Проснувшись утром, Саманта обнаружила, что спала, уткнувшись лицом в пуховую подушку, на которой прошлой ночью спал Йель. Она уловила его запах. Этот особый мужской, ни с чем не сравнимый запах.

Он давно проснулся и ушел. Ее разбудил стук закрывшейся за ним двери. Покрывало снова лежало на кровати.

Блаженно растянувшись на постели, Саманта представила, как он набрасывает на нее это покрывало.

И тут раздался громкий стук в дверь. Не дожидаясь ответа, в комнату вошла Ленгстон, горничная, приставленная к ней вчера вечером.

– Пора вставать, миледи, – заявила Ленгстон. – Его светлость желает отправиться в дорогу с первыми лучами солнца. Ему очень хочется как можно быстрее попасть в Лондон.

Саманта кивнула в ответ и села на кровати. Миледи. Интересно, она когда-нибудь привыкнет к тому, что к ней так обращаются? Она чувствовала себя обманщицей. Ведь на самом деле она не жена и не леди.

Ее муж упрямо отказывался от всех своих титулов и хотел, чтобы его считали обычным человеком. Может быть, это отразилось и на ней?

Достав из гардероба черное платье Саманты, Ленгстон пренебрежительно поморщилась. Она ничего не сказала, однако Саманта поняла: настоящие леди не носят платья из грубого черного хлопка. Саманта сшила его перед похоронами матери. Однако даже она, человек совершенно неискушенный в вопросах моды, сознавала, что это платье безвкусное и довольно убогое.

Ей очень хотелось надеть свое свадебное платье, однако она понимала, что только замерзнет в нем.

– Когда вы приедете в Лондон, – сказала Ленгстон, взявшись за чистку платья Саманты, – сразу же обратитесь к герцогине с просьбой помочь вам подобрать новый гардероб. Ее светлость вращается в высшем свете. Вы можете также посетить модистку с Оксфорд-стрит. Ее зовут мадам Милье. Сошлитесь на меня и скажите, что это я вам ее порекомендовала.

У Саманты все внутри сжалось. Если слуги такие высокомерные и заносчивые, то что же тогда из себя представляет их госпожа – герцогиня Эйлборо? Как бы ей хотелось, чтобы рядом с ней сейчас была простая и милая Дженни, а не Ленгстон, которая слишком хорошо видит все недостатки Саманты.

– И еще одно маленькое замечание, миледи, – сказала Ленгстон, помогая Саманте надеть платье. – Вы приехали с севера. Иногда местные женщины говорят с ужасным акцентом. Из-за него в приличном обществе вас могут поднять на смех. Там не любят ни шотландцев, ни этот северный акцент.

Она улыбнулась, глядя, как Саманта опускает свою нижнюю юбку до самых лодыжек.

– Я рассказала вам об этом для вашего же блага. Не желаете ли, миледи, чтобы я уложила ваши волосы по последней столичной моде?

– М-да, пожалуйста, – пробормотала Саманта. Она вдруг устыдилась своей речи. Вздохнув, она села перед туалетным столиком.

С помощью расчески Ленгстон ловко разделила волосы Саманты и закрутила их в два больших узла над ушами. Потом, взяв шпильки, она принялась закреплять ими прическу.

Посмотрев на себя в зеркало, Саманта пришла в ужас.

– Погоди минутку, – попросила она Ленгстон. – Я даже не знаю, что и сказать.

– Это сейчас самая модная прическа, – ответила Ленгстон, закрепляя последнюю шпильку. – Вы же не хотите отстать от моды?

Посмотрев в зеркало, Саманта заметила вопросительный взгляд горничной.

– Нет, не хочу, но мне кажется, что все это выглядит несколько нелепо, – робко пробормотала она. С этой прической Саманта стала похожа на барана.

– Вам не нравится эта модная прическа? – с удивлением спросила Ленгстон. – Мне кажется, что теперь вы выглядите более изящно и утонченно.

Саманта пребывала в растерянности. Она сидела, рассматривая свое отражение в зеркале.

– Что ж, может быть, со временем я к этому привыкну. А ты уверена, что именно такие прически сейчас в моде? – спросила она, посмотрев на Ленгстон.

– Я уверена, что герцогиня Эйлборо носит именно такую прическу, – сказала Ленгстон.

Саманта видела герцогиню всего один раз в жизни на похоронах старого герцога. Герцогиня даже сказала несколько слов Саманте и ее отцу. Тогда на ней была черная траурная вуаль, и Саманте не удалось рассмотреть ни ее лицо, ни тем более волосы. И, тем не менее, Саманта много о ней слышала, потому что жители Спраула целыми днями только о ней и говорили.

Саманта, хоть и одетая очень просто, желала произвести хорошее впечатление на свою невестку. Слегка наклонив голову, она снова посмотрела на себя в зеркало. В общем-то, прическа не так уж и плоха, подумала она.

– Спасибо, Ленгстон. Ты мне очень помогла, – сказала Саманта.

– Может быть, миледи, вы порекомендуете меня герцогу? Я сейчас как раз подыскиваю хорошее место.

Саманта посмотрела на гордую камеристку, и ей стало как-то не по себе. Однако потом она заметила, что Ленгстон смущенно отвела глаза и ссутулилась от напряжения. Вот еще одна одинокая женщина, подумала Саманта. Она тут же поняла все страхи и опасения Ленгстон. Саманта испугалась не на шутку, подумав о том, что Ленгстон может стать ее постоянной горничной, но не смогла не протянуть руку помощи нуждающемуся человеку.

– Возможно, – ответила Саманта.

Очевидно, именно это Ленгстон и хотела от нее услышать. Она сразу же успокоилась и тут же буквально приказала Саманте немедленно спуститься вниз к герцогу.

Саманта взяла свой плащ и шляпу. Она была несказанно рада тому, что, наконец, избавится от этой женщины.

Когда же Ленгстон заявила, что намерена сопровождать ее до отдельного зала, в котором завтракает герцог, Саманта заверила ее в том, что не заблудится и сама сможет найти дорогу. Ей хотелось поскорее отделаться от этой надоедливой и меркантильной горничной. Саманта так быстро проскользнула в дверь, что Ленгстон не успела и рта раскрыть.

Она очень осторожно и медленно спускалась по лестнице, опасаясь, что шпильки не удержат ее тяжелые волосы и они просто упадут на плечи. К счастью, в гостинице в этот ранний час было тихо и пустынно. Но, едва спустившись с лестницы, она сразу же услышала громкие голоса, доносившиеся из отдельной комнаты герцога, в которой они вчера вечером ужинали на скорую руку.

– Здесь, в Англии, у тебя есть определенные обязанности! – кричал Вейланд. – Ты не имеешь права даже говорить о том, что собираешься уехать и бросить все это на меня одного!

Взявшись за ручку двери, она остановилась, не смея войти в комнату.

– Меня лишили наследства, – ответил Йель. В отличие от своего брата, он говорил очень спокойно. – Здесь для меня нет жизни. Мой дом, моя работа, все, чем я живу, находится на Цейлоне.

– Наверное, так оно и есть, но ты вернулся в Англию.

– Вейланд, я не собираюсь здесь оставаться.

– Тогда почему, черт побери, ты вернулся, если не собираешься здесь оставаться?

– Я вернулся для того, чтобы повидаться с отцом. И я снова уезжаю, Вейланд. У меня есть деньги, я живу собственной жизнью. Я отказываюсь от своего титула. Свою долю наследства я уже потратил много лет тому назад. Все эти деньги пошли на уплату моих долгов.

– Ты чертовски упрям и глуп!

– Что ж, с этим я не могу не согласиться, – радостно ответил Йель и с силой дернул за ручку двери. И тут Саманта поняла, что он все это время стоял возле двери, но только с другой стороны. Она все еще держалась за ручку, и поэтому, когда Йель открыл дверь, Саманта пулей влетела в комнату. Однако она все-таки устояла на ногах и не упала на пол.

Ее щеки буквально пылали огнем от стыда. Еще бы! Ее, можно сказать, поймали на горячем – она бессовестно подслушивала!

– Доброе утро, Сэм, – сказал Йель как ни в чем не бывало. – У тебя новая прическа. Она мне не нравится. Ты выглядишь нелепо.

Ее благодушное настроение как рукой сняло. Она тут же забыла все хорошее, что между ними произошло. Гордо вскинув голову, она сказала:

– В Лондоне это сейчас модно.

– О да! – произнес Йель и посмотрел на своего брата. – Я никогда не следил за модой. Пойду проведаю Животное. Жду вас обоих на улице, – сказал он и вышел из комнаты.

Вейланд стоял посреди комнаты, упершись руками в бока. Посмотрев вслед брату, он презрительно усмехнулся. Саманте хотелось объяснить, что она вовсе не собиралась подслушивать, однако, решив, что с ее стороны это будет довольно глупо, она так ничего и не сказала.

Фенли закрыл дверь и взял у Саманты ее плащ и шляпу.

– Не желаете ли жареных сосисок с яйцами, миледи? – спросил он.

– Да, с удовольствием, – поспешила ответить она и села за стол.

Вейланд молча опустился на стул напротив. Думая о чем-то своем, он разглядывал узоры на ковре.

Фенли поставил перед Самантой тарелку, и она сразу принялась за еду. Отрезав кусочек сосиски, она уже собиралась положить его себе в рот, но в этот момент Вейланд неожиданно воскликнул:

– Да ведь он просто смешон!

Саманта посмотрела на Фенли. Он удивленно поднял брови, показывая, что сам ничего не понимает.

– Он всегда поступает по-своему. И не важно, что он при этом думает, – сказал Вейланд, продолжая рассуждать вслух. – Я предложил ему такое серьезное дело. В конце концов, мы ведь его семья, – сказал он и посмотрел на Саманту, ища у нее поддержки.

Понимая, что ей нужно что-то ответить, Саманта пробормотала:

– Да, это правда.

Вейланд встал из-за стола и принялся расхаживать по комнате.

– Я ведь не требую от него невозможного. У него есть определенные обязанности. Он должен помогать мне вести наши семейные дела. Понимает ли он это? Нет, не понимает! Он настаивает на том, что хочет жить собственной жизнью. Уезжает, когда ему вздумается, а мне одному приходится нести на своих плечах эту непосильную ношу.

Саманта медленно пережевывала сосиску. Вейланд затронул больную тему, и ей было не по себе.

Он посмотрел на нее.

– Быть герцогом не так уж легко и приятно, – признался он. – Мне нужна помощь. Желательно, чтобы моим помощником был человек, посвященный во все тонкости семейных дел. Например, мой брат. Ведь Йелю принадлежит «Рог Шиппин». В детстве он не мог одолеть латынь, а сейчас у него появилась просто потрясающая деловая хватка. Это как раз то, что нужно нашей семье.

– А как же ваша сестра? – справившись, наконец, с сосиской, спросила Саманта. – Она ведь замужем. Неужели ее муж не может вам помочь?

– Кто? Этот болван? – выпалил герцог и тут же пожалел о своей несдержанности. – Только не говорите ей, что я так о нем отзывался. Для нее весь свет сошелся клином на ее муже, однако я ему не доверяю. У него такие маленькие глазки… Кроме того, Саманта, здесь все упирается в кровное родство. Йель не может просто взять и отвернуться от меня. Мы с ним одной крови. Вы меня понимаете?

– К сожалению, я в этом не разбираюсь, ваша светлость, но я уверена, что Йель вас понял бы.

– Да, – согласился Вейланд. – Я очень боюсь того, что если он снова уедет, то уже никогда не вернется, – сказал он. Больше герцог не произнес ни слова. Заложив руки за спину, он ходил по комнате, мрачный и расстроенный.

У Саманты пропал аппетит, и она положила вилку на тарелку.

Ей было бы намного легче принять неизбежное, если бы не их ночной разговор с Йелем. Она словно раздвоилась. Одной Саманте по-прежнему хотелось думать, что он мерзавец и негодяй. Другая Саманта бережно завернула подаренную им розу в бумажные салфетки.

Голос герцога вывел ее из задумчивости.

– Саманта, вы с моим братом довольно неплохо ладите, не так ли?

Подняв глаза, Саманта с подозрением посмотрела на него. Она прекрасно понимала, что, Фенли тоже навострил уши и ловит каждое его слово.

– Вы считаете, что это возможно? Ведь он женился на мне под чужим именем и собирается уехать и оставить меня одну.

– О, вы об этом, – сказал Вейланд, облегченно вздохнув. – Да, ваша семейная жизнь началась довольно странно, но сейчас вы стали очень близки друг другу, не так ли?

– Я вас не совсем понимаю, – сказала Саманта, откинувшись на спинку стула.

Вейланд сел на стул, стоявший напротив нее.

– Близки, понимаете? – сказал он и, наклонившись через стол, соединил свои ладони. Этот жест был довольно красноречивым. – Вы были с ним близки, не так ли?

Саманта почувствовала, как к ее щекам приливает кровь.

– Да, мы ладим, – сказала она, прокашлявшись. Больше она ни в чем не собиралась признаваться.

Вейланд недоверчиво посмотрел на нее.

– Ну же, Саманта, признайтесь, вы с ним очень близки.

– Я не понимаю, что вы имеете в виду, – сказала она, прикидываясь наивной глупышкой.

– Сквайр Биггерс сказал мне, что вы едва не проломили пол в гостинице.

Саманта просто онемела от удивления. Оказывается, герцог может говорить такое! Она украдкой посмотрела на Фенли. Он делал вид, что его очень интересует какое-то пятнышко на одной из серебряных тарелок.

– Все было не совсем так, – уклончиво ответила она.

– Они вас хорошо слышали.

– Что слышали? – спросила Саманта. Она очень боялась ответа на этот вопрос.

– Очевидно, кто-то из вас двоих довольно громко выражал свои чувства, – сказал Вейланд и пожал плечами. – Такое иногда случается.

Саманте вдруг стало трудно дышать. Ей показалось, что стены комнаты просто давят на нее. Она шевелила губами, но так и не смогла произнести ни слова.

Вейланд взял руку Саманты в свои.

– Послушайте, мои слова смутили вас, но, поверьте, я не хотел этого. Я собирался откровенно поговорить с вами, чтобы затронуть один очень деликатный вопрос.

– Я не знаю, ваша светлость, способна ли я на большую откровенность, – честно призналась Саманта.

Посмотрев на Фенли, герцог дал слуге понять, чтобы тот покинул комнату. Как только за ним закрылась дверь, Вейланд спросил у Саманты:

– Вы с моим братом… – Он замолчал, подбирая слова, а потом продолжил: – Занимались любовью во время нашего путешествия? Вы понимаете, о чем я спрашиваю, не так ли?

От изумления у Саманты перехватило дыхание. Она хотела отнять у герцога свою руку, однако он еще сильнее сжал ее.

– Я… Я, наверное, не смогу ответить на этот вопрос.

Вейланд недовольно поморщился.

– Значит, не занимались. Черт побери, я так и думал.

– И почему вы были так в этом уверены? – спросила она с искренним удивлением.

– Мой брат – человек очень энергичный, деятельный и беспокойный. Поэтому мне необходимо знать… э-э… удовлетворен он или нет.

Саманта прекрасно понимала значение слова «удовлетворен». Неужели все мужчины только об этом и думают?

Отпустив ее руку, Вейланд сел на стул.

– Я тоже когда-то был новобрачным и хорошо помню, какое страстное желание испытывают мужчина и женщина, ставшие любовниками. Я вчера предлагал Йелю свой экипаж, однако он отказался.

– Вы предлагали ему экипаж?

– Да. Если вы не занимались любовью в экипаже на мягких и пружинистых сиденьях, то можно сказать, что вы еще вообще не занимались любовью, – сказал он и улыбнулся, вспомнив о чем-то.

У Саманты в голове помутилось, когда она услышала его бесстыдные и дерзкие слова.

– Наверное, вам не стоило так откровенничать со мной, – сказала она, встав со стула.

Вейланд тоже поднялся на ноги.

– О, подождите. Поверьте, я не хотел вас смущать. Я совсем забыл, что вы вели уединенный образ жизни и мои слова могут шокировать вас.

– Мой образ жизни здесь совершенно ни при чем. Вы, ваша светлость, вне всякого сомнения, глава этой семьи, однако это не означает, что вы можете вмешиваться в наши с Йелем отношения.

Лукаво улыбнувшись, он сказал:

– Когда вы говорите со мной подобным образом, то кажетесь мне такой же своенравной и независимой, как мой упрямый братец.

Саманта решила сменить тему разговора.

– Нам, наверное, уже пора отправляться в дорогу, – сказала она и направилась к вешалке, чтобы взять свои плащ и шляпу, но он преградил ей путь.

– Да, нам уже пора. И прежде, чем мы уедем, я хотел бы попросить вас, Саманта, об одном одолжении. Это крайне важно, а лошади могут еще немного подождать.

– О чем же вы хотите меня попросить? – спросила она, боясь услышать его ответ.

– Сядьте, пожалуйста, – попросил он Саманту. Она поняла, что он не скажет ни слова, если она не подчинится.

– Дело в том, что только вы имеете влияние на Йеля, – сказал он, встав на одно колено перед стулом, на котором она сидела.

Она едва не рассмеялась в ответ.

– Он хочет уехать не только от вас, ваша светлость, но и от меня тоже. Очень хочет.

– Но вы можете все изменить, – сказал он, взяв ее за руку. – Вы понимаете, мне кажется, что Йелю хотелось бы иметь с вами более близкие отношения.

– Ему хотелось бы иметь более близкие отношения со всеми, кто носит юбку, – съязвила она.

– Не обманывайте себя, Саманта. Он очень разборчив и обладает хорошим вкусом. Впрочем, он всегда был таким.

– Неужели? Тогда за что же его лишили наследства?

Теперь Вейланду стало не по себе. Он смущенно посмотрел на Саманту.

– Это совсем другая история, моя дорогая. Я обязательно расскажу вам ее когда-нибудь, но только не сегодня.

Склонив голову, Саманта пристально посмотрела на него.

– Я слышала, что тут были замешаны какие-то женщины.

– Да хоть миллион женщин. С тех пор прошло уже много лет. Вас это не должно волновать. Кроме того, отец лишил Йеля наследства не из-за его пристрастия к слабому полу. Если бы дело было только в этом, он лишил бы наследства не его, а меня. Нет, отец рассердился на Йеля из-за того, что он промотал огромную сумму денег. Но с тех пор мой брат сильно изменился. Иначе ему бы просто не удалось создать собственную торговую компанию.

Саманта пыталась осмыслить услышанное. Она увидела деверя в новом свете. Саманте трудно было представить Вейланда в роли дамского угодника.

– Я знаю, что вы с Йелем вступили в брак не по любви. И все же, Саманта, я не согласен с вами. Я не думаю, что вы Йелю совершенно безразличны.

Теперь Саманта взглянула на него с нескрываемым интересом.

– Зачем вы мне это говорите?

– Потому что я вижу, как он смотрит на вас, Саманта. Я ведь тоже мужчина и прекрасно понимаю, о чем он в этот момент думает. Если бы не вы, он ни за что не поехал бы со мной в Лондон.

– Но я не могу заставить его остаться. На следующий же день после нашей свадьбы он сказал мне, что собирается уезжать. Насколько я знаю, он до сих пор не передумал.

– Пока он никуда не уехал, – произнес Вейланд приятным бархатным голосом. – Я уверен в том, что стоит вам только захотеть, Саманта, и вы сможете убедить его остаться.

Опустив голову, она посмотрела на свои руки.

– Я не знаю, – сказала она, разглаживая складки на юбке.

Вейланд положил руку на спинку стула Саманты.

– Я признаю, что он поступил не совсем правильно, женившись на вас под вымышленным именем. Однако он уже объяснил, что заставило его так поступить. Его объяснение было вполне правдоподобным. Но поймите же и меня! Я хочу сохранить целостность нашей семьи. Я прожил много лет без своего брата и не хочу еще раз его потерять. Он мне нужен. Он должен заняться нашими семейными делами.

Он погладил руку Саманты.

– У меня есть к вам одна просьба, – сказал он, осторожно проведя по тыльной стороне ее ладони большим пальцем руки. – Впрочем, зная ваш характер, я боюсь, что вам будет очень трудно выполнить эту просьбу. И все же, ради благополучия нашей семьи, я рискну попросить вас об этом.

Саманта затаила дыхание.

– Я хочу, чтобы вы заставили моего брата полюбить вас.

Саманта чуть не упала со стула.

– Вы с ума сошли? – вот все, что она смогла ему сказать. – Йель не из тех людей, которых можно водить за нос.

– Да, он не такой, – сказал Вейланд, презрительно усмехнувшись. – Но все мы подвержены соблазнам. Нужно только правильно выбрать приманку. Я вижу, что мой брат влюблен в вас. Уж поверьте мне, у меня на это дело глаз наметан. Он, словно рыцарь, готов совершать ради вас благородные поступки. Будьте с ним поласковее, и он прислушается к доводам разума.

– Поласковее?

Вейланд посмотрел ей прямо в глаза.

– Вы же понимаете меня. Чтобы пол трясся, – сказал он. Саманта поспешно вскочила со стула, и он не успел ее остановить.

– Вы понимаете, о чем меня просите? – воскликнула она, остановившись в центре комнаты.

– Все это вполне естественно. Да ведь вы такое уже проделывали, – спокойно ответил он. – По-моему, церковь считает это вашим супружеским долгом.

Она посмотрела на Вейланда.

– Я не могу сделать это. Мне придется изменить своим принципам и пойти на сделку с совестью. Я слышала, как вы отзывались о своей жене, и поэтому думаю, что вы меня понимаете.

– Да, да. Я понимаю вас… Однако речь идет о благополучии нашей семьи. Йель уже давно не тот своенравный и капризный юноша, каким он был в девятнадцать лет. Он стал человеком, достойным уважения. Я хочу, чтобы он остался в Англии. Ему больше не нужна ни эта его компания «Рог Шиппин», ни любая другая компания. Я в этом уверен. Дело в том, что семья Эйлборо владеет не только движимым и недвижимым имуществом, но и коммерческими предприятиями. Представляете, как тяжело всем этим управлять? Йель может помочь мне сохранить это состояние для будущих поколений нашей семьи. Он нужен моим сыновьям. Он нужен вашим детям. Я готов сделать все возможное и невозможное для того, чтобы он остался в Англии.

Саманта приложила ладонь к своему животу. Дети… Она, возможно, уже носит в себе ребенка Йеля. Что же она скажет этому ребенку, когда он вырастет и спросит, где его отец? Вейланд привел довольно веские доводы. Ее дети тоже будут принадлежать к семейству Кардерок.

И все-таки у нее есть гордость. Моральные принципы.

– Насколько я понимаю, ваша светлость, – сказала Саманта дрожащим от волнения голосом, – вы хотите, чтобы в угоду вашим желаниям я пошла на сделку со своей совестью. Вы требуете, чтобы я превратила в посмешище священное таинство брака. Йель, произнося перед алтарем брачные обеты, не собирался жить со мной в мире и согласии до конца своих дней. Он все время говорил о том, что собирается уехать и оставить меня здесь одну. Я не буду упрашивать его остаться. И соблазнять его я тоже не намерена.

Герцог плотно сжал губы. Казалось, он подбирал слова для того, чтобы ответить ей.

– Саманта, – сказал он, подойдя к ней, – то, что вы крайне щепетильны в вопросах чести, просто восхитительно, однако меня это, если можно так сказать, слегка раздражает. Я не привык к тому, что мне отказывают, когда я прошу выполнить то, что считаю необходимым и полезным. Я принял вас как сестру и открыл для вас двери своего дома. То, что вы в ответ на мою доброту отказываетесь помочь моей семье, просто… – он помолчал немного, подбирая подходящее слово, – огорчает меня.

Саманте показалось, что у нее остановилось сердце.

– Я должна быть честной с собой.

– Ерунда. Каждому иногда приходится чем-то жертвовать во имя всеобщего блага.

– И что же будет, если я не смогу выполнить вашу просьбу? – едва слышно спросила она.

– Почему вы хотите мне отказать? – вежливо поинтересовался Вейланд, но Саманта почувствовала, что этот их спор может перерасти в серьезный конфликт. – Моя роль заключается в том, чтобы объединить и сплотить семью, – сказал он. – Таков долг герцога Эйлборо. Мой отец был человеком прозорливым и практичным. Его разумные инвестиции увеличили состояние нашей семьи до его нынешних размеров. Однако когда Йель уехал, отец решил, что он законченный неудачник. Если мой брат уедет снова, я тоже буду считать себя неудачником. Вы понимаете меня, Саманта?

Она кивнула в ответ, решив, что если она заговорит, то голос может выдать ее.

– Главное – это семья, Саманта. Каждый из нас приходит на этот свет для того, чтобы создать семью. Если у человека нет семьи, то ему холодно и одиноко, – сказал он и вышел из комнаты, закрыв за собой дверь.

Саманта даже не сдвинулась с места. Ее ноги словно приросли к полу. Без семьи человеку живется очень одиноко. Она слишком хорошо это поняла за последний год.

Йель, конечно, пообещал купить ей дом. У нее все-таки будет свой угол. А значит, ей не стоит поступаться своими принципами.

Потом она вспомнила, как ночью Йель рассказывал ей о Пенхерсте. Так называется лондонская резиденция герцога Эйлборо. Она подумала о том, что, может быть, уже носит под сердцем ребенка… Нет, она не хочет, чтобы ее ребенка отверг его родной дядя, великий герцог Эйлборо.

А еще ей не хотелось снова лишиться семьи.

Он высказал свое требование как просьбу, однако это было не что иное, как изъявление воли могущественного герцога. Этот человек не из тех, кому можно перечить.

Саманта медленно подняла руки и принялась вытаскивать шпильки из своих волос. Они сразу же рассыпались по ее плечам. Не подходя к зеркалу, она заплела волосы в косу… И ей показалось, что она снова стала похожа на простую девушку по имени Саманта Нортрап – никому не нужную дочь деревенского викария.

Она надела перчатки и шляпу, а потом взяла свой плащ и вышла из комнаты.

На улице лошади нетерпеливо били копытами. Йель сидел верхом на Животном. Всадник и конь вдыхали холодный воздух и выпускали изо рта облачка пара. Фенли подошел к Саманте и помог ей надеть плащ.

– Сэм, я было испугался, что ты не придешь! – приветствовал ее Йель. Герцог уже сидел в экипаже.

– Куда бы я делась? – сказала Саманта, завязывая ленты на шляпе. – Все равно пришла бы, – добавила она, немного помолчав. Если она думала, что он не заметит легкого сарказма в ее тоне, то она ошибалась.

Пришпорив коня, Йель подъехал к Саманте.

– Вы с Вейландом довольно долго не выходили, – сказал он, спрыгнув на землю. – Что-то случилось? – спросил он, погладив ее по щеке.

Ей сразу же захотелось все ему рассказать… Однако что это изменит? Ее признание только еще сильнее настроит Йеля против старшего брата.

– Мне нужно было уложить волосы, – ответила она. Прикоснувшись к ее косе, он улыбнулся.

– Мне нравится, когда ты заплетаешь косу. Помню, когда я пришел в себя после болезни и, открыв глаза, увидел тебя, у тебя была именно такая прическа. Мне кажется, коса тебе идет больше всего. Все время так ходи.

Слегка погладив ее по шее большим пальцем, он убрал руку. Она почувствовала, что в том месте, где он прикоснулся к ней, ее кожа прямо-таки горит огнем.

– Поторопитесь! – крикнул Вейланд, выглянув из окна экипажа. – Я хочу приехать в Лондон до полуночи. Мы зря теряем время.

– Не обращай на него внимания. Он по утрам всегда злой как собака, – довольно громко прошептал Йель, чтобы Вейланд тоже смог услышать его слова.

Герцог что-то недовольно проворчал и захлопнул окно. Йель открыл дверцу и помог Саманте сесть в экипаж.

Поставив ногу на ступеньку, она повернулась к нему.

– Ты не поедешь с нами? – спросила она, понимая, что Вейланд слышит их разговор.

Йель пристально посмотрел на нее. Ах, как бы ей хотелось знать, о чем он сейчас думает!

– Нет, – весело сказал он. – Я наслаждаюсь прогулкой на свежем воздухе. Это помогает мне думать о будущем.

Саманте хотелось спросить у Йеля, что он имел в виду. Однако она этого не сделала и молча заняла свое место. За ней в экипаж сел Фенли, и Йель дал сигнал кучеру, чтобы тот отправлялся в путь.

На этот раз атмосфера в экипаже была далеко не такой теплой и дружественной, как в предыдущие дни. Отвернувшись от Вейланда, Саманта забилась в угол и погрузилась в собственные мысли. Ей вдруг захотелось стать мужчиной, чтобы ни от кого не зависеть. Тогда никто не посмеет ей сказать, что ее кормят, одевают и предоставляют ей все прочие блага жизни. Она сама сможет обеспечить себя всем необходимым.

Ее отец всегда говорил ей, что у нее есть один-единственный грех – гордость. И эта гордость приносит ей непомерные страдания. Она замужняя женщина, а это значит, что она уже не может свободно распоряжаться своей судьбой. По закону жена считается собственностью мужа. Однако Саманта понимала, что нужна своему мужу только для одного.

На минуту Саманта обрадовалась, подумав о том, что Йель может приструнить своего брата. Спор, который она подслушала сегодня утром, был таким резким и непримиримым, что его нельзя было выставлять напоказ.

Хуже всего было то, что она очень соскучилась по ласкам Йеля. Как только она закрывала глаза, то сразу же вспоминала о том, как его сильное тело сплетается с ее телом. Покачивание экипажа и воспоминания о непристойных высказываниях Вейланда только усилили ее сладострастные, чувственные грезы, о которых лучше было бы забыть навсегда.

Сомнения и тревоги вертелись в ее голове также быстро, как колеса экипажа. Наконец, она нашла спасительное убежище от всех опасений и страхов. Таким убежищем стал крепкий и здоровый сон.

По пути они сделали несколько остановок. Чем ближе они подъезжали к Лондону, тем больше волновался Вейланд. Ему не терпелось воссоединиться со своей семьей.

Когда они проезжали через какой-то маленький городок, на одной из улиц он увидел шляпный магазин и настоял на том, чтобы Фенли купил Йелю приличную шляпу.

– Мы не можем допустить, чтобы он ехал по Лондону с непокрытой головой, – сказал Вейланд.

Фенли сразу же бросился исполнять его приказ. Йель что-то недовольно пробормотал, страдальчески закатив глаза, и пошел поить своего коня.

– Тебе тоже нужно пойти с Фенли, чтобы примерить шляпу, – сказал ему Вейланд.

Йель сделал вид, что его это совершенно не касается.

Наконец, Фенли вернулся и принес прекрасную касторовую шляпу с загнутыми полями. Йель к этому моменту уже сидел в седле. Он взял шляпу из рук Фенли, от всего сердца поблагодарил своего брата за такой подарок, а потом нахлобучил ее на голову по самые брови. Так он и ехал через весь этот городок.

– Чертов комедиант, – едва слышно пробормотал Вейланд. Он постучал по стенке экипажа, и они снова тронулись в путь.

Был уже поздний вечер, когда кучер радостно закричал, завидев огни Лондона.

И хотя на улице было холодно и сыро, Саманта открыла окно и выглянула наружу, надеясь хоть краем глаза увидеть столицу. Их экипаж въехал на небольшой холм и остановился. Саманта увидела вдали сотни, если не тысячи маленьких огоньков. В воздухе запахло дымом из печных труб.

Натянув поводья, Йель подъехал к Саманте. На нем была все та же печально известная шляпа, однако он слегка сдвинул ее набок, и это придало ему небрежно-щегольской вид. Он все-таки был чертовски красивым мужчиной.

– Смотри, Саманта. Вот он, Лондон – центр всего цивилизованного мира, – тихо сказал он. В свете ламп экипажа его лицо приобрело золотистый оттенок. Йель был серьезен, как никогда, и… как никогда, красив.

– Тебе нечего бояться, – успокоил ее он, решив, что Саманта молчит от страха. – Оставайся такой же смелой и гордой, какой ты была всегда, и Лондон падет к твоим ногам.

– Хотелось бы в это верить, – прошептала она.

– Если бы это было в моих силах, то я бы сделал это для тебя.

Опустив глаза, он посмотрел на ее губы. «Он меня сейчас поцелует, если я, конечно, позволю ему сделать это», – подумала Саманта.

Однако когда он нагнулся к ней, она отклонилась назад. Саманта прекрасно понимала, что они сейчас не одни. За ними наблюдают заинтересованные зрители.

Собирался ли Йель ее поцеловать или у него были другие намерения, Саманта так до конца и не поняла. Сам Йель, конечно, ничего ей не сказал. Пришпорив коня, он помчался вперед.

Экипаж поехал за ним следом.

Саманта закрыла окно, и в экипаже снова стало темно.

– Неужели после этого вы снова станете уверять меня в том, что он не испытывает к вам никаких чувств? – раздался из темноты голос Вейланда.

Саманта не ответила ему.

– Я ведь прошу вас только попробовать – и ничего больше. Ради благополучия нашей семьи, – сказал Вейланд.

«Интересно, герцогу кто-нибудь когда-нибудь посмел хоть в чем-то отказать?» – горько усмехнувшись, подумала Саманта. Они все ближе и ближе подъезжали к Лондону. Скоро начнется ее новая жизнь.