К своему удивлению, Сара сразу же крепко уснула и проспала до самого утра, несмотря на недавний дневной сон.

На этот раз у нее были сновидения. Ей снились мать и летние деньки, когда Сару отправляли в сад поиграть.

— Не входи в дом, пока я тебя не позову, — сказала ей во сне мать, и Сара поняла: она должна притвориться, будто ее нет, исчезнуть. Мужчины значили для матери больше, чем она.

— Оставь нас ненадолго, моя любимая девочка.

— Пойди пока поиграй с куклой, солнышко.

— Не мешай маме, когда она с другом.

— Не стучи в мою дверь…

Сару разбудил стук в дверь. Наверно, стучали уже довольно долго, потому что она услышала, как мужской голос — это был голос мистера Тальберта — нетерпеливо произнес:

— Миссис Петтиджон? Миссис Петтиджон!

Сара потянулась, моргнула и попыталась разыскать свою одежду. В окна гостиной светило яркое утреннее солнце. Сара лежала в постели обнаженная, укрывшись покрывалом.

Стук в дверь перерос в грохот.

— Миссис Петтиджон, у нас сегодня много дел, и со мной пришла портниха.

Портниха? Сара отбросила покрывало и встала. Ее испорченное зеленое платье висело на спинке стула, куда она повесила его вчера. Да, портниха ей просто необходима.

— Одну минуту, — хриплым голосом крикнула она.

Натянув платье, Сара наскоро почистила зубы, плеснула на лицо холодной водой из умывальника и пригладила волосы. Ванна и банные принадлежности все еще стояли в углу комнаты. Обогнув их, она вышла в гостиную.

Услышав ее голос, Тальберт прекратил нетерпеливо стучать. Но все равно недовольно фыркнул, демонстрируя свое возмущение, когда она открыла дверь.

Сара могла бы захлопнуть ее у него перед носом, но за ним стояла целая толпа женщин. Они держали в руках рулоны ткани: муслины великолепных оттенков, сияющие шелка.

Щелкнув пальцами, Тальберт подал им знак войти в гостиную. Женщина, вошедшая первой, безусловно, была главной портнихой. Ее бордовое платье было образцом утонченной элегантности. На очаровательной отделанной шелковыми лентами шляпке задорно торчало страусовое перо. В темных волосах виднелись тронутые сединой пряди, но веселые искорки в глазах и живая озорная улыбка, с которой она посмотрела на возмущенного Тальберта, придавали ей моложавый вид.

Своим зорким профессиональным глазом она, казалось, была способна оценить Сару с первого взгляда. От нее не укрылись ее босые ноги, измятое платье и непослушные волосы. Саре стоило больших усилий не вернуться в спальню и не спрятаться там.

— Это миссис Хилсман, — быстро проговорил Тальберт, словно это имя ничего не говорило Саре. Но это было не так.

— Миссис Хилсман? — Сара еле сдержалась, чтобы не упасть на колени от восхищения.

В этом городе, переполненном модными портнихами и белошвейками, миссис Хилсман была лучшей из лучших. У нее одевались сливки общества. Ее платья пользовались таким спросом, что когда какая-то дама надевала одно из них на светское мероприятие, то об этом упоминали в газетах.

При мысли о том, что она стоит перед такой всеми почитаемой портнихой, словно растрепанная карга, Сара испугалась. Боже мой, да ведь у нее до сих пор глаза заспанные!

К счастью, рядом был Тальберт, который не давал Саре забывать о реальности. Он открыл увесистый гроссбух, постучал пальцами по какому-то месту на странице и захлопнул его.

Надменно раздув ноздри, он сказал портнихе:

— Миссис Петтиджон требуется полный гардероб. Пожалуйста, учитывайте ее положение. Она будет одеваться для его светлости, а не исходя из собственных предпочтений. — При этих словах он одарил Сару натянутой улыбкой. А затем добавил: — Вы понимаете, что от вас требуется, миссис Хилсман? Уверен, что вы уже сталкивались с подобными обстоятельствами.

— Я вас понимаю, мистер Тальберт, — сказала она с уверенностью женщины, которая знает свое дело и место в жизни. Кроме того, было видно, что она считает Тальберта мелкой сошкой.

Сара позавидовала ее спокойной уверенности.

— Миссис Петтиджон, — буркнул Тальберт так, словно Сару следовало выбранить, — я вернусь за вами, чтобы осмотреть… — Он открыл свой гроссбух и, еще раз удостоверившись, произнес: — …театры и возможные дома, в половине второго. У нас впереди вся вторая половина дня. Не заставляйте меня ждать в холле, как это было сегодня утром.

С этими словами он закрыл гроссбух, выполнил отличнейший поворот кругом и промаршировал за дверь, словно солдат его светлости герцога Бейнтона. И чтобы никому не пришло в голову, что ему нравится его новая обязанность сопровождать Сару, он громко захлопнул за собой дверь.

Саре захотелось броситься за ним и выругать его за такое пренебрежение. Она стояла перед знаменитой, всеми уважаемой портнихой и ее помощницами, все они видели его непочтительное отношение и, уж конечно, сейчас сложат о ней наихудшее мнение.

— Как он смеет обращаться со мной, как с какой-то мошкой? Все это вовсе не моя идея. Меня здесь запер герцог Бейнтон. Он не оставил мне ключа и не дал возможности постоять за себя.

— Ключа? — спросила миссис Хилсман. — Вот такого?

Она подошла к письменному столу и взяла с него ключ, лежавший рядом с пьесой Сары.

— На самом деле дверь была не заперта. Мистер Тальберт думал, что она заперта, но я не слышала, чтобы вы повернули ключ в замке, когда открывали нам.

От горячей вспышки смущения Сара нервно переступила с ноги на ногу. Бейнтон оставил ей ключ.

— Я не знала.

— И если вы пленница, то это прекрасная тюрьма, — заметила миссис Хилсман, снимая перчатки и окидывая комнату таким же внимательным взглядом, каким оглядела прежде Сару.

Видя, что ее помощницы все еще держат в руках свои материалы, она сказала:

— Положите их и прикажите убрать все это. — Она указала на тарелки и блюда, оставшиеся после ужина. — И эту стопку бумаг тоже, — указала она на «Вдову».

Быстро подойдя к столу, Сара схватила пьесу.

— Я сама это уберу, — сказала она, унося папку в спальню.

А миссис Хилсман тем временем отдавала распоряжения девушке, уже выносившей поднос с тарелками в коридор:

— Скажите, чтобы принесли завтрак. Вы знаете, что я люблю. И чайник крепкого черного чая. Только проследите, чтобы он был горячий. Попробуйте его сами.

— Да, мэм, — сказала девушка.

Сара стояла у двери спальни, наблюдая за деловитой суетой в комнате. Девушка с подносом вышла, тем временем две другие принялись отодвигать мебель к стенам, чтобы освободить пространство посередине. Еще одна выложила на стол огромный кожаный портфель и начала раскладывать ножницы, булавки, кусочки мела. Миссис Хилсман сняла свою элегантную шляпку и аккуратно положила ее на стол рядом с перчатками.

— Благодарю вас, что заказали завтрак, — сказала Сара. — Я бы растерялась — не представляю, как это делается в таких местах.

Миссис Хилсман открыла портфель. Он был наполнен эскизами платьев. Она начала пересматривать листы.

— Здесь у лестницы есть портье. Вам нужно лишь высунуть голову из номера и сказать, что вам нужно. Он знает, кто оплачивает счета. Будьте уверены, он сделает все, чтобы вам угодить. Как и я.

— О, — произнесла Сара, ужаснувшись своему невежеству.

Если бы миссис Хилсман не сказала ей о портье, она бы так и сидела в этой комнате голодная. Через плечо портнихи она заглянула в открытое портфолио. Все платья были смоделированы по последней моде.

Миссис Хилсман отложила одно особенно чудесное утреннее платье и изучающе посмотрела на Сару, а потом окинула взглядом разложенные на мебели ткани. Прикидывая что-то в уме, она небрежно заметила:

— Обычно я не занимаюсь такими заказами сама.

— Какие заказы вы имеете в виду? — спросила Сара.

— Заказы для любовниц. — Положив на эскиз руку с изящным маникюром, она посмотрела Саре прямо в глаза. — Я пришла, потому что не могла не увидеть женщину, вызвавшую интерес герцога Бейнтона. За ним охотились многие, но, насколько я знаю, вы — его первая любовница.

Сара могла подтвердить ее догадку, но предпочла промолчать. Она достаточно уважала Бейнтона, чтобы не разглашать его секреты.

Миссис Хилсман кивнула, приняв ее молчание за подтверждение.

— Многие будут спрашивать меня о вас. Меня просто забросают вопросами, чтобы выведать хоть какие-то сведения.

— И что вы им скажете?

— Что не стану распускать об этом сплетни, — ответила миссис Хилсман.

— Да, но все же вам лично интересно, почему он выбрал меня.

— Женщине всегда такое интересно, — сказала портниха. — Это у нас в природе. Позже, когда ко мне в магазин придет одна особая клиентка, я искусно намекну, что познакомилась с вами. Мои заказы на этой неделе возрастут втрое — дамы будут искать повода услышать мое описание той, которая стала причиной дуэли между двумя столь важными персонами.

Дуэль. Как же она могла забыть?

— Я не имею к этому отношения. На самом деле, если бы в моей власти было отговорить герцога и лорда Ровингтона от этой дуэли, я бы так и сделала.

— Еще лучше, — заметила миссис Хилсман, и голос ее повеселел, — если бы вам это удалось. Тогда я была бы знакома с женщиной, которая заставила двоих знатных джентльменов поступиться своей честью.

— В дуэлях нет никакой чести.

— Как мало вы знаете мужчин, миссис Петтиджон, однако вам удалось завоевать Бейнтона. Иногда я удивляюсь, знает ли Господь, что Он делает?

Прежде чем Сара собралась с мыслями, чтобы дать на это достойный ответ, дверь открылась и в комнату вошли помощница и два официанта, которые несли подносы с завтраком.

— Отлично, есть с чего начать утро. Миссис Петтиджон, хотите чаю? Чтобы выдержать все, что мы на сегодня запланировали, вам понадобятся силы.

И она была права.

Сара была актрисой, поэтому привыкла к швеям и примеркам. Много раз имея дело с портнихами, она понимала, как кроят одежду, и разбиралась в качестве тканей.

Материалы, которые принесла миссис Хилсман, были высшего качества и самых подходящих для Сары цветов. Очевидно, герцог лично проинструктировал миссис Хилсман. Он назвал волосы Сары «рыжими, глубокого гранатового оттенка». Поэтому миссис Хилсман выбрала зеленые и голубые тона, которые предпочитала и сама Сара, а также муслин цвета слоновой кости. Белый никогда ей не шел.

Тут были еще ленты и кружева на выбор. Не прошло и часа, как миссис Хилсман приказала одной из помощниц привести модистку и приказчика обувного магазина со всем, что у них есть, поскольку все это необходимо прямо сегодня. Другая помощница была послана за чулками и перчатками. Еще одна — отправлена в магазин миссис Хилсман за почти готовым платьем, которое шилось для другой клиентки, но которое, как полагала миссис Хилсман, лучше подойдет Саре.

— У вас и вправду ничего нет, — радостно посетовала миссис Хилсман. — Нам придется работать день и ночь, чтобы побыстрее закончить ваш гардероб и чтобы вам было что надеть.

Саре не хотелось думать о том, сколько это будет стоить Бейнтону. И в то же время приятно было выбирать, не заботясь о цене.

К полудню Сара чувствовала себя так, словно ее волокли, привязав к карете. Однако женщина, глядевшая на нее из зеркала, разительно отличалась от проснувшейся сегодня нагишом в соседней комнате.

Перехваченное у заказчицы и отданное Саре платье было сшито из отличного муслина фиолетового, как епископская мантия, оттенка и покрыто крошечными лавандовыми цветочками. У него были маленькие рукава и низкий вырез. Одна из помощниц миссис Хилсман высоко заколола волосы Сары, выпустив вдоль щек несколько свободных прядей.

— Он не сможет оторвать взгляда от вашей груди, — предсказала миссис Хилсман, прикалывая к лифу платья кружево. — Хотя немногие мужчины нуждаются в таком прекрасном зрелище.

Нахмурившись, она пробормотала:

— Это платье просто молит об ожерелье, но это я предоставлю вам, моя дорогая. Когда герцог будет готов покупать вам драгоценности, пошлите за мной. Я знаю прекрасного ювелира, который готов заплатить комиссию нам обеим.

— Комиссию? — удивленно переспросила Сара.

— Ну конечно, — миссис Хилсман покачала головой. — Вы и вправду очень наивны, но со временем во всем разберетесь. Вы мне нравитесь, Сара. Теперь мы немного узнали друг друга, и могу признаться, что ожидала увидеть на вашем месте девушку гораздо моложе и свежее. Из тех, у кого еще нет ни одной морщинки.

— Когда-то у меня их не было, — сказала Сара. — Однако если герцогу нужна дама без единого изъяна, то он явно ошибся.

Миссис Хилсман рассмеялась.

— Возможно, он искал нечто иное. Может, он принадлежит к редкому типу мужчин, которые ценят в женщине ее характер.

— Не знаю, можно ли считать это комплиментом, — ответила Сара.

— Разумеется, миссис Петтиджон. Не сомневайтесь ни секунды, так и есть. — Портниха в знак дружбы протянула Саре руку.

Сара приняла ее.

— Спасибо. Не понимаю, что я делаю.

— Все, что вам нужно делать, — радовать его и доставлять ему удовольствие, а в этом платье половина дела уже сделана. Если вам когда-нибудь понадобится совет, вы можете послать за мной в любое время. У вас есть голова на плечах. Вы отлично справитесь.

— Что вы имеете в виду?

— Вы хорошо соображаете. У таких женщин, как мы, не так уж много возможностей проложить свой путь в жизни. Большинство юных цыпочек теряет свои шансы.

— У вас есть покровитель?

— А как, по-вашему, я получила магазин? — ответила миссис Хилсман.

— Моя мать была не такой удачливой. Или мудрой. — Внезапно Саре стало тяжело глядеть на свое отражение. — Она умерла бедной и одинокой. Все любовники бросили ее. Я поклялась, что никогда не буду такой, как она.

— Вы не такая, — глубокомысленно заметила миссис Хилсман. — Вы стремитесь выжить, как и я. Многие другие теряют из виду то, что важно. И в конце концов утрачивают веру.

— А что важно? — спросила Сара. Теперь ее когда-то ясный и понятный мир превратился в хаос.

Миссис Хилсман, ни на секунду не задумываясь, ответила:

— Уверенность в завтрашнем дне. Это нужно всем и каждому.

«Но не мне, — хотела возразить Сара. — У меня есть мечты». И все же она придержала язык. В конце концов, возможно, эта женщина, которая старше и опытнее ее, права и Сара гоняется за призраками — такими как слава и признание ее таланта.

В комнату вошла помощница. В руках она держала шаль, напоминающую расцветкой павлиний хвост.

— Да, Элоиза, это именно то, что мне нужно.

Миссис Хилсман подозвала девушку, взяла у нее шаль и накинула на плечи Саре.

— В этой новой соломенной шляпке, которую мы приобрели, вы вполне готовы ко встрече с мистером Тальбертом. Не давайте ему вас задирать. Он боится, что вы станете более влиятельной, чем он, — а так оно и будет.

После этого откровенного признания миссис Хилсман громко объявила:

— Девушки, собирайтесь. Нам пора уходить. Когда эти платья будут готовы, мы пришлем их вам, миссис Петтиджон. Носите их с радостью.

За несколько минут Миссис Хилсман и ее помощницы собрали все булавки, лоскутки и другие принадлежности, необходимые в их искусстве, и ушли — как раз в тот момент, когда в дверях появился мистер Тальберт. Его сопровождал лакей в ливрее цветов Бейнтона, державший в руках деревянную шкатулку эбонитового дерева с медными петлями и замком.

Секретарь вошел в гостиную со своим обычным официально-надменным видом, но, увидев Сару, растерянно замер.

Несколько долгих мгновений он не мог вымолвить ни слова.

— Здравствуйте, мистер Тальберт, — сказала Сара, надевая короткие белые перчатки, купленные одной из девушек в дополнение к платью.

— Д-да, здравствуйте, — с трудом промолвил он и снова уставился на Сару, словно не веря своим глазам.

— Вы готовы идти? — спросила Сара, наслаждаясь произведенным впечатлением.

— Внизу нас ждет экипаж. Однако его светлость попросил меня вначале вручить вам вот это. — Он кивнул лакею, жестом указывая на стол. — Он выбрал это сам и просил передать, что хотел бы вручить это вам лично, однако некоторые трудности, связанные с пропущенным вчера голосованием, задерживают его в Сити, — Тальберт произнес это с таким нажимом, словно она каким-то образом несла за это ответственность, — и сейчас у него встреча с премьер-министром.

Сняв перчатку, Сара провела рукой по гладкой деревянной крышке.

— Что это?

— Я не знаю. Может быть, вам стоит ее открыть? — произнес Тальберт с некоторым раздражением.

Она подняла крышку и с восторгом увидела, что коробка представляет собой солидный письменный прибор с чернильницей, перьями и пачкой бумаги. Она благодарно прикоснулась ладонью к верхнему листу.

— Его светлость поручил мне открыть счет в канцелярском магазине Филдинга на Пэлл-Мэлл. — Тальберт положил на стол рядом со шкатулкой карточку. — Если вам понадобится что-то еще, вы можете им воспользоваться.

— Это так щедро с его стороны, — пробормотала Сара.

— Его светлость — очень щедрый человек, — сказал Тальберт. — А теперь, если вы уже насмотрелись, нам нужно идти. У меня все расписано.

— Конечно, идемте.

Сара взяла с письменного стола ключ и, когда они вышли, заперла дверь. Остановившись на лестнице, чтобы попросить портье убрать посуду и холодную ванну из ее комнат, она немного замешкалась, не зная, должна ли отдать ему ключ.

— У него есть ключи от всех номеров, — сказал мистер Тальберт, угадав причину ее затруднения.

Она улыбнулась им обоим, чтобы скрыть смущение, и начала спускаться по лестнице.

Входя вчера в «Кларендон», Сара была в таком отчаянии, что не запомнила, как Бейнтон вел ее через вестибюль. Сейчас она была очень рада, что на ней красивое платье и она может высоко держать голову, проходя к выходу и спускаясь по белым каменным ступеням.

Она вспомнила слова миссис Хилсман о сплетнях вокруг Бейнтона и его любовницы. Интересно, кто-то ведь и сейчас ее рассматривает! Стараясь не обращать на это внимания, она с неторопливой грацией прошла к ожидавшей ее карете герцога.

Мистер Тальберт, очевидно, был в курсе всей этой шумихи.

— Это оказалось легче, чем я думал, — сказал он, когда они сели в карету. Постучав по крыше, он дал сигнал возничему трогаться.

— Куда мы едем?

Мистер Тальберт заглянул в свой неизменный гроссбух.

— Его светлость предложил посетить место, называемое Театр Бишопс Хилл. Насколько ему известно, сейчас он сдается в аренду.

Бывший театр Джеффа и Чарльза был бы идеальной сценой для «Вдовы». Знает ли об этом герцог? Вряд ли. Скорее всего, он просто предположил, что хозяин будет счастлив найти платежеспособного арендатора. Так оно и было.

Владелец кланялся и стелился перед Сарой и мистером Тальбертом так, что Саре было почти неловко.

— Что вы об этом думаете? — спросил Сару Тальберт, когда они стояли посреди сцены, все еще не совсем убранной после «Озорного ревю».

Ее приятно удивило, что с ней считаются. Ей даже захотелось предложить ему осмотреть другие театры, чтобы узнать, насколько с ней считаются, но она решила не искушать судьбу.

— Он подойдет, — произнесла она.

— Отлично, — ответил мистер Тальберт и, повернувшись к владельцу театра, добавил: — Завтра я свяжусь с вами, чтобы обсудить детали.

— Да, сэр. Очень хорошо, сэр. Пожалуйста, передайте мои поздравления его светлости. Если он захочет изменить название театра, я не буду против.

Тальберт отпустил его жестом руки, гораздо более величественным, чем Сара когда-либо видела у Бейнтона. Они вернулись в карету.

— Как это просто, — проговорила Сара, откидываясь на бархатное сиденье. — Деньги все меняют.

Она высказалась вслух, не подумав о том, как ее поймет мистер Тальберт. Его нахмуренные брови встревожили ее.

Выпрямившись, она хотела было пояснить свою беспечную реплику, но секретарь, прервав ее жестом поднятой ладони, заговорил первым:

— Пожалуйста, не извиняйтесь, миссис Петтиджон. Я знаю правила игры. Вы не первая любовница, которую мне приходится сопровождать по поручению работодателя.

Она сказал это таким тоном, словно с радостью столкнул бы ее в Темзу.

И у Сары возникло неприятное чувство, что у этого человека в душе затаилась обида — не на нее, а на Бейнтона. Он не был в восторге от своего работодателя.

— Позвольте мне вас предупредить, — продолжал мистер Тальберт, — что подобные договоренности между женщиной и ее покровителем всегда имеют конец. Вам может показаться, что вы заполучили завидного мужчину, но это не так.

— Вы угрожаете мне, сэр?

Если это так, то она может рассказать ему пару историй о своей матери и ее любовниках… Но тут было нечто иное. Она чувствовала: это недовольство не имеет к ней никакого отношения.

— Зачем мне это делать? — спросил он, и лицо его стало непроницаемым, как маска. — Однако я прошу вас не привести его к гибели.

— У меня нет никакого желания губить его, — твердо сказала Сара.

— Да, но я не верю в то, что между вами происходит, — сказал мистер Тальберт. — Меня встревожило, как он пожертвовал своим пальто, чтобы укрыть вас от дождя в тот день, когда хозяин дома выбросил вас на улицу. Кроме того, из-за вас он пропустил несколько важных встреч. Насколько мне известно, раньше с ним такого никогда не случалось. Он влиятельный человек, миссис Петтиджон. Он нужен Англии, а политика чревата интригами. У него есть враги.

— Я к ним не принадлежу.

Тальберт натянуто улыбнулся.

— Так это или нет, я не стану молча смотреть, как вы играете искренними чувствами этого великого человека. В конце концов, я знаю таких, как вы.

— Вы меня совсем не знаете, сэр, — сказала она. — И, кроме собственных предубеждений, у вас нет никаких оснований думать обо мне плохо.

— Моих предубеждений? Господи, сударыня, да вы хоть понимаете, что из-за вас у него будет дуэль? Вы задумывались о том, что будет, если его убьют?

Сара снова откинулась назад, разгневанная и одновременно расстроенная этими обвинениями, потому что она действительно чувствовала свою вину.

— Я не имею отношения к их ссоре.

— И это говорит Сирена, — ответил он тихо и с презрением в каждом слове.

— Сирена — это не я, — выпалила Сара. — И я не просила его светлость пропускать важные встречи. Разве это не ваша работа — следить за его расписанием?

— Моя, и обычно он меня слушает. Или слушал… пока не появились вы.

— Ах, боже мой, — насмешливо ответила Сара.

За годы работы в театре она часто сталкивалась с озлобленностью. Ей была знакома эта игра. У Тальберта нет причин держать на нее обиду, но она чувствовала, что тут замешано что-то еще. Может, он уже давно чем-то недоволен? В таком случае его точно будет раздражать внимание, которое проявляет к ней герцог.

Карета замедлила ход и остановилась. Они стояли перед очаровательным домом в Найтсбридже — Сара и представить не могла, что когда-нибудь сможет жить в таком районе.

— Вот первый дом, который я отобрал для вашего рассмотрения, — начал мистер Тальберт своим сухим официальным тоном, но внезапно его обычная манера резко изменилась. Он повернулся к ней и спросил: — Вы действительно хотите помочь его светлости предотвратить дуэль? Я хочу предостеречь вас — лорд Ровингтон уже убил на дуэли двоих людей.

— А герцог?

— Он никогда не встречал лицом к лицу ни пистолета, ни шпаги. Он новичок.

— Господи, — прошептала Сара. Эти намеки на то, что может случиться, ужаснули ее. — Я не хотела стать причиной их распри. Я не сделала ничего плохого и хочу только одного — чтобы они забыли об этой ссоре.

Она подумала о человеке, который вчера отказался использовать ее тело, а сегодня был к ней так щедр.

— Поверьте мне, пожалуйста, я совсем не хочу этой дуэли.

— Сейчас я верю вам. — Тальберт на минуту умолк, словно раздумывая, и продолжил. — Возможно, мы вместе могли бы кое-что сделать, чтобы спасти его светлость.

— Что вы имеете в виду?

Он снова помедлил, словно колеблясь, а потом достал из кармана пиджака маленький флакон.

— Это снотворное. Оно совершенно безвредно, но тот, кто выпьет это, впадет в глубокий сон.

— Вы хотите дать его герцогу?

Понизив голос, мистер Тальберт произнес:

— Думаю, это сделаете вы.

Изумленная этим предложением, Сара спросила:

— Почему?

— Потому что он увлечен вами. Если он проспит дуэль в ваших объятиях, то подумает, что сам виноват. Могу поручиться, что дуэль должна состояться завтра на рассвете. Если вы дадите ему это, прежде чем он ляжет в постель, он проспит добрых двенадцать часов, если не больше.

— Но он пропустит дуэль. И что тогда?

— Он будет жить. Лорд Ровингтон будет объявлен победителем, потому что его противник не явится на поединок. А я тем временем распущу слухи, что его светлость не явились, потому что упивались любовью с вами и не могли оторваться, — и все будет хорошо, ведь каждый получит то, что желал.

План был очень прост и не лишен здравого смысла.

— Разве явиться на поединок — не дело чести для герцога? — спросила Сара. — Могут ли быть нежелательные для его светлости последствия?

— Какой смысл в чести для того, кто мертв? Разумеется, — произнес Тальберт, откинувшись на спинку, — если вы не хотите видеть его живым и здоровым, то мне придется подумать о другом способе передать снотворное или дать ему умереть…

— Я готова помочь, — сказала Сара.

Гибели герцога на ее совести не будет. План Тальберта разумен. Она протянула руку.

С одобрительной улыбкой секретарь сказал:

— Я должен извиниться перед вами, миссис Петтиджон. Я ошибался относительно вашего характера.

Он протянул ей флакон. Она спрятала его в маленький карман жакета.

— Как проследить, чтобы он это выпил? — вслух раздумывала она.

— Меня уверили, что оно почти не имеет вкуса. Он любит выпить перед сном немного виски. Я думал, что можно найти способ влить содержимое в его бокал.

Сара безмолвно кивнула. Кажется, план довольно прост. Кроме того, это отложит неизбежную ночь любви… И это хорошо. Она еще не была к этому готова. Неизвестно, настанет ли вообще такой момент.

Мистер Тальберт открыл дверь и выбрался из экипажа. Теплым и приветливым тоном он произнес:

— Идемте, миссис Петтиджон. Думаю, вам понравится этот дом.

И он протянул руку, предлагая ей помощь.

Приняв его руку, она сошла на мостовую. Дом ей действительно понравился, хотя она не запомнила почти ничего из увиденного. Все ее мысли были о флаконе, который лежал в ее кармане.

Был герцог Бейнтон великим человеком или нет, но прошлой ночью он проявил выдержку, которой она никогда не ожидала от мужчины. А сегодня прибавил к ней доброту и щедрость.

Отодвинув их личные расхождения, Сара обнаружила в себе желание сделать все, чтобы он остался целым и невредимым. Даже пойти на хитрость.