Сара проснулась неотдохнувшая, разбитая и с такими опухшими глазами, что их было больно открывать.

Сегодня премьера ее пьесы. Она мечтала об этом дне, работала ради него, но вместо восторга она глядела на пустую половину кровати, не зная, сможет ли встать.

И все же она нашла в себе силы вспомнить то, чему научилась за все эти годы, — выживать и никогда не сдаваться.

Едва сползши с кровати, она отбросила волосы на спину и подошла к умывальнику. Плеснув на лицо холодной воды, она поглядела в зеркало. Отражение в нем ей не понравилось. Она выглядела старой и проигравшей…

В ее пьесах всегда побеждала любовь… Но не в жизни. Не в ее жизни.

Какое счастье, что Шарлен нашла свою любовь и счастлива. Может быть, поэтому Сара сняла доспехи и позволила себе надеяться?

— Какое ужасное слово — «надежда», — пробормотала она отражению.

«Он сказал, что любит тебя, — прошептал ей на ухо темный ангел. — Он обещал, что ты всегда будешь в его сердце. Оно твое, и никогда не будет принадлежать другой женщине».

Сара опустила руки в холодную воду умывальника и подержала их там, радуясь, что может чувствовать что-то еще, кроме страдания, и отвергая свою боль, молившую ее смириться и удовлетвориться крохами, которые предлагал ей Бейнтон.

Она знала лучше. Она видела, как ее мать доверяла одному любовнику за другим. В конце концов люди возвращались к своей жизни. Верх одерживала та женщина, с которой были связаны обязательства, обещания.

Обещания, которые Бейнтон не имел права давать ей.

— Я смогу это вынести, — пообещала она самой себе. — Моя пьеса будет иметь успех, и я смогу жить дальше без него.

А Бейнтон получит свою женушку, которая едва окончила пансион, и кучу противных ребятишек. Сара же не просто выживет — она была намерена процветать.

С такими мыслями она приехала в театр, когда не было еще часа дня. Как всегда в день премьеры, вся труппа уже была на работе. Костюмы тщательно осматривались. Актеры репетировали последние фрагменты пьесы. Работники сцены проверяли веревки, а к декорации, изображавшей деревенскую местность, добавлялись последние штрихи.

В театре было множество мелких дел, которые требовали внимания Сары и отвлекали ее мысли от Бейнтона. Она помогла расставить сиденья в партере. Она лично подмела все ложи, мысленно благодаря Джеффа и Чарльза за то, что они знали, на что тратить деньги, — обитые тканью изящные стулья и вся обстановка лож могли соперничать с лучшими театрами.

Ее дорогая, любимая подруга леди Болдуин пришла пораньше — она обещала помочь с продажей билетов. Бывшая актриса, она понимала, что самое главное. Высокого роста, не меньших размеров вширь, леди Болдуин обожала шляпки с пышными перьями и яркие узоры тканей.

Сара еще никогда и никого не была так рада видеть, как ее. Она призналась леди Болдуин, что они с герцогом расстались. Леди обняла ее.

— Мне так жаль, — сказала она Саре. — Я надеялась, что ваша история будет похожей на нашу с Берти.

Ее покойный муж Берти был одним из ближайших советников короля.

— Мне казалось, из вас получится великолепная герцогиня.

— Мне не нужен титул, — сказала Сара. — Мне нужен только он.

— Знаю, моя голубка, — сочувственно сказала леди Болдуин. — Но титул — тоже неплохая вещь.

Ее рассудительное замечание рассмешило Сару.

— Очень хорошо, — одобрительно сказала знатная дама. — Вот такого настроения я и хотела. Не будем унывать. Не сегодня. У нас премьера — да еще такая, о которой будет жужжать весь Лондон.

И она была права. Места распродавались очень бойко. На самом деле наибольшим спросом пользовались самые дорогие ложи.

Обычно первые постановки, особенно в новых театрах, не собирали полных залов. Сара опасалась, придет ли вообще кто-нибудь. А теперь ей казалось, что в театре собрался весь высший свет.

Она была уверена, что все это из-за Бейнтона. Весь Лондон знал, что он для нее делает, и теперь желал посмотреть, не купил ли он кота в мешке. Сара была намерена посрамить всех критиканов.

Разумеется, он будет в театре. Она знала, что он не останется в стороне.

Стоя в кармане сцены, где через несколько часов она будет блистать в роли вдовы Перегрин, Сара посмотрела на самую дорогую ложу, где должен будет появиться он. Она ясно представила там его. На секунду ее горло сжалось, на глаза набежали слезы. Если она сейчас даст волю слезам, она может совсем расклеиться…

— Миссис Петтиджон, — деловым тоном сказала леди Болдуин, — все билеты проданы, но есть еще желающие. Что нам делать? Я предлагаю поставить еще скамеек в партере. Сэр Джон Доусон сказал, что он готов сидеть там, если это означает, что у него будет билет.

— Нет, там уже и так тесно. Пожалуйста, извинитесь перед ним и попросите его приходить завтра.

— Хорошо, но мне кажется, вы делаете ошибку. Одна лишняя скамейка не помешает.

Сара взглянула на зрителей, которые уже заполнили партер.

— Перегружать театр неразумно. Я видела, что бывает, когда начинается драка.

— Очень хорошо, — ответила леди Болдуин, а потом хихикнула: — Как это все восхитительно!

И она поспешила передать сэру Джону огорчительное известие.

Время перед премьерой всегда одновременно и тянется, и стремительно несется. Сара провела все утро, страшась и одновременно с нетерпением ожидая момента, когда распахнется занавес.

Настало время переодеваться к выходу, и она отправилась в свою уборную. Горничная Элси помогла ей одеться. Когда все было готово, Элси, как ни в чем не бывало, сказала:

— Я еще не видела Тома.

— Он должен был приехать час назад, — выругав себе под нос ведущего актера, Сара отправилась на поиски. Вполне возможно, он где-нибудь флиртует с актрисами или слоняется среди зрителей в партере.

— Роулинс только что пришел, — сказал Билли, швейцар у заднего входа. — Он спрашивал вас.

— Надеюсь, что он уже переодевается, — пробормотала она.

Она направилась к уборным, и там действительно нашла Тома, но он был не в своем костюме.

Вместо того чтобы одеваться, он что-то говорил актерам и другим работникам труппы, которые кучкой собрались вокруг него и внимательно слушали. Саре показалась странной такая сцена за пятнадцать минут до премьеры. Актеры были так увлечены тем, что говорил Том, что сначала даже не заметили ее.

Что-то случилось, но она не понимала, что именно.

Тут кто-то заметил ее у двери и кивнул соседу, и скоро Том понял, что теряет внимание группы. Он обернулся и посмотрел на Сару.

— Почему вы не в костюме? — спросила она.

Он глотнул.

— Я не буду играть, и, прежде чем рассердиться, вы должны меня выслушать. Нам нужно отменить представление.

— Я его не отменю. Через пятнадцать минут занавес.

— Сара, кто-то решил сорвать вашу пьесу.

— Что?

— Это правда. Меня предупредил один человек, которому я доверяю, что сегодня вечером здесь будут люди, которые хотят вас погубить. У них с собой капустные кочаны и гнилые яблоки, и они будут бросать их в каждого, кто выйдет на сцену. Они хотят наказать вас за то, что вы делаете.

— Да кто решится на такое? Колман и другие театральные постановщики?

Она знала, что они ее осуждают и не желают ей добра, но поступать жестоко? Актеры не забрасывают своих собратьев гнилыми яблоками. Так не делается.

— Мне было названо имя Ровингтона. Этот человек нанял людей, чтобы вас посрамить. Он намерен испортить вам премьеру. Простите меня, Сара, но я не выйду на сцену. Я уже был на сцене перед такой публикой. Тут могут серьезно ранить, а если я не смогу работать, то что со мной будет? Это не поможет моей репутации в театре. Мой совет — отложите премьеру….

— Вам заплатили за этот совет? — спросила Сара обвиняющим тоном, шагнув вперед. При упоминании лорда Ровингтона она содрогнулась, но не могла допустить, чтобы Том запугал других актеров. У нее полный зал. Отменить все и возвращать деньги — это будет катастрофа.

— Заплатили? — вспыхнул Том словно бы от возмущения, но, как и на сцене, не слишком убедительно.

— Да, заплатили, — бросила она. — Это была часть плана с самого начала или кто-то нашел вас недавно, как раз когда вы начали опаздывать на репетиции?

Ответа ждать она не стала. Вдруг ей стало все ясно. Тома внедрили в их труппу, чтобы погубить пьесу.

— Идите. Уходите отсюда. Вы нам не нужны.

— Сара, верьте мне, вам нельзя там появляться. Если вы покажетесь…

— Я сказала, уходите.

Если бы у нее была палка, она погнала бы его, как собаку. Том принял оскорбленный вид, а затем поспешно вышел, как настоящий трус, каковым он и был на самом деле.

Она повернулась и обратилась к остальным актерам.

— Я знаю лорда Ровингтона. Он подлец, человек без чести. Возможно, он захочет сделать что в его силах, чтобы испортить вечер, но мы ему не дадим.

Она говорила, как генерал, командующий армией, потому что именно это было нужно актерам. Ни один из них не хотел играть перед враждебной публикой.

— И потом, мы не знаем, правда ли то, что говорил Том. На самом деле все это звучит довольно неправдоподобно, — продолжила она и, увидев в дверях леди Болдуин, которая, очевидно, слышала весь разговор, обратилась к ней: — Разве не так, миледи?

Не вполне уверенная, леди Болдуин все же преданно подтвердила:

— Места в зрительном зале заполнены. Все предвкушают хороший вечер. — И она отступила назад.

— Маркус, — сказала Сара молодому человеку в задних рядах труппы. — Вы — дублер Тома. Сегодня у вас есть возможность блеснуть на сцене.

Это был невысокий мужчина с прямыми темными волосами и огромным носом — не совсем подходящий на роль романтического героя, каким его видела Сара, но она и подумать не могла, что Том откажется играть.

Вместо решительного согласия Маркус покачал головой.

— Не знаю, Сара. Том прав насчет риска выходить на сцену. Не знаю, смогу ли я играть роль, понимая, что мне в голову могут швырнуть кочаном капусты. Эти штуки бывают твердые, как камни.

— Ты должен, — настаивала она. — Без тебя не будет пьесы.

— А может, это и к лучшему, — предположила Луиза, одна из актрис. Еще несколько человек кивнули в знак согласия.

Сара не могла допустить, чтобы ее представление не состоялось.

— Мы не знаем, правду ли говорил Том.

— Когда в последний раз новая пьеса собирала полный зал — да еще с постановщиком-новичком? — сказала Луиза. — Сара, это вполне может быть ловушкой. Нас всех погубят…

Сара вспрыгнула на стул.

— Нет, если мы не опустим головы. А если вся эта шумиха из-за того, что о пьесе пошли слухи? Если все хотят быть первыми свидетелями триумфа?

— Вы говорите о лондонской публике? — хмыкнул один из актеров. Судя по выражениям лиц, другие были с ним согласны.

— Я не могу, — сказал Маркус. — Я выхожу.

Он вылетел из комнаты. Сара попыталась его остановить, но он ее оттолкнул.

— Ну вот и все, — сказала Луиза. — Без Тома или Маркуса мы не сможем сыграть пьесу…

— Или я смогу сыграть эту роль, — прозвучал в дверях знакомый голос.

Из-за двери выступил вперед герцог Бейнтон, очевидно, слышавший весь разговор.

Сара смотрела на него широко открытыми глазами, и в душе ее промелькнуло сразу тысяча разных чувств. Ей хотелось полететь в его объятия, бросить в него что-нибудь тяжелое, обнять его… Его появление сбило ее с толку. Стоя там, в дверях, он выглядел таким благородным и красивым.

А кто она? Неудачница. Он был прав, что выбрал молодую и прекрасную наследницу. Сара никогда не сможет ничего добиться.

— Я знаю эту роль, — сказал Гэвин, приняв ее молчание за сомнение. — Я выучил весь текст и, думаю, видел достаточно репетиций, чтобы иметь общее представление о том, куда и когда должен идти.

— Но вы никогда не были на сцене, — напомнила ему Сара. — Нет, не получится. Ничего не получится. Нам конец.

И тут, выражая мнение всех актеров, заговорила леди Болдуин.

— Почему не получится? Его светлость прекрасно подходит на эту роль. А этот Ровингтон не посмеет ничего швырять в герцога Бейнтона.

— Ровингтон? — спросил Гэвин.

— Да, — охотно подтвердила леди Болдуин, которая всегда слыла болтушкой. — Мы узнали, что он нанял людей, чтобы сорвать пьесу. Он хочет погубить и опозорить Сару.

Это была неправда. Ровингтон был здесь из-за Гэвина — и он, и Сара прекрасно это знали.

— Я определенно играю эту роль, — сказал Гэвин. — И кроме того, — продолжил он еще громче, обращаясь ко всем актерам, — я увеличиваю ваши гонорары за этот вечер вдвое. Если мы с Ровингтоном подеремся, то вы сможете их отработать.

Актеры заулыбались, послышался смех.

Но Сара не разделяла их веселья. Ей хотелось убежать из комнаты, из Лондона, а возможно, даже из Англии.

Гэвин подошел к ней.

— Сара, не отступайте сейчас, — сказал он голосом, который был слышен только им двоим. — У вас хватит смелости.

— Разве? — Она чуть не рассмеялась, но этот смех был бы слишком горьким.

Актеры уже отправились готовиться к выходу. Вопрос был решен. Премьера состоится.

Гэвин смотрел, как она борется со своими чувствами. Он понимал, почему она не хочет на него полагаться. Даже если не принимать во внимание вчерашнюю ссору, она не любит просить помощи — в особенности у него.

И все же он не жалел, что ему выпала такая возможность.

Вообще-то он зашел за кулисы, чтобы пожелать ей удачи. Едва увидев ее, он сразу понял, каким дураком будет, если ее потеряет. У его Сары в кончике мизинца больше силы духа, чем у батальона мужчин.

Вся пьеса держалась у нее на плечах. Но теперь он будет рядом. Он не позволит ни Ровингтону, ни кому-либо еще ее обидеть.

Она оценивающе оглядела его.

— Ваши бриджи вполне подходят для роли, и рубашка тоже. Куртка тоже пригодится. — На нем было отлично скроенное темно-синее пальто морского покроя. — Завяжите только попроще шейный платок.

Гэвин подчинился. Пока он это делал, она взяла у одного из актеров меч из раскрашенного дерева.

— Пристегните это.

Гэвин пристегнул меч к поясу и отступил назад.

— Так лучше, — отрывисто сказала она и вручила ему взятую у другого актера треуголку.

С того момента, как он пришел за кулисы и предложил себя на эту роль, она ни разу не взглянула ему в глаза. Между ними стояла непреодолимая преграда.

Когда они шли к сцене, Сара сказала:

— Вы знаете текст, но произносить его перед публикой — другое дело. Если вы растеряетесь, взгляните на меня, и я подскажу вам губами.

— Да, мэм.

Услышав его смиренный ответ, она напряглась, но не подала виду.

— Вы входите через дверь на противоположном конце сцены, — указала Сара в нужном направлении и заняла свое место на сцене. Занавес еще не был поднят, и он перешел на другой конец сцены.

Публика в зрительном зале уже шумела. Гэвин понимал их нетерпение. Премьера уже давно должна была начаться. Он еще недавно был там, среди толпы, в которой было немало его знакомых.

Он подумал о матери и леди Имоджин, сидевших в его ложе. Конечно, они ему этого не спустят… Но все же он чувствовал радостное возбуждение. Даже восторг. Ему вот-вот предстоит испытать свои силы на сцене.

Гэвин не заметил в зале Рова, но это не значило, что его там нет.

Поймав кивок Сары, означающий, что все на местах, леди Болдуин вышла за занавес. Гэвин слушал, как она приветствовала публику и объявляла о замене в составе актеров.

— Главную мужскую роль исполняет… — она сделала драматическую паузу, — герцог Бейнтон.

Ее объявление было встречено изумленной тишиной, сменившейся возбужденными возгласами.

Леди Болдуин ретировалась за кулисы.

— Я вправду видела несколько кочанов, Сара, — предупредила она.

— Да? — Сара распрямила плечи. — А я надеялась, что Том врет.

— Кочаны спрятать трудно. Маленькие фрукты можно держать незаметно, но капуста выпирает весьма красноречиво.

— Как вы думаете, швырнуть кочан обратно — это будет спортивно? — спросил Гэвин. Актеры-мужчины, одобрительно кивнув, рассмеялись.

Но Саре было не смешно.

— Нет, если вы не хотите начать стычку.

— Тогда лучше вам быть поизворотливее, ваша светлость, — сказал один из парней.

Эта реплика была встречена добродушным смехом и немного разрядила обстановку.

Окончательно сняла напряжение леди Болдуин, сказав:

— О, ваша светлость, м-м-м…

— Да?

— Там в вашей ложе — ваша матушка, герцогиня?

— Да. И с ней моя тетушка.

— Ох, когда я объявила о замене, одна из них упала в обморок. Я не совсем поняла, кто именно.

— Благодарю вас, леди Болдуин.

«Семь бед — один ответ», — подумал Гэвин и почувствовал, что улыбается.

— О, не беспокойтесь, ваша светлость, — сказала леди Болдуин. — Дама рядом с ней, та, что постарше, послала за бренди, так что все будет в порядке.

Гэвин представил себе картину, как его матушка и леди Имоджин в течение всей пьесы прикладываются к бренди. Ему придется нести их домой на руках. Не сдерживаясь, он улыбнулся еще шире, и остальные актеры тоже.

Только Сара была сама деловитость. Она щелкнула пальцами.

— Хватит разговоров. По местам.

Она подала сигнал, и занавес открылся.

С того места, где он стоял, Гэвин видел публику, но его отсюда видно быть не должно. Актриса по имени Луиза стояла за его спиной. Она играла разговорчивую сестру вдовы. Это был удачный выбор. Сейчас она советовала Гэвину никогда не смотреть на публику, особенно когда стоишь на сцене.

Сара произнесла начальную реплику, и пьеса началась. Луиза постучала в дверь и вышла на сцену. Гэвин ждал на своем месте. Ему нужно будет выходить через некоторое время. Сейчас он мог наблюдать за игрой других актеров.

Сара была великолепна. Она словно облачилась в личность вдовы Перегрин и казалась совершенно естественной в этой роли.

И тут кто-то крикнул из партера:

— Почему ты не станцуешь нам голой, Сирена?

Однако, прежде чем Гэвин успел отреагировать, зрители сами зашикали на кричавшего.

Они уже были увлечены происходящим на сцене.

Но Гэвин должен был увидеть, кто кричал. Несмотря на советы Луизы, он подошел к самому краю, выглянул и увидел Ровингтона.

Его сиятельство выглядел не так, как обычно. На нем был белый парик с уложенными сзади в мешочек волосами и куртка, похожая на ту, какие носят башмачники. Проклятый лгун! Неужели он думает, что его не узнают?

Гэвин подумал было уйти со своего места, спуститься в партер и стянуть парик с головы негодяя.

К сожалению, настало время его выхода на сцену. Он услышал сигнал — пора постучать в дверь, как перед тем это сделала Луиза.

Вдова сказала:

— Войдите, пожалуйста.

Гэвин прошел за кулисы на сцену, и публика встретила его бурными аплодисментами. Он был поражен.

Сара подошла к нему на шаг ближе. Уголком рта она сказала ему: «Поклонитесь им в ответ».

Гэвин повиновался. Он коротко поклонился, ему снова захлопали, и публика утихла — можно было продолжать.

Однако не успел Гэвин произнести свою первую реплику, как Ров выкрикнул:

— Значит, теперь мы сможем увидеть, как он засунет ей прямо перед нами?

В ответ раздался развязный смех нескольких человек.

Сара подошла ближе.

— Не обращайте внимания.

— Покажи ножки, прекрасная Сара, — крикнул Ровингтон и начал хлопать. В нескольких местах тоже раздались хлопки, и Гэвин понял, что если он ничего не скажет Рову, то все будет еще хуже. В любом случае пьеса Сары была бы сорвана. Все, что зрители запомнят наутро, — это оскорбительные реплики Ровингтона.

Гэвин подошел к краю сцены.

Публика умолкла.

— Лорд Ровингтон, — сказал Гэвин, — я вижу, вы замаскировались.

Многие завертели головами, стараясь отыскать Рова. Некоторые увидели его.

Гэвин положил руку на эфес своего деревянного меча.

— Хотите взять реванш?

Об их дуэли уже ходили слухи. Многие в этом зале знали, как опозорился Ров. Большинство считали, что, выстрелив раньше сигнала, он намеревался совершить убийство, а теперь Гэвин назвал его по имени. Это была одна из тех драм, которые так любят театралы.

Зная, что всеобщее внимание обращено не него, Гэвин спокойно спросил:

— Или в вас не осталось ничего от джентльмена?

Ров встал. Он стащил свой парик.

— Вы отвратительный актер, ваша светлость.

— Но я отлично фехтую. Гораздо лучше, чем стреляю.

— Продолжайте вашу пьесу.

— Нет, — легко сказал Гэвин, — сначала разберемся между собой. Вы пришли сегодня, чтобы разрушить то, что создала эта женщина. Вы желаете насмеяться не только над труппой, но и над всеми, кто пришел в этот зал, чтобы насладиться пьесой. Давайте мы с вами, Ровингтон, устроим им представление. Такое, которое они не скоро забудут. Миссис Петтиджон, принесите еще один меч. Я вызвал этого милорда на поединок.

— Вы с ума сошли? — возмущенно спросил Ров.

— Разве это безумие — сделать то, чего требует честь? — возразил Гэвин. Он поднял свой деревянный меч и улыбнулся Рову. — Думаю, нет. Но давайте спросим у публики. Друзья мои. — Гэвин повернулся к ложам и партеру. — Лорд Ровингтон пришел сюда переодетый, чтобы устроить стычку. Он целится в меня, насмехаясь над миссис Петтиджон — женщиной, которой я искренне восхищаюсь.

Гэвин не смотрел в ложу, где сидела его мать. Он знал, что ей все это не доставит удовольствия, но был доволен собой. Это было гораздо веселее, чем выступать в Парламенте.

— А теперь я хочу спросить, — продолжил Гэвин. — Разве я не должен защитить ее честное имя?

Многие зрители кивнули. Поклонники затрепетали. По зрительному залу прокатился ропот. «Да!» — крикнула одна женщина. Это могла быть леди Болдуин. Гэвин не был в этом уверен, однако слово было быстро подхвачено, скоро толпа зааплодировала, и послышались призывы к дуэли на деревянных мечах между Ровингтоном и Гэвином.

Сара передала Гэвину деревянный меч, взятый у одного из актеров. Лицо ее было тревожно.

— Я знаю, что делаю, — пообещал он.

— Этого я и боюсь, — ответила она, и Гэвин, не удержавшись, поцеловал ее в лоб прямо перед всеми. Это был шаловливый жест. И нежный.

Он вынул меч.

— Лорд Ровингтон, вы пришли сюда с кочанами капусты, чтобы швырять их на сцену. Теперь посмотрим, вправду ли вы мужчина, способный драться в открытую перед равными себе.

Ров прошел к проходу между скамьями. Публика расступалась перед ним, все вытянули шеи, чтобы видеть, как он идет. Зрители ждали, что он поднимется на сцену. Но вместо этого он несколько секунд постоял в проходе, высоко держа голову и расправив плечи. А потом сказал:

— Я не стану выставлять себя дураком, особенно перед вашей шлюхой.

И, произнеся эту любезность, он повернулся и пошел к выходу.

Но Гэвин, услышав, как он назвал Сару, не мог позволить ему просто так уйти.

Он поднял свой деревянный меч. С силой, которой могли бы гордиться его норманнские предки, он метнул его в удаляющуюся фигуру Рова.

Меч пронесся в воздухе, как стрела. Плоское лезвие ударило Рова в спину, а рукоятка стукнула по голове. Ров упал на пол, как мешок с картошкой.

В театре наступила ошеломляющая тишина. Джентльмен, сидевший ближе всех к лежащему ничком Рову, нагнулся и осмотрел его.

— Он без сознания, — сообщил мужчина. И, снова оглядев Рова, добавил: — Но придет в себя. Хотя голова у него будет болеть.

Эти слова были встречены смехом.

— Хорошо, — сказал Гэвин. — Уберите его отсюда.

Несколько мужчин бросились выполнять его приказание. Под свист и улюлюканье публики Ровингтона вынесли из Бишопс Хилл.

Затем Гэвин обратился к публике.

— Здесь есть люди, которых, насколько мне известно, лорд Ровингтон нанял для того, чтобы сорвать спектакль. Я советую им обдумать свое поведение. Иначе я обойдусь с ними так же, только с меньшим уважением. Это понятно?

Никто не ответил, но Гэвин знал, что выразился достаточно ясно.

— Очень хорошо, — сказал он. — Позвольте нам продолжить спектакль.

Он снова скрылся за боковой дверью, постучал в нее и вышел на сцену.

И снова его встретили аплодисменты, еще более бурные, чем в первый раз.

Гэвин гадал, что об этом думает Сара. Узнать этого он не мог, потому что она произнесла свою реплику, и они разошлись в разные стороны, как того требовали их роли.

Так же, как они делали много вечеров подряд.

Только с небольшой разницей. Они были в костюмах, выступали в театре, полном зрителей, желавших видеть в них вдову Перегрин и Джонатана Гудвела. Мантии герцога Бейнтона больше на нем не было.

Гэвин чувствовал, что испытывает к персонажу Сары очень важные и настоящие чувства, пусть лишь на миг на этой сцене.

Публика была захвачена происходящим. Смешные моменты вызывали у зрителей смех. В моменты сомнений и самоанализа публика была серьезна, и Гэвин чувствовал, что она болеет за его персонажа, желая ему успеха в завоевании сердца вдовы и поиске любви. В его желании быть благородным героем и все-таки человеком, мужчиной.

Но разве не этого же он хотел и в жизни?

Да, он изо всех сил работал, чтобы создать себе доброе имя, но за всем, что он сказал и сделал, стоял живой человек, который даже не понимал, как он одинок, пока не встретил Сару.

Сейчас, играя вместе с ней на сцене, произнося написанные ею слова, он понимал, что для него никогда не будет никакой другой женщины.

Никогда.

Все именно так, как сказал Файклан Моррис: она — его судьба. Его единственная любовь.

Спектакль подходил к концу.

Гэвин справлялся, как ему казалось, довольно неплохо. Да, он переврал несколько реплик, один или два раза забыл свой текст, но Сара легко скрыла все эти мелкие промахи.

Но все-таки он видел, что, несмотря на его игру, в ней было какое-то напряжение. Он слишком сильно ранил ее, когда сказал о своем долге жениться на Леони Чарнок.

Возможно, она никогда его не простит. И дело было не только в гордости. Людям, хорошо знавшим Сару, она казалась сильной женщиной. Но Гэвин узнал ее другую сторону. Любя, она отдавала всю себя… А она любила его.

Настал финальный момент, когда Гудвел должен был упасть на одно колено и признаться вдове в своей вечной любви.

Вдруг Гэвин понял, что, возможно, это его единственный шанс пересмотреть дело и получить ее прощение. Как только они сойдут со сцены, Сара его покинет.

Но сейчас она была с ним, и он не хотел ее терять.

Поэтому, когда настал нужный момент, Гэвин не стал играть роль Джонатана Гудвела.

Он взял руку Сары и, вместо того, чтобы сказать: «Дорогая Перегрин, окажешь ли ты мне честь, выйдя за меня замуж?» — произнес:

— Сара Петтиджон, будешь ли ты моей женой? Станешь ли моей герцогиней?

Моргнув, она застыла на месте.

Публика тоже была обескуражена, но потом он почувствовал, что зрители поняли, в чем дело, и с интересом ждали ответа.

Сара нахмурилась и сделала то, что Гэвин ожидал. Она спряталась за своего персонажа.

— Благодарю вас, мистер Гудвел. Вы делаете мне большую честь…

— Сара, я не играю. Я знаю, что, как только мы сойдем со сцены, все будет кончено, и я не могу этого допустить, пока не скажу тебе о том, что чувствую на самом деле. Я не поэт. Я не умею цветисто выражаться. Я не так одарен даром слова, как ты. Никогда раньше я не признавался женщине в любви. По правде говоря, я думал, что любовь — это выдумки. Она придумана для других, но не для герцогов. Ты показала мне, что это не так. И теперь я не стыжусь сказать, что люблю тебя. Я не хочу проводить дни своей жизни без тебя. Пожалуйста, Сара, вот, я стою на колене, — сказал он, опускаясь перед ней на колено. — Я люблю тебя и хочу разделить с тобой все, что у меня есть. Прошу тебя, выходи за меня замуж.

В театре повисла мертвая тишина.

Все, включая Гэвина, ждали ответа.

Она посмотрела на него сверху вниз, и он видел по ее глазам, что в ней происходит борьба. Она любила его. Он это знал.

Но вместо желанного ответа она прошептала:

— Я не могу выйти за тебя замуж, Гэвин. Разве ты не понимаешь? Я не должна.

Для нее не было ничего мучительнее, чем отвергнуть Гэвина.

Он был самым благородным, самым галантным из всех. Он защитил ее от Ровингтона и его приспешников… И еще научил ее снова доверять. Он заставил ее поверить, что штука под названием любовь все-таки существует, и она даже великолепнее, чем Сара себе представляла.

И теперь она должна ему отказать.

Не только Гэвин, но все зрители, даже актеры за кулисами, хотели, чтобы она сказала «да». Он хотел ее, незаконнорожденную дочь падшей женщины. Любовь Гэвина поднимала ее на высоту, которой она не могла себе представить, и она знала, что слишком любит его, чтобы принять это предложение.

— Я не смогу дать тебе детей, — сказала она, объясняясь не только ему, но и всем, кто ее слышал. — Я слишком люблю тебя, чтобы лишить тебя того, чего ты так хочешь и в чем нуждаешься. — Она вынула из его руки свою. — Я тебя не стою.

Ей хотелось убежать. Она отступила на шаг, но он подошел к ней, обнял ее. Ее глаза обожгли слезы.

Она сопротивлялась. Она не осмелилась взглянуть ему в глаза, но он еще крепче прижал ее к себе и прошептал ей в самое ухо:

— Дети для меня ничего не значат, если я не смогу быть с тобой.

Сара перестала вырываться.

— Ты слышишь меня, любимая? — сказал он, и его голос вибрировал во всем ее теле. — Ты — та единственная, кого я выбрал. Я был создан, чтобы любить тебя, Сара.

По ее щекам потекли слезы. Она не могла их остановить.

— Может оказаться, что ты был неправ и что дети важнее, чем ты думаешь, — сказала она, молясь, чтобы его слова были правдой.

— Сара, нет никаких гарантий, что если я женюсь на другой, то у меня будут сыновья или хотя бы один сын. Это один из рисков, на которые мы идем в жизни. Однако я совершенно точно знаю, что люблю тебя. Ты сделала мою жизнь интересной. По правде говоря, пока я не встретил тебя, я был немного занудой. Положительным и скучным. Я не хочу снова таким становиться. Спаси меня от этого, Сара. Выйди за меня замуж.

Как она могла сопротивляться этим словам?

Он был прав, она действительно ему нужна.

И она хотела его. Он сломал ее защитную стену. Он завоевал ее сердце — он и никто другой.

И в ответ на его слова она обвила руками его шею.

— Да, — сказала она. — Да, да, да.

Он поднял ее на руки, закружил — и зрители, встав, радостно зааплодировали. Тогда Гэвин поцеловал ее прямо на сцене — и одобрительные крики стали еще громче.

Сара знала, что никто в театре не забудет сегодняшнего представления. Она уж точно не забудет.

Обнимая Сару, Гэвин помахал публике, и оба они стояли, купаясь в волнах добра и любви.

— Даже моя матушка и тетя аплодируют, — сказал Гэвин Саре на ухо.

— Посмотрим, как они будут чувствовать себя завтра утром, — сказала она.

Он рассмеялся и пообещал:

— Неважно, как они будут себя чувствовать. Я люблю тебя — сейчас, завтра и всегда.

И тут, под одобрительный рев публики, он снова поцеловал ее, и занавес опустился.

Итак…

Матушка Гэвина и леди Имоджин очень удивили его — они одобрили его брак с Сарой.

— Я никогда не видела ничего романтичнее, чем твое предложение руки и сердца на сцене, — сказала ему вдовствующая герцогиня. — А готовность Сары пожертвовать своим счастьем ради тебя — у меня от этого просто перехватило дыхание.

— А я провела небольшое расследование касательно происхождения миссис Петтиджон, — сказала леди Имоджин. Все трое сидели в менхеймской гостиной на следующий день после театрального дебюта Гэвина. — Может, она родилась и не в браке, но чистота ее крови не подлежит сомнению.

— Правда? — спросил Гэвин.

Тетушка свысока посмотрела на него.

— Разве я когда-нибудь ошибалась?

— Никогда, — подтвердил он, ничего не сказав о том, как он признателен ей за ее одобрение.

— Ее отец, лорд Твиндейл, происходит от самого Завоевателя. Через него она связана узами родства с самыми знатными родами Британии. Должна сказать, нам давно уже нужно то, что она принесет в наш род. В нашей родословной есть дыры.

— А герцогиней она будет великолепной, — заметила вдова. — У нее такой эффектный цвет волос.

— Она прекрасна, — согласился Гэвин.

— Да, — подтвердила леди Имоджин, — она будет чудно смотреться рядом с тобой на твоих портретах. Кроме того, у нее прекрасные манеры.

Гэвин знал, что большую похвалу тетушки заслужить трудно.

— Но как же дети? — спросила матушка. — Мне она нравится, сын мой. Я знаю, что ты принял решение, но все же не могу не сокрушаться.

— Что ж, теперь, когда Бен и Элин ждут близнецов, у нас будут наследники, — сказал Гэвин. — Если не Бен, то его дети.

— Разве тебя это не расстраивает, хоть немного? — спросила вдова.

Гэвин рассмеялся.

— У меня будет жена, моя Сара, и больше мне ничего не нужно.

Итак, с благословения своей семьи, Гэвин Уитридж, 5-й герцог Бейнтон, женился на миссис Саре Петтиджон в один из чудесных лондонских октябрьских дней. Их свадебный завтрак был одним из самых вожделенных и популярных событий года.

А потом Гэвин отвез новобрачную в Трентон, их семейное поместье. «Беспокойная вдова» имела огромный успех, однако после того нашумевшего вечера в театре и последовавших за ним слухов Гэвин хотел уединиться со своей женой, и она с радостью согласилась.

Бен и Элин уже были там. Живот ее был просто огромный, и все вокруг, включая ее отца Файклана Морриса, который жил в соседнем поместье, с нетерпением ждали появления малышей.

Гэвин обнаружил, что каждый день его семейной жизни лучше, чем предыдущий. Сара отбросила все свои сомнения.

— Я нашла свое место в этом мире, — сказала она Гэвину.

— И оно находится в Трентоне? — спросила он.

— Нет, рядом с тобой.

Он был самым счастливым человеком.

В один из бурных ноябрьских дней у Элин начались роды, и на свет появились Генри Моррис Уитридж и Дженнифер Энни Мари Уитридж.

Гэвин вместе с Беном и Файкланом ходили туда-сюда по комнате. Раздавшийся вдруг младенческий крик прозвучал для них слаще, чем ангельская весть. Гэвин был восхищен не меньше отца и дедушки.

Сара первой вышла из комнаты родильницы. Ее глаза были затуманены.

— Бен, Элин зовет вас.

Отец поспешил в комнату.

— И вас тоже, Файклан, — сказала Сара.

Гэвин никогда еще не видел своего старого учителя таким гордым.

— Пророчество вашей бабушки сбылось, — сказал Гэвин. — Следовательно, Генри когда-нибудь станет герцогом.

— Если будет на то воля Божья, — Файклан шагнул к двери и остановился. — Я так рад, что в моей жизни снова появилась Дженни. Другая Дженни, но я буду молиться, чтобы у нее был характер ее бабушки.

— Уверен, так и будет, — ответил Гэвин, и Файклан вошел в комнату, чтобы засвидетельствовать свое почтение новорожденным.

Сара посмотрела на Гэвина и сказала:

— Их рождение — самое невероятное, что я видела в жизни. Они — настоящее чудо. Я так счастлива, что присутствовала при этом.

Он обнял ее, думая о том, о чем она умолчала. Долгих несколько минут они стояли обнявшись.

— Я хочу, чтобы тебе хватало меня для счастья, — прошептала она.

— Мне хватает тебя. А я — все, что ты хочешь?

— Да, тысячу раз да, — сказала она ему… но оба они понимали, что сколько бы они друг для друга ни значили, есть то, чего они не могут иметь.

Под Рождество пришло письмо от Шарлен и Джека. Из-за войны в Америке почта ходила плохо. Письмо было хорошее, а Шарлен поделилась новостью, что к весне Сара станет двоюродной бабушкой. Если Шарлен с Джеком и получили письмо Сары о ее свадьбе с Гэвином, то они об этом не упомянули.

— Еще один ребенок, — сказала Сара.

— Вот и хорошо, — ответил Гэвин.

Она потянулась к его руке.

— Да, очень хорошо. Я не могла бы любить никого больше, чем тебя.

Он поднес ее руку к губам и поцеловал ее пальцы.

— Моя герцогиня.

Она улыбнулась, но в ее глазах была тоска, которую ему хотелось бы развеять.

Гэвин хотел остаться в Трентоне до января, но Сара казалась здесь такой счастливой, что они решили остаться дольше. Она продолжала писать, но не говорила ни слова о следующей постановке. Словно ее мечта уже исполнилась. Гэвин знал, что теперь она тоскует о том, чего не может иметь.

Сара очень активно помогала Элин ухаживать за малышами. По правде говоря, все члены семьи не понимали, что они делали вечерами раньше, поскольку теперь большую часть вечеров они проводили, наблюдая, как Генри и Дженни постепенно становятся интересными маленькими людьми.

Разумеется, дела часто призывали Гэвина в Лондон. Ему удалось провести билль о военных расходах, и премьер-министр был доволен. Он знал, что со временем они с Сарой должны будут вернуться в Менхейм. Лондонское общество приняло Сару очень радушно — даже самые дотошные моралисты. Одобрение леди Имоджин заставило их если не одобрить их брак, то хотя бы отнестись к нему терпимо.

Да, жизнь шла как нельзя лучше — по крайней мере, так он думал до одного дня, который проводил в дороге, возвращаясь из Лондона в Трентон.

На ночь он остановился в маленькой гостинице, стоявшей немного в стороне от главной дороги. Он часто останавливался здесь во время своих путешествий. Заведением управляло жизнерадостное семейство по имени Лоденберри.

Гэвин так привык к их благодушию и дружеским приветствиям каждый раз, когда он приезжал, что ему сразу бросилось в глаза необычное состояние миссис Лоденберри. Глаза у нее покраснели, а лицо было в пятнах, будто она плакала.

— Что-то случилось, миссис Лоденберри?

Она жалобно поглядела на него и ответила:

— Простите меня, ваша светлость, у нас сегодня печальные новости. На прошлой неделе погибла молодая пара, и трое их маленьких детей остались совсем одни, без родственников. Шесть и пять лет, и еще новорожденная крошка. Сегодня священник увезет их в приют. Мы с мистером Лоденберри предложили забрать мальчиков, но они не хотят оставлять свою сестренку. А я не могу забрать малышку. Не могу. У меня и так дел по горло с моим выводком, и еще гостиница. Но кто знает, что станет с этими бедными сиротками? Кто знает?

И она снова начала всхлипывать.

В голове Гэвина возникла идея.

— А где сейчас этот священник?

Он отправился туда, куда она ему указала, и скоро познакомился с двумя очаровательными мальчиками, которые оплакивали смерть своих родителей и были уже достаточно сообразительны, чтобы страшиться неизвестного будущего, которое их ожидало. Они сгрудились вокруг своей сестры, крошечной рыжеволосой малышки.

Ее цвет волос решил для Гэвина все дело. Поскольку принять на себя заботу об Эндрю, Уиллзе и их сестре Мэриам было некому, это решил сделать Гэвин.

Он летел домой как на крыльях, и, когда передал Мэриам на руки своей жене, почувствовал, что еще ничто не доставляло ему большей радости. На лице Сары отразилось довольство, особенно когда Мэриам, самая жизнерадостная малышка из всех, каких Гэвин видел, улыбнулась ей.

— Она просто чудо, — сказала Сара. Она посмотрела на мальчиков. — Подойдите сюда, садитесь, — пригласила она. — Расскажите мне о себе.

Мальчики с радостью стали рассказывать… Вот так Сара и Гэвин создали семью, о которой так мечтали. И они не ограничились первыми тремя. Со временем они усыновили всего девять детей.

«Дети нашего сердца» — так называли Гэвин и Сара свой выводок. Разумеется, мальчики не могли унаследовать титул, но они получали образование, были любимы, а разве это не все, что нужно детям для счастья?

И что еще лучше, дни Гэвина теперь были наполнены тем, что действительно важно. Да, он продолжал заниматься государственными делами и осуществлять свою власть, но уделял время и собственной жизни.

Какие семейные вечера он любил больше всего?

Это были те дни, когда их дети ставили пьесу. Он и Сара были публикой, простыня — занавесом, костюмы создавались из всего, что можно было найти в сундуках на чердаке, и, конечно, были в ней деревянные мечи.