Гэвин ожидал, что встреча с премьер-министром не доставит ему удовольствия. Он был уверен, что Ливерпуль приготовил ему резкий выговор по поводу вчерашнего голосования.

Но когда они поздоровались в его кабинете и, придвинув стулья к столу, сели, к немалому удивлению Гэвина, премьер произнес:

— Я понимаю, что вы сейчас наслаждаетесь жизнью, — и многозначительно подмигнул… Но Гэвин не был уверен, что правильно его понял.

Он думал о голосовании. Неужели Ливерпуль таким хитроумным способом пытается дать понять герцогу, как он им недоволен?

— Сэр?

— Сирена. — Ливерпуль огляделся, словно желая убедиться, что никто не притаился в углу, подслушивая их разговор. — Она ведь ваша?

Гэвин никак не ожидал, что среди множества тем, которые им предстояло сегодня обсудить, будут его отношения с Сарой. И выражение «Она ведь ваша?» было довольно деликатным.

Но Ливерпулю не нужен был ответ. Он рассуждал риторически. Свое мнение по поводу отношений Гэвина с Сарой он уже сложил.

— Я тоже хотел бы увидеть ее выступление, но не думаю, что премьер-министру подобает быть замеченным в такой толпе. И вряд ли это безопасно. Мне не хотелось бы, чтобы гнилые кочаны капусты и помидоры, которые обычно приберегают для плохих представлений, попали мне в голову.

— Да, толпа была буйной, — заверил его Гэвин.

Поскольку прежний премьер Персиваль совсем недавно, в мае, был убит разъяренными жителями, беспокойство Ливерпуля было вполне оправданным.

— Хотел бы я быть свидетелем того, как она ударила Ровингтона коленом, — мечтательно произнес Ливерпуль.

— Это был неплохой момент, — согласился Гэвин.

— Так значит… — Премьер-министр наклонился к нему через стол. — Она и вправду такова, как все говорят?

Первой реакцией Гэвина был гнев. Какого черта? Откуда ему знать, что о ней говорят все?

Ну конечно, он это знал. Он и сам так думал… И в его голове всплыл вчерашний образ Сары, дрожащей в постели от страха. Этот образ преследовал его повсюду, даже во сне. И сегодня он вспоминал об этом все утро.

Гэвин ничего не ответил премьер-министру. Задушить главу правительства — плохой тон.

Вместо этого он поступил, как истинный герцог, — сменил тему.

— Вы желали поговорить со мной о голосовании? Сожалею, что оно прошло не так, как мы ожидали.

Ливерпуль выпрямился.

— Полагаю, Ровингтон приложил руку к этому делу. Нам необходимо провести этот акт.

— Я позабочусь о пересмотре дела.

— Благодарю, ваша светлость. И относительно билля о военных расходах в Палате общин. Ровингтон особенно активно обсуждает его с теми, кто не поддерживает нашу политику. Неужели этот глупец не боится?

— Очевидно, нет.

— Нам необходимо, чтобы этот билль прошел. У нас два действующих фронта, и мы не можем сражаться без этих средств.

— Палата общин поддержит билль.

— Вы продвигали Ровингтона, ваша светлость, — сказал Ливерпуль. — Я ожидаю, что вы приложите все силы, чтобы держать его под контролем. Ваш брат передал вам мой совет?

— Проткнуть в нем дыру?

Ливерпуль не ответил. Он знал, что в этом нет необходимости.

Гэвин произнес:

— Рекомендовать его на должность Председателя Комитетов было моей ошибкой. Я искал способ помочь другу и искренне считал, что он будет полезен всем нам. Очевидно, о некоторых чертах его характера я не подозревал.

— В политике не бывает друзей — тут дело касается власти, — ответил Ливерпуль.

Сколько раз он слышал эти слова от отца? Они въелись в его кожу. «В твоей жизни нет места дружбе. Нет, коль скоро ты собираешься стать могущественным герцогом. Твоя власть обусловлена ожиданиями других».

А Гэвин позволил Рову нарушить свои границы. Он позволил их дружбе сделать его слепым к недостаткам друга. И теперь следствием этой ошибки стало предательство. Все вышло именно так, как предсказывал отец.

Гэвин подумал о жене Рова Джейн и о ее тревоге по поводу растущих долгов мужа. Меньшее, что он мог для нее сделать, — это поговорить с ней, прежде чем все вокруг нее рухнет. А это непременно случится. Непомерные излишества ее мужа погубят вместе с ним и ее.

— Я полагаю, вы поступите так, как должно, ваша светлость, — продолжил Ливерпуль. — Решение всегда найдется, если есть вы.

«Чтобы пустить в ход палку», — мысленно добавил Гэвин. Он отлично понял, что имеет в виду премьер-министр, и впервые в жизни почувствовал вспышку негодования.

Это было поразительно. Раньше он отлично улаживал такие дела. Они демонстрировали его силу и власть. Отец вышколил его, научив справляться с подобными затруднениями, и до этого момента Гэвин никогда не задавался вопросом о правильности его методов.

Как только аудиенция закончилась, Гэвин вышел так быстро, как только позволяли приличия, и направился в холл. Найдя укромное местечко у окна, он принялся обдумывать свою реакцию на инструкции Ливерпуля.

Гэвин понимал свое положение. Он обеспечивал порядок в своей политической партии. Оценивая Рова, он допустил ошибку. Это случается.

Но почему же он так ощетинился, когда премьер-министр дал понять, что Гэвин должен сам все уладить? Разве не так он всегда и поступал?

Гэвин даже не знал, что именно так его возмущает. Просто какая-то часть его бунтовала, и он не мог понять почему.

Его мысли словно вторили мыслям вдовы Перегрин, персонажа пьесы, написанной Сарой Петтиджон. Но ведь это же смешно! Ее пьеса — полет фантазии, а он живет реальной жизнью.

Конечно, читая пьесу, он понимал, как Перегрин устала от своей вечной роли образца морали и добродетели. Он наслаждался описанием ее бунта против влиятельных лиц воображаемого прихода Лофтон. С удовольствием прочел о том, как она дала отпор сплетникам, и был очень рад, когда очевидный протагонист пьесы, Джонатан Гудвел, оценил ее достоинства, пришел в восхищение от ее мужества и на коленях поклялся ей в вечной любви.

«Беспокойная вдова» понравилась ему гораздо больше шекспировских комедий, которые он считал недостоверными и утомительными. Прочтя одну из них, он нашел, что другие слишком похожи на нее и всем им недостает блестящего стиля трагедии.

А пьеса Сары, напротив, развлекла его, однако в ее персонажах он нашел и подлинную человечность, честность. Как же иначе он мог найти в ней отражение своей нынешней ситуации? В самом деле, ее пьеса, похоже, поколебала его всегдашнее самодовольство и заставила взглянуть на жизнь более внимательно. А это значило, что у нее есть талант, хотя она и не мужчина.

Предложить Саре поставить ее пьесу на сцене после того, как он ее прочел, было для него вполне естественным решением.

Но все же вдовы — не то же самое, что герцоги, и лучше бы ему не говорить никому о том сходстве, которое он только что заметил. Сегодня Гэвину предстояло еще несколько встреч, и он должен был на них явиться.

Герцог отправился исправлять вред, который Ров был намерен нанести своими ребяческими действиями. У них и так уже назначена дуэль. Другому и этого хватило бы, но не Рову. Казалось, он полон решимости устроить как можно больше беспорядка без веской причины, из одного лишь тщеславия. Гэвин явно неверно понимал своего бывшего друга.

Отправившись по делам, он убедился, что Бен был прав относительно слухов о нем и его любовнице. Где бы он ни появлялся, всюду ему подмигивали, его подталкивали локтем, бросали на него хитрые и завистливые взгляды. Связь с Сиреной явно прибавила блеска его образу, и Гэвина это поражало. Сам он, судя о человеке, никогда раньше не принимал во внимание, с кем этот человек спит.

Очевидно, он был в меньшинстве.

Комментарии, которых он удостаивался, отпускали не только мужчины. Интерес женщин тоже явно был подогрет.

Гэвин сделал это открытие в полдень на чаепитии в саду, на котором должен был познакомиться с мисс Чарнок.

За завтраком мать отчитала его. Она сообщила, что извинилась за вчерашний вечер, ссылаясь на его важные государственные дела.

— Однако я перенесла ваше знакомство на сегодняшнее чаепитие у графини Фицуилл. И рассчитываю, что ты там будешь.

Его ответом на эту тираду было:

— Да, матушка.

И он действительно там появился. Знакомство прошло гладко.

Наследница семейства Чарнок была чрезвычайно очаровательной молодой женщиной, как предположил Гэвин, лет двадцати двух. Пышными рыжевато-каштановыми волосами и темными миндалевидными глазами она напоминала ему тигрицу. Ходили слухи, что в ней течет индийская кровь. Однако Гэвин был уверен, что раз ей удалось получить одобрение его двоюродной бабушки Имоджин, то это значит, что ее родословная безупречна. Она была именно такой, какой должна быть герцогиня: молодой — а значит, обещала обильное потомство, очень привлекательной и с хорошими связями. Дополнительным преимуществом были ее перспективы получить большое наследство. У титулованных особ денег не бывает слишком много.

Гэвин уже познакомился с ее родителями — они оба излучали горячее одобрение его персоны и вели себя так, словно уже были приклеены к нему с обеих сторон.

К счастью, они не вызвались сопровождать их, когда Гэвин предложил мисс Чарнок пройтись по графскому саду.

Гэвин начал разговор с замечаний о погоде.

Ответы мисс Чарнок были безукоризненно вежливыми и весьма непримечательными. Она упомянула, что очень любит розы, и Гэвин мысленно отметил, что нужно поручить Тальберту послать ей букет.

Однако едва они очутились в розовой беседке, вдали от ушей и глаз, мисс Чарнок поразила его иной стороной своего характера.

Маска скучающей светской барышни тут же слетела с нее. Она резко повернулась к нему.

— Правда ли, что вы взяли в любовницы женщину, известную как Сирена?

— Не думаю, что беседовать об этом благовоспитанно, — ответил он, оглядываясь из опасения, как бы их кто-нибудь не подслушал.

— А я и сама не вполне благовоспитанна, — сообщила она, — если у меня есть вопросы.

— А мне казалось, вы довольно хорошо исполняете роль благовоспитанной барышни.

Услышав этот тонкий упрек, она моргнула, а потом расхохоталась.

— А вы гораздо интереснее, чем я слышала.

Теперь настал черед Гэвина проявить любопытство.

— Что же вы слышали?

Она недовольно поморщила носик. Потянувшись к одному из пышных цветков, увивавших беседку, девушка сорвала бархатистый лепесток, смяла его, растерла пальцами и только затем соблаговолила ответить:

— Что вы моральный и правильный с головы до ног.

— В ваших устах это не звучит как комплимент.

— Это и не комплимент, — ответила она. — Кому интересно быть связанной узами с образцом нравственности?

— Или с весьма своеобразной молодой леди, — добавил он, хотя ее откровенность открыла ему глаза. Образец нравственности? Значит, вот как о нем думают люди — и не в хорошем смысле?

Она рассмеялась.

— Мы все своеобразные, если позволяем себе такими быть. Так расскажите же мне об этой женщине. Это правда, что она танцевала на сцене голая?

Гэвин ясно представил себе ответ Сары на подобное заявление.

— Не голая, — ответил он как подобает. — Однако выступление было изумительным.

— Я бы так хотела иметь свободу актрисы.

Вспомнив о трудном положении Сары, он ответил:

— Этот образ жизни далек от свободного.

— Но он лучше, чем участь жены.

— Вы не верите, что участь жены может быть вполне счастливой? — Такое заявление его удивило. Уже второй раз за сегодняшний день он слышал слова, имеющие отношение к диалогам из пьесы Сары — о значении положения замужней женщины, — и это возбуждало его любопытство.

— А вы верите? — дерзко ответила она вопросом на его вопрос.

— Я бы сказал, что участь герцогини может быть весьма неплохой.

— Думаю, поскольку вы взяли в любовницы женщину, о которой говорит весь город, то, возможно, вы правы.

— Почему же?

Она наклонилась к нему так близко, что ее юная грудь оказалась почти полностью открыта для его обозрения.

— Потому что, — произнесла она, растягивая слова, — если женщина с таким опытом находит вас интересным, то остается только догадываться, чему же вы сможете научить всех нас.

Если бы она только знала.

Гэвин рассмеялся. Не смог удержаться. Ох и дерзкая эта озорница. Сара прямолинейна, но ее откровенность не была вульгарной, в ней были стиль и достоинство.

— Я отведу вас к родителям, — сказал он, предлагая леди руку.

Но она спрятала руки за спину, отказываясь идти за ним.

— Вы не пытаетесь меня поцеловать? — спросила она.

— За этим вы привели меня в эту розовую беседку?

Мисс Чарнок нетерпеливо хмыкнула.

— Я вас никуда не приводила. Это вы предложили мне прогуляться. Но сейчас, когда мы уже здесь, ваша светлость… — проговорила она, подходя к нему ближе, — может быть, нам стоит воспользоваться моментом. Я хотела бы, чтобы вы меня поцеловали. Очень хотела бы.

Она потянулась к нему, и Гэвин инстинктивно отпрянул. У него не было никакого желания ее целовать. Его манили губы Сары.

Но все же мисс Чарнок вполне могла стать герцогиней.

— Нам нужно вернуться к вашим родителям.

Девушка разочарованно надула губки, но взяла его под руку.

— Значит ли это, что вы не станете со мной встречаться?

— А вы этого хотели бы?

— О, я бы этого очень желала, ваша светлость. По правде говоря, мой отец уже много раз советовал мне обратить на вас внимание, и я, скажем так, теперь нахожу вас восхитительным.

Она была не единственной женщиной, которая теперь находила его «восхитительным». Кажется, всем дамам, присутствовавшим на вечере у графини Фицуилл, все было известно. В каждом взмахе веера, в каждом движении ресниц сквозил флирт. Гэвин еще никогда не бывал объектом столь пристального внимания.

Он понимал, что его богатство и титул привлекают женщин, но не обманывался на свой счет. Однако сейчас они, очевидно, смотрели на него как на любовника, и он чувствовал совершенно другое отношение к себе.

Так вот в чем секрет успеха его собратьев у женщин и вот почему женщины, даже знатные, бывают благосклонны к подлецам и повесам. Тут замешана тайна секса.

Кажется, никому не интересны те, кто поступает правильно и следует законам морали. Им хочется приключений, и они ждут, что именно мужчины привнесут эти приключения в их тихую и размеренную жизнь.

Это была прямая цитата из пьесы Сары.

Может, ему стоит еще раз ее перечитать…

Внезапно Гэвин столкнулся с какой-то дамой. Он подумал, что это случайность, но тут она сунула ему в руку записку. Извинившись перед собеседниками, он отошел в сторону и прочел ее. То, что предлагала эта леди, его шокировало. Оглядевшись, он увидел ее вместе с подругой — той самой, ласки с которой она предлагала ему разделить. Гэвин тут же отвернулся.

Он знал, что такое распутство существует. Он слышал, как кто-то хвастался своим участием в подобных оргиях, но думал, что это лишь хвастовство. Джентльмен никогда не станет использовать женщин таким образом… потом он подумал о Саре, дрожащей в постели от страха. Добрые и любящие люди друг друга не используют.

Отряхнувшись от задумчивости, Гэвин положил записку в карман.

Ему нужно было уходить. С мисс Чарнок он познакомился. Теперь ему очень хотелось увидеть Сару. Когда он уходил, между ними не все было гладко, и ему не терпелось узнать, как прошел ее день. Он знал, что в делах на Тальберта можно положиться, но ему хотелось побыть с Сарой.

Его мать обсуждала с графиней предстоящую загородную прогулку, и Гэвин подошел к ним, чтобы извиниться за ранний уход. Взяв сына под руку, герцогиня немного проводила его.

— Что ты думаешь о мисс Чарнок?

— Она совершенно такая, как ты описывала, — ответил Гэвин. И добавил: — Даже больше.

Если матушка и прослышала иронию в его голосе, то сделала вид, что ничего не заметила.

— Ты будешь с ней встречаться? — спросила она.

Гэвин знал, что встречаться с мисс Чарнок — это все равно, что сделать совершенно определенное заявление. Но это было неважно. Он уже устал от поисков жены.

— Я буду с ней встречаться. Вы с Имоджин хорошо поработали.

Он чмокнул ее в щеку, но она поймала его руку.

— Я хочу, чтобы ты был счастлив, сынок.

— Я счастлив, — заверил он ее.

— Но не так, как будешь счастлив в браке. Ты слишком долго откладывал.

Он вспомнил свой шок от прочитанного в записке.

— Так мне все говорят.

— Я хочу, чтобы у тебя были дети.

Это была правда. Она очень хотела внуков, особенно с тех пор, как Элин и Бен объявили, что ожидают малыша. Ей всегда было интересно, каким Гэвин будет отцом.

— Ты будешь дома к ужину?

Он подумал о Саре.

— Сомневаюсь.

Она кивнула, словно в подтверждение своим мыслям.

— Хорошего тебе вечера, — сказала она и отпустила его руку.

— И тебе, мама.

И Гэвин с облегчением ушел.

Он зашел в Менхейм, чтобы узнать, нашел ли что-нибудь Тальберт и есть ли новости от Перкинса о пропавших театральных деятелях. Секретаря не было на месте, и от Перкинса не было никаких новостей, однако герцога ожидал Бен.

— Я рад, что застал тебя, — сказал он. — Ровингтон хочет встретиться завтра утром.

Гэвина удивило собственное спокойствие. Он слышал, что другие в таких случаях нервничали, но сам ничего такого не чувствовал — по крайней мере, пока. Может быть, он начнет тревожиться позже, по мере приближения рокового часа. Сегодня его по-настоящему волновала только Сара.

— В котором часу? — спросил он.

— Желательно на рассвете. Он знает, как ты ненавидишь рано вставать.

Он и это постарался использовать.

— Это где-то недалеко? — раздосадованно спросил Гэвин.

— Мидоу Филд.

— Черт возьми, это же на другом берегу реки, в часе езды отсюда.

— Мы можем возражать…

— Нет, не будем. Я хочу покончить с этим. Сабли или пистолеты?

— Пистолеты.

— Хорошо.

Гэвин был отличным стрелком. Саблей он тоже орудовал порядочно, но еще никогда никого не ранил, и если уж участвовать в дуэли, то лучше, чтобы все закончилось быстро.

— Благодарю тебя. Передай Элин мои наилучшие пожелания.

— Передам.

Бен отправился передавать условия секундантам Рова, а Гэвин через час уже взбегал по ступенькам отеля «Кларендон». Была половина шестого — полный испытаний день клонился к закату.

Гэвин заметил, что по мере приближения к ее двери его ноги сами ускоряют шаг. Интересно, как прошел ее день? Обрадовалась ли она его подарку? Он сожалел, что не мог вручить его лично, и волновался, представляя, как она его приняла.

Думал он и о том, как ему быть после вчерашней ночи. Он хотел ее. Стоило ему лишь подумать о ней, как он чувствовал возбуждение… Но все же был уверен, что между ними есть нечто гораздо большее, чем просто физическое влечение…

С этими мыслями он поднимался на ее этаж, как вдруг увидел, что в коридоре на стуле, предназначенном для портье, сидит жена Рова Джейн.

Замедлив шаг, он остановился на расстоянии лестничного марша от нее. Она встала, повернувшись к нему лицом, и их глаза оказались на одном уровне.

Она была ровесницей Гэвина, молодой дамой с нежной кожей и светлыми волосами. Много лет назад она была наследницей состояния и, впервые выйдя в свет, произвела фурор. Ров быстро сделал ей предложение, и Гэвин, признаться, не мог не завидовать другу. Джейн была прекрасной женщиной. Она обладала всеми качествами, чтобы стать великолепной женой, гораздо лучшей, чем Ров того заслуживал.

Она смотрела на Гэвина спокойно, словно они случайно встретились на улице.

— Здравствуйте, ваша светлость.

— Сударыня. А где же портье?

— Я отослала его. Мне нужно было минутку поговорить с вами без свидетелей.

В последний раз, когда она просила его поговорить без свидетелей, он принял роковое решение продвинуть Рова на должность Председателя Комитетов. Она сказала, что страсть к азартным играм, которой одержим ее муж, губит их всех, и он почувствовал сострадание, проникшись ее мольбами.

Теперь у него была назначена дуэль с другом его детства — с мужем Джейн.

Он обеспокоенно спросил:

— Что ты хочешь обсудить, Джейн?

— Правду, — заявила она. — Я пришла сказать, что отвечаю на твои чувства.

— Отвечаешь на мои чувства?

— Да. Я многие годы тоскую по тебе. И теперь я не могу поверить, что ты наконец освободишь меня от мужа и мы сможем быть вместе…

И не успел он понять, что к чему, как она бросилась к нему и прильнула губами к его рту… В эту самую минуту распахнулась дверь номера Сары.