— Прекрати оглядываться, — прошептала Джинни, когда они с Лидией вошли в галерею. — Люди подумают, что мы сбежали откуда-нибудь.

   — А разве не так? Я... — Лидия вдруг сильно побледнела, увидев что-то за спиной Джинни.

— Что случилось? — спросила Джинни. Лидия только судорожно вздохнула.

— Твой художник?

   Лидия кивнула и нервно поправила волосы:

— Джинни, он идет к нам!

   — Прекрасно, — подбодрила ее Джинни. — Мы ведь за этим и пришли сюда. Чтобы увидеть его.

   — Но я не знаю, хочу ли я, чтобы он увидел меня...

   — Господи, Лидия, это и в самом деле ты! — произнес мужской голос.

  Джинни с любопытством обернулась. Позади нее стоял худощавый сутуловатый мужчина, ростом, пожалуй, чуточку пониже Лидии, с небольшой бородкой. Так это и есть художник Лидии, предмет ее романтических грез! Джинни с изумлением разглядывала его. Вот уж правду говорят: любовь слепа.

     Джинни перевела взгляд на застывшее лицо Лидии. Воцарилось молчание. Джинни сосчитала до десяти, потом решила помочь.

   — Насколько я понимаю, это всё ваши работы?

  Стюард Моррис неуверенно огляделся вокруг, потом посмотрел на Джинни, словно не понимая, о чем она говорит.

   — Я Джинни Элтон. Мы с Лидией пришли вместе.

   Стюард взял протянутую руку Джинни и нерешительно пожал.

   — Джинни... подруга моего брата, — наконец сказала Лидия. — Она очень интересуется искусством.

  Джинни подумала, что, пожалуй, лучше обсуждать проблемы искусства, чем отношения с братом Лидии, и продолжила светскую беседу.

   — Вот в этой картине вам очень хорошо удалось передать зеленоватый оттенок моря, — она указала на одно из полотен.

   — О да, — с гордостью заявила Лидия, — Стюард тут использовал довольно сложную технику.

  Даже если бы Лидия сама написала эти картины, она не могла бы выглядеть счастливее.

   Стюард покраснел и благодарно улыбнулся. Лидия покраснела в ответ.

     Джинни внезапно ощутила себя древней старухой в окружении влюбленных внуков. Лидия старше ее, у нее трое детей, но ведет она себя иногда, как шестнадцатилетняя девочка.

   — Мне хотелось бы показать тебе несколько наиболее удачных картин. Я очень надеюсь, что они тебе понравятся, — сказал Стюард Лидии.

   — Спасибо, — Лидия взяла его под руку, и они, забыв о существовании Джинни, вышли из зала.

   Она смотрела им вслед, начиная сомневаться в удачности этой затеи. Может быть, не стоило подбадривать Лидию, вот теперь она совсем потеряла голову, да и Стюард, видимо, тоже.

   — Похоже, Лидия очень хорошо знакома с мистером Моррисом.

  Джинни обернулась. Молодая женщина, одетая по последней моде, обращалась к ней.

— Стюард Моррис просто друг.

Хищное  выражение  на  лице женщины очень не понравилось Джинни.

   — Но Лидия вдова, — осуждающе сказала ее собеседница, вертя в руках маленькую изящную сумочку.

Джинни вскинула брови.

   — Вы придерживаетесь тех же оригинальных взглядов, что когда-то бытовали в Индии? Что женщина должна броситься в погребальный костер своего мужа?

— Нет, конечно, но...

   — Да, вы правы, эта точка зрения невероятно устарела. Креон мертв и сейчас, возможно, блаженствует на небесах. Так почему бы Лидии немного не порадоваться на земле?

Женщина изумленно моргнула:

   — Вы так считаете? Очень интересная мысль!

   — К сожалению, не моя. Одно из основных положений христианства. Разве вам оно никогда не встречалось?

Женщина нахмурилась:

— А вы и Филип...

   — Что — я и Филип? — резко спросила Джинни.

   — Вы знаете что, — женщина интимно понизила голос и наклонилась ближе, так что Джинни ощутила запах дорогих французских духов.

   — Да, я много знаю, — Джинни решила не опускаться до сплетен и склок. — А теперь, если вы не возражаете, я хотела бы взглянуть на то, чего еще не знаю. На эти картины, например.

  Она отвернулась и пошла в соседний зал. Не только для того, чтобы сбежать от назойливой собеседницы, но и для того, чтобы найти Лидию. Сложившееся положение ее тревожило.

   Опасность, однако, объявилась там, где ее совсем не ждали.

  Джинни прошла еще одну комнату, и... на момент радость охватила ее.

   Филип! Несомненно, это была его стройная фигура. Ей захотелось броситься к нему и обнять его, прижаться крепко-крепко.

  Джинни тряхнула головой — не время для мечтаний. В любой момент он может обнаружить Лидию и художника и устроить Бог знает что. А где же они? Джинни огляделась и увидела их в соседней комнате: они стояли за мраморной колонной и разговаривали. Пожалуй, следует отвлечь Филипа от поисков. Чувствуя, как растет ее волнение, Джинни направилась к нему.

Филип, увидев ее, нахмурился:

— Что ты здесь делаешь?

   — Не знаю, как ты, но я обычно хожу на выставки затем, чтобы приобщиться к искусству.

Филип с отвращением посмотрел вокруг:

— Это ты называешь искусством?

   — Тсс! — Джинни взяла его под руку и потянула в угол, к какой-то малопривлекательной абстрактной скульптуре.

— Куда ты меня тащишь? — спросил он.

   — В такое место, где твоя грубость никому не помешает наслаждаться прекрасным.

   — Грубость? Нас затем и пригласили, чтобы мы высказали свое мнение.

   — Пригласили не тебя, а Лидию, ты же явился незваным. Зачем, позволь поинтересоваться? Чтобы высказать свое мнение?

   — Я беспокоился за вас обеих! Разве ты не знаешь, что может случиться ночью с двумя женщинами?

  Джинни одарила Филипа взглядом, полным иронии:

   — К ним могут пристать страшно нудные типы.

    — Я не нудный! — вспылил Филип. Несколько посетителей с любопытством  обернулись на его голос, и Джинни почла за лучшее переменить тему.

   — Как ты вообще нас нашел? — спросила она.

   — Нелегко было, — пробормотал он, не желая признаться, скольких сил это ему стоило. Как через компанию он нашел таксиста, который привез их сюда. Если б швейцар в доме не заметил, как они уходили, он бы вообще не смог найти их. — А теперь, когда я вас нашел, может быть, ты объяснишь мне, почему вы улизнули тайком?

   — Мы не улизнули, — соврала Джин ни. — Как и подобает взрослым самостоятельным женщинам, мы просто ушли. Потому что захотели посмотреть выставку.

     Филип скептически хмыкнул:

   — Ни за что не поверю, что кто-то может захотеть смотреть на эту мазню.

   — Во-первых, о вкусах не спорят. Во-вторых, когда шли сюда, мы еще не знали, что именно увидим. А в-третьих, не все так уж безобразно, кое-что весьма... колоритно.

— И кто же автор?

Джинни пожала плечами.

   — По-моему, кто-то сказал, что он местный...

   И тут она увидела, что Лидия и Стюард постепенно приближаются к ним. Она схватила Филипа за руку.

   — Пойдем, я покажу тебе просто прелестную вещицу, — и потащила его в противоположную сторону. — Вот.

   Они остановились около большого полотна, усеянного блеклыми пятнами.

   — Не правда ли, похоже на раннюю весну, — она постаралась изобразить энтузиазм.

— А по-моему, на мужское легковерие.

Филип явно не разделял ее восторг. Джинни вздернула подбородок:

— Не знаю, я не мужчина.

   — Я заметил, — Филип медленно улыбнулся, и сердце Джинни учащенно забилось. — По правде говоря, я...

   Вдруг его глаза блеснули гневом. Он их увидел!

   — Какого дьявола?.. — И Филип сделал шаг по направлению к Лидии и Стюарду.

Джинни вцепилась в него:

   — Не смей! Лидия не простит тебе, если ты устроишь скандал!

   — А я не прощу себе, если позволю этому... этому...

   — Другу твоей сестры, — подсказала Джинни. — Держи себя в руках!

   — Ты не понимаешь! — яростно прошипел Филип, не пытаясь, правда, вырваться.

   Надо увести его отсюда, решила Джинни. Подальше от Лидии, подальше от любопытных глаз. И она потянула его из комнаты. К ее облегчению, он не сопротивлялся. Только спросил:

— Куда мы идем?

   — В какое-нибудь тихое место, где ты сможешь успокоиться.

   Коридор был пуст. Джинни открыла первую попавшуюся дверь, надеясь найти пустую комнату. Это оказался приличных размеров чулан, где хранились швабры, веники и прочие принадлежности для уборки помещения.

  Джинни уже хотела снова закрыть дверь, как вдруг услышала звук приближающихся шагов. Не раздумывая, она впихнула Филипа в чулан, нырнула вслед за ним и осторожно прикрыла дверь. Шаги прошли мимо и затихли.

   — Ты уверена, что лучший способ успокоить человека — затолкать его в чулан?

   — Тсс, — прошептала она: кто-то опять шел мимо.

   — Не знаю, что говорит твой опыт, но на меня, боюсь, это не подействует успокаивающе, — пробормотал Филип.

   Джинни почувствовала легкое волнение. Теплое дыхание Филипа коснулось ее шеи. О Господи, он совсем рядом!

   Она словно погрузилась вдруг в море желания. Лидия, Стюард и все остальное отошло на задний план, растворилось во мгле. Был только этот мужчина, стоящий так близко.

   Она повернулась к нему. В полутьме помещения его глаза поблескивали. В этих черных глазах тлела страсть — страсть к ней. Радостное ожидание переполнило Джинни.

   Она осторожно провела пальцем по его щеке. Он тут же схватил ее и прижал к себе. Тихий короткий стон вырвался у нее, когда она почти ударилась о его напряженное тело.

   Филип взял ее за подбородок и запрокинул ей голову. И приник к ее губам долгим и страстным поцелуем. Джинни приоткрыла рот, позволяя его языку проникнуть внутрь.

  Дрожь желания росла в ней, гася последние проблески благоразумия. Джинни осознавала только одно — острейшую необходимость коснуться его обнаженного тела. Ничто на свете не могло бы остановить ее, ничто и никто, разве что сам Филип. Но, взглянув на него, на его горящее лицо, она поняла, что он как никогда далек от этого. И тогда Джинни, ослабив узел его галстука, начала расстегивать пуговицы его рубашки. Все то же необоримое стремление двигало ею — почувствовать его тело, ласкать его обнаженную кожу.

  Наконец Джинни удалось распахнуть его рубашку настолько, чтобы притронуться к его груди. Ее желание росло с каждой минутой, становясь все нестерпимее. Ждать дольше сил уже не было.

   Оттолкнув нетерпеливо ее руки, Филип расстегнул ремень, а потом и молнию на брюках. Джинни помогла ему освободиться от одежды. Ее руки дрожали от волнения, счастью не было предела: сейчас он принадлежал ей целиком и полностью.

   — Я хочу тебя. — Хриплый голос Филипа звучал совсем не так, как обычно.

   Опустив голову, он поцеловал ее. Джинни закрыла глаза, чувствуя его горячий язык и охотно отдаваясь ему во власть.

     Он обхватил ее бедра, приподнял и прижал к себе. Его тело горело. Сердце Джинни бешено стучало.

   — Нужно... — пробормотал он, но она почти не слышала его. Она знала, что нужно ей. Он. Ничего более. Не знала только, как осуществить это в данных обстоятельствах.

   Но у Филипа, похоже, имелась собственная идея. Подняв пышную юбку, он стянул с ее бедер колготки.

   — Да, да, — ободряюще прошептала Джинни. Тут ее голос прервался. Филип, опустив вниз и ее трусики, коснулся крошечной точки — того центра, откуда расходились по ее телу волны желания.

   Прислонившись к стене, он расставил ноги и, почти впившись пальцами в бедра Джинни, поднял ее. Она обхватила его за плечи и тихо застонала, когда Филип овладел ею. Она обвила его ногами, стремясь слиться с ним воедино. Мир закружился перед глазами Джинни, заиграл небывалыми красками, разорвался каскадами сверкающих брызг.

   Она запрокинула голову и стиснула зубы, чтобы сдержать страстный крик наслаждения, готовый вырваться наружу. Она чуть не забыла о присутствии Филипа, полностью погрузившись в собственные чувства.

   Мужской голос, прозвучавший где-то поблизости, помог ей прийти в себя. Во всяком случае, Джинни поняла, что еще не готова встретиться с кем бы то ни было. Она хотела бы остаться здесь — с Филипом и той бурей чувств, что объединила их.

   Кончиком языка она лизнула его солоноватую кожу, улыбнувшись, когда он чуть вздрогнул. Даже сейчас, в его объятиях, ей с трудом верилось, что этот многоопытный мужчина занимался с ней любовью в чулане. Филип мало годился на роль безумного влюбленного, готового пойти на все ради близости со своей любимой и обожаемой. Он годился на такую роль еще меньше, чем она сама — на роль женщины-вамп. Она всегда была вполне уравновешенной и только в его объятиях поняла, что страсть может быть беспредельной, а все остальное — не иметь никакого значения.

  Филипп быстро поцеловал ее в лоб и прошептал:

   — Надо выбраться отсюда раньше, чем нас тут обнаружат.

  Джинни отступила на шаг и стала оправлять одежду.

   — Да, — согласилась она, — я так и вижу заголовки в газетах: «И швабры не помеха любовным утехам! Промышленный магнат назначает свидания в чулане!»

   — Так вот что такое «утехи»! — оживился Филип. — Я всегда хотел узнать, что означает это слово.

   — И оказалось, ты давно знаешь, что это такое, да? — подхватила Джинни. — И не только знаешь, но и весьма преуспел в этом.

   Несколько смущенный, Филип торопливо застегивал рубашку. Если бы кто-нибудь сказал ему, что он настолько потеряет голову из-за женщины, что будет заниматься любовью в чулане на выставке, он, пожалуй, решил бы, что собеседник не в своем уме. Никогда еще ни одна женщина не заставляла его забыть все на свете. Но одного взгляда на Джинни ему было достаточно, чтобы понять: с ней все иначе.

   «И с Креоном случилось то же самое? — шевельнулась неприятная мысль. — Он увидел Джинни и забыл все: дом, семью, Лидию...»

  Лидия! Филип вздрогнул. Ведь Лидия сейчас здесь с этим Стюардом Моррисом! Как он мог забыть!

   — В чем дело? — спросила Джинни, мгновенно уловив эту перемену в нем.

   — Я вдруг вспомнил, что Лидия в эту самую минуту, возможно, Бог знает чем занимается с этим чертовым художником!

— Чья бы корова мычала...

Филип нахмурился:

   — Что ты хочешь сказать? И зачем ты шаришь по полу?

   — Пытаюсь найти вторую туфлю. А что я хочу сказать, сам догадайся.

Филип больно схватил ее за руку.

   — Ты думаешь, моя сестра сейчас... занимается любовью с этим...

   — Ничего подобного я не думаю, — Джинни сердито вырвала руку. — Это не мое дело. И между прочим, не твое.

   Она нашла наконец туфлю, надела и, не обращая внимания на протесты Филипа, открыла дверь и вышла наружу. В коридоре никого не было, но в данный момент Джинни не огорчилась бы, увидев там всех посетителей сразу. Их возможный шок при виде ее эффектного появления из чулана, а затем и появления Филипа не заботил ее сейчас. Она была слишком зла на Филипа, который не видел ничего дурного в своих собственных похождениях, но не мог допустить и мысли, что его сестра способна...

Филип нагнал ее в конце коридора.

— Джинни, что не так?

   — Тебе короткий список или длинный? — язвительно поинтересовалась она.

Ответить он не успел.

   — Филип! Вот ты где! Эмилия сказала, что видела тебя, а мы никак не могли тебя найти! — с этими жизнерадостными выкриками к ним приближался низенький человечек средних лет.

  Джинни не преминула воспользоваться подвернувшейся оказией:

   — Прошу прощения, я вас оставлю на минуту, — и торопливо удалилась, одарив Филипа насмешливой улыбкой. Ей нужно было побыть одной.

   Остановившись в какой-то нише, где стояла ваза с цветами, Джинни вынула один цветок и загляделась на него. Не особенно заботили ее старомодные взгляды Филипа, а когда он целовал ее, то ей и вообще не было до них никакого дела. И все-таки...

   Она понимала, что пора принять какое-то решение. У нее было два пути: продолжать, не упуская ни единой возможности для близости с Филипом, или уехать. И никогда больше не встречаться с ним, покончить со всем одним ударом, раз и навсегда.

   Ее охватила паника. Она вовсе не хотела порывать с Филипом! Во всяком случае, пока. Она знала, что рано или поздно придется это сделать. Они с Филипом принадлежат совершенно разным мирам. Она очень легко оказалась в его постели, но в его мире для нее места нет. Женщины в том мире, в котором живет Филип, должны безропотно подчиняться мужчинам, ни о какой работе вне дома и речи не может быть, единственно возможная карьера — муж и дети. Джинни понимала, что такая жизнь быстро сведет ее с ума.

  Она тяжело вздохнула. Но ведь критический момент еще не наступил! Несмотря на все эти здравые мысли, ее сердце уже сделало выбор. Будь что будет, она хочет быть рядом с Филипом так долго, как это возможно.

  Джинни встряхнула головой, расправила плечи и отправилась на поиски Лидии. И вскоре эти поиски увенчались успехом: она обнаружила и Лидию, и Стюарда, и Филипа. А рядом с ними стоял еще один человек; Джинни смутно припомнила, что это хозяин галереи. Странная группа. Лицо Филипа дышало холодной яростью, Лидия чуть не плакала, Стюард выглядел хоть и напугано, но в то же время решительно, а хозяин галереи просто не знал, куда деваться.

   Джинни направилась к ним, чтобы увести Лидию до того, как она расплачется и даст тем самым богатый материал для сплетен.

   — Лидия, у меня страшно болит голова. Что, если мы поедем домой прямо сейчас?

— Да, конечно, — обрадовалась Лидия.

   — Мне очень понравились ваши работы, Стюард, особенно морские пейзажи, — попыталась Джинни хоть как-то нормализовать обстановку. — Думаю перед отъездом приобрести что-нибудь.

   — Я помогу тебе выбрать, — сказала Лидия, опасливо взглянув на брата.

Тот взял ее за руку и повел к двери.

   — До свидания, Стюард, — едва успела выговорить Лидия.

  Джинни кивнула хозяину галереи и поспешила за ними.

   — Должно быть, ты богат сверх всякой меры, Филип Лизандер, — сказала она, когда все трое сели в машину.

   — Почему ты так думаешь? — спросила Лидия, видя, что Филип не отвечает.

   — Потому что только деньги позволяют человеку вести себя так беспардонно, — сказала Джинни. — Надеюсь, ты никогда не разоришься, а то тебя не пустят ни в один приличный дом.

   — Не пытайся сменить тему, — процедил Филип.

   — Не могу при всем желании. Когда я заговорила, вы оба молчали. Так что я предлагаю тему, а не меняю ее, — парировала Джинни.

   Филип скрипнул зубами. Лидия вжалась в кресло.

   — Лидия, неужели ты не понимаешь, что этот... этот... — Филип подыскивал нужное слово.

Джинни не упустила случая вмешаться.

     — Я так понимаю, что память на имена — твое слабое место. Да, Лидия? — поинтересовалась она. — Сперва Дэймон, теперь вот Стюард.

   — Да нет, обычно у него с именами все в порядке, — пробормотала Лидия.

   — Значит, он стареет, слабеет разумом и памятью, — сочувственно улыбнулась Джин ни.

   — Не старею я! — заорал Филип и осекся, перехватив удивленный взгляд шофера. — А ты не лезь не в свое дело!

   — Вот как! — живо отозвалась Джинни. — Но Лидия — моя подруга.

  Лидия бросила на нее взгляд, полный такой благодарности, что у Джинни на глаза навернулись слезы. Бедняжка Лидия! И деньги есть, и положение в обществе, а счастья никакого.

   — Она моя сестра, — гнул свое Филип, — и я не позволю ей встречаться с этим жиголо!

  Лидия вздрогнула от ужаса, а Джинни рассмеялась.

   — Вы только послушайте! Жиголо! — воскликнула она, обращаясь к Лидии, которая никак не разделяла ее веселости. — Нет теперь никаких жиголо. А если и есть, то это не робкие бедняги вроде Стюарда, а очень привлекательные и опытные мужчины вроде тебя. Хотя нет. У тебя бы не получилось. Жиголо всегда старается понравиться женщине, а ты вообще не умеешь себя вести. Почему бы Лидии не встретиться с приятелем, если она того хочет?

— Она вдова!

   — Похоже, большинство греков считают, что с началом вдовства у женщин заканчивается жизнь, — насмешливо прокомментировала Джинни. — Невероятно прогрессивная точка зрения!

   — Но со смерти Креона прошло так мало времени, — настаивал Филип.

   — Не помню, кто хорошо сказал: «Важно не то, как вы ведете себя после смерти мужа или жены, а то, как вы обращались с ними, пока они были живы». — И Джинни со значением взглянула на Филипа.

   Он забеспокоился. Не хочет ли она рассказать Лидии о неверности Креона? С нее станется. Джинни просто не понимает, к чему может привести ее откровенность. Для Лидии, для нежной, беззащитной Лидии встреча с правдой может оказаться фатальной. Он должен, он обязан уберечь сестру, иначе какой же он брат!

   Филип вдруг живо вспомнил сцену в чулане. Он до сих пор не понимал, как такое могло случиться. И не с кем-нибудь, а с ним!

      Но стоило ему подумать о Джинни, о ее мягких волосах, о бархатистой коже, о нежнейших губах и чудесных глазах, в которых отражается вся глубина и полнота ее чувств, как ему захотелось целовать ее и... Да, и заниматься с ней любовью.

  Так и будет! Сперва он быстро объяснит ей про Лидию, а потом, когда она все поймет, он обнимет ее и...

  Тут ход его мыслей был прерван: машина остановилась возле дома.