На следующий день мы договариваемся поужинать с Бьорном, Фридой и Андресом в Jokers – ресторане отца Бьорна. Поприветствовав милого Клауса, мы с Декстером, Грациэлой и Эриком садимся за столик, на который он нам указывает. Заказываем пиво и болтаем.

– Боже мой, обожаю это пиво со львами.

– Lӧwenbrӓu? – спрашивает Эрик.

Грациэла кивает и, сделав глоток, отвечает:

– Много лет назад, когда я жила в Чили, у меня был сосед. Его отец был немцем и привозил такое же пиво из Германии. М-м-м-м, оно такое вкусное!

Декстер, широко улыбаясь при виде счастливой Грациэлы, спрашивает у нее:

– Заказать тебе еще?

– Это было бы чудесно.

Смотрю на них. Вот уж два сапога пара.

Они нравятся друг другу, но никто не делает первый шаг. Хорошо, Грациэла сделала первый. Теперь за Декстером второй. Уверена, что он хочет его сделать, но ему не позволяет характер. Единственное, чего я не понимаю, – почему он такой глупый? Ему же известно, что она знает о его ограничениях и что вопреки этому он ей интересен. Не понимаю его, честное слово.

Когда нам приносят очередную порцию пива, мы поднимаем бокалы. За столом, как всегда, царит веселье. Вдруг я замечаю, как в ресторан заходит красивенный Бьорн вместе с какой-то девушкой. Кто это?

Пока что он не заметил нас, и я могу вволю понаблюдать за ним. Девушка, как и следовало ожидать, длинная как шпала. Высокая сексуальная блондинка. И красивая, очень красивая.

Когда отец сообщает Бьорну, что мы его уже ждем, он поворачивается, и наши взгляды встречаются. Он подмигивает. Какой же он классный друг!

– Эрик, пришел твой дружок, – хихикаю я.

Услышав это, мой блондин встает из-за стола. Встретившись, два этих титана, которых я так сильно люблю, застывают в долгом крепком объятии. Они обожают друг друга. Потом Бьорн обнимает меня и шепчет мне на ухо:

– Добро пожаловать домой, сеньора Циммерман.

Я улыбаюсь и замечаю, что его спутница смотрит на меня не очень приветливо. Судя по ее поведению, она не очень рада этому ужину. Бьорн продолжает круг приветствий, жмет руку Декстеру, знакомится с Грациэлой и спрашивает:

– А Фрида и Андрес не приехали?

– Мы здесь! – вдруг раздается голос Фриды.

Услышав ее, я подскакиваю и бегу к ней навстречу. Моя безрассудная подружка вприпрыжку бежит ко мне, и, обнимаясь, спрашивает:

– Как у вас дела?

Оторвавшись от нее, отвечаю:

– Превосходно. Пока что не убили друг друга.

Фрида смеется, и теперь меня обнимает и тискает уже Андрес. Они так добры ко мне, что улыбка не сходит с моих уст. С Грациэлой они уже знакомы – познакомились, когда ездили в Мехико.

Мой взгляд прикован к блондинке, которая наблюдает за нами с отвращением, сидя с другой стороны стола.

– Будь любезен, представь нам свою спутницу, – прошу я Бьорна.

Он, еще под впечатлением от этой встречи, подходит к девушке и, обняв ее за талию, говорит:

– Агнета, познакомься с моими друзьями. Эрик и его жена Джудит. Андрес и его жена Фрида. И Декстер и его невеста Грациэла.

Ух… ух… Он все же это сказал.

Не в силах удержаться, заливаюсь хохотом.

Прежде чем Декстер начнет объяснять, Грациэла бросает взгляд на красавчика Бьорна и говорит:

– Мы не обручены. Я просто его личный ассистент.

Услышав это, Бьорн изумленно смотрит на Декстера, а затем отвечает девушке по-испански, чтобы не поняла Агнета:

– В таком случае думаю, что у нас с тобой будет свидание.

Я покатываюсь со смеху. Бьорн своего не упустит, а Грациэла с шокирующим меня обаянием кивает:

– С превеликим удовольствием.

А-а-а-а-а-ай да чилийка!

Не хочу смотреть на Декстера!

Я не должна этого делать!

Бедняга!

В конечном итоге я, словно какая-то сплетница, бац! – смотрю на Декстера. У него напряглась челюсть. Он откидывает свои черные волосы с лица, но, ничего не сказав, делает глоток пива. Ах, бедняга, мне даже немного жаль его.

Познакомившись, мы усаживаемся и заводим беседу. Клаус, отец Бьорна, быстро заставляет стол вкуснейшими блюдами. И у меня разбегаются глаза, пока я рассказываю Грациэле то малое, что знаю обо всем этом.

Ух-х-х… Я так проголодалась, с ума сойти!

– Знаешь, кто это? – незаметно шепчет Фрида.

Повернувшись к ней и поняв, что она указывает на спутницу Бьорна, спрашиваю:

– Кто?

– Эта девочка работает в новостях на CNN, здесь, в Германии. Она – телеведущая.

– Надо же, – гляжу на нее с любопытством.

Грациэла, такая же любительница покушать, как и я, набрасывается на еду.

Поглотив вкусную тефтельку, она поворачивается ко мне и своим нежным голоском произносит:

– Как вку-у-у-у-усно!

Я с ней согласна. Эти тефтели из мясного фарша просто бомбезные. Мне хочется, чтобы она продолжала открывать для себя эту кухню, поэтому беру два кренделя и даю один ей:

– Попробуй этот кренделек вместе с вот этим соусом – и ты поймешь.

– Здешние крендели невероятно вкусные, – присоединяется ко мне Фрида и берет один себе. – Вот увидишь.

Мы втроем макаем крендели в соус, жуем их – и наслаждение написано на наших лицах. Они потрясающие!

Парни смотрят на нас с улыбкой. Мы заказываем еще пива. После еды хочется пить.

Пока ребята разговаривают, мы поедаем разные вкусняшки. Мое внимание привлекает взгляд Агнеты, и я спрашиваю:

– Ты не ешь?

Она отрицательно качает головой и, наморщив нос, отвечает:

– Это слишком жирное для меня.

– Значит, нам больше достанется! – отвечает Грациэла по-испански, и я еле сдерживаю смех.

Думаю, пиво ударило ей в голову.

Фрида, сидящая с нами рядом, говорит:

– Эй, девочка, съешь что-нибудь.

Агнета, которая мне очень кого-то напоминает, глядя на нее, отвечает:

– Я заказала салат из редиса с сыром.

– Ты будешь только салат?

Светловолосая немка кивает и, вздернув подбородок, добавляет:

– Все то, что вы едите, – это закуска и целлюлит на бедрах. У меня есть обязательства перед моими зрителями, которые хотят видеть меня красивой и стройной.

Она права.

Но, послушай, это отличная закуска! Что касается второго, не буду спорить. Она глупая, очень глупая… Глупая.

Еще какое-то время мы едим и едим, и вдруг я замираю. Знаю, кого мне напоминает Агнета!

Она точь-в-точь как пудель по кличке Фоски, который был у Пачуки во времена моего детства. Я начинаю хохотать. Не могу успокоиться. Тогда Эрик целует меня в шею и спрашивает:

– Над чем ты так смеешься?

Не в силах сказать ему правду, отвечаю:

– Над Грациэлой. Видел, какая она счастливая?

Эрик смотрит на нее, соглашается и шепчет:

– Думаю, ей больше не стоит пить Lӧwenbrӓu.

Мы вместе киваем. Я тянусь к нему и чмокаю его в нос.

– Люблю тебя, сеньор Циммерман.

Эрик улыбается и заправляет мне за ухо прядь волос. Затем спрашивает:

– Знаешь?

– Что?

– Мы уже очень давно не ссорились, и ты давно не называла меня одним словом.

Услышав это, я прыскаю, и, догадавшись, о чем он говорит, хлопаю ресницами, заверяя:

– Я скажу тебе это, только когда ты заслужишь. Пока же ты этого не заслужил. Так что нет! Я отказываюсь доставить тебе такое удовольствие.

– Я схожу с ума, когда ты меня так называешь.

– Я знаю, – весело хохочу я.

Он щекочет меня, обнимая за талию, и просит:

– Давай, скажи.

– Нет.

– Скажи.

– Ну нет… Ты еще не заслужил.

Он расцеловывает меня, и я, вне себя от радости, наконец говорю:

– Мудак.

Эрик разражается смехом. Мы снова целуемся. О боже… Мой парень так здорово целуется!

– Это не тот салат, который я заказывала, – внезапно раздается резкий голос.

Он возвращает нас с Эриком в реальность. Мы смотрим на Агнету, которая яростно возражает:

– Я попросила салат с сыром и…

– Это салат с сыром и редисом, – перебивает Бьорн, пронзив ее взглядом.

Звездочка CNN смотрит на стоящую перед ней тарелку и, смягчившись, отвечает:

– Ах, ладно… Если ты так говоришь, я верю.

– Если я так говорю?

Приблизившись к Бьорну, немного пораженному ее словами, блондинка шепчет:

– Да, если ты мне говоришь.

Мы с Фридой переглядываемся. Интуиция подсказывает мне, что мы думаем об одном и том же. Агнета глупая… Абсолютно тупая.

Какая она мелочная. Что Бьорн в ней нашел?

Ладно. Известно, что он красавчик, и, судя по его вкусам, девушка Бьорна должна быть, по меньшей мере, хищницей в постели. Но, слушай, парень, ее нельзя выводить гулять без намордника.

Мы продолжаем трапезу, и беседа понемногу налаживается. Немка Фрида пытается вовлечь в разговор Агнету, но та не утруждается и остается молчаливой.

После десерта, пока все весело болтают, Грациэла просит официантку:

– Упакуйте мне с собой десять Lӧwenbrӓu.

Мы все хохочем, а Декстер возражает:

– Ни в коем случае… Ни в коем случае.

Услышав это, Грациэла поворачивается к нему. Облокотившись на стол и подперев рукой подбородок, она спрашивает:

– Почему? Почему ты считаешь, что мне не стоит взять с собой несколько бутылочек пива?

Мексиканец с нежной улыбкой отвечает:

– Тебе будет плохо, поверь мне.

Грациэла прыскает. С некоторых пор я замечаю, что от ее былой скромности не осталось и следа. Прежде чем я остановлю ее, она еще ближе придвигается к Декстеру и говорит:

– Мне плохо оттого, что ты ничего со мной не хочешь, хотя было бы чертовски здорово, если бы мы поиграли в твоей комнате наслаждений.

Ва-а-а-у-у-у, Грациэла сорвалась!

– Что ты сказала? – переспрашивает Декстер в абсолютной растерянности.

– Я знаю, что нравлюсь тебе, и моя подружка Джудит тоже об этом догадалась.

Вот это да!

Фрида смотрит на меня. Я смотрю на нее.

Эрик смотрит на меня. Я смотрю на него.

Бьорн смотрит на меня. Я смотрю на него.

Все смотрят на меня, а когда на меня наконец смотрит Декстер, я говорю:

– Ну, Грациэла имеет в виду…

Но я не успеваю закончить.

Грациэла берет его за подбородок и у всех на глазах целует взасос по всем правилам, вводя нас в полный шок.

Еще одна типа моей сестры. Ох уж эта чилийка!

Когда она заканчивает, то улыбается и в нескольких сантиметрах от лица мексиканца объясняет:

– Я имею в виду это, мое прекрасное солнце. Я хочу оставить игры с другими, чтобы, наконец, поиграть с тобой.

Мама дорога-а-а-а-а-я… Мама дорога-а-а-а-а-а-я…

Даже не знаю, что делать.

Я оцепенела. Грациэла подмигивает Декстеру, а он, глядя на меня, спрашивает:

– Что она имеет в виду, говоря «поиграть»?

Я вкидываю брови, и Декстер, в полном изумлении, понимает. Ошеломленно смотрит на Грациэлу и спрашивает:

– Ради всего святого, с кем ты играешь?

– Со своими друзьями

– Что?! – выкрикивает он чересчур громко.

И тогда Грациэла, полная пива по самую макушку, отвечает:

– Раз ты не хочешь делать это со мной, я сама устраиваю свою жизнь.

Никто не шелохнется.

Никто не знает, что делать. Ситуацию берет в свои руки Эрик. Поднимаясь, он говорит:

– Уже поздно. Думаю, нам лучше вернуться домой.

Мы все встаем. Я подхожу к Грациэле и, увидев, что Декстер уезжает первым, спрашиваю вполголоса:

– Что ты делаешь, безумная?

Она пожимает плечами и отвечает:

– Наконец-то говорю ему правду. Думаю, мне в этом помогло пиво.

– Еще бы, оно точно тебе помогло. Давай, поехали домой, – цежу я сквозь зубы.

Когда мы выходим из ресторана, Декстер устраивается в машине, Эрик складывает его кресло, и Фрида с Андресом уезжают. Агнета, эта примадонна, даже не попрощавшись, садится в спортивный автомобиль Бьорна. Какая мерзкая баба!

Бьорн, ожидая, пока Эрик закончит с багажом, смотрит на меня с улыбкой. Мой отец сказал бы, что этот парень знает больше, чем Мудрая мышь. Понимая, что Декстер нас слышит, он шепчет, прощаясь с Грациэлой:

– Мне было очень приятно. А насчет ужина – все в силе. Завтра обсудим.

Вот бесстыдник!

Я не просила его о помощи, а он уже помогает мне подколоть Декстера. Затем целует Грациэлу, меня и уезжает на своем спортивном авто. Мы с подругой садимся в машину и доезжаем до самого дома в полном молчании.

Приехав домой, рассерженный Декстер удаляется в комнату на первом этаже, которую мы ему выделили. А когда в свою спальню уходит и Грациэла, Эрик весело на смотрит на меня и спрашивает:

– Малышка, почему ты такая шкодливая?

– Я?!

– Да… Ты.

– Почему ты так говоришь?

Приблизившись ко мне, он продолжает:

– Как понимать то, что Грациэла играет и что ты знаешь, что Декстеру нравится эта девушка?

Смеясь, отвечаю:

– Во-первых, она сама мне в этом призналась, хоть я ничего ей не говорила.

– Ну надо же, какие откровенности, – шепчет он, целуя меня в шею.

– А во-вторых, это очевидно! Стоит только посмотреть на Декстера, когда рядом с Грациэлой появляется другой мужчина, чтобы понять: она ему небезразлична, и он сердится, когда на нее пялятся.

Эрик улыбается, заключает меня в объятия и, страстно поцеловав, шепчет в нескольких сантиметрах от моих губ:

– Как ты смотришь на то, чтобы мы с тобой поиграли и оставили все эти пунктики?

Прижавшись к стене, отвечаю ему поцелуем:

– С удовольствием, сеньор Циммерман.