдер нес ее на руках по лестнице вверх. Она окинула взглядом старую фланелевую ночную рубашку, в которой была сейчас. Было совершенно очевидно, что между последним обрывочным воспоминанием и настоящим моментом не хватало очень важного связующего звена.

Девушка осторожно опустила ноги на пол и позвонила в колокольчик, приказывая Бетти прийти в спальню.

Комната уже не кружилась перед глазами, но Джулии не давала покоя ноющая головная боль.

Бетти ворвалась в комнату хозяйки с ликующим выражением на лице, которое только разозлило Джулию, и охапкой великолепных бордовых роз в руках.

— О, Боже, мэм, я уж думала, что вы никогда не позвоните. Вы видели что-нибудь подобное?

Цветы были свежими и умопомрачительно прекрасными. Их было никак не меньше двух дюжин.

— Но это еще не все цветы, это только те, которые выдержали поездку, — сообщила служанка.

Теряясь в догадках, Джулия растерянно взяла розы у Бетти и переспросила:

— Поездку?

— Ага. Ночью хозяин послал гонцов в Лондон со срочным поручением купить для вас розы. Один из лакеев, Джереми, слышал, как господин отдавал приказание. Он рассказал мне, что господин Вульф приказал гонцам стучаться в дом каждого владельца оранжерей в Лондоне, вытаскивать его из постели и покупать все розы, какие найдутся. И строго-настрого предупредил, чтобы розы были доставлены к тому моменту, когда вы проснетесь. — Бетти пересекла комнату, подошла к окну и распахнула тяжелые портьеры, впустив в комнату лучи утреннего солнца. — Боже, какой замечательный день! Так обычно бывает после дождя.

Бетти наклонилась над подоконником, с неожиданным любопытством смотря на улицу.

— А вот и господин Вульф.

Джулия вынырнула из головокружительного аромата роз и подскочила к окну. Став на цыпочки и вытянув шею, девушка посмотрела через плечо Бетти. Брейдер, одетый в костюм для верховой езды, шел по направлению к конюшне.

На смену мрачному ноябрьскому воскресенью пришел ясный солнечный понедельник с такой небесной голубизной, какая бывала только после сильного летнего дождя. Джулии, очарованной красотой наступающего дня и подарком Брейдера, захотелось взлететь к этой голубизне.

Она шагнула назад и, мгновенно оживившись, возбужденно сказала:

— Бетти, поспеши и пошли лакея в конюшню. Пусть он попросит моего мужа подождать меня и передаст, что я хочу присоединиться к нему на прогулке.

Едва маленькая служанка выскользнула за дверь, торопясь выполнить приказание хозяйки, как Джулия, издав восторженный вопль, закружилась по комнате, подбрасывая в воздух розы. Она и думать забыла о головной боли.

Бросив взгляд на ночную рубашку, Джулия вспомнила, что по-прежнему не имела представления, что произошло между ней и Брейдером ночью. Но это «что-то» было настолько важно для Брейдера, что он пустился на безрассудство. Значит, это «что-то» было важно и для нее!

Джулия была счастлива. Ощущая прилив энергии, девушка перепрыгнула через охапку роз и подскочила к шкафу. Не дожидаясь возвращения Бетти, она начала натягивать на себя костюм для верховой езды.

Через полчаса Джулия торопливым шагом уже шла к конюшне. Она так спешила, что ей приходилось придерживать рукой новую с узкими полями шляпку. Ленточки, которыми была украшена шляпка, от быстрой ходьбы развевались на ветру. Да, Бетти вернулась с известием о том, что господин Вульф согласился подождать жену, но Джулия решила не рисковать: Брейдер может изменить свое решение.

Дул легкий ветерок, но солнечные лучи немного смягчали прохладные порывы. Костюм, который надела Джулия, был сшит в стиле офицерского мундира и служил вполне надежной защитой даже от ненастья.

Джулия неслась сломя голову, пока не миновала изгиб тропинки и в поле ее зрения не попал Брейдер, застывший в ожидании рядом с конюхом и двумя лошадьми. Затем она прихлопнула шляпку на голове и замедлила ход, перейдя на размеренный, чинный шаг. Но к ее великому сожалению, Брейдер успел заметить ее несколько раньше, чем Джулия приняла достойный леди вид.

Но, к удивлению девушки, в ответ на ее безобидную хитрость он рассмеялся и длинными шагами пошел ей навстречу. В его глазах светилась забота и интерес, когда он поднес обтянутую перчаткой руку Джулии к губам.

— Надеюсь, моя леди спала хорошо?

Сердце девушки замерло. Выражение его глаз таило загадку прошлой ночи! Она готова была пожертвовать всем на свете ради того, чтобы узнать, что же произошло вечером.

Джулия пришла в себя.

— Розы просто великолепны! — Но чем я их заслужила, хотелось добавить ей, но она своевременно, боясь нарушить очарование встречи с мужем, прикусила язык.

Брейдер потянул ее за руку, подводя к лошадям. Безупречная стать обоих скакунов указывала на их несомненную принадлежность к высокой породе.

— После прошедшего вечера я понял, что из цветов тебя достойны только розы!

— Ты понял? — невольно вырвалось у Джулии, но она тут же мысленно упрекнула себя за потерю самообладания.

Что за мужчина стоял рядом с ней? Он совсем не был похож на того Брейдера Вульфа, которого она помнила. И если между ними на самом деле произошло нечто, что породило такую потрясающую перемену в нем, то почему же она не изменилась? Джулия вспомнила о скомканном бархатном платье, валявшемся на полу спальни, и ее лицо зарделось.

Брейдер окинул ее взглядом из-под длинных ресниц.

— Да, понял, — серьезно ответил он.

Спустя минуту Джулия уже грациозно восседала верхом на жеребце. Брейдер немного замешкался, взбираясь в седло, и, когда наконец оказался на спине лошади, выглядел не очень уверенно.

Он кивнул жене и тронул лошадь с места. Джулия покорно последовала за ним, краем глаза заметив испуг на лице конюха, провожавшего взглядом хозяина.

Джулия не была великолепной наездницей, хотя и любила верховую езду, но даже ее ненаметанный глаз без особого труда определил, почему конюх с тревогой наблюдал за движениями хозяина: Брейдер повернул лошадь, чтобы подождать отставшую немного жену, но сделал это неумело, слишком резко и сильно натянув поводья.

— Итак, куда же мы направляемся? — уточнила Джулия.

Брейдер склонил голову набок.

— Куда? Ты не можешь поверить, что я просто ради удовольствия решил совершить прогулку верхом?

Она рассмеялась, услышав шутливый вызов, прозвучавший в его голосе.

— Неужели это, действительно, тот самый Брейдер Вульф, мой муж?

— Дерзкая девчонка! — Он подхватил было смех жены, но быстро смолк, поглощенный лошадью, которую отчаянными, но неумелыми усилиями пытался удержать рядом с лошадью Джулии. — К сожалению, ты права. Мне нужно встретиться с Макензи, моим управляющим. Он хочет, чтобы я осмотрел поля, которые подлежат осушению.

— Как интересно! — поддразнила его Джулия.

Лицо Брейдера приняло серьезное выражение.

— Я, действительно, нахожу это интересным. Вернуть Кимбервуд к былой славе означает для меня принять вызов.

— Ты любишь принимать вызовы?

Не отрывая глаз от ее лица, он ответил:

— Да, совершенно верно. Я всегда принимаю брошенный вызов.

Кровь забурлила в венах Джулии. Он сказал ей еще один комплимент, подумала она. Девушка решила рискнуть и удовлетворить, наконец, свое любопытство.

— Брейдер, прошлой ночью…

— Да? — проронил он с ленивой улыбкой на губах.

Она перешла на торопливый шепот.

— Прошлой ночью я бросила тебе вызов, да?

Брейдер рассмеялся, затем замедлил ход своего жеребца, наклонился в седле и, дотянувшись до девушки, быстро поцеловал ее в кончик носа.

— Любовь моя, ты сама по себе сплошной вызов.

Джулия не знала, что ей думать: то ли заскрипеть зубами от возмущения, то ли зардеться от его дразнящего тона. Но спустя несколько мгновений до нее, наконец, дошел смысл его слов.

— Как ты только что назвал меня?

— О, нет, Джулия. Я не люблю повторяться. Я по-прежнему опасаюсь, что ты слишком привыкнешь ко мне.

Джулия проницательным взглядом окинула мужа прежде, чем ответить.

— Но я уже привыкла к тебе, и мне нравится эта зависимость. Кроме того, я хорошо расслышала твои слова.

— Но зато ты не помнишь прошлую ночь, — подзадорил Вульф Джулию. В его глазах заплясали лукавые искорки.

Джулия пустила лошадь рысью, небрежно бросив через плечо:

— Не думаю, что вчера ночью что-нибудь произошло.

— Откуда такая уверенность? — крикнул ей вслед Брейдер, пытаясь пришпорить скакуна и догнать жену.

— Потому что в противном случае я бы заслужила не только розы! — Рассмеявшись, она помчалась вперед. Она проскакала около полумили, прежде чем обнаружила, что муж отстал далеко позади. Натянув поводья, она остановила лошадь и застыла в ожидании.

Брейдер оказался никудышным наездником. Глядя на него, Джулия поняла и разделила опасения конюха. Когда муж, наконец, поравнялся с ней, она не сдержалась и осторожно заметила:

— Ослабь поводья, Брейдер. Твои команды сбивают животное с толку.

Он нахмурился, но тем не менее последовал ее совету. Лошадь мгновенно успокоилась и покорно пошла вслед за лошадью Джулии.

— Прекрасные животные, — обронила девушка, наклонившись вперед и ласково погладив шею жеребца.

— На самом деле?

Джулия украдкой стрельнула глазами в Брейдера, пытаясь определить его настроение. Она не могла предугадать, оскорбится ли он, если она предложит ему помочь освоить искусство верховой езды. Большинство знакомых из ее прежнего окружения сочло бы за смертельную обиду, если бы женщина предложила обучить их управлению лошадью.

Но Брейдера, похоже, ее замечание не задело за живое.

— Признаюсь честно, я не очень люблю этих проклятых коней и не люблю ездить верхом на их спинах.

Заметив искреннее удивление Джулии, он добавил:

— Мне даже не нравится давать им имена.

Девушка, услышав последнее признание, от души расхохоталась.

— Давать имена? — повторила она лукаво.

Но Брейдер выглядел совершенно серьезным.

— Да. На прошлой неделе я присутствовал на встрече с молодым лордом, у которого хватило ума назвать свою лошадь Гиппоменом.

— Гиппоменом?

— Неужели можно серьезно относиться к лошади с таким кичливым и сумасбродным именем? Но это еще не самое ужасное имя из тех, что мне довелось услышать. Стоит проехать днем по Гайд Парку, как услышишь, что молодые денди окликают своих Готсперов, Торов и Ланселотов. А один щеголь даже назвал своего любимца Калигулой. Ну не абсурд ли?

— А какое имя дал бы ты лошади? — поинтересовалась Джулия, с трудом удерживая серьезное выражение на лице.

— Джордж, — проворчал Брейдер.

Позабыв о манерах светской дамы, Джулия громко расхохоталась.

— Джордж?

— Да, Джордж, — как эхо повторил он. В его глазах сверкнуло подозрение. — В честь нашего доброго монарха. Именно такое имя должен дать лошади любой истинный англичанин.

— О, Брейдер! — выдавила сквозь смех девушка, от души забавляясь его наивностью и простодушием.

Вульф беспомощно улыбнулся. И Джулия снова поразилась его мужественной красоте, когда он расслабился и засмеялся вслед за ней.

— Я вообще ненавижу ездить верхом.

— Не может быть, — поддразнила она его. — Никогда бы не подумала.

— Я с удовольствием буду плавать, ходить пешком и ездить в экипаже. В свое время я даже бегал до места назначения, когда работал посыльным, но мне не нравится сидеть на спинах этих животных. Знаю, что неумение обращаться с лошадьми принижает мое мужское достоинство. Но что же делать, придется с этим мириться, — закончил он, показавшись Джулии как никогда мужественным.

Тронутая до глубины души его откровенностью, она покачала головой.

— Научиться ездить верхом вовсе не так трудно, как кажется. У страха глаза велики, ты просто преувеличиваешь трудности.

— Боюсь, для человека, выросшего на задворках Лондона и проведшего несколько лет на королевском флоте, это останется тайной, покрытой мраком.

— Глупости, Брейдер. Тебе нужно только успокоиться и ослабить поводья. Абсолютно любой человек может стать искусным наездником.

— И это говорит мне женщина, — Вульф недовольно фыркнул. — Если бы ты была мужчиной, ты бы испытывала те же трудности. Кто, по-твоему, может давать мне уроки верховой езды? Не могу же я во всеуслышание заявить, что Брейдер Вульф не умеет ездить верхом и потому нуждается в опытном наставнике?

— Брейдер, если ты всегда ездишь так, как сейчас, то уверяю тебя, твое умение — всего лишь вопрос времени.

— Возможно, но это способны понять только те люди, которые хорошо знают все мои достоинства и недостатки.

Его голос звучал по-прежнему легко и беззаботно, но Джулия догадалась, что он не раз тщательно обдумывал данный вопрос.

— Для того чтобы управлять лошадью, не требуется особого таланта. И хотя я сама весьма посредственный наездник, поверь мне, что самое главное заключается в том, чтобы правильно сидеть в седле, — попыталась убедить мужа Джулия.

Он поднял бровь.

— Учиться сидеть в седле?

— Да, — подтвердила она.

— Ну уж нет, благодарю покорно, — выдавил он в конце концов. — Я не собираюсь выставлять себя на посмешище и брать уроки верховой езды.

— Брейдер…

— Я уже взрослый, самостоятельный человек, Джулия.

— Но это не помешает тебе учиться.

— И кто, скажи пожалуйста, будет обучать меня? Мой старший конюх? Вот будет забава для слуг!

— Тебя буду учить я.

Брейдер с нескрываемым интересом посмотрел на жену. Джулия горделиво подняла голову.

— А что? Это не займет много времени. Мы будем прогуливаться верхом на протяжении нескольких недель, и вскоре (я не сомневаюсь!) ты станешь отличным наездником. — Не получив ответа, она улыбнулась и добавила. — По крайней мере, у нас будет достаточно времени на то, чтобы придумать твоей лошади подходящее имя.

Он прижал свою лошадь к лошади Джулии.

— Цицерон, — назвал он имя, и на его щеках заиграли ямочки.

Джулия тряхнула головой, словно ослышалась. — Как?

— Мне нравится кличка Цицерон.

Она с сомнением посмотрела на лошадь.

— А мне кажется, ему больше подойдет Джордж.

Подняв смеющиеся глаза, она обнаружила, что Брейдер оказался гораздо ближе, чем она предполагала. Он собирается поцеловать меня, мелькнуло в голове девушки за долю секунды до того, как его губы приблизились к ее губам. Поцелуй был страстным и… многообещающим.

Открыв глаза, Джулия заявила:

— Не имею понятия, чем мы занимались ночью, но лично я готова повторить представление, раз оно приносит такие богатые плоды.

Она с удовлетворением отметила изумление, появившееся на лице Брейдера. Затем пришпорила лошадь, лихо тряхнув при этом головой. Брейдер быстро нагнал ее.

— Ты, действительно, не помнишь прошлый вечер?

Она улыбнулась, чувствуя как на щеках загорается румянец, и отрицательно покачала головой.

Брейдер сдвинул шляпу на затылок и рассмеялся.

— Надеюсь, ты смеешься не над тем, что я сказала или сделала вчера вечером, — сухо заметила Джулия. Здесь ей в голову пришла неожиданная мысль, и она поспешила добавить. — И думаю, что ты не поверил в то, что я регулярно и много пью.

— А я только что приказал Хардвеллу заказать новую партию бургундского.

Джулия засмеялась.

Поймав на себе восхищенный взгляд мужа, она вдруг почувствовала необыкновенный прилив сил. Жизнь прекрасна!

— Как могла такая умная и красивая женщина, как ты, довести себя до попытки самоубийства?

Красота ясного дня мгновенно померкла, вокруг стало холодно, пустынно и неуютно. Она резко натянула поводья, не обращая внимания на сопротивление сильной лошади. В ее голове навязчиво крутился неприятный вопрос.

Брейдер тоже остановил коня и застыл в ожидании.

Значит, он задал вопрос всерьез, черт бы его побрал, подумала девушка.

— Ты спросил не все, что тебя интересовало, не так ли? — резко бросила она.

— Я не верю, что скандал заставил тебя сводить счеты с жизнью.

— Ты прав, — сухо ответила она.

Его сильная рука дотянулась до ее рук и перехватила поводья. Брейдер наклонился к ней всем корпусом.

— Скажи, Джулия… Почему? Сначала я решил, что ты просто глупа или больна. Потом я подумал, что он, очевидно, разбил твое сердце. Но сейчас, узнав тебя лучше, я с уверенностью отмел в сторону и одно и второе предположение. Почему ты пыталась расстаться с жизнью?

Джулия ненавидела его, этого склонившегося перед ней человека, посмевшего задать вопрос, который не имел права задавать никто. Было время, когда она сама хотела объяснить причины, толкнувшие ее на этот опрометчивый шаг, но никто не хотел слушать. Сейчас же, когда ее, наконец, спросили, она обнаружила, что ей не хватает слов.

С вымученной улыбкой на лице девушка с трудом выдавила:

— У меня не было выбора.

Она хотела пришпорить лошадь, но Брейдер не выпускал из рук ее поводья.

— Ты сказала не все, Джулия. Мне этого мало.

Ее пронзила острая вспышка гнева. Она холодно добавила:

— Я погубила себя и опозорила семью.

— Но это не объясняет попытки самоубийства, Джулия. Почему Лоренс не женился на тебе? Твоя семья могла настоять на браке. Он находился на военной службе. Достаточно было твоему отцу сказать несколько слов его командиру, чтобы организовать свадьбу.

Джулия заставила себя посмотреть прямо в темные, полные серьезности глаза Брейдера. Она почувствовала, как негодование обжигает ее щеки.

— Женщины не интересовали Лоренса. Понятно или нужно объяснить? Я до сих пор с брезгливым содроганием вспоминаю об этом.

— Джулия…

— Нет, ничего не говори, — она резко перебила Брейдера. В следующий момент слова невольно полились бурным потоком. — Мои родители не удостаивали меня своим драгоценным вниманием до того момента, пока не выяснилось, что я вырасту ослепительной красавицей. Затем весь их интерес заключался в том, чтобы выдать меня замуж за мешок с деньгами. Деньги! Я была Для родителей предметом купли-продажи, как для тебя носки или поля, которые ты хочешь осушать.

Джулия соскользнула из седла, ей захотелось почувствовать твердую почву под ногами. Она решила, что ходьба по земле поможет ей справиться с гневом.

Повернувшись к Брейдеру, она продолжила: — Мои родители и братья — непорядочные люди. — Слова давались ей с трудом, усилием воли она подавляла наворачивающиеся на глаза слезы.

— Мне сделал предложение испанский герцог. — Джулия в отвращении скривила губы. — Он был полупарализован, у него не было зубов, а лицо было покрыто оспинами. Зато он обладал огромным состоянием. Одно время мне казалось, что я смогу решиться на подобный брак. Именно этого от меня и ждали. Но когда наступил момент для принятия конкретного решения, у меня не хватило духу дать согласие.

Брейдер спешился и молча слушал расхаживающую взад-вперед Джулию.

— Ты уже знаешь о пари в «Уайтсе»? Мне и в голову не могло прийти, что на меня могли спорить и делать ставки.

Она на мгновение замолчала.

— Я впала в отчаяние, не желая выходить за старого герцога. И до смерти устала от интриг Джеффри. Но мой изобретательными старший брат становился все более невыносимым. И более настойчивым и требовательным. Его планы становились все более безумными. И более преступными. Он заманил меня в ловушку, и я с ужасом ждала, что он скажет делать в следующий раз. Он знал, что я не хотела выходить замуж за герцога, поэтому предложил дать согласие… а потом ускорить смерть старика. Джеффри занялся подробным изучением ядов и был уверен, что мы скоро смогли бы избавиться от герцога.

Джулия подавила волну дрожи, пробежавшую по телу при упоминании о планах брата.

— Но я не могла пойти на это. И не хотела. Я считала его планы просто безумием. Джеффри зашел слишком далеко. Внезапно в моей жизни появился Лоренс. Он был так красив в своем военном мундире! И я ухватилась за него как за спасительную соломинку.

Джулия окинула Брейдера высокомерным взглядом.

— Почему же ты не смеешься? Разве ты не замечаешь иронии? Я с легкостью, забавляясь, отвергла более тридцати предложений руки и сердца за два года, а мой избранник даже не интересовался женщинами. — Девушка вытянула в отчаянии руки. — После разоблачения в гостинице, я попросила… — Она скрипнула зубами, вынуждая себя сказать правду. — Я умоляла Лоренса жениться на мне, но он отказался.

Ее голос притих.

— В моем представлении ценность женщины определяется ее способностью стать достойной женой. Меня внезапно выгнали из Дейнскорта. Друзья тоже покинули меня. Родители отвернулись, так как не могли больше извлечь выгоду из меня…

Джулия, не в состоянии выносить дольше напряженное выражение глаз Брейдера, ловившего каждое ее слово, отвела взгляд.

— Как-то раз Дейнскорт посетил Джеффри, спасавшийся бегством от компаньонов по очередному неудавшемуся трюку. Он сказал, что я не оправдываю своего содержания, попрекнул куском хлеба и бросил мне в лицо, что единственно возможным, достойным поступком для меня будет решение быстро положить конец моему жалкому и никчемному существованию. — Погрузившись в воспоминания, она замолчала, затем закончила. — И я согласилась с ним.

Брейдер фыркнул.

— Не вижу никакого достоинства в самоубийстве, мадам.

Она подняла руку и похлопала ладонью по шее скакуна.

— Теперь я знаю это. Я поняла, что гораздо более мужества требуется на то, чтобы продолжать жить с ошибками и неудачами.

Джулия прижалась щекой к шее лошади.

— Но много раз мне казалось, что расстаться с жизнью будет самым легким и простым делом. Однако в самый решительный момент не смогла сделать это. Джеффри помог мне. С ножом. Я почти не чувствовала боли, хотя очень боялась ее. Но увидев кровь… Я с истошным криком бросилась к Эмме и Честеру. Потом потеряла сознание.

Она подняла руки и посмотрела на запястья, где перчатки скрывали побледневшие шрамы.

— Брата не было. Эмма сказала, что и не видела Джеффри в Дейнскорте. Иногда мне начинает казаться, что он мне померещился в тот день.

— Так, значит, твой брат тоже был причастен ко всему?

Девушка повернулась к мужу лицом.

— Не обвиняй Джеффри. Я сама во всем виновата.

— И ты уверена, что ни человек, ни Бог не могут отпустить твои грехи?

Джулия, с трудом сдерживая слезы, молча кивнула головой.

Брейдер провел пальцем по бархатистой коже щеки жены и изящной линии ее подбородка.

— Я понимаю тебя.

Джулия не сомневалась в искренности его слов. Понимание ее боли, ее переживаний прозвучало в голосе Брейдера и отразилось в глубине задумчивых глаз.

— Я была совсем другим человеком, Брейдер. Тщеславной. Эгоистичной. Приняв решение освободить семью от себя и позора, я совершила первый в жизни бескорыстный поступок.

— А сейчас ты тоже чувствуешь себя так же?

Не смей, приказывала она себе мысленно, не смей плакать.

— Меня приютили Билы, и именно благодаря их заботе и вниманию я сегодня жива. Иногда я даже чувствую себя заново рожденной… — Постепенно ее голос набирал уверенность и силу. — Я хочу, чтобы моя жизнь приобрела смысл. Я хочу…

— Господин Вульф! Господин Вульф! — Крик, заглушаемый стуком лошадиных копыт, прозвучал со стороны тропинки за их спинами.

Брейдер и Джулия отпрянули друг от друга и повернулись к всаднику. К ним приближался запыхавшийся конюх.

Натянув поводья и остановив лошадь, слуга суетливо приподнял шляпу в знак приветствия и почтения и откинул прядь волос с лба.

— Извините меня, господин Вульф. И госпожа.

— Что случилось?

Конюх испуганно заморгал и, похоже, готов был броситься наутек, опасаясь хозяйского гнева. Но Джулия положила ладонь на грудь мужа и спокойно спросила:

— Тимоти? Тебя зовут Тимоти, если я не ошибаюсь? Что ты хотел сказать?

— Извините меня, госпожа, но меня послал мистер Хардвелл. Он просил передать, что жена одного из арендаторов по имени Тернер находится в плохом состоянии.

— О, нет! — Джулия повернулась к Брейдеру. — Она ждет ребенка. Близится время родов!

— Извините, госпожа, начались преждевременные роды. Там сейчас повивальная бабка, но Тернер сказал, что она опасается за жизнь матери и ребенка. Мистер Хардвелл хочет послать за доктором.

Брейдер нахмурился.

— Конечно, пошлите за врачом немедленно. Меня удивляет, что Вильям до сих пор этого не сделал!

Тимоти почтительно склонил голову.

— Мистер Хардвелл предвидел вашу реакцию, и, очевидно, посыльный уже в пути. Но он все же чувствовал себя обязанным спросить вашего разрешения.

Брейдер улыбнулся.

— Считай, что оно получено. Впрочем, Вильям мог и не сомневаться в том, что я одобрю его решение. — Он перевел взгляд на Джулию. — Мы продолжим прогулку?

Джулия отрицательно покачала головой.

— Нет. Я возвращаюсь вместе с конюхом. Жену фермера зовут Молли. На прошлой неделе я несколько раз навещала ее. Они с мужем совершенно одни на всем белом свете и поэтому очень привязаны друг к другу. И я должна поехать к ним. Возможно, я смогу быть полезной.

— Джулия, подумай хорошенько. Мы уже послали за доктором. К тому же постороннему человеку нет места у постели роженицы.

Но Джулия уже была не в состоянии продолжать дискуссию. С поразительной для светской дамы легкостью и небрежностью она поставила ногу в стремя и взмыла в седло. Брейдер подхватил ее на лету и помог усесться в седло. Ее мысли уже неслись галопом по дороге к домику арендатора, когда она повернулась к мужу.

— Разве ты не понимаешь, Брейдер, что я несу за нее ответственность, я — ее семья в этот трудный момент потому, что они с мужем — наши арендаторы.

— Ты ошибаешься. Нас попросили прислать доктора, и мы также готовы сделать все, что еще потребуется. Но твое присутствие у постели женщины вовсе не обязательно.

Джулия, не дослушав мужа, уже пришпорила лошадь. Затем она оглянулась, пытаясь скрыть смятение и обеспокоенность.

— Пожалуйста, пойми, Брейдер. Если с этим ребенком что-нибудь случится…

Джулия не находила нужных слов, чтобы выразить свои чувства, ее мысли путались.

Она рванулась вперед, бросив через плечо последние слова.

— Я должна поехать!

 

Глава XIII

Джулия, спотыкаясь, торопливо переступила порог домика. Никто из обитателей не проводил ее к выходу. Ей казалось, что она никогда не сможет забыть горькое выражение лиц четы Тернеров. Она вдохнула порыв ветра, но холода не чувствовала.

Джулия перешла почти на бег. Судя по всему, время приближалось к полуночи. Звезды, огромные и яркие, висели над головой, напоминая бесконечные слезы.

Девушка протянула вверх руку, словно хотела дотронуться до одной из этих звезд. Огонь. Только огонь мог сверкать так ярко на небесах. Опаляющий и всепожирающий огонь, одно прикосновение к которому способно было моментальной, ослепительной вспышкой положить конец ее существованию.

Джулия вспомнила, о чем она не посмела признаться Брейдеру, рассказывая о попытке самоубийства. И Билам, и Брейдеру — людям, имеющим и цель, и смысл в жизни, она назвала в качестве причины, толкнувшей ее на самоубийство, потерю доброго имени.

Но на самом деле причина крылась в другом: ее жизнь представляла собой пустоту, такую же безбрежную и бездонную, как ночное небо.

Ни конца. Ни начала. Ни просвета. Ни надежды. Ни ответа. До сегодняшнего вечера ей казалось, что у нее была цель. Но сейчас она обнаружила, что судьба могла обмануть ее, что жизнь намного суровей и безжалостней, чем казалось.

Со времени той самой проклятой ночи с Джеффри она не ощущала большего смятения в душе. Ей казалось, что за прошедшие три года ей удалось найти новый смысл в жизни…

Но как она обманулась!

Джулия вихрем помчалась через маленький дворик у дома. Шляпка, украшенная лентами, была позабыта, тяжелые пряди распущенных волос бились о плечи. Ей хотелось сесть на лошадь и скакать. Скакать, куда глаза глядят, хоть в преисподнюю. Скакать, пока не исчезнет вся ненависть, страх и боль. Она торопливо шагнула за угол дома, где оставила лошадь. Но в слепой спешке нечаянно наступила каблуком на край юбки.

Вытянув перед собой руки, чтобы не упасть, она вдруг натолкнулась на могучую грудь мужчины, скрывавшегося в тени. Брейдер!

Она обеими руками с силой оттолкнулась от него и отпрянула, мысленно проклиная мужа. Только не сейчас, подумала девушка. Сейчас она не могла и не хотела ни говорить с ним, ни видеть его.

Но сильные руки быстро схватили ее за локти, не отпуская. Джулия отчаянно забилась в этих руках, сопротивляясь.

— Оставь меня одну! — закричала девушка и ботинком ударила Вульфа по голени.

Но она заблуждалась, если полагала, что удар остановит Брейдера. Он простонал от резкой боли, но в ответ еще крепче сжал руки. Из темноты раздался тихий охрипший голос.

— Это я, Брейдер.

— Знаю.

— Тогда почему ведешь себя так?

— Оставь меня.

Извиваясь всем телом и стараясь высвободиться из его цепких объятий, Джулия изо всех сил толкнула мужа. От удивления Брейдер разжал руки, и девушка, чуть не упав, отлетела в сторону.

Приходя в себя, Джулия убрала растрепанные волосы с лица и резко повторила:

— Оставь меня. Я хочу побыть одна.

— У меня нет желания спорить с тобой. И я не собираюсь стоять на холоде и выяснять отношения на глазах у посторонних.

Джулия с театральным жестом окинула взором пустынный двор.

— Публика застыла в нетерпеливом ожидании, — язвительно заявила она. Ей захотелось вдруг спорить, ругаться, лишь бы отогнать прочь ощущение опустошенности. Она с новыми силами набросилась на Брейдера.

— Удивлена, что ты здесь. Разве тебе не нужно посещать очередное заседание или проверять счета и бухгалтерские книги?

— Пойдем в экипаж. — Только теперь Джулия заметила в тени деревьев расплывчатые очертания экипажа, стоявшего на дороге.

— Я поеду на лошади и…

— Лошадей я отослал в конюшню несколько часов тому назад. Я, стоя здесь, отморозил спину. Уже почти двенадцать часов ночи. Садись в экипаж.

— Но я не просила…

— Садись! — В голосе Брейдера зазвучали стальные нотки, не терпящие возражений.

Плечи девушки тяжело опустились. Она подняла руку и откинула на спину прядь волос, пытаясь заправить ее за ухо.

Брейдер приблизился к ней, его пальцы прикоснулись к ее руке. Джулия, вздрогнув, отскочила в сторону, как ужаленная. Слабый, тусклый луч света, струящийся из окна дома, выхватил из темноты мрачное, напряженное лицо Брейдера.

— Неужели мы должны все начинать сначала? Что, черт побери, с тобой происходит?

Джулия не ответила. Не могла ответить. Она резко повернулась на каблуках и шагнула в сторону леса — прочь от ожидающего экипажа.

Но едва ее нога коснулась земли, как Брейдер подхватил девушку и, взметнув в воздух ворох верхних и нижних юбок, опустил ее на свое плечо. Затем широкими шагами преодолел расстояние до экипажа.

Джулия открыла было рот, чтобы высказать свое мнение по поводу его дерзкого поведения, но голос Брейдера остановил ее.

— Не — говори — ни — слова! Ты и так только что дала повод кучеру для сплетен, которых слугам хватит на несколько недель. Не говоря уже о семье фермера, повивальной бабке, докторе и еще бог знает о ком.

Он бесцеремонно впихнул девушку в экипаж.

Она пришла в себя и, опустившись на кожаное сиденье, ехидным тоном произнесла:

— Ах, да, чуть не забыла, мы уже заключили соглашение! Мы не можем позволить покорной жене устраивать сцены на дороге!

— Моя покорная жена! — Брейдер чуть не подавился своими словами. Он стукнул рукой по крыше, давая кучеру сигнал трогаться с места. Затем всем своим весом резко опустился на сиденье так, что Джулия подпрыгнула.

— Я провел, ожидая тебя, несколько часов на холоде возле этого дважды проклятого дома. И что я получаю вместо благодарности? — Не давая Джулии и рта открыть, он сам ответил на свой вопрос. — Твой злобный, колючий язык.

Джулия стиснула зубы, чтобы не бросить мужу в лицо очередные возмущенные слова. Она забилась в угол экипажа, стараясь отодвинуться от Вульфа как можно дальше. За кого он себя принимает?

— Я не просила ждать меня, — процедила она.

— В таком случае, ты, видимо, должна убить меня за проявленное внимание и заботу, — холодно заметил он.

В этот момент Джулии показалось, что земля уходит из-под ног. К горлу подступил ком. Ее душили слезы. Сжав кулаки и вонзив ногти в ладони, она уговаривала себя: только бы не заплакать, только бы не разрыдаться!

Вскоре экипаж, громыхая колесами, подъехал к парадному входу особняка в Кимбервуде. Экипаж не успел остановиться, как Джулия уже подобрала юбки, готовая выскочить.

Но ее планы расстроила твердая рука Брейдера.

— Как? Разве тебе не нравится эта прекрасная ночь? — При свете ламп, проникающих из холла через входную дверь, девушка уловила насмешку в глазах мужа.

Джулия не знала, сможет ли вымолвить хоть слово и не разрыдаться. Но она не хотела показывать свои чувства слугам и Брейдеру. Она молча попыталась освободить руку.

Глаза Вульфа хищно сузились.

— Я же предупредил, что чужаку не место у постели роженицы. — Девушка всем телом вздрогнула, как от удара, при слове «чужак». — Что случилось? Крики новорожденного напугали тебя и заставили призадуматься над желанием иметь ребенка?

Джулия почувствовала, как задрожала нижняя губа. Она быстро прикусила ее. Я не буду плакать, я не буду плакать, говорила она себе.

— Ты ничего не знаешь об этом. — Слова вырвались из горла, причиняя ей физическую боль. Подави гнев, приказала она себе, и возьми себя в руки!

Брейдер усмехнулся.

— Невозможно вырасти на улицах и ничего не знать о рождении детей. В чем дело, Джулия? Неужели действительность слишком ужасна и трагична для тебя?

— Да! Все это слишком реально и слишком страшно. — Она с ненавистью подумала о боли, прозвучавшей в ее голосе. Она презирала слезы, которые против воли внезапно потекли по щекам.

Выражение глаз Брейдера мгновенно преобразилось, гнев исчез. Он протянул руку к лицу девушки, но она оттолкнула ее. Он покачал головой.

— Джулия, не позволяй боли напугать себя.

— Боль? — Джулии захотелось высмеять его. Она с сердитым видом размазала слезы по лицу и с гордостью произнесла: — Боль — преходящая вещь.

Брейдер выглядел совершенно сбитым с толку.

— Тогда что…

— Ребенок умер!

Пораженный, он разжал руку. Воспользовавшись его потрясением, Джулия пинком распахнула дверцу экипажа, спрыгнула на землю и побежала к дому мимо конюха, застывшего на почтительном расстоянии от споривших между собой хозяев.

Она беззвучно проскользнула мимо Фишера, открывшего парадную дверь, и скрылась в своей комнате. В спальне ее уже поджидала Бетти с улыбкой на худеньком лице. Джулия повернулась к стене, чтобы служанка не заметила мокрое и опухшее от слез лицо хозяйки. Срывающимся голосом она приказала.

— Уходи, Бетти. Немедленно уходи.

Донесся звук торопливых шагов служанки и щелчок осторожно закрытой двери. Джулия подняла, наконец, голову, посмотрела в зеркало на туалетном столике и, встретившись глазами со своим отражением, вновь заплакала.

Обойдя комнату, она потушила все свечи, мысленно моля всевышнего одарить ее силами и мужеством.

Здесь, в своей комнате, погрузившись в темноту, нарушаемую лишь огнем ее сердца, Джулия бросилась на кровать. От рыданий ее тело сотрясалось, словно от ударов.

Погрузившись в свои переживания, она почувствовала присутствие Брейдера лишь в тот момент, когда перина слегка прогнулась под тяжестью его колена. Ей захотелось уткнуться в подушку, но когда его руки обняли ее за плечи и нежно прижали к груди, она не сопротивлялась. Прильнув щекой к его надежному плечу, Джулия дала волю переполнявшим ее чувствам и уже не прятала слез.

Девушка постепенно пришла в себя. И обнаружила, что ее голова покоится на мокрой от слез рубашке Брейдера. И услышала биение его сердца. Тело мужа было вытянуто вдоль ее тела, ее ноги прижимались к его ногам. Оба они были по-прежнему обуты в ботинки для верховой езды.

Растерявшись, Джулия приподнялась, оперевшись руками на грудь Брейдера. Его руки осторожно придерживали тело жены.

— Это, должно быть, не совсем удобно… — голос выдавал смущение и робость.

Он улыбнулся в ответ, в его глазах светилась забота и нежность.

— Нет, оставайся на месте. Я чувствую себя прекрасно.

Волосы Джулии растрепались и беспорядочно падали на плечи. Она вспомнила об опухших от слез глазах и попыталась отстраниться от мужа. Но руки Брейдера удержали ее и прижали к себе. Джулия, грудью прижатая к груди мужа, подняла голову и посмотрела ему в лицо. Мгновенно она почувствовала, как на глаза снова наворачиваются слезы.

— Я, кажется, превращаюсь в водопад, — прошептала она, стараясь неловкой шуткой сдержать слезы.

— Да, похоже, — ответил Брейдер, обжигая дыханием ее щеку. Затем его губы нашли ее губы.

Джулия мгновенно забыла о слезах. Брейдер страстно и нежно поцеловал ее… и она инстинктивно вернула немного солоноватый на вкус поцелуй.

Джулия тонула в поцелуях Брейдера, ей не хватало воздуха. Когда наконец их губы разомкнулись, она сделала глубокий вдох и пристально посмотрела в темные с золотистыми искорками глаза, находящиеся в нескольких дюймах от ее лица. Подняв руку, она медленно провела пальцем по краю соблазнительной ямочки в уголке рта Брейдера. Он улыбнулся, и ее палец зашевелился в такт движению его губ.

Обвив талию девушки рукой, Брейдер притянул ее к себе, а другой рукой прижал ладонь Джулии к своему лицу. И поцеловал кончик пальца, скользившего по его губам.

— Ребенок был прелестен, — прошептала она. — Но родился мертвым.

Эти ее горькие слова разрушили мимолетное очарование.

Брейдер предостерегающе приложил палец к губам Джулии. Его глаза не отрывались от ее глаз.

— Жизнь никогда не дает гарантий. Можно стремиться к ним, искать их, но они не существуют.

Ее тело словно оцепенело, глаза изумленно округлились, недоверчиво глядя на мужа.

— Но откуда ты знаешь? — Она тряхнула головой. — Я завидовала Молли. Я хотела… — Она приблизила лицо к лицу Брейдера и, впиваясь в него взором, повторила. — Откуда ты знаешь?

— Я знаю более чем достаточно о том, как людские надежды и мечты разбиваются в пух и прах о жестокую реальность. — Он быстрым движением уложил Джулию рядом с собой. — Но этот ребенок был не твоим. У Тернера еще будут дети, и… — он замолчал, его глаза потемнели и стали непроницаемыми. — У тебя когда-нибудь будет ребенок, которого ты так хочешь. Это была не твоя потеря.

— Да, ты прав, — Джулия села, облокотившись на руку. — Муж Молли сказал мне то же самое. Потом он обнял жену и они вместе оплакивали ребенка.

Джулия выглядела отрешенной, разглядывая танцующие на потолке и стенах тени от огня в камине.

— Я была такой глупой и наивной.

— Джулия…

— Я обманывала себя. Раньше я думала, что ребенок даст мне все, в чем я нуждаюсь, но теперь я обнаружила, что боль утраты может быть настолько сильна, что даже не знаю, стоит ли мне рисковать. И смогу ли я решиться завести ребенка.

Она повернула лицо к Брейдеру, по щеке бежала одинокая слеза.

— Я чувствую себя опустошенной и убитой утратой, хотя ребенок и не был моим. Брейдер, как бы я смогла выжить, если бы потеряла ребенка, который бы был плотью от моей плоти?

— Ты бы выжила так же, как выжила Молли Тернер.

— Нет, я бы не смогла. Молли выдержала потому, что у нее есть человек, который поддерживает ее. У меня нет ничего и никого.

Брейдер притих, затаив дыхание, затем переспросил. — Ничего? Что бы ты хотела?

Джулия прикусила губу, размышляя, стоит ли признаваться, и спустя несколько секунд прошептала:

— Любви.

— Любви? — В глазах Брейдера появилось настороженное выражение.

Немного отодвинувшись от него, Джулия кивнула головой в знак согласия. По его взгляду она определила, что застала его врасплох. Но отступать было поздно. Она уже созналась в сокровенном, скрывавшемся в недосягаемых уголках души желании, и не оставалось ничего другого, кроме как выложить все, до последней капли, начистоту.

— Я думала, что ребенок даст мне любовь. Он будет любить меня и только меня. Но сегодня вечером я поняла, что боль утраты ребенка не так страшна, как пустая, никчемная жизнь без любви.

Брейдер хотел что-то сказать, но Джулия решительным движением руки остановила его.

— Когда я хотела утешить Молли, то обнаружила: это уже сделал ее муж.

Она безвольно опустила руку, и Брейдер осторожно заметил:

— Так и должно было быть.

Девушка горько усмехнулась.

— Посмотри на меня, Брейдер. Меня кто-нибудь сможет полюбить?

— Полюбить тебя? Джулия, тебе не о чем переживать. Ты красивая женщина!

— Знаю, — вспыхнула она. — С тех пор, как я выросла, мне только и говорили о том, какая я красивая. Все люди видят и мое лицо, и мою фигуру. Но никто не видит меня. Никто меня не любит.

Сердито разрубив воздух рукой, она добавила:

— Возможно, когда-то меня любила бабушка, но даже она уделяла мне внимание только тогда, когда я хорошо себя вела и знала свое место. Молли Тернер самая обыкновенная, не очень красивая женщина, но муж любит ее.

— Муж, да? — Губы Брейдера изогнулись в кривой усмешке, в глазах зажглось подозрение. — Ты хочешь, чтобы я тебя любил?

Джулия резко выпрямилась и посмотрела ему в глаза.

— А ты знаешь, что такое любовь? Смею тебя заверить, что это не имеет ничего общего с тем, чтобы покупать разные безделушки любовницам!

Брейдер развалился на кровати, сложил руки за головой и надменно уточнил.

— В таком случае, может вы, миссис Вульф, соблаговолите объяснить мне, что такое любовь?

Джулия бросила на мужа хмурый, нерешительный взгляд. Самодовольный изгиб его губ не понравился ей. Похоже, Брейдер насмехается надо мной!

— Я жду.

Сердито стрельнув в него глазами, она легла на живот, вытянувшись вдоль тела Брейдера, и, сосредоточенно разглядывая свои руки, ответила, не глядя на мужа.

— Любовь — это когда кто-то заботится о тебе. Все время, а не только когда удобно или выгодно. Заботится просто потому, что мысли и чувства любимого человека не безразличны ему.

Девушка подняла глаза, голос стал увереннее.

— Любовь — это когда такие отношения, как у Эммы и Честера Билов. Артрит изуродовал руки Эммы и причиняет такую боль, что иногда она даже не в состоянии хлеб порезать. И Честер, чтобы помочь ей, делает все за нее… и делает с удовольствием.

На лице Брейдера не осталось и следа от надменной усмешки. Он внимательно слушал Джулию.

— И любовь напоминает мне об Агнес, жене одного фермера в Дейнскорте. Во время пожара в доме она очень сильно обгорела. И ее тело покрыто такими ужасными следами ожогов, что дети пугаются. Она выжила лишь благодаря заботе мужа, который выходил ее. Однажды я увидела, как он обнимал ее и удивилась, что он мог прикасаться к женщине, чье тело было столь безобразно. Но потом я случайно услышала, как он говорил Честеру о том, что не видит на Агнес уродливых рубцов. Он видел ее неповрежденной и постепенно, вслед за ним, все мы — даже дети — научилась смотреть сквозь рубцы.

Джулия посмотрела Брейдеру прямо в глаза.

— Возможно, именно это и есть любовь. Видеть внутренний мир человека и не замечать неприглядной внешности.

— А как насчет клятвы, мадам? — спросил Вульф низким и проникновенным голосом. — Клятвы вечной любви, которую дают перед алтарем.

Джулия покачала головой.

— Мои родители тоже давали такую клятву, но не любили друг друга.

На несколько мгновений она, опустив глаза на руки, задумалась.

— Но у них тоже были дети, хотя их клятва не гарантировала добрых отношений и любви между детьми.

Девушка вздрогнула от неожиданности, когда рука Брейдера накрыла ее пальцы, которые она разглядывала.

— А как насчет моей клятвы? Ты думаешь, что я так же легкомысленно отношусь к своим словам, сказанным перед алтарем?

Глаза Джулии стремительно метнулись к его лицу, которое оказалось всего в нескольких дюймах от ее лица. На губах девушки дрогнула тень улыбки.

— Найдется ли у тебя время для меня, Брейдер? Сможешь ли ты оторваться от своих бухгалтерских книг? И смогу ли я изменить твою жизнь?

Он, мгновенно преобразившись и ожив, рассмеялся.

— Джулия, если бы ты только знала, какие огромные изменения ты уже внесла в мою жизнь.

Джулия недоверчиво хмыкнула. Брейдер взял ее за руки и, притянул к себе, нежно поцеловал в кончик носа.

— Я сегодня никуда не уйду и буду с тобой.

Она поерзала, предприняв слабую и нерешительную попытку освободиться от его волнующего тела, и проронила:

— Ну что же, неплохо. Это уже кое-что.

— Но этого недостаточно? — Его объятия стали крепче. — Лежи спокойно, дерзкая девчонка!

— Я не дерзкая девчонка! И я буду счастлива и рада каждой минутке, которую ты уделишь мне. — В словах не прозвучало ни вызова, ни пыла. Нэн была права, подумала девушка, слезы действительно очищают душу. Со вздохом облегчения она положила голову на широкую грудь мужа.

Его рука заскользила вниз и вверх по ее спине. Джулия приподняла голову, но затем снова, словно под тяжестью его слов, склонила ее.

— Если я признаюсь тебе в любви, Джулия, что ты будешь делать? Бросишь мне в лицо, что моя любовь тебе не нужна? Или попытаешься извлечь выгоду из моих чувств?

Она затихла, внутренне сжавшись, пытаясь угадать, какой смысл мог скрываться за его вопросом. Могла ли она на самом деле вызвать любовь Брейдера? И если такой сильный, могущественный человек окажется в ее власти, то что ей делать с его любовью? Так и не придя ни к какому приемлемому решению, она ответила на вопрос вопросом.

— Ты действительно любишь меня, Брейдер?

— А как ты думаешь? — Она уловила дрожь в его голосе. Его рука, поглаживая спину, дошла до изгиба тонкой талии.

Джулия мысленно тряхнула головой, отгоняя наваждение. Нет, не может быть, Брейдер не такой глупец, решила она. Он казался слишком далеким от любви, которую она нарисовала в своем воображении. Не могла она, как ни старалась, представить Брейдера, играющим в любовь, подобно легкомысленным франтам из светских кругов.

Влюбленный Вульф? Нет, она не представляла его читающим стихи при луне или рассыпающимся в льстивых речах перед женщиной. Для него существовала, по мнению Джулии, лишь такая любовь, которую он питал к своей матери.

Нет, этот человек не любит ее, подумала Джулия. Но предпочла не выдавать свои мысли вслух и сменила тему разговора.

— Ты, действительно, весь день прождал меня у дома Тернеров? — сонно проговорила она.

Брейдер ответил так тихо, что девушка едва услышала.

— Да.

Она удовлетворенно вздохнула и почувствовала, как он осторожно отодвигается, убирая плечо из-под ее головы.

Вцепившись рукой в рубашку мужа, она спросила:

— Куда ты уходишь?

— Тебе лучше выспаться.

Вместе с его телом, отодвигаясь, уходили и тепло, и ощущение безопасности и надежности. Джулии не хотелось расставаться с ним. Не открывая глаз, она сонливо улыбнулась и тихо попросила:

— Останься со мной сегодня.

Брейдер мгновенно замер и напрягся. Несмотря на чудовищную усталость, Джулии хотелось чувствовать рядом его сильное тело. Она пережила тяжелый, утомительный день, но муж помог ей освободиться от всех тягот.

— Пожалуйста, останься.

Его тело расслабилось и вернулось на место. Уткнувшись носом в его плечо, Джулия прошептала:

— Спасибо за то, что подождал меня сегодня и что остался.

Она прильнула к нему всем телом. Последнее, что промелькнуло в ее голове перед тем, как она погрузилась в глубокий сон, было видение о жизни с Брейдером, который любил ее.

Прохладный утренний воздух пополз по плечам и лицу. Зашевелившись под одеялом, Джулия инстинктивно пододвинулась поближе к источнику тепла. Она начала было снова погружаться в дремоту, как ее ноги неожиданно уперлись в чужие ноги… в мускулистые, покрытые волосами ноги.

Глаза девушки мгновенно распахнулись, сонливость как рукой сняло. Рядом с ней зашевелился вдруг Брейдер, натягивая на обнаженное тело одеяло.

Обнаженный Брейдер! Джулию словно молнией поразило. К ее изумлению, на ней были надеты лишь тонкая сорочка и панталоны, Кровь застыла в жилах. Но постепенно она начала вспоминать события прошедшего вечера. Теперь не оставалось никаких сомнений в том, что раздевал ее не кто иной, как Брейдер. Она не имела представления, почему не почувствовала прикосновений его рук, снимавших с нее одежду. Ведь сейчас всем своим существом, каждым вздохом она ощущала присутствие в ее постели этого широкоплечего мужчины.

Испуганная и смущенная, Джулия откинулась на подушку. И некоторое время лежала тихо, почти не дыша, пока не поняла, что Брейдер крепко спит. Затем повернула голову так, чтобы получше разглядеть его.

Лицо Брейдера, освещенное утренним светом, было спокойно и естественно. Перекинув распущенные кудри через плечо, она осторожно прижалась к его телу, стыдливо прикрываясь одеялом. Поддавшись искушению, она протянула руку и провела пальцем по краю его губ. Губы мужа в ответ зашевелились, что привело Джулию в восторг и позабавило.

Затем она прильнула к нему, тесно прижавшись бедром к его оголенной ноге. У нее перехватило от волнения дыхание, но она не двигалась. Не отрывая глаз от лица мужа, она терпеливо ждала его пробуждения.

Но он продолжал спать. Джулия не могла понять, как ему удавалось это. Что касается ее, то она каждой клеточкой ощущала его волнующую близость. Ее груди набухли и напряглись под тонкой материей сорочки. Место соприкосновения их тел горело, напоминая о ночи в кабинете. Щеки пылали огнем, не имеющим ничего общего со смущением или стыдливостью.

И в то же время она обнаружила, что находиться обнаженной в постели с Брейдером не так уж неприятно, как казалось раньше. Джулия провела ногой вдоль его ноги и замерла. Брейдер мирно спал.

В сознание девушки вихрем ворвались непрошеные воспоминания о ночи в кабинете: вот Брейдер положил ее на стол и ласкает, целует, вот его могучее тело возвышается над ней, вот он погружается в недра ее тела… Джулии показалось, что от одних мыслей она раскалилась добела. Тяжело дыша, она отодвинулась от мужа, словно спасаясь от неуместных чувств.

В этот момент Брейдер пошевелился, что заставило девушку затаить дыхание в ожидании его пробуждения. Но он только натянул одеяло на озябшие плечи и по-мальчишески суетливым движением прижал подушку к лицу.

Джулия перевернулась на живот, пряди ее волос взметнулись в воздух, образуя вокруг головы своеобразный беспорядочный ореол. Вчера вечером, подумала Джулия, Брейдер запускал пальцы в волосы, пытаясь расчесать спутавшиеся локоны. Его прикосновения напоминали прикосновения матери, ласкающей ребенка.

И еще, вспомнила она, они говорили о любви. Но не о поэтической любви, связанной с восторженными взглядами на небо и звезды. Ее мысли растерянно метались между воспоминаниями о чувствах, которые пробудил Брейдер в ее теле в ту ночь в кабинете, и заверениями Эммы, говорившей об удовольствии от близости женщины и мужчины.

Может, рискнуть и попробовать? В конце концов она должна увидеть его обнаженным хотя бы потому, что он видел ее, это давало ему ряд преимуществ. В настоящий момент, правда, девушка была не в состоянии сообразить, какие именно преимущества приобрел Брейдер, увидев ее голой.

Джулия изнывала от еле сдерживаемого любопытства. Она должна рискнуть! Ее рука осторожно подняла одеяло.

Но в пространстве между ними под одеялом было темно, слишком темно, чтобы разглядеть что-либо достаточно отчетливо. Джулия подняла одеяло еще выше. Колени Брейдера были слегка согнуты. Подавив смех, она замерла, не решаясь поднять одеяло еще выше из опасения разбудить мужа.

Но в следующее мгновение она увидела часть его тела, которую он, очевидно, использовал, воссоединяясь с ее телом. Джулия не сомневалась, что видела именно то, что в ту ночь в кабинете проникало в нее. На фоне простыни и одеяла при тусклом свете мягкий бледный кусок плоти выглядел вполне безобидно.

Но спустя долю секунды Джулия с изумлением наблюдала пробуждение плоти. Прямо не ее глазах мягкость медленно исчезала, и символ мужественности начал постепенно выпрямляться, набухать и расти, наполняясь новой, неведомой жизнью. В то же время остальное тело Брейдера не шелохнулось и продолжало спокойно и мирно лежать. Задыхаясь от потрясающей картины, развернувшейся на ее глазах, девушка быстро опустила одеяло. Затем, бросив мимолетный взгляд на лицо спящего Брейдера, она оцепенела! В ее глаза жадно впились глаза мужа, в глубинах которых бешено плясали сотни дьявольских огоньков. Уголки его губ изогнулись в лукавой улыбке, когда он прошептал:

— Тебе, наконец, захотелось заслужить нечто более существенное, чем розы?

 

Глава XIV

Сердце Джулии замерло. Завороженная взглядом темных смеющихся глаз, она была не в состоянии не только мыслить, но даже опустить ресницы.

Медленно приблизив губы к ее губам, Брейдер поцеловал жену сначала осторожно. Затем поцелуй, взывая к ее чувствам, стал более глубоким и страстным.

Его рука поймала руку Джулии под одеялом. Притянув ее к себе, он прижал руку жены к своему разгоряченному телу. Повинуясь его зову, ее пальцы инстинктивно пробежали, поглаживая, по гладкой упругости его бедра. Брейдер в ответ на прикосновения, обвив руками талию Джулии, крепко прижал девушку к себе.

Она отдалась во власть страстных поцелуев, найдя в них ни с чем не сравнимое удовольствие. Ей казалось, что поцелуи Брейдера обладали силой, способной пошатнуть основы вселенной.

Он взял ее руку и направил вниз по своему телу к месту соприкосновения их тел.

Убаюканная игрой губ и ласковыми, слегка дразнящими прикосновениями языка Брейдера, Джулия, дотронувшись до бархатистой упругости, не вполне осознавала, что происходило под ее пальцами, умело направляемыми рукой мужа. Отдаленный стук двери где-то в холле напугал ее, мгновенно вернув в мир реальности и позволив понять, к чему именно Брейдер притягивал ее руку.

Она бы предпочла лучше дотронуться до раскаленной кочерги! Джулия резко отдернула руку, но Брейдер быстро перехватил ее. Оторвавшись от губ жены, он прошептал ей на ухо:

— Прикоснись ко мне, Джулия. Пожалуйста, прикоснись.

Его губы снова овладели ее губами. На этот раз поцелуй был требовательным и в то же время умоляющим.

Джулия осторожно провела пальцами по восставшей плоти.

Брейдер слабо застонал.

Пальцы Джулии испуганно замерли.

— Я причинила тебе боль?

Брейдер поспешно опустил свою руку, желая удержать руку жены.

— Нет! — выдохнул он, затаив дыхание. — Мне не больно.

Его голос слегка дрожал.

— Пожалуйста, Джулия… прикоснись ко мне еще.

Она бросила на него из-под ресниц изучающий взгляд.

— Тебе нравится? — Собственный внезапно охрипший голос удивил ее.

Его глаза горели, как тлеющие угли.

— Это сводит меня с ума, — признался он, снова завораживая ее играющими на щеках ямочками.

— Но я, кажется, должным образом не позаботился о тебе. — Брейдер протянул руку к груди девушки. Затем склонил голову и поймал губами сосок сквозь сорочку.

Ей показалось, что она умирает, растворяясь в блаженстве. Ее рука непроизвольно скользнула вниз по его телу и заключила в объятия его плоть.

Брейдер судорожно вздохнул, оторвавшись от груди, и накрыл ладонью ее руку. И сдавленным голосом проронил:

— Джулия, будь осторожна.

Смущенная собственной страстью, девушка спросила:

— Тебе больно?

Он улыбнулся, ослепительно сверкнув белизной зубов. В его глазах засветились огоньки.

— В твоей руке заключена моя жизнь, любимая.

Губы Джулии удивленно округлились, на лице застыл немой вопрос. Не совсем понимая, что он имел в виду, она начала медленно убирать руку. Но Брейдер поспешным движением остановил ее. Он поцеловал ее в кончик носа.

— Погладь меня, Джулия. Прикоснись ко мне. Это так приятно.

— Приятно? — Зачарованная его словами, она осторожно провела рукой по восставшей плоти.

— Да, очень, — почти простонал Брейдер низким голосом. Затем поцеловал Джулию, опустошая ее своей страстью. Его рука неотступно следовала за ее пальцами, направляя их. В отдаленном уголке сознания ей очень хотелось, чтобы он продолжал ласкать ее грудь.

Но Брейдер не услышал ее немой мольбы.

Его рука неожиданно скользнула вдоль длинной линии ее бедер, его пальцы осторожно проникли в сокровенное пространство между ее ног. У Джулии перехватило дыхание, когда его пальцы пробрались под тонкое кружево панталон и прикоснулись к обнаженному телу.

Подобно вспышке молнии девушку пронзило дикое, необузданное желание. Брейдер покрыл поцелуями ее лицо и опустился вниз, оставляя на шее пылающий след от страстных губ. Затем уткнулся лицом в нежную, чувствительную кожу между ее грудей. У Джулии вырвался стон, эхом отозвавшийся по спальне. Ее тело, подчиняясь страсти, беззастенчиво выгнулось навстречу его руке.

— Я хочу войти в тебя, — его охрипший голос вызвал трепетную волну во всем теле.

— Войти… в меня?

— Да, — ответил он. Его губы жадно ласкали мочку ее уха. — Позволь мне любить тебя, Джулия. Откройся для меня.

Ведомая инстинктом, Джулия покорно раздвинула ноги.

Внезапно раздался легкий стук в дверь. Не успела Джулия прийти в себя, как дверь начала открываться. Впадая в безотчетную панику, девушка прошептала:

— Бетти!

Брейдер, опередив жену, быстро набросил на их обнаженные тела одеяло и прорычал:

— Не входи! Немедленно уходи!

Маленькая служанка, появившаяся на пороге, издала испуганный возглас. Ее лицо стало пунцовым от смущения, и она начала растерянно и суетливо извиняться, пятясь назад.

Дверь уже закрылась, но ни Брейдер, ни Джулия не отрывали глаз от нее, пока торопливый стук каблучков служанки не стих где-то внизу в холле. Потрясенная Джулия потеряла дар речи. Ее лицо стало такого же цвета, что и у Бетти.

Она начала медленно выбираться из-под тела Брейдера, нависшего над ней.

Но его объятия мгновенно сжались.

— Куда это ты, интересно, собралась?

Не оправившись от растерянности и испуга, Джулия усилием воли заставила себя посмотреть мужу в глаза.

— Пора вставать. А то среди слуг пойдут разговоры.

Глаза Брейдера округлились от удивления, затем он от души расхохотался.

Джулия нахмурилась.

В ответ на ее молчаливое осуждение он пояснил:

— Джулия, слуги, очевидно, уже давно сплетничают о нас, так как до сих пор не заставали меня в твоей постели. — Он склонил голову и, слегка покусывая чувствительную кожу на шее, напомнил ей о том, чем они занимались, когда им помешали.

Голос Брейдера звучал нетерпеливо и томно, подобно переливающемуся теплому меду.

— Как их хозяева мы просто обязаны дать им хороший повод для пересудов.

Ее сопротивление и настороженность, ослабевая, таяли. Она прошептала в упоении его имя, но он заглушил голос девушки страстным, обволакивающим поцелуем. Его руки снова заскользили по ее телу. Джулия снова открылась ему навстречу, готовая принять его.

Брейдер нашел ее руку и обвил ее пальцы вокруг упругой плоти. На этот раз Джулия, не дожидаясь уговоров, начала в такт его движениям ласкать его.

Поцелуи мужа становились с каждым мгновением все глубже и все требовательнее. Она с удивлением прислушивалась к очередной волне новых ощущений, которые он пробуждал в ней. Джулия всем телом прильнула к нему, впитывая в себя биение его сердца, вбирая головокружительный запах его кожи. Легким, игривым толчком языка Брейдер оторвался от губ жены и, перевернувшись, застыл над ней, оперевшись на сильные, мускулистые руки. Нижняя часть его тела удобно расположилась между ног Джулии. Согнув руки в локтях, он склонился над ней и, прикасаясь лбом к ее лбу, нежно произнес:

— Думаю, мне это понравится.

— Уверена, мне тоже, — выдохнула Джулия. Ее слова превратились в стон, когда искушенные пальцы мужа затронули самые чувствительные точки ее тела. В ответ на утонченное удовольствие ее рука, по-прежнему обвивающая символ его мужественности, слегка сжалась.

— Направляй меня, Джулия. Помоги мне познать твое тело. Позволь мне любить тебя, — умоляюще простонал Брейдер.

Она притянула его к себе, страстно желая ощутить его всем телом. Страх после ночи в кабинете бесследно исчез. Сейчас она желала Брейдера. Огонь желания сжигал ее. Его пальцы проникли в разрез ее сорочки.

— Ты можешь… снять с меня… одежду, — тяжело дыша, сказала девушка.

Не видя его лица, она по голосу почувствовала, что он улыбнулся, когда прошептал в ответ:

— Это так волнующе!

Джулия не была уверена, подходило ли слово «волнующе»; в голове мелькнули другие сравнения, более подходящие: удивительно, восхитительно, неповторимо.

Но слова мгновенно исчезли, мысли начали путаться, как только его восставшая плоть прикоснулась к ее обнаженному телу.

— О, Джулия, любимая! — Его слова прозвучали, как молитва.

И она откликнулась на эту молитву, изогнувшись всем телом ему навстречу…

Громкий стук в дверь заставил Джулию подпрыгнуть на месте. Брейдеру не оставалось ничего другого, как подскочить вместе с ней. При этом он испустил странный звук: полукрик, полустон.

— Брейдер! Брейдер, у вас сегодня встреча с военным министром и Персивалем. — Хард-велл снова постучал. — Приношу свои искренние извинения, но я ищу вас уже два часа. Нам необходимо немедленно отправляться в дорогу.

Брейдер, уткнувшись лицом в шею Джулии, проворчал:

— Я же говорил тебе, что никто не ожидал застать меня в твоей постели. — Настойчивый стук в дверь не прекращался.

— Черт бы тебя побрал, Вильям! Я слышу! Убирайся! — проревел Вульф.

Но от Хардвелла не так легко было избавиться. Он заколотил в дверь еще сильнее.

— Брейдер, речь идет о премьер-министре. Даже если мы отправимся немедленно, вы заставите его ждать около часа.

— Проклятье, я и сам знаю, кто он. — Брейдер перевернулся на спину и посмотрел на потолок. При каждом вдохе его грудь тяжело вздымалась.

Джулия, затаив дыхание, наблюдала, как муж пытается подавить свои чувства и вернуть самообладание.

Он повернулся на бок, темные глаза пристально посмотрели на жену. Его губы медленно растянулись в улыбке, от которой сердце Джулии замерло в трепетном ожидании. Ее губы невольно разомкнулись, словно приглашая его. В конце концов какое ей дело до премьер-министра!

Брейдер приподнялся, облокотившись на одну руку, и категорично тряхнул головой.

— Только не сейчас, любимая. — Склонившись к ней, он утешил ее поцелуем, от которого голова у Джулии пошла кругом. Но неугомонный Хардвелл продолжал настойчиво стучать в дверь. — Я скоро вернусь. И когда я вернусь, мы закончим начатое, как положено.

Джулия недовольно сдвинула брови:

— Не уходи.

— Я должен. Ты же слышала слова Вильяма? У меня назначена встреча с военным министром и с премьер-министром.

Порывистым движением Брейдер поднялся с постели.

— Брейдер! — протестующе окликнула она мужа.

— Я должен идти, любовь моя. Кто-то ведь обязан попытаться воззвать к здравому смыслу Персиваля. Наполеоновская блокада губит британский экспорт. Но наши дела пойдут гораздо хуже в случае, если Персиваль решит ввязать Англию в войну с Америкой. — Он окинул Джулию взглядом и тяжело вздохнул. — Ты — мечта моряка. Ты созрела для любви. Кто бы мог подумать, что леди Джулия… — Он не закончил, вместо продолжения поднял одеяло и накрыл Джулию до шеи. — Если я сейчас не остановлюсь, то, боюсь, прикажу Вильяму передать премьер-министру, чтобы тот пошел к черту или повесился.

Широко открытыми глазами Джулия, не скрывая восхищения, смотрела на сильное тело мужа, который нехотя натягивал брюки. Горячее желание, которое пробудили прикосновения Брейдера, утонули в горечи разочарования. Она чувствовала себя неудовлетворенной и обманутой… и сходила с ума от тоски по чему-то, пока неведомому для нее.

— Брейдер?

Он бросил нетерпеливый взгляд на дверь, в которую с отчаянием безумца все еще колотил Хардвелл, затем повернулся к ней. Она застала его врасплох, когда высвободила руки из под одеяла, обвила шею мужа и поцеловала его. Она горела желанием вернуть его, поэтому вложила все, что не могла сказать и понять, в один долгий, страстный поцелуй.

Хардвелл стучал в дверь!

Брейдер прижал ее спиной к постели и, убрав руки Джулии со своей шеи, осторожно опустил их на подушку возле ее головы.

— Я вернусь, — пообещал он. В его напряженном взгляде светилась та же неудовлетворенная страсть, которая томила и Джулию. — И когда я вернусь, миссис Вульф, — он отчетливо выговаривал каждое слово, наполняя его тайным смыслом, — мы обязательно закончим это.

Джулия одарила его ослепительной улыбкой.

— Правда? Ты уверен? А если твоей аудиенции попросит Наполеон или Король…

Брейдер прервал ее лукавое красноречие горячим поцелуем.

Когда он, наконец, отстранился, у Джулии хватило сил лишь спросить:

— Когда ты вернешься?

Он усмехнулся.

— Уже лучше. Завтра к ужину я буду дома. — Он игриво укусил ее в шею. — И мы сразу же начнем отсюда.

Она захихикала от удовольствия. Брейдер встал, натянул на нее одеяло, направился к двери и распахнул ее, резко оборвав стук Хардвелла.

Секретарь, глянув на лицо хозяина и заметив Джулию в постели, покрылся красными пятнами. Теряясь от смущения, он невнятно забормотал извинения, но очередной взгляд на лицо Брейдера подсказал сообразительному помощнику, что его слова неуместны. Он закрыл рот, почтительно склонил голову и быстро зашагал по коридору.

Оглянувшись, муж таинственно подмигнул Джулии. Она, чувствуя прилив сил, очаровательно улыбнулась в ответ.

— Брейдер, — ее мягкий, воркующий голос задержал его на пороге комнаты. — Не забудь сказать Хардвеллу, чтобы он включил в твой распорядок дня уроки верховой езды.

Вульф удивленно поднял брови.

— Уроки верховой езды?

Она кивнула головой.

Его глаза радостно оживились, тело, расслабившись, прислонилось к дверному косяку.

— Ах, Джулия, проказница, — с притворной озабоченностью вздохнул он. — Ты настоящая маленькая сладкоголосая сирена.

Он хитро покосился на нее.

— Не волнуйся. Я позабочусь о том, чтобы получить обещанные уроки верховой езды. — Брейдер вышел из спальни, закрыв за собой дверь.

Комната мгновенно опустела. Казалось, солнечный свет и тепло ушли вместе с мужем.

Джулия тяжело вздохнула.

Через несколько мгновений раздался робкий стук.

На этот раз, прежде чем повернуть дверную ручку, Бетти терпеливо подождала, пока хозяйка отзовется и позволит войти.

Стыдливо потупив взор, служанка присела в низком поклоне и начала извиняться.

— Простите меня, мэм. Я знаю, что вы хотели пойти на собрание вместе с женой викария. И подумала, что…

— Нет, нет, Бетти, ничего страшного, ты не виновата! Который час? Я совсем забыла о собрании Женской Лиги. — Джулия резко села в постели, сосредоточенно размышляя о последствиях, которые могло иметь ее неучтивое отсутствие на первом заседании.

— Слава богу, мэм, вы уже наполовину одеты. Кроме того, сейчас только девять часов. Вы говорили, что собрание назначено на десять. Уверена, вы успеете.

Окинув себя взглядом и обнаружив, что она по-прежнему одета в панталоны и сорочку, Джулия с шумом упала на постель. При воспоминании о руках Брейдера и о том, что она была одета все время, пока он прикасался к интимным местам, щеки ее залились румянцем.

— Желтый!

Бетти остановилась.

— Извините, мэм, не поняла?

Джулия вскинула голову и объявила:

— Желтый. Я хочу надеть что-нибудь желтого цвета.

— Но, мэм, никто не носит желтое в ноябре. Такой цвет надевают обычно на Пасху.

— Да! — согласилась Джулия, поддавшись вдруг безудержному веселью. — Именно это мне и нужно: желтый цвет, напоминающий о нарциссах и весне.

Она резко выскочила из постели и бросилась к шкафу.

— А если нет ничего желтого, то подойдет розовый, лиловый или цвет молодой весенней травы.

— Мэм, боюсь, что таких цветов в вашем гардеробе нет, — огорчилась Бетти.

Джулия рассмеялась в ответ. В ее голосе зазвучали те же теплые и мягкие звуки, как и в смехе Брейдера.

— Но к концу дня они у меня будут непременно, Бетти. Отправь срочное распоряжение модистке, а пока помоги мне выбрать что-нибудь особенное для собрания миссис Дженкинс.

Джулия осталась довольна первым заседанием Женской Лиги. Благодаря стараниям миссис Дженкинс, она быстро почувствовала себя активным членом организации. Помогло и то, что дела, которыми занималась Лига, благотворительная деятельность в местной школе и сбор средств в фонд помощи семьям бедных прихожан, были близки и понятны Джулии.

Она вежливо отклонила радушное приглашение миссис Дженкинс остаться на обед, так как ей не терпелось скорее вернуться домой.

У дверей дома Фишер сообщил ей, что встреча с деревенской портнихой назначена на два часа дня.

В благодарность за приятное известие Джулия одарила дворецкого улыбкой, с удивлением заметив, как щеки обычно степенного и беспристрастного слуги покрылись румянцем. Фишер, видимо, изменил свое прохладное отношение к хозяйке.

День выдался на редкость замечательный. В великолепном настроении Джулия легко взбежала вверх по лестнице и направилась в комнату свекрови.

Нэн выглядела бледной и хрупкой. Она лежала с закрытыми глазами на муслиновых простынях. Джулия поцеловала женщину в щеку и села на маленькую скамеечку у кровати.

Нэн, очнувшись, повернула голову к невестке.

— Я скучаю по залитой солнцем террасе, — слабым голосом пожаловалась она.

Джулия легко пожала руку свекрови, подбадривая ее.

— Возможно, Брейдер по возвращении отведет вас вниз.

— Он отправился на встречу с премьер-министром. Ты можешь представить? Мой сын встречается с самим премьер-министром… — приступ удушливого кашля прервал ее слова.

Джулия бросила встревоженный взгляд на сиделку, но та лишь печально покачала головой. Озабоченная состоянием здоровья Нэн, девушка проронила виновато:

— Нам не следовало выходить из дома в воскресенье.

Нэн негодующе махнула рукой.

— Ты не смогла бы остановить меня. — Затем она сменила тему разговора. — Ты ходила на собрание с женой пастора?

— Да, и мне очень понравилось.

Рука Нэн нежно погладила руку невестки.

— Вот и хорошо, — прошептала она.

Джулию поразило великодушие Нэн, которая, даже находясь при смерти, пыталась поддержать другого человека.

Последующие пятнадцать минут девушка подробно рассказывала все, что услышала и запомнила на собрании. В конце, тяжело вздохнув, добавила:

— И еще мы решили заплатить за гроб для мертворожденного ребенка Тернеров. — При мысли о несчастном ребенке на ее глаза каждый раз наворачивались слезы, которые она с трудом отгоняла.

Нэн с удивительной для ее состояния силой сжала руку Джулии.

— Брейдер рассказал мне. Он сообщил мне сначала, что роженице потребовался доктор. А теперь уже нужен гроб.

Она несколько мгновений помолчала, затем продолжила:

— Когда-то и мне довелось пережить подобное. И у меня родился мертвый ребенок. Хотя у малютки не было шанса выжить, я долго оплакивала его горькую участь. Даже сейчас боль утраты детей по-прежнему жива во мне. На моих руках они испустили последний вздох.

Джулия ниже склонилась к свекрови.

— Как же вы сумели перенести потерю ребенка?

Нэн судорожно сжала пальцами руку Джулии.

— Дорогая моя, ты должна понять и поверить. Любовь не исчезает с приходом смерти. Мои дети, мой Томас… их нет рядом со мной, но… — она положила другую руку на сердце, — …но они всегда рядом. Они здесь. — Ее пальцы разжались, свидетельствуя о том, что силы с каждой минутой покидают ее. — Я знаю твои страхи, Джулия. Но не бойся любить. Доверяй жизни.

Доверять жизни. Эти простые слова весь остаток дня не давали Джулии покоя.

Несколько раньше, по дороге домой с заседания, Джулия нанесла визит Молли Тернер, чтобы передать женщине решение Лиги. Молли скорбила по потерянному ребенку, но каждый раз, когда ее взгляд встречался со взглядом мужа, Джулия чувствовала, что общее горе сблизило их еще больше.

И сейчас, уже находясь в середине спальни, девушка не замечала суетившейся вокруг нее портнихи, которая снимала мерки. Она была полностью поглощена мыслями о силе любви, которую Нэн пронесла сквозь годы, и… о смерти. Смерть ребенка ведь не сломила любви Тернеров.

Она сравнивала эти наблюдения с теми, которые накопились за годы, проведенные рядом с родителями и родственниками. Она вспоминала свое былое представление о браке и семейной жизни и представление, существовавшее в высшем свете.

Джулия стояла на небольшой скамеечке, возвышаясь посреди комнаты, и не обращала внимания на портниху и ее помощницу, которые хлопотали, прикрепляя булавками материю для будущего платья. Она настолько ушла в себя, что Бетти пришлось несколько раз провести букетом роз перед лицом хозяйки, прежде чем та уловила благоухание цветов и очнулась.

— Где эти… — Появление лакея, подавшего на серебряном подносе конверт, заставило Джулию замолчать.

Пропустив мимо ушей восторженные возгласы портнихи и ее маленькой помощницы по поводу роз в ноябре, девушка распечатала конверт и достала из него записку. Порывистый почерк Брейдера, . который она безошибочно узнала, бросился ей в глаза, вызвав те же ощущения, какие порождало физическое присутствие мужа.

Джулия спрыгнула со скамейки на пол, невзирая на торчащие из материи иголки. Ее губы беззвучно шевелились, когда она читала записку. Никогда раньше она не испытывала такой искренней и горячей благодарности к Честеру за то, что он научил ее читать.

Нарушая принятые каноны эпистолярного жанра, Брейдер опустил вступление.

«Мне надоело то и дело пересекать коридор, выходя из своей спальни, чтобы зайти в твою. Выбери любую комнату и перенеси в нее наши вещи. Посоветуйся с декораторами и измени обстановку на свой вкус. До завтра.

Брейдер.»

Внизу страницы стоял постскриптум: «Передай Вильяму мое указание отменить все назначенные встречи.»

Записка была написана в традиционном — сухом и кратком — стиле Брейдера.

Принимая из рук маленькой служанки благоухающие розы, Джулия почувствовала, как сердце помимо ее воли учащенно забилось. Брейдер впустил ее в свою жизнь… Или все это означало нечто большее?

Во времена царствования «Несравненной» Джулии она привыкла к помпезным знакам внимания со стороны поклонников. Но тогда ее сердце оставалось равнодушным. Сейчас же она была тронута до глубины души короткой просьбой мужа об отмене деловых встреч.

Не будь глупой, нашептывал ей практичный внутренний голос, его влечет к тебе лишь физически. Как для любого мужчины, проявление внимания для него лишь является неизменным атрибутом охоты за своей добычей! Помни, у него есть любовницы, шептал голос.

Джулия глубоко вздохнула, чтобы успокоить нервы. Мечтательный, доверчивый голос возражал практичному: неужели Брейдер согласился бы делить комнату с женщиной, к которой был совершенно безразличен?

После недолгих сомнений и колебаний она, наконец, приняла решение.

— Бетти, скажи Фишеру, что я хочу его видеть.

Попросив портниху сделать перерыв, Джулия накинула халат и зашагала по комнате в ожидании дворецкого. К ее удивлению, спустя несколько минут Бетти вернулась в сопровождении слуги.

— Фишер, ты не знаешь, пользовался ли господин Вульф услугами декоратора?

— Да, мэм. Он приказывал мистеру Хардвеллу обратиться в одну из лондонских фирм.

— В таком случае отправь посыльного в фирму с просьбой прислать представителя на этой неделе в Кимбервуд. Желательно завтра. Бетти, перенеси мой гардероб в комнату мужа. К вечеру.

Фишер и бровью не повел, услышав последнее распоряжение хозяйки. Но Джулии все же показалось, что она заметила тень улыбки на лице дворецкого. Ее руки отчаянно сжимали такое дорогое ее сердцу послание Брейдера. Инстинкт подсказывал ей, что если она переберется в комнату мужа, то ему будет очень трудно избавиться от нее, когда она ему надоест.

Эта мысль причиняла ей неимоверные страдания.

Джулии хотелось верить в то, что Брейдер никогда не устанет от нее. Ее гордость не выдержит, если снова придется переносить вещи по коридору обратно в свою комнату. Надо было, подумала она, приказать перенести вещи Брейдера в ее комнату. Но отступать было поздно: все находящиеся рядом слышали ее распоряжение.

Собравшись с духом, девушка приветливо улыбнулась измученной, но терпеливой портнихе.

— Приношу извинения, миссис Смит, за вмешательство. Вы уже сняли все необходимые мерки или мне придется снова подняться на скамейку?

Миссис Смит не проронила ни слова в ответ, ее взгляд был прикован к Фишеру, почтительно застывшему за спиной Джулии.

Девушка повернулась к дворецкому.

— В чем дело, Фишер? Ты хотел сказать что-то еще?

— К вам прибыли посетители.

— Но я никого не ждала. У них есть визитная карточка?

Дворецкий смущенно прокашлялся и тихо произнес:

— Говорят, что они ваши братья.

Джулию пронзила вспышка негодования. Вероятно, снова заявился Лайонел или Гарри, чтобы просить денег, решила она. Девушка подняла голову и сухо заметила:

— Я спущусь к ним, как только закончу примерку.

Пусть потомятся в гостиной и поразмыслят о своей бестактности! Они даже не сочли нужным известить о своем визите!

Подавив раздражение, она одарила миссис Смит милейшей улыбкой.

— Давайте продолжим.

Спустя час Джулия величественно ступила на порог гостиной. В дверях она остановилась, властно подперев бока руками. Юбки обкрутились вокруг ее коленей. Это мог быть только Гарри, решила она. Лайонел уже приходил за деньгами. Ее дородный братец, погруженный в созерцание донышка бутылки из-под вишневого ликера, не почувствовал присутствия сестры.

— Здравствуй, Гарри, — она знала, что ее глаза выдавали враждебность.

— Послушай, Джулия, в этом доме имеется что-нибудь, кроме ликера? — жалобно промычал он.

— Нет, — солгала Джулия. — И раз тебе не по душе содержимое нашего винного погреба, я прикажу Фишеру немедленно принести твою шляпу.

— Но, Джулия, я только что приехал…

— И ты уже можешь уезжать. — Она предостерегающе подняла руку. — Ни слова больше. И ни одного шиллинга. Прощай.

Но Гарри не смутили слова сестры. Он насмешливо поднял монокль и заявил:

— Мне не нужны деньги. Мне немного повезло на скачках. Правда, я бы не отказался от скромной помощи, но вижу, что ты сегодня не в настроении проявлять щедрость.

Он усадил свое громоздкое тело в чиппендейльское кресло.

— Вот у Лайонела, действительно, дела плохи. И насколько я понимаю, матери с отцом тоже нечему порадоваться. Но, честно говоря, я избегаю встреч с ними. Терпеть не могу отказывать давать деньги в долг, глядя им в лицо. Советую тебе делать то же самое, — подмигнув, сказал брат.

— Гарри, меня не волнуют…

— Ты хорошо знаешь Джеймса. Он всегда находится на дне бокала. Если дать ему деньги, он их обязательно пропьет. Мне кажется, не так давно отец с Лайонелом застали его навеселе и дали неплохую взбучку.

Джулия стиснула зубы и процедила:

— Гарри, меня все это не волнует. Я уже говорила Лайонелу, что мы в расчете. По итогам бала в Лондоне моя семья дала понять, что я для нее не существую. Прекрасно. Меня это как нельзя лучше устраивает. Я для вас умерла. А теперь уходи.

Гарри не шелохнулся и не произнес ни слова.

За него ответил голос, прозвучавший из темного угла гостиной за спиной Джулии. Голос, который, казалось, вернулся из ее ночных кошмаров.

— А я-то рассчитывал на радушный прием. Лелеял надежду на новый, более удачный союз. Ты даже не спросила Гарри обо мне. Но ты же не могла забыть меня, правда, голубка?

Джулии показалось, что жизнь покинула ее. От этого жуткого голоса мурашки побежали по телу девушки и повеяло могильным холодом. Она медленно повернулась лицом к говорящему и безжизненно отозвалась:

— Я думала, что ты в тюрьме, Джеффри.

 

Глава XV

— Я там был, но уже вышел, — объяснил Джеффри. Он распростер руки, открыв ладони, словно фокусник, демонстрировавший свою честность и почтительность перед публикой. — И вот я здесь с визитом вежливости.

Но Джулия слишком хорошо знала брата, чтобы поверить в его слова.

— Ты никогда не наносил визитов вежливости, Джеффри. Понятия вежливости и уважения чужды тебе. Что ты хочешь?

Его губы хищно скривились. С обиженным видом он произнес:

— Ну почему ты всегда подозреваешь в моих поступках корыстные мотивы, голубка? — Он мрачно рассмеялся. — О, Джулия, мы с тобой так похожи друг на друга.

— Не вижу сходства, — возразила она дрожащим голосом. В глубине души ей хотелось, чтобы голос был более тверд и уверен. Джулия запомнила на всю оставшуюся жизнь, что Джеффри способен был уловить даже едва заметный признак слабости у своей жертвы. — Я должна пожелать тебе счастья?

Джеффри порывистым движением поднялся из кресла. Джулия заметила, что со времени их последней встречи брат похудел и постарел. Сейчас он выглядел значительно старше своих тридцати пяти лет. Очевидно, за прошедшие три года судьба не очень баловала его милостями.

Джеффри пропустил вопрос сестры мимо ушей.

— А Гарри, пожалуй, прав, голубка. Перед ужином мне не повредит взбодриться и принять глоток хорошего вина.

На этот раз Джулия, не задумываясь, позвонила в колокольчик, чтобы позвать Фишера. Оба брата заказали виски. Джеффри не преминул напомнить ей, чтобы она дала распоряжение накрыть на стол два дополнительных прибора.

Как только братья сделали несколько глотков виски, Джулия повторила вопрос:

— Я должна пожелать тебе счастья?

— Да, черт побери, — ответил наконец Джеффри. Его голубые глаза, так похожие на глаза матери, ярко вспыхнули. — Женитьба была единственной возможностью выбраться из этой проклятой богом дыры.

— И где сейчас находится твоя жена? — девушка поинтересовалась осторожно.

— В Греции, — заявил он и с кривой усмешкой добавил. — Надеюсь.

Гарри ехидно захихикал.

Джулия начала терять терпение.

— Она ждет ребенка?

Джеффри вульгарно прополоскал горло очередным глотком виски.

— Но мне пока не нужны наследники. Клятва, данная по принуждению, ничем не связывает настоящего англичанина. Кроме того, — он небрежно передернул плечами, — об этом случайном событии в моей жизни не знает ни одна душа, за исключением членов нашей семьи.

Брат добавил в бокал еще виски и, с блаженством растянувшись в кресле, тихо произнес: — Ах, да, чуть не забыл. Еще знает мой новоявленный зять, Брейдер Вульф. Похоже, он организовал свадьбу. И именно его вино мы пили за свадебным столом.

Джеффри поднял бокал и усмехнулся.

— Я должен его благодарить, не так ли?

Наученная горьким опытом общения со старшим братом, Джулия затаила дыхание, охваченная мрачным предчувствием. Так как, судя по всему, ужин обещал превратиться в битву умов и стремлений, мысли о еде вызвали у девушки приступ тошноты.

Ей захотелось закричать, чтобы они убирались вон из дома. Чтобы они ушли из ее жизни, но слова застряли в горле. Она беспомощно стояла перед Джеффри, ощущая, как прошлое сдавливает шею, подобно петле, затягиваемой палачом. Прежние радость и оживление померкли. Ей нужно было время, чтобы обдумать сложившуюся ситуацию, чтобы разобраться в беспорядочном клубке мыслей и чувств.

— Надеюсь, вы извините меня. Но у меня разболелась голова, — сказала девушка, с облегчением подумав, что на этот раз не было нужды лгать.

Гарри нахмурился.

— О, Джулия!

— Гарри, ты же не хочешь сказать, что без меня не сможешь воспользоваться гостеприимством этого дома? — недовольно отозвалась она, стараясь как можно дальше отойти от Джеффри.

Джеффри неторопливо встал.

— Она права, Гарри. Мы обойдемся и без нее. — Передразнивая сестру, он добавил: — Я в состоянии выразить благодарность и глубочайшее уважение своему зятю и без ее помощи. Джулия резко повернулась к Джеффри, встревоженная угрожающими нотками, прозвучавшими в его голосе. Она старалась вести себя предельно корректно.

— Какая жалость! — холодно заметила она. — Но Брейдера сейчас нет в Кимбервуде.

— И как долго он будет отсутствовать? — вежливо осведомился Джеффри.

— Думаю… он… вернется завтра к ужину.

— Надеюсь, мы можем рассчитывать на твое гостеприимство до этого времени? — Джулия перехватила его двусмысленную улыбку.

— Конечно, — ответила она. Не выказав своих страхов, ей удалось одержать первую маленькую победу. Развернувшись на каблуках, девушка почти бегом добралась до своей спальни, в которой нашла убежище.

Ей оставалось лишь молиться за то, чтобы Джеффри уехал до возвращения Брейдера. Но она хорошо понимала, сколь призрачна и мала была надежда. Только бог знал, что могло произойти при встрече Джеффри и Брейдера.

На следующий день Джулия с головой окунулась в планы по преображению внутреннего убранства Кимбервуда. Она заперлась с лондонским декоратором в кабинете и избежала нежелательной встречи с братьями.

Джулия не сомневалась, что всю ночь напролет они пропьянствовали. И понимала, что их поведение вызвало неодобрение у Фишера, из чего следовало, что и она потеряла в его глазах часть с таким трудом завоеванного уважения. Девушка пыталась убедить себя, что ей безразлично мнение дворецкого. Но знала, что это далеко не так.

К счастью, Нэн не покидала свою комнату и поэтому была лишена сомнительной чести встретиться и познакомиться с братьями невестки. Гарри проспал почти до полудня. Что касается Джеффри, то он, едва проснувшись, сразу же отправился на прогулку верхом. Очевидно, чтобы осмотреть и оценить владения Брейдера, решила Джулия.

Помня страшный урок, преподанный ей старшим братом, девушка понимала, что за его неожиданным появлением в Кимбервуде крылись тайные замыслы. В противном случае он бы даже не вспомнил о существовании сестры. Возможно, ему нужны деньги. Но, вполне вероятно, не только деньги. Не все поступки Джеффри объяснялись стремлением заполучить деньги. Много раз на протяжении прошедших трех лет Джулия задавала себе один и тот же вопрос: какую цель преследовал Джеффри, толкнув ее на самоубийство? Но так и не получила ответа.

Нет, его далеко не всегда интересовали только деньги, решила она.

Вечером Джулия задержалась в гостиной, ожидая возвращения мужа. Он ворвался в дом, не успев стряхнуть дорожную пыль с одежды. От него веяло морозным ноябрьским ветром. Улыбка Брейдера ошеломила ее, когда он пересек комнату и с распростертыми объятиями бросился к ней.

Джулия перехватила его руки прежде, чем они заключили ее в объятия. Безмолвно тряхнув головой, она отстранилась от него и, изогнувшись всем телом, посмотрела обеспоко-енно через его плечо на распахнутую дверь.

Брейдер нахмурился. Не успел он открыть рта, как с порога раздался голос.

— Надеюсь, я не опоздал к ужину?

На лице Джулии появилась вымученная улыбка, когда она спросила:

— Ты помнишь моего брата Гарри?

Она заметила, как радость встречи с ней мгновенно умерла в глазах Брейдера. Его мысли и чувства исчезли, скрывшись за холодной, непроницаемой маской. Он повернулся к Гарри:

— Рад снова видеть тебя, Гарри.

— Сомневаюсь в искренности твоих слов, — небрежно проронил Гарри. — Ты уже знаком с нашим старшим братом Джеффри? — Он шагнул с порога в сторону, впуская брата в комнату.

— Мы не помешали? — вежливо осведомился Джеффри, не отрывая изучающего взгляда от Брейдера.

Между обоими мужчинами вспыхнула враждебность, которая, заполнив гостиную, повисла в воздухе.

— Нет, — отозвался Брейдер, немного смягчив напряженность обстановки. Затем он склонил голову перед Джулией. — Приношу извинения, но мне нужно переодеться. Я не готов к приему гостей.

Джулия кивком головы дала согласие. Глядя в спину удаляющегося мужа, она ощутила невысказанное им осуждение и нарастающее желание оправдаться. Она не приглашала Джеффри и Гарри в гости, но даже если бы и пригласила, то следовало ли ей отчитываться перед Брейдером в своем решении?

Ее мысли прервал Джеффри. Глаза брата таинственно поблескивали, когда он проворчал себе под нос.

— Интересно. Мне говорили, что Брейдер Вульф не из тех, кому можно стать поперек дороги.

Эти слова ранили Джулию.

— Ты что, собираешься стать ему поперек дороги?

Джеффри одарил сестру ленивой улыбкой.

— С какой стати мне делать это, голубка? Несмотря на то, что он не из нашего круга, он все же мой зять. — Он принял из рук Гарри бокал с виски.

— Уж не испытываешь ли ты к нему привязанность, а, Джулия? — поинтересовался Гарри.

Джулия лишь судорожно стиснула зубы. Она не могла позволить себе дерзко возразить брату на его попытку задеть ее гордость.

Не получив ответа, Джеффри принял серьезный вид, отбросив шутливый тон.

— Надеюсь, ты не собираешься заводить от него потомство, голубка? — грубо и развязно не то спросил, не то заявил он.

Бесцеремонность брата шокировала Джулию.

— Да как ты смеешь!..

Джеффри перебил ее и с ледяной невозмутимостью на лице, чеканя каждое слово, продолжил:

— Смею, дорогая, еще как смею! Не забывай, в твоих венах течет кровь Вильгельма Завоевателя. Уж не думаешь ли ты, что тебе удастся освободиться от брака с плебеем, а я не узнаю об этом?

Заявление брата повергло Джулию в неподдельный ужас.

— Освободиться от брака? А кто сказал, что я собираюсь расторгнуть брачные узы?

Джеффри чинно уселся в кресло, вытянув перед собой длинные ноги. Не выпуская из одной руки бокал, согнутым пальцем другой он ловко открыл табакерку, взял щепотку нюхательного табака на ноготь большого пальца и, поднеся к носу, глубоко вздохнул.

— Послушай, Джефф, никак не могу понять, как тебе это удается с табакеркой. Научи меня своему трюку, — попросил Гарри.

Его несвоевременный интерес к банальной выходке брата еще более раздражающе подействовал на натянутые нервы Джулии. Тем не менее она молчала. Не было смысла торопить Джеффри. Он ведь любил заставлять ждать.

Казалось, только вдохнув табак, Джеффри проявил склонность к откровенности. В его глазах появился необычный блеск.

— Джулия, — с подчеркнутой медлительностью произнес наконец он. — Твой муж — торговец. Все ожидают твоего скорого появления в Лондоне. Ни одна живая душа не поверит, что Джулия Маркхем довольствуется жизнью в деревне.

— Но три года тому назад все уже убедились в том, что я смогу удалиться от общества!

Джеффри исподлобья окинул сестру оценивающим взглядом.

— Кое-что изменилось с того времени. Теперь ты замужем за очень богатым человеком. И если даже тебя не примут в лучших домах, то в любом случае тебе найдется место в Лондоне. Там всегда есть место для богатой и красивой женщины.

Джулия почувствовала, как от недобрых предчувствий у нее засосало под ложечкой. Стараясь не выдать свою тревогу, она ровным голосом уточнила:

— Место, Джефф? Ты думаешь, этого достаточно? Или на дату моего возвращения уже сделаны ставки? А может, мои братья решили пуститься на очередное рискованное предприятие?

На лице Джеффри не дрогнул ни один мускул, но Гарри поежился, как от оплеухи.

Желая сгладить реакцию брата, Джеффри сказал:

— Рискованное предприятие? Как интересно ты назвала нашу заботу о тебе! Послушай, Гарри, пожалуй, стоило поучаствовать в пари. Нужно было поспорить о дате, когда наша сестра родит внебрачного ребенка от Вульфа.

Джулия задохнулась от возмущения:

— Я официально замужем. И мой ребенок не будет незаконнорожденным!

Все притворство мгновенно сползло с исказившегося вдруг лица Джеффри. В его глазах горело негодование, когда он заявил:

— Лично я не признаю этого брака! И тебе придется считаться с моим мнением, как только я стану главой семьи. Слушай внимательно, сестричка, и запоминай! Ты ничем не связана с Вульфом и ничем не обязана ему.

— Ты сошел с ума, Джеффри! — выкрикнула испуганно Джулия.

Он зловеще усмехнулся.

— Неужели тебе не хочется стать свободной, дорогая сестра?

Он вновь принял привычный отрешенный вид, от его сухого беспристрастного голоса повеяло холодом.

— Итак, есть несколько способов избавиться от… назовем это неприятностью. Будет жаль, если я доведу тебя до безумия. Хотя должен заметить, мы сможем объявить всем, что это у нас семейная предрасположенность. — Он от души рассмеялся, крайне довольный своим тонким юмором.

Намерения брата по-прежнему оставались для Джулии загадкой.

— Почему ты преследуешь меня, Джефф? Потому что я опозорила доброе имя семьи? Что же ты сделаешь со мной, если я еще запятнаю честь семьи разводом?

Джеффри поднял брови, изображая удивление.

— Бог мой, Джулия, о чем ты говоришь? О разводе не может быть и речи! Если ты разведешься, тебя не примут в светских кругах. Кроме того, ты потеряешь все деньги. Есть более простые способы избавления от этого ужасного брака.

Если бы он ударил ее, она не была бы потрясена и… обижена сильнее, чем в настоящий момент. Неужели весь Лондон расценивает ее брак с Брейдером как позор и несчастье?

Джулия услышала звук шагов мужа, спускавшегося по лестнице. Бросив на братьев кипящий гневом взгляд, она поспешила ему навстречу.

Братья застыли с видом святой невинности, что еще больше встревожило девушку. Они что-то затевали, решила она. Но как только она снова окажется наедине с ними, она непременно скажет, чтобы они не рассчитывали на ее участие!

Брейдер смыл с лица дорожную пыль и переоделся в пиджак бутылочно-зеленого цвета и обтягивающие бедра кожаные брюки, заправленные в высокие ботинки. Всем своим видом он напоминал типичного провинциального жителя и в то же время показался Джулии головокружительно красивым. Рядом с ним ее братья выглядели легкомысленными щеголями.

Присутствие Брейдера придало Джулии мужества. Что могли ее ленивые братья сделать с таким великаном?

Она с радостью приняла предложенную мужем руку. Он посмотрел на нее проницательным взглядом. Это дало повод Джулии предположить, что он слышал недавний разговор. Но выражение его глаз так быстро изменилось, что она подумала, не померещился ли ей тот мимолетный взгляд. Он вежливо пригласил ее пройти к столу.

Джулия выдавила улыбку, мысленно проклиная свою скованность. Расслабься, приказала она себе.

Следуя за супругами к столу, Джеффри преднамеренно шумно вдохнул воздух.

— Ах, узнаю духи Джулии.

Он уселся в кресло и повернулся к зятю.

— Ты, видимо, уже знаешь, что эти духи созданы специально для нее. Они представляют собой сочетание аромата розы и… что там еще, голубка? Не помню точно. Что-то специфическое… je ne sais quoi?

Она подняла глаза от салфетки, которую лакей услужливо положил на ее колени, и перевела взгляд на брата. Джефф ждал ответа. В прошлом они часто играли в эту игру. Много лет тому назад этими словами он давал понять, что нашел подходящую жертву.

Джулия помнила свою роль, но слова застряли у нее в горле. Чтобы Брейдер не почуял неладное, она должна была во что бы то ни стало ответить. В нем, очевидно, уже зародились подозрения. Внешнее спокойствие Брей-дера могло ввести в заблуждение братьев, но не Джулию. Она знала, насколько он чувствителен к малейшим проявлениям лжи. Его изучающий взгляд был таким же реальным и ощутимым, как физическое прикосновение. Брейдер тоже напряженно ждал ответа.

Она неохотно проронила:

— Миндаль.

— Что? Я не расслышал, что ты сказала? — Джеффри вел себя настолько естественно и спокойно, что постороннему наблюдателю могло показаться: идет спонтанный разговор… если бы, правда, Джулия приняла правила игры.

Она, уже громче, повторила:

— Миндальное масло.

Лицо Джеффри осветила ослепительная улыбка.

— Ага, так вот что придает тебе такой аромат, что слюнки текут! — Глянув на Брейдера, он добавил. — Духи — это козырная карта Джулии. До ее появления в лондонском обществе предметом повального увлечения была Арабелла Хэмртон. Арабелла и ее нюхательный табак. Но Джулия быстро затмила Арабеллу и внешностью и, — он многозначительно замолчал, — воспитанием.

Он улыбнулся.

— Она создала духи, духи «Несравненной» Джулии. И весь Лондон упал к ее ногам.

— Все — чистая правда, — подтвердил Гарри, набив рот бараниной. — Модницы даже пытались подкупить парфюмера, чтобы заполучить заветный рецепт приготовления духов. Женщины и мне не давали прохода.

Джеффри аккуратно отрезал кусочек мяса и посмотрел на сестру.

— Но Джулия так и не выдала секрет, правда, голубка?

— Не называй меня так. Терпеть не могу это прозвище!

Джеффри, казалось, не слышал слов сестры и продолжал, обращаясь к Брейдеру.

— Именно тогда она получила титул Элегантной Джулии. Она была так прекрасна, так хорошо воспитана и обладала таким безупречным вкусом! Настоящая леди никогда не нюхает табак и не позорит имя семьи, правда, голуб… Ой, пардон, Джулия?

Джулии прививали гордость за фамильную родословную с момента, когда она начала ходить. И тот факт, что она нашла счастье в браке с Брейдером и хотела иметь от него ребенка, противоречил здравому смыслу аристократки.

Не смей заводить детей от торговца, таков был смысл слов Джеффри. Но те же слова могли сказать и дед, и бабка, и, конечно, мать… и любой человек из прежнего окружения, с которым она поддерживала отношения. Должно быть, бабушка перевернулась в могиле от подобного кощунства внучки, подумала Джулия.

Ее мучило чувство вины, когда она подняла глаза на мужа, пытаясь определить, способен ли он прочесть ее мысли. Лицо Брейдера посуровело и напряглось, глаза зловеще засверкали. Джулия поспешила отвести взгляд.

Вспомнив, что ее вещи уже заполнили шкаф и ящики комода в комнате Брейдера, Джулкя почувствовала приступ тошноты и отвращение к еде. Черт бы побрал Джеффри, подумала она в отчаянии, будь прокляты все Маркхемы.

Ковыряя вилкой в тарелке, она притворилась, что поглощена едой, втайне надеясь, что никто не заметит ее растерянности.

Брейдер заметил.

— Джули, тебе не нравится ужин? — спросил он, бесцеремонно прерывая на полуслове монолог Гарри о ставках на скачках.

Выдавив улыбку, она виновато извинилась.

— Я не очень люблю баранину.

На долю секунды Брейдер задержал на жене испытующий взгляд, затем ответил:

— Я тоже.

— В таком случае не понимаю, зачем ваш повар готовил ее? — вмешался Гарри. Джулия испытала облегчение, избавившись благодаря бестактности брата от вызнающего взгляда мужа.

— Гарри, ты de trop, — сухо подметил Джеффри, чем привлек внимание Брейдера. Лицо ни одного из мужчин не выдавало враждебности, но Джулия не сомневалась, что столкновение характеров неминуемо, оно надвигается.

В гостиной нависла гнетущая тишина.

В безмолвном разговоре было сказано больше, чем могла выдержать Джулия. Она нервно положила вилку на тарелку, стук серебра о фарфор эхом отозвался в комнате.

Явно не признавая поражения, Джеффри первым нарушил затянувшуюся паузу и обратился к сестре:

— Джулия, ты сейчас очень напоминаешь трагическую героиню шекспировской пьесы. Можно подумать, что ты собираешься войти в образ Джульетты, верно, Брейдер?

Не сводя глаз с жены, Вульф поприветствовал Джеффри поднятым бокалом и проронил:

— Или Гамлета.

Его колкое замечание попало в цель. Видимо, муж почувствовал ее нерешительность, подумала Джулия. Она горделиво подняла голову: она не обязана отчитываться ни перед Брейдером, ни перед Джеффом.

Решив покончить с фарсом, она грациозно поднялась с места, сухо улыбнулась и тоном, не терпящим возражений, объявила:

— Надеюсь, джентльмены извинят меня. Я покидаю вас и желаю приятной беседы за бокалом вина.

Не дожидаясь, пока они учтиво встанут или ответят, девушка повернулась к ним спиной и быстро вышла из гостиной.

Но куда же идти? Озадаченная, Джулия остановилась у подножия лестницы. Однако, почувствовав любопытные взгляды лакеев, она заставила себя подняться по ступенькам вверх.

Открывая дверь в комнату Брейдера, она не была уверена, что нашла то, что хотела. Медленно поднимая в отчаянии руки, она прошла на середину комнаты. Кулаки судорожно сжались, словно хотели удержать что-то дорогое, ускользающее сквозь пальцы… воспоминания, радость вчерашнего утра.

За окном, стучась в оконные стекла, завывал ветер, а в камине, потрескивая, ярко горел огонь. Джулия подошла к комоду и достала из ящика фланелевую ночную рубашку.

Собравшись позвать Бетти, она удивилась, что маленькая служанка еще не пришла. Фишер, несомненно, сообщил ей, что хозяйка покинула гостиную. Но затем решив, что не хочет никого видеть, девушка начала расстегивать пуговицы на спине платья.

В этот момент дверь в комнату распахнулась настежь. На пороге молча застыл Брейдер. Несколько мгновений, пока Джулия пыталась подавить дрожь, охватившую тело от его ледяного взгляда, показались мучительно долгими.

Наконец Брейдер, подняв бровь, вежливо поинтересовался:

— Тебе нужна помощь, чтобы раздеться?

— Я сейчас позову Бетти.

Он резким движением захлопнул дверь.

— Когда вчера я покидал тебя, служанка была, — он замолчал, затем, подражая Джеффри, добавил: — de trop.

Джулия попыталась выдавить холодную, надменную улыбку и была потрясена, почувствовав, как уголки рта безвольно опускаются вниз. Затем, к ее ужасу, вырвался стон. Она закрыла лицо руками.

— Джулия… — Брейдер шагнул к ней, но она резко отстранилась. Когда его рука коснулась ее плеча, она, как ужаленная, одним прыжком отскочила в сторону.

— Понятно, — его голос приобрел твердость гранита.

Джулия не ответила. Отвернувшись к стене, она уставилась в одну точку, пытаясь вернуть самообладание.

— Чем он тебя держит?

— Ничем. Но он прав. Существуют правила… — Ее голос дрогнул и оборвался. Продолжить — означало бы оскорбить Брейдера. Она несколько минут помолчала, затем, собравшись с духом, повернулась к мужу. — Извини, Брейдер. Но мои братья просто еще раз напомнили мне…

— О твоих эмоциональных обязанностях? Только не говори, что из-за мнения двух эгоистичных аристократов тебя вдруг начало тошнить от моих прикосновений.

Встревоженная Джулия порывисто шагнула к мужу.

— Я ничего подобного не говорила!

— Или они напомнили, насколько ниже тебя я нахожусь на социальной лестнице?

— Брейдер, это не…

— Джулия, ты — сноб, — брезгливо бросил он.

— Я никогда… — выпалила она и тут же осеклась. Оценив себя и свое поведение с точки зрения опыта, накопленного за прошедшие три года, она не могла не согласиться с ним. Но и признать правду было нелегко. Сочувствие, прозвучавшее в голосе Брейдера, задело ее за живое.

Подобно ребенку, разглядывающему новую игрушку, которая не очень нравилась, но которую жалко было бросить, Джулия склонила голову набок.

— Ну хорошо, если я отброшу гордость, составляющую мое единственное наследство, что же у меня тогда останется?

— Только ты сама сможешь ответить на этот вопрос.

Он неторопливыми движениями снял пиджак, жилет и галстук. Блики от огня в камине танцевали на темных прядях волос и высвечивали изгибы его тела. Ни один мужчина не казался Джулии более мужественным, более желанным и… более далеким.

Он сел на постель.

— Достаточно игр, Джулия. Будем откровенны. Вот дверь. Я тебя не держу. — Его лицо напряглось, в глазах засверкали золотистые искорки. — Но если ты решишь остаться, тебе придется принять меня таким, каков я есть. Принять как равного.

Ультиматум мужа потряс Джулию до глубины души.

— Я не давала повода для подозрений, Брейдер.

— С момента появления твоих братьев ты ни разу не улыбнулась мне. Избегаешь моих прикосновений и с трудом выносишь мое присутствие. — Облокотившись рукой на колено, он наклонился вперед. — Готов биться об заклад, что не будь твои вещи уже перенесены в мою комнату, ты бы не стояла сейчас здесь, притворяясь верной женой.

— Но я, действительно, твоя жена, — вспыхнула она. Жар негодования пробежал по ее телу. Способность Брейдера проникать в самые сокровенные уголки ее сознания поразила Джулию. Она в отчаянии сжала кулаки.

— Как просто и легко ты разложил все по полочкам! Хотелось бы мне знать твои мысли. Нет, не то, что ты говоришь, а то, что ты думаешь. Я брожу по Кимбервуду, и надо мной постоянно висит воображаемая шкала ценностей, при помощи которой ты можешь в любой момент оценить каждое мое слово, каждый взгляд, чтобы определить, соответствую ли я твоим изощренным представлениям о чести.

Подперев бока руками, Джулия решительно подошла к мужу, сидевшему на кровати.

— В моих венах течет королевская кровь, — с гордостью напомнила она. — Но ты то и дело опровергаешь мои слова, ставя мою порядочность под сомнение. Ты сам назначил себя моим судьей и обвинителем…

Брейдер вскочил на ноги так быстро, что Джулии пришлось сделать шаг назад.

— Нет смысла читать мне проповедь о голубой крови!

Казалось, он выплюнул слова.

— Каждый из нас имеет свои корни. Англия превратилась в могущественную мировую державу вовсе не благодаря деятельности таких людей, как твои родители и братья. За этими стенами решаются вопросы жизни и смерти, а я должен сидеть здесь и выслушивать разглагольствования Гарри о скачках. Он поглощен азартными играми с такой же страстью, с какой настоящие люди посвящают свои жизни медицине, технике и религии! Он говорит о лошадях так, как другие об идеях бытия и сознания! Единственное, что вы и вам подобные могут достичь, так это вывести новую расу идиотов!

Джулия замерла с открытым ртом.

— Да как ты смеешь!..

— Похоже, один Джеффри поглощен серьезным занятием. Он напоминает крокодила, скрывающегося в мутных водах Нила. Старается использовать каждое слово, чтобы посеять зерно раздора между нами. Конечно, ты не встречала подобных ужасных существ в своей возвышенной жизни, но заверяю, кровь стынет в жилах жертвы под взглядом безжизненных глаз крокодила. — Он склонил голову набок и добавил. — Но даже в глазах кровожадного крокодила больше жизни, чем в глазах Джеффри. И, думаю, его укус так же опасен…

— Он — мой брат и…

— Мои искренние соболезнования по этому поводу, — сухо заявил Брейдер. — И в то же время наилучшие поздравления. Тебе почти удалось убедить меня в том, что ты отличаешься от бесполезных вымогателей, которых ты называешь своей семьей. Джеффри прав: ты — выдающаяся актриса.

Джулия вздрогнула, словно он ударил ее. Воздух вокруг них, казалось, раскалился от напряжения. Девушка попятилась на несколько шагов. Она с трудом проглотила ком, застрявший в горле, прежде чем сумела выговорить.

— Я не притворялась.

Лицо Брейдера исказила гримаса недоверия.

Чувства неуверенности и подавленности снова нахлынули на нее, как в ту ночь перед домом Тернеров.

— Я не притворяюсь, — повторила она. Подняв глаза на мужа, Джулия подыскивала слова, которые смогли бы объяснить сумятицу ее чувств.

— Я ощущаю себя застрявшей меж двух миров. Я уже знаю, какой из них я хочу выбрать. Но другой… — Она печально покачала головой, боясь, что не хватит слов, чтобы выразить наболевшее. — Другой тянет меня назад. Я так и не сумела порвать ниточку, связывающую меня с семьей… Хотя очень желала этого.

Джулии хотелось, чтобы в ее глазах отразились вся боль, страдания и сомнения. Чтобы Брейдер увидел и понял.

— Я хорошо понимаю, что представляет собой моя семья, Брейдер. И знаю, что сама мало чем отличаюсь от них. Но я знаю и то, что могу выбрать другую жизнь. Последние три года я уже жила другой жизнью. Но иногда мне бывает очень тяжело. Что мне делать?

Гнев Брейдера смягчился, руки разжались, тело расслабилось, но слова были по-прежнему суровыми.

— Ты должна сделать окончательный выбор. Завтра твои братья уезжают. Либо ты отправляешься с ними, либо остаешься со мной. Но если ты останешься со мной, ты примешь меня в качестве мужа таким, какой я есть. И никаких двусмысленностей и игр.

Вчера утром Джулия готова была принять его без колебаний, но сейчас она знала себя лучше.

Брейдер был прав. Она действительно чувствовала собственное превосходство над ним. И единственной причиной тому являлась голубая кровь, та самая кровь, которая текла в венах Джеффа, Лайонела, Гарри и бедного, вечно пьяного Джеймса.

Взвешивая в уме все за и против, девушка неосознанно облизала пересохшие губы. Брейдер жадным взглядом проводил движение языка, и на какое-то мгновение Джулия заметила голод в его глазах. Вырвавшееся наружу неудовлетворенное желание Брейдера напомнило ей, что он сделал ей многообещающее предложение.

На ее губах заиграла робкая улыбка.

— Если я останусь, ты по-прежнему будешь судить каждый мой шаг? Боюсь, сэр, что я уже привыкла время от времени быть слишком своенравной. — Она скрестила перед собой руки. — И для того, чтобы измениться, полностью измениться, мне потребуется время.

Брейдер отбросил настороженность и суровость и ласково заметил:

— Джулия, если ты останешься, я сделаю все, что в моих силах, дабы исполнить любую твою прихоть.

Он его слов у Джулии перехватило дыхание. Она с трудом выдавила:

— Почему?

— Что ты хочешь услышать? Ты хочешь, чтобы я вошел в образ придворного льстеца и пропел оду, восхваляющую твою красоту? Разве ты наслушалась еще недостаточно восторженных слов от других мужчин? Или ты хочешь, чтобы я откровенно признал, что твоя внешность тут ни при чем? Или я должен хвалить твой замечательный, такой покладистый характер?

Он широко улыбнулся.

— Моя жизнь пошла кувырком с тех пор, как я согласился заключить эту проклятую сделку с твоим отцом.

— Ты раскаиваешься? — спросила Джулия, с затаенным дыханием ожидая ответа.

— Раскаиваюсь ли? — Улыбка на его лице померкла, брови сдвинулись к переносице. — Я буду искренне сожалеть, если ты сейчас выйдешь за дверь. Я верю, что между нами появилось хорошее, теплое чувство, Джулия. Но решение остается за тобой. Как ты решишь, так и будет. Здесь нет места сожалениям.

— А что, по-твоему, возникло между нами?

Брейдер без обиняков ответил:

— Очень сильное влечение.

Джулия от удивления и разочарования открыла рот.

— И все?

Он исподлобья бросил на жену изучающий взгляд и передернул плечами.

— Джулия, никогда раньше я не хотел ни одну женщину так сильно, как тебя сейчас. Я тридцать шесть часов не мог думать ни о чем другом, кроме как о тебе и об ощущениях, которые испытывал, находясь с тобой в постели. Что касается всего остального? — Он всплеснул руками и прижал их к бедрам. — Браки держатся на взаимопонимании и доверии. Поэтому я смогу дать тебе столько же, сколько ты дашь мне.

Он улыбнулся.

— Ты можешь не поверить мне, но и у нас, у простых людей без громких титулов тоже есть гордость.

— Значит, я должна поступиться своей семейной гордостью, чтобы стать счастливой в браке?

— А ты сможешь?

Действительно, сможешь ли ты, мысленно повторила Джулия вопрос мужа.

В камине с треском, нарушая тишину, вспыхнуло полено. Тиканье часов в холле отмеряло время. Джулия сделала глубокий вдох, собираясь с духом, и… шагнула к Брейдеру.

 

Глава XVI

Не успела она сделать второго шага, как могучие руки мужа подхватили ее, поднимая над полом. Его губы жадно прильнули к ее губам.

Последние сомнения в правильности выбора растаяли как утренний туман. Она прижалась к этому сильному телу, ее руки обвили крепкую шею. Она словно обезумела, отвечая на его поцелуй.

— А что у нас здесь? — прошептал на ухо Джулии Брейдер, и его пальцы прикоснулись к оголенной спине, к тому месту, откуда она начала расстегивать платье. Девушка легким движением сбросила с ног туфли.

Брейдер наклонил ее тело вперед, его пальцы начали быстро перебирать оставшиеся нерасстегнутыми перламутровые пуговицы.

— Оказывается, тебе все-таки нужна помощь, чтобы раздеться.

Она поцелуем заставила его замолчать, ее рука нетерпеливо вытаскивала подол рубашки из-под пояса брюк. Торопливыми движениями они освобождали друг друга от одежды. Тишину нарушал шорох одеяний, соскальзывающих с разгоряченных тел и падающих к ногам.

Каждый новый кусочек оголенного тела, отвоеванный у одежды, покрывался страстными поцелуями и легкими, дразнящими покусываниями. Тусклый свет лампы играл золотистыми бликами на их обнаженной коже. Брейдер подхватил Джулию на руки, положил на постель и вытянулся рядом.

Его упругая ладонь скользнула по ее ноге вверх и погрузилась между бедер. Джулия закрыла глаза, отдаваясь во власть его прикосновений. До ее затуманенного сознания откуда-то издалека донесся голос Брейдера.

— Ты уверена в своем решении?

Даже если бы жизнь зависела от ее ответа, девушка не смогла бы произнести ни слова! Его искушенные пальцы, нежно поглаживающие интимную сторону бедер, всецело поглотили ее внимание, ее разум. Тело, страстно отзываясь на прикосновения, с каждым движением требовало все больше и больше. Джулия пробежала ладонями вверх и вниз по гладкой спине мужа.

Но вдруг рука мужа замерла. Она прильнула к нему, умоляя всем телом продолжить магическую ласку. Но в ответ он тихо произнес:

— Джулия?

Она открыла глаза и встретилась взглядом с его глазами, темными и бездонными. Она поняла, что он неимоверным усилием воли контролировал свое тело. Там, в неведомых глубинах глаз, застыл немой вопрос.

— Никаких сожалений, — прошептала она.

Его глаза осветились яркой вспышкой гордости. Его тело нависло над Джулией. Он опирался на руки. Подчиняясь инстинкту, Джулия согнула и приподняла колени.

— Никаких сожалений, — как эхо повторил Брейдер и одним осторожным движением погрузился в ее тело.

Глубокими, сильными и уверенными рывками он проникал в нее. Тело Джулии изогнулось, желая принять его. Его имя сорвалось с губ, и сознание, и тело пытались приспособиться и привыкнуть к чуждому ощущению. Она сжала плечи и впилась ногтями в спину мужа.

— Осторожнее, любовь моя. — Он шепотом подбодрил ее. — Я дам тебе столько времени, сколько потребуется.

Но ее тело уже привыкло к необычному ощущению и начало двигаться в такт движениям Брейдера. Джулия слегка изогнулась и застонала, когда он погрузился в нее еще глубже. Брейдер снова и снова, словно обезумев, шептал ее имя, вырывавшееся между учащенным, шумным дыханием и ласковым смехом. Он то погружался в нее, то выскальзывал, пока Джулия, впадая в беспамятство, не начала выкрикивать его имя.

Ее губы и язык вбирали в себя солоноватость его кожи и влагу его рта. Его тело просило, умоляло о ласках, посылая волны наслаждения по телу Джулии.

Его руки скользнули вниз по спине, длинные пальцы обхватили ее ягодицы, притягивая к себе так, что восставшая плоть одним долгим, ровным движением прошла по таинственной сути женского естества Джулии.

Блаженство, неутоленная страсть, экстаз подхватили ее и закружили в водовороте чувств. Она чувствовала, что сгорает. Но от чего?

Сквозь пелену тумана пробился тихий голос Брейдера.

— Джулия, посмотри на меня.

Медленно она подняла ресницы. Сверху на нее смотрел Брейдер, в его глазах отражался тот же бешеный вихрь эмоций, которые бурлили и в ней.

— Сейчас, любовь моя, — властно сказал он. — Пусть это произойдет сейчас. — Он приподнял ее тело над кроватью и глубоко проник в ее недра. — Джулия, иди ко мне.

И ее тело ответило на его страстный призыв, содрогнувшись и забившись в конвульсиях. Дрожь — волна за волной — прокатилась по ней. Она стремительным скачком перенеслась в другой мир, в мир, которого пока не понимала, но который готова была познать. И в этом новом, неведомом мире Брейдер был надежным и верным проводником…

Но только достигнув высшей точки наслаждения, она, наконец, все поняла и в упоении выдохнула его имя.

Его тело судорожно затряслось, его крик смешался с ее криком. Наконец он опустил ее на постель и уткнулся лицом в волосы Джулии. Она чувствовала, как он пытался восстановить затрудненное дыхание.

Она ласково провела ладонями по широкой, сильной спине и, обхватив его и руками, и ногами, притянула к себе. Их тела по-прежнему сливались воедино. Она приняла вес его тела, прижатого к ней, как щедрый дар Всевышнего. Никогда она не испытывала ничего подобного, никогда даже не предполагала о возможности такого. Никогда не ощущала такой гармонии с другим человеком.

— Брейдер, что произошло между нами?

Он приподнялся на один локоть. В его глазах засветилась такая нежность, что у Джулии перехватило дыхание. Кончиками пальцев он осторожно снял с ее лица волнистые растрепавшиеся волосы.

— Думаю, — в голосе звучало то же благоговение, которое отражалось в глазах. — Думаю, мы только что сотворили ребенка.

Джулия растерянно заморгала, на секунду задумавшись над услышанным, затем, обвив шею мужа руками, громко рассмеялась. Ее радостный смех эхом отозвался по комнате.

— Правда, Брейдер? Это правда?

Он взял ее руки за запястья и, разомкнув объятия, положил на подушку над головой Джулии.

— Тише, любимая, — склонившись над ней, шутливым тоном произнес он. — Громкий смех в нашей спальне не поднимет мою репутацию в глазах прислуги.

Джулия дотянулась губами до кончика орлиного носа Брейдера и звонко чмокнула его.

— Какой ты красивый! — прошептала она восхищенно.

Брейдер мгновенно затих, слова жены, очевидно, поразили его.

— Разве я обидела тебя? — спросила она. — Что плохого в том, чтобы честно сказать мужчине, что он красив? В настоящий момент ничто и никто не может сравниться с тобой по красоте. Я нахожу не менее прекрасным и то, что мы… — она замолчала, подыскивая подходящее слово, — делали вместе.

Из дальнего уголка глаза вырвалась случайная слеза и побежала к виску. Она не обратила внимания на слезу и не отрывала взгляда от глаз мужа. Но Брейдер, заметив ее, сурово сдвинул брови.

Некоторое время они изучали друг друга в безмолвии.

Брейдер первым отвел взгляд.

— Полагаю, это всего лишь начало, — проронил он вполголоса, словно рассуждая вслух. Затем склонил голову и провел кончиком языка по мокрому, соленому следу на щеке Джулии.

Пальцы помимо ее воли продолжали ласково поглаживать спину мужа. Ей нравилось ощущать вес его тела, прижимавшего ее к мягкому матрасу. И она подумала, что, пожалуй, не возражала бы…

— Брейдер?

— Х-м-м? — отозвался он. Его язык дразнил чувствительную мочку уха.

— Скажи, а возможно ли создать еще одного ребенка? — О, нет, подумала она, совсем не то хотелось сказать. — Ну, я имела в виду, нам обязательно создавать ребенка для того, чтобы делать… — она замолчала, не в силах снова произнести «это».

Его тело замерло.

— Чтобы заниматься любовью? — Отголоски его звучного голоса разлились по всему телу Джулии. Он улыбнулся, в глазах засветилось лукавство. — Джулия, ты покраснела.

В глубине своего тела она почувствовала нарастающую в муже волну желания, которая медленно спустилась от его груди к месту соприкосновения их тел.

Она выгнула спину, прижавшись грудью к упругой груди Брейдера. От точки слияния их тел по ней разлился жар. Подняв согнутые ноги, она обвила тело мужа и прижала к себе. От собственной дерзости у нее перехватило дыхание. Она глубоко вдохнула и выдохнула его имя.

— Да, возможно, — прошептал он. — Более того, даже желательно заниматься любовью всю ночь.

— Правда? Всю ночь? — Неторопливые волнообразные движения его тела заставили ее забыть обо всем на свете.

— Все должны попробовать, по крайней мере, один раз, — Брейдер улыбнулся медленной, искушенной, многообещающей улыбкой… и приступил к действиям, сгорая от нетерпения показать, почему же все должны хотя бы раз попробовать.

Поздно утром следующего дня Джулия, окутанная коконом из одеял, простыней и рук Брейдера, проснулась. Руки мужа прижимали ее к груди, одна нога была перекинута через ее бедро, удерживая тело.

Никогда раньше Джулия не чувствовала себя в большей безопасности.

Ей захотелось никогда не покидать спальню.

И уж меньше всего ей хотелось встречаться с Джеффри и Гарри.

При воспоминании о неминуемо надвигающемся неприятном разговоре с ними ее тело напряглось. Нет, она не будет извиняться и оправдываться за то, что выбрала жизнь с Брейдером, предпочтя ее семье и семейной гордости.

— О чем ты думаешь?

Голос напугал Джулию.

— Я разбудила тебя?

Брейдер сжал объятия, накрыв одной ладонью упругую грудь жены.

— Я уже не спал некоторое время. — Он пальцем погладил сосок.

Джулия начала было поворачивать к нему голову, но замерла, поглощенная и зачарованная нежными прикосновениями кончика пальца.

— Почему ты не разбудил меня? — с трудом выдохнула она.

Брейдер движением головы откинул с ее шеи длинные локоны и припал губами к нежной, бархатистой коже.

— Мне нравилось держать тебя в объятиях. — Другая рука соскользнула вниз по жаркой плоскости живота, пальцы нащупали маленький треугольник из мягких волос и прикоснулись к тайне, которую они скрывали.

Джулия застонала и сжала руку бедрами.

Ровным, спокойным голосом он повторил вопрос.

— Так о чем же ты думаешь?

Джулия стиснула зубы, понимая, что ответ может ему не понравиться. Затем глубоко вздохнула и произнесла:

— Сегодня утром я не хочу видеть братьев.

Его пальцы неподвижно замерли.

— Почему?

Она начала потихоньку отстраняться от него, но его руки не отпускали ее тело. Сосредоточенно разглядывая пейзаж на картине, висящей в отдаленном углу комнаты, девушка мрачно добавила:

— Они обязательно постараются все испортить.

— Они уже уехали.

— Что? — Джулия хотела сесть, но широкая ладонь Брейдера, прижатая к животу, удержала ее на месте. Ловким движением его бедра обхватили ноги Джулии. Ее спина оказалась прижатой к его груди.

— Я попросил их уехать.

— Ты попросил? — Известие показалось ей настолько необычным, что она не обратила внимание на дразнящее покусывание, которым он ласкал мочку ее уха. — Нет, не смогу поверить. Ты, очевидно, не только попросил, но и заплатил им?

— Нет.

— Тогда каким образом…

— Я умею убеждать.

Он еще крепче сомкнул объятия вокруг ее тела. Выросшая за ночь щетина царапала щеку Джулии.

— Что ты за человек, Брейдер Вульф? Как тебе удалось убедить такого, как Джеффри, исполнить твою волю?

Она почувствовала, что на лице мужа появилась улыбка.

— А мне удастся, как ты думаешь, убедить тебя исполнить мою волю? — таинственно прошептал он на ухо. Он призывно шевельнулся, обеими руками поглаживая талию Джулии. В этот момент ей показалось, что его руки, так интимно прильнувшие к ее коже, стали неотъемлемой ее частью.

Раскаленная лава разлилась по телу, и ей померещилось, что она вот-вот растает. Она сама не поняла, каким образом вырвались слова:

— Ты научился этому у одной из своих любовниц?

Движения его бедер прекратились. Удивленный, он заморгал, задевая длинными ресницами кожу ее щеки.

— Ты ревнуешь, Джулия?

Ревнует? Да, ревнует, мысленно призналась она. После бурной, проведенной вместе ночи она не сомневалась, что в свое время Брейдер доставил удовольствие не одной женщине, и ей не нравилось это. Но она скорее готова была сунуть руку в огонь, чем признаться в ревности.

С показным безразличием девушка передернула плечами и фыркнула:

— Искушенная женщина должна понимать, что мужчины нуждаются… — Она напрягла память, пытаясь припомнить слово, которое употребляла много лет тому назад мать Арабеллы, когда объясняла двум девочкам, почему мужчины преследуют балерин, — в снисходительности.

Брейдер перевернулся на спину и от души рассмеялся.

— Честно говоря, не могу удержаться и не задать откровенный вопрос члену семейства Маркхемов. Как насчет искушенной женщины?

Продолжая лежать на боку, Джулия отказалась отвечать, втайне надеясь, что лицо не выдаст душевного смятения. Его рука потянула ее за плечо. Но ей не хотелось встречаться с ним взглядом.

Заметив, что она прячет глаза, Брейдер поднялся на локоть и посмотрел сверху вниз на жену.

— Джулия? — Ему пришлось окликнуть ее еще раз прежде, чем она, наконец, повернулась на спину и посмотрела ему в лицо.

Исподлобья глаза Джулии настороженно наблюдали за Брейдером. Она попыталась расслабить мышцы вокруг рта, чтобы не выглядеть такой рассерженной и обиженной.

Он одарил ее головокружительной улыбкой. Улыбка не возымела должного действия. Тогда, перегнувшись через нее, он наклонился к ее лицу. На его щеках заиграли ямочки. Пристально глядя в глаза, он признался:

— У меня нет любовницы.

Гнев Джулии рассеялся.

— Ты меня не обманываешь?

Брейдер пожал плечами.

— Мы с Амалией просто иногда проводили время. Она жаловалась на то, что у меня никогда не хватало на нее времени.

Джулия села на постели. Стыдливо прикрыв обнаженную грудь простыней и придерживая ее локтями, она откинула с лица спутанные пряди темных волос.

— У тебя не хватало времени?

Брейдер поднял руку и накрутил на указательный палец кончик локона, свисающего на прикрытую грудь жены. Затем с тяжелым вздохом отпустил прядь.

— Амалия всегда упрекала меня в том, что я проводил больше времени в делах, чем с ней. А потом, — он указал взглядом на Джулию, — я женился на женщине, которая поглотила каждую свободную минуту, которая у меня изредка выдавалась. Заверяю тебя, я не был с ней, — он замолчал, подбирая слово, — близок физически с того момента, как мы поженились. На прошлой неделе Амалия сообщила, что нашла более внимательного покровителя. Ты, наверное, помнишь лорда Бархема?

Джулия кивнула.

— Сейчас он заботится о ней.

Нет любовницы? Сердце Джулии наполнилось надеждой!

С взъерошенными ото сна волосами Брейдер показался ей очень трогательным и привлекательным. Его широкие плечи выглядели достаточно сильными, чтобы любая женщина согласилась опереться на них и забыть о своих проблемах. Она провела долгим взглядом по линии тела, уходящего под простыню, которая скрывала бедра, ноги и…

Ее взгляд снова вернулся к его лицу. Она внезапно осознала смысл его слов.

— А смогу ли я удержать твой интерес? — спросила девушка.

— Уверен, что сможешь. — Он ослепительно улыбнулся, обнажив ровный ряд сверкающих при тусклом утреннем свете белизной зубов. — Насколько я помню, миссис Вульф, каждый раз, когда я пытался игнорировать вас и удалить из своей жизни, вам без особого труда удавалось найти дорогу обратно.

Брейдер говорил шутливым тоном, но Джулия восприняла обвинение всерьез. Опасаясь, что на лице, как в зеркале, отразятся все мысли, она отвернула от него голову.

— Когда ты говоришь так…

— Джулия. — В голосе зазвучали серьезные нотки. — Я говорю чистую правду. Я действительно не собирался иметь с тобой никаких дел.

Она, казалось, оцепенела.

— И ты раскаиваешься в случившемся?

— Нет, — уверенно ответил муж, напоминая о словах, сказанных прошлой ночью. Он несколько мгновений помолчал. — А ты раскаиваешься? — тем же серьезным тоном спросил он.

Только если ты откажешься от меня, захотелось сказать Джулии. Но она вовремя подавила порыв и не высказала мысли вслух. Только повернулась к Брейдеру и прошептала:

— Во мне нет ни капли раскаяния.

Брейдер склонился к ней и страстно поцеловал. Джулия ответила на поцелуй. Ее охватило дикое желание приковать его к себе на всю оставшуюся жизнь. Рядом с ним она не побоялась бы повернуться спиной к обществу и ко всему безжалостному миру, который отверг ее. Но она никогда не посмеет признаться перед ним в своих страхах, подумала Джулия.

Игриво стягивая с нее простыню, Брейдер вытянулся на постели и торжественно заявил:

— А теперь приступим к нашим урокам верховой езды.

Она глянула на него из-под опущенных ресниц и возмутилась не на шутку.

— Уроки верховой езды? Но, Брейдер, сейчас я не собираюсь покидать эту уютную комнату, чтобы учить тебя ездить верхом! — Желая подчеркнуть, чем именно она собирается заняться в настоящий момент, Джулия медленно отбросила простыню с груди. Пораженная собственной дерзостью, она почувствовала, как краска заливает лицо.

Брейдер проводил взглядом медленно сползающее вниз покрывало и улыбнулся.

— Ты все схватываешь на лету, любовь моя.

Джулия прикинулась святой наивностью.

— Разве это плохо, дорогой?

Лицо Брейдера расплылось в широкой улыбке.

— Это замечательно, именно поэтому я уверен, что наши уроки верховой езды будут крайне интересными.

Джулия с подозрением приподняла бровь.

— Брейдер, а на чем же ты собираешься ездить верхом?

С загадочной усмешкой он ответил:

— Иди ко мне — и я покажу.

Весь день они не покидали спальню. Следующий день тоже.

Жизнь Джулии, казалось, начала вращаться вокруг Брейдера и хитросплетения ощущений, которые он пробудил в ней. Находясь в его объятиях, она чувствовала себя как за каменной стеной. Когда утром она, наконец, ступила за порог спальни, ей показалось, что она входит в совершенно другой мир, в мир, не похожий на райское убежище, которое они с Брейдером создали.

Следующие три недели были самыми счастливыми в жизни Джулии. Брейдер сократил до минимума число встреч. И даже передал часть обязанностей в руки Хардвелла. Он уже начал подумывать о том, чтобы нанять еще одного секретаря.

В один из дней, разглядывая образцы тканей для убранства комнат, Джулия внезапно почувствовала присутствие мужа в зале. Она оглянулась. На пороге действительно стоял Брейдер, прислонившись плечом к дверному косяку.

Он улыбался.

— Тебе что-то нужно?

На долю секунды на его лицо набежало мимолетное, едва уловимое выражение опечаленности. Но Брейдер быстро справился с собой и улыбнулся.

— Нет. Я просто зашел посмотреть, как у тебя идут дела.

Джулия подвинулась, освобождая место на диване, и пригласила мужа сесть.

— Мне может пригодиться твой совет. Я сделала удивительное открытие: когда есть все, что душа пожелает, сделать окончательный выбор довольно трудно.

— Джулия, не уверен, что я…

— Садись, — кратко приказала она, смягчив властный тон ласковой улыбкой. Как только он сел, Джулия быстро положила несколько образцов тканей ему на колени.

— Выбери тот, какой тебе нравится больше всего.

— Джулия…

— Выбирай!

Брейдер обреченно вздохнул, смирившись со своей участью.

— Для какой комнаты?

Она бросила на него озорной взгляд.

— Для спальни.

На лице Брейдера появилась широкая, добродушная усмешка.

— Ах, да, это совсем другое дело. В таком случае, мое мнение тебе просто необходимо.

Перебрав несколько образцов, он быстро выбрал один, повернул ткань к свету и, молча кивнув головой в знак одобрения, протянул жене.

Джулия взяла из рук мужа дамастовое полотно голубого цвета.

— Как тебе удалось так быстро сделать выбор? Я уже битый час не могу ни на чем остановиться.

Брейдер наклонился к жене и прошептал:

— Я выбрал этот цвет, потому что он лучше всего, когда ты просыпаешься утром, подходит к твоим глазам.

Джулия осторожно заглянула ему в лицо, чтобы убедиться, не шутит ли он. Но Брейдер был как никогда серьезен. Ни один комплимент никогда не находил такого живого отклика в душе, как сейчас слова мужа.

— Тогда именно эту ткань я и закажу у мануфактурщика, — сказала она, не отрывая глаз от любимого.

Его глаза мгновенно потемнели.

— А ты не можешь придумать лучшего способа отблагодарить меня за комплимент?

Джулия поняла, что ошибки быть не могло и она не ослышалась. Ее пульс учащенно забился в ответ на заманчивое предложение. Но она робко возразила:

— Брейдер, сейчас полдень и…

Он улыбнулся, его губы изогнулись в обворожительной улыбке, от которой сопротивление Джулии всегда таяло.

— …и дверь открыта, — закончила она, затаив дыхание.

Порывистым движением он резко вскочил на ноги, несколькими широкими шагами быстро пересек комнату и закрыл дверь. Навалившись спиной на закрытую дверь, он снова улыбнулся.

— Ну вот она и закрыта. — Он отстранился от двери и направился к Джулии.

Джулия медленно встала, образцы тканей беспорядочно посыпались с ее коленей на пол. Не зная, то ли смеяться, то ли бежать, она робко повторила:

— Брейдер, сейчас только полдень. — Ее сопротивление ослабевало с каждой секундой.

— Я и сам знаю, какое сейчас время дня, — ответил он веско.

Решив подразнить мужа, она ловко увернулась и забежала за диван. Но Брейдер с легкостью поймал ее, и они отдались во власть бешеной, безрассудной страсти прямо на полу, на ворохе образцов тканей.

С этого полудня Джулия обнаружила в себе насущную потребность встречаться с мужем по несколько раз в течение дня, чтобы прикоснуться к нему, поцеловать и услышать звуки его голоса. По ночам же ее пальцы жадно обследовали каждый мускул, каждый изгиб его тела. Ей уже казалось, что она знала его запах, его вкусы и его тело лучше, чем себя и свое тело.

Слова стали излишни. Ее уже не пугало, когда он безошибочно угадывал мысли и. желания. И она, в свою очередь, стала настолько чувствительна к каждому движению, каждому взгляду Брейдера, что без труда понимала его с полуслова, с полужеста.

За неделю до Рождества Брейдер по делам отбыл в Лондон. На этот раз Джулия по настоянию Нэн сопровождала его.

Она готовилась к поездке с некоторой настороженностью, размышляя о том, как воспримет косые взгляды и недружелюбное отношение своей семьи и прежних друзей из светских кругов, если встретится с ними в городе.

Но опасения оказались напрасными. Брейдер ввел ее в новый, более интересный мир и познакомил с думающими, работающими людьми из разных классов. Джулия нашла удовольствие в общении с теми представителями знати, которые не прожигали жизнь за игорными столами, на бесконечных напыщенных вечерах по поводу обручения, смотрин, бракосочетания или на фривольных званых приемах.

Она также обнаружила, что в Лондоне, оказывается, существует много этнических групц и проживают люди, исповедующие самые различные религии и философии. Во время этого визита в столицу Брейдер всячески поощрял и поддерживал интерес жены к этой жизни города, о существовании которой она раньше и не подозревала.

Джулия пришла в полный восторг от знакомства с Гербертом Фаллером, маленьким, неприглядным человеком, возглавлявшим службу безопасности Брейдера. Как-то раз, когда одно из заседаний затянулось на три часа, мистер Фаллер развлекал Джулию животрепещущим описанием загадочных убийств.

Они так увлеклись беседой, что появившийся Брейдер шутливо обвинил их в извращенном вкусе и склонности к насилию. Джулия радушно пригласила мистера Фаллера на ужин. Брейдер, конечно, скрипнул зубами, но вечером за столом проявил живой интерес к историям, от которых кровь стыла в жилах.

По возвращении в Кимбервуд они совершили короткую поездку в Дейнскорт. Плоды нового подхода к управлению впечатляли. За непродолжительный период с лиц арендаторов исчезло безрадостное выражение безнадежности.

В Дейнскорте Джулия и Брейдер удостоились чести стать крестными родителями ребенка Винни, дочери Эммы и Честера. Держа в руках крошечного младенца, пока священник совершал таинство миропомазания, Джулия встретилась взглядом с мужем. В его глазах светилась такая нежность, что у нее не осталось сомнений в том, что Брейдер станет замечательным отцом. Он протянул ребенку палец и с улыбкой наблюдал, как малыш жадно схватил его и сосал.

Гармоничное единство душ, которое так ярко проявилось во время обряда крещения, не исчезло и по возвращении в гостиницу, когда они с мужем, купаясь в тусклом полуденном свете, занимались утонченной, неторопливой любовью.

Спустя некоторое время, когда голова ее уже покоилась на груди мужа, Джулия, прислушиваясь к сильному, ровному биению сердца Брейдера, которое перекликалось со стуком ее сердца, загадала рождественское желание. Если господь благословит их и пошлет ребенка, пусть он будет зачат в эти минуты блаженства и душевного и телесного согласия!

Они вернулись в Кимбервуд за два дня до Рождества. Джулия беспокоилась, что не хватит времени, чтобы должным образом подготовиться к празднику. Ей хотелось наполнить Рождество радостью и жизнью, как бывало во время праздников в детстве.

Она поручила Фишеру и лакеям принести из леса ветки остролиста и украсить дом, а сама занялась вместе с поваром обсуждением праздничного меню.

Повар долго ворчал, так как Джулия распорядилась приготовить десять уток для благотворительной корзины Женской Лиги.

На следующее утро, когда Джулия сидела в своей комнате и разглядывала кашемировую шаль, которую она купила в подарок для Нэн, в дверь постучал Фишер. Пригласив его войти, она была удивлена, увидев в руках дворецкого серебряный поднос, на котором обычно подавали визитные карточки и письма.

— К вам посетитель, мэм, — официально сообщил слуга.

Джулия отложила шаль в сторону и подошла к дворецкому. На подносе лежала одна-единственная карточка. Взяв визитку в руку, она вполголоса пробормотала:

— Интересно, кто…

Имя, написанное изящным, ровным почерком, поразило ее: Питер Джемисон, лорд Карберри.

 

Глава XVII

Джулия распахнула дверь в гостиную. На ее лице была написана радость встречи с другом детства. Полуденное солнце окрашивало все вокруг в белый, по-зимнему бледный цвет. Яркий огонь в камине делал комнату теплой и гостеприимной.

Питер стоял у огня, облокотившись на каменный выступ.

— Питер! — воскликнула она, оторвав его от созерцания тяжелой стеклянной фигурки спящего кота, которая бросилась ей в глаза в одном из лондонских магазинчиков и сейчас украшала камин. — Рада снова увидеть тебя, — она радушно протянула ему руки.

Питер шагнул навстречу, принимая протянутые руки. Он тревожно вглядывался в лицо Джулии.

— А ты хорошо выглядишь.

Она засмеялась.

— Похоже, ты удивлен.

Она окинула Питера взором и заметила, что строгого покроя пальто местами выцвело и потерлось. Да и сам Питер выглядел уставшим и измученным. Девушка шутливо обронила:

— Ты боялся, что Вульф растерзает меня?

Питер невольно вздрогнул.

— Почему ты так говоришь?

Она грациозно опустилась на диван и изящным жестом руки предложила гостю присесть в кресло, стоящее напротив.

— Насколько я помню, ты называл Брейдера чудовищем.

Заметив, как шея и щеки Питера покрылись краской стыда, она спокойно добавила:

— Но я очень счастлива с ним, Питер.

Затем быстро сменила тему разговора.

— Итак, как поживает Арабелла?

Питер безвольно опустился в кресло так, словно ноги его подкосились. Его лицо побледнело, подчеркивая выступающие вены на висках и муку в глазах. Когда он отвел взгляд, Джулия, наконец, заметила темную траурную повязку на левом рукаве, почти сливающуюся по цвету с пальто.

Обеспокоенная, она выдохнула:

— Что случилось?

Его лицо исказила боль, когда он с вызовом в голосе ответил:

— Арабелла умерла.

Джулия резко встала. В голове закружился вихрь вопросов. Она растерянно посмотрела на Питера.

— Не понимаю, — слова показались чужими. — Питер, мы же с ней одного возраста. Как такое могло произойти?

Он поднялся на ноги и взял Джулию за руку.

— Я забыл, что вы когда-то были подругами. Соперницами, но и подругами. — Он пожал ее руку. — Ее неожиданно свалила с ног лихорадка. Мы собирались в театр, когда она вдруг почувствовала себя плохо и велела отправляться на представление мне одному. Я заехал к ней спустя несколько дней. — Он заглянул Джулии в глаза. — Ты же знаешь, так бывает, когда супруги живут разными жизнями.

Она не знала, но, онемев от ужаса, была не в состоянии ответить.

Глаза Питера дрогнули, он печально покачал головой и монотонным голосом продолжал.

— К тому времени, когда меня известили о ее состоянии, она уже лежала в постели. Доктора делали все возможное, однако безуспешно. Потом ей сделали кровопускание. Но, к несчастью, когда сняли пиявки, кровотечение остановить не смогли. Она ослабела от потери крови и умерла, не приходя в сознание.

Джулия опустилась на диван, пытаясь воспроизвести в памяти образ Арабеллы, пытаясь увидеть подругу детства такой, какой видела ее последний раз несколько лет тому назад, до скандала. Но так и не смогла вспомнить. Неспособность вспомнить облик Арабеллы потрясла Джулию больше, чем само известие о ее смерти. По щекам заструились слезы.

Увидев слезы на лице Джулии, Питер в ужасе округлил глаза. Он опустился на колени перед ней и протянул носовой платок.

— Пожалуйста, Джулия, не расстраивайся. Мне не следовало рассказывать все так подробно. Я не ожидал, что ты столь сильно огорчишься.

Она промокнула слезы платком.

— Извини, Питер. — Она замолчала, чтобы перевести дыхание и подавить снова наворачивающиеся слезы. Затем, прижав ладонь к щеке Питера, добавила: — Бедняжка. Я хоть рыдаю, но тебе ведь еще тяжелее.

Питер повернул голову и поцеловал ее ладонь.

Джулия испуганно отдернула руку, словно губы обожгли ладонь. Но Питер быстро поймал руку на лету и прижал к груди.

— Ты всегда казалась мне ангелом, но я еще раз убедился в этом сейчас, когда ты стала искренне оплакивать Арабеллу.

Джулия расстроилась. Слезы мгновенно просохли на глазах. Но едва она попыталась высвободить руку, как цепкие пальцы Питера еще крепче сжали ее.

— Джулия! — произнес он охрипшим вдруг голосом.

— Питер, ты понимаешь, что делаешь? — спросила она спокойным, ровным тоном, мысленно уговаривая себя не паниковать. Питер просто убит горем и не отдает отчета своим поступкам, убеждала она себя, поэтому не следует неверно истолковывать его поведение. К тому же Фишер и лакеи стоят в холле за дверью гостиной. Впав в панику, ты устроишь сцену и только привлечешь внимание Брейдера, напомнила она себе. А ей совсем не хотелось привлекать его внимание. Она хорошо понимала, как нелестно отозвался Брейдер о поведении Питера на балу в Лондоне.

Питер наклонился к Джулии.

— Я полностью отдаю отчет своим словам и поступкам. И я хочу предложить тебе выйти за меня замуж.

Джулия, почувствовав от отчаяния прилив сил, вырвала руку и, опершись ладонями на парчовую подушку дивана, начала быстро, насколько позволяли широкие шерстяные юбки, отодвигаться от Питера.

Но его руки мгновенно обвили ее тело, удерживая на месте. Его лицо оказалось совсем близко к ее щеке, и Джулия неожиданно уловила запах бренди, исходящий от его дыхания.

— Нет, Джулия, останься! Выслушай меня прошу.

Толкнув его в плечо, она вырвалась из объятий, стремительно поднялась и шагнула за спинку дивана, отгородившись таким образом от Питера.

— Нет, Питер, я наслушалась достаточно!

— Знаю, что шокировало тебя, но, Джулия, позволь мне высказаться…

— Я уже услышала все, что нужно.

— Прошу тебя!

— Уходи, пожалуйста!

Но Питера не смутил отпор, данный Джулией. Медленно поднявшись на ноги и опустив руки вдоль тела, он с головы до ног выглядел английским лордом, когда с достоинством произнес:

— Я люблю тебя. Мне не следовало жениться на Арабелле. Она не могла заменить тебя.

— Питер, пожалуйста. — Джулия оперлась руками на узорчатую спинку дивана и подалась вперед. — Ты говоришь глупости. Ты еще не пришел в себя от горечи утраты. Не нужно говорить слова, о которых ты потом будешь жалеть.

— Я вынужден был отказаться от тебя несколько лет тому назад. Мои родители и слышать не хотели о браке с тобой. Они считали нас неподходящей парой… Но сейчас я не собираюсь повторять свою ошибку. Сейчас я не откажусь от тебя.

— Это дела давно минувших дней, Питер Признайся, ведь ты и сам настороженно относился ко мне. Пытаясь связать себя с членом пресловутой семьи Маркхемов, ты совершаешь ужасную ошибку.

— Выходи за меня замуж!

— Прекрати! — Джулия со злостью ударила рукой по спинке дивана. — Кроме того, я уже замужем.

— Тогда давай убежим!

Пораженная абсурдностью предложения, Джулия потеряла дар речи.

Питер не унимался.

— Как только мы покинем пределы Англии, мы расторгнем твой брак. Ради тебя я готов на все. Пойдем со мной!

Подавив смятение, Джулия горделиво распрямила плечи и ледяным тоном ответила:

— Полагаю, разговор закончен, Питер. Я попрошу Фишера проводить тебя.

Но не успела она сделать и шага к двери, как Питер обогнул диван и преградил ей дорогу. Он с мольбой протянул к ней руки.

— Я напугал тебя, знаю. Но поверь, у меня и в помыслах не было шокировать тебя. Послушай, Джулия, если после того, что я тебе сейчас скажу, ты все же отвергнешь мое предложение, я сию секунду уйду.

От досады Джулии захотелось затопать по паркету ногами.

— Питер, нет смысла продолжать этот неуместный разговор. Знай, что впредь я буду делать вид, что ничего не слышала. Ты просто потерял рассудок от горя, потеряв Арабеллу.

— Арабелла тут совершенно ни при чем. Поверь, она превратила мою жизнь в сущий ад.

— Но, Питер…

— Скажи, Вульф рассказал тебе, каким образом ему удалось уговорить меня выполнить просьбу и сделать предложение от его имени?

Губы Питера изогнулись в кривой усмешке.

— Нет. — Джулия попыталась скрыть любопытство.

Питер нахмурился.

— Странно.

— Но Брейдеру не чуждо понятие чести, — осторожно проронила она.

— Чести! Да этот человек самый настоящий грабитель!

— Грабитель? Вздор!

— И ты еще защищаешь его! — возмущенно заявил Питер. Он стремительно повернулся кругом и зашагал по комнате. Затем резко остановился и снова повернулся к Джулии. Его аристократическое лицо было сама гордость. — Во всем виновата Арабелла. Она разорила меня. Ее эксцентричные выходки обошлись мне слишком дорого.

Почувствовав, что ситуация снова под контролем, Джулия облегченно вздохнула и расслабилась.

— Дороже, чем мог обойтись любой из Маркхемов? Но ведь Арабелла получила огромное наследство!

Питер нахмурился.

— Это наследство она должна была получить по исполнении двадцати пяти лет, а именно в сентябре следующего года.

Губы Джулии в немом изумлении округлились.

— Совершенно верно. Ты не ошиблась, — ответил он с горечью в голосе. — Арабелла умерла прежде, чем я смог воспользоваться наследством ее родителей. А теперь, после ее смерти, деньги в равных долях добавятся к наследству младших кузенов и кузин.

Его лицо посуровело.

— В течение нескольких лет она, как голодная волчица, пожирала мое состояние, оставляя после себя лишь обглоданные кости. Каждый год новый экипаж, новое путешествие, драгоценности, дорогостоящие приемы!.. У нее был ненасытный аппетит.

— Но каким образом со всем этим связан Брейдер? — резко спросила Джулия, подавляя зародившееся сочувствие к Питеру. Но, к сожалению, она слишком хорошо понимала отчаяние человека, постоянно озабоченного тем, как свести концы с концами.

— Экстравагантность Арабеллы выходила за рамки разумного, — констатировал Питер. Затем, бросив украдкой взгляд на Джулию, он добавил. — К тому же я сделал несколько неудачных вложений.

Джулии показалось, что она, наконец, поняла, к чему он клонил.

— С Брейдером?

— Нет. Я никогда не слышал о Брейдере Вульфе до того момента, пока он сам не нашел меня. Он ведь не нашего класса, ты знаешь. Не могу сказать, что первая встреча была очень приятной. — Его кулаки так крепко сжались, что побелели суставы. — Вульф предъявил несколько векселей, которые я не мог оплатить.

— Вексели? О, Питер, неужели это были карточные долги?

Он несколько расслабился, удивленный наивностью Джулии. На губах заиграла снисходительная улыбка.

— Уж не собирается ли представитель достойного рода Маркхемов читать мне проповедь о вреде азартных игр?

— Почему бы и нет?

— А-а-а, — с сожалением протянул Питер. — Почему бы нет, да? Часто удача приходит именно за игорным столом. — Он недоуменно передернул плечами.

— Но еще чаще там же и проигрывают удачу.

Черты лица Питера мгновенно обострились.

— Да, мне не повезло. Я проиграл. — Он обреченно взмахнул рукой. — Да еще и Арабелла продолжала тратить деньги. Я предупреждал, умолял, наконец, требовал, чтобы она умерила свой пыл.

Он посмотрел на Джулию, лицо его помрачнело и осунулось.

— Нет, я не скорблю по ней. Какие бы хорошие отношения нас не связывали до брака, они умерли несколько лет тому назад. Она разорила и погубила меня.

— Питер, но ты же не можешь во всех своих несчастьях обвинить Брейдера.

— Зато я могу обвинить его в том, что он купил эти злосчастные векселя и вынудил таким образом меня втянуть тебя в дело, которое я считаю омерзительным. Он даже не счел нужным объяснить, зачем ему нужен Кимбервуд. — Питер с достоинством вздернул подбородок, ставя точку в рассказе, и застыл с важным и многозначительным видом, словно сообщил некую разоблачающую информацию.

— Но, насколько я понимаю, ни один из вышеперечисленных поступков не дает повода называть Брейдера грабителем, — призналась Джулия. — Разве он не отдал тебе векселя после того, как ты выполнил его поручение?

— Отдал.

— Тогда я не вижу ничего бесчестного в поведении моего мужа.

Питер посмотрел на нее так, будто у Джулии за плечами выросли крылья.

— Ничего бесчестного? — Он нахмурился. — Джулия, я склонил перед тобой колени и предлагаю тебе руку и…

— Ах, оставь это! — бросила недовольно девушка, совсем потеряв терпение. И, подбоченившись, добавила. — Все, что ты мне предложил, так это ряд необоснованных обвинений в адрес моего мужа и драматическое представление, способное составить конкуренцию самому Джону Кемблу.

Заметив сдвинувшиеся брови Питера, Джулия предостерегающе подняла руку, желая предотвратить вспышку его гнева. Сейчас уже она не боялась показать характер.

— Ах, да, и еще ты предложил сомнительную честь убежать с тобой, покинув Брейдера. Убежать с человеком, который, судя по всему, очень неравнодушен к алкоголю.

— Понятно, причина отказа — деньги, — заключил Питер. — Ты думаешь, что у меня нет денег. Не беспокойся, я не нищий… благодаря небольшому поручению, которое я выполнил для Брейдера Вульфа, — добавил он мрачно.

— Питер, ты смешной. Я никуда с тобой не пойду! — выделяя каждое слово, произнесла Джулия, понимая, что склонность к алкоголю, очевидно, повредила здравому смыслу Питера.

Его глаза вдруг зловеще прищурились.

— Видимо, Джеффри был прав.

— Джеффри? А при чем здесь мой брат? — Джулию охватила тревога.

Его губы изогнулись в презрительной усмешке.

— Он предупреждал меня, говорил, что этот плебей совершенно вскружил тебе голову и что только смерть сможет оторвать тебя от проклятого торговца. Но я не верил. Не верил, что ты бросила свою гордость и жизнь к ногам безродного мерзавца!

Джулия затряслась от негодования.

— Думаю, тебе лучше уйти! Надеюсь, мои глаза тебя больше никогда не увидят!

На лице Питера появилось выражение искреннего раскаяния.

— Джулия, прости меня! Сам не знаю, что на меня нашло! Не прогоняй меня!

Она направилась к двери, но Питер в два шага догнал ее и схватил за руки. Джулия отшатнулась от него, отворачивая лицо от его дыхания, наполненного парами бренди.

— Немедленно отпусти!

— Я не хотел оскорбить тебя! Я люблю тебя! Оставь Вульфа! — умолял он. — И пойдем со мной. Сейчас же! Мы…

Он внезапно запнулся, устремив взгляд за спину Джулии. Его руки разжались, и она, освободившись, отскочила в сторону. Повернувшись назад, Джулия оцепенела.

— Меня не известили о том, что у нас гость. — Брейдер закрыл за собой дверь и прошел в гостиную. — Здравствуйте, Карберри. Как дела в Лондоне? — Голос разорвал повисшую в комнате тишину, как клинок, разрезающий шелк.

Он, видимо, работал в кабинете. Волосы были взъерошены и лежали беспорядочными прядями. Он всегда ерошил волосы, изучая отчеты и бухгалтерские книги. На указательном пальце правой руки виднелось чернильное пятно. Одетый в кожаные брюки, заправленные в высокие ботинки, и в широкую льняную рубашку, по-домашнему расстегнутую на шее, Брейдер являл собой полную противоположность с виду степенному облику Питера.

Джулия не знала, улучшило или ухудшило появление Брейдера ситуацию. Для себя она расценила его приход как спасение: теперь Питер обязательно оставит ее в покое!

Питер в ответ немногословно поприветствовал хозяина дома.

— Вульф.

Враждебность, возникшая между мужчинами, казалось, ожила, заполнив жизненное пространство гостиной, и стремительно поглощала воздух. Джулия, чтобы сгладить неловкость ситуации, шагнула и встала между ними.

— Питер уезжает из страны. И заехал к нам попрощаться. — Ее голос звучал так, словно ничего особенного в неожиданном визите Питера не было.

Брейдер, изображая удивление, насмешливо поднял бровь.

— Значит, путешествие, Карберри? Как любезно с вашей стороны отклониться от пути и потратить лишних четыре часа, чтобы навестить меня и мою супругу.

— Это не просто визит вежливости, Вульф, — бросил с недовольством гость. — Кроме того, неужели вам нужно напоминать о том, как следует себя вести в присутствии благородных господ.

Джулия онемела, настолько вызывающе вел себя Питер. Глаза Брейдера приобрели угрожающий, зловещий блеск.

— Приношу извинения, Карберри.

В голосе мужа не прозвучало ни нотки раскаяния.

Джулия поспешила вмешаться.

— Брейдер, у Питера недавно умерла жена, Арабелла. Скоропостижно. Он решил сообщить мне это печальное известие лично.

Ее слова достигли желаемого результата. Суровые черты лица Вульфа смягчились, он успокоился.

— Примите мои искренние соболезнования по поводу тяжелой утраты, Карберри.

Угроза столкновения, похоже, миновала, и Джулия впервые с того момента, как муж ступил в гостиную, перевела дух.

Но радость была преждевременной. Следующие слова Питера, сказанные крайне дерзким тоном, ошеломили ее.

— Поберегите свои соболезнования для другого случая, Вульф. Я в них не нуждаюсь. Я предложил вашей жене убежать со мной.

— Питер! — выкрикнула потрясенная Джулия, резко поворачиваясь к нему.

Не дав ей сказать больше ни слова, Брейдер каменным голосом уточнил:

— И она дала согласие?

— Нет! — Она протянула в отчаянии руки, словно хотела удержать обоих разгневанных мужчин на расстоянии друг от друга. — Я не дала согласия!

— Она вас боится как огня, — язвительно заметил Питер.

Тело Брейдера остолбенело. Джулия порывисто бросилась к мужу и взяла его за руки.

— Не слушай его! Он обезумел от горя и пьянок!

Брейдер перевел взгляд с Джулии на Питера. Складка вокруг его губ стала более жесткой. Он, очевидно, с трудом сохранял самообладание.

— Ну что, Вульф, нечего сказать? — ехидно поинтересовался Питер. Ему, вероятно, показалось, что молчание противника свидетельствует о его растерянности и поражении. — Вы же сами знаете, что недостойны даже прикоснуться к ней. Отпустите ее и дайте возможность идти своей дорогой.

Глаза Брейдера на долю секунды сверкнули золотистым блеском, затем он замкнулся в себе и скрылся за темной, непроницаемой завесой. Выражение лица изменилось так неуловимо быстро, что только Джулия поняла, как дерзкая и бестактная реплика Питера задела мужа за живое.

Комнату наполнил жесткий голос Брейдера.

— Уходите, Карберри. Уходите немедленно! Или я буду вынужден выдворить вас и сделаю это с превеликим удовольствием.

— Не посмеете! — вызывающе заявил Питер.

Еще как посмеет, подумала Джулия. Она прижалась спиной к груди мужа.

— Остановитесь! — Широко открытыми глазами посмотрев на Питера, она отчетливо произнесла: — Я не собираюсь уходить с тобой. Моя жизнь здесь. Я поклялась перед Богом быть верной женой этому человеку и не покину его ни с тобой, ни с кем другим!

— Джулия, ангел мой, и это все, что тебя удерживает? — спросил Питер. — Но клятва верности не обязывает тебя приносить в жертву…

— Питер, ты глупец! — во весь голос закричала Джулия, теряя терпение. — Он — мой муж!

Пораженный Питер смутился, вперившись растерянным взглядом в руки Брейдера, покоящиеся на плечах Джулии.

— Значит, ты не поедешь со мной? — От вызывающего поведения не осталось и следа, в голосе звучали горечь разочарования и обманутые надежды.

— Нет! — И тихо добавила. — Уходи, пожалуйста, — с облегчением осознавая, что сражение закончено. — За одно утро ты внес в нашу жизнь хаоса более чем достаточно.

— Вы слышали просьбу моей жены, Карберри? Она попросила вас покинуть наш дом, — голос Брейдера звучал бесстрастно.

Питер распрямил плечи и, казалось, сосредоточенно разглядывал декабрьский пейзаж за окном. Затем, словно только сию минуту поняв смысл сказанного, кивнул головой и перевел взгляд на Джулию.

— Ради тебя я собирался отказаться от всего, покинуть страну и опозорить имя семьи.

Джулия тряхнула головой.

— Питер, пожалуйста, не нужно.

Она знала, что лорд Карберри не любит проигрывать. Он был таким с детства и за все эти годы нисколько не изменился. И сейчас, наблюдая, как он заставляет гордыню смириться и признать тот неоспоримый факт, что Джулия не покинет Кимбервуд и не уедет с ним, она втайне надеялась на то, что чувство собственного достоинства удержит Питера от очередного, прощального безрассудства.

И он оправдал ее ожидания. Резко встал, выпрямившись в полный рост, и скрыл оскорбленные чувства за маской собственной значимости.

— Сейчас, боюсь, ты начнешь уверять меня в том, что ты любишь этого… — Питер пронзил брезгливым взглядом Брейдера и продолжил, — торговца. С меня довольно. Я не намерен выслушивать всякий вздор. — Заявление прозвучало надменно.

Подойдя к двери, он остановился и мрачно добавил напоследок.

— Прощай, Джулия. Мы больше никогда не встретимся. Можешь не сомневаться. — Он открыл дверь. — С этого дня ты для меня умерла. — И захлопнул за собой дверь.

Тело Брейдера в ответ шевельнулось, он словно готовился к решительному прыжку вслед за Питером, чтобы задушить его. Джулия, уловив движение, быстро повернулась, обвила руками мужа и прижалась щекой к груди.

— Не нужно, Брейдер. Он не стоит того. Это обычная манера поведения Питера.

Брейдер разомкнул руки жены и отстранил ее от себя.

— Карберри напыщенный юнец и никогда не был никем иным.

— Да, ты прав. И он не стоит того, чтобы давать повод констеблю охотиться за тобой. Питер не преминет обратиться к властям, если ты хоть пальцем дотронешься до него. Он обязательно воспользуется своим положением в Палате лордов, чтобы отомстить.

Брейдер фыркнул.

— Он не обладает влиянием и властью.

Джулия внезапно почувствовала себя подавленной и опустошенной.

— А ты обладаешь?

— Я могу стереть его в порошок, — уверенно заявил он.

— Возможно, ты уже уничтожил его, — Девушка подошла к окну в тот самый момент, когда Питер пришпоривал лошадь.

В гостиной воцарилась тишина, нарушаемая лишь потрескиванием поленьев в камине.

Джулия прервала молчание.

— Я не давала ему повода надеяться.

— Не сомневаюсь.

Он подошел к камину и взял в руку ту же стеклянную фигурку, которую не так давно разглядывал Питер. Он поворачивал фигурку в руке, любуясь отблесками пламени, играющими на гранях.

— Сомневался, Брейдер. — Джулия натянуто улыбнулась. — Ты ни секунды не переставал сомневаться. Именно поэтому я хочу, чтобы ты знал: между мной и Питером Джемисоном ничего не было! Мы даже не встречались со дня бала в Лондоне.

Брейдер молчал, поглощенный созерцанием тяжелой стеклянной фигурки. Джулия терпеливо ждала.

— Но он любит тебя.

Ага, Брейдер, наверное, услышал безрассудное признание Питера. Затем отвергла эту версию: стены Кимбервуда были достаточно надежны и непроницаемы. Джулия поспешила развеять заблуждения мужа.

— Питер просто думает, что любит меня. В нем говорит горечь утраты и чувство вины.

Брейдер решительно покачал головой.

— Нет, Карберри действительно любит тебя. Я собрал о нем достаточно много сведений прежде, чем послать с поручением к твоим родителям. Его сегодняшний поступок выходит за рамки традиционного поведения, особенно… — Лицо его говорило о том, что он сдерживает слова, рвущиеся с языка. Что-то мучило его, не давало покоя.

— Неужели так важно, любит ли меня Питер? — осторожно проронила Джулия.

— Но он любит тебя! — слова прозвучали как упрек.

Джулия подняла глаза к небу.

— Ну хорошо. Если ты так настаиваешь, я соглашусь с тем, что Питер любит меня. Но мои чувства к нему не изменились. Он по-прежнему мне только друг, причем друг детства, не более того. А сейчас даже уже менее.

Не получив ответа, Джулия решила изменить тактику.

— Брейдер, можно подумать, что ты ревнуешь?

— А что, если я действительно ревную, Джулия? Ты не можешь поверить? — Брейдер не отрывал глаз от стеклянной фигурки, проводя пальцем по изгибам стекла.

Глубоко оскорбленная недоверием, она ответила:

— Я не давала тебе повода! Я не бессловесное животное, которое можно продать или купить, не спросив его мнения. Все, что я сказала Питеру, чистая правда. Я дала клятву верности перед алтарем, и я сдержу ее! Тебе не нужно бояться, что я изменю.

Брейдер посмотрел, наконец, на жену, его глаза подернулись пеленой и загадочно заблестели.

— И это все, что нас связывает? Только брачная клятва?

Джулия в отчаянии протянула к нему руки.

— Эй! Тот ли это Брейдер Вульф, за которого я вышла замуж менее семи недель тому назад? — Она перевела дыхание и тяжело вздохнула. — Брейдер, я не понимаю, чего ты хочешь? Ты рассердился потому, что я не выставила Питера за дверь сразу же, как только он появился? Именно так я бы поступила, если бы знала, с какими глупостями на уме он приехал. Я и предположить не могла, что он будет вести себя так неразумно.

— Не более неразумно, чем на балу в Лондоне.

Руки Джулии безвольно опустились.

— Да, ты прав, — согласилась она. — В Лондоне он тоже был не в себе. Сегодня я хотела лишь соблюсти правила приличия. Но он злоупотребил моим гостеприимством. Обещаю, такого больше не повторится. Если он еще раз появится на пороге, я немедленно прикажу Фишеру отказать ему в приеме.

Лицо Брейдера прорезали глубокие складки. Он по-прежнему выглядел далеко не удовлетворенным объяснением жены, но продолжал безмолвствовать.

Джулия горела желанием разгадать его мысли, но предпочла переменить тему.

— А сейчас мне нужно идти. Я обещала Нэн немного почитать.

Брейдер воззрился на жену так, словно хотел проникнуть в глубину ее души. Ей захотелось вдруг закричать и затопать ногами. Она мысленно проклинала Питера за устроенную сцену, которая разрушила мир гармонии, с таким трудом созданный. И проклинала мужа за столь странную, необъяснимую манеру поведения. Бросив последний, безнадежный взгляд в его сторону, она направилась к двери. Рука уже повернула дверную ручку, когда голос Брейдера заставил ее замереть.

— Ты знаешь, что именно Питер Джемисон нанял Лоренса Алькорна, чтобы скомпрометировать тебя?

Джулия не знала, что сказать в ответ.

Брейдер не сводил с нее глаз, ожидая ее пояснений.

— Да, — призналась она наконец. — Я знаю, что Питер принадлежал к группе людей, нанявших Лоренса.

Брейдер открыл рот, глаза удивленно округлились.

— Ты знала? И тем не менее обращалась с ним с добротой и дружеским расположением? Почему ты вообще согласилась слушать его? Ведь он предал тебя.

— Он был всего лишь одним из людей, которые предали меня, — поправила его Джулия. — Два других человека из той же группы жаждали мести, так как в свое время были жестоко обмануты Джеффри. Так что у них были веские причины. Что касается остальных, то я отвергла официальные предложения большинства из них, — добавила она. — Но ты, зная о причастности Питера к скандалу, почему ты воспользовался его услугами?

— Мои источники рекомендовали Карберри из-за его положения в обществе и продолжительных дружеских отношений с твоей семьей.

— Я знаю Питера лучше, чем любого из братьев. И я внимательно выслушала его, когда он излагал суть твоего предложения. У меня нет сомнений в том, что Питер искренне раскаивается в причастности к скандалу, опозорившему меня.

Брейдер недоверчиво хмыкнул.

— Питер накинул на меня пальто и вывел меня из комнаты в то время, как все остальные только громко смеялись. — Смеялись, подумала она. Если бы только смеялись. В ушах до сих пор стоит оглушительный мерзкий гогот, вульгарные слова. Ей до сих пор мерещились руки, цинично указывающие на нее. Глубоко вздохнув, она призналась.

— В том, что произошло тогда ночью, виновата только я. У Лоренса Алькорна за душой не оказалось ничего, кроме привлекательной внешности. Самый тяжелый момент в моей жизни наступил, когда я с ужасом осознала, что выбор, сделанный мной, привел меня к позорному столбу. Лоренс говорил о любви так же, как сегодня Питер. Но мне не следовало принимать предложение сбежать с ним. Это было дурным тоном, — мрачно усмехнулась она. — Если бы я несколько лет тому назад прислушивалась к негласным правилам, царившим в свете, со мной бы не произошло подобного скандального случая.

Джулия подняла голову.

— Сегодня Питер снова предложил выбор, который, несмотря на обилие красивых слов о любви, неминуемо привел бы меня к гибели.

Вдруг она одарила Брейдера ослепительной улыбкой, когда повернула ручку и толкнула дверь, в ее глазах было торжество победы.

— Но на этот раз он потерпел фиаско.

Пусть Брейдер должным образом поразмыслит над сказанным!

Она открыла дверь.

— Джулия! — Звучный баритон мужа остановил ее. Она повернулась к нему. Брейдер стоял у каминной полки, одна рука свисала вдоль тела, в другой он по-прежнему держал стеклянную фигурку. И все-таки лицо его напоминало непроницаемую маску идола.

— Что, Брейдер?

— Скажи честно, ты не уехала сегодня с Питером только потому, что дала клятву верности?

Она широко улыбнулась.

— Я до самой смерти останусь верна этой клятве, — с гордостью пообещала она и сделала шаг за порог. — Ты чем-нибудь занят до ужина? Если нет, мы могли бы совершить небольшую прогулку верхом. Погода, по-моему, подходящая.

Он отрицательно покачал головой, однако не двинулся с места, чтобы проводить жену из комнаты.

— Ты собираешься вернуться в кабинет и поработать?

— Нет. Думаю задержаться здесь на некоторое время. Я хочу побыть один.

Джулия удивленно заморгала. Брейдер редко проводил время в одиночестве в гостиной. Его просьба показалась необычной. Хотя…

— Конечно, Брейдер. Я увижу тебя за ужином?

— Да.

Она послала ему очаровательную улыбку. Но улыбка, похоже, не стерла его мрачной мысли. Лицо мужа застыло бесстрастной маской. — Хорошо, встретимся за ужином, — повторила она и вышла из комнаты, закрыв за собой дверь.

Уже будучи на середине лестницы, девушка услышала звук разбитого стекла, долетевший из гостиной. Стеклянной фигурки больше не существовало!

Понимая, что к ней прикованы пристальные взгляды Фишера и лакеев, которых даже вышколенность не могла удержать от любопытства, Джулия замедлила шаг.

Дверь гостиной распахнулась. На пороге появился Брейдер, уравновешенный и спокойный. Его бесстрастные глаза встретились с глазами жены. Несколько секунд они испытывающе смотрели друг на друга, затем Брейдер отвел взгляд и безмолвно проследовал в кабинет.

Дождавшись, пока дверь в кабинет закроется, Джулия повернулась к Фишеру и слугам, ставшими нежелательными свидетелями немой сцены. С гордостью чувствуя твердость голоса, она сухо распорядилась:

— Фишер, думаю, в гостиной нужно убрать мусор и привести все в порядок.

После этих слов она проследовала вверх по ступенькам, размышляя на ходу о том, что Питеру удалось похитить нечто ценное, что существовало между ней и Брейдером… Что же предпринять, чтобы вернуть украденное достояние?

 

Глава XVIII

После ужина в канун Рождества, который Джулия с Брейдером провели в обществе миссис Эллиот в комнате Нэн, большинство прислуги было отпущено по домам. У миссис Браун, вдовы, семьи не было, и она решила провести праздники с Нэн. Миссис Эллиот намеревалась после Рождества отправиться на пару дней к старшей дочери.

Ослабевшая, но пребывавшая в прекрасном настроении, Нэн с восторгом щупала мягкую кашемировую шаль, которую подарила Джулия, и с радостью ребенка приняла остальные подарки, которые сделал Брейдер. Затем супруги в сопровождении миссис Эллиот посетили предпраздничную службу в маленькой церквушке.

Наконец они остались одни. Только что часы в холле пробили полночь, наступил первый час Рождества.

— Брейдер, извини меня, — никогда еще в словах Джулии не звучало большей сердечности.

Она сидела посередине постели, положив руки на колени. Одетая в тонкую батистовую сорочку, с волосами, уложенными высоко на голове, и свисающими до плеч локонами, обрамляющими лицо, она не могла не осознавать, насколько соблазнительно выглядела в роли кающейся грешницы.

Ее слова застигли Брейдера врасплох. Он даже приостановился на пороге спальни, вернувшись после обхода по дому, который совершал, чтобы убедиться, все ли двери и окна закрыты на ночь.

— Джулия, тебе нет необходимости извиняться. — На нем был надет узорчатый халат из кашемира, просторные брюки, в которых он обычно спал, и тапки без задников.

— Нет, я должна извиниться за недоразумение с Питером сегодня днем.

Брейдер выглядел растерянным.

— Я уже знаю, что ты не давала повода Питеру. — Он сбросил тапки с ног и поставил у кровати, но не сделал ни шага к Джулии.

Она поднялась на коленях и обратилась к мужу с мольбой в голосе.

— Тогда объясни, что происходит. С момента появления Питера ты сам не свой, ходишь как потерянный, непривычно притихший. Днем разбил фигурку в гостиной, вечером в церкви сжимал мою руку так, словно боялся, что я убегу. Даже мать заметила твое состояние и спросила, хорошо ли ты себя чувствуешь. Брейдер, клянусь, я не имела понятия, что Питер заявится сюда с подобным нелепым предложением! В противном случае я бы не пустила его на порог дома!

— Джулия, дело не в этом. — Он так и не дошел до кровати, остановившись метрах в двух от нее, в полураспахнутом халате с обнаженной грудью. Он напоминал турецкого пашу: мужественный, сильный… и недосягаемый.

— Но тебя по-прежнему что-то беспокоит, — настаивала Джулия. — Пожалуйста, скажи мне. Я хочу, чтобы все стало на свои места и было так же, как до злосчастного появления Питера. — Она снова опустилась на постель, в глазах застыла немая мольба.

Брейдер сурово сжал губы, однако во всем его облике чувствовалась нерешительность. Она притихла, сожалея, что ей не дано проникнуть в его думы. Наконец он повернулся, подошел к гардеробу и достал из выдвинутого ящика деревянную шкатулку размером не более нескольких дюймов. Затем осторожно, разглядывая, повертел ее в руках и повернулся к жене. Скрестив руки на груди, он некоторое время изучающим взглядом смотрел на Джулию, затем решительно шагнул к ней. Сел на край постели.

Джулия осторожно придвинулась к мужу, навалившись на правую руку.

— У меня есть рождественский подарок для тебя.

— Еще один? Сапфирового ожерелья, которое ты подарил за ужином, вполне достаточно.

Джулии не доводилось раньше видеть такую странную улыбку на лице Брейдера. Казалось, он сомневался в собственной значимости.

— Ну, это была своего рода подстраховка.

— Подстраховка?

— На тот случай, если тебе не понравится то, что я дам сейчас.

Ветер, бушевавший за стенами дома, стучал в окна. В камине потрескивали поленья, танцующие язычки пламени то освещали комнату, то погружали в полумрак. Джулия наклонилась к Брейдеру, притягиваемая теплом его тела и неповторимым мужским духом, смешанным с запахом сандалового дерева.

— Что бы ты ни подарил мне, я приму с радостью.

— Правда? — совершенно серьезно спросил он. Эта его серьезность начала беспокоить Джулию. Ей хотелось прильнуть к нему, прикоснуться губами к уголку его рта и отогнать прочь его тягостные мысли. Но зная гордость мужа, она подавила порыв.

Опустив глаза на шкатулку, он быстро открыл крышку, державшуюся на крошечных петлях, вывернул содержимое на ладонь и протянул руку к Джулии. Луч света выхватил из полумрака тоненькое золотое обручальное кольцо.

Оно было, видимо, недорогое, возможно, даже не из чистого золота. Свет играл тенями на гладкой полированной поверхности кольца.

Джулия отвела взгляд от подарка и встретилась глазами с мужем. Напряженное ожидание, застывшее в глубине его глаз, и жесткий изгиб губ напугали ее.

Словно уловив ее страх, он заставил себя улыбнуться и пояснил с горечью в голосе.

— Это единственное наследство, которое досталось мне от отца.

От услышанного у Джулии перехватило дыхание. Она склонила голову и снова посмотрела на кольцо.

— Не слишком много, верно? Он должен был дать матери свою фамилию. Кольцо служило залогом обещания. Но обещанию не суждено было исполниться. Не оставалось времени перед тем, как… — Брейдер запнулся и нахмурился. — Перед тем, как его повесили.

Джулия ожидала, что он скажет больше. Но он молчал.

— Но как оно попало к тебе?

— От матери. Она подарила его мне накануне нашей свадьбы.

Джулия окинула мужа острым взглядом. Новость удивила и поразила ее. На свадебной церемонии, действительно, не было кольца. Да ей было и не до кольца, та как она была всецело поглощена явной враждебностью, исходившей от мужа, и находилась в смятении чувств по поводу безжалостного отношения родителей и братьев.

И только сейчас Джулия осознала, как далеко они вместе с Брейдером унеслись с момента свадьбы. Но, видимо, недостаточно далеко для того, чтобы одно неосторожное слово не смогло разрушить гармонию их хрупких отношений. Мысли вихрем пронеслись в голове, но Джулия подавила порыв высказать их вслух.

Не отрывая глаз от тонкого кольца, Брейдер продолжал говорить:

— Мать просила отдать его тебе, но я не хотел. Невыносимо трудно было объяснить ей, что наш союз больше походил на деловую сделку, чем на брак.

Холодок пробежал по спине Джулии. Она резко выпрямилась.

— Брейдер…

— Выслушай меня, Джулия. Я не уверен, что у меня хватит мужества высказать все это в другой раз. Я чувствую себя нищим бродягой из сказки, которому улыбнулась удача, послав прекрасную принцессу.

Джулия собралась было возразить, но Брейдер приложил палец к ее губам, не позволяя произнести ни слова.

— Нет, не говори ничего. Сейчас моя очередь говорить. — Его палец соскользнул по краю нижней губы Джулии, прошел по овалу лица и изгибу шеи.

— И ты осталась со мной, с бродягой, правда? Принцесса? Я знаю, что ты никогда не опозоришь мое имя. В твоем чувстве собственного достоинства мне никогда не придется сомневаться. В тебе столько совершенства, что о такой жене может только мечтать любой мужчина.

Слова Брейдера пробудили в душе Джулии надежду. Не отрывая взгляда от глаз мужа, она немного успокоилась и расслабила плечи. Как зачарованная, она смотрела в темные глаза Брейдера, в бездонных глубинах которых читала то, что, как ей казалось, было совершенно несвойственно ему, — уязвимость.

Она затаила дыхание.

— Я свято верю, что мой отец любил мать и, сложись обстоятельства по-иному, он бы обязательно женился на ней. Но, увы, он успел лишь подарить ей кольцо в знак любви. Я же женился на женщине, но так и не успел подарить ей обручальное кольцо.

Джулия открыла было рот, чтобы заверить его в том, что ей достаточно и зародившейся между ними духовной близости.

Но Брейдер покачал головой.

— Нет, ни слова. Сегодня, Джулия, ты будешь только слушать.

Он взял ее за руку.

— Я ведь мог погубить тебя. Я старался избавиться от тебя… и никогда не доверял тебе. Но несмотря на такое несправедливое отношение с моей стороны, ты верила мне и надеялась, что я не изменю клятве верности, клятве, которую я поначалу не собирался исполнять.

Джулия, боясь даже перевести дыхание, легонько пожала его пальцы.

— Это кольцо не слишком большая награда за твое доверие, — продолжал он. — Я мог бы купить в Лондоне что-нибудь более стоящее. Но я и сам не осознавал, что ты значишь для меня или во что превратится моя жизнь, если ты покинешь меня, пока этот идиот Карберри не сделал сегодня свое безрассудное заявление.

Джулия слабо улыбнулась, услышав характеристику Питера. Брейдер не рассердился сегодня днем! Он просто ревновал! От радости ей захотелось расцеловать и мужа, и «этого идиота» Карберри.

— И я не собираюсь ждать другого подходящего момента для того, чтобы сделать то, что я должен сделать.

Муж надел кольцо на указательный палец Джулии.

— Я не могу подобрать нужных слов, Джулия, но я не хочу потерять тебя из-за того, что мне не хватает слов. Однако ты должна поверить, что я говорю от чистого сердца. И чувства, переполняющие мою душу, связывают меня с тобой крепче, чем любая клятва, которую послушно повторяют вслед за священником.

Он опустил взгляд на ее руку.

— Я обещаю заботиться о тебе, — он погладил кольцо на пальце жены, — сохранять верность, — он снял кольцо и надел его на средний палец, — и любить тебя, — он снова снял кольцо и надел его, наконец, на безымянный палец, — до конца своих дней, — он поднял голову, на горле заходил кадык, в темных глазах светилась искренность, и закончил, — пока смерть не разлучит нас.

Джулии показалось, что поблескивающее при свете лампы старое кольцо подмигнуло ей. Она сжала пальцы, наслаждаясь непривычным ощущением, которое давало впервые в жизни надетое на палец обручальное кольцо.

— Я люблю тебя, Джулия.

Потрясенная признанием, она едва не задохнулась от нахлынувших чувств. На глаза вдруг навернулись слезы. Она даже не надеялась услышать эти слова. Брейдер любит ее! Он принадлежит ей!

Девушка обхватила его лицо ладонями и поцеловала, вложив в поцелуй всю страсть, всю благодарность и всю радость, переполняющую душу. И он, подтверждая свои слова, ответил на поцелуй. Брейдер принадлежал ей!

Джулия отстранилась от мужа, разомкнув губы. Она не знала, что сказать.

— Брейдер…

— Я знаю, что ты меня не любишь. — Он притянул ее руку к губам и поцеловал кончики пальцев. — Я не прошу любви и готов принять все, как есть. Только не обманывай меня. Я ценю твою честность… и все понимаю.

Она, казалось, выдохнула весь воздух из легких. Раньше Джулия не задумывалась о том, любила ли она Брейдера. Она, несомненно, преклонялась перед ним и уважала. С каждым днем, который они проводили вместе, он выглядел в ее глазах все более и более привлекательным. Ей очень нравились чувства, которые он умел пробуждать в ее теле. Была ли это любовь?

Руки Брейдера начали обнимать ее, но она остановила их, перехватив за запястья. Ее глаза жадно впились в него, впитывая каждый нюанс, каждую деталь мужественного, сильного лица. Он принадлежал ей! Внезапно Джулия почувствовала себя могущественной и живой, как никогда прежде.

Она решительно отогнала прочь сомнения. Никаких сомнений, особенно сегодня, решила она. Брейдер преподнес ей драгоценный подарок, и она не собиралась задавать ненужные вопросы. Напротив, она намеревалась отблагодарить за бесценный дар. И уже знала, что именно он с радостью примет.

Джулия медленно наклонилась к Брейдеру, ее губы прикоснулись к его губам. Сердце, казалось, разрывалось на части, когда она кончиком языка провела по нижней губе мужа.

Брейдер отреагировал в точности так же, как она и ожидала. Тихо засмеявшись, он протянул руки, чтобы обнять ее, но она ловко увернулась и удержала его руки.

— Нет. Сейчас моя очередь дарить.

Он нахмурился, но она соблазнительной улыбкой растопила его настороженность, не отпуская, однако, его рук. Затем Джулия прижалась к нему всем телом и начала неторопливыми круговыми движениями гладить набухшими затвердевшими сосками его обнаженную грудь.

Брейдер судорожно вдохнул воздух, словно прикосновения ее тела обжигали кожу даже сквозь материю ночной рубашки Джулии. Она склонила голову, и ее губы пробежали, впитывая тепло его кожи, по изгибам могучих плеч, затем остановилась, нежно покусывая, у основания шеи, там, где бешено колотился пульс, скользнули по шее вверх к уху, доводя Брейдера до безумия.

Его тело напряглось. Джулия замерла, позволив свисающим локонам щекотать чувствительную мочку его уха. Затем она откинула пряди волос назад, как любил Брейдер, и скорее почувствовала, чем увидела, как его губы растянулись в блаженной улыбке.

Глаза мужа хищно засверкали. Он приподнял Джулию и опустил на свое колено. Но когда он попытался перехватить инициативу, она удержала его за плечи.

На лице его появилось выражение покорности и в то же время нетерпение ожидания. Он улыбнулся, и в этой медлительной улыбке Джулия почувствовала нарастающую силу его страсти.

Она скользнула ногой по его бедру, обвивая его тело. Ночная сорочка поползла вверх. Привыкнув к роли охотника, Брейдер предпринял очередную попытку проявить инициативу, но Джулия так же решительно пресекла ее, перехватив руки за запястья и прижав к бедрам. Она целовала его, вкладывая в поцелуи всю душу, всю страсть.

Сжатый ее бедрами, Брейдер, извиваясь телом, начал медленно двигаться в неторопливом танце, прикасаясь, дразня, соблазняя ее.

Но Джулия не собиралась легко сдаваться. Он любит ее! Такой необыкновенный и прекрасный мужчина, как Брейдер Вульф, любит ее! Ее!

И она намеревалась отблагодарить его за любовь, подарив ночь, о которой он никогда не смог бы забыть.

Прижав его всем телом к постели, она ласкала поцелуями каждый мускул, каждый бугорок, каждый волосок. Ее губы соблазняли и дразнили, в то время как руки умело сбрасывали с него одежду. Ладони скользили по гладкому телу, устремившись под пояс широких брюк, спуская их с бедер до икр. Руки ласкали упругие мышцы ног, губы покрывали поцелуями, кончик языка щекотал внутреннюю сторону колена.

Ее руки и губы боготворили его тело. Он трепетал от волнующих прикосновений. Его кожа светилась золотистым светом от огня в камине и лампы. Руки и губы Джулии согревали его, не упуская из вида ни одного кусочка тела. Ее ноги ласково терлись о мужскую плоть, представшую во всем своем величии.

Он принадлежал ей!

Снова вернувшись к губам, Джулия погрузила свой язык в разгоряченные глубины его рта, где он ненасытно обследовал захваченные владения. Брейдер застонал. Его руки пленили набухшие груди Джулии, а губы молили о продолжении ласк.

Она никогда не чувствовала себя такой возбужденной и страстной, как в настоящий момент. Он попытался обнять ее, но она ускользнула от его рук.

Джулия продолжала блуждать по телу мужа, покрывая его быстрыми, легкими поцелуями. Ее затвердевшие соски обжигали его кожу. Она нежно целовала неровности ребер, руки поглаживали извилины под ягодицами.

Приподнявшись на локтях, Брейдер с затаенным дыханием наблюдал за головокружительным путешествием губ Джулии. Наконец, губы спустились к внутренней стороне бедер, шелк ее волос окутал его. Брейдер затих. Она осторожно прикоснулась губами к восставшей плоти и улыбнулась, услышав, как Брейдер выдохнул ее имя.

Он принадлежал ей!

Она немного провела губами по нежной, как лепесток цветка, коже, лаская упругую плоть. Его тело задрожало мелкой дрожью. Джулия горела желанием обладать мужем, любить его, склоняя голову и принимая саму суть его существа. Из горла Брейдера с хрипом снова вырвалось ее имя.

Сильные руки обхватили Джулию за плечи и подняли ее тело вверх, притянув к лицу. Он поцеловал ее глубоким, завораживающим поцелуем, и она с удивлением почувствовала, прислушиваясь к своему телу, что ее поглощает такое же сильное и трепетное желание, какое охватило Брейдера.

Она приподнялась, раздвинула сжатые колени, выпуская его тело на свободу, и подхватив рукой край ночной сорочки, быстро сняла ее через голову. Ее наполнила гордость, когда снова, встретившись с мужем взглядом, она заметила в полуночной тьме его глаз неутолимое желание.

Он любит ее!

И эта любовь окрылила Джулию, сделав в один миг могущественной, прекрасной и желанной.

Неторопливым, долгим движением она приняла его в свои недра, не отрывая взгляда от его глаз. Ей показалось, что она превращается в огнедышащее пламя, яркое и горячее, готовое сжечь все дотла… Но Брейдер обуздал это пламя, дав ей то, без чего она не могла существовать больше ни секунды. Она в упоении запрокинула голову назад, волосы тяжелым каскадом рассыпались по спине, и выкрикнула его имя.

С его губ срывались беззвучные слова, когда он сжал ее бедра руками и пустился вместе с Джулией в безумный танец страсти. Ее тело задрожало, покоряясь его стремительным движениям. Его имя на ее губах было молитвой, его любовь была ее спасением. Она знала желания его тела лучше, чем свои собственные.

Поэтому снова и снова Джулия отдавалась во власть его желаний, пока наконец Брейдер, испустив безумный крик радости, не подхватил ее тело и не уложил на постель, а затем со всепоглощающей силой и страстью не вознесся вместе с Джулией к самому пику наслаждения.

Никогда еще близость не была столь полной, столь прекрасной.

Насытившись, Джулия лежала в объятиях мужа, прислушиваясь к биению их сердец. Теперь она не сомневалась в том, что мир изменился: они с Брейдером слились воедино и стали одним целым.

Она уже не испытывала страха перед туманным будущим.

Жизнь приобрела смысл.

Брейдер любил ее!

Джулия не поняла, что именно ее разбудило. Она рассеянным взглядом обвела комнату, вглядываясь в темноту и тусклое мерцание лампы, прежде чем уловила шорох движения где-то рядом.

Край кровати слегка прогнулся под чьим-то весом. Холод пополз по обнаженной коже, и она тут же осознала причину пробуждения: ей не хватало тепла, исходившего от тела мужа. Стряхнув остатки сна, она с удивлением заметила одетого Брейдера, который натягивал ботинки.

— Куда ты собираешься?..

Поцелуй заставил ее замолчать.

— С Рождеством.

Звук его голоса завораживал, вызывая волнение в теле. Она подняла руки над головой, как кошечка, томно потянулась и потребовала:

— Вернись в постель!

— Не могу.

Она нахмурилась. Брейдер подошел к столу и поднял фитиль лампы. Джулия зажмурилась от яркого света.

— Куда ты уходишь?

Он подошел к платяному шкафу и достал с верхней полки шляпу с опущенными полями.

— Прибыл посыльный. Миссис Эллиот услышала, как он стучался в дверь. Меня хочет немедленно видеть Персиваль.

Джулия совершенно проснулась и села на постели, натянув на себя одеяло.

— Премьер-министр хочет тебя видеть? В Рождество?

— К сожалению, государственные дела не ждут. Постарайся заснуть.

Брейдер сдул пыль с полей шляпы.

Джулия фыркнула.

— Если бы у тебя был слуга, тебе бы не пришлось самому сдувать пыль.

— Если бы я даже и завел слугу, то в настоящий момент он вряд ли бы находился здесь. Вульф многозначительно обвел взглядом силуэт Джулии под одеялом.

Она изучающим взором окинула мужа.

— Что же такое ты делаешь для правительства, что оно вызывает тебя среди ночи?

Брейдер пожал плечами.

— О, очень многое. Но сейчас, честно говоря, даже не представляю, что произошло. Самому интересно. Выглядит странным даже для Персиваля, хоть премьер-министр не спит по ночам, особенно когда континент охвачен беспорядками.

Джулию вдруг охватило недоброе предчувствие. Она настороженно села в постели.

— Брейдер, не ходи!

— Но мне действительно нужно ехать.

— Тогда возьми кого-нибудь с собой. Но не отправляйся в дорогу один.

Он ласково улыбнулся, тряхнул головой и взял накидку.

— Я отпустил Хардвелла на неделю. Не волнуйся, со мной будет все в порядке.

— Я не шучу, Брейдер! Все это кажется мне подозрительным. Можешь назвать меня глупой, но умоляю, не отправляйся в дорогу один. А еще лучше останься дома.

Брейдер сел на край кровати и, наклонившись к жене, оставил поцелуй на холмике груди, выступающем из-под одеяла. Джулия обхватила ладонями его лицо, подняла голову, чтобы увидеть его глаза.

— Пожалуйста.

— Чего ты боишься?

Она нахмурилась, осознавая нелепость положения.

— Не знаю. Может быть, рока. Каждый раз, когда удача начинает улыбаться мне, случается что-нибудь ужасное. Я не хочу рисковать и потерять тебя.

Он несколько мгновений колебался, затем уверенным голосом произнес:

— Ты не потеряешь меня! Никогда! Но, чтобы тебе было спокойнее, я, пожалуй, возьму одного из конюхов, раз уж отправляюсь верхом.

Брейдер погладил пальцами лицо Джулии.

— Я собираюсь вернуться не позднее сумерек. Ты будешь ждать моего возвращения?

Она не хотела выглядеть по-детски наивной и говорить неуместные слова, поэтому лишь кивнула головой в знак согласия и доверчиво улыбнулась:

— Мы с Нэн будем в порядке. Рядом с нами находятся миссис Браун и миссис Эллиот. К тому же в нашем распоряжении остались две служанки с кухни.

Он поднялся на ноги и порывисто набросил накидку на плечи:

— В таком случае, встретимся завтра вечером.

— До вечера, — согласилась она.

У двери Брейдер задержался на миг и тихо сказал:

— Я люблю тебя.

Сердце Джулии радостно забилось. Это был не сон! Прежде чем она успела ответить, Брейдер вышел из спальни.

Без него комната мгновенно опустела. Джулии даже показалось, что стало холодно, и она еще глубже залезла под одеяло.

Она прислушалась к звуку удаляющихся вниз по лестнице шагов, стуку открывающейся и закрывающейся входной двери и вздохнула. Совсем не так она мечтала провести Рождество!

Девушка помрачнела, но как только пальцы прижались к золотому кольцу, надетому на безымянный палец, лицо вновь просветлело.

Вытянув руку на свет, Джулия с восхищением разглядывала кольцо, вспоминая, как Брейдер прошептал, что обязательно купит в Лондоне другое, более дорогое и красивое. Но ей не нужно другого! Простое золотое колечко как нельзя лучше подходило ей. Нэн сохранила кольцо в память об отце Брейдера, и это трогало Джулию до глубины души.

Она не согласилась бы обменять его даже за все королевские регалии!

Джулия заставила себя встать из постели. От холода кожа покрылась гусиной кожей, и она поспешила подойти к камину. Сейчас ей очень не хватало Бетти.

Одевшись, Джулия с улыбкой собрала разбросанную по комнате одежду. Из складок кашемирового халата на нее повеяло мужественным запахом Брейдера.

Он любит ее!

Утро Джулия провела вместе со свекровью.

Нэн сразу же почувствовала присутствие кольца на руке невестки. Джулия приготовила легкий завтрак из холодного мяса и хлеба для себя с Нэн и двух компаньонок. Они позавтракали в комнате свекрови.

Удивительно, но вчера девушка горела нетерпением заманить Брейдера на кухню. Она с удовольствием окунулась в приготовление разнообразных яств, надеясь поразить мужа скромными плодами своего кулинарного искусства. А сегодня она не проявила интереса к размещению и сервировке стола и после завтрака отпустила обеих кухарок домой.

Джулия не могла дождаться возвращения Брейдера.

Около часа послушав чтение невестки, Нэн погрузилась в глубокий сон.

Со свекровью осталась миссис Браун, а Джулия в сопровождении миссис Эллиот совершила непродолжительную прогулку. Погода оказалась холодней, чем предполагалось. Промозглый, сырой ветер пронизывал одежду насквозь. Джулия подняла к глазам руку и посмотрела на линию горизонта. Над дорогой сгущался туман, было похоже, что надвигалась гроза. Она очень надеялась, что Брейдер успеет вернуться до начала грозы или, в крайнем случае, у него хватит здравого смысла не покидать Лондон до ее окончания.

Остаток дня Джулия провела за рукоделием, в перерывах посещая вместе с компаньонками Нэн, которая продолжала спать. Когда стало слишком темно для работы, она отложила рукоделие в сторону и спросила у миссис Браун:

— Не слишком ли долго спит Нэн?

Сиделка покачала головой.

— Вчера она легла поздно, а встала рано. Пусть поспит. Она нуждается в отдыхе. Скоро я разбужу ее, чтобы она поужинала.

Джулии нечего было возразить. Покорно вздохнув, она встала:

— Я схожу на кухню и посмотрю, чем мы можем поужинать. Надеюсь, вы не будете против такого же легкого ужина, как завтрак?

Обе женщины без колебаний согласились. Джулия спустилась в холл, чувствуя, что день безнадежно потерян. Открыв парадную дверь, она, напрягая зрение, еще раз посмотрела на дорогу, желая увидеть приближающегося верхом на лошади Брейдера.

Но дорога, окутанная туманом и полумраком, была пустынна. Холодный ветер резко ворвался в распахнутую дверь, развевая юбки девушки. Она с громким стуком быстро захлопнула дверь.

Повернувшись, Джулия окинула печальным взглядом безлюдный холл. Сегодня она скучала даже по Фишеру. Интересно, скучал ли Фишер по ней, мелькнуло в голове.

В этот момент до нее донесся странный звук, напоминающий звон бокалов. Она замерла, прислушиваясь: звук повторился, исходя явно из кабинета Брейдера.

Она не могла представить, почему муж, вернувшись, не зашел сначала к матери и к ней. Джулия осторожно подкралась к кабинету. К счастью, после прогулки она сменила ботинки на мягкие домашние туфли, что позволило ей двигаться почти бесшумно.

Дверь оказалась слегка приоткрыта. Прижавшись к стене, чтобы находящийся в комнате человек не заметил ее, девушка медленно надавила на дверь и посмотрела в образовавшуюся щель.

Ее присутствие испугало посетителя, который от неожиданности испачкал себя вином, которое наливал в бокал. Высокий мужчина с толстыми щеками, двойным подбородком и массивным красным носом удивленно вскинул глаза. Но узнав появившуюся на пороге женщину, он небрежным жестом достал из кармана носовой платок и промокнул испарину на лбу. Подняв бокал к губам, он, запинаясь, с добродушием званого гостя, произнес:

— Привет, Д-д-жулия. Ну, как Ро-рождество?

Джулия рассеянно окинула взглядом лицо мужчины, его дрожащие руки и с трудом выдавила:

— Хорошо, Джеми. А теперь скажи, что привело тебя сюда?

На лице ее появилась вымученная улыбка, но голос прозвучал так, словно в неожиданном появлении брата не было ничего особенного.

— Надеюсь, ты и-извинишь меня, Джулия, за то, что я немного выпил. Говорил же я, Дже-Джеффри, что я не могу быть ничем полезен. Говорил же! — плаксиво пожаловался он. Затем одним залпом опустошил бокал и посмотрел на сестру:

— Я яг-ягненок, а не ак-акула, как Дже-Джеффри и остальные. Я не умею у-убивать.

 

Глава XIX

— О чем ты говоришь? — осторожно уточнила Джулия. Джеми, бывший двумя годами младше Джеффри, большую часть жизни провел в тени братьев, поэтому Джулия плохо знала его. В детстве она слышала, как люди шептались о том, что у него не все в порядке с головой, хотя он и казался внешне вполне благоразумным. Джулия не сомневалась, что его единственная проблема заключалась в чрезмерном употреблении алкоголя.

Глаза Джеми неожиданно округлились, как у совы, словно он испугался, что сказал больше дозволенного. Оттопырив пухлые губы, он попытался снова наполнить бокал. Но дрожь руки передалась бутылке, горлышко которой то и дело срывалось с края бокала.

— Я-я ничего тебе не говорил. Я вообще ничего не знаю. — Он вцепился обеими руками в бокал.

Вторжение Джеми в кабинет Брейдера означало, что братья что-то задумали. Но из прошлого опыта она знала, что вынудить Джеми говорить можно лишь хитростью.

— Тебе следовало предупредить меня о приезде. Я бы разожгла огонь в камине и прогрела бы комнату. Позволь мне включить лампу. — Она подошла к столу Брейдера, на котором стояла лампа. В верхнем ящике стола хранились спички, кремень и огниво. Когда сера с шипением загорелась, Джулия подожгла фитиль и поставила на место стекло лампы.

Мягкий, тусклый свет выхватил из полумрака часть комнаты. Перехватив ничего не выражающий остекленевший взгляд Джеми, Джулия поняла, насколько он пьян, и брезгливо покосилась на полупустую бутылку. По ее телу пробежала волна негодования, но голос прозвучал бесстрастно и вежливо.

— Почему ты находишься здесь, Джеми? Почему не известил заранее о своем приезде?

Кресло жалобно всхлипнуло, когда грузное, отекшее тело брата опустилось в него. Он пустыми, мутными глазами посмотрел на Джулию.

— Мне нужно выпить.

— Ты скоро получишь выпивку. Я сама принесу из погреба бутылочку для тебя. Но сначала объясни причину своего неожиданного визита. — И расскажи об убийстве, мысленно добавила она.

Он помрачнел.

— Ты не должна была узнать о том, что я здесь, — сознался он. — Д-Джеффри просто хотел, чтобы я присматривал за тобой. Он сказал, что я все равно бесполезен там. — Джеми кивнул головой в сторону окна, за которым простиралась холодная тьма.

Джулия неимоверным усилием воли подавила в себе порыв подскочить к нему, схватить за лацканы пиджака и вытрясти ответ. Сдерживая себя, она ровным голосом поинтересовалась:

— А зачем Джеффу понадобилось присматривать за мной? — И с затаенным дыханием стала ждать ответа.

С невинным видом ребенка Джеми сказал:

— Мы хотели убедиться, что сегодня ты останешься дома.

Сердце Джулии замерло.

— Что ты сказал?

Джеми испуганно округлил рот. Резкий голос сестры насторожил его.

— Я ничего не должен говорит те-тебе. А то Дже-Джеффри рассердится.

Джулию охватил безотчетный страх за Брейдера. В три прыжка она оказалась перед креслом и, оперевшись ладонями на подлокотники, наклонилась к брату, преграждая ему дорогу к отступлению. Затем твердым, властным голосом сказала:

— Расскажи! Расскажи все, что знаешь, Джеми!

— Не-е-ет. Я не могу го-говорить. Дже-Джеффри при-приказал только наблюдать за домом, но не раз-разговаривать с тобой. Я не хо-хочу разговаривать с тобой. — Голос Джеми сорвался на крик.

Джулии захотелось хлестать его по щекам, пока он не придет в чувство.

— Что случилось? Что задумал Джеффри? Джеми, пожалуйста, ответь!

Но Джеми лишь беззвучно тряс головой и упорно тянулся к бутылке. Она собралась было одернуть брата, но затем быстро поняла, что ничего не добьется. Он, очевидно, провел почти весь день, пьянствуя в кабинете, и, видимо, мало что знал о планах Джеффри.

Сомнения быстро переросли в уверенность: Брейдеру грозит опасность. Он нуждается в срочной помощи.

Джулия живо вскочила на ноги. Мозг ее напряженно работал в поисках выхода. В конюшне должны быть дежурные слуги, сообразила наконец она. Опасность может настичь Брейдера только по дороге в Лондон или обратно. Нужно немедленно послать одного из слуг предупредить мужа, а остальные будут защищать Кимбервуд от возможного нападения, решила Джулия.

Она резко развернулась, готовая броситься к двери, но в тот же миг застыла на полушаге.

В комнату входил Джеффри, сопровождаемый Гарри и Лайонелом. От них повеяло холодом и туманом. Лицо старшего брата было скрыто за привычной учтиво-непроницаемой маской, Гарри нахмурился, увидев сестру. Лайонел избегал ее взгляда.

Вспышка гнева ослепила Джулию. Она отказалась признавать поражение и шагнула в сторону, чтобы обойти братьев. Но Лайонел тоже сделал шаг в сторону, преградив сестре дорогу.

Джулию пронзила страшная догадка: их дерзость означает ни что иное, как уверенность в том, что ее некому защитить. Холод сдавил горло девушки. Где Брейдер, захотелось закричать ей. Но она сдержалась, не желая так легко поддаваться панике.

Она попятилась назад, словно близость братьев могла обжечь ее, и остановилась лишь тогда, когда уперлась спиной в каменный выступ камина. В словах, которые она с трудом выдавила из пересохшего от волнения горла, прозвучала тревога.

— Что вы сделали?

Джеффри снял перчатки и мрачно усмехнулся. Расстегивая накидку, он монотонно, словно читая заученное наизусть, произнес:

— Голубка, с прискорбием вынужден сообщить, что твой муж попал в засаду по дороге домой из Лондона и был злодейски убит разбойниками. — Он театрально понурил голову и тяжело вздохнул на последней фразе. Затем скинул с плеч накидку и небрежно швырнул на стол Брейдера. Джеми, услышав новость, жалобно всхлипнул и сделал жадный глоток из бокала.

Джулия пристально посмотрела на лица Гарри и Лайонела. Первый смущенно прятал глаза, второй внезапно побледнел.

Здравый смысл подсказывал, что Джеффри говорил правду.

Брейдер мертв?!

Нет, не может быть, закричала ее истерзанная душа. Брейдер должен жить, ведь он стал неотъемлемой частью ее существа! И она не могла не почувствовать такой значительной утраты! Джулия стиснула зубы, отгоняя наворачивающиеся на глаза слезы.

— Ошибаешься! Он не может быть мертвым!

Джеффри зловеще усмехнулся, его ледяные голубые глаза сверкнули.

— Но он действительно мертв.

Уверенность, прозвучавшая в голосе брата, несколько поколебала упорство Джулии. Она судорожно сжала кулаки, подавляя приступ тошноты, ее пальцы прикоснулись к теплому металлу обручального кольца.

— Откуда ты знаешь? Как ты мог узнать раньше меня?

Уголки его рта угрюмо опустились, когда он официальным тоном добавил.

— Нас послали известить тебя. Мы отправились из Лондона, чтобы нанести рождественский визит, а по дороге случайно встретили констебля. Он обрадовался, узнав, что мы члены твоей семьи, и поэтому попросил сообщить тебе это печальное известие.

— Ты лжешь! — с ненавистью бросила Джулия.

Вмешался Гарри.

— Джулия, мы сами видели тело.

— Нет! — продолжала упорствовать она, переводя испытующий взгляд с одного брата на другого.

Это чудовищный обман, решила девушка.

Но Лайонел, вернув самообладание, выглядел на самом деле опечаленным. Гарри тоже, похоже, был вполне искренен. Что же касается Джеффри, то Джулия не поверила бы его сочувственному виду, даже если бы умерла их родная мать. В чертах его лица, в блеске глаз сквозило что-то другое. Алчность? Нет, подумала Джулия, жадность давно уже стала неотъемлемой частью его личности. Было что-то другое. Может, удовлетворенность?

Она в надежде посмотрела на Джеми. Он разглядывал опустевший бокал и, несомненно, мечтал о выпивке, но не решался на глазах у Джеффри наполнить фужер. Почувствовав на себе пристальный взгляд сестры, он поднял на нее налитые кровью глаза, в мутных глубинах которых она не увидела желанного сомнения. Все надежды рухнули: Джеми был уверен в том, что Брейдер мертв.

Ее колени задрожали, и, чтобы не упасть, она привалилась спиной к каменному выступу камина. Медленно, парализуя сознание, подступала леденящая душу мысль о том, что Брейдера на этом свете уже нет. Похоже, действительно братья видели его тело.

Джулия в отчаянии обхватила себя руками и застонала. Сердце разрывалось на части, она не могла дышать. Не хотела больше дышать.

Наверху мирно спала Нэн. Как сообщить ей известие о смерти последнего ребенка?

Как она, Джулия, сможет жить без Брейдера? Колени подкосились, и тело девушки сползло по стене на пол, руки закрыли лицо, пальцы судорожно вцепились в волосы.

Брейдер… мертв!

Даже слезы не приносили облегчения. Ногти впились в кожу, причиняя сильную боль. Ей хотелось, чтобы все оказалось всего лишь сном, жутким ночным кошмаром.

Откуда-то издалека донесся голос Джеффри.

— Ты теперь очень богатая женщина, Джулия.

Лицо, скрытое ладонями от взглядов братьев, исказилось, глаза распахнулись. Он уже говорил эти слова раньше, во время другого разговора, мелькнуло в голове. Подумай, вспомни, приказала она себе.

Братья заговорили все сразу, высказывая соболезнования, но Джулия не слышала их. Она стояла, не шелохнувшись, угнетенная известием, которое было слишком ужасным и страшным, чтобы оказаться правдой. И пытаясь найти объяснение прежде, чем смириться с мыслью о горькой утрате. Наконец, ее осенила догадка: деньги.

Джулия резко выпрямилась, опершись руками о выступ камина. От резкого движения из волос посыпались шпильки, лента съехала, и освободившиеся тяжелые локоны упали на плечи.

— Вы убили его?

Братья моментально замолчали. В ледяных глубинах холодных глаз Джеффри промелькнуло что-то неуловимое, затем он с видом оскорбленной невинности пожал плечами.

— Горе потрясло тебя. Ты сама не знаешь, что говоришь.

— Ты думаешь, магистрат придет к такому же мнению?

Гарри и Лайонел наблюдали за поединком в напряженном безмолвии, но Джеми слова сестры заставили вздрогнуть. Пальцы испуганно разжались, и бокал выпал из руки.

Джулия с упорством охотника, преследующего дичь, повторила обвинение:

— Так это вы убили его? И у вас хватило смелости?

Глаза Джеффри хищно сузились.

— Мы… — взмахом руки он обвел братьев, — во время нападения завтракали все вместе. Есть много свидетелей. Так что вынужден опровергнуть твое мелодраматическое заявление, голубка.

— Значит, вы наняли убийцу, — бросила ему в лицо Джулия. — Мне следовало догадаться о том, что у вас бы не хватило мужества сделать это своими руками.

В ответ на ее слова Джеми захныкал. Лица Гарри и Лайонела насторожились и посуровели.

Джеффри улыбнулся и уверенно заявил:

— Да у тебя истерика, Джулия.

Но Джулия отказалась принять правила игры.

— Как насчет меня, Джефф? Чего ты рассчитывал добиться, убив моего мужа? Я никогда не дам тебе ни шиллинга. Ты оказался еще в худшем положении, чем был раньше.

Она с удовлетворением заметила, как краска отхлынула от лица Гарри и Лайонела, которые, очевидно, признали свою вину. Джеффри ехидно осклабился. Притворное сочувствие моментально исчезло с его лица, глаза вновь засверкали холодным и безжалостным блеском.

— Неужели? — он тихо засмеялся. — Тебе не следует так опрометчиво бросаться словами. Я нахожу твою позу утомительной и неуместной.

Он замолчал и посмотрел на братьев, хлопнув в ладони.

— Эй, джентльмены, почему у вас такой потерянный вид? Разве вы не видите, что Джулия подавлена горем?

— Ты думаешь, горе настолько поглотило меня, что я не в состоянии убить себя? — спросила она.

В глазах Джеффри засветилось нескрываемое удовольствие.

— Мне никогда не приходилось объяснять одно и то же тебе по несколько раз, не так ли? В отличие, — он безнадежно махнул рукой в сторону Гарри и Лайонела, от твоих братьев. — Он шумно вздохнул, затем со свистом выпустил струю воздуха между слегка сжатых губ. — Итак, притворства достаточно. Да, мы отправили в Кимбервуд мнимого посыльного и наняли бандитов, чтобы перехватить твоего мужа по дороге и… э-э-э… и убить его. Он совершенно мертв. Мы даже подождали, пока официальный представитель власти не освидетельствовал тело. Хотя Вульф и крупный мужчина, его уложили одним точным выстрелом.

Он усмехнулся, приняв сочувственный вид.

— К счастью, мы как раз направлялись в Кимбервуд, чтобы провести Рождество с нашей дорогой сестричкой, поэтому оказались на месте происшествия. Так что теперь нам представилась возможность утешить тебя.

Неудержимый гнев заполыхал в глазах девушки, но голос остался ровным и спокойным:

— Благодарю за чистосердечное признание, Джеффри.

— Надеюсь, ты не будешь надоедать членам магистрата с подобной чепухой? В противном случае я все буду отрицать или обвиню тебя.

Джулия изумленно глянула на брата.

— Обвинить меня?

Он многозначительно склонил голову набок и пояснил.

— Конечно, ведь совершенно ясно, кто получил самую большую выгоду от смерти Вульфа. Что скажешь, дорогая? Добавим еще, что наш общий друг Питер Джемисон, к несчастью, растрезвонил всем, кому мог, с моей помощью, разумеется, о том, что намеревается спасти тебя от брака, который ты считаешь унизительным. Нравится тебе или нет, голубка, но, ступив на этот скользкий путь, ты затянешь веревку на собственной шее. Какая жалость! Брейдеру следовало поделиться со мной деньгами, когда я его об этом просил, вместо того, чтобы вынуждать меня пойти на столь решительные меры.

Как только Джулия осознала страшные слова брата, она сразу же приняла решение. Не желая, чтобы Джеффри разгадал ее намерения, она тянула время.

— И как, по-твоему, мне следует поступить? — робко и покорно спросила девушка. Ее пальцы ощупывали за спиной каменный выступ.

Джеффри самодовольно ухмыльнулся.

— Проще простого. Ты поделишься богатством с братьями, которые ради тебя так усердно потрудились.

— Как? Вы даже не собираетесь делиться с родителями? Разве они не в курсе дела?

Джеффри отрицательно покачал головой.

— Мать слишком болтлива и рано или поздно выдала бы тайну всему свету. Что касается отца, то его жадность не знает границ. Так что мы решили, что денег хватит только на нас.

— А если я откажусь участвовать в ваших планах?

Джеффри с издевкой в голосе заметил.

— С тобой легко договориться. В конце концов ты страдаешь расстроенной психикой и склонна к самоубийству. Кто знает, что с тобой может случиться.

— Именно об этом тебе не следовало забывать, — грозно прошептала Джулия.

Джеффри удивленно вскинул бровь.

— Это почему еще?

Пальцы девушки нащупали наконец за спиной тяжелую медную ручку кочерги.

— Потому что я любила Брейдера. — Она позволила гневу вырваться наружу. — И моя жизнь без него не имеет теперь смысла.

Прежде чем он успел осмыслить слова сестры, Джулия, как Медея, охваченная жаждой мести, со звоном выдернула кочергу из камина и размахнулась, направляя удар в голову брата. Кочерга со свирепым свистом рассекла воздух. Джеффри отскочил в сторону, и кончик тяжелой кочерги распорол подбородок Лайонелу.

Не сочтя нужным обозреть нанесенный ущерб, девушка, обхватив кочергу двумя руками и шагнув назад, снова размахнулась, но уже в противоположную сторону. Джеффри отлетел от сестры, споткнувшись о Гарри, который в ужасе отполз в дальний угол комнаты.

Разбушевавшаяся кочерга крушила все на своем пути: книги градом посыпались со стола Брейдера, стакан и бутылка вина разлетелись на мелкие осколки. С истошным воплем Джеми выскочил из кресла и юркнул под стол.

Джулия не обращала внимания на всхлипывания Джеми и стоны Лайонела. Она горела желанием добраться до Джеффри. Ее руки судорожно сжимали грозное орудие кары. Она шагнула вперед, надвигаясь на старшего брата. Джеффри с округлившимися от ужаса глазами испуганно пятился к двери.

Неожиданно сознание девушки пронзил голос Эллиот, выкрикивающий имя Джулии. В следующую секунду Джеффри молниеносно повернулся на голос. Джулия хотела было предупредить женщину, но она подошла уже слишком близко.

Длинные руки Джеффри вытянулись и, обхватив перепуганную миссис Эллиот за запястье, втащили в комнату. Он пригнулся и спрятался за спиной обомлевшей от неожиданности женщины. Джулия неподвижно замерла на полушаге, не опуская, однако, кочерги. Она по-прежнему горела нетерпением расправиться с братом за убийство мужа. И сейчас, готовясь к очередной атаке, ждала подходящего момента.

Джеффри выкрутил руку ничего не понимающей миссис Эллиот так, что та пронзительно вскрикнула. Другая рука Джеффри показалась из-за спины женщины. Джулия обнаружила, что смотрит прямо в дуло посеребренного револьвера. Маленького, но смертельно опасного!

Несколько мгновений брат с сестрой безмолвно взирали друг на друга. Прежний опыт общения со старшим братом не позволял Джулии обольщаться относительно серьезности его намерений.

— Отпусти миссис Эллиот, Джефф. Дело касается только нас двоих.

Его глаза возбужденно заблестели. Он заговорил, судорожно заглатывая воздух ртом:

— Ты удивляешь меня, Джулия. Возможно, мне не следовало так быстро после скандала списывать тебя со счетов.

— Отпусти ее.

Он покачал головой и ухмыльнулся, как помешанный.

— Не могу. Я намерен довести начатое дело до конца. Я смогу бежать и устроить свою жизнь на континенте. Конечно, при том условии, что не останется свидетелей передачи мне твоего состояния по наследству.

Гарри застонал.

— Джеффри…

— Заткнись! — оборвал его грубо Джеффри. — И ты тоже, — обратился он к Лайонелу, сжимавшему рукой кровоточащий подбородок. Из-под стола медленно выполз Джеми и направился к двери.

Но Джулию не беспокоил бедный, совсем спившийся Джеми. Ее внимание было приковано к реальной угрозе, к Джеффри.

— Тебе не удастся убежать. Никто не поверит, что мы с миссис Эллиот убили друг друга.

— Неужели? — Его глаза зловеще засверкали, когда он спокойным тоном добавил: — А как насчет Джеймса?

Джеми поднял глаза, в которых застыл немой ужас. Джеффри цинично прицелился и выстрелил брату в голову. Потрясенная Джулия успела заметить, как тело Джеми дернулось, глаза удивленно моргнули несколько раз, пока голова не уткнулась безжизненным лицом в пол в том самом месте, где он лежал, пока револьвер не сделал свое черное дело.

Джеффри отшвырнул пистолет в сторону.

Но не только Джулия была поражена до глубины души. Гарри, издав пронзительный возглас, быстро отвернулся, тело забилось в конвульсиях, его начало тошнить. Теперь отчаянно закричали Лайонел и миссис Эллиот. Джулию так и подмывало присоединиться к ним.

Но мысль о том, что Джеффри не вооружен, удержала ее. Решив воспользоваться преимуществом, девушка снова повернулась к брату и подняла кочергу высоко над головой.

Но ей не суждено было размахнуться.

Джеффри ядовито усмехнулся.

— Уж не подумала ли ты, что я сделал свой единственный выстрел?

В его руке появился другой посеребренный пистолет, как две капли воды похожий на первый.

— Ты немногим отличаешься от меня, Джулия. Мы бы могли с тобой вершить великие дела, если бы не страдала избытком совестливости.

Он театрально вздохнул.

— История будет выглядеть гениально просто. Обстоятельства вынудили меня застрелить Джеми. Он от пьянок впал в безумие и в припадке ярости убил сестру и ее компаньонку. Вполне правдоподобная история. Правда, не совсем вписывается смерть Брейдера, но если постараться, и это можно устроить. Итак, — взмахнув рукой, вдохновенно продолжал Джеффри, — Лайонел пытался остановить брата, во время ссоры получил ранение и умер от потери крови. — Он вздохнул. — Ковер, конечно, придется заменить. А затем, возможно, в борьбе дом будет охвачен пожаром. Ну что, недурно?

Джеффри улыбнулся, одарив сестру двуличной, язвительной улыбкой.

— Как единственные, оставшиеся в живых родственники, Маркхемы унаследуют состояние. Ты хоть знаешь, сколько приблизительно стоит твой муж? Судя по слухам и весьма отдаленным источникам, его состояние оценивается в такие суммы, которые с лихвой оправдают не одно убийство.

Слова брата снова бросили Джулию в панику. Нэн! За непродолжительное время, которое они с Брейдером прожили, она не раз разочаровывала его и подводила. Но сейчас не могла, не имела права разочаровать. Она обязана защитить Нэн! Последнее, что она сделает на этой грешной земле, она сделает ради Брейдера. Мысленно поклялась Джулия.

— Брейдер! — воскликнула она пронзительно и прыгнула на Джеффри. Позднее она будет удивляться тому, откуда взялись мужество и силы. Еще мгновение назад она стояла, высоко подняв кочергу над головой, и вот уже ее тело, рассекая воздух, летело к миссис Эллиот и Джеффри.

Он выстрелил, но Джулия успела до выстрела толкнуть пожилую женщину в живот. Все трое потеряли равновесие, и пуля ушла в потолок. Куски штукатурки обильным градом осыпали их тела.

Между сестрой и братом лежала миссис Эллиот. Ее ноги запутались в широких длинных юбках, но руки наконец-то освободились. Джулия, не обращая внимания на тело женщины, переползла через него, стараясь дотянуться до ненавистного брата и вцепиться ногтями в лицо.

Джеффри оттолкнул брыкающуюся миссис Эллиот, освободив, таким образом, дорогу Джулии. Она добралась до него и навалилась коленом на живот брата. Она жаждала крови!

Джеффри задыхался, из горла вырвались сдавленные хрипы, но он отчаянно сопротивлялся. Закрыв лицо девушки ладонью, он пытался оттолкнуть ее. Но Джулия не собиралась проигрывать битву. Почувствовав прилив сил, она сморщила лицо и вонзила зубы в нежную тонкую кожу между пальцев Джеффри.

Он вскрикнул от боли и отдернул руку. Джулия, как пиявка, впилась в брата, вцепившись в его одежду судорожно сжатыми пальцами. Но ему удалось нанести сокрушительный удар кулаком по голове, от которого у девушки потемнело в глазах. Мгновенно ослабев, она свалилась на пол. Джеффри не давал ей возможности прийти в себя и собраться с силами, быстро навалился на нее всем телом и обвил пальцами шею сестры.

— Ах ты, маленькая кровожадная стерва! Я научу тебя не вмешиваться в мои планы!

Извиваясь, Джулия отчаянными движениями пыталась снять его руки с горла. Но сознание начало затуманиваться, слова брата доносились откуда-то издалека. В полумраке коридора перед ее глазами маячило искаженное злобой лицо Джеффри.

В долю секунды она отчетливо поняла, что умирает, и с горечью признала, что Джеффри победил на этот раз. Девушка закрыла глаза и покорилась воле рока. В последние мгновения жизни ей не хотелось видеть ненавистное лицо человека, выдавливающего из ее тела жизнь…

Но что это? Она глубоко вдохнула воздух. Тело ожило и приподнялось. Перевернувшись на бок, Джулия обнаружила, что освободилась из плена цепких рук брата.

Его ступни по-прежнему прижимали ее тело к полу, но он как-то странно, неестественно поднялся вверх. В следующую секунду она заметила темную фигуру за спиной Джеффри, которая сжимала его горло. При тусклом свете, сочившемся через распахнутую парадную дверь, силуэт, окутанный широкой развевающейся накидкой, со шляпой с опущенными полями на голове, по очертанию напоминал Брейдера. Брейдер вернулся с того света, чтобы отомстить своим убийцам, подумала Джулия. Призрак Брейдера крепко сжимал горло Джеффри!

Упираясь пятками в ковер, девушка попыталась отползти от темного видения. Джулии показалось, что она уже на небесах.

Тишину нарушил сводящий с ума треск ломающихся костей… и тело Джеффри обмякло. Колени подкосились. Когда темная фигура опустила тело Джеффри на пол, безжизненно болтающаяся рука брата ударила Джулию по лицу.

Она пронзительно закричала. И продолжала кричать до тех пор, пока сильные руки не тряхнули ее за плечи. Джулия готова была поклясться, что к ней прикоснулся не призрак. Живые, из плоти и крови руки держали ее за плечи и потряхивали, приводя в чувство. Когда, наконец, она собралась с духом и подняла голову, то встретилась взглядом с темными, горящими глазами мужа. Живой!

Подняв дрожащие от волнения руки, Джулия дотронулась до его лица, словно желая окончательно убедиться, что перед ней не приведение, а реальный человек.

— Он сказал, что тебя убили.

— Ему не удалось, — ответил низкий, такой дорогой сердцу Джулии голос. Она обвила руками шею Брейдера, уткнулась лицом в складки накидки и погрузилась в божественный запах мужа, окутавший ее. Он обвил рукой талию любимой и прижал к груди так крепко, будто боялся отпустить ее хоть на секунду. Тут он поднял другую руку.

— Только пошевелись — и я без колебаний отправлю вас к Создателю, — властно он приказал кому-то за спиной жены.

Джулия повернула голову и обнаружила, что Брейдер держал в руке пистолет, направленный на Гарри и стонущего Лайонела. Оба брата стояли у открытого окна рядом с рабочим столом Вульфа. Немного поодаль неподвижно застыла миссис Эллиот, уже успевшая прийти в себя, но мертвенно-бледная от испуга.

Джулия подошла к ней и обняла.

Из холла донесся какой-то шум. Джулия поспешила выяснить причину, но Брейдер не шелохнулся, не спуская настороженных глаз с братьев. Из-за угла особняка появился Герберт Фаллер в сопровождении нескольких смуглых мужчин из службы безопасности Вульфа. Все они были вооружены пистолетами.

И лишь когда Фаллер и его люди окружили Гарри и Лайонела, Брейдер расслабился. Прижав Джулию к бедру, он вышел из кабинета. Изогнувшись, он легко перенес тело жены через лежащую на полу без движения скрюченную фигуру Джеффри.

Когда он отстранился от Джулии, ей пришлось опереться о его руку, чтобы не упасть. Спутанные пряди волос беспорядочно падали на ее лицо. Он нежно откинул локоны, заправив за ухо. В его прикосновении сквозила такая нежность, что Джулия тут же позабыла о своем растрепанном внешнем виде. Ей показалось, что она вот-вот растает. Она указала глазами на Джеффри.

— Он сказал, что видел твое мертвое тело. И братья подтвердили его слова. А констебль?

— Мы устроили небольшое представление. Джеффри никогда не был настолько умен и проницателен, насколько предполагал.

— Значит, ты все знал заранее? Что Джефф стоял за спинами бандитов?

Брейдер кивнул.

— Я обнаружил, что он начал следить за мной, как только сбежал от своей греческой жены. Люди Фаллера узнали, что он искал человека, который согласился бы убрать его зятя. Я вырос на улицах Лондона, и у меня до сих пор есть друзья в самых необычных местах. Джеффри следовало бы узнать об этом, прежде чем произносить мое имя вслух.

— Но ты же не подумал, что я участвовала в их замыслах, правда?

— Конечно, нет. После того вечера, когда они появились к ужину, я никогда не сомневался в тебе. Спустя некоторое время после той ночи мы с Фаллером устроили так, что Джеффри нанял в качестве разбойников моих собственных людей, чтобы убить меня. Персиваль не посылал мне письма. Это сделал Джеффри, у которого были кое-какие связи в Военном министерстве.

Брейдер опустил взгляд на бездыханное тело.

— Но он действовал быстрее, чем я думал. Я не предполагал, что он решится причинить тебе зло.

— Извини меня.

— За что? — изумленно спросил он.

Слезы застилали глаза Джулии, она почти ничего не видела.

— Моя семья пыталась убить тебя…

— А ты? — непреклонно продолжил он.

— Я люблю тебя. — Слова вырвались помимо воли. Джулия затаила дыхание. Еще день назад подобное признание казалось совершенно невероятным, а сейчас любовь к Брейдеру стала такой реальной, что недавние сомнения и колебания выглядели неуместными и смешными.

Брейдер замер. В его глазах вдруг засветилась гордость и надежда.

— Ты не обманываешь меня, Джулия?

Она кивнула головой, опасаясь, что потеряет последние силы и, как стонущий Лайонел, упадет без чувств. Проглотив ком, застрявший в горле, она продолжила:

— Всем сердцем. Когда я подумала, что ты умер… — Она так и не смогла закончить предложение: конец был слишком ужасен.

Счастливо рассмеявшись, Брейдер чуть не задушил жену в объятиях. Она обвила рукой его шею, с радостью соглашаясь быть даже раздавленной в объятиях замечательного великана, который был ее мужем.

Внезапно чье-то смущенное покашливание привлекло их внимание: в нескольких шагах стояла миссис Эллиот.

— Хочу поблагодарить вас, миссис Вульф. Если бы не вы, кто знает, что бы натворил этот безумец. — Она повернулась к Брейдеру. — Джулия набросилась на этого человека. Я еще никогда не видела, чтобы женщина так отважно сражалась! Я уверена, что только благодаря ее смелости мы сейчас целы и невредимы.

Услышав слова благодарности, Брейдер еще крепче прижал к себе жену. Но Джулия твердо решила быть искренней до конца.

— Если бы не я, миссис Эллиот, ничего подобного вообще не произошло.

Брейдер посмотрел на нее сверху вниз.

— Но это неправда.

— Правда. Джеффри — мой брат. Возможно, мне следовало дать ему денег, и все сложилось бы по-иному. Когда он признался, что убил тебя, я словно обезумела и могла думать лишь о том, что он захочет убить и Нэн.

Джулия испуганно прижала руку к губам.

— Ой, бог мой, мы совсем забыли о миссис Браун и Нэн. Их нужно немедленно проведать.

Миссис Эллиот тут же направилась к лестнице. Джулия шагнула вслед за ней, но Брейдер удержал ее.

— Миссис Эллиот сама все сделает. Останься здесь. Тебе нужно отдохнуть, ты пережила страшное потрясение. — Мимо проследовали два человека Фаллера, несущие тело Джеффри, впереди шел еще один, освещая свечой дорогу. Остальные суетились вокруг тела Джеми.

У Джулии закружилась голова и задрожали колени, она почувствовала, как подступает приступ тошноты.

— Что я скажу родителям?

В следующий момент с верхнего этажа раздался душераздирающий крик.

И Джулия, и Брейдер стремительно метнулись к лестнице. На верхней ступеньке стояла миссис Эллиот, обнимая за плечи рыдающую миссис Браун. Брейдер взлетел вверх, перепрыгивая через ступеньки. Его остановил голос миссис Эллиот.

— Миссис Браун и ваша мать не слышали происходящего в кабинете, пока не раздался выстрел.

Джулия мысленно прочла короткую молитву, благодаря всевышнего за милость: толстые стены Кимбервуда защитили Нэн от трагедии, развернувшейся в кабинете.

Миссис Браун спустилась на несколько ступенек вниз к месту, где неподвижно, застыв в ожидании, стоял Брейдер. За ней следовала миссис Эллиот.

Охваченная мрачным предчувствием, Джулия робко спросила:

— Миссис Браун, что такое?

Когда женщина повернула голову к Брейдеру, по ее пухлым щекам текли слезы.

— Когда я услышала выстрел, я пошла проведать миссис Эшфорд. Она весь день так тихо и спокойно спала. — Губы женщины задрожали. — Извините, господин Вульф, но ваша мать во сне покинула этот мир.

Свет померк в глазах Джулии.

 

Глава XX

С чувством обреченности Джулия закрыла саквояж. Ночные тени наполнили комнату. Она притушила свет лампы и старалась двигаться как можно более бесшумно, чтобы собрать вещи, не привлекая внимания мужа.

Она должна покинуть Брейдера Вульфа!

Неимоверным усилием воли она подавила порыв забраться обратно в постель, еще хранившую тепло ее тела, прижать колени к груди и лежать, пока жизнь не оставит ее. Пальцы судорожно сжали кожаную ручку саквояжа, суставы побелели. Как легко она вновь превратилась в мягкотелое создание, наивно полагающее, что все проблемы можно решить передачей состояния по наследству!

Джулия глубоко вздохнула, стараясь восстановить дыхание. Перед ней простиралась ее жизнь, полная долгих, никчемных часов. Но она должна была найти мужество и продолжать жить. Она обязана выжить!

Девушка пересекла комнату, подошла к шкафу, достала старую мантилью, отделанную мехом, и надела ее поверх зеленого мериносового платья, в котором венчалась с Брейдером. Ее пальцы дрожали, когда она начала натягивать перчатки.

Дверь неожиданно открылась. Руки Джулии замерли, когда высокая темная фигура мужа шагнула в комнату.

Он посмотрел на постель, ожидая, очевидно, увидеть жену лежащей на кровати, скользнув взглядом по саквояжу, стоящему у спинки кровати, поднял глаза вверх и остановился на жене.

Он окинул взором старую мантилью, заметил дорожную накидку, лежащую на столе. Джулия, твердая в своем решении, почти не дышала. Позабыв о перчатках, она нервно ломала пальцы.

Брейдер нахмурился, изумленный.

— Ты уходишь? — Слова прозвучали скорее как утверждение, чем как вопрос.

— Думаю, так будет лучше.

— Лучше? — Непроизвольно вырвавшееся слово было пропитано горечью. В глубине темных глаз отразилась мучительная боль, которая смутила Джулию. Она не хотела причинять ему страдания.

— Я думал, ты любишь меня.

— Люблю. — В горле нарастал какой-то тяжелый, болезненный ком. Она судорожно проглотила его, отказываясь плакать. Как отказывалась поддаться нахлынувшим чувствам и броситься в объятия мужа.

Он любит ее!

Именно поэтому, именно ради него и его любви она должна уйти.

Тщательно подбирая слова, она попыталась объяснить все.

— Не сегодня-завтра разразится скандал, который погубит все, что ты создал, все, чем дорожишь.

— Скандал?! — Слова, казалось, сорвались с губ. — Ты думаешь, это все, что меня волнует? Ты думаешь, меня беспокоит мнение других людей?

Он замолчал и шагнул к Джулии. Затем, видимо, передумав, резко повернулся кругом, пересек комнату и с громким стуком захлопнул дверцу шкафа. От оглушительного скрежета деревянной створки Джулия подпрыгнула на месте.

Брейдер снова повернулся к жене и гневно сверкнул глазами.

— Как понимать твой стыд? Это значит, что ты была в сговоре с Джеффри? Я заметил, что ты не проронила ни слезинки по нем. Так было заранее спланировано?

Он навалился спиной на платяной шкаф, лицо его вдруг стало печальным.

— Неужели ты способна на подобное вероломство?

Джулия отшатнулась в сторону, как от удара.

— Нет! Я ничего не знала!

Она порывисто подошла к мужу и положила ладони на его руку.

— Пожалуйста, Брейдер, ты должен поверить. Я, действительно, не знала о его тайных замыслах. Когда я подумала, что они причинили тебе зло…

Она не закончила мысль, внезапно осознав, что так опрометчиво совершила то, чего не следовало делать — приблизилась к Брейдеру и прикоснулась к нему. Она резко отдернула руки, словно прикоснулась к раскаленному железу.

Но Брейдер оказался проворнее, перехватив на лету ее руку. Удержав Джулию, он тут же притянул ее к себе.

Девушка почувствовала, что ее охватывает паника. Как же она сможет устоять перед ним, мелькнуло в голове. Джулия умоляла Всевышнего, чтобы он помог ей устоять и помог Брейдеру, ради его же безопасности и спокойствия, понять и принять ее доводы.

— Почему, Джулия? Почему ты хочешь покинуть меня? — Низкий, глухой тембр голоса подчеркивал страдания, мучившие Вульфа.

Джулии потребовалась вся сила воли, чтобы не растаять в объятиях мужа и собраться с мыслями, чтобы объяснить, что она не хотела причинять ему горе.

Она прикусила губу, желая унять дрожь.

— Если бы не Маркхемы, ты бы смог провести последний час жизни матери рядом с ней и тебе не пришлось бы в рождественское утро спасаться бегством от преследования убийц.

Его рука сжала талию жены и притянула ее к себе. Складки одежды терлись о щеку Джулии, когда Брейдер склонил голову и оставил легкий нежный поцелуй на ее волосах.

— Я жалею только об одном: что не сумел предвидеть их безрассудного и жестокого нападения на тебя. Мы преследовали их прямо до Кимбервуда.

Слова подтвердили самые худшие подозрения Джулии. Предчувствуя неладное, она решительно отстранилась от мужа.

— Но затем Фаллер посоветовал тебе подождать и посмотреть, как развернутся дальнейшие события, — кратко закончила она за него.

Брейдер притих. После паузы он в конце концов должен был признаться.

— Да, Фаллер подозревал, что ты можешь быть причастна к заговору, особенно после того, как мы выяснили, что твой брат Джеймс почти весь день провел в доме.

К горлу Джулии снова подступил ком, который начал медленно опускаться, сдавливая грудь.

— Вот поэтому я и должна уйти.

Брейдер открыл было рот, чтобы возразить, но девушка быстро подняла руку и накрыла пальцами его губы.

— Я не сержусь и не обижаюсь. Хорошо понимаю взгляды Фаллера и беспрекословно соглашаюсь с ним. Именно по этим причинам, — она замолчала, подавляя нахлынувшие эмоции. — И потому, что я люблю тебя, умоляю, оставь меня! И защитись таким образом от скандала и позора.

— Никто не узнает о том, что произошло сегодня.

— Узнают, все узнают. Моя семья замышляла убить тебя, Джеффри похвастался, что Питер, с его одобрения, рассказал всем и каждому о том, что я не счастлива в браке с тобой и что он собирается спасти меня. Неужели ты так наивен? Не пройдет и дня, как утренние газеты будут пестреть скандальными заголовками, не говоря уже о салонных сплетнях. Давно свет не получал подобной сенсации!

Она уже не могла больше скрывать боли, прозвучавшей в голосе, да и не пыталась.

— Никого не будет интересовать, виновата ли я на самом деле. Все будут поглощены обсуждением пикантных подробностей. Меня осудят и вынесут однозначный приговор. И что еще хуже: наши дети будут страдать от воображаемых грехов матери. Общество — всего лишь узкий круг, не прощающий ошибок, Брейдер. Даже твои друзья-коммерсанты откажутся принимать тебя со мной. По-своему они подчиняются еще более сильным предубеждениям, чем высший свет. Меня навечно заклеймят позором, а имя мое будет всегда связано с убийством и нарушением супружеской верности, хотя мы оба знаем правду.

Руки Брейдера мертвой хваткой сжали талию жены и притянули к себе. Затем он запрокинул голову и от души рассмеялся.

Джулия с трудом сдерживала наворачивающиеся слезы и не видела ничего смешного. Впадая в отчаяние, она заколотила руками по рукам Брейдера, пытаясь высвободиться.

— Брейдер, это не шутки! Я серьезно говорю. Не пройдет и недели, как ни одна живая душа в Лондоне не поверит, что Джеффри и Джеми погибли в дорожной катастрофе или какую вы там еще историю с Фаллером придумали, чтобы скрыть правду. И я не удивлюсь, что меня обвинят в их смерти.

Глаза мужа весело и оживленно сверкали, когда он наконец перестал смеяться и посмотрел на Джулию.

— Я люблю тебя, и если ты принимаешь меня, то до конца дней я буду находиться на твоей стороне, независимо от количества братьев, в чьих смертях тебя обвинят.

Потрясенная, она воскликнула.

— Брейдер, одумайся!

— Лучше тебе одуматься! А теперь послушай меня. Откровенно говоря, смерть Джеффри и Джеймса имеет прямое отношение ко мне и моему дому. Но я уверен, что Гарри и Лайонел не проболтаются никогда, даже если им удастся вернуться оттуда, куда я собираюсь их упрятать. Но как бы то ни было, большинство людей только обрадуется счастливому избавлению от паразитов, приносящих одни неприятности. Кроме того, ты не похожа на остальных членов семьи. И спустя некоторое время люди, хорошие, достойные люди, которые не строят жизнь на злом умысле и корысти, узнают тебя лучше и поймут это.

Джулии очень хотелось верить ему.

Руки Брейдера гладили ей спину. Ласкали. Как хорошо было бы расслабиться в его объятиях и поверить красивым, добрым словам, подумала она. Но, тряхнув упрямо головой, девушка отогнала наваждение.

— Нет, не могу поверить. Все мои братья оказались скверными, никчемными и опасными людьми. Вдруг это дурная наследственность, текущая в крови всех Маркхемов? Не хочу, чтобы от этого пострадали наши дети.

— Ты должна поверить! — властно приказал Брейдер. — Я пережил тоже самое. Мне пришлось побороть репутацию отца, и я обнаружил, что на свете есть люди, которые судят о человеке по его поступкам, а не по дурной наследственности или позорному клейму, лежащему на семье.

— Твой отец?

— Да, его повесили в Олд-Бейли за вооруженный грабеж на дорогах и убийство. — Он лукаво усмехнулся. — Возможно, мы самим приведением созданы друг для друга!

Джулия изумленно выпучила глаза.

— Твой отец? Нэн… — Голос оборвался, ей не хватало слов.

Брейдер спокойно закончил предложение за нее.

— Да, моя мать полюбила самого настоящего разбойника с большой дороги. Приятели звали его Джентльменом Томасом Вульфом, и он имел подход к дамам. Молва гласит, что до того, как его тело было снято с виселицы и отдано на растерзание своре хирургов, к нему выстроилась целая толпа женщин, желавших в последний раз дотронуться до своего любимца.

Джулия не сдержала дрожь, пробежавшую по телу.

— А как Нэн познакомилась с ним?

— В тюрьме. Она привлекла его внимание, когда была брошена за решетку за неуплату долгов. Я предпочитаю думать, что он не преследовал корыстной цели, ведь с мамы, оставшейся с двумя голодными детьми на руках, нечего было взять.

— Но когда Нэн говорила о нем, он выглядел настоящим святым.

— И тем не менее мой отец, действительно, был вором и убийцей. Причем из тех, кто без колебаний готов обобрать любого, в том числе и беззащитную вдову.

Предвидя следующий вопрос жены, Вульф добавил.

— Да, меня это задевает. Я всю жизнь противостоял образу отца, стараясь доказать, что я не такой, что я лучше.

— Но Нэн искренне любила его!

Лицо Брейдера смягчилось, и он с растерянным видом покачал головой.

— Да. Чары, которыми отец околдовывал женщин, покорили и сердце матери. Думаю, она любила его даже сильнее, чем первого мужа.

Джулия опустила глаза на кольцо, которое по-прежнему оставалось на ее руке. Свет лампы отразился на старом металле обручального талисмана. Мучительно больно было даже думать о расставании с этим свидетельством любви. Холодок пробежал по спине девушки, и ей показалось, что она снова услышала шепот Нэн: «Да, мы любили друг друга».

Джулия перевела взгляд на лицо Брейдера. Его черты виднелись неотчетливо, были размытыми при тусклом свете лампы. Не успела она открыть рта, как Брейдер продолжил.

— Джон с Мэри никогда не были сильными. Я испытываю угрызение совести за то, что я, сын вора и убийцы, получил в дар от создателя крепкие мускулы и завидное здоровье. Именно я должен был пострадать, а они, дети от первого и единственного законного брака, дети священника, так и не смогли насладиться радостями жизни.

Джулия протянула руку и кончиками пальцев осторожно провела по жесткой складке губ мужа.

— Я хорошо понимаю тебя, — прошептала она. — Я понимаю, что значит чувствовать себя недостойным. Именно так я и чувствую себя сейчас. Я недостойна тебя и не заслужила твоей любви.

Джулия уже не сдерживала слезы, которые тонкими струйками текли по щекам. Слезы очищают душу, кажется, так говорила Нэн. Она быстро смахнула слезинки с глаз, пытаясь вернуть самообладание.

— Брейдер, ты слишком хорош для меня. Вокруг достаточно других женщин из приличных семей, без скандалов и боли. Любая из них станет куда более лучшей женой для тебя, чем я.

Но ни одна не полюбит так сильно, как я, захотелось закричать ей.

— Джулия, ты любишь меня?

— Да, да, — кричало ее сердце.

Но в ответ прозвучало:

— Обстоятельства сильнее нас.

— Тогда выбрось из головы эти обстоятельства. Мне не нужна другая женщина. Мне нужна только ты. Разъяренная, то и дело бросающая вызов, сводящая меня с ума Джулия. Джулия Маркхем Вульф. Вместе с тобой мы единое целое.

Прижавшись щекой к макушке жены, он шепотом добавил.

— Не покидай меня. Никогда не покидай меня.

Затем замолчал и, унимая дрожь, выдохнул.

— Ты нужна мне!

Она нужна Брейдеру! Но и он нужен ей. Вместо ответа Джулия безмолвно обхватила талию мужа руками и прильнула к нему всем телом. Она принимала его всем сердцем, всей душой и мысленно клялась поступать так до конца своих дней.

 

Эпилог

Кимбервуд

Рождество, 1836

— Нет, я не буду говорить с твоим отцом вместо тебя!

— Мама, пожалуйста, замолви словечко! — запричитала Нэн. — Если отец поверит, что ты поддерживаешь нас с Дэвидом, он, несомненно, отнесется к нам более благосклонно.

Джулия с гордостью и восхищением посмотрела на дочь. В свои двадцать Нэн Вульф обладала отцовской сообразительностью и материнской красотой.

— Ты связалась с человеком, которого (ты заранее знаешь) не примут родители, и хочешь, чтобы я еще представила его отцу?

— Но я люблю его, — продолжала упорствовать Нэн. — Нам нужно ваше родительское благословение. И я уверена, что как только вы с отцом познакомитесь с Дэвидом, вы без колебаний примите его.

— Но он же актер, Нэн! Если бы мы знали, что ты будешь вращаться в кругах, где познакомишься с актером, мы бы никогда не послали бы тебя к мисс Агате.

— Мама, у тебя устаревшие взгляды! Он не просто хороший актер, он еще и талантливый драматург. Возможно, Дэвид в свое время станет вторым Шекспиром.

Джулия, удивленная ее дерзостью, наградила дочь хмурым взглядом.

— Можешь называть меня старомодной. Но, уверяю тебя, юная леди, в том, что отец никогда не даст согласия на брак с человеком, связанным с театром.

— Как вы можете судить о нем, если еще ни разу не видели Дэвида?

Младшие дети, Энтони, Эмма и Виктория, собравшиеся за праздничным столом, хихикали между собой. Они не мешали маме и старшей сестре. Джулия внезапно насторожилась, в голове ее мелькнула догадка.

— Видимо, он уже здесь?

Щеки дочери виновато залились краской, и она робко произнесла:

— Да, он в конюшне.

Джулия онемела от изумления.

— В конюшне? Ты спрятала своего друга в конюшне?

Нэн кивнула головой, в глазах девушки застыл дерзкий вызов.

— И он покорно остался там?

Нэн, виновато потупив взор, снова кивнула.

Джулия не вымолвила ни слова от удивления.

Зато шестнадцатилетний Энтони не удержался от колкого замечания.

— Бог мой, Нэн, представить не могу, что ты собираешься стать женой человека, готового плясать под твою дудку.

Все рассмеялись.

— Успокойтесь и попридержите языки, несносные болтуны! — фыркнула недовольно Нэн, совершенно позабыв о благородных манерах, которым ее целый год обучали в Научной Академии для юных леди, возглавляемой Агатой.

Джулия нахмурилась. Они с Брейдером так тщательно выбирали учебное заведение, дающее молодым женщинам светское образование, вовсе не для того, чтобы Нэн просто заучивала французские глаголы и научилась хорошим манерам.

Как они обрадовались, когда мисс Агата предложила Нэн по окончании курса обучения место преподавателя! Теперь же Джулии казалось, что следовало отправить дочь в женский монастырь.

Джулия предчувствовала приступ головной боли. Разозлившись на Нэн за то, что та испортила самый любимый праздник, Джулия решила одернуть расшумевшихся детей, прикрикнув на них, и взять ситуацию в свои руки. Но не успела она открыть рот, как появился Фишер и многозначительно прокашлял. Подобное таинственное поведение дворецкого обычно предваряло появление Брейдера.

Послав слуге взгляд, полный благодарности, Джулия приказала притихшим вдруг детям встать за спинками своих кресел и ждать прихода отца. Она не имела ни малейшего пбнятия, каким образом сообщит мужу весть о дерзком заявлении Нэн.

Спустя секунду, дверной проем заполнила массивная фигура Брейдера. Даже после стольких лет, прожитых вместе, в присутствии мужа у Джулии по-прежнему захватывало дух.

Он мало изменился. Темные густые волосы, теперь посеребренные сединой, так же нуждались в руках парикмахера, как и много лет тому назад. Джулия время от времени подшучивала над непокорными волосами мужа, говоря, что, благодаря неизменной прическе, Брейдеру с поразительным постоянством удается то приобретать модный облик, то вновь страшно отставать от моды. Но Брейдер всегда отвечал одно и то же: он никогда не был и не будет рабом чьих-то желаний и взглядов, кроме желаний и взглядов жены.

Плечи его были такими же сильными и широкими. И двигался он с достоинством человека, уверенно стоящего на ногах.

Он получил дворянский титул. Правда, из-за разразившегося скандала торжественное присвоение долго откладывалось. Но вскоре после пресловутого инцидента Наполеон начал триумфальное завоевательное шествие по континенту, и у англичан появились более серьезные и насущные темы для разговоров, чем злоключения семьи Маркхемов.

На долю Джулии выпали все тяготы, которые испытывает женщина, чей муж активно участвует в жизненно важных для судьбы Англии переговорах с крупнейшими магнатами мира, финансировавшими войну против тирана. Она с радостью окунулась в материнские заботы. Старший сын, Джон, родился на втором году замужества. Спустя два года родился Томас, затем Нэн…

Джулия вздохнула, вернувшись к реальности. Характеру Нэн никогда не была свойственна скрытность или замкнутость. Девушка была жизнерадостна и своенравна. Брейдер иногда, шутя, говорил, что они создали еще одну Джулию. Бросив взгляд на горделиво вздернутую головку дочери, Джулия с некоторой опаской подумала, что он, видимо, прав.

Одарив мужа очаровательной улыбкой, она собралась с духом, умоляя Всевышнего подсказать подходящие слова. Брейдер обожал всех детей, но Нэн была его любимицей, в ней он души не чаял.

Не успела Джулия и слова вымолвить, как Нэн резко поднялась на ноги и заговорила:

— Папа, я хочу обсудить с тобой очень важное дело.

Энтони ехидно фыркнул.

— Не сомневаюсь, что дело, действительно, важное, — кратко заметил Брейдер, глянув на сына и шагнув в сторону. Из-за его широкой спины на пороге появился стройный молодой человек.

— Дэвид! — воскликнула Нэн и бросилась к юноше.

Симпатичный блондин смущенно покраснел, взял девушку за руку и на глазах родителей приобнял за талию. Смелое поведение юноши поразило Джулию. Но она удивилась еще больше, когда заметила, что Брейдер воспринимает происходящее как должное.

Молодые повернулись и посмотрели на Джулию.

В сознании эхом отозвались слова свекрови, сказанные двадцать пять лет тому назад: «Вы будете великолепной парой». Не первый раз за прошедшие годы Джулия искренне сожалела, что свекрови не было рядом.

Брейдер уселся в кресло рядом с женой и, вытянув длинные ноги, с видом заговорщика подмигнул дочери сквозь стекла позолоченных очков, которые он теперь носил все время.

— Не могу поверить, что ты заставила своего возлюбленного ждать в конюшне, — с легким упреком проронил он.

Дэвид еще больше покраснел и с достоинством поднял голову. Это не ускользнуло от взгляда Джулии.

— Нэн, извини, но я не смог спокойно ждать, — пояснил Дэвид. — Я зашел в дом, попросил принять меня и представился твоему отцу.

Джулия уловила подозрительную складку в уголках губ мужа. Она склонилась к нему.

— Только не говори, что ты ничего не знал.

Брейдер приподнял бровь.

— Фаллер знает свое дело!

На протяжении всех этих лет Герберт Фаллер продолжал преданно служить хозяину, приглядывая за всеми членами его семьи. Джулия испытывала несказанное облегчение, зная, что оба старших сына, Джон и Томас, представляющие интересы отца на Востоке, постоянно находились под недремлющим, но в то же время ненавязчивым оком частной службы безопасности мистера Фаллера.

— Почему же ты мне ничего не рассказал?

Брейдер широко улыбнулся, ослепительно сверкнув белыми зубами.

— Я хотел убедиться, что этот юнец способен постоять за себя.

— Он из хорошей семьи? — Джулия не смогла удержаться от вопроса, не сомневаясь, что муж обладает всей необходимой информацией.

В уголках его глаз появились морщинки.

— Да, Дэвид Пенроз является младшим сыном процветающего торговца хлопком, получил образование в Оксфорде. И он талантливый драматург. Он уже обеспечил себе приличный уровень жизни и успел обзавестись собственной труппой актеров.

— И все же он актер, — растерянно заметила Джулия. — Вот уж не думала, что ты согласишься принять к себе в семью актера.

— Бог мой, да ты сноб, — пошутил муж.

Джулия не обиделась, но почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы и призналась:

— Я ожидала, что ты воспротивишься браку. Лично я не возражаю против этого молодого Дэвида, но, честно говоря, я пока не готова расстаться ни с одним из детей, не готова к замужеству Нэн.

— Зато у нас скоро появятся внуки, — предположил Брейдер. Глаза его потемнели, и он ласково провел рукой по щеке жены. Прикосновение напомнило Джулии о пережитых вместе с мужем за годы совместной жизни потрясениях. Его руки поддерживали ее, когда она рыдала после того, как первая беременность закончилась мертворожденным ребенком, а ее руки утешали Брейдера, когда они. пятнадцать лет тому назад потеряли четырехлетнюю Мэри, погибшую от оспы.

В течение долгих лет супруги любили, поддерживали и защищали друг друга. Жизнь оказалась намного полнее и счастливее, чем могла предположить Джулия. Детей не коснулись отголоски былых скандалов. Джулия с Брейдером позаботились о благополучии и безопасности своих отпрысков.

Брейдер прервал размышления жены, склонился и прошептал:

— Кроме того, я считаю, Дэвид самый подходящий человек для Нэн.

Джулия с сомнением во взгляде посмотрела на юную пару.

— Но они так молоды! — Испуганный взгляд матери не упустил из вида, что Дэвиду удавалось сдерживать острый язычок Нэн. Очевидно, несмотря на молодость и робкий вид, он был сильным человеком.

— Да, молоды, — согласился Брейдер. — Но Дэвид попросил моего благословения на брак.

— И ты поспешил согласиться!

— Да, Джулия. Он понравился мне, и я уверен, что как только ты услышишь причину, по которой он хочет жениться на нашей дочери, он понравится и тебе!

Джулия неопределенно фыркнула. Она в глубине души рассчитывала на то, что муж воспротивится этому браку. Нэн замужем? Мысль казалась абсурдной и чуждой.

— Пенроз! — властно произнес Брейдер. — Скажите миссис Вульф то, что вы недавно говорили мне.

Дэвид покрылся красными пятнами, вызвав искреннее сочувствие со стороны Джулии. Любопытные взгляды и хихиканье младших детей только усилили смятение молодого человека. Как, интересно, ему удается сохранить самообладание на сцене, подумала она. Но так или иначе, если он собирается стать полноправным членом их семейства, ему придется привыкнуть к любопытству и шуткам. Все члены семьи Вульфов время от времени подшучивали друг над другом, что служит своего рода проявлением жизнерадостности и любви.

Дэвид, подбадривая возлюбленную, тихонько пожал ей руку. Нэн посмотрела на юношу с таким нескрываемым обожанием, что Джулия поняла: дочь серьезно и глубоко влюблена.

Молодой человек обратился к миссис Вульф.

— Я сказал мистеру Вульфу, что, когда я смотрю в глаза Нэн, я вижу отраженный в них мир. Этот мир прекрасен. И я хочу, чтобы она была рядом со мной до конца наших дней.

Мир прекрасен!.. Джулия поняла, что Брейдер был прав: Нэн сделала верный выбор.

Она повернулась к мужу и уже не удивилась, когда почувствовала его губы, прильнувшие к ее губам. Они поцеловались, невзирая на хихиканье детей, стоические взгляды слуг и присутствие молодого человека с пунцовым лицом, который, получив благословение обоих родителей, собирался вступить в брак с их дочерью.

Начиная новый виток истории, продолжался круговорот жизни. Брейдер был прав еще в одном, внезапно решила Джулия: внуки будут замечательными. Она счастливо заулыбалась и прижалась спиной к плечу мужа.

Как хороша жизнь!

Жизнь полна и совершенна!

Жизнь прекрасна!